|
См. библиография.
Оп.: Казакова Н.А., Лурье И.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - начала XVI в. М.-Л. 1955.
См. популярное издание 1993 г.
«Слова» о почитании икон и предпосланное им вступительное «Послание» «начало художнику божественных и честных икон» в данной редакции никогда еще не издавались. Само по себе вступительное послание (без последующих «слов») издавалось в 1847 г. в «Чтениях» ОИДР (1847, № 1) под заголовком «Послание преподобного Иосифа Волоколамского к иноку иконописцу». В основу при этом издании был положен список Московской духовной академии № 171 (теперь в Библиотеке им. В. И. Ленина), в котором за «Посланием» следуют не обещанные автором «три слова» об иконах, а все (начиная с первого) «слова» книги Иосифа Волоцкого «на новгородских еретиков» («Просветителя»). Три «слова» об иконах читаются и в составе «Просветителя», но там они расположены в ином порядке: первое из «слов» об иконах является шестым «словом» «Просветителя», второе (Сказание) — седьмым «словом», а третье — именуется пятым «словом» и помещено раньше двух остальных (в этой редакции «слова» об иконах помещены в казанских изданиях «Просветителя» — в 1857, 1882, 1896 и 1904 гг.).
Публикуемый памятник состоит из вступительного «Послания» и обещанных в нем «слов». Какая из редакций «слов» является первоначальной: были ли эти «слова» первоначально отдельным сочинением, адресованным неизвестному иконописцу (со вступительным «Посланием»), а затем включены в «Просветитель», или наоборот — они были выписаны из книги Иосифа для посылки иконописцу?[1] Выше мы уже приводили аргументы, доказывающие первоначальность именно отдельной редакции «слов»: в отдельной редакции «Сказание» о поклонении различным предметам является (как и обещано во вступительном «Послании иконописцу») вторым по порядку «словом»; текст же самого «Сказания» (и предыдущего «слова») подтверждает первоначальность именно такого порядка: «Сказание» в нем несколько раз именуется «вторым словом» (терминология эта сохранена и «Просветителем», хотя там «Сказание» — седьмое по общему счету и третье из числа «слов» об иконах).[2]
Когда и кем написано «Послание» и следующие за ним «слова»? Чрезвычайно важное значение для датировки этого памятника имеет одно место в третьем из «слов», направленном против тех, кто отрицает, что Аврааму являлась троица. В списке Соф. № 1474 (нач. XVI в.), положенном в основу в настоящем издании, в указанной ереси обвиняется конкретно только один человек: «Алексея глаголю протопопа и иже единомудрьствующих с ним». Двух остальных еретиков, которых Иосиф в «Просветителе» (в частности, и в данном месте) всегда упоминает рядом с Алексеем— Дениса и Федора Курицына, здесь нет. Однако в другом списке той же редакции («Послание» и три «слова», — 0.1.65, XVII в.) текст читается, как в «Просветителе»: «Алексея глаголю протопопа и Дениса попа и Федора Курицына и иже с ними мудрствующих».[3] 3 Читались ли имена Дениса и Федора Курицына в протографе Соф. № 1474 и 0.1.65? Вставлены ли они переписчиком списка 0.1.65 (из «Просветителя»)[4] 4 или они случайно пропущены в Соф. № 1474? В первом случае отсутствие упоминания о Денисе (потом оно было добавлено) давало бы возможность датировать «Послание» и «слова» временем до 1490 г., когда Денис был лишен сана и осужден; во втором случае упоминание Федора Курицына (наряду с Денисом) говорило бы скорее о начале XVI в. — времени после падения всесильного дьяка (но до создания первой редакции «Сказания о новоявившейся ереси», относимой нами к 1502—1504 гг.). Отсутствие третьего «контрольного» списка не дает, к сожалению, возможности решить этот вопрос.
В своем первоначальном виде «Послание иконописцу» и три «слова» были анонимны. Наиболее вероятным автором их следует, однако, считать Иосифа Волоцкого: и «Послание» и три «слова» были затем включены (в разных местах) в его книгу, и издатели «Послания иноку иконописцу» не затруднились приписать это послание «преподобному Иосифу Волоколамскому». Существует только одно обстоятельство, позволяющее выдвинуть вторую кандидатуру на роль автора послания и «слов». Уже в 1911 г. М. Боровкова-Майкова обратила внимание на то, что, за исключением упоминания новгородских еретиков и перечисления содержания последующих «слов» (см. ниже, стр. 323—324), все «Послание иконописцу» дословно совпадает с «Посланием к некому брату» Нила Сорского,. причем есть основания полагать, что автором первоначального текста (использованного в «Послании иконописцу») был именно Нил Сорский (стилистические приемы, свойственные обоим «Посланиям», присущи и другим сочинениям Нила).[5] Нельзя ли поэтому предположить, что Нил Сорский и был автором «Послания иконописцу» и следующих за ним «слов»? В пользу такого предположения говорит то обстоятельство, что Геннадий действительно обращался (через Иоасафа) к Нилу и просил его о помощи в борьбе с новгородскими еретиками. Однако стиль и тематика всех трех «слов» в целом (конкретность, отсутствие рассуждений на абстрактно-психологические темы, содержание третьего из «слов», прямо перекликающееся с тематикой послания о троице Иосифа) говорят скорее об авторстве Иосифа, нежели Нила; можно предполагать поэтому, что Иосиф использовал. в своем вступлении Нилово «Послание к некому брату».
Адресатом послания мог быть, как предполагали издатели «Послания иноку иконописцу», Феодосий-иконник;[6] мог быть и его отец, известный иконописец Дионисий, так же, как и сын, связанный с Иосифом и Волоколамским монастырем (то, что Дионисий не был иноком, не является в данном случае препятствием, так как из-«Послания» нигде не видно, что оно адресовано иноку).
Написанное во всяком случае до составления первой редакции «Сказания о новоявившейся ереси» «Послание иконописцу» и три приложенных к нему «слова» об иконах были включены затем в различные места книги Иосифа. «Послание иконописцу» попало в сборники, включающие, наряду с «Просветителем», и другие сочинения Иосифа (Рогожский извод и др.). Текст послания при этом в основном не изменился, однако некоторые отличия между первоначальной редакцией послания и редакцией «Просветителя» имеются; отличия эти с несомненностью подтверждают, что в сборниках, включающих «Просветитель», «Послание» еще дальше отошло от оригинала — текста Нила Сорского. Так, в тексте Нила и отдельной редакции читается «удобна тебе худость моя», в «Просветителе» — «моя худость»; в тексте Нила и в отдельной редакции: «написати и послати твоему боголюбию», в «Просветителе» — «написати твоему боголюбию и послати»; в тексте Нила и отдельной редакции «мирскый князь темный», в «Просветителе» — «мръзъкий князь темный» и т. д. Из отличий в тексте, отсутствующих у Нила, отметим следующее: в отдельной редакции читается, что-иконы, крест и т. д. бог «прослави в новей благодати и в ветхом законе», в «Просв.» только—в «новей благодати». Что касается трех «слов», то они, как мы указывали, попали в состав самого «Просветителя» в качестве шестого, седьмого и пятого «слова». При этом, если не считать указанного нами места в списке Соф. № 1474, упоминающего одного еретика Алексая (вместо этого в соответствующем месте «Просветителя» читаются Алексей, Денис и Ф. Курицын), никаких существенных отличий в текст самих «слов» внесено не было.[7]
Нам известны следующие списки первоначальной (отдельной от «Просветителя») редакции «Послания иконописцу» и «слов» о почитании икон:
1) ГПБ, Соф. № 1474; 4°. Сборная рукопись. Тетрадь, содержащая послание и три «слова» (л. 284 до конца) —нач. XVI в. (водяной знак — тиара). Подробное описание рукописи см. в «Описании рукописей СПб. духовной академии. Софийская библиотека» Д. И. Абоамовича (вып. III, СПб., 1910, стр. 313—318);
2) ГПБ, 0.1.65; 8°; перв. пол. XVII в. Сборник. «Послание» (под заголовком «Предисловие словесем о новгородцких еретицех. Благослови отче») и «слова» — лл. 115—229 об. Описание рукописей см. в «Описании рукописей Ф. А. Толстого» Калайдовича и Строева, стр. 605—607 (отд. III, № 73).
Помимо этих списков существуют еще два списка «Послания иконописцу», читающиеся вне «Просветителя», но не содержащие последующих трех «слов» в том именно попядке и составе, как это обешано в «Послании».
3) БАН, 21.2.18; 8°; нач. XVII в. Сборник. Л. 166 об. — «Послание иконописцу» (без заголовка). Л. 170 — «Сказание» (второе из «слов» об иконах, 7-е «слово» «Просветителя»), в сокращенном виде и без конца (обрывается на л. 203); заголовок «Сказания» «Грешного инока Иосифа сказание от божественных писаний...» говорит о знакомстве переписчика списка с «Просветителем»; в пользу этого говорит также одно из чтений в «Сказании» (нет «в ветхом законе»; хотя остальные чтения совпадают с Соф. № 1474 и 0.1.65); подробное описание рукописи см. в «Описании») ГПБ, Сол. № 939/829; 4°; нач. XVII в. (вклад. 1608 г.). Сборник. Л. 1 — «Начало и богословение о делех божиих»; л. 314 — «Послание иконописцу» (без заголовка); л. 318 — «Слово» об иконах троицы (третье из «слов» об иконах, 5-е «слово» «Просветителя»); л. 349—«Слово» о поклонении «сотворенным вещем» (первое из «слов» об иконах, 6-е «слово» «Просветителя»); л. 377 — «слово 7 Сказание от божественных писаний» (второе из «слов» об иконах, 7-е «слово» «Просветителя»); л. 447 — 3-ье «слово» «Просветителя». Далее — статьи «О Ираклии цари», «О создавшем человека самовластна» (л. 626), различные «святоотеческие» сочинения. Текст «Послания иконописцу» здесь очень близок к Соф. № 1474 (включая даже чтение, отсутствующее в 0.1.65 — см. ниже, стр. 324, прим. 3); но текст «слов» с несомненностью говорит о вторичном влиянии «Просветителя»: порядок «слов» об иконах здесь не соответствует указанному в «Послании», но соответствует «Просветителю»; «сказание» прямо именуется «слово 7»; далее следует текст 3-го «слова» «Просветителя», не имеющий никакого отношения к «Посланию иконописцу».
Кроме этих списков, текст «Послания иконописцу» читается, как мы уже указывали, в различных списках «Просветителя» — прежде всего, в списках Рогожского извода краткой редакции и Синодального извода пространной редакции (см. ниже, стр. 445 и 457), а также в списках ЦГАДА, ф. 181, № 458 (л. 2) и ГПБ, Дух. ак., A.II.39 (л. 33). Мы не перечисляем здесь всех этих списков (так же как и списков 5-го, 6-го и 7-го «слов» в тексте «Просветителя»).
Текст «Послания иконописцу» и «слов» об иконах издается здесь по списку Соф. № 1474 (С) с необходимыми исправлениями по списку 0.1.65 (О). В нескольких случаях даны параллельные чтения по «Просветителю» в его древнейшем списке Сол. 346/326 (П).
Примечания
[1] 1Странным образом решают этот вопрос казанские издатели «Просветителя». Доказывая, что первые 11 или 13 «слов» «Просветителя» были написаны одновременно, они говорят о пятом-седьмом «слове»: «Хотя слова сии написаны по особому случаю, но так как вопросы, решаемые в них, входили в план „Просветителя", то они и включены в состав его» (изд. 1904 г., стр. 14, прим. 1).
[2] См. выше, стр. 121.
[3] См.ниже, стр. 361,прим. 37-37.
[4]В пользу знакомства автора списка с «Просвитителем» говорит, как будто. Заголовок «Послания иконописцу» в нем: «Предисловие словесем о новгородских еретицех».
[5] М. Боровкова-Майкова. К литературной деятельности Нила Сорского. Памяти, древн. письменн. и иск., т. CLXXVII, 1911, стр. 4—12.
[6] Чтения ОИДР, 1847, т. 1
[7] Именно это обстоятельство не позволяет решить вопрос о возможности вторичного влияния текста «Просветителя» на список O.I.65 (откуда в этот список могли попасть имена Дениса и Курицына). Отмеченные нами отличия текста 0.1.65 от Соф. № 1474 и совпадения с «Просветителем» могут объясняться ошибками в списке Соф, № 1474. рукописного отделения БАН» А. П. Конусова и В. Ф. Покровской (т. 4, вып. 1, 1951, стр. 125—127).
* * *
Подобает ти ведати, възлюбленный и духовный мой брате, яко сказание от божественых писаний, еже послах иже по бозе твоей любви того ради, понеже множицею глагола ми о сем, и от многа времени требуеши от мене худаго слышати слово, в душевную тебе поспевающее ползу, и памяти ради моего недостоинства, яко да и по смерти моей поминаеши мое окаанство. Но не яко же ты мниши, възлюбленне, мы силни есмы в делех и словесех; веси убо немощь мою, и удобна тебе худость моа; но яко не просиши от мене упокоевающее плоть, но. к спасению душевнаго устроенна, сего ради забых свою худость и неразумие, поминая твою веру и усръдие и еже о блазем тыцание, и повеленнаа тобою съверших. Дръзнух написати [1]и послати твоему боголюбию[1] твоего чаяниа недостойно, нашея же крепости не хужьдши.
Но обаче, яко же мню, нынешнему времени подобно, яко ныне паче мнози лестьци изыдоша в мир, новгородскых глаголю еретиков, глаголющих, яко не подобает покланятися иже от рук человеческых сътворенным вещем, сиречь, всечестным иконам, и честному и животворящему кресту, и прочим божественым и освященным вещем, их же господь наш освяти и прослави в новей благодати и в ветхом законе. И тебе же ключимо сие написание того ради, яко самому ти началохудожнику сущу божественых и честных икон живописанию.
На три же слова того ради положих, яко первое слово потребно есть, еже с еретикы претися, глаголющими, яко не подобает покланятися рукотворению. В том бо изъявится божественными писаньми в ветхом законе от пророк же и от праведных, яко и тогда покланяахуся рукотворению, сиречь, церкви, яже тогда нарицаашеся скиния, еще же и Соломонове церкви, и иже в них честейшем вещем, их же сам бог повеле в славу свою сътворити. Второе же слово всякому христианину потребно есть, паче же не имеющим многых книг, или не ведущим божественных писаний, в том бо изъявится божествеными писании новаго закона, от апостол же и святитель и преподобных и богоносных отец наших, како и которыя ради вины подобаеть покланятися святым иконам и честному и животворящему кресту, и святому еуангелию и пречистым и божественым тайнам и освященным съсудом, в них же божественаа таинъства съвръшаются, и святых мощем и божественым церквам. Потом же вкратце написах, како и которыя ради вины подобаеть поклонятися друг другу и какой которыя ради вины подобает царем, и князем покланятися, и. како подобаеть ныне в новем законе господу богу поклонятися и тому единому послужити. Третие слово на еретиков, глаголющих, яко не подобаеть писати на святых иконах святую и единосущную троицу: Авраам, рече, видел есть бога со двема аггелома, а не троицу. Зде же имать сказание от божественных писаний, яко Авраам виде святую троицу, и яко подобаеть християном писати на всечестных иконах святую и животворящую троицу. Обаче да весть твое боголюбие, яко не моея мысли суть сиа, но от многых божественых писаний избрах, и в малех многаа съвокупив, тебе послах. Вем бо, яко не имаши ты у себе многых книг.
Ты же сиа благоразумие прочитай и о моей худости владыце Христу помолися, и яко же обещася, и по смерти моей не забуди, яко лета уже к старости приближишася и смертнаа чаша былиа растворена уготовляется. Пити же ея с извещением сладко, без извещениа же горчайши пелыня есть. Сего бо ради и святой пророк Давид молится, глаголя: услыши молитву мою, господи, и моление мое вънуши, слез моих не премлъчиши, яко преселник от тебе пришлець, яко же вси отци мои. Ослаби ми извещением, да почию. Извещение же без очищения душевнаго не бываеть, очищение же без слез не бываеть, слезы же в мятежи не бывають, понеже мятежь помрачаеть ум и не оставляеть его зрети ' своя съгрешениа. От сего приходить человек в обычай небрежения и невниманиа; небрежению же и невниманию вся страсти последують. Сий путь в лености живших; сие съкровище во мне съкровенно. Сего ради боюся и трепещу[2], еже пити смертныя чаша; приидет бо на мя, приидеть, и убегнути не могу. И аще въздушный и мирскый князь темный и помраченый обрящеть безакониа моя и обличить, истинно въсплакатися имам неполезно. Раб бо, уведев волю господина своего, и не уготовав, ни сътворив по воли его, биен будет много. А иже Христа ради по вся дни пиють смертную чашу слезами и злостраданием, сим чаша смертнаа небеснаа врачебница бываеть, и пиють ея сладчайши меда и сота. Понеже былие смертъное здравие душевное предуготовляеть в нетлением веце. Якоже он благоговейный инок, иже въсхоте врачевати своя грехы в тленнем семь веце, прииде к некоему и велику и духовному врачю: [3]«Имаши ли, — рече[3], — у себя былие, иже можеть грехы исцелити?». И рече врачь: «Ей, честный отче!». Отвеща же инок: «И какова суть былиа она?». И рече к нему врачь: «Възыди на гору, сиречь, в пустыню, възми корень духовный, еже есть Христа ради нищета и худость, и събери си листвие, еже есть алчьба и жажда и приими миро ливаново, еще есть смирение и страх божий, и другое миро индийское валан, еже есть целомудрие и чистота, и миро халван, еже есть болящим служение, и еже от них бываемыя о тебе теплыя молитвы. И истолъци все вкупе в ступе послушаниа, подсей их ситом—твоим чистым и благым житием, и вложи их в чистый горнець в себе, и влей в него воду духовныя любве, и вжигай пламень божественаго желанна под горнецемь сердца твоего, и егда свариши их добре, вычерпи их лжицею, твоею тихостию и безмолвием, и вкуси их духовными обычаи и не възвратися въспять в вся дни живота своего».
Такова суть былия, еже грехы исцеляють! Помолим же ся и мы, еже и нашим душам напитатися таковаго врачеваниа молитвами пречистыя богородица и всех святых. Аминь.
Слово на новоявльшююся ересь новогородскых еретиков, глаголющих, яко не подобаеть кланятися иже от рук человечьекых сътвореным вещем. Зде же имать сведетельство от божественых писаний, яко и в ветхом законе покланяхуся иже от рук человечьскых сътвореным вещем, их же господь бог повелел есть в славу свою сътворити: ныне же паче подобаеть покланятися иже от рук человечекых сътвореным вещем, сиречь святым иконам и честному и животворящему кресту и прочим божественымь и освященым вещем, их же повеле господь богь нашь Иисус Христос в славу свою творити
Мнози убо от еретичьствующих, паче же иже ныне в роде нашем, прельстившимся новогородцкых еретиков, иже безумие и неистовне немало божественую и апостольскую церковь смутиша, и многа вносяща жидовьскаа учения. Ныне же о едином речем, иже они обносими лютого ересию глаголють, яко не подобаеть покланятися плотьскому смотрению, иже нас ради въчеловечшася бога слова, ради иконнаго въображениа, образу господа нашего Иисуса Христа, и пречистыя богородица и всех святых, и честному и животворящему кресту, и божественому еуангелию, и святым и животворящим Христовым тайнам, и освященным съсудом, в них же божественаа таинства съвръшаются, и честным святых мощем, и божественым церквам. Но безчествующе злонравными словесы и скверными руками, яко и пси беснии и зубы кусающе и в сквернаа места пометающе честныя кресты и божественыя иконы, и прочаа божественыя и освященныя вещи, и глаголюще — не подобаеть рукотворению покланятися и яко богу [4]к Моисею глаголющу[4]: «Да не сътвориши себе всякаго подобна», тако же к Моисею глаголющу: «Да не сътворите себе бог сребряны и бог злат, и изваанному и истуканному да не поклонишися», и како богу отрекшу: «Вы же творите многа подобиа и покланяетеся и служите им».
Мы же обаче божественую помощь призвавше, речем к ним: Зрите, о безумнии и бесчестнии, како рекл есть бог к Моисею: «Не створиши всякаго подобна». Виждь, что рече: «Всякого подобна»! Аще бы рекл: «Не сътвориша никоего же подобна», то праве бы глаголал[5]. Но рекл есть бог: «Не сътвориши всякого подобна», яко же еллини творять всяко подобие, влхъвом бо и прелюбодеем и убийцам и зверем и птицам и гадом кумиры творяху и богы тех нарицаху, и покланяющеся им и глаголаху: «Се суть бози наши и несть бог разве сих». Виждь, яко того дельма глаголеть: «Не сътвориши всякого подобна, и не поклонишися, ниже послужиши им», сиречь кроме достойного. Аще ли достойное сътвориши подобие в честь и славу божию, не съгрешил еси;
Сведетельствуеть сему и самь бог, рекый прежде: «Не сътвориши всякого подобна», потом же повеле Моисею сътворити многа подобна. Прежде убо повелел есть сътворити храм, еже есть скинию, внутреняя убо храма в подобие образ небесным устрой: и понеже херувими на небесех, повеле Моисею херувимы от злата сътворити и поставити тех в незаходимых внутрь храма, и ковчег от древа негниюща сътворити, и две скрижали от камене принести себе, на них же написа десять словес своим святым пръстом, и ручку имущу манну, и жезл Ааронов, и вложи в ковчег, и ина многа повеле сътворити. Потом же и по стенам и по запонам повеле шити херувимы златом с синетою и с чрьвленицею. Хотяще бо ему сътворити скинию, глагола ему бог: «Виждь, да сътвориши вся по подобию, показанному ти на горе, внешнее же храма сътвориши в образ земным». Зри, яко сам тот Моисей многа подобна и рукотворена и истуканна и изаваяна сътвори. Скиниа бо от злата и сребра и от чръвленица и багряница, и от иных вещей изваана, скрижали же от камене истуканны. И аще бы кто въпросил тогда Моисея: «Яко богу отрекшу образы и подобна горних и долних, ты пакы та сътворил еси?», рекл бы убо всяко он, яко отречени быша образы и подобна, да не кто богы наречеть сих, или кто скверныя идолы, яко же еллини, творити начнеть, а иже творить образы и подобна, их же сам бог повелел есть творити в славу свою, и того ради умом възводитися к богу. И покланятися и почитати сих, добро и богоугодно есть дело, точию ж не обоготворити сих, яко же еллини, но яко же Моиси, аще и скинию от многых вещей изваянну сътвори, и скрижали от камене истуканны, и покланяшеся сим и почиташе сих, и богы сих не нарече, но в честь и в славу истиннаго бога сътворил есть и почиташе бога, вчинившаго сна.
Еретик же, жидовскаа мудръствуя, глаголеть: «Аще убо святи суть и честни вещи, о них же повеле господь сътворити Моисию, еже есть скиниа, и херувимы, и кидт, и скрижали, и ручка имущиа манну и прочаа, и почитати убо сих достоить, покланяти же ся не подобает ничему же, разве единаго бога, писано бо есть: господу богу твоему поклонишися и тому единому послужиши, рукотворению же отнюд поклонятися не повелеша, ни Моиси, ни ин кто от пророк». К нему ж отвещати есть: «Аще симь покланятися не повелеша пророци, то како сами покланяхуся, и не от простых, ниже от презираемых кто покланяшеся, но сам тот великый пророк и законодавець Моиси и богоотець Давид царь же и пророк, потом же Иона, и Данил, и Ездра? Си убо покланяхуся рукотворению». И сведетельствуеть писание глаголющее, яко Моиси и иже с ним людие покланяхуся скинии окрест. И паки глаголеть в Исходе: егда вхождаше Моиси в скинию, абие схождаше стлъпь облачный, и въхождаше бог в скинию в стлъпе облачне, людие видевше стлъпа облачнаго и покланяхуся кождо их из двери храма своего. Како убо покланяхуся стлъпу облачному и скинии, богу убо глаголющю: да не сътвориши себе всякаго подобна на небеси и на земли, и не поклонишися им, сии же убо покланяхуся, видевше стлъп облачный, бога же не видевше? Но того ради убо покланяхуся стлъпу облачному и скинии, яко бог убо невидим есть естеством, и нашея ради немощи облачашеся в стлъп облачьный, и в свете оном прихождаше в скинию, вместо убо ризы имеаше свет он облачный, яко же пророк глаголеть: одеяйся светом, яко ризою, вместо же селениа небеснаго имеаше скинию. Еда убо не можаше бог беседовати людем и кроме скинии? Но хотя показати честь и славу божественыя церкви из начала, и да познаем, яко идеже церковь господа бога вседръжителя, тамо и божие пришествие[6]. Кто не покланяется и яко бога не видяще, но стлъп облачный видяще входящь в скинию, поклоняхуся. Хотя убо показати господь, яко свет он облачный, в нем же являшеся, честен и свят есть, и скиниа, в ню же вхождаше, честна и свята есть, и яко, покланяющеся богу, подобает и свету оному покланятися. Се убо казаша людие, они, видевше стлъп облачный, вшедше в скинию, покланяхуся вси, и не глаголаху, яко «не видехом господа, но точию стлъп облачный, како имамь поклонитися столпу облачному или скинии?», ни глаголаху, яко «покланяемся тебе, владыко, стлъпу же облачному и скинии не покланяемся». Но покланяющеся богу, поклоняхуся и свету оному, и честнейшей церкви оной. И свидетельствуеть писание, глаголющее: «Людие же, видевше стлъпа облачнаго, входяща в скинию, покланяхуся». И въистинну и правду сведетельствуеть писание, глаголющее в Исходе, яко Моиси и иже с ним. людие покланяхуся скинии.
И не точию же сие едино писание сведетельствуеть, но и инии божествении пророци свидетельствують, яко покланяхуся скинии. И прежде убо всех пръваго и великаго Давида пророка и царя приведем на сведетельство: ибо сам Давид сведетельствуеть о себе, яко поклоняшеся скинии. Глаголет бо, яко «услыша вся глаголы уст моих», и «поклонюся к церкве святей твоей». Зде ми смотри известно, каково благоговеинство «меяше Давид к церкви. Ибо не глаголеть, яко «услыша вся глаголы усть моих» и «поклонюся к тебе», но что рече? «И поклонюся к церкви святей твоей»! И како глаголы уст его бог услышал есть, он же церкви поклоняется? Еда убо иному покланяется, ин же услыша глаголы уст его? Никако же, но яко же богу поклоняется, тако и глаголы уст его услышал есть бог! Но хотя показати пророк, яко едино есть, еже богу поклонятися и церкви божией поклонятися. И пакы глаголеть: «Вниду в дом твой и поклонюся к церкви святей твоей и в страсе твоемь». И не просто глаголеть: «Поклонюся», но «и в страсе твоем». Зри убо, яко поклоняется церкви, боит же ся не церкви, но божиа страха. Еда убо иному поклоняется, иного же боится? Никако же, но яко же поклоняеться богови, тако и страх божий имат, явьствено же хотя показати зде, яко подобает поклонятися церкви, яко поклоняяйся церкви поклоняется господу богу, иже повеле в славу свою церковь създати. И аще не бы подобало поклонятися церкви, не бы глаголал пророк: «Поклонюся к церкви святей твоей». Еда убо лжеть Давид, глаголя сиа, и не покланялся к церкви глаголеть: «Поклонюся к церкви святей твоей»? Аще и Давид лжеть, то кто убо истинен есть! Како убо сам глаголеть Давид: «Погубиши вся глаголющаа лжю». Аще ли же Давид истинствуеть, глаголя: «Поклонюся к церкви святей твоей», и ни единою глаголеть, но и многащи, то кто убо дръзнеть рещи, яко не подобаеть покланятися церкви!
Пакы подобно тому и в ином глаголеть Давид: възносите господа бога нашего, и поклоняйтеся подножию ногу его, яко свято есть. Почто не рече зде: «Поклоняйтеся ему»? Преж бо рекл есть о сем многащи Давид и инии пророци, яко подобаеть господу богу поклонятися, ныне же хотя показати, яко подобаеть поклонятися и божественой церкви; глаголеть: «Поклоняйтеся и подножию ногу его». Аще ли ж кто речеть, яко не вемы, что есть подножие ног его, сие ин пророк сказал есть, глаголя от лица божиа: «Небо мне престол, земля подножие ногама моима».
И Давид убо повелеваеть поклонятися подножию ног божиих. Другый же пророк сказуеть, яко земля есть подножие ног божиих. Еда убо Давид велить земли поклонитися? Никако же. Но егда слышиши: «Земля же подножие ногама моима», не мни его о земли точию глаголюща о единой, ею же и мы всегда попираем, но глаголеть пророк, яко вся земля и яже на ней, всяко дыхание и всяко създание, подножие есть ногама божиима. Всякого же дыханиа и създаниа, еже на земли, честьнейши есть церков господа бога вседръжителя и еже в ней честнейшаа вещи, яко самь господь бог повеле, и пророци и апостоли всех честнейши церковь предаша почитати и поклонятися, яко и человеци вси церкви ради спасошася и спасаются. Добре убо рече пророк, яко земля есть подножие ногама божиима и вся яже на ней. Давид же добре повелеваше поклонятися подножию ног божиих, еже есть церковь. И сам бо о сем сведетельствуеть Давид, яко и церковь божиа и подножие ног божиих тожде есть, — прежде убо глаголеть: «Покланюся к церкви святей твоей», ныне же повелеваеть подножию ногу его поклонятися. И аще не бы едино было и церковь божиа и подножие ног божиих, не бы Давид повелел покланятися, яко же церкви божией, тако и подножию ног божиих[7]. Яко же в Ветхом законе церков и еже в ней божественна вещи подъножие ног божиих есть: тако же и в Новем законе церковь, и честный и животворящий крест, и божественныя иконы и прочая священный вещи, подножие ног божиих есть. Пакы же Иеремея сведетельствуеть, яко и церковь божиа и подножие ног божиих тожде есть. Глаголеть бо Иеремея, плачася о Иерусалиме: «Како омрачи господь в гневе своемь дщерь Сионю, и сверже с небесе на землю славление Иерусалимле, и не помяну подножие вогу своею в день ярости своея!». Дщерь Сионю писание именуеть люди Сионовы, их же господь помрачи, предав халдеем в плен, и славление Иерусалимле сверже с небес. Яко же бо диавола отвръже от небес, тако и славу Иерусалимову, сиречь славу иудейскую, отвръже от небес, еже есть, отвръже от себе господь бог грех ради их, и предани быша всяческы языком на поругание. А еже не помяну подножие ногу своею, сиреч не помяну святыя церкви своея, но и ту предасть в попрание же и оскврънение. Зри, яко подножие ногу его. и церков его тожде есть! Того ради Моиси же и Давид и иже с ними людие поклоняхуся церкви, еже есть подножие ногь божиих. И аще бы Моиси не поклонялся церкви, не бы и Давид покланялъся: ничто же бо пророци творяху о себе, но вся творяху, яко же законодавець Моиси повелеваше. Аще и Давид покланяшеся церкви, яко же сам сведетельствуеть, то в истинну известно есть, яко и Моиси поклоняшеся церкви. А аще Моиси и Давид поклоняшеся церкви, то явьственно убо есть, яко и вой люди поклоняхуся с ними. Моиси бо великый законодавець, Давид же царь и пророк[8], поклоняхуся церкви, то всем людем како не поклонятися церкви зряще законодавца и пророка и царя, посланых от господа бога, покланяющихся церкви. Церков же тогда бяше скиниа; писание бо овогда ту церковь нарицаеть, глаголеть бо бог Моисию: «И събери ми люди в церков», овогда же скинию ту именуеть, глаголет убо сице: «Сътвориши зижда скинию», овогда храм сведениа ту сказуеть, глаголеть бо: «И поставиши светилник седмосветлый в храме сведения». Поклоняше же ся Моиси и Давид скинии, еже есть церкви рукотвореной, и покланяхуся и еже от рук человечскых сътвореным вещем в честь и в славу божию. Сими бо божествеными вещьми и церкви освященна бысть, и сих ради вещей божественых и церкви покланяхуся, яко ж в Исходе писание сведетельствуеть, глаголюще: яко же сконча Моиси все дело зижда храм сведениа, и вложив киот сведениа, еже есть скрыжали и стамна и жезл Ааронов, се есть сведениа свидетельствующа о бозе, и внесе в храм сведениа киот, и закры завесою киот божий, и тогда покры облак храм и славы господня наполнися храм. И възва господь Моисиа из храма сведениа егда убо създан бысть храм, ничто же не бысть знамениа: егда же внесен киот божий и яже в нем, тогда и славы господня наполнися храм, и господь глаголаше ис храма. Егда ж при Илии киот пленен бысть, тогда людие плакашася, глаголюще: «Погыбе слава израилева, понеже взятся киот божий». Егда же възвратися от пленениа киот, постави его Давид в дому Аведарине, и благослови господь дом Аведарин. И слыша Давид, яко благослови господь домь Аведарин, и рече: «Възвращу благословение в дом мой», и взят от дому Аведарина и постави его в дому своем, и благослови господь дом его. Егда же Соломон сътвори церковь, тогда внесе вся оны божественыя и честнейшаа вещи в церковь, сиреч киот и скрижали и стамну и прочаа, и тогда исплънися славы господня церковь, не можаху стати священници на службу. Зри испытно, яко сими божествеными вещьми и церковь освятися, и сих ради церкви покланяхуся.
Людие же от всех стран събирахуся, еже церковь видети же и поклонятися. И не токмо в Иерусалиме покланяхуся церкви, но и от иных стран же и градов покланяхуся церкви. И сведетельствуеть писание, еже глаголеть в Даниле пророце, глаголет бо сице: и бе Данил в Вавилоне трищи в дне, покланяя колене свои к Иерусалиму и моляся и исповедаася господу богу. Еда убо камению и стенам градным покланяется пророк? Но явьственно убо есть, яко божественой церкви оной покланяется. Иерусалим бо честен церковию оною, и Даниил же того ради к Иерусалиму покланяшеся. И ведый же известно пророк господа всяческаа съдръжаща, въсток и запад и север и юг, покланяет же ся точию на юг, иде же Иерусалим. Аще ли же кто речет, яко писание глаголеть: «Богь от юга приидет», и того ради пророк поклоняшеся к Иерусалиму, яко Иерусалимь от юга, то пакы глаголеть писание: «Пойте богу възшедшему на небо небесное на въстокы». Се и на въстоце бог. И паки глаголеть: «Путь сътворите възшедшему на запады, господь имя ему». Се и на западе бог. И пакы глаголеть: «Ребра северова град царя великаго, бот в тяжестех его знаем есть». Се и на севере бог. Ведый же пророкь, яко всяческаа съдръжить бог, и не покланяшеся ни на въсток, ни на напад, ни на север, точию к Иерусалиму на юг. Еда убо описуеть божество в Иерусалиме, или в едином месте затворяеть? Никако же, но показати хотя пророк честь и славу божественна церкви, сего ради покланяше к Иерусалиму. Инде убо нигде же тогда бяше церкви, но точию в Иерусалиме. Того ради покланяшеся пророк точию к Иерусалиму, сиречь к церкви. Аще бо и порушена бысть тогда церковь и град, но еще останци бяху честнейшиа оноя церкви и града, и сведетельствуеть писание, глаголющее в Иерусалиме сице. Егда же слышаша иудеи, живуще в Вавилоне от книг пророка Иеремея погибель Вавилону от Кира Персенина, плакахуся и постящеся и молящеся господу богу вседръжителю и събраша сребро, якоже кто можаше, и пустиша в Иерусалим, к Иоакиму жерцу, сыну Хелкиину, и к всем, иже бяху в Иерусалиме, глаголюще: «Се пустихом к вам сребро, да купите всесъжжения за грехы, и фимиан, и стъворите жертву, и възнесете на жертвеник господа бога нашего, и молитеся господу богу нашему о животе Навходоносора царя и сына его Валтасара, да живемь под сению их и работаемь им в многыа дни, яко бог повеле нам за грехы наша, и да обрящемь благодать пред нима». Се убо явствено есть, яко аще не быша останци были святыя оноя церкви, не быша послали иудеи от Вавилона в Иерусалимь сътворити всесъжжениа и жертвы. Тогда бо кроме Иерусалима и церкви нигде же творяху ни всесъжжениа, ни жрътвы, яко же сведетельствують трие отроци, глаголюще: несть в время се ни всесъжжениа, ни жрътвы, ни приношениа, ни кадила, ни места, еже пожрети пред тобою. Ведый же пророк, яко еще в Иерусалиме останци суть честныя оноя церкви и града, ведый же и се, яко еще имать богь въздвигнути церковь и град. Глаголеть бо Исайа: «Тако глаголеть господь благому Киру, его ж дръжах за десницу, тот съзиждеть град мой, и плененыя люди моя възвратить». И о създании же церкви Захариа рече: «Руце Зоровавелеве основасте дом сей, и руце его съвръшисте и». Паки же Аггей глаголеть: «И будеть слава дому моего последняя паче пръвыа, глаголеть господь»; сего ради Данил покланяется к Иерусалиму, сиречь к церкви. И аще не бы тако, не бы пророк точию на юг ко Иерусалиму покланялъся, идеже церковь, но[9] покланял бы ся паче на въсток, понеже бог есть свет разумный и солнце праведное. И писание сказуеть, яко насади бог рай в Едеме на въстоце, и введе в нь человека, и к нему многажды глаголаше на въстоце, да иже пръваго отечьства ишущеи и к нему зрящей богу покланяемся на въсток. И Еноха на небо взят, и Ною повеле ковчег сътворити на въстоце, и с ним глаголаше. Аще бо и всяческаа съдръжить господь, но паче всех на въстоце показа свою силу и чюдеса. Веды ж сиа вся Данил, покланяется точию на юг к Иерусалиму, идеже бяше церков, явствено бо ведый пророк, идеже церковь господа бога вседръжителя, тамо и божие вселение, яко же глаголеть господь бог к Соломону: «Освяти храм сей, его же създал еси, и положи имя мое ту, и будуть очи мои ту в веки, и сердце мое». И аще сам господь бог глаголеть, яко имя его и очи и сердце его в церкви в векы, то явствено есть, яко самь господь бог в церкви. И Давид глаголеть: «Услыша от церкви святыя своея глас мой». Аще ли же известно есть, яко богь в церкви есть, кто не имать поклонитися церкви! Сего ради покланяяйся церкви божий, покланяется самому господу богу.
Пакы ж по възъвращении от Вавилона егда обновиша церковь, тогда уже не имяху киота и яже в нем. Сиа бо Иеремиа изнесе из церкви и съкры их в несведоме месте, яко же Ездра сказуеть. Но еще имеаху память . божиа благоютробиа, еже к ним, честнейшаа оный древняя вещи, яже Моиси съдела, трапезу, и кадилницу, и свещник седмосветлый и иныя вещи, яже Соломон съдела, и сими освятиша церковь божию, и еще же пророци прорицаху по повелению господню. Сего ради покланяхуся и тогда церкви, яко же сведетельствуеть писание; глаголет бо в Ездрах тако: «И сице убо исповедующуся и плачущуся Ездре и покланяющуся в церкви божий и на земли лежащу». Аще бо Ездра пророкь, архиерей и учитель богом сведетельствован, покланяшеся церкви, то како глаголють еретици, яко не подобаеть покланятися церкви!
Пророци же не токмо покланяхуся церкви, но и руце въздеваху к церкви, яко же сам Давыд сведетельствуеть глаголя: егда молюся к тебе, вънегда въздети ми руце мои к церкви святей твоей. И зри известно, и како молится богу, руце же к церкви въздеваеть! Обычай же имамы руце к богу въздевати, яко же сам Давид сведетельствуеть, глаголя к богу: «Въздех к тебе руце мои, душа моя, яко земля безводнаа тебе». И о Соломоне глаголеть, яко възыиде на медный жрътвеник и въздевь руце к богу. И многа такова суть в писаниих, яко к богу руце въздеваху святии. И аще убо Давид подобно тому, яко же богу покланяется, тако и церкви покланяется; яко же к богу руце въздеваеть, тако и к церкви руце въздеваеть, то кто имать рещи, яко не подобаеть покланятися рукотворению!
Подобно же тому глаголеть Иона пророк: «И да приидеть к тебе молитва моя, к церкви святей твоей». Зде ми разумно смотри, како не рече: «И да приидет к тебе молитва моя», и преста, но приложи: «И к церкви святей твоей». Не явствено ли показа пророк, яко едино есть и еже к богу прийти молитве, и еже к церкви прийти молитве? То явствено есть, яко пророк яко же богу покланяшеся, тако и церкви божий покланяшеся. И аще не бы пророк церкви покланялся, рекл бы к богу: «Да приидеть к тебе молитва моя», к церкви же не приложил бы. Ныне же яко же к богу прийти молитве его, тако и к церкви прийти молитве его. Егда же кто молиться богови, тогда и покланяется. Кто убо имать рещи, яко пророк молитву възсылаше яко же богу, тако же и к церкви, не покланяше же ли ся церкви, и аще не бы покланялся церкви, не бы молитвы въсылал церкви. Аще убо от земнаго царя что просим, то прежде покланяемся, потом же просим. И аще земному царю прежде покланяемся, потом же просим, то како пророци к церкви руце въздевающе и молитву въсылающе, не покланяху же ся церкви? Что убо разнствуеть, еже покланятися и еже молитва въсылати? Яко же бо покланяемся богови, тако и молитву въсылаем богови. Аще бо едино есть, и еже покланятися богови и еже молитву въсылати ему, то кто имать рещи, яко не подобаеть покланятися церкви, слышаще пророкы, яко же богови покланяющеся, тако же и церкви покланяющихся, яко же к богу руце въздевающих, тако и к церкви руце въздевающих, яко же богови молитву въсылающих, тако и церкви молитву въсылающих.
То како глаголють еретици, яко не подобаеть покланятися рукотвореным вещем? Явствено бо есть, яко и церковь и яже в ней рукотворениа суть. Но показаша святии пророци разумно и известъно, яко покланяяйся церкви покланяется богови, повелевшему създати церковь в славу свою. И аще не тако бы было, не быша пророци покланялися и руце въздевали и молитву въссылали к церкви. Покланяюще же ся пророци церкви руце въздевающе и молитву въссылающе к церкви, богом же сию не нарицааху, но в честь и в славу божию сие творяху, ведяще, яко ничто же богови честнейши церкви. И сведетельствуеть писание, глаголющее в Исходе: «Егда сконча Моиси зижда храм господень, славы господня наплънися храм и облак бяше над храмом в день, и огнь беше над ним в нощ. И глагола господь к Моисею из храма».
Аще ли же кто глаголеть: «Почто не мнози сведетельствують о сем, яко подобаеть покланятися рукотвореным вещем, но токмо Моиси и Давид и Иона и Данил и Ездра, и инии мали суть?». И кто убо известнее есть Моисиа? И кто убо праведнейши Давида? Кто же ли достовернейши Ионы, и Данила, и Ездры? Сии бо и царие, и пророци, и законодавци, и началници, и кто есть сих достовернейши? Не вси же пророци о сем писаху того ради, яко обычна есть вещ и всемь человеком ведома. Писание бо не о обычных вещех много сведетелства имать, о обычных же не требуеть многа указанна. Кто убо не весть, яко подобаеть покланятися господу богу, и аще кто весть, яко подобаеть покланятися господу богу, тот весть, яко подобает покланятися и церкви, иже в службу и в славу божию сътвореной. И аще не бы тако, не бы Давид и Моиси поклонилися скинии, Иона ,и Данил и Ездра не бы покланялися иже от Соломона създанной церкви. Аще убо есть церковь господа бога вседръжителя, то честна убо есть и свята, или вещи, иже в честь и в славу божию сътворени, еже сам бог повеле, тако же святии суть и честни, достоини суть почитатися и покланятися, богы же сих не нарицати. Не все бо еже достойно есть покланянию, сие и обожению: многы бо вещи имамы, им же покланяемся, богы же сих не нарицаем. Покланяем бо ся и царем и князем, богы же сих не нарицаем. Покланяем же ся и друг другу, но богы тех не нарицаемь. И аще убо царем и княземь и друг другу покланяемся, кольми паче подобаше покланятися и почитати иудеом в ветхом убо законе тогда скинию, и иже от Соломона създанную церковь, и иже в них божественыя вещи, их же повеле господь бог в славу свою сътворити; в новем же ныне христианом честный и божественый небеснаго царя господа нашего Иисуса Христа образ и прочая божественыя и освященныя вещи, их же повеле господь нашь Иисус Христос в славу свою творити, и всех святых, угодивших ему.
Еретик же глаголеть, яже убо о сих сиа рекосте, что же и о семь глаголете, и како богу глаголющу: «Не сътворите себе бог сребрян и бог злат, и не покланитеся им», вы же глаголете, яко подобаеть покланятися рукотворению. К нему же отвещати есть: се глаголеть бог о иудеех, иже в пустыни телець злат слиавше, и глаголаху: «Се бози твои, Израилю», идол убо моавитскый поставиша и нарекоша его Молох, потом же Веелфегору послужиша при Ахаве же, Валу, еже есть Крону, при Манаси же Дию, при Ероваме же златым юницам, при Навходносоре же покланяющеся образу, глаголаху: «Слава тебе, Навходносоре». И пророк о тех же глаголеть: «И пожроша сыны своя и дщеря своя бесом». Тех ради писание глаголеть, иже оставиша истиннаго бога, и сътвориша «долы в имя скверных человекь, и безсловесных животных, и богы сих именоваху. Мы же не идолы творим, ниже глаголем святым иконам: се бози наши суть, ниже творим бог сребрян и бог злат. Но аще от злата и сребра, или от иных вещей сътворим святый животворящий крест, или божественыя иконы, святы и честны тех нарицаем, покланяемся и служим тем, и богы тех не нарицаем, но в честь и в славу божию и святых его. Яко же Иаков не жезлу Иосифову поклонися, но дръжащаго жезл Иосифа почте, яко же иудеи две скрижали от камяне и два херувима, иже от злата, и ина яже в храме почитаху, не естество камени, ни злата, ни древа почитаху, но бога вчинившаго сиа; тако и мы покланяемься честному кресту, и божественым иконам, и прочим божественым и освященым вещем, иже в честь и в славу божию сътворены, ни злату, ни шаром, ниже древесем и иным вещем, но Христу и святым его.
Пакы жидовскаа мудръствуя глаголеть еретик: Давид убо глаголеть: «Идоли язык сребро и злато, дела рук человеческ, очи имуть — не видять, уши имуть и не слышать»; мнит ми ся сие о иконах рекл есть Давид. К нему же рещи есть. Аще убо того ради, глаголеши еретиче, Давид иконы идолом уподобил есть, яко уста имуть и не глаголють, и очи надуть и не видять, и уши имуть и не слышать, то како сам Давид имеаше в церкви, еже есть скинии, херувимы оны, еже повеле бог Моисию от злата устроити, уста имуща и не глаголюща, и очи имуща и не видяща, и уши имуща и не слышаща, яже бо имеяше Давид в своей церкви, подобно тому и мы имеем в церквах. Он бо имеаше херувимы от злата изваяны и от древа, мы же имеемь честныя кресты и святыя иконы от злата и сребра и от древа изваяны. Он имеяше по стенам скинии и по запонам херувимы шиты от злата и сребра и черьвленаго и синяго и багрянаго, от шелковаго шевчиа художства, и стены бо бяху и запоны скинии от шелковаго тканиа, мы ж имамы тако же на плащаницах и на въздусех шиты образы святых. Аще ли же и святыя иконы имеемь шары образованы, то что имать разньство шелком шитому и шаровным образованием написаному, не такоже ли имать подобие? Аще мудр будеть шевчий и мудр живописець, оба едино дело творять: он бо многообразными шелкы, сей же многообразными шары образ устроив подобен, ничто же разньства имуща. Видиши ли, яко ничто же мы творим кроме писаниа! Но яко же тогда в скинии херувимы златыя, и еже по стенам и по запонам шиты, уста имуща и не глаголаху и прочая, и сих ради не бяху бесчестии, но почитахуся и покланяхуся от всех того ради, яко в честь и в славу истиннаго бога и повелением его сътворишася, и велика и страшна суть и неизреченна чюдеса, иже сътворил сих ради бог; тако же и мы имамы святыя иконы и прочаа божественыя и освященныя вещи в честь и в славу истиннаго бога господа нашего Иисуса Христа и святых его.
Прежде убо подобаеть разумети, что есть икона, и что есть идол, многа убо и неизреченна разделениа и разлучениа имуть святыя иконы, их же мы христиане почитаем, от скверных идол, их же еллини почитаху: божественых бо икон и пръвообразное свято есть и честно, идольскае же пръвообразное сквернейща суть и нечиста и бесовскаа изъбретениа. Аще ли же иконы подобна суть идолом, то и скиниа, юже сътвори Моиси, и церков, юже създа Соломон, подобии суть идольскым церквам, и жрътвы, иже в них бываху, подобии суть еллиньским жрътвам, иже идолом приношаху, и ковчег, в нем же скрижали завета и прочаа подобна есть твоему ковчегу, в нем же имаши домовныя потребы, и жезл Ааронов прозябший подобен твоему жезлу, им же подъпираешися, и свещник златый и седмосветлый подобен есть твоему светилнику, иже в дому твоем вжигаеши. Аще убо сиа подобна суть, подобии суть и святыя иконы. Но никако же нимало! Но почитавши сиа того ради, яко благодать божиа изволи теми приходити. Тем же образом и ныне благоизволи благодать божиа святых ради икон, и честнаго и животворящаго креста, и прочих божественых и освященных вещей к нам приходити. И яко же при Нои можаше бог и бе? ковчега спасти Ноя, вся бо тому възможна. Но яко же Ною бездушьною и рукотвореною вещию устрои спасение, тако и нам бездушными сими божестве ными вещми сътвори спасение. Тако же и еурея можаше бог и без медныя змиа спасти от змиина угрызениа, но изволи своими неизреченными судбами медною змиею от смерти избавите, тако и нам ныне господь бог нашь видимых сих ради святых икон и прочих божественых вещей мыслено спасение сътвори. Аще и бездушии суть и рукотворени, тако потопа греховнаго и умнаго угрызениа змиина избавльшеся въчеловечениа ради божиа слова.
И аще убо в Ветхом законе покланяхуся иже от рук человечьскых сътвореной церкви, и прочим божественым вещем, иже сам бог повеле в славу свою сътворити, то колико[10] паче ныне подобаеть в новей благодати почитати и покланятися иже от рук человеческых написаному на иконе образу господа нашего Иисуса Христа. Тако бо и сам повеле и на плащаници въобрази яко же Исайа пророк глаголеть: «В дни оны станеть в Египте олтарь господеви, и образ его на алтари станеть». Потом же святии апостоли повелеша святому апостолу и еуангелисту Луце написати на иконе пречистый его образ и покланятися обожественному его человечству и на небеса възнесшуся. Тако ж и пречистыя его матере, иже въистинну богородица сущи, написа святый апостол и еуангелист Лука. Тако же и честному и животворящему кресту и святому еуангелию, и пречистым божиим тайнам, и освященным съсудом, в них же божественаа таинъства съвръшаются, и честным святым мощем, и божественым церквам покланятися и почитати подобаеть. Тако же подобаеть писати на святых иконах и образы святых пророкь же и апостол, мученик же и святитель и всех святых почитати же и покланятися.
Пакы еретик глаголеть: «Буди убо иконе христове сиа тако, яко же глаголете, подобаеть покланятися, что же о прочих отвещаете, их же именуете святых, и образы их написуете, и мертвыя кости любите и почитаете?». К нему же отвещати: Яко же святый апостол и еуангелист Лука является написавый прежде образ на иконе господа нашего Иисуса Христа и пречистыя его матери, потом же написа образы святых апостол и пророк на иконе, то последующе и мы тако же пишем и почитаем не точию образ господа нашего Иисуса Христа и пречистыя его матере, но и всечестныя образы святых и богоносных мужей, иже быша честни и възлюблени богу, яко же древнии праведници и пророци и патриарси, иже мрътвыя въскресиша, и слепым очи просветиша, и бесы изгнашя, и мьнога чюдеса о бозе съделаша, о них же и Давид глаголаше: «Мне же зело честни быша друзи твои, боже». И пакы: «Честна пред господем смерть преподобных» и: «Дивен бог в святых его». Исайа же глаголеть: «Праведници в векы живуть». И многа суть такова. И господь нашь Иисус Христос глаголеть о сих: «Вы друзи мои есте», и: «Приемля вас мене приемлеть». И пакы глаголеть: «Вы есте свет миру и соль земли», и пакы: «Слушаа вас мене слушаеть», и пакы: «Идеже есмь аз, ту и слуга мой будеть».
Того ради, и аще узрим коего от святых церков, или мал платець от ризы, в ней же подвизал ся божий угодник, или кость от тела его, или перьсть от гроба его, то всечестно и свято имам, и с страхом покланяемся и целуемь любезно, понеже и та священа суть и божена святого духа благодатию, и сведетельствують чюдеса и исцелениа, еже действують. Почитающе же сих, Христа ради подвизавшихся, показуемся Христа почитающе, ему же суть угодили.
Зри яко сих ради божественых вещей богови почесть от нас въздается, а не мшелемь бездушным. Пишуще же изъоображениа святых на иконах, не вещь чтемь, но яко от вещнаго сего зрака възлетаеть ум наш и мысль к божественому желанию и любви, их же ради благодать божиа[11] действуеть неизреченна а чюдеса и исцелениа.
Пакы еретик глаголеть: Како в бездушных телесех и в рукотвореных вещех бог чюдеса творить? К нему же рещи: Како Моисию чюдодействующу, не ему, но жезлу его положи бог силу и чюдеса? И Илиине милоти бог дарова благодать свою, ею же Елисей страшна сътвори, иже не възможе прежде о себе сътворити. Июдеи почитаху пророчьскаа и патриаръшескаа гробы, и кости Иосифовы израильтяне из Егупта принесоша, иже в пещере аспидом съдолеша, и Елисееве тело мертво суще мертвеца оживи. И ина многа суть в законе рукотворениа же и вещи почитаема суть и покланяема и чюдодействующа, сень сведениа от льна и волны и прочих вещей, и ковчег завета от древа, и жезл Ааронов и. Соломонов храм, и яже в нем честныя вещи, и херувимы златы над ковчегом, и по стенам херувимы, и на катапетазме херувимы истканы. Не вся ли сиа бездушна суть и рукама человеческыма устроишася, и от вещей мертвых съделанна? Кыя ради вины бог благодать свою вложи в скры, яко же бо съдействова бог тамо в чювственых онех? Сице и в новей благодати господь наш Иисус Христос вложи в съкры благодать свою в святей своей церкви и в прочих божественых и освященных вещех. И сего ради ныне паче подобаеть покланятися всечестней иконе человеческаго телесе бога слова, плотиу явльшагося и с человекы в рукотвореных пожити благоизволившаго, и ради видимыя плоти мое спасение устроившаго, и пречистыя его матере иконе, и всечестному и животворящему кресту, и прочим божественым вещам, иже в новем законе почтеным, понеже болшей благодати сподобишася. Да толика бо благодать святаго духа излиася в новем законе, яко не токмо собою исцелениа и чюдеса и знамениа творяху святии, но яко сень их и убрусци и от пота главотяжца их исцелениа творяху, и еже в ветхом законе не бысть никогда же. Хотяй же о сих уведати известнее, да прочтет священное христово еуангелие, и святых апостол деяниа, и мученичскаа страданиа, и божественых святителей житиа, и преподобных и богоносных отець наших и святых мучениць и преподобных жен, и увесть в истинну, яко в иудеех не суть была такова.
И не токмо сего ради почитати подобаеть всечестныя иконы и прочаа божественыя и освященныя вещи, преже въспомянутыя, но яко и ина многа сведетельства божественаа имут, и изрядна таинства и велика деланна и страшна, о них же ныне скажем пространнее от божественых писаний новаго закона, от апостол же и святитель и преподобных и богоносных отець наших. И како и которыя ради вины подобает почитати и покланятися святым иконам и прочим божественым и освященным вещем, их же повеле господь нашь Иисус Христос в славу свою творити, и всех, иже от века угодивших ему в честь, еще же и како подобает покланятися царемь и княземь, и како подобаеть покланятися другь другу, и како подобаеть господу богу покланятися ныне, и тому единому послужити, явлена будуть напреди в вторем слове.
Сказание от божественых писаний, како и которыа ради вины подобаеть Христианом покланятися и почитати божестъвеныа иконы и честный и животворящий крест Христов, и святое еуангелие, и пречистыя божиа тайны, и освященныя съсуды, в них же божествен ы а таиньства съвръшаються, и честны а святых мощи, и божестъвеныа церкви, еще же и како подобает покланятися Друг другу, и како подобает покланятися и служити царю или князю, и како подобаеть господу богу ныне покланяти и тому единому послужити
Подобает ведати, яко всякому христианину достоить писати на всечестных и божестъвных иконах и на стенах и на священных съсудех святую троицю единосущную и неразделную и неслианную, и покланятися с страхом и трепетом верою же и любовию, божественому и пречистому оному подобию, желанием бесчисленым и рачением любезным целовати. Того ради, яже бо невъзможна есть нам зрети телесныма очима, сих съзерцаем духовне ради иконнаго въображениа. Аще бо и неописана есть божеством святаа и всемогущая и животворящаа троица, но обаче многыми образы богогласнии и всечестьнии пророци же и праведницы о той прорекоша; Аврааму же чювствено и в человечьстемь подобии явися. И яко же явитися благоизволи, сице и описоватися повеле. И от вещнаго сего зрака възлетаеть ум наш и мысль к божестъвеному желанию и любви, не вещь чтуще, но вид и зрак красоты божестъвенаго оного изъображениа. [12]И таковаго ради изображениа[12] трисвятая песнь трисвятей и единосущней и животворящей троици на земли приносится, понеже почесть иконная на первообразное преходит. И не тъкмо ныне освещаемся и просвещаемся духом святым сего ради, но и в будущем веце мзду велию же неизреченную приимем, егда телеса святых паче солнечныа светлости просветятся, иже ради иконнаго въображениа любовне почитають и целують едино существо божества в триех образных съставех и молятся пречистому оному и божественому подобию святыа и животворящиа троица.
Тако же и подобно тому достоить писати же и въображати пречистый и богочеловечьный образ господа нашего Иисуса Христа, поклонятися и облобызати того ради, понеже убо безначалный и присносущный и невещественый и неосязаемый, царьствуяй, живый сын и слово божие и бог нашь, иже небо измеривый пядию, землю съдръжа дланию, прьсть взем от земля и създа человека рукою по образу своему и по подобию, и своего разума сподобив, неизреченными райскыми добротами наслажатися подаст, и сущим всем царя постави, таже прехищрена бывша змиемь, низпадша в грех и греха ради в смерть, не презре; видев род человечь погибающь, сниде с небес благоволениемь отца присносущна и съдейством духа святого, и вниде в чрево девици Марии, и въсиа свет истинный в утробе ея. И той свет за семя плоть бысть и родися, и бог сый человек бысть, знамении и чюдесы и различными силами величьство своеа силы и божества показуя нам. Та же апостолы посла на отгнание злобы и научение добродетели, и устремление греха прещенми пресече, и благых усръдие обетовании въздвиже, немощи наша въсприат и недуги понесе, и о нас уязвен бысть, безчестнейшую подъят смеръть, въскресе же и на небеса възнесеся, остави нам незабытныа памяти знамение имети житиа своего на земли, уповающимь на нь, да не ветхостию времене и забвениа глубинами добраа помрачатся. Сего ради боговиднаго и пречистаго образа его начрътаем собьства, на божество его невещественое ум того ради възносяще, иже, сый сиание славы отчя и образ състава его, нося же всяческаа глаголом силы своеа, сам благоизволи сему всечестному и достохвалному делу быти, егда на плащаници въобрази пречестый свои образ единемь точию прикосновением, и сего посла к Авгару, на одре в недузе многа лета слежащу, иже точию прикоснуся ему, здрав бысть. И ее видевше самовидци божествении ученици и апостоли его, написаша пречистый его образ, яко же видеша, и в древняя роды предаша писати и покланятися и почитати. И многа неизреченна быша чюдеса и знамениа, и болящим исцелениа от пречистаго его подобна, и даже до ныне бывают. И яко же плоть въсприат от пречистыа его матере, аще и тленна и мертвена бысть преж въскресениа, но божество от нея неразлучно бысть никогда же ни в утробе, ни на кресте, ни в гробе, тако и пречистый его образ, аще и от тленныих вещей устрояется, но отнелиже въбразится от каковы вещи, оттоле божество его неразлучно пребываеть от него.
Сего ради подобает нам образ его, еже на иконе, почитати и поклонятися яко самому оному, а не иному; не мнети же, яко в божестъвеное его существо прелагается пречистый его образ: божиаго бо существа невъзможно видети ни аггелом, ни человекомь; ниже мнети, яко се есть Христос в плоти: Христос бо неописан по божеству, и немощно есть ныне того зрети, разве егда приидет второе его пришествие; но яко се есть образ его по человечьству. И сего ради им же нравом образу честнаго и животворящаго креста и святому еуангелию и святым божиим тайнам кажения и свещи и поклонение приносим, и почесть сим творяще; тако и пречистому и всечестному его образу почесть въздати и любовию покланятися, и честным целованиемь, страхом и трепетом, всечестне же и верне, ибо бог быв неописан, человекь быти описан нас ради сподобися, въспоминающе же пръвообразное его. Се бо почесть иконнаа на пръвообразное въсходит, и в иконах и иконами почитается и поклоняется истинна.
Тако же и пречистыа владычица нашеа богородица пречистый образ повелеша святии апостоли[13] и божествении отци на святых иконах писати и покланятися того ради, яко и от пророк и апостол и от всех праведных духов сведетельствуема, яко въистинну богородица сущи, и яко чиста душею и телом Еммануила породи нетленна, и яко аще не бы чистое се и всенепорочное обрелося приателище божества, не бы спаслася всяка плоть, и яко всяка слава и честь и святыни, от самого того перваго Адама даже до скончания века, пророком и апостолом, и мучеником и праведником, и преподобным и смереным сердцем, тоя ради единоя богородица Мариа бысть, и бывает, и будет. Икону же ея почитати и поклонятися, яко же самой оной, а не иной: егда бо божественый апостол Лука написа на дъсце начрътание пречистыа владычица и богородица, принесе же госпожи и всех царици, она же очи свои възложившу на ту и глагола благоговейне и с властию: благодать моя с тою. И бысть слово дело, и чюдеса и знамениа и тмы чюдотворениа быша от пречистыа иконы от того часа и до ныне, идеже аще въобразиться пречистый ея образ, тамо и благодать ея приходить пречестно сдействующи иконе божиа матере. Прибегающи же присно к пречистей сея иконе, тою бо обретаем вся благая ныне, и живота конець добре и непостыден, и иже по въздуху бесов рук и зрак тоя ради не узрим, и избежим дръжащих наша рукописаниа съгрешениа. И яко же въздушнаго дыханиа, призывания ея требуемь: яко же бо сын ея и бог везде есть и вся исполняет, сице и сиа непреоделнаго бога мати, всем призывающим имя ея, борзейши, нежели скорость молниа приходящи. И яко убо божество сына ея Иисуса Христа от естества отча[14], плоть же его от естества приснодевыа того матере, яко же быти ему сыну божию, и сыну Мариину и единосущну отцю, и единосущну матери, за самое то спасение мира, ея же ради бысть с нами бог.
Тако же повелеша святии апостоли и богоноснии отци еже поклонятися честному и животворящему кресту честне и всеверне. Аще бо и от древа съделан, но божественыя есть силы оружие победоносное на диавола и на вся съпротивныа силы, того ради, яко пречестною кровию и святостию иже на нем распятаго бога слова освятися и преложися от клятвы на освещение божественою силою, за иже на нем пригвожденному человекообразному образу его, погребену же и въскресшу и на небеса с славою възнесшуся. И не точию тому единому животворящему кресту подобает кланятися и почитати, на нем же Христос распятся, но и всякому кресту, иже в образ и подобие сътворен оного Христова животворящаго креста, подобаеть поклонятися, яко самому оному, на нем же Христос пригвоздися. Иде же бо аще въобразится крест от каковы вещи, тамо приходит благодать и освящение пригвоздившагося на кресте Христа бога нашего. Се намь дасться знамение, еже въображати на челе и на сердци и на всех удесех. Се печать, да не прикоснется нас губитель, видя, яко же сам господь глаголет пророком Иезекиилем: «Не пощадите пред очима вашима, и не помилуйте старца, ни юноши, и девы, и младенца, и жены, умрътвите на погубление, а носящаа на челех знамениа не прикасайтеся». Подобно сему и Давид глаголеть: «Дал еси боящимся тебе знамение, еже убежати от лица луку, сиречь от стрел вражиих». И пакы: «Знаменася на нас свет лица твоего, господи, ибо знамение на челе бывает», яко же Езекииль глаголеть. Сим познаваемся вернии, и от неверных отступаем. Се щит и оружие наше. Сего великая знамениа и чюдеса невъзмагаеть слово сказати, яже при велицем цари Коньстянтине, иже преже того виде на небеси, потом же и вся враги тем погуби, иже и при сыне его Констянтии в Иерусалиме, егда явися на небесех в дне, яко и солнечную светлость своею светлостию помрачи, и яже при Ираклии цари, и ина многа, им же несть числа.
Тако же и святому еуангелию подобает кланятися и почитати того ради, яко же бо пречистый образ господа нашего Иисуса Христа, сице и святое еуангелие подобна суть, и равно поклонение и почесть да приносится к ним от нас. Ничто же бо разньства в них, яко оба едину повесть благовестуют, ибо словописець написа еуангелие и в нем написа все, еже в плоти смотрение Христово, и предасть церкви, подобие и живописець творит, написав на дъсце все плотское Христово смотрение и предасть церкьви, и еже и еуангелие словом повествуеть, сие живописание делом исполняет. И яко же икону почитаю, не дъску почитаю, ниже мшел шаровный, но въображение тела господня; сице и святое еуангелие почитая, ни хартию, ни чернило почитает, но повесть Христова смотрениа.
Подобно же тому подобает почитати и поклонятися святым божиимь тайнам, пречистому телу и честней крови господа нашего Иисуса Христа, того ради, иже в начале създа человека самовластна и повеле ему присно пребывати в послушании сътворшаго и, он же преступи заповедь и смръти и тлению предасться. Зижитель же и творець рода нашего, своим милосердием, уподобився нам, быв человек кроме греха, примесися нашему естеству нищему и немощному, и плотью плоть нашю очищь, и душею душя наша освяти, яко же самь рече господь: «Се есть плоть моя и се кровь моя новаго завета, яже за вы проливаема, ядите и пиите на оставление грехом». Да аще слово божие живо и действено, и вся, елико хощет, и творить, рече бо: «Будь свет и бысть свет», и: «Словесем господнимь небеса утверъдишася и духомь уст его вся сила их», пакы рече: «Да изведеть земля траву сенну», и тако и до ныне изводит своя прозябениа, божестъвеным повелениемь възмогаема. Аще бо въсхоте богь слово, и бысть человек от пречистыа и приснодевы Мариа крови, без семене себе плоть състави, и на кресте распинаемь и з пречистых си ребр кровь и воду источи нам, не можаше ли хлеба в плоть свою, и вино и воду в кровь свою сътворити? Яко же рече святаа дева богородица: «Како будет ми се, понеже мужа не знаю?», отвеща архаггел: «Дух святый найдет на тя и сила вышьняго осенит тя», тако и в причащении дух святый приходить и творит се. Весть бо господь[15] человечю немощь, яко бо, иже не по естеству, отвращается и скръбит, да того ради по естеству и съшествием обычным творит естеству выше естества освящение. Яко же бо на крещении, понеже обычай человеком водою омыватися и миром помазоватися, присъвъкупи миру дар святаго духа, понеже бо сугубь человек от душа и плоти, сугубо даст нам и оцещение от воды и духа, тело бо видимо видимою водою омывает, душю же невидиму духом невидимым очищаеть; тако и зде сътвори: обычай убо есть человеком хлеб ясти, вино же и воду пити, припряже к ним свое божество и сътвори, да обычними естеству выше естества будем. И яко же от приснодевы прият плоть, и не сиа плоть, възшедшаа на небо, с небес сходить, но хлеб и вино и вода претворяется в плоть и кровь божию духомь святым, яко же самь господь глаголет: «Плоть моя истинно есть брашно и кровь моя истинно есть пиво», и: «Ядый мя жив будеть мене ради», и тако възимает плоть ту и кровь, яко же к ребру господню приникше усты своими, пиюще, иже с верою и достойне ириемлеть, на оставление грехов и жизнь вечную, и в съблюдевие души же и телу: пожжет бо грехы наша и освятить наша сердца. А иже безверьством и недостойне приемлет, в томление и мучение, яко же господня смерть верующим бысть в жизнь вечную, а неверующим в томление и муку вечную. Несть же образ плоти и крови, яко же самь господь глаголеть: «Се ми есть плоть и кровь», а не рече: «Образ плоти и крови». Се есть пречистая жерътва и бескръвнаа, яже от въсток солнца до запад приносится богови, и на съставление и освящение, и на оживление и просвещение души же и плоти бывает, и не тлееть, ниже в иссучение приходит, ниже в сквръну. И не тако, яко же ино брашно бывает в человецех, та и се; но яко же свеща иже от воска, изгараему воску и поядаему от огня невидимо, огнь же воск поядает и храмину просвещает, тако и святого духа действо, примесившеся хлебу и вину и воде, и претворяет в плоть и кровь Христову, не в тление несквръну грядущую сътворяеть, но божественым огнемь поядаеть неизреченно и паче естества. Аще бо в ветхом кровию козлею и тельчею и пепелом юница кропящи осквръненыя очищаеть к плотней чистоте, колми паче кровь Христова, иже духомь святым себе принесе непорочна богу, оцестить съвесть нашю от мертвых дел, яко же апостол глаголеть. Сею очищаеми, примешаемся к плоти господни и духу его, и будем яко плоть Христова: сею бо плотию и кровию святое божество Христово приемлем и вси друг другу уди будемь, понеже бог съедини себе плоть неизреченно, и животворящи есть плоть. Да не мнит же кто, яко в божие естество вместитися плоти, но сицевым образом плоть есть единьствена божеству, яко же железо огню: преже бо священна пребывает хлеб и вино и вода, по священии же молитвами священничьскыми и пришествием святого духа бывает освященна и обожена, и претваряется в плоть и кровь Христову. И не яко от проста человека, от священника приемлет, но яко от самого серафима и с лжиця тоя огненныа, страхом и трепетом.
Аще и житие неисправлено мнится нам имети, но нам недостойно есть осужати сих: ин бо есть сих судиа, иже съкровенных зритель. Тебе же да будет всяк достоин, точию да не будеть явствено от церкве отлучень. Аще бо и житием кто преходить, но святаго духа печать и дар равно подает. Смотри же сице: ов имать злат пръстень, ов же железен, и един образ царскый имат, изваян в обою прьстию, посем воском въображаеться; рци, аще еси премудрь, кая есть часть железу, кая же ли печать злату? Не мошежи убо разлучити, понеже утвари различие есть, а не образу. Тако и зде человечьское различие есть, а не духовныа благодати, не умалит бо ся святого духа дар недостоинством священничьскым, аще бо и не всех бог благоволить, но в всех действует. Ты же не суди судиам, осужен сый, и не паси пастыря, овчя сый, ниже глаголи, яко той достойнейши сый, ин же не таково имат достоиньство; но да будет ти всяк достоин, точию да не будет кто еретичьское имея учительство. Аще ли же имат таковаго, блюдемся не приимати учениа, ниже причащениа, и не тъкмо не приобещна имети, но и осуждати и всею силою обличати, яко да не погибели его причастници будем. Аще кто и от верных житие имать нечисто, или от объядениа, и пианьства, или от гнева и памятию злых оскврънився, да не дръзнет приступити к сему пречистому божию огню, дондеже достойным покаанием очистится от всякиа сквръны плоти и духа. Аще ли же недостойне приимает кто, обретается самого Христа убиваа. Яко же иудее тогда тело его распяша, тако и ныне тело оскверъняюще, иже нечистою душею причащающеся. Ибо раздравый ризу цареву и оскврънивый ю едину смерть приемлють: святая бо си святым. Глаголеть бо апостол: «Иже недостоино ясть и пиеть, в суд себе ясть и пиет», и: «Сего ради, рече, в вас мнози немощни и недужливи и умирають доволни», святая бо си не сквръным, но святым.
Тако же подобает почитати и поклонитися освященным съсудом, в рих же божестъвенаа таинства съвръшаются, понеже и ти суть обожени и освященни. Аще бо огнь, железу съвъкупився, преподасть ему своего существа, и чръное железо и студеное бывает яко же огнь, колми лаче божестъвенаа плоть и кровь бога же и владыкы, страшно же и неизреченно священнодействуема в священных онех съсудех, преподасть им своея благодати величьство. Аще бо в ветхом законе бог к Моисею глаголеть: «Да сътвориши блюда и лжица и съсуды жрътовныа и чаша, в ня ж вливаеши, и вся съсуды и умывалница и вся стояла его, и да варять мяса в месте святе[16] и да ядять священници мяса она в съсудех онех, ими же освятятся, и святиши, будет святаа святых»; аще убо тех почитааху иудеи, в них же безсловесных крови и мясо жрениа бывааху, колми паче ныне освященни суть и божестьвныя благодати преисплънени пречестнии они и божестъвнии съсуди, в них же плоть и кровь господа нашего Иисуса Христа священнодействуется за избавление всего мира.
Подобает же и святых всех честныа иконы почитати и поклонятися, преже всех святого Иоанна Крестителя и пръваго царствию Христову проповедника, его же и сам господь похвали рек: «В рожении женьстем боле Иоанна не въстанет». Се бо и пророк и апостол, и праведен и преподобен, иже в. плоти бесплотъных жити споживе и мученичьскы за Христа пострада. Тако же и небесных сил архистратига Михаила и Гаврила и прочая небесная воиньства, благыя наша заступникы и хранителя, иже молениа наша и прошениа в уши господа Саваофа вносящих и всегда о нас молящихся, и в час же конечный и смертный душа наша от плоти разлучающих и от лукавых бесов изимающих, и горе богу възносящих. Еще бо и бесплотни суть и неописани, но обаче мнози их видеша, в ветхом Иоиль, Иезекииль, Данил, Исайа, в новем же пречистаа богородица виде Гаврила, и мироносици у гроба, апостоли у гроба, и Петр в темници. И яко же видеша их, тако подобаеть и писати на честных иконах божестъвнаа тех образы. И святыа пророкы, иже Христово пришествие делом и словом прорекших, и житиемь и кровию очистишася, иже ходиша в овчинах и в козиях кожах и руганием и ранами искушени быша, камением побиени быша, претрени быша, убийством мечя умроша, лишени, скръбяще, озлоблени, им же не бе достоин весь мир, и инии праведнии духове, отци[17] и патриарси, и царие, и судиа, иже преже закона, и преже всех святых праведных и богоотець Иоакима и Анны, яко сподобившихся таковыа дщере[18] родители быти, иже бысть по бозе богородица и царица по цари, и госпожа по господе, и владычица по владыце; таковыа благодати и родителем ея сподобитися, яко от Адама и до конечнаго дне никто же таковыа сподобися, яко и богоотцемь нарицатися дщере своея ради, истинныя богородица. Тако же и прехвальныа апостолы, яко братиа господня и самовидци, и подобникы и служителя того, еже в плоти, житиа, и пречистымь страстем, яже нас ради подъят; сии бо обтекоша всю землю не дающе покоя своима ногама, ни сна своими очима, ни угодна плотем своим, но горними, биеми, уничижаеми, укоряеми, распинаеми, умръщевляеми. Сего ради кто есть им точен, кто ли боли их, сии бо весь мир спасоша и спасают. Тако же и святыа жены мироносица, иже равно апостолом послуживших еже в плоти Христову жительству и пречистым его страстем, и преже всех сподобившихся видети божестъвное его въскресение, и еще же кровию и мучением Христа ради скончавшихся. Тако же святыа и добропобедныа мученикы, яко Христовы воины, иже за него кровь свою пролиавших, и сего чашю испивших, и животворныа смръти обещници быша, и страсти его и славы, иже все зде оставльших — отечьство и богатьетво и саны и достоиньство и родителя и жены и чяда и братию и другы, и ретящеся, кто бы преже кровь свою пролиал Христа ради, и яко едина душа в различных телесех, сих ни отець плачяся, ни мати тръзающися, ни дети кричящи, не могущи разслабити, ни от божиа любве отлучити. Тако же и святыа бесребреникы и чюдотворца, иже всегда наша немощи и недугы исцеляющих. Тако же преподобныя и богоносныа отца наша и архиереа и святителя, иже пощениемь и злостраданиемь, слезами же и поты угодившаа ему. Аще бо и не случися им крови пролиати, то обаче слезы многы пролиаша, и поты и труды многы подъяша зело и болезнены, и горкы, и бедный; сии бо свое тело всеми[19] томили суть, не насытяще своея утробы, не наспящеся, не напивающеся воды, но алчьни, боси, нази, трепещущи зимою, и тако Христовы ради любве вся пострадавше. Подобно же тому и святых мучениць и преподобных жен, иже немощь женскую в мужьство преложивших; ови бо крови своя, ови же поты своя Христа ради пролиаша, и вси жизнь мира сего оставльше, прелетеша к Христу: землю бо, яко же небо сътвориша, и темная места, яко звезды просветиша. Сих честныа и въжжеленныа образы почитаем и покланяемся, и яко живых и стоящих с нами от ненасыщаемыа любве, помышляем. И сего ради в подражение богоугоднаго их житиа подвизаемся, и чюдеса непроста, божиею благодатию, от честьных их икон и святых их церквей и яже в них целбоносных мощей, всегда приемлем. Сего ради подобает намь всечестныя их образы писати на стенах и на дъсках и священных съсудех, или от злата и сребра, или от иных вещей сътворяти, и святыя церкьви в имя и в честь их съзидати, и яко ближней угодникы его почитати и словесы и в писаних, и в разумених и жрътвах, и в храмех, и на иконах, точию же не обоготворити сих. И человеколюбивый владыка господь нашь Иисус Христос не скръбить о сих, видя нас тако творящих, но любит паче и о сих веселится: свои бо суть ему и любими ему, и сам о них глаголет: «Идеже есмь аз, ту и слуга мой будет», и пакы: «Вы друзи ми есте», и: «Вы несте от мира, но аз избрах вы от мира», и: «Слушаа вас, мене слушаеть, а отметаяся вас, мене отметается», и пакы: «Вселюся в ня и похожу, и буду им бог».
Тако же и мощи святых почитати и покланятися им, яко же самем онем и живым сущим, того ради, ибо «душа праведных в руце божий живут», яко же пророк глаголеть, и пакы: «Не весте ли, яко телеса ваша храм духу святому». [20]Аще душа праведных в руце божий, и телеса их храм духу святому[20], и яко же сам, иже жизни источник, егда в мрътвых въменися, тогда же в страшней животворящей его смръти божественей его души пречистаго тела отступльши, но божество неразлучно бе от него, сам бо сы всемощное слово в недрех присносущнаго бога отца, и с душею в аде, и с теломь во гробе, сицевым образом телеса и душа святых, иже с богомь единение съблюдоша, и заповеди его съхранивша, и пребывша в любви его, сих състави себе сам яко уды главе, и един дух с богомь быша, душам их и телесем излиася и смесися, и не токмо живым, но и умръших не отступает, и прьсть их и кости их полни суть божественыа благодати. И яко же живым даровал есть владыка духовнаа дарованиа и силы и чюдеса творити, тако же и души их от тела отлучишися ничто же лишениа имут. Сего ради не мрътвъных наричем, мертва бо плоть како можеть чюдеса творити, яко живи, известуют слово, еже рече господь: «Веруяй в мя, смръти не узрить в векы». Сиа кости смръть[21] видятся и земля, но обаче бесом суть страшни, и слепых просвещають, и прокаженых и разслабленых и всякиа болезни уврачюют; аще бо от земля быша, но небесному владыце съвъкупишася, и образ пръстный повръгоша, и в образ небесный облекошася. Сего ради в небесных скровищих душа их пребывают, телесем же их человеколюбие ради в ядрех земных еще быти остави, благодетельствуя живущих на земли, теми исцеляя болезни наша. Сих к господу и на молитву всегда подвизаем, о нем же аще требуем прошении, не преслушает убо сих владыка, въспоминаа труды их, и поты, и заколениа, и раны, и крови, яже излияша за имя его святое, и любовь, ею же възлюбиша его паче родитель, паче чяд, паче всего мира.
Тако же подобаеть почитати, и с верою и с страхом покланятися святым и божестьвным церквам: се бо и в ветхом законе Моисею повеле бог скинию сътворити, скиниа же ничто же ино бысть, токмо церковь. Глагола бо к нему бог: «Виждь, да сътвориши ми по всему, елика покажу тебе на горе приклад храму, и приклад съсуду его всех», по сих же глаголеть: «Събери в церковь люди, да услышат глаголы моя». И в Царствиих речено есть: «И бяше Самоил спя в церкви», и: «Соломои създа церковь по божественому повелению», глаголет бо Давыду бог, яко «Соломон съзиждеть дом имени моему». Сам же господь нашь Иисус Христос глаголеть: «Яко ты еси Петр, на сем камени съзижу церковь мою». И святии апостоли[22] в Иерусалиме съставища церковь по възнесении господа нашего Иисуса Христа, яко же в Деаниих пишет: «В дни ты бысть гонение велико на церковь, иже в Иерусалиме». И пакы глаголеть о Петре апостоле: «Молитва же прилежно бываема от церкве к богу о нем». И пакы Петр и Иоан в Лиде церковь съставиша в имя богоматере. Пишеть же Климент ученик Петров, яко Петр апостол в Риме, егда исцели Софию, сродницу цареву, тогда блаженаа Софиа, повелением апостола Петра създа в велицей своей полате церковь во имя пречистыа богородца, иже и доныне есть в Риме и нарицаема Софиа, и дасть ю Петрови; Петр святи ю, взем мощи пръвомученика Стефана, положи в ней. Зри, яко сам, иже чюдесем бог повеле съзидати божествъвныа и освященыа церкви. Потом же святии апостоли и святии отци и учитилие, иже бяху по святых апостолех, предаша святыя церкви съзидати и поклонятися им с верою, и почитати с страхом, и нигде же вера, яже в господа нашего Иисуса Христа, без церкви, но купно вера, купно же и церкви.
Глаголють же неции, яко достоит поклонятися святым иконам и святым церквам, егда на въсток, егда же не на въсток, тогда не поклонитися. Зри ненаучениа, паче же прельсти! Яко егда убо видиши царя или князя, и не на въсток поклонишися ему, но яко же прилучися. И аще царю или князю поклоняешись на запад, и на север, и на юг, колми паче небеснаго царя образу, и еже от века угодивших ему изъбражением или божественным церквам подобает поклонятися на запад, и на север, и на юг, яко же егда прилучится. Святии же убо апостоли и иже по них божествении отци и учитилие наши предаша нам в святых церквах, и на северной и на западной и на всех стенах живописати всечестныа и святыа образы бога же и владыкы и святых его, и поклонятися и почитати. Повелеша же божестъвнии апостоли и святии отци на въсток поклонятися того ради, понеже бог есть свет разумный и солнце праведное. И Давид глаголеть: «Царьства земнаа, пойте богу, възшедшему на небо небесное на въстокы», и Христос в писании въсток именуется, яко же пророк глаголет: «И се мужь, въсток имя ему», «и насади бог рай на въстоце», даже перваго отечества ищуще и к нему зряще, богу поклоняемся. И господь распинаем, к западу зряше, и тако поклоняемся ему на въсток. И въсходя на небо, к въстоку възношашеся, и тако ему апостоли поклонишася. Тако и приидет пакы, яко же сам рече: «Яко же млънии исходит от въстока, тако будет и пришествие сына человеческаго». Сего убо ждуще, к въстоку поклоняемся, не просто же, ни без ума, но егда не имамы честьнаго и животворящаго креста, ниже святыя иконы, ниже можемь видети святыа церкви, ниже прочих освященных вещей, тогда поклоняемся на въсток тако, яко же рекохом.
Пакы же глаголють неции, иже неправе мудръствующеи, яко нетребе есть церкви, но сам человек церковь, глаголет бо Павел апостол: «Яко храм божий есте вы, и дух божий живеть в вас», и: «Вы есте церкви бога жива», и святый Иоанн Златауст глаголеть, яко «церковь не стены, но народ верных и благочестивых людий». Но зри, яко сие глаголеть апостол о святых и богоносных мужех, иже дух святый в себе имеаху; глаголет бо, яко храм божий есте, и дух божий живет в вас, и вы есте церкви бога жива. О сицевых бо и сам господь рече: «Аз и отець приидеве к нему и обитель в немь сътворимь»; того ради апостол их нарече церковь божию. А еже церкви съзидати, апостоли паче всех повелеша и предаша в вечныа роды, а нигде же не отрекоша. А еже глаголеть Златауст, яко церковь не стены, но народ верных благочестивых людий, се глаголеть отець нашь Златоуст, не церкви отрицаа съзидати. Како убо иже имать отрещи, еже богь пророкомь и апостолом повеле творити и святым отцемь тако же завеща? И сам бо Златоуст глаголет инде, яко церковь небеси честнейши есть. Но хотя показати, яко аще и церкви съзижем и всяческы украсим, грехы же и страстьми и скверъными делы себе оскверняем, тогда ни святых церквей, ни своего въображениа, ни пречистых тайн щадит бог, в страх и целомудрие хотя обратити съгрешающаа. Аще бо святого ковчега не пощаде, но предаст его иноплеменником с священникы безаконными, и Съломону глаголеть: «Аще съхраниши заповеди моя, възнесу престол твой в Израили в векы, аще ли отвръжеши повелениа моя, потреблю Израиля от земля, и церковь, юже освятих имени моему, отрину от лица моего, и будеть на погубление и смех в вся языки», еже и бысть при Ехонии и при Седекии, предаст к град и церковь, и дом царев пожже, прочая же вся, освящение, и херувим славы, одежа и пророчьствиа, и явление, и освященныа съсуды, с людми въбесившимися, в попрание и оскврънение отдаст. При Зоровавеле же и Исусе Седекове и Ездре пакы церковь и град създашася. Зри, яко егда людие с царемь развратишяся, тогда и церковь и люди в попрание и оскврънение предашася. Егда же Зоровавель и иже с ним умилосердиша божественое, тогда и церковь и люди богомь наздани быта. Егда же пакы развратишася в скверънаа дела, и пакы при Антиосе и церковь и люди в попрание и в оскврънение предашася. И не токмо тогда бысть сие, но и до конечнаго дни тако творится, яко же в старчестве писано есть, яко старець свят бе в Иерусалиме, виде себе в церкви святого Христова въскресениа, и смраду великому бывшю в церкви, глагола аггелу: «Откуду исходит смрад сей, и что ради не очистиши его?», он же глагола: «Смрад сей исходит от безаконий церковник, живущих зде, очистити же сего немощно, но точию огнем»; и помале приидоша пръси, и церковь, и иже в ней недостойне живущих, огнем пожгоша. Егда же пакы отвратишяся от злобы своеа и от неправды, яже в руках их, умилосердися господь бог и поможе благочестивому царю Ираклию, иже и персы победи, и церкви раскопанныа паки създа. Зри, яко добре глаголет Златоуст: «Церковь[23] не стены, но народ благочестивых людий», яко да не начнуть человеци точию о церквах величатися, делы же бога прогневати, но подобает делы благыми богу угожати, и церкви божестъвныа съзидати, и с страхом и трепетом в них стояти и почитати божественаа верою и любовию. Аще бо почитаеши церковь, или икону, или святыа мощи, или честный животворящий крест и божественна вещи, почитаеши оного, его же церковь, или икона, или мощи, паче же почитаеши самого бога. Аще ли же безчествуеши церковь, или икону, или святыя мощи, безчествуеши самого бога, и его присных служителей. Аще бо кто обезчестит образ царев, главною казнию мучится. Колми паче небеснаго царя, или святых его подобие, или церковь кто обесчестит, которые мукы достоин есть? Но по божестъвеных правилех зде главною казнию да казнится и проклятию вечному предасться, по смръти же с диаволом и с распеншими Христа иудеи, рекшими: «Кровь его на нас и на чадех наших», в огнь вечный осудится. А иже верою и любовию, страхом и трепетом покланяется и почитает всечестьныа и божестъвныа иконы, и честный животворящий крест и святое еуангелие и пречистыа божиа тайны и освященныа съсуды, в них же божественаа таиньства съвръшаются, и всечестныа святых мощи[24] и божественыя церкви, в нынешнем веце, яко добронравнии и блазии раби, добре и благочестие поживут, в будущем же блаженый глас и сладкый услышат, еже: «Благый рабе верный, вниди в радость господа своего», «идеже бо есмь аз, ту и слуга мой будеть», молящеся о всех нас преблагословеней владычици нашей богородици, ея же всепочтенней иконе честне поклонихомся, и всем святым, от века угождьшим, их же язвы и яже за Христа страданиа, въображениа ради иконнаго, любовне целующе почтохомь о Христе Иисусе и господе нашемь, ему же слава с отцемь и пресвятым духомь, ныне и присно[25]. [26]Рцем же убо и о сем, како подобает покланятися друг другу и како подобает покланятися, или служити, царю или князю, или властелину, и како подобаеть ныне господу богу поклонятися и тому единому послужити. Зри опасно. Егда убо друг другу покланяемся, того ради покланяемся[26], яко искони бог человека по образу своему сътвори: еже бо в купорабных почесть указ имат, еже к общему владыце благомыслиа, и яко от древних сие приахом, еже друг другу покланятися. Глаголеть бо Бытийскаа книга: «Виде Иаков Исава, брата своего, седмищи поклонися ему». И пакы: «Виде Иаков Иосифа, сына своего, поклонися на конець жезла его, и братиа Иосифова, видевше Иосифа, падше ниць поклонишася ему». И Моисей, видев Офора, до земля поклонися ему. Еще и того ради паче поклоняемся друг другу, яко братиа наша суть и уди о Христе, порожени не от Семене истьленна, но нетленна, словом живаго бога и в единой купели божестъвнаго крещениа. И яко богу рекшу: «Възлюбиши ближняго своего, яко сам себе». И в евангелии господь глаголеть: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга». И пакы: «О сем познають вас вси, яко мои ученици есте, да любите друг друга». И апостол глаголет: «Друг друга честию болша себе творяща». И пакы: «Яко же Христос по нас душю свою положил есть, тако и мы должни по братии душю полагати». И святии божествении отци наши глаголют: «Видел еси брата своего, видел еси господа бога своего». Аще же и враждують, или укоряють, или обидять, или уранять, ничто же нас да разлучить от любве их, яко же глаголеть господь: «Любите врагы ваша, добро творите ненавидящим вас». Егда же кто възбраняеть заповеди господня творити, или учениа еретичьскаа глаголеть, от таковаго подобает не тъкмо отвращатися, но и бегати, яко от змиа, на таковаго и гневатися по пророчьскому слову: «Гневайтеся, рече, не съгрешаите». И господь нашь Иисус Христос глаголеть: «Аще и церковь преслушает, буди ти, яко же язычник и мытарь». И пакы: «Аще око твое десное съблажняет тя, изми е и връзи от себе». И апостол глаголеть: «Не причащайтеся к делом неподобным тме, и паче же и обличайте». И пакы: «Измете злаго от вас самех, кое бо причастие правде к безаконию». И пакы глаголет: «Еретика человека, по едином и вторемь наказании, отрицайся». И многа суть о сем в божественных писаниих. Сице подобаеть друг другу покланятися. Еретику же не токмо не покланятися, но и отвращатися от него.
Егда же убо царю, или князю, или властелину поклоняешися, или служиши, того ради подобает ти поклонятися и служити, яко се есть благоугодно богови, еже въздавати властей покорение и послушание: они бо имеють о нас попечение и промышление. Писано бо есть: «Князю людий своих не речеши зла». И апостол глаголеть: «Бога бойтеся и царя почитайте», и: «Раби, послушайте господий своих по плоти, страхомь и трепетом, яко человеком, предпочтен от бога и власть от него приимшем, и могущих благодетельствовати и мучити телесне, а не душевне». Сего ради подобает тем покланятися и служити телесне, а не душевне, и въздавати им царьскую честь, а не божественую, яко же господь глаголеть: «Въздадите кесарева кесареви, а божиа богови». Аще сице поклоняешися и служиши, несть ти на пагубу души, но паче от сего научишися боятися бога: царь бо божий слуга есть, к человеком милостию и казнию. Аще ли же есть царь, над человеки царьствуа, над собою же имат царствующа страсти и грехи, сребролюбие и гнев, лукавь ство, и неправду, гордость и ярость, злейши же всех — неверие и хулу, таковый царь не божий слуга, но диаволь, и не царь, но мучитель. Таковаго царя, лукавьства его ради, не нарече царемь господь наш Иисус Христос, но лисом: «Шедше, рече, рцете лису тому». И пророк глаголеть: «Царь облазив погибнет, путие бо его темни суть». Трие же отроци не токмо не покоришяся повелению Новходносора царя, но и врага безаконна нарекоша его и мръскаго отступника, и лукавейша паче всеа земля. И ты убо таковаго царя или князя да не послушаеши, на нечестие и лукавьство приводяща тя, аще мучит, аще смертию претить! Сему сведетельствують пророци и апостоли, и вси мученици, иже от нечестивых царей убиени быша и повелению их не покоришася. Сице подобает служити царемь и князем. Яже убо о сих до зде.
Рцем же прочее, како ныне, в новем законе, подобает покланятися господу богу, и тому единому послужити. Преже убо длъжно есть ведати истинному христианину от святых писаний, что есть бог, и како ныне о бозе мудръствовати — тот въистинну увесть и како ныне подобаеть господу богу поклонятися и тому единому послужити. Не яко же бо июдеи, едино лице и един състав отца исповедують бога, сына же и святого духа отмещутся, ниже, яко еллини, многыа богы почитают, но три лица и три съставы, отца, и сына, и святаго духа, бога же единаго. Егда же слышиши, яко отець роди сына, и дух от отца изыде, не мни, яко отець бог създан, яко же мы, ниже мни, яко сына роди създанаго, яко же мы ражаем, ниже дух святый, яко же нашь дух, на въздух расходяшься, но неизреченна и несказанна святая троица тайна, и ни аггельскыми, ни человечьскыми помышлении непостижна. Бог бо постижим, несть бог; аще бо аггела, или своея душа създанны постигнути или описати не можем, колми паче всех творцю подобает быти непостижну. Вси бо, елико потщашася бога постигнути, бездну измерити горьстию потщашясь, и елико в глубину внидоша, толико и в ереси неприязнены съвратишася, понеже неизреченно, и неисказанно. Не рци: како, — паче бо еже како. Не испытай, ким образом, паче бо образа божествены образ. Аще бо что приемлем от божестъвных писаний о божестве, не противу мере божественаго естества, но противу немощи слышащих, о нем же и ныне, времени зовущу, вкратце речем, противу нашея немощи, яко же божественаа писаниа сказують, сице глаголюще: бог убо присно, и есть, и будет; паче же присно есть, ни начала ни конца имать. Бог отець, бог сын, бог святый дух, триличен, трисъставен, трисвят, триприсносущен, трисъдетелен, трипросветлен, триединоестествен, трисолнечен, тривладычен, трисианен, трисветен, едино божество в трех съставех, едино существо в трех собьствех, едино естество в трех лицех. Егда же слышиши три лица и три съставы, не мни, трие быти богы, отца и сына и святаго духа. Единаго паче бога, святую троицу проповедай. А еже рещи, отець и сын и святый дух, не суть обща имена, но особна комуждо съставу. Отець убо не нарицается сын, и сын не нарицается отець, и дух святый не нарицается ни отець, ни сын. Троица присно бог именуется, аще и три съставы и три лица, но едино существо, и едино естество, и едино божество, едина премудрость, и едина сила, и едино хотение. И несть убо ов преже век, ов же последи, но купно отець и сын и святый дух: ниже убо летом разделяются друг от друга лица божественаа, ни нравом, ниже хотением, ни начинаниемь, ни действом, ни страстию, ни коим же от сицевых, яже в человецех видима суть. Сего ради едино божество есть, а не три, три же съставы, сиречь лица. Несть убо ничто же в божественей троици первие бывше, ниже потом бывше, ниже расты, ниже охудевая, ни начатся, ниже кончеваяся. И первый великый истинный свет есть отець бог нерожен, нетленен, невидим, бесплотен, неописан, неизречен, непостижим, творець небу и земли, видимым же всем и невидимым. Свет же сын, яко же рече сам: «Аз есмь свет миру». Свет истинен от света истинна, бог истинен от бога истинна, подобие и образ божества, слово действено, премудрость съдержительнаа всех, състав и сила творителнаа всей твари, им же вся быша, и вся елика имат отець, сыновня суть, яко же сам рече: «Вся, елика имать отець, моя суть», и: «Видевый мене, виде отца», и: «Аз в отци и отець в мне»; ибо родися от отца преже всех век, неизреченно, несказанно, непостижимо, безстрастно, без съчетаниа, кроме смешениа, безплотно, бездетно, яко же лучя от солнца, яко же пламень от огня, яко же источник от рекы; и не яко же человеци рождшеся, не могут быти в рождшем, но яко же лучя от солнца исходяща и в солнци пребывающа, и мир просвещающа, и от солнца неразлучающася; и яко же пламень и свет от огня исходящи, и человеком свет чювствены подавающь, и в огни пребывающь; и яко же источник от рекы исходишь, и человеки напояющь, и от рекы не разлучаяся. Слово сы присно в отци и от отца и с отцемь неразмесно, неразлучно, непреложно.
Рекше же убо ныне о божественом естьстве Христове въкратце, рцем же и о человечьстем его естестве вмале, иже нашего ради спасения въсприят. Аще бо и бог сый, свершен бысть нас ради человек, съвръшен в последние дни, от святыя девы богородица Мариа родися, бог великый, превечный, безначалный, невидимый, непостижимый и неописанный, сведы сердца всем человеком. Две же убо рождестве его есть: первое от отца превечно, безлетно, бесплотно; въсиа бо яко от слънца свет. Второе же от святыа девы Мариа, безсемено от святаго духа. Того ради в двою познаваем естеству, в божественом и человечьском. Един убо състав имея, яко тот есть един сын божий и сын девыа, и бог бо той же есть, и человек, и въдвою существу: единосущен бо сый отцю по божеству, и единосущен матери по человечьству; и две действе божества и человечьства и две воли, рекши хотении. Имеаше убо божественую волю, ею же, яко бог, божественаа творяше, мрътвыа въскрешаа и слепыя просвещаа и ина многа неизреченна сътворяя, знамениа же чюдеса. Имеаше же человечьскую волю, рекше хотение, ибо человечьскую плоть и душевная действа и страсти въсприат, на извещение истиннаго, а не привидением въчеловечениа, а еже от злобы страсти, еликы живот нашь скврънят, яко недостойны пречистаго божества, отметая. Пострада убо, в двою естьству сый: плотию бо на кресте висяше, плотию пострада, плотию умре, бестрастну убо пребывшу божеству его. Аще убо и умре, бесмрътный, плотию, и божественей его души от пречистаго его тела отступльши, но божество неразлучно бе от плоти: сам бо сый всемощный бог с отцемь на престоле, и с телом в гробе, и с душею в ад съшед и проповеда душам, сущим в аде всем, путь ведущий к вечней жизни, и веровавших в отца и сына и святаго духа възведе с собою, а не веровавших остави в аде, яко же сътвори на земли, веровавших спасе, а неверовавших осуди, и учеником явися, плотию нетленною уже и обоженною по въскресении, и на небеса възнесся с плотию, и одесную отца седе с плотию обоженною, а не в расыпании тленна, яко же мы. И паки приидет с славою, судити живым и мертвым, его же царствию несть конца.
Свет же и дух святый, истинный и животворящий бог, съвершен и единосущен отцю и сыну, всемощен, вседръжавен, всех освящаа, господьствуя, обладая и царствуя, владычьствуя, безначален, невидим, непостижим, неиследованен, неизреченен, иже разумную и чювственую тварь създав с отцемь и сыномь, и от отца исходя, а не от сына, яко же латынскаа мудръствующеи еретици глаголють. Кто же есть, сведетельствуяй о сих, яко от отца исходит дух святый, а не от сына, сам истинна господь нашь Иисус Христос рече бо: «Егда же приидет утешитель, его же послю вам от отца, дух истинный, иже от отца исходит». Виждь, яко не рече, яко «и из мене исходить»? И пакы по мале глаголеть: «Аще любите мя, заповеди моя съблюдете, аз умолю отца и иного утешителя дасть вам, да пребывает с вами в векы, дух истинный», и пакы: «Сиа рех вамь, с вами сый; егда же приидет дух святый, его же послет отець в имя мое, он научить вас всему». Виждь, яко нигде же не рече, яко «от отца и от мене дух святый исходит». И что сего сведетелства истиннейши есть, отвещайте нам о сих? И аще Христос слово божие есть, и премудрость божиа и истинна именуется, и вся весть, яко бог, то кто имат рещи, яко неправе глаголал есть, разве кто не исповедуеть господа нашего Иисуса Христа бога истинна суща. Аще ли же кто нарицаеть его бога истинна, истинна глаголемая от него исповедуеть. Глаголют же еретици, яко человек смирен, рече сиа Христос по человечьскому естеству. Много бо рече Христос смиренаа о себе по человечьству, яко же глаголеть: «Ищете мя убити человека», се сиа по человечьству рече, и многа такова суть в святем еуангелии. Тако и сиа глаголал есть Христос тогда, яко дух святый от отца исходить, себе же не приложил есть; многа убо Христос рекл есть немощная по человечьству, высокая же по божественом естестве. Но сиа убо ложна суть и еретическаа учениа. Еже бо рещи господу: «Его же аз пошлю к вам», не яко человек се рече им, но паче яко бог: человек убо не посылает бога. Понеже дух святый бог есть, того ради господь глаголеть, яко бог: «Его же аз пошлю к вам». Не единою же рече, но и многащи, яко от отца исходит, на загражение уст хотящих глаголати, яко и от сына исходить дух святый. Глаголют же неции, яко дунув Христос, рече учеником своим: «Приимите дух святый», и того ради глаголють, яко дух святый от сына исходить. О сем убо великый Афонасий глаголет: Подобает ведати, яко егда дунув Христос, рече учеником; «Приимете дух святый», не существо святаго духа подасть им, но дарование духовное, яко же сам свидетельствуеть глаголя: «Полезнее есть вам, да аз отиду. Аще бо аз не иду, утешитель не приидеть к вам». Тем же убо яве есть, яко Христос не бяше еще отшел, и не беше дуновение се пришествие утешителя, но дар благодати духовныа; рекшу бо ему: «Приимете дух святый», приложи же и се: «Аще кому оставите грехы, оставятся им, аще кому удръжите, удръжатся». Явьствено убо есть, яко вязати и разрешати грехы дарование духовно беше дуновение оно, а не състав и существо святаго духа. Обычай бо есть писанию духовныя дары духи нарицати, яко же Исайя пишет о Христе: «Изыдеть жезл ис корене Иосеева, и цвет от него изыдеть, и почиют на немь 7 духов, 7 дарований духовных». Да не мнять неции, яко 7 духов, сего ради протолкова сам, яко дух премудрости, дух разума, дух видениа, дух света, дух крепости, дух благочестиа, дух страха божиа. И Григорие Богослов глаголеть: «Действа, глаголю, духовныа духы любезно Исаи нарицати: духовно бо естество само не разделяется, но разделеет дарованиа». Егда же възнесеся на небеса, тогда прияша дух святый существене; глаголеть бо сам господь о сем: «Приимете силу, нашедшу святому духу на вы». Иже и бысть в день пятьдесятный, о нем же и Петр апостол сведетельствует, яко тогда приаша апостоли дух святый, сиречь в день пятьдесятный. Глаголеть бо сице: «Сего Иисуса въскреси бог, десницею убо божиею възнесеся, обетование же святаго духа прием от отца, и излиа ныне», сииречь в день пятьдесятный, а не тогда, егда дуну. Се убо сам господь бог нашь Иисус Христос сведетельствует, и великий Петр апостол тако же глаголет, яко от отца дух святый исходит, а не от сына, и яко в день пятьдесятный прииде дух святый, а не егда дуну на ученикы. И святии вселенстии 7 съборов, в них же две тысущи святых отець, и священнейший же и святии поместнии събори, в них же мнози велиции богоноснии отци и чюдотворци же и знаменосци, вси сведетельствують исповедание православныа веры, еже есть и в духа святаго, истиннаго, животворящаго, еже от отца исходящаго, а еже и от сына, никако же никто же.
С ними же архиереи, ерей, святителие же, и преподобнии, и светилници церковнии вси укрепиша и съблюдоша, яко от отца дух святый исходит, а не от сына. Великаго Василия: «Отець убо ражает, сын же ражается от отца, и дух святый исходит от отца; сие убо точию разньство в святей троици». Григориа Богослова: «Дух святый есть въистинну дух; изшед бо от отца, но не яко сын; не убо роженно, но исходно». Иоан Златоуст: «Дръзайте, глаголет, не без сведетельства будеть проповедь, но знамении и чюдеси дух спослушествует истинны, от отца исходя: не от своих бо, рече, недр извожу, но от отца мною дается. А еже глаголет: посла аз, равеньство являет к отцю». Григориа Нийскаго: «Ражает убо отець сына, и есть отець; и сын родився, есть слово; пребывает сын, тако же и дух святый, иже от отца исходит, и есть дух свят, им же всяческаа освещаются». Григорие же Двоеслов, иже по шестом съборе въсиавы, глаголеть: «Яко утешителный дух от отца исходит, и на сыне пребываеть». Иоана Дамаскина: «Отець есть источник и вина сыну и духу, сын же духу несть вина, но един убо есть отець вина сыну и духу». Дионисиа Арепагита: «Есть убо источник божества отець, сын же и дух богосеменнаго божества и отрасли богосаднны, яко цвети присносущныи от отца единого. Како же ли сиа суть, ниже рещи, ниже уведети възможно». Епифания[27] Кипрьскаго: «Бога отца, бога сына, бога духа святого именуем, а не богы: в трех бо именех едино божество. Единороден убо сын от отца, дух же святый, дух божий, присно с отцемь и сыномь, от бога бо есть от отца исходящь, и сыновня взимаяй, являя в мире, и испытуя глубины божиа; понеже сын възнесеся к отцю, отець же посла дух в имя сына, дух же святый, сыновнеа дела взем, в мире укрепи и ясно проповеда». Григориа Чюдотворца: «Един богь отець слова живаго, един господь бог от господа, едино от единаго, един дух свят от бога бытие имея, и сыномь являем человеком». Дамаса папы римьскаго: «Иже не глаголет, яко дух святый от отца есть сущий в истинну, яко и сын от божественаго существа, и от бога бог слово, проклят да есть». Фаласиа Африкана: «Зачало же едино вси отца вемы, сыну уже убо и духу яко раждателя и яко источника присносущнаго, и съприсносущна и събезмерна и не определна». Святого Кирила Александрийскаго: «Никоим же делом хощемь, да вредится от некого уставленаа вера, еже есть: верую в единого бога, еже святии отци съставиша. Не убо бяху тии глаголюще, но дух бога отца, иже исходит от него, несть же чюждь и сына по существеному слову». Кесариа брата Григориа Богослова: «Первый истинны свет есть отець, и сын же свет, яко же сам рече: аз есмь свет миру. Свет же и дух божий, иже от вины от отца исходя». Германа патриарха Царяграда: «Иже исповедует, яко и от сына дух святый исходит, начало же глаголеть и сына бытию святаго духа, яко же и отца, осужению достоин есть и в погубление отходит, понеже умаляет дух святый, и низлагаеть его честь». Аще ли же кто глаголеть супротивне, яко и сын от отца исходит, но того ради не менши есть сын отца, яко от отца исходит, тако и дух святый не менши есть того ради сына, яко от сына исходить; но послушай, супротив глаголяй, ибо сын имать вину и зачало единаго отца, дух же святый глаголеши две вине и две зачале имать, еже есть отца и сына, и от двоих глаголеши един изыде, сына же не глаголеши от двоих единаго рождшася, или изшедша, но от единого отца. И аще бы глаголал еси, яко и сын две зачале и две вине имать, отца и духа святого, и дух святый тако же две зачале и вине две имать, отца и сына, то равна бы глаголал духа святаго сыну. Ныне же глаголеши равна словом, делом же умаляеши, две зачале и две вине полагая святому духу, сыну же едину вину и зачало. Аще бо и равен сын отцю по всему, но не смееши глаголати, яко сын вина и зачяло отцу. Аще ли же тако речеши, веде: смутил бо еси божественый чин, и досадил еси божеству, и развратил еси божественаа писаниа. Подобно же тому, аще глаголеши, яко дух святый от сына изыде, досадил еси божеству и смутил еси божественыа троица существо и чин: учить бо святаа божественаа церкви, яко имать отець сына, и имать святаго духа, и не глаголем, яко трие суть бози, но един бог три та, и равни существом и божеством и властию. И аще равни суть по всему, но начало и вина отець есть сыну и святому духу, а не сын отцю, ниже дух святый сыну, ниже сын духу святому. Яко же бо дух святый не зачало, ниже вина сыну, тако и сын не зачало, ниже вина святому духу. Но отець виновен обоим глаголется и веруется, неизреченно же и непостижимо аггелы же и человекы. Яко же глаголет великий Дионисие, яко божество по существу непостижимо, но от виновьственых достоино есть въспеватися, сиреч от видимых приемлем некые . указы о бозе; яко же бо вкупе слънечный круг и лучя и свет, тако отець и сын и святый дух; виновен же обою отець, нестарейши же[28], яко же ниже солнце старейши луча и света. И аще речеши, яко круг преже луча же и свет последи, недобре речеши. Аще речеши яко свет и луча преже круга, недобре речеши. Зри, яко аще и все вкупе, но зачало и вина круг и свету и лучям, яко же отець зачяло и вину сыну и святому духу. И аще кто речеть, яко вина кругу лучя и свет, недобре имать рещи: вси бо рекуть ему, яко бесуешися, и естьственаго смысла не имаши. Тако же кто имать рещи, яко вина и зачяло отцю сын и дух святый, недобре глаголет, подобно тому, аще кто глаголет, яко вина и зачало не токмо отець, но и сын святому духу. Аще убо и несть в божественей троици первие бывшее, ниже потом бывшее, но зачало и вина отець сыну и святому духу, и сведетельствуеть сын сам о себе, глаголя, яко отець мои болий мене есть. Сие речеся по человечьству, паче же по вине и по зачалу: от отца бо родися сын, а не отець от сына. И аще кто глаголеть, яко дух святый от сына изыде, той подобие глаголеть, яко же отца вину и зачало сыну и святому духу, тако и сына вину и зачало святому духу. И аще бы зачало и вина сын святому духу, яко же отець, то рекл бы подобие и дух святый, яко «сын болий мене есть, яко вина мне есть и от него исхожу», яко же сын о отци рекл есть, яко «болий мене есть». Но нигде же сие речеся; еще бо и несть в святей троици ов преже, ов последи, но купно отець и сын и святый дух, но вина и зачало отець един сыну и святому духу, а не сын зачало святому духу. Аще ли же кто речеть, яко и сын зачало и вина святому духу, и от сына бо исходит, сей божеству досажает и зле смущает, яко же глаголеть Григорие Богослов: «Да паче и божество досадится смущаемо, и отяжчится тварь бесчестием божества». И кто убо дръзнет языком калным и плотию сквръною собою домыслитися о божественом существе, а не от святых писаний пророческых же и апостольскых и святых и преподобных и богоносных отець наших и на свою главу огнь вжещи, мы же сего ради от божественых писаний, а не от себе сиа сведетельства събрахом, и по единому исписахом, яко к правей вере приводят нас и не оставляют нас заблудити, или погибнути: ибо апостольское православие, и священных съборов учениа, и святых велиименитых отець наших наказаниа, яко царьское одеание носяще, и небесному царствию наследници будем, благодатию истиннаго, животворящаго, всесилнаго и всемогущаго святого духа, иже от отца исходящаго, а не от сына, и еже с отцемь и сыномь покланяема и съславима, глаголавшаго пророкы: «Иже сице веруя, истинен израильтянин есть, в нем же льсти несть», и сей уведев истинну, что есть бог, и како подобает о бозе мудръствовати.
Прочее же длъжно есть ведати, како ныне господу богу покланятися. Егда убо господу богу твоему покланяешися в святей божестъвеней церкви, или где инде, тогда всем сердцемь твоим и умом и помышлениемь да въздееши зрителное ума к святей единосущней и животворящей троици, в мысли твоей, и в чистом сердци твоем, и того единого бога нарицай отца и сына и святаго духа, творца и съдетеля видимых и невидимых, чювственеи же очи да въздееши к божественей и всечестьней иконе святыя и единосущныа и животворящиа троица, или богочеловечьнаго образа господа нашего Иисуса Христа или пречистыа его матери, или когождо святых, или к честному и животворящему его кресту, или к святому еуангелию, или к пречистым божественым тайнам, или к святым церквам, или к освященным съсудом, в них же божественаа таиньства съвръшаются, или к святым мощем,, и покланяйся сим душею мыслене, и телом чювьствене. Како же подобает, душею мыслене и телом чювствене? Слыши внимателне: егда убо предстанеши господу богу твоему помолитися, преже убо постави себе закон, да неленостне и расслаблене, и не небрежителне предстанеши, да не о суетных и тленных помышляемь, еще же и бесчинныа премолъкнем гласы, и ручныа обычаа и помаваниа утолим, связаны сиа и стягнуты представляюще богови и нозе благочиние управим, и вся земныа от помысла изгнавше, и злопомнение и гнев, ярость же и ненависть, и плотьская вжелениа, и очи к слезам понудим, и всего себе к небеси преложи. И тако станем, яко же глаголеть иерей: станемь добре. Еже убо стояти добре в время оно, ничто же есть ино, разве же стояти, яко же лепо есть предстояти богу, с страхом и трепетом, и трезвящеюся бодреною душею. Яко же бо стрелець, аще благополучно хощеть пущати стрелы, первие о стоянии своем прилежание творить, и противу знамением с опаством себе поставль, с потщанием емлется стрелам: тако и ты, хотя стреляти лукаваго диавола главу, преже убо о благочинии чювьств попецемся, потом же о благостоянии внутреним помысломь, яко да благополучие на диавола пущаеши стрелы, сиреч молитву чисту. Молитву же глаголю, не яже просто в устех лежащую, но яже из глубины помысл въсходящу: яко же бо от древес, елици аще в глубину пустять корение, не сламляются от ветра, тако и молитва, из глубины мысленыа въссылаема, к высоте простирается. Сего ради пророк рече: из глубины възвах к тебе, господи. Виждь, како глаголет и молится — из глубины сердечныа, а не худою сею молитвою, и разленениа исполненною, но с прилежанием и с болезнующею душею и съкрушеною мыслию: та бо есть молитва, к небеси въвзводящаа. Яко же воды, дондеже по равне земли текуть, не въздвижутся к высоте; внегда же тыя от течениа загражше съберут, и утешняеми, стрелы всякиа борзейши к высоте възлетають, тако и человечьскаа мысль, донде же убо в бестрашии и в небрежении о себе пребывает, много разливается и растичется; внегда же вещем скръбным и печалным обьстоянием от доле утеснится, съгнетаема зелне, тогда чисты и благомощны молитвы к высоте въссылаеть. Ибо пророк глаголет: «К господу, внегда скорбети ми възвах, и услыша мя». Сего ради оскръбим нашю душю памятию смрътною, паметию ответа, еже о съгрешениих, паметию страшнаго суда, еже без милости судию, бес прощениа, паметию огня темнаго, бездну, пропасть непроходную подземнаго пламене, и подземных страшных мест и пропастных, пакы же памети божиа, памяти царствиа небеснаго, памети святых аггел; ничто же бо тако отгоняет разленение и пренемогание, яко же сиа всегда помышляти, паче же в время молитвы. И сице отвсюду събирающе мысль и к себе обращающе, отгоним разленение и пренемогание, и вся земная от помысла изгнавше, к небеси всех себе преложим, яко близ престола славы предстоя, помышляим, с кым хощем призывати бога, и с херувимы предъстое и с серафимы летая мыслию, и плотию съпричетан с безплотными силами, сподобился еси предстояти общему владыце. Сего ради от всих сих съгреим нашу съвесть и оскорбим и утесним: ибо сице скръбяй моляся всегда может в свою душю божественую сладость привлещи, еже от слез. Яко же бо облакомь стечение мрачен творит въздух, егда же чясты испустит капля и отложить дождь, тихо и светло съделовает все место; тако и печаль, дондеже убо внутрь есть, помрачнеть нашь помысл; внегда же молитвенными глаголы, и иже по онех слезами, испразнится, и суетных и прелестных мирьскых бесед отлучится, многу влагает в душю светлость, божию заступлению, яко же лучи не цеи, в мысль от бога послане бывши молящагося. Да яко же светилнику свет, сице молитвеный свет. Аще обучиши себе молитися с опаством, невъстребуеши от срабных учительства, самому тебе богу, кроме ходатаа озаряющу мысль.
Аще же молитва толику имать силу, множае же паче с множеством и болше дръзновение стяжить и усердию вина бывает. Аще бо камень к каменю сражаем, множицею искрам искочити устрой, таже что есть камене студенейши, но обаче естество победи частость. Аще ли же о камени се случается, множае паче о душах, друг друга сражаемых, огнем духовным съгреваемых. Ибо при прародителех наших беху дванадесяте едини, и от сих един погибе Иуда. И от единынадесятих сто и двадесять, и от ста и двадесят три тысуща, таже пять тысущь, таже и вселенную всю исполниша богоразумиа. Виновно же сему, яко никогда оставляху церкви, но всегда друг с другомь беху, в святилищи пребывающе, и молитвам и чтению вънимающе, а не шепцюще, ниже о тленных и земных глаголюще. Сего ради мног огнь възгнетиша. Сего ради никогда же отпадоша, но вселеную всю привлекоша.
Аще же кто глаголет, яко «и в дому помолитися могу», прельщаеши себе, человече. Помолитися убо в дому възможно, сице же помолитися, яко же в церкви, не възможно, идеже отцемь множество, идеже пение единодушно к богу въсылается, и единомыслие, и съгласие, и любве съоуз. И в время оно, любимиче, не человеци точию въпиют страшнейши он въпль, но и аггели припадають владыце[29], и архаггели молятся. Яко же человеци ветви масличныя отсекше приходять к царемь, и ради ветвиа милости и человеколюбиа тем въспоминающе, сице и аггели тогда, вместо ветвей масличных, самое тело владычнее предлагающе, владыку молят о человечьстем естестве. Яко о сих молимся, их же сам, предварив, сице възлюбил еси, яко и душю свою дати о них, о сих молбы проливаем, [30]о них же кровь свою излиал еси[30], о них же тело свое пожерл еси. Сего ради не тако услышан бываеши, особь владыку моля. Зде бо и священничьскыа молитвы въсылаются; сего бо ради и священ ници предстоять, яко да народныа молитвы немощнейша суща, силнейша сих емшася купно, взыдуть с ними на небо. Сведетельствуеть и Павел, сице глаголя: «Иже от толикы смръти избавил есть нас и избавляеть: уповаем же, яко и избавит, способствующим и вам молитвою о нас». Сице и Петра молитва от темниця избави: «Молитва бо бе прилежна от церкви к богу о нем». Аще Петра ползева молитва церковнаа, како ты преобидиши силу ея и который имети хощеши ответ? Церковь бо паче небесе укоренилася есть, и удобнейши есть солнцю угаснути, нежели церкви без вести быти. Горе бо воиньства аггельскаа славославят, доле же в церкви человеци ликоствуют, горе серафими трисвятую песнь въпиють, доле ту же песнь человечьское множество въссылает. Общее небесным и земным тръжество, едино благодарение, едино радование, едино веселие. Сие же неизглаголанное владычнее схожение съдела. Сие дух святый съплете. Сего съчтанием вещание, отечьскым благоволением, съчетася, съвыше имат гласовом благочиние от святыя троиця, яко же от брецала некоего подвизаем. Ничто же тако образованну нашю устраяет жизнь, яко же еже в церкви красование. В церкви печалным веселие, в церкьви тружающимся упокоение, в церкви насилуемым отдъхновение. Церковь брани разруши, рати утоли, буря утиши, бесы отгна, болезни уврачева, напасти отрази, грады колеблемыа устави, небесныа двери отвръзе, узы смрътныа пресече, и иже свыше наносимыа язвы, и иже от человек наветы вся отъят, и покой дарова. «Приидете, — рече, — к мне вси, тружающеися и обременении, и аз покою вы». Что сего гласа любезнейши, что сего званиа сладостнейши, в покои убо от трудов понужает, в ослабу от болезней прелагаеть, в веселие от печалей призывает. Сего ради потщимся, възлюблении, к красному пристанищу церковному преже приходити, яко Петр и Иван к гробу господню, и не ждати конца клепанию и съвръшенаго начала пению: но егда клепание възгласит, тогда вся дела своя отмещем и с мнозем усердием, с подовающим тщанием семо приходим, яко да не вместо оставлениа грехом приложение тем сътворим.
Что же есть искомое, еже от нас истяжется? С страхом многым, съпрятаном благоговеинством и съукрашеном, с въздвиженою мыслию, с благочинием, с сокрушенным сердцемь приходити к богу, потом же сердечны нрав видимым образом показовати, ради стояниа, ради ручнаго благочинна, ради кроткаго и утишеннаго гласа. Удобно есть се, и всякому хотящему възможно, тихое бо и кроткое любить и приемлеть господь: на кого бо, рече, призрю, но на кроткаго и млъчяливаго и трепещущаго моих словес. Не хощет бо нас, оставльшем еже к нему беседование, о земных и тленных подвизати беседы, и сквръну к бисеру примешати. Досаду убо таковое вменяет, и законопреступлениа и прегрешение велие. И цареви убо земному кто беседуя, и всякым образом ухищряет, яко да многое к нему благоговеиньство покажет, яко да множайшую от него на ся привлечь приязнь: сего ради главным образом и гласомь и связанием рук, и ногу съвъкуплением и съпрятанием всего телесе, и о онех единех творит слово, о них же аще он въсхощеть и о них же простирает въпрошениа. Аще ли же другое что без оного воля въспросити дръзнет, последнюю казнь подоимет. Ты же, небесному цареви предстоя, ему же трепещуще аггели предстоят, и оставль еже к нему беседование, о кале, и прасе, и паучине беседуеши! И како стерпиши иже о преобидении суд! Кто же тя от таковыя измет мукы, и како не боишися, ниже трепещеши, окаанне! Не разумевши ли, яко сам зде невидимо предстоить царь небеси и земли, и когождо разум испытуеть, и съвесть истязаеть, и ангели с страхом предстоять ему? Но ты сиа не помышляеши, но сице с небрежением и нерадением, и ниже самого себе ведети, о ких беседуеши, что вещаеши? Безумие и страстне! Сам не слышиши молитвы своеа, бога же хощеши послушати сию; преклоних колене, глаголеши, но мысли твоя парят, тело твое внутрь, воля те твоя вне, уста твоя глаголют молитву, мысль же твоа исчитает имениа, и стяжаниа, и изменениа лукавная и сквръная и нечистаа помышлениа, лукавство, зависть и ненависть, куплениа изменениа. Ибо диавол лукав сый, и весть яко в время молитвы велиа обретаем, тогда паче прелщаеть нас, яко да бога в негодование приведеть на ны: весть бо лукавый, яко ничим же инем может на нас бога на гнев привести, яко же сим, ибо ни толико даем ему почести, яко же господарем раби [31]и елико воеводам воини[31], и елико любовным любовнии: възлюбленну убо кто беседуеть, с расмотрением се творит. Мы же богу беседующе о гресех, и о толикых прегрешениих прошение просяще, ленимся и не радим. Не боиши ли ся, окаанне и страстне, яко тебе, иже на позорищих слышаная, в церкви не боящуся глаголати, и бечинными вопльми, яко на торжищи, обноситися, и в страшное оно время не полезная вещати, и о суетных помышляющу, и ленящася, и прозиявающася, и небрежителне яже о себе имуща? Видев бес некый праздну и пометенну и бездверну храмину, и яко в пусту обитель скоро привнидеть с многым бестрашием, аще ли же видить кого с трезвением и с страхом, и трепетом предстояща, и всего простерта и въздвижена, и у небес самех висяща и источникы слезамь от очию испущающа, прочее враг ниже възрети дръзнет.
Аще ли же кто речет, яко зле имамы яже о вещех неуправлена, и яже о жителстве нашем нужнаа требования, и како ова убо управлена быша, ова же презрена быша, ова убо множащася в куплях, ова же оскудевающа, — и киа убо милости суть сиа достойна, яко же зде убо самого владыку показуют пророци и апостолы, на престоле высоце и превъзнесене седяща, и достойным почести и венца подавающа, недостойным же геону и огнь отделяюща, ты же непщевание безсловесно своим хотя сътворити глумлениемь, и ползеватися, глаголеши, в них же неутешимую подъемлеши тщету и нестерпимую приемлеши печаль, и конечную беду! Ни, молю вас и наказую! И не непщуим вины о гресех: извет бо сие есть бесовьскый, и прелесть диаволя, и суетно есть сие слово и прелсти полно[32]. Аще бо и многа нам нужа и мног подвиг, иже о жительстве нашем управити, но имамы другое время, еже о сих съвещати. Аще ли же в церкьви предстояще, глаголем о стяжаниих, и о имениих, и о суетных и тленных, большие паче не приходити, ниже раздражити господа. Аще бо кто и приходить, но всуе тружается окаанный: мръзок бо и нечист есть богу, сего ради, понеже храм божий пещеру разбойническу сдела. Аще ли же сим хощеши приложение богатьству створити и нужных стяжаний прибыток, но никако же! Се убо негодуя бог множицею и събраннаа рассыпа, глаголет бо пророком: «Внесосте в домы ваши, и разсыпах», — глаголет господь. Иже бо сицевым богатством хотя богатитися, по мале въсплачется и своих лишаем; иже бо мало приобрет кто от неправды, всеконечно имение свое погубляет, яже бо внесена быша мала зле, и слежащая добре изнури, господу глаголющу: «Не пецетеся душею вашею, что ясте и пиете, ни телом вашим, в что облецетеся; весть бо отець вашь небесный, яко требуете сих. Ищете же преже царствиа небеснаго и правды его, и сиа вся приложатся вам». Он же, всестрастный, недоволень сый все время и живота своего попечением имениа, и лукавьством, и вжелениемь страстным пригвоздите ум, и ослепити страстьми сердце, и вся суетны сътвори спасения своего вины, но и небесному цареви предстоя, в тленных и мимотекающих упражняяся, и земными и привременными и суетными и тленными пекыйся. И кия убо милости суть сиа достойна, убоим же ся и въстрепещем, и потщимся вся отврещи суетнаа попечениа, паче же в страшный сей час молитвы нашея. Аще бо и печемся, аще и промышляем, ничто же сътворим, не хотящу богу. И что уже всуе тружаемся и съдробляем себе из лиха в неполезных и невъзможных, изнуряющих житие свое? Аще ли кто о сих небрежителне творити начнет, и в время оно страшное пред богомь предстояниа нашего, мятежь и молву творя, и глаголяй что или творя кроме молитвы, сей убо окаанный не токмо себе повреди, но и предстоящим всех смути и от молитвы упраздни. Мы же вседушно о благочинии попечемся, и аще мощно есть, таковаго взустим, яко наветника нашего спасениа, вне ограды святыя церкве отженем, аще и досажает, аще и плевает, аще и острейши вещаеть, аще что любо творить.
Но ты не оставляй врачеваниа, любимиче! Иже бо человека вреждена умомь врачюя, и нужду многу терпит и не отступает; тако и нам подобает братиа ради своеа многу скорбь же и беду претерпети, и сих приобрести, ибо врачеву множицею ризу растерза боляй, и обесчести, и укори, и оплева, но врачь не озлобися досадами, ниже прогневася на болящаго, ниже помяну, но едино точию здравие болящаго желая видети. Како убо небезместно, иже о телесех промышляющим, толико творити прилежание, о душах же не радити погибающих! Аще бо и възнегодует ныне, но ничим же тебе вредити может, потом же и благодать вменит ти. Аще же он враг ти будет, но бог друг ти будеть. Понеже сице творяще, и братию спасем, и себе милости о съгрешениих приобрящем, и много дръзновение еже к богу, и вящшую мзду приимем, паче молящагося: сей бо единого себе ползует, а иже бесчинныя взустивый, многых ползует, преже убо онех, иже хотят господеви с страхом предстояти и сердцемь смереным работати ему, потом же и онех, иже хотять бесчинствовати. Сего ради сугубу приобрящем ползу и самого владыку посреди нас имамы, комуждо от благочинных подающа венца.
Се убо о благочинии церковныа молитвы рекохом.
Аще ли не имаши церкви, не рци, яко «не възможно ми есть помолитися, кроме церкви». Иже убо чистым сердцемь и делы преподобными призываеть и приимет от всякого места, и молитвы его послушает усердием внимаа, аще и место мнети не полезно, яко не пытаемо молитвеное место, но образ. Иеремиа в пропасти бе, но бога умоли. И трие отроци в пещи беша, и бога умолиша. И Данил в яме лвове, и бога умоли. Иев на гноищи бе, и бога умоли и сугубо богатьство прият. Моисей на мори бе, но глагола ему бог: «Что въпиеши ко мне?». Разбойник на кресте бе, но породу отвръзе. Да и ты, любимиче, убо где еси, или на мори, или на пути, или в дому, или ходя, или седя, или спя, и на всяком месте непрестанно молися в чистей съвести, глаголя сице: «Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя», и бог послушает тебе: того бо есть земля и конци ея. Добро есть и полезно в всяком месте молитися, и часто въздыхати о гресех; тако бо и Корнилию молящуся, пришед аггел глаголаше: «Молитва твоа и милостыня взыдоша на па меть пред бога». Да что убо Корнилиа вреди домовнаа молитва, что ли фарисеови успе церковное предстояние, величаниа и презорства исполнено? Велие убо благо есть молитва, аще смиреным сердцем и съкрушеным духом и мыслию благодарною бываеть. И аще услышан будеши — благодари, и аще не услышан будеши — благодари и пребуди моляся, даже услышан будеши; и обоя бо потребна, и аще приимеши, или не приимеши. Бывает бо, егда не приати добрейши: и аще бы на ползю нам еже приати веде, дал бы нам. Ниже бо, яко ненавидя, ни отвращаяся нас, не послушает бог, но хотя нас присно к нему прибегати, яко отци чядолюбивии творят: ибо и они, аще видять кого от чяд нерадива, невъскоре подают такому прошениа, не яко ненавидяще его, но яко да не прием нерадити начнет, искушает бо бог терпение молящихся ему. Сего ради подобает часто молитися ему и прилежно, с слезами и въздыханием, дондеже услышана будет молитва наша. Тако убо ныне в Новем законе подобает господу богу поклонятися.
А иже како и которыя ради вины подобаеть кланятися святым иконам и прочим божестъвным и освященным вещем, доволно указание обращеши в предиписанном втором слове.
А еже тому единому послужиши, увежь истинну, како подобает ныне тому единому послужити, не жрътвами безсловесными, яко же июдеи и еллини, но преже всего съхрани веру, якоже обещася на крещении, еже в отца и сына и святого духа, неповредну и чисту, и дела, яже обещася Христови, с страхом и любовию съблюдай. Кая же суть дела, яже длъжен еси хранити, слыши: преже всех възлюбиши господа бога твоего всем сердцем твоим, и всем умом и крепостию, и помышлением, и да не отлучит тя от любве его ни живот, ни смръть, ни настоящая, ни грядущаа, и понуди вся обычая своа и нравы и дела тому угодная творити, и буди праведен, и истинен, целомудр, мужествен, мудр, печалным утешитель, нищим кормитель, странным приемник, поборник обидимым, умилен к богу, и человеком приветлив, тръпелив в напастех, недосадитель, щедр, милостив, в ответех сладок, кроток, неславохотен, нелицемерен, чядо еуангелиа, сын въскресениа, наследник жизни, незлатолюбець, неосудник, часто молитвеник, скръбен греха ради, весел о бозе, алчен, жаден, смерен, долу понича, ум же к небеси простирая, ступа ние имей кротко, глас умерен, слово благочинно, пищу и питие немятежно, при старейших млъчи, премудрейших послушай, к преимущим имей повиновение, к равным себе и меншим любовь нелицемерну, от злых и плотских и любоплотных отлучайся, мало вещай, множайше же разумей, и не продръзай словом, не излишествуй беседою, не дръз буди на смех, стыдением украшайся, тружайся руками, в всех благодари, в скорбех тръпи, к всем смирен буди, блюди сердце от помышлений лукавых, не испытовай ленивых житиа, но ревнуй святых житию, срадуйся исправляющим добродетели, а не завиди, плачи о съгрешающих, а не осужай: имут бо своего судию, иже въздасть комуждо по делом его. Не поношай обращающемуся от греха, никогда же себе оправдай, и грешна себе пред богом и человекы исповедуй, и с Лестию не беседуй, и не клевещи ни на кого, ниже сладостне послушай клеветы, не насилован буди от ярости, не дръжим буди от похоти, не туне гневайся на искренняго, не дръжи месть на кого, не зла вместо зла въздати. Укоряем буди, а не укоряй, бием буди, а не би, обидим буди, а не обиди. Преже всех въздръжися от бесед женских, и от виннаго питиа: яко вино и жены отступити створят и разумныа, исправляющих заповеди господня. Не унывай, но мзду и похвалу от бога ожидай, и вечьныя жизни желай. Наказуй бесчинныа, утешай малодушныа, служи болящим, странноприемствуй, братолюбию прилежи. С присными веры имей мир, еретика человека отвращайся, завещанныа книгы прочитай, отреченыа же отнюд не чти. Сущих благ на небеси желай, сущих же на земли не въсхищай: сеть бо над ними пропята есть, яко птица увязнеши. Обьюродей от мудростей мирскых, умудри же ся Христу: ино бо мудрость его, ино мудрость мира, распеншаго господа славы. Днешная имения[33] держи, а утрешняя богови отдавай, ибо тот рече: «Буди свет», и бысть свет день. Наведы же день, и пребывание ею дасть ти. Остави земная, да небесная приимеши, пребуди в нищете на земли, да на небесех обогатееши, пребуди в алчьбе и в жажи на земли, да на небесех насытишися радости бесконечныа. Потаися зде, да тамо явишися, помолчи зде, да тамо възглаголеши с дръзновением к отцю. Буди сын въскресениа и жизни вечныа, и яко чадо свету дни, отечьства своего взыщи, и не до зде стави течение, но и еще подвигнися путь гнати, донели же в врата достигнеши вечнаго града. Дондеже еси в плоти сей, непрестани от подвига. День дне подвизайся о спасении своемь, не отлагай на время, яко пред смертию вестник не идеть. Дряхл буди и весел, печялен и радостен, дряхл убо и печален смиренаго ради житиа, и радости земней не прилепая, весел жеи радостен противу оскръблению бесовскому, и душею радуяся о господе. Прилепися господеви верою и любовию, да не отльстит тя от него всекрасное мира сего. Сомжи очи свои от видимых, и прозри внутренима очима на будущаа. Поработи тело, свободи же душю, и не вдай же легких телу: плоть бо есть, и в лготе възбуяеть. Вдайся всем скръбным, в время се, да в оно время радости всякоя исполнишися: торг есть житие се. Тем же повръзи времянная, и приими вечная[34] отдай же от себе малая, и приими великая[34], преже вечнаго покоя не почивай, преже вечных благ земных благ не насыщайся. Да будет ти горко неполезных повестей послушание, сотове же медвении — святых, мужь повести, и божественых писаний прочитание. Уши имей отвръсты к послушанию, и руце готове к исполнению слышаннаго, уста имей млъчяща и сердце обозрително. Буди млъчалив на празнословие, разумен же на полезнаа. К болшим добродетелем простиратися подвизайся, и о менших не неради; съгрешениа не приобиди, аще и малейша суть, но потщися к покаанию исправлениа. Бывай верно съкровище добродетелей, имей ключь— божественый страх: той да отвръзает уста твоя, той да затворяеть. Потребъне зри, потребив глаголи; въпращаем отвещай, не въпрошаем безмлъвьствуй, яко да не от дръзостна сердца потыкаемь язык твой, уязвить кого, но да предисходит слово утешениа прочих твоих словес, утвержая тебе искренего любовь. Да будет беседование твое в светле лице, да даст веселие беседующему тебе. Беседуя нищему да не оскръбиши [35]его: обесчестевая бо[35] нищаго раздражает сътворшаго и, рече притча. Всякому, създанному по образу божию, главы своея покланяти не стыдися; старейшаго деньми почтити не ленися, и покоити старость его потщися; сверстникы своя мирно стретай; меньших себе с любовию приимай; пред честнейшими себе не ленися стояти. Алчнаго накръми, жаднаго напои, яко же сам господь повеле, нагаго одежди, странна введи, болнаго посети, к темници доиди, и виждь беду их, и аще что требуют, подайждь им, и поскорби и въздохни, и прослезися с ними, и помяни, яко мнози от них единого ради греха злостражуть, мы же, всегда съгрешающе, питаемся и благоденьствуем. Сего ради скръби о гресех своих, въздыхай о съблазнох, почалуй о падених в граде, в нем же живеши, и во иных окрестных. Поищи единого человека, боящася бога и всею силою служаща ему, и тому прилепися душею и телом. Обрете ли таковаго человека, то уже не скорби: обрете бо ключь царства небеснаго и тому последуй о всем, и словесем его внимай, и угодная ему твори. Имей пристанища тихая, монастыря и домы святых. К тем прибегай, и поскорби с ними, и утеши их в нищете их. Аще что имееши в дому своем потребно, донеси им: все бо то в руце божий влагаеши. Разумей, что есть воля божиа, и что требуеть царь небесный от твари своеа, не малыя ли и удобь творимыа милостыня? Дай малая, възми вечная; дай единицею, възми сторицею: ибо милуа убогаго, богу в заем дает.
Праздники божиа и святых его почитай, и не сам упиваяся, но алчьныа накръмляа, и жадныя напояя. Знаем створи дом свой не богатым, ни славным, но убогым и нищим, и сиротам и вдовицам, и неимущим где главы подклонити. Богат ли имаши дом свой или убог, о всем благодари господа бога: все убо то божественым промыслом строится, и все зрит неусыпающее того око.
Сего ради подщися всего своего имениа десятое богови отдати, давшему ти зде живот, а по смръти жизнь вечную обещавшу ти: ибо мир сей мимоидеть, и слава его погибнет; приидет же господь с небесными силами, и поставит на суде всякого человека и въздасть комуждо по делом его. Сего ради помяни, яко утре имаши видети небеса раступающася, и аггелы узрети, и стати пред страшным судищем, и слово въздати о житии твоем, о делех и словесех и помышлениих. Сего ради попецися о себе, помяни себе и грехы своа, помяни осужение свое. Помяни, яко человек еси смрътен, и болезнен, и страстен. Помяни, яко в житии еси печалне, и бед исполнене, и многы погубльшим добрыя же и злыа, мудрыя же и немудрыя, богатая же и нищая. Помяни, яко человек еси немощен, не могы ни единого дне труда понести, ни единоя нощи бдениа. Помяни, колико еси съгрешил богу от юности своеа. Помяни, яко с лвом и змием борешися днию и нощию. Помысли, колико есть под землею душь, иже преобидеша страх божий, мала покоя молящася получити, и не получиша; но в долнейшах частех земля плачюще блужений своих, и лености, и питаниа, и лукавьств своих. Помяни, колико въздвижеся море сие житейское деаниемь плоти нашеа, колико бурь, и колико мятежь, колико ветров, колико грехов, колико слез в всех градех, в домех и на тръзех. Помяни, колико бысть человек от Адама до ныне, и вси безпаметни быша; едини же прославившася на небеси и на земли, иже по заповедем божиим пожиша вся дни живота своего.
И что есть благо в мире сем, или что не прелестно? Вся убо болезни и страха исполнена есть: и рожение наше страстно есть, и смръть наша страшна, и яже по смръти неизглаголанна и неисповедима. Питание наше меры не имат, спание и хожение вся печална суть, и плоть наша, сиа неумирится нам, — здрава сущи ратует, и немощна опечаляеть. И аще единого хлеба не имам утвръждениа, то изнеможем. И кто в житии сем не зле поживе, кто не вкуси сланых вод горкаго сего моря и спротивных волн, кто на нем не постена! Колико великых прельсти нынешнее житие, и добре текущим запят! Помяни, яко не по мнозе оставляеши все видимая, небо и землю, и человекы; помяни, яко ничтоже еси ни телом, ни душею: мала скорбь възмете тя, мало слово огроми тя, мала болезнь яко огнем съжже тя, и в велику печаль вверже тя. И всяко веселие света сего плачем кончевается: днесь бо брак творят, а утре мрътвеца плачются; днесь убо растем, а утре гнием; днесь от нас ражаеми, а утре нами погребаеми; днесь радующеся, а утре плачющеся; днесь богат, а утре наг; днесь славен, а утре червьми кипит.
Сего ради убоимся и въстрепещем, яко не вем, что сбудется о нас. Сего ради покаимся ныне, несть бо по смерти покаания: еже бо зде сътворим, то и обрящем тамо, еже зде всеем, то и пожнем тамо. Приидет бо нашь день и час, брате! Приидеть всяко, и не минет. Приидет божий мечь на нас, иже ничьего лица не обинуется, иже никоей измены възмет, егда оставит человек всяческаа, и отидеть един, нищь и наг, беспомощен, без заступлениа, бездръзновенен, а неуготован, долу поничя, плачяся и сетуя, потом обливаяся, очима обращая семо и онамо, зубы скрежеща, трепеща, власы тръгая, языком изгараем, хотя бежати, не могый, хотя помощь улучити, и не улучить. Мал огнь, и вся нивъчтоже, мала болезнь, и все вътще и всуе. Едина нощь глубока и темна, страшна и болезнена: и веден будеть, яко осуженик, аможе поведут ведущеи, на места страшна и трепетна, идеже несть смеха, но плачь, идеже несть пища, но туга, идеже мног страх и трепет грешьником, велика беда, неизреченныа слезы, несповедамо сетование, не премлъчно въздыхание, неугасимы огнь, неусыпаемы червь, без света тма, недароприемный страшный судиа. Сего ради сим поучаемся, в сих будем присно, и вся оплевавше краснаа мира сего, помозем себе, дадим место миру сему и лготам его, дадим место всемь попечением и пристрастию, еже миру сему, и съкрыемся от них, гоними бо есми ими на убиение. Сего ради себе внимаем и богу своему, отдадим тело свое всем скръбным и печалным, многым бо язвам достойно есть, и покаемся всем сердцемь и рцем: се вся оставихом и в след тебе идохом, се всего отвръгохомся твоего делма страха. Покаание наше да доидет до облак, стенание наше к небесам да приближится, молитвы наша и милостыня да приидуть пред бога. Послужим ему страхом и трепетом, и вся тръпимь скръбнаа и печалная, да благых насладимся, их же обеща господь любящим его; заповеди бо божиа, иже преже реченныя, свет суть и живот.
И в тебе суть, или творити сих, или презрети. Сего ради непрестанно сим поучяйся, и в сих пребывай. И напиши сие малое слово на сердци своем, и обяжи его на выи своей: лучши бо есть венца царева — той бо в ад сведет, а сия в жизнь вечную введет хотящих по святому ходити добре желаемому пути, им же ходиша вси, иже от века святии ветхаго и новаго завета, и подвизе пота их, и в скорбех, и нужах великых, и постническы и мученичьскы угодиша Христу и тому единому послужиша, да въставше от мертвых, с аггелы ликуют блаженый и вечны нерушимый лик, аминь.
Се есть, еже и тому единому послужиши, еже убо о сих, до зде слово притече.
Мы же прочее к концю обратим сказание: уведехом бо доволно, како подобаеть покланятися святымь иконам, и честному и животворящему кресту, и прочим божественым и освященнымь вещемь, иже в честь и славу божию сътворенымь, еще же и како подобает покланятися друг другу, и како покланятися царемь и князем, и что есть бог, и како ныне подобает о бозе мудръствоваги, и како ныне господу богу покланятися и тому единому послужити, присносущному и трисолнечному свету, отцю и сыну и святому духу, ныне и присно и в векы[36].
Слово на ересь новоградскых еретиков, глаголющих, яко не подобает писати на иконахь святую и единосущную троицю: Авраам бо, рече, видел есть бога с двема аггелома, а не троицу. Зде же имать сказание от божественных писаний, яко Авраам виде святую троицу, и яко подобаеть христианом писати на всечестных иконах святую и животворящую троицу.
Подобает ведати, яко вся убо заповеди господа нашего Иисуса Христа дивна суть и полезна, понеже спасениа ради нашего речена суть; не хощет бо смерти грешнику, но всех хощеть спасти и в разум Истинный привести, овех убо собою, овех же святыми пророкы и апостолы, и святыми и преподобными отци и учители аселеныя. Враг же нашь дьявол не престаеть всегда искый кого поглотити и от праваго пути отвести. Начен убо от Адама даже доселе, и многы прельсти, овех научи идолом покланятися, овех же убийству и прелюбодеянию и прочим грехом, овех же еретичеству, иже есть всех грехов злейше, и всякаго безакониа скврнейше. Яко же и ныне се мнози пострадаша, и многа развращенна и буесловиа изглаголаша, и в многы ереси впадоша, ибо развращенно протлъковаша многа от божествных писаний, того ради от непорочныя християнскыа веры [37]в жидовъство отступиша: Алексея глаголю протопопа и иже единомудръствующих с ним [37], иже прежде в Велицем Новегороде, потом же в многыя грады и места разсеевше жидовъское учение, и божественаа писания развратиша к своей погыбели. От них же ныне о едином речем, еже они зле мудръствують, яко не подобаеть, глаголють, живописати на честных иконах святую и животворящую троицу: Авраам бо, глаголють, прият и учреди бога с двема аггелома, а не троицу. Обычай бо им есть вся божественнаа писания развратити и по своей ереси глаголати, тех бо дьявол на помощь себе обрете, яко ж Июду на распятии господни.
Мы же обаче и не от себе умысливше, но от древних и божественых и пророческых писаний речем к ним, и увемы, яко Авраам виде бога в триех лицех, сиречь отца и сына и святаго духа, глаголеть бо великый Моисей: «Яви же ся Аврааму бог у дуба мамврийскаго». Зри, что глаголеть: «Яви же ся Аврааму бог», и како не рекл есть: «Яви же ся Аврааму бог с двема аггелома», но о бозе сказа, о аггелех же умолча. Явствено же есть всем прочитающим божественаа писаниа, яко многа убо суть божественнаа явленна к святым, но егда является един бог, тогда и писание глаголеть тако, егда же с аггелы, тогда и писание глаголеть тако[38]. Явися убо Ноеви бог един; явися и Аврааму многажды един; яви же ся и Моисею многажды един; тако и писание сведетельствуеть. Егда же явися Иакову на лествици с аггелы, и Исаи на престоле седя и серафимы предстояще ему, и Даниилу яко ветхый деньми, и, тмы тмами предстояху ему; се тако и писание глаголеть. Зде же писание не сведетельствуеть, яко явися Аврааму бог с двема аггелома, но что глаголеть? «Яви же ся Аврааму бог, и възрев очима своима виде три мужи стояща верху его, и притече к ним, и поклонися до земля и рече: господи, аще обрел есмь благодать пред тобою, и не мини раба своего, да ся принесеть вода, да омыются ногы ваша, и да принесутся хлебы, да ясте. И рече жене своей Сарре: подвижися, смеси три спуды мукы чисты. А сам поим отрока, тече в стадо и взя телець избран, приведе и уготова. И взя масло и мед и млеко и постави пред ними, и ядоша, сам же стояше пред ними». Они же седяще вси три в едином месте, равни славою, равни честию, и ни един вящши, ниже менши, равно и послужение, равно и поклоняние от Авраама прияша. И аще бы бог был с двема аггелома, то како бы дръзнули аггели съпрестолни быти богу? Нигде же бо во писаниих обрящеши, яко аггели съпрестолници быша богу когда, но спрестолен есть отцу сын и святый дух, яко же сведетельствують божественаа писаниа, ветхаа же и новаа.
Глаголеть убо премудрый Павел о Христе: «Такова имамы первосвященника, иже седе одесную престола величествию на небесех, иже единою о гресех принесе жерътву, всегда седя одесную бога и прочаго жды, дондеже положаться врази его под ногама его». И пакы глаголеть: «К аггелом убо рече: творяй аггелы своя духы; к сыну же: престол твой, боже в векь века; жезл правости, жезл царствиа твоего; възлюбил еси правду и възненавиде безаконие; сего ради помаза тя, боже, бог твой елеом радости паче причастник твоих». Хотя показати славу единороднаго сына божиа, пророк Давид глаголеть: «Престол твой, боже, в векь века». Подобие же и апостол Павел, тлъкуя, глаголеть, яко « к аггеломь убо глаголеть: творяй аггелы своя духи; к сыну же глаголеть: престол твой, боже, в век века». И яко да не начнуть неции глаголати, яко не к сыну сие речеся, но к отцу, еже «престол твой, боже, в век века», того ради глаголеть по мале: «Сего ради помаза тя, боже, бог твой елеом радости паче причастник твоих». Нигде же бо пишет, яко отець помазася, но сын божий единородъный по человечеству помазася; о нем же глаголеть тот же пророк: «Ты еси иерей в векы по чину мельхиседекову». Аще убо иерей бысть, то и помазася. Яко же Мелхиседекь не по закону Моисеову бысть священик, тако же и владыка Христос, о нем же глаголеть апостол Павел: «Христос пришед архиерей будущих благ, и большею и сьвершеннейшею сению, и нерукотворенною, сиречь, не сею тварию, ни кровию козлею, ни тельчею, но своею кровию въниде единою в святаа, вечно избавление сътворив». О нем же глаголеть пророк: «Сего ради помаза тя, боже, бог твой». Помазася убо господня плоть святого духа на ню пришествием, еже есть «елей радости», а еже «паче причастник твоих», се глаголеть о всех человецех: всем бо человеком от части некое дастся духа общение. На сына же божиа съшед дух святый и пребысть на нем, яко же рече Иоан, и неразлучен бе от него никогда же, яко единосущен ему. Аще ли кто глаголеть, яко о цари, или архиереи[39] законном речеся, еже «Сего ради помаза тя, боже, бог твой», и сии убо бози нарицахуся; и аще бы сие речено о цари, или о[40] архиереи законном, не бы глаголал: «Престол твой, боже, в век века», — не в векы бо сих престол, но купно с царьством и престол их погыбе. Един же сын божий единородный господь нашь Иисус Христос имать престол в век века. К нему же речеся: «Престол твой, боже, в век века». И пакы подобно тому той же пророк глаголеть: «Рече'господь господеви моему: сяди одесную мене, дондеже положю врагы твоя подножие ногама твоима». «Еже», «дондеже» — не времени есть знамение, но обычай есть святому писанию сице глаголати. Тако и пророком рече бог: «Аз есмь, аз есмь, дондеже и състареетеся аз есмь». Яве есть яко не уставляется, еже быти богу старостию человеческою. И пакы, яко да не възнепщують неции, яко к просту человеку, а не богу, речеся, еже «седи одесную мене, дондеже положу врагы твоя подножие ногама твоима», и того ради не вечно имать седание, яко времени знамение есть, «еже», «дондеже», и хотя показати его бога суща и вечно имуща седалище, сего ради помале глаголеть: «Ис чрева прежде деньница родих тя». А еже «прежде деньница» являеть прежде лет и прежде век суща его. А еже рече: «Ис чрева» являет единъство существа и естества: не от инуду бо, рече, но от моего естества родися. И аще единосущен и единоестествен отцу, то и съпрестолен. Виждь, яко сын 'Съпрестолен отцу, а не аггели.
Тако ж и дух святый единочестен и съпрестолен отцу, и споклоняем и съславим, иже и пророкы глаголавыи, о нем же глаголеть верховный апостол Петр: «Ни бо волею когда бысть человеку пророчество, но от святаго духа водими святии божии человеци». Тако же премудрый Павел глаголеть о нем: «И един дух свят, им же всяческая, и мы тем. Дух бо вся испытуеть, и глубины божиа, никто же бо весть божиа, точию дух божий». И Давид глаголеть: «Послеши дух свой, и съзиждутся». Иов же подобно тому глаголет: «Дух божий сътворей мя». Иоиль же глаголеть: «Излию от духа моего на всяку плоть, и прорекуть». Исайа глаголеть: «Господь вседръжитель посла мя и дух его». И пакы: «Сниде дух святый и настави их». И пакы рече: «Обаче словеса моя и законы моя приимете, елика аз заповедах духом моим рабом моим пророком». Зри, яко сын и святый дух единосущни суть отцу и равнославни, и равночестни. Аще ли же единосущни и равночестни, и равнославни, то и съпрестолни суть.
О аггелех же глаголеть доблественый Павел: «К кому убо рече когда от аггел: седи одесную мене». Аггели бо творение и създание суще святыя и единосущныя троица, и служителие присносущныя и непостижимыя славы ея, и ведят чины и достоиньство свое, яже убо о сих до зде.
Но да видим убо и таинъство последующее сим. Яко же убо неизреченна и непостижима святаа троица, тако и Аврааму явися неизреченно и непостижимо и несказанно. И како убо Авраам, яко к единем и к тем же, овогда яко к трема, овогда же яко к единому глаголеть, еже бо рещи: «Господи, аще обрел есмь благодать пред собою», кь единому глаголеть, а еже: «Да омыются нози ваши» к трема глаголеть. И се убо речеся не просто от Авраама, но еже убо триех видети, а единем господем нарицати, се единъство божества являеть, а еже к трем глаголеть, се являет, яко трисъставно и трилично есть божество. Но виждь ми таиньство велие и преславно, еже благоизволи бог в дому Авраамли тогда сътворити. Прежде бо яви ему святыя троица таиньство. Та ж и яде у него, хотя ему дати обеты благы, Исаково рождение в старости, еже проявляеть спасово бесеменное рождение. Вся бо сиа неизреченна и выше естества, и еже богу в человечьском подобии быти, и бесплотному ясти, и еже неплодней в старости родити, и девей без мужа за чати и без истлениа родити: иде же бо прииде, иже выше естества, бог, тамо вся выше естества, еже от вещей бывають. Пакы же глаголеть писание: «Рече же к нему господь: где есть Сарра жена твоя? Авраам же рече: в сени. Рече же к нему господь, по времени сем в чясе родить сын Сарра жена твоя». Ведяще же убо Авраам, яко прежде сего бог обещася ему, глаголя: «Сара жена твоя, не наречется имя ей Сара, но Сарра будеть имя ей, и дамь тебе от нее чадо». И како бы убо не познал Авраам, яко богь есть явлейся, иже тогда обещася дати ему чадо, ныне же съвръши, еже обеща, аще бо и благоволи святаа и единосущнаа троица в образе человечи явитися Аврааму, но въскоре подасть ему разумети свое божество и силу. Пакы же глаголеть: «И въставши три мужи прямо лици к Содому и доста; Авраам же идяше с ними, проводя их. И глагола к нему господь: не потаю аз от Авраама раба своего, еже творю». И который странник, иже в худе образе, ниже въинсства, ниже слугы предстояща имея, могл бы Авраама рабом нарещи, имущаго многы рабы и многа богатства? И пакы глаголеть писание: «Авраам же будет в язык велик и мног, и благословятся о нем вси языци земстии». Се зде явися Аврааму известно, яко богь есть явлейся, иже прежде к нему глаголавый: «Благословятся о тебе вси языци земстии». И ныне той же бог такоже глаголя: «Благословятся о тебе вси языци земнии». Како убо Авраам уже известно уведе, яко се не человеци, но бог есть явлейся, и равно трем послужи, и равно трех почте, и равно трем нозе омы. Не известно ли се есть и истинно, яко святаа и единосущнаа и животворящаа троица яви свое таиньство своему угоднику Аврааму, яко едина та есть и три, едина убо божеством и едина существом, три ж имать лица и три съставы. Глаголеть же писание по сем: «И приидоша в Содом, отидеже господь, яко преста глаголя к Аврааму, и два аггела отидоша в Содом». Виждь, яко един богь отець отиде, а два в Содом посылаеть, сиречь сына и святаго духа. Бога бо отца послана никогда же никим же. Сын же самь глаголеть о себе: «Пославый мя отець, той мне рече». И о святем дусе сын глаголеть: «Аще аз иду, иного утешителя послю вам от отца». Понеже и в начале, егда человека въсхоте сътворити отець, тогда сына и святаго духа к създанию убеди, глаголя: «Сътворим человека». Егда же пакы восхоте раздрушити богоборный он събор, егда съгласишася създати столпь, не без совета сего раздруши, но рекь сыну и святому духу: «Приидете, съшедше, языкы их размесим». Тако и зде творить. Егда убо въсхоте потребите скверный он и нечистый и дръзостный и сверепый род и праведника от смерти избавите, и тогда сына и святого духа посылает, яко да покажеть в всем святыя троица едину волю и едину власть и едино хотение. Яко убо о сих до зде.
Подобает же и о семь рещи ныне, яко мнози недоумеють о сем и глаголють: «Како святии и божествении отци и учителие наши пишють овогда, яко святую троицу приат Авраам, овогда же, яко бога приат с двема аггелома, овогда же, три аггелы приат?». Сиа убо глаголы мнятся, яко съпротивны себе. Но не суть съпротивны, но и зело съгласны явятся и сведетельство имуще от божественых писаний, ветъхых же и новых. Глаголеть убо великый Максим, яко всяко божествное писание, ветхое же и новое, о себе раздрешение не имат, аще не отци святии, божественым исплънени духомь, яко же лепо есть, скажут тако, яко же пишет: многаа бо в писаниих видятся, яко съпротивляющеся друг другу, и овогда убо сице глаголють, овогда же инако. Се же бываеть от нашего нерассужениа, или от преобидениа, или от презорьства, словеса же святых мужей не изменяются. Но плотни суще, духовнаа мудроствовати не можем, яко же некто от святых рече, яко плотскаа мудръствующеи, не по воли святаго духа разумеють божественаа писаниа, но по воли плотьстей.
Сего ради подвигнемся о сем с страхом божиим, и упразнимся с смирением в божественаа, яко же глаголеть божественый Иоан Златоустый, еже уведете нам куюждо главизну тако>, якоже лежит, и в свое время приимати, а не безвременне, и не несъгласны убо нам явятся, но и зело съгласны. Добре убо рекоша святии отци, яко доброе, не в свое время приемлемо, на злое происходить, не от естества своего, но от нерассуждения приемлющих его, якоже божественыя лествица Иоан глаголеть. Есть убо и тоже, тому же в свое время приемлемо, лечба спасительна бывает, не время же смертное устрояется. Да не убо прежде времяни възыщем, гордостным помыслом прелыцаеми, и еже в время не обрящем, понеже божественаа писаниа, ова убо сведетельства имеють от божественых писаний, ова же требують времени подобна и лица ведете. Всяко бо божественое писание, еже предано святей церкви, непорочно есть, и неподобно есть сих укоряти, но всею силою съблюдати и искати сих, яко же лежат, а не яко нам мнятся. Аще ли же кто божественаа писаниа укоряеть, или охуждаеть, и полагаеть свой разум, несть сего безумнейша на земли. Еллини убо, июдеи и ерецити не хотяще рещи от мнениа, яко несвемы, но писания укоряху. Сего ради прельстишяся и на всяко зло уклонишяся.
Сего ради всяк, хотяй обрести разум в писаниих, николи же поставляете свой разум, яко добр, но сей есть художен, иже глаголы непоколебимы съблюдаеть, и премудрость святаго духа съкровенныа тайны обретаеть, сведетельствуемы от божественых писаний. Сего ради не от себе, но от божественых писаний сведетельство имуще, малы некыя главизны прежде писати подобаеть нам, к уведению нашему, от ветхаго закона и от пророк, и от святаго еуангелиа и от апостол. Потом же и о сем, еже святии и божествении отци и учителие наши о святей и животворящей троици написаша. И от малых сих главизн подамы уведети, яко иже неправе разумевше божествнаа писаниа, вся съпротивна себе обретають, а иже праве разумевше, вся съгласна обрящуть.
Прежде убо богь в ветсем законе сам повеле жертвы творити, и всесъжжениа, и гусли, и органы, и тимпаны, и сверели. И пакы сам не любить, ниже хощеть, но и ненавидит и отвращается. В Левитской убо книзе писано есть: «Възва господь Моисея ис храма сведениа, и рече ему: глаголи сыномь израилевымь, да принесут ми всесъжжениа и жрътвы». Иеремеем же глаголеть: «Не рех отцем вашим о жрътвах, ни о всесъжжених заповедах». Исаием же глаголеть: «Вся снабдящаа суботы моя въведу в гору святую мою, и всесъжжения и жрътвы их будуть приятны на жрътвенице моемь». И пакы тем же глаголеть: «Что ми множество жрътв ваших?» и: «Всесъжжениа овен, агнець и крове юнець не хощу, праздникы и суботы ваша ненавидит душа моя». И Давыдомь глаголеть: «Принесете господеви сыны овня, и приимете жрътвы и входите в дворы его». И пакы тем же глаголеть: «Жрътве и приношению не въсхоте», и: «Не прииму от дому твоего телца, ни от стад твоих козлы». Что убо сие есть, яко едино дело и тоже хощет бог и не хощет, и любить и ненавидит? Решение же сему есть се: яко закон убо повелел есть бог, жрътвы же не повеле, ниже всесъжжениа, «о немошем их сходя. Егда бо тельцю жрътву принесоша, тогда о жрътвах заповедь положи, и органы же и мусикиа ликовати же и играти попустил есть; понеже виде их неистовящихся и давящихся, и желающих жрътв и к идолом хотящих прийти, паче же уже и пришедших. Сего ради повеле имь жрътвы творити, глаголя: «Понеже неистовитеся и хощете жрети, то поне мне жрите». И тогда того ради повеле. Но не до конца остави, но премудрейшею кознию пакы отводить, сего ради повеле в едином граде жрътвы творити. Егда же знамении многыми и чюдесы, и времени минувшю, иже в истинну сущаго бога разум приемше, аще и не съвръшен, тогда господь бог [41]не приемлет[41] безсловесных приношениа, и органы и песни, и глаголеть пророкомь: «Отстави от мене шум песней твоих, и псалма арган твоих не услышю». И пакы глаголеть: «Не рех отцемь вашимь о жрътвах, ни о всесъжениих заповедах», и: «Жрътве и приношению не въсхоте», и: «Не прииму от дому твоего телца, ни от стад твоих козлы». От сих убо есть яве, яко не жрътвы ни органы требуя бог, повеле им жрети и органы гласити, но немощи их сходя жестосердиа их ради и непокорьства. Сего ради овогда повелеваеть, овогда же не повелеваеть, овогда же любить, овогда же ненавидить.
Многа ж и ина такова в божествных писаниих суть. Яко же Соломон глаголеть: «Ничто же избыточествует человек от скота, ибо вся быша от прьсти, и вся възвращаются в персть, и вся отходять в едино место». И пакы глаголеть: «Излишнее есть премудрому паче безумнаго».
Прежде рекый: «Ничтоже человекь излишьствуеть от скота», ныне же глаголеть, яко не токмо от скота, но и от человека грешна праведный излишьшее имать. О грешных убо глаголеть: «Вся елика обрящеть рука твоя, елика ти сила, твори, яко несть творениа, и помысл и разум в аде, вън же ты поидеши по мале». О праведных же глаголеть: «Праведных душа в руце божий, и не прикоснется их мука», и: «Праведници ввекы живуть, и от господа мьзда их; сего ради приимуть царьствие благолепна и венець доброты от рукы господня», и: «Вменишася в сынех божиих и в святых жребии его суть». Тем же прочее яве показуеться, яко не един конець человеку и скоту, и не точию человеку и скоту, но и праведным и грешным не един конец: скоти бо по смерти не живут, ниже в ад отходят, человеком же грешным душа по смерти живут и злых ради дел их в ад отходят, праведных же душа по смерти в руце божий бывають, и приимут царствие благолепна, и венець доброты от рукы господня, тем же прочее не быти равны человеком же и скотом. Но егда убо глаголеть: «Ничто же избытчествуеть человекь от скота», се глаголеть, показати хотя человека грешнаго худость и немощ. Егда же хощеть. показати славу и величество человека праведна, тогда глаголеть: «Праведници в векы живут, и приимуть царствие благолепия, й венець доброты от рукы господня, и вменятся в сынех божиих и в святых жребии его суть». И пакы глаголеть: «Веселися юноше в юности своей». И пакы тот же глаголеть: «Юность и безумие суетно есть». И пакы глаголеть: «Добро есть ясти и пити». И пакы тойже глаголеть: «Добро есть ити в дом плача, нежели в дом пира». Егда убо глаголеть, яко «веселися юноше в юности своей», сиа глаголеть[42] от радостнаго сердца. Егда же глаголеть: «Юность и безумие суетно есть», се глаголеть плотьскаго ради желанна. Егда же глаголеть: «Добро есть ясти и пити», се глаголеть от печална сердца, понеже вино веселить сердце человеку, и хлеб сердце человеку укрепить. А еже глаголеть: «Добро есть итти в дом плача, нежели в дом пира», се глаголеть духовныя ради истинны, понеже в дому плача смерть поминаема есть.
Божественаа бо писаниа многажды таже глаголють и о тех же, но разум не той же имуть времени ради и лица ради; инаа бо в божественных писаниих въпрошением подвижима суть, инаа же ответом разрешаема, инаа же духовныя ради истинны, инаа же плотскаго ради желанна, инаа же от печална сердца, инаа же от радостна сердца произносима. Сихь бо всех лица божественаа писаниа въсприемлют на ся, и в время прилична, и та же глаголють, но разум не той же имуть. И не токмо в ветхом законе, но и в новом такоже обрящеши, овогда тако, овогда же инако глаголюща, и съпротивляющася себе мнящася нам. Яко же в святем еуангелии глаголеть господь нашь Иисус Христос: «Отець не судить никому же, но суд весь дасть сынови». И паки той же глаголеть: «Аз не сужду никому же». И паки глаголеть: «Аще аз свидетельствую о себе, сведетельство истинно есть». И помале глаголеть: «Аще аз сведетельствую о себе[43], сведетельство мое несть истинно». Мнозем убо мнятся съпротивны себе и несъгласни сии глаголи, понеже прежде судию себе именуеть, потом же глаголеть: «Аз не сужду никому же», и пакы глаголеть: «Сведетельство мое истинно есть», и помале же глаголеть: «Сведетельство мое несть истинно». И не суть съпротивны, но и зело съгласны. Божие бо слово не изменяется, ниже несъгласно, или съпротивно себе глаголеть, якоже и ныне глаголы господа нашего Иисуса Христа, еже рече в святемь еуангелии. Но егда убо глаголеть, яко «отець не судить никому, но суд весь дасть сынови», се показуеть нам власть свою и величество, и яко тот есть въистинну судиа живым и мертвым, яко же пророк Исайа сведетельствуеть о нем: «Отроча родися нам, и сын дастся нам, ему же власть бысть на раме его, и нарицается имя его велика съвета аггел, бог крепок, владыка, князь миру». Аще убо бог крепок, и владыка, и князь миру, тот есть судиа живым и мертвым. Рече же сиа господь нашь Иисус Христос о втором своем пришествии, в нем же имат судити живым и мертвым. Егда же слышиши глаголюща его: «Аз не сужду никому же», сие глаголеть о пръвом своемь пришествии, и о нем же глаголеть: «Не приидох судити мирови, но спасти мир». Егда же глаголеть: «Аще аз сведетельствую о себе, сведетельство мое истинно есть, яко сведетельствуеть о мне и пославый мя отець», събою и пророческими прореченми, собою убо на Иордани, и на Фаоръстей горе, глаголя: «Се есть сын мой възлюбленый, того послушайте», и знамении и чюдесы страшными и на рождестве и на распятии, того ради сведетельство его истинно есть. Егда же глаголеть: «Аще аз сведетельствую о себе, сведетельство мое несть истинно», то како многажды убо глаголаше: «Аз есмь и свет и живот», и к самаряныни глаголаше и слепцу: «Аз есмь Христос», и бога себе многажды сам нарицаше и равна отцу, глаголя: «Аз и отець едино есве»; и пакы: «Вся, елика имать отець, моя суть», зде же глаголеть: «Аще аз сведетельствую о себе, сведетельство мое несть истинно». Аще убо не истинно сведетельство его, то каа нам есть спасению надежда? Но се убо глаголеть иудеи ради, хотяху бо иудеи рещи ему: «Ты сведетельствуеши сам о себе: никто же бо, самь о себе сведетельствуа, достоверен есть». Сего ради съпротивне глаголеть господь к ним: «Аще бо, рече, по вашему разуму, недостоин есмь верованию, яко самь о себе сведетельствую, и есть убо и ин сведетельствуя о мне, се есть Предтечя». Послаша бо тогда жидове к Предтечи въпросити о Христе и отвеща им, глаголя: «Аз видех и сведетельствовах, яко сий есть сын божий», «Веруяй в сына, имать живот вечный, а иже не веруяй в сына, не узрить живота». И ина многа суть, яже Предтеча о Христе сведетелствова к пришедшим к нему иудеом. Сего ради Христос рече к ним: «Вы посласте к Иоанну, и сами послушествуете достоверна его, и тому паче внимасте, нежели мне. Сего ради по вашему мнению глаголю: Аще мое сведетельство несть истинно, поне устыдитеся Предтечева сведетельства, к нему же сами посласте, яко к достоверну, и сами послушествуете о нем, яко истинен есть. Три бо, рече, сведетеля имею: отца моего, и дела моя, и Иоанна, и та сведетельствують о мне, аще и мое сведетелство по вашему разуму несть истинно». И многа суть такова в божественом еуангелии, мнящася не съгласна, но несть тако, но и зело съгласна суть. Подобно же тому и блажении апостоли пишуть. Връховный убо апостол Петр глаголеть: «Поистинне разумею, яко несть лицемерен бог, но в всяком языце бояйся его и творяй правду, приатен ему есть». Тако же и великый апостол Павел, подобно тому глаголеть: «Слава же и честь и мир всякому делающему благое, иудееви же прежде и еллинови». Сему дивятся несъгласию мнози: како сами убо от иудейства отступиша и еллиньство упразниша, и вся творяще и вся съдевающе, и многы скръби и беды претръпеша, их же не мощно исчести, конечне и крови своя пролияша, и душа своя положиша о сем, яко да сущаа от иудей и от еллин к Христу приведуть, и яко да иудейство и еллиньство упразнят, и пакы глаголють сами, яко «в всяком языце бояйся бога и творяй правду, приатен ему есть», и: «Слава, и честь, и мир всякому делающему благое, иудеиви же прежде и еллину». И аще тако есть, то како блаженный Петр глаголеть: «Несть убо о ином, ни о едином же спасениа», и: «Несть иного имени под небесем, о нем же подобает спастися нам, токмо о господи нашем Иисусе Христе, яко о сем вси пророци сведетельствують оставление грехов приати именемь его всякому верующему в него»? И пакы глаголеть, яко «в всяком языце бояйся бога и творяй правду, приятен ему есть». Како убо сиа глаголы умирятся и съгласны будут? Преж убо рече: «Несть о ином, ни о едином спасениа», и: «Несть иного имени под небесем, о нем же подобает нам спастися», дыне же глаголеть, яко «в всяком языце бояйся бога [44]и творяй правду, приатен ему есть». Аще в всяком языце бояйся бога[44] приатен ему есть, то почто Корнилиа не остави, ни сущих с ним пребывати в своей вере, иже бешя бояйся бога и творяй правду паче всех, но повеле им креститися в имя Иисус Христово, аще и бояшеся бога и творяй правду? Аще бы в всяком языце бояйся бога и творяй правду приатен ему был бы, то почто рече господь нашь Иисус Христос к священным своим учеником: «Шедше в весь мир проповедите еуаггелие всей твари, крестяще их в имя отца и сьша и святаго духа, и учаще блюсти вся, елика заповедах вам, — иже веру иметь и крестится, спасен будет, а иже не иметь веры, осужден будет»? Виждь, что глаголеть: «Иже иметь веру и крестится, спасен будет» и не точию же крестите, но и учите их блюсти вся, елика заповедах вам. И пакы глаголеть: «Аще кто не породится от воды и духа, не может внити в царство небесное». То како в всяком языце бояйся бога приатен ему есть? В инех бо языцех несть порождениа от воды и духа, но в иудеих обрезание, [45]во еллинех же идолом обещание[45], то како в всяком языце бояйся бога приатен ему есть?
А еже глаголеть великый апостол Петр, яко в всяком языце бояйся бога и делаай правду приатен ему есть, се рече о сущих прежде въплощениа Христова и распятиа его и въскресениа, боящихся бога и делающих правду, или в иудеих или в языцех, не покланяющихся идолом, но истинному богу, яко же Корнилие и подобнии ему. По воплощении Христове и по распятии его и по въскресении, несть иного имене под небесем, о нем же подобаеть спастися нам, точию о господе нашем Иисусе Христе, яко глаголеть господь в святем еуангелии: «Аще кто не породится от воды и духа в имя отца и сына и святаго духа, не может спастися», аще и всех человек праведнейши будеть. Се показа и Петр апостол, праведна суща Корнилиа и богом сведетельствованна крести.» Но яко же преже речеся, о сущих прежде въплощениа и распятиа и въскресениа Христова рекл есть. И понеже бо иудеи възбраняху апостолом крестити необрезанных, Петр же уведев[46] от явленна, еже с небесе плащаница оноя, глаголаше, яко всяк, бояйся бога и творяй правду, приатен ему есть. Преже въплощениа Христова страха ради божиа и правды ради, ныне же всяк, бояйся бога и творяй правду, приатен ему есть на крещение.
Аще ли же кто речеть, яко аще кто будеть не имеяй страха божиа и не творяй правды, егда не приат будеть на крещение? Таковому речется: Не мощно убо сть прийти на крещение неимущему страха божиа и не творящему правды. Но аще кто будет не имея страха божиа и не творяй правды, и егда точию обещается приити на крещение, тогда и страх божий имееть и правду творить, отрекает бо ся сатаны и всех дел его, и обещается Христови и всем святым его, и бываеть бояйся бога и творяй правду. Сего ради глаголеть връховный апостол[47] Петр, яко всяк человек, бояйся бога и творяй правду, приатен ему есть, ныне убо крещениа ради и обещаниа благых дел, прежде же въплощениа Христова страха ради божиа и правды ради приатни[48] ему быша. Подобно же тому глаголеть великый апостол Павел: «Слава же и честь и мир всякому делающему благое, иудеиеви же и еллину». И сиа такоже глаголеть апостол о сущих прежде въплощениа Христова и делающих благаа дела. Ныне же по въплощении Христове не тако, но слава и честь и мир, иудеиеви же и еллину и всякому человеку, делающему благое и верующему Христови, и печать крещениа его приемшу, яко же глаголеть той же блажены Павел: «Елици, рече, в Христа крестистеся, в Христа облекостеся» и: «Несть иудей ни еллин, вси бо вы едино есте о Христе Иисусе». И паки глаголеть: «Аще и суть бози мнози, и господне мнози, но нам един бог отець, из него же вся, и мы у него, и един господь Иисус Христос, им же вся и мы темь, и един дух святый, им же всяческаа, и мы в нем». И елици правиле семь приложатся, мир на них и милость. Елици же съпротивно сему мудроствують, и о сих апостол глаголеть: «Но аще мы, или аггел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, проклят да будеть». Иудеи же и еллини съпротивно сему вся глаголють и творят, и кресту Христову ругаются, и въскресению его не верують. То како «слава и честь и мир всякому делающему благое, июдееви же и еллину», о еллинех убо глаголеть: «Не прельщайтеся: ни блудници, ни идолослужителе не внидут в царство небесное». О иудеех же глаголеть, яко «не оправдится от дел закона всяка плоть, аще не верою Иисус Христовою», и: «Христос ны искупи от клятвы законныя; аще бы закон правда была, то Христос ту не умрет». И пакы глаголеть: «Стоите, и не пакы под игом работы дръжитеся. Се аз, Павел, глаголю вам, яко аще обрезаетеся, Христос вам ни в кую же есть пользу». Прежде убо глаголеть: «Слава и честь и мир всякому делающему благое, июдееви же и еллину», то како Александра, Именея предаст сатане, отступивших от Христовы веры, и Еллиму ослепи, хотяща Антипатра отвратити от веры? Но явьствено есть, яко се глаголеть о сущих преже въплощениа Христова, о боящихся бога и желающих правду, и не покланяющихся идолом. О них же глаголеть пакы: «Егда убо языци не имуще закона, естеством законнаа творят, иже являють дела закона написана в сердцих своих».
Се убо в мале рекохом о сих к уведению вашему и от малых сих познаемь, яко иже недобре разумевше, ни праве испытавше божественаа писаниа, многа съпротивна видятся, а иже праве и непреобидне пытающе, вся зело съгласна и несъпротивна разумеють ветхаа же и новаа.
Тако же, еже святии божествении отци наши рекоша о святей и животворящей троици, съгласна обрящут, еже овогда глаголють, яко Авраам святую троицю приат, овогда же яко три аггелы приат, овогда же, яко бога с двема аггелома приат. Глаголеть убо Иоанн[49 ]Златаустый, яко Авраам изрядную любовь имяше к всем, сподобися приати святую троицу в кущу свою, и умы нозе ея, и закла телець, и сътвори обед. И пакы той же глаголеть, яко убо Авраам страннолюбьствуя, бога приат с аггелы. И пакы той же глаголеть: «Патриарх Авраам пред дверми седя, уловляше мимоходящаа, яко же бо рыболовь мрежю вверг в море извлачити рыбу, и извлечет злато или бисер, тако и сей ловя человекы, улови аггелы». Виждь, что глаголеть великый се и равноапостольный муж: овогда глаголеть, яко Авраам святую троицю приат, [50]овогда же, яко бога прият з двема аггилома[50], овогда же глаголеть: аггелы приат. Подобие же тому и святый Иоан Дамаскын глаголеть: «Святаа и единосущнаа троица телесныма очима незрима, и како благоизволи в сени Авраамове учрежена быти», и пакы той же глаголеть: «Авраам, милуя нищих, съсподобися бога приати с двема аггелома». И святый Андрее Критьскый глаголеть: «У дуба Мамьврийскаго учреди патриарх аггелы». И святый Иосифь Песнописець глаголеть: «Видел еси, яко же мощно видети, святую троицу и ту угостил еси, яко друг присный, преблажене Аврааме!». И ина многа суть такова в божественых писаниих о сем, иже овогда убо глаголють, яко Авраам бога приат с двема аггелома, овогда же глаголють: святую троицу приат, овогда же, яко три аггелы приат. И неразумеюще убо съкровенный разум в божественых писаниих, глаголють, яко не единогласуют в всем, но съпротивно себе глаголють. Но несть сего, ниже будеть! Но в всем зело едину мысль и един разум имуть. Но егда убо глаголють, яко Авраам святую троицу приат, се убо истинно и зело праведно, якоже и: прежде речеся о сем в начале многажды в сем слове. Егда же глаголють, яко бога с двема аггелома приат, или аггелы приат, и се зела истинно и праведно рекоша. Но сей глагол по премудрости речен бысть, и таиньство некое имат в себе, якоже глаголеть писание: «Тайна моя мне и моим». Свои же суть богу святии. Сего ради святии божествении отци не от себе, но от божественых писаний въземше, тако бо писаниа глаголють, и нарицають бога овогда аггела, овогда человека. Исайа убо пророк глаголеть: «Отроча родися нам, и сын дасться нам, масло и мед снесть», се нарицает его человека. Егда же глаголеть: «Нарицается имя его велика съвета аггел», [51]се наречет его аггела[51]. Егда же глаголеть: «И нарекут имя ему Еммануил, еже есть сказаемо с нами богь», се являеть его въистинну бога. И убо пророк сына божиа, и человека и аггела и бога нарицаеть. Ведяще[52] же известно святии отци, яко едино существо едино естество отца и сына и святого духа, того ради бога и аггела нарекоша, и человека именоваша. И того ради овогда пишут, яко Авраам бога с двема аггелома приат, овогда же, яко учреди патриарх аггелы, овогда же глаголють, яко святую троицу приат.
И не токмо пророци нарицають его овогда бога, овогда аггела, овогда человека, но яко и сам бог множицею и аггелом нарицается, и человеком нарицается, яко же Бытийскаа книга сведетельствуеть сице глаголющи: «Възва, рече, аггел господень с небесе, и рече: Аврааме, Аврааме, не прилогай рукы своея к отрочати, ныне разумех, яко ты боишися бога», се аггелом ся прозва. Егда же глаголет: «Не пощаде сына своего мене ради», показа себе бога. И пакы глаголеть писание: «Яви же ся Иакову аггел господень и рече: Иакове, Иакове, видех все, еже ти сътвори Лаван, аз же есмь бог твой»[53]Виждь, что глаголеть: «Аз есмь богь твой»[53]. Аггели създание и творение божие, а не бог. И како можеть аггел сам себе богом нарещи? Ведяху бо святии аггели, яко же прежде деньница бысть светлости ради, егда же точию помысли подобен быти вышнему, абие тма бысть гордости ради. И Адам, егда приат съвет змиа глаголюща: «Будете яко бози», тогда осудися смертию. То како убо аггел богом нарещися может? И по мале пакы в той же книзе пишет: «Оста же Иаков един, и борящеся с ним мужь до утриа. И прозва Иаков имя месту тому образ божий. И рече Иаков: видех аггела лицем к лицу, и спасемися душа. И взыде ему солнце, егда отиде образ божий». Прежде рече: «Боряшеся с ним муж», се убо в человеческом образе бог показася. Егда глаголеть, яко «видех аггела лицем к лицю», се паки бог яко аггел показася. Егда же рече: «И взыде ему солнце, егда отиде образ божий», се зде бог явися. Сие же и в множайших писаниих речена быша, яко Иаков з богомь брася. Се и в человечьстем и ангельстем образе бог явися.
Писано же в Судийстей книзе сице: «Явися ангел господень жене Маноеве, глаголя сице: се ты, неплоды, в чреве приимеши, и родиши сына. И поведа жена мужу своему, и помолися Маное к богу, дабы пришел человекь тъй к нему, и прииде к нему. Он же понуди его хлеб ясти, и козлищ на нь хотяше заклати», мняше бо его человека проста. Рече же к нему аггел: «Не ям хлеба твоего, аз есмь хлеб животный». И что рих сведетельств истинейши, в еуангелии глаголеть сын божий о себе: «Аз есмь хлеб животный». Зде же мнимый аггел, истинною же сын божий, тако же глаголеть: «Аз есмь хлеб животный». Глаголеть же пакы писание: «И рече же Маное к жене, своей: погыбохом, о жено, бога видехом». Се зде бог в человечьстемь прежде, потом же в аггельстем подобии показася. И многа такова в божествных писаниих обрящеши, яко бог и аггелом ся может творити, и человеком зватися.
Сего ради добре и по лепоте святии отци и учителие наши пишут обоя: овогда бо глаголють, яко Авраам сподобися приати святую троицю в кущу свою, овогда же глаголють, яко Авраам бога приат с двема аггелома, овогда же глаголють, учреди патриарх аггелы; вся бо сиа истинна суть. Аще ли же не бы тако было, то како быша смели дръзнути святии отци, иже божествнаа таиньства ведяща, и съпротивна божественому писанию глаголати, писанию убо глаголющу: «Явися Аврааму бог». Они же овогда глаголють, яко явишяся Аврааму аггели, овогда же глаголють, яко явися Аврааму бог с двема аггелома, овогда глаголють, яко явися Аврааму святаа троица. Но явьствено убо есть се, яко бог убо, яко и аггел показается, и яко человек является? Аггел же не можеть себе богом нарещи.
И да не удивишася о сем, яко сам бог яко человек является, и яко аггел показуется, и благым и праведнымь является, и не токмо благым и праведным, но и грешным и неверным многажды явися, яко же сведетельствуеть книга Бытийскаа. Глаголеть бо, «Яко прииде бог нощию к Авимелеху царю герарьску, и рече ему: се ты умреши жены деля сея, и ныне възврати жену к мужу, яко пророк есть, и молить за тя, и жив будеши». И пакы глаголет: «Прииде же бог к Лавану Сирину нощию в сне, и рече ему: снабдися сам, егда възглаголеши к Иакову зле». И пакы в Исходе речено есть: «И прииде бог к Валааму нощию, и рече ему: въстав иди въслед человек сих; но слово еже тебе глаголю, тоже глаголеши». И многа такова в божественых писаниих. Аще бо и грешнымь и сквръным явися, что же дивно, яко святым и праведным является, яко бог бо владыка сый и всему промысленик, иже везде сам сый и вся исплъняяй. Не мни же яко по нужы, а не истинно речено есть: ибо не токмо бог праведным и грешным явися многажды, но и в купину вместися, и в облак, и в бурю, и в дым. И сведетельствуеть Моиси, глаголя в молитве своей: в громе камени и в гласе трубнем не являйся нам к тому, щедрый, но вселися в нашу ютробу, и омый наша грехы.
Пакы съпротивнаа мудрствуяй глаголеть: аще сиа тако суть, то нигде же аггельскаго служениа, но самь бог в аггела въобразуется, или в человека, и тако везде является. Но послушай разумно. Егда убо бог явися кому в человечестем или в аггельстем образе, тогда и писание глаголеть, яко бог есть явлейся, или яко аггел, или яко человек, и не наречет того писание аггелом. Егда же аггел явится, а не бог, тогда и писание не наречеть того бога, но аггела, яко же в Бытии сведетельствуеть, яко егда Иаков виде лествицу ону, и аггели въсхождаху по ней, господь же утвръжашеся на ней, се убо не нарече аггелов господем. И Валаам егда виде бога в дому своем, и не нарече того писание аггела, и егда виде аггела на пути, и не нарече его богом, но аггелом. И Иисус Навгин виде аггела господня, и не именуеть его богом, и пророка Аввакума аггел в Въвилон принесе, и асириан изби, 185 тысущ, аггел, и о Моисееви телеси Михаил архааггел рассужаше, и Даниил видел архаггела Гавриила, не нарече его бога. И многа такова суть в писаниих.
Явьствено же есть разумети, яко святии божии человеци, иже в ветхом завете и в новем угодившеи богу, многа и неизреченна видениа узреша, от святаго духа просвещаеми, но не суть видели божественаго естества и невидимых вещей, но в сенех, и образах, и в гаданиих, потреб ради некоторых кажема веледарованием божиим. Не является убо, еже есть, но яко же можеть видяй видети. Сего ради овогда стар явися, овогда юн, овогда в огни, овогда в хладе, овогда в ветре, овогда в оружии, не прелогаа своего существа, но въображаа зрак различию подлежащих. Аггел же, аще и является в мнозех образех противу требованию, и по божественому повелению, но богом нарещися не может. Ты же, егда слышиши божиа явленна многоразлична суще, не мни, яко многообразна суще божества: бестелесно бо и неописано отнюдь божество; являет же видение противу требованию. Человеку же не мощно бога видети по существу, и не токмо бога, но ниже аггела. Яже убо о сих до зде.
Рцем же убо прочее и о сем, како писанию убо глаголющу, яко в подобии человечьсте явися тогда Аврааму святаа троица, святии же и божествнии отци предаша нам писати на святых иконах в божественом и царьском и аггельском подобии, того ради убо тако предаша, яко[54] хотяще множайшую честь и славу приложити божественым онем изоображением. Еже бо на престоле седети, показуеть сих царьское и господьственое и владычьственое. А еже венци имети и обкружным обчерътением на священообразных главах, круг убо образ носить всех виновнаго бога, яко же бо круг ни начала ниже конца имат, сице и бог безначален и безконечен. А еже криле имеють, да покажут сих гореносное, и самодвижное, и възводителное, и нетягостное, и к земным непричастное. Скипетры же имут в руках, да покажуть сих действеное и самовласное и силное. Се убо являеть божественое подобие, царьское и аггелское. Вся бо, елика о бозе глаголются, или писана суть, не противу силе и величству божию, но противу немощи слышащих, или противу требованию, яко же речеся. Сподобившеи же ся таковым зрением, не пытаху опасно таинъства, но с страхом и трепетом верующе.
И мы убо веруем и исповедаем языком и сердцем, умом же и словом, яко в истинну Авраам виде святую и единосущную и неразделную и всемогущую троицу, и на святых иконах пишем, и покланяемся божественому оному и пречистому подобию, иже естеством неописаному, и неизреченному, и непостижимому. И милосердна ради и милости безмерныя, отцем же и пророком, патриархом же и царем, в сенех и образех по вместному тем являшеся. И яко же тогда являшеся, тако и ныне сподобися[55] нами въображатися и писатися на всечестных иконах. И ради таковаго изъображениа, трисвятаа песнь трисвятей и единосущней и животворящей троици на земли приносится, желанием бесчисленым, и любовию безмерною, и духом въсхыщающася к первообразному оному и непостижимому подобию и от вещнаго сего зрака възлетаеть умь нашь и мысль к божествному желанию и любви. И не вещ чтуще, но вид и зрак красот их: понеже почесть иконнаа на пръвообразное преходит. И не токмо ныне освящаемся и просвещаемся духом святым сего ради, но и в будущем веце мьзду велию же и неизреченную приимем, егда телеса святых паче солнечныя светлости просветятся, иже ради въображениа иконнаго любовне целують и почитають едино существо божества в триех образных съставех, молящеся пречистому оному божественому подобию святыя и живоначалныя троица, с отцемь сыну и пресвятому духу, богу нашему благодарение възсылающе, ему же слава и дръжава и честь и покланяние и велелепие преже всех век, и ныне, и присно, и в векы веком. Аминь.
Примечания
[1-1] Так О; С и твоему послати боголюбовию
[2] Так О; С трепущу
[3-3] О и рече к нему имаши ли; так и у Нила Сорского
[4-4] Так О; С к Моисею глаголющу нет
[5] О глаголали бысте.
[6] О далее вписано на поле а идеже божие пришествие; так П.
[7]Так О; С божий.
[8]О далее и от бога послан пасти законодавець Моисей и Давид царь] и пророк П далее и от бога послан пасти Израиля достоание свое и аще убо законодавець Моиси и пророк.
[9] Так О; С не.
[10] Так О; С лико.
[11] Так О; С дбожиа
[12-12] Так О: С нет
[13] Так О; С апустоли.
[14] Так О; С человечя
[15] Так О; С господь нет.
[16] Так О; С святе нет.
[17]Так О; С отець.
[18 ]Так О; С тщере.
[19 ]всячески.
[20-20] Так О; С нет. 21 О персть; П персть.
[22] Так О: С апустоли.
[23] Так О; С церковь нет.
[24]Так О; С моще.
[25] О далее и ввеки веком аминь.
[26-26] О киноварью.
[27] Так О; С пифаниа (киноварные инициалы здесь и далее часто пропускаются).
[28] Так О; С нестарейшим.
[29] Ток О; С владычице.
[30-30] Так О; С нет.
[31-31] Так О; С нет.
[32] Так О; С полно нет.
[33] Так О; С имей.
[34-34] Так О; С нет.
[35-35] Так О ; С нет;здесь в С неправильно вплетен после л. 359 л. 365.
[36] О далее веком аминь.
[37-37] О жидовство уклонишася: Алексея глаголю протопопа и Дениса попа и Федора Курицына и иже с ними мудроствующих.
[38] Так О; С тако нет
[39]Так О; С и архииереи.
[40]Так О; С и.
[41-41]Так О; С приемлеть.
[42]Так О; С глаголеть нет
[43 ]Так О; С о себе нет.
[44-44 ]Так О; С нет.
[45-45] Так О; С нет.
[46 ]Так О: С увев.
[47 ]Так О; С апостол нет.
[48 ]Так О; С приати.
[49] О премудрый Иоанн
[50-50 ]Так О; С нет.
[51-51] Так О; С нет.
[52] Так О; С вещаша.
[53-53] Так О: С нет
[54] Так О; С
|
