Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Климент Александрийский

ПЕДАГОГ

Климент Александрийский. ПедагогМосква: Учебно-информационный экуменический центр ап. Павла, 1996. 290 с.

 

Об авторе

Предисловие И.Свиридова.

Настоящее издание печатается по русскому переводу Н.Н. Корсунского, изданному в Ярославле в 1888-89 гг., однако по новой орфографии и с небольшой стилистической правкой, частично указанной в сносках. Перевод главы 10 кн. II и Гимна Иисусу Христу, сделан свящ. Георгием Чистяковым. Все цитаты из Святого Писания даны но современному Синодальному переводу Библии.

Книги: первая, вторая, третья.

КНИГА ПЕРВАЯ

1. Чему, открыто наставляя в том, обещает научить Педагог.

Если в (нравственном) человеке различать такие три сферы как: склонности воли, (внешние) действия и страсти, то склонности воли будут относиться к области действий увещевающего Логоса. Он учит Богопочтению и, как (бы) в корабле килевой брус, определяющий собою его строение, закладывает основания в здании веры; побуждаемые им мы отрекаемся от старых заблуждений; вследствие восприятия новых спасительных истин духовно молодеем и присоединяем и свой голос к пророческому пению:

Как милостив Бог Израилев к правым сердцем (Пс. 72, 1). - Всей областью человеческих действий заправляет законы постановляющий Логос. - Страстей же врачом состоит целящий Логос. В сущности все это один и тот же Логос - Он освобождает человека от рабства мирским обычаям, которыми мы до того довольствовались и воспитывает нас для единственно возможного спасения в Божественной вере. Нашему небесному наставнику Логосу, так как Он зовет нас к спасению, собственно говоря, прилично имя увещевающего Логоса; но, подобно тому, как именем части иногда обозначается и все целое, называется Он этим именем и вообще. Потому что увещательный характер имеет все христианское нравственное учение, пробуждая в душе прирожденное ей страстное желание истинной жизни как по эту, так и по ту сторону гроба. Если же этот Логос есть в одно и то же время и целящий, и законы постановляющий, (то и то, и другое) относится к Его задаче: ведь Он остается при своей программе, обещая нам и от страстей исцеление. Для удобства мы будем называть Его одним словом "Педагог". Область Педагога - практика, а не теория; не обучение, а нравственное улучшение — вот Его цель; жизнь мудреца, а не ученого Он хочет начертать перед нами. Отчасти Логос является, конечно, и учителем, но это не главная ври сем Его цель. Дело Логоса как учителя состоит, собственно, в раскрытии и объяснении положений веры. Но так как Педагог наш есть практик, то прежде всего занимается Он порядками нравственной жизни. Поэтому, с одной стороны. Он приглашает к исполнению обязанностей, сообщая наичистейшие понятия о нравственности; с другой стороны. Он указывает современному поколению на нравственные образы времен прошедших. И то и другое весьма полезно. Первым: изображением обязанностей - имеется в виду достигнуть послушания им; вторым: указанием нравственных примеров — имеется в виду усилить впечатление подобным же образом: частью поощрить к подражанию добру, частью отпугнуть от зла. В итоге, благодаря силе убедительного содержания таких примеров, получается через это также исцеление от страстей. Педагог укрепляет душу кроткими законами как смягчающими лекарствами и подготавливает больных к полному выздоровлению для истины. Потому что не одно и то же, ведь, (духовное) здоровье и гнозис. Последний есть плод учения, первое же есть следствие целебного искусства. Никто из больных душой не может сделать интеллектуальных приобретений прежде выздоровления; и ученика учащегося, и ученика больного, ведь, не одним и тем же пользуют, но стараются одного возвысить до гнозиса, другого довести до выздоровления. Как при телесной болезни требуется врач, так и душевная немощь требует Педагога, чтобы Он наши страсти укротил; только уже позднее требуется учитель, который мог бы душу ввести в чистый гнозис, с принятием которого она в состоянии была бы проникнуть и в тайны христианского учения. Поскольку теперь Логос, будучи всесторонним другом людей и постепенно приводя их к спасению, стремится давать нам воспитание вполне совершенное, то поступает Он прекрасно и весьма хозяйственно; сначала Он состоит Увещателем, потом — Педагогом и, наконец, - Учителем.

2. О том, что Педагог из-за грехов наших имеет попечение о нас.

Наш Педагог, любезные мои, подобен Богу, Своему Отцу, которому Он является Сыном. Он безгрешен, безупречен, Его душа совершенно свободна от страстей. Это — всецело Бог, лишь в человеческом образе; это — исполнитель воли Отчей, Бог Слово (Логос), сущий в Отце, сидящий одесную Его, Бог в видимом образе. Таков безукоризненный наш идеал; к духовному с Ним сходству считаем мы своей обязанностью изо всех сил стремиться. Но Он безусловно свободен от человеческих страстей и поэтому является нашим Судьей, ибо только Он один без греха; мы же должны стремиться к ограничению своей греховности по возможности шире и полнее, доводя склонность к ней почти до ничтожества. Потому что ничего не следует добиваться с большей настойчивостью, чем освобождения себя от душевных болезней и страстей: это необходимо прежде всего. Потом остерегаться надо того, чтобы не впадать в грехи с легкостью и по привычке. Высшей же степенью совершенства оказывается свобода от недостатков всякого рода. Это свойственно уже одному Богу. Ближайшим же к этому совершенством является не грешить добровольно; это и свойственно мудрецу. Дальнейшая степень совершенства состоит в том, чтобы не позволять себе недостатков (т.е. грехов) добровольных; это свойственно тем, кто пользуется превосходным руководством Педагога. Низшая ступень совершенства состоит в том, чтобы не оставаться в грехе упорно. И из этого состояния возможен еще выход к спасению через изменение чувств и расположении и (через) вступление в борьбу с грехом. Прекрасно, думается мне, говорит Педагог устами Моисея: Если же умрет при нем кто-нибудь вдруг, нечаянно, и он осквернит тем голову назорейства своего, то он должен остричь голову свою (Числ. 6, 9). Грех недобровольный Педагог называет здесь внезапной смертью; Он говорит об осквернении, потому что оно пятно оставляет в душе; потом тотчас предлагает Он и целебное средство, советуя немедленно остричь голову. Под волосами, которые должны быть острижены. Он имеет в виду волосы доведения, затеняющие рассуждение; освободившись через обритие их как бы из лесной какой чащи и глуши, рассуждение, которое имеет свое седалище в мозгу, производит изменение чувств и расположении. Далее и ниже говорится: А дни предшествовавшие неразумны (Числ. 6, 12). Отсюда очевидно, что здесь идет речь о грехах, имеющих корнем недостаточность благоусмотрения. Момент несвободы воли намечен словом вдруг, а момент совершения греха словом неразумны. Поэтому-то, то есть чтобы охранять нас от грехов неведения, Логос и принял на Себя должность стража. Лишь стоит для этого обратить в Писании внимание на дальнейшее выражение: Посему так говорит Господь. Что в предшествующем шла речь о грехе, доказывается словом посему, через которое вводится осуждающий приговор. Открывается это ясно и из слов пророческих: "Если бы ты не согрешил, то не была бы высказана и угроза эта"; и еще: Посему так говорит Господь; и еще: И посему вот говорит Господь. Через посему изрекается пророчество (или награждающее, или наказующее), смотря по тому, изрекается ли оно по поводу послушания или непослушания; одним совершается наше спасение, другое указывает на необходимость присутствия с нами Педагога. - И теперь далее; Со своими советами Педагог состоит врачом по душевным нашим болезням (страстям). В собственном смысле под врачебным искусством разумеется помощь при телесных болезнях: оно есть плод человеческой мудрости. Слово же Отчее (Логос) состоит единственным пэонийским врачом душевных немощей и небесным заговаривателем больной души. Спаси, Боже мои, раба Твоего, — говорит Псалмопевец, - уповающего на Тебя. Помилуй меня. Господи, ибо к Тебе взываю каждый день (Пс. 85, 2-3). Врачебным искусством, по Демокриту, исцеляются телесные болезни, мудрость же освобождает душу от страстей. Наилучший же Педагог - Мудрость, Слово Отчее (Логос), Творец человека, заботится о создании своих рук во всей его полноте и целости; состоя главным врачом человечества. Спасителем, Он исцеляет и тело людей, и душу. Встань, - говорит Он к расслабленному, - возьми носилки, да коих ты лежишь и иди в дом свой (Мк. 2, 11). И к умершему говорил Он: Лазарь, иди вой (Иоан. 11, 43). И умерший вышел из гробовой пещеры в таком состоянии, в каком он был до болезни. Душу же, взятую саму по себе, исцеляет Он заповедями и благодатными дарами. С предъявлением ей заповедей Он даже и не особенно торопится, благодать же на нее (тотчас) изливает в изобилии. "Прощаются тебе грехи" (Мф. 9, 5; Мк. 2, 5), - говорит Он, обращаясь к нам, грешникам. Согласно с Его домостроительством, мы состоим чадами Его и между делами Его творческого всемогущества занимаем место почетнейшее и безопаснейшее. Творческой Его силой творится ведь и здание сего мира, и небесный свод, и диск солнечный; потом занята Она путями и прочих звезд из-за человека; далее же промышляет Она и о самом человеке, на которого усердие Ее обращено полной мерой; его считает Она за величайшее свое дело; его душу Она образовала по правилам разума и мудрости, а тело – по закону красоты и соразмерности. Следя за действиями человечества и правильностью их, Она вдохнула в него и свое собственное начало благоупорядоченности.

3. О том, что человеколюбив Педагог.

Являясь и человеком, и Богом, Господь во всем помогает человеку и всем радует его. Будучи Богом, прощает Он грехи; являясь человеком, Он воспитывает его до безгрешности. Потому с правом человек любезен Богу, (потому) что он есть творение рук Божиих. Все остальные вещи Бог произвел Своим всемогущим словом, а человека сотворил собственноручно и вдохнул в него нечто такое, что одному Ему, Богу, свойственно. Человек, рукой Божией и по образу Божию сотворенный, самим Богом созданный, собою представляет, значит, существо Богу любезное или из-за самого себя, или же он создан из-за чего-либо другого. Если человек любезен Богу из-за самого себя, то безусловно благой Бог решил относительно человека в Своем совете, значит, нечто доброе, и очарование любви в человеке, значит, есть нечто такое, что мы называем дыханием Божиим. Если же предположить, что человек любезен Богу из-за чего-либо другого, то Бог, значит, и сотворил человека не из-за чего другого как из-за этого чего-то; значит, творение без человека не могло быть совершенным: потому что тогда оно не могло бы дойти до мысли о своем Творце. Без людей Бог не создал бы и тех вещей, которые Он сотворил ради людей. Первоначально сокровенную в Нем одном волю Свою Бог выполнил в совершенстве через внешний акт творческого Своего всемогущества, так что человек сам в себе, значит, состоит причиной своего бытия. И Бог видел, кого имеет в человеке; и человек стал тем, чем сделать его благоволил Бог. Нет ничего такого, чего Бог не мог бы привести в исполнение. Следовательно человек - творение Божие, любезен Богу непременно из-за самого себя. Но этим сказывается, что и вообще любезное кому-либо достойно расположенности к нему и любви. Если же не существует ничего достолюбезного, что вместе с тем не составляло бы собой предмета любви Божественной, а человек, как показано, есть существо любви достойное, то, значит, он и любезен Богу. Да и каким образом он не был бы любим Богом, когда ради него послан был долу из самых недр Отца единородный Сын Божий, Слово (Логос), предмет, преизобильный источник нашей веры, Господь, который сам ясно исповедует и объявляет: Сам Отец любит вас, потому что вы возлюбили Меня (Иоан. 16, 27); и опять: и возлюбил их, как возлюбил Меня (Иоан. 17, 23)? Итак, чего же хочет от нас Педагог? О чем проповедует Он и словом, и делом? Он дает заповеди и запрещения; одни - ясно - для исполнения, другие — в предупреждение с нашей стороны деяний, противоречащих тем заповедям. Но столь же несомненно, что есть еще и другой род слова, учительное слово; оно обращено к интеллектуальной способности, излагает тонкости, содержанием его служит созерцание тайн. Однако же на сей раз мы не будем говорить об этом слове. — Но прилично, чтобы и мы, со своей стороны, самим делом свидетельствовали любовь к Тому, который столь любвеобильно ведет нас стезей совершенства; — чтобы мы жили по предписаниям Его заповедей, чтобы заповеданное мы не только творили, а запрещенного избегали, но и примерами нравственной жизни частью себя предостерегали, частью ободряли; таким образом мы будем уподобляться в своем образе действий Педагогу, а слово Его об образе и подобии (Быт. 1, 26) по возможности будет исполняться. Живя, блуждаем мы как бы в густой какой тьме; поэтому необходим нам верный и сведущий путеводитель по жизни. Но лучшим путеводителем является, конечно, не кто-либо из слепых, который, по выражению Писания, слепых заведет в яму, но Логос, имеющий глаз проницательный и презирающий в сердце. - Как нет света, который не светит; как нет ничего подвижного, что не двигалось бы; - никакой любви, которой не была бы вызываема любовь: так не существует и ничего нравственно доброго, что не было бы полезно и спасительно. Итак, последуем заповедям, которые Господь своей жизнью возвещает; потому что Логос, видимой плотью облекшийся, наставлял то той, то иной добродетели вместе и словом, и примером. Если Логос будет принят нами за закон, то узнаем мы, что Его законы и заповеди - пути к небу кратчайшие и ближайшие. Это - законы любви, а не устрашения.

4. О том, что Логос является Педагогом и мужей, и жен.

Объемля это благое руководство Любви любовью же все полнейшей и сильнейшей, доверимся - цепляясь за столь крепкий канат веры - Господу в убеждении, что добродетель эта должна составлять дело в равной мере как мужей, так и жен. Потому что если у них обоих Бог один и тот же, то, значит, оба они имеют и одного и того же Педагога; значит, они имеют и церковь единую; значит, один и тот же существует для них закон меры, тот же естественный стыд, та же пища, те же брачные отношения, те же дыхание, зрение, слух, рассуждение, надежда, христианская любовь; все это должно быть им равно свойственно. Но если все условия жизни для них общи, то они участвуют в равной степени, значит, и в благодати, один и тот же для них путь спасения, одинаково ценна для них христианская любовь; а потому подлежат они, значит, и одному и тому же и воспитанию их Логосом. Чада века сего, — говорится, - женятся и выходят замуж (Лк. 20, 34). Здесь (на земле) существует различие между мужским полом и женским; а по ту сторону гроба этого различия нет. Награда за святую здесь, на земле, участливую жизнь обещана не мужу или жене, а человеку вообще, награда там, где половые влечения, собою здесь разделяющие два людских пола, исчезнут. Существует и общее название для мужа и для жены, это — слово "человек". Подобным же образом аттики словом (paidarion) (дитя) называли существо не только мужского пола, но и женского; в свидетели этого можно выставить комика Менандра, который в своем произведении "Заушенная" говорит: Доченька моя; любезное дитя, От природы оно сложено весьма нежным. Точно так же (arneV) (овцы) есть имя обоюдное для овец и мужского пола, и женского. - Так Господь есть (общий) наш Пастырь во веки. Аминь. Без пастыря же не может ни овца жить, ни вообще другое какое животное. Так и дети не могут жить без Педагога, домочадцы без Хозяина.

5. О том, что все, ищущие истины, суть чада Божий.

Что педагогика есть доведение детей до чего-то, открывается из самого этого слова. Рекомендуется им, следовательно, детей, о которых говорится в Писании, из виду не терять, и потом приставить к ним Педагога. Дети – это мы. Писание часто называет нас этим почетным именем; еще чаще оно выражает это простое религиозное понятие символически, попеременно употребляя для этого различные другие слова. Так, в Евангелии говорится: Стоя да берегу Господь воззвал к ученикам, которые довили рыбу: дети! есть ли у - вас какая пища? (Иоан. 21, 5) Мужей, состоявших на положении учеников, называет Он детьми. - Говорится также, что приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки, и помолился; ученики же возбраняли им. Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное (Мф. 19, 13-14). Что Господь хотел сказать этим, истолковал Он сам в словах: если не обратитесь, и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Не о возрождении иносказательно говорит Он здесь, а рекомендует нам для подражания простоту детского чувства. - И Дух пророческий нас именует детьми. Дети, — говорит Он, - срывали с маслин и с пальм ветви и, идя навстречу. Господу восклицали: Осанна сыну Давидову! Благословен грядый во имя Господне (Мф. 21, 9; Иоан. 12, 13), т.е. "свет, слава и хвала со смиренною мольбою Господу", ибо таково значение слова "Осанна" в переводе. И мне кажется, что через напоминание в этом месте пророчества Писание хочет сделать упрек легкомысленным. Разве вы никогда не читали: "из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу"? (Мф. 21, 16; Пс. 8, 3) Побуждая учеников быть внимательными к Нему, так как Он к Отцу хочет возвратиться; сообщением, что вскоре Он разлучится с ними, пробуждая в слушателях ревность к тому, чтобы они тем в большем изобилии запасались плодами с древа истины, с него срывали их во множестве как никогда еще до тех мгновений. Господь опять при этом случае их называет в Евангелии детьми. Дети! — говорит Он, — недолго уже быть Мне с вами (Иоан. 13, 33). И опять Он сравнивает Царство Небесное с детьми, которые сидят на улице и говорят: Мы на свирели вам играли, и вы не плясали; мы пели вам песни плачевные и вы не печалились; и еще нечто подобное Он присовокупляет. И не Евангелие только думает так, но и Давид говорит: Хвалите Господа, дети, хвалите имя Господне (Пс. 112, 1). И через Исайю говорит Господь: Вот я и дети, которых дал мне Господь (Ис. 8, 18). Ты удивляешься, слыша, что мужи в возрасте, и, притом, из язычников, называются Господом детьми? Но оказывается, что ты плохо, значит, знаешь аттический диалект, в котором красивые и цветущие девочки, и именно свободные, называются paidiskai , а принадлежащие к рабскому сословию paidiskaria; пока они еще девочками остаются, до тех пор с отношением к цветущему состоянию детского возраста они называются этим лестным и почетным именем. И когда Господь говорит: Агнцы да станут одесную Меня (Мф. 23, 33), под этим словом Он имеет в виду детей с их простым умом, потому что по своей природе дети суть агнцы, а не мужи и не овцы. Агнцам же оказывает он предпочтение, высоко ценя в людях невинность и простоту ума, незлобливость их природы. И опять говоря о питающихся еще молоком тельцах (Ам. 6, 4) , Он имеет в виду нас; и, говоря о бесхитростных и незлобливых голубях (Мф. 10, 16), Он имеет в виду нас же. Через Моисея (Лев. 15, 29; 12, 8; Лук. 2, 24) Он повелевает приносить в жертву двух молодых голубей или пару горлиц, чем хочет сказать, что Богу приятны невинность этих нежных творений, бесхитростность, способность прощать, свойственная этим молодые животным. Столь же приятными для Бога людей, подобных сим животным, делает их примирение с Ним через очищение грехов. Далее, своей боязливостью горлица символически изображает и природу греха, внушающую к себе ужас. А что и под птенцами Он разумеет нас же, об этом свидетельствует Писание, говоря: как птица собирает Шевцов своих под крылья (Мф. 23, 37). Следовательно, мы птенцы Господни. - Удивительным и таинственным образом простоту души Господь обозначает через детский возраст. Он называет нас, то детьми, то птенцами, иногда младенцами, в ином месте сынами, часто и юношами, и молодым народом, или новым народом. Моим рабам, - говорит Он, - дано будет имя новое (новое, т.е. юное, небесное, не употреблявшееся, простое, детское, истинное имя), которое будет благословляемо на земле (Ис. 63, 15). Опять Он образно называет нас жеребятами, не носившими ярма греховного, свободными от уз зла; в простате чувства устремляющимися к Отцу; не конями, ржущими на жену ближнего (Иер. 5, 8), но свободными и новорожденными; играющими от радости веры, скачущими вперед к истине; быстро движущимися по пути к спасению, ногами попирая и круша вещи сего мира. Ликуй от радости, дщерь Сиона; торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле (Зах. 9, 9; Быт. 49, И). Не удовлетворился выражением на осле, но прибавил на молодом и указывает этим на помолодение человечества, произведенное Христом, и на никогда не стареющее небесное бытие простых чувством.

В качестве таких жеребят, следовательно, в качестве малых воспитывает нас наш Божественный Укротитель жеребят. И если и молодое животное, о котором говорит Писание, есть осел, то тем более им является осленок. Он привязывает к виноградной дозе осленка своего, говорится; т.е. простой, в детстве находившийся народ. Он привязывал к Логосу, который символически называется виноградной лозой. В виноградной лозе течет вино, во Христе - кровь. Оба служат для человека напитком, наделяющим его жизнью; вино — для тела, кровь — для духа. Что Господь называет нас и агнцами, этому достоверным свидетелем у пророка Исайи является Дух Святой: Как пастырь Он будет пасти стадо Свое и агнцев будет брать на руки (Ис. 40, 11). Овец еще нежных делает Он символом простоты нравов.

Поэтому и мы в наименование прекраснейших и высших из благ жизни привносим слово дети и называем их "учением дитяти" paideia и "воспитанием детей" paidagwgia. Воспитанием детей мы считаем сдружение их с добродетелью от младенчества.

Яснее смысл наименования детьми раскрыл нам Господь по поводу происшедшего между апостолами спора, кто из них больше (т.е. властнее). Тогда Господь поставил между ними дитя и сказал: Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мф. 18, 3). Имя дети употреблял Он, следовательно, не для обозначения несовершеннолетнего возраста, как полагали некоторые; и слова Его: Если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное не как вздор какой нужно понимать; потому что мы не маленькие дети, которым свойственно валяться на земле; и мы не ползаем по ней змеями, как делали то некогда, извиваясь всем телом для достижения цели безрассудных желаний; напротив, с чувством, обращенным вперед, отвращаясь от мира и грехов, лишь краями одежд своих касаясь земли, как если бы мы только видимым образом принадлежали земному миру, стремимся мы к мудрости священной, которая лишь людям, изощрившимся во зле (Пс. 51, 4), кажется глупостью (1 Кор. 2, 14). Поистине дети, следовательно, суть те, которые признают единого Бога Отцом, состоя людьми простыми, невинными и чистыми почитателями Единого Бога. К движущимся вперед в Логосе (Слове) взывает Он и говорит, что не должны они заботиться о вещах земных и приглашает их лишь к Отцу обращаться, подражая детям. Потому и говорит Он в последующем: Не заботьтесь о завтрашнем две: ибо завтрашний день будет заботиться о своем (Мф. 6, 34). Отстраняя таким образом от себя заботы жизни, должны мы, согласно с заповедью Его, единственно к (небесному) Отцу тяготеть. И кто эту заповедь исполняет, тот как перед Богом так и перед миром поистине есть как бы малое дитя; перед миром он является таким потому, то здесь его глупцом считают; перед Богом - потому, что он любим Богом. Но если один есть Учитель, Учитель Небесный, как утверждает Писание (Мф. 23, 8), то с последовательностью и все люди на земле могут быть названы учениками, ибо в действительности дело обстоит так: совершенство заключено в Боге, Постоянном Учителе; детское же и несовершенное свойственно нам, постоянно состоящим на положении учеников. Поэтому и во многих местах пророческих писаний совершенное обозначено словом муж. У Давида говорится о дьяволе: Мужа кровей гнушается Господь (Пс. 5, 6). Называет дьявола мужем, потому что он совершенен во зле. И Господь именуется мужем, потому что Он совершенен в правде. Так апостол в Послании к Коринфянам говорит: я обручил вас единому мужу, дабы представить вас Христу чистою девою (2 Кор. 11, 2), т.е. как детей и посвященных единому Господу. Но всего прекраснее объясняет он существенное понятие в Послании к Ефесянам, говоря: доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова: дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения, но истинною любовью все возращали в Того, который есть глава, Христос (Еф. 4, 13-15).

Это говорит апостол для созидания тела Христова, который есть глава (его) и муж, един только совершенный в правде. Мы же - малые дети, которые должны беречься надмевающих ветров лжеучений (Кол. 2, 18; Еф. 4, 14) и не имеют права тем верить, которые хотят внушить нам иное, нежели то, чему учили нас наши отцы; совершенства достигаем мы, образуя церковь, главой же ее признавая Христа.

Здесь будет уместно объяснить и слово nhpioV малютка. Оно вовсе не тождественно слову "глупый"; такое значение свойственно слову nhputioV; nhpioV же равно nehpioV, а hpioV — значит тонко чувствующий; nhpioV, слово это собой означает, следовательно, новорожденного, душой кроткого, тихого, нежного.

Особенно ясно так объяснил это слово блаженный Павел сказав: Мы могли явиться как Апостолы Христовы; но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими (1 Фес. 2, 7).

Дитя, следовательно, тихо; и, в особенности, нежно, мягко и просто, бесхитростно и нелицемерно, прямодушно и искренне, а эти черты суть основы простоты и правдивости. На кого, - говорится, - Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом (Ис. 66, 2)? Такова речь девственная; она нежна и непритворна. Потому и невесту обыкновенно называют "нежною" и отрока "мягкосердечным" (Ил. VI, 400). Мягкосердечны же мы, если не упорствуем, отказываясь слушаться уговоров, - если обнаруживаем готовность творить добро, — если не питаем в своем сердце ненависти, — если чувство свое не пятнаем злобой и лживостью. Древнее поколение было лживо и жестокосердно (Деян. 2, 40; Фил. 2, 15; Мф. 12, 39; Мк. 8, 38), хор же детей, т.е. мы, новый народ (2 Кор. 3, 17), нежны как дитя. Чистосердечными детьми апостол в Послании к Римлянам восхищается; и он дает так сказать определение детей в словах: Но я желаю, чтобы вы были мудры на добро, и просты да зло (Рим. 16, 19). Мы связываем ведь со словом nhpioV смысл не отрицательный, хотя мальчики под руководством грамматиков и говорят о nh privatium, хотя хулители детства и называют нас безумцами. Но вы смотрите, как этим они оскорбляют Господа, за безумцев считая в Боге ищущих себе прибежища. А когда они — вот это стоит того, чтобы в то вслушаться, — считают детей простодушными, то мы радуемся этому определению. Простодушны души новорожденные, после древнего безумия лишь недавно став разумными, в юном виде явившись в соответствие Новому Завету; лишь недавно только мы Бога научились познавать по пришествии Христовом. Потому что Отца не знает никто кроме Сына и кому Сын хочет открыть (Мф. 11, 27; Лк. 10,22). Юн народ новый в отличие от древнего; научился он познавать новые блага. И мы достигаем полного возраста, никогда не стареющей добродетели. Постоянно наше познание зрело, постоянно мы юны, постоянно нежны, постоянно новы. Тем людям, которые примкнули к новому Логосу, и свойственно быть новыми. Но что в вечном принимает участие, тому свойственно быть и бессмертным. Поэтому выражение "детский возраст" для нас равно весне жизни, ибо истина в нас не стареет и наши нравы насыщаются (дышат) истиной. Истина цветет вечно, постоянно она равна себе самой, никогда она не меняется. Говорится: Дети! На руках будут носить вас и на коленях ласкать. Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, и вы будете утешены в Иерусалиме (Ис. 66, 12-13). Мать подзывает детей к себе: подобным образом и мы отыскиваем мать нашу, церковь. Всякое слабое и нежное творение, по причине своей слабости, нуждающееся в помощи, представляет собой нечто приятное, достолюбезное и прекрасное; и обыкновенно все с готовностью помогают такому малому существу. Как (земные) родители с особенной радостью смотрят на своих питомцев: лошадь — на своего жеребенка, корова — на своего теленка, львы — на своих львят, олени — на своих оленят, человек — на свое малое дитя; подобно этому и Небесный всех Отец принимает прибегающих к Нему и вследствие возрождения их Святым Духом видит в них благоговейных своих чад, любит их, поддерживает, защищает их и из-за этого называет каждого из них чадом. По моему мнению и имя Исаак имеет отношение к детству. Исаак значит "смех". Любопытный царь увидел его играющим со своей женой и помощницей, Ревеккой (Быт. 26, 7). Царь, - его звали Авимелех, — мне думается, означает небесную мудрость, снисходящую на таинственную игру детей. Ревекка по истолкованию означает "терпение". Вот поистине разумная игра детей: смех поддерживается терпением! И царь смотрит на эту игру, как дух чад Христовых, проводящих жизнь в терпении, радуется. Подобным образом Гераклит представляет и своего Зевса, занимающимся играми. Ибо для совершенного мудреца что приличнее как не играть и при терпении и добром образе жизни оставаться радостным, своей жизнью как бы какое торжество праздничное справляя вместе с Богом (и подобно Ему)? Можно намек пророка и иначе понимать, так именно, что мы, подобно Исааку, радуемся и смехом приветствуем наше спасение. И тот смеялся, будучи спасен от смерти (Быт. 26, 7 и далее); он шутил и ликовал со спасительницей, своей невестой. Невеста — это наша помощница в достижении спасения: церковь. Ей дано имя, означающее твердость; названа она "терпение", Ревекка, или потому, что только она одна вековечна при постоянной радости, или потому, что она состоит из терпеливых верных — это из нас, членов Христовых. Она есть живое свидетельство о существовании людей, терпящих до конца и представляет собой в лице их радостную благодарность Богу (за жизнь). Церковь, следовательно, есть таинственная игра детей и наделяющая священным утешением помощница в спасении. - Царь, далее, есть Христос, свыше взирающий на наш смех. И смотря через окно, как говорит Писание, приникает Он в благодарность и похвалы, в радость и торжество, а также взирает на терпение и потом на соединение всего этого в своей. Ему только принадлежащей церкви. Он показывает ей свое лицо, что для нее необходимо, ибо через царственного своего Главу она и совершенства достигает. А что это за окно, через которое Господь является? Это - плоть, в которой Он явился. — Господь и сам есть Исаак (потому что можно дело и так понимать). Исаак был прообразом Господа; (человеческим) дитятей будучи, был он сыном Авраама, как Христос - Сыном Божьим. В качестве Господа Он есть жертва; но, будучи Господом, не погиб Он при этом. Исаак нес дрова для жертвоприношения: подобно этому Господь нес крестное древо. Но Он таинственным образом смеялся, предрекая что Он радостью исполнит нас, спасенных от гибели Его кровью. (Лишь в том несходство, что) Исаак не страдал, начатки страдания уступив Господу и через то, что не был он принесен в жертву, символически изобразив Божество Господа, ибо после погребения Господь восстал, как если бы не страдал Он, оставшись, подобно Исааку, не тронутым смертью.

Могу я в подтверждение вышеизложенного привести и другой важный момент. Самого Господа Дух Святой именует младенцем, так о Нем предрекая через Исаию: младенец родился нам; Сын дан нам, владычество на раменах Его (Ис. 6, 9). Кто такой этот младенец? Это - тот, по образу которого и мы - дети. Через того же самого пророка Дух так возвещает Его величие: Чудный Советник, Бог крепкий. Отец вечности, Князь мира. Умножению владычества Его и мира нет предела (Ис: 9, 6). О Боже великий! О Младенче совершенный! Сын в Отце и Отец в Сыне! И не должно ли после этого быть совершенным воспитание детей через этого Младенца, который, руководя нас, своих малых детей, состоит общим нашим достоянием? Он распростер свои руки к нам. О сем Дитяти и Иоанн, пророк величайший из рожденных женами (Лк. 7, 28), свидетельствует: Се Агнец Божий (Иоан. I, 29, 36). Поскольку Писание малых детей называет агнцами, то и Бога Логоса (Слово), нас ради вочеловечившегося и во всем нам стать подобным восхотевшего, назвало Агнцем Божьим, т.е. Сыном Божьим, Дитятей Небесного Отца.

6. Против полагающих, что наименование "детьми" и "младенцами" означает первоначальную ступень обучения.

Вдобавок да будет позволено нам показать неправоту унижающих эти наименования. Писание именует нас "детьми" и "младенцами" с отношением не к детскому состоянию у нас учения и малоценности его, какими чертами ложно характеризуют его кичащиеся своим знанием (1 Кор. 8, 1). С возрождением мы тотчас достигаем и совершенства, к которому стремимся. Ибо в крещении мы воспринимаем в свою душу свет Богопознания. Но тот не может быть назван несовершенным, кто познает совершенное; и пусть никто не порицает меня за утверждение, что я Бога знаю. Это выражение любезно Логосу, а Он свободен (Иоан. 8, 35-36). Тотчас после крещения прозвучал над Господом голос с неба, свидетельствуя о Нем как о возлюбленном: Ты Сын Мой возлюбленный; Я ныне родил Тебя. Теперь спросим мы этих разумников: Христос, о котором Писание говорит, что Он ныне (воз)рожден. Он совершенен или, - что весьма несообразно, - не совершенен? Если несовершенен, то должен был Он кое-чему учиться. Но Ему нечему было учиться, потому что Он - Бог. Нет существа больше Логоса; для единственного Учителя нет учителя. Не должны ли они, следовательно, против своей воли сознаться, что Логос произошел совершенным из совершенного Отца и что Он по предустроению нашего спасения возрожден вполне и совершенно? Но будучи совершенным, для чего же Он, совершенный, крещение принял? Отвечают, что Он должен был вполне удовлетворить Им воспринятой на Себя форме жизни в образе человека. Совершенно верно. Соглашаюсь с этим. Следовательно, крещение от Иоанна Его тотчас делает совершенным? Очевидно. Ему нечему, следовательно, было учиться от Иоанна? Нечему. Совершенства Он достигает, следовательно, в простом омовении и освящается через нисхождение на Него Святого Духа? Так. То же самое происходит и с нами, первообразом для которых состоит Христос. Через крещение мы залучаем свет в душу, со светом получаем право на сыновство, с сыновством - совершенство, с совершенством — бессмертие. Я сказал, говорится, вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы (Пс. 81, 6). Этот акт именуется различно: благодатью, просвещением, совершенством, омовением. Омовением называется он потому, что в крещении омываются наши грехи; благодатью - потому, что в нем освобождаемся мы от наказания за грехи; просвещением - потому, что в нем усматриваем мы небесный спасительный свет, т.е. Бога познаем. Совершенством называем мы отсутствие всякого недостатка; но чего же недостает тому, кто Бога познает? Подлинно было бы делом бессмысленным нечто, не имеющее полной степени совершенства, именовать даром Божиим. Будучи совершенным, Бог и дары расточает, конечно, совершенные (Иак. 1, 17). Как по Его слову все происходит, так и за Его благодатной волей следует совершенный дар. Что должно только еще произойти с нами, то в крещении всемогуществом Божественной воли упреждается. - Далее: оставление грехов нам есть уже начало нашего, спасения. Следовательно, кто целей жизни достигает, тот уже совершенен. А кто смерти избегнул, тот жив. Спасение состоит, следовательно, в последовании Христу. Ибо что произошло в Нем, то жизнь есть. Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь (Иоан. 5, 24). Следовательно, лишь вера и возрождение представляют собой совершенство в жизни. Потому что Бог не творит ничего плохого. Как воля Его есть уже действие и усматривается нами в виде этого мира, подобным образом ту же волю Божию представляет собой и спасение человека и именуется она церковью. Богу ведомы Им призванные. Им спасенные. Но призвание и спасение для Бога есть одно и то же. Вы сами научны Богом, говорит апостол (1 Фес. 4, 9). Но непозволительно считать то несовершенным, чему учит сам Бог. Учение это есть учение о вечном спасении, посредствуемом вечно сущим Спасителем, которому хвала во веки. Аминь. С понятием о человеке, возрожденном и просвещенном, неразрывно связывается понятие и о человеке, выведенном из тьмы; это дано уже буквальным смыслом тех слов: во свете те люди ходят с того самого момента (просвещения и возрождения). Как сон отряхнувшие со своих вежд тотчас становятся душевно бодрствующими; или лучше сказать: как те, кто силятся прояснить свое ослабляемое подтеком зрение, помогают глазу не привлечением в него света извне, а удаляют препятствие из глаза, освобождая таким образом глазной зрачок: подобно этому и мы, при помощи Духа Святого омыв в крещении подернутый туманов и закрытый тьмой греха глаз своего духа, после того имеем его чистым, здравым и светлым. Бога познаем мы потому только, что (в крещении) изливается на нас с неба Дух Святой. Привходит в наш глаз небесный луч, сообщающий ему способность видеть небесный свет. Подобное и дружит с подобным; святое дружит со своим первоисточником, а этот по преимуществу именуется светом. Вы были некогда тьма, а теперь — свет в Господе (Еф. 5, 8). Потому-то и человек, полагаю я, называется светом, jwV.

"Но, - возражают, - крещеный получает дар еще несовершенный." - Допустим; но он ходит в свете, и тьма не объяла его (Иоан. 1, 3); а между светом и тьмой нет какого-либо состояния промежуточного.

"Верным, - возражают далее, - предстоит совершенство в воскресении. Но совершенство это не есть достижение какого-либо особенного блага, а не что иное, как осуществление полученного (в крещении) обетования. Но нельзя же допустить, чтобы в одно и то же время могли существовать совместно и достижение цели, и надежда на то. Не одно и то же - время и вечность; следовательно, не может быть отождествляема и цель со стремлением." - Несомненно. Действительно, иное дело цель, к которой кто-либо стремится и которой он достигает, и иное дело лицо, к ней стремящееся и ее достигающее. Стремление есть, так сказать, вера этой жизни, цель же есть исполнение обетовании в вечности. Но сам Господь ясно отождествляет оба эти момента в спасении словами: Водя Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день (Иоан. 6, 40). Мы веруем поэтому в свое совершенство, насколько оно возможно в этой жизни. Миг этот Он разумеет под выражением последний день, до наступления которого он будет сохраняться (ср. 2 Петр. 2, 4, 9; 3, 7, где сохраняться означает существовать) и с наступлением которого он разрушится. Вера есть совершенство учения; потому и говорит Он: Верующий в Сына имеет жизнь вечную (Иоан. 3, 36). Поэтому, если вследствие веры свойственна нам жизнь, что иное в последующее время предстоит нам, как не наследование жизни в небесной ее форме? Вера не есть нечто недостаточное; она по самому существу своему есть нечто совершенное, и ей свойственна полнота (совершенства). Если вере свойственен какой-либо недостаток, то значит она не вполне совершенна; вере несвойственны какие-либо недостатки, и она делает верующих ожидающими (исполнения обетовании) не только по отшествии из этого мира, но уже и здесь, на земле, всех их без различия наделяет залогами (осуществления обетовании). О чем через веру мы наперед знаем, что то в будущем станет нашим достоянием, то самое по воскресении получим в свое обладание действительно; и тогда исполнится над нами слово: По вере пашен да будет вам. (Мф. 9, 29). Где вера, там и обетование; но исполнение обетовании есть успокоение (в Боге). Гнозис состоит, следовательно, в просвещении, цель же гнозиса есть покой, последний предел достижимого. Как вследствие опытности неопытность исчезает; как с изобилием недостаток прекращается: так вследствие просвещения тьма должна исчезать. А под тьмой должно разуметь неведение, вследствие которого мы в грехи впадаем, оставаясь слепыми для истины. Гнозис есть, следовательно, то просвещение, которым прогоняется неведение и в котором нам даруется орган зрения. Но уже и в оставлении худшего содержится познание лучшего. Ибо, что неведением держится в болезненно связанном состоянии (Ис. 58, 6), то познанием славно разрешается. Оковы эти быстро разбиваются верой человека и Божественной благодатью, которая в крещении в Логоса как бы через какую пэонийскую траву, от грехов нас исцеляет. Все наши грехов крещении) омываются, и тотчас же мы перестаем ходить путями зла. Благодатное действие просвещения состоит, следовательно, в том, что мы оставляем по омовении прежние нравы. Но так как с просвещением восходит над нами солнце гнозиса, озаряя наш дух, то мы, (до тех пор) неведущие, тотчас слывем "учениками", осведомленным" в учении. А если так, то когда же мы слушали учение? Подлинно, нельзя определить с точностью момента эти. Катехизическое оглашение только ведет к вере; значит, в самом крещении научает нас Дух Святой. Что вера составляет общее для всего человечества спасительное средство и что Бог, правосудный и людей любящий, одинаково благоволит ко всем, об этом ясно учит апостол словах: А до пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере. Итак закон был для нас детоводитедем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры мы уже не под руководством детоводителя (Гал. 3, 23-23). Слышите ли? Мы не состоим более под законом, зиждущемся на начале страха, а руководимы Логосом, Педагогом свободы. Потом апостол присовокупил изречение, в котором ничего нет о предпочтении некоторых лиц. Ибо все вы, - говорит он, - сыны Божий по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника, нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе (Гал. 3, 26-28).

Не так, следовательно, нужно дело понимать, что одни в Логосе суть, гностики (одаренные познанием), а другие остаются людьми душевными (которым свойственна жизнь лишь общая со всеми одушевленными существами), но так, что все мы, по оставлении плотских пожеланий, имеем равное достоинство перед Господом, все духовны. В другом месте апостол пишет: Ибо все мы одним Духом крещены в одно чело. Иудеи или Эллины, рабы или свободные; и все напоены одним Духом (1 Кор. 12, 13).

Не неприлично использоваться и собственными словами (наших) противников. "Мысль о лучшем" называют они "продуктом отцеживания духа" diulismon, потому что с мыслью о лучшем связано-де оставление худшего". - Но мысль о лучшем с необходимостью следует за раскаянием в дурном. Итак, наши противники должны, значит, признать, что и к раскаянию приводит дыхание того же самого Духа. Но у нас так именно и есть. Через крещение мы очищаемся и возвращаемся к свету, в качестве чад приближаемся к Отцу, предварительно раскаявшись во грехах и клятвенно отрекшись от повторения их. Оттого, возрадовавшись в духе, Иисус говорит: сдавлю Тебя, Отче, Господи (Лк. 10, 21; Мф. 11, 25) неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам (Лк. 10, 21). Называет нас Педагог и Учитель "младенцами", потому что они расположеннее к спасению, чем мудрецы этого мира, которые, вообразив себя мудрецами, обезумели (Рим. 1, 22). И Он, радуясь и торжествуя, как бы воспевая вместе с детьми, говорит: Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение (Лк. 10, 21). То, следовательно, что скрыто от мудрых и разумных этого мира, открыто младенцам. По справедливости мы называемся чадами Божиими, мы, отложившие прежний образ жизни ветхого человека (Еф. 4, 22), совлекшие с себя одежду, которая осквернена плотию (Иуд. 23, 2; Кор. 5, 4), облекшиеся в бессмертие Христа (1 Кор. 13, 33), дабы возрожденным в новый святой народ нам сохранить в себе незапятнанным (нового) человека (Еф. 4, 24). И младенец (этот) как вскормленник Божий чист от беспутств и злодеяний.

Но предоставим дальнейшее изложение этого предмета лучше Павлу, нас освобождающему от этого изложения, потому что в Первом Послании к Коринфянам он пишет так: Братья, не будьте дети умом: на злое будете младенцы, а по уму будьте совершеннолетии (1 Кор. 14, 20). А то слово: Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал (1 Кор. 13, 11) означает его жизнь под законом, когда он, не желая быть простецом, безрассудно преследовал церковь Божию, мысля по-младенчески. Говоря безрассудное, поступал он нечестиво против Логоса. Двоякий смысл имеет слово "младенец". А как стад мужем, говорит Павел опять, то оставил младенческое (1 Кор. 13, 11). Он разумеет здесь не несовершенный возраст н вообще не период времени определенный, а также и не высшее таинственное учение, назначенное для мужей, — потому что состояние детства он простирает далее границ его, он, о себе утверждающий, что возвещает о Божием признании нас за чад, — но под младенцами разумеет он бывших подчиненными закону, страшившихся, как дети чучела страшатся; под мужами же он разумеет повинующихся Логосу, имеющих право на самоопределение. Мы, верующие, достигаем спасения, выбирая оное по свободе; страх отличается в нас разумным характером, а не неразумным. Свидетельствует об этом сам апостол, называя Иудеев наследниками по Ветхому Завету, а нас - наследниками обетовании. Еще скажу, пишет он, наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего: он подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного. Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира. Но когда пришла полнота времени. Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам подучить усыновление (Гал. 4, 1-5). Обрати внимание: рабов страха и греха апостол наименовал здесь детьми, верующих же назвал сынами и признал их совершеннолетними, в отличие от детей, состоящих под законом. Посему ты уже не раб, говорит он, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Иисуса Христа (Гал. 4, 7). (Но чего еще недостает сыну по вступлении в права наследства?) Место это: Когда я был младенцем - всего лучше, следовательно, объяснять так: "когда я иудеем был"; ранее апостол был евреем. Тогда по-младенчески мыслил, потому что следовал я закону; а как стал мужем, то оставил младенческое, т.е. о том что говорит закон, но о том мыслю, что говорит муж, т.е. Христос, которого Писание, как мы выше показали, называет единым мужем; оставил я младенческое. - Детство во Христе, по сравнению с законом, есть совершенство. Мы должны здесь наше детство под защиту взять.

Необходимо истолковать и последующее изречение апостола: (Как младенцам во Христе) Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах (1 Кор. 3, 2). Это изречение, как мне кажется, уже не может быть истолковано по отношению к иудейству, если противопоставить ему другой текст Писания: Я выведу вас в землю, где течет молоко и мед (Исх. 3, 8, 17 и во многих других местах). Размышляющий внимательнее об этих местах Писания наталкивается здесь на значительную трудность. Если начальным фазисом веры во Христа состоит питающийся молоком младенческий возраст (веры) и если фазис этот равнозначен несовершенству ее, то как же тогда блаженный покой христианина, познанием одаренного (гностика) и совершенного, наступающий уже по вкушении этой (твердой) пищи, опять называется молоком, т.е. пищей младенческого возраста? Нельзя же думать, что это место содержит нечто противоречивое; оно, конечно, весьма точно и должно быть читаемо примерно так: Я питал вас молоком во Христе. Теперь присоединим к этому стоящее через некоторый промежуток другое выражение: как младенцам. Такое сочетание отдельных выражений дает следующий смысл: через устное изложение перед вами учения о Христе я питал вас простой питательной и соответствовавшей вашему возрасту духовной пищей. Ибо именно такими свойствами отличается истекающее из любящей груди молоко, которым питается все живое. Следовательно, в целом то слово апостола надлежит понимать таким образом: как кормилицы питают молоком новорожденных детей, подобно этому и я питал вас молоком Христовым, Божественным словом, вливая в вас по каплям эту духовную пишу. Выходит, таким образом, что молоко далеко не представляет из себя пищи несовершенной, и есть пища совершенная, так как она ведет к вечному блаженству. Поэтому-то и в месте покоя нам обетованы те же самые молоко и мед. Столь естественно Господь здесь вновь обещает праведникам молоко, дабы этим обетованием и о том, и о другом сказать ясно, и об альфе, и об омеге, о начале и о конце (Апок. 1, 8; 21, 6; 22, 13), ибо под образом молока иносказательно говорится о Логосе. О том же поет и Гомер. Состоя невольным пророком, он называет праведных "галактофагами" (млекоедами).

Но можно это место Писания и так понимать: я не мог говорить с вами братья как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе (1 Кор. 3, 1). Под людьми плотскими и под младенцами во Христе нужно разуметь еще недавно оглашенных; к тем, которые уже веруют во Святого Духа, апостол обращается как к людям духовным, а к новооглашенным как к людям плотским и еще не очищена (св. крещением). Этих, почти как язычников, еще по всей справедливости он называет людьми плотскими, потому что они проникнуты были расположениями еще плотскими. Ибо если между вами: зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли обычаю поступаете (1 Кор. 3, З)? Потому, говорит он, я поил вас молоком, я пролил в вас познание (гнозис), огласил вас учением, должным поддерживать в вас жизнь вечную. Но и выражение я поил вас указывает на совершенство сообщения; потому что слово поить употребляется по отношению к взрослым, о детях же когда говорится, употребляется сосать. Кровь Моя, говорит Спаситель, истина, есть питие (Иоан. 6, 53). Под выражением я поил вас молоком не разумеет ли поэтому апостол ту полноту радости, которая содержится в молоке Логоса, а именно познании истины?

В дальнейших словах: а не (твердою) пищею питал, ибо вы были еще не в силах, (твердая) пища может означать должное наступить в будущей жизни снятие покрывала, зрение лицом к лицу. Потому что теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, говорит тот же апостол, тогда лицом к лицу (1 Кор. 13, 12). Поэтому он прибавляет: Но вы еще и теперь не в силах, ибо вы еще плотские, мыслите плотски, несвободны от плотских пожеланий, склонны к любви чувственной, к страстности, к гневу, к зависти (ср. Гал. 5, 19-21).

"Но мы уже не во плоти (Рим. 8, 9), утверждают некоторые, ибо ибо хотя и с плотью, но с лицом подобным ангельскому зрим мы обетование лицом к лицу". - Но если действительно это есть созерцание того обетования, которое исполнится лишь по смерти, если это созерцание того, чего не видел глаз, и не приходило то на сердце человеку (1 Кор. 2, 9), то как же это они в состоянии это обетование уже теперь созерцать, когда они не духовному наитию внимая, но через учение то узнали, чего никакое другое ухо когда-либо не слыхало, кроме как ухо того, кто восхищен был до третьего неба (2 Кор. 12, 2-4) и там получал повеление о том молчать? Если же это собой кичащееся познание (гнозис) - и на это следует обратить внимание - есть человеческая мудрость, то насчет ее есть заповедь Писания: да не хвалится мудрый мудростью свою, да не хвалится сильный силою своею. Но хвалящийся хвались тем, что разумеет и знает Меня (Иер. 9, 23). Мы же научены Богом (1 Фес. 4, 9) и хвалимся этим во имя Христово.

Так мы понимаем слово апостола о молоке младенцев; и почему бы не понимать его так? Если мы, предстоятели церкви, состоим пастырями по примеру доброго Пастыря (Иоан. 10, 11, 14), а вы - овцы, тогда не должно ли допустить, дабы сравнение осталось вполне выдержанным, что и о плоти Господней и крови мы можем говорить под образом молока стада? Такое иносказание совершенно согласуется с вышеприведенными словами апостола: Я поил вас молоком, а не (твердой) пищей питал.

Под (твердой) пищей, о которой речь идет после молока, мы должны разуметь не что иное как в существе дела то же самое. Потому что учение остается одним и тем же без различия будет ли оно предложено в форме безыскусственной и простой, в виде молока, или в форме в одно целое упорядоченной и связной, в виде (твердой) пищи. Но поистине, если таков смысл этих слов апостола, то можно под молоком разуметь и проповедь, всюду разлившуюся, а под пищей веру, которая по прослушивании огласительного учения упрочняется до фундамента и которая будучи много надежнее огласительного учения уподобляется пище, какую душа ассимилирует своему телу.

О пище этого рода в других местах Евангелия Иоаннова Господь говорил символически и иным образом: Ешьте Мою плоть и пейте Мою кровь (Иоан. 6, 54). Очевидно, Он говорит здесь иносказательно о вере и обетования, и которых церковь, подобно человеку состоящая из многих членов, получает свои жизненные соки и по силе которых растет. Но вера сложена и связана из двух составных частей: из тела, т.е. собственно веры, и из души, т.е. надежды, подобно тому как и Господь состоит из плоти и крови. В самом деле надежда есть кровь веры; надеждой вера удерживается в согласии сама с собой, как бы оживляющей душой. Если же надежд, подобно вытекающей крови, испаряется, то потухает и живость веры.

А когда некоторые все еще желали бы ревниво на своем настаивать, что молоком называются начатки христианского учения, так сказать, первоначальное питание; твердой же пищей называется-де высшее духовное знание хвалящихся своим гнозисом: то пусть они уразумеют, что разумея под твердой пищей питание непременно лишь твердыми элементами, через это самое они путем собственного, собой столь кичащегося знания могли? бы добраться до понимания той простой истины, что под молоком апостол (1 Кор. 3, 2) разумеет плоть и кровь Христа, (а не элементарное христианское учение). Кровь является жизненным ядром в человеке, почему некоторые решались и самое существо души ставить от нее в зависимость Эта кровь, теперь вследствие естественного процесса пищеварения обращающаяся (в живых), по забеременении матери вследствие естественной некоторой симпатии, начинает цвести и зреть, дабы дитя уже не боялось за себя. И как кровь есть более жидкая часть плоти и представляет собой даже ту же самую плоть лишь в более жидком виде, так молоко представляет собой сладкую и более нежную часть крови. Это прежде всего кровь через пуповину доставляет питание плоду, содержащемуся в материнской утробе; это кровь, будучи затрудняема в движении по своим каналам и в качестве месячных очищений не в состоянии будучи находить себе исхода, разливается естественным образом по телу и по устроению питателя всех и рода виновника Бога устремляется к грудям, отчего эти полнеют; испытывая же здесь под влиянием теплого дыхания некоторое превращение, кровь становится желанным для дитя питанием. Таким образом, (в молоко) не иное что превращается как кровь, потому что груди более всех других членов тела имеют соотношение с маткой. Поэтому как скоро по окончании родов послед, через который кровь доставляла питание плоду, выходит изнутри при посредстве выжимания оттуда, нормальное обращение крови хотя и восстанавливается, все-таки она получает направление уже к грудям; и когда оной притекает сюда довольно, они полнеют, а кровь обращается здесь в молоко, аналогично тому как при ранении она обращается в гной. Это кровь из расположенных в грудях вен, открывающихся по окончании беременности, принимается в естественное пещеристое существо грудей, соприкасается здесь с дыханием, идущим из соседних артерий, и, разливаясь здесь волнами, становится, не изменяя при этом процессе однако же собственного своего существа, белой подобно подвижным волнам воды. Вследствие такого соприкосновения с дыханием кровь обращается в род пены. Нечто подобное этому и с морем происходит; точно так же вследствие возбуждения ветрами оно, по выражению поэтов, "выплевывает соленую пену" (Ил. IV, 423, 426), хотя в остальных отношениях и удерживает свою субстанцию.

Подобным же образом, "шипя, пенятся" (ajronmormurousi) и речные волны, при стремительности течения вздымаемые сильным притоком окружающего воздуха (Ил. V, 596). И в нашем рту влажность под влиянием дыхания обращается в белую слюну.

Что это за упрямство, следовательно, не допускать, что под влиянием дыхания кровь может превращаться в светловатую и белую жидкость? Этому превращению она подвергается ведь только по качеству, а не по своей субстанции. Ничего нет питательнее молока, ничего слаще, ничего белее. Как похоже оно на духовную пищу! И эта духовная пища точно так же питательна, потому что приносит с собой жизнь; и эта духовная пища точно так же сладостна, потому что представляет собой благодать; бела эта духовная пища, потому что это день Христов.

И кровь Логоса оказывается молоком. Мы изложили выше, как еще во время беременности, целесообразности соответствуя, начинается у матери молочный процесс, а потом, по рождении ее ребенка, как образуется для него и самое молоко; и груди, перед тем на мужа смотревшие, обращаются затем к ребенку; и как будто по какому от него внушению удобнейшим образом доставляют ему питание, приготовленное природой для сохранения его бытия. Потому что не так груди молоком наполняются, как источники: не в готовом виде до втекает в них, а в них самих через превращение приготавливается эта пища, потом всасываемая в себя дитем. Нища эта, для новорожденных столь приличная и полезна, приготавливается, следовательно, самим Богом, Отцом и Питателем новорожденных и возрожденных. Подобно этому и древним евреям манна была подаваема с неба; оттого она называется пищей небесной и ангельской. Кормилицы поэтому и поныне жидкую молочную пищу, первоначально даваемую детям, называют именем этой небесной пищи манной. По разрешении от бремени женщины, став матерями, сочатся молоком. Однако же Господь, плод Девы, не материнскую грудь назвал блаженной и не ее признал питательницей (Лк. 11, 28). Послав Логоса как дождь некий на землю, любвеобильный и человеколюбивый Отец сам духовной пищею питает людей добродетельных. О, таинственное чудо! Один Отец у вселенной, о дин и Логос у вселенной, един и Дух Святой вездесущий; едина и мать: с приятностью я называю этим именем единую церковь. Молоко есть у этой матери, но оно произошло не из нее только одной, потому что и женой (роящей) она состоит не сама по себе; она есть вместе и мать, и дева; чиста она и свята как дева, а любовь ей свойственна материнская. Зовет она чад своих к себе и питает их молоком священным, вечно юным Логосом. Потому я и сказал, что молоко этой матери не из ее только существа произошло. Ее молоко есть само это прекрасное, к себе дружественно располагающее Дитя, тело Христово, собой доводящее новорожденное человечество до меры более зрелого возраста. Оно рождено Господом среди телесных скорбей; сам Он обвил его пеленами, оросил Своей драгоценной кровью О, рождение святое! О, пелены священные! Логос для этого новорожденного человечества является всем: отцом, матерью, воспитателем. Ешьте Мою плоть, — говорит Он, - и пейте Мою кровь (Иоан. 6, 53). Столь соответственной здоровью пищей снабжает нас Господь. Он предлагает нам свою плоть и изливает в нас свою кровь, способствуя через то росту своих чад. О, дивное таинство! Он повелевает нам оставить прежние плотские увлечения, равно как и прежнее потаканье им, следовать же другому. Его Христа, образу жизни, — Им, насколько то возможно, внутренне проникаясь, Его в себе самих воспроизводя. Спасителя в груди нося, чтобы через то могли мы обуздывать желания свой плоти.

Или, может быть, ты хочешь все это не так понимать, но конкретнее? Выслушай же от меня изложение этого предмета и с этой стороны. Под образом плоти иносказательно говорится о Святом Духе, ибо плоть Им создается. Кровь картинным образом означает собой Логоса, потому что как кровь с собой несет жизнь, так и Логос богатейшую разливает жизнь по миру; смешение же обоих. Господь (таинство Евхаристии, преподаваемое церковью), есть нища детей. Этим словом - Господь обозначается конкретно вместе и Дух Святой, и Логос. Нашей пищей является Господь Иисус; это значит, питаемся мы Логосом Отца и вместе воплощенным Святым Духом, священной небесной плотью. Это наша пища есть молоко Отца: вот для нас, малых детей Его, единственная пища. Друг наш и питатель Логос, Он пролил за нас кровь свою, собой жертвуя для блага человечества. Он научил нас веровать в Бога; через Него мы к Отцу имеем доступ, к самой груди Его, "заботы утишающей" (Ид. X, 84), ибо Логос и есть грудь Отца. Естественно поэтому, что единственно Он нам, детям, молоко своей любви изливает; отсюда происходит, что только мы, из этой груди молоко сосущие, только мы одни блаженны. Потому и говорит Петр: отложив всякую злобу и всякое коварство, и "лицемерие, и зависть, и всякое злословие" и как новорожденные младенцы возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти: вам во спасение, ибо вы вкусили, что благ Господь (1 Петр. 2, 1-3 ).

Но если бы кто-нибудь, уступая нашим противникам, захотел вместе с ними допустить, что молоко, о котором апостол упоминает наряду с (твердой) пищей, есть нечто другое (а не тело и кровь Христа): тот этим самым, обнаружив недостаток естественнонаучных сведений, сделал бы равнозначное тому, как если бы собственные их, наших противников, копья помог им в самих себя вонзить. В зимнее время, когда все мерзнет и когда скрытая в нас теплота (вследствие сжатия пор) от холода меньше из нас выходит, пища подогревается и варится и в таком виде поступает (в организм), становясь в жилах кровью. Жилы же, не проникаемые вдыханием теплого воздуха, наполняются более, полнеют и бьются усиленней. Поэтому-то и кормилицы около этого времени молоком обильнее. Но незадолго перед этим мы показали, что у беременных молоко образуется из крови через превращение, не задевающее субстанции крови. Подобным образом русые волосы у стариков обращаются в седые. Летом же, когда телесный организм бывает слабее, пища в него вводится более легкая, оттого и молоком он изобилует меньше, а отсюда и кровью, потому что и пища в нем не (всегда) вся удерживается. Итак, если пища в кровь перерабатывается, а кровь в молоко может обращаться, то, значит, кровь собой представляет материал для молока, подобно тому, как молоко представляет собой материал для образования телесного организма в том же роде, как косточки виноградной ягоды содержат в себе весь материал для образования виноградной лозы.

Итак, тотчас по рождении мы питаемся молоком, нищей, имеющей соотношение с Господом; а по возрождении тотчас мы почетного дара удостаиваемся, обетования о вечном покое, должным некогда стать нашей долей, надежды на блаженство в небесном Иерусалиме, где, по Писанию, молоко и мед текут. Так под образом материальным мы получаем заверение о должном некогда стать нашей; долей небесном литании. Пища, ведь, упразднится, как сам апостол говорит (1 Кор. 6, 13), молоком же питание вместе с нами взойдет на небо, вскормив из вас небесных граждан и участников хоров ангельских.

Но поскольку Логос есть источник жизни приснотекущий (Апок. 21, 6; 22, 1; Иоан. 7, 38; Иак. З, 11); поскольку Он называется и рекой масла, то, говоря о Нем Иносказательно и называя Его молоком, Павел естественно мог присовокупить и такое выражение: Я поил вас (1 Кор. 3, 2). Логос - содержание всего истинного - именно пьется. Во всяком случае, напитком называется только жидкая пища. Но один и тот же питательный материал может быть и пищей, и напитком, смотря по тому, в каком состоянии он будет находиться. Так, например, сыр есть конденсация молока, или конденсированное молоко, как хотите назовите, у меня нет охоты гоняться за словами; я хочу только сказать, что по существу своему один и тот же питательный этот материал в пищу может быть предлагаем в том, и в другом виде. Но детям, питающимся материнскими сосцами, довольно и молока одного; оно может быть для них и напитком, и пищей.

У меня есть пища, говорит Господь, которой вы не знаете. Моя пища есть — творить волю Пославшего Меня (Иоан. 4, 32, 34). Здесь вы имеете дело с другой пищей, которую точно так же как молоко нужно понимать в переносном смысле; это воля Божия. - Но и полнота собственных Его страданий в несобственном смысле называется чашею (Мф. 20, 22; Мк. 10, 38; Иоан. 18, 11), поскольку лишь выпить ее и опорожнить до дна было Его обязанностью. Так исполнение воли Отчей для Христа было Его пищей, а для нас, Его чад, Он сам служит питанием; мы всасываем в себя оное из небесного Логоса. Отсюда понятие "искать" (стремиться, желать, домогаться) в греческом языке передается через (masteuein) (к груди тянуться), потому что младенцам, стремящимся к Логосу, молоко в обилии источают человеколюбивые груди Отца.

Кроме того, Логос сам себя называет и небесным хлебом. Не Моисей, говорит Он, дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру. Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира (Иоан. 6, 32, 33, 31). Здесь через присоединенный знак обозначено таинство (евхаристического) хлеба, и потому что хлебом Господь плоть свою называет, говоря о ней, что она при сгорании мира воскреснет, подобно тому как пшеница всходит из посева и тления. Но что в качестве хлеба при посредстве огня должно быть приготовлено для церкви торжествующей, то значит, как хлеб должно быть испечено.

Но это обстоятельнее мы изложим в книге "О воскресении". А как так Господь сказал: Хлеб, который Я дам, есть плоть Моя; так как далее плоть кровью орошается и так как кровь иносказательно и вином называется, то должно следующее иметь в виду: как хлеб, в смещение (вина с водой) в раздробленном виде опущенный, вино в себя поглощает, водянистых же составных частей в себя не принимает, подобным образом и плоть Господа (Дух Святой, церковь), состоя хлебом небесным, всасывает в себя кровь, т.е. небесных из людей, воспитывая их до бессмертия; и лишь с плотскими пожеланиями она не имеет деда, предоставляя им гибнуть.

Таким образом о Логосе под различными чувственными образами говорится. Называется Он пищей, плотью, питанием, хлебом, кровью, молоком; всем этим Господь состоит для нас, в Него верующих, дабы мы возрастали в Нем.

Никому поэтому пусть не кажется странным наше уверение, что это о крови Господней говорится под образом молока. Не о ней ли же иносказательно говорится и под образом вина? Он моет в вине одежду свою, и в крови гроздов одеяние свое (Быт. 49, 11). Это место означает, что в Его (Святом) Духе тело Логоса (церковь) достигает красоты и славы, подобно тому как и Он сам своим Духом питает тех, которые страстно добиваются общения с Ним.

А то, что и кровь собой означает Логоса, свидетельствует кровь праведного Авеля (Быт. 4, 10; Евр. 12, 24), к небу вопиющая. Кровь никогда не может издавать голоса; иное дело если под кровью разуметь Логоса. Праведник древнего времени есть прообраз нового Праведника; и вопиющая кровь древняя вопиет с отношением к крови новой. Вопиет же эта кровь к Богу не сама по себе, но вопиет под образом ее Логос, так как ею предзнаменован был Он, должный пострадать. Но и плоти самой, и обращающейся в оной крови молоко, в котором они как бы ответ некий на свою любовь встречают, доставляет освежение, и оно содействует собой их приумножению.

Развитие зачаточного плода далее происходит вследствие того, что примешивается семя к оставшимся чистым последкам месячного очищения. Сила семени делает то, что кровь сгущается, подобно тому как от молочной закваски молоко свертывается, и начинается (новый) образовательный процесс. Более или менее успешный ход этого образовательного процесса зависит от более или менее полного смешения; соприкосновение же семени с кровью, поверхностное для произведения плода, ненадежно. Подобным образом из земли, если выпадет слишком много дождя семя уносится; вследствие же сухости почвы высыхает и семя; влага же удобрительная, несколько клейкая, семя удерживает и способствует его произрастанию. Некоторые же утверждают, что животное семя по своему существу есть не иное что, как пена крови. Вследствие естественной при соитии горячности мужского пола кровь, придя в состояние возбужденное, волнуясь, пенится и отлагается в семенных проходах. Отсюда-то, как говорит Диоген Аполлониат, и любовные дела называются по-гречески ajrodisia. Изо всего этого теперь становится ясным, что кровь есть субстанция человеческого тела. И чтобы ни было в материнской утробе, все это сначала остается млековидной влажной массой, а потом это, будучи ассимилируемо кровью, обращается в плоть; конденсируется же это в утробе вследствие естественной теплоты, поддерживаемой дыханием; под влиянием ее образуется и зародыш, развиваясь все далее и полнее. Но и по рождении младенец той же кровью питается, потому что потоки крови становятся волнами молока, а молоко становится для него питательным родником. Тот же самый молочный процесс служит и ясным доказательством того, что жена действительно родила и состоит матерью; он же побуждает мать делиться с дитем и волшебным напитком материнской своей любви. Поэтому-то Дух Святой в лице апостола, пользуясь образностью речи Господа, говорит таинственно: Я питал вас молоком (1 Кор. 3, 2). Потому что, если мы возрождены во Христе, то Тот, кто возродил нас, значит, питает нас Логосом, этим своим молоком. Всякой родильнице свойственно стремление тотчас же по рождении доставлять рожденному питание. Но как возрождение человека есть духовное, так аналогично этому и питание должно быть духовным же. Таким образом, как во всех других отношениях мы со Христом поддерживаем общение, гак и Божественной Его природы делаемся участниками через принятие в себя крови Его, Им пролитой в искупление наше; в страданиях Его мы участвуем через принятие в себя пищи, предлагаемой нам Логосом; бессмертия становимся мы участниками вследствие своего образа жизни, согласного с Его заповедями.

А и между смертными людьми кормление детей часто

Развивает большую любовь, чем их произведение на свет. Кровь и молоко, друг Другу по субстанции равные, следовательно, суть символ страданий и учения Господа. Мы, Его чада, можем, следовательно, хвалиться Господом и говорить:
Горжусь я тем, что происхожу,
От отца славного и крови таковой же (14, 113).

Что молоко через превращение образуется из крови, это теперь, следовательно, ясно. Но то же самое может быть наблюдаемо и на стадах овец и коров. В то время года, которое мы называем весной, когда воздух становится сырее, когда и трава, и пастбища в полном соку и влажны, животные эти скорей и легче наполняются кровью, что можно бывает наблюдать на их напряженных и переполненных кровяных жилах; из крови и молоко тогда выделяется у них обильнее. Летом процесс превращения крови в молоко опять останавливается, потому что поглощается теплом, под влиянием его испаряясь; оттого животные тогда становятся менее молочными. Молоко имеет, следовательно, некоторое сродство и с водой, основывающееся на самой их природе, подобно тому как очистительная баня духовная имеет сходство с питанием духовным. Поэтому те из христиан, которые вместе с молоком, (принятием веры в Логоса), о котором мы говорили выше, принимают в себя и несколько освежающей воды (разумеется покаяние), тотчас обретают себе спасение. Ибо смешение с водой не дозволяет молоку высыхать, что происходит, однако же, не вследствие некоторой их противоположности, а именно вследствие того, что образуется полная смесь с водой. И какое родственное отношение существует между Логосом и крещением, такое же отношение существует и между молоком и водой. Потому что изо всех жидкостей оно переносит смешение лишь с водой, вследствие чего оно становится чище, подобно тому, как крещение служит очищению от грехов.

И молоко легко переносит добавление меда; этот содействует очищению его и вместе с тем придает сладость ему, ощущаемую при вкушении. Логосом исцеляются страсти, так как Он проникнут человеколюбием, вместе с тем Он очищает от грехов. И гомеровское это слово о Несторе "Слаще меда текло его слово" (Ид. I, 249).

мне кажется, сказано с отношением к Логосу, который есть мед. Во многих местах и пророчество ставит Его слаще меда и капель сота (Пс. 18, 11; 118, 103).

И с сладким вином молоко переносит смесь. И такое подмешивание к молоку вина для молока полезно. Страсть этим добавлением как бы низлагается для целей нетления. Молоко от подмешивания вина к нему превращается в сыворотку, оно свертывается; и, какие есть в нем добавления, те выводятся из него как бы через канал какой. Такое же действие в человеке, одержимом страстями, производится духовным общением с верующий в Логоса; оно очищает его от плотских пожеланий, вечно удерживает его при Божественном, делает его бессмертным.

Жирными частями молока, так называемым маслом, многие пользуются для освещения. В этом они Имеют весьма ясное на то указание, что в Логосе много значит масла, ибо поистине Он только детям и питание дарует и росту, и просвещенности их содействует. Поэтому Писание говорит о Господе: Он кормил их произведениями полей; и питал его медом из камня и елеем из твердой скалы; маслом коровьим и молоком овечьим и туком агнцев и т. д. (Втор. 32, 13-14). И рождение Божественного младенца возвещая, пророк говорит: Он будет питаться молоком и медом (Нс. 7, 15).

Мне остается лишь только подивиться тому, как это некоторые осмеливаются называть себя совершенными и гностиками, в своей надменности и гордости себя даже выше апостола ставя. Павел сам признается: Говорю так не потому, чтобы я уже достиг или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус. Братия, я не почитаю себя достигшим, а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе (Фил. 3, 12-14). Он считает себя, следовательно, совершенным, поскольку от прежней жизни отказался и к лучшей стремиться стал, а не потому он считает себя совершенным, чтобы действительно совершенен был в гнозисе, потому что он к совершенному еще стремился. Поэтому он присовокупляет: Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить. (Фил. 3, 15). Ясно, следовательно, что он понимает под совершенством отречение от грехов, возрождение для веры и единого Совершенного, равно как забвение грехов, позади нас остающихся.

7. О лице нашего Педагога и Его воспитательном методе.

Мы показали, что всех нас Писание именует детьми; и не только детьми оно называет нас, последователей Христовых, но и неопытными младенцами, потому что только Отец вселенной совершенен: в Нем - Сын, а в Сыне - Отец.

Теперь наблюдая в ходе мыслей последовательность, мы скажем о том, кто состоит нашим Педагогом. Имя ему Иисус. Но иногда Он называет Себя и пастырем и говорит: Я есмь пастырь добрый (Иоан. 10. 11). В метафорическом сем выражении, взятом от пастырей, вожатых стад, под пастырем нужно разуметь Педагога, т.е. заботливого руководителя детей, рачительного пастыря существ неопытных. Дети бывают умом просты; поэтому образно они называются овцами. И будет, говорится, одно стадо и один Пастырь (Иоан. 10, 16). Логос, приводящий нас детей к спасению, по всей справедливости поэтому состоит Педагогом. Он и сам весьма ясно о Себе сказал через Осию: Я есмъ воспитатель ваш. (Ос. 5, 2). Педагогика же Его состоит в Божественной религии, в наставлении, как должно служить Богу, в обучении приводящем к познанию истины. Вот руководство подлинно верное, потому что оно движется по направлению к небу.

Слово "Педагогика" употребляется в различных значениях. Под ним разумеется воспитываемый и обучаемый; потом - воспитывающий в обучающий; им обозначается, в третьих, сам акт воспитания; в-четвертых, передаваемые учения, например, заповеди. Согласная же с волей Божьей педагогика состоит в усмотрели истины по прямому направлению (kateuJusmoV) к Богу, в неустанном отпечатлении на себе дел вечно ценных. Как полководец через то держит армию в порядке, что заботится о здоровье солдат; и как кормчий правит кораблем, имея в виду сохранить жизнь пассажирам: подобным образом и Педагог наш, в любвеобильной своей заботливости о нас, своих детях, учит нас такому образу жизни, который ведет к спасению. Но и вообще чего без ущерба для справедливости мы просим у Бога, то при Послушании Педагогу дается нам. Подобно тому теперь как кормчий не всегда по ветру лавирует, но иногда, ставит корабль передней его частью против сох толчков ветра: подобным образом и Педагог наш не соображает с нравами и обычаями, дующими в мире, и не предоставляет им своего питомца на произвол как какую-нибудь лодку. Педагог не дозволяет, чтобы Его питомец Сиянием мирских нравов увлечен был к жизни животной беспутной, но внушает ему чтобы правильными своими веслами, т.е. своим разумением, держался он твердо единственно ветра истины, доколе - не потерпев никакого вреда - бережно взлелеянным дитем не войдет он в гавань небесную. Потому что так называемые у язычников "отеческие нравы", это вещь преходящая; Божественное же воспитание есть сокровище вечно ценное.

Воспитателем Ахиллеса, говорят, был Феникс; воспитателем сыновей Креза - Адраст; воспитателем Александра - Леонид; воспитателем Филиппа - Навсифой. Но один, а Именно Феникс, был женоугодником; другой, а именно Адраст, изгнанником; Леонид не сумел смирить гордости Александра, а Навсифой так и не вылечил от запоев царя из Пелл. Фракиянин Зопир не мог обуздать беспутств Алкивиада; да и был-то он приобретенным покупкой рабом. Воспитатель сыновей Фемистокла, Сикинн, был слугой ветреным; он был изобретателем пантомимных танцев и особенно сатирического танца. Итак, называемые у персов царские педагоги нам не известны. Персидские цари по четверо выбирают их из знатнейших между всеми персами и приставляют их воспитателями к своим сыновьям. Но князьки царские научаются от них лишь стрельбе из лука; в мужской же возраст прийдя, живут со своими сестрами, матерями, бесчисленным количеством своих жен, то законных, то наложниц и отдаются половым отношениям подобно боровам. Наш же Педагог свят; им является Божественный Иисус, Логос, руководитель всего человечества; Сам Он, человеколюбивый Бог, есть наш Воспитатель. Где-то в одной: похвальной песне Святой Дух говорит о Нем: Он нашел его а Пустыне, в степи печальной и дикой; ограждал его, смотрел за ним, хранил его, как зеницу ока Своего. Как орел вызывает гнездо свое; носится над птенцами своими, распростирает крылья свои, берет их на перьях своих: так Господь один водил его, и не было с Ним чужого Бога. (Втор. 32, 10-12). Писание, думаю я, здесь ясно указывает на Педагога, изображая исходившее от Него воспитание. Но и сам Он признает Себя Педагогом, собственными своими устами говоря о Себе: Я Господь Бог твой. Который вывел тебя из Египта (Исх. 20, 2). Но кто имеет власть вводить и выводить? Не Педагог ли? Он явился Аврааму и говорил: Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен (Быт. 17, 1, 2). И совершенно педагогично Он располагает к Себе питомца, говоря: И поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их (Быт. 17, 7). Здесь устанавливается уже дружество с Воспитателем.

Но весьма ясно открывается (из Писания), что Логос был Воспитателем и Иакова. Он говорит к нему: И вот, Я с тобою; и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю; ибо Я не оставлю тебя, доколе, не исполню того, что Я сказал тебе (Быт. 28, 15). Рассказывается также, что Он с ним боролся. И остался, говорится, Иаков одна. И боролся Некто с ним (это Педагог) до появления зари (Быт. 32, 24). Боровшийся здесь был Сын человеческий — Руководитель и Промыслитель; и боровшегося с Ним Иакова Он ободрил на борьбу со злом. А что подготовитель Иакова к этой борьбе со злом Логос, был Педагогом и человечества, открывается из следующего: Спросил и Иаков, говоря: скажи (мне) имя Твое. И Он сказал: да что ты спрашиваешь о имени Моем? (Быт. 32, 29)? Свое новое имя сохранял Он и для народа нового, для народа чад. Тогда Господь Бог был почитаем еще без имени, потому что в то время Он еще не принял вида человеческого (Иоан. 1, 14). Все же нарек Иаков имя месту тому: Пэнуэл; ибо, говорил он, я видел Бога лицом к лицу и сохранилась душа моя (Быт. 32, 30) Но лицо Божие есть Логос, в котором Бог является и познается (Иоанн. 14,9). И получил тогда Иаков имя "Израиль", так как он видел Бога Господа. Явившимся был Бог Слово (Логос), Педагог, опять к Иакову говоривший позднее: не бойся идти в Египет (Быт. 46, 3). Обращай внимание (т.е. в последующем рассказе книги Бытия), как последовательно Педагог дело ведет, борца выучивая и ему показывая, как он противнику должен ногу подставлять.

И Моисея Педагог научил, как должно руководить детьми. Потому что Господь говорил к Моисею: кто согрешил предо Мною, изглажу из Моей книги. Итак, иди, (сойди), веди народ сей куда Я сказал тебе (Исх. 32, 33-34). В этом месте Господь оказывается Учителем педагогики. И в самом деде через личность Моисея Господь был Педагогом ветхозаветного народа; лично же, лицом к лицу, Он состоит Руководителем новозаветного народа; потому что вот, говорит Бог Моисею, Ангел Мой пойдет пред тобою (Исх. 32, 34). В образе доброго Ангела и Руководителя, во главе ставится власть Логоса; но при этом Логос сохраняет достоинство и величие Властителя. В день, говорит Он, когда я испытывать их буду, наведу Я на них грех их, т.е. в День, когда явлюсь Я Судьей, воздам отмщение им за их грехи. Потому что в качестве Педагога и Судьи вместе с тем Логос и судит Ему непослушных. Человеколюбивый Логос не потакает грехам людей непослушных, но осуждает их за них, чтобы они исправились, потому что Господь хочет лучше обращения грешника, чем смерти (Иезек. 18, 23). Нас же, - подобно детям, знающим грех лишь по слуху, - должен удерживать от подобных преступлений уже страх перед угрозой, что и с нами поступят точно так же. Какое же было преступление издревле непослушных? Что они во гневе своем убили мужа и по прихоти своей перерезали жилы тельца. Проклят гнев их (Быт. 49, 6). Итак, кто же мог бы воспитать нас человеколюбивее Господа? Ранее древний народ имел ветхий завет; законом народ древний был воспитываем в страхе (Рим. 8, 15), и Логос был простым Ангелов. Народу же новому и юному дарован и завет новый и юный; пришел в мир Логос, страх превращен в любовь, и прежний таинственный Ангел рождается в образе Иисуса. Педагог говорил некогда: дабы ты боялся Господа (Втор. 6,2); и Он же нам напоминает: Возлюби Господа Бога твоего (МФ. 22, 37). Потому же нам и такие заповеди Он дает: "Отстаньте от дел наших (т.е. от старых грехов) (Ис. I,16): научитесь делать добро (Ис. 1, 17); Уклоняйся от зла и делай добро (Пс.36, 27): ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие (Пс. 36, 8). Вот новый Мой завет, написанный буквами ветхого". Нельзя, следовательно, на Логоса пенять, что Он юн; уже у Иеремии Господь говорит: не говори: "я молод"; прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя; и прежде, нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя (Иер. 1, 7, 5). Место это из пророка может быть к нам отнесено, к нам вера которых познана еще прежде сотворения мира Богом (Еф. 1, 4; 1 Петр. 1, 20). Ныне же мы называемся чадами в отношения к воле Божией, лишь недавно приведенной в исполнение. В отношении к нашим призванию и спасению мы действительно новорожденные. Поэтому и прибавлено: Пророком для народов я тебя поставил; в том т.е. смысле это сделано, дабы пророк возвещал, что название нового завета не составляет какой-либо укоризны для тех, кто называются чадами. Закон есть древняя благодать, данная Логосом через Моисея; потому и говорит Писание: Закон дай чрез Моисея (Иоан. 1, 17); не Моисеем, но Логосом через Моисея, Его слугу; поэтому приличествовало закону быть и временным. Вечные же благодать и истина произошли чрез Иисуса Христа (Иоан. 1, 17). Обращайте внимание на слова Писания. В отношении к закону говорится только: дан был; истиной же, которая есть благодать Отца, состоит вечное дело Сына; и о ней не говорится, что она дана была, но что она произошла через Иисуса (Иоан. 1, 17), без которого ничто не произошло (Иоан. 1, 3). Поэтому ни мало не медля, Моисей, предвидя в духе пришествие совершеннейшего Педагога, Логоса, самосознательно отступает на задний план и наперед говорит народу как об этом Педагоге последних времен и Его воспитательном методе, так равным образом заповедует народу и слушаться этого Педагога. Пророка, говорит он, из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господи. (Втор. 18, 15), через Иисуса, сына Навинова, указывая на Иисуса, Сына Божия. Имя Иисус, предвозвещенное в законе, было именно предызображением Господа. Потому Моисей и дает полезный совет народу, говоря: Его послушайте; а тому, кто этого пророка не послушает (Деян. 3, 23), грозит он. Таково имя, возвещаемое нам Моисеем в качестве имени Педагога, приносящего с Собой спасение. Поэтому пророчество дает Ему и жезл (прут) в руки, жезл воспитания, господства, власти, дабы кого не уврачует через убеждение, того Педагог этот мог исцелить угрозой; а кого не исцелит жезл (прут), того пожрет огонь. Говорится: Произойдет жезл (розга, прут) от корня Иессеева. Наблюдай заботливость, мудрость и власть Педагога, будет судить не по взгляду очей Своих, — говорится, - и не по слуху ушей Своих решать деда. Он будет судить бедных по правде и деда страдальцев земных решать по истине. (Ис. 11, 3-4). И устами Давида говорит Он: Строго назад меня Господь, но смерти не предал меня. (Пс. 117, 18). Потому что от Господа быть наставляемым и воспитываемым, это - спасение от смерти. У того же пророка говорится еще: Ты поразишь их жезлом (прутом) железным сокрушить их, как сосуд горшечника. (Пс, 2, 9). С отношением к этому пишет и апостол в Послании к Коринфянам: с жезлом (с прутом) прийти к вам, или с любовью и духом кротости (1 Кор. 4, 21)? И у другого пророка говорится: Жезл (прут) силы Твоей пошлет Господ с Сиона (Пс. 22, 4). Эти Твои педагогические жезл (судейский) и посох (пастырский) - они успокаивают меня, сказал опять некто другой (Пс. 22, 4), т.е. нашел я утешение в этой власти Педагога достопокланяемой, утешительной, спасительной.

8. Против полагающих, что благость и правосудие взаимно себя исключают.

Есть еще некоторые, утверждающие, что (судейский) жезл, угрозы и устрашения собой исключают благость Божию. Но, очевидно, они плохо понимают Писание, в одном месте так говорящее: боящийся Бога обратится (Сир. 21, 7) и не думают о величественнейшем доказательстве Божия человеколюбия, а именно о том, что ради нас Господь человеком стал. Пророк обращается к Нему с таким молением в задушевном тоне: вспомни о нас, потому что пыль мы (Пс. 102, 14), т.е. тронься сожалением о нас, потому что слабость плоти Ты на самом себе испытал. О полнейшей Господа, нашего Педагога, благости и о том, что в этом отношении Он в высшей степени достохвален, свидетельствует то, что от полноты человеколюбия относится Он сострадательно к слабой природе каждого человека в частности. Не существует ничего такого, что Господу было бы ненавистно (Прем. Сол. 9, 23). Ибо невозможно, чтобы что-либо Он ненавидел, и однако же восхотел существования того, что Ему ненавистно. И опять не может Он хотеть, чтобы нечто не существовало; но вместе с тем, чтобы Он был виновником бытия того, существования чего Он не желает. Невозможно далее, чтобы существование какой-либо вещи Он не хотел и чтобы, несмотря на то она существовала. Оттого, если Господь что-либо ненавидит, то, значит, хочет Он, чтобы то не существовало. Но не существует ничего такого, бытия чего рог не был бы причиной; следовательно. Богу все существующее отнюдь не ненавистно, а также и Логосу; ибо и Тот, и Другой суть едино, оба существа Божественные, как о них говорится: Вначале было Слово и Слово было у Бога и Слово было Бог (Иоан. 1, 1). Но если ничто из того, что волей Божией произошло. Богу не ненавистно, то остается признать, что все то Ему любезно. Более же всего другого Богу любезен человек; и естественно; потому что человек есть прекраснейшее из Его творений и существо способное любить Бога. Следовательно, Бог человеколюбив; человеколюбив, соответственно, и Логос. Но если кто к кому-либо любовь питает, тот желает тому и пользы; а пользу приносящее во всяком случае лучше бесполезного. Лучше же доброго ничего нет; следовательно, доброе полезно. Но и то, что Бог благ (Мф. 19, 17), после этого должно считать несомненным; следовательно. Бог и полезному благоприятствует. Доброе, потому что оно не иному чему как доброму способствует, полезно. Полезному Бог способствует, следовательно, прежде всего. Если же Он пользе человека не благоприятствует, то, следовательно, и не озабочивается о нем, не промышляет о нем. Лучше то, если кто-либо пользу нам приносит из благорасположенности к нам, нежели то, когда кто-либо содействует нашей пользе из неблагорасположенности к нам. Но ничего нет прекраснее Бога. И из благосклонности к кому-либо содействовать пользе того, это не иное что значит как о том человеке заботиться. А что о человеке Бог заботится, это Он свидетельствует самим делом, дав вам в Педагоги Логоса, истинного Сопомощника Богу в Его человеколюбии. Существенный признак в понятии добра не тот, что оно есть часть добродетели. Потому и правосудие не потому есть нечто доброе, что отчасти оно осуществляет собой добродетель, - оно, ведь, и есть сам" добродетель, - но потому, что оно из-за себя самого и само по себе есть нечто доброе. С другой стороны, и полезное называют добрым не потому, что оно приятно, но потому, что оно полезно. Но все это применимо к правосудию; оно есть нечто доброе, потому что представляет собой добродетель; оно есть нечто доброе и потому еще, что из-за сущности своей желательно, а не из-за того, что оно приятно; потому что не льстиво оно судит, но воздает каждому по его заслуге; полезное в нем обусловливается полезной его сущностью. Всеми составными частями понятия добра определяется, следовательно, и понятие правосудия. Оба понятия равномерно принимают участие в одинаковых атрибутах. Но веща, которые характеризуются одинаковыми атрибутами, являются и равными, и подобными Друг Другу. Следовательно, правосудие есть нечто доброе.

Говорят: "Может ли Господь быть человеколюбивым и благим, когда Он гневается и наказывает"? - Здесь уместным нахожу, по возможности вкратце, это разъяснить. Метод строгий для правильности воспитания детей полезен; он имеет значение необходимого в воспитании вспомогательного средства. Многие из страстей искоренимы лишь при посредстве наказаний, объявлением строжайших заповедей и преподанием некоторых (строжайших) умозрительных основоположений. Так например, порицание для страстей душевных есть некоторого рода хирургическая операция. Страсти суть гнойные наросты (на теле) истины: через порицание как бы через надрезание они бывают вскрываемы. Порицание походит на лекарство, затверделые наросты страстей разжижающее и неприглядность некоторых сторон жизни от грязи очищающее; что заросло слишком и обросло плотик" высокомерия, то порицанием выравнивается и смягчается; человека оно вновь оздоравливает и обновляет. Подобным образом и увещание на душу больную действует как бы диетическое правило; оно советует, что ей должно в себя принимать; но оно и запрещает, указывая, чем не должна она питаться. Но и порицанием, и увещанием имеется в виду доставлять нам спасение и вечное здоровье. И полководец - денежные штрафы налагая или же телесным наказаниям подвергая, лишающим честного имени, как-то: заключению в темнице и большему бесчестию, некоторых иногда даже и смертью наказывая, - имеет в виду при этом добрую цель: он делает это для устрашения своих подчиненных. Подобным образом и наш великий Полководец, Владыка вселенной, Логос, поступает с теми, кто сбрасывает с себя узду Его закона. Он обращает их к священному миру с (церковным) обществом, напоминает им о необходимости господствовать над душевными страстями и через то освобождать себя от рабства врагу, блуждания в области греха и уз противника.

Как увещание и приглашение естественны для Логоса советующего, так порицание, упрек и укоризны свойственны Логосу похваляющему. Ему свойственно особое искусство в порицании. Порицание есть признак благорасположенности, а не ненависти. И друг, и враг порицают;

но враг это делает со злорадным хохотом, а друг - от сердечной благорасположенности. Не из ненависти Господь обращается к человеку с упреками, — Он мог бы всех людей ведь и смести с лица земли за их грехи, - но Он за нас даже страдал. Педагог, именно потому, что Он благ, весьма искусно предлагает увещание в форме упрека; человека ленивого Он побуждает поношением как бы бичом. Иногда старается Он подействовать на известного человека и сменой формы увещевания. На кого похвала не действует, того понуждает Он порицанием; а кого порицание не приводит на путь спасения, те как бы трупы какие бывают пробуждаемы для истины поношением. Потому что наказание же и учение мудрости приличие всякому времени (Сир. 22, 6-7). Поучающий глупого то же, что склеивающий черенки иди пробуждающий спящего от глубокого сна. (Сир. 22, 6-7); почему и прибавлено ясно: пробуждающий спящего от глубокого сна, потому что спящий больше всего на мертвого похож. Господь и сам, беря за пример землю, разные виды представляющую и при уходе за ней разные выгоды доставляющую, иносказательно, но очень ясно говорит о самом Себе: Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой виноградарь (Иоан. 15, 1). И потом далее Он прибавляет: Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода. Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода (Иоан. 15, 2). Виноградная лоза, если ее не подрезать, разрастается в ветви (уходя в них всей своей силой): так и человек. Логос, являясь как бы каким садовым ножом, отсекает размножающиеся на человеке наросты, принуждая его своими чувствами не в страсти вдаваться, а плод приносить. Но упреки, обращенные к грешникам, имеют ту же самую спасительную цель; потому что Логос сообразуется в них с особенностями каждого человека; то кнут употребляет он при этом, то узду. Весьма ясно потому сказано устами Моисея: Не бойтесь; Бог (к вам) пришел, чтобы испытать вас и чтобы страх Его был пред лицом вашим, дабы вы не грешили (Исх. 20, 20). Прекрасно оттого и слово Платона, говорящего из опыта так: "Всем наказываемым поистине оказывается через то великое благодеяние. А именно: через заслуженное ими наказание оказывается душе их та польза, что дается ей возможность стать лучше". Если теперь так наставляемые каким-либо правдивым человеком от него получают в том благодеяние, то добро это по Платону вместе с тем есть и справедливость. Самый страх приносит, значит, пользу людям и способен улучшать их. Ибо Дух боящихся Господа поживет; ибо надежда их - на Спасающего их (Сир. 34, 13). Тот же самый Логос, который налагает на нас наказания. Он же есть и наш Судья. О нем говорят Исаия: Господь возложил на Него грехи всех нас (Ис. 53, 6), на Него, т.е. как на исправителя нашего и освободителя нас от грехов. По этой-то причине Он только один может и прощать грехи. Он, от Отца поставленный нам в Педагога; Он только может отличать послушание от непослушания. Но кто грозит, тот не имеет непременного желания свой гнев насытить и угрозу выполнить, но, приводя в страх, через то отрезает в нас склонность к греху; человеколюбие Его обнаруживается и в том, что Он медлит и показывает, что последует, если бы кто остался в грехе. Не как жалящая змея. Он не тотчас ранит. Бог благ; и прежде, чем до дела у Него дойдет. Господь долго увещевает. Соберу на них бедствия, и истощу на них стрелы Мои, - говорит Он, - будут истощены голодом, истреблены горячкою и лютою заразою; и пошлю на них зубы зверей и яд ползающих по земле. Извне будет губить их меч, а в домах ужас (Втор. 32, 23-25). Божество следовательно не так гневается, как некоторые думают, но в большей части случаев Оно хочет людей обуздать, постоянно их увещевает и им объясняет, что надлежит им делать. Но это искусство в нас страх вселять, дабы мы не грешили, есть доброе искусство, потому что страх Господень отгоняет грехи; не имеющий же сего страха не может оправдаться (Сир. 1, 21), говорит Писание. Наказание Бог посылает не от гнева, но исходя от правосудия, потому что на нас же самих отозвалось бы дурно, если б из-за нас наказания были налагаемы. Каждый из нас сам же напрашивается на наказание, потому что сам он по своей доброй воле грешит. Виновником наказаний состоит, следовательно, тот, кто их на себя накликает; Бог в них не виновен. Если же наша неправда открывает Правду Божию, то что скажем? не будет ли Бог несправедлив, когда изъявляет гнев? -говорю по человеческому Рассуждению. Никак (Рим. 3, 3-6). Грозя говорит Он так: Когда изострю сверкающий меч Мои, и рука Моя примет суд, то отомщу врагам Моим и ненавидящим Меня воздам, удою стрелы Мои кровью, и Мой меч насытится плотью, кровью убитых и пленных (Втор. 32, 41-42). Здесь ясно написано, что кто истине не враг, тот против Логоса ненависти не питает и не состоит ненавистником своего собственного спасения, что он свободен будет и от наказание, а вражду, (ибо ее не имел). Венец премудрости, как говорится в книге Премудрости, страх Господен (Сир. 1, 18) Через пророка Амоса Логос довольно ясно изобразил свой воспитательный метод, говоря: Производил Я среди вас разрушения, как разрушил Бог Содом я Гоморру, и Вы были выхвачены, как головня из огня, - и при всем том, вы не обратились ко Мне, говорит Господь (Ам. 4, 11). Обращайте внимание, как Бог в своей благости ищет исхода в сожалении и как в воспитании через угрозы скрывается Его человеколюбие. Сокрою лице Мое от них, - говорив Он – (и) увижу, какой будет конец их (Втор. 32, 20). Куда Господь обращается своим лицом, там мир и радость; а откуда отвращает его, туда начинает прокрадываться зло. Бог же не хочет зреть на зло, потому что Он благ. Если же Он откуда-либо отвращает свое лицо, то делает это из-за людского неверия, и там развивается зло. Итак видишь, - говорит Павел, - благодать и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божией (Рим. 11, 22), т.е. в вере во Христа. Добру по самой его природе свойственна ненависть к злу. Поэтому, пожалуй, еще может быть допущено, что неверующих Бог наказывает, - наказание служит, ведь, во благо и к пользе наказываемого; оно есть исправительное средств против упорных; - но нельзя того допустить, что Бог мстителен. Мщение есть воздаяние за зло, происходящее в интересе того, кто отомщает за себя. Но Кто учит нас молиться за врагов (Мф. 5, 44), тот, конечно, не жаждет мести. Впрочем, что Бог благ, это признают все, а что тот же самый Бог и правосуден, об этом не будет нужды больше рассуждать, если я приведу евангельское Господне слово. Господь называет Бога единым: да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино (Иоан. 17, 21-23). Бог есть единое и более чем единое, нечто высшее даже чем само единство. Словечко "Ты" имеет здесь значение указательное; им указывается на Бога, который один только в собственном смысле существует, который еси и был и грядешь (Апок. 11, 17). Этими тремя измерениями времени обнимается одно понятие, а именно понятие сущего. А что действительно этому единому Богу присущи оба свойства, и единство, и правосудие, об этом свидетельствует Господь в том же Евангелии: Отче, которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал, а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою (Иоан. 17, 24-26). Это Тот, который наказывает детей за вину отцов, до третьего и четвертого рода, ненавидящих Его и который творит милость до тысячи родов любящим Его (Исх. 20, 5). Поскольку под ставящим одних справа, а других слева, разумеется благий Отец, то и называется Он по своему главному свойству благим; а поскольку Сын, являющийся Его Логосом, в Отце пребывает, дается Отцу эпитет правосудный по взаимоотношению обоих (т.е. Отца и Сына). Понятие всемогущества здесь измеряется равенством любви. Он судит человека, - говорится, - по дедам его (Сир. 16, 13). Бог являет нам первообраз правосудия на одних и тех же весах, в лице Господа Иисуса, который, состоя как бы язычником весов сих. Бога познавать дает нам. О Нем и Божественная мудрость говорит ясно: и милость и гнев — во власти Его; силен Он помиловать и излить гнев. Как велика милость Его, так велико и обличение Его (Сир. 16, 12-13). Сожаление есть мотив порицания, а спасение того, к кому относится порицание, есть цель порицания. Все же что Бог, Отец Господа нашего Иисуса, благ, об этом может сказать нам и сам Логос. Он говорит о своем Отце: Он благ и к неблагодарным и злым (Лк. 6, 33). И далее: будьте милосердны как и Отец ваш милосерд (Лк. 6, 36). Он говорит даже прямо: Никто не благ как только один Бог (Мф. 19, 17) на небесах (5, 12). Кроме того, в другой раз Он говорит: Отец Мой повелевает своему солнцу восходить над злыми и добрыми (Мф. 5, 45). Здесь нужно обращать внимание на то, что своего Отца, который благ, Логос вместе с тем называет и Демиургом (создателем и украсителем мира), а что Демиург правосуден, это не отвергается. И далее: Мой Отец посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5, 45). Так как Он дождь посылает, то для царства вод и облаков, значит, состоит Он Демиургом, а так как оный посылает Он на всех, то, значит, разделяет Он его на основании совершенного равенства и справедливости; а поскольку Он благ, посылает Он дождь равномерно на праведных и неправедных. Следовательно, совершенно правильно мы заключаем, что об едином по числу и по существу Боге говорится в следующих выражениях Писания: Когда взираю я на небеса Твои, дело Твоих перстов (Пс. 8, 4) и в этом: Живущий на небесах (Пс. 2, 4). Престол Его на небесах (Пс. 10, 4; 102, 19), песнословит о Нем Дух Святой. А Господь и Сам говорит в молитве: Отче наш, сущий на небесах (Мф. 6, 9) Небо же есть собственность Того, кто мир основал. Теперь, следовательно, неопровержимо, что Господь есть Сын Творца мира (Демиурга). Если же теперь признается, что Творец мира по Божия преимуществу правосуден, а Господь есть Сын Его (Демиурга), то, следовательно, Господь есть Сын правосудного Бога. Поэтому и Павел говорит: ныне, независимо от закона, явилась правда (Рим. 3, 11). И опять, чтобы еще более поставить это дело в соотношении с Богом: правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия (Рим. 3, 22). И в качестве свидетеля истины далее добавляет Он еще: во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса (Рим. 3, 26). А что апостолу тождество понятий "благий" и "правосудный" известно, это открывается из слов его: Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра (Рим. 7, 12): один и тот же субъект он характеризует обоим предикатами. Но никто не благ как только один Бог (Мф. 19, 17). Отцу Его, именно" единому, приписываются многие предикаты. И это Он понять словами: кто есть Отец, не знает никто кроме Сына (Лк. 10, 22; Иоан. 17, 25), так что поистине ясным становится, что Бог вселенной один, что Он благ и правосуден, что Он есть творец (Демиург), Сын в Отце, которому слава во веки веков. Аминь.

Но и Логосу как Спасителю из заботливости о спасении некоторых не чуждо обращаться к ним с поношениями; потому что это представляет собой одно из спасительных средств Божеского человеколюбия; из него появляется красный цвет стыда и возникает страх перед грехом. Если можно порицать, то уместно и поносить. Бывают времена, что на душу, дошедшую до бесчувствия к печали, нужно раны наложить, но не смертные, а целебные, так как малая печаль предохраняет от вечной смерти. Велика мудрость Педагога в воспитании и Его метод в отношении цели многообразен. О людях добродетельных Педагог свидетельствует; призванных зовет Он к лучшему; тех, кто неправду хочет учинить, с самого начала Он отклоняет от того и приглашает их обратиться к жизни лучшей. Ибо ни один из этих моментов не остается не засвидетельствованным, между тем как другой засвидетельствован; изо всех же свидетельств исходит высшая благодать. И аффект гнева - если только предостережение Божие можно назвать гневом - имеет исходным началом человеколюбие, потому что Бог до страстного состояния нисходит из-за человека; ради него Божественный Логос и человеком стал.

9. О том, что дело одной и той же власти благодетельствовать и правосудно наказывать и еще (продолжение) о воспитательном методе Логоса.

Вполне властно, следовательно, применяя все способы своего мудрого искусства. Воспитатель человечества, наш Божественный Логос, заботится о спасении своих чад. Он внушает, укоряет, упрекает, обличает, грозит, исцеляет, обещает, дарует. Многими как бы удилами Он обуздывает неразумные стремления людей. Коротко: Господь поступает с нами точно так же, как мы с нашими детьми. Есть у тебя сыновья? Учи их, говорить мудрость, и с юности их шею нагибай. Есть у тебя дочери? Имей попечение о теле их и не услаждайся красотой лица их (Сир. 7, 25-26). И однако же мы любим своих детей: сыновей и дочерей — более всего. А так как люди, которым нравится постоянно доставлять другим лишь удовольствие, не жалуют того, что человека может опечаливать, то они не отличаются и истинной любовью; напротив, практикующие благодетельную строгость хотя и причиняют временно горе, на будущее же время благодеяние оказывают: то и Господь не временное удовольствие имеет в виду, а радость вечную. Поэтому рассмотрим по пророческим свидетельствам воспитательный метод этого Человеколюбцу.

Внушение есть порицание проистекающее из заботливости и посредствуемое точным разумением дела. Таким Наставником выступает Подлог, говоря в Евангелии: сколько раз Я хотел собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! (Мф. 23, 37). И опять то же внушение додержится в словах Писания: Они прелюбодействовали с деревом и камнем (Иер. 3, 9), кадили Ваалу (Иер. 7, 9; 11, 13; 32, 29). Величественнейшим доказательством любви Божией к человеку служит то, что, видя бесстыдство народа, брыкавшегося и закусывавшего удила, все-таки Бог зовет его к обращению и устами пророка Иезекииля говорит: сын человеческий, ты будешь жить у скорпионов; не бойся их и не страшись лица их. И говори им слова Мои, будут ли они слушать иди не будут. (Иез. 2, 6-7). Но Моисею говорит Он: Иди к фараону и скажи ему, чтобы он отпустил народ. Я знаю впрочем, что он не огласится отпустить его (Исх. 3, 18-19). Здесь обнаруживает Он две стороны: Божественную - предвидя будущее, и человеколюбивую - удостаивая одаренную свободной волей душу приглашения обратиться. И у Исаии "заботясь о народе" (Ил. 1, 36), Он обращается к нему с внушением, говоря: Этот народ приближается ко Мне устами своими и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня (Ис. 29, 13). А вот и чистое порицание: Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим (Мф.15, 9; Мк. 7, 7; Ис. 29, 13). Заботливость здесь проявится в том, что, изобличая грех. Педагог через противопоставление ему указывает и целебные средства.

Укоризна есть порицание высказываемое по поводу чьего-либо постыдного поведения; цель такого порицания - возбудить нравственное чувство. Подобное нечто встречается у Иеремии: Это откормленные кони; каждый из них ржет на жену другого. Неужели Я не накажу за это? говорит Господь, и не отмстит ли душа Моя такому народу, как этот (Иер. 3, 8-9)? Ко всему присоединяет Он устрашение, потому что страх Господень есть начало премудрости (Притч. Сол. I, 7). Опять и у Осии: Не должен ли Я наказать их, поелику они с любодейцами сошлись и с храмовыми из них жертвы приносили: и народ, до того времени бывший рассудительным, обнял любодейцу (Ос. 4, 14)? Здесь грех народа Он изобличает яснее и признает вместе с тем, что он рассудителен был, и, следовательно, впал в грех вполне свободно. Рассудок есть глаз души; поэтому и слово "Израиль" означает "того, кто Бога зрит", т.е. постигает Его своим рассудком.

Упрек есть порицание легкомысленным и нерадивым. Этой формой педагогического порицания пользуется Господь, когда говорит у Исаии: Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня. Вод знает владетеля своего и осел ясли господина своего, а Израиль не знает (Меня) (Ис. 1, 2). Не ужасно ли, если ведущий Бога Его забывает? Вол и осел - животные ленивые, неразумные, знают своих питателей, а Израиль оказался неразумнее их. И у Иеремии, после сурового порицания, обращенного к народу, присоединяет Он: они оставили Меня, говорит Господь (Иер. 1, 16). Обличение есть укоризненный выговор или порицание с присоединением укоризненных слов. Этим воспитательным средством Педагог пользуется у Исаии, говоря: Горе непокорным сынам, говорит Господь, которые делают совещания, но без Меня; и заключают союзы, во не по духу Моему (Ис. 30, 1). Как бы некую острую вытравляющую жидкость, в некоторых отдельных случаях применяет он устрашение, зажимая уста народу и обращая его на путь спасительный. Подобно этому шерсть при окраске ее обыкновенно вытравляется, чтобы она приняла окраску на более продолжительное время.

Пристыживание есть публичный упрек за грех. В качестве необходимого воспитательного средства Бог применяет его, если вера в народе исчезает. Так Он говорит у Исаии: оставили Господа, презрела Святого Израилева (Ис. 1, 4). И у Иеремии: Подивитесь сему небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь, говорит Господь. Ибо два зла сделал народ Мои: Меня, источник воды живой, оставили, и высекла себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды (Иер. 3, 12, 13). И опять у него асе: Тяжко согрешил Иерусалим, за то и сделался отвратительным; все, прославлявшие его, смотрят на него с презрением, потому что увидели наготу его (Плач. Иер. 1, 8). Но жесткость и позор пристыживания Он смягчает через Соломона, молчаливо воспитательную свою любовь к детям возвещая словами: Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением Его, ибо кого любит Господь, Тою наказывает и благоволит к тому, как отец сыну своему (Притч. 3, 11-12; Евр. 12, 6; Откр. 3, 19), потому что только человек грешный уклоняется от обличения (Сир. 32, 19). Совершенно последовательно поэтому говорит Писание: Пусть наказываем меня праведник: это милость; пусть обличает меня: это лучшие елей, который не повредит голове моей (Пс. 140, 5).

Вразумление, наставление на путь истинный, есть порицание, действующее на рассудок. И этого педагогического момента Бог не оставил без применения; Он говорит у Иеремии: К кому мне говорить и кого увещевать, чтобы слушали? Вот ухо у них необрезанное (Иер. 6, 10). О, блаженное долготерпение! И опять у того же пророка: все эти народы не обрезаны; а весь дом Израилев с необрезанным сердцем (Иер. 9, 26).

Посещение есть сильнодействующий упрек. Этой формой воспитания пользуется Господь в Евангелии: Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе (Мф. 23, 37). Двойным обращением выражается сила упрека. Потому что кто Бога знает, как он может преследовать служителей Божиих? Потому, говорит Он, оставляется долг ваш пуст. Ибо сказываю вам: отныне не увидите Меня, доколе не воскликните: Благословен грядый во имя Господне (ст. 38-39). Не хотели вы принять Его любви, познакомитесь с Его всемогуществом.

Поношение есть чрезвычайно гневное обращение. Поношением, как бы неким спасительным средством, пользуется Господь у Исаии в словах: Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные (Ис. 1, 4). И в Евангелии устами Иоанна говорит Он: Змеи, порождения ехиднины (Мф. 23, 33; 3 7; Лк. 3, 7).

Обвинение есть порицание творящих неправое. Это воспитательное средство применяется у Давида: народ, которого я не знал, служит мне, по одному слуху о мне повинуются мне; иноплеменники ласкательствуют предо мною. Иноплеменники бледнеют и трепещут в укреплениях своих (Пс. 17, 44-46). И у Иеремии: Я дал ему разводное письмо и вероломный Иуда остался без плода (Иер. 3, 8). И опять: ибо дом Израиле" и дом Иудин поступили со Мной очень вероломно, говорит Господь. Они солгали на Господа (Иер. 3, 11-12).

Жалоба (на судьбу) есть искусно скрытое порицание, прикровенно имеется в виду обратить этим на путь спасения. Бог пользуется им у Иеремии: Как одиноко сидит город, некогда многолюдный! он стал, как вдова; великий между народами, князь над областями сделался данником. Горько плачет он ночью (Плач Иер. I, 1, 2).

Насмешка есть осмеивающее порицание. И этим вспомогательным средством пользуется Божественный Педагог, говоря у Иеремии: у тебя был лоб блудницы, ты отбросила стыд. Не будешь ли ты отныне взывать ко Мне: "Отец Мой! Ты был путеводителем юности моей!" (Иер. 3, 3-4). И: за многие блудодеяния развратницы приятной наружности, искусной в чародеянии (Наум. 3, 4). Весьма мудро здесь Он внушает деве благопристойность, называя ее развратницей.

Негодование есть правосудное пеняние, или выговор своевольничающим. Воспитателем такого рода был Господь у Моисея: Но они развратились пред Ним, они не дети Его по своим порокам, род строптивый и развращенный. Сие ли воздаете вы Господу, народ глупый и несмысленный? Не Он ли Отец твой. Который усвоил тебя (Втор. 32, 3-6)? И у Исаии говорит Он: Князья твои - законопреступники и сообщники воров; все они любят подарки и гоняются за мздою; не защищают сироты (Ис. 1, 23).

Вообще эти искусственные средства для пробуждения страха суть кладезь спасения. Но посредствовать спасению есть дело существа доброго. Он обличает и вразумляет, и поучает, и обращает, как пастырь стадо свое. Он милует принимающих вразумление и усердно обращающихся к закону Его (Сир. 18, 13-14). Таким водительством и спас Он 600 000 пеших мужей (Исх. 12, 37), вместе вышедших. Он бичевал их за их сердечную ожесточенность, ласкал, бил, исцелял по милосердию и в видах воспитания. Ибо и милость и гнев - во власти Его (Сир. 16, 12). Прекрасно не грешить, но хорошо и это, если грешник обращается; подобно тому как очень хорошо всегда здоровым быть, но прекрасно и выздоравливать после болезни. Так и устами Соломона повелевает Он: Ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней (Притч. 23, 14). И опять: Не оставляй юноши без наказания; если накажешь его розгою, он не умрет ( Притч 23, 13).

Пристыживание и упрек, как уже самое слово показывает, суть бичевание души, в наказание за ее грехи; они предохраняют ее от смерти, и позволивших себе вдаться в разнузданность они в чувство приводят. Так и Платон согласно с Логосом в пристыживающем порицании признает действительнейшую улучшающую силу и наилучшее очистительное средство, утверждая, что "кто в высшей степени греховен, тот до невоздержности и безнравственности потому дошел, что не был порицаем, тогда как для истинного счастья должно быть совершенно чистым и нравственным". Но если уже земные власти не отпугивают от дел добрых (Рим. 13, 3), может ли Бог, от природы благой, быть ужасом для того, кто грехов не творит? Если же делаешь зло, бойся (Рим. 13, 4), говорит апостол. Потому в некоторых случаях он и к общинам относится по примеру Господа строго. Так с полной откровенностью и видя духовную немощь своих слушателей, пишет он к Галатам: Неужели Я сделался врагом вашим, говоря вам истину (Гал. 4, 16)? Подобно тому как не здоровые имеют нужду во враче (Лк. 5, 31), поскольку они чувствуют себя хорошо, а больные нуждаются во врачебном искусстве: подобно этому и для нас, в жизни болеющих постыдными пожеланиями, предосудительной невоздержанностью и питанием в себе иных страстей, необходим Спаситель. Но Он пользуется не только "мягчительными целебными средствами" (Ид. IV, 218), но и острыми. Горькие корни останавливают распространение гангренозных нарывов: подобным образом и страх спасителен, хотя и горек. Совершенно точно так же и, мы — так как больны мы - нуждаемся в Спасителе; так как мы заблуждаемся, то необходим для нас путеводитель; так как слепы мы, то необходим для нас руководитель; для нас, жаждущих, необходим живой источник, питье из которого жажду навеки утоляет (Иоан. 4, 13-14); так как мертвы мы, то нуждаемся в жизни; так как овцы мы, то необходим для нас пастырь; так как дети мы, то необходим для нас Педагог. Вообще, все человечество нуждается в Иисусе, дабы, оставшись без руководства, не оказаться нам решительнейшими грешниками и не подпасть осуждению; отделенные же от сора, мы можем быть приняты в житницу Отца. Ибо лопата в руке Господа, которой Он отделяет от пшеницы солому, подлежащую огню (Мф. 3, 12; Лк. 3, 17). Стоит нам лишь захотеть, и высокую мудрость святейшего Пастыря и Педагога, Вседержителя и Отчего Слова (Логоса), мы можем узнать из слов, в которых образно Он называет себя пастырем овец (Иоан. 10; 11, 14); но под этим образом Он рисует Себя в качестве воспитателя детей. Оттого, обращаясь к священникам и им предлагая, так сказать, превосходное образцовое письмо для правильного прохождения их служения. Он говорит у Иезекииля: И что хромо, Я обвяжу и больное исцелю и заблудшее возвращу; и то буду Я на пастбище водить, на мою святую гору (Иез. 34, 14-16). Таковы обетования доброго Пастыря. Да, паси нас. Господи, нас чад Твоих; паси нас. Твоих овец; насыщай нас на нивах Твоего правосудия. Еще, Педагог, веди нас пастырски на Твою святую гору, к Твоей церкви, стремящейся в заоблачную высоту, в небо уходящую. Буду Я пасти вас, говорит Он, и буду близок к вам. (Иез. 34, 14-16) как близок хитон к поверхности тела (2 Кор. 5, 2).

Он хочет мою плоть спасти, одеждой бессмертия ее облекая и мне кожу помазав. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: "вот Я (Ис. 58, 9) Господи, Ты скорее услышал, чем ожидал я. И когда вы будете переходить, говорит Он, то не поскользнетесь (Ис. 43, 2), т.е. мы не погибнем, когда будем переходить в вечность, ибо Он нас поддержит; сам Он говорит это; сам Он хочет этого. Не пришел Я, чтобы пользоваться услугами, но чтобы служить (Мф. 20, 28; Мк. 10, 45). Поэтому Он изображается в Евангелии утрудившимся (Иоан. 4,6), за нас труды переносящим, обещающим собственную, свою жизнь отдать для искупления многих (Мф. 20, 28). Только такого пастыря Он признает добрым (Иоан. 10, 11). Следовательно, щедролюбив Он, величайшим, собственной своей жизнью, за нас жертвуя. Он принес с собой людям спасение и человеколюбие, захотев быть человеком и назвавшись братом людей, хотя мог быть их Господом. До такой степени Он благ, что за нас Он даже умер. Но и правосудие Его при этом взывало: "Если вы ко Мне придете, будучи настроены искренне , то и Я буду расположен к вам; если же придете ко Мне с чувствами лживыми, то и Я окажусь по отношению к вам уклончивым, говорит Господь воинств". Упреки, обращенные к грешникам, названы здесь "путями кривыми"; - чувство же прямое и естественное символически обозначено в имени Иисуса йотою; Его благость к уверовавшим в Него по слуху о Нем неизменна и непоколебима: - Поелику Я звал вас, говорит Господь, и вы не послушались и все Мои совету отвергли и обличении Моих не приняли (Притч. 1, 24-25). Таким образом, пристыживание, от Господа исходящее, весьма полезно. В этом смысле говорит Он и устами Давида: Не быть подобными отцам их, роду упорному и мятежное, неустроенному сердцем и неверному Богу духом своем. Они не сохранили завета Божия и отреклись ходить в законе Его (Пс. 77; 8, 10). Вот причина гнева; вследствие чего приходит Судья, принося с Собою наказание не захотевшим избрать добрый образ жизни. Поэтому Он разражается против них упреками, несколько сильнейшими, дабы видеть, нельзя ли будет их отклонить от их пути и предохранить от смерти. Через Давида Он возвещает потому и ясно этот мотив своей угрозы: Они не верили чудесам Его. И погубил дни их в суете и лета их в смятения. Когда Он убивал их, они искали Его и обращались, и с раннего утра прибегали к Богу, и вспоминали, что Бог - их прибежище и Бог Всевышний - Избавитель их (Пс. 77, 32-33). Так знает Он, что они из страха перед Ним обращались к Нему, перед тем презрительно относившись к Его благости. Потому что доброе, если оно является постоянно в форме благости, по большей части мало ценится; если же Бог к своему увещанию человеколюбиво присоединяет устрашение своим правосудием, тогда служат Ему. Есть два вида страха. Один соединен с благоговением. Такой страх питают граждане к дельным из своих властителей; такой страх питаем мы к Богу и разумные дети - к своим отцам. Потому что необъезженный конь бывает упрям, — говорится, - а сын, оставленный своей воле, делается дерзким (Сир. 30, 8). Другой вид страха соединен с ненавистью. Такой страх питают рабы к своим суровым господам; такой страх питали евреи к Богу, считая Его властителем, а не Отцом. А различие большое, думаю, между служением Богу вынужденным и служением Ему добровольным, утверждающимся на свободном выборе; между тем и другим расстояние равно целому небу.

Но Он, милостивый, — говорится, - прощал грех, и не истреблял их; многократно отвращал гнев Свой и не возбуждал всей ярости Своей (Пс. 77, 38). Обращай на то внимание, как правосудный элемент у Педагога обнаруживается в порицании, а благостный - в милосердии! Потому поет Давид, или, лучше сказать, через Него Дух Святой, так: Правосудие и правота — основание престола Твоего; милость и истина предходят пред лицом Твоим (Пс. 88, 15). Оповещается здесь о тех же самых обнаружениях Божественной жизни, — о том, что свойственно Богу судить и благодетельствовать. И в том, и в другом из этих обнаружений Божественной жизни сказывается Божие всемогущество: в качестве правосудного Судьи Он различает противоположности; но, будучи правосудным. Судья этот и благ, состоя истинным Богом, который все и которым все, — Богом и именно единым Богом. И подобно тому, как человек некрасивый не может считать зеркало вещью дурной на том основании, что он видит в нем истинный свой образ; и подобно тому, как врач еще не может быть считаем больным за человека злого на том основании, что он признает в нем лихорадочное состояние (он не виноват, ведь, в лихорадке, а только устанавливает факт ее): подобно этому и тот, кто порицает нас, еще не является зложелателем для больной души: Он ведь не влагает в душу грехов, а только указывает на присущие ей недостатки, чтобы отвратить ее от таких склонностей.

Бог, следовательно, сам по себе благ; правосуден же Он из-за нас; да и правосуден-то Он потому, что благ. И Его правосудие открыто нам Его Логосом, сошедшим свыше, - оттуда, где Отец. Потому что еще прежде, чем было что-либо сотворено. Бог уже существовал и Он был благ; потому-то Он восхотел стать и Творцом мира, и Отцом. Эта-то именно любовь и проникнутые ею Его отношения к миру сделались началом и правосудия Его, который Свое солнце возжег и Своего Сына послал. А Сын этот впервые возвестил о нисходящем с неба правосудии, сказав: и кто есть Сын не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец не знает никто, кроме Сына (Лк. 10, 22). Это знание Ими Друг Друга и есть символ вечного правосудия. Это правосудие потом низошло на землю к людям в виде буквы и плоти, в лице Логоса и в образе закона, вынуждая человечество к спасительному изменению расположении, потому что то правосудие было благим. Ты же не слушаешься Бога: вменяй поэтому себе самому в виду, что приближаешь к себе Судью.

10. О том, что один и тот же Бог через посредство одного и того же Логоса и удерживает от грехов угрожая, и спасает человечество ободряя.

Показав, что карательный элемент в воспитательном методе целесообразен и спасителен, что применение его со стороны Логоса необходимо и что он может имен следствием изменение образа мыслей и расположении и грехи собой сдерживать, теперь мы обратим внимание и во благость Логоса, ибо что правосуден Он это уже показано. Он зовет нас ко спасению, обращаясь к нам с особенно прекрасными к сему приглашениями; в них согласно с волей Отца Он охотно раскрывает нам частью нравственно прекрасное, частью полезное. При этом обрати внимание на следующее. Нравственно прекрасное составляет предмет речей похвальных, полезное же - предмет лишь советов. Виды совета суть поощрение и отговаривание; виды похвальных речей: (утвердительный) — похвала и (отрицательный) - порицание. В некоторых случаях совет излагается именно в форме поощрения, уговаривания, в других — отговаривания; равным образом и похвала добродетели, смотря по обстоятельствам, имеет вид или порицания, или (положительной) похвалы. В этом (последнем) тоне наш Педагог говорит особенно в качестве Судьи правосудного, имея целью наше спасение. Но так как о моменте порицания и отговаривания мы уже говорили ранее, то должны в настоящее время сказать нечто о моменте похвалы и поощрения, причем как бы на каких весовых чашах мы правосудию (в дальнейшем) противоположим благость.

Указывать на полезное Педагог благоволит через Соломона, говоря здесь: к вам, люди, взываю Я, и к сынам человеческим Я обращаю голос мой. Слушайте, потому что я буду говорить важное и т. д. (Притч. 8; 4, 6). Советует же Он здесь спасительное, потому что совет имеет целью или поощрение к какому-либо делу, или отклонение от него. Последнее Бог имеет в виду, когда говорит через Давида: Блажен муж, который не ходит да совет нечестивых, не стоит на пути грешных, не сидит в собрании развратителей; но в законе Господа воля Его (Пс. 1, 1).

Совет может быть трояким. Во-первых, для него берутся примеры из времен прошедших; например, берется он от того, что постигло евреев после поклонения золотому тельцу, что постигало их после любодейств и т.п. Во-вторых, пользуются для него наблюдаемым в настоящем, тем, что как бы руками можно осязать. Сюда относятся слова, сказанные к спрашивавшим Господа, Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?: пойдите и скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают, и нищие благовествуют. И блажен, кто не соблазнится о Мае (Мф. 11, 3-6). Значит, этим было то, что предвозвещено было Давидом в таких словах: Как слышали мы, то и увидели (Пс. 47, 9). На основании предвидения вещей будущих слагается третий род совета, в котором Бог грозит грядущими событиями. Поэтому Он говорит: Впавшие в грехи брошены будут во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов (Мф. 22, 13) и т.п. Отсюда становится очевидным, что Бог пользуется всякого рода воспитательными средствами лишь бы призвать человечество к спасению. Обращаясь с ободрением. Он отклоняет от грехов, с одной стороны, притупляя пожелания, с другой - вливая надежду спасения. Так Он говорит у Иезекииля: Если вы обратитесь от всего сердца и скажете: Отец, то внимать вам буду как народу святому (Иез. 18; 33). И опять говорит Он: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные и Я успокою вас (Мф. 11, 28); сюда относится и дальнейшее, говоримое Господом о своем лице. Всего яснее Он приглашает к доброму через Соломона в таких словах: Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум! (Притч. 3, 13). Потому что доброе бывает ищущим находимо и бросается оно в глаза ему (ср. Притч. 2, 4; Иер. 2, 24 и т.д.). И у Иеремии говорит Он о мудрости: Счастливы мы, Израиль, что мы знаем, что благоугодно Богу (Вар. 4, 4); известно же через Логоса, благодаря которому мы блаженны и мудры. Благоразумие же и разумение заповедуются у того же самого пророка, когда он говорит: Слушай, Израиль, заповеди жизни: взимайте, чтобы уразуметь мудрость (Вар. 3, 9). У Моисея Педагог по свойственному Ему человеколюбию обещает еще и награду ревностно ищущим спасения, ибо Он говорит здесь: Я введу их в землю (добрую), как я клялся отцам их, (Втор. 31, 20). И далее через Исаию говорит Он: Я приведу да святую гору Мою, и обрадую их (Ис. 56, 7). Есть у Него еще и другой род воспитания, ублажение. Блажен - говорит Он у Давида, - который не стоит на пути грешных. И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет (через это намекнул Он и на Воскресение); и во всем, что ни делает, успеет (Пс. 1, 1-3). Таковыми хочет Он иметь нас, дабы мы были блаженны. И опять, указуя на другую выравнивающую чашу весов, на правосудие, говорит Он: Не так - нечестивые (и так); но они — как прах, возметаемый ветром (с лица земли) (Пс. 1, 4). Указав на наказуемость греха, на летучесть и ветреность его природы. Педагог подал совет не лишать себя виной права на пользование всеми преимуществами свободного человека; а, пригрозив соответственным наказанием, Он обнаружил благодатную свою благость, через то весьма искусно пригласив нас вместе с тем и к открытию красоты добра в себе самих, и к уразумению интереса свыкаться с ним. И к гнозису (высшей созерцательной мудрости и жизни) Он зовет нас у Иеремии словами: Если бы ты ходил путем Божиим, то жид бы в мире во веки (Вар. 3, 13). Указывая на награду за гнозис, Он приглашает мудрецов стремиться к ней. И даруя заблуждающемуся прошение, Вразумись, Иерусалим, чтобы душа Моя не удалилась от тебя, - говорит Он, - работай рукою твоею, как обиратель винограда, наполняя корзины (Иер. 6, 8-9). Усматриваешь ли благость в правосудии, советующем изменение расположении? И подходит Он у Иеремии к заблуждающемуся со светильником истины. Так говорит Господь: Остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему и найдете покой душам вашим (Иер. 6, 16). Ведет же нас Он к покаянию, желая нам спасения. Потому говорит Он: и обрежет Господь, Бог твои, сердце твое и сердце потомства твоего, чтобы ты любил Господа (Втор. 30, 6). Следует нам для защиты наших положений сослаться и на философов, которые утверждают, что только доброе достохвально, а дурное достойно порицания. Но так как некоторые о Существе блаженном учат превратно, якобы Оно ни само в себе не питает никакой благости, ни в отношениях к людям ее не обнаруживает и Его человеколюбия не признают, то ради этих людей и еще ради тех, которыми понятия "благий" и "правосудный" разделяются, присоединил я предыдущие замечания. Потому что, наблюдая последовательность, мы должны были бы далее то излагать, что уличающая и порицающая форма воспитания для человечества приличнейшая, поскольку, как говорят, все люди - глупцы. Бог только, говорится, мудр, и от Него исходит мудрость; Он только совершенен, и поэтому только Он один достохвален. Но я не решаюсь делать таких заключений, а утверждаю только то, что похвала и порицание или нечто похожее на похвалу и порицание, суть наинеобходимейшие лекарства для людей. Люди, не поддающиеся врачеванию угрозами, порицанием и пристыживанием, приводятся к поведению надлежащему, подобно как железо огнем, молотом и наковальней; а те, которые сами собой веры держатся, те состоят как бы автодидактами и как мужи свободной решимости поощряются похвалой.

Ибо будучи похваляема,
Добродетель подобно дереву возрастает.

И мне кажется, что, признавая истинность этого положения, Пифагор Самосец предостерегал:
Дурное сделав — бойся,
Доброе же - веселись.

"Порицание" обозначается на греческом языке еще словом nouJetein. Этимология его такова: noufethsiV = nouenfematismioV (привитие рассудка). Карательный воспитательный метод, следовательно, есть источник рассудительности. Между тем, изобретены бесчисленные другие способы приглашения к добру и для отпугивания от зла. "Нечестивым же нет мира, говорит Господь (Ис. 48, 22; 37, 21). В этом смысле устами Соломона Он повелевает своим чадам обращать на себя внимание. Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся. Если будут говорить: "иди с нами, сделаем засаду для убийства, подстережем непорочного без вины, живых проглотим их, как преисподняя (Притч. 1, 10-12). Это место пророчески указывает, впрочем, и на страдания Господни. У Иезекииля далее Господь, жизнь наша, дает нам такие заповеди: Душа согрешающая, та умрет. Если кто праведен и творит суд и правду, на горах жертвенного не ест, и к идолам дома Израилева не обращает глаз своих, жены ближнего своего не оскверняет и к своей жене, (во время очищений) нечистот ее не приближается, никого не притесняет, должнику возвращает залог его, хищения не производит, хлеб свой дает голодному, и нагого покрывает одеждою. В рост не отдает и лихвы не берет, от неправды удерживает руку свою, суд человеку с человеком производят правильный; поступает по заповедям Моим и соблюдает постановления Моя искренно: то он праведник, он непременно будет жив, говорит Господь (Иез. 18, 4-9, 15 и д). В этих словах содержится очерк христианской общественной жизни и достойное внимания указание на счастливую жизнь, на награду блаженством, жизнью вечной.

11. О том, что Логос воспитывает через закон и пророков.

Род и образ человеколюбия Логоса и воспитательного Его метода, насколько это было возможно, теперь Нами изложен. Открывается, что, знакомя со своей личностью, Логос прекрасно Себя уподобляет горчичному зерну (Мф. 13, 31; Лк. 13, 19), указывая тем на духовность и плодовитость своих посевов, равно как на величие и чистоту своего влияния, а также и на то, что полезна и сама горечь карательного и очищающего элемента в Его строгостях. Аллегорией о малом горчичном зерне намекает Он на спасение, в богатейшей мере Им доставляемое всему человечеству. Мед, как ни сладок он, выделяет желчь. Подобно этому (постоянная) благость (благодетеля) порождает пренебрежение (к нему), и это становится источником греха. Горчица же уменьшает количество желчи, т.е. пожеланий, и отстраняет жар, т.е. гордость. Так Логос становится источником душевного здоровья, собой посредствует евкрасию, вечно правильное смешение соков. Во времена древнейшие Логос воспитывал через Моисея, после того — через пророков. Впрочем, и Моисей пророк. Закон его есть воспитание разнузданных детей. Сел народ есть и пить, — говорится, - а после встал играть (Исх. 32, 6; 1 Кор. 10, 7). Безрассудное обременение себя пищей называется уже упитыванием себя, а не едой. Поэтому и древние евреи, неразумно до излишества наевшись, неразумно стала играть; вслед за тем по пятам последовал за ними закон и страх, отклоняя их от грехов, обращая к исполнению заповедей, приводя к повиновению истинному Педагогу, т.е. все тому же Логосу, настаивающему на исполнении закона, ибо закон был для нас детоводителем ко Христу, как говорит Павел (Гал. 3, 24). Отсюда ясно, что Педагогом нашим является единый истинный, благий и правосудный Иисус, Сын по образу и подобию Отца, Божественный Логос. Ему Бог Отец передал нас, подобно тому как любящий и заботливый отец вверяет своих детей благородному воспитателю. Об этом Отец ясно возвестил: Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте (Мф. 17, 5). Этот Божественный Педагог вполне достоверен, тремя прекраснейшими свойствами будучи украшен: знанием, благоволением и нелицеприятием — знанием, потому что Он является мудростью Отца: Ибо Господь дает мудрость; из уст Его знание и разум (Притч. 2, 6); нелицеприятием - потому что Он — Господь и Творец мира: Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть (Иоан. I, 3); благоволением - потому что Он собой пожертвовал за нас; пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Иоан. 10, 11), и Он пожертвовал ею. Но благоволение есть не что иное, как желание добра ближнему ради него самого.

12. О том, что Педагог, согласно с отеческим своим образом мыслей, в отношениях к нам проявляет как строгость так и благость.

По изложении доселе занимавшего нас предмета время было бы нашему Педагогу Иисусу нам истинную жизнь изобразить и воспитать действительно христианского человека. В самом деле характер Логоса вовсе не так ужасен (как рисуют его гностики), но не расплывается Логос и в благости. Он дает заповеди, характерной же чертой их является их выполнимость. И мне думается, это Он человека из пыли образовал, а возродил его водой, укрепил же его, дух в него вдохнув; это Он воспитал его через свое слово до сыновства; через свои святые заповеди это Он указывает человеку правый путь к спасению, сына земли через свое пришествие (на землю) преобразуя в человека святого и небесного, и таким образом особенно точно исполняя Божественное слово: Сотворим человека до образу Нашему и по подобию Нашему (Быт. 1, 26). Христос есть воплощение этих слов Божиих. К другим людям имеет ближайшее отношение только выражение: по образу; мы же, чада благого Отца, питомцы благого Педагога, имеем волю Отца исполнять. Логосу внимать, в истинно спасительной жизни нашему Спасителю уподобляться, уже здесь на земле быть озабоченными жизнью небесной, в которой некогда обоготворимся; уже здесь на земле, обладая в жизни Христа яснейшим образом небесного бессмертия и Божественным Его стопам следуя, стараемся мы помазать себя мирон, блещущим вечной радостью и распространяющим из себя чистейшее благоухание. Ему только, нашему Логосу, приличествует за тем наблюдать, - и это действительно является Его сердечным делом, - каким образом жизни людей дать здравое направление. Но уже на земле Он подготавливает нас к будущей жизни, — когда мы ни в чем не будем нуждаться, - приученные уже здесь довольствоваться малым; уже здесь на земле Он подготавливает нас к путешествию в небесную жизнь через заповедь об одеждах, легко препоясываемых, и о ношах, мало обременительных, ибо Он учит, что каждый из нас есть Его собственная сокровищница. Не заботьтесь о завтрашнем дне (Мф. 6, 34), - говорит Он, чем хочет сказать, что тот, кто Христу себя препоручил, должен отдаться жизни, не имеющей сложных потребностей, удовлетворяющейся лишь самой собой, проводимой день за день. Потому что не в военное время, а во времена мирные совершается наше спасение. Война требует сложных приготовлений, жизнь раздольная требует больших издержек; мир же и чувство, проникнутое христианской любовью, простые и довольствующиеся малым братья не нуждаются ни в каком оружии и ни в каких сложных снаряжениях. Их пищей является Логос, которому, поскольку Он – учитель и воспитатель, препоручено и воспитательное руководство нами, у которого мы научаемся довольству и беспритязательности жизни и вообще любви к свободе, человеколюбию, благородству стремлений. Но на ком лежит обязанность уподобляться общением добродетели единственно Божественному Логосу, тот уже не может впасть в беззаботность и легкомыслие. Итак, старайся и не утомляйся; ты в такой мере окрепнешь, на какую меру крепости и не надеялся, о какой не мог и мечтать. Иное образование получает философ, иное ритор, иное атлет: подобным образом и благородней образ жизни, плод христианского воспитания, собой обуславливает красоту желаний и стремлений. И что в деятельности воспитано, то отличную внешность имеет и в походке, и при сидении, во время принятия пищи, во время сна, спокойствия, в порядках жизни, во всем, что относится к воспитанности. Это руководство Логоса не является чем-либо неопределенным, но представляет собой полную упорядоченность. Потому Логос и называется "Спасателем"; Он ведь это для людей изобрел духовные лекарств в интересах их здоровья и спасения; Он охраняет их благобытие, указывает на вред, на причины страстей; Это Он отсекает корни неразумных желаний, предписывает Воздержание, назначает больным спасительные противоядия. Спасение человечества — вот подлинно величественнейшее, истинно царственное слово Божье. На врача больные гневаются, если он не дает им никаких советов относительно их здоровья. Но можем ли мы не быть обязанными Божественному Воспитателю величайшей за то благодарностью, что не молчит Он, что Он не сдерживает угроз своих гибелью, но и их высказывает, и страстные желания, приводящие к гибели, отсекает и преподает учения, устанавливающие правильный образ жизни? Несомненно, мы должны быть Ему весьма благодарны за это. Человек, творение разумное, не на Божественное ли только должен обращать внимание? Но должно, утверждаю я, человеческой природы требования иметь в виду; должно так жить, как естественность того требует. Мы должны и самому Педагогу весьма удивляться, и Его повелениям, где все одно другому соответствует и одно с другим согласуется; этому идеалу мы и сами должны подражать, слово и дело в действительной жизни в согласие одно с другим приводя.

13. О том, что нравственно доброе разуму (Логосу) соответствует, грех же разуму (Логосу) противен.

Все, что несогласно с здравым разумом (Логосом), все то есть грех. Поэтому философы главнейшие из страстей находят возможным определять следующим образом. Пожелание есть несогласимое с разумом (Логосом) стремление к чему-нибудь; страх - противоразумная (не одобряемая Логосом) расслабленность; удовольствие - неразумное (воспрещаемое Логосом) распадение души. Если теперь непослушание разуму (Логосу) есть источник греха, то послушание разуму (Логосу), которое называем мы верой, не необходимо ли есть источник так называемого соответствия обязанностям? Ибо и самая добродетель есть ведь не иное что, как порожденная разумом (Логосом) гармоническая настроенность души, обнаруживающаяся во всем образе жизни; даже и самое возвышенное, сама философия, определяется так, что она является изучением здравости разума (Логоса); оттуда обо всем греховном по необходимости нужно, значит, думать так, что оно порождается уклонением от разума (от Логоса) и по справедливости называется "заблуждением". Потому о первом человеке, согрешившем и оказавшем Богу непослушание, говорится: Уподобился человек скоту (Пс. 68, 13, 21), поскольку он уклонился от разума (от Логоса). Будучи назван неразумным (лишенным Логоса), он потому ставится справедливости и на одной ступени с животными, потому и Премудрый говорит: "Распутный, - это конь охочий до припуска; прелюбодей походит на это неразумное животное" (Сир. 33, 6; Иер. 5, 8). Потому он продолжает: под всяким седоком он ржет. Не употребляет уже о нем выражения "говорит", какое должно было бы употребить о человеке, но - "ржет", как о животном, ибо кто погрешает против разума (Логоса), тот, значит, лишен его (Логоса); он - неразумное животное, преданное желаниям; сидят у него на шее всякого рода похоти. Образ деятельности здравый, согласный с разумом (Логосом), учению стоиков называют proshkon (долгом, обязанностью) и kaqhkon (законом). Что законом предписывается, то я обязательно. Послушание же есть не что иное как повиновение заповедям. Но эти тождественны с увещаниями, имеют предметом истину, руководят к последней цели желании, к тому, что концом называется. Конец же проникновения страхом Божиим есть вечный покой в Боге; наш конец есть начало жизни вечной. Всецелое проникновение страхом Божиим осуществляет легальные обязанности на деле совершеннейшим образом, из мотивов нравственных. Это и вполне естественно, чтобы обязанности свои христианин исполнял не на словах, а на деле, ибо и образ мыслей душе христианской свойственен только один, деятельный. Деятельность же ее есть деятельность разумная, не отличающаяся от деятельности здравой. Она состоит во всесторонне развитой рассудительности и в деятельности, способствующей достижению истины, осуществляемой при посредстве тела, принимаемого ею в союз с собой и при его содействующем участии. Обязанности христианина обуславливаются послушанием его воли Богу и Христу; известных добрых порядков жизни держится он потому, что надеется на продолжение ее в вечности. Жизнь, до какой нас воспитывает христианство, есть стройная совокупность (система) действий, проникнутых разумом (Логосом), т.е. состоит она свободным от падений исполнением того, что исполнять предписывает разум (Логос) и что мы называем верой. Но и самые заповеди Господни представляют из себя ту же стройную совокупность. Имея вид изречений Господа, напоминаний Духа Божественного, они были записаны нам в назидание; и исполнение их как для нас, так и для наших ближних вполне обязательно. Будучи сохранены людьми, слова те обращены к людям же, подобно тому, как отбитый мяч снова возвращается к играющему им. Оттого учение об обязанностях есть необходимая составная часть Божественного воспитания; учение о них открыто нам самим Богом, и нам предложено к исполнению как дело спасительное. И подобно тому как из предметов первой необходимости одни имеют соотношение с этой временной жизнью, обращение же с другими способствует окрылению , одушевлению для жизни блаженной: точно так же и из обязанностей исполнение одних имеет значение для жизни вообще, исполнение же других для жизни совершенной. Законы, и для жизни язычника имеющие значение, общеизвестны; а что к совершенной жизни относится, из которой некогда разовьется жизнь на небе, это теперь нами должно быть рассмотрено в форме эскизов, которые мы набросаем через сопоставление разных мест Писания

.

Далее

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова