Василий Беднов

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ПОЛЬШЕ И ЛИТВЕ

(по Volumina Legum)

К оглавлению

ПОСЛЕСЛОВИЕ

I. Слово об авторе

В последнее время внимание к жизни и деятельности автора книги Василия Беднова возрастает. После более чем полувекового забвения он предстает перед нами самобытным и неординарным ученым. Уверенное и доказательное мнение компетентного церковного и гражданского историка, историографа, краеведа, педагога и духовного наставника через толщу лет прорывается в наше время.

...Предки Василия Алексеевича вышли из курских крестьян. В середине XIX века они, как и многие другие, гонимые безземельем и нищетой крестьяне, бросили родину и перебрались на Нижнее Поднепровье — богатое и почти не используемое тогда степное Причерноморье. Поначалу остановились на Полтавщине, затем переехали на Екатеринославщину, в местечко Широкое (ныне — райцентр Днепропетровской области).

Здесь, 21 декабря 1873 (2 января 1874) года и родился Василий Беднов. Нелегкая крестьянская жизнь закалила и воспитала мальчика.

Тогдашние колонисты глубже иных категорий оседлых крестьян центральных губерний понимали растущее значение образования. Вот и Василий был пристроен к дьякону в местную школу. С учетом проявленных одаренности и старательности, по рекомендации духовных лиц мальчик продолжил учебу со стипендией в Херсонском Духовном училище.

После успешного окончания в 1889 году этого заведения Василий Беднов был зачислен на казенное содержание в Одесскую Духовную семинарию. Уже тогда Василий проявил склонность к наукам. Не ограничиваясь семинарским курсом, изучал историю, литературу, этнографию. Во время учебы переболел оспой и частично потерял зрение.

По окончании в 1896 году семинарии В. Беднов работал учителем Закона Божиего в Кладбищенской церковно-приходской и других школах города Николаева, вел занятия в воскресной школе для взрослых.

Необходимость продолжения духовного образования была поддержана духовными лицами и близкими. В 1898 году В. Беднов поступил в Киевскую Духовную академию на историческое отделение с изучением греческого и немецкого языков. Преподаватели отзывались о молодом студенте похвально. Почти сразу же он попал под покровительство ведущих профессоров академии протоиерея Ф. Титова, В. Завитневича и Н. Петрова.

За хорошую успеваемость и успешно защищенную научную курсовую работу по истории православной церкви в Польше и Литве В. Беднов 7 июня 1902 года (здесь и далее до 1918 года даты по ст. ст.) был удостоен ученой степени кандидата богословии с правом получения степени магистра без дополнительных экзаменов, при условии доработки избранной им темы по замечаниям рецензентов. Василий Алексеевич вспоминал: «Это был день моей большой радости по поводу того, что я, сын простолюдина, окончил Духовную академию».

Ко времени обучения в академии приходится и его знакомство с будущей женой Любовью Евгеньевной Шемплинской.

21 августа этого же года В.Беднов по распределению был определен преподавателем богословия, истории и изобличения раскола в Астраханскую Духовную семинарию. И сразу же выступил претендентом на должность помощника библиотекаря академии. Но состоявшийся 31 августа конкурс преодолеть не смог.

Печататься В.Беднов начал с 1900 года как под своим именем, так и под псевдонимами «В. Степовой», «В. Широчанский», «В. Поперешнiй», «К», иногда без подписи.

Первый его труд—рецензия на статью Г. Киприановича по истории церкви «Исторический очерк православия, католичества и унии в Белоруссии и Литве с древнейшего до настоящего времени» — опубликован в Записках научного общества им. Т. Г. Шевченко (здесь и далее см. библиографию трудов ученого).

В Астрахани В. Беднов изучал духовные архивы. Среди публикаций — исторический очерк Астраханской Духовной семинарии за ее столетие «Отношение Астраханских иерархов к местной семинарии» (1903 г.) — речь, произнесенная автором в мае 1903 года на юбилейном акте.

Рождение сына и ухудшение здоровья послужили Василию Алексеевичу поводом для ходатайства о переводе в Екатеринослав. В 1903 году он перемещается в Екатеринославскую Духовную семинарию на должность помощника инспектора. Вел в семинарии курс гомилетики, историю философии, психологию, немецкий язык, а кроме того — гражданскую историю в женской и мужской гимназиях.

Трудился В. Беднов в Екатеринославе до 1918 года. Вначале жил в здании семинарии, потом снимал жилье в разных местах города. Здесь родился его второй сын.

Состоя в Екатеринославской ученой архивной комиссии, ученый периодический публикуется в ее «Летописях». Брошюра «Материалы для истории Екатеринославской духовной семинарии» (1904 г.) содержит образцы сочинений бывших учеников этой семинарии из рукописного сборника семинарской библиотеки. «Столетний юбилей существования архиерейского дома и семинарии (1804-1904)» представляет собой конспективный обзор истории епархии и семинарии. Брошюра «Краткие исторические сведения об Екатеринославской духовной семинарии» (1904 г.) подготовлена по поручению правления последней к празднованию ее столетия и содержала малоизвестные события раннего периода этого заведения. Брошюра «Из прошлого Екатеринославской епархии» (1907 г.) включала подборку публикаций. Работа «Преосвященный Феодосий, епископ Екатеринославский и Таганрогский, и его труды по истории Екатеринославщины» (1909 г.) продолжила тему.

В. Беднова заинтересовала история Запорожской Сечи. Поначалу его привлекала природная величественность запорожских порогов. Периодически он организует для своих знакомых к этим порогам нелегкие, но впечатляющие путешествия.

В 1903 году вышла брошюра В. Беднова «Последний кошевой Запорожья П. И. Калнышевский» — реферат, прочитанный автором в заседании Екатеринославской губернской архивной комиссии. «Материалы для истории церковного устройства на Запорожье (из архива Екатеринославской Духовной консистории)» освещают неразработанные и оспариваемые историками стороны жизни запорожского казачества.

Главной работой запорожского цикла В. Беднов считал «Запорожский зимовник». Заслуживают внимания изданные позже в Праге исследования: «Сечевой архимандрит Владимир Сокальский», «Разрушение Запорожской Сечи 1775 года», «Устное повествование Запорожца Н. Л. Коржа и его происхождение и значение». В этих трудах В. Беднов отказался от освещения деяний казачества в модном тогда ключе его идеализации. Он первым привлек внимание историков к экономической и социальной стороне жизни Запорожской Сечи.

Почти все труды екатеринославского периода, включая и помещенные в последующих (V, VI, VII) выпусках «Летописей», содержат сведения о воспитанниках Киевской Духовной академии, дополненные описанием их заслуг в духовном просвещении России.

Сотрудничая с общественными подразделениями академии, В. Беднов передает в 1908 году в Музей Церковного исторического и археологического общества при академии брошюры: «Сведения об архиве Екатеринославской Духовной Консистории (документы XVIII века)» и «Краткие сведения об архиве Самарского Пустынно-Николаевского монастыря», три бронзовые позолоченные бляхи с изображением герба из числа найденных в Никополе близ Запорожской Сечи, а также польский шостак 1626 года.

Одновременно В. Беднов продолжает дорабатывать свою кандидатскую диссертацию «Православная церковь в Польше и Литве (по Volumina Legum)», которую затем издает в Екатеринославе. 3 сентября 1908 года он высылает в Киевскую Духовную академию 60 экземпляров сочинения и просит принять его в качестве диссертации на соискание ученой степени магистра богословия. Руководством академии диссертация направляется на заключение официальным оппонентам проф. протоиерею Ф. Титову и проф. В. Завитневичу.

12 марта 1909 года в академии состоялся коллоквиум по защите В. А. Бедновым магистерской диссертации. Ее результаты были признаны удовлетворительными. 22 мая 1909 года он утверждается в степени магистра богословия и ему вручается соответствующий диплом.

В силу высокой оценки научного уровня работа В. Беднова сразу же была выдвинута Киевской Духовной академией на престижную в церковном мире Макарьевскую премию, т.е. премию за лучшие труды в области церковной истории, учрежденную митрополитом Макарием (Булгаковым). В этой связи в № 11 «Церковного Вестника» за 1909 год была помещена в высшей степени похвальная рецензия П. Жуковича.

18 сентября 1909 года В. Беднов претендует на замещение кафедры новой гражданской истории Киевской Духовной академии. Однако закрытой баллотировкой ни один из кандидатов, включая и его самого, не прошел.

Уходя в 1911 году по выслуге лет с кафедры русской гражданской истории академии, проф. В.Завитневич рекомендовал на нее своего ученика В. Беднова. Проф. Ф. Титов поддержал это выдвижение. Как свидетельствуют протоколы заседания Совета академии от 14 июня 1911 года, по результатам обсуждения и голосования В. Беднов был избран на претендуемую кафедру в звании доцента.

Однако представленные в Синод итоги голосования действительными признаны не были, и в качестве преподавателя и доцента по кафедре гражданской русской истории был утвержден конкурент В. Беднова.

Василий Беднов продолжал вести историю в Екатеринославской Духовной семинарии, а с организацией в 1918 году Екатеринославского университета продолжил работу в нем, где был удостоен звания профессора.

Получив столь чувствительные отказы, В. Беднов, сам выпускник академии, все же сохранил на всю оставшуюся жизнь глубочайшее уважение к ее преподавателям, выпускникам, к академическим традициям. Тем не менее, случай непрохождения в академию был отражен через 17 лет в некрологе, посвященном памяти В. Завитневича.

А тогда, в 1911, против него, видимо, сыграло то обстоятельство, что петербургскому начальству стало известно об участии в 1905-1907 годах В. Беднова в общественно-политической деятельности. Действительно, с началом первой русской революции В. Беднов примкнул к просветительскому обществу «Просвета». По его поручению читал лекции, выступал в газетах. Позже вошел в «Товариство Украшских Поступовцiв». Может быть, по этой причине окончилась провалом и его попытка занять в качестве приват-доцента кафедру в Харьковском университете.

Правда, с началом мировой войны В. Беднов приостановил всякую общественную деятельность. К ней вернулся уже в 1917 году непосредственным участием в революционных событиях. На Украине в те времена российский космополитический либерализм странным образом преображался в автономизм. Национальная автономия вызывала к жизни и автономию церковную. На территории Украины возникла «Всеукраинская Православная церковь», существовавшая до 1934 года, в дальнейшем — в виде неоформленного движения в Польской автокефальной Православной церкви.

На родине В. Беднова революционные события протекали особенно бурно. Сам он примкнул к «Союзу украинских автономистов-федералистов (социал-федералистов)». Они ратовали за автономию Украины в составе России. Эту идею, прежде всего в сфере украинизации, проводил и Василий Алексеевич. На том этапе эта деятельность привела к избранию его от Екатеринослава в состав Центральной Рады Украины.

С оккупацией Екатеринослава австронемецкими войсками В. Беднов перебрался в г. Каменец-Подольск. Туда он был приглашен в октябре 1918 года для чтения лекций на Богословском факультете вновь созданного Украинского университета.

В середине октября 1919 года В. Беднов вошел в состав Украинского Церковного Синода. В последующем работал в министерстве исповеданий Директории. Судя по всему, его деятельность не выходила за пределы просветительной в рамках все той же «Просвити». Главным его занятием оставалось введение украинского языка в практику церковного богослужения. Но вопросы украинизации, полонизации, как и белоруссизации (в меньшей степени), были всеобщим поветрием в те времена величайших испытаний.

После занятия Каменец-Подольска Красной Армией Директория, а вместе с ней и В Беднов со старшим сыном, были интернированы в польские лагеря. Семья оставалась в Екатеринославе.

В Польше профессор читает в Тарнове, Ченстохове и др. городах лекции по церковно-религиозной тематике. От культурно-образовательной интеллигенции он входит в некоторые блоки и движения.

В 1917—1921 годах В. Беднов не создал сколько-нибудь значимых трудов. То, что печаталось, сводилось большей частью к проблематике украинизации богослужения. В Каменец-Подольске он опубликовал статью об историческом положении украинской церкви: «Церковное дело на Украине» (1919 г.). Этот труд был продолжен в Тарнове по периоду 1917—1920 годов. Тогда же появляются его «Колокола (история образования колоколов на Украине)», «Волынь в защите Православной церкви в XVI—XVII вв.», статья «Православная церковь» для «Украiнськоi Загалыoi Енциклопедii.

«Украинская церковь» (1934 г.) — это короткая программа лекций по истории церкви от зарождения христианства до начала XX века.

В «Исследовании церковной истории в православных странах» дан обзор важнейших разработок по истории Православной церкви и о некоторых историках церкви. Им же написана работа «Одна из первых попыток перевода Библии на украинский язык».

Одно время В. Беднов преподавал в Кременецкой Духовной семинарии, но как деятель украинского движения был сослан польскими властями в город Маков.

В ноябре 1922 года В. Беднов переезжает в Прагу для работы в Украинской хозяйственной академии и в Украинском свободном университете.

Там, в Политехническом институте, к этому времени уже учился его сын Арсений.

В Праге В. Бедное отошел от политики и сосредоточился на научной работе. В ней впервые за долгие годы он находит свое успокоение. Именно на преподавательской работе им подготовлено серьезное мемуарное наследие — воспоминания о людях и событиях на его сложном пути.

Вопреки трудностям и поворотам судьбы, Василий Алексеевич оставался до конца дней своих глубоко верующим человеком, настоящим христианином, твердо и решительно отстаивающим позиции Православия. Он решительно выступал против возникавших предложений объединения Украинской Православной и протестантской церквей, считая, что такое «объединение было бы изменой нашим освященным почти тысячелетним традициям нашей Православной церкви». Отказался он в 1924 году и от сотрудничества с католиками на их униатском съезде, говоря: «Я не еду принципиально: это съезд католиков-папистов, которые стремятся расширить унию среди славян, а значит, и среди украинцев».

Бедствия преследовали Василия Алексеевича. В средине 1926 года утонул его сын Арсений. Стремясь уйти от прошлого, он переезжает в Варшаву для преподавания в Варшавском университете на Православном богословском отделении (оно было основано стараниями митрополита Дионисия весной 1924 года). Преподавал историю и философию.

Но испытания продолжались — одолевали болезни. В 1934 году Василий Алексеевич перенес сложнейшую операцию. Болезнь прогрессировала, и 1 апреля 1935 года он скончался в Варшаве. В. Беднов похоронен на Вольском кладбище. Для почитавшего его окружения уход из жизни столь разносторонней творческой личности стал большой потерей.

Научная деятельность В. Беднова продолжалась в течение 35 лет в самых различных направлениях — истории церкви, церковного права, образования и культуры, историографии, биографии, библиографии, архивистики, мемуаристики, исторического краеведения. Научный метод исследователя основывался неизменно на использовании твердых, проверенных и систематизированных фактов. События 1917—1922 годов привели его в малопроизводительную сферу общеполитической и организаторской деятельности, мешая тем самым реализовать в полной мере богатый творческий потенциал.

Всего В. Бедное подготовил и издал около 140 научных публикаций. Последняя его работа «Церковная анафема на гетмана Ивана Мазепу» вышла в Варшаве, в сборнике «Мазепа» в 1938 году уже после кончины автора.

В сложный период общественных колебаний Василию Беднову удалось избежать серьезных ошибок. Он не запятнал себя ни крайностями национализма, ни шовинизмом. Из-за отсутствия сколько-нибудь систематизированных личных воспоминаний оправдателями его жизненной позиции, его реабилитантами могут стать близкие ему по духу и убеждениям люди.

К ним следует отнести высоко ценившего В. Беднова главу Польской Православной церкви митрополита Дионисия. В положении декана он принимал В. Беднова на работу в Варшавский университет. Именно митрополиту принадлежат замечательные слова Первосвятительского послания по случаю нападения Германии на Польшу 1 сентября 1939 года: «В этой борьбе служить нам должен пример отважных и преданных сынов Речи Посполитой, наших предков — победоносного гетмана Константина Острожского, доблестного воеводы Киселя и др., совершивших для Отечества великие и памятные подвиги».

Иван Иванович Огиенко, пригласивший В. Беднова на работу в Варшавский университет, занимался переводом богослужебной литературы на украинский язык. В Предсоборном собрании 1930 года проводил идею восстановления во всей полноте соборного и выборного начал в жизни Православной церкви.

Особого внимания заслуживают близкие отношения В. Беднова со старейшим пастырем, протопресвитером Митрополичьей церкви Марии-Магдалины на Праге в Варшаве — отцом Терентием Теодоровичем, лицом с высшим богословским образованием, выдающимся проповедником, стойким защитником Православия, делегатом Всероссийского Поместного Собора 1917—1918 годов. Он в ряду лучших представителей столичного городского духовенства в противовес сторонникам автокефалии отстаивал идею соборности в церкви. Включался в состав Предсоборного собрания 1930 года (этот Собор Польской Православной церкви так и не состоялся). О. Терентий доказывал, что церковно-славянский язык не может быть исключен из богослужения, ибо для православных он является символом единства.

Близкий по духу В. Беднову и известный ему еще по Украине проф. Богословского отделения университета, член Предсоборного собрания Александр Игнатьевич Потоцкий выступал в защиту притесняемого в Польше украинского языка. Он взял на себя расходы по похоронам умершего в крайней бедности В. Беднова и принял опеку над «находящейся за пределами Польши» женой покойного (по некоторым сведениям она и его брат Митрофан были репрессированы в 1932 году в Харькове).

В семи номерах за 1935 год парижского еженедельника украинской эмиграции «Тризуб» помещено немало теплых, проникновенных, полностью свободных от политики печалований по случаю ухода из жизни Василия Алексеевича Беднова. Именно они дают возможность неформально восстановить отошедший за давностью лет образ скромного, бескорыстного и очень дружественного человека. Близких к нему людей привлекали благородство его личности, доброта и любовь к соратникам-христианам.

II. Главная книга жизни

Римская церковь и ее честолюбивые папы, стремящиеся встать даже над германскими императорами, активно расширяли сферу влияния католической религии. Эта экспансия в конце первого - начале второго тысячелетий проходила под знаком распространения христианской веры, не останавливалась и перед применением оружия. Атака велась в первую очередь в направлении Ближнего Востока, Византии.

Меньше известно орденское монашеско-рыцарское продвижение на восточные славянские и прибалтийские земли. Папа Римский освобождал отдельные немецкие и ливонские ордена от походов на Ближний Восток, обязывая их уничтожить всякое сопротивление иноверцев Римской церкви в Европе. Таким образом, сложилось восточное экспансионистское направление со своего рода местными крестовыми походами.

Немцы, продвигаясь с каждым годом все глубже на Восток, занимали все новые славянские земли. Аннексия дошла таким образом до поляков и чехов. Их встречные амбиции в западном и прибалтийском направленях были приостановлены.

Принятый Польшей католицизм вытеснил Православие и послужил перед лицом объединенной западной цивилизации своего рода предусловием сохранения ее от полной экспансии. С самого своего возникновения польское государство основывалось на несовместимых принципах соединения на зависимых землях славянского Православия и латинства. Эта уязвимость польской государственности приводила к тому, что оно от зарождения теряло западные земли и одновременно подталкивалось меркантильной латинской иерархией к продвижению на Восток.

Великое княжество Литовское родилось в полосе конфликтов и столкновений на линии разлома между Западом и Востоком Европы, став в то же время и связующим звеном между ними. Оно, вместе с Польшей, оставалось столетиями перекрестком борьбы вероисповеданий, идей, амбиций. Земли Польши и Великого княжества Литовского стали на века землями раздора.

Центр Великого княжества Литовского приходился на территорию Беларуси. Большую же его часть составляла территория нынешней Украины. Правящая династия исходила из литовских княжеских семей, породненных с русскими княжескими домами, а после XIV века — с польской королевской династией.

В Великом княжестве Литовском преобладало Православие. Христианская вера вводилась здесь добровольно. Даже чужеродный латинский принцип, вторгаясь в русскую жизнь, мало ее затрагивал. Идея «Чья власть — того и вера» на здешних землях не получала развития. Более того, вера оказывалась способной порой разрушать власть.

Польское законодательство не было единым. Католическая церковь руководствовалась римским каноническим правом, польская шляхта — корпоративными привилегиями и интересами, города — немецким магдебургским правом, а коренной славянский народ жил по своим извечным традициям и обычаям.

Хрупкое религиозное равновесие в Великом княжестве Литовском было нарушено подписанием в 1385 году унии Великого княжества и Польши с принесением на земли княжества католичества. Это были первые «похороны» княжества. Христианская религия представителями западного общества здесь творчески адаптировалась и преобразовывалась, отражая национальные, политические, государственные и мировоззренческие интересы Запада.

Проводниками католицизма в Литве выступили иезуиты. По их инициативе православные засчитывались в опасные еретики. Для подавления таковых в 1436 году введена инквизиция.

Кревская, Городельская, Люблинская и Брестская (церковная) унии постепенно привели к колонизации Польшей Великого княжества. После Люблинской политической унии 1569 года и Брестской церковной унии 1596 года свершились вторые «похороны» Великого княжества Литовского.

Исходя из принципа главенства папы Римского, западная церковь требовала подчинения ему Патриарха. Но после того как литовско-русские православные отказались принять латинство, им предложили что-то среднее между латинством и Православием — унию. Ее идею разработал римско-католический теолог, ректор Виленской иезуитской школы Петр Скарга.

Ходом событий история церкви, ее полемическое осмысление выдвигались на передний план. Она во многом определяла приоритеты общей гражданской истории. С истории церкви начиналась и кончалась всякая история. Пользуясь хорошо налаженным архивным делом, католические проповедники выработали специфический стиль наступательной литературной полемики, научились на основе одностороннего подхода обставлять суждения фактурой, уводящей читателя и слушателя от главных причин церковно-канонического расхождения, отступлений от святоотеческих преданий. Борьба с православной «схизмой» принимала характер долгосрочной пропаганды всеми возможными средствами: через воспитание, образование, проповеди, диспуты, издание печатных трудов и т.п.

Латинская пропаганда с идеями приведения Православия к папизму была развернута задолго до Брестской унии. Появились даже «доказательства» неизбежности такого подчинения. Иезуит П. Скарга издал в 1577 году в Вильне книгу «О единстве церкви Божией под единым пастырем и о греческом отступлении от этого единства, с предостережением и увещанием русским народам, держащимся греков». В ней автор превозносит монархизм как идеальную форму церковного правления с одним всеобщим правителем.

Брестская уния особенно увеличила поток религиозно-оправдательной литературы, которая ныне представляет не только важный исторический источник для изучения эпохи XVI—XVII веков, но дает возможность непосредственно постичь социально-политическую и идеологическую обстановку того времени в западнорусских районах.

Несмотря на недостаточное противостояние трудам латинистов, у русских православных нарастала твердая неприязнь ко всему католическому. В 1588 году в Остроге (там в 1580 году было основано греко-славянское училище) напечатано православное сочинение «О единой истинной православной вере и святой соборной апостольской церкви...», известное больше под названием «Книжицы клирика Острожского Василия».

В «Соборе Брестском» Петр Скарга пытался обосновать законность Брестского униатского собора и его постановлений. На это православные опубликовали «Экстезис» и «Апокризис, альбо отповедь на книжки о соборе Брестском, именем людей старожитной религии Греческой». Автор последней Христофор Филалет доказательно разрушил аргументы иезуита и нанес тем ему сокрушительное поражение.

В результате произошло не объединение Православия и Католичества, а перевод части Православной церкви в разряд униатской. Уния не соединила христиан, а разделила русскую церковь на православную и униатскую. Сама по себе уния не нужна была ни иезуитам, ни Польше, так как образование унии не имело целью соединение вер. Униатская церковь стала лишь промежуточным звеном на пути перехода от Православия к Католицизму.

На месте православной возникли две веры: одна привилегированная католическо-униатская, другая—собственно православная и уже тем «схизматическая». Беларусь не оставили в покое даже тогда, когда при помощи церковной унии почти весь ее православный народ был приведен к послушанию папе Римскому. Латино-польская партия принялась истреблять самое унию, на этот раз обращая униатов в латинство.

На новом этапе у поборников папизма вызрел план доказать, что Брестская уния — простое возобновление старины, защитниками которой они всего лишь выступают. А именно — они искренние поборники и продолжатели униатского Флорентийского Собора 1439 года. Последовали лихорадочные поиски в архивах. На эту попытку откликнулся предположительно епископ Мелетий Смотрицкий «Историей о илистрийском, т.е. разбойническом Феррарском, или Флорентийском Синоде, вкратце правдиво описанной» (Острог, 1601 г.).

Против сочинения Л.Кревзы «Оброна Унии» (1617 г.) и книги И. Потея «Уния» (1595 г.) выступил архимандрит 3. Копыстенский в рукописи «Палинодия» или книга оброны кафолической святой апостольской Всходнеи церкви и святых патриархов и о Греках и о Россах Христианех...». Автор утверждал превосходство православного вероисповедания, выступал против полонизации, за культурную самобытность славян.

Полемическое противостояние продолжилось и в дальнейшем. Опуская последующую по этому вопросу литературу, обратим внимание читателя на то, что и в начале XIX века Православие еще не было достаточно защищено. В 1805 году историк Н. Бантыш-Каменский издал книгу «Историческое известие о возникшей в Польше унии», получившую значительный резонанс в обществе. После подавления восстания 1863 года генерал М. Муравьев переиздал ее для безвозмездной рассылки в епархии западного края России. «Книга эта, заключающая в себе точное и достоверное повествование о действиях римско-католической пропаганды в течение нескольких веков к искоренению Православия в стране искони Русской и Православной, — даст восчувствовать Православному здешнему народу необходимость противодействия козням этой пропаганды, которая еще и ныне пытается разными средствами пагубно влиять на народ, — а Православному духовенству нашему, которое во время печальных событий минувшего года, выказало достойное самоотвержение и преданность Православию, послужит источником для приобретения новых сил к противоборству с враждебным Православию началом и к укреплению в своих прихожанах преданности вере предков» ^*, — говорится в сопроводительном к архипастырям письме.

Представляют также интерес сочинения архиепископа Могилевского Анатолия «Об отношении Русской церкви к другим христианам» (1857 г.), историка М. Кояловича «История воссоединения западнорусских униатов старых времен» (1873 г.) и ряд других.

Речь Посполитая, восстав из чужеродных частей, так и не смогла стать единым целым. Необходимость ограничения аппетитов католической церкви в Речи Посполитой ясно сознавалась всеми здравомыслящими людьми.

Раскол в вере раскалывал и государство. Пропасть пролегла через умы и сердца, через все Великое княжество. А это уже была трагедия державы, религиозная борьба тесно переплеталась с национальной и классовой. Шли в полном смысле религиозные войны. Национально-освободительная война во главе с Богданом Хмельницким не была просто домашней ссорой, а непримиримой борьбой двух цивилизаций — Русско-православной и Западно-латинской. Постепенно углублялась великая трагедия, которая предопределила крах объединенных королевства и княжества.

Во внутригосударственный и внутрирелигиозный конфликт все более вторгались внешние силы. Защищающие православную веру устремлялись за помощью на Восток, а сторонники протестантизма—за тем же на Запад. Противостоящие между собой польские конфедераты также просили протекции то у России, то у Швеции, Пруссии, а то у Дании и Англии.

В итоге Пруссия, Австрия и Россия признали необходимым сокращение Польши, правителям которой стало не под силу справляться с положением на собственной территории. Назревал распад страны.

Прусский король Фридрих II внес проект раздела Польши и 5 августа 1772 года состоялся его первый этап. Из 780 тыс. кв. км бывшей польской территории за Польшей оставалось 554 тыс. кв. км. Россия гарантировала на предполагаемых к передаче ей землях свободу католической и униатской религий.

Однако и раздел не образумил магнатов. Вскоре последовали второй и третий разделы Польши и она надолго оказалась вычеркнутой из списка европейских государств.

Таким образом, Брестская уния, эта знаменитая затея иезуитов, принесла, без сомнения, громадный и непоправимый вред. Она внесла глубокое разделение в среду населения; вызвала вследствие насильственных методов ее введения небывалые смуты в государстве, была причиной страшных по обоюдной жестокости казацких войн и создала стихийное влечение православного населения к православной Москве. Казацкие войны привели к отпадению от Польши Малороссии, к новому объединению Киевской и Московской митрополий, к постоянному заступничеству московских царей, а затем петербургских императоров и императриц за угнетаемое православное население в Польше и, наконец, к разделам Польши. Но так случилось, что и последующая Польша не смогла учесть исторические уроки и избежать повторения ошибок...

Если польское государство виновно в вековом преступлении перед православной церковью, то не следует забывать, что главная ответственность за его действия падает все же на Ватикан, управлявший королями и разжигавший их фанатизм. Папа и Римская курия, а не пресловутый русско-польский антагонизм или империализм царей, ответственны за злодейства и кощунства, соделанные в Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой.

В новые времена, особенно после 1863 года, требовался новый подход в осмыслении этого государственного и религиозного противостояния. И он вызрел в конце XIX века в стенах Киевской Духовной академии. Сейчас нельзя с полной уверенностью утверждать, кем была предложена студенту академии Василию Беднову для разработки в качестве курсовой тема «Православная церковь в Польше и Литве». Есть лишь некоторые указания на профессора академии Николая Ивановича Петрова.

Сущность нового научного подхода заключалась в том, что в правовой оценке тогдашнего положения православной церкви в этом регионе автор обращался к сугубо официальному, никем не оспариваемому изданию — собранию законов Речи Посполитой и Великого княжества Литовского за четыре, начиная с XIV, века, т.е. апеллировал к документам своих же оппонентов. Именно в этих историческо-временных пределах опробывались методы и средства наступления католической церкви на православный Восток. Поэтому в самой постановке темы заведомо содержалась беспроигрышность разработки в случае, разумеется, достаточно полного ее раскрытия. Эта вначале курсовая работа переросла затем в магистерскую.

Автором широко использованы многочисленные документальные источники, в том числе и рукописные, тщательно перепроверенные и продублированные. Исследуя один из центральных вопросов русской гражданской и церковной истории, молодой ученый тщательно изучил историю не только своих соотечественников, но и польского народа, польского государства. Естественно, он апеллирует и к признанным авторитетам, например, к трудам польского историка Я. Длугоша, российских историков М. Кояловича, П. Жуковича, И. Чистовича, митрополита Макария (Булгакова), В. Антоновича, М. Грушевского и др. Помимо того, разработчик использует многочисленные архивные своды по истории Великого княжества Литовского и Польши, изданные русским правительством после восстания 1863 года.

В итоге вызрела всеобъемлющая история польско-литовского законодательства в широком историческом освещении. Автор оказался достаточно компетентным в интерпретации и подаче юридических сведений.

Использованный в труде В. Беднова Свод Законов Речи Посполитой и Великого княжества Литовского, иначе по-латыни, «Volumina Legum», был собран, обработан группой частных энтузиастов и дважды издан. В первом издании (восемь томов в 1733—1782 гг.) охвачен период с 1347 по 1782 годы, т.е. до четырехлетнего сейма включительно. Первый том вышел на латинском языке, остальные, за малым исключением — на польском. В 1859-1860 годах Свод был переиздан со включением в него в 1889 году еще одного тома по периоду 1782—1792 годов.

Только лишь сослаться на документы Volumina Legum было бы недостаточно. Автору разработки следовало ввести это собрание законов в конкрет-

ную историческую обстановку, представленную нами вкратце выше. Законы нужно было связать с материалами польской католической и православной церквей, восстановить положение дел на всех уровнях польского общества, от рядовой провинциальной шарачковой шляхты до королевского двора.

Сеймовые конституции Свода законов дополнялись сведениями из королевских грамот, присяг, конфедерационных актов, постановлений провинциальных сеймиков, которые давались послам на главный сейм. Сеймовые конституции В. Беднов рассматривает непременно в связи с ходом предшествующей государственной жизни. Освоение темы ведется при попутном изучении всех проявлений жизни, не исключая ее закулисных тайн и интриг.

Разработке содействовало значительное пополнение к тому времени монографической церковно-исторической литературы. Во время доработки сочинения автор ежегодно приезжал в Киев для изучения дополнительных источников, в том числе на польском и других иностранных языках, как древних, так и новых.

Суждения автора — плод вдумчивого изучения предмета. Непростой, до мельчайших подробностей уточненный материал исследуется в развитии тех или иных событий. Ни одного домысла, неподтвержденного вывода или мнения в нем не имеется. На всем протяжении работы ход событий подчинен строгому хронологическому порядку.

Развитие польского законодательства применительно к православной церкви прослеживается неразрывно с деятельностью представителей церкви. Документы общего порядка сопоставляются с частными проявлениями неурегулированности отношений Православной церкви. Автор приводит полный перечень всех несправедливостей, которым подвергалась православная вера в рассматриваемый период.

Самый ранний в Своде документ о Православии датируется 1413 годом. Наибольшее же их количество приходится на XVII век — время борьбы с унией. Общий вывод из этих материалов таков: правовое положение Православной церкви в Польше на протяжении четырех веков рассматриваемого периода неизменно ухудшалось.

Таким образом, лицо власти в Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой постепенно обрело конкретное выражение, выявилось истинное положение Православной церкви в польско-литовском государстве. Эта сторона вопроса выступала самой важной, вместе с тем самой жгучей и спорной. Между историками возникали самые принципиальные разногласия.

До В. Беднова в большинстве случаев положение Православной церкви объяснялось всего лишь исторически сложившимися противоречиями неких отдельных группировок и прослоек, выступающих будто бы стихийно и поэтому не зависимых от правящей верхушки власти Речи Посполитой. Исследование же показало, что это положение — результат вполне конкретных долговременных и целенаправленных действий и поступков власти, иначе — ее политики. В этом смысле книга В. Беднова может оказаться полезной для противодействия тем сегодняшним полемистам, которые не желают соступать в новых притязаниях на бесконечный передел религиозного сознания.

Предлагаемая читателю книга—в первую очередь документ юридический, но в то же время и светский, религиозный. Именно в таком качестве ее и следует воспринимать.

С падением Польши потеряли значение постановления ее сеймов, т.е. упоминаемый нами неоднократно Volumina Legum. Соответственно, исчерпал себя предмет исследований В. Беднова. На этом этапе завершился компетентный экскурс в историю религиозного противостояния на западнорусских землях.

Написанию книги предшествовала ясность задумки и строгое следование ей в последующем. В этом сложном процессе требовались исключительные внимательность и скрупулезность. Автор охватил столетия, наполненные бурной динамикой событий реальной жизни. Он впитал в исследование все главное и не затерялся в подробностях.

Через такое усердное, любовно-тщательное, вдумчивое и в то же время критическое изучение обширной литературы при спокойном, вполне литературном, достаточно легком изложении В. Беднов приходит к своим доказательствам. В целом диссертация получилась весьма солидным плодом многолетнего усердного труда.

Вторгаясь в область достаточно обследованную, центральную сторону вопроса автор разработал совершенно самостоятельно с великолепной полнотой. При этом он проявил незаурядный организаторский талант, являющийся неизменным спутником истинно научного таланта.

Наиболее развернутую характеристику исследованию, проведенному В. Бедновым, дали после его выхода из печати профессоры Духовных академий В. Завитневич, протоиерей Ф. Титов и П. Жукович. Они еще раз подтвердили свое прежнее мнение об авторе как трудолюбивом и работоспособном исследователе, проявляющем особый интерес к занятиям историческими науками.

П. Жукович подчеркивал, что у автора в работе прослеживаются, конечно, и свои особые, гораздо более широкие научные задачи. Он исторически объясняет факты издания той или иной конституции. Исследует картину правового творчества, как назревшую потребность жизни в тот или иной момент.

Совершенно особым, удивительным по точности и аргументации выступает вклад В. Беднова в периодизацию исторического положения Православной церкви в Польше и Литве. Разделение на периоды истории Русской православной церкви существенно облегчает восприятие достаточно сложного материала. Ныне эта периодизация воспринимается само собой разумеющейся, однозначной и бесспорной. Но этот вывод дался ученому далеко не просто. Достаточно добавить, что в курсовой работе эта периодизация ограничилась четырьмя этапами.

Пятьсот двадцать восемь страниц текста первого издания книги В. Беднова «Православная церковь в Польше и Литве (по Volumina Legum)» включает в свою структуру введение и пять глав, соответствующих установленным им пяти периодам. Подытоживание-резюме по каждому разделу — не простой повтор сказанного. Каждое слово в филигранно отполированном тексте несет свою нагрузку. Речевое течение исследования везде ровное, спокойное и точное. Язык сочинения — самой тщательной отделки. Все слова, даже знаки препинания, стилевое построение несут смысл. В работе нет ничего наносного.

Кроме всего, книга наполнена богатым старорусским, весьма приближенным к белорусскому, языком. Использовалась еще одна возможность пропаганды ценностей русскости, доходящей к нам из средневековья...

Рецензенты отмечали и некоторые недостатки диссертации. Так, слишком обширными казались отступления, характеризующие общий фон общественно-политической и религиозной жизни того времени. Автор иногда уходил за пределы, очерченные Volumina Legum. Это просматривается в описании западнорусской церковной унии, истории южнорусского казачества.

Другие же, наоборот, оправдывали широту постановки, приданную автором изучаемому вопросу. Благодаря этому представлена живая картина той борьбы, которую приходилось вести в течение веков православным людям за церковь и свое существование.

Не подкрепленным в должной степени оказался взгляд В. Беднова на деятельность митрополита Киевского Иосифа Болгариновича как сторонника унии. Он, как и его предшественник Григорий Цамблак, был признан Константинопольским Патриархом и почил узаконенным, предположительно на нашей земле — в Новогрудке.

Под конец внимание автора как бы ослабевает, сообразно с этим работа получает характер беглого очерка. В четвертой и пятой главах ощущается нехватка исходного материала, часть литературы обойдена вниманием автора, особенно ее православная составляющая, как и деятельность некоторых русских православных иерархов. Не всегда обоснованно выдвинуты на первое место польские источники.

Однако эти отдельные замечания нисколько не умаляют важности выполненного исследования.

... Книга В. Беднова не для отупляющих книжных развалов нашего времени. Нынешнему исследователю-историку, радетелю Православия, придется принять на себя дополнительный труд домысливать ее положения применительно к сегодняшнему дню и дню завтрашнему. Опыт нового прочтения страниц новейшей истории почти неизбежен. Он предопределен. Имеются в виду последовавшие за падением Польши два столетия и тенденции к нарастанию обкатанной иезуитами борьбы в будущем. Все методологические основы опыта наступления на Православие, а вместе с ним и на Восток, были отработаны и проверены на практике именно в охваченные исследователем годы. Проявления прошлого исторического опыта мы находим и в сегодняшнем полемическом (и не только) задоре.

Освоение труда В. Беднова — нелегкое занятие. Это испытание ума и совести сегодняшнего, да и будущего читателя, особенно отягощенного многочисленными искушениями и извращениями последнего времени. Для его полного и неискаженного восприятия, полноценного дальнейшего использования требуется некоторая предварительная подготовка в области истории Православной церкви и особенностей ее развития в Западной Руси.

Важно обратить внимание и на то, что во времена В. Беднова (как и ныне) только узкая часть русской общественности владела знаниями политической и религиозной ситуации на западных окраинах бывшей Российской империи.

Проникновение со времен Петра I на Русь материалистических веяний постепенно отдалило нашу интеллигенцию от русской культуры. Она предпочитала увлекаться и восхищаться присущим определенной части западного общества бунтарством. Святой праведный Иоанн Кронштадтский призывал по этому случаю: «Отойдите вы, противящиеся Божию велению. Не вам распоряжаться престолами царей земных. Прочь, дерзновенные, не умеющие управлять и сами собою, но препирающиеся друг с другом, и ничего существенного для России не сделавшие!»

Для пропаганды и распространения бунтарства в российской столице существовали определенные условия. Здесь не учитывались непредсказуемость и коварство его носителей. Именно в российскую столицу через прозападных экзальтированных пропагандистов был привнесен и распространен заряд революционности, принесший позже немало бед России.

Консерваторы в самом положительном смысле слова в обстановке перманентных потрясений оказались обойденными вниманием общества, их опыт и суждения были поспешно отвергнуты заполоняющим все ниши либеральным нашествием. Западно-руссисты М. Коялович, П. Жукович, В. Завитневич, И.Чистович — эти «переводчики», «расшифровщики» и толкователи сущности духа западного бунтарства как носителя необузданного своеволия, эгоизма, духа нетерпимости и религиозного противостояния, к сожалению, остались неуслышанными и невостребованными.

Духовное неблагополучие русского общества, его идейный разлад были вовремя подмечены передовыми обеспокоенными мыслителями. Их старания были направлены на более глубокое освещение жизни граничащих с Западом российских окраин. Опасность проникновения разрушительных тенденций в извечные русские устои получила свое отражение в ряде художественных произведений того времени.

В 1863 году писатель Алексей Писемский издал роман «Взбаламученное море». В нем он осудил разлагающую деятельность радикально-революционных представителей. Глубоко патриархальный в своей основе роман получил в тогдашнем последекабристском, послечаадаевском обществе оценку «реакционного».

Непосредственно перед событиями 1863 года западные районы России посетил в поездке начинающий литературную деятельность Николай Лесков. После восстания сразу же по горячим следам он выпустил под псевдонимом Н. Стебницкий «реакционные антинигилистические» романы «Некуда» (1864 г.) и «На ножах» (1870—1871 гг.). В них автор якобы с извращением показал революционных разночинцев-бунтарей.

Знаковым явлением стал выход в 1869 году в журнальном варианте романа «Кровавый пуф» популярного тогда, да и теперь, писателя В. Крестовского. В нем глазами непосредственного участника событий 1863 года раскрыта изощренная иезуитская техника формирования в России подстрекательских настроений, извечного непонимания определенными кругами и общественным мнением источающейся от Запада угрозы внутренней стабильности.

К этой же категории предупредительной литературы, неверно относимой либеральным мнением к охранительной, можно причислить роман В.П.Клюшникова «Марево», роман Ф.М.Достоевского «Бесы», романы И.С.Тургенева «Дым» и «Новь».

Этим литераторам можно было верить. Но кто к ним тогда прислушался?

Во внушительном перечне книг-предупреждений ныне займет достойное место и переизданная научная книга В. Беднова «Православная церковь в Польше и Литве (по Volumina Legum)». Труд сей может оказаться весьма своевременным и полезным справочным пособием для тех, кто интересуется проблемами состязательности в лоне христианских церквей. Думается, что эта книга пригодится и молодым, делу воспитания молодой смены в святоотеческих традициях, совращаемой ныне многочисленными расстригами от религии и политики. Тем самым ее актуальность не потеряет своего значения и для будущих исследователей и поколений читателей.

Каждому серьезно мыслящему (независимо — русскому, украинскому или белорусскому) читателю будет полезно рано или поздно перечитать эти и другие произведения подобного ряда. Узнав из столь авторитетных источников, что происходило на наших западных рубежах прежде, мы будем лучше представлять, что зреет на них ныне.

... В 30-е годы В. Беднов, обращаясь к главному труду своей жизни, сетовал на его «невостребованность». Действительно, книга разошлась очень скоро, поскольку была издана на средства автора ограниченным тиражом, и далее желающие с ней ознакомиться обращались уже непосредственно к нему самому. А он, ведя «учет», шутил: «Вы будете шестым читателем моей книжки». И уточнял, кто же ее предыдущие пятеро читателей. Оказывается, это были его официальные оппоненты и рецензенты Ф. Титов и В. Завитневич. Затем его книгу изучали сотрудники Санкт-Петербургской Духовной академии П. Жукович и К. Харлампович — рецензенты по случаю выдвижения книги на Макарьевскую премию (премия В. Беднову была утверждена, но последовавшие события начавшейся мировой войны не дали возможности Василию Алексеевичу получить ее). Пятым читателем был упоминавшийся нами варшавский протопресвитер Терентий Теодорович.

В. Беднов скромно умолчал, что 22 мая 1909 года по его сочинению давали заключение Преосвященный Варшавский Николай и профессор Варшавского университета Н. А. Любович. Они в официальном порядке скрупулезно изучили диссертацию. Было, кроме того, немало и тех, кто пользовался книгой самостоятельно в библиотеках Киевской и Санкт-Петербургской Духовных академий, ряда Духовных семинарий, включая и Минскую. Ныне же для переиздания книги ее оттиск был выполнен с экземпляра, находящегося в фондах Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге.

Нет, не обойдена вниманием книга Василия Алексеевича Беднова! Почти через столетие после выхода в свет ее изучили сотрудники Белорусского государственного университета и авторы настоящего послесловия. Увидели в ней много ценного и непреходящего, поразились ее злободневности. О чем с благодарностью свидетельствуем ее автору и рецензентам.


Владимир КИСЕЛЕВ (г Минск) Игорь САЛАМАХА (г.Запорожье)

Сентябрь, 2001 год.