Оглавление книги

См. оглавление истории до Христа.

РОЖДЕСТВО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

История человечества начинается с определения того, что есть человечество. Да и есть ли оно? Не есть ли человечество условность, выделение из единой ткани мира некоего сгустка по случайному признаку? Существует ли человечество, если в человеке существует нечеловеческое? Иначе говоря, существует ли любовь или одни гормоны? Ещё иначе: было ли рождение Иисуса рождеством Бога - второй вопрос, а первый вопрос - было ли рождение Иисуса, как и появление Адама, чем-то отличным от рождения обезьянки или от появления камешка, который сейчас был частью скалы и вдруг стал отдельным камнем?

Византийские гимны Богоматери, развивая один из образов Библии, именно сравнивают рождение Иисуса с появлением камня, который не человеческие руки высекли из горы. Византийский поэт подчёркивал этим чудесность зачатия без мужчины, но даже с мужчиной - разве не чудо, что рождается человек?

Творение не просто развивается. Творение развивается творчески, с прибылью, с новизной. Не просто усложнение, а качественное изменение. Появление органической материи есть появление структуры, качественно отличной от того неорганического мира, который является её исходной точкой и содержанием. Признать факт качественной прибавки одинаково боятся ханжи от материализма и ханжи от религии. Первые сводят всё к игре природы, вторые к воле Божией. Первые недооценивают серьёзность бытия, вторые недооценивают любовь Божию, которая делает Бога не волевым, с выпяченной челюстью инженером, а весьма неожиданным, даже игривым Творцом.

Человек не рождается, человек появляется. Рождается биологическое, человеческое же появляется неизвестно откуда и не поддаётся определению. Праздновать стоит не день рождения, а день своего появления. Рождество - одновременно Богоявления и Человекоявление. Рождество - праздник встречи с одним-единственным человеком, а вот участвует во встрече всё человечество. Даже если Рождество будет праздноват одна-единственная старушка, через неё в празднование будет вовлечено всё человечество. Рождество ключ к человечеству. Только люди составляют структуру, в которой единство имеет не биологический, а духовный характер, в котором личность - и один, и все. Человечество есть, а "обезьяничества", "тараканичества", "вирусачества" - нет. Дух Божий, образ и подобие, - всё это достояние каждого человека лишь потому, что это достояние человечества. Именно поэтому спасение человечества, жизнь человечества невозможны без существования, вечной жизни и спасения всех. Поэтому спасти всех может лишь Один - не просто "единый", а именно один-единственный Иисус.

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ ХРИСТА

Хорошо быть Христом - семейным альбомом оказывается Священное Писание. Впрочем, к христианам это тоже относится. Не нужно бегать по архивам, тратить десятки часов и сотни долларов, чтобы выяснить имена - и только имена - бесконечной вереницы безликих крестьян или не менее безликих дворян всего лишь за два-три столетия. Откровение Божие есть Божья откровенность не о Боге - о людях, но ведь это куда интереснее для интересующихся своим происхождением. Христос так и остаётся загадкой - впрочем, уже первые христиане считали, что именно к Иисусу относятся слова пророка о том, что происхождение Мессии принципиально невозможно установить. (Одновременно Мессия - "сын Давидов", но это не о происхождении, это, напротив, о предназначении). Впрочем, Библия - довольно своеобразный семейный альбом. Это не вереницы фотографий с аккуратными подписями. Некоторые страницы словно вырваны из дембельского альбома, другие - из настенного календаря. Библия - произведение древнее, но крайне современное по формам, и чем древнее, тем современнее. Рассказы о праотцах вообще чистый постмодерн, своеобразный "бриколаж" - не путать с мозаикой. В мозаике соединяются камни, хотя и разного цвета, в бриколаже камни могут соседствовать с консервными банками и с цветами. Рассказы о творении, о потопе, о вавилонском столпотворении похожи на современные произведения искусства, в которых взят парадный портрет Наполеона и вместо лица Наполеона пририсовано лицо Сталина. И хорошо, если пририсовано - могут и плакат вклеить. Бог берёт вавилонский миф, вырезает из него две трети текста и вставляется краткий (так что пустоты зияют) собственный текст. Кому нужна красота, цельность, стильность - жалуйтесь, но кому нужна откровенность - приидите, ибо самое сокровенное можно открыть только так. Показать голую грудь можно, расстегнув рубашку, но чтобы показать сердце, нужно либо убить себя, либо придумать что-нибудь парадоксальное.

Проблем с родословием Христа в Мф. несклько. Во-первых, какое отношение эта генеалогия имеет к Иисусу? Обо всех тут говорится "родил" ("эгеннесен"), а о Христе (ст. 16) -- нет. Таксиль смеялся: зачем зубрить генеалогию человека, который не рожден тем, кто считается его биологическим отцом? В-вторых, упоминаются женщины, причем все как на подбор -- не образцы добродетели. Из православного храма их бы выгнали. Впрочем, из католического тоже. В-третьих, генеалогия подогнана под число 14-ть (опущены три царя Иудеи - Ахазия, Иоас, Амазия, упоминаемые в в 1 Пар, 3, 11-12. Не хватает отца Иехонии Иоахима. Но если автору так дорого было число четырнадцать, почему в последнем разделе -- тринадцать имен? Или дважды посчитать Иехонию - на рубеже двух поколений? Тогда сходится, но тогда надо дважды считать и Давида, в этом случае в предыдущем разделе выходит 15-ть поколений. Или 14-м считать Иисуса?

Давид и Плен -- это пограничные события. Давид -- ничтожество, ставший царем. Плен - опыт свободных, ставших ничтожествами.

Вейтен сравнил Мф. с Апокалипсисом Варуха, где вся история разделена на 12-ть этапов, и предположил, что и в Мф. в последнем разделе значимо число 12-ть: 12-ть поколений, а дальше Иисус, Который объединяет в себе два поколения.

Рождение Иисуса завершает Плен - это подчеркнуто рассказом о приходе волхвов с Востока. Избиение младенцев - это малый апокалипсис. Иисус - единственный выживший, как Ной после потопа, Он в этом смысле родоначальник нового поколения. Да, Иисус не сын Иосифа - но и Давид есть не столько сын своего родного отца, сколько сын веры, сын Духа, родоначальник нового народа.

Генеалогия подводит к Марии, и с Марией связаны все четыре женщины -- они "крайности", "исключения", только первые - исключения скорее в дурную сторону, Мария -- в благую. Так что Иисус -- плод девиации, отклонения. Если определить жизнь как болезнь, передаваемую половым путем, то вечная жизнь - это здоровье, передаваемое не половинным путем, а цельным.

В ст. 18 Мф. употребляет слово "происхождение", не "рождение", "генесис", не "геннесис". Его интересует не рождение Иисуса, а происхождение Христа -- происхождение от Духа. Слово о зачатии "от святого Духа" поставлены в конец фразы точно так же, как выше в конец фразы ставился оборот "от Рахаб", "от Руф", "от жены Урии". В 1.20 появляется слово "геннан" - "родил", которое выше обозначало связь поколений в генеалогии Иосифа. Дух Святой по отношению к Иисус - как отец. Этот оборот часто в Ио., в разговоре с Никодимом Иисус это слово употребляет для обозначения "рождения от Духа" -- каждый должен родиться от Духа подобно тому, как родился от Него Иисус. Причем Мф. ставит оборот "эн гастри эхуса" в ст. 18 и 23 - "имеет во чреве", не "зачала" - очевидно, чтобы подчеркнуть, что никакой мужчина не был причиной зачатия. Иисус здесь -- второй Адам.

Случайно или нет, но Иосиф явно перекликается с праотцем Иосифом. У него и отчество тоже -- Иаков. Иосиф Яковлевич... А в Евангелии от Луки отец Иосифа назвал "Хели","Илий". Как и Иосиф (у которого братья), Иосиф видит сны, целомудренен, освобождает Иисуса, усыновляя его и уводя в Египет.

Ст. 23. "дева" - аллюзия на Ис. 7, 14 в греческом переводе 70-ти. В евр. тексте стоит не дева ("бетула"), а молодая женщина, "алма". Переводчики, видимо, видели в этом образе символ материнства Израиля (деву Израиля). Израиль - дева, ибо не осквернился идолослужением. Эта дева и родит царя-мессию.

Для Мф. Иисус и Сын Давидов, и Сын Человеческий. Отсюда странный рассказ о входе в Иерусалим - в противоположность Марку, Матфей говорит, что Иисус едет на двух животных - на осле, "онос" (использовался при царской коронации) и на "полос хуиос ипозигиу" - "вьючном животном". Этот параллелизм не столько отсылка к Зах 9,9, сколько напоминание о двойной природе Иисуса.

* * *

Много теорий сочинили , объясняя, в чём различие родословной Иисуса у Матфея и родословной Иисуса у Луки. Все эти сводятся к тому, что Матфей хотел подчеркнуть одно, а Лука другое, Матфей - принадлежность Иисуса к избранному народу, Лука - принадлежность Иисуса к человечеству. Проблема, однако, в том, что современному человеку это неинтересно. То есть, конечно, на земле живёт и сейчас множество людей, которым архиважно, был Иисус евреем или нет. Возможно, таких людей даже большинство (особенно, учитывая, что среди них есть не только евреи, но и антисемиты). Только эти люди - не современные.

Люди умирают, а эпохи - нет. Путешествие в прошлое и будущее невозможно потому, что прошлое и будущее внутри души, они преспокойно существуют, и безо всякой машины времени масса людей живёт в прошлом, а некоторые - в будущем. Не всегда, но часто. Собственно, "Адам", "Енох", "Ной", "Авраам" - это и есть те, кто дотянулся до вечности, кто современен всякому времени, потому что был современен Богу. Рассказ о них - рассказ о тех, кто сумел взлететь, каждый по своему. Проще, конечно, упасть. В прошлое можно вообще рухнуть незаметно для себя, как падает в глубокое прошлое всякий, кто убивает, оказываясь современником Каина. Иной раз человек способен даже подняться в вечность. Не так важно, какова величина генеалогического древа у евангелистов, как порядок описания этого дерева.

Матфей начинает с прошлого и заканчивает вечностью - Иисусом. Лука с Иисуса начинает и заканчивает прошлым. Это в точности соответствует двум возможным путям ко Христу, двум вариантам рождения не Иисуса, а рождения в Иисусе. Одни люди открывают Иисуса резко, внезапно, лицом к лицу, словно один взрослый человек встретил другого взрослого человека (хотя открытие такое может произойти уже в младенчестве, а может, и в утробе матери). Так встретил Иисуса Савл - и родился Павлом. Так - у Луки. Уже рассказано о рождестве и детстве, и, наконец - происхождение. Другие люди встречают Иисуса словно один ползающий младенец встречает другого ползающего младенца: сперва никакого интереса и осознания того, что произошло, или чисто бессознательное ощупывание и уползание прочь, а потом, постепенно, обнаружение того, кто такой Иисус - и обнаружение того, кто есть ты сам. Так у Матфея. Такая же разница как между фильмом классическим, в которое действие разворачивается в хронологической последовательности - и фильмом, в котором всё перемешано, вспыхивают "флэшбеки" (этюды о прошлом).

А итог общий - почему, собственно, и возможно понимание между людьми и, соответственно, спасение всех людей. Один сперва узнаёт Иисуса как брата, другой - как Бога. Один сперва называет себя братом Иисусу, потом - сыном Божиим, то есть, сыном Иисуса. Другой - наоборот. А общность одна, и в ней гасится то, что так важно для грешного в человеке - кто старше, кто младше, кто выше, кто ниже. Бог оказывается одновременно и абсолютно недосягаемым и абсолютно близким. Так родословная Христа смыкается с родословной человека и человечества.

Если библейские (и не только) предания о древнейшей истории сочинены взрослыми людьми, то это вздорное и даже несмешное чтение, вполне заслуживающее всех поносных слов, которые о них говорились рационалистами и позитивистами. Безумие этих текстов прежде всего - в их безнравственности, в законченном эгоизме, для которого не существует никто, кроме себя и узкого круга "своих".

Гордыня, эгоизм, самолюбования, - ужасные слова и ещё более ужасные явления. Если речь идёт о взрослом человеке. Если о ребёнке, то даже неловко называть детское видение мира "гордыней". Гордыня - это выбор, а ребёнок не выбирает, а насколько выбирает, настолько от гордыни избавляется. Гордыня - это агрессия, а детская агрессивность реальна, но уж очень неопасна и преходяща. У взрослого гордыня опасна именно тем, что легко превращается в постоянную позу. Взрослый может прожить в блистательной самоизоляции - не всегда блистательно, иногда и вовсе оборванным бродягой, но может. А ребёнку в нормальном обществе никто не позволит бомжевать: разыщут, вымоют, накормят, вылечат, выстроятся в очередь на усыновление или удочерение.

Древнейшие библейские рассказы - именно детские рассказы, и эгоизм их детский. Совершенно тот же эгоизм у преданий египетских, шумерских, аккадских. Это детскость коллективизма, который вообще не считает за людей тех, кто входит в другой коллектив. Кто говорит на другом языке, тот не говорит (он немой - "немец", бормотун - "варвар"). Иногда реальность вторгается в этот детский кругозор, вторгается - но не принимается. Поэтому в трёх, самое меньшее, эпизодах Библии налицо либо инфантилизм, либо кретинизм: когда описываются происхождение человечества, убийство Авеля, потоп, современный человек недоумевает, откуда взялась жёны Авелю и Каину, каким таким людям было запрещено наказывать Каина, как мог потоп уничтожить "всю землю", не говоря уже о том, как можно было погрузить на один корабль хотя бы по паре всех животных. Но это всё описывали взрослые с детской психологией. Свой народ, свой мирок казался им единственным важным. О других они просто не задумывались. Попробуйте объяснить ребёнку, что кроме его мамы и папы есть и другие папы и мамы... Впрочем, лучше не пробуйте, это была грустная шутка.

Главное, если уж мы, современные читатели Библии, такие взрослые и объективные, то почему нам трудно понять, что наивность древности - не эгоизм, а вот национализм, расизм, империализм, ксенофобия современности - эгоизм и хуже эгоизма? Нацизм и большевизм, не говоря уже о более мягких формах, которые ксенофобия принимает в "развитых странах", - это настоящие взрослые грехи взрослых людей. Нам - дано знать тайны Царства Небесного, а мы - убиваем, изгоняем, мстим, ведём себя так, словно мы - единственные люди на земле, а остальные все "недочеловеки", "нелегальные мигранты", "террористы", "нелюди", "выродки рода человеческого". Кому сегодня очень хочется знать всю генеалогию Христа, пусть изучит генеалогию Бен Ладена и Гитлера, Сталина и Чикатило, Путина и Буша. Одна генеалогия у Спасителя и у губителей, у Слова Божия и у приказывающих, науськивающих, лгущих. Только надо и себя признать лгущим, науськивающим и т.п. Ребёнок - тот, кто, услышав обличение, радостно кричит: а вот это о тебе, о тебе! а я хороший, хороший! Потому и медлит Бог судить мир, что мир пока состоит ещё из детей - взрослых по годам, по имеющимся средствам истребления и власти, но детей по совести и способности видеть мир за границами своего ближайшего окружения. Только в отличие от древних евреев, современные детишки инфантильны противоестественным образом: они живут не в коллективе, никакой род их не заедает, никакая семья над ними довлеет, и вообще они вполне законченные индивидуалисты, и сам инфантилизм их - ненатуральный и искусственный. Если их сейчас судить, то придётся всех поубивать, а этого Бог не хочет. Он-то ведь не инфантилен.

Адам

Клайв Льюис в одном из своих детских произведений изобразил говорящих животных, которые обращались к людям, именуя их "дети Адама". Верно - и, между прочим, это подразумевает, что животные людям дяди. Общий предок у Адама - Творец. Когда Лука говорит, что Иисус был сын "Еносов, Сифов, Адамов, Божий" - это именно о том, что все люди потомки Божии и о том, что гордиться этим нечего: люди такие же "дети Божии", как и животные, как и растения, как вообще всё творение. Так одно и то же выражение обозначает и абсолютно уникального Сына Божия - Иисуса, и абсолютно не уникальных сынов Божиих - от нейтрино до нас, грешных. На самом-то деле, всё ещё забавнее, ибо нет в мире ничего типового, кроме того, что человеком создаётся, выдумывается или вычленяется из реальности - вроде треугольников или молекул. Кирпичи, дома и линейки бывают одинаковые - но не люди, не животные, не растения. Собственно, все усилия человека создать нечто стандартное, одинаковое разбиваются о неповторимость творений. Стандарт всегда охватывает лишь форму изделия или какие-то его функции, внутри же буйствует уникальность. Бог не может создать ничего монотонного, и это лучше всего описывает Бога. Единственный в своём роде Отец неповторимых детей и единственного Сына.

Лука возводит родословие Иисуса к Адаму. Ни в Ветхом Завете, ни в кумранских рукописях, ни в других произведениях древнееврейской литературы вообще нет генеалогии такого типа, где Адам назывался бы к тому же сыном Божиим. Сделано это для того, чтобы подчеркнуть: Христос - для всех. Ср. Быт 5,1.

Павел тоже упоминает Адама - кстати, он упоминает и Луку (Кол. 4,14). Может быть, он от евангелиста Луки услыхал впервые сравнение Иисуса с Адамом? Во всяком случае, у Павла сравнение развито - в послании к римлянам, 5, 12-21.

Адам, Сиф, Енос, Каинан, Малелеил, Иаред, Енох, Мафусал, Ламех, Ной, - десять допотопных предков Иисуса. Впрочем, даже не выходя за пределы Нового Завета, можно почувствовать неладное с этим аккуратным списком. В послании Иуды Енох назван "седьмым от Адама". В послании Петра Ной назван "восьмым", а не десятым потомком Адама (в синодальном переводе это не чувствуется, потому что тут взят за основу вариант, где "восемь" отнесено к числу спасшихся с Ноем - попытка изящно исправить древнюю "ошибку". В книге же Бытия налицо ещё одна генеалогия от Адама до Ламеха, в которой имена странным образом перекликаются с основной, хотя вроде бы речь идёт о потомках не Сифа, а Каина: Адам, Каин, Енох, Ирад, Мехиаель, Мафусал, Ламех. Два Ламеха Мафусаиловича - не многовато ли для одной семьи?

Реальность намного проще (и печальнее для буквалистов). Десять или восемь допотопных праотцев, - в любом случае, тут евреи всего лишь на свой лад воспроизвели шумерский список из десяти или восьми допотопных царей. Шумерский оригинал списка был найден экспедицией Вельд-Бланделла в 1922 г. в Ларсе (к северу от Ура), написан он около 2170 г. до Рождества Христова клинописью на так называемой призме Вельда-Бланделла №144 (высота её 20 см., хранится в оксфордском Ашмолеанском музее). Сохранилось ещё 15 клинописных табличек с вариантами этого списка. Список предшествует рассказу о потопе.

Обилие вариантов - самое простое объяснение тому, что Ной назвав "восьмым", а Енох - "седьмым". Но это всё арифметика, интереснее же как обошлись евреи (и Бог) с родословной шумерских царей. Во-первых, цари перестали быть царями. Никогда евреи не утверждали, что их царство - самое древнее. Давид, в крайнем случае - Саул Первый Блин . Это не так уж тривиально, - даже в современном мире достаточно монархистов, у которых фантазия быстрее разума.

Между тем, евреи вполне могли называть шумерских царей своими, потому что Шумер - это название Междуречья, в котором сосуществовали и шумеры, и аккадцы, и семиты, предки Авраама. В этом смысле шумерские цари - и еврейские цари.

Во-вторых, шумерские допотопные цари в Библии превратились в одну семью, хотя они не только не были родственниками, но даже и правили в разных городах. Междуречье напоминала Русь: возвышался то один город, то другой. Первый царь правил в Эриду, царь же, который спасся во время потопа - в Шуруппаке.

В-третьих, становится ясным, откуда взялась такая завидная продолжительность жизни у допотопных людей. Шумерский оригинал указывает не годы, а "сар". Проблема в том, что это слово могло означать разные математические величины, да еще с каким размахом: один сар это и 3 600 лет, и 18 лет. Шумерский счёт чередовал десятичную систему с шестеричной: следующим разрядом за десятью было не 100, а 60 ("сос"), затем 600 ("нар"), а потом сар. Но в то же время саром назывался период в 18 лет - время, за которое луна совершает полный обход неба, возвращаясь в "исходную" для наблюдателя позицию по отношению к Солнцу.

Пока культура жива, пояснений не надо, - и так ясно, что расстояние между звёздами измеряется в годах световых, а не в календарных. Но если в культуре происходит сбой, то может случиться всякое. Вполне возможно, что кто-то когда-то пересчитал сары "по крупному" - и вот получились огромные цифры.

Адаму в шумерском списке соответвует Алулим (в греческом произношении, у жреца Бероэса, он стал Алором). Разные списки отводят этому шумерскому Адаму то 8, то 10 саров. Если это "длинные" сары, то Адам жил 36 тысяч лет, если "короткие", то 148. Тоже, конечно, больше того, что обещает пенсионный фонд...

Правда, учёные спорят, был ли известен "короткий" сар шумерам или его открыли позднее, вавилоняне. В любом случае, несомненно одно: не стоит делать далеко идущих умозаключений из библейских цифр. Есть ведь и ещё один способ рационально их объяснить: речь-де идёт не о времени жизни конкретного человека, а о времени правлениях династии, этим человеком основанным: династия Сета, династия Каинана... Рюриковичи, Мафусаловичи... Очень сомнительно, но очень элегантно.

Правда, стоит заметить, что из десяти допотопных праотцев двое никоим образом царями быть не могли: Енох был взят на небо живым, а Ламех умер раньше собственного отца. Но ведь и в шумерском списке царей кое-где не десять имён, а восемь...

Томас Манн в романе "Иосиф и его братья" вложил в уста фараона весьма саркастический отзыв о библейских повествованиях: слишком избалован человек, который все проблемы решает, рассказывая собственные семейные истории. Томас Манн хитрый: фараон как раз был избалован, так что его отзыв о евреях надо понимать с точностью до наоборот. Избалованы были те народы древности - шумеры, египтяне, вавилоняне, греки, римляне, индусы - у которых было множество рассказов о богах и царях, у которых творение мира и похождения древних героев описывались в длиннющих сочинениях. У них было когда писать и на чём писать, где хранить написанное. Рассказы о праотцах - мифология несчастного народа, которому один раз на пару веков довелось пожить как люди, но до этого и после этого вечно они попадали то в рабство, то в плен, то в подданство. Налегке бежали из Египта, совсем голыми брели из разрушенного Иерусалима... Какие уж тут мифы, полубоги и цари. Семья, - единственное, что оставалось при любом ударе судьбы, и судьбы мира евреи и описали через историю семьи. У них не было политиков, которые бы на греческий манер налили в Библию высокопарных речей и военных хроник. У них не было богословов и жрецов, которые бы на шумерский манер присочинили про похождения героев на небесах и в загробном мире. Евреи обломали все эти словесные завитушки на легендах других народов, чтобы сказания были покомпактнее, чтобы на них можно было, в случае чего, усесться, притворившись, что ничего с собой чужого не взяли, словно Ребекка на идолов. Потом много раз собственные интеллектуалы пытались украсить сказания о праотцах башенками и галерейками, - апокрифы и толкования пытаются раздуть библейские рассказы до размеров вавилонских мифов. Только вот разумному человеку именно раздутые варианты кажутся занудными и вздорными, как вавилонские мифы. Простые же рассказы о праотцах интересны даже первокласснику. Конечно, если только его не заставляют их читать в обязательном порядке.

Адам - так в еврейских преданиях аукнулось аккадское "Алулим", первый из допотопных царей, правивший в Эриду. Что ж, в перечне вавилонянина Бероэса, который пересказывал древние сказания древним грекам (греки были пятого века до Рождества, сказания - двадцать пятого), Алулим превратился в Алоруса - ничего русского, умоляю, древний грек скорее бы услышал в этом отголосок слова "кот". Менее всего утверждение, что Адам создан из глины, полемизирует с утверждением, что человек произошёл от обезьяны. Рассказ о сотворении Адама - вообще не о человеке, а о Боге. Что божество может слепить человека из глины и вдохнуть в него жизнь, это шумеры прекрасно знали на примере бога Энки, который вылепил даже двух таких "големов", чтобы они совершили путешествие в преисподнюю, невозможное для настоящих людей. Да и предание о Големе - глиняном колоссе, который повинуется своему создателю - из этой же серии. Откровение повторяет сказанное вавилонским мифом почти дословно. Разница - не в том, из чего сотворён человек (из глины, из глины, образ Бога - горшечника, лепящего человека словно дымковский крестьянин свистульку, в Библии встречается часто). Разница в том, что дыхание божества из вавилонского мифа оживляет статуэтки, но не может сделать их людьми. Дыхание же Бога Библии - делает прах человеком, абсолютно свободным, не порученцем, не роботом, а таким, каков любой из людей. Вот и весь ответ на происхождение зла: нет у зла никакого происхождения. Происхождение есть у человека, а уж человек делится своим происхождением со злом. Это повторяется всякий раз, когда человек говорит: "Я не могу не злиться!" "Я не могу не грешить!!". Говоря так, человек заявляет: "Дыхание Божие так же неспособно сделать меня, глиняную фигурку, свободным существом, как дыхание вавилонского Энки неспособно было превратить глиняных человечков Кургарру и Калатурру в настоящих людей". Могу не грешить, в том-то и ужас! А счастье в том, что Бог - настоящий Бог, не какой-нибудь вавилонский - именно потому, что Его Дыханием живёт человек, может спасти человека, вложив в него не только Дух, но и Себя - в Рождестве.

* * *

Примечательно схоласты от иудаизма фантазировали, почему Бог решил, что человеку нехорошо быть одному. Догадка первая: Адам без жены был слишком богоподобен. Всё живое делится на два пола, но Бог - нет, и вдруг Адам тоже не делится. Вот если у Адама будет жена, тогда всем будет понятно, что Адам - не Бог (Раши). Это, конечно, некоторое непонимание того, что в древнем-то мире большинство богов жён имели, так что с точки зрения язычника скорее Адам, поскольку с Евой, был больше божеством, чем одинокий Творец мира. Тот же комментатор полагал, что "единая плоть" - это ребёнок. Вот вам и единство религий - во всяком случае, ханжества. Догадка вторая: Адам без секса прожить не мог и развлекался с животными. Заметим: сам Адам якобы был вполне доволен. Есть во всём этом какая-то безумная надменность и половая (мужицкая), и возрастная (старческая).

Ни в чём так ярко не проявляются последствия грехопадения, как в готовности мужчины быть единственным мужчиной - и даже без женщины - на земле. Сексуальную потребность удовлетворим козами (извращенцы - тараканами), потребность во власти - козами, тараканами и всеми прочими созданиями, а дальше кто во что горазд: одни загорают, другие жуют, другие Библию комментируют (кому Библия важнее женщин, тот обычно верует, что Библия была ещё до творения мира и что Бог творил мир, сверяясь с Библией).

Бог не инженер, Бог - это Бог. Когда Он сказал, что Адаму нехорошо, Он имел в виду Адама, Он буквально видел, что Адама мутит, что ему плохо. В этом смысле Бог не Отец, а Мать - отец способен не заметить, как плохо его детям, а мать заметит, что мальчику нехорошо.

Все рассказы о творении мира, человека, о потопе - памятники культура не мужской, а мужицкой. Это ещё и антиженская, патриархальная культура, но беда в том, что и в отсутствие женщины мужчина не хорош. Женщина одевается для мужчины, мужчина одевается для другого мужчины. Женщина угощает мужчину яблоком, мужчина упрекает женщину, ест яблоко, а есть сам найдёт яблоко - сожрёт и не поделится ни с женщиной, ни с мужчиной. Женщина не сочиняет мифов, которые призваны доказать, что она, женщина, первичнее и главнее. (Учёные, правда, мимоходом, без особого энтузиазма выясняют, что с биологической точки зрения женщина первичнее, что мужской пол именно из женского "ребра" в качестве разведчика, громоотвода, помощника, и что, кажется, мужчины генетически неустойчивы и могут исчезнуть, а вот женщины никуда не денутся и в их, мужчин, отсутствие).

Хотя, для равновесия... Предания о допотопных праотцах не упоминают жён - кроме жён Ламеха. "Ева" - не личное имя, а категория. Есть разве что поздний апокриф - "Книга Юбилеев", в котором и жёны поименованы. Однако, разве мало женщин, которые напрочь не помнят имена самцов, от которых у них, всё-таки, дети, да и с которыми были ведь приятные чувства-с... Женщина всем лучше мужчины, кроме того, что и женщина - человек. Грехи имеют свои половые модификации - например, женский эгоизм часто двухклеточный (например, мать с ребёнком), а мужской - одноклеточный.Однако, нет пола без греха.

Без греха может быть лишь человек - например, Мария. Каким-то чудом хотя бы часть христианских богословов с этим согласилась. Ни в чём так не ощущается подлинность Евангелия, как в том, что Мессия приходит через женщину без мужчины, но при этом - внимание! - всё-таки мужчина и его генеалогия принимаются Мессией как свои. Лео Таксиль считал, что это нелогично: если уж Иосиф не потел, изготавливая Спасителя мира, так и не нужно предков Иосифа поминать. Вот это самая мачистская логика и есть, из-за которой мужчин отстранили в последний момент. Как бы возрадовался и озверел от гордыня мужик, если бы имел хотя бы и материальный повод называть Иисуса "сыном Мужским". Женщины, при всех своих недостатках, хотя бы нутром чуют, мягко говоря, что ребёнок - не их заслуга, тем более - не их "изделие", а у нас, мужиков, даже этого опыта нет. Очень, очень правильно сильную половину человечества в критический момент послали посчитать звёзды.

* * *

Как и в предыдущей части книги Бытия, главы, повествующие о десяти допотопных поколениях, довольно механически составлены из двух разных вариантов текста, причём тексты перетасованы совершенно механически. Тексты не только переплетены, но и немного подредактированы - достаточно подрезаны, чтобы уже нельзя было восстановить их в первоначальных вариантах, но недостаточно, чтобы не замечать стыков и противоречий. Историкам жалко, а кому интересна суть, потерпят. Отдельные человеческие голоса искажены, но Божий голос - звучит именно благодаря этому. Отдельные эпизоды тут выполняют функцию морзянки - не так важно, какого размера чёрточки и точки, как их последовательность. А последовательность тут на редкость та же, что в мифологиях других народов: сотворение человека - первые шаги цивилизации - бунт - потоп. Оба варианта заканчиваются Ламехом, только в одном варианте конфликт земледельца и скотовода отнесён в самое начало, а в другом - в конец повествования.

По сравнению с языческими мифами (многие из которых безусловно древнее) повествование невероятно приземлено, причеловечено. Люди изобретают всё сами, боги в их жизнь не вмешиваются. Зато события, которые у других народов выглядят концом, здесь всякий раз оказываются началом, прорывом к каким-то новым отношениям с Создателем. По крайней мере двое из допотопных праотцев почитались богами: Сет - одно из божеств древнего Египта, Иаред - шумерский Думузи, он же Таммуз, один из главных богов Междуречья. Всех богов, полубогов и недобогов разбожили беспощадно, превратив в обычных, пусть и не торопящихся помирать (а кто торопится?) людей. К тому же - в язычников. Такой вот голос Божий: там, где люди начинают с высокой ноты и заканчивают, баском сводя на нуль, Бог начинает снизу, лишая людей божественных регалий, чтобы закончить выше некуда: собственным рождением. Узок путь, соединяющий творение и Творца, и Бог убирает с этого пути фальшивых богов, божеств и полубожков, пусть и маленьких, делающих вид, что они подымаются на небеса, чтобы сойти с небес.

Сиф, брат Авеля и Каина, а может, и сам Каин

Любовь Адама и Евы... Что с нею случилось после грехопадения? Увы, ничего хорошего. Вовсе не из-за любви было совершено грехопадение, если не считать любви к себе (а как ее считать любовью? все равно, что считать колбасный сыр колбасой). Библия, соединенная с наукой, подтверждает наши худшие предположения. Один ребенок убивает другого - любой психиатр скажет, что при нормальных отношениях между родителями такого произойти не может. Сухой рассказ об убийстве Авеля лучше всяких эмоциональных причитаний дает понять, как после грехопадения жили Адам с Евой.

"Каин" - от глагола "иметь", "обладать". Не только облегченный вздох наконец-то разрешившейся первенцем матери слышится в этом имени, но и продолжение грехопадения. Важно не то, что человек родился, важно - что он кому-то принадлежит. Так гордыня, себялюбие делают следующий шаг - к властолюбию. Власть над человеком становится важнее любви к нему, возможность распоряжаться человеком по своему усмотрению (пускай даже "для его же блага") становится важнее возможности человека любить. И грех этот прокрадывается прежде всего в семью, начинается в святая святых, в материнской любви. "Рождать будешь в муках" означает не только физическую боль, но и боль расставания с частью себя, страсть продлить окутывающую ребенка опеку до седых его волос, не отпустить, не перерезать пуповины хотя бы духовно. Такая трагедия в отношениях матери и ребенка распространена чрезвычайно, и, может быть, она и объясняет, почему Бог на жертву Каина "не призрел": мать затравила ребенка своей сверхопекой и избаловала его, и вырос человек завистливый, озлобленный, угрюмый, мучающийся от своей порабощенности матери, вся духовная жизнь которого сводилась к бунту против матери без обращения при этом к Богу. Всякой матери знакома боль, когда ребенок кусает кормившую его грудь - когда тот, кем ты было вознамерилась обладать, оказывается совершенно независимым от тебя. Наверное, ко времени рождения второго ребенка Ева уже вкусила всю эту горечь - отсюда удивительное имя "Авель" - "Дым", "Суета" ("суета сует" - "авель авелим"). Нет пользы рождать детей - во всяком случае, это бесполезно для удовлетворения самолюбия и властолюбия.

Трагедия Каина объясняет, почему с древнейших времен во многих религиях (в том числе, в религии предков Авраама) первого ребенка посвящали Богу. Нам страшно читать о жертвоприношениях первенцев, мы облегченно вздыхаем, когда Бог вразумляет людей таких жертв не совершать, а ведь в свое время и это действие было шагом вперед в религиозной жизни. Сперва человек приносил первенца своего в жертву себе, своему родительскому властолюбия - и лишь потом, по откровению безусловно Божиему, нашел в себе силы посвящать первого ребенка Богу. Но откровение было понято, как всегда, чрезвычайно искаженно, ибо проходило оно через грязное сердце - и обернулось человеческими жертвоприношениями. Но Бог не впал в отчаяние - и продолжил вмещение Себя в человеческую историю.

*

Генеалогия, которая начинается с Сифа и в которой Каин - далеко не первый, это часть традиции некоего неизвестного "священника"; генеалогия, в которой Каин даже раньше Сифа - "ягвиста". Впрочем, Сиф, Каин, - разница, по внимательном рассмотрении, оказывается не так уж велика. Ведь Сифа настойчиво сближают с египетским божеством Сетом. Если обратиться к изначальному звучанию этих имён, то сходство очень велико (Шийт и Шет). А главное: египетское божество был братом и убийцей Осириса - бога плодородия. Сет - бог варваров, пустынь, изображался он всегда с головой осла. Одновременно египтяне (и не только они) считали, что евреи поклоняются ослу. Древнейшее изображение распятия - это распятый с головой осла, выцарапано в римской казарме. Плутарх отмечал, что египтяне издеваются над рыжими, считая рыжий цвет - ослиным. Тем приятнее видеть осла в изображении вифлеемских яслей. Сохранились известия о существовании движения, видевшего в Сифе великого религиозного учителя древности, основателя астрологии, - правда, известия очень смутные. Да если бы они были и точными, современный человек скорее бы посочувствовал Сифу, а не стал бы ему поклоняться. Посочувствовал - ибо астрологи жили в мире, где есть преклонение и поклонения, а вот Коперник, Кеплер, Ньютон - живут совсем в другом мире. Граница между двумя мирами проходит точно по тем же вифлеемским яслям: когда звездочёты поклонились Иисусу. Кстати, одновременно и ослу поклонились, в чём нельзя не усматривать мягкого юмора, божественного в своей мягкости. Поклон человеку так же освобождает от преклонения перед этим человеком, как поклонение Богу освобождает от преклонения перед собой. Сиф, правда, был язычник, как и все праотцы до Авраама; неприятно об этом упоминать, но горько, а правда. Однако, и звездочёты были язычниками, а стали ещё и первыми христианами. На каких-то самых первых метрах духа можно и не придираться к тому, подлинному ли Богу поклоняется человек или каким-нибудь фантастическим божествам. А Сиф (и легендарная жена его Азура) - самый первый метр.

В первой половине 4 главы книге Бытия сын Адама - Каин, во второй половине - Сиф. Но сын Сифа - Енох, сын Каина - Енос. Совпадают родословные и в некоторых других именах. Так что вполне вероятно, сто Сиф - тот же Каин, тоже убийца брата (как Сет - убийца Осириса). Неприятно, что все люди происходят от убийцы, а не от убитого? Что ж, зато в рассуждениях о смертной казни давайте спрашивать первым делом не о том, как бы мы поступили, если убили нашего родного отца, а о том, как бы мы поступили, если бы убийцей оказался наш родной отец. А что спрашивать. Понятно, как - простили бы. Отец всё-таки...

* * *

Каину Библия приписывает основание первого города (якобы названного Ханох в честь сына Каина, которого в другом варианте называют Енохом).Город оказывается порождением зла. Увы, городу не доверяют и кочевники, и крестьяне. В городе может укрыться виновный от наказания. Город не имеет корней - недаром есть представления о "переносе" города. Первый Рим, второй... Вот деревню не перенесёшь - ведь деревня это прежде всего поля вокруг деревни.

На самом деле, город не противоположен ни скотоводу, ни крестьянину, и никому из них не враждебен. Город вообще - не о том, есть ли хлеб или мясо, а о том, как не есть друг друга. Недоверие к городу понятно: город обнажает власть, замаскированную семейственностью как крестьянской, так и кочевнической. Город разрушает семью, которой спасается человек за его пределами. Трудно поверить, что это разрушение семьи не есть гибель человечества, как трудно поверить, что "оставь отца своего и мать" не есть гибель семьи. Однако, в основании города - жертва. Это очень древний миф и, собственно, Каин, убивающий Авеля, возможно - прежде всего из этого мифа. Первый Рим был основан на крови Рема, убитого Ромулом. Третий Рим, кстати, был основан на крови Кучки, убитого Юрием Долгоруким.

Ханжи обычно горожане, но ханжи ненавидят города. В деревне ханжа был бы невозможен - не перед кем выпендриваться. В городе же количество людей, перед которыми можно покрасоваться, вырастает в арифметической пропорции. Однако, количество людей, готов высмеять ханжу, возрастает в пропорции геометрической. В результате ужасно жизнь ханжи: он проклинает ту самую среду, в которой живет. Вечные разговорчики про то, какие развратные города ведут самые горожанистые горожане. Нет ничего более буржуазного как ропот на "бург". Это ропот на ту самую свободу, благодаря которой ты сам возможен.

Фантастическая религиозная интуиция Павла побудила его не только заявить, что Авраам решился пожертвовать Исааком, потому что веровал в воскресение, но и заявить, что Авраам оставил город и стал кочевником, потому что хотел жить в городе - только настоящем, в городе, "имеющим основание, которого художник и строитель Бог" (Евр. 11, 10). Так Павел осмыслил слова Иисуса, строителя, который знал, что фундамент дома - камень, и Себя сравнивал именно с камнем. Так гибель Иисуса оказывается гибелью Исаака, только гибелью, вызванной слепотой убийц, которые не заметили, что можно было не убивать, которые стали даже не скотами - кустами, убивающими запутавшегося в них Агнца. Иисус - вот на ком основан Город, "небесный Иерусалим", а впрочем и земной - Церковь. В христианстве вновь и вновь начинает преобладать то кочевое, то оседлое начала, а должно преобладать совсем другое - полная отдача себя Богу, надежда на Него, которая подобна безумной надежде горожанина на то, что в городе можно уцелеть и жить лучше, чем в шатрах или на хуторе. Христианство как город есть свобода, и Иаред - или Ирад - этот первый горожанин - есть первый звоночек о спасении как свободе.

Енос

Всё, что известно о Еносе - что "тогда начали
призывать имя Господа" (Быт. 4, 26). Да и то - "тогда" это когда Енос появился на свет. Между тем, позднейшие предания постарались с лихвой вернуть Еносу биографию: он якобы был маг, астролог, завёл алтари для поклонения звёздам. Как писал Рамбам:

"В дни Эноша люди совершили большую ошибку — ... и сам Энош был среди ошибившихся. ... они решили, что раз Г-сподь создал звезды ... они достойны восхваления ... И это, якобы, соответствует желанию Г-спода, благословен Он, возвеличивать и воздавать честь своим приближенным, также как царь желает почтить своих слуг и придворных, что увеличивает славу самого царя. Как только в их сердцах зародилась эта идея, начали они строить звездам храмы и приносить им жертвы, восхвалять и возвеличивать их словами, простираться ниц в их сторону — все это с целью исполнить желание Создателя, в их неверном понимании. С этого началось идолопоклонство".

И за это Создатель наказал людей: горы превратились в скалы (евреи не подозревали, что далеко не все горы бесплодны); человеческие тела после смерти стали разлагаться, а до этого все покойники были нетленны, лица людей стали больше походить на морды обезьян.

Типичный случай, когда комментарий из лучших побуждений извращает текст. Ведь фраза "начали призывать имя Господне" - это похвала. Енос (или люди его времени) совершили духовную революцию, подобную изобретению колеса или бронзы, или даже переходу от собирательства к выращиванию злаков. Ведь первый результат грехопадения - зажатое горло Адама и Евы, когда нет сил молиться. Безмолвная молитва - хороша, когда уже помолился словами, когда сказал "Отец". Когда ребёнок грудной молчит, он не молится, и он с ангелами не беседует, вопреки всем викторианским сюсюканьям. Жертвы, если верить преданиям, и Сиф приносил - но если отправить посылку, не написав имени получателя, какой будет прок? Был ли Енос звездочётом - не так уж важно. Вполне возможно. Значит, и он мог бы прийти поклониться Иисусу, потому что если уж умный человек начал читать - хотя бы звёзды - он не остановится. В конце концов, "читать звёзды" означает, прежде всего, давать звёздам названия. Поклонялся ли Енос звёздам? Позволительно усомниться: это скорее Рамбам поклонялся буквам и их именам, а уж изобретатель алфавита не поклонялся тому, что изобрёл. Кто первым дал имена звёздам, лучше всех понимал, что поклоняться звёздам не надо, а надо поклоняться Тому, о Ком можно сказать, что Он выше звёзд - а иногда и ниже звёзд.

Далее о генеалогии Спасителя.