Гладкова О.В.

Агиографический канон и «западная тема» в «Житии Исидора Твердислова, Ростовского юродивого»

     Журнал "Древняя Русь", 4, 2001

Гладкова О. В.

Агиографический канон и «западная тема» в «Житии Исидора Твердислова, Ростовского юродивого»

«Житие Исидора Твердислова» относится к одному из многих неизученных и научно не изданных памятников древнерусской агиографии. Возникшее, скорее всего, в Ростовской земле, «Житие» очень скоро приобрело общерусскую известность. Настоящей статьей нам хотелось бы привлечь внимание к этому интересному произведению и наметить некоторые пути его изучения в преддверии публикации более объемного исследования «Жития»¹.

* * *

Исидор Твердислов, ростовский юродивый, подвизался в XV в.: он умер в 1474 или, по другим данным, в 1484 г. Облик ростовского святого, предстающий в Житии, несколько загадочен, немаловажную роль играет в этом его происхождение: по свидетельству агиографа, Исидор пришел на Русь & &^ западныхъ qбо странъ ^ латынскаго "зыка ^ нhмечьскыа же земл#³ По всей вероятности, это первый случай «западного» происхождения русского святого⁴.

1. ^{Древняя Русь: Восприятие Запада в XIII - XV вв. и проблемы литературного творчества. М. 2002 (в печати). До выхода этого издания с содержанием «Жития Исидора» можно ознакомиться по нашему переводу на современный русский язык: Слово Древней Руси. М., 2000. С. 377 - 387. Перевод выполнен по рукописи: РГАДА. Собр. Московского государственного архива Министерства иностранных дел (Ф. 181) 692/1204. 1560 г. Л. 366 - 378. Первоначальные наблюдения над текстом Жития были также высказаны автором статьи в работе: «Странность» юродивого (о малоизученном «Житии Исидора Твердислова») // Канонизация святых на Руси. Материалы VI Российской научной конференции, посвященной Памяти Святителя Макария (10 - 12 июня 1998 года). Можайск, 1998. Вып. VI. С. 393 - 400.}
2. ^{Каган М. Д. Житие Исидора Твердислова // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 281.}
3. ^{Житие Исидора Твердислова цитируется по старейшей из известных нам на данный момент рукописи: Государственный архив Ярославской области, Коллекция рукописей. Оп. 1. 446(196). Сборник памятей и житий. Первое 10-летие XVI в. Разночтения в скобках даны по уже упоминавшейся рукописи: РГАДА. Собр. МГАМИД (Ф. 181). 692/1204.}
4. ^{Тоже «иностранцем», но, в отличие от Исидора, восточного происхождения - из Константинополя, был Св. Леонтий Ростовский.}

стр. 81

Его почитание началось сразу после кончины: уже в месяцеслове 1487 г.⁵ под 14 мая указана память Исидору, правда ростовское происхождение рукописи⁶ может свидетельствовать в первую очередь о распространении местной традиции почитания. Исследователи с уверенностью называют время, когда почитание Исидора уже точно стало общерусским - между 1552 и 1563 г.⁷ Житие Исидора вошло в Великие Минеи Четии митрополита Макария (далее - ВМЧ) под 14 мая⁸, а также под тем же числом в Минеи Четии Иоанна Милютина, Германа Тулупова и др.⁹. Согласно исследованию С. В. Минеевой, в сборниках, включавших в себя «Житие Зосимы и Савватия Соловецких», «Житие Исидора» встречалось так же часто, как «Сказание о Борисе и Глебе» и «Житие Леонтия Ростовского»¹⁰, то есть обладало столь же большой популярностью, как и более изученные памятники.

Как уже было сказано, «Житие Исидора» не являлось еще объектом специального исследования, хотя и упоминалась в научных работах. Время создания «Жития» называлось разное: его относили к концу XV в.¹¹, ко времени митрополита Макария¹², к 1584 г.¹³ По мнению М. Д. Каган, «составление житийного ядра может быть отнесено к XV в.»¹⁴

* * *

В настоящей статье нас прежде всего будет интересовать идейно-художественная структура памятника, реализация в ней канонических требований, предъявляемых к житиям юродивых (одновременно являющихся и необходимыми условиями подвига юродства), отбор агиографических топосов («общих мест», приемов) и их конкретное воплощение в тексте. Следует сказать сразу, что многие особенности «Жития» связаны с темой противопоставления Руси и Запада, «Западных стран», постоянно присутствующей на страницах «Жития» и определяющей особенности изображения подвига ростовского юродивого.

5. ^{РГБ. Ф. 304 (Собр. Троице-Сергиевой лавры). 761. Сборник житий и слов. См. об этом: Макарий (Булгаков). История русской церкви. М., 1996. Кн. 4. Ч. 2. С. 207, 279}
6. ^{Она была написана в Ростове при архиепископе Иоасафе (см.: Макарий (Булгаков). История русской церкви. С. 207) писцом Никифором (см.: Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 1. Житие Сергия Радонежского. М., 1998.С. 205).}
7. ^{Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской церкви. М., 1903 (репринт 1998 г.). С. 108 - 109; Каган М. Д. Житие Исидора Твердислова. С. 283.}
8. ^{Там же. С. 282.}
9. ^{<Барсуков Н. П.> Источники русской агиографии. СПб., 1882. (ОЛДП. LXXXI) С. 32.}
10. ^{Минеева С. В. Проблемы комплексного анализа древнерусского агиографического текста: (на примере Жития преп. Зосимы и Савватия Соловецких). Курган, 1999. С. 32.}
11. ^{«Житие его, известное по спискам XVI в. (...), в 1500 г. без сомнения уже было написано», - отмечал архиеп. Филарет (<Филарет (Гумилевский), архиеп.> Обзор русской духовной литературы 862 - 1720. Сочинение Филарета, архиепископа Харьковского. Харьков, 1859. С. 187).}
12. ^{Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871 (репринт 1988 г.). С. 280.}
13. ^{<Леонид (Кавелин), архим.> Святая Русь или сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси (до XVIII века) обще и местно чтимых ... составил архимандрит Леонид. СПб., 1891. С.163.}
14. ^{Каган М. Д. Житие Исидора Твердислова. С. 282.}

стр. 82

Наиболее полный текст «Жития», сложившийся, по нашим наблюдениям над рукописным материалом, уже к концу XV - началу XVI в. по воле разных авторов и редакторов, соединяет в себе несколько жанров: стих, похвала, агиобиография (собственно житие), чудо, - и соответственно представляет собой стилистически неоднородное произведение, при этом сохраняющее идейное единство частей, что мы и попытаемся показать в нашем исследовании¹⁵.

В начальном стихе объясняется, за что Исидор стал называться «Твердисловом» (Твердислов въправдu тезоименно наречс#. qтверди бо uмъ и съ словомъ вкuпе еже къ бгu ^бhnbv\lang1033 mа), а затем появляется важный для Жития мотив движения: и ¿гра# исидор жит¿е се пр¿иде/. и нбснаго црств¿а достихъ. Как в стихе, так и в объемном вступлении не говорится о юродстве: первая часть вступления содержит возвышенные рассуждения о святых, в число которых входит и Исидор, отвергнувших суетная мира сего. Вторая часть вступления представляет собой похвалу Исидору, в третьей части автор пространно рассуждает о себе и своих задачах, насыщая размышления цитатами из Писания. Примечательно, что Исидор нигде во вступлении даже не называется юродивым. Помимо наименований, «уравнивающих» его с другими святыми (блженнаго, праведнаго, свhтилника всесвhтлаго и т. п.), автор находит для характеристики подвига Исидора следующую формулировку: хса рад(и) страньств¿е/. и многое терпhн¿е.

Далее следует сама агиобиография святого, в которой опять же очень мало находится места для описания подвига юродства: лишь два раза упоминается, что Исидор ходил "ко qрод, за что и подвергался побоям. Представляется, что автор, говоря о жизни святого, сосредоточивается на другом: Исидор приходит на Русь с Запада, он иностранец, «немец» из «местерского» рода, из богатой и знатной семьи, оставивший свое отечество в поисках Истины - истинной веры - и нашедший ее в «Восточной стране».

Объяснения «западному» происхождению и «местерскому» роду Исидора находились разные. Филарет считал, что «Блаженный Исидор родился где-то в Германии и вероятно около Бранибора (Бранденбурга), где бедные славяне теснимы и угнетаемы были немцами с бесчеловечною жестокостью»16, ему вторит И. Ковалевский. М. Д. Каган считала, что известие о «западном» происхождении Исидора - один «из традиционных для жизнеописания юродивого блоков» и в то же время что «появление на Руси выходцев из Западной Европы, принявших на себя личину юродивых, не редкость»¹⁸.

15. ^{Ср. наблюдение G. Lengoff относительно русских житий этого времени и региона: «Первые списки житий северо-восточных святых, созданные в областях, где вплоть до конца XV в. возможности оставались ограниченными, были кратки, а составляющие их части - стилистически разнородны, лишь в очень редких случаях они подвергались контекстуальному редактированию. В последующих редакциях каждая из частей могла быть дополнена новыми сведениями о святом. С начала XVI в. авторы житий придают все большее значение литературным образцам. Однако необходимость стилистического совершенствования своих сочинений воспринимается ими не с точки зрения художественности текста, а как дань почитанию святого. Заимствуя пространные фрагменты из различных источников, они еще не заботились о стилевой и композиционной совместимости частей, то есть о воплощении единого художественного замысла» (Lenhoff G. The Lives of Prince Feodor the Black. Wiesbaden, 1997. С. 444. См. развитие этой мысли на с.10 и др.). При том, что Житие Исидора явно ориентировано на образцы, о чем речь пойдет ниже, оно, если принять точку зрения Lengoff, является скорее исключением, поскольку его авторы, не изменяя текст друг друга, тем не менее действовали в едином ключе, о чем мы и собираемся говорить. Что касается «стилистической разнородности» частей Жития Исидора, то, на наш взгляд, она оправдана их относительной жанровой самостоятельностью в общей структуре Жития.}
16. ^{<Филарет (Гумилевский), архиеп.> Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Опыт описания жизни их. Соч. Ф. Д. Ч. Чернигов, 1863. 2-е изд. Т. 2. С. 97.}
17. ^{Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви. М., 1902 (репринт 1996 г.). С. 248.}
18. ^{Каган М. Д. Житие Исидора Твердислова. С. 281. Это не совсем так, как мы уже показали, хотя названная тема требует дальнейших разысканий: не совсем ясным остается, например, происхождение латинской Псалтири на гробнице Иоанна Власатого, на основании чего говорится о «западном» происхождении юродивого.}

стр. 83

Еще Димитрий Ростовский, вслед за ним Филарет¹⁹, а потом Каган находили маловероятным возможное истолкование слова «местер», иногда заменяемое переписчиками XVII в. на «мастер»²⁰ как наименование Великого Магистра. Отвергая эту догадку, Филарет писал: «... Известны многие роды славянские, перешедшие со славянского поморья в Россию от притеснения немцев»²¹. Предположение Филарета выглядит наиболее убедительно и может дать вполне реальное объяснение, почему в «Житии» говорится об обретении Исидором «древлепогубленного отечества». Что же касается «традиционных для жизнеописания юродивого блоков» (Каган), то об этом речь впереди.

* * *

Чтобы лучше понять этот памятник, необходимо обратиться к византийской и русской традиции изображения подвига юродства. Безусловно, жанр статьи не предполагает подробнейшего рассмотрения этой обширной темы, да и о юродстве все-таки написано немало, хотя, видимо, время обобщений еще впереди. Особо ценными для нас стали исследования С. А. Иванова, А. М. Молдована²³, отчасти Д. С. Лихачева,А. М. Панченко,Н. В. Понырко²⁴ и В. М. Живова²⁵. Отметим также уже упоминавшуюся книгу священника Иоанна Ковалевского, писавшего о христианском содержании подвига юродства. Еще Филарет заметил, что в своем подвиге Исидор следует «примеру праведных Симеона и Иоанна»²⁷. Действительно, образцом для автора «Жития Исидора» послужило в первую очередь «Житие» визинтийского юродивого Симеона²⁸. Наиболее заметны заимствования мотивов строительства прибежища из хвороста и смерти юродивого в нем. Описание хижы занимает в «Житии Исидора» (в агиобиографической части), в отличие от «Жития Симеона»²⁹, особое, чуть ли не центральное место. Создается впечатление, что автор «Жития», не знавший святого лично, все свое внимание сосредоточил на его жилище, которое агиографу, возможно, и доводилось видеть³⁰.

19. ^{<Филарет (Гумилевский), архиеп.> Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Опыт описания жизни их. С. 97.}
20. ^{Каган М. Д. Житие Исидора Твердислова. С. 281.}
21. ^{<Филарет (Гумилевский), архиеп.> Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Опыт описания жизни их. С. 97.}
22. ^{Иванов С. А. Византийское юродство. М., 1994.}
23. ^{Молдован А. М. «Житие Андрея Юродивого» в славянской письменности. М., 2000; см. также: Он же. Из синтаксиса древнерусского перевода Жития Андрея Юродивого // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. Сборник к 60-летию А. А. Зализняка. М., 1996. С. 256 - 275.}
24. ^{Лихачев Д. С., Панченко А. М., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. Л., 1984.}
25. ^{Живов В. М. Святость: Краткий словарь агиографических терминов. М., 1994.}
26. ^{Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви.}
27. ^{<Филарет (Гумилевский), архиеп.> Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Опыт описания жизни их. С. 97 - 98.}
28. ^{Поскольку Житие Симеона (и его сподвижника Иоанна) (VI в., +21 июля) не имеет научного издания, мы воспользовались переводом с греческого С. В. Поляковой (Византийские легенды / Изд. подгот. С. В. Полякова. М., 1972 (репринт 1994 г.). С. 53 - 83), см. также: Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. Владимир, 1901. Т. 3 (репринт 1997 г.). С. 278 - 279; Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви. С. 120 - 125, Иванов С. А. Византийское юродство. С. 232 (по указателю). Сопоставление Жития Исидора и переводного Жития Симеона могло бы стать интереснейшей темой отдельной работы.}
29. ^{Ср.: «В прибежище этого истинно мудрого мужа не было никакого добра (прибежище служило ему только для сна, вернее, для всенощного бодрствования), кроме оберёмка хворосту. Часто всю ночь до рассвета он молился и орошал пол слезами...» (Византийские легенды. С. 81). И далее: «Когда великий почувствовал приближение сужденного всем часа ... что он делает? Заползши под оберёмок хвороста, лежащий в святом прибежище его, он во сне предал дух свой Господу в мире.» (Там же. С. 82).}
30. ^{О похожем совмещении реального и литературно-заимствованного в Житии Прокопия Устюжского пишет и С. А. Иванов: «... при точности многих топографических привязок житие Прокопия в значительной своей части - это дословный пересказ жития Андрея (Юродивого - О. Г.)... Поразительнее всего, что даже описание суровой зимы в Устюге русский агиограф дословно списал с греческого (...), хотя знал о морозах явно не понаслышке» (Иванов С. А. Византийское юродство. С. 143).}

стр. 84

О хиже Исидора в «Житии» говорится четырежды и самым подробным образом: топографически точно описывается место, где Исидор ее построил (на мhстh с@сh(-сuхh) въ градh среди блатца нhкотораго), описывается материал, из которого она сделана (хвраст¿е), не один раз подчеркивается отсутствие крыши (непокровена), сообщается трогательная деталь, свидетельствующая о полном отказе Исидора от какого-либо имущества (не имhа бо q себе ничтож /.. но токмо едино свое тhло). В результате образ хижи получает какое-то космическое значение - это особый мир, открытый небу, Богу, мир, на который никто не польстится и который никому не нужен, мир в стороне - от города, от людей. По ночам Исидор, как и Симеон, предается там молитве.

Сближают «Житие Исидора» с «Житием» византийского юродивого и другие мотивы-топосы, в целом обычные для агиографии: стремление странствовать (Исидор странствует, переходит из города в город), уход от родных, оставление знатности и богатства ради истинной веры; признание автора в том, что он пишет далеко не обо всех чудесах святого, стремление святого скрыть свою святость от мира (даже люди, ставшие свидетелями чудес юродивого при жизни, могут рассказать о них только после его смерти), мотив поиска мощей и др.

О мотивах, лежащих в основе чуда о купце³¹, спасенном в море явившимся ему Исидором, писали еще В. О. Ключевский³² и А. Н. Веселовский³³. Они видели здесь прежде всего связь с новгородской легендой о Садко³⁴. Нам кажется логичнее возводить это чудо непосредственно к «Житию св. Николая», которое, используя известный Евангельский мотив, могло послужить общим источником как для былины о Садко, так и для «Жития Исидора». В «Житии Симеона» нет чуда спасения на водах, однако есть относительно сходные мотивы, в целом общие для агиографии, однако связывающие чудо о купце и Житие византийского юродивого - чудесное явление святого и запрещение говорить об этом до его смерти (ср. хотя бы чудо с фокусником).

М. Д. Каган мотивы второго прижизненного чуда - чуда о князе - справедливо возвела к Евангельской сцене претворения Христом воды в вино в Кане Галилейской³⁵, указав также «Житие Космы и Дамиана», где встречается сходный эпизод³⁶. Отметим, что мотив вина, превращающегося в негодный для питья напиток дважды повторяется в «Житии Симеона» (Чудо с погонщиком мулов и случай со змеей в трактире).

Повествование о чудесах Исидора написано очень живо и увлекательно, однако без упоминаний каких-либо исторических имен и деталей³⁷.

31. ^{На основании Чуда о купце Филарет сделал следующий вывод: «Сострадательная любовь его к купцам мореплавателям указывает на то, что и сам он родился на морском берегу и знаком был с опасностями моря» (<Филарет (Гумилевский), архиеп.> Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Опыт описания жизни их. С. 97.}
32. ^{Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. С. 281.}
33. ^{Веселовский А. Н. Былина о Садке // ЖМНП, 1886, декабрь. С. 275. См. также: Каган М. Д. Житие Исидора Твердислова. С. 283.}
34. ^{Спасение новгородского купца cв. Николаем.}
35. ^{По словам Ключевского, «Чудо исчезновения напитков на пиру у ростовского князя есть вариант легенды о более раннем юродивом Николе Качанове новгородском» (Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. С. 281).}
36. ^{Каган М. Д. Житие Исидора Твердислова. С. 283.}
37. ^{Количество чудес в рукописях не стабильно. Мы не рассматриваем здесь подробно два посмертных чуда, скорее всего, присоединенных к основному тексту несколько позже и содержащих весьма распространенные агиографические мотивы, - о сошедшем с ума и о страдавшем от болезни глаз и головы.}

стр. 85

«Житие» завершается Похвалой Исидору, начинающейся с резкого самоуничижения автора (гнuсныи азъ) и содержащее краткое перечисление событий собственно «Жития», в частности, приход ростовского святого из «Западных стран».

* * *

Юродство - это публичный отказ от ценностей мира сего в пользу мира горнего, отказ, выражающийся прежде всего в абсурдном, безумном, с точки зрения мира дольнего, поведении, «провоцирующем» (термин С. А. Иванова) окружающих на нехристианские поступки. За публичностью унижения юродивого и «обликом безумия»³⁸ - укор и назидание миру, память о Христе, о совести. Эта нравственная функция юродивого особенно заметна в русском юродстве.

Каноническое житие юродивого, как нам представляется, должно включать в себя следующие основные топосы, одновременно являющиеся необходимыми элементами аскезы, возможность которой исходит из Писания (отсюда набор цитат, кочующий из одного жития юродивого в другое, о «буйстве» Христа ради, прежде всего из I Послания апостола Павла к Коринфянам^{39 )}:

- пренебрежение и отказ от обычного человеческого ума;

- наряду с этим способность видеть особые связи между явлениями и предметами, не различаемые окружающими юродивого людьми, «особая логика» юродивого, на самом деле связывающая мир «горний» и мир «дольный»; дар прозорливости и пророчества;

- юродство и кощунство, «безобразия» юродивого («провокация», по терминологии Иванова, «соблазн», по выражению Живова);

- побои и гонение от людей вследствие непонимания ими истинной сущности происходящего, то есть вследствие «неразумия» людей⁴⁰;

- принципиальная публичность жизни и в то же время сокрытие подвига до самой смерти;

- невидимость во время молитвы или «скрытая молитва»;

Безусловно, отдельные признаки вкупе с обязательными чудесами, конечно, могут отличать не только юродивого, но в житии юродивого они являются именно в соединении с прочими постоянными и необходимыми компонентами.

«Житие Исидора Твердислова» обращено к читателю, с одной стороны, достаточно сведущему в Писании, но, с другой стороны, ценящему в произведении не игру символов или скрытые богословские построения, а прямое описание. «Житие Исидора» выстроено в целом по выверенной схеме, однако в нем проявляется целый ряд особенностей: во-первых, сведен к минимуму мотив отказа от житейского ума, земной мудрости - в «Житии» об этом вообще говорится очень мало. Во-вторых, в житии, как это ни парадоксально, практически не описывается юродство Исидора. В основной части, то есть в собственно Житии, и заключительной Похвале Исидор лишь называется юродивым или же автор сообщает, что он ходил "ко qрод. Исследователями давно замечено, что древнерусские авторы, в отличие от византийских, «смущались»⁴¹ изображать безобразия юродивых, однако в Житии Исидора это «смущение» проявилось во всей полноте.

38. ^{Живов В. М. Святость: Краткий словарь агиографических терминов. С. 106.}
39. ^{Подробный, но не исчерпывающий анализ новозаветной основы юродства, а также подбор цитат см.: Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви. С. 30 - 32 и др.}
40. ^{Об оппозиции «ум» - «разум» см.: Гладкова О. В. Тема ума и разума в «Повести от жития Петра и Февронии» (XVI в.) // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1998. Сб. 9. С. 188 - 199.}
41. ^{Иванов С. А. Византийское юродство. С. 212.}

стр. 86

Подвиг Исидора осознается в «Житии» как подвиг «странности», «сторонности» и странничества - на это прежде всего указывает первая же Евангельская цитата собственно житийной части: аще (кто) хощеть пw мнh ити да ^вържетс# себе и възметь крстъ свои. и пw мнh гр#деть, - и т. д. (лишь позже вторая цитата из I Послания ап. Павла Коринфянам говорит о «буйстве» Христа ради). Понимание юродства как подвига, совершаемого в неприятии миром, восходит к страстям Христовым, когда в ответ на насмешки и побои Христос говорит: «Отче, ^пuсти имъ: не вhд#тъ, бо что твор#тъ» (Лук. 23: 34). Именно этот Евангельский эпизод более всего занимает автора, когда он переходит к рассказу о юродстве Исидора в Ростове, а не описание конкретных «безобразий» юродивого: блженныи взираа на предлежаnm¿и подвигъ и началника вhрh и свершител# Iса. и никако же зла досаждаюnbmимъ емq вздаваше. нъ токмо въ qмh своем глше къ б@ ги не постави имъ грhха сего.

О «сторонности» Исидора говорят и его иностранное происхождение, упоминаемое неоднократно, и стремление постоянно ходить, странствовать⁴² (из страны в страну, из города в город, из города к хиже на блатце, переходя по самому городу с места на место, даже первое чудо он совершает над человеком странствующим - купцом), и отказ от ценностей мира, традиционный не только для юродивого, но не доведенный здесь до изображения «кощунств» юродивого. Даже обычный для агиографа прием уничижения себя и возвеличивания Исидора здесь, в таком контексте, еще более, чем обычно, воспринимается как отдаление себя и читателя от святого, о котором автор пишет не руководствуясь личными впечатлениями - то ли потому, что их действительно не было (что кажется наиболее вероятным), то ли «забывая» о них в стремлении следовать канону, - но как будто издалека и по прошествии времени.

В «Житии» Исидор предстает как своего рода странник, покинувший свое отечество в поисках Истины, нашедший ее в православии, выбравший «сторонность» в качестве основы своего подвига. Исидор не участвует в жизни мира сего, не принимает его, потому что знает Истину; он гоним миром и не понят им подобно страдающему Христу. В этом случае «Житие» опирается на раннюю традицию, сложившуюся в византийской агиографии, а именно (если не считать библейских странников-прообразов, в первую очередь, страдальца Иова) на жития, описывающие подвиг странничества как особый вид аскезы. О том, что жития странников были тесно связаны с житиями юродивых, писал и С. А. Иванов⁴³, он же приводит в качестве первейшего примера жития странника «Житие Алексия, человека Божьего», явно вошедшее, на наш взгляд, в тот фон, на котором было создано «Житие Исидора Твердислова».

Можно согласиться с С. А. Ивановым, заметившим, что «иностранное происхождение подчеркивало чуждость юродивого миру»⁴⁴: иностранцем (скифом или даже славянином) считался византийский юродивый Андрей, людьми пришлыми были Симеон, Иоанн, Михаил Клопский и другие. Трудно, правда, согласиться с другим утверждением Иванова, модернизирующим историческую действительность, объясняющим уже не литературно-агиографическую, а реальную основу «западного» происхождения: «...Обращение немцев именно в самую экстремистскую форму православия имело, быть может, психологические корни.

42. ^{Мотив странствия, особенно странствия в поисках Истины был нередок в житиях. Примеров тому множество - это и старец Зосима из Жития Марии Египетской, и Сергий Радонежский, и многие другие. Это неудивительно, ведь «жест отказа, ухода - первый импульс аскезы» (Иванов С. А. Византийское юродство. С. 46).}
43. ^{Иванов С. А. Византийское юродство. С. 44 и след. Ср. также замечание комментатора к Житию святого Андрея юродивого: «...эти избранники Божии (юродивые - О. Г.) были как бы пришельцами из другого мира» (Жития святых... св. Димитрия Ростовского. М., 1904 (репринт 1993г.). Кн. 2. С. 55).}
44. ^{Иванов С. А. Византийское юродство. С. 143.}

стр. 87

Ср. современное увлечение Запада восточным оккультизмом»⁴⁵. Для того чтобы до конца разгадать загадку появления «западного» человека в качестве православного святого, юродивого, при условии, что этот факт «Жития» взят из реальной жизни (что еще нужно доказать), у нас пока нет данных. «Житие Исидора» настолько полно «пустыми топосами» - общими местами, которые только названы (ходил "ко qрод) и не наполнены какой-либо информацией, в том числе и исторической, что к нему трудно относиться как к документальному свидетельству. Сообщение о приходе Исидора от «Западных стран», находящееся в ряду топосов, многие из которых «пусты», явно имеет функцию канонического «общего места» (приход юродивого, святого в другой город, страну и т. д., где его никто не знает), но может не быть историческим фактом.

Острота постановки вопроса противостояния «латинской веры», синонимом которой выступает «Запад», и «истинной», православной⁴⁶, сближает «Житие Исидора» с таким новгородским памятником, как «Житие Антония Римлянина», в котором также рассказывается о святом, пришедшем с Запада (из Рима), где, правда, Антоний, в отличие от Исидора, уже втайне (!) исповедовал православие. Сходство мотивов заставляет задуматься об их происхождении и вынуждает исследователя «посмотреть» в сторону Новгорода.

* * *

Как известно, юродство стало на Руси одним из наиболее почитаемых и любимых подвигов⁴⁷. Жития юродивых существовали в рукописной традиции, пересекаясь и подвергаясь взаимному влиянию. Порой сложно с уверенностью определить точное происхождение того или иного повторяющегося мотива в разных житиях. Как уже говорилось, М. Д. Каган считала, что «Житие Исидора» «послужило образцом для создания канонической формы жития юродивого»⁴⁸, мы присоединяемся к ее мнению. В этом первом русском, построенном по канону житии юродивого для агиографа оказался не столь важен мотив «безобразий» и «провокаций», сколько, быть может, менее очевидный, но также заложенный в канон мотив, который мы бы назвали «странностью⁴⁹ миру», связавший «Житие Исидора» с древнейшей христианской традицией, в первую очередь, с житиями «странников Христа ради». Можно предположить, что «странность миру», частью которой является «западное» происхождение Исидора, в качестве основного мотива была для агиографа рубежа XV - XVI веков более привычной и знакомой, нежели мотивы «соблазна» и «похабства», развившиеся в более поздних⁵⁰ житиях русских юродивых.

45. ^{Там же.}
46. ^{Понятно, что общая традиция противостояния православия и «латинства», католичества уходит ко времени разделения церквей, к эпохе Киевской Руси.}
47. ^{Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви.}
48. ^{Каган М. Д. Житие Исидора Твердислова. С. 284.}
49. ^{Ср.: Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской церкви. С. 145 - 146 и др.}
50. ^{«Звездным часом русского юродства стал XVI в.» (Иванов С. А. Византийское юродство. С. 146).}

стр. 81

*

Мельник А.Г.

Житийная иконография ростовского святого блаженного Исидора // VI научные чтения памяти И.П. Болотцевой. Сборник статей. Ярославль, 2002. С. 86-93.

А.Г. Мельник (Ростов)

Житийная иконография ростовского святого блаженного Исидора

Основным центром почитания юродивого Исидора являлась ростовская приходская церковь Вознесения (1565-1566), в которой находится его захоронение. В 1786 г. к этому храму был пристроен придел, посвященный блаженному Исидору. Мощи святого находятся под спудом, но над местом его захоронения издревле и вплоть до советского времени стояла рака. Вблизи нее находилась житийная икона святого, кратко описанная А. Израилевым¹. Согласно церковной описи, в местном ряду иконостаса Вознесенского храма существовала еще одна житийная икона святого². Кроме того, нижний ярус настенной росписи Вознесенской церкви был посвящен житию блаженного Исидора, Судя только по этому перечислению, можно предположить, что в свое время житийная иконография святого была довольно развита. К сожалению, в связи с закрытием и полным разорением Вознесенской церкви в советское время (придел св. Исидора снесли в 1960-е гг.) обе упомянутые житийные иконы бесследно исчезли, а житийный цикл стенной росписи сильно поврежден. Настоящая работа посвящена, в основном, рассмотрению житийного цикла блаженного Исидора в стенописи, который до сей поры оставался практически неизученным³. Не было даже установлено количество и содержание его основных композиций.

Некоторые общие соображения о стенописях в литературе уже высказывались. А.А. Титов датировал роспись церкви Вознесения XVII в., обратив внимание на то, что в одной из композиций житийного цикла представлен ростовский Успенский собор «с комарами, с посводным покрытием, как это было до пожара 1730 г.»⁴. В той же работе автор опубликовал фотографию указанной композиции⁵. В книге «Ростов Ярославский», в которой разделы, посвященные росписям церквей, по-видимому, принадлежат перу В.Г. Брюсовой, роспись отнесена к 20-м гг. XVIII в.⁶, позже В.Н. Иванов датировал роспись 1760-1770 гг.⁷ Однако, ни в одной из названных работ, вероятно, в силу их популярного характера, не было дано обоснования этих датировок.

с. 86

На мой взгляд, стилистически роспись Вознесенской церкви расположена между стенописями Рождественского храма Ростовского Рождественского монастыря (1715) и Богоявленского собора ростовского Авраамиева монастыря (1736)". На верхнюю хронологическую границу появления исследуемой росписи указывает описанное выше изображение Успенского собора с позакомарным покрытием. Считается, что оно было заменено четырехскатной кровлей либо в 1727-1730 гг.⁹, либо после пожара 1730 г.¹⁰ Таким образом, рассматриваемая роспись не могла появиться позже начала 30-х гг. XVIII в. Это, в свою очередь, подтверждает датировку росписи 1720-ми гг. Но нельзя исключать, дату появления стенописи чуть раньше или несколько позже.

Судя по фотографии интерьера Вознесенской церкви, опубликованной в начале XX в., ближайшие к восточной алтарной стене композиции росписи на северной и южной стенах были скрыты поздним иконостасом¹¹. Под остальными композициями имелись тексты, излагавшие их основное содержание. Ныне все эти тексты почти целиком утрачены, и содержание большинства композиций можно определить, лишь сопоставляя их с житием св. Исидора. К сожалению, научное издание данного жития пока не осуществлено. Поэтому в настоящей работе использованы его доступные списки XVI - XVII вв.

Итак, повествование житийного цикла начинается у восточного края южной стены, переходит на западную и заканчивается у восточного края северной стены. Южная, западная и северная стены делятся дверными проемами на два простенка, тем самым разбивая роспись в каждом из них на две самостоятельные композиции, между которыми, правда, нет строго установленных границ. Таким образом, данный цикл содержит двенадцать композиций. Далее рассмотрим каждую из них в отдельности.

В первой композиции на переднем плане мы видим четырех человек, сидящих за столом, которые, судя по жестам их рук, ведут беседу. В центре - безбородый юноша, справа и слева от него - две женщины (одна - средних лет, другая - молодая), напротив них слева - зрелый мужчина. На втором плане справа бородатый человек изображен в полуобороте к зрителю. Вся сцена представлена в интерьере, имеющем характер так называемой "нутровой палаты". Чуть правее нее в полуобороте к зрителю показан еще один бородатый человек. Надписи обозна-

с. 87

чающие персонажей отсутствуют, поэтому определить, кто они можно лишь предположительно. Очевидно, в данной композиции отражены начальные эпизоды жития Исидора. В застольной беседе, надо полагать, представлены юный Исидор и члены его семьи. Так было выражено свидетельство жития о происхождении и воспитании будущего святого: "яко же поведают неции, от западных оубо стран, от латиньскаго языка, от немеческыа же земля рождением и въспитание от славных же и от богатых, яко же глаголют от местерьска роду бе"¹². Человек, изображенный за пределами палаты, это, надо полагать, повзрослевший Исидор, тайно уходящий из дому¹³, так как "возненавиде богомерскую отеческую латинскую веру, возлюби же истинную нашу християнскую и православную веру"¹⁴.

В центре второй композиции Исидор представлен уже в том обличии, которое мы знаем по его изображениям на иконах XVI - XVIII вв.¹⁵ и иконописным подлинникам¹⁶. На святом одежды до колен, правое плечо и ноги ниже колен обнажены. Слева и справа от Исидора - две группы людей, со страхом и удивлением взирающих на него, на втором и третьем планах видны полуфантастические строения и иконные горки. В данной сцене представлен один из важнейших эпизодов жития, когда Исидор вскоре после ухода из дому совлек одежды свои и принял "юродственое еже Христа ради житие и буйствено"¹⁷.

В третьей композиции святой представлен дважды. У левого края он изображен сидящим в одиночестве среди возвышающихся над ним "горок". Правее святой показан стоящим перед группой людей, которые подвергают его избиению. На фотографии данной композиции, опубликованной А.А. Титовым, хорошо читается подпись: "Блаженный Исидор многия от безумных человеков принимаше досады, укорения и биения"¹⁸. По существу же, третья композиция отражает странствия Исидора до прихода в Ростов: "грады проходя и места и многу досаду блаженныи и оукорение приимлет, и биение от безумных человек"¹⁹.

В четвертой композиции на переднем плане блаженный стоит на коленях, вокруг него - подобие ограды из веток, торчащих из земли. На втором плане - Ростов, среди зданий которого выделяются узнаваемые изображения Успенского собора с позакомарным покрытием (о чем упоминалось выше), левее - соборная звонница и Часобитная башня Ростовского архиерейского двора. (Изображения данных архитектурных памятников

с. 88

утрачены, и здесь они описаны по фотографии, опубликованной А.А. Титовым²⁰). На третьем плане - озеро Неро. На той же фотографии читается следующая надпись: "Праведный Исидор устрои себе кущу в хворостии непокровенну в граде Ростове, на едином сухом, посреде блата бывшем месте"²¹. Данный текст более или менее сходен с соответствующим фрагментом житийного повествования²².

В пятой композиции блаженный представлен два раза: слева, по-видимому, коленопреклоненньм (изображение нижней части тела утрачено) и справа - спящим. В обоих случаях за святым подглядывают люди. В первом случае нашел отражение фрагмент жития, в котором говорится, что Исидор, приходя в свою "хижу", всю ночь пребывал без сна на коленях в молитвах и слезах²³. Во втором случае показано, как днем "от многаго труда" святой на короткое время засыпал либо на улице, либо в своей "кущи"²⁴.

В шестой композиции повествуется о спасении Исидором утопавшего ростовского купца. На переднем плане спиной к зрителю изображен погруженный по пояс в воду купец, схватившийся одной рукой за доску, за другую руку его держит блаженный Исидор. На втором плане среди моря изображен корабль в виде небольшой лодки под парусом, заполненной людьми. Согласно житию, корабль, на котором плыл ростовский купец, внезапно остановился, и его стали разбивать волны. И тогда все, ожидая смерти, решили бросить жребий, который должен был определить, "кого ради" остановился корабль. Жребий пал па купца. Тогда его на доске спустили за борт корабля, который вскоре "с онаго места пошедшу, яко ничтоже зла пострадавшу". Купец же стал тонуть, и тогда ему явился блаженный Исидор "по морю яко посухоу хождааше и приим за руку коупца". В ответ на мольбу купца о спасении блаженный посадил его на доску "и скоро по морю вслед корабля гнаше. И вдает того в корабль цела и неврежденна"²⁵.

В седьмой композиции представлен интерьер типа "нутровой палаты", в котором за столом восседают архиерей в белом клобуке, другое духовное лицо в черном клобуке, справа на переднем плане - светский человек, За спинами сидящих показаны еще двое людей, которые им прислуживают, стоящий слева перед столом св. Исидор передает просфору архиерею. Описанная сцена отражает кульминационный момент особой главы жития,

с. 89

озаглавленной "Иное чюдо с[вя]т[о]го о князи, ему же бл[а]женный м[о]л[и]твами питие оумножи"²⁶, Суть этой главы в следующем, Однажды ростовский князь повелел архиерею молитву сотворить "о себе и всем дому своем" и пригласил его на обед со всем клиром. После литургии до прихода архиерея в дом князя явился блаженный Исидор и попросил у княжеского "приставника" пить. Но тот прогнал его "хоулными словесы оукоряя". Святой же ушел, славя Бога и "ничтоже зла помышляше в себе. Бог ж[е] паче прояви оугодника своего",²⁷ сведя князя и архиерея на обеде, Когда настало время подавать "питие", приставники ничего не нашли ни в одном сосуде. Тогда князю рассказали о появлении перед обедом Исидора. Князь же в великой печали и "недоумении бывшу", и по всему граду искали блаженного и не смогли найти. И уже обед приходил к концу, "и князю печалию паче же и срамом одержиму"²⁸. Тогда появился Исидор и вручил просфору архиерею. И как бы юродствуя сказал, что получил ее сейчас от митрополита в Киеве. Тут же сосуды в доме князя вновь наполнились "питием". Именно этот последний эпизод и отражен в рассматриваемой композиции. Надо полагать, кроме Исидора, архиерея и прислужников на переднем плане справа показан ростовский князь, а рядом с архиереем - представитель клира.

В восьмой композиции изображено преставление Исидора. В правой части композиции посреди своей кущи из ветвей показан лежащий на спине со скрещенными на груди руками блаженный. Слева - четверо ростовских жителей, которые обнаружили его тело, выше - в облаках - два ангела, несущие на небо душу блаженного в виде младенца. Соответствующий фрагмент жития отражен здесь довольно точно. Вот лишь один пример: "С[вя]тая же его и непорочная д[у]ша с[вя]тыми анг[е]лы носима на н[е]б[е]са"²⁹.

В девятой композиции представлено погребение Исидора. На переднем плане в массивном гробу изображен блаженный в белых одеждах, на втором плане - священники, читающие молитвы, за ними - множество людей. На заднем плане видны условно изображенные храмы и другие городские строения.

В десятой композиции отражено "Чюдо с[вя]т[о]го о прозвитере, д[е]рзнувшем извещенее приати о с[вя]тем телеси его"³⁰. На переднем плане перед храмом показан священник, роющий землю лопатой, рядом - он же, упавший на спину. На заднем пла-

с. 90

не - городские строения. В соответствующем фрагменте жития говорится о том, что некий священник, служивший при церкви Вознесения, воздвигнутой над захоронением Исидора, захотел увидеть, в каком состоянии пребывают мощи святого. Но лишь только он начал копать землю, некая божественная сила отринула его "от гроба с[вя]таго". При этом священник стал нем и "расслаблен". По прошествии многих часов он "взирает очима к гробу с[вя]т[о]го молит: "О блаженный Исидоре помилуй мя... И тотчас прощение приемлет от с[вя]т[о]го"³¹.

В одиннадцатой композиции на переднем плане мы видим гроб, в котором покоится блаженный Исидор. Слева человек в странной позе, очевидно, это - исцеляемый у гробницы святого. На втором плане - священник, читающий по книге молитву, диакон и еще какой-то человек. На заднем плане различные строения, среди которых выделяется храм, напоминающий церковь Вознесения. Очевидно, здесь представлено чудо исцеления некоего жителя "веси градо того глаголемыя Соли от многаго пьяньства изступившу ему оума"³².

В последней двенадцатой композиции на переднем плане представлен блаженный Исидор в гробу, к которому прильнул человек, надо полагать, получающий исцеление. За гробом - священник, читающий молитву по книге, рядом с ним - диакон. Справа и слева от них - группы людей. На заднем плане - узнаваемое изображение церкви Вознесения с ее шатровой колокольней. Так изображено чудо исцеления больного, страдавшего "очною и главною болезнию"³³.

По наблюдениям исследователей, большинство списков жития Исидора либо вообще не имеет двух последних чудес, либо заканчивается этими чудесами, а также похвалой святому³⁴.

Таким образом, стенопись церкви Вознесения подробно, хотя и не всесторонне отражает текст жития блаженного Исидора. Нельзя не отметить, что составители иконографической программы стенописи исключили из нее все эпизоды гонений и поруганий, которые, согласно житию, испытал святой от жителей Ростова.

Благодаря работе А. Израилева нам известно содержание клейм уже упоминавшейся житийной иконы блаженного Исидора, находившейся в посвященном ему приделе церкви Вознесения. Икона имела тринадцать клейм. Первые шесть клейм по содержанию совпадали с первыми шестью композициями стено-

с. 91

писи. Седьмое клеймо изображало сюжет "Блаженный Исидор попроси пития и изгнан бысть из княжеского дому", а восьмое - "Святый Исидор принесенную из Киева просфору подает святителю". Следовательно, восьмое клеймо иконы соответствовало седьмой композиции росписи, а эпизод изгнания святого из дома князя был пропущен составителями программы житийного цикла стенописи. Следующие клейма иконы, с девятого по тринадцатое, по содержанию полностью соответствуют: восьмой-двенадцатой композициям росписи³⁵.

По-видимому, существовала не только содержательная, но и иконографическая связь между житийной иконой блаженного Исидора, упоминаемой А. Израилевым, и житийным циклом церковной росписи. За отсутствием иконы ныне невозможно определить, какой из этих памятников первичен, а какой следовал ему. Не исключено, что упомянутая икона и росписи восходят к более ранней житийной иконе Исидора, находившейся в местном ряду иконостаса церкви Вознесения.

Для понимания житийного цикла в росписях церкви Вознесения важно указать еще на один источник формирования иконографии. Речь идет о стенописи церкви Иоанна Богослова (1683) Ростовского архиерейского двора ("кремля"). Именно от этого фрескового ансамбля унаследованы две характерные черты житийного цикла блаженного Исидора. Первая заключается в том, что он существует не сам по себе, а в сочетании с расположенным выше евангельским циклом³⁶, вторая - в иконографической и смысловой перекличке между некоторыми композициями обоих циклов³⁷. Например, композиция спасения тонущего ростовского купца иконографически близка сцене хождения Иисуса Христа по водам. Надо полагать, создатели иконографической программы росписи церкви Вознесения такой перекличкой выразили важнейшую составляющую подвига юродивого Исидора, которую можно определить как следование Христу.

¹ Израилев А. Древняя икона святого Исидора, Христа ради юродивого // ЯЕВ. 1898. Ч. неофиц. С. 671-672.

² Ростовский филиал ГАЯО. Ф. 196. Оп. 1. Д. 319. Л. 11 об.

³ О росписях, расположенных выше рассматриваемого житийного цикла, а также в других частях храма см.: Титов А.А. Ростов Великий в его церковно-археологических памятниках. М. 1911. С. 49-52; Никитина Т.Л. Евангельский цикл в стено-

с. 92

писи церкви Вознесения в Ростове// История и культура Ростовской земли. 1995. Ростов-Ярославль. 1996. С. 105-112.

⁴Титов А.А. Указ. соч. С. 49-50.

⁵Там же. Рис. 10.

⁶ Баниге В.С., Брюсова В.Г., Гнедовский Б.В., Щапов Н.Б. Ростов Ярославский. Ярославль. 1957. С. 140-144.

⁷ Иванов В.Н. Ростов. Углич. М. 1975. С. 140.

⁸ О датировке этой последней росписи см.: Мельник А.Г. Первоначальный интерьер Богоявленского собора Ростовского Авраамиева монастыря // Сообщения Ростовского музея. Ростов. 1992. Вып. 3. С. 79.

⁹ Баниге В. С. Покрытия ростовских архитектурных памятников ХVI-ХVII вв. // Материалы по изучению и реставрации памятников архитектуры Ярославской области. Древний Ростов. Ярославль. 1958. Вып. 1. С. 59.

¹⁰ Титов А.А. Указ. соч. С. 50.

¹¹ См.: Красовский М. Вознесенская (Исидоровская) церковь в Ростове Ярославском // "Зодчий". 1912. № 15. С. 150.

¹² Житие блаженного Исидора Твердислова // ЯИАМЗ. № 15691. Л. 310.

¹³ Там же. Л. 310 об.

¹⁴ Житие блаженного Исидора Твердислова // ЯИАМЗ. № 15476. Л. 46.

¹⁵ Иконография ростовских святых. Каталог выставки. Сост. А.Г. Мельник. Ростов, 1998. С. 49, 53, 54, 55, 56, 57, 60, 69, 70.

¹⁶ См.: Каган М.Д. Житие  Исидора Твердислова //Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 281.

¹⁷ Житие блаженного Исидора Твердислова // ЯИАМЗ. № 15691. Л. 311.

¹⁸ Титов А.А. Указ. соч. Рис. 10.

¹⁹ Житие блаженного Исидора Твердислова // ЯИАМЗ. № 15691. Л. 311.

²⁰  Титов А.А. Указ. соч. Рис. 10.

²¹ Там же.

²² Житие блаженного Исидора Твердислова //ЯИАМЗ. № 15691. Л. 311 об.

²³ Там же. Л. 312.

²⁴ Там же. Л. 312.

²⁵Там же. Л. 313-313 об.

²⁶  Там же. Л. 314.

²⁷ Житие блаженного Исидора Твердислова //ЯИАМЗ. № 14966. Л. 68 об.-69.

²⁸ Там же. Л. 69.

²⁹ Житие блаженного Исидора Твердислова // ЯИАМЗ. № 15691. Л. 315 об.

³⁰ Там же. Л. 316.

³¹ Там же. Л. 316 об.-317.

³² Житие блаженного Исидора Твердислова // ЯИАМЗ. № 15476. Л. 54.

³³ Там же. Л.54 об.

³⁴ Каган М.Д. Указ. соч. С. 280-284.

³⁵ Ср.: Израилев А. Указ. соч. С. 672.

³⁶ В стенописи церкви Иоанна Богослова (1683) сочетаются циклы житий Авраамия Ростовского, Иоанна Богослова и евангельский цикл.

³⁷ В стенописи церкви Иоанна Богослова (1683) подобная перекличка заметна между циклами житий Авраамия Ростовского и Иоанна Богослова.

с. 93

сокращения:

ГАЯО - Государственный архив Ярославской области.

ЯЕВ - Ярославские епархиальные новости

ЯИАМЗ - Ярославский историко-архитектурный музей-заповедник