Лев Диакон
ИСТОРИЯ
К оглавлению
Книга 5
1. Таким образом, как я уже рассказал, василевс Никифор прошел всю Сирию до приморских
ее областей, победил на своем пути всех противников, сделав их добычею мисян [1]
разрушил множество городов, воздвиг и вооружил в три дня мощную крепость на самых
выгодных подступах к Великой Антиохии и вернулся в Византии. Оттуда он отправил
посольство к правителю карфагенян [2], передав ему в дар меч мерзкого, нечестивого
Моамеда, который стал его добычей в одной из захваченных крепостей Палестины.
Взамен он потребовал возвратить патрикия Никиту, который, как уже говорилось выше,
был захвачен в плен во время поражения ромеев в Сицилии и отослан к этому катархонту
афров. Никифор угрожал в письме, что того ожидает непримиримая война, разорение
и опустошение всей его страны ромейским войском, если он не поспешит отпустить
патрикия, не освободит его немедленно от оков и не отправит к нему.
Итак, испуганный этими вестями, словно иными,
согласно пословице, скифскими повелениями, карфагенянин отправил в дар василевсу
Никифору и патрикия Никиту и тех, которые были взяты в плен вместе с ним [3],
и всех других ромеев из разных мест, которых он содержал закованными в темницах,
- столь велик был его страх, когда он услышал о сухопутных и морских походах
василевса. Несокрушимость этого мужа, непревзойденная в боях, непобедимая сила,
благодаря которой он быстро, без всякого худа, как будто по Божьей воле, побеждал
любого неприятеля, страшила и приводила в изумление все народы, и они стремились
к тому, чтобы он был им не врагом, а другом и господином [4]. Итак, патрикий
Никита и другие ромейские пленники, освобожденные из оков и тюрем, вернулись
в Византии. Василевс Никифор был очень рад; он отметил этот день празднеством
и возгласил благодарственные молитвы Богу за спасение соплеменников.
Тем временем, пока император совершал все это
в Сирии и в Византии, патрикий Калокир, посланный к тавроскифам по его царскому
приказу, прибыл в Скифию, завязал дружбу с катархонтом тавров [5], совратил
его дарами и очаровал льстивыми речами - ведь все скифское племя необычайно
корыстолюбиво, в высшей степени алчно, падко и на подкупы, и на обещания [6]"
Калокир [7] уговорил [его] собрать сильное войско и выступить против мисян с
тем, чтобы после победы над ними подчинить и удержать страну для собственного
пребывания, а ему помочь против ромеев в борьбе за овладение престолом и ромейской
державой [8]. [За это Калокир] обещал ему огромные, несказанные богатства из
царской сокровищницы.
2. Выслушав слова Калокира, Сфендослав [9] (таким
именем он назывался у тавров) не в силах был сдержать своих устремлений; возбужденный
надеждой получить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, он, будучи
мужем горячим и дерзким, да к тому же отважным и деятельным, поднял на войну
все молодое поколение тавров. Набрав, таким образом, войско, состоявшее, кроме
обоза, из шестидесяти тысяч [10] цветущих здоровьем мужей, он вместе с патрикием
Калокиром, с которым соединился узами побратимства [11], выступил против мисян
[12].
Узнав, что [Сфендослав] уже подплывает к Истру
и готовится к высадке на берег, мисяне собрали и выставили против него фалангу
в тридцать тысяч вооруженных мужей. Но тавры стремительно выпрыгнули из челнов,
выставили вперед щиты, обнажили мечи и стали направо и налево поражать мисян.
Те не вытерпели первого же натиска, обратились в бегство и постыдным образом
заперлись в безопасной крепости своей Дористоле [13]. Тогда, говорят, предводителя
мисян Петра [14], мужа боголюбивого и благочестивого, сильно огорченного неожиданным
бегством его войска, постиг эпилептический припадок, и спустя недолгое время
он переселился в иной мир.
Но это произошло в Мисии позднее. А самодержец
ромеев Никифор, который вообще был на протяжении всей своей жизни деятелен,
бдителен и предусмотрителен, никогда не становился рабом наслаждений и о котором
никто не мог сказать, что видел его хотя бы в юности предававшимся разврату,
узнав о происходящем у тавров, занялся в одно и то же время множеством дел [15].
Он снаряжал пешее войско, вооружал отряды, [приучал] конницу к глубинным построениям,
одел всадников полностью в железо [16], изготовлял метательные орудия и расставлял
их на башнях городской стены. Затем он выковал тяжелую железную цепь и протянул
ее на огромных столбах, расставленных в Босфоре, прикрепив одним концом к башне,
которую обычно называли Кентинарий, а другим к башне Кастеллий, находящейся
на противоположном берегу [17]. Будучи наиболее предприимчивым и предусмотрительным
изо всех известных нам людей, он считал, что невыгодно было бы начинать войну
против обоих народов [18]. Ему показалось, что полезно склонить один из этих
народов на свою сторону. Он решил, что таким образом легко будет одержать верх
над другим и быстрее его победить.
3. Так как Никифор не надеялся более договориться
с таврами и знал, что нелегко будет подчинить своей воле окончательно уклонившегося
от истинного пути патрикия Калокира, который вышел из-под его власти и возымел
большое влияние на Сфендослава, он предпочел отправить посольство к единоверцам
мисянам [19], назначив послами патрикия Никифора, прозванного Эротиком [20],
и проедра Евхаитского Филофея [21]. [Никифор] напомнил мисянам об их вере (ведь
мисяне без всяких отклонений исповедуют христианскую религию [22]) и попросил
у них девиц царского рода [23], чтобы выдать их замуж за сыновей василевса Романа
[24], укрепив посредством родства неразрывный мир и дружбу между ромеями и мисянами.
Мисяне с радостью приняли посольство [25], посадили
девиц царской крови на повозки (женщины у мисян обычно разъезжают на повозках
[26]) и отправили их к василевсу Никифору, умоляя его как можно скорее прийти
к ним на помощь, отвратить повисшую над их головами секиру тавров и обезвредить
ее. И если бы [Никифор] пошел защищать мисян, он одержал бы победу над таврами,
как и над другими племенами, против которых он выступал с ромейским войском,
но небольшой толчок может поколебать [судьбу] человека; она, я бы сказал, висит
на тонкой нити [27] и часто обращается в противоположное. Справедливо полагают
некоторые, что какой-то гнев божества и людская зависть противостоят знаменитейшим
и сильнейшим мужам, вводя их в заблуждение, сокрушают и обращают в ничто. То
же самое случилось тогда и с василевсом Никифором, хотя все совершалось согласно
его желанию и достиг он большего, нежели кто-либо из тех, которые правили до
него. Я утверждаю, что Всемогущий с удивительной предусмотрительностью обращает
благополучие людей в противную сторону, тем самым напоминая им, что они смертны,
недолговечны и не должны возноситься выше положенного [28]. Ведь были уже люди,
которые, достигнув успеха и отличившись в битвах, оскорбляли провидение тем,
что осмеливались провозглашать себя богами. Примерами могут служить сыновья
Алоэя от и Эфиальт, которые, согласно мифу, пытались взойти на небо [29], Навуходоносор
Вавилонский, воздвигший сам себе статую, а также сын Филиппа Александр, повелевший,
чтобы его называли сыном Аммона [30]. Итак, деяния людей по справедливости непрочны
и превратны [31]. Это испытали тогда и ромеи, которые вскоре лишились такого
предводителя, какого прежде не было в ромейской державе. Если бы рок со смертью
[Никифора] не обернул судьбу ромеев вспять, то ничто не помешало бы им при его
жизни расширить границы своего владычества на востоке до Индии, а на западе
до самых пределов обитаемого мира [32]. Но возвратимся снова к тому месту, где
мы уклонились от нити повествования.
4. Итак, мисяне простирали с мольбою руки, заклиная
императора прийти к ним на помощь. Но пока он готовился к походу, пришло известие
о взятии Великой Антиохии [33]; она была взята в точном соответствии с приказами,
которые были даны оставленному для ее покорения войску [34]. Вследствие ежедневных
набегов [Антиохия] была обессилена и испытывала крайний недостаток всего необходимого.
Тогда, рассказывают, патрикий и стратопедарх [35] Петр [36], который, хотя и
евнух, был, однако, мужем деятельным и весьма храбрым, пришел туда с войском,
пройдя через всю Сирию, и отрядил своего таксиарха [37] Михаила, по прозванию
Вурца [38], для обозрения города. [Михаил] с несколькими отборными воинами подошел
вплотную к крепости, высмотрел удобное место в стене, вернулся назад в лагерь,
соорудил лестницы, соответствующие высоте башен, и погрузил их на вьючных животных.
В середине ночи он с отрядом смельчаков снова подкрался к стенам Антиохии; приставив
лестницы к стене, они бесшумно взобрались по ним и пронзили мечами спавших глубоким
сном стражей-агарян. Овладев таким образом стенами, ромеи спустились с башен
и подожгли город со всех четырех сторон. Антиохийцев, пораженных неожиданной
[бедой], охватило страшное отчаяние: они вопили и рыдали, не зная, что предпринять.
Наконец они решились положиться на свое мужество и отважно сражаться вплотную
с противником, пока совсем не рассветет, но стратопедарх Петр предупредил их
намерение. Он вступил с войском через ворота, которые ему открыли проникшие
туда прежде ромеи. Антиохийцы не осмелились даже встретиться лицом к лицу с
такой силой; побросав оружие, они стали молить о пощаде. Стратопедарх обратил
их в рабство, потушил пожар, отобрал себе лучшую часть добычи, овладел всем
городом и поставил охрану на уязвимых участках стены.
5. Таким образом была взята и опустошена ромеями
великая и славная Антиохия. Когда до василевса дошла весть об этом, он обрадовался
и воздал благодарственные молитвы Богу [39]. Говорят, что во время происходившего
тогда празднества в честь сонма бесплотных сил [40] к императору подошел какой-то
монах из отшельников, вручил ему письмо и внезапно скрылся из виду. Он развернул
его и прочел; вот каково было содержание письма: "Провидение открыло мне, червю,
что ты, государь, переселишься из этой жизни на третий месяц по прошествии сентября".
Несмотря на длительные поиски, василевс не нашел монаха.
С тех пор василевс впал в уныние и печаль. Он
решил никогда более не отдыхать на своем ложе, а спал на шкуре барса и пурпурном
войлоке, расстелив их на полу [41], укрывал же он свое тело плащом своего дяди
монаха Михаила по прозванию Малеина [42]. Он спал таким образом до наступления
одного из праздников господних, когда намерен был причаститься непорочных христовых
тайн. В те же дни переселился из этой жизни кесарь Варда, отец василевса Никифора,
проживший на свете более девяноста лет, созревший и состарившийся в многочисленных
сражениях, увенчанный благодаря славным воинским подвигам множеством побед.
Оплакав, как подобает, смерть отца, государь проводил его тело от дворца до
самого дома, стоявшего в южной части города, на крутой дороге, ведущей к морю,
где простирается гавань Софии [43], и уложил здесь в гробницу.
Спустя несколько дней, когда скорбь василевса
по отцу несколько улеглась, василисса Феофано, воспользовавшись удобным случаем,
пришла к нему одна и с большой силой убеждения неотступно просила, заклинала
и слезно молила [44] о прощении магистра Иоанна, прозванного Цимисхием [45].
Приводя при этом следующие законные основания, она говорила: "Во всех своих
решениях ты, государь, соблюдаешь меру и достоинство, тебя считают воплощением
справедливости и непревзойденным образцом целомудрия; почему же ты оставляешь
без внимания столь благородного и доблестного мужа, отличающегося славными подвигами
и -непобедимостью в битвах? Почему ты допускаешь, чтобы он валялся в грязи наслаждений
и вел жизнь изгнанника [46] и бездельника? Ведь он в расцвете лет и полон сил,
к тому же он - двоюродный брат твоего величия и ведет свое происхождение от
блистательного рода. Вели ему, если тебе угодно, как можно скорее приехать к
нам из деревни, в которой он теперь живет, и вступить в супружескую связь с
девицей из благородных. Ведь ту, с которой он был соединен брачным законом,
сразила, как ты знаешь, жестокая, разлагающая члены смерть. Послушай же меня,
государь, последуй моему верному совету. Не допускай, чтобы дерзкие языки насмехались
и издевались над мужем, происходящим из твоего рода и восхваляемым всеми за
его ратные подвиги!"
6. Вот какие речи пустила в ход Феофано и, как
всегда, очаровала василевса, сверх меры преклонявшегося перед ее красотой и
чрезвычайно к ней благосклонного. Она убедила его тотчас же вызвать Иоанна и
вернуть его в Византии. Приехав в столицу, Иоанн предстал перед василевсом и,
получив дозволение бывать во дворце каждый день [47], сейчас же удалился домой,
но потом беспрестанно являлся в царский дворец.
Будучи человеком горячим, смелым и удивительно
склонным к необыкновенным, дерзким предприятиям, он нашел средство проникать
в покои августы через подготовленные ею тайные входы, чтобы вести с ней переговоры
о свержении василевса Никифора с престола. Для этого он посылал к ней от времени
до времени сильных и опытных в ратных делах мужей, которых она укрывала у себя
в темной каморке. Когда их злодейское сообществе было уже чревато бедствием
[48] и ужасным преступлением, готовясь породить страшное беззаконие, они, собравшись
на обычную свою сходку, решили устранить василевса Никифора от власти. Придя
затем к себе домой, Иоанн позвал Михаила, по прозванию Вурца, и Льва Педиасима
[49]. Запершись в его покоях, они обсудили убийство василевса Никифора.
В то время наступил десятый день декабря. Говорят,
что вечером, во время молитвы, один из клириков царского дворца вручил Никифору
записку, в которой сообщалось следующее: "Да будет тебе известно, государь,
что этой ночью тебя ожидает жестокая смерть. Для того чтобы убедиться в этом,
прикажи осмотреть женские покои; там спрятаны вооруженные люди, которые собираются
тебя умертвить". Прочтя это письмо, василевс приказал [50] главному постельничему
Михаилу [51] произвести тщательные поиски этих людей; но Михаил, то ли опасаясь
августы, то ли вследствие медлительности или из-за того, что повредился в уме,
не заглянул в каморку и оставил необнаруженной засевшую там шайку убийц.
С наступлением ночи к Никифору, как обычно, пришла
василисса и завела разговор о недавно прибывших из Мисии невестах [52]. "Я пойду
позабочусь о них, - сказала она, - а потом приду к тебе. Пусть спальня будет
отперта, не надо ее запирать; когда я вернусь, я сама ее запру" [53]. С этими
словами она вышла. Государь же в продолжение целой смены ночной стражи возносил
обычные молитвы к Богу и размышлял о Священном писании. Но природа взяла свое,
и он заснул на полу, на шкуре барса и на пурпурном войлоке, перед святыми иконами
богочеловеческого лика Христа, Богоматери и божественного предтечи и провозвестника.
7. Тем временем спрятанные у августы пособники
Иоанна, вооружившись мечами, вышли из каморки и ожидали его появления, глядя
вниз с открытой площадки, расположенной в верхней части дворца [54]. Часы показывали
уже пятый час ночи, леденящий северный ветер волновал воздушную среду; падал
густой снег. Наконец Иоанн с сообщниками, проплыв вдоль берега на лодке, высадился
в том месте, где стоит каменное изображение льва, настигающего быка (это место
в народе назвали Вуколеоном). Свистом подал он знак своим прислужникам, склонившимся
к нему навстречу с верхней площадки, - так заранее было договорено между злодеями.
Затем они привязали веревку к корзине и втащили в ней наверх по одному сначала
всех заговорщиков, а потом и самого Иоанна [55].
Пробравшись таким образом сверх всякого человеческого
ожидания [во дворец], они обнажили мечи и ворвались в спальню василевса. Приблизившись
к ложу и увидев, что оно пусто, что на нем никто не спит [56], они оцепенели
от ужаса и хотели броситься в море. Но один из слуг женской половины, бесстыдный
человечишка, который был их проводником, указал им на спящего императора. Они
окружили его и стали бить и пинать ногами. Никифор проснулся и опер голову на
локоть; тогда Лев, по прозванию Валант [57], поразил его сильным ударом меча.
Испытывав сильную боль от раны (меч проник до бровей и ресниц и рассек кость,
но не задел мозга), василевс, обагренный обильно лившейся кровью, закричал громким
голосом: "Богородица, помоги мне!" [58] Иоанн же, усевшись на царскую постель,
приказал притащить его к себе.
Никифор так ослабел от удара мечом, отнявшего
у [императора] огромную его силу, что не мог даже стоять на коленях и, сползши
на пол, распростерся там. Когда его приволокли [к Иоанну], тот спросил с угрозой
в голосе: "Скажи-ка, безрассудный и злобный тиран, не я ли возвел тебя на ромейский
престол? Не мне ли ты обязан верховной властью? Как же ты, охваченный завистью
и безумием, забыл о таком благодеянии и не поколебался отнять у меня, оказавшего
тебе громадные услуги, верховное начальство над войском? Ты послал меня, как
будто бы я скиталец презренный [59], в деревню, проводить в бездействии время
с земледельцами, меня, мужа столь доблестного и более .тебя храброго, меня,
перед которым дрожит неприятельский стан и от рук которого никто теперь тебя
не спасет. Говори же, если ты можешь еще что-либо сказать в свое оправдание".
8. Никто не приходил на помощь к василевсу, и
он, уже испуская дух, продолжал просить заступничества у Богородицы. Иоанн схватил
его за бороду и безжалостно терзал ее, а заговорщики так яростно и бесчеловечно
били его рукоятками мечей по щекам, что зубы расшатались и стали выпадать из
челюстей. Когда они пресытились уже мучениями Никифора, Иоанн толкнул его ногой
в грудь, взмахнул мечом и рассек ему надвое череп. Он приказал и другим наносить
удары [Никифору], и они безжалостно расправлялись с ним, а один ударил его акуфием
в спину и пронзил до самой груди. Это длинное железное оружие очень похоже на
клюв цапли; отличие заключается лишь в том, что природа снабдила цаплю прямым
клювом, а акуфий слегка изогнут и сильно заострен на конце [60].
Вот какую кончину обрел самодержец Никифор, всего
проживший на свете пятьдесят семь лет и царствовавший шесть полных лет и четыре
месяца [61]. Мужеством и силой тела он без сомнения превосходил всех людей его
поколения, в воинских делах отличался необыкновенной изобретательностью и опытностью,
был неколебим среди всякого рода трудностей и не был подвержен обольщениям телесных
удовольствий. В делах гражданского управления он был милостив и великодушен,
и никогда не было более справедливого судьи и непреклонного законодателя. Он
был суров и неутомим в молитвах и всенощных бдениях во имя Бога, невозмутим
духом во время песнопений и нисколько не подвержен тщеславию. Однако многие
считали недостатком его желание, чтобы все безукоризненно следовали добродетели
и не уклонялись от высшей справедливости. За отступления от этих правил он строго
наказывал и потому казался неумолимым и жестоким для уклоняющихся от законов
и был ненавистен тем, кто желал вести беспечную жизнь. Я утверждаю, что если
бы завистливая и карающая судьба, разгневавшись на успехи этого мужа, не лишила
его так скоро жизни, ромейская держава достигла бы такого величия, какого она
в другое время не достигала. Ведь провидение, презирающее грубый и заносчивый
дух человека, укрощает его, подавляет, обращает в ничто и непостижимыми, ему
одному известными судьбами направляет челн нашей жизни к полезному.
9. Совершив свое преступное и богопротивное дело,
Иоанн вошел в великолепный дворцовый зал, называемый Хрисотриклином [62], надел
на ноги пурпурную обувь, воссел на василевсов трон и стал размышлять о том,
как захватить государственную власть и устранить возможное сопротивление родственников
василевса. Тем временем воины из охраны Никифора, слишком поздно узнав о его
убийстве и надеясь, что он еще жив, бросились на помощь и изо всех сил старались
проломить железные ворота. Но Иоанн приказал вынести голову Никифора и показать
ее через отверстие его телохранителям. И вот некто по имени Аципофеодор, подойдя
[к телу Никифора], отрубил голову и показал ее бунтующим [воинам]. Это страшное
и невероятное зрелище подействовало на них: они выпустили мечи из рук, запели
на другой лад и в один голос провозгласили Иоанна василевсом ромеев.
Труп Никифора целый день валялся на снегу под
открытым небом; это было в субботу одиннадцатого декабря; только поздним вечером
Иоанн приказал предать его подобающему погребению. Тело уложили в наскоро сколоченный
деревянный ящик и в полночь тайно отнесли в храм Святых апостолов; там его поместили
в одну из царских гробниц [63], в той же усыпальнице, где покоится тело божественного
и прославленного Константина [64]. Но злодеи поплатились за свое преступление;
неусыпное правосудие отомстило им впоследствии: у всех, кто приложил руку к
убийству василевса, было отнято имущество и, очутившись в крайней нищете, они,
подлые, подло и жизнь свою закончили. Мне представляется, однако, что я уже
достаточно сказал о подвигах василевса Никифора, о его жизни и гибели. Я полагаю,
что те, кто слишком долго останавливается на этом предмете и чрезмерно распространяется
о нем, страдают пороком любопытных сверх меры людей, которые выходят за границы
описываемого и не обходят вниманием никакой мелочи. Итак, мне кажется, что пора
прекратить рассказ о [Никифоре] и его деяниях и вписать по возможности деяния
Иоанна, которого прозвали Цимисхием (это армянское слово в переводе на греческий
язык означает "туфелька" [65]; такое прозвище было дано Иоанну, потому что он
был малого роста), - пусть же не исчезают в пучине забвения дела полезные и
достойные памяти.
1. "Стать добычей мисян" - старинная поговорка, означает "подвергнуться опустошению
огнем и мечом" (ср. Демосфен, 18, 72; Аристотель. Риторика, 1372 в, 33). В Х
в. она вдруг приобрела актуальность, так как болгары, населявшие страну древних
мисян, совершали многочисленные походы против Византии. Выражение "добыча мисян"
широко распространено у историков Х-XII вв.
2. Под правителем карфагенян подразумевается эмир
Египта - здесь Ле& ? Диакон тоже прибегает к архаизму, называя арабов именем
древнего народа. Об этом же эмире - "катархонте афров" см. примеч. 50, кн. IV.
3. По словам Лиутпранда (186), Никита был выкуплен
за сумму, "много большую, чем он стоил".
4. Преклонение перед Никифором характерно и для
многих других византийских авторов: блестящие победы императора как бы оправдывали
все отрицательные стороны его правления. Восторженным поклонником Никифора был
поэт Иоанн Геометр, посвятивший ему ряд стихотворений (Иоанн Геометр. 901 С-902
С; 910 А-911 А; 920 А-В; 927 А; 932 А-В; 934 А; 941 В).
5. Титул "архонт" являлся официальным титулом
киевского князя в Византии, значение его было определено нечетко. Термин же
"катархонт", используемый Львом, еще более расплывчат: так он называет и иноземцев
(V, 1; IV, 8; VI, 6), и соотечественников военных (I, 3; II, 1; 11; III, 1;
VII, 8) и гражданских (III, 3; 6; V, 6).
6. Это общее суждение о "варварах" широко распространено
уже в поздне-античной литературе: так писали о них и Приск, и Прокопий. Оно
основывалось на том, что константинопольскому двору действительно удавалось,
одаривая вождей "варваров", отвлекать их от набегов на империю и направлять
воинственный пыл племен, переживавших стадию военной демократии, на их соседей.
Почти слово в слово со Львом поучает сына Константин Багрянородный: "Итак, знай,
что все северные племена по природе своей жадны до денег, алчны и совершенно
ненасытны. Их натура поэтому всего жаждет и до всего вожделеет, и не положены
пределы ее влечениям; всегда ей хочется большего, и из малой пользы она желает
извлечь большие выгоды" (Конст. Багр. Адм. I, 66, 14-19).
7. Значение миссии Калокира в событиях, связанных
с походом Святослава на Балканы, остается во многом неясным. Вряд ли можно сомневаться,
что часть населения Древней Руси еще видела в войне выгодный промысел. Однако
во внешнеполитической деятельности русских князей явственно выступают вполне
конкретные государственные задачи. Возможно, Святослав и независимо от миссии
Калокира мог после удачных войн с хазарами стремиться к распространению своего
государства на Балканы. Наконец, весьма важно, что по договорам с Константинополем,
сохранявшим в то время свою силу. Древняя Русь являлась союзником империи (ср.
примеч. 26, кн. IV). Тот факт, что для столь важной миссии был выбран Калокир,
отражает давние связи Древней Руси с Херсоном.
8. Вряд ли прав Лев Диакон, утверждая, что Калокир
сразу стал призывать Святослава к войне против империи. Согласно Скилице (288),
это случилось позднее, уже при Цимисхии, что более правдоподобно. И в самом
деле, Лев в своем повествовании объединил два похода Святослава в один так,
что, помимо прочих недоразумений, произошло смешение целей начальной и последующей
деятельности Калокира. Очень возможно, что лишь тогда, когда Калокир получил
сообщение об убийстве Никифора, он решил при опоре на Святослава поднять мятеж
и захватить власть. Это тем более вероятно, что Калокир, возведенный Никифором
в сан патрикия, считался его приверженцем и не мог надеяться на успех своей
карьеры при Цимисхии, убийце Никифора. Более убедительным представляется, что
версия о начальном этапе действий Калокира, изложенная Львом, исходила от официальных
кругов правительства Иоанна Цимисхня. Реальные истоки интриг Калокира следует
искать в недовольстве военной аристократии по поводу расправы над Никифором
и возведения на престол его убийцы; также необходимо сопоставить активность
Калокира с выступлением Фок, происшедшим как раз в это время.
9. Транскрипция этого имени в форме "Сфендославос"
позволяет заключить, что в то время в славянском языке сохранялись носовые гласные.
10. Сообщение Льва о численности русского войска
некоторые исследователи признают преувеличением (Левченко. 1956, 259-260): трудно
себе представить, как Святослав мог перевезти такое войско на лодках-однодеревках
и прокормить его во время следования через голодную причерноморскую степь.
Отметим путаницу на этот счет в английской историографии:
в "Истерии I Болгарского царства" С. Рансимена (1930, 201) сказано, что войско
Святослава состояло из 16 тыс. От него эта ошибка перекочевала к другим исследователям
(см., напр.: Браунинг. 1975, 71; Ланг. 1976, 67).
Следует, однако, иметь в виду, что уходившее в
971 г. из Болгарии русское войско, после многочисленных боев и пережитого в
Доростоле голода, насчитывало все еще более 20 тыс. воинов.
11. Побратимство было знакомо каноническому праву
и юридической практике в Византии (см.: Бекк. 1959, 62), но подобный союз с
чужестранцем рассматривался как измена (Ш ангин. 1941, 40-41).
12. Скилица (277) относит начало похода Святослава
на Болгарию к августу 11 индикта, т. е. к концу лета 968 г. (см.: Карышковский.
1952, 127, и ел.). Время года было удобно для похода: урожай в Болгарии был
уже собран, и Святослав мог быть уверен, что войско будет обеспечено продовольствием.
13. Доростолум, Дористол, Дристра (совр. Силистра)
- древнефракийский город на Дунае, был основной военной базой Святослава во
время его кампании на Балканах.
14. Петр Болгарский, сын Симеона, правил с 927
г. В отличие от своего воинственного отца он в течение всего царствования сохранял
дружественные отношения с Византией. Лев Диакон выражает Петру явное сочувствие,
что, впрочем, не мешает ему именовать царя "*** - предводитель", хотя официально
титул "василевс болгар" и был признан за ним в Константин неполе (ср. примеч.
23). Вскоре после кончины Петр был канонизировав болгарской церковью. Дата его
смерти - 30 января - устанавливается по сохранившимся литургическим текстам;
что касается года, то он точно неизвестен (Иванов. 1970, 383-385). Большинство
ученых ныне принимает 970 г., а не 969.
15. Лев Диакон описывает один поход, между тем
их было два: первый - в августе 968 г., второй годом позже (Скилица. 277; ПВЛ.
47-50). В промежутке Святослав вынужден был вернуться на Русь, поскольку печенеги
осадили Киев - видимо, не без наущения Константинополя, стремившегося убрать
из Болгарии опасного союзника. Однако в 969 г. русские снова появились на Дунае,
на этот раз уже явно вопреки византийским интересам. Описанные Львом Диаконом
приготовления Никифора относятся ко второму походу: император готовился не только
к наступательной войне, но и к обороне столицы со стороны моря.
16. Это, несомненно, так называемые катафракты.
С появлением тяжеловооруженной конницы катафрактов в среде стратиотов фактически
оформилась особая социальная прослойка, впоследствии сомкнувшаяся с прониарами,
а возможно, и давшая начало этой новой категории военной знати в империи (Острогорский.
1971, 11; см. также: Рубин. 1955, 264, и сл.).
17. Имеется в виду цепь, преграждавшая вход не
в Босфорский пролив, а в бухту Золотой рог: башня Кентинарий находилась в северо-восточной
части Константинополя, у подножия Акрополя, а башня Кастеллий - на противоположном
берегу Золотого Рога, в Галате (Гийян. 1955, 88-120; Жанен. 1950, 275, 420).
18. На основании этой фразы Льва высказывались
предположения, что уже при Никифоре существовал союз между Святославом и болгарами,
направленный против Византии (Мутафчиев. 1931, 77-94; Карышковский. 1951,101-105).
Однако из данного абзаца, стоящего в оптативном (желательном) наклонении, можно
делать вывод только о предусмотрительности Никифора, которого устрашили быстрая
победа Святослава и тот факт, что народные массы Болгарии не проявили особой
враждебности к его войску. Никифор потерпел неудачу: он надеялся, что Святослав,
разгромив Болгарию, вернется с добычей в Киев, а тот прочно укрепился на севере
Болгарии и подчинил ее своему влиянию; об объединении сил болгар и Руси против
Византии уже при Никифоре мы не имеем сведений.
19. Никифор предпочел вести переговоры с белгарами,
потому что совместная борьба с ними против Святослава дала бы ему возможность
упрочить влияние в Болгарии. Лев Диакон имеет в виду, что болгары были христианами:
Болгария приняла христианство от Константинополя в 865 г.
20. Семейство Эротиков было довольно известным
в Византии. Прослеживается с Х до середины XI в. Из него вышел ряд крупных столичных
чиновников (Каждан. 1974, 125-126, 161).
21. Епископ эпархии Евхаиты Филофей, очевидно,
был опытным дипломатом: он неоднократно возглавлял различные миссии (III, 6-7;
Скилица. 310). Ср. примеч. 28, кн. III.
Датировка посольства Филофея и Никифора Эротика
связана с известием о том, что болгарские невесты прибыли ко двору императора
Ники-фора только незадолго до его убийства, т. е. приезд послов в Преслав можно
датировать осенью 969 г. (Ср. Анастасиевич. 1932, 51-60; Карышховский. 1952,
136.) Вряд ли можно признать удачной попытку П. Мутафчиева (1931, 85, примеч.
25) и М. В. Левченко (1956, 262) отнести дату посольства к началу 968 г. Смысл
этой попытки состоял в том, чтобы как-то объяснить дружеский прием, оказанный
болгарскому послу в Константинополе в июне 968 г. (о чем нам известно от Лиутпранда,
185-186). Действительно, если бы в 967 г. болгаро-византийские отношения были
разорваны, а к июню 968 г. восстановлены, то необходимо замирение сторон датировать
967/68 г. Но это явное насилие над источником: во-первых, Лев Диакон связывает
посольство Филофея и Эротика с русским нападением на Болгарию, начавшимся лишь
в августе 968 г., а во-вторых, с соглашением о династическом браке. Болгары
могли замешкаться с отправкой принцесс в Константинополь, но не на полтора же
года. Почести, с какими встречали при дворе в июне 968 г. болгарских послов,
свидетельствуют лишь о том, что в 967 г. не было разрыва болгаро-византийских
отношений.
22. Лев Диакон, духовное и придворное лицо, не
мог не знать, что в Болгарии .к тому времени было широко распространено еретическое
учение богомильство. Видимо, оно еще не осознавалось в Византии как опасное
для церкви и для власти: ни в одном византийском источнике Х в. нет упоминаний
о нем.
23. Лев Диакон упоминает "царский род", а чуть
ниже - "царскую кровь" болгарских владетелей. Еще в 913 г. Симеон Болгарский
силой принудил Византию признать за ним царский титул. Мирный договор 927 г.
официально закрепил титул "*** - василевс болгар" за сыном Симеона Петром, но
византийские авторы упоминали об этом неохотно. Лев Диакон не составляет исключения:
он предпочитает называть болгарского царя "*** - вождь", "*** - князь", "***
- предводитель".
24. Сыновьям императора Романа II Василию-будущему
императору Василию II Болгаробойце (976-1025) и Константину - будущему Константину
VIII (1025-1028) было соответственно 13 и 10 лет. Что касается болгарских девушек,
то степень их принадлежности к царскому дому неизвестна: возможно, это были
дочери старшего брата Петра - Михаила.
Поскольку в международной иерархии государей,
созданной Константинополем, византийскому императору не было равных, династические
браки считались унизительными для империи. От них горячо предостерегал сына
Константин VII (Конст. Багр. Адм. 70-76). Однако политическая конъюнктура довольно
часто заставляла византийцев поступаться державной гордостью: Константин V был
женат на дочери, а Юстиниан II - на сестре хазарского хагана; Петр женился на
византийской принцессе Марии, внучке Романа I, а киевский князь Владимир Святославич-на
сестре Василия II и Константина VIII Анне.
25. Это свидетельствует о том, что столица Болгарии
Преслав не была к тому времени занята войсками Святослава. Вряд ли Святослав,
покидая Болгарию, мог повсюду оставлять свои гарнизоны. Скорее его власть простиралась
только на некоторые дунайские города, а с царем Болгарии Борисом II был заключен
мир.
26. Арабский писатель ал-Бекри рассказывает о
болгарах: "Цари их ездят на больших телегах. В углах их четыре крепкие подпоры,
и к ним привешен крепкими цепями кузов, который обивается шелком. И потому не
трясете" сидящий в нем так, как трясется телега" (Куник, Розен. 1878, 57).
27. Мысль о непрочности человеческого благополучия
была очень распростра-нена в античной поэзии. В данном тексте Лев Диакон почти
дословно воспроизводит знаменитые строки Овидия: "Все на земле как будто на
тоненькой нити повисло - Грянет лишь случай какой - счастье сменится бедой".
Нет оснований полагать, что Лев Диакон знал латинский язык - просто Овидиева
мысль могла проникнуть в широко известные в Византии сборники разных изречений
("Пчелы").
28. Мысль древних о том, что боги завидуют человеческому
счастью, странным образом соединилась у Льва с верой во всемогущество христианского
бога. То образование, которое получил Лев, причудливо вплетало в христианскую
догматику языческие мотивы.
29. Возгордившиеся сыновья Алоэя (Ил. V, 386;
Од. XI, 305-320) От и Эфиальт сначала сковали бога Ареса, потом взобрались на
Олимп, стремясь^ попасть на небо, но были сокрушены Аполлоном.
30. О Навуходоносоре упоминают все византийские
хроники (см., напр.: Кедрин. I, 293, и ел.). Эти рассказы восходят к библейской
книге пророка Даниила: в ней говорится об установлении Навуходоносором золотой
статуи (III, 1) и о страшном падении возгордившегося царя (IV, 28-30). Нередко
упоминают хронисты и о гордыне Александра Македонского.. Во время пребывания
в Египте в 332 г. до н. э. Александр совершил паломничество в оазис Сива, к
оракулу бога Амона, который устами жрецов объявил его своим сыном (Арриан. VII,
3, 2; Диодор. XVII, 50; Курций Руф. IV, 7, 16 и т. д.). Царь принял это провозглашение,
чем вызвал-недовольство соотечественников.
31. В рассуждениях о превратности людских судеб
отдельные выражения заимствованы Львом у Агафия (IV, 2).
32. Римская идеология провозглашала право Рима
властвовать над другими? народами. Как видим, традиции римского "империализма"
не были забыты еще и в Х в.
33. Взятие Антиохии - крупнейшая победа над арабами
- датируется Яхъеиг (124-125) и Кемаль-эд-Дином 28 октября 969 г. - в ночь на
13 зул-хиджи 358 г. хиджры.
34 Согласно Скилице (273) и Зонаре (XVI, 26, 85),
Никифор приказал не-предпринимать никаких военных операций против Антиохии,
- может быть император считал падение города неизбежным. Но Вурца (см. примеч.
38), возможно, в надежде на добычу при взятии города штурмом, нарушил этои приказание.
Никифор разгневался, и, согласно Яхъе (122), Вурца был наказан под предлогом
жестокого обращения с жителями Антиохии.
35. Стратопедарх (начальник военного лагеря) -
древнее название, забытое-в Византии, но воскрешенное Никифором II в качестве
обозначения должности, специально созданной для патрикия Петра, ср. примеч.
(Гийян. 1967, 392, 498). Должность практически дублировала функции доместика"
с той лишь разницей, что была доступна евнуху. Возможно, ее введение-имело причиной
начавшуюся опалу доместика Цимисхия, о которой см. ниже-(Икономидис. 1972, 334-335).
36. Патрикий Петр - военачальник, успешно воевавший
против арабов и русских. Назначенный главнокомандующим против восставшего Варды
Склира" был побежден и убит в битве при Липаре в 977 г. Многие исследователи
(Н. Адонц, А. Грегуар, Г. Шлюмберже, И. Джурич) считают Петра побочным сыном
куропалата Льва Фоки и племянником Никифора II, хотя это мнение не бесспорно
(Гийян. 1967, I, 172, 446-447, 499; II, 367; Он же. 1973, 68).
37. Согласно трактату "О сшибках с неприятелем"
(III, 8), таксиарх - начальник воинской части в 1000 человек. В данном случае,
однако, таксиарх - командир, выполняющий особое поручение.
38. Михаил Вурца (у Яхъи - аль-Бурджи) - крупный
военный и политическим деятель, выходец из Малой Азии. Принимал участие в низвержении
Никифора, сделал блестящую карьеру при Цимисхии. При Василии II был назначен
дукой Антиохии, получил сан магистра. В гражданских войнах занимал колеблющуюся
позицию. Впоследствии Вурца командовал византийской армией, действовавшей против
арабов. В сентябре 994 г. потерпел поражение от войск фатимидского халифата;
в 995 г. Василий II отправил Вурцу в изгнание (Розен. 33). У города Оркистос
в Западной Фригии найдена надгробная стела Михаила Бурджи. Можно полагать, что
там находилось его имение, в котором он и умер (Кельдер. 1956, 75). Михаил -
первый представитель известного еще в XII в. рода Вурц, давшего в XI в. пятерых
полководцев (Каждая. 1974, 126, 142, 201).
39. Впервые Никифор появился под стенами Антиохии
в 966 г., второй раз - в 968 г. Скилица (272) пишет о существовавшем тогда поверье:
император умрет вслед за взятием Антиохии. Никифор якобы знал о нем и поэтому
не велел Вурце предпринимать активных действий против города. Но Вурца взял
Антиохию и подвергся опале.
40. Праздник в честь сонма бесплотных сил отмечался
8 ноября - в день архистратига Михаила.
41. В дошедшей до нас заупокойной службе по Никифору
также говорится: "Из-за молитв ты возлежал не на ложе, но на земле" (Панихида.
406). 'Встречается этот мотив и в народной славянской "Повести об убиении Никифора
Фоки": "Егда хотяше починути, имеше в полате своей камение остро яко и ножеве,
и на том почиваше, а постела царска стояше люди ради" (Турдяну. 1976, 63).
42. Михаил Малеин (ум. 961) - крупнейший малоазийский
землевладелец, дядя Никифора Фоки по женской линии, в конце жизни монах, игумен
Кимин-ской лавры в Пафлагонии, приобретший особенную славу за свои аскетические
подвиги. Никифор считал, по-видимому, что мантия святого спасет его от ударов
судьбы (см.: Лопарев. 1897, 358-363).
43. Гавань, названная в честь Софии, жены Юстина
II, находилась к западу от Вуколеонского дворца, воздвигнутого Никифором. Теперь
эта местность называется Кадиргалимани (Жанен. 1950, 133-134, 223-224; 322-393).
44. Слова "*** - заклинала и слезно молила" оставлены
немецким переводчиком без передачи (Лоретто. 81).
45. Вступив в конфликт с братом Никифора Львом,
Цимисхии подвергся изгнанию в Халкедон. Именно с ним вошла в тайный сговор императрица
Феофано. Никифора подозревали в желании обеспечить трон своему роду; ради этого
он якобы вознамерился оскопить сыновей Романа (Розен. 140). Феофано решила избавиться
от мужа (Скилица. 279; Зонара. XVI, 28). Подробно обо всем этом см.: Сырку.
1883; Шлюмберже. 1890, 745-756; Гийян. 1952.
46. Потеряв к Цимисхию доверие, Никифор сместил
его с должности доместика схол Востока. Утверждение Льва, что Иоанн был отправлен
в изгнание, более вероятно, чем сообщение Зонары, будто его назначили логофетом
дрома (Гийян. 1973, 64).
47. К. Газе (Лев Диакон. 85) и Ф. Лоретто (82)
толкуют это место в том смысле, что Цимисхию было запрещено появляться во дворце.
Так излагает события Скилица, однако у Льва выражена другая мысль (Гляйкснер.
1962, 332).
48. Эти слова - аллюзия на Псалтырь (VII, 15).
49. Род Педиасимов прослеживается, хотя и глухо,
вплоть до XII в. Все его представители принадлежали к гражданской аристократии
(Каждан. 1974, 125, 151).
50. О предупредительной записке упоминает и Скилица
(280), но при этом иначе рассказывает об отношении к ней Никифора.
51. Евнух Михаил, брат патрикия Никиты, был патрикием,
препозитом и протовестиарием Никифора II (Гийян. 1973, 62; см. примеч. 44, кн.
IV).
52. Невесты - те самые девушки царского рода,
привезенные из Болгарии для брака с Василием II и Константином VIII. и В другом
преломлении тот же анекдот о роли, отведенной в заговоре женщинам, мы узнаем
от арабского историка Ибн-ал-Атира: "И послала она к Ибн-ал-Шмишку (Цимисхию)…
и условилась с ним, что он придет к ней в одежде женской, и с ним еще несколько
человек, а она скажет своему мужу, что к ней пришли в гости несколько ее родственниц"
(Розен. 141). Вообще, романтический сюжет об убийстве Никифора послужил материалом
не менее чем для пяти современных художественных переработок (Турдяну 1976,
54-55).
54. По догадке Р. Гийяна (1952, 122-135), заговорщики
лишь высадились в Вуколеоне, а само убийство произошло в Большом дворце.
55. Известна миниатюра из Мадридской рукописи
хроники Скилицы (26-2), изображающая Феофано в момент, когда она опускает Цимисхию
корзину; миниатюру сопровождают такие слова: "Какое же блаженство ты испытала
во время убийства? Себя пожалей - из-за своего преступления печальную долю нашла
ты в поцелуях!" (Шевченко. 1969/70, 189). Подробно описывают убийство Никифора
Скилица (279-281) и Зонара (XVI, 28, 89), они называют участниками убийства
Михаила Вурцу, таксиарха Льва Аваланта (Лев называет его Валантом), темнокожего
Феодора Аципофеодора. Последняя фраза отсутствует в немецком переводе (Лоретто.
84). С Х по XII в. известны многие представители семьи Валантов, которую арабский
поэт Абу Фирас (X в.) называет одной из знатнейших в Византии (Адонц, Канар.
1936, 454).
Любопытно, что обращения к богородице появляются
на византийских монетах именно с середины Х в. (Грирсон. 1982, 194).
59. Это сравнение заимствовано из Илиады (IX,
644). Здесь содержится намек на то, что Никифор так же унизил Цимисхия, как
некогда Агамемнон - великого Ахилла.
60. Слово "акуфий" появляется здесь единственный
раз, больше в византийской литературе оно не встречается. Видимо, происходит
от арабского названия "акуф" (Грегуар. 1962, 45; Турдяну. 1976, 96-97). Экзотичность
слова подтверждает сам Лев, сочтя нужным объяснить его и прервав для этого свой
драматический рассказ. Никто из авторов, описывавших это убийство, не упомянул
об акуфий - однако сочинитель славянской "Повести" знал это слово и даже пытался
перевести его, исходя из вульгарной греческой этимологии (Турдяну. 1976, 97).
Очень вероятно, что в основу славянской легенды так или иначе лег текст "Истории"
Льва Диакона.
61. Дату убийства Никифора - в ночь с 10 на 11
декабря 969 г. - приводят и Скилица (279), и Яхъя (131). Продолжительность его
царствования Лев Диакон исчисляет ото дня вступления Никифора в Константинополь,
Зонара - ото дня провозглашения его императором в лагере у Кесарии (XVI, 28).
62. Хрисотриклин - "золотая палата", роскошный
центральный зал в главном императорском дворце, где происходили торжественные
приемы императором послов; имел форму восьмиугольника и венчался куполом с 16
окнами. Хрисотриклин постоянно упоминается в Книге церемоний. Подробное его
описание см.: Беляев. 1891, 11-44; 1893, б-51; см. также: Жанен. 1950, 114-117.
63. В храме Святых апостолов в Константинополе
находилась официальная усыпальница византийских императоров (Доуни. 37-40).
64. Константин I Великий - римский император в
306-337 г. С 325 г. - единодержавный правитель. В 330 г. перенес столицу империи
в Константинополь, который и отстроил на месте древнего Византия. Он основал
церковь Святых апостолов и первый был в ней похоронен.
65 Армянское *** - от персидского ***, означает
"туфля". Слово *** нигде больше в византийской литературе не встречающееся,
истолковано в словаре Софоклиса (1900, 770) как "человечек". В действительности
же это другое армянское слово персидского происхождения, также означающее туфельку
- *** (Ачарян. 1977, 629-630). В Константинополе жило много армян, и ряд армянских
слов был хорошо знаком византийцам. Существует, впрочем, гипотеза и о грузинском
происхождении Цимисхия (Тихая-Церетвли. 1934).
|