В.А. Бердинских

Его же: Бердинских В.А. Ремесло историка в России. М.: Новое литературное обозрение, 2009. 625 с.

О происхождении Кирилла и Мефодия и отношениях между греческой и славянскими церквами

См. Арсений Суханов. Кирилл и Мефодий.

В моей книжной коллекции хранится рукописный старообрядческий сборник примерно середины XVIII в., объемом 185 листов. Основную часть толстого фолианта большого формата в коже занимают тщательно переписанные «Поморские ответы» — одна из самых распространенных и широко известных старообрядческих книг той эпохи. Дальше уже мелкой скорописью XVII в., другим почерком, и без всяких парадных выделений заголовков в сборнике переписаны несколько текстов, также довольно популярных в среде старообрядцев. Они посвящены темам Страшного суда, знамениям «антихристого настатия», крестного знамения — и другим каноническим вопросам православной веры. Самый большой материал — «Кирилла, патриарха Иерусалимского, сказание (...), устав (...) и предание к познанию веры яко Христос паки прийти имать судити живым и мертвым». Далее идет небольшой текст Ефрема Сирина — «о покоянии и о любви и о крещении...» На нескольких листках воспроизведен текст столь почитаемого старообрядцами Максима Грека: «О крестном знамении еже кладем на лица своя Максим Грек пишет в своей книзе сице». Можно предположить, что переписчики собирали в эту книгу во второй ее части чем-то заинтересовавшие их небольшие материалы из других старообрядческих книг, которыми располагали. Воспроизведено — «В неделю мясопустную преподобного отца нашего Паладия Мниха слово о втором пришествии и о страшном суде», после чего 4 листа пустых. Лишь в середине третьего листа есть мелкая подпись «Михайло Дмитрея сын Насонов». Затем следуют совсем небольшие отрывки из религиозных книг: первый озаглавлен: «Книга о вере лист 128. Глава 15. О омраченном пианстве» (три страницы), по половине страницы занимают тексты: «Кирилл Иерусалимский лист 269» и «Соборное слово (...) отца нашего Епифания архиепископа Кипрского о погребении тела господа нашего Исуса Христа лист 608».

Ниже рассматривается семь полных страниц книги (изложение прерывается на середине предложения в конце седьмой страницы). Название текста таково: «Собрание от Божественных Писаний о сложении перст десные руки и како знаменатия на лица кому ждо образ честного и животворящего креста господня: и прение соборного старца Арсения со Греки егда волею христолюбивого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея великия и малыя и белыя Росии самодержца взят он старец Арсений из дома живоначальные Троице Сергиева монастыря и посылан во Иерусалим и во Александрию во Святые Горы и в Царь Град для исправления церковных вещей в ста петьдесят осьмом году».

Редким этот текст также не является и встречается в полном и сокращенном объеме довольно часто. Это так называемое «Прение с греками о вере» Арсения Суханова, относящееся к середине XVII в., то есть ко времени подготовки церковной

Бердинских Виктор Аркадьевич — доктор исторических наук, профессор Вятского гуманитарного педагогического университета.

155

реформы, и получившее широкое распространение в XVIII веке. А.В. Карташев писал, что «огречивание» русского церковного обряда к 1650 г. (накануне реформ Никона) имело особый смысл для царя Алексея Михайловича. Считалось, что «сближение в обряде с греками приблизит политическое объединение православных народов под московским царем» '. Конкретным толчком как к книжной, так и обрядовой справе стал приезд в Москву в 1649 г. патриарха Иерусалимского Паисия со свитой, которого щедро одарили. Однако он, помимо льстивых благодарственных речей, стал пенять русским на их отступления от греческих обрядов: двоеперстие, многогласие и т. д.

Реформа церковного благочиния надвигалась. И одним из мероприятий стало отправление на Восток для изучения греческих обрядов монаха (затем келаря) Трои-це-Сергиева монастыря Арсения Суханова, знатока живого греческого языка, которого послали в июне 1649 г. вместе с патриархом Паисием в Яссы, где и жил последний. Вернувшись в 1650 г. в Москву, Суханов подал в Посольский приказ свой «Статейный список», или протокольный отчет. Основную часть его занимают записи четырех диспутов старца Арсения о сравнении обрядов русской православной церкви с греческим православием. «Прение» это состоялось в апреле-июне 1650 г. в Терговище (Терговишти — столица Валахии).

Ученые греки, сотрудники патриарха Паисия, требовали от русских подчинения и подражания им в обрядовых вопросах. Суханов, человек живого ума, горячий патриот и приверженец русской старины отстаивал старые обряды русской церкви. Тем-то и стал он дорог старообрядцам, что боролся за двоеперстие. Именно поэтому его отчет («Прение с греками о вере») в том или ином виде входил во многие старообрядческие книги (дополненный или уменьшенный). Отчет Суханова выигрышно излагал аргументы последнего. В речах старца Арсения ярко раскрывается менталитет русского человека XVII века. Данное «Прение» Арсения Суханова стало классикой в одном из главнейших жанров старообрядческой литературы — прениях. Н.Ю. Бубнов отмечает, что это сочинение быстро распространилось в среде старообрядцев; цитировалось и переписывалось ими уже в середине XVII века. Они делали к этому тексту различные добавления и приписки, составляли своеобразные экстракты и переделки 2.

Первый из четырех диспутов Суханова в Терговище состоялся 24 апреля 1650 г. и начинался с вопроса о перстосложении. Поводом для начала диспута стали вероятная беседа в дороге Арсения Суханова, возвращавшимся в Москву, с монахом Чудова монастыря Пахомием и его встреча во время переезда из Ясс в Терговище в Васлую (недалеко от Ясс) в метохии (подворье) Афонского Зуграфского монастыря с игуменом последнего. Он рассказал Арсению о сожжении греками в одном афонском монастыре московских печатных книг и сербской рукописи. В тексте, которым мы располагаем, почти нет деления на предложения, многие слова сокращены, как это делалось обычно для скорописи, имеется ряд неразборчиво написанных и непонятых слов. Есть в рукописи слова, непонятные самому переписчику и отмеченные им вопросительным знаком. Поэтому деление текста на предложения принадлежит мне, прочтение его несовершенно и может содержать ряд погрешностей и неточностей.

Начало текста — традиционное старообрядческое введение. «Тайну цареву добро есть таити а дела божия проповедати преславно есть <...>, убо тайну цареву аще грубости ради невежа есть в разуме же сый лукав <...> и зарывшему талант подобен есть <...> и зде в жизни временной <...> я услыши владычный страшный глас <...> : сего ради дивную оную повесть со страхом и любовию предлагаю отцем и брати и не своя убо во истинну но онаго великого соборного старца Арсения, рекомое Суханова. И ревность о вере и разум мужа яве сотворю в пользу слышащим (нрзб). Убо земли в монастыре' сербском в метохе, зугравского монастыря игумен и братия возвестиша старцу печалище зело о дерзости греков. Во Афонстех рекоша горе некто старец честен сербин житием свят и зело искусен, многолетен сый, именем Дамаскин, браду имаше велику зело и в ските живете имеете у себя в келий книги московские, книгу Кирилла Иерусалимского, псалтырь со воследованием и многосложный свиток и книги деяния греческие. Сведав, у старца собралися изо всех монастырей и крепко старца истязали. Для чего он крестися противу оных мудрованию и других учит, а не якоже оне греки. И старец им рек, есть книга сербская писменная, а как писана тому 130 лет. В ней де писано о сложении перстов что же в московских печатных книгах. И греки разъяришеся сербскую книгу на соборе положили и, поразумевше разум един, с московскими печатными книгами старца Дамаскина сербина томили гневом, приговорили с книгами зжечь. И книги оные они называли еретическими. Обаче старца смиря зле и запретили тако персты слагать, некриститися. И московские печатные книги с сербскою книгою писанною сожгли» 3.

Для нас же главный интерес представляет древняя сербская рукописная книга. Можно предположить, что монах-игумен подробно пересказал сочувствовавшему ему

156

Арсению ее содержание. Но Арсений Суханов был не просто монахом, а страстным книжником и любителем древностей. Его книжное собрание стало драгоценным для русской науки и составило основу рукописного собрания знаменитой Типографской библиотеки. Может быть, упоминание о сербской книге — позднейшая вставка? Нет, уже в челобитной царю Никиты Добрынина (Пустосвята), составленной к 1666 г., содержится ссылка автора на «старописанную сербскую книгу в Афонской горе, за 130 лет до прихода Арсения Суханова». Сохранился и оригинал «Прений» Суханова 1650 года. То есть мы имеем дело с реальными фактами, записанными самим Сухановым в 1650 году. В свой отчет Суханов мог включить сведения, почерпнутые им из пересказа сожженной рукописи, а кроме того свои собственные знания, полученные благодаря многолетнему изучению древних рукописей.

Самый глубокий знаток в России биографии Арсения Суханова, С. Белокуров выдвинул гипотезу о возможном переезде затем в Москву (в Чудов моныстырь) самого обладателя сожженных на Афоне книг — сербского монаха Федора Дамаскина. Он разыскал в одной старинной рукописи следующее замечание: «Да есть две книги псалтыри в Чудове монастыре у Дамаскина: что был во Афонской горе, тамо и грамо-. те греческой учился»4. Впрочем, эта гипотеза представляется маловероятной. В Яссах при дворе Паисия оказался активист этого сожжения — архиепископ Даниил Охриц-кий и свидетель — инок Амфилохий. Все, что рассказал на диспуте 3 июня 1650 г. Арсений, подтвердилось. Патриарху Паисию было стьщно за своих подопечных и он осудил их горячность.

Именно в Сербии могли сохраниться конкретные свидетельства о жизни Кирилла и Мефодия. В комментариях к «Житию Мефодия» Б.Н. Флоря справедливо пишет: «Более вероятно, что ученики Мефодия, оставленные в Константинополе, были направлены не в Болгарию, независимую от Константинополя и уже располагавшую своими кадрами духовенства, а на только что принявшие христианство сербские земли...» Ученики Мефодия — Климент, Наум и Ангеларий, высланные из Моравии за Дунай, встретили, по мнению Флори, теплый прием у правителя Белграда, так как по выражению «Жития Климента», он знал, что болгарский князь Борис «имел нужду в таких мужах» 5.

Таким образом, реальные подробности биографии Кирилла и Мефодия, не сохранившиеся у византийцев и болгар, могли уцелеть в Сербии. В «Житии Константина» и «Житии Мефодия» реальные сведения о происхождении просветителей очень скудны. В первом житии мы читаем: «В граде Солуни был муж некий, богатый и доброго рода, по имени Лев, имевший сан друнгария под (начальством) стратига. Был же благоверен и праведен, храня все заповеди Божьи, как некогда Иов. Живя с женою своею, родил семерых детей, из них же был самый младший, седьмой, Константин философ, наставник и учитель наш». Друнгарий — средний военачальник в византийской провинции. Не случайно в «Проложном Житии Кирилла» греческий термин «друнгарий» заменен славянским — сотник. Солунь (Фессалоника) тогда была центром военно-административного округа, во главе которого стоял стратиг. В «Житии Мефодия» о происхождении его сказано: «Был же он с обеих сторон не из худого рода, но доброго и честного, известного сначала Богу, и цесарю, и всей Солунской земле, что показывал и внешний его облик. Поэтому и спорщики, что любили его с детства, беседовали с ним, как с равным, пока цесарь, (узнав) о быстроте (ума) его, дал ему править славянским княжеством, скажу я, как будто предвидел, что пошлет его к славянам как учителя и первого архиепископа, чтобы научился всем славянским обычаям и понемногу к ним привык» 6. Сведения эти достаточно общие и неконкретные.

Довольно поздний источник, так называемое «Успение Кирилла» указывает, что Константин «родом съ блъгарин» и приведено имя его матери — Мария. Но наиболее компетентные российские специалисты считают эти сведения недостоверными, а точнее — неподтвержденными древними источниками. Также ничем не подтверждаются мнения ряда греческих ученых, считающих солунских братьев греками. Таким образом, вопрос об этническом происхождении Кирилла и Мефодия остается по сей день неясным. В пользу славянского происхождения солунских братьев высказывается в своей статье Т. Василевски, но основывается целиком на косвенных данных 7.

Поэтому любые, даже сравнительно поздние факты, проливающие свет на эту проблему, заслуживают серьезного внимания. Напомним, что Константин родился скорее всего в конце 826 — начале 827 г., а умер 42 лет — 14 февраля 6377 г. от сотворения мира, то есть в 869 г. по сентябрьскому стилю. В Солуни жило тогда немало славян и слухи о славянском происхождении братьев-просветителей вовсе не беспочвенны. Византийский император Михаил III заявил братьям в связи с их миссией: «Вы ведь солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски». («Житие Мефодия», глава 5).

157

В нашей рукописной книге сразу после приведенного выше отрывка из нее, где говорилось о сожжении сербской книги, следует такой чрезвычайно интересный текст: «Из давнех де лет греки нас сербов ненавидят, от них же мы серб и болгар крестили-ся. Государи де наши посылали к ним греком чтоб оне преложили нам книги на словенском языке. И оне греки ненавидя нас сербов и болгар отказали. Бог же иский всех спасеша дарова нам премудрага Кирила Философа родом отца болгаренина а от матери грекини. От детства убо святый Кирил навык грамоте греческой и латинской и словенскому языку» (л. 182 об.).

Выдвижение в данном отрывке на первый план сербов говорит, хотя и опосредованно, что источник текста принадлежит сербскому монаху с Афона, имевшему древнюю рукописную сербскую книгу. Резко враждебное отношение в тексте к грекам связано, судя по всему, с личным опытом сербских монахов, претерпевших от них сильные гонения. Очень важно, что даются точные данные о славянском происхождении великих просветителей славянского мира (хотя и с одной только стороны — отца). Действительно, в ту эпоху всю территорию, прилегавшую к Солуни, занимали славянские племена, а многие жители города свободно говорили по-славянски. Учитывая, что в семье этот язык также, судя по всему, был разговорным, Кирилл действительно с детства говорил по-гречески, по-славянски и на латыни. Это имело неоценимое значение для будущей работы создателя славянской письменности.

В пользу сербского происхождения приведенных выше фактов в рукописи говорит и полемический запал текста, следующего сразу после вышеприведенного отрывка: «Сей убо блаженный Кирил ходил в Царь Град благословения прося от патриарха, чтоб сложить словенскую грамоту. И греки не точию не позволили, но и запретили. Блаженный же Кирил Философ ходил в Рим к благочестивому папе Андреяну и взем благословение, соложил грамоту словенам. И от того греки искаху святого Кирила убити. Блаженный же Кирил укрывался от них в дальнех словенех и тамо живе и преставися. И папа сей Адреян повелел взяти мощи его в Рим и погребе его в церкви святой, а потом честно брата его Мефодия постави во епископы в Пайнонии остров. Те ныне словене живут под цесарем в Венграх. Сих и ради рекоша греки их ненавидят что по словенским книгам чтут и архиепископа и митрополитов и епископов и Попове имеют. А им де хощется, чтоб оне у них владычествовали. И сея де ради гордости греки и царство потеряли, что в церкве на конех ездили и причастие там сидя на конях принимали» (л. 182 об.).

На этом эпизод, связанный с книгами, а также Кириллом и Мефодием, в рукописи завершается. Напомним, что отчет о втором диспуте прерывается на середине предложения, а материалы 3 и 4 диспутов в данной рукописи отсутствуют.

Реальные связи солунских братьев с римским папой Адрианом II, поддержавшим их деятельность, переданы в отрывке, в основном, верно. Кирилл и Мефодий действительно совершили путешествие в Рим из Моравии и обратились с просьбой о «посвящении» своих учеников к римскому папе Адриану II, радушно их принявшему. Кирилл (в монашестве Константин), действительно с честью погребен в римской церкви. Мефодий, действительно, был назначен архиепископом Паннонии — области, населенной в значительной степени славянами. То есть в основе текста Арсения Суханова лежат достоверные исторические данные, порой отсутствующие в житиях просветителей.

Сложные отношения с Константинополем Кирилла и Мефодия также могли быть какой-то основой этой яростной антигреческой филиппики. Даже в «Житии Мефодия» мы находим какие-то отголоски напряженности между солунскими братьями и Константинополем. После гонений на Мефодия в Моравии враги его не сложили оружие. Как говорится в «Житии Мефодия», «...на этом не прекратилась их злоба, Но сказали говоря: «Гневается на него цесарь, и если его схватит, не сохранит свою жизнь» 8.

Малый интерес императора и патриарха Константинопольского к миссии Кирилла и Мефодия известен. Сложности большой политики, высокомерное и пренебрежительное отношение придворных интеллектуалов к идеям просвещения и христианизации славян — все это, в какой-то мере, сделало миссию Кирилла и Мефодия их личным делом и личным подвигом.

Ключевым в первом диспуте стал также вопрос о крещении Руси. Чтобы понять дух диспута, вчитаемся в строки Суханова, противопоставившего начетничеству и реалиям греков свой патриотизм, русские предания и традиции. Вкус к живым фактам истории и умение их толковать в свою пользу у старца Арсения определенно были. Споря о двоеперстии, Суханов привел свидетельство Максима Грека. На что получил такой ответ: «И Паисий патриарх и сущие с ним рекоша — еретик есть Максим Грек. И старец Арсений рече — владыко святый, не зная его зовешь ерети-

158

ком и ереси его кой не видая, но сложение ради перстов, что вас обличает. А прежде тебе бывшие патриархи послали его по прошению великого князя и забрав двоих изо всей Грецени, из двоих изряднейшаго и лучшаго а не за еретика, а в грамотах своих писали об нем, называли его вторым Златоустом а не еретиком и просили его у государя с великим прошением. У нас он в великой Русии писал много и в писаниях его ереси никакой не обретается» (л. 182 об.).

Далее Суханов пытается узнать, а в каких греческих церковных книгах описано троеперстие, требуя «свидетельство от древних святых отцов писания». Беседа все больше напоминала спор двух глухих, пока они не вернулись вновь на конкретную историческую почву. «Там же митрополит Мелетий, да поп Макарей, да старец Иоасаф ко старцу рекоша — откуда же вы веру прилете — веть де от нас греков. И Арсеней отвеща — мы веру прияхом от бога, а не от вас. И оне слыша старца паки рекоша — крещение вы прияли от нас греков. И отвеща старец — мы крещение от начала прияхом от святого апостола Андрея а не от вас в Греки. От кого крещение прияли — архимандрит Филимон рече. Мы крещение прияли от Христа и от апостола Иакова брата божия. Старец же рече — в правду солгаите, в Греки живете, о Греце в Македонии по сю сторону Царя Града да подле Белого моря (видимо, Эгейского — В.Б.) и около Солуня и Афон Гор. А Христос был во Иерусалиме, а около Иерусалима все жиды и арапы жили, а между арап сириене, а греков нет оприче все приходящих старцев, которые у патриарха живут немногие. А во Иерусалиме старцы по монастырям живут все... А крещение вы прияли под однеми годины от апостола Андрея и прочие. И будучи во Царе Граде святый апостол Андрей да и к нам словяном пошел Черным морем. И мы крещение в то же время прияли и от того же апостола Андрея, а не от вас Греков». Греки, естественно, возражали.

Хорошее знание документов Посольского приказа, русских книг, опора на здравый смысл, исторические предания и легенды позволили Суханову сконструировать вполне правдоподобную версию крещения Руси, но, увы, противоречащую действительности. Напомню, что все это материалы первого прения от 24 апреля 1650 года.

От материалов второго прения 9 мая мы находим в книге лишь последнюю треть страницы — преамбулу второго прения, которой книга и завершается. «Майе во 8 день старец Арсений в Терговище вечерял у патриарха в келье», где и договорился о встрече на другой день, чтобы «говорить о летописце <...> неведомо для чего у вас с нами летописец от рождества Христова несходитца. И патриарх рече — что тибе мнит у вас ли потеряно или у нас, говори о том со мною. И отвеща старец — с тобою мне о том говорить не суметь, либо речь» (л. 185). На этом текст обрывается. Между тем предложение это само по себе яркое и характерное для атмосферы этого прения о вере. Завершим текст его по другому источнику: «Либо речь в задор пойдет, как бы мне тебя на гнев не привести. Вели кому другому со мной говорить и речи наши записывать». Патриарх предложил дидаскала Лигаридия, либо митрополита Власия. Арсений их отверг: «Те люди науки высокой, с ними говорить не сумею. Наука в них такова, что они стараются не истину сыскать, а только переспорить и замять истину многословием. Наука та у них иезуитская. Дай мне кого-либо из своих архимандритов» *.

При всем своем русском традиционализме живой ум Суханова озабочен поиском истины, а не выигрышем в споре. Поэтому он говорит только то, что знает твердо и во что искренне верит. Именно поэтому для нас так драгоценны факты, приведенные им. Славянское происхождение просветителей многое объясняет в их жизни и деятельности. Суханов опирался здесь на конкретный исторический источник — сербскую рукописную книгу, увы, утраченную. Многие исторические реалии делают эту гипотезу вполне правдоподобной. Ключевой в достоверности приведенных выше фактов жизни Кирилла и Мефодия нам представляется роль Арсения Суханова — образованного русского монаха XVII в., выполнявшего сложные политические поручения царя и патриарха, а также оставившего богатое рукописное наследие.

«Прения» Арсения Суханова так активно использовались старообрядцами, что в XVII, XVIII и первой половине XIX веков считались апокрифическим источником, не принадлежащем перу Суханова. Лишь после обнаружения оригинала этого текста Суханова СМ. Соловьевым в архиве Министерства иностранных дел «Прения» вошли в список его сочинений. Полный текст этого произведения Суханова по подлиннику был издан Н.И. Ивановским по поручению Палестинского общества вместе с другим широко известным его произведением — «Проскинитарием», описывающим путешествие Суханова на Восток ( Константинополь, Каир, Иерусалим) в 1651—1653 годах 10. Нередко в старообрядческих сборниках «Прения» Суханова включали в состав «Проскинитария».

Реально перу Суханова принадлежат четыре произведения. 1) «Статейный список» — отчет в Посольский приказ о посольстве с 10 мая 1649 г. по 8 декабря 1650

159

года. Это поденная запись всего виденного и слышанного им за это время. Здесь содержатся его путевые заметки, сведения о «воре Тимошке» (самозванце) и переговорах о присоединении Малороссии к Московскому государству. 2) «Прения с греками о вере». Записи Суханова о четырех диспутах его с греками при дворе иерусалимского патриарха Паисия в апреле-июне 1650 г. в Терговище (Валахия) и легли в основу этой работы, столь любимой старообрядцами ''. Терговище было в это время временной резиденцией патриарха Паисия из-за невозможности его пребывания в Иерусалиме в связи с враждебными отношениями с Константинопольским патриархом Парфением. Текст «Прений», предлагаемый нами во всех своих основых фактических деталях соответствует оригинальному тексту Суханова (смотри Приложение). 3) «Проскинитарий» Суханова — самое известное его произведение. Оно нередко встречается в рукописных старообрядческих сборниках в том или ином виде и вместе с «Прениями». «Проскинитарий» — статейный список своего путешествия на Восток в 1651—1653 гг. Арсений Суханов подал 26 июля 1653 г. в качестве отчета в Посольский приказ |2. Он детально описывает святые места, а также греческие церковные службы. Такой антигреческой направленности, как в «Прениях», в «Проскинитарий» уже нет. Патриархом в Москве к моменту возвращения Суханова был уже Никон. Вероятно, автор скорректировал свою позицию с учетом надвинувшейся церковной реформы. Здесь он — хладнокровный наблюдатель, а не яростный спорщик, как в «Прениях». 4) Четвертое сочинение Суханова «О чинах греческих вкратце» должно было заменять обширный «Проскинитарий» и служить дополнением к «Прениям». Чаще всего оно встречается в рукописных сборниках вместе с «Прениями». Все эти работы Суханова в сотнях рукописных экземпляров разошлись по России XVII—XIX веков ".

При выборе Арсения в послы важную роль сыграло хорошее знание им греческого языка, который он изучил самостоятельно. Цель посольства Суханова — собирание сведений о восточных церквях и греческом церковном обряде. Помимо этого, видимо, царь Алексей Михайлович дал ему личные устные инструкции м. Именно в этой поездке Суханов и услыхал о сожжении московских печатных книг и сербской рукописи на Афоне греками. В Васлую (недалеко от Ясс) в сербском подворье Афонского Зографского монастыря игумен рассказал ему 30 марта 1650 г. во время трапезы о сожжении книг и притеснении «монаха-сербина Дамаскина» греками. Судя по всему, игумен-серб прочел целое поучение Арсению о гордости и вражде греков к славянам, приведя в пример Константина Философа 15.

9 апреля 1650 г. Суханов приехал в Терговище, где тогда жил патриарх Паисий с царскими грамотами к нему. В ожидании отъезда Паисия в Ерусалим Суханов и вел с греками свои знаменитые «Прения». Первое началось почти случайно 24 апреля 1650 г. на трапезе у патриарха. Паисий, сложив три перста, спросил у Арсения: «Тако ли вы креститеся?» Арсений, сложив двуперстие, обосновал это тем, что так писано в святых книгах и так делал еще Максим Грек. Патриарх назвал Максима Грека еретиком. Суханов возразил, и спор вспыхнул. 9 мая прошло второе прение о летоисчислении, причем Суханов пытался доказать грекам, что они вовсе не являются источником веры для других народов.

После второго прения, Суханов случайно узнал, что руководитель сожжения московских книг на Афоне, епископ Даниил, находится при дворе Паисия. Тут же находился и очевидец события — старец Амфилохий. Патриарх приказал его расспросить. В пересказе событие выглядело так: сошлись все святогорские старцы. Привели старца, крестившегося двумя перстами, с московскими книгами и поставили среди церкви. Греки называли его еретиком, а книги еретическими и хотели сжечь его вместе с книгами. Но после смиловались и после бесчестия велели старцу самому положить книги на огонь и поклясться, что он не будет больше креститься двумя перстами. После того несчастного старца отдали турку, который долго держал его «в железах», а затем, взяв мзду, — отпустил. Свой рассказ Амфилохий заключил так: «Другого такого старца во всей горе Афонской нет. Борода у него до самой земли, как у Макария великого, носит он ее в мешочке, который привязывает к поясу. Имя ему Дамаскин, муж духовен и грамоте учен».

На третьем прении 3 июня эти события стали темой обсуждения. Паисий считал, что сжигать книги не следовало, а можно было только «вымарать» из них ересь. Вопрос о перстосложении стал долго и детально обсуждаться. И последнее прение 6 июня 1650 г. касалось вопросов перекрещивания иноверцев.

Арсений Суханов, судя по всему, был одним из образованнейших людей России XVII века. Он много знал и много повидал за свою жизнь. Сведения, изложенные им о происхождении Кирилла и Мефодия, заслуживают если не полного доверия, то во всяком случае уважения и внимания.

160

Приложение

Арсений Суханов. Прения с греками о вере (извлечение)

Самая лучшая и тщательно проработанная публикация «Прений о вере» и двух других работ Суханова (без «Проскинитария») была подготовлена С.А. Белокуровым и издана в 1894 г. в «Чтениях Общества истории и древностей российских» (ЧОИДР) 16. Автор проработал 21 список «Прений» и полностью опубликовал текст по оригиналу — списку 1650 г., сохранившемуся в Московском архиве Министерства иностранных дел. Этот текст был переписан не Сухановым, но имеет его правку. Поскольку конец столбцов сохранился плохо, то Белокуров использовал также самый полный и лучший список сочинений Суханова, ведущий свое происхождение от его личного сборника работ. Это так называемая рукопись Ведерникова (по фамилии владельца). Ниже публикуется текст «Прений» буквально с самого начала по рукописи 1650 года ". Он соответствует почти во всем, проанализированному нами тексту старообрядческого сборника.

«158-года марта въ 30 день, едучи с Москвы живоначальные Троицы Сергиева монастыря старец Арсеней Сухановъ къ Паисию патриарху ерусалимскому, ночевал в Молдавской земле, в Васлую, в монастыре сербьском, в метохе святые горы Зуграфского монастыря; и ту-то сидя за трапезою, сказывал игумен з братьею: деялось де у них во Афонской горе. Некто у них был старец честен, сербин, житием свят, и во всем искусен и леты стар; жил в ските, и держал книги московския у себя и крестился крестным знамением по московску, как писано в книге Кирила ерусалимского, что печатана на Москве, — да и прочих де томуж учил. И сведали де про то греки, и сошлись все изо всех монастырей, и того сербина и с московскими книгами поставили на соборе и испытали во всем; и он де им ответ дал против книги Кириловой, как писал блаженный Феодорит, и Мелетий патриарх антиохийский и, последуючи им, писал Максим грек. И те де греки, выслушав у нево, называли московския книги еретическими.

И он де им говорил, что есть у них книги старинныя сербьския писменыя, а в них де писано о крестном знамении так же, как и в московских; и тое де книгу писменую, сыскав, принесли на собор, и спущали с московскою печатною книгою и все де сошлось слово в слово против московской книги; а та де книга, как писана, 130 лет тому. И греки де на того старца распыхались яростию велию и хотели его сжечь с книгами; и на милость положили, что его не сожгли, а всяким жестоким смирением смиряли, и безчестили и привели де его ко клятве, что впредь ему так не креститися и прочих не учить. Ачто де у него бьшо книг печатных московских, то у него все взяли и пожгли; да и сербьскую де писменую книгу туго ж сожгли. А московских книг сожгли: Кирила ерусалимского, и Многосложной Свиток и Псалтирь следованием.

Да тот же игумен говорил: греки де горды и нам сербом из давних веков ненавистны. Как де мы сербы и болгары крестились и государи де наши посылали к ним греком, чтоб оне нам преложили книги на словенской язык; и они де нам отказали, ненавидя нас и чтоб им греком у нас быть во властех. И как де Бог дал нам Кирила философа, родился от отца болгарина, а от матери грекини, и навык грамоте греческой и латынской и словеньскому языку, и тот де Кирил ходил во Царьград, докладывал, чтоб ему позволили сложить словенскую грамоту. И они де ему не позволили и запретили. И он де ходил в Римъ к папе Андреяну благочестивому, и папа де ему благословил. И как де Кирил грамоту словяном сложил, и греки де много искали, гдеб сыскав ево, убить. И Кирил де, то сведав, укрывалса в далних словянях, что ныне живут под цесарем, и там де и преставился; и папа де повелел мощи его взять в Римъ и погреб ево в Риме в церкви святых апостолов. А брата де его Мефодия папа Андреян поставил в епископа в Паннонии, иже ныне те словяне под цесарем и в Венграх. Да и до сех де мест нас ненавидят греки, что мы по словенским книгам чтем, и архиепископа, и митриполитов, и епископов и попов своих имеем; а им де хочетца, чтоб все они у нас владычествовали. И тое де ради гордости греки и царство свое потеряли, и в церковь де оне на конех ездили и причастие, сидя на конех приимали».

Примечания

1. КАРТАШЕВ А.В. Очерки по истории русской церкви. Т. 2. М. 1992, с. 124.

2 БУБНОВ Н.Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в. СПб. 1995, с 114.

3. Старообрядческий рукописный сборник XVIII века. Из коллекции автора. Л. 182. (Далее сноски на него даются в тексте.)

4 БЕЛОКУРОВ С.А. Арсений Суханов. Ч. 1. М. 1891, с. 204.

5 ФЛОРЯ Б.Н. Сказания о начале славянской письменности. СПб. 2000, с. 325.

6 Там же, с. 137, 185.

7 ВАСИЛЕВСКИ Т. Славянское происхождение солунских братьев Константина-Кирилла и Мефодия. — Советское славяноведение. 1991. № 4.

8 ФЛОРЯ Б.Н. Ук. соч., с. 192.

9 КАРТАШЕВ А.В. Ук. соч., с. 127.

10. СУХАНОВ А. Проскинитарий. — Православный Палестинский сборник. Т. 7. Вып. 3. СПб. 1889; то же. — Христианское чтение. 1883. № 11—

12. И. БЕЛОКУРОВ С А. Ук. соч. Ч. 1. Приложение, с. 29-136.

12. Там же, с. 308.

13. Подробнее см.: АГЕЕВА Н.И, КОБЯК О.Ц., КРУГЛОВА И.А, СМИЛЯНСКАЯ Е.Б. Рукописная книга Прикамья. М. 1994; см. также: Документы, содержащие известия о лицах и событиях из истории раскола за первое время его существования. М. 1874, с. 323—326.

14. БЕЛОКУРОВ С А. Ук. соч. Ч. 1, с. 185.

15. Там же, с. 206.

16. БЕЛОКУРОВ С.А. Арсений Суханов. Ч. 2. Сочинения Арсения Суханова. — ЧОИДР. Кн. 2. 1894.

17. Там же, с. 25-29.