Дневники Б. В. Талантова 1943–1945 гг.
Опубликовано:
Ценности современной науки и образования [Текст] : материалы международной научно-теоретической конференции (г. Киров, ВятГГУ, 3–4 апреля 2008 г.) : в 2 т. Т. 2. – Киров: Изд-во ВятГГУ, 2008. – 306 с. С. 279–283.
Ценность личного дневника как исторического источника определяется двумя основными факторами. Объективный: микролетопись дневника находится на пересечении вертикали «большой истории» и горизонтали частной жизни. Он представляет собой человеческое измерение исторического процесса. Дневник содержит материалы, не находящие отражения ни в официальных документах, ни в источниках других типов. Субъективный: личность автора, точнее, его способность превратить фиксацию текущей повседневности в свидетельство об эпохе [1]. Осознание исключительной важности документов этого рода привело в последние десятилетия к созданию архивов, собирающих и хранящих такие дневники частных лиц – например, «Народный архив» в России, «Ассоциация в защиту автобиографии и автобиографического наследия» во Франции. Особо стоит отметить уникальный многотомный проект «Эхолот» (воссоздание памяти о Второй мировой войне) немецкого писателя и историка В. Кемповски [2].
Собирая материалы к биографии крупнейшего вятского правозащитника и борца с советским тоталитаризмом 1950–1960-х гг. Б. В. Талантова (1903–1971), я стал обладателем его дневниковых записей военных лет, переданных мне его сыном Г. Б. Талантовым. В те годы Борис Владимирович был пока ещё простым преподавателем математики, астрономии и картографии Кировского педагогического института, эвакуированного осенью 1941 г. в г. Яранск Кировской области (до марта 1945 г.) Начиная с 1943 г., Талантов стал вести дневники, которые изготовлял сам из старых контурных карт и переплетал. Каждый размером был с маленькую, но толстую записную книжку, и рассчитан на один год. Записи сделаны разборчивым бисерным почерком фиолетовыми и чёрными чернилами, иногда карандашом. К ведению дневника, как и ко всему, что он делал, Талантов относился с большой тщательностью. На его листах отмечались: астрономические и природные явления; церковные и гражданские праздники; дни рождения и смерти выдающихся деятелей истории и культуры; успехи и неудачи Красной Армии на фронтах; важные события жизни (своей и близких родственников) и состояние здоровья членов семьи; учебные занятия в институте и работа по домашнему хозяйству; сведения по огородничеству и расчёты-подсчёты урожаев, расхода семьёй дров, хлеба и овощей; цены на рынке и данные облигаций государственных займов 3-й пятилетки и военного займа 1942 г.; наблюдения и мысли по поводу окружающей действительности; свои настроения и рефлексия.
Эти дневники-календари представляют собой интересный исторический источник по изучению повседневной жизни в тыловой сельской местности в военные годы, в том числе её ценностного аспекта.
Талантов был глубоко верующим человеком. Он расценивал трагедию войны как гнев Божий за гонение на христиан, имевшее место в России с начала Октябрьской революции, за отступление людей от веры.
9 мая 1943 г.: «В колхозе работает женщина с двумя малолетними детьми со станции Юрья. Там голод, едят падаль, колхозники разбежались главным образом на юг Кировской области. Всю зиму эта женщина сбирала вместе с детьми, её два сына служат в армии. На её родине сильно было распространено безбожие». 11 мая 1943 г.: «Колхозники с большой битвой выходят на работу и одновременно жалуются на недостаток хлеба. Живут они очень враждебно друг с другом, постоянно злоречат, ябедят друг на друга, завидуют, ненавидят и готовы из-за зависти причинить друг другу зло. Они никак не могут понять истинных причин несчастий, постигших нас. Вереницей проходят нищие и голодные с севера Кировской области, но почти совсем не подают и даже не пускают ночевать». 12 мая 1943 г.: «Проходивший калека со станции Свеча рассказал, что там, а также в Шабалинском, Черновском, Макарьевском, Котельничском и других районах страшный голод. Люди едят липовые опилки, куколь, траву. Посеяно полностью не будет. Каждую павшую лошадь, даже закопанную, вырывают и едят. В колхозах почти пал весь рабочий скот и распродан продуктивный. Но колхозники продолжают не понимать. Поистине ушами слушают и не слышат. Народ безумный в мраке сущий. Наказание грядёт». 13–14 июля 1943 г.: «В городе огромные затруднения с хлебом, и потому получили полнормы. Слабость и раздражение... Получили из Кирова письмо, из которого видно, что там имеют место случаи людоедства… Деморализация населения проявляется в повсеместных хищениях, в площадной брани подростков, в лжи и обмане». 15 ноября 1943 г.: «…При виде этих народных страданий сжимается сердце, и невольно впадаешь в горестные размышления. Несмотря на победы, положение очень тяжёлое». 27 ноября 1943 г.: «В начале войны я думал и теперь убеждаюсь в том, что молниеносное поражение России могло привести к гибели русского государства, а затяжная война может привести к гибели всего русского народа». 6 марта 1944 г.: «Настроение у населения исключительно угнетённое, многие пали духом и думают, что не доживут до нового урожая и умрут на этом голодном пайке. В колхозе нет хлеба, семян, тягловой силы, собираются пахать на людях, а они сейчас еле ноги переставляют, а что будет весной трудно сказать» [3].
Честный, жёсткий анализ Талантов проводит и над собой, ведёт борьбу со своим несовершенством и грехом. 22 февраля 1943 г.: «Я вижу теперь, как много мне в жизни повредила гордость, тщеславие и себялюбие. Гордость и тщеславие заставляют человека гнаться за тем, что превышает его возможности и дарования, а себялюбие делает человека до крайности близоруким, ограниченным и жадным». 26 февраля 1943 г.: «Да, испытания и невзгоды даются нам для исправления. Оглядываясь назад, видишь, как мало сделал хорошего, погрязши в себялюбие и любостяжание». 5 марта 1943 г.: «…Мне в жизни слишком много повредила сильно развитая мечтательность. Я должен решительно бороться с ней и предохранить от неё детей. Мечтательность = праздности = беспечности».
С особым чувством Талантов отмечает в дневнике случаи проявления человеческого участия и внимания к ближнему, столь ценные в обстановке суровой борьбы людей за элементарное выживание. 1 января 1944 г.: «Утром студенты 2 курса географического факультета преподнесли нам с Ниной подарок (новогодний): вязанку дров, 2 фунта скоромного масла, 1 фунт муки, 0.5 фунта сушёных белых грибов. Этим неожиданным подарком мы были тронуты до глубины души». 7 июля 1944 г.: «…Весь день лежу в постели, даже не читаю никаких книг. Был врач из амбулатории и выдал бюллетень. Кроме того, был член месткома и институтский врач. Местком выхлопотал для меня 2 кг овсяной крупы. Многие институтские работники приняли живое участие в моей болезни, что тронуло меня».
В своих дневниковых записях Талантов приводит множество примеров вопиющей бесхозяйственности и других безобразий, в которых проявлялась смесь худших черт русского менталитета и презираемого им социализма. 16 февраля 1944 г.: «Хозяйство держит без работы 2 месяца лошадь больную катаром и параличом (17 лет). Ясно для каждого, что лошадь никогда не поправится, но забить лошадь без разрешения врача нельзя. Врач, пользуясь этим правом, занимается вымогательством и взяточничеством без всякого страха». 13 августа 1943 г.: «Пришлось вместе с агрономом Чернышёвым и директором института ходить по полям и осматривать посевы. Печальную картину имеют колхозные поля. Повсюду запущенность, крайнее истощение почвы. Огромные поля заняты одной полынью». 15 августа 1943 г.: «В Баннове начал подготовку к молотьбе на полусложной молотилке, но приготовления сорвались, так как колхоз не дал молотилки, а руководители подсобного хозяйства вовремя не договорились. Результат – пропал рабочий день даром, и срочное дело – молотьба гороха сорвалась. В колхозах, совхозах неудача в работе, прежде всего, из-за плохой подготовки». 19 августа 1943 г.: «…Агроном Чернышёв строил всяческие глупенькие предположения и догадки, и в результате сорвал дело. Россия сильно страдает от дипломированных невежд». 21 октября 1943 г.: «В подсобном хозяйстве царит в руководстве крайняя беспечность, безответственность и наплевательское отношение к рабочим. Никто не хочет им даже начислить зарплату в соответствии с выполненной работой. Поэтому до 4-х часов занимался выявлением трудодней». 25 декабря 1943 г.: «Днём ездил в Банново для осмотра институтской картошки… Картошка на 25-30% помёрзла благодаря отсутствию в хранилище печки и плохому закрытию крыши». 26 декабря 1943 г.: «Основное зло – это бесхозяйственность, рождаемая незнанием и неопытностью самонадеянных руководителей». 12 января 1944 г.: «В подсобном хозяйстве от 5 свиноматок родилось 50 поросят, которые все погибли от истощения, в то время как в Баннове гниёт 30 тонн мелкой картошки. Вот образец общественного хозяйства!»
Даже такая ценность повседневной жизни, как праздники, приобретала в годы войны особый привкус, иногда отдающий горечью. 7 ноября 1943 г.: «Вечером с 8 ч. мы с Ниной впервые за 2 года пребывания в Яранске были в институте на семейном вечере, где было угощение (3 пирожка, 100 гр. свинины, 20 гр. сливочного масла и 100 гр. водки). На вечере все танцевали и пели, чувствовался всеобщий подъём по случаю побед Красной Армии». 3 января 1944 г.: «День рождения Глеба отметили покупкой молока за 40 р. (1 литр)». 7 ноября 1944 г.: «На семейный вечер мы с Ниной не пошли, во-первых, нет денег, во-вторых, некогда. Ради «праздника» Нина весь день стирала бельё, а я весь день подшивал Лидины валенки, так как в другой день из-за огромной учебной нагрузки мне этим делом заниматься некогда». 1 мая 1945 г.: «В 7 ч. всей семьёй ходили в гости к Нине (жене брата Николая, пропавшего без вести на войне. – Е. О.) и Шуре (сестре. – Е. О.). Нина всё плачет, сильно скучает, не имея духовного утешения». 9 мая 1945 г.: «Сегодня в 2 ч. ночи по радио объявили, что Германия 8 мая в 23.01 часа капитулировала и прекратила военные действия <…> Сегодня не работаем. В 11 ч. дня в Кирове объявлена демонстрация. Был на демонстрации, люди рады окончанию войны, ожидая с фронта возвращения своих родных и улучшения материального положения». 12 и 13 августа 1945 г.: «Вечером Нина, Катя, Маша, Анна и др. устроили пирушку и плясали до 1 ч. дня. Я тоже был на этом «веселии» и был поражён тем, что многие <…>, ставшие вдовами в результате войны, очень тяжело переживают своё вдовство, так как выйти второй раз (замуж. – Е. О.) невозможно из-за бедности, малого числа мужчин и в силу того, что они уже немолоды. <…> После вчерашней пирушки всё ещё нахожусь в тяжёлом и мрачном состоянии. Это дикое «веселье» напомнило собою крик отчаяния».
По дневнику Талантова видно, как в человеке, никогда не принимавшем советский строй, постепенно зрело чувство протеста против его коренных пороков и понимание – что должно быть ему альтернативой. 8 октября1945 г.: «Маша рассказывала мне, что недавно несколько старушек, ходящих в церковь, арестовали по неизвестным причинам, предполагают – за разговор…» 10 октября 1945 г.: «Сегодня прочитал в «Кировской правде» от 9 октября статью Заместителя наркома земледелия СССР Бенедиктова «К дальнейшему подъёму социалистического земледелия». <…> Рядом нарочито подобранных цифр он стремился доказать, что состояние с/х в 1943 г. (когда мы все в России страшно голодали, когда скот в колхозах погиб от недостатка кормов) выше не только 1916 г. (на третий год первой мировой войны), но даже 1913 г. <…> Я был поражён исключительно бесцеремонной лжи Зам. наркома земледелия. Без элементарной свободы слова возможна любая ложь. Но элементарная свобода слова возможна лишь при наличии свободы партий, лишь при наличии независимых от правительства печатных органов».
С особенным вниманием Талантов вслушивался в рассказы солдат, вернувшихся с фронта с расшатанной системой ценностей. На жаргоне историков это называется «синдром декабристов». 25 декабря 1945 г.: «Видел одного бывшего студента пединститута, возвратившегося из Германии. Он выражал неудовольствие жизнью в г. Кирове. Рассказывал, что города на Западе – Львов, Краков и др. – несравнимы по благоустройству с г. Кировом. Рассказывал, что английские и американские солдаты питаются, одеваются и живут лучше, чем наши офицеры. И что побывавших на фронте «нашей политикой» и утверждением о преимуществах нашей системы не обманешь. Рассказывал, что в Польше относятся враждебно к русским».
Талантов рассматривал свои дневники как исторический документ, как голос правды о времени, в котором он жил. Потому так скрупулёзно, не пропуская ни одного дня, и вёл их. Он отдавал себе отчёт в том, насколько крамольно с точки зрения властей их содержание, какую угрозу ему и его семье они несут. Потому и прятал их тщательно в кадушку и зарывал её в землю, надеясь, однако, что настанет время, и они дойдут до будущих поколений. Время это настало.
—————————————————
Примечания
1. См.: Кобрин, К. Похвала дневнику // Новое литературное обозрение. № 61 (2003). С. 288–295.
2. См.: http://www.nffedorov.ru; http://sitapa.free.fr/; http://www.kempowski.de
3. Здесь и далее цитируется по: Талантов, Б. В. Записная книжка-календарь. 1943 г. 1944 г. 1945 г. Рукопись: Личный архив Е. С. Останина.
О двух тактиках сохранения Церкви в атеистическом государстве: Борис Талантов против «сергиевщины»
Опубликовано:
Церковь в истории и культуре России: сборник материалов Международной научной конференции. Киров (Вятка), 22-23 октября 2010 года. – Киров: Изд-во ВятГГУ, 2010. – 427 с. С. 253 – 256.
Одним из наиболее пререкаемых вопросов истории Русской Православной Церкви в советскую эпоху является вопрос об оценке выбора, сделанного митрополитом Сергием и выраженного в «Декларации» от 16/29 июля 1927 г. Это была попытка спасти Церковь от уничтожения и обеспечить ей легальное существование в советском обществе ценой заверения власти в полной и безоговорочной лояльности ей со стороны Церкви. Она вызвала глубокий, продолжающийся и поныне, раскол в православной среде. Одни полагают митрополита (с 1943 г. Патриарха) Сергия преемником линии Патриарха Тихона, мудрым кормчим церковного корабля, добровольно взвалившим на себя крест компромисса с безбожниками и тем сохранившим институциональную Церковь. Другие видят в нём предателя церковного дела, родоначальника сергианской ереси [1].
Главным доводом первых было то, что иначе нельзя было сберечь для многомиллионной российской паствы православные приходы, храмы и духовенство; что митрополит Сергий не хотел ставить православный народ перед жёстким выбором между катакомбами и обновленческой схизмой; что большинство епископов и церковного народа с пониманием отнеслись к его церковной политике [2]. Вторые делают акцент на бесперспективности такого компромисса, имея в виду стратегическую линию коммунистов на ликвидацию Церкви и религии в СССР. По их убеждению, надлежало идти в катакомбы, страдать за веру, жертвуя формой, сохранять содержание православия, чтобы коммунисты дрогнули, видя силу свидетельства [3].
Неослабевающий и в наше время накал этого спора, начавшегося ещё в 1920-е гг., указывает на затяжной идейный кризис церковного сознания, выйти из которого оказалось невозможно даже после крушения коммунистической власти.
Почему же советское государство за все годы существования так и не уничтожило Церковь и религию, хотя, случалось, близко подходило к осуществлению этой своей программной задачи?
Потому, что данная цель была утопией и не могла быть достигнута в принципе. Как и весь коммунистический проект, составной частью которого она являлась. Власти СССР оказались вынуждены сдерживать свой богоборческий натиск, имея в виду влияние многоаспектного внешнеполитического фактора. Претендуя на роль «авангарда всего прогрессивного человечества», они справедливо опасались уничтожающего ущерба своей репутации в глазах мировой общественности, узнай она в полном объёме правду об их церковной политике. Внутри страны курс на безоглядное истребление Церкви и выкорчёвывание «религиозных предрассудков» входил в непримиримое противоречие с минимальным административным благоразумием. Ибо следствием его было активное и пассивное сопротивление верующих, подрыв доверия к власти у значительных масс народа, что осложняло управление обществом. В этой ситуации советским руководителям приходилось дозировать свои репрессивные акции и отодвигать в неопределённое будущее полную победу атеизма. В отношении же Церкви как института возобладал инструментальный прагматический подход [4].
Согласие сергианской иерархии на превращение РПЦ в инструмент советской внешней и внутренней политики (включая и антирелигиозные кампании) было, в числе прочих причин, ещё и результатом методологической ошибки. Суть её в том, что коммунистический режим сочли установившимся всерьёз и навсегда, и отвечающим чаяниям большинства народа. За тактику сохранения Церкви через заключение неравного конкордата с безбожным государством пришлось заплатить сверхвысокую цену. Это – лжесвидетельство, кадровое рабство, отречение от своих мучеников и исповедников, прославление тирана Сталина и Октябрьской революции, отказ от христианского просвещения паствы, сотрудничество со спецслужбами и постоянное унижение.
Честь Русской Православной Церкви была, однако, спасена теми немногими священниками и мирянами, для которых единственно приемлемой тактикой её сохранения была борьба за христианские ценности против попирающего их государства. В 1950–1960-е гг. в первом ряду таких борцов был наш земляк, религиозный и политический мыслитель, мирянин Борис Владимирович Талантов. О том, что такая оценка не есть публицистическое преувеличение, свидетельствует официальный документ – справка о религиозной обстановке в СССР от 18 января 1971 г., направленная в ЦК КПСС и подписанная заместителем председателя КГБ В. М. Чебриковым и заместителем начальника 5 Управления КГБ неким Серёгиным.
«…Православное духовенство по своим взглядам на советскую действительность неоднородно. Большинство его лояльно относится к Советскому государству, соблюдает законодательство о культах, понимает, что религия в нашей стране теряет свои позиции и уходит в прошлое. В то же время имеется небольшая группа духовенства и церковного актива, в основном религиозных фанатиков, которая неправильно понимает положение церкви и верующих в стране, предпринимает шаги к изменению положения об управлении РПЦ с точки зрения укрепления её позиций и вывода из-под контроля государственных органов. Наиболее одиозной фигурой в этом отношении является т. н. церковный публицист Краснов-Левитин. <…> Аналогичный характер носила деятельность московских священников Эшлимана и Якунина, отстранённых в 1965 году руководством РПЦ от службы в церкви.
В июне 1969 года в Кировской области арестован Талантов Б. В., пенсионер. Ещё в 1966 году Талантов написал и отправил т. н. «Открытое письмо патриарху Алексию» и статью в газету «Известия» под названием «Советское государство и христианская религия», в которых в извращённом виде освещались отношение советских органов к верующим и факты закрытия некоторых храмов. «Открытое письмо» оказалось за границей и использовалось зарубежными пропагандистскими органами во враждебных акциях против СССР. Несмотря на проведённую с ним профилактическую беседу, Талантов своей деятельности не прекратил. В начале 1968 года копии написанной им жалобы Генеральному прокурору СССР, в которой он снова допустил враждебные выпады против Советского государства, были распространены в ряде городов страны и направлены за рубеж. Позднее Талантов подготовил сочинение «Советское общество в 1965-68 гг.»… За злобную клевету Талантов привлечён к уголовной ответственности. При обыске у него обнаружены рукописи клеветнических сочинений «Чему учит исторический опыт 50-летнего господства в России марксистского материализма-атеизма», «Жизнь истинного христианина – путь узкий и прискорбный» и другие. <…> Взгляды и деятельность Краснова-Левитина, Эшлимана, Якунина, Талантова и других одобряют некоторые церковные иерархи (архиепископы Новосибирский – Павел, Казанский – Михаил, Ташкентский – Гавриил, Иркутский – Вениамин)» [5].
Приведённые в справке данные в усечённом виде характеризуют первый фронт героической борьбы Талантова. Но был у неё и второй фронт – против соглашательского поведения руководства и клира РПЦ, или, говоря его же словами, «против нечестия духовенства». В письме Н. Эшлиману и Г. Якунину от 26 июля 1966 г. он сообщал: «…Я начал открыто бороться с нечестием в Русской Православной Церкви с 1961 г. В течение 5 лет я ни от кого не видел действенной поддержки и поэтому начал приходить в уныние. Неужели, думал я, нет в Русской Православной Церкви ни одного священника или епископа, который бы открыто встал на защиту истины?» [6]
Слова «открыто бороться» означали, что именно в 1961 году Талантов впервые облёк в публичные обращения к христианам свои горестные наблюдения за сервильным поведением духовенства в обстановке хрущёвских гонений: «Благодаря этой власти атеистов над церковными организациями в среде церковнослужителей распространяется страх, угодничество перед власть имущими атеистами и даже прямое предательство. <…> Епархиальные Управления и Московская Патриархия полностью устранились от защиты Церкви и занимаются формальными отписками. <…> Борются за права Церкви отдельные приходы, разрозненно и неорганизованно, без единого пастырского руководства. Более того, представители Московской Патриархии за границей, в угоду атеистам, громогласно утверждают, что в СССР существует полная свобода совести, государство не стесняет верующих, и Церковь в нашей стране процветает» [7].
Под огонь его критики попали местные архиереи: епископ Поликарп (1957–1962), вынужденный под давлением властей согласиться на ликвидацию Феодоровской церкви в г. Кирове [8]; епископ Иоанн (1962–1966), чьё соучастие в антирелигиозной кампании отличалось особой скандальностью; епископ Владимир (1966–1967), призывавший верующих приспособляться к новым обстоятельствам и не делать ничего, что не нравится атеистам [9].
В то же время он хорошо понимал, что в строго централизованной системе РПЦ раболепное поведение епископата производно от позиции её высшего руководства. Глухая стена молчания была ответом на многочисленные жалобы Талантова и поездки вятских ходоков в Московскую Патриархию. Тон его упрёков в адрес «князей Церкви» становился всё более суровым, и с 1965 г. он уже прямо обвиняет их в предательстве, а затем и в ереси. Одним из оснований для такого тяжёлого обвинения были выступления официальных представителей Патриархии за границей. Талантов не пропускал ни одного их заявления, рассчитанного на западную аудиторию, поскольку с начала 1950-х гг. регулярно слушал иностранные радиостанции. И в своих документах, предназначенных для распространения среди православных христиан России, он предавал их огласке. «Патриархия не только не боролась с незаконным закрытием храмов, но за границей распространяла ложь о положении Церкви в СССР. <…> Митр. Никодим поместил в газ. «Юманите» статью, в которой он утверждал, что «Православная Церковь ведёт активную жизнь», что идёт только естественная борьба между противоположными идеологиями и побеждает материализм, в результате чего и закрываются добровольно храмы. Одновременно по Московскому радио для заграницы выступил митр. Пимен, который утверждал, что в СССР полная свобода совести. Описанная деятельность и выступления митр. Пимена и митр. Никодима являются предательством Церкви. <…> На Родосском совещании Православных Церквей архиеп. Никодим от лица Русс. Прав. Церкви отказался от идеологической борьбы с материализмом-атеизмом и защиты христианской веры» [10].
После того, как «Открытое письмо Патриарху Алексию» (июль 1966 г.), подписанное Талантовым и ещё одиннадцатью вятскими верующими [11], было обнародовано за границей, митрополиту Никодиму, главе Отдела внешних церковных сношений, в феврале 1967 г. на пресс-конференции в Лондоне был задан вопрос по поводу этого письма. Он объявил это письмо анонимным и потому не заслуживающим доверия. В подтверждение искренности своих слов он выразил готовность принести клятву перед крестом и Евангелием [12]. Сразу после его заявления в Кировское управление КГБ был вызван Талантов. Здесь ему, пригрозив вначале тюрьмой, предложили отказаться от «Открытого письма» в форме письменного заявления, которое можно было бы опубликовать в одной из газет. Он категорически отказался от этого и в письменной форме подтвердил, что является автором именно того письма, которое известно за границей. 19 марта 1967 г. Талантов направил на имя Патриарха Алексия «Заявление», которое заканчивалось словами: «Прошу Вас, Ваше Святейшество, довести до сведения христиан Запада, что утверждение митрополита Никодима об анонимности открытого письма кировских верующих является ложью. Истинный христианин должен отстаивать правду, не щадя своей жизни» [13]. И эти документы тоже были переданы им за границу и обнародованы в западной прессе.
В 1967 г. из-под пера Талантова вышло ещё несколько ярких произведений. «Критика официальных выступлений руководителей Московской Патриархии» содержала теоретический разбор докладов митрополита Никодима (ЖМП. 1966. № 9–10); профессора Ленинградской духовной академии протоиерея Ливерия Воронова (ЖМП. 1966. № 10); ответов митрополита Пимена, газете «Известия» 2 июля 1967 г.; интервью Патриарха Алексия итальянской газете «Коррьере делла сера» (ЖМП. 1967. № 3) Общий вывод: все эти выступления «представляют собой пропаганду официальной советской идеологии, проповедь беспринципного объединения коммунизма с Христианской верой (ереси ХХ века), ложное изображение советской действительности и прикрытие беззаконий гражданской власти в отношении верующих и Церкви. Эти выступления показывают сущность приспособленчества руководителей Церкви (вождей русского православного народа) к атеистической идеологии. В существе приспособленчества лежит ложь и неверие в силу Божию. Поэтому приспособленчество по существу является уже неверием. Деятельность руководителей Церкви внутри и за границей объективно есть предательство Церкви и подрыв Христианской веры» [14].
В двухчастном памфлете «Сергиевщина, или приспособление к атеизму (Иродова закваска)» Талантов проанализировал истоки и последствия глубокой деформации Церкви при советском режиме, свидетелем чего он был на протяжении всей своей сознательной жизни. «Корни тяжёлого церковного кризиса, который сейчас обнаружился, были заложены именно патриархом Сергием. <…> И теперь мы с полным основанием приспособленчество к атеистической власти можем назвать именем митрополита Сергия – Сергиевщиной. <…> Спасло ли приспособленчество (Сергиевщина) Русскую Православную Церковь? Из изложенного ясно, что оно не только не спасло во времена деспотизма И. Сталина Русскую Православную Церковь, но, наоборот, способствовало потере подлинной свободы совести и превращению Церковного управления в послушное орудие атеистической власти. <…> Итак, ложью нельзя защищать Церковь» [15]. Не ограничиваясь описанием плачевного состояния Церкви, Борис Владимирович во второй части этой работы дал свой ответ на сакраментальный вопрос «что делать?». Из-за развращения и предательства епископов верующие не должны расходиться по домам и организовывать отдельные секты, но, сохраняя единство, «должны очистить Церковь от лжебратий и лжепастырей (епископов и священников-предателей), согласно заповеди св. ап. Павла: «Извергните развращённого из среды вас». Только после такого очищения возможно истинное возрождение Церкви» [16].
Путь очищения, пройти которым призывал Талантов, так и не был пройден церковным народом, а сам он окончил свои дни в тюрьме. Через двадцать лет после его ареста Церковь, наконец, получила вожделенную свободу. Но вошла она в новое для себя состояние со всем тяжким грузом приобретённых за советские годы привычек и инстинктов. Во многом меняясь за последние двадцать лет, она медленно расстаётся с этим наследством. Поэтому в современном церковном дискурсе присутствует концепция «двух правд», когда уравниваются в статусе жертв режима и исповедники, и конформисты [17]. Спор о выборе, сделанном Патриархом Сергием, продолжается. И поэтому так важно услышать в этом споре голос Бориса Талантова, заплатившего жизнью за свой выбор – борьбы за безнадёжное дело. Но, по словам священника, историка и писателя Якова Кротова, только за безнадёжное дело и стоит бороться. Надёжное дело устроится само.
--------------------------------------------------------------------------------
[1] См.: Фирсов С. Л. Время в судьбе. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский): о генезисе «сергианства» в русской церковной традиции ХХ века. СПб, 2005. С. 13, 240.
[2] См.: Цыпин В., прот. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700–2005). 3-е изд., испр. М., 2007. С. 427-428.
[3] См.: Красная Патриархия: волки в овечьей шкуре. М., 1993. С. 113, 114; Осипова И. И. «Сквозь огнь мучений и воду слёз...»: гонения на Истинно-Православную Церковь. М., 1998. С. 5.
[4] См.: Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве: государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 годах. М., 1999. С. 394-396.
[5] Российский государственный архив новейшей истории. Ф. 5. Оп. 63. Д. 89. Лл.1-3.
[6] Талантов Б. В. Письмо к священникам Н. Эшлиману и Г. Якунину, 26 июля 1966 г. Ксерокопия авторской копии: Личный архив Е. Останина. С. 80.
[7] Талантов Б. В. Христиане России! 1961 г. Рукопись (машинописный вариант): Личный архив Е. Останина. С. 20, 21.
[8] Талантов был, однако, не только бесстрашным и принципиальным, но и справедливым человеком. После того, как владыку Поликарпа перевели за неуступчивость из Кировской епархии в Архангельскую, он проникся к нему доверием и направил ему в 1965 г. тайное письмо, в котором обращался к нему уже как к союзнику и единомышленнику (Талантов Б. В. Моя борьба с нечестием духовенства. 1965 год. Рукопись: Личный архив Е. Останина. С. 92-106).
[9] См.: Талантов Б. В. Сергиевщина, или приспособление к атеизму (Иродова закваска). Музей и общественный центр «Мир, прогресс, права человека» имени Андрея Сахарова. Архив самиздата. Т. 11. № 745. С. 4.
[10] Талантов Б. В. Обличение нечестия высшего духовенства Русс. Прав. Церкви, декабрь 1965 г. Ксерокопия авторской копии: Личный архив Е. Останина. С. 17, 18.
[11] ГАКО. Ф. Р-2169. Оп. 45. Д. 9. Л. 48-76. См. также: Музей и общественный центр «Мир, прогресс, права человека» имени Андрея Сахарова. Архив самиздата. Том 11. № 734.
[12] Талантов Б. В. Тайное участие Московской Патриархии в борьбе КПСС с Православной Христианской Церковью (кризис Церковного управления). Музей и общественный центр «Мир, прогресс, права человека» имени Андрея Сахарова. Архив самиздата. Т. 11. № 748. С. 6.
[13] ГАКО. Ф. Р-2169. Оп. 45. Д. 9. Л. 78-78 об.
[14] Талантов Б. В. Критика официальных выступлений руководителей Московской Патриархии. Рукопись: Личный архив Е. Останина. С. 52.
[15] Талантов Б. В. Сергиевщина, или приспособление к атеизму… С. 1, 5.
[16] Талантов Б. В. Тайное участие Московской Патриархии в борьбе КПСС с Православной Христианской Церковью… С. 12.
[17] См., напр.: Августин (Никитин), архимандрит. Церковь пленённая: митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников). СПб., 2008. С. 94-99.
