|
К оглавлению
ЧАСТЬ IV
С НАМИ БОГ
1. ВИДЕНИЕ СВЕТА
Cреди различных божественных видений и откровений видение света занимает несомненно первое место в мистическом опыте пр. Симеона. Он постоянно говорит о нем как о внутреннем и даже внешнем мистическом феномене, или как о Боге, являющемся в виде света, но, в конечном итоге, это один и тот же опыт. Однако, сам пр. Симеон при первом явлении света, хорошо не знал, что это за свет, который ему является, какова его природа и происхождение, что он представляет собою. Несомненно, он чувствовал, что это божественное явление, но оставался в неуверенности до момента, когда Сам Свет открыл ему, кто Он. Это хорошо видно из живого автобиографического рассказа о том явлении света, которое пр. Симеон имел в молодости, в возрасте двадцати лет, еще будучи мирянином. Мы уже говорили о нем выше644. «Однажды, когда он стоял и говорил "Боже, милостив буди мне грешному", более умом, чем устами, Божественное осияние внезапно богатно явилось сверху и наполнило все место. Когда это произошло, не знал более юноша и забыл, был ли он в дому или что он находился под крышей. Потому что он видел отовсюду только свет и не знал, ступает ли он по земле. Ни страха не было в нем упасть, ни заботы о мире, ни чего-нибудь из того, что обычно случается с людьми, носящими тело, не приходило тогда к нему на ум. Но всецело пребывая в невещественном свете и, как казалось, сам став светом и забыв о всем мире, он преисполнился слез и невыразимой радости и веселия. Вслед за тем ум его восшел на небо, и он увидел другой свет, более яркий, чем тот, который был близко. И явился ему неожиданно и необычайно, стоя близ этого света, тот вышеупомянутый святой и равноангельный старец, давший ему заповедь и книгу»645. Пр. Симеон прибавляет: «Поэтому за заходом чувственного солнца следует этот сладкий свет умопостигаемого светила, заранее удостоверяя и уверяя имеющий следовать за ним непрестанный свет»646.
Пр. Симеон различает, следовательно, свет видения от света солнечного, но также и от «непрестанного (άδιάλειπτον) света», удостоверением которого первый, однако, является. Это первое видение пр. Симеона, сопровождаемое экстатическими феноменами (забвение мира и т. д.), продолжалось недолго. «Когда это видение (θεωρίας) прошло, то юноша, придя снова в себя, был объят радостью и изумлением, и плакал от сердца, и за слезами следовала сладость. Под конец он упал на ложе, и в тот же час провозгласил петух и возвестил о середине ночи. И немного спустя церкви прозвонили к утрене, и он встал петь по обычаю, даже не помыслив в эту ночь о сне»647. Пр. Симеон, однако, почти забыл об этом видении своей юности и только через несколько лет, когда стал послушником в Студийском монастыре, у него было новое видение, но меньшей силы648. На этот раз он смог получить его только путем самого строгого подвижничества. «Многими трудами, - говорит он, - и еще большими слезами, и строгим странничеством, и совершенным послушанием, и всецелым отсечением своей воли, и многими другими жесточайшими предприятиями и действиями я шел неудержимым и неотступным движением и вновь удостоился видеть как-то тускло малый и скудный луч сладчайшего и Божественного того света, но такого видения, какое я тогда видел, я никогда до сих пор не был удостоен видеть»649. То, что было даром благодати и молитвы, стало плодом суровой и продолжительной аскезы.
Видение света, бывшее через несколько лет у некоего молодого послушника Студийского монастыря (пр. Симеон рассказывает о нем от лица послушника, но, вероятно, это его собственное видение), имеет много общих черт с первым видением: молодой послушник тоже имел его в начале своего подвижнического пути, очень напряженного и полного трудов, но недолгого; так же, как и в первом случае, это был плод горячей молитвы. Как и в первом случае, послушник был удостоен видения благодаря своему духовному отцу, через послушание ему. Пр. Симеон не упоминает, однако, что речь идет о втором видении, первое было как будто забыто молодым послушником. Он не упоминает также о том, что новое видение было слабее первого. В последнем видении молитва послушника была ограничена кратким призыванием Пресвятой Троицы, предписанным ему его духовным отцом. Он должен был произнести его перед сном, после долгого и утомительного дня, проведенного в городе, куда он сопровождал своего духовного отца в его пастырских посещениях. «Войдя, - рассказывает предполагаемый молодой послушник, - туда, где я имел обыкновение молиться, и начав "Святый Боже", и вспомнив о словах святого ("Знай, чадо, что ни постом, ни бдением, ни телесным трудом, ни каким-нибудь другим из правых действий Бог не радуется и является лишь смиренной и нелюбопытной и благой душе и сердцу"650), я был сразу же настолько подвигнут на слезы и божественное желание, что мне невозможно изобразить словом происшедшую тогда со мною радость и наслаждение. Но упав сразу навзничь, я увидел - и вот большой свет, умственно осветивший меня и принявший весь мой ум к себе вместе с душой, так что неожиданностью чуда я изумился и был как в исступлении. И не только, но я забыл и место, на котором стоял, и кем я был и где, вопия только: "Господи, помилуй", как, придя в сознание, я узнал, что это говорю. Но кто был говорящий это, отче, или двигавший мой язык, не знаю... Бог знает. Было ли это в теле, было ли вне тела то, что я беседовал с этим светом, знает сам свет, прогнавший то, что было смутного в моей душе, как и все земное мудрование, изгнавший от меня дебелое вещество и тяжесть тела, причиняющие уныние и оцепенение моим членам. Ибо настолько он укрепил, о страшное чудо! и придал силу расслабленным моим членам и нервам, (расслабление), происшедшее тогда со мною от многого труда, что показалось мне и явилось, что я совлекся одежды тления. И не только, но и неизреченно влило в мою душу сразу же большую умственную радость и чувство, и сладость выше вкуса всех видимых (вещей). И еще свободу и забвение всех житейских помыслов даровал мне, и самый образ исхода из настоящей жизни необычайно известил. К одной только неизреченной радости этого света все чувства мои ума и сердца прилепились»651.
Это видение продолжалось недолго и свет исчез, оставив в душе послушника глубокую печаль потери: «Но этот явившийся мне безмерный свет, продолжал он, потому что у меня нет другого имени, свойственного и подходящего, чтобы его назвать, как-то тихо ослабел и как бы сжался, и я пришел в сознание и, поняв, что его сила внезапно соделала во мне, и помыслив о его удалении и что, рассудив, он снова оставил меня одного в жизни, я был охвачен печалью и такой тяжелой болью, что недоумеваю, как достойно выразить величину многообразной и сильнейшей болезни, возжегшейся в моем сердце наподобие огня. Итак, представь, говорил он, если можешь ты, отче, и боль разлуки, и безмерность любви, и множество любовного желания (έρωτος) и высоту величайшего благодеяния. Потому что я ни говорить устами не могу, ни умом понять беспредельность видения»652. Наконец, на просьбу пр. Симеона с большей точностью описать действия этого видения, юноша отвечает: «Он радует, отче, являемый и ранит скрываемый. И близ меня бывает, и на небеса возводит меня. Он жемчуг. И свет одевает меня, и как звезда мне является, и он для всех невместим. Он излучает свет, как солнце, и я постигаю, что все создание содержится в нем, он показывает мне все в создании содержащееся и сохранять повелевает мне собственную меру. Я содержим крышей и стенами, и небеса раскрывает он мне. Я поднимаю мои глаза чувственно, чтобы увидеть там находящееся, и вижу все, как оно было раньше»653. Как мы можем видеть, экстатический характер и невыразимость видения света более подчеркнуты в этом видении, чем в первом, также как и невыносимая боль, следующая за его исчезновением, в то время как в первом видении за ним следуют скорее забвение и безразличие. Более важен, однако, его космический характер - все творение заключено в нем654. В то же время, хотя и освещая место с такой силой, что все исчезает, этот непостижимый свет удаляется и ослабевает, «сжимается», и послушник беседует с ним почти как с какой-нибудь личностью. Но в основе он остается непостижимым, и пр. Симеон не говорит, кто он. Несказанная радость является преобладающей чертой этого видения, также как и умозрительный характер света. Кратко говоря, это чудо.
У нас есть еще одно описание видения света, тоже относящееся к началу монашеской жизни пр. Симеона. Оно замечательно тем, что показывает, как видение непостижимого становится ясным, хотя и несказанным познанием, и заканчивается диалогом с Тем, Кто является в виде света. Можно также отметить здесь решающую роль духовного отца. «Так бывает без всякого изменения и относительно невидимого Бога. Когда кто-нибудь увидит Его открывшимся, он видит свет. И он дивится, увидев, но Кто явившийся - не знает сразу, и не смеет Его спросить. Каким образом, (он спросит Его) на Которого не может даже взглянуть, поднять глаза, и увидеть, как Он велик? Он только смотрит в трепете и большом страхе как бы по направлению к Его ногам, зная, что Некто во всяком случае явился пред его лицом. И если существует (человек), ранее объяснявший ему такие вещи, как прежде познавший Бога, он отходит к нему и говорит: "Я видел". И тот говорит: "Что ты, чадо, видел?" "Свет, о отче, сладкий, сладкий, но каковой, сказать тебе, отче, мой ум для этого недостаточен". И когда он это говорит, скачет и бьется его сердце и разжигается сразу к желанию виденного. Затем он снова начинает говорить с горячими и многими слезами: "Явился мне, отче, этот свет. Было взято здание моей келий сразу, и минул мир, убежав, как полагаю, от Лица Его, остался же я один, сопребывая со единым светом. Не знаю, было ли это тело тогда там. Был ли я вне его, я не знаю, во всяком случае, я не знал, что я ношу тело и обложен им. Была же у меня радость невыразимая, и сейчас сопребывающая со мной, любовь и большое желание (πόθος), так что потоки слез полились у меня, как ты и сейчас, конечно, видишь". В ответ (старец) говорит ему: "Это Тот, чадо!" С этими словами он снова видит Его и мало-помалу совершенно очищается, очищаясь же - приобретает дерзновение и спрашивает Того Самого и говорит: "Боже мой, это Ты?" И Тот отвечает и говорит: "Да, это Я, Бог, для тебя ставший человеком. И вот Я сделал тебя, как видишь, и сделаю богом"»655.
Но лишь постепенно неуверенность видения уступает место ясности. Это хорошо видно из рассказов пр. Симеона в его Благодарениях. «И Тебя я, таким образом, моего Бога видел, - говорит он, - не зная и не веруя до этого, что Бог, поскольку возможно быть видимым, бывает видим кому-нибудь, мне не приходила мысль, что Бог, или слава Божия, есть то, что иногда так, иногда иначе показывалось мне, но необычайность чуда поражала меня и наполняла всю мою душу и сердце, так что самое мое тело представлялось мне, причащалось этой неизреченной благодати. Но я еще не знал тогда ясно, кто Ты был, видимый (мною). Во всяком случае, я более часто видел свет, иногда внутри, когда моя душа наслаждалась тишиной и миром, иногда же он появлялся где-то далеко вне, или даже совершенно скрывался, и, скрываясь, причинял мне нестерпимую скорбь, так как я думал, что он более совсем не явится. Но когда я опять рыдал и плакал, и всякое проявлял устранение и послушание и смирение, он появлялся, как солнце, рассекая толщину облака и помалу обнаруживая себя милым и шаровидным»656. В другом месте пр. Симеон говорит скорее об ослепляющем, невыносимом для слабых глаз свете: «И тогда в первый раз Ты осиял со всех сторон мои немощные глаза пречистым блеском Твоего лица, и тот свет, который я полагал иметь, я его потерял, не будучи в состоянии Тебя познать. И как я мог бы видеть или познать Тебя Самого, Кто Ты такой, когда даже не имел силы увидеть сияние Твоего лица, ни узнать, ни понять?»657 Иногда это «световидные воды», в которых он омывается. «Я увидел молнии, меня облистающие, и лучи Твоего лица, смешавшиеся с водами, и изумился, видя себя омываемым световидною водою. Но где и откуда был или кто податель этого, я не знал, а только радовался, омываясь, возрастая в вере, окрыляемый надеждою и восходя до неба»658. Или это видение неизвестного и безвидного солнца: «Затем, когда я был внизу, через недолгое время, Ты удостоил меня показать Твое лицо как безвидное солнце (ήλιον άμορφον) вверху на небесах, когда они раскрылись. Но кто Ты был такой, даже так Ты мне не дал знать, каким образом (это могло быть), ведь Ты со мною не говорил? но скрылся сразу, и я блуждал, ища Тебя»659. Наконец, Тот, кого искал пр. Симеон, дает познать Себя, преобразуя его сердце в свет. «Когда я однажды, - рассказывает он, - отошел к пречистому образу Рождшей Тебя, чтобы приложиться к нему, и припал к нему, Ты Сам, прежде чем я встал, стал видим мною внутри моего жалкого сердца, соделав его светом. И тогда я узнал, что я имею Тебя в себе познавательно»660.
В Нравственных Словах пр. Симеон говорит о простом свете, все увеличивающемся и причиняющем боль, когда он исчезает. «Что же такое, что они (бесстрастные) видят и понимают? Сам простой свет Божества, его они видят изобильно умными очами. Осязая его невещественными руками, неудержимою любовью (έρωτι) едят неядно духовными устами их ума и души. Созерцанием его красоты и сладости они никогда не могут вполне насытиться. Потому что он, самое новое! всегда точит прибавление сладости и более сильно разжигает их желание. А если когда-нибудь он снова не явится им более ясно, они расположены, как лишенные всего. А если он захочет совершенно скрыться, хотя бы на короткое время, он соделывает в них резкую и непереносимую боль несказанного желания»661. Этот свет недоступен для грешников, есть степени его созерцания, это общий опыт святых. «Свет неприступный всем грешникам, - как говорит пр. Симеон, - доступный же, когда он в них восходит, и становящийся для них неизглаголанной радостью, миром, превосходящим всякий ум, наслаждением и удовольствием и веселием в ненасытной сытости»662. Бог, говорит он еще, дарует нашему, еще несовершенному, уму «как из какого-то отверстия высовываться и видеть Его несколько тускло, насколько возможно (видеть) круг солнца или луны»663. Однако, «от века святые, в древности и теперь духовно зрящие, видят не начертание (σχήμα), или вид (είδος), или отпечаток (έκτύπωμα), но безвидный свет, также как и они являются светом от Духа»664. Следовательно, чтобы видеть простой и безвидный свет Божий, нужно самому стать светом.
Бог есть свет, и Его видение и познание есть свет, таков основной духовный опыт пр. Симеона. «Бог есть свет и как свет Его видение; поэтому в видении света первое знание, что Бог есть»665, - говорит он. Познать Его можно только через Его энергии и через видение света, которое Он посылает. «Ибо иначе, - говорит пр. Симеон, - невозможно кому-нибудь познать Бога, если не через созерцание (θεωρίας) посылаемого из Него света666... так и относительно невидимого Бога, и относительно неприступной славы Его лица, и относительно энергии и силы Всесвятого Его Духа, то есть света, никто не может сказать, если сначала не увидит очами души сам свет и точно не познает Его осияния и энергии в себе»667. Пр. Симеон развивает здесь теорию познания, согласно которой зрение преобладает над слухом. Относительно Бога это означает, что дабы познать Бога или Его славу и Его светящиеся энергии, свет, из Него исходящий, нужно обладать личным опытом, быть самому просвещенным им. Пр. Симеон часто возвращается к этой теме: «Бог есть свет и свет беспредельный и непостижимый. Свет то, что около Него... Кроме того, все, что из Него, есть свет, как от света нам подаваемое»668. В последний день Бог явится во всей славе света, но даже тогда только одни праведные его увидят. «Бог и Владыка всего воссияет тогда славою Своего Божества. И чувственное солнце покроется Владычною светлостью и станет невидимым, как теперь звезды покрываются им и становятся невидимыми... и будет Он един вместе День и Бог, ныне для всех невидимый и живущий в неприступном свете, тогда Он всем откроется, каков Он есть, и наполнит все Своим светом и станет незаходимым, нескончаемым днем вечной радости во святых Его, а ленивым и грешным ... совершенно неприступным и невидимым... Так как для еще живущих не стало предметом тщания увидеть свет славы Его через очищение и вселить Его всего в себя, то Он будет для таковых по справедливости и в будущем неприступным»669. Ангелы постоянно созерцают Божестиенный свет: «Достоинство ангелов Божиих, их состояние и желание - быть освещаемыми первым и Божественным светом, как они суть вторые светы, видеть славу и светлость самого неприступного и беспредельного света и наслаждаться неизреченным и триипостасным Божеством»670. Что же касается сказанного в Писании, что Бог соделал тьму Своим сокрытием, то это нужно понимать как касающееся нас, а не Бога, живущего в недоступном свете. «Он находится в Своей славе, в наполняющем все и то, что выше всего, Божестве, в Славе, в которой Он был и прежде него (мира), но щадя нас, чтобы мы не погибли, Он положил тьму, покрывающую не Его, но нас»671. Это не заимствованный свет, но свойственный Богу, «пришедшему в мир, чтобы просветить всех в мире, то есть во тьме сидящих, не чуждым каким-нибудь светом, но светом собственной Его славы и Божества»672. Слова Божий - молнии: «Бог есть Слово, а слова Его, наподобие некой молнии, воссиявающие и более ясно износимые или, скорее, открываемые нам, являются Его озарениями и осияниями, которые мы не в состоянии высказать»673.
В Главизнах пр. Симеон, рассматривая деятельность нашего ума, говорит, что он находит покой во свете Бога: «Ум, будучи простым, скорее же - обнаженный от всякой мысли и весь вошедший в простой Божественный свет и (им) покрываемый, не может найти чего-нибудь другого, чем то, в чем он находится, дабы двинуться к его постижению, но остается во глубине Божественного света, не допускаемый совершенно взглянуть во вне. И это есть "Бог есть свет", и свет крайний, и для достигших его это отдохновение от всякого созерцания»674. Продолжая развивать свои мысли об уме, который останавливается и сам себя превосходит, пр. Симеон говорит: «Постоянно движущийся ум (νους) тогда делается неподвижным, когда он весь покрыт Божественным мраком (γνόφου) и светом... Живя выше жизни в жизни, будучи светом во свете, но не светом в самом себе, потому что он видит тогда и, от тамошней славы изменяясь мыслию, не ведает всего самого себя»675. Это очень редкое место, где выражение γνόφος (мрак) применено также к Богу, может быть, под влиянием св. Григория Богослова. Обыкновенно пр. Симеон употребляет его, говоря о плоти Христа, а не о Божестве676. Здесь, вероятно, он имеет в виду экстатическое состояние ума, сопровождаемое потерей сознания. Как бы то ни было, «наученные Богом» противопоставляются тем, «кто находится вне божественного света» и кто, «не будучи в состоянии видеть находящиеся в нем чудеса, водворяющихся во свете и видящих то, что в нем, и учащих считают заблудившимися, сами будучи прельщенными и не вкусившими неизреченных благ Бога»677. Бог делает нас причастниками Своего света: «Никто да не вводит вас в заблуждение, - снова предупреждает пр. Симеон, - Бог есть свет, и с кем Он соединится, передает им, по мере очищения, от Своей светлости. И тогда знает потухший светильник души, то есть ум, что божественный огонь, охватив его, запылал»678.
О видении света, как конце восхождения к Богу, как о достигнутой цели, пр. Симеон рассказывает следующим образом: «Я получил благодатью благодать, и благодеянием благодеяние, и огнем огонь, а пламя пламенем, и к восхождению прибавились мне восхождения, а под конец восхождения - свет, и к свету более ясный свет. И посреди него снова воссияло яркое солнце, и из него появился луч, и он наполнил все, и то, что мыслилось непонятным»679. В этих описаниях действие огня и света смешиваются. Это чудо Неопалимой Купины, когда «ты видишь в себе богатую благодать Святого Духа, освещающую и как солнце соделывающую внутренности твоего сердца, и ты ясно постигаешь чудо Купины, совершаемое в тебе, так что твоя душа горит в единстве с неприступным огнем, но не сгорает, потому что она освобождена от всякой страсти»680. Пр. Симеон противополагает два солнца: «Видеть свет чувственного солнца я нисколько не хочу, потому что я желаю видеть когда-нибудь моего брата горячо приходящим к умному солнцу»681. В патетической речи пр. Симеон повторяет, что только в свете можно видеть Бога, Который есть свет, также как и благодать тоже свет. Он это знает по собственному опыту: «Мы не говорим о том, чего не знаем, но что знаем, о том свидетельствуем, что свет уже светит во тьме, и ночью, и днем, и внутри, и вовне, внутри в наших сердцах, вовне же в уме, осиявая нас невечерне, непреложно, неизменно, неначертанно, говоря, действуя, живя и оживотворяя, и соделывая светом тех, кого озаряет. Мы свидетельствуем, что Бог есть свет, и те, кто удостоились Его видеть, все как свет Его видели, и те, кто получил Его, как свет Его получили, потому что шествует перед Ним впереди свет Его славы и без света невозможно Ему явиться, и не видевшие свет Его и Его не видели, потому что Он есть свет, и не получившие свет еще не получили благодать, потому что получившие благодать получили свет Бога и Бога, как сказал свет, Христос: «Вселюсь в них и похожду»682.
Пр. Симеон несомненно видел тот божественный свет, о котором он так много говорит на основе личного опыта, описывая его явления и проникая в их смысл. Мы уже знаем подробные и конкретные описания, в которых он говорит о видениях своей молодости, когда он был еще послушником Студийского монастыря или даже мирянином, духовным сыном Симеона Благоговейного. Его описания в Гимнах представляют для нас, однако, особый интерес, потому что, не уступая первым ни в живости, ни в подлинности рассказа, они принадлежат к периоду зрелости, когда пр. Симеон уже не был начинающим в духовной жизни683. Та же тревога, однако, смущает пр. Симеона, когда блеск света уменьшается или исчезает. «Как сияющее солнце, - пишет он, - входит в облака и ни само не видно, ни вообще не сияет светом, но подает живущим на земли свой тусклый свет, так мысли мне Бога, от нас сокрытого, и большую и глубокую тьму, содержащую всех нас. Но мысли нечто еще несомненно более чудесное здесь, потому что свет Божий не сжимается, как солнечный, но сияет повсюду и освещает всех, и я посреди всего окружен тьмою и лишен света Создавшего меня. Кто меня не оплачет, и кто о мне не опечалится, и кто не восстенает о мне и не прольет слезы, что Бог есть во всех и повсюду и что Он весь есть свет, в котором нет совсем ни тени изменения, ни присутствия ночи, ни препятствия тьмы не бывает всецело, но Он распространен во всем и сияет неприступно и видим достойным, доступный и схватываемый, немного, правда, как мы сказали, сравнительно со всем лучом и с самим солнцем, когда оно явится все, но много все-таки для самих сидящих во тьме, так как они удостоились видеть маленькое озарение»684. «Плачу и умиляюсь, - говорит он еще, - когда свет сияет мне и я вижу мою бедность и сознаю, где я нахожусь... Страшно воистину, Владыка, страшно и выше слова, что виден мною свет, которым мир не обладает»685. Более конкретным образом пр. Симеон так говорит о явлении этого света: «Он светится во мне, подобно светильнику, вернее, сначала видим бывает на небесах и безмерно выше небес, весьма тускло невидимо видится. Когда же я болезненно взыщу и настойчиво попрошу, чтобы он воссиял, он или более ясно там бывает видим и отделяет меня от дольних и соединяет неизреченно с его светлостью, или внутри меня показывается весь внезапно, свет шаровидный, тихий и божественный, безвидный, неначертанный в безвидном виде (μορφή άμόρφω) и видимый»686. Здесь в результате напряженного искания свет внезапно появляется и принимает некоторый безвидный вид, как в других видениях пр. Симеона, где он говорит о «световидном сосце» Бога: «Будучи невместимым во всем ... Ты бываешь видим, как световидный сосец (μαζός φωτοειδής) и сладость, блестя и вращаясь, о странное чудо!»687 Или в другом Гимне: «Она (Божественная рука) протягивалась мне, как сосец, и подавала мне сосать молоко нетления богатно, как сыну Божию. О сладость, о невыразимое наслаждение!»688 Пр. Симеон описывает действие света, от всего его отделяющее: «Снова освещает меня свет, снова ясно видится, снова открывает небеса, снова рассекает ночь, снова вызывает исчезновение всего, снова видится только один, снова соделывает меня вне всего видимого, а также, о чудо, отделяет от чувственного!»689 При всем подчеркивании духовного характера этого света, который не останавливает никакое вещественное препятствие, пр. Симеон видит, однако, как он сосредотачивается внутри его сердца и его келий: «Снова Тот, Кто выше всех небес ... бывает весь неделимо со мною жалким, внутри моей келий, внутри моего ума и посреди моего сердца, о страшная тайна! В то время, как все остается, как оно есть, приближается ко мне свет и возводит меня выше всего, и в то время, как я нахожусь посреди всего, соделывает меня вне всего. Не знаю, телом ли, но во всяком случае я бываю весь поистине там, где один свет, простой, видя который я становлюсь простым по незлобию»690. Явление света в его келии наполняет пр. Симеона удивлением. «Откуда Ты приходишь? - спрашивает он. - Как входишь внутрь келии, я говорю, запертой со всех сторон? Потому что это странно, выше слова, выше ума. А то, что Ты бываешь внезапно весь внутри меня и блистаешь и видим световидным, как всесветлая луна, это соделывает меня безумным, безгласным, Боже мой»691. Если понимать эти слова буквально, то явление света становится похоже на лунный свет, но, конечно, с совершенно другим действием. Свет хочет, чтобы его видели: «Сияющий свет кричит и вопиет: Я свет мира был, есмь и буду, и хочу быть видимым!»692
Пр. Симеон не перестает удивляться тайне явления в себе «Владыки всех», Который восходит в нем, как солнце: «Как звезда, Он видим мною, восходя вдалеке, и опять Он становится как большое солнце, не имея меры или веса или предела по величине, бывает малым сиянием и снова видим как пламя посреди моего сердца и моих внутренностей, часто вращающийся и опаляя все, что в моих внутренностях, и делая их светом»693. И свет начинает с ним дружественно беседовать и объяснять, кто он есть. Мы далеки от непостижимых видений его юности694. Интересен рассказ об одном видении во время ночного чтения: «Когда я сидел во свете освещающего меня светильника и просвещающего мрак и тьму ночи, мне казалось, что я во свете, внимая чтению, исследуя слова и рассматривая их сочетания. Когда я был, Владыка, занят этим, внезапно Ты явился с высоты, значительно больший солнца, и воссиял с небес вплоть до моего сердца. Все остальное я видел находящимся в глубокой тьме, а посреди светящийся столп, рассекающий весь воздух, он достиг с небес до меня жалкого. Я сразу забыл о светильничном свете, перестал помнить, что нахожусь в доме, и, казалось мне, сидел в темном воздухе. Кроме того, я всецело забыл и о самом теле»695. Пр. Симеон обращается к Богу с горячей покаянной молитвой, заканчивающейся призыванием Пресвятой Троицы: «О восторг света! О движения огня! О круговые течения пламени во мне жалком, действуемые от Тебя и от Твоей славы! А славою Твоей я знаю и провозглашаю Твой Дух Святой, соприродный и единочестный, Слове, сродный, единославный, единосущный, единый Твоему Отцу и Тебе, Христе, о Боже всяческих»696. И преподобный благодарит Бога за то, что Он открыл ему свет Своего лица: «Благодарю, что Ты Сам открылся мне, сидящему во тьме, воссиял, удостоил меня увидеть свет Твоего лица, невыносимый для всех. Я остался сидеть посреди тьмы, знаю, но посреди ее мне находящемуся и покрытому тьмой Ты явился как свет, осветил меня всего всем светом, и я стал светом в ночи, находясь среди тьмы»697.
Пр. Симеон много говорит о своего рода борьбе между светом и тьмой, которые сосуществуют не смешиваясь, причем оба выражения употребляются в двойном смысле, духовном и физическом: «Ни тьма не объяла совершенно Твой свет, ни свет не прогнал видимую тьму, но вместе, совершенно не смешанные, далеко друг от друга, как и следует, не слиянные совсем, они наполняют, как я полагаю, однако, на одном месте весь мир»698. И он просит освобождения от тьмы: «Так я есмь во свете, находясь во тьме, так снова во тьме, проживая посреди света, вот я и посреди света, вот и посреди тьмы. И говорю: «Кто мне даст во тьме найти, посреди ее, свет, который она не может принять? Ибо как тьма вместит внутри себя свет и не убежит, но тьма пребудет посреди света? О страшное чудо, видимое вдвойне двойными очами, тела и души!»699 Очищенные покаянием и соединенные с Богом истинные монахи становятся, как солнце: «Их келия небо, а они солнце, и свет находится в них, незаходимый и божественный, просвещающий всякого человека, приходящего в мир, и бываемый от Духа Святого»700.
Пр. Симеон бесконечно настаивает на простой и сверхчувственной природе Божественного света. Так, нужно понимать, что Бог есть свет: «Свет Отец, свет Сын, свет Святой Дух. Смотри, что ты говоришь, брат, смотри, чтобы не ошибиться. Ибо три суть один свет, один, не разделенный ... Бог ... виден весь, как простой свет»701. И этот свет божественный абсолютно отличен от физического чувственного света: «Слыша "свет", будь внимателен, о каком свете я говорю, не подумай, что я говорю о свете солнца!»702 И прибавляет: «Итак, я не говорю тебе о свете чувственного солнца, ни о свете дня, да не будет, ни вообще о светильничном, ни о свете многочисленных звезд, ни о сиянии луны, и отнюдь не указываю тебе, что отблеск видимого света имеет такое действие»703. Пр. Симеон противополагает ему другой свет, видимый духовными очами сердца: «Чувственный свет освещает только чувственные очи и дает видеть только чувственное, но никак не умственное. Поэтому все, кто видит только чувственное, слепы умственными очами сердца. А умственные очи умного сердца должны освещаться умным светом»704.
Более того, все добродетели, все подвижнические труды не имеют никакой ценности и не могут быть названы светом, равно слезы или бдения: «Все действия и добродетели, вместе собранные без исключения, не являются божественным светом»705. Это очень важное замечание, потому что, как мы видели в другом месте706, пр. Симеон называет светом все благодатные состояния, даруемые человеку. Добродетели - это как бы светильники, лишенные света, или потухшие уголья, но они могут получить свет, и в этом их назначение. «И для этого все подвижничество, - говорит пр. Симеон, - и все действия совершаются нами, чтобы мы, как светильник, приобщились бы божественного света, когда душа выдвигает все их, как одну свечу, неприступному свету. Или, скорее, как папирус погружается в воск, так душа, утучненная всеми добродетельми, вся возгорится от него, насколько будет иметь силы его видеть, насколько вместит ввести его в свой дом. И тогда добродетели, освещаемые как сообщившиеся с божественным светом, сами называются светом, вернее же сами являются светом, слившись со светом, и излучают свет на самую душу и тело и светят воистину сначала тому, кто ими обладает, и тогда всем остальным, находящимся во тьме жизни»707.
Божественный свет соединяется с душами уже в течение жизни: «Бог есть свет, а мы во тьме, или, более истинно сказать, мы сами тьма. И Бог не воссияет нигде в другом месте, не заблуждайтесь, как только в душах, с которыми Он соединится прежде конца»708. Свет открывает Бога таким, как Он есть: «Если Он умно воссияет в сердце или в уме, как молния или большое солнце, что Он возможет соделать освещенной душе? Не просветит ли ее и не подаст ли познать в точном ведении Самого Себя, кто Он есть?»709 Пр. Симеон обращается с молитвою к свету, дабы он явился: «Но Ты, о свет, воссияй в них, чтобы увидев, они действительно убедились, что Ты истинный свет и что тех, с которыми Ты соединяешься как свет, соделываешь подобными Тебе»710. Бог, однако, как говорит пр. Симеон в другом гимне, выше всякого света: «Он отделен от всякого света, сверхсветлый, сверхсияющий, нестерпимый для всякого творения; потому что, как, когда сияет солнце, не видны звезды, так, если захочет воссиять Владыка солнца, ни одно живое существо не выдержит Его восхода»711. Кажется, что здесь пр. Симеон противопоставляет божественный непостижимый свет созданному чувственному свету, как молено заключить из следующих строк, где он говорит, что наш ум был соединен с вещественной перстью, чтобы «мы могли снова невещественно созерцать невещественный в вещественных (вещах) свет, который, я сказал, был Бог сверхбезначально, невидимый чувственным очам и вещественным, недоступный умным очам сердца»712. Освещение Божественным светом совершенно изменяет нас и дает божественное понимание: «Ибо кто, увидав Тебя и осиянный молниями в чувствах от Твоей славы, от Твоего Божественного света, не изменился умом, душой и разумением и не удостоился всенеобычайно, Спасе, видеть иначе, а также слышать? Потому что ум погружается в Твоем свете и светлеется, делается светом, подобным Твоей славе, и. называется Твоим умом удостоившийся стать таковым, и удостаивается тогда иметь Твой ум и бывает нераздельно единым с Тобою»713.
Световое видение Бога имеет определенную степень напряженности, и, когда оно не является полным откровением, пр. Симеон испытывает огорчение: «Однако как солнце вижу, - говорит он, - и как звезду смотрю на Тебя, и в лоне ношу Тебя, как жемчуг, и как светильник вижу Тебя, зажженный внутри сосуда. Но потому что Ты не расширяешься, что Ты не соделываешь всего меня светом и не весь показываешь Себя мне, каков Ты и как велик, мне кажется, что совсем Тебя не имею, мою жизнь, но рыдаю, как некий, ставший бедняком из богатых и из славных бесчестным, и как не имеющий надежды»714. Пр. Симеон умоляет Бога пролить над ним Его свет: «О Боже любожалостливый, мой Творец, более воссияй мне Твой неприступный свет, дабы наполнить радостью мое сердце! Да не прогневайся, да не оставь меня, но озари мою душу Твоим светом, ибо Твой свет - это Ты, о Боже мой»715. Пр. Симеон рассказывает, что Бог дал ему до сытости наслаждаться красотой Божественного света: «Ты удостоил быть с Тобою и с Тобою радоваться, и видеть несравненную славу Твоего лица, и наслаждаться досыта Твоим неприступным светом, и радоваться и веселиться неизреченным веселием, соединением, Владыка, с Твоим невыразимым сиянием. А услаждаясь этим неизреченным светом, я ликовал, радовался вместе с Тобою, Творцом и Создателем, постигая недоуменную красоту Твоего лица»716. Можно сказать, что здесь сосредоточены все особенности видения света: радость, красота, невыразимость, близость к Богу, ибо Он Сам открывается в свете, в Своей славе. В 51-ом Гимне пр. Симеон говорит о живительных и освобождающих от зол действиях света, этой энергии Христа и Духа Святого: «Свет Твой, облистая меня, оживотворяет меня, Христос мой, потому что видеть Тебя есть оживление, является воскресением. Я не в состоянии высказать энергии Твоего света, но я узнал это на деле и знаю, Боже мой, что даже если я содержим в узах или в голоде, или в темнице, и нахожусь в еще более ужасных страданиях, Христос мой, Твой воссиявший свет прогоняет все, как тьму, и Дух Твой Божественный внезапно делает, что я нахожусь в отдохновении и свете и в наслаждении света»717. Он продолжает: «И Ты освободил меня от них, Ты вырвал меня некогда от них, понемногу воссияв во мне Твой Божественный свет; и теперь меня, находящегося посреди них, Христе Боже мой, Ты сохраняешь нераненым, покрывая меня Твоим светом»718. Пр. Симеон всегда чувствует покровительство Божественного света. И напротив - когда свет исчезает, пр. Симеон в отчаянии умоляет Христа, чтобы Он бросил Свой взор на его уничижение. Тогда он обращается ко Христу так: «Ты виден издалека, как восходящая звезда, Ты расширяешься понемногу, не Сам испытывая это, но открывая ум Твоего раба, чтобы он видел. Постепенно Ты становишься видимым больше, чем солнце, потому что, когда тьма убегает и исчезает, я думаю, что Ты приходишь, везде присутствующий. Когда же Ты всего, как ранее, окружишь, Спасе, когда Ты всего меня покроешь, всего меня охватишь, я освобождаюсь от зол, искупляюсь и от тьмы, и от искушений, и от страстей и всяких мыслей, потому что наполняюсь благостью, наполняюсь веселием и преисполняюсь радостью, несказанным счастьем»719. Это ужасающее чудо, что Творец солнца становится Божественным Солнцем в нас: «Внезапная перемена, странное изменение, то, что во мне совершается, невыразимо. Ибо если это солнце, которое все видят, кто-нибудь увидел снисшедшим внутрь, в сердце, и все вселившимся и сияющим также, не был бы он мертвым от удивления и безгласным, и все не поразились бы, увидевшие его? А видящий Творца, сияющего наподобие светила, внутри себя, действующего, говорящего, как не поразится, как не ужаснется, как не возлюбит дающего жизнь?»720
Пр. Симеон говорит о видении «внутреннего солнца»: «Он восходит во мне внутри моего бедного сердца как солнце или как диск солнца, показывая себя круговидным, световидным, как пламя»721. Вся душа преобразуется божественною светлостью: «Как Ты просветляешь мою душу, всю загрязненную, и соделываешь ее чистой и Божественной? Как соделываешь светоносными мои жалкие руки, которые я осквернил сквернами греха?»722 Однако свет, давая душе радость, может породить в ней опасение, что эта временная радость лишит ее вечной радости. «Таинственно воссиявший мне свет, - говорит пр. Симеон, - Твоего лица прогнал мысли, упразднил страдание и ввел вместо него радость моей смиренной душе. Я хочу быть скорбным, Христе, и скорбь не пристает ко мне, и я скорблю, как бы из-за этого мне не погибнуть и не лишиться будущей радости»723. Он просит не оставить его ни теперь, ни в грядущем веке той радостью, которая есть созерцание лица Божия724. Пр. Симеон слышит, как Христос говорит ему, что «свет, который ты тогда видел летающим в тебе и окружающим тебя, вошел весь в тебя, будучи неприступным по природе, и изменил тебя странно добрым изменением»725. Но этому свету «не свойственно пребывать (в тебе), ибо Он есть Дух Божий, сосуществующий со Мною и с Отцом, как единосущный Мне, но Он внезапно тайно отлетает, как закатившееся солнце, и скрывшийся, как в мгновение ока, бывает невидим»726. Свет отождествляется здесь со Святым Духом.
В Блаженствах пр. Симеона (Десятое Нравственное Слово), вдохновленных евангельскими Блаженствами, высоким поэтическим подражанием которым они являются, виден божественный свет, открывающий нам Христа, свет, который есть Его слава. «Блаженны, - пишет пр. Симеон, - принявшие Христа, пришедшего как свет во тьме, потому что они стали сыновьями света и дня. Блаженны облекшиеся ныне в Его свет, потому что они уже оделись в брачную одежду. Они не будут связаны руками или ногами и не будут брошены в огонь вечный...»727 «Блаженны вкушающие ежечасно неизреченный свет устами их ума, потому что они будут благообразно ходить, как во дне, и будут проводить все время в веселии. Блаженны познавшие свет Господень уже в этой жизни, как Его Самого, потому что они непостыдно предстанут пред Ним в будущем веке. Блаженны всегда живущие во свете Христовом, потому они и ныне и в веках суть и будут вечно Его братьями и сонаследниками. Блаженны зажегшие теперь свет в своих сердцах и сохранившие его неугасимым, потому что они светло встретят Жениха в исходе жизни и вместе с Ним войдут в брачный чертог, как носители факелов»728. «...Блаженны озаряемые Божественным светом и видящие свою немощь и понимающие безобразие их душевного одеяния, потому что они будут постоянно плакать и омоются потоками слез. Блаженны приблизившиеся к Божественному свету и вовнутрь его вошедшие, и все ставшие светом, сорастворившись с ним, потому что они совершенно совлекли грязную одежду и больше не будут плакать горькими слезами»729. «... Блажен видевший свет мира, принявший образ в нем, потому что он, имея в себе Христа младенца, будет считаться Его матерью, как Он, неложный, обещал: "Мать Моя, - говоря, - и братья и друзья, вот они!" Кто? "Слышащие слово Божие и творящие его". Так что не соблюдающие заповедей добровольно лишают себя такой благодати, так как это возможная вещь и была, и есть, и будет, и случалась, и случается, и случится во всех, исполняющих Его повеления»730.
Как можно заметить, пр. Симеон имеет в виду вещи на первый взгляд довольно далекие, но для него они сводятся к одному источнику, когда он говорит о божественном свете. Свет - это прежде всего Бог, Пресвятая Троица, простой и несказанный свет. Бог даже сверх-свет, как превосходящий всякий свет. Это, далее, Христос и Дух Святой. Здесь личный опыт преподобного точно соответствует Св. Писанию и опирается на него. Это также слава и энергии Божий, или Логоса и Духа, благодать, отождествляемая иногда со Святым Духом. Это также все явления Божий, Его харизматические дары и сама благодатная жизнь, которую Он дарует тем, кто соблюдает Его заповеди. Но простое соблюдение заповедей, подвижнические добродетели не являются светом в себе, но потухшими угольями, зажигаемыми благодатью. Доброта и милосердие Божие, как все, что Ему принадлежит, также являются светом. Божественный свет открывается людям, он говорит с теми, кому бывает виден. Его нужно видеть еще в этой жизни, чтобы увидеть в будущем веке, и тот, кто не видел его здесь, не увидит Христа в вечности. Это утверждение, однако, иногда смягчается пр. Симеоном, который говорит, что желание видеть свет здесь до известной степени позволит его видеть в Царстве Божием. Это духовный свет, невещественный, отличный и несравнимо более сильный, чем свет солнца и звезд, или чем свет светильничный. В последний день Христос воссияет светом, который своим блеском затмит свет солнца, но только праведные его увидят. Он одновременно внешний и внутренний для тех, кто его видит, и он видим двойными очами, духовными и телесными. Христос бывает видим сначала издали, как большое солнце, потом Он приближается и входит в сердце человека, где это солнце сияет. Иногда озарение света сравнивается с сиянием луны. Он принимает вид локализованного света и освещает место, где пр. Симеон находится. Так, Он приближается к нему, останавливается около его головы, принимает вид светового облака. Пр. Симеон хочет схватить его пястью своих рук, сжимая их, но свет исчезает731. Нераскрытый в первых явлениях, свет открывается в дальнейшем, как Сам Бог, Христос и Его Святой Дух. Но это по преимуществу свет Христа. Он дает чувствовать громадную радость и невыразимую сладость, душа наполнена им до сытости, все члены тела становятся светящимися, человек преобразуется, но уход или даже удаление света, потому что видение продолжается обыкновенно недолго, производит невыразимую и невыносимую боль и печаль, повергающую человека на землю, по которой он катается732. Однако, в своих первоначальных проявлениях особенно, свет вызывает потерю сознания, человек не знает, где он находится, и в теле ли он или нет. Нужно ревностно бороться, чтобы получить опять свет, если кто его потерял, это постоянная драматическая борьба. Пр. Симеон непрестанно молит Бога, дабы Он соблаговолил вновь осиять его этим божественным светом.
2. ХРИСТОС
Трудно написать отдельную главу о том, что есть Христос в духовности и богословии пр. Симеона. Христос для него все, и нужно было бы воспроизвести все его творения, чтобы дать об этом полное представление. Христос для пр. Симеона - полнота и совокупность всех благ: «Таким образом Христос, став всем для нас, ведением, мудростью, словом, светом, осиянием, подобием, созерцанием, познанием, дает наслаждаться Его благами частью и в настоящей жизни, и любящим Его понимать и слышать в тайне сокрытые от многих неизреченные глаголы»733. Он добавляет: «Ибо если Христос не станет для нас всем сразу, то недостающим будет некогда царство небесное и наслаждение в царстве»734. Уже само имя Христа обладает всей славою Божества. «Действительно ... награды выше слова, Христос... будет всем вместо всего», - восклицает пр. Симеон. «А слыша "Христос", не обращай внимания на простоту слова или на краткость выражения, но приими в ум славу Божества, высшую ума и помышления, невыразимую Его державу, безмерную милость, непостижимое богатство, которое Он щедро дает и обильно. И все это бывает достаточно вместо всего, ибо приемлют Его Самого в себя, причину и подателя всякого блага»735. Его красота порождает желание Его видеть: «Ибо удостоившийся Его Самого видеть и созерцать не пожелает чего-нибудь другого, как наполненный любовью к Богу не потерпит более полюбить кого-нибудь на земле»736. «Поэтому постараемся, - продолжает пр. Симеон, - ... найти Христа и увидеть Его, каков Он есть по красоте и приятности»737. Он Царь, ради которого охотно жертвуют жизнью: «И если ради временных и тленных вещей некоторые из людей всячески борются и полагают самое душу, то мы ради Царя царствующих и Господа господствующих и Создателя и Властителя всего разве не предадим на смерть наши души и тела?»738 Видение Христа - цель христианской жизни, оно дает бессмертие: «Убежим из мира, - увещевает пр. Симеон своих монахов, - ... убежим обмана жизни и ее мнимого веселия, и прибегнем ко единому душеспасителю Христу. Его, везде присутствующего, постараемся найти и, найдя Его, ухватимся за Него, припав к Его ногам, и обнимем их в теплоте душевной. Да, прошу, постараемся еще при жизни увидеть Его и созерцать, потому что если мы удостоимся увидеть Его здесь ощутительно (αισθητώς), то мы не умрем, смерть не овладеет нами. Не будем ждать будущего, чтобы Его увидеть, но будем подвизаться теперь, чтобы созерцать Его»739.
Христос во славе, Спаситель мира, Его созерцание наполняет пр. Симеона восхищением. Он - вечный источник для всякого человека, жаждущего душевного спасения, «Спаситель Христос, Бог наш»740. «Что такое наше спасение?» - спрашивает себя пр. Симеон. И отвечает: «Иисус Христос»741. Это всегдашний Христос: «Он Тот же тогда и теперь, говорящий во всем мире. Потому что если некогда и теперь говорящий не есть Тот же, таким же образом сущий по всему Бог, будь то в действиях, будь то в чудесах, то как Отец всегда является говорящим это в Сыне и Сын в Отце через Духа: «Отец Мой доныне работает и Я работаю?»742 Самое важное - облечься во Христа: «Нам должно выйти из этой жизни и тела одетыми и облаченными, если только мы хотим совозлечь с друзьями царя на царском браке. А что такое, во что мы должны, я и все, облечься, дабы не быть найденными нагими? Христос, братья, и Бог»743. Христос есть Царство Небесное, и Дух Святой Его семя. «Что я сделаю, чтобы не отпасть от него (Царства Небесного)? - спрашивает себя пр. Симеон. - (Не отпаду), если я, соделав все вышесказанное, получу Духа Святого, потому что Он есть семя Христа, посредством которого мы становимся Его сродниками, мы, бедные и смертные; если оно упадет на добрую землю, то приносит плод в тридцать, и в шестьдесят, и во сто крат. И это самое есть Царство Небесное, а все остальное без него не приносит никакой пользы»744. Здесь Дух Святой соединяет со Христом. И пр. Симеон просит Христа быть его путеводителем: «Сам, о Боже, истинная Премудрость, соблаговоливший стать нашим, грешных, учителем, Сам научи меня сказать себе самому и сослужителям и братьям моим то, что для спасения души, ибо Ты путеводитель и освещение наших душ»745. Простой свет Христа просвещает наш ум: «Простой свет есть Христос. Поэтому об имеющем Его свет, сияющий в помышлении, говорят, что он имеет ум Христов»746.
Пр. Симеон, в обоих Благодарениях говоря о явлениях Христа на его пути к очищению, дважды называет Его именем, почти единственным в святоотеческом языке - «негордый Бог» (ό άνυπερήφανος Θεός)747. В этом отражается христоцентрическая духовность пр. Симеона и ее своеобразие. «Однако я не знал еще, - рассказывает он, - что это Ты, создавший меня из персти и даровавший мне все эти блага. Я еще не узнал, что это был Ты Сам, мой негордый Бог и Господь. Ибо я еще не был удостоен услышать Твой голос, чтобы я мог узнать Тебя, еще не сказал Ты мне тайно: «Это Я»748. Или: «С тех пор чаще, и когда я стоял у самого источника, Ты, негордый, не считал недостойным Себя снисходить, но, приходя и держа меня сначала за голову, Ты погружал ее в воды и давал мне видеть свет Твоего лица»749.
В благочестии пр. Симеона значительное место занимает тема подражания Христу, тема участия в Его страданиях, тема следования по стопам Христа. Это необходимое условие причастия Его Божеству. Так, он говорит, что Христос есть «прямой путь», по которому нужно следовать, чтобы не упасть в ров750. Нам нужно следовать за Ним, идущим впереди нас, чтобы достичь Его: «Будем и мы молиться от всего произволения и ума ... дабы не быть когда-нибудь обманутыми или прельщенными, ни из-за малого или большого нарушения отпасть от пути, ведущего на небо... но, шествуя невозвратно по нему, постараемся достигнуть идущего впереди нас Иисуса. И когда мы ухватимся за Него, припадем к Нему и восплачем перед Его благостью и горячо попросим, чтобы Он никогда не разлучался совсем от нас и не допустил, чтобы мы упали вне пути, который есть Он Сам, сказавший: "Я есмь путь и воскресение и жизнь", Его да взыщем, Его достигнуть постараемся, чтобы удержать Его. И если это произойдет, и мы будем вместе с Ним жить и существовать, то не только при исходе из жизни, но и теперь взойдем с Ним на небо, совознесемся, или, вернее, Он Сам совознесет и сопрославит, и дарует наслаждение вечных благ»751. Пр. Симеон постоянно и с настойчивостью убеждает нас подражать Христу в Его смирении, Его страданиях, Его кресте, так как это единственный путь участвовать в Его славе и воскресении. «Подражай Христу Богу, - говорит пр. Симеон, - пострадай и сам для своего собственного спасения, как Он пострадал для тебя»752. После длинного патетического рассказа о страданиях Христовых и о жестоком и унизительном обращении с Ним753, пр. Симеон продолжает: «Все это недостаточно для тебя, брат, и ты стыдишься так пострадать? Но какими другими делами или как ты сопрославишься с Ним?... Но если мы стыдимся подражать Его страданиям, которые Он претерпел ради нас, и пострадать, как Он пострадал, то совершенно ясно, что мы также не будем сопричастниками Его славы, потому что в таком случае мы верны не на деле, а только словом, а когда нет дел, наша вера мертва»754.
Только соучастием в смерти Христа мы становимся соучастниками Его воскресения: «Поэтому я говорю и говорить не перестану, - настаивает пр. Симеон, - что тот, кто не подражал страстям Христа посредством покаяния и послушания и не стал причастником Его смерти ... не будет участником Его духовного воскресения и не получит Духа Святого, потому что через Святого Духа бывает воскресение всех»755. Пр. Симеон объясняет, о чем он говорит здесь - «не о воскресении тел в конце (мира) ... но о происходящем ежедневно духовно духовном возрождении и воскресении мертвых душ, которое дарует единожды умерший и воскресший ... восстающий и совоздвигающий с Собою души умерших с Ним произволением и верою, через Всесвятого Своего Духа, даруя им уже (начиная от) здесь Царство Небесное»756.
Таким образом, Христос Святым Духом воскрешает тех, кто духовно приобщается к Его смерти. И чтобы объяснить монахам смысл подражания Христу и необходимость мужественно нести Его крест, пр. Симеон говорит: «Вот ты обеднел, брат, и подражал твоему Владыке Христу и Богу. Посмотри поэтому на Него теперь, сопребывающего с тобою и живущего вместе с тобою, высшего всех небес. Вот вы идете оба вместе. Встретился с вами некто на жизненном пути, дал пощечину Владыке, дал подобно и тебе. Владыка не противоречит, а ты восстаешь?.. И как ты будешь общинном Его славы, не согласившись быть общником Его бесчестной смерти? Действительно, напрасно ты оставил богатство, не захотев взять крест... А ты расточил богатство, но, не согласившись взять крест ... то есть охотно вынести нападки всяких искушений, был оставлен на жизненном пути и был несчастно (для тебя) разлучен от сладчайшего твоего Владыки и Бога»757.
Призыв следовать за Христом относится, как вообще все Огласительные Слова, главным образом к монахам, но в Гимнах, которые являются скорее личною мистическою исповедью, пр. Симеон говорит не менее часто, хотя и в другом тоне, на ту же духовную тему следования и даже «преследования» Христа. Так, он рассказывает о своем драматическом «преследовании» Христа, призвавшего его к покаянию и потом удалившегося от него: «Я сказал, что Христос призвал меня к покаянию, и я немедленно последовал за зовущим Владыкой. Когда Он бежал, я бежал за Ним, когда Он убегал, я преследовал (Его), как собака зайца. Когда же Спаситель удалялся от меня и скрывался, я не впадал в отчаяние и не возвращался вспять, как потерявший Его, но рыдал, сидя на том месте, где находился, и плакал, и в свою очередь звал скрывшегося от меня Владыку. Когда я так катался (по земле) и вопиял, Он делался для меня видимым, близко приблизившись ко мне. Видя Его, я вскакивал и устремлялся схватиться за Него, но Он быстро убегал, а я рьяно бежал (за Ним), достигая до краев Его одежды, Он немного останавливался, и я сильно радовался, а Он отлетал, и снова я гнался за Ним. И таким образом, когда Он уходил и приходил, скрывался, появлялся, я не обратился вспять, и совсем не ослабевал и не прекращал бежать, и не счел Его за обманщика или вообще искушающего меня, но всей моей крепостью, но всей моей силой искал Его, невидимого, оглядывал кругом пути и загородки, (узнать) где Он явится. Я наполнялся слезами и спрашивал всех, некогда видевших Его»758. Наконец, после многих исканий, Христос, видя его рвение и самоотречение, «весь стал видим всему мне, весь соединился всему мне, сущий вне мира и носящий мир, и всех, кто в мире, содержащий одной рукой»759. В одном гимне, написанном во время изгнания, пр. Симеон благодарит Христа за все, что ему пришлось вынести от гонителей, он видит в этом свое участие в страданиях Христовых и урок смирения. «Благодарю Тебя, Господи, - так молится пр. Симеон, - благодарю Тебя единого, сердцеведче, праведный царь, всемилосердный! Благодарю Тебя, безначальный, всемогущее Слово, сшедший на землю и воплотившийся Боже мой, и ставший, чем Ты не был, человеком, подобным мне, без изменения и тления и всякого греха, чтобы, неправедно пострадав, бесстрастный, от беззаконных, подал бы бесстрастие мне, осужденному, в подражание Твоих страстей, Христос мой»760. Это участие во истощании Христа, начиная от воплощения. Христос дает заповедь: «Она есть подражание Твоего смирения, чтобы, как Ты пострадал, Сам будучи безгрешным, так мы, согрешившие всячески, перенесли бы и искушения, и гонения, и бичевания, и скорби, и под конец - смерть - смерть от беззаконников»761. Единственное, о чем молится пр. Симеон, - не быть искушаемым свыше сил: «Что для меня великого, если и я тоже постражду, как Ты Сам пострадал, будучи безгрешным, ради мира, Владыка, чтобы спасти мир, для меня, согрешившего очень много от молодого возраста... Что для меня действительно велико, вернее же - выше всякой славы, это то, что общение с Твоими страданиями, подражание Твоим делам делает меня причастником Твоей неизреченной славы, а Твое смирение является причиною Божества тем, кто со знанием подвизается»762. Он благодарит Христа: «Благодарю Тебя, Владыка, страдая скорее несправедливо - да будет мне во искупление прегрешений, во очищение моих безмерных, Христе, ошибок, и да не попустишь когда-либо, дабы были наведены на меня, Владыка, сверх силы искушения или скорби, но всегда даруй мне, Боже мой, выход и крепость перенести огорчения!»763 Сравнивая свои страдания со страданиями Христа, пр. Симеон хорошо сознает, однако, разницу, существующую между страданиями безгрешного Христа, понесенными ради спасения мира, и тем, как он страдает сам ради искупления своих грехов.
Пр. Симеон живо описывает снисхождение Христа, замедляющего Свои шаги, дабы душа, следующая за Ним на путях подвига, самоотречения и подчинения Его воле, могла достичь Его и увидеть: «Тогда Владыка, зашагав медленнее, захочет, чтобы ты достигла Его, жалкая. Увидев Его, сильно возопи и закричи, а Он обернется милостивым взором, и посмотрит, и предоставит тебе немного Его увидеть, и опять оставит тебя, скрывшись из твоих глаз»764. Это исчезновение Христа причиняет громадное страдание душе, пока Христос не явится снова: «Тогда ты зарыдаешь, жалкая, тогда заплачешь болезненно, тогда ты взмолишься о смерти, не вынося боли, не терпя разлуки со сладким Владыкой. Но Сам Благой, увидев тебя, пришедшую в недоумение и сильно упорствующую в плаче и скорби, снова внезапно явится, снова озарит тебя, снова укажет тебе неистощимое богатство, неувядаемую славу отцовского лица, и возвеселит тебя, как раньше, и наполнит тебя радостью, и таким образом оставит тебя наполненною радостью»765. Сам Христос говорит в другом Гимне, что участие в Его страданиях делает нас причастниками Его Божества: «Я добровольно пострадал для вас, был распят, умер смертью злодеев, и сделанные Мне поношения стали славою мира, жизнью и светлостью, воскресением мертвых и похвалою всех уверовавших в Меня, а безобразная смерть одеянием нетления и истинного обожения стала для всех верных. Поэтому и подражающие Моим поклоняемым страданиям будут также соучастниками Моего Божества, и моего царства станут наследниками, и будут сопричастниками неизреченных и невыразимых благ, и пребудут со Мною в веках»766. Поэтому пр. Симеон молится о соучастии в страданиях Христа: «Удостой ничтожного и последнего Твоего раба быть общником Твоих пречистых страданий, дабы ... я стал общником Твоей славы и сладости Твоих благ, Слове, теперь - как в загадке, и образе, и зеркале, а тогда - дабы я познал, насколько был познан»767. Любовь к врагам и молитва за них - это тоже подражание Христу: «Это сделает тебя, - говорит Христос, - чадо, подражателем Владыки, и покажет тебя истинным образом Создателя, и во всем подражателем Божественного совершенства»768.
Пр. Симеон говорит также, что те, кто не подражает Христу в Его смирении, останутся во тьме, потому что «если ты отказываешься подражать смирению Создателя, Его страданиям и оскорблениям, и не соглашаешься вынести это... ты оставлен ... во мраке и тартаре твоей плоти, а это есть тление, чем бы оно могло быть иным, если не смертью в бессмертном сосуде?»769 Напротив, те, кто подражает Христу, будут подобны Ему, и их тела будут блистать, как божественный свет770. Христос не завидует, если мы становимся подобными Ему Духом Святым, посылаемым Им. «Будучи одной природы со Христом, а также единосущным и единославным Ему, и соединенным с Ним, (Святой Дух) делает их во всем подобными Христу. Потому что Владыка не завидует, что смертные по божественной благодати являются равными Ему, и не считает недостойным Себя, что рабы становятся подобными Ему, но веселится и радуется, видя, что мы из людей стали таковыми по благодати, каким Он был и есть по природе»771. Пр. Симеон с пламенной молитвой обращается к Доброму Пастырю, Человеколюбивому Богу, ко Христу: «Да, сочувствующий пастырь, благой и кроткий, желающий всем в Тебя верующим спастись, помилуй, услышь эту мою молитву... Заклинаю Тебя, помилуй, по природе милостивый, и сотвори полезное моей жалкой душе, потому что Ты один человеколюбивый Бог, несозданный, бесконечный, действительно всемогущий, всем жизнь и всем свет Тебя возлюбившим и Тобою, человеколюбче, очень любимых»772. Пр. Симеон испытывает большое горе и жалость ко всем, кто не любит Христа: «Увы мне! Ибо я горько стенаю о заблуждении людей! Как мы не веруем Христу, как не следуем за Ним, как не желаем жизни! Как не желаем Его богатства, некрадомого, нетленного, нестареющей славы, сопребывания с Ним? Как, прилежащие к тленным вещам, мы думаем спастись, не любящие Христа более видимых вещей и не надеющиеся быть с Ним после смерти?.. Но, о Христе мой, избави меня от их безумия и научи любить Тебя, жизнь всех верных»773. Крест есть слава Христа, и те, кто отказывается его нести, добровольно отделяются от Него: «Славою Христа, - говорит пр. Симеон, - является крест и страдания, которые Он претерпел для нас, чтобы нас прославить. Так они не хотят пострадать, как Он пострадал, и желают более, увы, чести от людей, и добровольно избирают отделение от Бога»774. Пр. Симеон заканчивает молитвой: «Но, о мой Христос, избави уповающих на Тебя скверного тщеславия и гордости, и соделай соучастниками Твоих страданий и славы, и удостой нас быть неразделенными от Тебя»775.
В другом месте пр. Симеон говорит о лицах, «имеющих такую любовь к Богу, что от одного слышания имени Христа разжигаются сразу желанием и проливают слезы»776. Христос есть единственный Властелин и Свет Неприступный: «Ибо Он Властелин всех, всех судья, всех царь, творец света и жизни Господь. Он свет неизреченный, неприступный, один существующий. Он сделает невидимым в Своем явлении от лица Своего врагов Своих и тех, кто не сотворил Его повелений, таким образом, как восходящее солнце прогоняет мрак ночи. И будет Господь Бог наш невместимым в невместимых и непостижимым в непостижимых, являющийся одним достойным в меру веры в Него»777. Воскресший Христос обоживает тленное тело, которое Он носил на земле: «Сначала (Христос) оживил душу, воспринятую Им, и, сделав нетленной, обоготворил, а Его пречистое и Божественное тело хотя и обожил, однако еще носил его тленным и вещественным. Потому что ядущее и пиющее, труждающееся и проливающее пот, связываемое и бичуемое, на крест возносимое и пригвождаемое (тело) очевидно тленно и вещественно, ибо все это является свойствами вещественного тела. Поэтому Он и умер и был положен мертвым во гроб. После же воскресения нетленно и самое тело Он совоскресил с Собою духовным, совсем божественным и невещественным. Поэтому-то Он и не сломал печатей, выходя из гроба, но и когда двери были замкнуты, невозбранно входил и выходил»778. Это Христос Второго Пришествия, сладчайший Царь: «Тогда придет со многою славою и силою наш возжеланный и сладчайший Царь Иисус Христос и Бог судить мир и воздать каждому по его делам»779. Это Новый Адам, жизнь и познание: «О рай, ныне насажденный Христом и Богом! О новая тайна и страшные чудеса! Там Адам и Ева по общему признанию были чувственными и видимыми деревьями, там было само древо познания, а также древо жизни, другое, чем это. Здесь же Новый Адам всем сразу делается верным и сладостью, и познанием, не умерщвляющим и отталкивающим от древа жизни, но научающим»780. Христос есть свет, в который одеваются Его верные служители и блеска которого не могут переносить: «Прежде всего они наполняются неизреченной радостью, так как приобрели в себе не мир и не то, что в мире, но Творца всего и Господа и Владыку. Потом они одеваются в свет, в Самого Христа и Бога, всего всем телом, и видят себя преукрашенными неизреченною славою и блистающими божественным одеянием, и покрывают свои взоры, не терпя видеть непонятную и нестерпимую светлость своего одеяния, так что ищут места, где скрыться, чтобы там быть и оттолкнуть великую тяжесть славы»781. Христос есть их пища, которую Он дает Своим чадам: «Далее, - пишет пр. Симеон, - Сам Владыка становится для них постоянной и бессмертной пищей и питьем: одним, которые еще младенцы по Христу и еще не способны приобщиться твердой пищи, он бывает видим как световидный сосец (φωτοειδής μαζός), влагаемый во уста их ума, и даем им сосать его, каковым он и становится одновременно пищею и питьем, вызывая в них такую сладость, что они не хотят, а вернее не могут совсем оторваться от него. А к тем, кто уже перестал питаться молоком, Он относится, как отец, любящий детей, наставляя и воспитывая их»782. Это Христос педагог.
Пр. Симеон настаивает, что те, кто любит Христа, также видят Его: «Чтобы ты знал, что и Христа видят любящие Его и хранящие Его заповеди, послушай Самого Господа, говорящего: «Имеющий Мои заповеди и соблюдающий их, этот есть любящий Меня. А любящий Меня будет возлюблен Отцом Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам»783. Это любимая цитата пр. Симеона, выражающая корень его духовности. Когда Христос приходит, Он делается всем для нас и называется многими именами по Его действиям. «Как тьма не убегает, - говорит пр. Симеон, - если свет не придет, так и болезнь души не обращается в бегство, если не придет берущий на себя наши немощи и не соединится с нами. Когда же Он приходит, то, так как отгоняет всякую болезнь душевную, Он называется здоровьем, дарующий нам здоровье души; просвещая же нас, называется светом, будучи выше всякого света; и животворя нас, называется жизнью, будучи выше всякой жизни; облистая же нас всех и окружая славою Своего Божества и согревая, называется одеждою, и таким образом мы говорим, что одеваемся в Него, совершенно неосязаемого и неуловимого; если же соединяется неслиянно с нашей душой и делает ее всю как свет, говорим, что Он живет в нас и бывает неописуемо описан. О чудо! Так, следовательно, Он становится всем для нас, сущий превыше всего»784. Это очень важное место, где пр. Симеон, выражаясь апофатическим языком, говорит, что Христос выше всякого света, как и всех других Его наименований. Далее Христос вступает в разговор с пр. Симеоном. Тут преподобный использует образ живоносного источника: «Если ты еще чувствуешь жажду, - говорит он, - то ты еще не пил от той воды... Потому что я слышал некоего, - (здесь пр. Симеон говорит о самом себе как о третьем лице), - что с тех пор, как человеколюбивый Владыка даровал ему пить в сытость от этой воды, если случалось ему забыть и как не пившему просить снова, чтобы ему было дано напиться от нее, то она, то есть вода, которую он пил, скакала внутри его сердца и прыгала, как световидный поток, и он сразу видел ее. А она как будто бы беседовала через трепетания в нем и говорила: «Не видишь ли меня, что я здесь нахожусь с тобою? И откуда ты просишь, чтобы я была с тобою, или чтобы я пришла? Разве ты не знаешь, что я всегда сопребываю с теми, кому я однажды дам пить меня, и я становлюсь в них бессмертным источником»785.
Так как Христос свет мира, естественно, что верующие видят Его786. Тот, кто Его не видит, мертв. «Если же ты вообще не был удостоен, - говорит пр. Симеон, - видеть Самого Христа, что ты воображаешь, что живешь? Что ты думаешь, что служишь Ему, Которого никогда не видел?»787 Невозможно познать Христа через одно только Писание, если мы не способны Его видеть. Однако в том же Нравственном Слове пр. Симеон несколько смягчает это строгое суждение и допускает, что можно служить Христу, даже если кто Его не видел, как служат царю слуги, его не видевшие. Нужно поэтому искать788 Христа и в смирении служить Ему, чтобы найти Его в момент смерти. С другой стороны, на пути ко Христу есть много ступеней - смирение, покаяние, исполнение заповедей и, прежде всего, слезы789. Исходя из слов апостола Павла - «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос», - пр. Симеон пространно, со своим обычным реализмом говорит о процессе образования в нас Христа. Он описывает его в очевидно противоречивых выражениях, так как для него это единственный способ постичь непостижимое. «Где, следовательно, - спрашивает он, толкуя ап. Павла, - как он говорит, или в каком месте и части нашего тела Он образуется, на лбу ли, на лице, или на груди, вы считаете (что это бывает)? Ни в коем случае, но внутри, в нашем сердце. И вы не предполагаете, что Он образуется телесно? Да не будет, но Он образуется, правда, но бестелесно и как подобает Богу. Однако, как женщина ясно знает, когда она беременна, так как младенец движется в ее чреве, и никогда не будет она в неведении, что имеет его внутри себя, так и имеющий (Христа) вообразившимся в себе знает Его движения, то есть осияния, и Его взыграния, то есть молнии, совсем не не знает, и воображение Его в себе видит. Для примера: свет светильника внутри показывается в зеркале, но (свет Христов) не в лишенном действительности призраке, как тот свет, но показывается в личности и существенно (ένυποοτάτως καϊ ουσιωδώς), в безобразном образе и в безвидном виде видимый и непостижимо постигаемый»790. В вечной жизни, когда все образы и символы минут, мы будем наслаждаться созерцанием Христа, «видя Христа и видимые Им»791. Это Христос, созерцаемый в вечности.
В Гимнах явления Христа пр. Симеону и чувства, ими вызываемые, описаны особенно конкретно. Для него несомненно одно: Христос явился ему, как Он некогда явился первомученику Стефану. Это наполняет пр. Симеона ужасом. «Что это за новая тайна, - спрашивает он себя в недоумении, - которая и ныне происходит? Разве Бог и ныне хочет быть видимым грешникам, Он, Кто некогда восшел на высоту и воссел на престоле на отеческом небе и пребывающий сокровенным?»792 Между тем, по распространенному верованию, хоть оно и не подтверждено Церковью, после Вознесения Христос явился только одному Стефану. Однако, пр. Симеон не может подвергнуть сомнению подлинность собственных видений. Он вопрошает себя поэтому: «Но теперь, что хочет эта странная вещь, во мне происходящая, чем могла бы быть эта страшная и поразительная вещь, теперь совершаемая?»793 Можно предположить, что противники пр. Симеона подвергали его видения сомнению. Но он утверждает: «В самой ночи и в самой тьме я вижу Христа, страшно открывающего мне небеса вместе с Отцом и Духом»794. Он продолжает: «Я был слепым, поверьте мне, и не видящим, и поэтому чудо меня больше поражает, когда Он как-то открывает око моего ума и как-то дает видеть и бывает видим Сам. Он является для видящих светом во свете, и видящие опять-таки во свете видят Его»795. Значит, это видение света: «Это и теперь, как сказано, совершается во мне, и непостижимое я как-то понимаю, и теперь я вижу издали невидимую красоту, сильно поражаемый неприступностью света, невыносимостью славы, и я содержим трепетом»796. Впрочем, каким бы слабым оно ни было, видение открывает ему Самого Христа, как капля океан, как край одежды саму одежду, или как коготь льва. «Я нашел Его Самого, которого видел издалека, которого Стефан видел, когда небеса открылись, и Павел, увидав снова позже, ослеп, всего, воистину как огонь посреди моего сердца»797. Однако то, что он видит Христа издали и не попаляется Им, утешает его, как сам он говорит: «Я имел в моем уме маленькое утешение, что я не был опален, что я не был сожжен, как воск от огня... оттого, что я находился вдали от неприступного огня и стоял посреди тьмы, и скрывался в ней, откуда, как из маленького отверстия, я смотрел, теряя сознание»798. Нужно отметить, что в этих видениях, при всем их личном характере, Христос никогда не является с видимыми человеческими чертами, но как свет или огонь в сердце пр. Симеона, или, самое большее, как «образ без образа» или как «безвидный вид».
Пр. Симеон часто возвращается к тому, что Христос иногда как бы удаляется и становится неприступным, но он видит в этом удалении, к тому же временном, снисхождение Бога, Которого прославляет: «Когда я говорил это Тебе, Творцу мира, ранее являвшемуся в высоте и некогда от меня сокрывшемуся и позже окружавшему меня лучами, вижу внезапно всего Тебя во мне бывшего, в высоте ранее являемого, но снова скрывшегося облаком, как солнце совершенно без лучей»799. И как на солнце тогда легче становится смотреть нашим глазам, «так и Ты становишься доступным, скрытый внутри меня, о неприступный, моим умным очам, как знаешь, понемногу возрастая, являясь более светлым, блистая более ярко. Другой раз снова Ты являешься мне недоступным во всем. Вот почему я величаю Твою непостижимость и проповедую Твою благость, вопию Тебе: «Слава так прославившему нашу сущность»800. В другом месте пр. Симеон говорит о явлении Христа и единении с грешным человеком. «Человеческая природа не может выносить видеть Тебя всего ясно, моего Христа, даже если мы веруем, что получаем Тебя всего от Духа, Которого Ты даешь, о Боже мой»801. Мысль, что Слово обитает в нашем сердце, вызывает ужас у преподобного: «Когда же я помыслю это, жалкий, о чудо, я нахожу Тебя во мне пребывающего, движущего, говорящего и делающего меня тогда безгласным, пораженным неприступною славой. Ужас содержит меня и недоумение, потому что я вижу содержимым в моем сердце содержащего все дланию. Но в чем странность Твоей милости, о мой Христос, в чем безграничное Твое снисхождение, Слове? Что Ты пришел к моей бедности и как Ты вошел в загрязненный дом, живущий в неприступном свете, Боже мой?»802 Чувство недостоинства еще увеличивает этот ужас: «Я весь содержим трепетом и прихожу в исступление, радуясь, и становлюсь безгласным, и сильно расслабляюсь, так как Бог был дан мне, Творец мира, очень скверному человеку и отвратительному для всех»803.
В своей любви ко Христу пр. Симеон хочет целовать Его руки и ноги, даже лицо: «Дай мне, Христе, целовать Твои ноги, дай мне обнимать Твои руки, руки, приведшие (в бытие) меня словом, руки, создавшие все беструдно! Дай мне ими наполняться неутолимо, дай мне видеть Твое лицо, Слове, и наслаждаться неизреченной красотой и постигать и услаждаться Твоим видением, видением неизреченным, видением невидимым, видением страшным»804. Однако, всякое видение Христа в этой жизни частично, что огорчает святых, покуда они обременены телом: «Сейчас они лишены этих (чудесных) даров только тем, что удерживаются и покрываются, увы, как узники в темнице, видящие солнце и его лучи, проникающие через отверстие, и неспособные его понять всего или увидеть, выйдя из темницы, или, высунувшись, увидеть ясно в воздухе. И это то, что их мучит, что они не видят всего Христа, хотя и видят Его всего, и не имеют силы выйти из тела, даже если освободились от страстей и всякого пристрастия»805. Христос - Божия Премудрость806. В моменты уныния и искушений, в борьбе с сомнениями в спасении, пр. Симеон прибегает ко Христу, его единственной надежде. «Я, Ты знаешь, Владыка. - говорит он, - что я никогда не вверял спасения моей души делам или действиям, но к Твоей, Человеколюбец, прибег милости, имев дерзновение, что Ты спасешь меня даром, как некогда блудницу и блудного сына, сказавшего: «Согрешил!» Так поверив, я бежал, имея такую смелость, я пришел, так надеясь, Владыка, я пришел к Тебе»807. Видение Христа ранит его сердце: «Ибо, видя Тебя, я бываю ранен внутри сердца и я не имею силы видеть Тебя, и не видеть не переношу. Неприступна Твоя красота, неподражаем вид, несравненна Твоя слава, и кто сможет видеть Тебя всего, Бога моего?»808 Рассказывая о своем обращении от светской жизни к спасительным путям, пр. Симеон говорит, что Христос нес его на плечах в это трудное время: «Я не потрудился, я не сделал дел праведности, никогда не сохранил ни одной из Твоих заповедей ... однако, Ты Сам не презрел меня, но, взыскав, нашел блуждающего, возвратил от пути заблуждения, но поднял меня на Твои пречистые плечи светом Твоей благодати, Христе, понес меня, милостивый, и не дал мне совершенно ощутить усталости, но отдых, как на колеснице. Ты дал мне легко пройти по крутым дорогам, пока не вернул ограде Твоих овец, пока не соединил и не сопричислил к Твоим рабам»809. Для пр. Симеона Христос был действительно всем: «Ты знаешь, что я Тебя одного имею, жизнь и слово и познание и мудрость, Спасителя Бога и покровителя в жизни и дыхание моей смиренной души, чужестранец я и смиренный в словах. Ты надежда моя, Ты заступник мой, Ты покров мой, Ты прибежище мое. Ты мое хваление, богатство мое, слава»810.
Совершенно очевидно, насколько христологическое благочестие пр. Симеона, основанное на личном опыте видения Христа, и потому простое и неделимое в своих истоках, выражающее любовь к Спасителю, в то же время богато богословским содержанием, многообразно в проявлениях и эмоциональной окраске. Христос, предмет созерцаний пр. Симеона, един. Он есть, пр. Симеон повторяет это много раз, Божественный Логос, Создатель мира, Единосущный Отцу, и Он остается таким в Своем кенозисе, Своем воплощении, в Своих страданиях, Своей смерти и воскресении. Для пр. Симеона это не абстрактные формулы, но реальность веры и видения. Бог и человек никогда не отделяются друг от друга в мистике пр. Симеона. И когда он говорит о подражании Христу, об участии в Его страданиях, о Его кресте, который мы должны нести - все это составляет очень важную часть христоцентрической духовности пр. Симеона, - он говорит не о простом человеке, последовать за которым нас призывает, но о Боге, «негордом и человеколюбивом», ставшем действительно человеком, чтобы спасти нас. Видение Его во свете, Он Сам несказанный свет, Его слава и Его благодать Божественный свет, и таким Он является пр. Симеону. Христос воссияет всем блеском Своего Божества во Втором Пришествии, а сейчас Он освещает пр. Симеона, как отдаленная звезда, которая, однако, приближается к нему и входит в его сердце. Так как Христос то приближается к нему, то удаляется, чтобы снова приблизиться, пр. Симеон описывает эти перемены, пользуясь смелым образом Христа, замедляющего Свои шаги, чтобы позволить Себя достичь. Или это собака - очевидно, сам пр. Симеон, - преследующая зайца. Христос удаляется, и пр. Симеон удерживает Его за края одежды. Эти резкие перемены живо отражаются в душе пр. Симеона: скорбь, печаль, когда Христос удаляется, невыразимая радость и несравнимая сладость, когда Он близко. Христос есть источник, утоляющий всякую жажду, или, наоборот, Он ее усиливает, потому что полнота Его видения не может быть достигнута в этой жизни. Но чтобы видеть Царя-Христа, Доброго Пастыря, в вечности, нужно увидеть Его еще здесь, или, во всяком случае, пламенно желать достичь в этой жизни видения Того, Кто есть красота несравнимая. Те, кто любит Христа и сохраняет Его заповеди, будут любимы Им, и Он явится им с Отцом и Святым Духом по обетованию евангельскому, которое пр. Симеон понимает всегда в самом точном смысле. Это основа всей его духовности.
3. СВЯТОЙ ДУХ
Пр. Симеон не был систематическим богословом, поэтому тщетно искать в его писаниях полное, в рамках троичной доктрины, догматическое учение о Святом Духе. Но во всем им написанном, особенно в Гимнах, Богословских и Нравственных Словах, можно найти достаточно много упоминаний о том, что есть Дух Святой во Св. Троице вообще и каково Его проявление в духовной жизни в частности. Пр. Симеон говорит прежде всего об исхождении Св. Духа от Отца в нераздельном единстве со Отцом и Сыном, так что даже нельзя сказать, что в Троице существует первый, второй и третий: «Ни Отец не первый, хотя Он и причина Сына, ни Сын второй, хотя и из Отца, ни Дух Святой третий, хотя и из Отца исходит (έκτου Πατρός έκπορεΰηται)»811. Или в другом месте: «Святой Дух от Отца исходит, будучи соприродным и соединенным, единосущным Отцу и Сыну, как сопоклоняемый и сославимый с Ними всяким дыханием»812. Исхождение Духа Святого всегда должно быть созерцаемо вместе с рождением Сына: «(Отец) рождает вневременно и вечно единосущного Сына, никак от Него не отделяемого, вместе с Кем соисходит (συνεκ-πορεύεται) и Божественный Дух, единосущный Сыну из единосущного Отца»813. «Исповедуй, итак, со мною, - говорит пр. Симеон в другом месте, - Отца рождающего, но не преждесуществующего, Сына, не позже рожденного или возникшего, Духа Святого, исходящего, но совечного и единосущного вместе с Сыном Самому Отцу»814.
Единосущие Святого Духа со Отцом и Сыном и Его непосредственное исхождение от Отца особенно подчеркнуты. Однако, исходя от Отца, Дух Святой посылается Сыном людям: «Дух Святой, неизреченно исходящий от Отца и через Сына (δι Ύίοΰ) приходящий к нам, верным»815. Или: «Дух Святой, так как от Отца исходит и через Сына (δια тоΰ Υίοΰ) дается нам недостойным, не так что не желая посылаемый или раздаваемый, но как исполняющий угодное Отцу, как собственное хотение, через Единого от Троицы, Самого Сына»816. Как уже было отмечено817, пр. Симеон излагает здесь традиционное учение греческих отцов об исхождении Святого Духа от Отца и о том, что Он посылается через Сына в мир, в качестве благодати. В другом месте, говоря о ниспослании божественной благодати, приходящей от Отца чрез Сына во Святом Духе, пр. Симеон пишет: «Эту благодать Духа раздает святым Сын Божий ... из природы и сущности Его совечного Отца... то есть Божество»818. В том же смысле и в том же тройческом контексте пр. Симеон называет Дух Святой «устами Господними»: «Вот что, - говорит он, - сказал Отец чрез Сына и Дух проговорил, Который есть уста Владыки»819.
Однако особенно настойчиво пр. Симеон говорит о действии Святого Духа в нас и в мире. Без этого действия наша душа была бы мертва и наши добродетели не имели бы никакой ценности. Дух Святой дает им жизнь. Пр. Симеон долго говорит об этом, вдохновляясь видением, которое имел пророк Иезекииль, т. е. видением костей и суставов, в которых не было жизни: «Как если кто, сложив мертвую кость к кости и сустав к суставу, что можно применить к делам и приобретению добродетели, ничего не достигнет, если нет могущего выткать над ними мясо и нервы. Но если он и это сделает и свяжет суставы с нервами, а мертвые эти кости оденет мясом и кожей и соделает из них тело, ничего этим не достигнет, так как оно лишено животворящего и движущего его духа, то есть не имеет души. Так думай и об омертвелой душе и переноси твой ум на ее внутренние члены, и посмотри на все собранные действия, пост, говорю, и бдение, долулежание и сухоядение, нестяжание и немытие и на им сопутствующее, как на мертвые кости, сложенные друг с другом и одна другой сопоследующие и соединенные, и как бы некоторым образом образующие целое тело души. Какая польза, если оно лежит бездушным и лишенным духа, так как нет в нем Святого Духа? Только Он, придя и вселившись в нас, как друг от друга расторгнутые члены, так связывает омертвелые добродетельные действия жилами духовной силы и соединяет любовью с Богом, и тогда делает нас из ветхих новыми и живыми из мертвых. Иначе невозможно ожить душе»820.
Святой Дух совершает настоящее воскресение мертвой души для жизни во Христе: «Мысли себя умственно мертвым, - говорит пр. Симеон, - скажи мне, следовательно, как бы ты мог воистину ожить, не соединившись с истинной жизнью, то есть со Святым Духом, через Которого всякий верующий возрождается и возоживает во Христе?»821 Да и вообще, без Святого Духа человек неспособен совершить никакого доброго дела. Пр. Симеон благодарит Христа за то, что Он дал ему Своего Духа, Который он называет древом жизни: «Ты благословен, Господи, Ты благословен, Единый ... давший в сердце моем свет Твоих заповедей, и посадивший во мне древо Твоей жизни, и показавший меня другим раем ... умственным среди чувственных вещей, чувственно умственным. Потому что Ты соединил с душой другой Твой Божественный Дух, который Ты вселил в мои внутренности. Он один является подлинно древом жизни, каковой, в какую бы землю не был посажен, то есть в душу человека, и укоренится в сердце, сразу показывает ее светлейшим раем, украшенную всеми растениями, прекрасными деревьями и различными плодами... Это смирение, радость, мир, кротость... дожди слез и странное в них наслаждение, сияние Твоей благодати, осиявающее всех, находящихся в раю. Ты чаша, проливающая мне воды жизни, Ты мне обильно подаешь слова божественного познания. Но когда Ты не желаешь и их отнимаешь, я становлюсь безумным, бесчувственным, как камень. Труба никогда не зазвучит без духа, так и я без Тебя бываю бездушным. Невозможно для тела действовать что-либо без души, так и душа не может без Твоего Духа двигаться и заповеди Твои, Спасе, сохранять. Не может она видеть Тебя, ни предстоять Тебе, ни воспевать разумно Твою славу, о Боже мой»822. В этой молитве, обращенной то ко Христу, то к Духу Святому, причем нельзя ясно различить, когда он переходит от одного к другому, настолько их действие является нераздельным, пр. Симеон подробно говорит о плодах Духа, которые он противопоставляет человеческим усилиям.
В Огласительных Словах преподобный вновь пользуется образом музыкального инструмента и дуновения, на этот раз, чтобы разъяснить, что то, что он говорит, вдохновлено Духом и что действие Его неотразимо: «Братья и отцы, - обращается он к своим монахам, - мне не следовало бы иметь смелости вообще говорить с вами или занимать положение учителя по отношению к вашей любви, но так как вам, конечно, известно, что как сооруженный мастером музыкальный инструмент не тогда, когда он хочет, но когда трубы наполняются дуновением и он благим ритмом ударяется пальцами мастера, тогда он издает звук и наполняет слух всех сладчайшими мелодиями, так вам, несомненно, должно понимать и то, что происходит со мною. И, невзирая на незначительность музыкального инструмента, не располагаться с отвращением к тому, что будет сказано. Но, возведя ваши взоры к благодати Духа, вдохновляющей свыше и наполняющей сердца верных, и к самому персту Божию, ударяющему по струнам ума и возбуждающему нас говорить, со страхом и трепетом, в разуме и большом безмолвии послушайте, как звучит труба Господня, или, чтобы выразиться истиннее, как Царь всего, через музыкальный инструмент, говорит с нами»823.
Пр. Симеон утверждает, что «благодать ... (или) дар Всесвятого Духа соделывает нас сопричастниками и соучастниками Бога»824. Это божественное семя своим возрастанием в нас соединяет нас лично (καθ'ύπόστασιν) с Богом: «Зерно горчичное, - говорит пр. Симеон, толкуя евангельскую притчу, - есть Всесвятой Дух. И ... Он есть Царство Небесное... Как, следовательно, сад без семени не приносит ничего полезного, разве только терние и дикие травы, а семя, если не будет брошено в сад, не приносит плода, но остается одно, какое оно есть, так, конечно, и наши души воистину без божественного семени пребывают и становятся бесплодными и израстающими тернием. Ибо божественное семя, прежде чем быть брошенным в нас, то есть в наши сердца, само остается таким, каков есть весь Бог, не приемля ни прибавления, ни претерпевая совсем уменьшения, а в нас вообще ни не произрастает, ни возрастает. Ибо каким образом тот, кто далек от соприкосновения, проявит возрастательную силу, как и в тех, с которыми соприкасается? Никоим образом, как и огонь никогда не зажигает вещества, к которому он не прикоснулся, а вещество не возгорается, если не соединится лично с огнем»825.
В этом тексте, где пр. Симеон как бы отождествляет благодать со Святым Духом в нас, самым важным является это возрастание божественного в нас, совершаемое Его соприкосновением с человеком и вместе и посредством свободного сотрудничества. В Себе Самом Святой Дух остается неизменным, будучи Богом, но Он выявляет рост и произрастание, являясь благодатью. В другом месте пр. Симеон, опять настаивая на необходимости получить Духа, чтобы познать тайны Божий, утверждает, что без внутренних добродетелей мы не можем стать жилищем Духа: «Никто да не прельщает вас пустыми и ухищренными словами, будто бы кто-то может вообще постичь божественные тайны нашей веры без тайноводствующего и просвещающего Духа. Но и без кротости и смиренномудрия никто не может стать сосудом благодатных даров Духа. Ибо бесспорно нужно всем нам прежде хорошо положить в глубинах нашей души основание веры, а затем возвысить, как крепкую стену, внутреннее благочестие посредством различных видов добродетели. И таким образом, когда душа будет со всех сторон ограждена стенами, и добродетель как бы водружена в ней, как на добром основании, тогда должно будет воздвигнуть и кровлю этой постройки, каковая есть божественное познание Бога, и весь дом целиком соорудить посредством Духа»826. Кратко действие Святого Духа можно было бы выразить следующими словами пр. Симеона, в которых он говорит о людях, уже получивших полноту благодати. Тут он особенно подчеркивает всецелую неизреченность благодати: «Так как они более не принадлежат себе, но находящемуся в них Духу, каковых Он движет и в свою очередь движется ими и становится в них всем, что ты слышишь в Божественных Писаниях сказанным о Царстве Небесном: жемчужина, зерно горчичное, закваска, вода, огонь, хлеб, питие жизни, живой источник и скачущий, изливающий реки духовных слов божественной жизни, светильник, ложе, брачная горница, жених, друг, брат и отец. Но для чего, говоря много, я пытаюсь все перечислить, и вот, они бесчисленны! Ибо то, что глаз не видел и ухо не слышало и что не взошло на сердце человека, как язык, измеривший это, расскажет словами? Поистине никак! Ибо если даже мы обладаем всем этим, так как носим их Бога, мы совершенно не можем ни умом измерить, ни словом рассказать о них»827.
Как мы видим, пр. Симеон очень наслаивает на невозможности выразить словами опыт Духа, тем не менее он часто о нем свидетельствует. Так, он пишет о видении Духа, говоря, что «божественные апостолы и те, которые удостоились принять Его, видели Святого Духа»828. Он говорит даже, что умственное видение Духа еще в этой жизни является незаменимым знаком действительности дара. «Отойдем, - говорит он, - от вредного и еретического учения и предположения тех, кто говорит, что слава Божества Господа Иисуса не открывается ныне в нас верных через дар Святого Духа. Ибо дар дается в откровении, и откровение действует через дар. Итак, ни Духа Святого никто не получает, если Он не открывается и не бывает видим умственно, ни откровения не видит, если не просветится во Святом Духе, ни может называться истинно верным, если не получил Духа Божия»829. На сознательном характере духовного опыта пр. Симеон особенно настаивает. В другом месте, сказав, что «плод Святого Духа ... есть любовь, радость, мир, благость ... за которыми прекрасно следует Божественное познание, мудрость Слова и бездна сокровенных мыслей и тайн Христа»830, он описывает испытываемое человеком изменение, которое называется «беременностью Святым Духом» и которое происходит в неизреченной радости, когда кто достиг бездны смирения: «Кто достигает до такого состояния и, окачествованный в нем, изменяется добрым изменением и из человека становится ангелом. Здесь он телом вращается с людьми, и в небесах передвигается духом и живет вместе с ангелами, и от невыразимой радости расширяется в любовь Божию. К этой любви никто из людей не может приблизиться никогда, если раньше не очистит своего сердца покаянием и многими слезами и не достигнет глубины смиренномудрия, и не станет беременным Пресвятым Духом (έγκύμων τού Παναγίον γένηται Πνεύματος)»831.
В другом месте пр. Симеон говорит о Духе, Который дарует нам видение божественного света, с которым Он почти отождествляется. Так, преподобный говорит, что «когда ... мы насытимся неизреченных благ Царства Божия утешением Духа, далее ... приобретем чистое сердце в совершенном бесстрастии и узрим Бога, то есть Самого Духа Святого, действующего и сказующего в нас сокровенные тайны Царства Божия ... тогда мы сможем отдать себя, как последних рабов, на пользу других»832. Отметим, что здесь, и часто в других местах, пр. Симеон говорит о видении Духа как бы мимоходом, среди других божественных даров, во всяком случае не ставит перед собой цели дать его подробное описание. В другом месте он снова возвращается к видению света. Он говорит о необходимости очистить нашу душу слезами «для приятия Божественного света, Самого Солнца правды Божией. Он и оправдает нас даром Святого Духа Своего, и покажет нас праведными соединением с Собою, соделав общниками неизреченных благ Своего царства»833. Здесь скорее Христос, Солнце правды, является божественным светом, но дар Духа дает нам Его видеть.
Присутствие Духа проявляется в нас любовью и видится нами как свет: «Кто утешит боль моего сердца? - вопрошает пр. Симеон в Гимнах, и отвечает: - Но говоря "боль", я обозначил вожделение Спасителя, а вожделение Духа является действием, вернее, существенно является Его присутствием, видимым внутри меня воипостазированным во свете. А свет этот несравним, всецело неизречен»834. Здесь дано апофатическое описание света, но в других местах он говорит о нем как о благоухающем: «Вместо мира и ароматов да облагоухает тебя умно благоухание Святого Духа. Запах Его неизречен и испарения световидны для обоняния»835. Наконец, пр. Симеон говорит нам о сладости Духа Утешителя, пребывающего в достигших полного очищения. Так, он восстает против тех, кто не верит в возможность подобного духовного состояния. «Почему они претерпевают это? - спрашивает он. - Потому что не знают сладости и приятности всецелого очищения, более того, не верят в него и убеждают себя, что невозможно человеку совершенно очиститься от страстей и приять в себя существенно всего Утешителя»836. И, кроме того, пр. Симеон говорит о «странном наслаждении», подаваемом Духом837.
Очистительный и преобразующий опыт Святого Духа, опыт болезненный и радостный одновременно, этот «огонь Духа», пр. Симеон сравнивает с горящей печью: «Не заблуждайтесь! Бог есть огонь, и огонь пришел, и Он бросил его на землю. И он обходит все, ища вещества, чтобы схватить его, то есть благого расположения и произволения, дабы упасть на него и зажечь. А в тех, кого он зажег, он устремляется вверх, как большое пламя, и достигает до небес, и не дает возгоревшемуся быть праздным или спокойным. И не неведомо ... пожигает воспламенившуюся душу, ибо она не бесчувственное вещество, но в чувстве и познании и нестерпимой боли в начале, ибо она чувствительна и разумна. После этого, очистив нас совершенно от грязи страстей, он становится в нас пищей, освещением и непрестанной радостью и нас самих соделывает светом по причастию. Ибо как загорающаяся печь вначале более чернеет из-за испускаемого веществом дыма, но когда она сильно разгорится, то становится совсем прозрачной и подобной огню, и от того часа не принимает по причастию от дыма никакой черноты, таким точно образом и душа, начинающая разжигаться божественным вожделением, сначала видит мрак страстей, исходящий в ней в огне Духа, как дым, и созерцает, как в зеркале, присущую ей из-за дыма черноту, и оплакивает это, и чувствует, что терновные мысли и подобные хворосту навыки всецело пожигаются и испепеляются. Когда же все это истребится и останется одна сущность души, без страстей, тогда существенно соединяется и с ней божественный и невещественный огонь. И сразу она зажигается и становится прозрачной, и причащается, как печь, этого чувственного огня. Так и само тело становится огнем по причастии божественного и неизреченного света»838. Отметим здесь это преображение всего человека, тела и души, огнем любви Святого Духа.
До сих пор мы рассматривали главным образом те моменты, когда преподобный говорит о Святом Духе, не упоминая другие Лица Св. Троицы, Сына в особенности. Тем самым мы пытались определить особенное место Святого Духа в мистической жизни и то действие, которое Он оказывает на нас. Следует, однако, констатировать, что нам не удалось во всех случаях «изолировать» Святой Дух, и в наших цитатах не раз вместе с Ним упоминается также и Христос, настолько действие их нераздельно. Теперь мы постараемся написать об этом подробнее.
Прежде всего действие Святого Духа проявляется в откровении Сына Божия. «Уста Божии, - говорит up, Симеон. - есть Святой Дух, глагол же и слово Сын Божий и Бог. Почему же Дух называется устами Божиими. а Сын глаголом и словом? Потому что, как через наши уста находящееся в нас слово происходит и открывается другим, и невозможно иначе сказать или выявить его, если не через звук уст, так и Сын Божий и Слово, если не будет высказан, как устами, Святым Духом, то есть не будет раскрыт, не может быть познан или услышан»839. Пр. Симеон развивает сравнение, объясняя, что откровение Слова происходит в нас осиянием Духа: «Подобно тому, как если мы не откроем наши уста, ибо, когда они закрыты, наше слово не может из них выйти, так и уста Бога, Сам Святой Дух Его, если не откроются происшедшим в нас осиянием, не Дух, но осияваемый Им наш ум, Сын и Слово Божие не бывает видимо или познаваемо и, конечно, не открывается нашему зрительному и слуховому чувству»840.
Нераздельное единство откровения и видения Сына в Духе Святом исследуется пр. Симеоном в троичном контексте: «Итак, образ Отца Сын, а образ Сына Дух Святой. Поэтому видевший Сына видел Отца, видевший Духа Святого видел Сына, ибо ... апостол хорошо сказал, что Дух есть Господь в Его вопиянии «Авва, Отче!» Не так, будто Сын есть Дух, да не будет! но что во Святом Духе видим и созерцаем Сына Божия. И что никогда Сын без Духа или Дух без Сына не открывается кому-нибудь, но что Сын в Самом Духе и посредством Духа вопиет Сам «Авва, Отче!»841 Имея в виду тот же контекст, пр. Симеон увещевает нас: «Да будем мы восхищены в Духе в самой истинной жизни до третьего неба, вернее же - духовно в самое небо Святой Троицы»842.
В этих же троичных текстах пр. Симеон говорит о Сыне Божием, Божественном Логосе, открываемом нам Святым Духом. В других, может быть более многочисленных, местах пр. Симеон учит, что откровение Христа дается благодатью Святого Духа. Впрочем, между обоими высказываниями нет никакого противоречия, потому что для пр. Симеона Христос всегда истинный Бог воплощенный, только здесь более выдвигается само воплощение. Так, пр. Симеон говорит, что благодать Святого Духа просиявает в нас Христа: «Ты Царство Небесное, Ты, Христе, земля кротких... Ты и радость и упокоение, Ты сладость и слава, Ты и веселие и радование, и возблистает, как солнце, благодать Твоя, Боже мой, Пресвятого Духа во всех святых, и воссияешь, неприступное солнце, посреди них, и все воссияют соответственно их вере, деяниям, надежде и любви, очищению и просвещению от Твоего Духа, о Боже»843. Духом совершается единение человека со Христом: «Тот, кто соединил с Божественным Духом свой дух, стал боговидным, приняв Христа в недра, христианином от Христа, преображенным во Христа, имеющим в себе несомненно неуловимого и единого, истинно неприступного всему творению»844. Но для того, чтобы Христос мог обитать в нас Духом Святым, нужно, чтобы мы были совершенно освобождены от страстей: «Невозможно, невозможно, - увещевает пр. Симеон, - всем нам принять нетленные блага, если мы не почувствуем отвращения к тленным, как к отбросам, ни приобрести вечные тем, кто держится за временные, ни иметь Христа живущим в нас осенением Святого Духа тому, у кого сердце владеется одной даже малою страстью»845. Также Святым Духом мы становимся единым телом со Христом, «ибо Бог, будучи Духом ... хочет, чтобы мы в Духе Святом соединялись с Ним и прилеплялись Ему, и были бы сотелесниками и сонаследниками Ему»846. Хотя имя Христа здесь не упоминается, ясно, однако, что речь идет о Теле Христовом, как видно из всего контекста. Тут можно установить некоторое сходство с тем отрывком, где пр. Симеон говорит, что «ни Илья не был взят телесно на небо без пламенной колесницы, ни наш Владыка и Бог без поднявшего Его облака Духа»847.
Наше человечество всегда возносится Духом к Богу во Христе. Но если Дух Святой открывает нам и дает познание Христа и соединяет с Ним, как во единое тело, то Христос посылает нам Святого Духа и дарует Его благодать, Своим явлением дарует Святой Дух и открывает Отца: «Да будет известно всем христианам, что неложный Христос и Бог истинен и что Он несомненно является показывающим свою любовь к Нему соблюдением Его заповедей, как Он Сам сказал. И Сам Святой Дух дарствуется им Его явлением, и опять-таки Духом Святым Он Сам и Отец неразлучно пребывает с ними»848. Поэтому пр. Симеон обращается ко Христу с молением ниспослать ему Духа Святого, но одновременно это молитва о том, чтобы Христос явил ему Себя во свете и в троичной Своей славе. «Помилуй меня, Сыне Божий, - говорит он, - и раскрой мои очи душевные, дабы увидел я свет мира, Тебя, Бога, и стану я сыном божественного дня, и не останусь непричастным, как недостойный, Твоего Божества, о Благий. Яви мне, Господи, Себя Самого, дабы я познал, что Ты возлюбил меня, как сохранившего, Владыка, Твои божественные заповеди. Пошли мне Утешителя, Милостивый, дабы Он научил меня Сам относительно Тебя и возвестил бы Твои (дела), Боже всяческих. Воссияй на мне, свет истинный, благоутробне, дабы увидел я славу Твою, которую Ты имел прежде возникновения мира у Твоего Отца. Пребудь, как сказал, я во мне, дабы и мне стать достойным пребывать в Тебе, и сознательно войти в Тебя, и сознательно стяжать Тебя в себе. Восхоти вообразиться во мне, невидимый, дабы, видя Твою нестерпимую красоту, одеться мне, пренебесный, в Твой образ и забыть все видимое. Дай мне славу, которую дал Тебе, милосердный, Отец, дабы и мне стать подобным Тебе, как и все рабы Твои, быть Богом по благодати и с Тобою постоянно, ныне и присно и в бесконечные веки. Аминь»849. Можно сказать, что в этой таинственной троичной молитве, пневматологической, но прежде всего христоцентрической, потому что Он, Сын Божий, является во свете и в славе, кратко обозначена квинтэссенция духовности пр. Симеона. Сын Божий посылает Духа и открывается Духом.
Эти темы развиваются в других творениях пр. Симеона. Так, он говорит о животворном действии Святого Духа, воскрешающего нас во Христе850. Или о живой воде, дарованной Христом, которая брызжет посреди его сердца, говорит с ним и которая есть Святой Дух851. В Огласительных Словах пр. Симеон прямо объясняет, что эта живая вода есть благодать Духа Христова: «Как некая цистерна текущей воды, так наш святой отец (Симеон Благоговейный) причастился полноты Владыки нашего Христа и наполнился благодатию Духа Его, каковая есть вода живая»852. Пр. Симеон пользуется еще одним образом для разъяснения действия благодати Святого Духа, даруемой Христом. Это образ солдата, царя и платы, которую последний отдает солдату. «Должно нам, - говорит он, - ... исполнившим всю добродетель, соделать совершенным нашего по Богу человека, то есть ни в чем и никоим образом не недостаточным ... и принять благодать Духа от пренебесного Царя Христа, как воины от земного получают ежедневное содержание. И тогда, как уже ставшие совершенными мужами, вошедшие в рост и меру Христа и сопричисленные к Его воинам и служителям, мы выступим в поход против воюющих врагов, потому что, как говорит Павел... никто не воюет на своем пропитании. Что он называет "пропитанием"? Ежедневное царское содержание. Итак, если и мы не получили от Бога хлеб, сходящий с неба и дающий миру жизнь, то есть благодать Духа, ибо это есть духовное ежедневное содержание, которым питаются воины Христовы и коим они духовно вооружаются, как, скажи мне, выйдем мы с ополчением Божиим или как будем причислены к Его служителям?»853
В 51-ом Гимне пр. Симеон дает целостное изображение спасительного действия Христа и Святого Духа. Христос, распятый и прославленный, посылает нам Духа Святого, и Святой Дух обоживает нас и соединяет с прославленным Христом: «Он, претерпев крест, а также смерть, восстав в Духе, вознесся во славе и обновил путь на небеса всем, верующим в Него несомненною верою, и излиял богатно Всесвятого Духа всем, обнаруживающим веру делами. И сейчас обильно изливает именно Его таковым и обоготворяет Им тех, с кем сочетается внезапно, и из людей, какими они были, изменяет их без изменения и показывает детьми Божиими, братьями Спасителя, сонаследниками Христа, наследниками Бога, богами, сопребывающими с Богом в Духе Святом, узниками одной лишь плоти, свободными же духом, легко совосходящими со Христом на небеса и все свое жительство имеющими там в созерцании благ, которых очи не видели»854. В другом Гимне пр. Симеон утверждает, что познание Бога благодатью и просвещением Духа есть троическое познание. Оно одно дает возможность понимать догматы Церкви и учить им. «Да, действительно, - говорит он, - так бывает и так совершается, так открывается Духа благодать и, через Него и в Нем, Сын со Отцом. (Человек) видит Их, насколько можно увидеть, и тогда неизреченно научается от Них относительно Их, и высказывается, и всем другим пишет и излагает боголепные догматы, как учат все предшествующие святые отцы. Ибо так они издогматствовали Божественный Символ (Веры). Став таковыми, как мы сказали, они выразили с Богом и высказали то, что (свойственно) Богу. Кто, не став таковым, богословствовал Троическую Единицу или опроверг ереси? Или кто был назван святым, не будучи причастным Святому Духу? Никто, никогда!»855 Святой Дух, подавая нам познание божественных тайн, не только вдохновлял пророков, но и открывал апостолам и вообще верующим то, что Христос им не сказал. Чтобы подтвердить это, пр. Симеон приводит слова Господа: «Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить. Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину». Преподобный толкует: «То, что Христос им не сказал, этому Дух Святой, нашедший на апостолов, научил и сказал»856.
Мы хотели бы сказать еще несколько слов о молитвах Святому Духу у пр. Симеона. Говоря вообще, молитвы, непосредственно обращающиеся ко Святому Духу, довольно редки в Православной Церкви. Молитвы обыкновенно обращаются ко Отцу, ко Христу или же к Пресвятой Троице. Это может быть объяснено тем фактом, что Лицо Святого Духа наименее выявлено, наименее известно. Потому что если благодать Святого Духа действует в нас, то Лицо Его остается скрытым. Тем не менее, в православном богослужении и духовной жизни существует молитва большой красоты, Царю Небесный, обращаемая ко Святому Духу, но это скорее исключение. Даже троичные молитвы, читаемые на вечерни Пятидесятницы, обращаются не к Святому Духу, но к Отцу и Сыну.
Молитва евхаристического эпиклезиса тоже обращается ко Отцу, дабы Он послал Своего Духа Святого, а не к Самому Святому Духу. Не удивительно поэтому, что мы находим у пр. Симеона очень мало молитв, обращенных прямо ко Святому Духу. Можно, однако, упомянуть молитву такого рода в его 3-м Богословском Слове. Впрочем, это скорее троичная молитва, пр. Симеон молится сначала Отцу и Сыну, а потом обращается ко Святому Духу. Эту довольно длинную, скорее догматическую молитву мы приведем в сокращении. Она подчеркивает действие Святого Духа, в особенности Его обожающее действие, открывающее нам горние тайны еще в земной жизни. «Также, - пишет пр. Симеон, обратившись с молитвою к Отцу и Сыну, - призывая и Дух Святой, мы говорим: Дух Святой, от Отца неизреченно исходящий и через Сына к нам, верным, приходящий (έπιφοιτών), Дух жизни и разума, Дух святости и совершенства, Дух благой, мудрый, человеколюбивый, сладостный, преславный, питающий и напояющий нас, милующий, просвещающий, укрепляющий, Божественный Дух терпения. Дух, передающий радость, веселие, целомудрие, премудрость, ведение, кротость, непамятозлобие, неозабоченность дольними, прогонитель уныния, изгонитель нерадения, обращающий в бегство любопытство и лукавство, Дух, выявляющий тайны, залог Царства Небесного, источник пророчества, чаша учения, уничтожитель греха, дверь покаяния, подсказывающий вход подвизающимся, как привратник, Дух любви, мира, веры, воздержания, Дух вожделения и производящий вожделение, прииди и вселись в нас и пребывай неотделимо, нераздельно, освящая и прелагая, и просвещая наши сердца, как единосущный и единочестный Сыну и Отцу и богами соделывающий приемлющих Тебя, и всякий грех заставляющий исчезнуть, всякую же добродетель приносящий Своим вхождением, не извне все это приводя с Собою, но будучи Сам все, что есть благо. Ибо те, в которых Ты поселишься, имеют в себе существенно всякое благо»857.
Закончить эту главу можно другою молитвою пр. Симеона, составляющей предисловие к его книге Гимнов. Правда, в ней прямо не сказано, что она обращена к Святому Духу, ко если рассмотреть ее содержание, первой части в особенности, если обратить пристальное внимание на образы, особые выражения, как, например, «прииди» (Ελθέ), и сравнить их с соответствующими выражениями церковной молитвы Царю Небесный, а также с только что цитированной молитвой, то можно с уверенностью заключить, что предисловие к Гимнам обращено к Святому Духу, хотя и заканчивается славословием Пресвятой Троице. Мы приведем здесь первую часть: «Прииди, свет истинный, прииди, вечная жизнь, прииди, сокровенное таинство, прииди, неименуемое сокровище, прииди, невыразимая действительность, прииди, непостижимое лицо, прииди, присносущное веселие, прииди, иевечерний свет, прииди, всех имущих быть спасенными истинное чаяние, прииди, лежащих воздвижение, прииди, мертвых воскресение, прииди, могучий, все всегда творящий и прелагающий и изменяющий одною волею, прииди, невидимый и неприкасаемый совершенно и неосязаемый, прииди, всегда пребывающий недвижимым и ежечасно весь передвигающийся и приходящий к нам, лежащим в аду, превысший всех небес, прииди, многовожделенное имя и прославляемое, но сказать нам, каков Ты, или познать, Кто Ты или каков, нам совершенно недостижимо. Прииди, вечная радость, прииди, венок неувядаемый, прииди, порфира великого Бога и Царя нашего, прииди кристалловидный и покрытый камнями, прииди, неприступная обувь, прииди, царская багряница и подлинно самодержавная десница. Прииди, Его вожделела и вожделеет моя жалкая душа, прииди, Единый, ко единому, ибо я один, как видишь. Прииди, отделивший меня от всех и соделавший одним на земле, прииди, ставший во мне самим вожделением и сотворивший меня вожделеть Тебя, совершенно неприступного. Прииди, мое дыхание и жизнь, прииди, утешение моей души, прииди, радость и слава и постоянное мое услаждение».858
4. ПРЕСВЯТАЯ ТРОИЦА
При всем отталкивании от книжного богословия, лишенного духовного опыта, при всей настойчивости утверждения, что Бог непознаваем и несказанен, пр. Симеон исповедовал строго православную веру с истинным учением о Боге, веру и учение о Пресвятой Троице прежде всего. Он основывал ее на Божественном откровении, Священном Писании, учении святых отцов, но одновременно и на своем личном опыте, на том, что Бог открыл ему Сам. Много раз он утверждал, что его богословие находится в полном согласии с тем, чему Церковь учить со времен апостолов, хотя их учение, как и учение древних отцов, часто забывается его современниками, и его задача - напоминать о нем, особенно в том, что касается духовной жизни. Вера во св. Троицу и учение о Троичном Боге является примером его привязанности к преданию Церкви и, вместе с тем, примером его личного и экзистенциального подхода к тайне.
Одно несомненно и сразу видно из его писаний: Бог пр. Симеона есть Троичный Бог, Отец, Сын и Святой Дух. Вера в Троицу не отделима у него от апофатизма. «Итак, скажи мне, - обращается он, вероятно, к какому-нибудь богослову более интеллектуального типа, которых он не выносил, - ты, не опасающийся исследовать то, что относится к Божественной природе, веришь ли ты, что есть Бог триипостасный (τρισυπόστατος), безначальный, несозданный, непостижимый, неисследимый, невидимый, ни умом не постигаемый, ни словом не сказуемый, и что Он был всегда Тот же Самый, не имевший никогда ни начала дней, ни времен или веков, но всегда существующий?»859 Свою веру в Бога он выражает так: «Мысли и благочестиво исповедуй относительно Святой и Единосущной и Нераздельной Троицы, что Отец рождает неизреченно Бога Слово, Которого Он имел в начале в Себе и имеет неразделимо рожденным и выше слова, Сын же рождается, будучи всегда неразделимым с рождающим Отцом, совечным и никоим образом от Него не отделимым, а Святой Дух от Отца исходит, будучи соприродным и соединенным, единосущным Отцу и Сыну, как сопоклоняемый и сославимый с Ними от всякого дыхания... Веруй ... что Их сверхсущная сущность единого Божества и Царства Триипостасна, так что ни в одно сливаются три Ипостаси, ни природно соединенные не разделяются на три, ибо в каждой из них видимое мыслится (как принадлежащее) обоим в одной сущности и природе, и славе, и одной воле. Веруй, что это един Бог, Творец и Создатель всех видимых и невидимых»860. В этом исповедании троической веры, безупречного святоотеческого православия, вера в три божественные Ипостаси выражена пр. Симеоном одновременно с признанием абсолютной непостижимости божественной сущности. К тому же, познание Троицы открыто Самим Богом, как мы уже указали на это в другом месте861. Пр. Симеон часто возвращается к Ее единству: «Ибо мы не мудрствуем, что есть иное и иное и иное, другой и другой и другой природы, разделяя не рассекаемую Единицу (ένάδα) и Божество, неразумно уклоняясь в неестественные инаковости, но мы познали Их единым Богом, нераздельно разделяемым Ипостасями и неслитно единяемым единством одной сущности, всего в Ипостасях единяемым и всего в сверхсущной единице троящимся. Должно говорить, что Тот же Самый есть трое Лицами и один единством сущности, то есть природы»862.
Пр. Симеон спорит с тем, что Пресвятую Троицу можно познать, пользуясь рациональными понятиями или на основании аналогий с видимым миром. Мало для этого и одного изучения Писания, хотя при недостатке харизматического опыта нужно строго держаться того, что написано, и твердо тому верить. «Какая глупость, какое ослепление! - говорит он. - А те, кто желает нечисто углубляться во глубины Божий, и спешащие богословствовать, когда услышат о Боге, что как в трех солнцах есть одно смешение света, так и в Троице одно осияние Божества, немедленно воображают в своем уме три солнца, соединенных светом, то есть сущностью, разделенных же ипостасями, и безрассудно считают, что видят само это Божество, и таким образом делается святая и единосущная и нераздельная Троица подобной примеру»863. Благодать Пресвятой Троицы одна только может Ее открыть: «Потому что, как один Отец, один Его Единородный Сын, едина обоих слава, извещаемая и открываемая всем, кому Сын желает, через от Отца исходящего Духа»864. Пр. Симеон излагает свою троическую веру, утверждая при этом единство Бога, сосуществование Ипостасей, исхождение Святого Духа от Отца и вновь отвергает пример трех солнц: «Эти, следовательно, знают, будучи движимы Божественным Духом, равночестность и единство Сына со Отцом. Потому что в Отце они видят Сына и в Сыне Отца через Духа, как написано: "Я в Отце и Отец во Мне", - то есть, что Дух сопребывает с Отцом. Ибо если Он исходит от Отца, а весь Отец есть во всем Сыне, весь в Них есть и Дух Святой, Отец же и Сын и Святой Дух един Бог, поклоняемый всяким дыханием. И как ты будешь в силах назвать Единого тремя солнцами? Ибо если ты соединишь Их, Они соединятся и трое будут одним, а если нет, тогда ты нарушил единство. Отца же без Сына и Духа ты никак не найдешь, ни Сына без Отца и Духа, ни Духа Святого чуждым единства с Тем, от Кого Он исходит. Веруй в Отца и Сына в Духе, а в Сыне Отца и с Духом, а в Отце Сына совечного всегда сущего и пребывающего, и имеющего совоссияющего Духа Святого. Они един Бог, а не три, существующий в трех Ипостасях, и всегда существующий, и так же существующий, воспеваемый бесконечными силами во единой соприродности и царстве и Божестве. И если в каждом из Них созерцаются общеприродные черты божественного свойства, но трое одно и каждое по одному три, что в солнцах не может быть»865.
Эти богословские высказывания, в которых особое ударение сделано на единстве Божества и на невозможности выразить троическую тайну посредством образов, являются как бы основанием или обрамлением троической духовности пр. Симеона, его опыта видения Троицы, опыта откровения Ее в душе верующего, Ее видения и обитания. Потому что, в согласии со Священным Писанием, пр. Симеон утверждает, что Троица вселяется в нас: «Весь Он Сам Слово Божие с Отцом и Духом обитает в них. Каждый из таковых поэтому становится в чувстве и познании храмом Божиим»866. Пр. Симеон настаивает на сознательном характере этого процесса. «Таким образом, Отец и Сын во Святом Духе в тех, к кому Они приходят и обитель в ком поистине делают, бывают видимы и постигаются несомненно, неизменно, во едином свете ... познаваемые»867.
Видение Троицы принимает иногда форму диалога: «Тогда находящийся в таком состоянии (любви Божией), - рассказывает пр. Симеон, - постигает и видит - и вот свет. Свет же, ему кажется, имеет свое начало сверху, ища, однако, он находит, что он не имеет ни начала, ни конца, ни середин. Когда же он от этого приходит в недоумение - и вот Трое в том же (τρία έν αΰτω): чрез Кого и в Ком и в Кого (δι' οϋ καί έν ω καί εις δν). И видя это, он спрашивает, чтобы узнать, и слышит ясно: "Вот Я Дух, через Кого и в Ком Сын" и "Вот Я Сын, в Кого Отец". Когда же он приходит в еще большее недоумение - "Вот ты видишь", - говорит Отец. "И Я, - говорит Сын, - во Отце". И Дух говорит: "Действительно Я, потому что через Меня видящий Отца и Сына видит и видя исступает из видимых (вещей)". Где находящихся? "В том (месте), где никто ни из людей, ни из ангелов не знает, кроме Моей самой единой единицы (ένάδος) и сверхсущной сущности и природы". "А во мне же, - говорит он, - как?" "Вся, всецело, ибо Я совершенно неразлучша и неделима, имеющая единство даже в Ипостасях". "А если Ты во мне, то как и где Ты находишься, как Ты говоришь, что никто этого не знает?" "Поскольку ты человек и ограничен, Я пребываю в ограничении и в месте, ибо Я стала ограниченной, став человеком и одним из вас, но по присущей Мне природе Я совсем невидима, неочертана, безвидна, неприкосновенна, неосязаема, недвижима, всегда движима, все наполняющая и нигде в общем не находящаяся, ни в тебе, ни в каком-нибудь другом из в древности или теперь приближающихся (Мне) ангелов или пророков, которым Я совершенно не была видима и не бываю никогда видима"»868. Это таинственное, как говорит сам пр. Симеон869, видение несомненно подлинно, но, может быть, слишком перегружено богословскими терминами870, кроме того, в нем не только три Лица Пресвятой Троицы, но и сама сущность Божия говорит в первом лице, а это ясно показывает, что для пр. Симеона богословские троические термины были живой реальностью.
Троица есть скрытое в нас сокровище, соблюдающее нас в жизни по Богу и помогающее в трудностях: «Это есть сокровище, - говорит пр. Симеон в Огласительных Словах, - Святая Троица, содержимое нами посредством ... точного хранения всех заповедей, содержащее же нас своим человеколюбием и силою и благодатью со всех сторон неповрежденными и непреклонными и непоколебимыми и сохраняющее нас, которых, как немощных и способных легко поскользнуться, немного недостаточных или ошибшихся, само сокровище немедленно сжимает и с собою соединяет, и прилепляет к себе, и восполняет наши недостатки, и утверждает нас, и делает более стойкими»871. Пр. Симеон говорит здесь о духовных предпосылках, исполнении заповедей, необходимых для обладания сокровищем Пресвятой Троицы. В другом месте он вновь возвращается к сознательному характеру этого обладания: «Вселение Триипостасного Божества в совершенных бывает познавательно и ясно ощутительно»872. В Гимнах пр. Симеон говорит о видениях Троицы, которые были ему, признавая в то же время, что рассказать это невозможно. Иногда он видит три Лица, но лишь Христос открывает ему понимание этого бывшего в темноте видения. «В самой ночи и в самой тьме я вижу Христа, ужасно открывающего мне небеса и Самого склоняющегося и видимого мною вместе с Отцом и Духом, трисвятым светом, будучи одним в троих и в одном трое. Они несомненно свет и свет один трое, который свыше солнца освещает мою душу и облистает мой ум, находящийся в потемнении ... и поэтому чудо меня тем более поражает, когда (Христос) как-то открывает око ума... Ибо Он, свет, во свете является видящим, и видящие опять-таки видят Его во свете. Потому что во свете Духа видят видящие, и видящие в Нем видят Сына, а тот, кто удостоился видеть Сына, видит Отца, а видящий Отца видит во всяком случае с Сыном. Это и теперь, как я сказал, совершается во мне»873.
Знать Пресвятую Троицу и поклоняться Ей - это великое благо, за которое пр. Симеон благодарит Бога: «Благодарю Тебя за то, что Ты даровал мне жить, и знать Тебя, и поклоняться, Боже мой, ибо это жизнь, ведать Тебя единого Бога, Создателя и Творца всех, нерожденного, несозданного, безначального, единого, и Твоего Сына, Тобою рожденного, и исшедшего Всесвятого Духа, Всепетую Троическую Единицу (Τριαδικήνά Μονάδα), благочестно поклоняться Которой и почитать выше всякой другой славы, назовешь ли ты земную или небесную»874. Однако, как добавляет пр. Симеон, очень немногочисленны те, «кто находится в ясном созерцании Их, бывшего в начале прежде всех веков (рожденного) от Отца с Духом Сына, Бога и Слова, Тройного света во Одном, а Одного в Трех»875. Пр. Симеон снова утверждает единство Бога и действительность Его трех Ипостасей, пользуясь довольно необычным образом. «Ибо Те и Другие, - говорит он, - один свет: Отец, Сын и Дух, неделимый неслиянно в трех Лицах, но соединенный с Ними по Божественной природе, началу, славе, силе, также воле. Потому что Трое видимы мною, как два прекрасных глаза, наполненных светом, на одном лице. Без лица глаза как увидят, скажи мне? А лицо без глаз не должно совсем так называться, ибо в нем недостает самого главного или, вернее, всего»876. Вероятно, относительно этого образа, лица и глаз, можно сказать, что он не более удовлетворителен, чем образ трех солнц, отвергаемый пр. Симеоном. Но здесь это содержание видения (όράται μοί), которое преподобный пытается передать. (Впрочем, оно имеет некоторое сходство с образом двух рук Божиих, Сына и Духа, у св. Иринея Лионского.)
Как бы то ни было, пр. Симеон возвращается к образу солнца, чтобы сделать более наглядным живительное действие Троицы: «Потому что солнце, если оно лишится благолепия света, погибнет прежде само, а затем все творение, получающее от него возможность освещаться и видеть, таким же образом Бог, если Он лишится в умственном (мире) или Сына или Духа, больше не будет Отцом, от Кого всем дается и жизнь и бытие»877. Но мы поклоняемся во Святом Духе Пресвятой Троице: «Слава Тебе, Отче и Сыне и Святой Душе, Божество неописанное, неделимое по природе, мы все поклоняемся Тебе в Духе Святом, имеющие Твой Дух, как получившие Его от Тебя и видящие славу Твою, и мы не любопытствуем, но в Нем (Духе) видим Тебя, нерожденного Отца, и рожденного, от Тебя происходящего Бога Слово. Итак, мы поклоняемся неделимой, неслиянной Троице во едином Божестве и начале и силе. Аминь»878.
Пр. Симеон обращается к Пресвятой Троице, как если бы Она была одним Лицом, и называет Ее «Богом всего»: «Я увидел Твое Лицо и испугался, хотя Ты и явился мне благосклонным и благодоступным, а Твоя красота изумила меня и поразила, о Троица, Боже мой! Одни черты трех в каждом и Трое одно Лицо (πρόσωπον), о Боже мой, Который называется Духом, Богом всяческих»879. Видение Троицы - это всегда видение красоты Божией. Или - о невыразимом единстве трех Ипостасей: «Един Отец, Сын также с Духом Божественным, Один Трое и Трое Один Бог необъяснимо»880. Бог выше всякого имени, Он Троичен, но Един, и Его единство невыразимо. «Если Ты и называешься многими различными именами, - говорит пр. Симеон, - но Сам Ты Един, а это Единое неведомо всей природе и невидимо и невыразимо, но, отчасти показуемое (παραδεικνύμενον), называется всеми (именами). Это Единое (τό εν) Триипостасная природа, едино Божество и единое царство, единая сила, ибо Троица есть Единое, потому что мой Бог Единая Троица, а не Три, однако Три Единое по Ипостасям, соприродным друг другу по природе, всецело сосильным, единосущным, соединенным неслиянно выше ума, но раздельным опять нераздельно, Трое во Одно и Одно во Трое»881. Пресвятой Троице подобает всякое хваление, потому что Она создала мир: «Слава, хвала, пение, благодарность приведшему все творение из небытия в бытие единым словом и собственной волей, Богу всего, поклоняемому в Троице Ипостасей и одной сущности! Ибо Бог Един, Троица Святая, сверхсущная сущность, Единая в трех Лицах и трех Ипостасях, нераздельных и неделимых, одна природа, одна слава, одна сила есть Она, одна воля также. Она одна Творец всего»882.
Хотя Бог, как было сказано, выше всякого имени, но ипостасные именования не произвольны и самый порядок Лиц в Троице не может быть изменен. «И если нужно выразиться более точно, - говорит пр. Симеон в одном из Огласительных Слов, богословски очень точном, - то что есть Один, то и Двое. Ибо Три находятся в Том же и мыслятся, как одна сущность и природа и царство. То, чем называется Один, это по природе созерцается и в остальных, кроме "Отец", то есть, и "Сын" и "Святой Дух". Иначе, кроме "рождать", - и "рождаться", и "исходить", потому что только эти (имена) следуют за Святой Троицей естественно и неоспоримо по свойству. Изменения же, или обратного перемещения, или перемены имен в них нам невозможно помыслить или высказать. Потому что посредством их три Лица стали известными, и ни Сына в этом невозможно поставить перед Отцом, ни перед Сыном Святой Дух, но сразу так (нужно) сказать: "Отец, Сын и Святой Дух". Причем никакого перерыва, даже самого малого, во времени или мгновении не должно происходить, но вместе с Отцом и Сын рожден и Дух исходен»883. Что же касается до других божественных имен, за исключением ипостасных обозначений, то они общие для трех Лиц и употребляются в единственном числе, как выражающие единство откровений Божиих (известное противопоставление латинскому Филиокве может быть усмотрено во всех этих богословских разъяснениях). «Во всех же других (случаях), - продолжает пр. Симеон, - одно имя или пример созерцается и по отдельности, и в трех. Например, "свет" если ты скажешь, - и каждое из Них "свет", и Трое один свет; "жизнь вечная" - и каждый из Них также по отдельности, Сын и Дух и Отец, есть жизнь, и Трое одна жизнь; Дух (есть) Отец и Бог, и Господь есть Дух, и Бог (есть) Дух Святой. Они Бог по одному и Три вместе Бог. Один Господь каждый и Трое Господь. Один над всеми Бог, Создатель всего, по отдельности, и Они Один Творец всех, Бог»884.
Пр. Симеон говорит, что эта тайна, тайна триединства Божия, дана нам Самим Христом. «Один Бог, - пишет он, - и есть и говорится, иногда созерцаемый и веруемый как Единица (μονάς) единично и почитается нами, иногда же как Троица исповедуемый, троично воспевается в разделенных Ипостасях, как мы были посвящены в тайну Одним из Триипостасного Божества, Самим Господом нашим Иисусом Христом, предписующим нам крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа... Этим, следовательно, благодать дает нам помышлять всяческое единство Триипостасного и единосущного Божества и Царства, и тождественное и таковое же бытие Его Ипостасей вечной славы и нераздельного единства, так, чтобы знать, что там есть весь Отец с Духом, где весь Сын и Бог именуется, и что там весь Сын посредством Духа, где весь Бог и Отец воспевается, и что весь там Дух Святой, где весь Отец соисповедуется и сославится с Сыном»885.
Троица, все содержащая, достигает до каждого человека. «Святая Троица, - говорит пр. Симеон в Главизнах, - простирающаяся через всех, от первых до последних, как от головы кого-нибудь до ног, содержит всех, и прилепляет, и соединяет, и связывает с Собою, и, содержа (их), делает твердыми и неразрушимыми. В каждом из них Она одна и та же показывается и познается, и Она есть Бог, в котором последние становятся первыми и первые, как последние»886. Троица, которая вне всего, всецело обитает в человеке, и это большая тайна для пр. Симеона. «Не сомневайся, - говорит он, - Он весь с Отцом и Духом находит место в одной душе и объем-лет всю душу внутри Себя. Мысли, смотри, рассматривай это! Потому что я сказал, что нестерпимый и неприступный для ангелов свет находится внутри души, обитает опять-таки в душе и совсем ее не опаляет. Познал ли ты глубину тайны? Малый среди видимых (вещей), человек, тень и пыль, имеет всего Бога внутри, в персте которого висит все творение и всякий имеет и бытие и жизнь и движение»887. Душа с умом и разумом (λόγον) есть образ Троицы: «Действительно, - говорит он, - душа каждого человека есть разумный образ Слова... Бог Слово от Бога, совечен Отцу и Духу. Таким же образом и моя душа есть по Его образу, ибо, имея ум и слово, обладает ими по сущности неделимыми и неслиянными, единосущными также, и три объединены, но и разделены»888. В этом изображении Троицы Слово (Логос) находится в центре. Но далее - Дух в начале: «Без Духа не будет ни Отца, ни Его Сына, но Отец есть Дух и Его Сын ... и Бог опять Дух, ибо Они составляют Единое по природе и по сущности, как ум, душа и слово... Как ум из моей души, вернее же в моей душе, так от Отца Дух, или, вернее, Он в Отце остается и происходит невыразимо»889. Цель этих образов - показать исхождение Святого Духа от Отца без разделения, объяснить подобное рождение Слова от Отца, также без разделения: «Как мой ум всегда рождает слово и произносит, и высылает, и делает всем известным, но не отделяется от него и содержит его внутри, так мысли Отца, что Он родил Слово, что рождает постоянно, но не отделяется совсем от Сына Его Отец, но бывает видим в Сыне и Сын в Нем пребывает. Это точное изображение, хотя оно и темновато, указало мое слово»890. Но пр. Симеон хорошо понимает недостаточность подобных образов и прибавляет, что только путем внутреннего очищения души можно прийти к познанию Троицы: «Этот (образ) ты никогда не увидишь и никогда не поймешь, если сначала не очистишь, если сначала не отмоешь грязь с твоего образа, если не выведешь его, зарытый в страстях ... и не убелишь, как снег»891. Но и очищения недостаточно, нужно еще откровение Духа! «Когда же ты это сделаешь и хорошо себя очистишь, и станешь совершенным образом, ты не увидишь первообраза (Πρωτότυπον) и не поймешь, если он не откроется тебе Духом Святым»892. Тем не менее, исповедь, покаяние, умиление и слезы омывают душу от грехов и «она становится домом Божественной Троицы и Ее жилищем, чисто видящая Творца своего и Бога и беседующая с Ним ежедневно, она исходит из тела и из мира и этого воздуха и, восходя на небеса небес, облегчаемая добродетельми и крыльями любви Божией, успокаивается со всеми праведниками от своих трудов и бывает в бесконечном и Божественном свете, где совместно ликуют чины апостолов Христовых, мучеников, преподобных и всех горних сил»893. Более того, весь человек, тело и душа, соединяется с Богом и становится образом Пресвятой Троицы. «Тело, душа и Бог, эти три: Бог ... смешивается с умной душой ... чтобы и дух спасти и плоть обессмертить. Это Он обещает, говоря: «Я вселюсь в них и буду ходить»... Как в Отце и Сыне и Святом Духе один Бог неслиянно и нераздельно (бывает) поклоняем, так, в свою очередь, в Боге и душе и теле нераздельно и неслиянно человек становится Богом по благодати, причем ни тело не изменяется в душу, ни душа не перелагается в Божество, ни Бог не смешивается с душой, ни душа не перезастывает в плоть, но Бог остается, каким Он есть, Богом, и душа, какой она по природе, и тело, каким оно было создано, перстью... Отец, Сын и Святой Дух, один Бог, Которого мы чтим. Бог, душа и тело, человек, созданный по образу Божию и Богом быть удостоившийся»894. Таким образом, человек тоже становится тройной ипостасью, как утверждает пр. Симеон: «О чудо! Человек соединяется с Богом духовно и телесно, так как не разделяется душа от ума, ни от души тело, но единением существенно становится триипостасным (τρισυπόστατος) по благодати и человек, одним Богом по положению (θέσει) из тела и души и Божественного Духа, которому он приобщился»895.
У пр. Симеона нет полного изложения церковного учения о Пресвятой Троице, которое он всецело разделял, но скорее некоторые аспекты его, которые преподобный считал наиболее важными для духовной жизни, или те, что вытекали из его видений. Он настаивает, во-первых, на непостижимости и недоступности Пресвятой Троицы, на апофатическом подходе к тайне. Далее, с силою, которая заставляет предполагать, что очень многие возражали ему, преподобный утверждает единство Троичного Бога, не отрицая, однако, никоим образом действительности божественных Ипостасей. Он утверждает также, следуя линии пр. Иоанна Дамаскина и св. Фотия, реальность ипостасных имен, Отца, Сына и Святого Духа, и особенно их не переносимый и не сообщаемый характер, свойственный каждому Лицу, что отличает ипостасные имена от общих имен, обозначающих единые откровения Божества. В мистическом плане он иногда обращается к Пресвятой Троице как к одному Лицу, и Божественная сущность даже говорит с ним в первом лице. Напротив, три Ипостаси, Отец, Сын и Святой Дух, тоже говорят с ним каждая отдельно. Для большей наглядности в передаче своих верований и тройческих видений пр. Симеон пользуется рядом образов, более или менее удачных и оригинальных, как, например, лицо и глаза, или аналогия с душевными способностями, умом, разумом, духом, но отвергает другие, чисто физические, как, например, три солнца, и признает, что все они недостаточны и что только благодатью, даруемой тем, кто очистился, можно их понять. Лишь очень редко у пр. Симеона можно встретить описания видений Троицы как чего-то отличного от видений света, за исключением случая Трех Лиц, беседующих с ним каждое в отдельности. В противоположность этому, он часто говорит о вселении Пресвятой Троицы в человека и о Ее соединении не только с душой, но и со всем человеком, когда человек тоже становится тройческим образом, триипостасным - телом, душой и Богом, как третьей составной частью этого соединения по благодати.
5. ТАЙНА СПАСЕНИЯ
В настоящей главе речь пойдет о спасительном Деле Бога в его целом, начиная от творения, о воплощении Христа, Его кресте и воскресении. Так, как говорит об этом пр. Симеон - в разных произведениях, без особого старания систематизировать свои утверждения. Излишне настаивать на том, что его подход к богословским вопросам прежде всего сотериологический, его интересует спасение человека. Так, в длинном отрывке, где описано сотворение человека и его падение и где с силой постулируется свобода человека, даже после преступления Адама, пр. Симеон говорит о воплощении Сына Божия, сделавшегося подобным нам, чтобы нас спасти, и во всем отождествившегося с человеком, кроме греха. «Бог, пожелав с самого начала, чтобы благо было и нашим, - говорит он, - ... даровал первозданным и праотцам нашим свободу воли, и нам через них, так что если они ... будут делать Его заповеди, будет считаться, что они собственными трудами приобрели добродетели и принесли их Владыке как собственные дары, и посредством их были возведены по преуспеянию в совершенный образ и подобие Божие, и неопалимо приблизились к неприступному без телесной смерти, из поколения в поколение каждый из них к Нему приближаясь. Но когда первозданные, первые, волею послушавшись врагу, стали нарушителями заповеди Божией и не только отпали от большей надежды, то есть чтобы быть в самом невечернем свете, но и низведены были в тление и смерть, и ниспали в лишенную света тьму, ставши рабами начальнику тьмы, и, удержанные им, оказались в смертной тьме, а впоследствии и мы, рожденные от них, волею подчинившись, этому мучителю поработились, а не насилием (потому что это ясно показали те, кто до закона и в законе благоугодили и возложили свою волю Владыке Богу, а не диаволу)»896. Как можно видеть, пр. Симеон не учит тому, что первородный грех передается по наследству, - мы подчиняемся тирану добровольным актом, и праведные Ветхого Завета смогли чрез исполнение заповедей угодить Богу. Однако, только через личное вмешательство Сына Божия были спасены все Его служители. «Человеколюбивый Господь, - продолжает пр. Симеон, - пожелав избавить от вечной тьмы благоугодивших Ему до закона и в законе, а тем, кто после закона, даровать свободу в благодати, и всех, так сказать, вместе угодивших Ему до закона и в законе и после закона освободить от насилия диавола, Сам, все могущий и незлобивый, согласился все это сделать Самим Собою»897.
Спасение даруется человеку победою над диаволом Самого нашего Создателя, Который становится подобным человеку. Оно - выражение любви Бога к человеку. Бог воплощается, «чтобы более почтить и прославить наш род тем, что Он во всем уподобился нам и стал равным в человеческой части»898. «О несказанное человеколюбие и благость! - восклицает пр. Симеон. - Он не только не покарал нас, нарушителей и грешников, но, каковыми мы стали из-за преступления, таковым Он согласился стать, тленным человеком от тленного человека, смертный от смертного, став грехом от согрешившего, будучи нетленным, бессмертным и безгрешным, явившийся миру только обоженной плотию, а не самим обнаженным Божеством. Чего ради? Потому что Он не пришел судить мир, но спасти мир»899.
Отметим здесь, что, хотя домостроительство спасения понимается пр. Симеоном как выкуп (λυτρώσασθαι), крест в этих текстах определенно не упоминается. Тут нет и следа той мысли, что выкуп состоит в удовлетворении гнева или правды Божией. С другой стороны, падение человека, для которого все было создано, было предвидено от начала Богом, также как и его спасение. «Потому что не для чего-нибудь другого, - говорит пр. Симеон, - но для меня (созданного) по образу Твоему и по подобию, Ты все привел из небытия и сделал меня царем всех земных во славу Твоего великого делания и благости»900. «Что делает тогда, - спрашивает себя в другом месте пр. Симеон, - Бог, создавший все и сотворивший его (Адама)?» И отвечает: «Зная до сложения мира, что Адам нарушит заповедь, и предопределив его жизнь и воссоздание от нового рождения (παλιγγενεσίας) через во плоти рожденного Единородного Его Сына и Бога, что Он делает?.. (Он хочет) чтобы тварь, поработившись человеку, для которого была сотворена, ставши тленной для тленного, когда тот снова обновится и будет духовным, нетленным и бессмертным, тогда и она, освободившись от рабства... сообновится с ним и станет нетленной и вся духовной. Потому что это до сложения мира предопределил многомилостивый Бог и Господь»901. Космическое одухотворение твари в человеке принадлежит, следовательно, к предвечному плану Бога, предвидевшего падение: «Именно поэтому Бог, предопределив прежде сложения мира его (человека) спасение через новое рождение, подчинил ему тварь ... когда же Он обновит человека и соделает его нетленным и бессмертным и духовным, тогда и всю саму тварь ... вместе с ним изменит и сделает ее вечной и невещественной»902.
Пр. Симеон подчеркивает единство спасительных действий Божиих, их взаимную связь. Тем не менее, больше всего он говорит о воплощении, эта тема занимает у него преобладающее место. Главная цель воплощения - обожение человека через приобщение нашей человеческой природы Божеству воплощенного Господа. «Для того совершилось все домостроительство и снисхождение Сына Божия, чтобы чрез веру в Него и соблюдение Его заповедей сделал бы нас причастниками Его Божества и Царства»903. Необходим, следовательно, акт веры человека и усилие с его стороны, чтобы обожение посредством воплощения имело место. Но, с другой стороны, воплощение как таковое не производит никакого изменения в Боге. «Итак, кто Христос, - говорит пр. Симеон, рассматривая тайну воплощения в рамках троического единства, - если не Бог истинный и человек поистине природно совершенный... Для чего Бог стал человеком... Чтобы человека сделать Богом. Посредством чего делал это? Посредством плоти или посредством Божества? Ясно, что посредством Божества... Итак, если посредством Своего Божества Он сначала обожил плоть, которую восприял, Он и всех нас оживотворяет не посредством тленной плоти, но посредством обоженной, чтобы отныне мы ни в коем случае не знали Его как человека, но как единого Бога, совершенного в двух природах, ибо Бог един, так как тленное было поглощено нетлением и тело не исчезло, но изменилось и остается неслиянным, неизреченно смешанным и соединенным в несмешанной смеси с Троичным Божеством, дабы Един Бог был бы поклоняем во Отце и Сыне и Святом Духе и чтобы Он не получил какой-либо прибавки числом от домостроительства, ни Троица не претерпела бы какую-либо страстность от тела»904. Или: «Итак, Христос есть. Но Кто же Он? Бог истинный и человек всеистинно природно совершенный, для того ставший человеком, кем Он прежде не был, чтобы сделать Богом человека, кем он никогда не был, посредством Божества обожив и обоготворяя нас очевидно, а не посредством одной Его плоти. Да она и неотделима»905. И как воплощение Христово добровольно, так и наше обожение должно быть свободным: «Бог хочет сделать нас богами из людей, добровольно, а не против воли... Бог настолько этого хочет, что, не выходя, выйдя из недр Своего благословенного Отца, Он снисшел и пришел для этого на землю. Если, следовательно, пожелаем и мы, ничто никоим образом не сможет помешать нам в этом, только да устремимся к Нему теплым покаянием, и Он, приблизившись к нам и коснувшись наших сердец одним пречистым Своим перстом, зажжет светильники наших душ и больше не оставит их погаснуть вплоть до окончания века»906.
В приведенных текстах воплощение рассматривается как полное выражение любви Бога к человеку и Его желания сделать человека причастником Своего Божества. В других отрывках, однако, пр. Симеон говорит о спасительном деле Христа в его целостности, о Его страданиях, о Его унижениях, о Его кресте, о кенозисе Сына Божия вообще, и о любви, которую они вызывают в нас к нашему Спасителю, Который был послан Отцом не для того, чтобы нас судить, но чтобы нас спасти. «Следовательно, - говорит пр. Симеон, - верующий этому от сердца... как не возлюбит Его от всей своей души и от всего своего помышления? И особенно, когда услышит, сколько Он пострадал, желая спасти его и всех?»907 «И вместе с тем, - продолжает пр. Симеон, - когда он примет на ум прочие таинства Его домостроительства и не только это, но и какие страдания претерпел Он, бесстрастный по природе, для него»908. В подробностях рассказав о событиях земной жизни Христа, пр. Симеон заключает: «Потому что когда он (человек) помыслит, что, будучи Богом безначальным от безначального Отца, единоприродным и единосущным Всесвятому и поклоняемому Духу, невидимым и неисследимым, Он воплотился, сошедши, и стал человеком и пострадал все сказанное, и многое другое, ради него, чтобы освободить от смерти и тления его и сделать сыном Божиим и богом, подобным Ему, неужто, если даже он будет более твердым, чем камень, и более холодным, чем лед, не смягчится его душа и не разогреется его сердце к любви Божией? Я же так говорю, если кто поверит от сердца всему этому и из глубины души, то он сразу будет иметь в своем сердце и любовь к Богу»909. Унижения и страдания Христа имеют, следовательно, особенное значение в тайне спасения, так как они вызывают нашу любовь ко Христу и делают нас таким образом участниками Его спасительного дела. Тайна воплощения, прежде чем полностью открыться в воскресении, открывается тем, кто несет крест: «Знай, - говорит пр. Симеон, - что Слово, сущее в начале к Богу и сущее Богом, имеющее жизнь в Себе и все сотворившее и сущее светом ... и в мире находящееся и миром не знаемое ... пришло в мир, восприняв тело, чтобы тем, кто по вере принимают Его как Бога, и хранят Его заповеди, и крест берут, открыться как Бог и быть познанным, каков Он есть, теперь умеренно, насколько каждый вмещает, а в воскресении более ясно»910. Здесь последствия воплощения для человеческого рода полностью выявляются в всеобщем воскресении. Можно, следовательно, сказать, что полное обожение совершается только по воскресении, когда человек будет преображен телом и душой911. Причастие вечным благам начинается, однако, здесь, в этой жизни, иначе Евангелие было бы только пророчеством, а Христос пророком912.
В Главизнах, обобщая значение воплощения в спасительном деле Христа, пр. Симеон особенно подчеркивает, что уже в этой жизни следует стремиться к сознательному приобщению Царству Божию: «Какова цель плотского домостроительства Бога Слова ... если не, во всяком случае, причастившись наших, сделать нас общниками Своих (качеств). Потому что Сын Божий для того стал Сыном Человеческим, дабы сделать людей сынами Божиими, возводя наш род по благодати к тому, что Он есть по природе, рождая нас свыше в Духе Святом и вводя нас сразу в Царство Небесное, вернее же - даруя иметь его внутри нас, так что нам быть не в надежде только войти в него, но, в обладании им находящимся, кричать: «Наша жизнь сокрыта со Христом в Боге»913.
Царство Божие понимается, следовательно, для настоящего времени как мистическое состояние. Его сознательный характер подчеркивается: «Для того Сын Божий и Бог сошел на землю, чтобы Собою примирить нас, сущих врагами, Своему Отцу и познавательно соединить Себе через Святого и Единосущного Своего Духа»914. Итак, резюмировать спасительное действие воплощения можно следующим образом: Сын Божий, став Новым Адамом, воспринял все, что есть человеческого, и этим спас и обожил человека. Пр. Симеон много говорит об этом в Нравственных Словах: «Этот (второй человек и Господь с неба), Бог от Бога, безначального Отца безначальное Порождение, от бестелесного бестелесный, от непостижимого непостижимый, вечного вечный, неприступного неприступный, невместимого невместимый, бессмертного бессмертный, невидимого невидимый, Слово Божие и Бог, чрез Которого все начало быть, на небе и на земле, и, чтобы сжато сказать, таким образом сущий и таковым пребывая в Отце и имеющий Отца пребывающим в Нем, не отделившись от Него, не оставив совсем Его, снисшел на землю и воплотился от Духа Святого и Марии Девы и вочеловечился, став, не изменившись, по всему равным нам, кроме греха, чтобы, пройдя через все наше, переплавить и обновить того первого человека и чрез него всех от него родившихся и рождаемых, подобных их родившему»915.
В Гимнах пр. Симеона тайна воплощения также занимает исключительно важное место. Одно наполняет его недоумением и восхищением: Слово становится тварью, не переставая быть Богом. «Ибо Слово стало, - пишет пр. Симеон, говоря о явлениях Христа после Воскресения, - содействием Духа и благоволением Отца, непреложно всем человеком; будучи по природе несозданным Богом, Оно неизреченно стало созданным и, обоживши приятие, показало мне двойное чудо Своими обоими действиями, а также волями, видимое и невидимое, удержимое и неудержимое, и, показываясь как творение посреди всех творений, но не будучи творением, как полагали, Оно исчезало. Но Оно нисколько не исчезало, но, будучи среди всех чувственных созданий, Слово было видимо, соединено с приятием, как создание. Но, воспринимая создание и скрывая или возводя его в высоту, в Свою славу выше слова, Оно немедленно скрывалось»916. Или, как Сам Христос говорит: «Я отделен от всех созданий, но когда Я стал творением, Творец всего, Я стал подобным людям только плотью, восприняв душу и ум подобно им»917.
Обожение человека есть цель воплощения Слова, непрестанно повторяет пр. Симеон: «Непреложно (без изменения) Ты стал человеком, о Боже мой, чтобы обоготворить всего меня воспринятого»918. «Пребыв непреложным по Божеству, Слово стало человеком восприятием плоти; сохранив человека непреложным по плоти и по душе, Оно сделало всего меня Богом; Оно восприняло мою осужденную плоть и одело меня во все Божество»919, - говорит пр. Симеон в терминах халкидонского православия, но, как всегда, очень лично и в неразрывной связи с собственным духовным опытом. Кроме того, воплощение есть основание нашего преображения и усыновления: «Как истинно Слово стало плотью, так и нас Оно неизреченно преображает и воистину делает чадами Божиими»920. В другом месте говорит Само Слово: «Для этого Я пришел телесно в мир, единый став двойным и также оставшись единым, чтобы верно поклоняющиеся Мне, видимому Богу, и невидимо сохраняющие Мои заповеди озарялись бы и, умно посвящаемые в славу Моего страшного Божества и воспринятой плоти и таинственно созерцая двойственность природ, воспевали Меня тогда без сомнений как единого Бога»921. Созерцание воплощенного Слова озаряет человека. Бог хочет быть видимым: «Если бы Я не хотел быть видимым, - говорит Он Сам в одном из Гимнов, - то зачем Я во плоти явился? Зачем Я вообще сошел? Зачем же и был видим всеми?»922
Искупительная смерть Христа является для пр. Симеона крайним выражением той любви Бога к человеку, о которой он так много говорил, углубляясь в смысл воплощения. «Отбросив от наших душ всякое неверие и вялость, и колебание, приступим всем сердцем и с неколеблющейся верой и кипящим вожделением, как недавно выкупленные рабы, за которых заплачено драгоценною кровью. И устыдившись ценного выкупа (τίμημα), и возлюбивши внесшего его, нашего Владыку, и приняв Его любовь к нам, познаем, что если бы Он не хотел спасти Собою нас, искупленных, то не сошел бы на землю, Он не был бы заклан за нас, но, как написано, Он это сделал, желая, чтобы все были спасены»923. Можно отметить, что традиционное учение о выкупе и о том, что Слово пришло на землю, чтобы совершить этот спасительный выкуп, изложено пр. Симеоном вне упоминаний об «удовлетворении» Богу. Он не определяет, что это за «выкуп», кто его дает и кому924. Одно несомненно - это высшее дело любви. Крест есть древо жизни, освобождающее от проклятия и смерти, падшесть человека уничтожается противоположным бого-человеческим действием, и человек вновь вводится в рай: «Там древо познания добра и зла, приобщение к которому стало для них причиною смерти. Здесь древо креста, к которому руками, вместо прикоснувшихся рук Адама, и ногами, вместо ходивших на нарушение ног, был пригвожден Христос, второй Адам и Бог. И Адам, вкусив от того древа, стал причиною смерти и проклятия (происшедшим) от него, а Христос и Бог, вкусив желчи и испив оцта, освободил их от проклятия и тления смерти, а верующим в Него даровал новую жизнь и укрепил иметь в этом мире равноангельский образ жизни. Там было посреди рая древо жизни, есть от которого смотрительно не было разрешено Адаму, но он был извержен из рая, и огненный меч был поставлен хранить вход в него. А здесь Христос был пронзен копьем в ребра, и отвратил тот меч, и открыл вход, и насадил во всем мире древо жизни, вернее же - ежедневно дал нам власть насаждать его, и оно сразу возрастает и становится для всех ядущих от него причиною вечной жизни»925. Вот почему пр. Симеон восклицает в Гимнах: «Славою Христа являются крест и страдания, которые Он претерпел для нас, чтобы нас прославить»926. «Единый от Единого Единородный Сын и Слово, снизойдя от Своего добезначального Отца ... не только стал человеком, подобным им (Адаму и Еве), но и согласился умереть, как они, избрав насильственную и постыдную смерть, и, сошедши в ад, воскресил их оттуда»927. И: «Восстановил их снова не в рай, откуда они ниспали, но возвел на самое небо небес»928. Христос Своею смертью дает свободу и разрушает смерть: «Ибо наш Владыка, снизойдя с высоты, разрушил собственною смертью смерть, (бывшую) против нас, совершенно уничтожив осуждение из-за преступления праотца и посредством святого крещения возрождая, и воссозидая, и освобождая окончательно нас от него, полагает в этом мире совсем свободными и не находящимися под тираническим действием врага. Но, почтив нас от начала свободою воли, дает больше силы против него, так что желающие побеждают его легко, а умирая ... (возносятся) на небо и в тамошнее наслаждение, сейчас, правда, умеренно, а после воскресения из мертвых удостаиваются наслаждаться всецело всей вечной радостью»929. Христос избавляет нас не только от смерти, но и от проклятия Адамова, потому что «распявшись, Он стал проклятием»930. Пр. Симеон в особенности указывает на кенозис Христа в кресте Христовом, Его уничижения и страдания, и видит в этом пример для подражания931. В своего рода духовном завещании, 17-ом Огласительном Слове, пр. Симеон раскрывает своим ученикам «безмерное человеколюбие Божие» и «как велико воздаяние Его дара», «высота смирения ... богатство Божьего снисхождения...» «... дар Его великого и неопустошенного к нам опустошения (кенозиса ακένωτου κενώσεως), и страшному образу воссоздания перстного (творения) научитесь, как живут пожелавшие веровать распятому Христу, то есть подражавшие Его послушанию и смирению ... и как изменяются все оставляющие ради любви нас возлюбившего ... каким образом затемненные становятся необычным образом (παραδόξως) светом, приблизившись к великому свету, те, которые, хотя и из низших, восстанавливаются, как и Моисей, богами, соединяемые с высшими»932. Здесь соучастие в кенозисе Христа является также соучастием в Его славе. Это путь к обожению: «Он, будучи Богом, - говорит пр. Симеон, - стал для нас человеком. Был заушаем, заплеван и распят, как бы уча нас и говоря каждому из нас посредством страданий, какие Он претерпел, бесстрастный Божеством: «Если хочешь ... человече, стать Богом и достигнуть вечной жизни и быть со Мной, то, чего твой праотец, зло пожелав, не достиг, так смирись, как Я смирился для тебя. И, отложив дерзость и гордость бесовского умонастроения, принимай оплеухи, принимай плевки, ударения и терпи это до смерти, и не стыдись»933. И «Бог, вожделеющий сделать тебя Богом, как Он стал человеком, считает, что то, что ты делаешь себе, это Он Сам пострадал, и говорит: «Поскольку ты сделал это для твоей самой ничтожной души, ты сделал Мне»934. С другой стороны, в наше «время глубокого и полного мира, крест и смерть... не что иное, как всецелое умерщвление собственной воли»935.
Пр. Симеон сравнительно мало говорит о самом Воскресении Христа. Это, впрочем, в духе святоотеческого православного предания, для которого Воскресение Христово является невыразимым событием, так сказать «сверх-видимым», так что самый момент воскресения никогда не изображается на подлинно православных иконах. Но преподобный много говорит о последствиях и действии воскресения, космических и внутренних. Потому что в центре внимания пр. Симеона находится Воскресение Христа в человеке и постоянное созерцание этого чуда. «Вот уже Пасха, - говорит он в прекрасном Слове, произнесенном на Пасху, - радостный день всякой радости и веселия Христова Воскресения, с обращением времени приходящая всегда, вернее же - каждый день, и постоянно бываемая в знающих ее тайну, наполнила наши сердца несказанной радостью и веселием»936. «Но посмотрим, если угодно, и хорошо исследуем, в чем тайна Воскресения нашего Христа и Бога, каковая всегда таинственно происходит, когда мы желаем, и как в нас Христос, как в гробнице, погребается, и как, соединяясь с нашими душами, Он воскресает, совоскрешая и нас с Собою»937. Поминая спасительное дело Христа в целом, пр. Симеон говорит, что мы видим Его Воскресение, разделяя Его страдания: «Христос и Бог наш, повешенный на кресте и пригвоздивший на нем грех мира, вкусивший смерти, снисшел в самую глубину ада. И как, снова взойдя из ада, Он вошел в Свое пречистое тело, от которого, снизойдя туда, нисколько не отделился, сразу же воскрес из мертвых и после этого восшел на небеса с большой славой и силой, так и теперь, когда мы выходим из мира и входим через уподобление страданиям Господа в гробницу покаяния и смирения, Он Сам, сходя с небес, входит, как в гробницу, в наше тело и, соединяясь с нашими душами, воскрешает их, несомненно мертвые, и тогда дарует так воскресшему со Христом видеть славу Его мистического Воскресения»938.
Воскресение Христово становится нашим воскресением, единением жизни и ясным видением Воскресшего: «Воскресение и слава Христовы являются нашей славой... Она бывает чрез Его воскресение в нас и показывается и видится нами. Однажды усвоив Себе наше, то, что Он Сам делает в нас, Он приписывает Себе. А воскресение души есть соединение с жизнью, ибо, как мертвое тело, если не примет в себя живую душу и несменно с ней не смешается, не говорится, что живет, и не может жить, так и душа одна сама по себе жить не может, если не соединится неизреченно и неслиянно с Богом, действительной вечной жизнью»939. Пр. Симеон объясняет, как происходит это постоянное ведение Воскресения: «В каждом из нас верных происходит Воскресение Христа, и это не один раз, но ежечасно так сказать, так как Сам Владыка Христос восстает в нас, нося светлые одежды и блистая молниями нетления и Божества»940. Скорее, это видение Самого Христа Воскресшего, Который становится видимым в Духе Святом: «Ибо светоносное наитие Духа указывает нам, как утром, Воскресение Владыки, вернее же - дарует видеть Его Самого Воскресшего... Тем, следовательно, кому Воскресший Христос является, духовно, во всяком случае, Он им, видимый духовными очами, показывается. Ибо, когда Он бывает в нас посредством Духа, Он воскрешает нас из мертвых, и животворит, и дает видеть в нас Себя всего живого, бессмертного и непогибающего. И не только это, но и совоскрешающего и сопрославляющего нас с Собою дарует ясно познавать»941.
Как мы видим, пр. Симеон все время говорит здесь о внутренних и личных следствиях Воскресения, с их высшим моментом - полным видением Воскресшего Христа во Святом Духе. Эта благодать воскресения дана уже теперь, в настоящей жизни. Однако, пр. Симеон говорит также о космических последствиях Воскресения, о конечном и всемирном воскресении мертвых, которое отличает от Воскресения Христова и Его мистического воскресения в душах. Он говорит, таким образом, о различных воскресениях, мистическом и конечном, подчеркивая важность соучастия в страданиях Христовых и действие Святого Духа: «Не подражавшие страданиям Христа покаянием и послушанием и не ставшие причастниками Его смерти... не будут соучастниками Его духовного воскресения и не получат Духа Святого. Ибо через Святого Духа совершается воскресение всех. И я не говорю о телесном воскресении при кончине (века), ибо тогда вострубит ангел и мертвые тела воскреснут, но о происходящем ежедневно духовно духовном возрождении и воскресении мертвых душ, каковое дает через Всесвятого Его Духа единожды Умерший и Восставший и через всех и во всех достойно живущих Воскресающий и совоздвигающий соумерших с Ним расположением и верою души, дарующий им уже от сей жизни Царство Небесное»942. Разница между этими воскресениями состоит в том, что мистическое воскресение относится только к душам и оставляет тела без изменения, в то время как в конечном воскресении весь человек, тело и душа, будет одухотворен и обожен. «Так как Бог, - говорит пр. Симеон, - смертию и Воскресением строительно даровал нам царство и нетление и всю вечную жизнь, то мы несомненно уже отсюда становимся душевно общипками и причастниками будущих благ, а именно нетленными и бессмертными, и сыновьями Божиими, и сыновьями света, и сыновьями дня, и наследниками Царства Небесного, то есть как носящие внутри нас само Царство. Потому что все это мы получаем уже отсюда в чувстве души и познании, если только не являемся как-нибудь неопытными в вере или недостаточными в делании Божественных заповедей, но телесно еще нет, но носим его (тело) тленным, как Христос и Бог до Воскресения, и, объемлемые им и связанные им по душе, не вмещаем сейчас приять всю открываемую нам славу, но смотря, как в зеркало, в неизреченную пучину славы, мы полагаем, что видим одну каплю ее, и поэтому говорим, что видим сейчас в зерцале и в загадке, однако видим самих себя духовно подобными нами видимому. А после воскресения и само тело будет духовным: как Он Сам воскрес из гробницы, изменив его Божественною силой, так и мы все получим его духовным и, уподобившиеся Ему сначала душевно, уподобимся тогда Ему и телесно и вместе с тем душевно, то есть будем Ему подобными, людьми по природе, богами по благодати, как и Он Сам был Богом по природе, человеком по благости»943. Сделавшись еще в земной жизни «сыновьями воскресения» и «выше ангелов», «потому что те воспевают, а эти посредничают», «те, кто во всякой молитве созерцают свет», станут после воскресения подобными Господу. «Если же они стали и всегда становятся таковыми, еще находясь в этой жизни и окованные тлением плоти, то какими они будут после воскресения и после того, как получат то духовное и нетленное тело? Во всяком случае, не только равными ангелам, но и подобными Владыке ангелов»944. Пр. Симеон с силою утверждает действительность конечного воскресения и опровергает своих противников, которые обвиняли его в том, что он не верит в воскресение и говорит, что полнота благ дана в настоящей жизни. «Потому что если мы полагаем, - говорит он, - что здесь получаем все, то, следовательно, по их мнению, мы отвергаем и само воскресение, суд и воздаяние и добровольно отбрасываем надежду на будущее. Однако, мы не так мудрствуем или говорим, но даже тех, кто так говорит, с силою предаем анафеме. Итак, мы исповедуем и говорим, что и теперь уже мы получаем умеренно задатки всех благ, а все надеемся получить после смерти»945. Пр. Симеон говорит также, что Воскресение Христа имеет всемирное действие. Христос снисходит в ад, чтобы освободить из него души святых, но это еще не есть телесное воскресение946. То воскресение будет космическим преображением. «Когда, следовательно, всецело все земное соединится с небесным, тогда и праведные унаследуют эту обновленную землю, которую наследуют ублажаемые Господом кроткие. Ибо теперь часть соединилась с небесными, а части еще предстоит (соединиться). Потому что души святых ... прилепляются к Богу через дар и единство Святого Духа, когда они еще находятся в теле, и обновляемые изменяются, и от смерти восстают, и в невечернем свете во славе устанавливаются после успения. А тела их еще нет, но остаются в гробах и тлении. Они также станут нетленными в общем воскресении, когда и вся эта земная тварь, видимая эта и чувственная, изменится и соединится с небесным, то есть невидимым и выше чувства»947. Здесь пр. Симеон полагает Страшный Суд с апокалиптическими событиями, которые предшествуют Суду и о которых он говорит в Огласительных Словах, как бы от лица Самого Господа: «Земля содрогнется на тех, кто после стольких и столь великих чудес, после (Моего) явления в мире, после такого учения, которое Я распространил в мире, еще откладывают и не верят и не повинуются Моим словам. И она разорвется на многие части, не терпя носить на своих плечах неблагодарных и жестоковыйных и преслушающих Меня. И они увидят их падение приблизившимся перед их ногами и содрогнутся. Потому что, когда земля будет дрожать, небо колебаться и с шумом, как книга, свиваться, от этих страшных ужасов устрашатся их непреклонные и неумолимые сердца, как у зайца в час заклания. И потемнеет свет, падут звезды, солнце и луна померкнут над ними, а от расселин земли взойдет огонь, заливающий их, как пучина морская. И как при потопе открылись водопады небесные и сошла вода и понемногу покрыла народы, так и тогда раскроется от оснований своих земля, и выйдет не помалу, но внезапно огонь, и покроет всю землю, и она станет вся огненною рекой»948.
Если этот текст Огласительных Слов сосредоточен преимущественно на наказании грешников, то в Нравственных Словах пр. Симеон говорит об участи праведников после Суда и о Христе-Царе, предмете их созерцания: «Это, следовательно, должно исполниться сначала, и тогда придет с большой славой и силою наш вожделеннейший и сладчайший Царь Иисус, Христос и Бог, судить мир и воздать каждому по его делам ... и (Царство Небесное) осенит всех праведных, имеющих только Царя всего, отовсюду видимого ими, осенит соприсутствующего каждому и каждого сопребывающего с Ним, и в каждом сияющего и каждого сияющего в Нем. Но увы тем, кто окажется тогда вне этого дома!»949 Это торжественное провозглашение явления Христа во славе в День Господень соединено у пр. Симеона, в полном согласии с его учением о сознательном созерцании Христа уже в этой жизни, с тем, что святые уже находятся в Дне Господнем, а грешники уже судимы Божественным огнем, прежде чем будут осуждены на Страшном Суде. «Божество, - говорит пр. Симеон, - то есть благодать Всесвятого Духа, никому никогда не явилась без веры. А если явилась, ... она показывается страшной и ужасной, не просвещающей, но попаляющей, не животворящей, но страшно наказующей»950. Святой же еще при этой жизни является сыном света: «Вот почему таковой не судится на будущем Суде, ибо он уже прежде осужден; и не изобличается от этого света, ибо он был прежде освещен; ни испытывается или горит, входя в этот огонь, ибо он уже был прежде испытан; и не считает, что тогда явился День Господень, потому что от общения и соединения (ομιλίας και συνουσίας) с Богом он стал светлым и блестящим Божиим Днем. Он тогда не находится в мире или с миром, но совсем вне его»951. День Господень может поэтому застать врасплох только грешников, для праведников он уже пришел: «Те, следовательно, кто становится чадами этого света и сыновьями будущего дня и кто может ходить благообразно, как во дне, для них День Господень никогда не наступит, потому что они в нем всегда и постоянно. Ибо День Господень внезапно откроется не для тех, кто всегда освещается божественным светом, но для находящихся во тьме страстей, и в мире живущих, и мирского желающих, и будет воспринят ими как страшный и как нестерпимый огонь. Явится же этот огонь, Бог, не всецело духовно, но, если можно так выразиться, бестелесно в теле (άσωμάτως έν σώματι), как Воскресший Христос был видим некогда учениками»952. Важно отметить, что, несмотря на общее одухотворение мира в конце веков (пр. Симеон часто возвращается к этой теме в эсхатологических текстах), Христос не развоплощается в День Господень, который есть одновременно действительное эсхатологическое событие и внутренний мистический факт настоящей жизни здесь, на земле, и предвестник иного.
Таким образом, тайна спасения в целом - воплощение Слова Божия, нового Адама, искупление через крестные страдания и кенозис, сошествие Христа во ад, Воскресение и его мистические и космические последствия, конечное преображение мира и его одухотворение, Страшный Суд, видение Воскресшего Христа-Царя, - все это подробно излагается в писаниях пр. Симеона в духе совершенного православия, соборного и святоотеческого. Можно также добавить, что в многообразных проявлениях единого спасительного Дела Божия пр. Симеон выделяет и особенно углубленно рассматривает два из них: воплощение, как основу обожения, следуя в этом за св. Афанасием Александрийским с его знаменитым высказыванием «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом», и мистическое воскресение Христа в человеке уже в земной жизни, воскресение, которое следует за Воскресением Христовым и предшествующее конечному воскресению. При этом пр. Симеон нисколько не умаляет другие подвиги Воплощенного Слова, и менее всего крестную смерть.
Другая важная вещь: с настойчивостью утверждая, что вечная жизнь сознательно начинается здесь, на земле, пр. Симеон, вместе с тем, повторяет, иногда даже в полемическом тоне, что полнота придет только после конечного воскресения, в преображенном мире. Теперешний мир, по пр. Симеону, имеет в себе нечто незаконченное, как находящийся между Воскресением Христовым и конечным воскресением.
6. БОЖИЯ МАТЕРЬ
Христос и Его спасительное дело в мире, Церковь Христова, - исследуя, как развиваются эти темы в писаниях пр. Симеона, невозможно обойти молчанием тему Преблагословенной Девы Марии, Матери Божией, Пресвятой Богородицы, настолько они тесно связаны между собою и составляют единое целое. В особенности это относится к двум первым большим Нравственным Словам пр. Симеона, посвященным преимущественно делу Бога в истории человеческого рода, в то время как в других писаниях пр. Симеон о Божией Матери говорит очень редко. Оба эти Нравственных Слова содержат целые трактаты о значении Пресвятой Девы Марии в тайне спасения, которая рассматривается пр. Симеоном на основании типологического толкования Ветхого Завета. Эта тема, традиционная со времен св. Иринея Лионского, - тема двух Адамов, мы находим ее уже у апостола Павла, и тема Марии как Новой Евы. Так, толкуя создание первой женщины из ребра Адамова, пр. Симеон говорит: «Так же, как некогда при создании праматери Евы Бог взял одушевленное ребро Адама и воссоздал его в женщину, по этой причине Он не вдунул в нее, как в Адама, дуновения жизни, но часть, которую Он взял из его плоти, совершил в целостное тело женщины, а начаток духа, взятого вместе с одушевленной плотью, сделал совершенной живой душой, соорудив из обоих вместе человека; таким же образом, взяв от святой Богородицы и Приснодевы Марии одушевленную плоть, как бы закваску и малый начаток из смешения нашей природы, то есть из души вместе и тела, наш Создатель и Творец Бог соединил Своему непостижимому и неприступному Божеству, вернее же, соединив с нашей сущностью всю Ипостась Своего Божества существенно (ουσιωδώς) и несмесно смешав ее с ней, человеческую со Своей, построил ее в святой храм Себе, и неизменно и непреложно Сам Творец Адама стал совершенным человеком»953.
Через Деву Марию, Богородицу, Сын Божий смог стать человеком в его полноте и, таким образом став подобным во всем первому Адаму, рожденный, как он, без человеческого семени, совершить искупление греха первого человека: «Ибо как из его (Адама) ребра Он совершил женщину... так от его дочери Марии, Приснодевы и Богородицы, заимствовав плоть и восприняв ее, родился подобно первозданному без семени, чтобы, как тот стал через преступление началом нашего рождения в тлении и смерти, так Христос и Бог через исполнение всей правды был бы начатком нашего воссоздания и бессмертия в нетлении»954. Здесь следует отметить, что не только Своим рождением от Пресвятой Девы Марии, но также чрез исполнение всей правды Христос совершает искупление человека.
Пр. Симеон называет Деву Марию Невестою Сына Божия, непорочной по отношению к людям, святой, хотя при этом Она остается человеком по отношению к Богу: «Дочь его (Давида), пренепорочную, пречистую и чистую Деву, Он привел как Невесту. Пречистую же, я говорю, и пренепорочную по отношению к нам и тогдашним людям, сравнивая Ее с ними и с нами, Ее рабами, что же касается до Ее Жениха и Его Отца, то человеком, но святой и пресвятой и свыше всех людей всех поколений чистейшей и непорочной. Ее привел Он и сотворил брак Своему Сыну»955. Две вещи следует отметить в этом тексте: полное человечество Пресвятой Богородицы и Ее святость, превосходящую святость всех людей, но относительную, хотя и большую, в сравнении с Богом. Пр. Симеон объясняет мистический брак Бога и Пресвятой Девы, каковой есть воплощение Слова: «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, послав одного из Своих рабов, Гавриила, говорю, архангела, с высоты святой Своей, возвещает Деве «Радуйся!» И он, снизойдя, служит таинству для Девы и говорит Ей: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!» И вместе со словом совошло во Ипостаси единосущное и соприсносущное Слово Бога и Отца, все во чрево Девы, и наитием и содействием Единосущного Ему Духа восприняло обладающую умом и одушевленную плоть от Ее чистых кровей и стало человеком. Таково, следовательно, невыразимое соединение и таков таинственный брак (ό γάμος ό μυστικός) Бога, и таким образом произошел обмен Бога с людьми: Сверхприродный и Сверхсущный соединился несмесно с нашей тленной и бедной сущностью и природой. Итак, Дева зачала и родила парадоксально из двух природ, Божества, говорю, и человечества, одного Сына, Бога совершенного и совершенного человека, Господа нашего Иисуса Христа, ни Ее девства не растлившего, ни от лона Отцовского не разлучившегося»956. Пр. Симеон с большой ясностью говорит здесь о воплощении Слова от Пресвятой Девы в терминах халкидонской христологии относительно двух природ во Христе, чтобы лучше выразить полноту Божества и Его человечества. Этих богословских уточнений не было у св. Иринея, также как и символизма сотворения Евы из ребра Адамова. Во Втором Нравственном Слове пр. Симеон снова возвращается к типологии Божией Матери в Ветхом Завете, основываясь на этот раз на тексте Второзакония: «И Израиль стал частью Господней, народом Его, наследственным уделом Его» (Втор. 32,8). Он говорит о Новой Еве и Новом Израиле. «Как от всего тела Адама взятая часть была устроена в женщину, так, в свою очередь, из женщины тоже взятая часть была вновь устроена в мужа и становится Новым Адамом, Господом нашим Иисусом Христом ... и как из остатка, то есть из части, то есть из самой женщины, начало проклятия перешло на все тело, то есть на род (человеческий), так опять через тот же остаток, то есть через тело Владычное, благословение перешло на все человечество»957. Но после неверности Израиля, предвиденной Богом, Бог «снова взяв из них (израильтян) часть, наследственный удел, самый остаток, тот, что произошел ... из ребра Адама, взяв из племени Иуды, сохранил для Себя. Так как все остальные были заключены в неверие, взяв из них остаток, который Он устроил в женщину, то есть Пренепорочную Марию, имея в Себе воспринятую плоть из самой святой Богородицы и Приснодевы Марии, как семя веры в Бога, воздвиг в святой храм Себе Пресвятой Бог, став Богочеловеческим Мужем (άνήρ θεάνθρωπος).958» Однако, Христос остается Сыном Адама: «Но так как эта воспринятая плоть от Адама, устроенная в женщину, то о Христе говорится, что Он носил Адама и вторым Адамом стал из первого и называется... будучи Сыном Божиим и Сыном не женщины, а Адама»959. Здесь пр. Симеон пользуется образом Марии, храма Божия.
Другим ветхозаветным образом, прообразующим Божию Матерь, является Ноев ковчег, так как Она содержит в Себе Воплощенного Христа, как ковчег Ноя и других: «Ковчег был образом (τύπος) Богородицы, а Ной Христа, а люди, бывшие с Ноем, начатком от остатка (взятого) из иудеев, тех, кому предстояло уверовать во Христа, а звери и все скоты и птицы и пресмыкающиеся были образом язычников. От этого и ковчег после потопа имел Ноя, а Богородица Мариам Воплощенного Бога и человека. Но ковчег спас только его (Ноя) одного и вместе с ним находящихся, а Он (Христос) и ковчег и весь мир избавил от потопа греха и от рабства закона и смерти»960. Божия Матерь также земля обетованная и стамна манны. «Этот народ, - говорит пр. Симеон о древних израильтянах, объясняя, что у них были только образы будущих благ, - имел обетованную землю, вместо того рая (имел) другой, второй рай, ковчег вместо Богородицы, предъизвещая нас посредством их и изображая имеющее быть в обновлении Духа Святого для святых возвращение и наследство в нем (раю). Он имел закон, как праотцы заповедь, показывал же посредством законного рабства имеющую быть данной свободу выше закона в духовном законе. Имел стамну манны вместо древа жизни посреди рая, есть от которого они не были допущены, носящую образ и выявляющую стамну, имеющую носить внутри себя Христа. Имел манну вместо Христа, потому что Он есть хлеб, сшедший с неба и дающий жизнь вечную миру; поэтому и манна была с неба»961. Все эти ветхозаветные образы только объясняют роль Матери Божией в нашем спасении, которое всегда - Христос. Более важен следующий текст, где, с многими подробностями, сравнивается искушение Евы и Благовещение и где говорится, что душа Пресвятой Девы была спасена от вечной смерти Ее свободным согласием в ответ на приветствие архангела. «Смотри, - пишет пр. Симеон, - на сопоставление древних вещей, как они в равенстве сопоставляются строительству и завету Божию. Прежде, следовательно, Адам был введен в рай Богом, и тогда Ева была произведена. Прежде и Сын Божий, Сам Творец Адама, снисшел и вошел в пречистое чрево Девы и таким образом взял из Нее ребро Адама, то есть пренепорочную плоть, и стал человеком, и вышел в мир вместо Евы, обманутой змием, Новый Адам, имеющий убить змия, обманувшего Еву. Прежде Ева была обманута, когда змий поговорил с ней, и съела от древа, и заповедь преступила, и умерла смертью душа. Прежде Богородица Мария получает благую весть от ангела, и верит возвещенному Ей Божию совету, и повинуется, говоря: "Вот раба Господня, да будет Мне по глаголу твоему!" И таким образом первая существенно приняла в себя Слово Божие, то есть избавившее Ее душу от той вечной смерти. И тогда, воплотившись, Оно воссоздало тело Адама, коему сразу вдунуло дуновение в живую душу. Ибо взяв одушевленное ребро его, впоследствии и устроил его в женщину»962. В воплощении Божия Матерь существенно получает Святого Духа, и чада Божия получают Его от Нее: Бог взял от Девы одаренную умом и душой плоть, которую Он взял от Адама и вместо нее восполнил другой. И, взяв ее от нее, дал ей Своего Духа Святого и восполнил тем, чего не имела ее душа, вечной жизнью... От ребра Он снова взял ребро, и дал вместо него снова не плоть ... но существенно Духа Божия, чтобы как из ребра Адама создалась женщина и от нее все смертные люди, так и из плоти женщины произошел бы человек Христос Бог и из Него все стали бы бессмертными»963. Пр. Симеон заключает: «Итак, Бог Слово взял плоть от чистой Богородицы и дал вместо нее не плоть, но Дух существенно Святой. И сначала оживотворил Им Ее драгоценную и пренепорочную душу, воскресив Ее от смерти. Это Он сделал, потому что Ева первая умерла душевной смертью»964. Здесь пр. Симеон снова подтверждает, что Матерь Божия была освобождена от душевной смерти, тяготевшей над Евою, при воплощении, более точно - в Благовещении, когда Она дала Свое согласие.
Однако, как неоспоримо, что Бог Слово родился от Пресвятой Матери Божией, так можно говорить, что Он рождается также от святых, которые духовно Его в себе зачинают. Существуют, следовательно, два рождения Слова, телесное и духовное. Пр. Симеон долго рассуждает об их взаимном отношении, и это объясняет исключительное место Божией Матери в деле нашего спасения: «Так же, как во чрево Девы вошел Бог, Слово Отчее, так и в нас самих слово, которое мы принимаем, научаемые благочестию, находится как семя!»965 Однако, существует разница: «Мы зачинаем Его не телесно, как Дева и Богородица Его зачала, но духовно, однако, существенно. И мы имеем Того Самого, Кого и чистая Дева зачала, в сердцах наших»966. Этим словом «существенно», много раз встречающимся в писаниях пр. Симеона, он хочет, очевидно, подтвердить всю действительность полного присутствия в нас Бога967. Пр. Симеон упорно настаивает на тайне рождения Слова в сердцах верующих и, в этом смысле, на параллели между Матерью Божией и нами. Здесь мы подобны Ей. «Следовательно, - говорит он, - от всей души веруя и каясь горячо, мы зачинаем... Слово Божие в сердцах наших, как Дева, то есть когда мы носим девственными и чистыми наши души. И как Ее, Пренепорочную, не опалил огонь Божества, так и нас, когда мы носим чистые сердца, не опаляет, но становится росою с неба и источником воды и струею бессмертной жизни в нас»968.
Место и достоинство Божией Матери, однако, единственно, потому что рождения не одинаковы: «Другое, - говорит он, - во плоти невыразимое рождение Бога Слова из Нее и другое в нас духовно бываемое. Потому что Она, родивши на земле воплощенного Сына и Слово Божие, родила тайну воссоздания нашего рода и спасение всего мира, каковое есть Господь наш Иисус Христос и Бог, соединивший расстоящие с Собой и взявший грех мира. Другое же (рождение), порождающее в Божественном Духе Слово познания Бога, всегда совершает в наших сердцах тайну обновления человеческих душ и общение и единство с Богом Словом»969. И «не для того, чтобы показать кого-нибудь из людей равным родившей Господа по образу неизреченного Ее рождения ... я сделал явными эти тайны»970. Главное различие между обоими рождениями состоит, следовательно, по пр. Симеону, в том, что только телесное рождение Слова имеет всемирную спасительную силу и является вместе с тем источником рождения мистического. И, строго говоря, Пресвятая Дева Мария является единственной Матерью Господа: «Однако, Она стала Его Матерью в собственном смысле, как телесно ... неизреченно Его и неискусомужно родившая, а святые все - зачиная по благодати и по дару имеют Его»971. Однако, Пресвятая Дева Мария также наша Мать, и Христос, следовательно, наш Брат: «Как Христос и Бог наш стал Ее Сыном и Богом, а нам стал Братом, так и мы ... становимся сыновьями Матери Его Богородицы и братьями Самого Христа, так как Сын Божий родился от Нее через бывший с Ней и в Ней пренепорочный и сверхневедомый брак, и от Него опять все святые (рождаются)»972. Здесь мы вновь обнаруживаем древнюю тему мистического брака.
Пр. Симеон сравнивает и противопоставляет два рождения: тленное от Адама и Евы и нетленное Единородного Слова, Которое, родившись от Девы, порождает духовных детей: «Как от совокупления и семени Адама Ева первая родила, и от нее и через нее родились все люди, так и Богородица, приняв Слово Бога Отца вместо семени, зачала и родила одного только Единородного, от Отца прежде веков и Единородного в последние (времена) от Нее воплощенного. И Она прекратила зачинать и родить сама, а Ее Сын и родил и рождает ежедневно верующих в Него и хранящих Его святые заповеди. Потому что подобало, так как наше рождение в тлении совершилось через женщину Еву, чтобы наше духовное рождение и восстановление совершилось бы через мужа, то есть второго Адама и Бога... Семя смертного и тленного мужа породило и рождает через женщину тленных и смертных сыновей, а бессмертное и нетленное Слово бессмертного и нетленного Бога родило и всегда рождает бессмертных и нетленных чад, Само первое родившееся от Девы, то есть во Святом Духе»973. Вот почему Пресвятая Дева Мария в одно и то же время Царица святых и их Мать: «Поэтому Божия Матерь есть Владычица и Царица и Госпожа и Мать всех святых, а все святые рабы Ее, поскольку Она Мать Бога, и сыновья Ее, поскольку причащаются всепречистой плоти Ее Сына. Верно слово, потому что плоть Господа есть плоть Богородицы»974.
Пр. Симеон объясняет, в каком смысле мы Ей близкие: «Святые трояким образом являются Ей (Божией Матери) сродниками. Одним образом, что они из той же персти и из того же дуновения, то есть души, имеют родство; во-вторых же, что от воспринятой плоти Ее имеют общение и причастие с Ней; и, наконец, потому, что благодаря бываемому в них через Нее освящению по Духу каждый (из них) зачинает подобным образом в себе Бога, как и Она имела Его в Себе. Ибо если Она Его родила телесно, то и духовно всего Его в Себе всегда имела и теперь всегда имеет таким же нераздельным»975. «Итак, это есть тайна браков, которые Совечный и Единочестный Отец сотворил Единородному Своему Сыну и созвал многих»976, - этими словами пр. Симеон заключает свой трактат о Матери Божией. Однако, в 1-ом Нравственном Слове пр. Симеон вновь возвращается к теме ребра Адамова, то есть жены его Евы, и настаивает на нашем родстве со Христом по причине Его воплощения, но в то же время указывает на разницу, существующую между Пресвятой Богородицей и другими людьми: «Ребро Адамово есть женщина. От самого этого ребра Адама, то есть от его жены, Бог Слово взял одушевленную плоть и построил ее в мужа совершенного, чтобы стать поистине Сыном Адама. Став же человеком и быв подобным нам по всему, кроме греха, Он стал сразу сродником всех людей по плоти... Но как был Сам Богом и вместе с тем человеком, плоть Его и душа Его была и есть святая и пресвятая, ибо Бог святой, как Он был, Он Тот же и есть и будет. Непорочной же была и Дева, незапятнанной и нескверной, таковым же было и от Адама отнятое ребро. А остальные люди, если и были братьями и сродниками Его по плоти, но, будучи перстными, таковыми остались и не сразу стали святыми и сыновьями Божиими»977.
Интересно отметить, что пр. Симеон, уделяющий Божией Матери столь много внимания в Нравственных Словах, очень редко говорит о Ней в других произведениях, имеющих менее богословский характер, и совсем не говорит в Гимнах. Однако, те немногие ссылки на Пресвятую Богородицу, которые можно встретить вне Нравственных Слов, свидетельствуют, что обращение к Ней сыграло очень значительную роль в духовной жизни преподобного. Так, он рассказывает, что юноша Георгий (он сам, по всей вероятности), в начале своего обращения к Богу, «читал напряженно и со стенаниями и слезами молитвы к Богородице»978. Его великое рвение в молитве «привлекло сочувствие Матери Христовой, и Ее ходатайством (πρεσβεία) умилостивила Божество, и низвела до него благодать Духа, и она укрепила его достичь до неба, и удостоила увидеть свет, чего все желают, но (в чем) очень немногие успевают»979. Здесь молитвенное ходатайство Матери Божией позволяет юноше Георгию достичь почти в самом начале вершин созерцания. В автобиографических Благодарениях пр. Симеон рассказывает, как, мучимый горем, что он больше не видит Христа, и томимый желанием видеть Его еще, он молился перед иконой Богоматери: «Однажды, как я пошел к пречистой иконе Рождшей Тебя, поцеловать се и к ней припал, Сам Ты, прежде чем я встал, был видим мною внутри моего жалкого сердца, сделав его как свет. И тогда я узнал, что имею Тебя во мне познавательно»980. Здесь пр. Симеон снова заканчивает свой путь к сознательному обладанию Христом внезапным вмешательством Матери Божией, благодать Которой присутствует в Ее иконе. Наконец, преподобный обозначает роль Божией Матери в молитве ко Христу: «Ты, Единый Всемогущий, Единый Благой и Человеколюбивый, сошедший с Твоей святой высоты, не отступив от Отцовских недр и от святой Девы Марии воплотившийся и родившийся»981.
И в духовных творениях, и особенно в богословских писаниях, где преподобный касается вопросов спасения человеческого рода, он многократно, с благоговением и любовью говорит о Пресвятой Матери Божией, Деве Марии. Она Невеста Божия, соединенная с Ним таинственным браком, Она Новая Ева, Своим свободным согласием сделавшая возможным воплощение Сына Божия, ребро, взятое от Адама и ставшее новым человеческим существом без человеческого вмешательства, храм Божий, манна, Царица и Госпожа. Она непорочная и более чем святая, но, как потомок первой Евы, Она тоже нуждается в искуплении, и душа Ее освобождается Духом Святым и всецело освящается. Ею Сын Ее становится нашим братом, хотя в собственном смысле слова Она единственная Мать Христа. Близкая нам, происшедшая от той же земли, Она разделяет со святыми божественное вселение и видение Бога, но Она одна рождает Христа не только духовно, но также и телесно, на спасение мира. То, что отделяет Ее от остальных людей, - это участие в воплощении. И Она вполне сохраняет видение Бога после того, как родила воплощенного Сына. Своими ходатайственными молитвами Она дарует благодать видеть единого Сына, Воплощенное Слово.
7. ЦЕРКОВЬ
Хотя пр. Симеон довольно часто говорит о Церкви и она занимает важное место в его богословии, но его высказывания по этому поводу разбросаны в разных произведениях, и это затрудняет их обобщение. Все же можно выделить его центральную мысль: Церковь - Тело Христа, данное воплощенному Слову Божией Матерью. Отсюда тесная связь между темою Церкви и темою Матери Божией.
О Церкви как Теле Христовом пр. Симеон особенно много говорит в Нравственных Словах, подробно сравнивая Церковь с телом человека. «Все святые действительно являются членами Тела Христа, над всеми Бога, и... обязаны быть в Нем, прилепленными и соединенными с Его Телом, чтобы Он был в них главою, а святые от века и до последнего дня были бы Его членами, дабы многие стали бы единым Телом Христа, как один человек»982... Всяк должен, выполняя свое назначение, содействовать жизни и единству Церкви: «Так тело Церкви Христовой, слагаемое от века Его святыми, является совершенным и целостным (άρτιον καί όλόκληρον) в единстве сыновей Божиих перворожденных, написанных на небесах»983. Пр. Симеон отталкивается от образа Церкви Тела Христова, чтобы при помощи аналогий с человеческим телом сделать наглядным постоянное возрастание Церкви к единству и полноте при содействии его членов. Пр. Симеон показывает также единство членов с телом Церкви, сравнивая его с единением мужчины и женщины и созерцая в Евхаристии984.
Пр. Симеон поясняет великое таинство Церкви, это единство главы и тела: «Действительно велика и более чем велика есть и будет эта тайна, потому что какое общение и единство, близость и родство имеет жена к мужу и муж к жене, такое боголепно и свыше всякой мысли и слова имеет Владыка и Творец всего со всей Церковью, как с одной женщиной, соединяясь с ней непорочно и сверх-неизреченно и неотторжимо и нераздельно пребывая и сопребывая с ней, как любимой и возлюбленной Им. Так и Церковь, соединенная возлюбленному Богу, прилеплена как все тело к собственной главе Его. Потому что как не может тело без природно связанной с ним головы вообще жить, так и Церковь верных сыновей, говорю, Божиих и написанных на небесах не может быть телом совершенным и целостным для Бога без Главы, Самого Христа и Бога, или жить действительной и негибельной жизнью, не питаемое Им ежедневно насущным (έπιούσιον) хлебом, которым подается всем любящим Его (способность) жить и возрастать в мужа совершенного, в меру роста Его полноты»985. Здесь опять евхаристическое общение является условием жизни, возрастания, самого существования Церкви.
Церковь, по пр. Симеону, есть храм Божий, мир, который должен быть наполненным; она царица - выражение, которое он применяет также к Божией Матери. Но можно также сказать, что Сам Христос есть храм. «Мне кажется, - говорит пр. Симеон, - что Церковь Христа есть украшенный мир и сам весь человек, в котором говорится, что живет и прохаживается Бог и посылает, как солнце правды, светлые лучи Своих благодатных даров. Мы знаем также, что она называется Телом Христовым и Невестою»986. Процитировав псалом 44, 10 (Предста Царица одесную Тебе, в ризах позлащенных одеяна преиспещренна), он добавляет: «Хотя говорят, что это сказано об одной Богородице, но более подходит к Церкви Сына Ее и Бога»987. И далее: «Какой это храм, - спрашивает он, - ты думаешь? Может быть, ты мыслишь, что этот храм есть какой-нибудь другой дом и что Царь кто-то другой, чем храм? Ни в коем случае! Ибо как Христос есть глава Церкви и Бог, так Он бывает Сам храмом для нее, как, в свою очередь, и сама Церковь стала храмом Его и прекрасным миром»988. Но это Тело Христово, которое есть Церковь, столь незаконченное теперь, должно еще достичь своей полноты, что пр. Симеон и возвещает в эсхатологическом видении: «Так как, - говорит он, - Церковь есть Тело Христово и Невеста Христова и горний мир и храм Бога, а членами Его Тела стали все святые, но еще не все были приведены (в бытие) или угодили (Богу), ни Тело, явно, Христово не является целостным, ни горний мир наполненным, сам этот, говорю, Церкви Божией, но много сегодня в мире неверующих, которые поверят Христу, много непокорных, которые покорятся, много грешников и блудников, которые, раскаявшись, покаются, многие также еще родятся и угодят Богу до последней трубы. Должны родиться все предуведанные и быть приведенными (к жизни), и должен быть наполненным высший мира мир Церкви перворожденных Иерусалима на небесах. И тогда конец и полнота Тела Христова наполнится предопределенными Богом, чтобы стать сообразными образу Его Сына. Они сыновья света и Его дня. Все они, следовательно, предопределены и написаны и перечислены, которым предстоит быть прибавленными и прилепленными Телу Христа. И тогда, став как бы целостным, причем ни одного члена не будет недоставать, оно наполнится, то есть придет в совершенство»989. Церковь, следовательно, в своей полноте есть Иерусалим небесный, Сам Христос: «Так как все святые предуведаны Богом ... и вместе с тем так как они члены Христа, долженствующие стать во одно тело и завершить его, ясно доказано... что когда все они, собравшись в одно тело, станут Христовыми, тогда и горний мир, сам небесный Иерусалим, который есть Церковь первородных, наполнится, то есть целостным станет тело Царицы Церкви Божией, то есть Христа Бога»990. Пр. Симеон всегда подчеркивает, что Церковь находится на пути к полноте, которая будет достигнута только в потустороннем мире. Вне этой полноты нет спасения991. Отметим еще, что Тело Церкви есть одновременно Тело Царицы и Христа. Единство и единственность Церкви выражены очень ярко.
Церковь и ее спасительное дело прообразованы в Ветхом Завете. В длинном типологическом толковании пр. Симеон говорит, что земной рай был образом горнего Иерусалима, древо жизни - вечной жизни, которая есть Бог. «Ребро Адама, устроенное в женщину, было образом (τύπος) Церкви, (иное таинство домостроительства), чтобы когда (человек) отпадает от образа (εικόνος), бывшего прообразом (τύπον) Царства Небесного, каковым прообразом был рай, и от древа жизни, он сочетался бы через ребро со Христом и Богом и был бы снова возведен в ту самую древнюю и первую красоту»992. Эти прообразы, приводимые также по отношению к Божией Матери (ребро Адама), повторяются и по отношению к Церкви: «В раю от мужчины произошла женщина, мать всех рожденных от земли. А в Церкви верных от жены родился муж Христос Бог, начаток и жизнь всех духовно возрождаемых от веры в Него»993. В другом месте пр. Симеон останавливается на аналогии между индивидуальной душой и Церковью, обе их называя «невестами Христовыми» и подчеркивая их незаконченность в этом мире. «Как невеста до брака, - говорит пр. Симеон, - получает от жениха только задаток, а условленное приданое и обещанные в нем дары ожидает получить после брака, так и невеста, Церковь верных и душа каждого из нас, сначала от Жениха Христа получает только задатки Духа, а вечные блага и царство небесное ожидает получить после отбытия от здешних, удостоверяемая задатком, что согласованное с ней не окажется ложным»994.
Христос есть основание, строитель Церкви, а также пастырь народа Божия. Пр. Симеон говорит об этом в послании к синкеллу Стефану, митрополиту Никомидийскому: «Твори заповеди Христа, камня, зиждителя Божественной Церкви, народа разумных овец!»995 В другом месте пр. Симеон делает ударение на святости и единственности Церкви, вне которой нет места упокоения. «Только одни спасаются, - говорит пр. Симеон, - ... причащающиеся Его (Христа) Божества, как Он причастился нашей природы, Творец всего, как Павел свидетельствует, что Церковь Христова будет одно Тело, Владычное и Божественное, незапятнанное, непорочное вместе с тем, без всякой морщины, которое должны образовать верные, глава же Христос. Если это будет так, как и есть, то кто тогда посмеет, будучи грязным, к нему прикоснуться, или кто к нему прилепится, будучи недостойным? Ибо если и теперь выбрасываются вне Церкви грешники и совсем возбраняется (им) участвовать (в ней) ... то те, кто не святые, как, увы! соединятся тогда всенепорочному Божию Телу и станут членами Христа, будучи загрязненными? Это невозможно, братья, и не будет совсем! А те, кто отделяется от Божественного Тела, то есть от Церкви и лика избранных, скажи, куда они отыдут, в какое царство, в какое место, выскажи мне, они надеются поселиться? Потому что во всяком случае и рай, и лоно Авраама, и всякое место упокоения предназначены для спасаемых»996.
Глубокая вера пр. Симеона, что Церковь, как тело Христово, есть единственное место спасения, сочеталась в нем с очень пессимистическим взглядом на то духовное состояние, в котором она находилась в его время. Он критиковал его со своей обычной резкостью, не делая даже должного различия, критиковал иерархию и духовенство. Так, в 58-ом Гимне, о котором мы уже говорили997, он обращается, как бы от лица Самого Христа, с длинною речью к епископам, которых, в их большинстве, обвиняет во всех преступлениях, но главным образом в отсутствии внутреннего благочестия, в фарисействе, в любви к деньгам и в презрении к бедным998. «Вы, председатели епископий, - говорит в Гимне Христос, - поймите! Являющиеся отпечатком Моего образа, поставленные, чтобы достойно со Мной беседовать, превосходящие всех праведников, существующие во имя Моих учеников и носящие Мои Божественные черты, получившие над самой малой общиной такую власть, какую получило от Отца Слово»999. Как мы видим, достоинство и власть епископата торжественно провозглашаются Самим Словом, что показывает, что критика, которая следует, не направлена против епископата как такового, но против злоупотреблений. «Как человек, Я удостоил (вас) держать Меня вашими руками ... (руками) епископов, которые из-за этого возносятся над всеми малыми, как над смиренными и долу сидящими; епископов, которые далеки от достоинства, не теми, у которых слову соответствует жизнь и является печатью их боговдохновенного учения и божественного красноречия, но теми, у которых слову противоречит жизнь и которым неизвестны страшные Мои и Божественные (тайны), и которые думают, что держат хлеб, тогда как это огонь, и презирают Меня, как простой хлеб, и полагают, что видят и едят обыкновенный хлеб, не видя Моей незримой славы»1000. Это самый страшный упрек, который Христос делает епископам: недостаток веры и небрежность в служении Евхаристии. «Снаружи хорошо украшающие тело, - говорит Христос о епископах, - они имеют души худшие, чем персть и грязь, вернее же (полные) всякого смертоносного яда, жалкие в лукавстве. Как некогда Иуда, предавший Меня, недостойно взявший от Меня хлеб, съел его как кусок обыкновенного хлеба, и из-за этого сатана сразу вошел в него и сделал бесстыдным предателем ... так и эти испытывают (то же) без их ведома, те, кто дерзко и нагло недостойно касаются Моих Божественных тайн, те, особенно, кто возвышается над другими (епископами) престолами, (люди) алтаря, (люди) священства, у которых и до этого совесть была поврежденной, а после этого всецело осужденной, ходящие по Моему Божественному двору!»1001 Пр. Симеон продолжает, на этот раз от своего имени, острую критику духовенства, священников и монахов в особенности1002. Исходным моментом ее является общее убеждение, что тот, кто не достиг сознательного видения Христа в этой жизни, не может считаться истинным христианином, еще менее - исполнять священнические обязанности посредника между Богом и людьми, совершая Божественное таинство Евхаристии. Однако, несмотря на эту духовную установку, или, может быть, именно в связи с ней, пр. Симеон проявляет большую психологическую тонкость, наблюдательность и реализм в критике современного ему духовенства. «Кто мог бы сказать с дерзновением, что он презрел дольнюю славу и священствует для одной горней славы?»1003 - спрашивает пр. Симеон и отвечает: «Не вкусив Божественной славы, мы не можем прозирать низменную славу, а любовное желание славы, я говорю о славе человеческой, совсем не позволяет душе смириться, ни укорять себя добровольно. Как, следовательно ... желающий иметь множество золота, кто ненасытен на хищение и кто злопамятствует на тех, кто не часто подает ему (милостыню), осмелится сказать, что он имеет Бога, живущего в нем, или что любит Христа, или имеет Духа Христа? А тот, кто не принял Христа и Его Отца и Духа Святого, познавательно живущего и ходящего, Единого Бога, в его сердце, как он проявит подлинную службу, от кого другого научится смирению или как научится Божественной воле?»1004 Священники должны подражать Христу в своей жизни: «Потому что поставленный от лица Слова должен жить так, как Он... Ибо он ничего совсем не должен иметь как собственное и обладать чем-либо из (благ) мира, разве что нужным для тела, а все остальное принадлежит бедным, странникам и его церкви. А если он осмелится несвоевременно пользоваться ими со властью на свои расходы и дарить родственникам то, что принадлежит странникам, строить дома и покупать поля и тащить за собой множество рабов, увы, каково его осуждение!»1005 Пр. Симеон сравнивает недостойных священников с лицами, попавшими в тюрьму за то, что они «проели» приданое своих жен: «Так будет и с нами, священниками и служителями (Церкви), злоупотребляющими для себя, и для родственников, и для друзей доходами церквей и совсем не заботящимися о бедных»1006.
Пр. Симеон убежден, что зло приняло почти всеобщий характер: «О красоте же души Христовой Невесты, - спрашивает он, говоря о Церкви, - кто из нас, священников, заботится? Одного покажи мне и я им удовлетворюсь! Но увы нам, жертвоприносителям, монахам, епископам и служителям (Церкви) седьмого века, потому что мы топчем законы Бога и Спасителя как не имеющие никакой ценности!»1007 Однако, Бог всегда будет воздвигать в Церкви людей пророческого духа, которые будут бороться против этих зол, будут преследуемы за свою деятельность, но и признаны будут еще в этой жизни: «И если появится где-нибудь один, малый в людях, но великий для Бога, как Ему знаемый, не опускающийся до наших страстей, он сразу изгоняется, как один из злодеев, и гонится нами из среды нашей, и становится отлученным от синагоги, как некогда наш Христос от тогдашних архиереев ... но есть Бог, Который его возвысит и примет, как в (этой) жизни, так и в будущей, и сопрославит со всеми святыми, которых Он возжелал»1008. Весьма вероятно, что пр. Симеон, который был убежден в своем духовном призвании, думал о себе, когда писал эти строчки.
В Посланиях пр. Симеон говорит о Церкви и ее проблемах богословски и одновременно практически, как мы это уже наблюдали относительно разрешительной власти. В этом плане тема обсуждается в Первом Послании. В Третьем же Послании преподобный рассматривает тему апостольского преемства и тему важности священства для Церкви. Христос есть источник, и все, что Он говорит апостолам, Он говорит через их посредство нам. «Не принимай помысла, - пишет пр. Симеон своему ученику, - говорить в себе, что это было сказано только апостолам и что только их мы должны слушаться, но послушай опять, что Господь им еще говорит: «То, что Я говорю вам, Я говорю всем». Эти все, кто они такие? Это те, «кто уверует в Меня по вашему слову и сохранит, как вы, Мои заповеди»... Наш Владыка и Бог избрал Своих апостолов и учеников и доверил им все тайны Своего спасения, скрытые от веков и поколений. Он открыл и дал апостолам Святой Дух и отослал их, говоря: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, научая их соблюдать все, что Я вам предписал»1009. Дары Святого Духа и власть, полученная апостолами от Самого Христа, были переданы путем непрерывного апостольского преемства церковной иерархии, епископам, священникам и монахам. «Апостолы, следовательно, - продолжает пр. Симеон, - выйдя (в мир), учили, проповедуя слово Божие. Большие множества поверили во Христа, и церкви верных были основаны в городах и селениях. Когда один из апостолов собирался их покинуть и отправиться в другое место или город, он рукополагал (έχειροτόνουν) на свое место епископов и пресвитеров, они оставляли им учителей, духовных наставников и игумнов. И эти, заканчивая в свою очередь жизнь, оставляли на своем месте других, выбирая лиц достойных такового служения и которых они рукополагали. И таким образом по преемству такой порядок и законодательство сохранены до наших дней действием Святого Духа. Таким же образом предания апостолов и их учения, как они их приняли от нашего Владыки и Бога всяческих, были переданы ими нам. И так как стада Христовы возрастали и Его народ стал бесчисленным, благодать Святого Духа устроила прибавить к епископам и пресвитерам монахов, показавших делами твердую веру во Христа, нашего истинного Бога, и которые имели в себе благодать Святого Духа, дабы они пасли бы и работали вместе с (епископами) на спасение тех, которые должны были быть спасенными»1010. Можно заметить, что пр. Симеон не делает четких различий в отношении к апостольскому преданию между разными чинами иерархии и с известной настойчивостью включает в нее монахов, обладающих благодатью Святого Духа, не упоминая, идет ли речь о рукоположенных лицах или нет. Но, с другой стороны, он резко выступает против тех, кто не принимает преемников апостолов, говоря, что они отвергают Самого Бога: «Если кто-нибудь имел бы дерзость презирать или пренебрегать и не принимать в свой дом или ни во что считать то, что он говорит, и отвергать и не принимать со всяким уважением одного только из тех, кого Святой Дух поставил для нас, я хочу сказать - игумнов, пастырей, епископов и учителей, которые носят в себе учения и предания святых апостолов, - разве он не отбрасывает великих Петра и Павла и просто апостольский лик?»1011 Пр. Симеон объясняет, что мы почитаем апостолов по их участию в нашем спасении: «Мы почитаем апостолов ... потому что они проповедовали Сына Божия, Который сошел на землю, чтобы спасти наш род, и потому что они были посланы Им, чтобы сделать нас сыновьями Божиими и наследниками вечной жизни и причастниками Его несказанных благ посредством Евангелия и святого крещения»1012. Поэтому пр. Симеон убеждает нас молиться, чтобы Бог послал нам настоящего духовного отца, соединенного со Христом и вместе с тем хорошо знающего каноны апостольские - это очень важный момент для понимания церковной позиции пр. Симеона. «По причине этого, - говорит он, - нам нужно много рвения, много бдения, много молитв, чтобы не попасть на какого-нибудь обманщика или шарлатана, или лже-брата, или лже-христа, но встретить настоящего наставника и друга Божия, носящего Христа в себе, точно знающего проповедь апостолов, их правила и постановления, догматы отцов и, прежде всего, волю и тайны Господа и Владыки апостолов»1013. Пр. Симеон твердо настаивает на том, что церковная иерархия неповрежденно существует и теперь, что она необходима для спасения, потому что совершает таинства, и что преемники апостолов обладают теми же благодатными дарами, что и сами апостолы. Ничто не было умалено в Церкви. «То, что делали тогда апостолы и чему научали верующих, то же самое и теперь наши отцы делают с нами без всякого опущения или изменения, и так они нас учат и нас вразумляют. Следовательно, так как они ни в чем не недостаточны по сравнению с апостолами, то они сыновья апостолов и сами апостолы»1014. Здесь можно видеть, что в защите священнической власти иерархии пр. Симеон исходит из факта, для него неоспоримого: т. е. из факта действительности таинств и тождества веры с верою апостолов. Поэтому естественно, что он рассматривает отвержение духовных отцов своего времени как отвержение Бога. «Те, которые не принимают их, - говорит он, - и не слушают их слов, услышат Господа, говорящего им: "Воистину, Я говорю вам: отраднее будет жителям земли Содомской и Гоморрской, чем вам". И так как Он им сказал: "Кто вас принимает, Меня принимает, и кто вас слушает, Меня слушает, и кто отвергает вас, Меня отвергает, и кто Меня отвергает, отвергает пославшего Меня", ясно, что то же самое случится с теми, кто живет теперь, и с теми, кто будет впоследствии того же рода жизни, как и они. И те, кто их не принимает и их не слушает, но отвергает их, не принимает Христа и не слушает Его, но отвергает Его и Его Отца, пославшего Его»1015. Пр. Симеон очень категоричен относительно необходимости таинств, совершаемых священниками. «Никто, - говорит он, - не приходит к вере во Святую и Единосущную Троицу, если не будет научен вере учителем, и никто не крещается без священника, и не становится сам собою причастником божественных тайн. А тот, кто не становится причастником их, никогда не достигнет вечной жизни»1016.
Убежденность в том, что иерархия и священники вполне обладают апостольской благодатью, убежденность в действительности и действенности таинств, ими совершаемых, Евхаристии в особенности, убежденность в том, что в Церкви нет ничего недостаточного, не мешала пр. Симеону иметь крайне пессимистическое мнение о современной ему иерархии и священстве. Он находит много причин духовного падения - отсутствие уважения к старшим, привязанность к материальным благам, нарушение евангельских заповедей, гордость, недостаток любви и т. д. Вот в каких выражениях пр. Симеон описывает состояние, в котором находится Церковь: «Таким образом, вся вселенная (οικουμένη) была наполнена таким заблуждением и таким злом. Нарушение и отвержение одной заповеди разрушило и повергло на землю всю Церковь Христову. Ибо она дошла до такого отсутствия порядка и до такого смятения, что почти нигде не были видны ее общие основы, ни узнано устроение Тела Владычнего в нас, но, как бы не имея нашей главы, Христа, ни связанные друг с другом, ни объединенные вместе Животворящим Духом, мы не соглашаемся, каждый в своем чине, быть построенными архитекторами Церкви, оставаясь рассеянными, как бездушное вещество... Мы разделены и разорваны ненавистью и духом гордости, и мы изгнали отличительный знак нашей веры, любовь, говорю я, относительно которой Господь сказал: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою»1017.
Можно, следовательно, сказать, что в 3-м Послании пр. Симеон выражается в несколько отличном тоне и даже содержательно иначе сравнительно с тем, что он пишет в 58-ом Гимне и в Первом Послании о исповеди, где более сосредотачивается на мистических дарованиях и праве разрешительной власти, вытекающем из них. Здесь пр. Симеон хочет сильнее подчеркнуть апостольское преемство, имеющее своим началом Самого Христа, посланного Отцом и пославшего в мир апостолов, которые, в свою очередь, оставили своими преемниками епископов. Картина, поражающая сходством с Посланием св. Климента Римского к Коринфянам1018. Хотя пр. Симеон неуклонно настаивает на том, что спасение невозможно без харизматического духовника, все Послание есть ответ на вопрос, как его найти и отличить от лженаставника. Пр. Симеон, однако, озабочен двумя духовными тенденциями, против которых борется, а именно: будто, как он постоянно слышит, в наше время нет более харизматиков или, напротив, будто всякий может быть духовником, даже если он не священник. Пр. Симеон утверждает, что только священники с апостольским преемством совершают таинства, что нужно слушать, что говорят преемники апостолов, и что они сохраняют до наших дней полноту благодати. Он говорит также, что подлинно духовные люди встречаются и в нашу эпоху и их нужно искать со всем возможным тщанием. Пр. Симеон уклоняется от прямого утверждения, что разрешительная власть принадлежит одним только священникам, но категорически утверждает, что таинства крещения и Евхаристии могут быть совершаемы только священством. Довольно настойчиво включая монахов в апостольское преемство, он не уточняет, однако, идет ли речь о лицах, получивших рукоположение. С более общей и богословской точки зрения пр. Симеон развивает новозаветное учение, что Церковь есть Тело Христа, рожденного от Пресвятой Девы Марии, что Христос ее камень, ее Жених и что она храм, всегда строящийся и всегда незавершенный, вплоть до Последнего Дня, когда она достигнет полноты, но что Святой Дух посылает пророческих мужей для ее обновления, когда она приходит в упадок, главным образом по вине иерархии. Это Послание достаточно ясно показывает, что пр. Симеон был истинным мужем Церкви и всецело ее членом и что его мистические тенденции не мешали ему видеть действительное положение вещей и открыто говорить о нем.
|
