О диссертации: Браткин Д.А. Римский судебный протокол по данным папирологии
2018 год. https://redechnik.livejournal.com/42954.html
Мое мнение о диссертации: Браткин Д.А. Римский судебный протокол по данным папирологии как источник для изучения раннехристианской истории (на материале Деяний Апостолов). СПб 2008.
1. Уже в названии («протокол как источник на материале Деяний») автором заявлено, что Деяния якобы уже сами по себе являются примером судебного протокола и одним из видов такого протокола. Далее этому вопросу посвящена первая половина текста диссертации (стр.1-150). Однако, если в каком-то тексте есть слово «суд», то это не означает, что это уже судебный текст -- точно так же, как если в каком-то тексте есть слово «Бог», то это не обязательно текст богословский, и т. д.
По тем же основаниям басню Крылова «И щуку бросили в реку» тоже можно объявить судебным текстом, поскольку там тоже есть описание суда, с перечислением состава судей, цитированием речи прокурора и резолютивной частью судебного акта. И тоже можно на 150 страниц расписать, что, напр., указание на количественный и при этом коллегиальный состав судей доказывает, что в первой инстанции в 1й половине 19го века в России дело рассматривалось в составе такого-то количества судей, участие прокурора по данным категориям дел было обязательным, при этом прокурор выступал со своим заключением в такой-то части процесса, из объявления у Крылова только резолютивной части судебного акта следует, что мотивировочная часть не объявлялась вообще, и, кроме того, Иван Андреевич должен был иметь также юридическое образование, поскольку текст басни выявляет прекрасное знакомство автора с особенностями судебного процесса.
Примерно таково же содержание страниц 1-150 диссертации. Касаться подробно этого разбора нет смысла, поскольку Деяния -- это общеизвестный (последние лет тысячу, если на церковнославянском языке) каждой бабушке-прихожанке текст, читаемый после Пасхи на службах ежедневно, и любой знакомый с этим текстом может написать похожую диссертацию по кн.Деяний, например, про источник для изучения в 1м веке: оказания услуг по перевозке морским транспортом (см.про морские путешествия), медицины (сцены исцелений), архитектуры (описания строений и расположения помещений) и т.д.
2. При этом правовой терминологией русского языка автор, взявшийся за описание процессуальных правоотношений в суде, не владеет ни в какой степени. Бесконечно идет безграмотное употребление «вердикт» вместо «решение» (вердикты по-русски выносят только присяжные заседатели, а судьи выносят только решения или приговоры), «тяжущиеся» вместо «стороны» либо «иные лица, участвующие в деле» (если это не стороны, а, напр., третьи лица, что в каждом случае нужно выяснять отдельно), «челобитчик» вместо «истец» (он что, тоже там челом бьет, как в известном советском кино?), «правонарушения уголовно-полицейского характера» (!) вместо «преступления» и т.д. Иногда догадаться о подразумеваемом значении по контексту можно, но иногда нельзя, напр: «аудиенция» -- это что такое: судебное заседание без разбирательства дела, с разбирательством или вообще несудебный прием заявителя? То же самое относится и к термину, вынесенному в заглавие работы: «судебный протокол». Очевидно, это вовсе не протокол судебного заседания в современном смысле, поскольку он в разных случаях может соединять либо не соединять в себе элементы и доводов/пояснений лиц, участвующих в деле, т.е. элементы собственно протокола заседания, и элементы судебного акта, разрешающего дело по существу. В каких случаях какие именно данные элементы имеются, а каких не имеется в конкретном «судебном протоколе», -- автор такими вопросами вообще не задается. Очевидно, ему просто нравится буквальная калька с английского trial protocol, без понимания ее смысла и адекватного перевода на русский у конкретных авторов.
Или что значит: «из подлинного судебного отчета был скопирован лишь вердикт» (с.175)? – в переводе на русский это может означать: «из текста протокола судебного заседания и текста решения суда было скопировано лишь решение суда», или: «из полного текста решения суда была скопирована лишь его резолютивная часть»?
Таким образом, уже одно только такое невладение автором русской правовой терминологией и отсутствие понимания основ судебного процесса влечет невозможность понимания не только его собственных идей, сделанных по итогам прочтения английских источников по теме trial protocol, но и невозможность понимания правильности перевода им самим англоязычных авторов, т.к. списывать у англичан нужно с пониманием смысла терминов, а не просто буквальной калькой. Т.е.при невладении автором терминологией и правовой матчастью нельзя быть уверенным даже в том, что сам автор вообще понял те английские тексты, которые читал.
3. Но гораздо интереснее вторая половина диссертации (со стр.151 по 298), которая уже не касается текста Деяний, а претендует на исследование собственно «римского судебного протокола».
Читатель диссертации, казалось бы, вправе был надеяться, что, если автор пусть даже и не сам прочитал, перевел и проанализировал пару десятков таких trial protocol-ов, то хотя бы списал их анализ у англичан и добавил бы к ним какие-то свои новые и интересные мысли.
Таким образом, любой исследователь что древних, что современных судебных актов обязан знать об этих трех признаках, по которым судебные акты отличаются от несудебных, и оценивать древнее (или современное, без разницы) правосудие именно по наличию этих признаков.
При этом, разумеется, самое ценное и красивое в любом судебном акте – это его мотивировка, поскольку именно она дает понимание об уровне правосудия как такового в данном государстве в данную эпоху.
Но автору диссертации ничего подобного, разумеется, неизвестно, а он полагает, что самое главное в судебном акте – это некий магический «формуляр». Много усилий он тратит на исследование словоупотребления «ипомниматисмос» в названии судебного акта (а не «крисис», или «кекрименон», или «антиграфон»), полагая, что это почему-то очень важно (при этом даже не собираясь читать собственно эти тексты и хотя бы как-то пытаться понять их содержание). Этому автора отведено ок.30 страниц (150-180).
Со стр.183 по 205 автор приводит таблицы с перечнем «формальных признаков» данных «протоколов», из которых невозможно понять, читал ли вообще автор эти несколько десятков текстов, или просто искал в первых строках генитивус абсолютус, а в конце «анегнон» и прочее. Из перечисленных автором признаков также невозможно понять наличие или отсутствие и трех главных признаков наличия правосудия, о которых было сказано выше. Краткое содержание этих текстов тоже не приводится, из чего, видимо, следует, что их содержание автор понять даже и не пытался. (Исключение – один текст приводится на стр.156-158 со ссылкой на автора J.A.Crook, т.е. у этого Крука, видимо, данный текст и был списан).
Далее на стр.205-221 автор задается вопросом, были ли доступны тексты судебных «протоколов» для сторон в архивах, т.е.ставит телегу впереди лошади, поскольку здравый смысл должен подсказывать, что сначала для оценки качества правосудия должно быть интересно то, были ли материалы дела доступны сторонам именно в процессе рассмотрения дела, и могли ли стороны знакомиться с доводами друг друга, и вообще вызывался ли ответчик в суд (см.признак 2 правосудия выше). Но такой вопрос автору в голову не пришел. Тем не менее, уже интересны хотя бы частичные фрагменты текстов, которые автор здесь приводит (видимо, тоже списывая их у англ.издателей, на которых ставит ссылки), но набор этих кратких обрывков представления о собственно правосудии (см.признаки 1, 2, 3) опять не дает и дать не может, поскольку касается только выдачи и получения копий «протоколов» сторонами уже после окончания процесса. Т.е., по мысли автора, когда процесс уже окончен и поезд уехал, только тут стороны и должны озадачиться вопросом ознакомления с материалами дела.
С.221-265 - пересказы комментариев англ.авторов Katzoff, Meyer, Crook и некоторых других о нескольких т. н. «досье», а по сути – либо о материалах конкретного сохранившегося дела, либо о смешанных сборниках законодательных актов и судебной практики по тем или иным вопросам. Пересказы отрывков идут по бессвязной системе (точнее, при отсутствии какой-либо системы), сами отрывки взяты, похоже произвольно, что, видимо, связано с тем, что нельзя пересказать на 40 страницах несколько полноценных и добротных англ.исследований. Иногда неясно, по какой причине автор вообще посчитал данный отрывок судебным — напр., на с.238 дается пересказ указаний префекта легионерам, который к судебным отнесен, видимо, лишь потому, что префект сидел «на судейском месте» (βήμα, которое в данном случае будет явно не судейским местом, а просто возвышением). Автору опять это не приходит в голову, а вместо этого он рассуждает о важности «колебания между первым и третьим лицом», что «говорит о том, что готовил его непрофессионал». В целом пересказы идут опять по описанию формальной структуры текстов, а не по их содержанию по существу, т. е., чтобы что-то понять в данных обзорах по существу, надо брать самих английских авторов и читать их. Тем не менее, эти 40 страниц – самая содержательная и интересная часть работы. Хотя, наверное, пересказы английских авторов – это все-таки уровень не кандидатской, а дипломной работы, но и то хорошо.
С.266-279 — автор рассуждает о судебном прецеденте в римском Египте, опять пересказывая Катцофа и Йоловича. Рассуждая о важности прецедента и о якобы противоречии «классической» и прецедентной судебной системы, автор опять демонстрирует непонимание основ процесса, в котором прецедент и в континентальной системе всегда применялся и будет применяться, поскольку нормами права невозможно заткнуть все дыры возможных споров и жизненных ситуаций, а это можно сделать только прецедентом. В историческом развитии в рамках любой конкретной правовой системы прецедент всегда сначала применяется реже, а потом всё чаще и чаще (в связи с чем в Англии и пришли сейчас к преимуществу прецедента лишь потому, что независимые суды в Англии возникли раньше чем где бы то ни было в Европе). Вот и все т. н. противоречия.
Итого: беда, коль сапоги начнет тачать пирожник. Хотя основы судебного процесса – это все-таки не высшая математика, можно было бы немного и повникать перед тем, как интересоваться судебными текстами. И имеем еще одно очередное «исследование» без прочтения и перевода ни одного исследуемого текста.