О.В. Шаталов

кандидат исторических наук, Воронежский государственный университет

СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ (КАСАТКИН)

В ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РОССИЙСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ МИССИИ В ЯПОНИИ (1861-1875 гг.)

Избранный от родов Российских на благовестие Христово в стране Японстей, 

душу свою полагал еси за овца своя, утверждая их в вере истинней. 

Подвиги твоя почитающе, хвалим тя сице: 

Радуйся, равноапостольный святителю Николае, Церкве японския предстателю. 

Акафист святому равноапостольному Николаю, 

архиепископу Японскому. Кондак 11

В марте 1854 г. энергичные попытки американцев открыть для свободного доступа своим судам японские порты увенчались успехом. Сёгунское правительство разрешило (подписав так называемый "канагавский договор") заходить им в города Симода и Хакодате для закупки необходимого провианта и пополнения запасов воды, а также вынуждено было согласиться с присутствием на японской земле американских дипломатических представительств. В знак дружбы правительство Японии послало на американские военные суда около 700 пудов риса в сопровождении группы борцов сумо с целью наглядной демонстрации того, насколько сильны японцы. Коммодор М. Перри, возглавлявший американскую эскадру, не растерявшись, в свою очередь, в качестве ответного дара послал паровой катер. Молодая и предприимчивая нация уверенно и прочно, с сознанием преимуществ западного прогресса вступала на японскую землю. В соответствии с достигнутыми договоренностями в августе 1856 г. в г. Симода вступил в должность американский генеральный консул Т. Харрис.

21 августа (2 сентября) 1853 г. русский посланник, вице-адмирал Е.В. Путятин, на флагманском фрегате "Паллада" в сопровождении четырех других судов прибыл в г. Нагасаки. Не в пример американцам представитель России не прибегал к угрозам и имел целью демаркацию русско-японской границы2. 

В феврале 1855 г. в г. Симода был заключен русско-японский договор о дружбе, а в августе 1858 г. в г. Эдо (Токио) подписан официальный договор о дружбе и торговле между двумя странами3.

Руководствуясь достигнутыми договоренностями, Россия открыла консульство в г. Хакодате, и его первый глава И.А. Гошкевич (1814-1871 гг.) приступил к исполнению своих обязанностей в конце сентября 1858 г. При консульстве в г. Хакодате на о. Эдзо (Хоккайдо), как месте стоянки наших военных судов, был лазарет, при нем врач и священник.

Однако в июле 1860 г. священник консульства протоиерей Василий Махов по причине болезни вернулся в Россию. Тогда же русский консул через Азиатский департамент Министерства иностранных дел направил в Святейший Синод прошение о присылке преемника. Будучи сыном приходского священника, консул просил не просто о священнослужителе для отправления служб в консульской церкви, а о проповеднике, готовом нести Слово Божие японцам. В своем письме Святейшему Синоду И.А. Гошкевич убедительно просил, чтобы ныне посылаемый священник был "не иначе, как из кончивших курс духовной академии, который мог бы быть полезным не только своей духовной деятельностью, но и учеными трудами, и даже своею частной жизнью в состоянии был бы дать хорошее понятие о нашем духовенстве не только японцам, но и живущим здесь иностранцам"4.

И так уж получилось, что в высшей степени удачный выбор синодального начальства, отвечающий почти полностью благим пожеланиям российского дипломата, пал на студента четвертого курса Санкт-Петербургской духовной академии Ивана Дмитриевича Касаткина, уроженца села Егорье-на-Березе, Бельского уезда, Смоленской губернии. 24 июня 1860 г. в 24-летнем возрасте он был пострижен в монашество с именем Николай. "В "объятия Отча" звала его Церковь, и радостно пошел он навстречу ей, отдал служению Церкви молодость, все свои дарования и всю свою жизнь"5 . 29 июня того же года, в день святых первоверховных апостолов Петра и Павла , он был рукоположен в иеродиакона, а 30 июня, в день Собора Двенадцати Апостолов, т. е. в престольный праздник академической церкви, апостола Иоанна Богослова, - в иеромонаха. Благословляя молодого монаха на предстоящее ему служение, ректор академии, преосвященный Нектарий (Надеждин), епископ Выборгский, сказал, что с крестом подвижника он должен взять посох странника, что вместе с подвигом монашества ему предлежат и труды апостольства6.

Выехав из Петербурга 29 июля 1860 г., Николай заехал проститься с родными и отправился в дорогу, напутствуемый ими, через Казань, Сибирь и далее, подвергаясь многочисленным тяготам долгого маршрута, в г. Николаевск-на-Амуре, куда он прибыл в конце сентября. Здесь он вынужден был зимовать, так как морская навигация уже завершилась. В городе состоялось его знакомство со знаменитым просветителем сибирского края и русской Америки святителем Иннокентием (Вениаминовым), епископом Алеутским, Курильским и Камчатским, будущим митрополитом Московским и Коломенским. Святитель Иннокентий в течение зимы многому научил своего собеседника, основываясь на своем богатейшем миссионерском опыте.

Видя скромную рясу иеромонаха, святитель Иннокентий сказал Николаю, что на азиатов-язычников миссионер должен произвести впечатление, в первую очередь, своим представительным видом. Купив подходящий для случая отрез бархата, он сам сшил для будущего православного пастыря Японии рясу. Он также указал, что проповедники Христа в Японии не могут не носить наперсного креста, и собственноручно возложил на будущего миссионера крест, который получил за участие в Крымской кампании 1854-1856 гг.7

С началом навигации святитель Николай отбыл в Японию на военном судне "Амур" и прибыл в г. Хакодате 20 июня 1861 г. Суровая жизнь провинциальной Японии очень скоро заставила его пересмотреть перспективы, которые он рисовал в воображении до прибытия на место своего пастырского служения. "Когда я ехал туда, я много мечтал о своей Японии. Она рисовалась в моем воображении как невеста, поджидавшая моего прихода с букетом в руках. Вот пронесется в ее тьме весть о Христе, и все обновится… Тогда я был молод и не лишен воображения, которое рисовало мне толпы отовсюду стекающихся слушателей, а затем и последователей Слова Божия, раз это последнее раздается в японской стране". Однако он вскоре вынужден был убедиться, к великому своему сожалению, но отнюдь не разочарованию, что сразу невозможно приступить к проповеди Евангелия, ибо "тогдашние японцы смотрели на иностранцев как на зверей, а на христианство как на зловредную секту, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи"8.

В Японии тех лет по-прежнему продолжал сохранять силу закон 1614 г., по которому исповедание христианства в стране было запрещено, а все книги и изображения христианского содержания подлежали безоговорочному уничтожению. Поэтому на первых порах деятельность святителя Николая ограничилась церковными службами для консульских служащих и моряков российского флота, заходивших время от времени на военных судах в незамерзающий порт Хакодате. Собор, в котором он совершал богослужения, был освящен во имя Воскресения Господня, но среди местного населения, завороженного его непривычным колокольным звоном, был известен как "Гангандэра" ("Храм бом-бом"). В его внутреннем убранстве византийский иконостас сочетался с соломенными циновками татаўми, устилавшими пол, почти как в буддийском храме.

При соборе действовали классы русского языка, а со временем неподалеку было открыто кладбище для иностранцев, где нашли свой последний приют псаломщик В.Л. Сартов, жена И.А. Гошкевича Елизавета и несколько матросов с русских кораблей9.

В свободное от храмового служения время, которое никак нельзя было назвать часами досуга, святитель Николай занялся изучением японского языка. В течение 8 лет в беспрестанных трудах, по 14 часов ежедневно, меняя учителей, которые не выдерживали предложенной им нагрузки, он добился такого его знания, что, по свидетельству известного русского востоковеда Д.М. Позднеева, мог говорить, не прерываясь, в течение двух часов. Нередко его публичные выступления прерывались аплодисментами присутствующих японцев за особо удачную мысль или грамотно сконструированную сложную фразу10. Святитель Николай сумел настолько основательно изучить язык, что читал в подлиннике древнейшие литературные памятники Японии: "Кодзики" ("Записи о делах древности") и "Нихонсеки" ("Анналы Японии").

Знание языка позволило святителю Николаю активно заняться изучением истории и культуры страны. В письме к святителю Иннокентию он писал: "Много лет меня также манила на свое поле наука; японская история и вся японская литература - совершенно непочатые сокровища, - стоит лишь черпать целыми пригоршнями, все будет ново, интересно в Европе, и труд не пропадет даром"11. Его научные труды, опубликованные в ряде церковных и светских журналов, безусловно, стали оригинальным и ярким явлением в отечественной исследовательской литературе тех лет. В очерке "Япония с точки зрения христианской миссии" святитель Николай представил на суд российского читателя достоверную картину жизни токугавского общества в последний период сёгуната. Исходя из имеющихся в его распоряжении фактов, он провидчески предсказал в недалеком будущем процесс объединения страны под легитимной властью императора и неминуемое открытие ее для иностранцев.

Другим исследованием святителя Николая стал труд, посвященный непосредственно институту императорской власти в Японии в сравнении с периодом сёгунского правления страной. Среди использованных им источников было многотомное сочинение Рай Санъе "Нихон гайси" ("Неофициальная история Японии"), писавшееся в течение 20 лет в самом начале XIX в. В своей работе, опубликованной спустя год после событий, получивших в японской историографии наименование "реставрации годов Мэйдзи" (1868 г.), святитель Николай отмечал быстрый рост и опережающее развитие (по сравнению с другими дальневосточными странами) японской цивилизации. "Японцы, всего пятьдесят лет тому назад казавшиеся такими же непробудно сонными и неподвижными, как китайцы, в настоящее время имеют уже военный флот паровых судов, на котором ни человека европейцев, имеют специалистов ученых, получивших дипломы в европейских школах, механические заведения, могущие собственными средствами соорудить пароход, наконец, либеральную конституцию с выборным началом в основании. А между тем эти факты как нельзя более естественны, и странно было бы, если бы их не было. Но чтобы судить так, нужно изучить не костюм и внешние приемы японца, а его дух в историческом развитии, словом, изучить его литературу"12.

Касаясь вопроса русско-японских отношений, святитель Николай пришел к обоснованному выводу о том, что у обеих стран нет повода для взаимных упреков и разногласий. "Все, что делается в Японии, более, чем всякое другое государство, должно интересовать Россию как непосредственную соседку ее на крайнем востоке. Оба государства - молодые, полные свежих сил и надежд на долгую историческую жизнь. Притом же, оба - совершенно различные по своему географическому положению, вследствие чего в будущем они могут только помогать друг другу, но не встречаться одно с другим на перекрестных дорогах и не мешать одно другому"13.

В письме более позднего времени (от 8 ноября 1908 г.) на имя Приамурского генерал-губернатора генерал-лейтенанта П.Ф. Унтербергера святитель Николай с горечью констатирует тот факт, что "не было бы нашей несчастной войны с Япониею, если бы мы поглубже знали Японию"14.

Исследовательские заслуги святителя Николая были оценены еще при его жизни. Выражением этого признания явилось избрание его почетным членом ряда научных обществ. Становясь постепенно общепризнанным, можно сказать, маститым востоковедом, он одновременно вместе с тем задавался вопросом, который, по удачному выражению архимандрита Георгия (Тертышникова), станет для него "жизненной дилеммой": куда и на что будут направлены полученные с таким огромным упорством и трудом знания; отвлечет ли его наука от миссионерской работы, которую он почитал своим долгом и призванием, или гармонически сольется с ней и будет ей помогать. Наука ему помогла. Без глубокого изучения истории и культуры Японии, без постижения ее духа он не смог бы стать апостолом этой страны15.

Много внимания в эти же годы было уделено им непосредственному знакомству с бытом и нравами страны, встречам и беседам с буддийским духовенством, к помощи которого он нередко прибегал, читая трудные для понимания тексты буддийской классики.

Очень скоро первоначальные недоверие и подозрительность, с которыми многие смотрели на молодого священника, уступили место добродушию и гостеприимству. Он стал желанным гостем во многих домах г. Хакодате. "Как истинный пастырь Церкви Христовой, отец Николай возрастил в своей душе ту евангельскую любовь, которая дает власть подходить к чуткой душе, покорять ее, навсегда привязывать к себе. "Вначале завоевать любовь, а потом нести слово", - это было руководящим правилом всей деятельности "апостола Японии". Никогда не позволял себе иеромонах Николай оскорблять религиозное чувство японцев, никогда не порицал последователей буддизма, не трогал буддийских бонз, и потому даже среди буддийского духовенства у него были друзья"16.

Показателен в этом смысле случай, связанный с посещением одного буддийского храма, куда святитель Николай зашел, чтобы послушать проповедь. Храм был переполнен, не нашлось ни одного свободного места, и тогда настоятель подвел его к жертвеннику, снял с него дорогие украшения и любезно предложил святителю присесть, к великому удивлению, почти ужасу растерявшегося миссионера17.

Росло также и пристальное внимание к проповедническим талантам молодого настоятеля консульской церкви среди жителей страны, что особенно стало ощутимо с конца 60-х гг. на фоне менявшегося отношения официальных властей к иностранцам. "Чем больше я знакомился со страной, тем больше убеждался, что очень близко время, когда слово Евангелия громко раздастся там и быстро понесется из конца в конец империи"18, - писал в эти годы святитель Николай. А это, в свою очередь, давало основания надеяться в дальнейшем на более широкое поле деятельности.

"Имый любовь не лицемерную, мнил страну сию быти невестою украшенную, жениха на брак ожидающею, ибо ведала она обручение, кровию мучеников древле обагренная, просиявшая старцы и женами распятыми, и детьми Христа исповедавшими. Почитающе неложное твое упование, прославляем тя сице: Радуйся, сеятелю духовный. Радуйся, силою креста укрепленный. Радуйся, столпе непоколебимый. Радуйся, пастырю небоязненный. Радуйся, разуме несмущаемый. Радуйся, проповедниче немолчный. Радуйся, никого не осудивый. Радуйся, и сам не осужденный. Радуйся, исповедников сопричастниче. Радуйся, молитвинниче верный. Радуйся, любимиче Ангела Хранителя. Радуйся, равноапостольный святителю Николае, церкве японския предстателю". (Акафист святому равноапостольному Николаю, архиепископу Японскому. Икос 3)19.

В конце 1869 г., находясь в России и имея за плечами 8-летний опыт пастырского служения на японских островах, тогда еще в сане иеромонаха, отец Николай (Касаткин) обратился в Святейший Синод с предложением организовать там постоянно действующую православную духовную миссию. Мотивируя свое предложение, святитель Николай исходил из изменившегося отношения местных властей к христианству и его последователям из числа подданных империи (соответствующие заявления на этот счет в числе прочих известий о мероприятиях годов Мэйдзи появлялись время от времени в официальной правительственной прессе), а также из первых успехов собственной миссионерской деятельности (за 1865-1868 гг. им было обращено в Православие 12 японцев).

Для образования миссии, по мнению автора проекта, требовалось дополнительно три священнослужителя из числа выпускников духовных семинарий или академий и один причетник, что позволило бы открыть 4 миссионерских стана: в "колыбели христианства" - г. Нагасаки, на о. Хонсю в г. Иокогама (еще лучше - в бывшей сёгунской столице г. Эдо) и г. Хего, для северных районов страны - в г. Хакодате, где уже имелась церковь при русском консульстве. Для финансового обеспечения миссии святитель Николай считал достаточным 

10 тыс. руб. единовременного и 6 тыс. руб. ежегодного содержания, которые были бы употреблены на строительство домов для миссионеров и выплату им жалованья, помимо тех сумм, которые он получал сам лично и состоящий при нем в должности псаломщика Виссарион Сартов (согласно предшествующим синодальным постановлениям) в ежегодном размере 2,5 тыс. и 800 руб. соответственно каждому.

14 января 1870 г. последовало соответствующее определение Святейшего Синода об открытии в пределах Японии православной духовной миссии: "По засвидетельствованию отца Николая, изучавшего в течение 8-летнего пребывания своего в Японии ее историю, религию и дух японского народа, - японцы отличаются самою живою любознательностью и в последнее время обнаруживают сильное стремление к усвоению европейской цивилизации… Начиная сознавать недостаточность отечественных вероучений и потребность в другой, более совершенной религии, японцы высказывают ныне к христианству миролюбивое расположение. Равным образом и правительство японское нельзя упрекать во враждебности к христианству, что доказывается как сделанным заявлением, что оно не намерено преследовать христиан-туземцев, так и тем, что об обратившихся в христианство миссионеры открыто заявляют в периодической печати"20.

По согласованию с Государственным Казначейством и Министерством иностранных дел в соответствии с Высочайшей Волей, существующими правилами (утверждены 27 апреля и 1 мая 1867 г.) и практикой в организации заграничных церквей православного исповедания (Иерусалимская и Пекинская) были утверждены рекомендованные святителем Николаем штат миссии и суммы на ее содержание. По делам общеепархиальным православная духовная миссия в Японии была иерархически подчинена Камчатскому епархиальному ведомству, во главе которого тогда находился преосвященный Вениамин (Благонравов), епископ Камчатский, Курильский и Алеутский.

Определением Святейшего Синода от 2 сентября 1870 г., как начальник миссии, отец Николай был возведен в сан архимандрита, и ему была присвоена степень настоятеля второклассного монастыря. Чуть ранее (12 апреля 1870 г.) святитель Николай за свою деятельность в Японии был сопричислен к ордену Святой Анны 2-й степени. Было ему тогда 34 года.

В это время были утверждены "Положения для Российской духовной миссии в Японии" и инструкция для ее главы, согласно которым устанавливались пожизненный срок для прохождения службы в миссии для всех ее членов без исключения, обязательность изучения японского языка для церковного и повседневного общения и потребности перевода священной и богословской литературы21. В связи с предложением обер-прокурора Святейшего Синода графа Д.А. Толстого членам миссии были предписаны крайняя осмотрительность, осторожность и сдержанность при обращении в Православие местного населения, так как соответствующего законодательства о свободе вероисповедания в тот период в Японии, в отличие от Китая, принято еще не было. "До настоящего времени японское правительство еще не признало возможным, подобно китайцам, допустить свободное и открытое проповедование христианства, со включением этого позволения в международные трактаты. Мы видим, правда, что во всех открытых портах Японии уже давно успели поселиться миссионеры разных иноверческих исповеданий, но эти лица, не имея никакого официального характера, действуют, так сказать, на собственный страх, и даже очень редко пользуются поддержкою или покровительством со стороны иностранных дипломатических представителей, за исключением разве только римско-католических миссионеров. Наша духовная миссия находится в совершенно ином положении: учрежденная правительством, она будет состоять под покровительством русского представительства в Японии. Поэтому она должна соблюдать крайнюю осторожность в своих действиях, до тех пор пока положение христиан-туземцев в Японии не разъяснится окончательно"22.

По ходатайству отца Николая членам духовной миссии в Японии было разрешено ношение золотых наперсных крестов, чтобы японцы отчетливо видели их принадлежность к миссии и звание, как это было дозволено в 1864 г. членам духовной миссии в Пекине иеромонахам Сергию и Геронтию23.

Все решения по делам миссии были опубликованы в "Сенатских Ведомостях", "Правительственном Вестнике" и "Духовной Беседе". Высокопреосвященный Исидор (Никольский), митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский и Финляндский, и граф Е.В. Путятин, горячо сочувствуя успеху проповеди отца Николая, обещали свое содействие в изыскании материальных средств на содержание духовной миссии в Японии. Для успешной и полноценной деятельности миссии святителем Николаем были собственноручно отобраны три человека: выпускник Казанской духовной академии, вдовый священник Григорий Воронцов, 32 лет, и студенты Киевской духовной академии - старшего курса иеромонах Анатолий (Тихай) и младшего курса Павел Забелин.

Осенью 1870 г., обремененный многочисленной христианской литературой, закупленной на деньги добровольных жертвователей, церковной утварью (включая сюда и три освященных антиминса для предполагавшихся к строительству церквей), литографическим станком, подаренным миссии Азиатским департаментом Министерства иностранных дел для печатания необходимой светской, учебной и духовной литературы, и многим другим, святитель Николай отбыл из Санкт-Петербурга вместе с Григорием Воронцовым. Из Николаевска-на-Амуре на военно-морском транспорте 22 марта 1871 г. они прибыли в г. Хакодате.

Какой же застал святитель Николай оставленную почти на два года без пастырского присмотра молодую тогда и еще очень немногочисленную православную японскую общину? Об этом он сообщил в своем рапорте в Святейший Синод от 10 мая 1871 г.

Община не только не распалась и не уничтожилась, но и приумножилась. Это было невероятно, по крайней мере, с точки зрения тех, кто внимательно изучал историю Православной Церкви в соседнем с Японией Китае. Там после смерти первого православного священника Максима Леонтьева до прибытия в Пекин первой православной духовной миссии прошло не так уж много времени. Но этого оказалось достаточно, чтобы проживавшие там русские албазинцы "потеряли основы Православия" и очень быстро "окитаились"; поэтому в Китай периодически посылались новые миссии, чтобы поддерживать в албазинцах веру предков.

Успех Православия на японской земле можно во многом объяснить ревностной, не прекращавшейся ни на один день деятельностью самих японцев-катехизаторов, поддерживавших огонь православной веры в разных районах страны, который первым возжег в их собственных душах и сердцах святитель Николай. Среди них нужно упомянуть Савабэ Такума, при крещении нареченного Павлом (уроженца княжества Тоса, самурая, в прошлом синтоистского служителя-каннуси)24, который в период так называемой "дворянской республики" Эномото Такэаки осуществлял свои катехизаторские обязанности в сёгунском войске в г. Хакодате. Даже бомбардировка города, во время которой сгорел дом и все его имущество, и последующее взятие г. Хакодате императорскими войсками не заставили Савабэ удалиться к себе на родину. Это он сделал только по возвращении в Японию святителя Николая, будучи вполне уверенным, что тот не покинул их навсегда.

Сам святитель Николай писал: "В сражениях… почти все наши друзья (т. е. христиане и им сочувствующие. - О. Ш.) остались целы, но по сдаче города, вместе с другими, заключены были в крепость на 220 дней. Партия, восстановляющая Микадо, всюду несет с собою пропаганду древней религии (синто. - О. Ш.), на которую опирается авторитет Микадо, и потому Савабэ, как заведомому христианину, также грозила опасность попасть в тюрьму; но он не скрылся и не умерил своей ревности, а напротив, нашел возможность сноситься с заключенными в крепости и доставлять им христианские книги; у себя же по-прежнему продолжал иметь катехизаторские собрания…"25.

Известен был своими катехизаторскими способностями и уроженец княжества Сэндай Сакаи Токурэй (в крещении Иоанн), который, оставив свою семью, переселился вместе с младшим братом в г. Хакодате специально для изучения и последующего распространения Православия. Здесь он активно занимался врачебной практикой, совмещая ее с проповедью вероучения, и затем все вырученные деньги передал на нужды общины. По словам святителя Николая, среди пациентов Сакаи оказался один правительственный чиновник, некий Ямамото, направленный сюда для сбора информации о распространении христианства среди местного населения, разумеется, "не с доброй целью". Однако, слушая все, что касалось предмета его особого поручения, "он незаметно стал и в самом деле увлекаться и кончил тем, что признался во всем Сакаю и стал искренне изучать православную веру; в настоящее время он каждый вечер вместе с другими проводит у меня, слушая объяснение Православного Исповедания; еще через месяц он отправится в Едо (Эдо, современный Токио. - О. Ш.), чтобы взять отставку, и затем проситься сопровождать меня в Нагасаки, где он прежде служил десять лет и имеет обширный круг знакомых"26.

Еще один катехизатор Урано Дайдзо (в крещении Иаков) имел постоянное место жительства в деревне Намбу на о. Хонсю.

Среди близких к святителю Николаю лиц, сделавших немало для распространения в Японии Православия в период сохранения официального запрета на проповедь христианства, нужно назвать сэндайского самурая Кангэту Тайдзо (в крещении Матфея), который в результате вышеупомянутых хакодатских событий оказался заключенным в крепостную тюрьму. Для его вызволения святителю Николая пришлось обращаться в столицу - к прогрессивным представителям новой власти - Ивакура Томоми и Кидо Такаеси. Именно его, Кангэту Тайдзо, святитель Николай считал наиболее способным и одаренным учеником и предназначал его для поездки в Россию с целью получения богословского образования. Но этому помешала война, в которой Кангэта воевал на стороне последнего сёгуна дома Токугава Кэйки. После дарования амнистии Кангэта поселился вместе со своими друзьями в новых владениях сэндайского дайме на о. Эдзо (Хоккайдо) в деревне Сару, населенной преимущественно айнами. Как глава религиозной общины он очень много сделал для распространения Православия среди аборигенов, и они настолько прониклись им, что "при постройке домов, хотели… строить заодно и церковь"27. От этого их, правда, отговорил в одном из писем Павел Савабэ, полагая, что для них пока важнее укрепиться в основах вероучения чтением священной литературы, и предложил ограничиться постройкой молитвенного дома.

Известен был своей приверженностью к Православию ученый из Сэндая Араи Цунэносин, автор едва ли не первой на японском языке книги богословского содержания "Толкование на Православное исповедание", по словам святителя Николая, "блистающей всеми цветами восточного красноречия и дышащей неподдельным чувством искренности и твердости убеждений". Вокруг Араи в г. Сэндае сложилось общество глубоко верующих людей различных возрастов и профессиональных занятий, которое даже провозгласило себя церковью. Когда же кем-то из католических священников был пущен слух, что святитель Николай оставил духовное звание и отправился гражданским чиновником на службу в Америку, то Араи, простодушно поверив в это, без средств и знания языка, простым слугою отправился туда, чтобы отыскать своего духовного наставника и просить его вернуться в Японию. После этого, правда, об Араи не было никаких известий.

И вот с такими ловцами разве безуспешной могла оказаться ловитва, тем более, что они в какой-то мере компенсировали неудачу в выборе святителем Николаем помощника из числа соотечественников. Летом 1871 г. запросился на родину священник Григорий Воронцов. На этом его желании, безусловно, сказались и непривычность обстановки, самих условий жизни, не отличавшихся особенными удобствами (ведь с открытием школы русского языка, преобразованной в 1872 г. в катехизаторскую школу, самому святителю Николаю приходилось ютиться в одной комнате небольшого здания, где проходили учебные занятия и размещалась печатная мастерская), и вполне естественная тоска по Отчизне, переросшая в настоящую болезнь. "Живущие в отдаленных странах Востока, - писал по этому поводу в Святейший Синод святитель Николай, - знают, как ужасна эта… болезнь по родине… Здесь не редкость видеть, как человек бросает прекрасно начатую службу или торговые дела и с расстроенным организмом и полупомешанным рассудком уезжает спасать остаток здоровья на родине"28.

Эпизод с отъездом священника Григория Воронцова в Россию сам по себе, может быть, и не заслуживающий особого внимания, отодвинул, однако, почти на целый год подготавливавшуюся уже давно святителем Николаем поезд-ку в г. Эдо с целью открытия здесь очередного миссионерского стана. Отправиться туда он смог только в феврале 1872 г., после прибытия в г. Хакодате выпускника Киевской духовной академии иеромонаха Анатолия (Тихая) (1838-1893 гг.), ставшего на долгие годы верным помощником и соратником православного пастыря Японии. К этому моменту им было обращено в Православие около 80 человек.

Отъезд святителя Николая в столицу Японии по времени почти совпал с началом гонений на христиан в г. Хакодате в великую Пасхальную неделю, предпринятых главой местной администрации Сигиурой Макото с ведома и по наущению генерал-губернатора о. Эдзо Куроды, весьма враждебно настроенного по отношению к России в связи с возникшими уже тогда территориальными проблемами. Гонения коснулись также и княжества Сэндай, где 9 человек были заключены в крепостную тюрьму и около 100 отрешены от занимаемых ими должностей.

Гонения были официально прекращены во многом благодаря энергичному вмешательству русских дипломатических представителей в июне 1872 г. Но ущерб, нанесенный ими, очень тяжело сказался прежде всего на финансовом состоянии миссии, так как попечение о судьбе пострадавших в ходе репрессий японцев-христиан взяли на себя православные священники, почему и были отложены на некоторый срок все намерения по строительству новых и ремонту ранее отстроенных, составлявших собственность миссии зданий.

Но православная миссия в Японии с честью выдержала и это выпавшее на ее долю испытание. Приехавший в июле 1872 г. с инспекционной целью в г. Хакодате преосвященный Вениамин, епископ Камчатский, Курильский и Алеутский, отмечал высокий уровень организации и состояния миссионерского дела среди японцев. В день Успения Божией Матери в хакодатской консульской церкви им было совершено первое на японской земле торжественное архиерейское богослужение. Интересно описание этого события, переданное епископом в специальном рапорте в Святейший Синод. 

"Православная Церковь в г. Хакодате по внутренней красоте своей после Благовещенского кафедрального собора есть лучшая во всей Камчатской епархии. Она деревянная на каменном фундаменте; построена в русско-византийском стиле на самом высоком месте в городе, так что как бы господствует над всем городом, придавая и ему самому издали вид православного русского города. Внутри церковь отделана с изяществом, достойным храма Божия; карнизы и купол украшены золотыми багетами, иконостас позолоченный, с иконами академической живописи, ризница весьма приличная, чистота в храме постоянная, потому что японцы не иначе вступают в храм, как оставивши обувь за дверями. И таким благоустройством Хакодатская церковь обязана главным образом попечению архимандрита Николая, который не только собирал на нее пожертвования и наблюдал за всеми работами, но и сам личным трудом участвовал в работах.

Богослужение по воскресным и праздничным дням совершается постоянно, а в великий пост сверх того совершалось для говеющих на пятой и страстной седмице. За отсутствием из Японии (т. е. из числа японцев. - О. Ш.) псаломщика обязанности его по усердию исполнял сам Хакодатский консул Оларовский… Богослужение вообще совершается на церковно-славянском языке, только "Господи помилуй", "Святый Боже", "Апостол и Евангелие, "Верую" и "Отче наш" читается и поется по-славянски и по-японски… Кроме японцев-христиан и язычников, Хакодатскую православную церковь посещают для молитвы и христиане англиканского исповедания, англичане и американцы. В Хакодате есть еще Церковь Римско-католическая в доме французской церковной миссии; но англичане и американцы предпочитают ей церковь православную... В миссионерской литографии напечатано пока только три книжки на японском языке: 1) Главные молитвы (двумя изданиями); 2) Православное исповедание веры святителя Димитрия Ростовского и 3) Катехизис для оглашенных. Готовы к печати переведенные архимандритом Николаем: Краткая Священная история, Евангелие от Матфея и Чин оглашения язычников, хотящих принять православную веру"29.

В 1872 г. святитель Николай выбрал в г. Эдо на Суругадае место для Русской духовной миссии и приобрел его на условиях бессрочной аренды за 290 руб. золотом ежегодно, что оказалось во многом возможным благодаря покровительству русским миссионерам со стороны тогдашнего министра иностранных дел Соэсима Танэоми. В г. Эдо, в районе Цукидзи, он открыл школу русского языка, в которой учились и два сына министра. Число ее учеников постепенно достигло 150 человек. Вместе с наиболее способными учениками святителем Николаем и другими преподавателями был составлен русско-японский словарь, который на ближайшие годы стал незаменимым учебным пособием30. 

В 1873 г. школа была преобразована в катехизаторское училище, а с 1875 г. стала существовать как духовная семинария (Сэйке сингакко) с программой, рассчитанной на 7 лет. Наряду с богословскими дисциплинами в ней изучались языки, история (российская и японская), а также непременная для японцев китайская конфуцианская классика. Первый выпуск семинарии состоялся в 1882 г. Чуть позже открылась и женская школа, в которой ученицам прививали навыки домоводства и шитья, рисования и пения. Первой ее директрисой была М.А. Черкасова.

С 1873 г. в г. Эдо (Токио) началась постройка большого дома миссии с домовой церковью в нем. Средства на строительство в размере 32 тыс. руб. были собраны почти исключительно адмиралом графом Е.В. Путятиным. "Дочь его Ольга Ефимовна… на свои средства и средства графини Орловой-Давыдовой построила (в 1873 г. - О. Ш.) дом для женской духовной школы на 100 учениц"31.

В эти же годы совместно с Накаи Цугумаро (в крещении Павлом) святитель Николай занялся переводом Священного Писания и богослужебной литературы на японский язык, пользуясь в основном церковно-славянским текстом как наиболее верным и сверяя свой перевод с греческими, латинскими и английскими текстами. Молитвослов и некоторые другие книги были переведены с китайского языка, причем каждый иероглиф очищался от языческого содержания, выбор его сверялся катехизаторами из числа японцев. Был составлен словарь терминов, наиболее часто встречающихся в духовной литературе.

Этот подвижнический труд православного пастыря святителя Николая имел столь же высокое духовное значение для японцев, что и труды святых Кирилла и Мефодия для славян.

Все эти обстоятельства позволяли русским представителям в Японии констатировать, что "образ действий здешнего правительства в отношении к японцам, принявшим христианскую веру или обучающимся у иностранных миссионеров, значительно изменился к лучшему… Поворотом в настроении правительства в этом отношении можно считать время, последовавшее за арестом двух японцев-христиан, находившихся в услужении у настоятеля консульской церкви в г. Хакодате. По поводу этого дела правительство предписало губернским властям не подвергать аресту людей, принявших христианство, без особого разрешения центрального управления. Еще большее значение имело распоряжение, на основании которого выставленные в городах и селах доски с начертанным на них древним законом32, воспрещающим исповедование христианской веры, приказали не заменять новыми, когда они приходят в ветхость, - что в сущности сводилось к дозволению уничтожать эти доски во всякое время. Таким образом правительство, не решаясь еще открыто высказать, что оно отказывается от нерасположения своего к христианской вере, по крайней мере, приготовляет народ взирать на нее менее предубежденным образом и прокладывает путь к еще более либеральным мерам. Это благоприятное для христианства настроение обнаруживалось в разрешении печатно рассуждать о христианстве, что до сих пор было запрещено под страхом строжайших наказаний"33.

Любое из этих начинаний не обходилось, конечно, без инициативы и самого деятельного участия со стороны святителя Николая, к тому времени уже снискавшего большую популярность в самых различных слоях японского общества. "Имя преосвященного Николая в Японии, - писал впоследствии один из его воспитанников, - пользуется громкой известностью не только между христианами разных исповеданий, но и между язычниками. Само здание православной миссии в простонародии называется "домом Николая". Все, близко знакомые с жизнью и деятельностью преосвященного Николая, глубоко уважают его и питают к нему искреннюю любовь и преданность"34. 

Не было такого участка в миссионерской деятельности, где бы энергично и деятельно не проявлялся его пытливый и всесторонний ум. С открытием теперь уже целой сети учебных заведений он лично приступил к составлению ранее упомянутого "русско-японского лексикона", так как "юные овцы нарождающегося стада Христова буквально жаждут христианского учения, как росы небесной; хватают на лету каждое обращенное к ним слово, с участием осведомляются о времени каждого будущего чтения"35. В этих условиях требовались фундаментальные познания не только в области догматики, но и японского языка, на котором святитель Николай совершал богослужение. Нередко он брал на себя и преподавание дисциплин общеучебного цикла, так как для 42 учащихся миссионерской школы сил одного учителя-японца Дамиана Игараси явно не хватало.

Первые и впечатляющие успехи святителя Николая на японской земле настоятельно требовали дополнительных сил, средств и помощников. Но было "жатвы много, а делателей мало" (Мф. 9, 37). Только в 1874 г. в Японию прибыло пополнение в лице иеромонахов Киево-Печерской Успенской Лавры отца Евфимия (Четыркина) и отца Моисея (Костылева), ни один из которых, правда, не сумел надолго задержаться в миссии. Тогда же на смену умершему в январе 1874 г. псаломщику Виссариону Сартову в состав миссии был определен выпускник Кишиневской духовной академии Иаков Тихай в звании регента, сумевший прославить хакодатскую консульскую церковь своими бесподобными хорами, которые он готовил из числа учащихся русской школы36. "Мы не должны забывать о той большой роли, которую сыграл церковный хор Русской Православной Церкви в истории культуры Мэйдзи и, в частности, музыкальной культуры этого периода"37, - совершенно справедливо отмечает современный японский исследователь Усимару Ясуо.

Учитывая тяжелое финансовое положение миссии, 12 августа 1875 г. последовали императорский указ и опубликованное в правительственных газетах страны "Воззвание о повсеместном в России сборе пожертвований на нужды православной духовной миссии в Японии", которым все заинтересованные и имущие граждане призывались оказать посильную помощь в деле проповеди Православия через сеть местных комитетов православного миссионерского общества и в специальных представительствах миссии в Москве и Санкт-Петербурге. Отклик на это воззвание был повсеместным. Большую помощь миссии оказали Его Императорское Высочество великий князь Алексей Александрович, вице-адмирал К.Н. Посьет, диакон Успенской на Остоженке церкви в Москве Г.Г. Сретенский, временный поверенный в делах и генеральный консул России в Японии Е.К. Бюцов и многие другие. Не оставляло своим вниманием и заботой православную миссию в Японии и само российское правительство.

Немалую роль в этом, конечно, сыграло то политико-дипломатическое значение, которое связывалось правительством с деятельностью миссии в Японии. "В политическом отношении дело нашей духовной миссии в Японии огромное. Она рассеивает тот страх и то недоверие к России, которые посеяны нашими моряками (Хвостов и Давыдов) еще с начала настоящего столетия и тщательно поддерживаются издающимися в Японии английскими газетами; развивает знакомство с Россиею и в значительной части населения Японии поселяет создаваемое распространением христианства чувство родства к русским по вере"38, - писал впоследствии русский консул в Нагасаки В.Я. Костылев.

Многие видели глубокий провиденциальный смысл в самом факте существования православной общины на японских островах. "Учение Православия не теория, построенная на догадках и соображениях человека, а объективная (подчеркнуто автором. - О. Ш.) истина, полученная человеком извне, как всякая объективность в готовом виде. Человек не судия его, а только усвоитель и хранитель. Прежде всякого исследования источников вероучения, оно истинно, потому что объективно. Будучи таким, Православие не может удовлетвориться и признаком христианственности в жизни человека, - оно требует не внешнего послушания себе, не признания только своего авторитета и своих полномочий, - а нравственной работы над душой, реального усвоения Христова духа". Постепенность проповеди через разумное усвоение является залогом будущего успеха и в то же время "служит не малым тормозом к быстрому распространению Православия на первых порах… Везде оно будет верой национальной, потому что никому не принадлежит в частности, не носит ничьих цветов или знаков". А этого как раз не имеют все другие течения в христианстве. Православие - это самое христианство "во всей его полноте и простоте". "Русская скорлупа только хранит ядро, ни мало не влияя на его качества"39.

"Как дар неба, а не человеческого разума, оно (т. е. Православие. - О. Ш.) выше мира и не определяется им, а наоборот, собою хочет переродить мир. Следовательно, и здесь, на Востоке, Православие, конечно, может войти и со временем, конечно, войдет так же полно, без перемены и без остатка, в национальное сознание, как оно могло войти в Европе, и так же станет истинно китайской и истинно японской верой, как в Европе оно стало верой греческой, русской и пр., - пусть только ничем не возмущается его первобытная чистота. Самая национальная исключительность Востока может послужить со временем в пользу Православия: она даст Востоку глубже пережить христианство внутри себя, она откроет путь к более естественному и более непосредственному сроднению с христианством восточной души"40.

В апреле 1872 г. в г. Хакодате проходил первый в истории Японии Православный Церковный Собор, на котором представители христианских общин из Сэндая, Хакодате, Токио, Нагоя и других районов страны рассказали об общем состоянии дел на местах, поделились мнениями о перспективах распространения Православия на японской земле и избрали из своей среды кандидатов для рукоположения в священнический и диаконский сан; причем, по свидетельству святителя Николая, японцы проявляли большую и очень трогательную требовательность к себе при обсуждении последнего вопроса, и многие добровольно отклоняли свои кандидатуры, считая, что не вполне достойны занять такие почетные и ответственные для них посты. На этом же Соборе было признано целесообразным продолжить практику созыва аналогичных форумов и сделать ее ежегодною.

Во время визита в г. Хакодате в июле 1875 г. преосвященного Павла (Попова), епископа Камчатского, Курильского и Алеутского, состоялось рукоположение в священнический сан катехизатора Павла Савабэ и в диаконский сан - катехизатора Иоанна Сакаи.

Проповедь Православия на Японских островах вступила в новую и очень ответственную для нее фазу.

"Видев капища идольская и пагоды буддийская, плача, моляшеся праведный: где созижду церковь тебе, Господи; бысть услышана уст твоих молитва: Радуйся, яко елень на источницех водных. Радуйся, храм Воскресения Христова воздвигий. Радуйся, крест утвердивый над градом стольным. Радуйся, звон колокольный вознесый до небесе. Радуйся, пламень гонения на христиан угасивый. Радуйся, доброе имя стяжавый в людех японских. Радуйся, древним обычаем не поругавыйся. Радуйся, друга и брата в народе японстем обретый. Радуйся, светоносителю, посланный Богом. Радуйся, домоправителю Господа верный. Радуйся, ныне увенчанный славою небесною. Радуйся, равноапостольный святителю Николае, церкве японския предстателю" (Акафист святому равноапостольному Николаю, архиепископу Японскому. Икос 5)41.

1 Воронежский епархиальный вестник. 1998, № 1(55). С. 45.

2 См.: Известия из Нагасаки: 21 августа (2сентября). 1853 // Морской сборник. СПб., 1853. № 12. С. 168-171.

3 См.: Собрание важнейших трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами / Сост., введ. и прим. Александренко В.Н. Варшава, 1906. С. 128-130 и др.; Собрание действующих договоров, заключенных Россиею с иностранными державами / Сост. Ивановский И.П. Одесса, 1890. Т. 1. Ч. 1. С. 731-762; Собрание ныне действующих торговых трактатов России с иностранными государствами. СПб., б/г. C. 257-279.

4 Дневники Святого Николая Японского // Комментарии от редакции. Сост.: Накамура К. и др. Саппоро, 1994. Т. 1. С. II.

5 Григорий (Тертышников), архим. Миссионерский подвиг святого равноапостольного Николая в Японии // Альфа и Омега. М., 1998. № 3 (17). С. 183.

6 См.: Платонов А. Апостол Японии: Очерк жизни архиепископа Японского Николая. Пг., 1916. С. 8.

7 См.: Авраамий, архим. Первый Благовестник Православия в Японии, архиепископ Николай (Касаткин) // Сергий (Страгородский), архим. По Японии (Записки миссионера). М., 1998. С. 193.

8 Платонов А. Указ. соч. С. 9-11. Нередки были случаи убийств иностранных граждан-иноверцев. См., напр.: Известие из Японии // Морской сборник. СПб., 1859. № 12. С. 106-109; Плавание эскадры Сибирской флотилии к японским берегам летом 

1859 года и убийство в Канагаве мичмана Мофета // Морской сборник. СПб., 1860. 

№ 1. С. 35-41. Проявления такого рода вражды к представителям иностранных государств наблюдались, правда, и в более позднее время. Достаточно вспомнить о покушении на жизнь цесаревича Николая Александровича в г. Оцу в 1891 г. Подробнее 

см.: Денисьевский М. Путешествие на Восток его Императорского Высочества наследника, цесаревича и великого князя Николая Александровича. С подробностями злодейского покушения 29 апреля в г. Оцу. СПб., 1891. С. 20-28; Злодейское покушение японца Сан-дзо Цуда // Русский вестник. СПб., 1891. № 8. С. 322-324. С нами Бог! Премудрый вторично сохранил нам жизнь наследника цесаревича от угрожавшей Его Императорскому Высочеству страшной опасности в Японии от руки злоумышленника. М., 1891; Ухтомский Э.Э. Путешествие на Восток Его Императорского Высочества Государя наследника цесаревича 1890-1891. Т. 3. С. 1-49.

9 См.: Иванова Г.Д. Жизнь и деятельность святителя Николая Японского // Православие на Дальнем Востоке. Памяти святителя Николая, апостола Японии (1836-1912). СПб., 1996. Вып. 2. С. 12.

10 См.: Кривко Ю.Б. Православието по света: Япония // Църковен вестник. София, 1994. № 11 (45) (ноември). С. 8.

11 Иванова Г.Д. Указ. соч. С. 13.

12 Николай (Касаткин), иером. Сёгуны и микадо. Исторический очерк по японским источникам // Русский вестник. СПб., 1869. Т. 83. Декабрь. С. 271.

13 Иванова Г.Д. Указ. соч. С. 14.

14 Отдел рукописей и рукописной книги Российской национальной библиотеки. Ф. 590 (Позднеевы Д.М. и А.М.), оп. 1. № 177, л. 167.

15 См.: Антоний (Мельников), архиеп. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай // Богословские труды. М., 1975. Сб. 14. С. 55.

16 Григорий (Тертышников), архим. Указ. соч. С. 185.

17 См.: Сергий (Страгородский), архим. На Дальнем Востоке. (Письма японского миссионера). Сергиев Посад. 1897. С. 101.

18 Николай (Касаткин), иером. Япония с точки зрения христианской миссии // Русский Вестник. СПб., 1869. Т. 83. Сентябрь. C. 219.

19 Воронежский епархиальный вестник. Указ. соч. С. 46.

20 Об учреждении православной духовной миссии в Японии. 12 января 1870 г. 15 марта 1874 г. Российский государственный исторический архив (далее РГИА), ф. 796, оп. 151. № 1422а, л. 1 - 1 об.

21 См.: Положения для Российской духовной миссии в Японии и Инструкция для ее Начальника. 6 апреля 1870 г. РГИА, ф. 797, оп. 41. № 134.

22 РГИА, ф. 796, оп. 151. № 1422а, л. 100 - 100 об.

23 Эта практика была установлена на самом деле Императорским указом от 1 мая 1820 г., по которому по истечении 7 лет безупречной службы в миссии золотой наперсный крест, который и раньше дозволялся к ношению, теперь переходил в полную и вечную собственность миссионера.

24 Первоначально Савабэ вынашивал планы проникновения с пятью единомышленниками в русское консульство с целью уничтожения иноземцев. Общение же его под видом преподавания искусства кэндо со святителем Николаем привело к противоположным результатам.

25 РГИА, ф. 796, оп. 151. № 1422а, л. 163 об.

26 Там же, л. 167 об.

27 Там же, л. 164.

28 Там же, л. 175 об.

29 Там же, л. 228-229, 229 об.

30 Первая грамматика японского языка, составленная на основании английских руководств Астона и Имбри иеромонахом Димитрием (Смирновым), появилась только в 1890 г.

31 Макаров С.О. Православие в Японии. СПб., 1889. С. 13.

32 Имеется в виду июньский указ 1639 г. сёгуна Токугава Иэмицу, в соответствии с которым ни один японский корабль не имел права покинуть страну, а смертная казнь ждала не только того, кто пытался уехать за границу, но и того, кто хотел вернуться обратно. Указ предписывал доносить обо всех тайно скрывавшихся христианах и уничтожать культовые предметы, связанные с христианством (Boxer C.R. The Christian century in Japan, 1549-1650. Berkeley. 1951. P. 439).

33 РГИА, ф. 797, оп. 43. II отд., 3 ст, л. 2 - 2 об.

34 Сеодзи С.Н. Как я стал христианином // Русский вестник. СПб., 1891. Т. 217. Ноябрь. С. 54.

35 РГИА, ф. 796, оп. 151. № 1422а, л. 274 об.

36 Отец Евфимий оставлен был при миссии в Токио, а отец Моисей отправлен в Хакодате, но потом отец Евфимий был замещен отцом Моисеем. Отец Моисей уехал из состава миссии в 1875 г., а отец Евфимий продержался до конца 1877 г., заведуя некоторое время новооткрытым миссионерским станом в г. Осака.

Вместо этих двух миссионеров в 1878 г. прибыли священник Гавриил Чаев и в 1879 г. иеромонах Владимир. Однако отец Гавриил, жалуясь на плохое зрение, в начале 1882 г. вернулся в Россию. Тогда же вернулась на родину и М.А. Черкасова. Таким образом, к 1886 г. святитель Николай оставался в Токио почти один (исключая псаломщика Д.К. Львовского). Возведенный в сан архимандрита отец Анатолий имел местом своего пребывания г. Осака.

37 Зенина Л.В. Японские ученые о Российской духовной миссии в Японии // Православие на Дальнем Востоке. СПб., 1996. Вып. 2. Памяти Святителя Николая, апостола Японии (1836-1912). С. 26.

38 Архив востоковедов. СПб. Филиал Института востоковедения Российской Академии наук, ф. 65, оп. 1. № 37, л. 5.

39 Сергий (Страгородский), иером. Христианская проповедь в Китае и Японии // Русский вестник. СПб., 1893. Т. 224. Февраль. С. 25-26.

40 Там же. С. 27-28.

41 Воронежский епархиальный вестник. Указ. соч. С. 47.

© Шаталов О.В., 2000ПИСЬМА СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛАЯ (КАСАТКИНА) П.А. ДМИТРЕВСКОМУ№ 1Российская духовная миссия в Японии.

Токио.

7/19 декабря 1887 г.Милостивый Государь, Павел Андреевич!Просьба ханькоуских русских, выраженная в Вашем письме от 23 ноября (5 декабря) столь достойна уважения, что хотя и здесь для всех дел духовной миссии и для священнослужения при посольстве имеемся только мы двое: о. архимандрит Анатолий1 и я, тем не менее, насколько Бог поможет, постараемся удовлетворить и духовным нуждам наших дорогих соотечественников в Ханькоу: 12/24 будущего января предположено о. архимандриту Анатолию, если не случится особых препятствий, отправиться отсюда в Ханькоу, для исполнения духовных треб. Вознаграждения за сие, кроме платы за проезд, ему никакого не нужно.

Моля Господа, чтобы Он навсегда сохранил в сердцах ханькоуских русских то живое чувство благочестия, которое побудило их к нынешней просьбе, прося Вас засвидетельствовать им мое глубокое уважение, свидетельствуя и Вам глубокое почтение и совершенную преданность, имею честь быть

Вашим покорнейшим слугою и богомольцем, Его Высокородию, Г. Российскому Императорскому Консулу в Ханькоу, Павлу Андреевичу Дмитревскому.

Начальник Российской духовной миссии в Японии, Николай, епископ Ревельский.№ 2Российская духовная миссия в Японии.

Токио.

10/22 января 1888 г.Милостивый Государь, высокоуважаемый Павел Андреевич,Осмеливаюсь беспокоить Вас покорнейшею просьбою: передайте достопочтенному Обществу соотечественников наших, гг. русских в Ханькоу, препровождаемое при сем мое письмо, с сопровождающими его фотографиями и листами2, и окажите Ваше доброе содействие, чтобы просьба, изложенная в нем, нашла благоприятный прием. О. архим<андрит> Анатолий личными рассказами, насколько нужно будет, дополнит сведения, изложенные в письме. Убедительнейше прошу Вас принять в деле сердечное участие! Истинно же, положение мое и миссии с остановившеюся постройкою храма самое затруднительное, и в представившемся ныне случае просить о помощи 

гг. ханькоуских русских я вижу - с неба блеснувший луч надежды на выход из него, - на продолжение и, быть может, окончание вчерне постройки храма в нынешнем году! Быть может, те из гг. коммерсантов, которые не самостоятельно от себя имеют дела в Китае, помогши сами насколько могут, дадут мне возможность обратиться с просьбою к их главным домам в России. В таком случае, высокочтимый Павел Андреевич, будьте любезны сообщить мне письменно, или через о. архим<андрита> Анатолия, адреса, по которым я могу обратиться в Россию. Так, даст Бог, миссия получит возможность окончательно отстроить храм. О, если бы это было, как бы я благословил случай, доставивший мне счастье войти в сношение с Вами и всеми добрыми нашими соотечественниками в Ханькоу!

Благословение Божие да осеняет Вас всегда!

Примите уверение в истинном моем почтении и преданности, с которым имею честь быть Вашим покорнейшим слугою и богомольцем, начальник Российской духовной миссии в Японии, Николай, епископ Ревельский.№ 3Российская духовная миссия в Японии

Токио.

4/16 апреля 1888 г.Высокочтимый Павел Андреевич, 

Господь Своим благодатным покровом да осеняет всегда Вас и Ваше милое семейство!Ваше истинно трогательное участие к нынешней нужде миссии превзошло мои лучшие ожидания! Вашему доброму ходатайству перед нашими соотечественниками в Ханькоу миссия обязана получением весьма значительной денежной помощи, которая, вместе с одним пожертвованием, пришедшем из России, дала возможность вновь начать прерванные на долгое время работы в постройке, ныне и идущие весьма деятельно, и имеющие остановиться (если Бог не пошлет еще откуда-либо благовременной помощи) не прежде, как значительно подвинув дело вперед. Примите нижайший поклон и глубокую-глубокую благодарность за эту Вашу помощь миссии, вместе и за Ваше личное пожертвование!

Кроме того, Вашим любезным хлопотам я обязан тем, что ныне имею, к кому писать в России, и потому оживлен надеждою, что впереди еще много получений, и что, значит, храм будет окончен, даст Бог, в непродолжительном времени. Ко всем буду писать. (До сих пор не мог этого сделать, будучи совершенно поглощен отсылками разных отчетов и официальной перепиской). Если бы Вы и еще кого-либо могли указать, с помощью наших добрых и милых ханькоуских русских, то, пожалуйста, не оставьте сделать это. Ныне, прилагая список, который изволите видеть, беру смелость утруждать просьбою Вас и лиц, указавших эти имена, поставить против них адреса и прислать мне обратно список. Во всех других городах, я не сомневаюсь, достаточно одних указанных имен: города - не очень большие, имена же, конечно, для сих городов большие, - почта не затруднится доставить письма тотчас же; но в Москве, без адресов, надписанных на конвертах, письма могут не попасть к лицам, кому предназначены, - могут найтись и однофамильцы; вообще, почтовое ведомство будет очень облегчено, если проставить ясные адреса, которыми, если возможно, прошу и снабдить меня.

Другим добрым жертвователям ханькоуским я также пишу ныне и благодарю их за пожертвования. Прошу и Вас, при случае, вновь выразить им от меня мою искреннейшую и великую благодарность за доставленную ими помощь миссии.

О. архимандрит Анатолий - в восторге от своего пребывания в Ханькоу, и не наговорится о нем; заочно познакомил и меня с жизнью там, в которой более всего пленяет нас общее единодушие и дружба всех наших между собою и то, что все свято хранят свое природное православное благоверие и благочестие. Да даст Бог, чтоб и вперед всегда так было! Не мало радует и почтенное положение наших русских коммерсантов среди их собратий из других наций. Значит могут же наши русские с честью выступить на широкое всемирное поле, лишь бы дана была им возможность сделать то! Честь и слава нашей коммерции в Китае! Дай Бог, чтобы поскорей нашлись подражатели ей и в других странах, не исключая нашей Японии!

Вашей милой супруге Ольге Ивановне, с которою я заочно также отлично познакомился через о. Анатолия, прошу передать мое искреннее уважение и поклон. Вашего малютку, как невинного, невидимо хранят ангелы небесные, - и пусть неотступно хранят его всю жизнь, возращая и направляя на все доброе и умное, к Вашему утешению и беспрерывной радости о нем!

Еще раз глубоко и сердечно благодаря Вас и призывая благословение Божие на Вас, Вашу супругу и сына, с глубочайшим почтением и искреннею сердечною преданностью имею честь быть

Вашим покорнейшим слугою и всегдашним богомольцем, начальник Российской духовной миссии в Японии, Николай, епископ Ревельский.№ 4Российская духовная миссия в Японии.

Токио.

19/31 марта 1889.Высокоуважаемый Павел Андреевич!Получив Ваше письмо, я тотчас же сделал все, что можно, а именно: так как отцу Анатолию ныне никак нельзя отлучиться, - он, как духовник посольства, нужен там во время Страстной, когда посланник и прочие члены говеют, нужен не менее и для Пасхальной службы, - то я написал еще, кроме о. Анатолия и меня, единственному члену миссии, священнику о. Сергию Глебову, находящемуся ныне в Осака3, чтоб он поехал к Вам. И он, без сомнения сделает это. Если мое письмо не опоздает придти к нему так, чтоб ему сесть на пароход, имеющий прибыть в Нагасаки к отходу оттуда срочного парохода в Шанхай, что бывает раз в неделю, по субботам, то о. Сергий в следующую субботу, 25 марта/6 апреля, выехав из Нагасаки, поспеет в Ханькоу в начале Страстной недели, - значит, и Страстные службы у Вас могут быть, и поговеть - желающие успеют, и Пасхальные службы и Крещения - все благовременно будет совершено. Если же, сверх чаяния, не поспеет к следующей субботе в Нагасаки, то он может прибыть к Вам только в начале Пасхальной недели; значит, визит его, к сожалению, не совсем будет удовлетворителен, так как и Вы, желая приезда священника на две недели, вероятно, разумели именно Страстную и Пасхальную недели.

О. Сергий, - как Вы и сами не замедлите найти, - человек прекрасный и священник благоговейный, только, конечно, еще не опытный; он всего лишь в октябре прошедшего года прибыл в миссию, по окончании курса, с степенью кандидата, в Петерб<ургской> духовной академии, где, при определении в члены миссии, рукоположен во священника, по его просьбе, без пострижения в монашество. Вероятно, довольно опытные помощники ему для отправления в церкви должности чтецов и певцов найдутся в ханькоуском православном обществе. Кроме того, я писал ему, чтобы он, если в чем найдет нужным, без стеснения советовался с Вами, так как Вы, будучи сами из духовных, - если о. Анатолий правильно сообщил мне, - поймете его положение4.

Надеюсь, Вы дадите полную веру моим словам, если скажу, что искреннейшее и самое бескорыстное движение сердечное заставляет меня откликнуться на желание православных удовлетворить своему православному чувству в важнейшие и торжественнейшие из дней года. Но также, вероятно, не придадите мне наименование корыстного, когда скажу, что, если благочестивое чувство почтенных ханькоуских православных вновь выразится некоторым пожертвованием на окончание построения здешнего храма, то я в высшей степени буду счастлив, вознесу со всею Церковью горячие молитвы за усердствующих, и восхвалю Господа, Своим воскресением отверзающего сердца верующих к широкому благотворению! В прошедшем году пожертвование ханькоуского общества положило весьма счастливое начало другим пожертвованиям, так что год для постройки был очень успешный: храм ныне, - как изволите видеть из прилагаемой фотографии5, - совсем близок к окончанию. Но ныне мы опять совершенно так же, как в начале прошедшего года, ровно без всяких средств к продолжению постройки. Твердо уповаю, что Господь и в настоящем году пошлет Свою благую помощь, ибо Его же дом здесь созидается, Его дело творится. Но кто будут сии орудия Божественной помощи в текущем году? И ныне Господь благодатным возбуждением молитвенных желаний у ханькоуских христиан, строя, с одной стороны, потребное к их спасению, с другой, не простирает ли вновь Свою благодеющую десницу к нуждающейся нашей миссии, полагая и ныне тем начало дальнейших Своих щедрот к ней в текущем году?

Считаю долгом принести искреннейшую благодарность Вам и другим за снабжение меня в прошедшем году адресами лиц в России, к кому можно писать с просьбою о пожертвовании на храм. За исключением кяхтинских, иркутских и некоторых других в азиатской России из указанных благотворителей, которым буду писать в нынешнем году, ко всем другим я написал в июле прошедшего года, и повторил просьбы в ноябре. Получена помощь от следующих лиц: от Александра Григорьевича Кузнецова (здесь же и от Гр<игория> Кирил<ловича>, Алек. Кирил<ловича> Кузнецовых, Алек. Ефим<овича> Владимирова и Як<ова> Гр<игорьевича> Долбышева, чрез посредство гг. Токмаков, Молотков и Ко, в Ханькоу: $ 416 66/1006, от Ивана Феодоровича Токмакова: 200 руб., от Адриана Ивановича Оборина: 100 руб. и от Василия Сильвестровича Кандинского: 100 рублей. - Не смею затруднять еще просьбою в этом отношении, но если бы получил несколько новых указаний, то считал бы себя весьма обязанным за это.

Высокопочтеннейшему Сергею Ивановичу Спешилову с его супругою и всем семейством прошу засвидетельствовать мое глубочайшее почтение и еще раз передать мою искреннейшую великую благодарность за прошлогоднее щедрое пожертвование.

Всем почтенным представителям Компаний и их сослуживцам также прошу засвидетельствовать мое искреннейшее почтение и благодарную память за их пожертвования в прошедшем году.

Вас, достолюбезный Павел Андреевич и Вашу милую супругу, Ольгу Ивановну, которых я коротко знаю по одушевленным рассказам о. Анатолия, прошу принять выражение моей искреннейшей глубокой признательности, как за Вашу собственную жертву, так и за хлопоты о сборе пожертвований, - мое глубочайшее уважение и душевную преданность. Да осеняет всегда благословение Божье Вас, да хранит и приумножает Ваше семейное счастье, и да соделает оное начатком Вашего вечного счастья!

Ваш покорнейший слуга и богомолец, начальник Российской духовной миссии в Японии, епископ Николай.№ 5Российская духовная миссия в Японии.

Токио.

31 мая/12 июня 1889 г.Высокоуважаемый Павел Андреевич!Примите глубочайшую благодарность за Ваши добрые истинно трогательные хлопоты о пожертвовании ханькоуским обществом на построение здешнего храма, равно как и за Ваше личное пожертвование! Самые лучшие мои надежды, когда я перед Пасхой писал к Вам, не простирались далее половины суммы, пожертвованной в прошедшем году, а тут опять такая же сумма, как тогда! Истинно Бог помогает миссии! 

А Вы и все подписавшиеся - достойные орудия Его всеблагого промышления! Да хранит же Он Вас всех всегда в Своей любви и осыпает Своими щедротами! Вы не поверите, какую радость доставило мне это пожертвование! Ведь это значит большой шаг к окончанию постройки. А как мне хочется, и как нужно - поскорей достигнуть конца, если б Вы знали! Постройка эта связывает меня по рукам и ногам: необходимость постоянного надзора за нею приковывает меня к Токио, между тем как церкви, рассеянные по всей Японии, остаются без присмотра. Нужно сказать еще, что ко всем заботам, обычным при постройке большого здания, тут присоединилась необычная, следующего рода. Храм стоит на холме, среди столицы; когда он был еще мал, - не замечали; теперь всем бросается в глаза. Спохватились бонзы и все христоненавистники. Особенно возмущает их то, что храм выше императорского дворца (хотя сам император и его правительство не придают этому никакого значения, да и закона такого в Японии никогда не было, чтобы выше импер<аторского> дворца зданий не возводить). Итак, строят планы, как бы стереть храм с лица земли, или по крайней мере затереть его. "Купить и подарить императору?" - Не продадут-де. "Обнести его кругом каменною стеною, чтоб не был виден?" - Безмерный расход. "Построить гору между храмом и импер<аторским> дворцом, чтоб на последний не мог взирать "голубой глаз иностранца" с "башни" первого" (колокольню, на к<ото>рую кроме звонаря никто и не полезет, принимают за башню, назначенную будто бы для наблюдения за императором)? - Тоже очень дорого. Итак, что же делать? Рассуждают и шумят на всю Японию: в газетах то и дело - злые и зажигательные статьи против местности нашего храма. Собственно нужно бояться одного, - чтоб не подожгли, против чего и принимаются миссиею соответственные меры: постройка и на ночь не оставляется без людей, вода расставлена везде, помпа заведена, и проч.; словом все, зависящее от нас делается; дальнейшее - на волю Божию; и Бог, конечно, не попустит неразумным и злым людям разрушить храм, созидаемый во славу Его усердием столь многих боголюбцев; на Него мы и возлагаем всю надежду, по сказанному: "аще не Господь сохранит, - всуебде стрегий". Однако ж все это составляет не малую тревогу для миссии. А что тревога наша не напрасная, что в Японии фанатиков еще непочатый угол, это можно пояснить многими примерами, вот недавний. 11 февраля нынешнего года здесь обнародована была конституция. Торжество было блистательное по всей Японии. Центром торжества и блеска был, разумеется, императорский дворец. Туда утром д<олжна> была съехаться вся знать. Одевшись в блестящий мундир со всеми орденами, выходил сесть в карету, чтоб отправиться туда, и министр народного просвещения, Виконт Мори, один из образованнейших и даровитейших людей Японии, но на крыльце его дома вдруг кухонный нож, всаженный в его внутренности, прекратил его существование. Всадивший нож был тут же изрублен полицейским; но он исполнил свое дело: не допустил министра участвовать во всенародном торжестве, как недостойного того. За что же? Не больше не меньше, как за следующее: министр однажды, уже два года тому назад, во время обычного путешествия для обозрения школ, в одном городе, желая осмотреть один древний храм, вошел в него непочтительно: не снял сапогов и шляпы, и даже бывшей в руке тросточкой приподнял занавеску, которая только при императорском посещении поднимается. Это-то ужасное преступление и взял на себя наказать - один тоже образованный человек, молодой чиновник; он, услышавши о поступке министра, нарочно посетил тот город, чтоб доподлинно узнать, правда ли, - убедился и казнил, да еще в насмешку - кухонным ножом, - кинжала-де не стоит такой осквернитель японской святыни. И этому фанатику, лишившему страну одного из полезнейших людей, как принялась рукоплескать почти вся текущая японская пресса, пока правительство не положило тому запрет! Могила же его и доселе убирается цветами. Все это к слову, чтоб пояснить Вам, почему мне так хочется поскорее достроить храм: тяжелым бременем заботы он лежит на мне, - и величайшую благодарность я чувствую к тем, кто своим добрым участием снимает с меня часть этого бремени. Примите же еще раз выражение сей благодарности, и прошу Вас передать ее всем, участвовавшим в подписке. А.П. Малыгину, Н.М. Молчанову и Л.Пр. Шеркунову я вместе с сим пишу и благодарю их; тем не менее прошу и Вас, при случае, выразить им чувство моей признательности за их столь щедрые пожертвования. Прочим подписавшимся доверяю Вашей любезности, когда будете иметь возможность, передать мою искреннейшую благодарность за их пожертвования.

Сердечно радуясь, что Господь благословляет Вас умножением семейства, от души поздравляя Вас и любезнейшую Ольгу Ивановну с сим, и усердно призывая благословение Божие на Ваше семейное счастье, с истинным почтением и глубокою преданностью имею честь быть

Вашим покорнейшим слугою и всегдашним богомольцем, начальник Российской духовной миссии в Японии, Николай, епископ Ревельский.№ 6Российская духовная миссия в Японии.

Токио.

6/18 ноября 1891.

Получ. 5/17 декабря 1891 г.Высокоуважаемый Павел Андреевич,Глубоко виноват перед Вами за такое долгое молчание! Письмо Ваше от 15/27 июля, с векселем в нем на $ 69 44/100, получено было мною летом в самую минуту отъезда по церковным делам на север; я имел время только взглянуть на него и положить в safe7, вместе с другими нужными бумагами. По возвращении же с севера, был в Токио как бы проездом, чтоб только присутствовать при открытии после каникулярных школьных занятий, и затем направился на юг, - и вот вплоть до сего времени обозревал церкви острова Кюсю8. Теперь, вернувшись, нашел благополучным в safe'е, вместе с другими документами, Ваше письмо и очень устыдился своей неаккуратности. Простите, ради Бога!

О. Анатолий и о. Сергий9, к сожалению, не внесли в книгу посольской церкви крещения Ваших сыновей Иоанна и Василия; в японские же метрики, ведомые японскими священниками на японском языке, они и не могли быть внесены. Но эту беду можно поправить, ибо посольские метрики белые, - и туда можно записать крещения и ныне; подписи о. Анатолия только не будет; вместо него, за его болезнью, могу расписаться я, ибо я подлинно знаю, что крещения совершены, о чем и могу свидетельствовать своею подписью. Итак, если Вы будете добры прислать точные сведения о днях рождения и крещения Ваших сыновей, и о том, кто были их восприемники и восприемницы, то мы внесем в метрику крещения, и оттуда сделаем, для отсылки Вам, выписки, которые и будут метрическими свидетельствами.

Не зная, кому обязан за пожертвование в пользу бедных здешней церкви $ 69 44/100, нахожусь в необходимости утруждать Вас покорнейшею просьбою передать мою и всей миссии глубочайшую благодарность за этот дар.

Усердно призывая благословение Божие на Вас и Ваше милое семейство, с глубочайшим почтением и сердечною преданностью имею честь быть

Вашим покорнейшим слугою и богомольцем, начальник Российской духовной миссии в Японии, епископ Николай.Археографическая справкаДля настоящей публикации письма были любезно предоставлены из личного архива Его Высокопреосвященством Высокопреосвященнейшим МЕФОДИЕМ, Митрополитом Воронежским и Липецким. Адресатом писем является известный русский дипломат и китаевед, ученик блистательно образованного и всемирно известного востоковеда В.П. Васильева - Павел Андреевич Дмитревский (1852-1899 гг.), который состоял во главе императорской консульской службы России в таких городах Китая, как Ханькоу (1883-1892 гг.), Тяньцзин (1893-1896 гг.) и Шанхай (1897-1899 гг.).

Письма относятся к тому периоду деятельности святителя Николая, когда в самом разгаре были работы по завершению строительства русского православного собора по проекту архитектора М.А. Щурупова на холме Суругадай в г. Токио. Этот собор стал олицетворением того миссионерского подвига, который сумел совершить святитель Николай во многом благодаря активной помощи, оказанной его многочисленными сторонниками и почитателями как в самой России, так и за ее пределами.

Строительные работы, продолжавшиеся на протяжении семи лет, были завершены в 1891 г. и обошлись Японской миссии в 200-250 тыс. рублей10. Благодаря деятельной и воистину неисчерпаемой энергии святителя Николая, миссии была оказана существенная благотворительная помощь в строительстве собора со стороны государственных и частных лиц, коммерческих компаний, о чем убедительно свидетельствуют данные переписки. К освящению собора приурочил свой визит в Японию наследник российского престола цесаревич Николай Александрович11.

Благодаря своему возвышенному местоположению, обозреваемый со всех концов города, собор этот, освященный во имя Воскресения Господня, заставлял много говорить о себе. Японская и зарубежная пресса в целом сочувственно отозвалась о строительной деятельности святителя Николая. Отмечая общее число крещеных православных во всей Японии (в тот период оно не превышало 17 тыс. человек), одна совместная японо-английская газета следующим образом отозвалась о Русской православной миссии в Японии: "Набожность, самоотречение и благородное рвение не могут не найти себе лучшего олицетворения, как жизнь епископа Николая и его сотоварищей. Мы не можем найти более разительного примера жертвы на алтарь служения"12.

В то же время у этой грандиозной строительной идеи нашлись и свои недоброжелатели, о чем ясно говорится в одном из писем святителя Николая. В их числе, к сожалению, оказались и некоторые русские сограждане. Так, консул России в Нагасаки В.Я. Костылев (1885-1890)13 писал о Воскресенской церкви: "Вся она похожа на дорогое и безвкусное платье купчихи уездного города. При страшной массивности обладает иконостасом не симметричным и, говоря правду, безвкусным. Массивные стены стоят очень близко отвеса. Уже теперь в стенах образовались трещины со всех четырех сторон и есть полное основание бояться, что, при одном из сильных землетрясений вся церковь рухнет. Несмотря на то, что уже обошлась в страшную сумму, расходы на нее еще предстоят большие"14. Им же ставилась под сомнение продуктивность и целесообразность работы миссии как таковой в сравнении с протестантскими и католическими миссиями.

Однако дело святителя Николая выдержало и эти нападки хулителей, пережило оно и землетрясение 1923 г., буквально потрясшее весь район Канто. Сам храм, изрядно разрушенный, был вновь отреставрирован и открыт для служб в 1929 г., причем на деньги самих православных японцев, не случайно в обиходном словоупотреблении называющих его "Никорай-до" (т. е. храм святителя Николая).

Публикуемые письма важны для нас и как свидетельства того примечательного факта, что Русская православная миссия в Японии, несмотря на крайнюю загруженность своими повседневными нуждами и заботами, а также на крайнюю скудость материальных и людских ресурсов, находила в себе силы и время духовно окормлять своих соотечественников на материке, или, точнее сказать, в тех районах страны, которые ближе всего прилегали к японским островам и были достаточно отдалены от Пекина с его подворьем Русской православной миссии специально для Китая. Письма позволяют также восполнить недостаток сведений о деятельности святителя Николая в период с 1883 по 1902 г., т. е. отрезок времени, который практически совершенно не отражен в опубликованных ныне дневниках Николая Японского15.

Письма подготовлены к публикации О.В. Шаталовым.

При публикации в письиах сохранена авторская пунктуация.1 Имеется в виду архимандрит Анатолий (Тихай), настоятель посольского храма в Токио, деятельный и преданный помощник святителя Николая, который с декабря 1871 г. бессменно находился в составе миссии, служа попеременно в Хакодате, Осака и других районах страны вместе со своим родным братом Иаковом Тихаем - регентом хора при консульском храме в Хакодате, а затем и в японской столице.

2 Не обнаружены среди бумаг святителя Николая.

3 В тексте оригинала: "… в Оосака, …".

4 Впоследствии он станет священником русского посольства в Токио и прославит себя как составитель грамматики японского языка.

5 Не обнаружена среди бумаг святителя Николая.

6 Имеются в виду мексиканские серебряные доллары, бывшие в большом ходу на Дальнем Востоке в конце XIX - начале XX в. 

7 Сейф (англ.).

8 В оригинале: "Кiусiу".

9 Можно только гипотетически предположить, что в данном случае речь идет о священнике русской посольской церкви, вышеупомянутом о. Сергии Глебове. Будущий Патриарх Московский и всея Руси, тогда еще в звании иеромонаха о. Сергий (Страгородский) только недавно прибыл в Японию и вряд ли мог быть причастен к тому событию, о котором идет речь в письме. В рапорте святителя Николая в Св. Синод читаем: "В личном составе миссии за минувший (1890. - О. Ш.) год произошли следующие изменения: архимандрит Анатолий, прослуживший здесь 17 лет, к глубокому сожалению всех, 25 марта выбыл из миссии по неизлечимой болезни… В этой потере наша Церковь утешена была прибытием сюда на службу 18 октября вновь назначенных Вашим Святейшеством (обер-прокурором Св. Синода К.П. Победоносцевым. - О. Ш.) миссионеров, из окончивших в 1890 году курс в Санкт-Петербургской духовной академии: иеромонаха Сергия (Страгородского. - О. Ш.) и иеромонаха Арсения (Тихомирова. - О. Ш.)". РГИА. Ф. 796. Оп. 172. № 2627. Л. 1 об).

10 См.: Костылев В.Я. Православие в Японии. Архив востоковедов СПб. Филиала Института востоковедения РАН. Ф. 65. Оп. 1. № 3. Л. 4 об.

11 См.: Иванова Г.Д. Жизнь и деятельность Святителя Николая Японского // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2: Памяти Святителя Николая, апостола Японии (1836-1912). СПб., 1996. С. 17.

12 Архимандрит Авраамий. Первый Благовестник Православия в Японии архиепископ Николай (Касаткин) // Архимандрит Сергий (Страгородский). По Японии: (Записки миссионера). М., 1998. С. 210. По другим данным, в частности, по рапортам святителя Николая в Св. Синод в том же 1890 г. общее число православных в Японии составляло 18 625 человек. РГИА. Ф. 796. Оп. 172. № 2627. Л. 1).

13 О нем подробнее см.: Филиппов А.В. Василий Яковлевич Костылев // Народы Азии и Африки. 1987. № 2. С. 53-58.

14 Костылев В.Я. Записи о поездке в Корею и посещении местных храмов. Архив востоковедов СПб. Филиала Института востоковедения РАН. Ф. 65. Оп. 1. № 48. Л. 38.

15 См.: Дневники Святого Николая Японского. Т. 1 / Сост.: К. Накамура и др. Саппоро, 1994.ВЫСОЧАЙШИЙ РЕСКРИПТ

Преосвященный архиепископ Японский НиколайВ настоящий день молитвенного почитания соименнаго Вам Святителя Николая, Мирликийского чудотворца, мне приятно возобновить в памяти достохвальные труды Ваши на миссионерском поприще.

По окончании в 1860 году высшего богословского образования Вы, повинуясь голосу призвания, приняли постриг и назначение на должность настоятеля церкви при императорском Российском консульстве в Хакодатэ. Получив во время следования к месту служения напутственное благословение приснопамятного просветителя Восточной Сибири, архиепископа Иркутского, впоследствии митрополита Московского, Иннокентия, Вы по прибытии в Японию с ревностью, достойною подражания, без страха пред угрожавшими Вам опасностями, добровольно и всецело посвятили себя проповеданию Евангелия. Обширна была та нива, в которой Вам предлежало сеять доброе семя, но велика была и вера Ваша в помощь Божию. И Господь увенчал успехом благовестнические труды Ваши. В 1870 году открылась возможность учредить в Японии православную духовную миссию, которою Вы управляли сперва в сане архимандрита, затем с 30 марта 1880 года в сане епископа, а с 24 марта 1906 года и поныне управляете в сане архиепископа Японского. С распространением Православия среди японцев совершалось под Вашим мудрым руководством и благоустроение Православной Церкви Японской. Созидание храмов Божиих, заведение школ и семинарии и организация благотворительности - все это составляло и ныне составляет предмет Вашей неусыпной попечительности. С поистине апостольскою ревностью предпринимаете Вы ежегодно продолжительные и соединенные с разного рода затруднениями поездки по обозрению Вашей юной паствы, приобретая новых чад, благотворя, поучая и назидая пасомых и направляя их духовно-религиозное развитие к совершенствованию, ибо глубокою и искреннею верою, высокою жизнью, неустанным трудом, бескорыстною благотворительностью и всеобъемлющею любовью Вы открыли себе доступ к сердцам пасомых.

В дни тяжелых испытаний, ниспосланных Отечеству нашему, Вы явили высоконаучительный пример самоотверженной любви православно-русского пастыря. В лице Вашем плененные воины русские обрели любящего отца, сострадающего друга-брата и духовного наставника; иные же из них, коим суждено было сложить свои кости на чужой земле, имели утешение получить пред смертью Ваше архипастырское напутствие в вечность. Вам же Православная Русь обязана тем, что кости скончавшихся в рассеянии сынов ее ныне собраны в братские могилы и что на дорогих России могилах воздвигаются храмы Божии и возносится молитва об упокоении преданных долгу, даже до смерти, героев.

Да благословит Вас Господь на святительские подвиги и впредь на многие лета. Да будет свыше полувековое миссионерское служение Ваше живым поучением для современных и высоким примером для грядущих проповедников Евангелия.

Я же, в монаршем благоволении к трудам и заслугам Вашим пред Церковью и Отечеством, всемилостивейше сопричисляю Вас к императорскому Ордену Святого Равноапостольного князя Владимира первой степени, знаки коего при сем препровождаются.

Поручая себя молитвам Вашим, пребываю к Вам неизменно благосклонный.

На подлинном собственною Его Императорского Величества рукою начертано: 

"НИКОЛАЙ". 

В Царском селе, 

6 декабря 1910 года.© Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем 

правительствующем Синоде. СПб., 1910, № 49, 6 декабря.