В.В.БЫЧКОВ
К оглавлению
Этика
Остро ощущая разложение античной культуры, почти всех ее институтов,
апологеты осознавали его не как кризис, но как неистинность, ложность этой культуры
в целом при отдельных позитивных моментах. При этом они хорошо чувствовали историческую
изменяемость культуры. Предпочтение отдавалось ими древнему периоду римской истории,
когда нравы были строже176,
обычаи проще и естественнее. Современную им культуру Рима они подвергали острой
критике. Ни одна из главных страниц этой культуры не ускользала от их внимания.
Вслед за религией этика и социальные отношения, политика и юриспруденция, философия
и искусство - все подверглось критическому анализу первых защитников и теоретиков
новой культуры.
Прежде всего они подчеркнуто отрицательно относились к обычаям,
царившим в римском обществе их времени. Жестокость, корыстолюбие, несправедливость,
лицемерие, извращенность - вот основные характеристики, которыми апологеты, вслед
за киниками и стоиками, определяли нравы современного им римского общества.
Зловещим цветом человеческой крови обагрена для Киприана вселенная.
На суше и на море бесчинствуют разбойники и грабители. Убийство, называемое преступлением,
когда его совершает частный человек, слывет добродетелью, если совершается открыто
в массовых масштабах специально натренированными войсками. Бесчеловечность господствует
в мире (Ad Donat. 6). «Если обратишь взгляд и лицо свое к городам, то найдешь
[там шумное] многолюдие, более мрачное, чем любая пустыня». Постоянно идет подготовка
к гладиаторским боям, чтобы пролитием крови доставить удовольствие кровожадным
глазам зрителей. Людей убивают в удовольствие людям. Убийство вошло в обыкновение,
стало искусством, наукой. Не только убивают людей на потеху зрителям, но и учат
убивать. Убийц славят за то, что они убивают. «Что может быть более бесчеловечным
(inhumanius), более жестоким?» - с возмущением спрашивает Киприан (7). Интересно,
что гладиаторами в позднем Риме были не только рабы, которых с древних времен
заставляли убивать друг друга. Теперь многие свободные и обеспеченные римляне,
а иногда и римлянки шли в гладиаторы в погоне за славой и острыми ощущениями.
Тщеславие заставляло многих мужчин и женщин того времени рисковать жизнью. Одни
из них проливали кровь на аренах, другие могли пробежать большое расстояние в
горящей одежде, третьи с важностью проходили сквозь град палочных ударов (Tertul.
Ád martyr. 5).
На бои с дикими животными отцы и матери бестиариев одевались как
на праздники, покупали дорогие места в первых рядах, чтобы затем, издевается Киприан,
оплакать своего растерзанного на их глазах сына. «И зрители, - резюмирует Киприан,
- столь нечестивых, бесчеловечных и ужасных позорищ нимало не задумываются о том,
что их кровожадные взгляды являются главной причиной кровопролития и убийства»
(Ad Donat. 7). Киприан здесь явно облагораживает нравы римских зрителей, ибо они
сознательно и с вожделением требовали крови. Когда Марк Аврелий попытался превратить
гладиаторские бои в бескровное представление, заменив настоящее оружие бутафорским,
публику охватила такая волна негодования и возмущения, что благую реформу пришлось
сразу же отменить177.
В обществе, негодуют апологеты, повсеместно царят корыстолюбие и
лицемерие. Римляне тайно творят то, что громогласно обличают и порицают (Ad Donat.
8). Римское правосудие продажно, что особенно возмущает апологетов, трудившихся
в свое время на ниве римской юриспруденции. Отсюда, по их мнению, и все преступления:
изготовление фальшивых документов, убийства, ложные свидетельства и т. п. «Злодеи
остаются безнаказанными оттого, что скромные молчат, свидетели боятся, а долженствующие
судить подкупаются» (Сург. Ad Demetr. 11). И в другом месте, у того же Киприана,
читаем: «Среди самих законов допускаются нарушения, при [самих] правах творится
несправедливость. Невинность не находит защиты и там, где она должна охраняться.
Из-за [постоянных] раздоров свирепствует бешенство». Нет покоя даже среди мирных
тог, место суда постоянно оглашается неистовыми криками. Там всегда все готово
для встречи жертвы: копье, меч, палач; когти для терзания, деревянная дыба для
пыток, огонь для жжения тела. Для одного тела человеческого приготовлено значительно
больше способов пыток, чем в нем насчитывается членов. «Кто, право, поможет среди
[всего] этого?.. - с горечью вопрошает Киприан. - Кто поставлен пресекать преступления,
сам допускает их; и обвиняемый погибает невинно потому, что судья виновен».
Составляются подложные завещания, дети отчуждаются от наследства,
имения передаются в руки ловких проходимцев. «Законов никто не боится; никто не
имеет страха ни перед следователями, ни перед судьями. Не страшно то, что можно
купить. Быть среди виновных невинным уже преступление. Кто не подражает плохим
[людям], тот оскорбляет [их]» (Ad Donat. 10).
Систематическое нарушение законов римлянами, а также несоответствие
многих законов реальным нормам жизни общества позднеантичного периода приводит
раннехристианских мыслителей к выводу, что «законы делает достойными похвалы не
[их] возраст и не авторитет [их] учредителей, а одна [только] справедливость»
(Tertul. Apol. 4). А чтобы выяснить, справедлив ли тот или иной закон, его необходимо
постоянно критически исследовать. «Впрочем, подозрителен тот закон,- замечает
Тертуллиан, - который не желает, чтобы его проверили; несправедлив закон, если
он господствует без проверки» (4). Да и что это за закон, если он позволяет безнаказанно
морить детей голодом и холодом, топить их, уничтожать еще во чреве матери, заниматься
прелюбодеяниями, кровосмешением и многими другими мерзкими деяниями! (Ad nat.
Ι, 15 - 16). Особенно беспокоит апологетов «эмансипация» женщин в позднеантичный
период. Если в Древнем Риме женщины одевались скромно, разводы были запрещены,
не позволялось женщинам и пить вино, то «теперь, - сетует Тертуллиан, - у женщин
нет ни одного свободного от золота члена, ни одни женские уста не свободны от
вина, развод же стал поистине предметом желания, как бы [необходимым] следствием
брака» (Apol. б)178.
Женщины и девушки с удовольствием и без всякого стыда ходят теперь в общие бани
и, если сами не имеют мыслей о прелюбодеянии, то своими обнаженными телами возбуждают
нездоровые страсти у находящихся там мужчин (Cypr. De hab. virg. 15; Clem. Paed.
III, 31 - 33). Апологеты последовательно (а некоторые и крайне ригористично) выступали
против увлечений сексуальными наслаждениями. Выбрасывать детей, писал Юстин, худо
и потому еще, что их подбирают обычно развратные люди и выращивают (как девочек,
так и мальчиков) исключительно для своих сексуальных развлечений. Многие римляне
держали целые стада таких детей (Apol. I, 27). За растление мальчиков активно
порицал римлян и Татиан (Adv. gr. 28). Борьба с половой распущенностью и сексуальными
извращениями, процветавшими в позднем Риме, - общее место у всех апологетов.
В отношении социально-имущественного положения человека раннехристианские
мыслители последовательно боролись с накопительством и богатством179.
Весь трактат Киприана «О благих делах и милостынях» направлен против богатых,
которых он призывает раздавать имущество бедным. Богатство, по мнению ранних христиан,
источник зла, несправедливости и преступлений. Только дела милосердия и бедность
открывают путь к вечной жизни. «Бедность для нас не позор, но слава», - писал
Минуций Феликс (Octav. 36, 3). Богатство же пленяет душу и ведет человека к гибели.
«Ты пленник и раб твоих денег, - обращается Киприан к скупцу, - ты связан цепями
и узами жадности; ты, которого уже освободил Христос, снова связан. Ты бережешь
деньги, которые, будучи сбереженными, не сберегут тебя. Ты умножаешь имущество,
которое обременяет тебя своей тяжестью» (De op. et eleem. 13). Утопическая идея
о великом благе раздачи имущества бедным была очень популярна в период раннего
христианства.
|
