|
См. катехизис.
Греч, слово τύπος и лот. figura применяются
богословами для обозначения символов, особенно характерных для библ. языка,
а именно П. В свящ. книгах то же назначение имеют несколько других терминов,
выражающих близкие понятия: άντίτυπος
(как бы негатив τύπος' α), ύπόδειγμα
(пример и, следовательно, предвозвещающий образ, предизображение), παράδειγμα
(пример), παραβολή (сравнение,
символ), σхιά (тень), μίμημα
(уподобление). По общему смыслу все эти термины родственны изображению
(έίхών), образцу (τύπος 1
Фес 1.7); но чаще всего они носят особый оттенок, придающий им смысл прообраза.
B3
Как любой язык религии, язык ВЗ часто обращается к символике, не задерживаясь
на определении ее природы и источников. Нетрудно, однако, опознать основные
представления, из к-рых проистекает применение данных символов.
I. СИМВОЛИКА ЭКЗЕМПЛЯРИСТИЧЕСКАЯ:
НЕБЕСНЫЙ ОБРАЗЕЦ И ЕГО ЗЕМНЫЕ ОТРАЖЕНИЯ
Как и все древние религии, ВЗ представляет себе божественный мир, мир
небесный, как некий священный прототип, по образу к-рого устроен мир земной.
Подобно царю, Бог обитает в небесном дворце (Мих 1.3), окруженный Своими
служителями (Ис 6.1 слл) и т.д. И так как цель культа есть установление
некоего отношения между ч-ком и Богом, то в нем стараются так воспроизвести
этот идеальный образец, чтобы небесный мир стал бы в какой-то степени доступным
ч-ку. Иерусалим и его храм представляют собою своего рода воспроизведение
чертога Божия, с к-рым они как бы отожествляются (ср Пс 47.1-4). Вот почему
в священническом кодексе говорится, что Бог на Синае дал Моисею образец,
согласно к-рому надлежало соорудить ковчег Завета (евр табнит; греч
τύπος, Исх 25.40, или παράδειγμα,
Исх 25.9); этот образец является своего рода архитектурным проектом (ср
1 Пар 28. 11: табнит, παράδειγμα),
к-рый Бог установил по типу Своей собственной обители. Согласно Прем. 9.8,
храм, построенный Соломоном, является «подобием (μίμημα)
священной скинии, к-рую Бог предуготовил от начала». Такая экземпляристическая
символика (лат: exemplum - образ, пример, подлинник, прообраз) недалека
от платоновской теории «идей». В этом отношении Платон осуществил всего
только философскую разработку того, что уже было дано и широко распространено
в религиозных преданиях древнего Востока.
II. ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЙ СИМВОЛИЗМ:
ИСТОРИЯ СПАСЕНИЯ И ЕГО КОНЕЧНОЕ СВЕРШЕНИЕ
1. Библейское понимание священной истории. - В древних мифологиях
к космическим циклам (круговорот дней, времен года и т.д.), а также к основным
данным исторического опыта (вступление царя на престол, война и пр.) применялся
тот же экземпляристический принцип. Как в том, так и в другом они видели
земные отблески некоей божественной истории, совершившейся раньше всех
времен и представляющей собою первичный архетип всякого космического становления
и всякого ч-ского действия. Этот архетип, становясь во времени предметом
бесконечных подражаний, придавал этим вещам их свящ. значение. Вот почему
миф актуализировался в культе посредством ритуальной драмы, чтобы ставить
людей в связь с действиями богов. Библейское же откровение, устраняя многобожие,
лишило содержания единственную свящ. историю соседних языческих религий,
утверждая, что действование Бога относится только к Его творениям. Но в
этой новой перспективе обнаруживается свящ. история иного рода, совершенно
неизвестная язычеству: история замысла Божия, от начала развивающаяся во
времени прямолинейно, а не циклически, вплоть до своего
полного осуществления, которое совершится в конце времен в плане эсхатологическом.
2. Смысл событий священной истории. - Завершение замысла Божия
будет открыто с полной ясностью только тогда, когда оно осуществится в
эсхатологическом Событии. Все же, нек-рые указания на это Бог уже начал
давать Своему народу через события его истории. Такой исторический опыт,
как исход, синайский союз-завет, поселение в земле обетованной и т.п., не был
лишенной смысла случайностью. Все это было историей Бога в ч-ском времени,
носившей на самой себе отпечаток той цели, к-рую Бог преследует, направляя
ход истории и постепенно проясняя эту цель. Вот почему они могли питать
веру народа Божия. Поэтому же, когда пророки в своих эсхатологических предсказаниях
касаются завершения замысла Божия, они представляют будущее как более совершенное
повторение прошлого опыта; новый исход (Ис 43. 16-21), новый союз-завет (Иер 31.31-34), новое
вступление в землю обетованную на пути к новому Иерусалиму (Ис 49.9-23)
и т.д. Т. обр., в свящ. истории, со всеми ее составными элементами (событиями,
лицами, институциями), имеется то, что можно назвать эсхатологическим символизмом:
как частичное проявление замысла Божия на уровне еще несовершенном она
показывает, как бы сквозь туман, к какому завершению весь этот замысел
направляется.
3. Эсхатология и сотворение. - Тот же принцип применим в высокой
степени и к исходной точке свящ. истории, к сотворению. В библ. откр. нет больше первичной истории
богов, но в нем сохранилось то первичное действие, к-рым Бог начал осуществление
Своего замысла, раскрывая с самого начала то, что Он хотел осуществить
в этом мире. В эсхатологии, конечном действии Божием, должны снова появиться
те же черты. Согласно пророчествам, она будет не только новым исходом и
т.п.: она будет новым творением (Ис 65.17), аналогичным первому, поскольку
она вернется к тому же замыслу, но творением более совершенным, ибо она
устранит препятствия - грех и смерть, - в самом начале помешавшие исполнению Божиих предначертаний.
Поэтому одни и те же образы совершенства и блаженства служат, чтобы в начале
и в конце времени дать представление о первоначальном рае и о рае вновь
обретенном (напр. Ос 2. 20-24; Ис 11.5-9; 51.3; 65.19-25; Иез 36.35). Между
тем и другим раем развертывается свящ. история, сознательно переживаемая
ВЗ-ным народом, ожидающим ее завершения в НЗ.
4. Богослужение и священная история. - Богослужению ( культ) ВЗ не приходится актуализировать мифическую историю
богов в ритуальной драме, с целью дать людям возможность в ней участвовать.
Но так как свящ. история остается Божиим действием, совершаемым в ч-ском
времени, богослужебные праздники постепенно приобретают следующее значение:
воспоминание (и в этом смысле актуализацию для веры Израиля) выдающихся
событий, на к-рых эта вера основывается. Суббота становится напоминанием
о сотворении (Быт 2.2 сл; Исх 31.14 слл), Пасха - об исходе (Исх 12.26 сл), Пятидесятница - о Синайском
союзе-завете (в после-библ. иудаизме), Кущи - о пребывании в пустыне (Лев
23.42 сл). А так как, с другой стороны, эти события прошлого были предзнаменованиями
грядущего спасения, их богослужебное воспоминание несет с собой надежду:
исторические благодеяния Божий Израиль вспоминает лишь для того, чтобы
с большей верой ожидать эсхатологического благодеяния, прикровенно возвещаемого
этими предзнаменованиями, вписанными в ход истории.
III. НРАВСТВЕННЫЙ ЭКЗЕМПЛЯРИЗМ
Наконец, ВЗ располагает категорией нравственных примеров: замечательные
люди прошлого даны Богом как примеры для научения Его народа. Так, Енох
был примером (ύπόδειγμα) покаяния
(Книга Прем. Сир 44.15). Учение о примерах такого рода часто используется
в книгах Мудр. Оно приобретает особую силу, когда опирается на эсхатологическую
символику свящ. истории в том ее смысле, к-рый мы только что определили
(ср Прем 10-19).
Как мы видим, учение о П. уже ярко представлено в ВЗ. Вытекая из понимания
свящ. истории, свойственного библ. откр., оно глубоко отличается от обыкновенной
экземпляристической символики, к-рая, впрочем, также встречается в ВЗ.
П. этого рода пользуются пророки, когда предвещают тайну спасения. Учение
о П. т. обр. связывается с диалектикой откр. Свое окончательное выражение
оно находит в НЗ.
НЗ
I. ОТНОШЕНИЕ ИИСУСА ХРИСТА К ПРООБРАЗАМ ВЗ
Иисус Христос сознает Себя Тем, Кто приводит к завершению подготовительные
времена (Мк 1.15) и полагает начало положению вещей на земле, возвещенному
пророчествами (ср Мф 11.4 слл; Лк 4. 17 слл). Тем самым вся свящ. история,
принадлежавшая домостроительству первого союза-завета, приобретает свое
окончательное значение в делах, совершаемых Им, и в установлениях, Им учреждаемых,
в драме, Им переживаемой. Поэтому, чтобы охарактеризовать Свое дело и сделать
его понятным, Он намеренно сближает его с П., содержащимися в этой истории.
Община, Им создаваемая, будет называться Церковью (Мф 16.18), т.е. неким
культовым собранием, наподобие существовавшего у Израиля в пустыне
(ср Деян 7.38); она будет зиждиться на двенадцати апостолах, число к-рых напоминает двенадцать колен, основную
структуру народа Израилева (ср Мф 19.28). Так и Тайная Вечеря, разъясняющая
смысл Его крестной смерти и актуализирующая ее реальность в таинствах,
должна пониматься в связи с Пасхой (Лк 22.16 п) и с Синайским заветом (22.20); обетованный
хлеб жизни, к-рый есть Тело Его, превосходит своим действием манну - его несовершенный П. (Ин 6. 58). Эти примеры показывают,
как Иисус, воспринимая наследие эсхатологической символики свящ. истории,
использует его для конкретного напоминания о тайне спасения, приходящей
в конце времен, начавшейся в Его лице и в Его жизни, предназначенной актуализироваться
в истории Его Церкви и завершиться в вечности, когда ч-ское время придет
к концу. Всем этим Он дает понять, как в Нем приобретают свой полный смысл
события и установления ВЗ, тот смысл, к-рый прежде оставался частично прикровенным,
но теперь полностью раскрыт Событием, к к-рому они вели.
II. УПОТРЕБЛЕНИЕ БИБЛЕЙСКИХ ПРООБРАЗОВ
Вслед за Иисусом, все свящ. писатели НЗ непрестанно обращаются к П-ному
началу, чтобы показать развитие тайны спасения «по Писаниям» или чтобы
определить эту тайну языком, насыщенным религиозным значением. Так, Матфей
переносит на личность Иисуса наименование, к-рое Осия давал Израилю: «Сын
Божий» (Мф 2.15; ср Ос 11.1), а Иоанн применяет к распятому Христу описание
пасхального агнца (19.36). В обоих случаях исполнение Писаний обосновано
исполнением библ. П. Во многих местах язык НЗ при изложении учения принимает,
т. обр., за исходную точку исторический опыт израильского народа, данные
к-рого либо уже были переработаны пророчествами путем их перенесения в
эсхатологию (напр. Откр 21, воспроизводящее Ис 62), либо переносятся туда
самими писателями НЗ (напр. 1 Петр 2.9, воспроизводящее Исх 19.5 сл). Однако,
богословский принцип П. определяется с отчетливостью только Павлом и Посл.,
к Евр.
III. АПОСТОЛ ПАВЕЛ
Согласно Павлу, в лицах и фактах свящ. истории содержатся П. (таков смысл,
к-рый он придает слову τύπος), предвозвещающие
тайну Христа и христианские реальности. Уже в начале Адам был П-м Адама грядущего (Рим 5.14). События Исхода
тоже носили характер прообразный (1 Кор 10.11); то были «образы для нас,
достигших последних веков» (10.6); реальность, ими прообразованная, это
- наше действительное участие в тайне Христа, обеспечиваемое хр-скими таинствами.
Соответственно этому, в 1 Петр 3.21 крещение определяется как άντίτυπος
потопа. Из этого прообразного истолкования свящ. истории естественно вытекает
моральное поучение на основании данных примеров: наказания наших отцов
в пустыне являются уроком для нас (ср 1 Кор 10.7 слл) и возвещают окончательное
осуждение неверных хр-н; разрушение Содома и избавление Лота - это примеры
(ύπόδειγμα) для будущих нечестивцев
(2 Петр 2.6); наоборот, вера Авраама имеет также «отношение к нам» (Рим 4.24), так что
«верующие суть сыны Авраама» (Гал 3.7).
Следуя дальше такому типологическому методу. Павел истолковывает аллегорически
нек-рые страницы Св. Писания, где он находит символы хр-ских реальностей.
Он говорит это прямо в Гал 4.24, когда относит к хр-нам то, что в Бытии
было сказано об Исааке как чаде обетования. Это аллегорическое истолкование
не сливается автоматически с типологией, обосновывающей его; оно остается
практическим приемом, применяемым для приспособления библ. текстов к предмету,
отличному от того, к-рый первоначально имелся ими в виду; при этом ко всем
содержащимся в них подробностям добавляется второе и более высокое значение.
Павел сознает, что библ. П. не были совершенны по сравнению с реальностями,
ныне открытыми. Так, иудейский культ был лишь «тенью будущего» (σxιά),
а реальное тело (σώμα) есть Христос (Кол 2.17).
IV. ПОСЛАНИЕ К ЕВРЕЯМ
У Павла в семантических парах τύπος-άντίτυπος
и σxιά-σώμα выражалась эсхатологическая
символика, уже применявшаяся в пророческих изречениях. В Посл., к Евр.
она переплетается с символикой экземпляристической, свойственной восточным
религиям, платонизму и самому ВЗ. Тайна Христа и приносимое ею спасение
являют собою одновременно и нечто «небесное» (Евр 8.5; 9.23; 12.22), вечное
по своей природе (5.9; 9.12; 13.20), и нечто «будущее» (6.5; 10.1), свершающееся
«к концу веков» (9.26). Таковы истинные реальности (8.2; 9.24), к к-рым
наши Отцы в вере, т.е. люди ВЗ, могли только стремиться (11.16,20), тогда
как мы, хр-не, уже вкусили их через просвещение крещением (6.4). Первый
союз содержал только предызображения (ύπόδειμα:
8.5; 9.23), тени (σхιά: 8.5), копии (άντίτυποι:
9.24) образца, существовавшего и тогда на небе, хотя на земле он был открыт
только Христом. Этот образец (τύπος), к-рый был
показан на горе Моисею при построении скинии (8.5 = Исх 25.40; ср Деян
7.44), есть жертва Христа, вошедшего в небесное святилище как Первосвященник
будущих благ для исполнения нового завета (9.11 сл). Реальности же Церкви
содержат уже не только тень (σхιά) будущих благ, но такое
их изображение (είхών), к-рое заключает в себе всю
их сущность и позволяет таинственно в них участвовать. Так определяется
домостроительство таинств НЗ, противополагаемое древнему домостроительству
и прообразующему его культу.
На этом специальном языке слово τύπος; приобретает
смысл обратный тому, к-рый мы видели у Павла, ибо оно служит для обозначения
уже не преобразований НЗ в ВЗ, а действия, к-рым Христос в конце времен
осуществляет Событие Спасения. Здесь имеются определенные элементы экземпляристической
символики: отношение между ВЗ и тайной Христа подобно отношению между земными
культовыми предметами и действиями и их небесным архетипом. Поскольку же
этот архетип представляет собой также завершение свящ. истории, предметы
ВЗ становятся в эсхатологической символике его отражениями (άντίτυποι):
во Христе, принадлежащем и времени, и вечности, соотношение неба и земли
с одной стороны, прообразующей истории и ее завершения - с другой, совпадают
или, вернее, отожествляются.
Нельзя не заметить, что в других местах автор Послания, как и Павел,
придает значение и горизонтальному плану типологии, даже если его язык
вызывает представление в первую очередь о плане вертикальном. И действительно,
в событиях ВЗ он находит П. События спасения: Исаак на жертвеннике есть
символ (παραβολή) Христа умершего
и воскресшего (11.19); покой земли обетованной, в к-рый вступили наши Отцы,
символизирует божественный покой, куда нас вводит хр-ское домостроительство
(4.9 сл; ср 12.23). Из этой эсхатологической символики естественно вытекает
нравственный экземпляризм: Евреи в пустыне являют собою для нас пример
(ύπόδειγμα - 4.11) непослушания
и их наказание служит предзнаменованием того, к-рое ожидает нас, если мы,
подобно им, станем неверными; святые же ВЗ являются для нас примерами веры
(11.1-40).
Принцип преобразований, намеченный уже в ВЗ, постоянно используемый в
НЗ, получивший свое ясное определение (со значительными различиями в оттенках)
у Павла и в особенности в Посл., к Евр., представляет собой, т. обр., нечто
весьма существенное для библ. откр., развитие к-рого он помогает понять.
При переходе от ВЗ к НЗ этот принцип проливает свет на непрерывность жизни
в вере, к-рую вел народ Божий на различных уровнях, причем первый из них
предвозвещал «к прообразах» последовавший за ним.
PG
Ср.: Адам II 2 - исполнить
- образ - Откровение ВЗ II 1 а
|
