Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.
К оглавлению
Агнелл Равеннский
Его текст целиком на латыни.
Агнелл Равеннский родился около 805 г. в богатой и знатной равеннской семье. В честь деда он получил имя Андреас, и потому иногда его имя пишется как «Агнелл, который и Андреас». Семья с детства готовила его к духовной карьере. Агнелл был настоятелем двух равеннских монастырей - Пресв. Богородицы Влахернской и Св. Варфоломея; рукоположен во пресвитера архиепископом Петронацием (817-835). Умер около 854 г.
В Равенне Агнелл был известен своей образованностью и одаренностью, что побудило его собратьев-клириков просить его написать историю Равеннской церкви. Сочинение Агнелла «История архиепископов равеннских» было создано между 830 и 846 гг. «История» рассказывает об архиепископах, каждому из которых посвящено отдельное жизнеописание, составленное в соответствии с требованиями агиографического канона. Трудясь над «Историей», Агнелл кроме доступных ему письменных источников использовал надписи на зданиях и памятниках, эпитафии, высеченные на надгробных плитах архиепископов. Изобилие сведений, которые сохранились только благодаря Агнеллу, делает его труд уникальным источником по истории Равенны, а несомненный писательский талант позволяет ему живо и непосредственно излагать события.
Из «Книги об архиепископах Равенны»
Святой Аполлинарий1, по рождению антиохиец, искусный в греческой и латинской учености, ученик апостола Петра, пришел с ним в город Рим. Апостол Петр через долгое время поставил его предстоятелем Равеннской церкви и наложением рук сообщил ему благодать Святого Духа и дал ему целование; и от города Рима прошел с ним вместе почти до третьего милиария; в этом месте есть монастырь Св. Петра, который зовется «У Яникула»2. Там апостол Христов помолился, и там, где он преклонил колени, камень стал мягким, как воск от огня, и во образ его колен на камне осталось углубление.
И в другом монастыре в честь этого же апостола, который называется «У вяза»3, в эту же ночь они оба уснули, и на том камне, где пребывали головы, спины, седалища и голени, появились ямки и остались даже до сего дня. И после этого св. Петр направил Аполлинария в Равенну.
243
И сам блаженнейший Аполлинарий, до того как войти в город Равенну, даровал зрение слепому сыну Иринея - «Ириней» же понимается как «мирный» - и в стенах этого города совершил очень многие подвиги: ниспроверг храмы языческих богов, разбил кумиров, поставлял пресвитеров и диаконов, исцелял больных, изгонял демонов, очищал прокаженных и многих крестил в реке Бедент и в море.
В базилике блаженной Евфимии, которая называлась «У овна»4, поначалу он совершал крещение, и там, где стояли его стопы, размягчился камень, и следы его ног отпечатались, подобно знаку.
Также он воскресил умершую дочь патриция Руфа. И до сего дня мы видим в доме этого патриция резиденцию епископа Бононской церкви. Я знаю, что этот дом пребывает так же цел и невредим, как и встарь. И ныне почти пять лет тому, как Феодор, предстоятель Бононской церкви, удалил каменный саркофаг, в котором был положен патриций Руф со своей дочерью, и увез в свою Бононскую церковь, чтобы он был положен там же, после того как умрет. Но какую пользу ему принесло то, что он изгнал оттуда других? И он не был положен в этот саркофаг, ибо медленно его устанавливал.
Итак, блаженнейший Аполлинарий великим бременем меча ненадолго был послан в темницу в Равеннском капитолии. Там пищу ему подавали небесные ангелы, в то время как стражи были бдительны.
И еще раз его призвали и изгнали из города недалеко от того шестого милиария, где построена древняя церковь блаженного Димитрия. После этого он был в узах отведен в Иллирию и оттуда через Солунь, а также Панно-нию по берегу Данубия во Фракию, и там и на коринфском берегу Господь явил через его посредство многие чудеса.
Спустя три года св. Аполлинарий вновь вернулся в Равенну и был принят с великой радостью своими верными чадами и священнослужителями. Свирепствующие язычники заставили его после долгих побоев стоять босыми ступнями на горящих угольях и истязали его многими другими пытками.
Он разрушил своими молитвами храм Аполлона, который находился перед воротами, называющимися Золотыми5, напротив амфитеатра. Его святость, блаженство и кротость были таковы, что никогда, в то время как он претерпевал пытки, он не нанес никому обиды или упрекнул кого-нибудь; он только сказал наместнику, когда его сильно мучили: «Нечестивейший, почему ты не уверуешь в Сына Божия, чтобы избежать вечных мук?» По причине безмерной ветхости дней он сделался сгорбленным. Он увенчан венцом мученичества во времена Кесаря Веспасиана6. Он пребывал на епископской кафедре 28 лет 1 месяц и 4 дня.
244
О преосвященном Петре Старшем
Петр Старший, двадцать восьмой епископ, был преклонного возраста, старший умом и телом, украшенный сединой головы; он вел святую и тихую жизнь. Он истинно был Петр, ибо на твердом камне воздвиг храм своего тела.
Во времена папы Симмаха7 он заседал в совете в Риме и основал церковь блаженного исповедника Христова Севера, но так как к нему пришла смерть, перед тем оставил ее незавершенной, в городе Классис, в местности, которая называется Вико Салютарис.
Он был поставлен во епископа второго индикта в Риме после поста в 17 календы октября и вернулся с миром. Граждане Равенны приняли его с безмерным ликованием; жители города Классис выбежали ему навстречу к месту, называемому «У Ноны». Тогда все, радуясь, произносили хвалы: «Бог тебя дал нам, да сохранит тебя Бог!» Тогда отроки шли перед ним с восхвалениями, так как не только взрослые были любезны, но и малыши.
В тот год лангобарды вторглись в Венетию и захватили ее, они были изгнаны после войны. В пятый год правления императора Юстина II8 был мор и падеж скота.
После того как лангобарды разграбили Тускию, они осадили Тицин, который называется город Павия, где Теодорих9 построил дворец, и я видел изображение его, сидящего на коне, хорошо выполненное мозаикой, в залах суда.
Это изображение было в том дворце, который он сам построил, в зале суда, который называется «У моря», над дверью и на фасаде королевского жилища этого города, которое называется «У Калха», где первая главная дверь дворца была в месте, которое называется «Сикрестум», где мы видим церковь Спасителя. На фронтоне этого дворца было изображение Теодори-ха, удивительно украшенное мозаикой; в правой руке он держит легкое копье, в левой круглый щит, одет в доспехи. Со стороны щита рядом с ним стоит женская фигура, изображающая Рим, выполненная мозаикой, с дротиком и шлемом; с другой стороны - женская фигура, изображающая Равенну, исполненная мозаикой, стоящая правой ногой на море, левой на земле, в руке метательное копье, спешит к королю. (...)
В виду этой мозаики пирамида из четырехугольных плоских камней в высоту словно бы шесть локтей; наверху же конь, полый внутри, облитый красным золотом, и всадник его, Теодорих, несет на плече большой щит и держит легкое копье в поднятой правой руке. Из ноздрей и открытой пасти коня вылетали птицы и вили гнезда в его животе. Кто мог увидеть еще такого же, как этот? Кто не верит, пусть отправится по дороге на Франкию и посмотрит на него.
Иные говорят, что вышеназванный конь был сделан в знак любви к императору Зенону10. Этот Зенон был по происхождению исавр; по причине чрезвычайной быстроты ног император Лев11 взял его в зятья, и тот принял
245
от императора величайшие почести. Он не имел коленных чашечек и так быстро бегал, что, начав бег, быстротой ног сравнивался с квадригами. После смерти своего сына, который наследовал царство после деда Льва, этот Зенон был сделан императором; он правил народами шестнадцать лет. В его честь был сделан этот превосходный конь, полый внутри, и украшен золотом; но Теодорих украсил его своим именем.
И ныне уже почти тридцать восемь лет12, как Карл, король франков, подчинил себе все королевства и принял от папы Льва III13 власть над римлянами; возвращаясь во Франкию после совершения Таинства у мощей блаженного Петра, король въехал в Равенну; увидев прекраснейшее изображение, подобного которому, как он сам свидетельствовал, он никогда прежде не видел, Карл велел отвезти его во Франкию и поставить в своем дворце, который называется Аквисгранис14.
Вернемся к древней истории, к тому, что, как говорят, делалось во времена предстоятеля Петра. Ибо в то время, после того как были заложены основания Церкви, вся Италия была в величайшей степени потрясаема скорбями. В те времена в Цезарее15, около Равенны, префект Лонгин16 соорудил частокол наподобие стены из-за страха перед язычниками. Затем Римский сенат понемногу потерял силу, и позже свобода римлян была торжественно уничтожена. Ибо со времен Василия, исполнявшего обязанности консула, до патриция Нарсеса17 римляне, жившие в провинциях, повсюду были обращены в ничто.
После этого лангобарды усилились, прошли Тускию до Рима и, разложив огонь, сожгли Петру Пертусу. И вышеназванные лангобарды построили Форум Корнелия, и от них начался город. В те дни поднялся народ аваров и пришел в Паннонию. И патриций Нарсес умер в Риме, совершив много побед в Италии, с разграблением всех ее жителей-римлян, и упокоился во дворце; он умер на девяносто пятом году своей жизни.
Итак, в правление Юстина II, в год шестой18, потомок Юстиниана, король лангобардов Альбоин, был убит своими приближенными в своем дворце по приказу своей супруги Розмунды в четвертый день Июльских календ. Я не опущу причин его убийства, которые мы знаем, но охотно предам их гласности, чтобы вы были бдительны.
Однажды, когда Альбоин, веселясь, проводил час утренней трапезы и королю были принесены яства, за ними последовало сильное опьянение вином. Среди прочих чаш он приказал принести череп своего тестя, отца Розмунды. Когда череп был принесен, король велел наполнить его вином до краев и так весь его выпил; выпили также и другие, разгоряченные вином. Затем король приказал виночерпию снова наполнить череп до краев и подать его Розмунде, своей жене. Этот череп был окован лучшим золотом и усажен жемчугом и различными драгоценнейшими камнями.
Протянув его жене, король сказал: «Пей до конца». Как скоро она приняла череп, восскорбела, но внешне спокойная, сказала: «Я с радостью ис-
246
полню повеление моего господина». Потом выпила, отдала кубок виночерпию и удвоила скорбь в сердце, сдерживая жестокость в душе.
Не будем отвлекаться на многое, продолжим об убийстве. В те дни во дворце короля был некий муж, человек сильный, по имени Хельмегис, который состоял в сожительстве со служанкой королевы. Призвав его, королева начала уговаривать его убить короля.
Он, не соглашаясь с ее волей, сказал: «Да не будет так, чтобы я поднял руку на короля, моего господина. Ты знаешь, что он муж сильнейший, и я не смогу его одолеть». И она: «Хотя ты и не сделаешь этого, пусть никто не узнает о нашем разговоре». И он: «Несомненно, никогда не выйдет эта речь из моих уст. Обратись к другому убийце, а я не сделаю этого. Пожелав сделать это, ты не должна была с ним соединяться, но, после того как с королем будет покончено, сохрани верность».
Королева в неистовстве вернулась в свои покои и задумалась, как бы ей убить мужа. Придумав хитрость, она призвала свою служанку и сказала ей: «Поклянись, что не выдашь меня и не откроешь никому моих замыслов, и сделаешь все, что я тебе скажу». После того как служанка пообещала ей это, как вы уже слышали, королева говорит: «Я ежедневно борюсь с собою в душе из-за любви к этому вот юноше, который с тобой сожительствует. Повели ему прийти в тайное место, когда ему должно будет с тобой спать, и скажи: "Скорее предадимся страсти, ибо я тороплюсь и не могу медлить". А я надену твои одежды, спрятанные там, и он меня не узнает».
Однажды, когда Хельмегис, как имел обыкновение, пожелал спать со служанкой, она, поддавшись уговорам королевы, сказала ему: «Если не придешь в такой и такой час в таковое тайное место, мы не сможем предаться любовным ласкам, ибо, получая от королевы частые приказания, я не могу отлучаться с ее глаз надолго». Он, согласившись, ответил: «Да будет так». И служанка сделала так, как ее уговорила королева, и передала все эти слова своей госпоже. Когда же наступило темное время, Розмунда надела платье своей рабыни и встала в том месте, где должно было совершиться греху; как только появился Хельмегис, она начала целовать его и измененным голосом безмятежно проговорила: «Уже наступает время, когда мне нужно вернуться к моей госпоже, чтобы не приключилось мне беды, если она случайно обо мне спросит». Тогда он остался с ней в этом месте, и она бросилась в его объятия.
После того как свершилось преступление, она спросила юношу: «Кто я?» Он ответил: «Служанка королевы». Она добавила ему: «А не королева ли я Розмунда? Разве не сказала я тебе, что я заставлю тебя совершить против твоего желания то, что ты не захотел сделать по своей воле?» Когда Хельмегис признал, что перед ним королева, то заплакал и сказал: «Горе мне, как я впал в такой грех? За что ты убила меня без меча? Кто осквернил семя короля или лег с королевой, как я, несчастный?»
Тогда она стала произносить слова утешения и сказала: «Молчи! Это все совершилось на благо; однако между тобой и королем Альбоином возник
247
такой раздор, что либо ты отомстишь ему, либо он зарубит тебя своим мечом. Прежде чем все это станет всем известно, напади на него первым; когда придет подходящий день, я пошлю за тобой, ты же приходи в приготовленное место и убей его!»
Однажды, когда была приготовлена королевская трапеза, король, отсрочив пир, предавался веселью и выпил столько вина, сколько никогда не пил в прежние времена, и призвал свою супругу. После того как он взошел на свое ложе, Розмунда, войдя, начала перебирать волосы на его голове и дотрагиваться до кожи ногтями, делая это словно бы для его удовольствия. Когда он через малое время заснул, понуждаемый вином, она дотронулась до него два или три раза, чтобы проверить, действительно ли он погрузился в глубокий сон, и послала призвать соучастника своего преступления, чтобы он скорее пришел. Она унесла обоюдоострый меч, лежавший у головы короля, который тот обычно носил на боку (этот меч мы зовем «спа-та»), и крепко привязала его к изголовью ложа тем самым кожаным поясом, которым король препоясывал чресла, так что меч остался в привязанных ножнах.
Когда же убийца пришел, намереваясь уклониться от такого преступления, чтобы не поднять руку на короля, королева, напротив, бранила его: «Если ты обнаружил, что ты немощен силами и не можешь его убить, я подниму на него руку. Скажи только, что ты бессилен духом; сейчас увидишь, что сделает слабый пол». И эти взаимные обвинения усиливались.
Когда она, применяя силу, принуждала его к убийству короля, то прибавила: «Меч его, которого ты испугался, в надежных путах и крепко привязан». А он: «Ты знаешь, что он муж воинственный, могучий силами и крепкий руками. Он победил во многих войнах и весьма многих подчинил себе, сравнял с землей крепости недругов и, уничтожив врагов, присоединил к своим пределам города противника. И как я могу один зарезать того, кто, не боясь противника, потрясал все?» Она же со скорбью сказала ему: «Ты никак не можешь поставить мне что-либо в упрек. Вспомни преступление, которое ты совершил, ибо, если оно будет раскрыто, ты умрешь, ведь меня любят все, кроме короля. Если кто-нибудь узнает о твоем злодеянии, я прикажу тебя тайно убить».
При этих словах Хельмегис, мучимый сомнениями, вошел в покои, где отчасти из-за выпитого вина отдыхал король, приблизился к королевскому ложу и вынул меч, чтобы убить лежащего. Король же, почувствовав это, пробудился и восстал ото сна. Он попытался вытащить меч из ножен и не смог, ибо меч был крепко привязан руками его супруги. Тогда, схватив скамейку, на которую он имел обыкновение ставить ноги, король использовал ее вместо щита, но не слишком себя защитил; он громко закричал, но никого не было, кто бы услышал его, потому что по приказу его супруги будто бы ради отдыха короля все двери во дворце были закрыты. Короля одолели, и он был убит.
248
Лангобарды пожелали лишить жизни этого человекоубийцу и с ним королеву, но, узнав об их замысле, она удалилась в Верону до того времени, как утихнет ярость народа. Но так как лангобарды бранили ее, она, опустошив дворец, с множеством гепидов и лангобардов в месяце августе приехала в Равенну и со всей королевской свитой была принята с почестями префектом Лонгином.
Через несколько дней префект послал к ней, говоря: «Если королева будет связана моей любовью, пожелает войти в число моих близких и сочетается со мной браком, она будет более могущественной королевой, чем сейчас. Разве не лучше, чтобы она и свое царство удержала, и власть над всей Италией получила, чем и господство над Италией потерять и царство погубить?» Она же передала ему: «Если префекту угодно, это может совершиться через несколько дней».
Однажды Розмунда приказала приготовить баню, и Хельмегис, человек, убивший ее супруга, вошел в купальню; после того как он, разгоряченный жаром, который охватил его тело, вышел из бани, Розмунда принесла чашу, полную питья, словно так полагается королю; напиток же был смешан с ядом.
Он, взяв из ее рук сосуд, начал пить. И когда он понял, что это был напиток смерти, он отодвинул от уст своих кубок и дал королеве, говоря: «Выпей и ты со мной». Она не хотела; тогда, вынув из ножен меч, он встал над ней и сказал: «Если не выпьешь из этой чаши, я убью тебя». Розмунда выпила против своего желания, и в тот же час они умерли.
Префект Лонгин унес все сокровища лангобардов и все королевское богатство, которое Розмунда привезла из королевства лангобардов, и вместе с дочерью Альбоина и Розмунды переслал к Юстину, императору Константинополя; и возрадовался император, и наделил префекта весьма многими дарами.
По этой причине вы, всякие мужи, состоящие в браке, будьте ласковы со своими женами, чтобы не потерпеть вам худшего, чем это. Смягчайте их ярость и молчите во время ссор. Есть среди вас такие, которые говорят: «Что я прикажу, будет неизменным, а что ты сказала, не будет». Если разожжешь пожар, пеняй на себя, мне потом заботы не будет. Не смогу поверить, что ты не отведывал из таковой чаши, но ты промолчал по причине позора и стыда, как бы тебя кто-нибудь не пристыдил. Ты возглашаешь стойко: «Эта жена моя, из-за которой ты надо мной издеваешься и насмехаешься, не желает ущерба дому моему, хорошо хранит мое имущество, и ее нрав мне приятен». Ты не можешь выразиться иначе, чем миролюбивыми словами. Если же супруга не услышит таких слов, воспламенится и долго будет браниться, а муж будет в затруднении, бродя туда-сюда из страха перед супругой.
Сей вот муж, который обладал царством, который сокрушил недругов, который победил в битвах, который опустошал города, который пролил
249
кровь, который разорял государства, который уничтожил врагов; смотрите, как он был убит при помощи хитрости и его тело было изранено ударами! Какой муж может замыслить столь гибельные злодеяния, как этот злобный женский разум? А ведь есть некоторые, кто даже друга или ближнего не принимает в своем доме без супруги, ибо жена держит первенство над мужем; хочешь не хочешь, они подчиняются желанию женщины.
Узрите в прелюбодеянии египтянку19, в лживости Иезавель20, в раздорах Далилу21, в убийствах Иаиль22, в презрении к мужам Вастиду23, в веселии Иродиаду24, в неистовстве Сонамитянку25, в гневе служанку предводителя врагов человеческих. Я говорю вам это, ибо многих мужей мы находим таковыми и весьма над ними смеемся и скорбим!
Братия, мы, люди, как трава, прейдем, но, если можем, пусть не будет у нас дурной славы, прежде чем придет смерть, ибо так учили и наши святые проповедники, и с ними тот великий предстоятель Петр, во времена которого случилось рассказанное нами.
Святой Петр умер в доброй старости в шестнадцатый день Сентябрьских календ26 и погребен, как признают, при входе в нартексе27 храма блаженного исповедника Петра в городе Классис. Там он был положен в большой каменный саркофаг рядом с церковью блаженной Евфимии, которая называется «У моря». Эту церковь, ныне разрушенную, чудесным образом украсил мозаиками предстоятель Максимиан28. Сам саркофаг был удален оттуда и перенесен в другое место. Святой Петр был на епископской кафедре шесть лет, два месяца и девятнадцать дней.
О преосвященном Феодоре
Феодор, тридцать шестой предстоятель Равеннской церкви29, был молод годами, ужасен обликом, страшен видом и исполнен всяческих козней. Он был рукоположен своими епископами в церкви Апостолов30, в Равенне. Наши старцы передали, что он совершил весьма многие злодейства. Удивляюсь, каким образом он смог среди своих злодеяний занять архиепископскую кафедру. Установления Церкви, принятые во времена папы Феликса между священнослужителями, клиром и архиепископом, пребывали неизменными вплоть до его вступления на кафедру. Предадим гласности его жестокость.
Феодор украл у клириков четвертую часть их доходов. Записанные постановления Церкви содержали это правило, и он предписал сжечь их на костре. Он назначил количество хлебов, уменьшил меры вина, а затем прибавил и многие другие бремена, которые не могу вверить здесь скорбному перу, когда пробую перейти к прочему.
Итак, в те дни сделался сильный голод по всей этой земле, и архиепископ поглотил хлеб всей области. Когда же священнослужители не нашли,
250
где купить хлеба, пришли к Феодору с просьбой, чтобы он оказал им помощь. Он же, призвав архидиакона по имени Феодор и архипресвитера также по имени Феодор, сказал им: «Скажите священнослужителям, Церкви и всему клиру: "Почему вас снедает нужда голода? Если откажетесь от всей четверти церковных доходов и столько получите в течение года за четверть даров по заботливости архиепископа, тотчас облегчу вашу нужду"». Они долго сдерживались, но когда голод усилился, согласились, и с того времени четвертая часть доходов отнимается у клириков этой вот Церкви до сего дня.
Обычаи Церкви относительно каждого обряда, записанные в отдельных свитках, Феодор похитил и сжег огнем. Однажды он сидел на престоле, приличествующем его званию, и когда священнослужители и клирики роптали против него об обычае Церкви и о том, каким образом один может иметь такую власть вследствие своего положения, он, видя, что они его пересиливают, сказал при всех: «Верьте мне, сыны, ибо я не присваиваю себе ваш обычай, но более приумножаю». И, дав обязательство на собрании Церкви, он велел принести к нему все до одного обычаи, записанные где бы то ни было. Ему в дурном ухищрении его сердца было угодно, когда ему были принесены многие записи. Он принял их, словно бы с радостью, перед всеми являя спокойное лицо, но в сердце его была мучительнейшая рана, и сказал им снова: «Ищите еще, что найдете, и будет столь великое подтверждение договора между мной и вами, что никогда между вами и моими преемниками не возникнут раздоры». Они снова удалились и усердно обыскали все и найденное, что смогли отыскать, принесли к нему. Он коварно принял все записи и сказал им: «Сейчас идите, чтобы я наедине с собой поразмыслил, каким образом это подтвердить, и жалоба никогда не повторится». И, приняв все, сложил записи в отдельные книги и сжег в огне печи в своей бане.
Таковые клятвопреступления этот архиепископ совершил по отношению к своим овцам и обманул их злым обманом. О если бы он имел не престол пастырский, а место наемника! На своей кафедре он был как волк в стаде, лев среди четвероногих, коршун среди пернатых, буря среди зрелых плодов. Что помогло этому архиепископу? Еще и до сего дня, когда клирики показывают место захоронения, где покоится похороненное и разложившееся его тело, они, пожалуй, и лет через сто восемьдесят будут произносить в его адрес поношения и проклятия. А прочие, которые не знают этого, говорят: «Сведите нас туда, где покоится этот самый несправедливый архиепископ!»
Ибо в то время недалеко от места, которое зовется Халхи, подле церкви блаженного исповедника Мартина, построенной королем Теодорихом, которая зовется «Золотое небо»31, патрицием Феодором был построен монастырь блаженного диакона Феодора, но был передан под власть этого архиепископа.
252
Вышеназванный патриций и экзарх сделал для этой святой Равеннской церкви три золотых потира, которые существуют и сегодня.
И каждый день Феодор приходил в монастырь Пресвятой Девы Марии, который называется «Во Влахерне», в котором, по воле Божией, я пребываю настоятелем, и здесь упокоился с супругой своей Агетой.
И он сделал над престолом Пресвятой Девы драгоценнейшую дарохранительницу из пурпурной раковины, на которой изображается история о том, как Бог создал небо и землю, и творения мира, и Адама и потомство его. Кто видел подобное? По Божию благоволению эта дарохранительница существует и по сей день.
Во времена этого патриция в его дворце начал произрастать мудростью некий муж по имени Иоанникий. Не оставим в тайне причину, по которой мы предаем это гласности. По Божественному изволению случилось в это время умереть нотарию вышеназванного экзарха. Патриций оплакивал усопшего не только по причине его кончины, но более потому, что не имел подобного ему рассудительного мужа, который бы мог составлять императору послания или прочие записки, которые необходимо было готовить во дворце.
Когда Феодор обнаружил свою печаль, приближенные сказали ему: «Да уклонится господин наш от какого-либо сомнения по такой причине: есть здесь один юноша, по имени Иоанникий, опытнейший писец, сведущий в Писаниях, богатый мудростью, осторожный в совете, правдивый в речи, осмотрительный в слове и исполненный всяческих знаний; он происходит от знатных родителей. Если сейчас прикажешь ему прийти и предстать пред твоим взором, тогда он будет угоден тебе, ибо знает греческий и латынь».
Услышав эти слова и возрадовавшись, патриций приказал юноше прийти. Когда же Иоанникий встал перед ним, то презрел его патриций в сердце своем, ибо юноша был худ телом и некрасив лицом. Но, ужаснувшись видимому, Феодор после полюбил невидимое. «Немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное»32.
Обернувшись к знатным людям этого города, патриций сказал: «Вы думаете, что он сможет заботиться об этом дворце благодаря своим знаниям? Я так не думаю». И приближенные сказали ему: «Да прикажет господин наш расспросить его, и, если он не способен, пусть удалится». Тогда патриций приказал принести послание, пришедшее ему от императора, которое было написано по-гречески; и сказал патриций юноше: «Читай». А тот, упав к ногам Феодора, поднялся, и не понравился патрицию, и сказал: «Приказываешь ли, господин мой, чтобы я читал по-гречески, как написано, или латинскими словами?» Ибо греческим языком Иоанникий пользовался, как латынью, и латынью владел, как греческим.
Тогда, восхитившись вместе со старейшинами и собранием народа, патриций велел принести указ, написанный латинскими буквами, и сказал, приказывая Иоанникию: «Возьми в руку этот указ и читай его греческими сло-
253
вами».Тот, приняв указ, полностью прочел его по-гречески. Тогда патрицию понравился образ мыслей этого Иоанникия, и он восславил Бога, Который, унеся душу, возвратил тело, имеющее такую же душу. Феодор приказал, чтобы юноша никоим образом не ступал и шагу из дворца, если не по своей обязанности, но ежедневно находился бы у него перед глазами.
Иоанникий так и делал; через три года император константинопольский приказал начертать послание к этому патрицию, в котором содержалось следующее: «Пришли ко мне того мужа, который пишет такие сочинения и поэмы, которые ты мне послал». Нагрузив дубовый корабль различными необходимыми вещами, патриций отослал Иоанникия в Константинополь. Когда император увидел его, то не поверил, что он обладает такими знаниями. Но через малое число дней ученость Иоанникия воссияла, и он стал среди первых у императора.
Феодор, архиепископ этого города, не отступал от начатых им бесконечных злодейств. Когда он относился с любовью к пресвитерам, удалял всех диаконов; наказав их, он вновь приближал диаконов к себе и ненавидел пресвитеров. Негоднейший сеятель сеял среди клира такие разногласия и брал дань с обеих сторон.
После того как архиепископ вверг всех в нищету и привел недостачей в большой убыток, все вознегодовали величайшим негодованием вследствие сильной нищеты. Ибо в канун Рождества Господня, когда было ночное бдение, священнослужители пришли единодушно к архипресвитеру Феодору и архидиакону Феодору и сказали им: «Скажите нашему господину архиепископу, что он дурно поступает с нами, достаточно нас притесняет или тревожит, многие тяготы на нас возлагает, которые мы не можем терпеть. При случае он отнимает у нас четверть доходов, нарушает апостольские установления, сжигает записи церковных обычаев, отменяет списки клириков, изгоняет нас из лона Церкви, пренебрегает евангельскими заповедями, сокрушает плоть, расхищает средства пропитания, присваивает имущество, всеми силами стремится заставить нас платить ему дань. Мы не можем сносить его злобу».
Пойдя к архиепископу, они довели слова клириков до его слуха. Он, выслушав все сказанное, немедленно пришел в озлобление, схватил копие, как дротик, и сказал им: «Это вы раздражаете клириков, вы эти слова вкладываете в их уста. Конечно, тот, кто сказал такое, никогда не достигнет лучшего». И, повернувшись к архипресвитеру, сказал: «Ты - вдохновитель этих преступных слов, ты - глава разногласий среди клириков, ты целиком и полностью мой жесточайший враг, ты подстрекатель народа и во всех отношениях опасный противник. Я так обойдусь с тобой после этого праздника, что ты никогда никому другому не будешь докучать речами».
И в таком гневе все пошли к церкви Блаженной Приснодевы Марии33 служить ночное бдение. И после того как служба была совершена, архипресвитер и архидиакон передали слова архиепископа всему клиру; все возмутились и, посовещавшись друг с другом, поодиночке разошлись по домам.
254
Тогда архипресвитер Феодор отправился к архидиакону Феодору, своему собрату, в монастырь Св. апостола Андрея34, основанный недалеко от церкви Готов35, близ дома, называемого «Маринин». Когда он колотил в дверь, подошли монастырские слуги спросить стучащего, кто он. И он ответил: «Я». Они же, быстро отойдя, рассказали архидиакону: «Архипресвитер Феодор колотит в дверь, желая войти к тебе». Другой слуга быстро подошел и сказал, что архипресвитер в монастыре. И архидиакон говорит: «Что пользы от того, что мы беседуем, ибо мы не дошли до действий?» И монастырские сказали архидиакону: «Что это, что вы гневаетесь? Он тебе как близкий родственник, если он одних с тобой мыслей; поговори с ним, не разделяйтесь. Что, если архиепископ против тебя свирепствует, а он за тебя словечко замолвит?»
И архипресвитер Феодор вошел в ранее упомянутый монастырь, и собратия побеседовали друг с другом; перед тем как расстаться, они разговаривали между собой: «Как бы сделать нам неизменными те замыслы, о которых мы беседовали?» Архипресвитер сказал: «Да будет Всемогущий Бог Посредником между мной и тобой в Судный день, а равно и этот апостол Его; кто нарушит слово, с того Бог спросит причину обмана». Архидиакон ответил: «Да будет, да будет так! Между нами закреплено такое окончательное решение, которого никто не сможет нарушить». Архипресвитер продолжил: «Пусть все пресвитеры этого вот дома соберутся ко мне, ты же созови всех диаконов и прочих клириков. Пойдемте к церкви блаженного Аполлинария36 и, войдя в дом мужа-антиохийца, встанем там и там же отслужим миссу. Пусть никто сегодня не служит с архиепископом. Отвергнем его, ибо он нам не пастырь».
Сказав это, архипресвитер удалился. Той же ночью все клирики пошли к церкви Блаженной Приснодевы Марии служить торжество миссы; и архипресвитер и архидиакон тайно поговорили со служащими, пришли к согласию, и те воскликнули: «О если бы так сделалось прежде, чтобы не впадать нам в столь великую нищету!»
Когда была отслужена мисса в церкви Апостолов, занялась заря, и когда Фебов свет осиял землю, все клирики единодушно пошли к церкви блаженного Аполлинария, расположенной в городе, прежде называвшемся Классис, и, восклицая, зарыдали в тягостном расположении духа.
После того как солнечные лучи воссияли на небе, случилось так, что вышеупомянутый архиепископ послал, по обычаю, нотария призвать священнослужителей, чтобы ему, архиепископу, идти в церковь и служить миссу. Тот, отправившись, не нашел никого из клира и по возвращении объявил об этом архиепископу.
Архиепископ сказал: «Возможно, они спят, потому что этой ночью утомились, и по этой причине их угнетает сон». Отложили служение почти до первого часа дня, и архиепископ снова послал нотария, а тот, не найдя никого из клириков, объявил архиепископу, что никого нет.
255
аколиты38, гостиарии39, чтецы и певцы с разнообразным клиром; из них ни одного не осталось, церковь пуста, нет ни одного стража. Они объявляли, что понесли весьма сильный ущерб и перешли туда».
Тогда архиепископ поднялся с трона, где он сидел, и, ударив себя по лбу, сказал: «Увы, я побежден!» Издавая вздохи, идущие из глубины сердца, и оплакивая самого себя, он вошел в свои покои. Народ же в церкви дивился, не зная причины такого поступка.
Итак, совершив это, архиепископ немедленно послал благородных мужей на самых резвых конях, чтобы весь клир, убежденный ими, вернулся в церковь. Когда клирики увидели этих мужей, подъезжающих к ним, они все тотчас поднялись, опустили лица к земле и, прежде чем заговорили посланцы архиепископа, великим гласом сказали: «Удалитесь, ибо мы имеем не пастыря, но убийцу. Когда он входил в эту овчарню, он давал обещание делать не то, что он сделал».
«Восстань, святой Аполлинарий, служи нам миссу в день Рождества Господня. Тебя нам дал святой Петр как пастыря. Потому мы - твои овцы. К тебе прибегаем, спаси нас. Не здесь ты принял рукоположение, но сам Апостол благословил тебя своими руками и сообщил благодать Святого Духа; к нам он направил тебя, и мы приняли твою проповедь. Ты послан, чтобы управлять, а не уничтожать. Ты стоишь перед Справедливым Судией, поборись за нас, сокруши кровавую пасть волка, чтобы ты мог отвести нас на приятные пастбища Христовы».
«Если ты не восстанешь и сегодня, в день Рождества, не станешь служить миссу, мы все единодушно уйдем из твоего дома и отправимся в Рим к блаженному Петру, твоему учителю, и с рыданиями упадем перед ним ниц, и с громкими стенаниями, безмерным плачем и великими воздыханиями скажем: "Мы были у твоего ученика, нашего предстоятеля и проповедника, которого нам дал ты, и он не пожелал служить миссу в столь знаменательный день Рождества Господня. Или освободи нас от него, или дай нового пастыря, который убережет нас от дракона, который будет жить в городе и сострадать нашим скорбям. Вот ты сам, пастырь добрый, знаешь, что многие из твоих овец из-за немалых тягот и голодной нужды ушли и отступили от Святой Заповеди и Твоего учения, потому что душил их негоднейший предстоятель". Если же он нас не услышит, направимся оттуда в Константинополь к императору и попросим у него отца и пастыря».
При этих словах с обеих сторон начались столь великий плач и необыкновенное рыдание, что те, кто вернулся к архиепископу, по причине неумеренных слез и неясной речи всех этих клириков едва были в состоянии передать их слова и не смогли выполнить возложенного на них поручения.
Тогда опечалившийся архиепископ Феодор, страшась происходящего, с великой поспешностью прошел во дворец и поведал все, что с ним приключилось, патрицию, говоря: «Бросили меня мои овцы, я лишен пастырской почести, отвергнут и удален. Стадо Господне, врученное мне, просит себе
257
другого пастыря; они поспешили в Классис и, войдя в церковь блаженного Аполлинария, обвиняют меня перед Богом и насмехаются надо мной».
Патриций тотчас же послал благородных мужей, чтобы те призвали всех клириков назад, а он, патриций, восстановит все их прежние обычаи. Клирики же, возмутившись, заплакали и сказали: «Если мы достигнем Константинополя, мы еще и на этого экзарха пожалуемся, ибо прежде он не желал исправить архиепископа. Не пойдем, но до девятого часа будем ждать блаженного Аполлинария, нашего архиепископа; если же он промедлит, пойдем в Рим».
И благородные мужи воротились, проливая обильные слезы, объявили услышанное архиепископу и патрицию и зарыдали. Они еще добавили, что в самой церкви отдавались эхом столь великие плач и рыдание, каких никогда не слыхали и не видали во всей Классис: «Мы с ними горько заплакали, еще услышав и их скорбные голоса».
Тогда архиепископ, весьма пораженный скорбью, пожелал упасть к ногам патриция; с сильным плачем он сказал: «Умоляю твое милосердие, да не будет тебе неприятно пойти туда, испытывая ради меня усталость; поручись за меня, что я сделаю все, что обещаю, согласно тому, как им угодно, и буду иметь долю от церковного имущества не большую, чем любой из них».
Тогда патриций приказал возложить на своего коня фалеры (знаки своего достоинства), сел на него и поехал к гробнице вышеупомянутого мученика; созвав к себе всех клириков, он произнес кроткие и умиротворяющие слова и привел их назад с собой, обещая все исправить, как вы и прежде слышали. И они пришли, и когда день уже клонился к вечеру, отслужили миссу и вечерню вместе с усмиренным архиепископом.
На другой день экзарх пришел в церковный дом и сел с архиепископом и всеми пресвитерами, позади них стояли диаконы; вместе со всем клиром церкви они принимали участие в этом противостоянии.
Когда они сказали друг другу много взаимно враждебных слов, архиепископ был изобличен, и тотчас же честь и достоинство всех клириков были восстановлены, богатства Церкви были разделены, и среди них не осталось никого, кто бы не имел какой-нибудь части церковного имущества; и когда еще были отпущены жалобщики и должники из слуг клириков, все, радуясь, пошли в свои монастыри и благословляли Бога.
То, чем прежде пользовался один архиепископ, позже было разделено между всеми клириками, и с того дня, прежде чем новый архиепископ примет рукоположение, между ним и священнослужителями заключался такой договор, что слуги клириков могут рассчитывать на покровительство и заботу.
Итак, через некоторое время этот предстоятель, храня в сердце гневную мысль о том, как бы навредить подчиненным ему священнослужителям, вспомнил причиненное ему зло; и так как Феодор не мог, как желал, обогащать свою родню за счет имущества Церкви, он тайно послал доклад папе
258
Агафону40, чтобы тот вызвал его в Рим, словно для обсуждения дела святых Божиих церквей в кафолической вере41.
Папа тотчас же написал послание, чтобы предстоятель Равеннской церкви поспешил в Рим ради святой и безукоризненной кафолической веры. Феодор, показав послание и прочтя его перед всеми своими священнослужителями, повернул его текстом к себе и спросил их: «Как вам кажется? Вот вы видите апостольское послание и знаете, что оно содержит; как вам кажется? Без вашей воли я ничего не сделаю. Пусть объединит нас общий замысел, братия, одна воля, разделим один дух и отличимся этим». Они же, отвечая в простоте, ибо не знали тайного замысла, сказали: «Подобает нам ради веры Святой и Православной церкви Божией даже подвергнуться смертельной опасности».
Когда же Феодор приехал в Рим, он отдал себя и свою церковь в подчинение римскому архиепископу. Римский архиепископ, довольный тем, что приобрел утраченное его предшественниками, с изъявлениями радости принял Феодора и согласился на все, что тот потребовал, и щедро даровал по его желанию все, что тот просил.
Когда папа Агафон умер, Феодор привел все условленное в исполнение с его преемником Львом42; они заключили друг с другом соглашение, что папа будет рукополагать того из равеннских священнослужителей, кого изберет и привезет в Рим Феодор; и избранный оставался бы в Риме не более чем на время рукоположения, то есть на восемь дней, и далее туда уже не ездил бы, а посылал бы представителя от клира только на День св. апостолов. Равеннский архиепископ успокоился, так как и многие другие главы договора, которые мы не можем здесь привести, были утверждены рукой папы Льва с пресвитерами.
Итак, этот необузданнейший человек умер в восемнадцатый день месяца января, с великой радостью священнослужителей и всего народа был предан земле и покоится при входе в нартексе храма блаженного Аполлинария. А эпитафию его я не смог разобрать. Он был на престоле тринадцать лет, три месяца и двадцать дней.
1 Память 23 июля.
2 Монастырь Сан-Пьетро ин Монторио на месте, где, по преданию, апостол был распят.
3 Монастырь Сан-Пьетро ад Ульмум в местечке Бадагио.
4 В Равенне мощи блаж. Евфимии находились в двух храмах: в церкви епископского дворца
и в Сан-Аполлинаре Нуово.
5 Вне города, у Золотых ворот, находились, кроме амфитеатра и храма Аполлона, цирк, ба
ни, оружейные мастерские. Золотые ворота были срыты в XVI в.
6 70-79 гг.
7 498-514 гг.
8 565-578 гг.
9 Теодорих Великий (ок. 454-526), король остготов с 493 г. Вторгся в Италию в 488 г., сверг
правившего там Одоакра и образовал Остготское королевство со столицей в Равенне в Се
верной и Средней Италии. Покровительствовал развитию наук и искусств, привлекал к
9* 259
своему двору римских писателей и философов (Боэция, Кассиодора, Симмаха). Подъем культуры в остготской Италии во времена Теодориха получил название «Остготское Возрождение».
ю 474-491 гг.
и 457-474 гг.
12 837 или 838 г.
13 795-816 гг. Событие, о котором пишет Агнелл, - коронация Карла в Риме в 800 г.
14 Дворец в Ахене.
15 Пригород Равенны, выросший вдоль Цезарейской дороги, соединявшей город и Классис.
16 Назначен экзархом Италии в 567 г.
17 Экзарх византийского императора Юстиниана с 552 г., а затем, с 554 г., Юстина II в Италии.
18 Альбоин правил с 560-565 по 572-573 гг.
19 Быт 39, 7-10.
20ЗЦар18,4;21;7, 15,2; 16,25.
21 Суд 16, 4-19.
22 Суд 4, 17-22.
23 Вастида, в Вульгате - Васти (Vasthi); в церковнославянском и Синодальном переводах Биб
лии Астинь; Есф 1, 11-19.
24 Мк 6, 19.
25 4 Цар 4, 27-28.
26 17 августа.
27 Крытая паперть храма.
28 546-556 гг.
29 677-688 гг.
30 Позже Сан-Пьетро Маджоре, построена в середине V в.
31 Названа так по украшавшим ее мозаикам.
32 I Кор 1,27.
33 Санта-Мария ин Космедин (середина V в.).
34 Разрушена венецианцами в 1447 г.
35 То есть арианской.
36 Сан-Аполлинаре ин Классе, построенная по приказу архиепископа Урсина (535-539).
Архитектор Юлиан Аргентарий, построивший также церковь Сан-Витале.
37 Имеется в виду Цезарейская дорога. См. прим. 15.
38 Служки, в обязанности которых входило ношение подсвечников, зажигание свечей, ноше
ние зажженных свечей во время торжественных крестных ходов, приготовление и раздача
теплоты (воды с вином) причастникам во время литургии.
39 Служители, занимающиеся изготовлением жертвенных хлебов (hostia - «жертва», лат.).
40 Ум. 681 г.
41 680 г.
42 682-683 гг.
