Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Ирина Осипова

СКВОЗЬ ОГНЬ МУЧЕНИЙ И ВОДЫ СЛЕЗ...

Судьба движения «Истинно-Православная Церковь»

Номер страницы после текста на ней.
От Якова Кротова: В книге использованы материалы т.н. "Новоселовского архива" (в том числе, о "Кочующем соборе"). Материалы эти, как теперь уже несомненно установлено, являются фальшивкой, изготовленной А.Смирновым. Это, конечно, не бросает никакой тени на подлинные материалы из архивов ГПУ, использованные в работе. В первой половине 1990-х многие светские исследователи, только начинавшие работу с церковными материалами, были введены в заблуждение этими фальшивками, но в конце концов анализ их терминологии и пр. привёл к выяснению истины.

Москва: Серебряные нити, 1998.

Цитаты даны курсивом, при этом в электронном варианте убраны, к сожалению, кавычки. Примечания из подстрочных перенесены в конец каждой главы. В электронный текст, который я взял из интернета, были внесены мелкие изменения (кое-где убраны кавычки, например, слово "иосифлянский" даётся без них, ряд страниц был просто опущен из идеологических соображений (например, сведения о подготовке ареста Страгородского). Я не могу поручиться, что выверил текст на сто процентов, хотя старался и пропущенные куски текста отсканировал сам - все.

1. Истоки и развитие движения

2.«Кочующий» Собор ИПЦ

3. Краткий обзор материалов следствий по групповым делам ИПЦ

4. Обзор следственного дела «Всесоюзного Центра ИПЦ»

5. Обзор следственных дел «филиалов» ИІЩ.

6. 1. Обзор следственного дела «Партии Возрождения России»

6.2. Обзор следственного дела нелегального Высоко-Петровского монастыря. 1934-1935.


7. Oбзор следственного дела «осведомов»


8. Усть-Кутский Собор ИПЦ


9. Обзор дел, отчётов и воспоминаний о судьбах ИПХ (1941-1947)


10. Чирчикский Собор ИПЦ (1948)


11. Обзор материалов Соборов ИПЦ (1961-1994)


Приложения


Письмо Крестовникова В.И.Ленину


Обзор дел по к-р выступлениям в монастырях (1918-1921)


Следственное дело «Совета объединённых приходов»


Обращение о создании «Красной лавры богов всего мира»


Участники «Кочующего» Собора


Стихотворения, изъятые при обысках


Судьба православного духовенства на Соловках


Архиепископ Андрей Томский, А.А.Ухтомский


Краткие сведения об исповедниках веры:

Епископы.

Архимандриты, игумены, игуменьи.

Протоиереи и священники

Иеромонахи и монахи.

Монахини.

Протодиаконы, диаконы, псаломщики.

С. 400-416 - именной указатель

С. 417-428 - фотографии.

С. 429 - список сокращений.

 

 




Посвящается ФРЕНСИСУ ГРИНУ,
без дружеского участия и постоянной
поддержки которого была бы невозможна
многолетняя работа в архивах
и подготовка к изданию данной книги


От автора


Не человецы спасают Церковь, и ничтоже пользует
согласие со враги ея, но Церковь спасает человеки
силою Христовою, якоже подвиг ваш показа...

В последнее время издано немало книг, посвящённых истории Русской Православной Церкви (РПЦ), при написании которых использовались документы закрытых ранее для исследователей архивов. В этих книгах рассматриваются важные для Православия вопросы исповедничества и мученичества, которые приобретали для каждого пастыря и верующего особое значение в годы непрекращавшегося террора, массовых арестов и расстрелов, поскольку определяли его последующий путь: либо мученичества за веру Христову, либо приспособленчества и предательства.

В послереволюционной истории РПЦ было несколько критических моментов, угрожающих единству духовенства и мирян, причем они инициировались жёсткой политикой власти, поставившей своей целью окончательное уничтожение Православия. Раскольническая деятельность обновленцев и изоляция властями Патриарха Тихона нанесли первый и серьёзный удар. Но активное противостояние верных РПЦ архиереев и клириков позволило объединить антиобновленческие силы в противостоянии расколу.

Однако указ Патриарха о молитвенном поминовении советской власти за богослужением привёл к новому противостоянию, и часть непримиримых архиереев, категорически несогласившаяся с Тихоном, ушла в оппозицию.

3

Переломным моментом в истории РПЦ стал 1927 год, с момента провозглашения знаменитой Декларации митр.Сергия (СТРАГОРОДСКОГО). В результате формальная легализация РПЦ вынудила её руководителей согласиться на полный контроль государственных органов над внутрицерковной жизнью.

Митр.Сергий (СТРАГОРОДСКИЙ), возглавивший в то время РПЦ, утверждал, что провозглашенное в Декларации требование лояльности к советской власти необходимо ради сохранения преемственности Православия. Он и его сторонники надеялись, что уступки большевикам помогут прекратить репрессии против духовенства и верующих.

Сама Декларация, а главное, последующая политика митр.Сергия вызвала серьёзный раскол духовенства РПЦ, часть архиереев с паствою решительно прервала молитвенное общение с митрополитом. А массовые аресты оппозиционного духовенства, позволившие властям в период 1928-1932 уничтожить наиболее непримиримых и твёрдых в вере иерархов, наглядно продемонстрировали неприемлемость и провокационность союза сторонников митр.Сергия с властями.

К 1935 даже лояльному к власти духовенству стало ясно, что надежды митр.Сергия и его последователей спасти РПЦ от уничтожения были тщетны. В период 1937-1938 в стране развернулась масштабная операция по тотальному уничтожению духовенства и верующих РПЦ, независимо от степени их лояльности или сотрудничества с властями.

Трудно представить душевное состояние пастыря, обречённого ради сохранения прихода на многолетнее унизительное моление на богослужениях за «успехи и радости» богоборческой власти, а порой даже на сотрудничество с её карательными органами, и в результате — этой властью арестованного за контрреволюционную деятельность и приговорённого к высшей мере наказания! Кому он молился в ночь перед расстрелом, если ему неоднократно приходилось предавать Истину, восхваляя эту власть, как власть «от Бога»?

Сегодня, как и раньше, митр.Сергию ставится в заслугу, что проводимая им компромиссная политика позволила частично сохранить организационную структуру Церкви. Но представляется более вероятным, что не политика митр.Сергия, а начавшаяся война, то есть внешняя причина, приостановила на время гонения духовенства и верующих, что именно война вынудила власти пойти на уступки гонимой РПЦ при условии её абсолютной лояльности, а точнее — зависимости, и инициированы они были лично Сталиным с определёнными политическими целями.

Но что могли дать верующим пастыри, запуганные, чудом оставшиеся в живых или освобождённые после многих лет

4

лагерей и ссылок? И на какое дальнейшее сотрудничество с властями должны они были пойти, дабы не быть вновь арестованными, вынуждаемые нарушать тайну исповеди, сообщать властям о настроениях паствы, доводить до сведения о крещениях и венчаниях? И с чем приходили в храм искренне верующие, часто подозревающие пастыря в сотрудничестве с карательными органами?

Была ли альтернатива сергиевскому направлению в Патриаршей Церкви? Оппозиционное митр.Сергию духовенство предлагало свой путь, утверждая, что вместо административного централизованного единства РПЦ во времена гонений разумнее было бы перейти на самоуправление епархий и приходов, а в случае закрытия церквей — на создание нелегальных общин, проведение тайных богослужений, посвящений и пострижений.

Правда, уход РПЦ в «катакомбы» многим представлялся тупиковым. Ведь в этом случае, как доказывают сейчас духовенство РПЦ и большинство историков, миллионы верующих лишились бы возможности принимать участие в богослужениях и приобщаться Св.Таинств.

Но существовали ли на самом деле эти миллионы верующих, после арестов и высылок духовенства и мирян в 1931-1935 и массовых расстрелов в 1937-1938? Да, они заявили о себе в 1937, во время переписи населения, но это не было открытым признанием себя верующими. Как правило, они крестили своих детей и посещали богослужения в храме тайно, опасаясь быть уволенными с работы или не принятыми в учебные заведения. Только старому поколению верующих аресты не грозили, однако это могло отразиться на их близких. Так или иначе, но большинству верующих, причисляющих себя к официальной Церкви, приходилось исповедовать веру тайно и молиться по домам, часто скрывая это от атеистически настроенных родственников и соседей.

Скорее всего, митр.Сергий, согласившись сотрудничать с государственной властью, пытался тем самым не столько сохранить в чистоте и праведности православную веру народа, сколько саму организационную структуру Церкви. И действительно, он её сохранил...

Но что важнее для Православия — сохранение церковной структуры и храмов, где воздаются почести богоборческой власти, или бескомпромиссная чистота веры в душе народа? И какая молитва более угодна Богу — в осквернённом храме или тайная, но с чистой совестью?

Все эти вопросы постоянно вставали перед автором при изучении документов следственных дел духовенства и мирян, арестованных за принадлежность к Истинно-Православной Церк-

5

ви. Эти материалы открыли неизвестные страницы трагического пути РПЦ, долгое время замалчиваемые официальной советской цензурой, а они позволяют найти ответы на многие вопросы.

В свете приводимых ниже документов становится ясно, кем же всё-таки были руководители ИПЦ и сами истинно-православные христиане — «еретиками» и «раскольниками», как их до сих пор называла официальная Церковь, или же настоящими исповедниками веры Христовой...

Понять это сейчас особенно важно в связи с возрождением РПЦ и демонстративно тесными отношениями её руководства с нынешней властью. А настойчивость Московской Патриархии в желании стать для всех православных России господствующей иерархией вызывает определённые опасения, учитывая печальный исторический опыт: несвободным было положение официально признанной РПЦ до революции; гонимым и униженным — при большевиках: Почему же опять руководство РПЦ стремится к тесному союзу с государственными организациями?

Вызывает удивление своеобразная модель взаимоотношений Православной Церкви с атеистическим государством, при которой объявленная в Конституции свобода совести и вероисповедания для граждан России предоставляется только верующим в официально зарегистрированных общинах РПЦ, но сильно ограничивается для остальных христиан. А использование клириками РПЦ для изгнания из храмов оппозиционных пастырей и верующих вмешательства милиции и ОМОНа, доводы их сторонников, приводимые в оправдание насилия, так напоминают большевистские методы из совсем недавнего прошлого и перекликаются с материалами следственных дел периода 1922-1937.

* * *

Первая часть предлагаемой книги посвящена истории гонений духовенства и мирян Истинно-Православной Церкви, проследить которую помогают материалы следственных и личных дел заключённых, сводные отчёты ГУЛАГа СССР, приказы и шифротелеграммы ОГПУ-НКВД-МГБ СССР в период 1929-1997, а также документы из архива М.А.НОВОСЁЛОВА, ставшего доступным для исследователей в последнее время и позволившего открыть совершенно неизвестные страницы истории Катакомбной Церкви. Кроме того, здесь использованы воспоминания бывших заключённых, клириков и верующих ИПЦ, прошедших тюрьмы, лагеря и ссылки. При изложении этого материала автор преследовал главную цель — чтобы читатель услышал живые голоса истинно-православных.

6

Вторая часть книги состоит из шести приложений, освещающих частные вопросы по истории гонений духовенства и верующих. В первом приложении представлен обзор следственных дел «по контрреволюционным выступлениям в монастырях в период 1918-1921 годов», начала репрессий против той части духовенства, которая позже даст самые стойкие кадры ИПЦ. Во втором дан обзор следственного дела «Совета Объединённых Приходов», принципиального для понимания дальнейшей судьбы многих будущих участников движения ИПЦ. В третьем приведен полный список участников Кочующего Собора ИПЦ, прошедшего в 1928, практически неизвестного исследователям. В четвёртом приведены тексты стихотворений, широко распространявшихся по приходам ИПЦ, изъятых при обысках во время массовых арестов. В пятом приложении приведены материалы из лагерного дела группы клириков на Соловках во главе с еп.Аркадием (ОСТАЛЬСКИМ). В шестом даны выдержки из материалов следственных и личных дел заключённого архиеп.Андрея (УХТОМСКОГО), тайно поставившего много архиереев, иереев и монашествующих ИПЦ, а также выдержки из его работ и писем.

Третья часть книги — это «Исповедники веры, арестованные по групповым делам ИПЦ — прошедшие тюрьмы, лагеря, ссылки и погибшие там». Здесь приводятся биографические данные архиереев и иереев ИПЦ: даты рождения, возведения в сан, арестов и приговоров (даты эти зачастую приблизительные, и тогда ставится знак вопроса рядом с ними или даты указываются по нескольким источникам). Конечно, большинство из отправленных в 1929-1932 в лагеря и ссылки будут там расстреляны в период 1937-1938, но автору не удалось выяснить точную дату приговора.

Эта часть книги представляет шесть групп участников ИПЦ:

1) архиереев; 2) архимандритов, игуменов и игумений; 3) протоиереев и иереев; 4) иеромонахов и монахов; 5) монахинь; 6) протодиаконов, диаконов и псаломщиков. При её составлении, кроме документов следственных дел, использовались материалы книги: «За Христа пострадавшие». М.: ПСТБИ, 1997, т. 1 и 2.

Фамилии, как и в большинстве следственных дел, приведены прописными буквами. В цитатах из официальных документов сохранены искажения имён собственных и других реалий, а также подчеркивания текстов, сделанные следствием или подследственными. Купюры обозначены отточиями.
* * *

7

Работа над этой книгой осуществлялась в рамках программы Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал» — «Репрессии против духовенства в период 1918-1953 годов», где автор работает в течение последних пяти лет. Друзьям и коллегам по «Мемориалу» — самая искренняя признательность, особенно руководителю научных программ НИПЦ — Арсению Борисовичу РОГИНСКОМУ.

Автор приносит глубокую благодарность архиеп.Амвросию (СИВЕРСУ), публикации которою дали автору материалы по тайным Соборам ИПЦ — Катакомбной Церкви, а также редактору журнала «Русское Православие» за ценные замечания.

Составление главы «Исповедники веры, арестованные по групповым делам ИПЦ — прошедшие тюрьмы, лагеря, ссылки и погибшие там» стало возможным благодаря содействию сотрудников филиалов Международного общества «Мемориал» в разных городах, которым приношу также свою глубокую благодарность: Валентине Самойловне БЕНДЕРСКОЙ, Людмиле Арсеньевне ДЕРУН, Лесе Никаноровне ПАДУН-ЛУКЬЯНОВОЙ (Киев) и Владимиру Георгиевичу СИРОТИНИНУ (Красноярск).

Пользуюсь случаем поблагодарить за неоценимую помощь в поисках архивных документов работников Центральных архивов ФСБ РФ и МВД РФ и работников архивов ФСБ РФ по Москве и Московской области, Санкт-Петербургу, Воронежу, Иваново, Краснодару, Новгороду, Орлу, Томску и Ярославлю.

Особо хотелось бы отметить дружеское участие и поддержку г-жи Элен МЯКОТИНОЙ-КАПЛАН (РИДЭКО), г-жи Франчески ГОРИ (Фонд Фельтринелли) и г-жи Катрин ПЭНЭН (Библиотека Международной Современной Документации), содействие которых помогло изданию этой книги.

8

СУДЬБА ДВИЖЕНИЯ ИСТИННО-ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

Глава 1

Истоки и развитие движения

При изучении документов следственных дел участников движения Истинно-Православная Церковь обращает на себя внимание странный факт: большая часть «Обвинительных заключений» имела стандартную форму, как будто бы из Москвы был разослан «образец», и следователям на местах оставалось просто заполнить соответствующие места в них показаниями обвиняемых. Местная специфика работы, так называемых, «филиалов» ИПЦ отмечается только в небольшой части отчётов из регионов.

В связи с этим возникает вопрос: а существовала ли действительно такая организация движение — Истинно-Православная Церковь? А может, это был плод фантазии чекистов, позволивший им за несколько лет жестоко расправиться с основной частью активного духовенства и верующих? Тем более что органы ГПУ располагали богатым опытом беспощадной расправы с церковниками и верующими, который они приобрели во время кампании изъятия церковных ценностей в 1922-1923.

Ответить на этот вопрос нам помогают, во-первых, дошедшие до нас малочисленные воспоминания прошедших тюрьмы, лагеря и ссылки истинно-православных христиан (ИПХ); во-вторых, документы из архива еп.Марка (НОВОСЁЛОВА), ранее считавшегося уничтоженным;[1] в-третьих, отчёты, приказы и материалы следствий по групповым делам Истинно-Православной Церкви (ИПЦ) в период 1929-1943. Со страниц следственных дел, несмотря на вымышленные показания «свидетелей» и «призна-

9

ния» обвиняемых, полученные под давлением, к нам прорываются их подлинные голоса.

Рассматривая историю движения ИПЦ, следует заметить, что его возникновение не было вызвано провозглашением Декларации митр.Сергия (СТРАГОРОДСКОГО) летом 1927. Оно зародилось гораздо раньше, ещё при Патриархе Тихоне, как сопротивление части духовенства антицерковной политике большевиков. Этот факт постоянно отмечался чекистами в «Обвинительных заключениях» по групповым делам ИПЦ, где подчёркивалось, что борьба против Соввласти со стороны Православной Церкви с начала Октябрьской Революции нашла, прежде всего, своё отражение и на деятельности церковного Собора 1917-1918 гг. На избранного на Соборе 1917-1918 гг. Патриарха Тихона смотрели не только как на главу Церкви, но и как на главу нации.[2]

Это давало, по версии чекистов, возможность контрреволюционному духовенству под знаменем Патриаршества объединить к/р силы для борьбы и свержения соввласти. О роли в становлении движения ИПЦ Патриарха Тихона, находящегося в то время под домашним арестом в Донском монастыре, даст показания на допросе еп.Сергий (ДРУЖИНИН), подтвердив, что Патриарх Тихон с террасы своей кельи кричал архиеп.Андрею (УХТОМСКОМУ): Владыко, посвящай больше архиереев! Далее еп.Сергий показал, что впоследствии всем епископам, приходящим к нему, Патриарх говорил: Большевики хотят всех архиереев и священников перестрелять. Чтобы Церковь не осталась без епископата, а также без архиереев,[3] необходимо посвящать в священство и постригать в монашество как можно больше.

Следует учитывать и то, что уже в августе 1923 произошёл частичный раскол православного духовенства на два лагеря, напрямую связанный с вынужденным «покаянием» Патриарха Тихона. В стане оппозиции оказались архиереи, неприемлющие антицерковную политику большевиков, что особо отмечало следствие: Внутри тихоновской Церкви сохранились наиболее непримиримо настроенные круги мирян, духовенства и иерархов, монархистов по убеждениям <...> которые не мирились даже с выступлениями Патриарха Тихона, осудившего впоследствии свою контрреволюционную роль в направлении церковной политики, и пытались толкнуть Церковь на путь борьбы с соввластью.

В начале 20-х годов на диспутах и частных собраниях постоянно обсуждался вопрос будущей роли Православной Церкви в

10

преодолении духовного кризиса в сознании клириков и мирян. Об этом говорилось также в обращениях и воззваниях известных архиереев, широко распространяемых по епархиям. В них отмечалось, что русский народ переживает тяжёлую годину морального упадка, вызванного разлагающим влиянием внедрения в душу народную материалистических стремлений и теорий классовой борьбы, классовой ненависти и классовой мести, не оставляющей места для его духовной жизни, так что возвращение души народной к истинной духовной жизни является делом первостепенной важности, которое, может быть, призвана совершить именно Православная Церковь.

Активная поддержка властями представителей «Живой Церкви», передача им большинства храмов тоже способствовала размежеванию духовенства. Отметим, что чекистами в первую очередь «разрабатывались» так называемые «тихоновцы», то есть клирики, пытавшиеся сохранить лучшие традиции Русской Православной Церкви (РПЦ). В мартовском отчёте ГПУ за 1925 констатировалось, что на конец 1924 в стране оставалось 8195 тихоновцев (что составляло 67% от общего числа священнослужителей). Там же сообщалось о развёрнутых чекистами 46 агентурных разработках контрреволюционных организаций церковников. Среди них были выделены следующие: Шпионская организация церковников во главе с митр.Петром (ПОЛЯНСКИМ) и архиеп.Феодором (ПОЗДЕЕВСКИМ); Гнездо во главе с еп.Вениамином (ТРОИЦКИМ); Ревнители православия, руководимые М.А.НОВОСЁЛОВЫМ; Корреспонденты, возглавляемые крупными тихоновцами, информирующими зарубежную прессу о гонениях на веру; Поповская Академия, с нелегальной духовной профессурой во главе; Иоанниты, почитатели о.Иоанна Кронштадтского, являющиеся крайними церковными монархистами-фанатиками; Комитет помощи заключённым и высланным попам, поддерживающий, по версии чекистов, только крупных антисоветских попов.[4]

Провозглашение Декларации митр.Сергия, в которой между Церковью и богоборческим государством, по сути, был поставлен знак равенства,[5] подвело черту в окончательной поляриза-

11

ции духовенства и верующих. Повсюду стали появляться антисергиевские приходы и отдельные непоминающие.[6] Заметим, что мотивы неприятия ими митр.Сергия и проводимой им политики были различными: одни считали его просто превысившим свои полномочия, другие — нарушителем канонических устоев Церкви, третьи — еретиком, а иные даже — богоотступником.

Следует учитывать, что власти не верили в искренность намерений митр.Сергия, и верная правительству пресса вволю поиздевалась в публикуемых фельетонах и статьях над его призывом к лояльности советской власти. По убеждению чекистов, составленная по соображениям приспособленчества к объективным условиям, эта Декларация являлась по сути одним из тактических приёмов церковников в борьбе с соввластью и её мероприятиями на данном этапе.

Оппозиционное духовенство и верующие не могли примириться с провозглашённым митр.Сергием требованием о молении за советскую власть, не прекращавшую гонений на Православную Церковь. И на вопрос верующих: «Можно ли молиться за врагов Божиих, а если можно, то как молиться?» — в одноимённом воззвании, распространявшемся по церквям, отвечалось следующими цитатами из Свящ.Писания: И сказал мне Господь: ты не молись о народе сём во благо ему. Ты не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошений; ибо Я не услышу, когда они будут взывать ко Мне в бедствии своём. Излей, Господи, ярость Твою на народы, которые не знают Тебя, и на племена, которые не признают имени Твоего. Отмщу врагам Моим и ненавидящим Меня воздам. Упою стрелы Мои кровию (Иер. 14:11; 11:14; 10:25; Втор. 32:41-42).

К осени 1927 в стране стали широко известны две хорошо организованные антиобновленческо-антисергиевские группы:[7] андреевцы и даниловцы,[8] хотя последние были фактически разгромлены (находились в ссылках и лагерях).

К сентябрю 1927 антисергиевские группы и отдельные архиереи после письменного обмена мнениями достаточно чётко определились во взглядах на многие волнующие всех вопро-

12

сы. Теперь требовалось выразить общую позицию в отношении политики митр.Сергия, а также определиться в своих дальнейших действиях. Во многих регионах страны прошли как бы Предсоборы, где были обсуждены и приняты соответствующие резолюции по этим вопросам.

При активном участии даниловцев возникло антисергиевское движение в ленинградской епархии. Тогда же начались переговоры между архиереями относительно выбора главы всего оппозиционного движения: архиеп.Серафима (САМОЙЛОВИЧА) или митр.Иосифа (ПЕТРОВЫХ)?[9] Судя по документам, большинство архиереев склонялось к первой кандидатуре.[10]

3-6 октября 1927 прошёл Съезд (Собор) уфимского духовенства, который выработал и принял жёсткие определения в отношении митр.Сергия. Именно они в дальнейшем будут положены в основу первых шести канонов будущего Всероссийского, так называемого Кочующего Собора ИПЦ.

8 ноября 1927 архиеп.Андреем (УХТОМСКИМ), находящимся в ссылке в Средней Азии, было написано «Окружное Послание», направленное против сергиевцев. В нём предлагалось рассматривать их как еретиков, в связи с чем возобновление молитвенного общения с раскаявшимися из них требовало выполнения определённого чинопоследования. В отношении же самого митр.Сергия провозглашалось, что если даже лживый Сергий и покается, как он это трижды делал в обновленчестве, то в общение его ни за что не принимать.[11]

В ноябре в Киеве провела свой Предсобор антисергиевская группа духовенства. Результатом его стало Киевское воззвание «К чадам Русской Церкви».[12] В нём отмечалось, что в результате изменнической политики митр.Сергия правда мира поколебалась, ложь стала законом и основанием человеческой жизни. Слово человеческое утратило всякую связь с Истиной, с Праведным Словом, потеряло всякое право на доверие и уважение. Люди потеряли веру друг в друга и потонули в океане лжи и лицемерия, неискренности и фальши. Далее в воззвании утверждалось, что единственной надеждой для верующих среди этой стихии всеобщего растления, ограждённая скалою мученичества и исповед-

13

ничества непоколебимо стояла Церковь, как столп и утверждение Истины.

Завершалось это яркое и эмоциональное воззвание, имевшее широкое хождение по епархиям и выражающее самую суть расхождений во взглядах между оппозиционным духовенством и митр.Сергием, словами: И кажется нам, что не мы, а митр.Сергий и иже с ним пленены страшной мечтой, что можно строить Церковь на человекоугодничестве и неправде. Мы же утверждаем, что ложь рождает только ложь, и не может она быть фундаментом Церкви.

12 ноября представитель андреевцев еп.Антоний (МИЛОВИДОВ) встретился в Москве с еп.Марком (НОВОСЁЛОВЫМ) и передал ему материалы уфимского Съезда. Тот сразу же выехал в Ленинград, где с его участием в конце ноября 1927 прошло первое собрание антисергиевского духовенства. О роли еп.Марка в идеологическом формировании оппозиции в Ленинграде позже покажут многие обвиняемые, утверждая, что инициатива нашего отхода от митр.Сергия или последний толчок к этому принадлежит М.А.НОВОСЁЛОВУ. Он был человеком борьбы. Борясь с митр.Сергием, он боролся с безбожной советской властью. Отметим, что, по мнению еп.Марка, именно отношение пастыря к советской власти определяло в дальнейшем его путь.

По инициативе части ленинградского духовенства, которая полагала, что митр.Сергий просто заблуждается, в Москву была послана делегация с тремя обращениями к нему — от шести архиереев епархии, от группы клириков и от объединения верующих из академических кругов. Позже один из членов делегации, о.Василий ВЕРЮЖСКИЙ, покажет на допросе, что только когда попытки сговориться с митр.Сергием и склонить его на некоторые важные уступки, выраженные тогда в особом протесте ленинградского духовенства, остались тщетными, не довольные Сергием решились прервать с ним общение, как с администратором, и управляться в своей общине самостоятельно с зарегистрированными при храме Воскресения-на-Крови духовными руководителями: митрополитом Иосифом и епископом Димитрием.

Заметим, что проходившие встречи, обсуждения и переговоры в Ленинграде имеет смысл рассматривать тоже как многодневный постояннодействующий Предсобор духовенства, результатом которого стало официальное отмежевание от духовного общения с митр.Сергием.[13]

Поддержка митр.Иосифа (ПЕТРОВЫХ), выраженная в его резолюции на докладе ленинградских викариев и в его письме

 

14

к оппозиционному митр.Сергию духовенству, широко распространяемом по приходам епархии, дала уверенность в правильности избранного пути и поставила Иосифа во главе движения ИПЦ.

С 29 декабря 1927 по 2 января 1928 прошёл Предсобор и в Серпухове. Там акт отмежевания от митр.Сергия был подписан 30 декабря. Позже эта группа духовенства официально вошла в духовное общение с архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ).

Следует обратить внимание на тот факт, что в глазах многих архиереев главным виновником последующих печальных событий являлся сам митр.Сергий. Например, харьковский священник Григорий СЕЛЕЦКИЙ какое-то время продолжал оставаться в духовном общении с митр.Сергием, посылая ему письма и не теряя надежды его как-то «образумить». По его убеждению, окончательный раскол духовенства на два непримиримых лагеря был вызван постановлением митрополита, в котором запрещалось в священнослужении отошедшее от него оппозиционное духовенство, т.е. самим Сергием узаконивался раскол, проводилась непроходимая грань между ним и отвергающими его Декларацию и, тем самым, отрезывался всякий путь к мирному разрешению церковного раздора, который был произведен им и его новым курсом.

Для чекистов же спровоцированный Декларацией раскол духовенства стал тем поворотным пунктом, с которого, по мнению следствия, и началось практическое оформление организационной структуры ИПЦ, когда крайне правые круги церковников усмотрели в этой Декларации измену Православию и предательство интересов Церкви и повели с ней решительную борьбу, оформившись в конце 1927 — начале 1928 года в новую группировку. Эта группировка, присвоившая себе название «Истинно-Православная Церковь», впитала в себя наиболее непримиримые в отношении к соввласти контрреволюционные круги церковников и социально-враждебные соввласти элементы из так называемых мирян.

Вслед за ленинградской группой, после активного обмена мнениями, в январе-феврале 1928 прошли официальные отмежевания от митр.Сергия оппозиционного духовенства, возглавляемого епископами Алексием (БУЕМ),[14] Виктором (ОСТРОВИДОВЫМ) и Иерофеем (АФОНИНЫМ)[15] а также «ярославской группы» духовенства.[16]

15

Примечания

  1. Новосёловский архив исследован в 1992-1996 еп.Евагрием (ДРЕНТЕЛЬНОМ).
  2. Далее все цитаты приводятся по материалам: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Центральный Архив ФСБ РФ.
  3. Так в тексте. Очевидно, имелись в виду иереи.
  4. «Список агентурных разработок» // Архив Кэстон Колледжа.
  5. ...Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи.(Из Декларации митр.Сергия от 16/29 июля 1927. Акты Святейшего Патриарха Тихона. М.: ПСТБИ, 1994, с.510).
  6. Непоминающие — термин, обозначающий священнослужителей, не поминающих на службах советскую власть и митр.Сергия.
  7. Далее материалы взяты из публикации: Амвросий (СИВЕРС), епископ Готфский. Катакомбная Церковь: «Кочующий» Собор 1928 г. // «Русское Православие». СПб., 1997. № 3 (7).
  8. Андреевцы — иерархически соподчинённая группа единомышленников вокруг архиеп.Андрея (УХТОМСКОГО); Даниловцы — группа единомышленников архиеп.Феодора (ПОЗДЕЕВСКОГО), располагавшаяся ранее в Даниловом монастыре в Москве.
  9. Переписка еп.Марка (НОВОСЁЛОВА) с даниловцами об архиеп.Серафиме и митр.Иосифе // II Новосёловский архив, папка I, с.673-702.
  10. Письмо М.А.НОВОСЁЛОВА к о.А. ГУМИЛЕВСКОМУ в конце сентября 1927 // II Новосёловский архив, папка I, с.609.
  11. Послание дословно цитировалось в 1992 еп.Гурием (ПАВЛОВЫМ) // III Новосёловский архив, папка V, листы 537-538.
  12. Авторы — схиархиеп.Антоний (АБАШИДЗЕ) и священник Анатолий ЖУРАКОВСКИЙ.
  13. Акт отхода провозглашён 26 декабря 1927.
  14. Акт отхода провозглашён 22 января 1928.
  15. Акт отхода провозглашён 25 января 1928.
  16. Ярославская группа — иерархически соподчинённая группа единомышленников во главе с митр.Агафангелом (ПРЕОБРАЖЕНСКИМ). Акт отхода от митр.Сергия — 6 февраля 1928.

Глава 2 - отдельно, как стопроцентный историографический ляпсус.

 

Глава 3

Краткий обзор материалов следствий по групповым делам ИПЦ

1928 — 1934

Начальнику С<екретного> О<тдела> ОГПУ
тов. АГРАНОВУ, Москва
.

В порядке циркуляра ОГПУ № 30/СОУ от 28.01.31, п.10 препровождается обвинительное заключение по делу <...> церковно-монархической организации «ИСТИННЫЕ» для указания о дальнейшем направлении дела.[1]

В рассматриваемый период аналогичные шифротелеграммы направлялись в Москву из многих регионов, сигнализируя о завершении на местах этапов масштабной операции ГПУ по вскрытию и ликвидации филиалов так называемой «Всесоюзной контрреволюционной церковно-монархической организации “Истинно-Православная Церковь”» (ИПЦ).

Начало операции следует отнести к концу 1928, когда органам ГПУ из полученных с мест агентурных сообщений стало известно о широком распространении движения ИПЦ и были выявлены архиереи, возглавляющие епархии ИПЦ. Необходимо отметить, что для успешного проведения операции, т.е. одновременных массовых арестов ИПХ по заданным регионам, с 1925 чекистами было внедрено в приходские общины ИПХ большое число «добровольных помощников» из церковного клира и «активных» прихожан. О масштабе созданной осведомительской сети на местах говорят, например, представленные в Москву чекистами Украины цифры и обоснование «Сметы расходов органов ГПУ по обслуживанию религиозных и сектантских группировок» на первое полугодие 1928. Здесь в графе сметы — «синодальцы и тихоновцы» — читаем:

Синодальное движение используется нами

24

для разложения тихоновщины, как группировки крайне реакционно настроенной и имеющей большой авторитет среди верующей массы. Руководство работой синодальцев, в целях успешного разложения тихоновщины, возможно при наличии секретных работников как в той, так и в другой группировке, посредством коих возможно будет проводить желательную для нас линию. С этой целью в прилагаемую смету мы вносим минимальное количество осведомов, по 2 человека на группировку в каждом округе. Количественный состав осведомителей по каждому округу, конечно, превышает выставленную нами цифру 2-х осведомов, но мы исходили из того, что Окротделы будут оплачивать наиболее ценное осведомление, через которое возможно проводить церковную политику.[2]

Согласно смете по графе «синодальцы и тихоновцы», на работу только по Украине на первое полугодие 1928 чекистами было запрошено 9840 руб., причём в эту сумму не включались командировочные расходы секретных сотрудников и их руководителей, они шли отдельной строкой. Похоже, работа была выполнена успешно. О её результатах в сводном отчёте ГПУ докладывалось:

В СО ОГПУ стали поступать агентурные сведения о том, что церковное движение «иосифлян», быстро организационно оформившись, активизировалось в направлении политической борьбы с соввластью <...> Прикрываясь религиозными формулами, борьбой против «легализации» Церкви за «чистоту православия», члены группировки вели монархическую пропаганду, и к 1929 году группировка оформилась в подпольную контрреволюционную организацию повстанческого характера.[3]

В итоге в марте-октябре 1929 чекистами был проведен первый этап операции: массовые аресты ИПХ прошли в Москве (Дела № 71728, 59876, 28850, 37453 и др.), Ленинграде (Дело № 1931), Воронеже (Дело № 70993), Вятке, Ярославле (Дела № 25/265 и 179) и в других городах и областях. О размахе операции говорит количество арестованных священнослужителей за 1929 — более 5000 человек, что почти в три раза превышает количество осуждённых клириков в 1928. Эти данные не учитывали верующих,

25

арестованных по групповым делам ИПЦ. Среди арестованных руководителей были: архиеп.Димитрий (ЛЮБИМОВ), архиеп.Варлаам (РЯШЕНЦЕВ), еп.Алексий (БУЙ), еп.Марк (НОВОСЁЛОВ), еп.Максим (ЖИЖИЛЕНКО) и еп.Николай (ГОЛУБЕВ).

Своей важной победой по завершению первого этапа операции чекисты считали арест ядра ленинградской группы ИПХ. По результатам предварительного следствия они докладывали, что политические установки к/р монархической организации церковников «Истинного православия» были достаточно ярко вскрыты ещё при первом, частично нанесенном ударе по головке Церковно-административного Центра в Ленинграде в 1929 году. Идейным руководителем иосифлян, по версии следствия, являлся митр.Иосиф (ПЕТРОВЫХ), фактическим руководителем «Церковно-административного Центра ИПЦ» в составе девяти человек — архиеп.Димитрий (ЛЮБИМОВ).

Вынужденные показания арестованных на допросах, а также сообщения «добровольных помощников» дали следствию необходимые сведения о связях арестованных с группами ИПЦ в других регионах. В «Обвинительном заключении» по групповому делу «Церковно-административного Центра в Ленинграде» представлен подробнейший план-схема «Всесоюзной контрреволюционной церковно-монархической организации ИПЦ» со всеми «филиалами», с указанием имён их руководителей.

Согласно этому плану, центр иосифлян в Ленинграде был тесно связан через верных архиереев с городами: Москвой, Воронежом, Вяткой, Киевом, Новгородом, Новомосковском, Одессой, Псковом, Серпуховом, Стародубом, Харьковом, Ярославлем, а также с регионами: Крымом, Кубанью и Северным Кавказом. Через еп.Дамаскина (ЦЕДРИКА) поддерживалась связь с ссыльным митр.Петром (ПОЛЯНСКИМ). В дальнейшем и аресты производились по этому плану, причём как священнослужителей, так и активных членов «двадцаток» церквей.

С сентября 1929 по апрель 1930 был осуществлён второй этап операции. Он, в основном, был нацелен на Украину (по делу № 2253 арестовано 136 человек), Центрально-Чернозёмную область (по делу № 102384 арестовано 134 человека), Черноморье и Северный Кавказ (по делам № 2076, 1448 и 660 арестовано 157 человек). Среди арестованных руководителей следует назвать еп.Павла (КРАТИРОВА), еп.Варлаама (ЛАЗАРЕНКО) и еп.Иоасафа (ПОПОВА).

На третьем этапе — с апреля по декабрь 1930 — были проведены аресты в столицах, а также в областях Центрально-

26

Чернозёмной области, на Украине и в Белоруссии. По групповому делу «Всесоюзного Центра ИПЦ» (по делу № 100256 арестовано 32 человека) среди арестованных были митр.Иосиф (ПЕТРОВЫХ) и уже осуждённые, но привлечённые к следствию по новому делу архиеп.Димитрий (ЛЮБИМОВ), еп.Марк (НОВОСЁЛОВ) и еп.Алексий (БУЙ).

О масштабах проведенной в 1930 операции можно судить по числу арестованных по делам ИПЦ — свыше 13 000 священнослужителей, что более чем в 2 раза превышало количество осуждённых в 1929.

Полученные следствием новые «признания» на допросах дали основание ГПУ для осуществления четвёртого этапа операции. В начале 1931 прошли повторные массовые аресты в Московской (по делам № 3015 и 6944 арестовано 123 человека), Ленинградской, Псковской и Новгородской областях (по делам № 3647 и 2200 — 160 человек). Среди арестованных архиереев были еп.Сергий (ДРУЖИНИН), еп.Василий (ДОХТОРОВ) и уже осуждённый, но привезенный с Соловков на новое следствие еп.Максим (ЖИЖИЛЕНКО).

С июля 1931 по апрель 1932 поле деятельности чекистов значительно расширилось. Массовые аресты прошли повторно не только в Московской (по делу № 123373 арестовано 75 человек), Ленинградской, Воронежской, Вятской и Уфимской областях (по делу № 1572 арестовано 101 человек), на Украине и в Белоруссии, но также в Сибири и Северном крае. Среди арестованных архиереев можно назвать архиеп.Андрея (УХТОМСКОГО), еп.Серафима (ЗВЕЗДИНСКОГО) и еп.Гавриила (КРАСНОВСКОГО).

Число арестованных священнослужителей в период 1931-1932 превысило 19000 человек. Наиболее активно чекисты действовали в Москве и Московской области, с гордостью рапортуя, что в итоге этой работы почти повсеместно были выявлены и ликвидированы филиалы и ячейки этой организации с общим количеством участников свыше 4000 человек.

К началу 1933 движение ИПЦ, заявляющее о себе как открытое, практически было уничтожено. Оставшиеся на свободе архиереи и клирики перешли на нелегальное положение, проводя тайные службы и посвящения духовенства на квартирах, что значительно усложнило работу чекистов. В отчёте ГПУ за 1932 подчёркивались сложности работы в связи с изменившимися методами деятельности клириков ИПЦ: Новая форма борьбы с соввластью — институт тайного священства и монашества — распространилась по всему

27

Союзу и, невзирая на почти полную ликвидацию очагов «истинного Православия», продолжает существовать и проводить свою контрреволюционную работу.

О масштабе завершившейся операции по ликвидации легального движения ИПЦ красноречиво говорят следующие цифры. Так, число арестованных священнослужителей ИПЦ за пять лет, с 1929 по 1933, в семь раз превысило число осуждённых по групповым делам церковников за аналогичный, пятилетний, период, с 1924 по 1928. К сожалению, о количестве верующих — истинно-православных христианах, осуждённых в те же годы по групповым делам ИПЦ, сообщить точные цифры не представляется возможным. Но даже приблизительные расчёты, в зависимости от региона, дают 2-5-кратное увеличение количества осуждённых.

Примечания

  1. Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Центральный Архив.
  2. Объяснительная записка к смете расходов на работу ГПУ среди религиозных группировок на первое полугодие 1928 года // Архив ЦГАОО Украины
  3. Далее все документы, кроме особо отмеченных случаев, цитируются по: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Там же.

28

Глава 4

Обзор следственного дела «Всесоюзного Центра ИПЦ»

1930 — 1931

Основные материалы для следствия по групповому делу «Всесоюзного Центра ИПЦ» (ВЦ ИПЦ), продолжавшегося больше года, были получены на допросах священнослужителей и верующих ИПЦ, арестованных в 1929 по делам филиалов ИПЦ, и прежде всего в Московской, Ленинградской и Воронежской областях. «Обвинительные заключения» и приговоры групповых дел филиалов ИПЦ вошли составной частью в 11-томное центральное дело ВЦ ИПЦ. По нему были привлечены к следствию многие известные архиереи, в своё время решительно порвавшие с митр.Сергием (СТРАГОРОДСКИМ) и возглавившие оппозиционные группы ИПХ. В материалах следствия по филиалам были выделены обвинения против идеологов ИПЦ: создание контрреволюционной террористической организации, руководство её многочисленными филиалами, подготовка и распространение антисоветской литературы, организация повстанческих выступлений на местах, связи с заграницей для передачи дискредитирующих советскую власть сведений.

Руководители ИПЦ к началу следствия по ВЦ ИПЦ были уже арестованы, осуждены и отправлены в лагеря или политизоляторы. Среди них — архиеп.Димитрий (ЛЮБИМОВ),[1] еп.Марк (НОВОСЁЛОВ)[2] и еп.Алексий (БУЙ).[3] По-видимому, к моменту их ареста чекисты не располагали ещё достаточно серьёзными обвинительными материалами, они были получены только к концу 1930 ГО-

29

да, с завершением следствий по делам филиалов ИПЦ. Именно эти материалы и последующие «признания» обвиняемых по делу ВЦ ИПЦ позволили чекистам завершить операцию по ликвидации ИПЦ с размахом и «идеологическим» обоснованием.

Отметим, что среди 32 обвиняемых по делу ВЦ ИПЦ, наряду с известными архиереями: митр.Иосифом (ПЕТРОВЫХ),[4] архиеп.Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ), еп.Марком (НОВОСЁЛОВЫМ), еп.Алексием (БУЕМ), профессорами А.Ф.ЛОСЕВЫМ[5] и Д.Ф.ЕГОРОВЫМ[6] — были арестованы преподаватели и аспиранты, главной виной которых стало посещение квартиры ЛОСЕВЫХ.

Связано это было с необходимостью для следствия представить собрания научной интеллигенции на квартире А.Ф.ЛОСЕВА как тайные заседания «идеологического центра» ВЦ ИПЦ. По версии чекистов, практическое создание ВЦ ИПЦ в Москве относилось к концу 1927 и было связано с деятельностью «философского кружка НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА», на заседания которого, для обсуждения докладов на волнующие всех темы, приглашались профессора, преподаватели, аспиранты и представители духовенства.

Один из арестованных, преподаватель, изредка посещавший квартиру ЛОСЕВЫХ, оказался для следствия неоценимым «свидетелем», поскольку с готовностью написал вымышленные покаянные «признания». По окончании следствия он был освобождён, став с того времени ценным секретным осведомителем чекистов, донесения и «свидетельские» показания которого появятся позже в материалах многих групповых дел ИПЦ, а с начала 1932 — в делах русских католиков.

Показания этого «свидетеля»[7] стали серьёзным обвинением против хозяина квартиры, А.Ф.ЛОСЕВА. Он привёл много его высказываний во время дискуссий — о готовности бить по морде попов, отступивших от истинного Православия,[8] о необходимости в нынешнее время вести активную антисоветскую агитацию за объединение «антисергианского» духовенства в организа-

30

цию, о поддержке крестового похода папы Римского против большевиков. В частности, в дальнейших показаниях «свидетеля» приведены, якобы, слова А.Ф.ЛОСЕВА, что если крестовый поход удастся, то будем иметь католиков, но без ОГПУ», что церковь должна явиться организмом борьбы с советской властью, хотя бы и вооруженной (следствием важность последних слов отмечена подчеркиванием). Всё это дало возможность следствию представить заседания философского кружка на квартире ЛОСЕВЫХ как тайные собрания «Идеологического Центра ВЦ ИПЦ».

На эту же версию чекистов работали и показания ещё одного «свидетеля» — об активной работе со студентами профессора БУХГОЛЬЦА и о провозглашённой им на одном из заседаний установке: для активной борьбы с советской властью необходимо создать актив из христианской фанатичной молодёжи. Он же дал подробные показания о руководящей роли еп.Марка (НОВОСЁЛОВА) на заседаниях философского кружка, подчеркнув, что в деле организационного оформления церковно-административного центра организации «истинно-православных» сыграл решающую роль проф. М.А.НОВОСЁЛОВ, что подтвердили другие обвиняемые.

Еп.Марк был арестован в марте 1929 как руководитель антисоветских церковников, ведущий их к переходу на нелегальное положение, распространяющий своеобразные циркуляры идеологического антисоветского характера с призывом «к мученичеству».[9] На первых же допросах он подтвердил, что при безбожной и богоборческой власти единственным выходом для Православной Церкви, по его убеждению, является пассивное мученичество, но никак не активное сопротивление советской власти. По окончании следствия еп.Марку было предъявлено обвинение в нелегальном распространении с 1922 20 «циркуляров», рекомендующих церковникам ту или иную тактику, причём было отмечено, что назвать сообщников он не пожелал.

17 мая 1929 еп.Марк был приговорён к 3 годам тюремного заключения и отправлен сначала в Суздальский, а позже в Ярославский политизолятор. Очевидно, что осуждение еп.Марка по персональному делу было необходимо органам ГПУ для временной изоляции его, как «нелегала». Первые же показания арестованных по делу ВЦ ИПЦ весной 1930 и признания сотрудничавших со следствием «свидетелей» дали основание чекистам для привлечения его по новому делу.

31

Осенью 1930 он был вывезен из Ярославского политизолятора в Москву для допросов.

Сначала ведущую роль в руководстве ВЦ ИПЦ следствие отводило митр.Иосифу (ПЕТРОВЫХ), с чем тот был категорически не согласен, постоянно утверждая на допросах, что дело, по которому его привлекли к следствию, зиждется на мнении обо мне, как лидере особого течения в нашей Церкви, которое возникло четыре года назад в связи с Декларацией митр.Сергия, грубо нарушившего, по убеждению верующих, глубочайшие основы строя церковной жизни и управления. По убеждению митр.Иосифа, именно появление Декларации независимо от каких бы то ни было личностей вызвало одновременно и повсюду соответственно сильную реакцию в церковных кругах без всякого моего участия и влияния.

Митр.Иосиф считал, что это движение совершенно несправедливо окрещивается «иосифлянством», что гораздо обоснованнее оно должно было быть названо «антисергиевским». Он, реально оценивая свою роль с начала возникновения ИПЦ, резонно замечая, что сам значительно позднее был втянут в это течение, и не оно шло и идёт за мною, а скорее я тащусь в хвосте за ним, не сочувствуя многим его уклонам вправо и влево, справедливо полагал, что если бы он перестал совсем участвовать в движении ИПЦ, то оно безостановочно шло бы и пойдёт дальше без малейшей надежды на полное искоренение.

Мало этого, митр.Иосиф был твёрдо убеждён, что остановить это движение не мог бы даже и такой авторитет в церковных кругах того времени, как Патриарший Местоблюститель митр.Пётр (ПОЛЯНСКИЙ), так как всякая попытка его в этом роде истолкована была бы, как его отклонение от здравых суждений, от истины, и неминуемо кончилась бы лишь отпадением верующих масс и от самого митр.Петра.

При оценке истинной роли митр.Иосифа в движении ИПЦ следует обратить внимание на то, что, согласно показаниям большинства обвиняемых, призыв спасать истинную Церковь от разложения её большевиками, провозглашаемый ежедневно в конце службы в храмах ИПЦ, связывался именно с именем Иосифа. Показательны также слова еп.Сергия (ДРУЖИНИНА), поставленного во главе Ленинградской епархии иосифлян после ареста архиеп.Димитрия (ЛЮБИМОВА): Митр.Иосиф идейно и организационно руководил церковниками «иосифлян» и был вдохновителем всей КР деятельности. Все указания Иосифа выполнялись неукоснительно, и без согласования с ним не предпринималось самостоятельных действий.

Можно, конечно, сомневаться в правдивости подобных показаний на допросах, предполагая, что они инициированы следствием, но ответ самого митр.Иосифа после зачитывания ему

33

их на допросе весьма показателен: Отрицая своё руководство над антисергианским течением, я всё же сознаю, что нужно же кому-нибудь было быть духовным руководителем и советником того духовенства и верующих, которые в силу лжи митрополита Сергия отошли от него, примкнув к нашей церковной группе.

Можно и к словам самого митр.Иосифа отнестись с сомнением, но он не отрицал того, что ему принадлежит авторство распространяемой по приходам рукописи, написанной в состоянии крайнего нервного возбуждения после вызова в ГПУ в Моденском монастыре. В ней жёстко и недвусмысленно была заявлена его позиция по отношению к советской власти. Это давало основание духовенству и верующим считать единственного в стране митрополита, открыто бросившего вызов митр.Сергию, своим идеологом. В этой рукописи Иосиф дерзновенно провозглашал, что борьба, которую ведёт соввласть с Истинно-Православной Церковью, есть борьба не с нами, а с Ним, с Богом, Которого никто не победит. И наше поражение, ссылки, заточение в тюрьмы и т.п. не может быть Его, Бога, поражением. Смерть мучеников за Церковь есть победа над насилием, а не поражение.

Об убеждённости митр.Иосифа в правоте идей ИПЦ и невозможности уничтожения их в сознании её последователей говорят также его показания на последнем допросе при предъявлении обвинения: Никакими репрессиями со стороны Советской власти наше течение не может быть уничтожено. Наши идеи стойкости в чистоте Православия пустили глубокие корни.

И всё-таки, несмотря на отрицание митр.Иосифом своей ведущей роли, в следственном деле «Всесоюзного Центра ИПЦ» и его филиалов это движение постоянно будет называться «иосифлянским» или «иосифовским», — по имени митрополита. И только в документах по филиалам ИПЦ в Подмосковье появятся названия «дмитровское» и «дмитровцы» (так писали чекисты имя архиеп.Димитрия).

В дальнейшем следствием вполне обоснованно был доказан факт обращения представителей «идеологического центра» в Москве к «оппозиционному» духовенству Ленинграда, как к городу двора, сановной и финансовой аристократии, и где кадры православного духовенства и иерархов отличались своей преданностью монархии и престолу. По версии чекистов, в конце 1928 в Ленинграде был создан, при непосредственном участии еп.Марка, Церковно-административный руководящий Центр движения «Истинно-Православной Церкви», возглавляемый епископом Димитрием (ЛЮБИМОВЫМ) Гдовским, профессором АНДРЕЕВСКИМ, епископом Сергием (ДРУЖИНИНЫМ) Нарвским и священником АНДРЕЕВЫМ, и в дальнейшем этот центр являлся центром руководства антисоветской деятельно-

33

стью периферийных «филиалов» контрреволюционной организации ИПЦ.

Руководство движением ИПЦ архиеп.Димитрием подтвердил на допросе и митр.Иосиф, и похоже, что показания последнего не были инициированы следствием. Другой вопрос, как они чекистами представлялись в «Обвинительном заключении». Согласно показаниям, в начале движения архиеп.Димитрий являлся моим заместителем только по Ленинградской епархии, но впоследствии, когда «антисергианское» течение разрослось далеко за пределы Ленинградской епархии, я не мог ему запретить, да и сам с ним был согласен в том, чтобы всем обращающимся к нему за руководством он давал советы.

Важно отметить, что к иосифлянскому движению примкнуло много священнослужителей, отличавшихся нравственной чистотой и глубокой верностью истинному Православию. Об этом говорил в своей проповеди 29 апреля 1928 в Троицком соборе Ленинграда верный последователь митр.Сергия еп.Мануил (ЛЕМИШЕВСКИЙ): Отпали, откололись наилучшие пастыри, которые своей непорочностью в борьбе с обновленцами стояли много выше других.

Конечно, убеждённость следствия в том, что иосифлянское движение с самого начала было направлено против советской власти и что церковно-каноническими мотивами оно только прикрывалось, имело свои, хотя и извращённые, основания. Ведь больше всего противников митр.Сергия возмущало в его декларации требование поминовения на богослужениях богоборческой власти, продолжающей гонения на РПЦ. Поэтому-то движение ИПЦ активно поддерживал широкий социальный слой недовольных этой властью: монашество из разгромленных и закрытых монастырей; представители учёной интеллигенции, которые по своим религиозным взглядам не могли идти на сделку с совестью; представители социальных слоев, лишённые гражданских прав; масса раскулаченных в год «великого перелома»; «блаженные», «юродивые», «странники» и «провидцы».

Кафедральным храмом архиеп.Димитрия стал собор Воскресения Христова, называемый в народе храмом Воскресения на Крови, поэтому наиболее влиятельной группой среди руководства ИПЦ в Ленинграде стал его причт. Он объединил оппозиционное митр.Сергию духовенство не только в епархии, но и в других регионах. В материалах следствия отмечено, что в мировоззрении мирян руководители организации в своей к/р монархической агитации символизировали эту церковь, как «Воскресение Монархии на Крови».

35

Согласно показаниям обвиняемых, в собор Воскресения Христова с начала 1928 стали стекаться священники, лишённые своих приходов по указанию митр.Сергия, монахи и монахини из закрытых монастырей, богомолки, странники, юродивые, и все они подходили под благословение к архиеп.Димитрию. Воссоединение же приезжающего из регионов духовенства с руководством ИПЦ проходило уже не в храме, а на квартирах причта собора. После личной беседы архиеп.Димитрий давал приезжающему из разных мест высшему духовенству право принимать в общение священников через исповедь, освобождая их от необходимости лично приезжать в Ленинград. Клирики, после разговора с архиеп.Димитрием, испытывались через исповедь в стойкости идей ИПЦ у духовника НИКИТИНА в храме Воскресенья на Крови, посвящались и, получив литературу и наставления самим твёрдо стоять в ИПЦ и воспитывать массы, уезжали на места. Из показаний обвиняемых, активно сотрудничавших со следствием, стало известно о воссоединении с иосифлянами священнослужителей Московской, Вятской, Воронежской, Киевской, Харьковской, Костромской, Екатеринославской, Каргопольской, Оренбургской и других областей. По данным, приведенным М.В.Шкаровским, открыто присоединились к иосифлянам около 8-9 % от общего числа православного духовенства и верующих. Однако движение непоминающих в регионах было значительно шире (М.В.Шкаровский. Петербургская епархия. СПб. 1995, с.136).

В дальнейшем связь примкнувшего к ИПЦ духовенства из регионов не прерывалась и носила характер связи центра с низовыми организациями, причём, согласно показаниям обвиняемых, эта связь центра с филиалами была двоякой: большей частью, живая, при помощи или определённых курьеров, или пользовались представившимся случаем поездки лиц, внушающих к себе доверие, и, в весьма редких случаях, почтой. При этом в посылаемых по почте сообщениях обязательно использовался шифр. Приведём некоторые разъяснения шифрованных сообщений, полученных во время допросов и приведенных в материалах дела: товар ДО означал духовные отцы и монахи, появилась эпидемия — что начались массовые аресты, заболел — уже арестован, фразы здоровье наших соседей ухудшилось или страшно заболетьговорили также о продолжающихся арестах, больница означала тюрьму, не простудиться — не быть арестованным, экскурсия понималась как временно скрыться, гостенька — еп.Марк (НОВОСЁЛОВ), философ — А.Ф.ЛОСЕВ, дедушка — еп.Варлаам (ЛАЗАРЕНКО), тайная поездка в Ленинград называлась условно авария, и так далее. Как только в каком-то регионе начинались первые аресты, во все горо-

35

да, с которыми была налажена тесная связь, рассылались шифрованные письма и телеграммы, что позволяло, по версии следствия, вовремя скрыться священнослужителям и верующим ИПЦ.

О стремлении иосифлян как можно шире распространить влияние ИПЦ на другие регионы, а для этого активно готовить преданных людей — используя, в первую очередь, старые кадры монашества и поставляя тайно новые — рассказали многие обвиняемые и «свидетели». Последние показали, как на нелегальных собраниях архиеп.Димитрий постоянно повторял своим единомышленникам, что монашество — наша опора, так как, будучи враждебно настроены против советской власти за разорённые монастыри и подворья, они не меньше нашего ненавидят советскую власть и ждут её погибели. Они помогут нам разъяснять верующим, что только мы стоим на защите истинного Православия. Он возлагал большие надежды на молодых, тайно постриженных иосифлянами монахов и монахинь — именно их посылали с воззваниями и листовками ИПЦ по регионам. Судя по показаниям «свидетелей», этой разъездной агентуре придавалось большое значение, как агентуре гибкой и неуловимой для органов власти, и на эту роль отбирались наиболее фанатичные и агрессивно настроенные монахи и священники. Действительно, при массовых арестах ИПХ на Украине органы ГПУ столкнулись с результатами активной деятельности посланцев архиеп.Димитрия, и лишь они вели себя на следствии стойко и непримиримо.

Важным шагом в расширении влияния ИПЦ на регионы стало принятие в молитвенное общение различных групп непоминающих, например бывших иоаннитов, стефановцев, подгорновцев,[10] которых архиеп.Димитрий считал самыми преданными идеям истинного Православия. Правда, он признавал, что им присуща до известной степени фанатичность, в силу которой они выделялись из остального православного населения. Известны два неудачных выступления общин «подгорновцев» против советской власти летом 1930. Это дало основание чекистам обвинить руководителей ИПЦ в подготовке повстанческих выступлений.[11]

Согласно показаниям обвиняемых, архиеп.Димитрий, принимая в молитвенное общение приезжающих из регионов священнослужителей, разъяснял, что не надо гнаться за количеством

36

прихожан, что гораздо важнее, чтобы наши сторонники держались крепко, ничего не боясь. На необходимость с большой осторожностью подбирать себе сторонников постоянно указывал в письмах и митр.Иосиф, предупреждая архиеп.Димитрия, чтобы каждая приходская община представляла из себя крепко свитое ядро. Без единомыслящей двадцатки — лиц, в ней состоящих — никакую работу духовную проводить нельзя. Следствие отметило эти показания, подчеркнув их, а в «Обвинительном заключении» интерпретировало их, как образование законспирированных «ячеек» — двадцаток приходских общин ИПЦ — для перехода к активным контрреволюционным действиям, соответственно обыграв слова из воззвания ИПЦ — «пострадать до крови». Объяснение архиеп.Димитрия, что установку нашу, т.е. необходимость в случае надобности «пострадать до крови», надо понимать в смысле мученичества, ничего не изменит. В отчётах ГПУ по делу ВЦ ИПЦ фраза «пострадать до крови» будет представлена как призыв руководителей к вооружённой борьбе с советской властью.

Чтобы оценить роль еп.Марка (НОВОСЁЛОВА) в движении ИПЦ, необходимо учесть, во-первых, что большинство арестованных подтверждали на допросах его ведущую роль в объединении оппозиционных клириков вокруг архиеп.Димитрия, его убеждённость в необходимости придать всему организованный характер и увлечь за собой массы. И основания для подобных обвинений давали его бескомпромиссные выступления на нелегальных собраниях, неожиданные его появления на местах под чужими фамилиями, широко распространяемые по церквям «Письма к друзьям». Мало этого, часть обвиняемых утверждала, что антисоветский характер политики Димитрия в значительной мере объясняется влиянием НОВОСЁЛОВА. а один из «свидетелей» даже доказывал, что НОВОСЁЛОВ руководил епископом Димитрием Гдовским.

Конечно, надо помнить о вынужденности многих «признаний» обвиняемых, о показаниях, написанных под диктовку следователя, поэтому утверждение одного из арестованных священников, будто бы еп.Марк хотел толкнуть массы под флагом защиты «истинного Православия» на борьбу с Соввластью и за её свержение путём выступлений и восстаний под религиозно-фанатическими лозунгами, по стилю и по содержанию представляется явно инициированным чекистами.

Во-вторых, отметим, что на следствии еп.Марк не отрицал своего желания содействовать активному отходу православного духовенства от митр.Сергия, подтверждал своё участие в обсуж-

37

дениях дальнейших действий ИПЦ и выборе её руководителей. Он не отрицал факт своих переговоров с митр.Иосифом, когда архиереи ИПЦ просили последнего стать канонической главой этого нового течения, идущего против Сергиевской декларации. Впрочем, еп.Марк был убеждён, что митр.Иосиф, человек недостаточно решительный и колеблющийся, не мог заменить своей личностью Патриарха Тихона.

6 августа 1929 иосифляне будут приравнены митр.Сергием к раскольникам, а таинства, совершённые последователями бывшего Ленинградского митрополита Иосифа, бывшего Гдовского епископа Димитрия, бывшего Уразовского епископа Алексия, как тоже находящихся в состоянии запрещения, также недействительны,[12] относительно верующих, пожелавших вернуться в Московскую Патриархию, предписывалось — принимать их только через таинство Св.миропомазания.

Но иосифляне себя раскольниками не считали. Так, в письме к архим.Льву (ЕГОРОВУ) митр.Иосиф в феврале 1928 писал: Мы не даём Церкви в жертву и расправу предателям и гнусным политиканам и агентам безбожия и разрушения. И этим протестом не сами откалываемся от неё, а их откалываем от себя, и дерзновенно говорим: не выходили, не выходим и никогда не выйдем из недр Православной Церкви, а врагами её, предателями и убийцами считаем тех, кто не с нами и не за нас, а против нас. Не мы уходим в раскол, не подчиняясь митрополиту Сергию, а вы, ему послушные, идёте за ним в пропасть осуждения.

Конечно, раскольниками иосифляне не были. В догматическом понимании Церковь Христова ни разделиться, ни расколоться не может. По учению св.Отцов, от Церкви только можно отпасть или же вернуться в неё посредством покаяния. Такими отпавшими всегда считались еретики, искажающие догматы Церкви, или раскольники, пытающиеся нарушить её единство. Именно поэтому митр.Иосиф, видя в сторонниках митр.Сергия противников Православия, считал как раз их, но не себя и своих последователей, раскольниками, а в ИПЦ видел наследницу Патриаршей Церкви.

Вот почему он взял на себя ответственность самостоятельного руководства ИПЦ с хиротонией новых тайных архиереев и иереев. При этом митр.Иосиф все свои действия предоставлял суду будущего законного Поместного Собора, при условии, что он будет независим в своих решениях от давления властей. Для митр.Иосифа любые запреты в священнослужении митр.Сергия и его Синода являлись недействительными, поскольку

38

иосифляне не считали митр.Сергия главой Русской Православной Церкви.

Любое движение, в которое вовлечено немало участников с близкими взглядами, но с разными характерами, самолюбием и гордыней, не застраховано от раскола из-за непредсказуемости действий бывших единомышленников, нетерпимости и взаимной вражды. Не избежала этого и ленинградская группа иосифлян, после ареста архиеп.Димитрия (ЛЮБИМОВА) окончательного расколовшись на две группы. В первую вошли малодушные, готовые к сотрудничеству с властями, клирики. Их уже и раньше тревожила радикальность взглядов и действий архиеп.Димитрия и еп.Марка. Вторую группу составили самые стойкие и мужественные иерархи, которые и митр.Сергия с его сторонниками, и советскую власть связывали с именем антихриста.

Об этом расколе — не оформившемся юридически, но возникшем, по крайней мере, идейно — показали на допросах многие свидетели и обвиняемые, активно сотрудничавшие со следствием. Причём последние, выгораживая себя, готовы были подписать и подписывали любые нужные чекистам обвинения против «радикалов». Впрочем, они говорили о действительно распространяемых ИПХ слухах о пришествии антихриста, о близком конце мира, об отсутствии благодати в «сергиевских» храмах, о голоде, о скорой войне; о постоянных утверждениях клириков ИПЦ в храме Воскресения Христова, что чаша скоро закроется, и Православие скроется и уйдёт в подполье. Хотя при этом они утверждали, что руководители ИПЦ призывали добиваться свержения советской власти.

Решение части священнослужителей ИПЦ о переходе на нелегальное положение было связано с массовыми арестами ИПХ в конце 1929 — начале 1930. По их убеждению, это был единственный способ выживания в условиях усилившихся гонений. Конечно, подобные «признания» обвиняемых интерпретировались следствием как установка руководства ИПЦ (что и было на самом деле). Именно митр.Иосифу в таких «признаниях» приписывалось желание поддержать тенденцию их уйти в подполье и своим духовным авторитетом одобрить этот конспиративный путь организации, чтобы отвлечь ИПХ от храмов, где они могут подвергаться действиям советского наблюдения.

Об уходе многих групп истинно-православных в подполье достаточно свидетельств содержится в делах филиалов ИПЦ, особенно на Украине, в Черноморье и на Северном Кавказе. В качестве примера приведём выдержку из доклада еп.Варлаама (ЛАЗАРЕНКО), подготовленного для архиеп.Димитрия (ЛЮБИМОВА) и изъятого чекистами при аресте «связника»:

Положение моё нелегально, живём скрытно от внешних, да и свои

39

немногие знают. Меня всюду ищут, но Бог хранит вот уже третий год. Имеем подземный храм и полный штат служителей. Имеем возможность посвящать ставленников и управлять общинами. Жизнь Церкви не прерывается, пульс её работает, хотя и с соблюдением строгой тайны. Люди все надёжные. В ответ на репрессии мы отвечаем молчаливым протестом — открытием новых молитвенных домов и закрытых общин. Постоянно увеличиваем число священнослужителей и этим нервируем их, недоумевающих, откуда всё это получается. Так что доводим их до утомления. Едва успевают убрать одного, а вот он и другой налицо.[13]

Из документов следственного дела ВЦ ИПЦ можно заключить, что возможный уход участников ИПЦ в «подполье» изрядно волновал органы ГПУ, чрезвычайно усложняя их работу. По версии чекистов, тайное священство и монашество, как новые формы борьбы с советской властью со стороны церковников, давали ИПЦ более надёжные и убеждённые кадры, которые с большей безопасностью и более незаметно будут распространять идеи истинного православия.[14]

Важно отметить ещё один пункт обвинения против руководителей ИПЦ — их связи с заграницей. Основания для этого обвинения не были выдуманы чекистами: действительно, еп.Марк информировал о движении ИПЦ, как о новой церковной организации заграничное православное духовенство, чтобы получить оценку её, что не отрицал на допросах; также и киевский прот.Анатолий ЖУРАКОВСКИЙ весной 1930 передал за рубеж ряд материалов о гонениях на членов ИПЦ, что подтвердил на очной ставке. Правда, он категорически отрицал свою поддержку интервенции, объясняя, что целью передачи документов было желание привлечь сочувствие эмигрантского общества к тяжёлым испытаниям церковных людей и вместе с тем вызвать у них правильное отношение к митр.Сергию, с одной стороны, и к Истинно-Православной Церкви, с другой.

По окончании следствия все обвиняемые были разделены на две группы, в зависимости от их поведения на допросах, восприятия Декларации митр.Сергия и, главное, от отношения к советской власти. При этом признательные показания сотрудничавших с чекистами обвиняемых, их оценка деятельности каждого арестованного дали следствию важную информацию для определения степени их виновности. Деление обвиняемых на группы позволило охарактеризовать цели, которые ставили перед собой руководители этих групп. По версии чекистов, ле-

40

вая, ограничившаяся в то время только объявлением митрополита Сергия изменником и созданием собственного центра во главе с митрополитом Иосифом ПЕТРОВЫХ, и вторая, т.н. правая, не только объявившая митрополита Сергия изменником. но и связавшаяся идейно с руководящим центром «имяславия» на основе его программы — свержения Советской власти («власти антихриста») и восстановления монархии. Вторую группу (правую) возглавлял архиепископ ленинградский — Димитрий Гдовский. Следует заметить, что присоединение каждого обвиняемого к правой или левой группе определяло степень тяжести приговора.

В «Обвинительном заключении» руководителям ВЦ ИПЦ было предъявлено обвинение в активном участии в повстанчестве, террористических актах против совпартработников и представителей общественности, организации массовых выступлений и эксцессов, издании и распространении к/р листовок, пересылке за границу к/р материалов о положении церкви в СССР с целью создания за границей общественного мнения против Соввласти, пораженческой пропаганды, а/с агитации против мероприятий партии и распространении всякого рода к/р провокационных слухов.

3 сентября 1931 руководители так называемой «правой группы» ИПЦ были приговорены: архиеп.Димитрий (ЛЮБИМОВ) — к 10 годам, еп.Марк (НОВОСЁЛОВ) — к 8 годам политизолятора; еп.Алексий (БУЙ) и прот.Анатолий ЖУРАКОВСКИЙ — к расстрелу с заменой на заключение в концлагерь на 10 лет; проф. А.Ф.ЛОСЕВ — к 10 годам концлагеря; такие же сроки получили почти все священники из этой группы.

С первым же этапом осенью из Бутырской тюрьмы были отправлены в Ярославский политизолятор архиеп.Димитрий и еп.Марк, причём в сопроводительных документах было помечено о содержании их там изолированно друг от друга. Еп.Алексий (БУЙ) был возвращён на Соловки, где в 1937 расстрелян.

Митр. Иосиф (ПЕТРОВЫХ), как руководитель «левой группы», был приговорён к 5 годам концлагеря с заменой на высылку в Казахстан на тот же срок, а священнослужители из этой группы — к 3-5 годам концлагеря или ссылки.

Сравнивая приговоры по делу ВЦ ИПЦ и по делам филиалов ИПЦ, отметим как будто странный факт: часть архиереев, идеологов движения и руководителей ИПЦ были приговорены к небольшим срокам лагерей или ссылок, а священники и монашествующие, возглавлявшие группы ИПХ в регионах — к расстрелу. Объясняется это, очевидно, тем, что отправка известных архиереев в ссылки давала возможность чекистам выявлять остававшихся на свободе их единомышленников, которые должны были связываться со своими пастырями, чтобы помочь им в заключении. Действительно, связи с отправленными

41

в ссылку митр.Иосифом и другими архиереями станут для арестованных по новым делам клириков ИПЦ серьёзным обвинением.

Возвращаясь к текстам проповедей, воззваний, личных писем и показаниям обвиняемых на допросах, можно только поражаться мужеству и твёрдости этих людей на следствии — ведь каждый из них осознавал, что его ждёт. Попробуем же услышать их голоса:

Вам нужно уничтожить Христа, мне нужно Его процветание. По-вашему, мы — мракобесы, по-нашему, вы — настоящие сыны тьмы и лжи. Вам доставляет удовольствие издеваться над религией и верующими, таскать по тюрьмам и гонять по ссылкам её служителей. Нам кажутся величайшей дикостью, позором из позоров ХХ века, ваши насилия над свободой совести и религиозными убеждениями человечества <...> Мы готовы на все мучения, но правды Христовой никогда не принесём в жертву и посмеянию мракобесию безбожия.

Митр. Иосиф (ПЕТРОВЫХ)

Мы считали, что Церковь не может быть лояльной к власти, которая её гонит, а советская власть, по моему разумению, именно гонит Церковь. Самый факт существования безбожного общества, шествия, антирелигиозные плакаты — это гонение, а тем более, сочувственное отношение власти к этому вопросу.

Архиеп. Димитрий (ЛЮБИМОВ)

Церковники репрессируются не за политическую контрреволюционную деятельность, а как носители неугодной идеологии, т.е. налицо не только физическое, но и моральное гонение <...> Я являлся недругом советской власти опять-таки в силу моих религиозных убеждений. Поскольку советская власть является властью безбожной и даже богоборческой, я считаю, что, как истинный христианин, я не могу укреплять каким бы то ни было путём эту власть.

Еп. Марк (НОВОСЁЛОВ)

Я всегда был связан с теми течениями церковной жизни, которые противодействовали церковному каинству и лжи <...> Митр.Сергия и связанный с ним епископат не признаю, так как считаю их отступниками от основного канонического строя целым рядом актов <...> Я убеждён, что благо Церкви неразрывно связано с внутренней чистотой и свободой её пути. Только вставши на путь безупречной аполитичности и правды, Церковь откроет людям своё лицо, и они увидят её красоту и внутренний свет, в ней живущий.

О. Анатолий ЖУРАКОВСКИЙ

Примечания

  1. Арестован в Ленинграде 28 октября 1929, приговорён 8 мая 1930 к 10 годам политизолятора.
  2. Арестован в Москве 23 марта 1929, приговорён 17 мая 1929 к 3 годам тюремного заключения и отправлен в политизолятор.
  3. Арестован в Ельце 4 марта 1929, 7 мая 1929 приговорён к 3 годам концлагеря и отправлен на Соловки.
  4. Арестован 12 сентября 1930 в Моденском монастыре Устюжинского района Череповецкого округа.
  5. Арестован 18 апреля 1930.
  6. Арестован в Москве 9 октября 1930.
  7. Заметим, что ко всем показаниям этого «свидетеля» нужно относиться крайне осторожно, так как из документов следственных дел русских католиков стало известно о его необузданной фантазии при составлении агентурных донесений, в «признаниях» на допросах и показаниях на очных ставках, за что он в 1943 был приговорён к 10 годам ИТЛ.
  8. Далее все цитаты, кроме отмеченных особо, приводятся из материалов: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Там же.
  9. Под чекистским термином «циркуляры» имелись в виду его «Письма к друзьям».
  10. Стефановцы — истинно-православные, последователи священника Стефана ПОДГОРНОГО. Подгорновцы — община непоминающих, возглавляемая священником Василием ПОДГОРНЫМ.
  11. О выступлениях подгорновцев см. в главе «Филиалы ИПЦ на Украине».
  12. Акты Святейшего Патриарха Тихона. М., ПСТБИ, с.644.
  13. Информационный доклад епископа Варлаама // ГАРФ. Фонд 2, опись 7, дело 406, с.29.
  14. Далее все цитаты, кроме отмеченных особо, приводятся из материалов: Следственное дело НОВОСЁЛОВА-ЛОСЕВА // Центральный Архив ФСБ РФ.

42

Далее

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова