Архим. Аввакум Давиденко

ЦЕРКОВЬ И БОГАТСТВО

Рубль в конверте на богатых похоронах.

Пригласили нас, это было, помню, поздней осенью, на похорон. Ну, подъехала за нами какая то роскошная машина, помню, черная и с серебряными ободками. Вот выходим мы из машины и смотрим: Боже! Все в цветах и венках. Цветы стоят не в ведрах и банках, как у нас Кременчужан зачастую бывает, а в стилизованных под мрамор белых ажурных ионических вазах-амфорах. Гроб оббит красным бархатом с золотой инкрустацией. Тогда, в те 90е годы это было очень большой редкостью. Гроб стоит на постаменте убранном большим цветасто-ярким ковром, такие же ковры застеленные по асфальту вокруг, аж жалко на них было ступать. Боже, такая помпа, такой шик, блеск, цвет, шарм! Мы стоим, правим похорон, а кругом родственники и собравшиеся одеты хорошо: ухоженные прически, ухоженные светлыми кремами лица, строгая дорогая черная и темно бордовая и темно зелено-бархатная стильная одежда присутствующих подчеркивается поблескиванием шикарных колец и серёг. И еще: все присутствующие мне выдались, какими то, высокими, высокорослыми, с мощными постаментами и осанистыми бюстами. Мы, поющие погребение, на этом фоне выглядим, ну - сущие тебе бомжички со свалки. Было аж неловко за себя и моих бабушек: птичек певчих, такие они невзрачные, серые,
приземисто-согбенные и мешковато-болонковые.

Мы не пели, а аж разрывалсь – так сильно угождали. Это тот случай, когда вместе с классиком Степаном Руданским можно сказать: «А що в церкві тільки дяк іже заспіває, бідна баба у кутку мало не вмліває… Так колись моя коза, на льоду кричала, як там її звірина бідну розривала!»

Вот закончилось отпевание, мы садимся в машину, ну, ехать назад, нам кто то из родственников дает деньги и не обычно, как у нас кременчужан заведено: десятку в руку тыкнул, сунул, да и езжай с Богом. Но, здесь конверты, главное белые и заклеенные. Едем назад сторого удовлетворенные, умиротворенные и какие то даже транквилизировано успокоенные. Не разговариваем, конверты не распечатываем, при шофере, который похож на мера нашего города. Такой себе импозантный, представительный мужчина. Все таки неудобно как то.

Распечатали конверты аж в церкві. Слышу стук, шум, гам. То певчая бабка Людмила или просто - Семеновна, она у нас была очень эмоциональная, как пырснет, как плюнет. Я думаю: Чу? Что такое? Похужало отам совсем, что ли? В церкви плеваться. Слышу и ее голос - приговор:

«От «давыскупы!» Щоб їм отой покойник на ніч встав і додому вернувся, прийшов, шоб він їм цілый год приходя спать не давав! По рублю заплатылы ще, о, людочки сміх, й в білый коноверт положылы!» И тут как печать, звучит ее грозный приговор и новое слово, которое я в тот день впервые услышал: «Давыскупы!» Глянул я и себе тайком в свой конверт, может, думаю, хоть мне, батюшке больше дали? Смотрю, а там тот же рубль, потрепанный, еще и надорванный, выглядывает, а с него князь Владимир обнадёживающе как то мне подмигивает, словно насмехается над моим неуемным любопытством.

С притяжением денег, накоплением, жадностью и скупостью человечество борется, вот уже на протяжении всего периода бытия, сколько помнит себя. Эти явления считаются пороками, язвами на духе человеческом. Но, следует честно сказать - они непобедимы, неистребимы и человечество эту войну с жадностью и скупостью проиграло и проиграет в дальнейшем. Жадность и скупость биологически запрограммированы во всех живых существах, а не только в человеке, как средство сохранения энергии и выживания в этом холодном, суровом мире.

В них заложена генетическая память голода и холода, бедности и нужды, подстерегавших живые существа, индивидуумов на протяжении многих тысячелетий. Человеческое сознание разрывается между биологическим инстинктом притяжения, приумножения жизненных благ, богатства и общественным грозным судьей - моральным «сверх эго», требующим не быть скупым и распределить жизненные блага поровну. Это очень болезненный внутренний конфликт. Общество требует – отдай, природа шепчет – жизненных благ мало, прибереги, сохрани.

Это в полной мере касается и животного мира. Милая зверушка белочка, которой восхищаются как взрослые, так и дети, прячет на зиму, сколько орехов, что хватило бы на пять зим.

Я наблюдал за обычной вороной. Вот она взяла в свой клюв орех. Походила с ним по огороду и сделав клювом в земле ямку положила туда и загребла. Но, потом продолжает ходить по тому же огороду. Что то ей «сугубо» мнется, не ймется. Видно по всему, что ей не по себе. Плохо спрятано. Вдруг ее осенило! Она вырыла орех назад. Взяла в клюв перенесла под забор, в угол двора и там зарыла вторично.

Ну, теперь уже ей видимо стало на душе спокойно и она радостно крякнув улетела во свояси.

К чему я все это веду?

Недавно наш украинский телеканал «1+1» показал цикл передач «У Бога за пазухой».

Уж показал, так показал. В общем то нового ничего там нет, об этом мы церковники между собою

давно уже шушукаемся, а кое где и открыто говорим. Но, здесь один завиток есть! Надо, что бы наши церковные проблемы, дела начинали обговаривать и решать мы сами, духовенство, а не то, что бы нас опережали журналисты, да и еще не всегда положительно настроенные, а то и попросту злобные.

Как нибудь, сами между собой разберемся!

Пришла, пришла пора в рамках свободной, открытой, общецерковной дискуссии и мне высказаться

и поговорить на эту тему. Быть строгим к себе и очень снисходительным к другим! У нас же наоборот.

В данном вопросе, мы заняли проигрышную оборонительную позицию: скрывать, не пущать, держать, сор из избы не выметать! Всякому видно, что так долго продолжаться не может. Складывается ситуация, когда за нас сор из нашей избы начинают убирать, выметать мирские…

Теперь к делу. Мой знакомый владыка сказал мне после просмотра цикла, ну, и что же здесь такого? Что архиерей не может себе позволить? Все было бы ничего, все можно себе позволить, если бы не Евангелие! Ох, уж это Огненно-обличительное Евангелие! Евангелие молчаливо, величественно лежит на престоле в церкви. В дни торжественных богослужений из него мы читаем, из него же извлекаем темы для проповеди в храме. В нем заповедь Спасителева прямо повелевает: «В путь идите, не берите ни сумы, ни посоха, ни меди в поясе!» И здесь налицо видно, как зияет вопиющая пропасть, бездна между тем, как мы живем и что проповедуем! Между заповедью Христа, который на колесницах не ездил, и нашими собственными преданиями. Честно признаемся: не исполнить нам Евангелие.

Мы слабые, мы немощные, мы грешники.

Евангелие так и остается для нас земных тем высоким Идеалом к которому стремимся, но достичь

его не в силах. Как только делаем рывок к первоевангельской простоте и ясности, стремимся разломать косные рамки реальности, как тут же нас настигает, побеждает инерция покоя, накопления богатства и не можем мы выдержать экзамен на евангельскую истину. Повторюсь: мы немощные и грешники.

Тут, проблема и нравственная и богословская вместе взяты. Как примирить древнее с современным?

Как сопоставить идеал древнего человека с современным, Иоанна Крестителя и Ирода Великого? Складывается патовая ситуация: изменить положение не хочется, но и жить так дальше нельзя!?

Что делать? Никто пока не знает. Это, я думаю, подскажет сама жизнь в будущем.

И тут одна и та же мысль постоянно сверлит знающего Св.Писание: нам, сегодняшним, архиереям и священникам нельзя проповедовать Евангелие. Вот что! Евангелие провозглашает бедность как идеал совершенства, блаженства нищих. Так в Евангелии от Луки в нагорной проповеди в древних оригинальных греческих текстах стоит Спасителево - «Блаженны нищие!» Без никаких там нищих духом, как у Матфея. Не верите? Отвлечемся хоть на малое время от торжеств и обрядов, и займемся исследованием Писаний и убедитимся воочию. То уже позже, какой то христианский переписчик дописал, дабы не было расхождения с Матфеем. Идеал бедности, как счастье, как совершенство духа находящегося в добровольной нищете Христовой. Как часто слова богослужебных тропарей, где святым поется «Нищету Христову возлюбивше, безсмертныя трапезы ныне наслаждаешися…», или древний святительский тропарь: «Правило веры, образ кротости, воздержания учителя… сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая…» наглядно показывают, что мы реально удалились от духа Евангельского. Наши собственные литургические тексты обличают нас! Наша богослужебная литература является нашим злейшим врагом. Надо же до такого дожиться, дослужиться. Так стойте! Мы сами показываем, что не верим тому, что поем и проповедуем, не стремимся к простоте Христовой в обряде и в быту, не подражаем ей?

Совсем другой вопрос этот мир, который мы так обличаем и который, в свою очередь, обличает нас.

Там, в миру, установка на богатство, конкуренцию, бизнес. По крайней мере мир уродлив, но естествен. Он живет так, как ему подсказывает инстинкт выживания, наслаждения, конкуренции, страсти и денег. Нас же разрывает вопиющее противоречие между проповедью Евангелия и нашим образом жизни. Мы неестественны. Сегодня мы льнем к этому обличаемому нами миру, просим себе у него материальных благ, а он мир накладывает свою когтистую лапу нам на плечо, заставляет совершать действия идущие в прямое противоречие с Евангелием. Чего стоят одни политические игры с выборами президента.

Почему я так много повторяюсь, что нам нельзя проповедовать Евангелие.

Как говорил бдительный полицейский у Лескова: «Эту книгу надо запретить, она тем и опасна, что в ней, что ни слово, то правда!» Евангелие обличает нас церковников на каждом шагу. Сейчас, в современном мире нет ничего тайного, дабы оно не стало явным. Наш патриарх Кирилл на Украине очень много и страстно проповедуя не прельщаться европейскими ценностями, обществом массового потребления, в свою очередь прокололся немилостивно со Швейцарскими часами. На проповедях очень вдохновенно он убеждал простых людей не прельщаться европейским образом жизни, призывал наш простой люд, сказать решительное нет, западному образу быта, обществу массового потребления, предметам роскоши. А в это время объектив фотокамеры беспристрастно искал, искал и остановился на руке святейшего фиксируя циферблат роскошных часов в 30 тыс евро. Вот нелепость! И еще, почему, то вилла у него в Европе, в самой горной Швейцарии, а не в каком нибудь Кисловодске? Вот заковыка! Здесь, нам, апологетам восточнославянского мира, противники вопрос ставят в лоб, на поражение.

Что сказать нам на это? Мы безответны! Покажи мне веру от дел твоих…

Такое мог бы говорить Антоний Сурожский или патриарх Павел Сербский, которые жили так, как проповедовали, но только не патриарх Кирилл. Мы же священники ведь не глупые, молча, все видим, понимаем условность проповедей. Время неистовых Златоустов, Савонарол и Францисков кончилось. Наши проповеди сегодня, это просто особая форма праздничного церковного искусства речи, которую никто не собирается ее воплощать в своей жизни. Так себе, искусство ради искусства.

Преданный делу епархии епископ, что то там перетрудился, заболел и слёг в постель.

Его лечащий врач был неверующий. Ох, уж эти неверующие врачи у верующего духовенства! Доктор посоветовал ему, чтобы владыка устроил себе длительный отдых на курорте, немного расслабился, отдохнул, поразвлёкся. Он сказал, что для выздоровления это совершенно необходимо. Епископ начал протестовать и сказал: «Это только у вас, неверующих врачей курорты, отдыхи, развлечения. У нас непрестанная служба в церкви, служба вне церкви, работа и еще раз работа с людьми! Я не могу оставить свою работу и служение церкви!» «Хорошо, - сказал врач, - мне то что, я вам приказать не могу. Тогда, ваше преосвященство, можете сейчас тут же сделать выбор между Швейцарией и небесами. Итак, покуда я стану писать направление, вы подумайте хорошенько и решите, куда делать вам это направление в Швейцарию или на небеса?»

Епископ забегал, замотался по епархии, как укушенный. Какое то время, подумал, подумал, почесал сначала гладкую лысину, затем толстый затылок. И потом, крякнув, сказал:

«Вы безбожники и здесь выиграли. Ладно! Согласен, да будет Швейцария!»

Когда вопрос касается жизни, страха смерти, обеспечения, социальной защиты, даже мы, духовенство, к кому идут спрашивать совета люди, встречаемся с теми же трудностями. Мы все

находимся за порогом последней Тайны, и больше вероятности в том, что мы не осознали ее даже так, как простецы. Люди идут спрашивать у нас, а мы то и сами, большинство из нас – трепещем, боимся того великого и вечного, неразгаданного и далекого бытия, жизни и смерти.

Здесь и с другой стороны нужно взглянуть. Как ни крути, верти, а мы люди плотские. И да не будет у нас жесткого ригоризма и категоризма. Факт, все мы живые люди и действуем и живем по принципу наслаждения, или если возраст - то покоя, что бы не болело, не мерзло, не стыло. Павел к Римлянам писал: «Никтоже бо никогда свою плоть не возненавидел, но питает и греет ее». Апостол на Венчании. Блаженной памяти скромнейший митрополит Феодосий Полтавский и Кременчугский писал, что счастье человека, не в надмерном богатстве, и не в злыденной(аналогичного русского слова не подоберу) бедности. Оно, счастье, где то посредине. Умеренность, разумность, один из путей достижения блаженства-счастья. Так есть.

На одном епархиальном собрании духовенства объявили сбор средств на благотворительность. Почетный маститый протоиерей, как заслышал, что опять нужно давать деньги, тут тебе сразу упал в обморок. Ну, а его сослуживец, второй священник, заботливо взял, взвалил его себе на плечи и бережно вынес своего настоятеля из того страшного зала… и не вернулся.

Времена меняются. Уже на епархиальных собраниях патриарх и архиереи вряд ли осмелятся чихвостить батюшек за их жадность и стремление к роскоши, как покойный наш патриарх Алексий нравоучил за то, что батюшки, видите ли, ходят в норковых шапках!? Теперь это смешно! Или митрополит Санкт Петербургский Владимир упрекал нашего брата, попа, что мы мол роскошно, не по средствам живем, на иномарках ездим. Теперь духовенство очень много начинает понимать. А это опасно! Нет ничего тайного, что бы не стало явным. Обнаруживается сами то какие? На себя во первых нужно взглянуть, «Время начатися суду из дома Божия!» Ведь справедливость распределения средств по европейски, прозрачность финансовых институтов Европы, вот что нас страшит, а не европейский образ жизни. Вот почему стращаем простецов Европой, говоря, что у нас свой сокровенный путь. Каков он мы знаем. Как по моему, различие в образе жизни рядовых священников и архиереев должны быть минимальны.

А разговоры, какие среди нас священников циркулируют! Белое духовенство то и дело в беседах спрашивает: Если архиерей монах, дал обет безбрачия и добровольной нищеты, то почему так много поборов и такие суммы? Зачем архиереям-монахам сколько денег? Другие, защищая владык, говорят глупости, типа, что при поставлении в архиерейство епископ освобождается от монашеских обетов!? Архиерейская хиротония с него снимает монашество! Что тут скажешь? Тут следует строго спрашивать не только с архиереев, но и с нас рядовых священников. Ведь и мы рядовые священнослужители деньги берем за требы? Берем! А Господь наш Иисус Христос повелевал: «Даром получили, даром и давайте». Так что в этой ситуации никто не оправдан. Все мы согрешили и лишены славы Божией. Я, например, лично не готов отказаться от платы за требы. А если так, то необходимо делиться с начальствующими.

Только – здравый смысл, рассудительность, умеренность, разумность должны быть.

Это наш мир, давно устоявшаяся система наших взаимоотношений.

Не думайте что в миру лучше! Мир ужасно жестче.

Батюшка недовольный небольшой платой за только что выполненную требу, спрашивает:

-Это вы мне дали, или моему прислужнику пономарю?

-Это вам на двоих, чтоб не наглели!!!

В церкви налицо огромное расслоение духовенства. Духовенство богатое стоящее у источников доходов и духовенство бюджетное городское или сельское служащее на удаленных сельских приходах.

Естественно есть ропот, есть неудовлетворенность бедных в отношении богатых. Если мир своей сути разделен на богатых и бедных - естествен, то у нас в Церкви налицо противоестественность. Поясню: проповедуем церковное мироустройство по Деяниям апостольским, все общее и всем поровну, или хотя бы по потребностям, а тут налицо зияющая бездна в уровне жизни в рядах самого духовенства. Не вяжется что то. Естественно растет напряжение, которое когда то выльется в противостояние и новые дальнейшие церковные мятежи и как следствие расколы. Мыслящие архиереи уже чувствуют эту глухую оппозицию со стороны священников. Расколы политические еще у нас не закончились, как скоро грядут расколы по социальному признаку. Но, делать какие то реформы, как у того священника

Илия, которого поразил Бог за беззакония из 1й Царств, у нас нет ни желания, ни энергии.

Немножко истории. Когда в 1921м году в Екатеринославе(ныне Днепропетровск) собрался первый собор(самосвятский) поставившей своей целью учредить автокефалию на Украине и был выбран в митрополиты протоиерей Василий Лыпкивськый, там, на том соборе кроме темы автокефалии фигурировала явным фоном тема черного монашествующего духовенства не по средствам живущего. Архиереев, насколько я читал и понял, там на том соборе не было. Собор сплошь и рядом состоял из националистически настроенных священников, ненавидящих монастыри, архимандритов и архиереев. Такое может повториться. История дама «приымхлыва», и временами возвращающаяся. Вот почему различие в уровне жизни черного и белого духовенства необходимо программно регулировать, стирать вопиющее различие, иначе оно может в дальнейшем рвануть взрывом негодования белого духовенства.

Но, тут следует также понимать, что от человека нельзя невозможно требовать религиозного подвига. Подвиг, стремление к нему, должен идти из средины, из желания души самого человека. Вот почему не может быть коллективной святости в принципе.

Патриарх Сербский Павел, митрополит Антоний Сурожский это светильники одиночки… ну еще десяток архиереев подражателей им наберется. Я знаю и слышал о таковых. А так в основной массе владыки и священники живут по принципу гедонизма, брать от жизни как можно больше, краше, лучше и круче. Господи, какое уж там Евангелие с его заповедями нищеты!

Но, не только Евангелие, но и история обличает нас. В Троице Сергиевой Лавре в Церковно археологическом кабинете-музее висит, наверное до сих пор, облачение преподобного Сергия Радонежского. Холщевая простая ткань, крашенная ольхой. Облачение святого заставляет задуматься нас современных священнослужителей. Ох, заставляет. Оно тоже безмолвно обличает нас.

В нашем безудержном стремлении к роскоши, внешней красоте, пышности, великолепию утрачивются и те остатки апостольской простоты и ясности, которая была присуща древним. Да, есть для этого оправдания, такие же блеклые и немощные как наши мирские мысли, что нося пышные облачения мы выражаем царственное священство Христа, величие Церкви и т. д. А это одиозное - митра терновый венец. Кому, какому злохудожному микроразуму могло придти в голову такое кощунство?

Предмет роскоши – терновый венец!? Немощные мысли, такие же как и мы.

Я не стаю также и на сторону ригористичных фанатиков, отрицающих приличное одеяние священнослужителей, в этом, имеем в виду, тоже может быть сокрыта, даже неистовая духовная гордыня, граничащая с клиническим безумием. Рядом с протопопом Аввакумом то и дело обличающим двор царя и патриарха вряд ли было бы уютно сосуществовать простой, добросердечной человечности. Наша насущная задача - постоянно нащупывать золотую средину мудрости, дабы нас не перекособочило ни в право, ни в лево…

Историю не переделаешь, Церковь выросла в меру возраста, торжественности обряда. Облачение должно быть и оно есть. Оно должно быть приличным, митра тоже, но! - из не дорогих материалов, нося которые постоянно, да помним, что Господь наш Иисус Христос был нищ, и такие же нищие, простые люди поверили ему и пошли за Ним, потому что Он говорил им простые истины, как солнце, вода, воздух, цветы полевые, лилии и птицы небесные.

Есть величие там, где есть простота добро и правда.

Наш церковный мир не безнадежен, как нам порою кажется. Еще будут периоды, когда идеалом будет не церковь богатых, богато жертвующих, а церковь бедных. В Церкви еще качнется маятник в сторону помощи бедным, благотворительности, не декларативной, но реальной и целенаправленной. Еще не дароносицу в собор будем покупать, когда есть новая, только год назад купленная и весьма приличная, а целеустремимся пошить приличные облачения на престол и жертвенник в те бедные сельские церкви, в которых зияет вопиющая нищета. Чудо скажете? Да! Но, бедные приходы начнут ощущать на себе реальную заботу епархии. Или владыка там послужил и денег не взял. Или наоборот вместо того чтобы взять еще взял да и привез денег на бедну церковь! У забитого сельского батюшки челюсть отвиснет от удивления. «Во, чудо! Перевернулся мир!» - скажет он про себя, или даже вслух.

Чудо скажете? Да! Хоть и маленькое, но чудо. И такие чудеса у нас есть, только они дай Бог, что бы случались чаще и чаще. Этим малыми шагами навстречу друг другу мы улучшим духовно-моральную атмосферу в Церкви. Бедное приходское духовенство не будет ставать в глухую оппозицию к священноначалию. Поутихнут и сойдут на нет в среде низшего духовенства и мирян жарко полыхающие закулисные разговоры о жирующих архиереях вместе с городскими маститыми протоиереями - финансистами. Для нас самих благо и страховка от грядущих исторических ударов.

Отец Алексий Синяговский рассказывал: было это в благословенные дни правления на Полтавской кафедре блаженной памяти владыки Серафима (Шарапова), вид у которого, борода, был как у древних пророков, сошедших из росписей древнего золоченного иконостаса. Так вот, он один раз по случаю своего дня Ангела устроил обед в епархии для приходского духовенства. Обед, по тем дням, был «скромно-великолепным». Ничего лишнего, но при изобилии всего вкусного и необходимого. Обычное плодородное буйство изобильной Полтавщины, ее благоцветущей земли.

Ну, сидим мы обедаем, а тогда только начали в в магазинах в широком народном употреблении появляться хрустальные рюмки и фужеры. Ценность, как по нынешним временам не ахти какая, но, по тому времени – « ценность страшная и ужасная!» И вот батюшка, отец Иван Демянович, его почему то в соборе в добавок прозывали «Деревяновичем», выпил, крякнул, оглянулся и мигом спрятал красивую рюмку себе в карман. Я ему, строго так, говорю: «Ты, что делаешь неблагодарный!?» А он: «Цс-с-с!!! Тише! Молчи Алексей (я тогда еще иподиаконом был) – иначе я пропал! Знай, я краду не для себя, а для храма, для Божьего дела, богоугодного. Это в моей церкви будет на престоле хорошая лампадка, которая будет почти, что единственным украшением моей бедной, пребедной, ветхой сельско-хуторской церкви!»

Ну, что ты ему скажешь! Пришлось помолчать, ради Божьего дела.

Наш церковный мир, сколько бы над ним не смеялись журналисты, все таки мягче, теплее, лучше и возвышенней. Еще Василий Розанов в конце 19го века о доброте нашего духовенства писал: «Сколько я им корост засыпал за воротник. Но между тем кто знал меня, да и из не знавших многие, отвергая мои идеи, враждуя, относились не только добро ко мне, но и любяще… И везде деликатность, везде тонкость, везде такт. Из этого я усмотрел, до чего все таки Церковь теплее светской жизни: сердечнее, душевнее, примиреннее, прощающее. И я бросился к Церкви: там одно в мире теплое, последнее тепло на земле… Иду в Церковь! Иду!»

«Уединенное» 1911 г. Журналистам надо помнить своего знаменитого коллегу.

И еще из Розанова: «Да уж что и дорого в России, как не старые церкви наши. Уж не канцелярии ли? Не редакции ли? А церковь старая-старая, а в ней дячек «не очень», и священник тоже «не очень», все с грешком, слабенькие… А тепло почему то только тут! Отчего же тут тепло, когда вокруг холодно? Хоронили тут мамашу, братцев; похоронят меня; будут тут же жениться дети; все тут… Все самое важное в жизни совершается тут. Здесь вот люди надышали тепла!» «Уединенное» 1911г.

Все останется как есть, поговорим и забудем. Одно, что будет меняться, так это мышление Церкви.

Оно, как и время, не стоит на месте. Радикальных, каких преобразований после просмотра цикла «1+1» «У Бога за пазухой» вряд ли в ближайшее время следует ожидать. Для сего необходимо менять всю устоявшуюся систему церковного устройства, давно устроенную, не нами сформированную цепочку причин и следствий, выводить из тени многие финансовые механизмы, а к этому на сегодня никто из нас духовенства, мирян, да и тех же самых журналистов, не готов. Это уже отдельная тема.

Хотя жизнь, которая зачастую движется в катастрофических ритмах, в грозных раскатах громов истории, будущее заставит нас неумолимо, неостановимо это делать.

Но, не спешим торопить грядущие события…

И к журналистам просьба: мы сами в себе как ни будь разберемся…

И еще немного юмора. Мир уцелел, так как смеяться умел! Деньги Богу вообще очень трудно давать. Это все равно, что от себя отрывать. Вот на экуменическом съезде в кулуарах собрались христианский священник, магометанский мулла и еврейский раввин. Вот они о наболевшем, рядятся судятся, как давать деньги Богу, что бы и Бог не обиделся и самим не обидно было. Христианский священник говорит: «Я жертвую так: черчу прямую линию, стаю на ней посредине, беру поднос с деньгами и высоко подбрасываю. Деньги падают на землю, и линия показывает, что Богу, а что мне. В основном половина на половину бывает, не обидно».

Магометанский мулла говорит: «А я вокруг черчу круг и тоже беру поднос с деньгами, потрясу немного подброшу, что в круге то мне, а что за круг выпадет, то Аллаху. Тоже, так ничего».

Раввин говорит: «Если будете так деньгами разбрасываться, то прогорите! Я, на землю деньги не бросаю, а делаю так, что и Богу не обидно и мне доходно. Я тоже, как и вы беру поднос с деньгами, поднимаю высоко к небу и трясу долго и упорно. «Боже возьми себе сколько тебе нужно!» Деньги там монеты поторохтят, позвенят. Бог, сколько ему нужно себе возьмет, ну, а кое, что и мне оставит. Так делайте и вы. Это выгоднее».

ЖИТЬ ПОМЕСТНО, МЫСЛИТЬ ВСЕЛЕНСКИ!

-Про що ти думаєш? –Про прийдешнiсть!

Состояние дел в Украинской Православной Церкви далеко от идеального.

Патриарх приехал и уехал. Украинская Церковь остается о своими проблемами один на один. Она раздроблена и обескуражена, но все же лелеет смутную надежду на объединение. Люди в украинском обществе разобщены и обозлены. А что мы хотели, чего ожидали от патриарха? Патриарх сказал то, что должен был сказать. Если бы он дал автокефалию Украинской церкви, это был бы с его стороны безответственный шаг, перед своей страной, своим народом, да и доброй половиной все той же Украины, где люди остаются верными России, Русской церкви.

Как говорил Александр Исаевич Солженицын: «В мире нет ни виноватых, ни не виноватых!»

Трагичное сплетение исторических узлов. В этой ситуации никто не виноват. Не виновата Россия и ее Церковь, что на крутом историческом разломе осталась одна и ей, ой как необходимо сохранять, цементировать остатки былой целостности. Не виновата и Украина и ее Церковь, что вследствие того же разлома осталась с проблемой разделения, которую куда не пихни, все будет плохо. Будут новые расколы, новые деления – дальнейшая атомизация, расщепления атомов.

В этом размышлении о судьбах Церкви, в рамках общецерковной дискуссии, я буду писать не с точки зрения «как нужно», или – «нужно все обустроить, так и не иначе, а иначе так как и не так!» Это смешно теперь давать советы, когда даже правительственные и церковные постановления не работают. Я буду говорить с точки зрения пессимиста, точки зрения обреченности бытия, не вынося никому морально-императивных приговоров. А великий оптимизм произрастает из великого пессимизма.

Русские говорят: если бы не было ретивых украинцев, националистов, автокефалистов, то мы бы жили тихо и мирно. Все в жизни не так просто. Если бы не было конфликтов, люди бы их изобрели заново: условная война человеческого сознания одного против всех, и всех против одно всегда действенна. Борьба умозрительных «вицлипуцли» против «контрапуцли». Сознание человека, не замечая того, приучают к конфликту, к борьбе еще с самого раннего периода его жизни: спортивные состязания и победы на них, интеллектуальные олимпиады и прочее. С самого начала, с детства, школы настраивает человека на разделение, борьбу, противостояние, победу. В этом заложен необходимый общемировой прогресс, процесс развития, совершенствования общества. С этим ничего не поделаешь, человек неисправимо конфликтен. Такова диалектика бытия. Человек по природе неисправимо конфликтен и разделителен.

Притча. Один моряк потерпел кораблекрушение и попал на необитаемый остров. Ему довелось провести там пять лет. Он построил хижину, наладил быт, но постоянно думал о большом мире. А вокруг царил полный покой... Моряк и не подозревал, что на свете есть такие мирные уголки. Но остров был совершенно необитаем, ни единой живой души — это была единственная беда, во всем остальном жизнь там была чудесна. Красивые ручьи, фруктовые деревья: вдоволь еды, полный покой, никаких тревог и опасностей, никаких бед. Рай первозданный да и только! Прежде моряк только мечтать мог о таком счастье — и вот оно свалилось ему на голову! Но тишина была нестерпима. Тишину вообще трудно вынести, ее нужно уметь выдерживать, иначе она может убить.

Факт – для человека нигде нет чувства Рая.

Тому моряку приходилось очень трудно, но у него был талант к архитектуре, и он принялся строить разные штуки: просто макеты, лишь бы чем-то себя занять. Он сделал целую улицу и дал ей имя; там были две церкви — одна прямо возле его дома, вторая — на другом конце городка. Он построил кинотеатр, спорткомплекс, универмаг, разные магазины, чтобы было куда ходить за покупками, театры, стадионы, зоны отдыха, развлечений. Моряк в создал целый город, целый свой человеческий мир в миниатюре. Через пять лет появился наконец-то корабль. Он бросил якорь в заливе. Моряк был вне себя от счастья. К берегу причалила спасительная шлюпка. Наш робинзон выскочил из хижины и помчался по песку — он уже предвкушал возвращение в большой мир. Впрочем, сказал он спасающему его человеку, прежде чем ты заберешь меня на большую землю, давай погуляем. Я хочу показать тебе свой город, выстроенный моими руками в эти трудные для меня одинокие годы».

И он показал приплывшему капитану построенный город. Больше всего гостя поразила вторая церковь: «Одна церковь — это я еще понимаю, но зачем вторая?» «Поясняю! Я хожу только в эту, а в ту другую — ни ногой, она еретическая, раскольниче, отступническая», — богословски, деловито, со знанием дела, пояснил моряк.

Человек биологически и психологически запрограммирован на разделение, на раскол. Вам, человеческому сознанию, обществу, всегда нужны две церкви, по меньшей мере две веры, ведь разум требует двойственности, тройственности, множественности, объектов ненависти, отрицания, порицания, козла отпущения наконец. Человек биологически расколо-конфликтно-разделителен. Эту церковь ты одобряешь, а в ту — ни ногой. То ложная вера, туда ходят только заблудшие души, ты с ними ничего общего не имеешь. Ты же в правой, спасительной вере! Те все остальные неверные, не спасительны и погибшие, сатанисты, служители дьявола, даже почти и не люди.

Тот моряк был на острове один, но создал в своей душе целый наш человеческий мир, модель людского общества в миниатюре, «по образу и подобию своему», со всеми его конфликтами и противоречиями. Так было всегда и так будет дальше. С этим ничего не поделаешь и сие надобно принять как должное.

Мир двойствен, тройствен словом – множествен. А Бог в многообразии форм бытия.

У нас на Полтавщине тоже вспыхивают конфликты, очаги недоразумений с Киевским патриархатом. Священники переходят вместе с общинами к нам, так мы думаем, что они должны переходить вместе с храмами. Но, не тут то было. Храмы остаются за Киевским Патриархатом, который глядя на нас, по нашему примеру, в 90е смутные годы, документально переоформил их в свою собственность.

Или владельцы храмов симпатизируют Киевскому Патриархату.

Начинаются затяжные войны на осаду, на противостояние на многие годы. «Вялотекущая шизофрения». И деться от него никуда не денешься. Мы, все участники конфликтов, ситуативно поставлены в условия противостояния. Не увернуться никому, кто зачисляет себя к той или иной общине. Но, что самое печальное - данное противостояние бесперспективно. Служба на столиках и табуретках перед закрытыми храмами, это не раннее христианство а, осадная, досадная, упорная война на измот, измор противника. А кто этот противник спросите вы? Да свой же украинец, брат незрящий гречкосiйШевченко.

Украинская идея жива. Это своего рода новая религия. Пример: село Пирогово под Киевом привлекает многочисленных посетителей среди них дважды был и я. Музей под открытым небом украинской народной архитектуры и быта. Ходя по этому музею, понимаешь, в чем сила и величие украинского этноса. Украинский народ эстетичен и религиозен по своей сути. Статистика свидетельствует: украинцы в два в три раза больше посещают храмы в дни праздников, чем в той же России. Эти цифры приведены и в этом году и все в тот же перевес посещаемости на Украине. Хата крестьянина 18-19х веков это своего рода святыня, малый храм, домашняя церковь. Она уставлена образами в которой от малейшего луча огненным жаром горит и переливается фольга, киоты образов, красиво убранные долговышиванными рушниками, печь и та расписанная цветами из рая. А как начнет диакон петь в церкви с хором Леонтовича «Зiйшла зоря вечорова, та над Почаевом стала», то в том песнопении сколько туги, надежды, веры, что словами обычными не передать. Украинство – это религия.

Я это понял давно, еще общаясь со старым нашим священником отцом Василием, а он был

убежденный сторонник той еще первой автокефалии 1921 года митрополита Васыля Лыпкивского.

Помню какое откровение-озарения я получил в требной комнате батюшки Василия. Один раз он попросил ему помочь убрать. Раньше я, как то, не обращал внимания на его образа. А то, убирая, стал выше на стул и О! Господи! А там, на иконах Господь и Матерь Божия в вышитых сорочках, в украинских одностроях, вышитые мереживом – красное с черным воротники, груди, рукава орнаментом украинским на предплечье и возле запястья искусно инкрустированы. Украинская народная икона!

Один раз с отцом Романом (ныне владыка Филипп полтавский и Миргородский) решили в свят вечер посетить отца Василия в 1987 году, а было это как раз на святвечер. Отец Роман говорит: «наверное,

в такой вечер отец Василий сидит один, скучает. А а был он уже к тому времени заштатным, не служащим. - Давайте сделаем старцу приятное, посетим, разговорим, развеселим!» Ну, и пошли. Зашли в дом, а там, многолюдно. Вечеря накрыта не в той комнате в которой мы всегда бывали, где батюшка крестил, но в другой, куда нас отец Василий предпочитал не пускать. Комната – свитлыця уставлена была в украинском стиле. Да, помню, были образа, но главное резануло зрение – большой вышитый портрет Тараса Шевченко. Тут же на стене, на ковре были развешаны набор музыкальных инструментов кобзы, бандуры, цимбалы, даже лира была одна. И меня поразило, что инструменты были не в единственном экземпляре. Это была собрана за многие годы довольно таки искусная коллекция украинских народных музыкальных инструментов. Ну, и отец Василий восседающий за столом, как родоначальник патриарх в окружении детей, родственников и знакомых.

Почему победит украинская идея? Потому, что западный и центральный украинец выше самосознанием чем житель восточной Украины. Он мобилизованней, собранней, дисциплинированей. И главное - у него есть идея! Мы восточные вялы, ни сюда, ни туда не годимся. Диалог с украинцами, своими соплеменниками никуда не денешься, придется держать. Это большая половина страны!

Это свои по роду и по истории люди кость от кости, плоть от плоти.

В октябре 2009 дело сдвинулось с мертвой точки. Начался диалог между разрозненными церквами. Искать диалога с разрозненными нашими братьями начинают молодые священники. По мере того как духовенство 20го века будут забирать года, будет сглаживаться острота конфликта, будут появляться мосты между единоверными, контакты на человеческом уровне. Но, должно пройти какое то время.

АПОСТОЛЬСКОЕ ПРЕЕМСТВО И ГРАНИЦЫ БЛАГОДАТИ

В действительности, вопрос об апостольском преемстве возможности и условиях её разрыва в православной экклесиологии является одним из самых сложных и запутанных. Что до вопроса о том, возможна ли передача апостольского преемства в хиротонии, совершаемой вне Православной Церкви, то он остаётся открытым до сих пор! Церковная история с самого начала не добавляет ясности в сей вопрос. Так, например, I Вселенский Собор (325 г.) признаёт действительность хиротоний и передачу апостольского преемства у раскольников новатиан. На этом же соборе решено было принимать в сущем сане еретиков мелетиан, включая самого расколоучителя еп. Мелетия. А Карфагенский Собор (411 г) постановляет принимать еретиков донатистов вообще без всякой дискриминации и равноправно делить с ними кафедры.

Можно вспомнить и о св. Марке Эфесском, который будучи непримиримым противником унии, принимая участие в Ферраро-Флорентийском соборе (1438-1445), все же признавал католическую иерархию. К тому же, стоит напомнить, что, несмотря на догматические отличия или присутствие ересей, Русская православная Церковь признаёт апостольское преемство и действительность хиротоний, реальность благодати, например, в дохалкидонских церквах (в которых догматы отличаются в учении о сочетании двух природ – божественной и человеческой – во Христе), в римско-католической и в некоторых старокатолических церквах – то есть в тех обществах, которые мы должны считать еретиками и, исходя из упомянутого утверждения, безусловно отказывать в признании благодати. Здесь же не лишним можно будет вспомнить и труд святителя Московского Филарета (Дроздова)

"О непрерывности епископского рукоположения в Англиканской Церкви", где он, в частности, пишет, что православный христианин с радостью и любовью находит следы благодати и за пределами Православия. Так что всё не так просто, как может показаться на первый взгляд, и как мы привыкли думать. К тому же напомню, что с нашими православными украинскими братьями, пребывающими в расколе, нас вовсе не разделяют догматические отличия…

А, как быть со святыми, которые принимали крещение и даже рукоположение от еретиков?

Василий Великий и Кирилл Иерусалимский – от ариан, св. Анатолий Константипольский – от монофизитов. В конце концов, как быть с почитаемым Православной церковью святым равноапостольным Константином Великим, который под конец своей жизни получил на смертном одре крещение из рук арианина Евсевия Никомидийского, радикального и наиболее активного арианского лидера? Как же мы смеем почитать их в качестве святых!? Ведь они по сути не получили благодатных Таинств Церкви и следовательно, по Правилам, даже не явлются членами Церкви, а не то что упаси Боже сказать - святыми?

Население Украины, уже чувствуется, очень перекормили активными манифестациями истинности,

без наглядных примеров истинности и искренности в реальной жизни, на реальных живых примерах человечности. Людям, населению уже все это надоело и оно ходит в ту церковь которая ближе, не веря ни тем ни другим попам. Ни благодатным, ни безблагодатным

Беда Православия, что оно изначально, в отличие от католицизма, было ориентировано на поместность. Нас всегда воспитывали, нас ориентировали на поместность, если не сказать местечковость. Сначала греческую, потом русскую, а затем и украинскую. Православие всегда несло на себе национальный, если не сказать этнофольклорный оттенок. Это не наша сегодняшняя вина. Это исторически так сложилось. Конфликтность закладывается в сознание человека еще в детстве вместе с воспитанием.

Мы взрослые научая детей простым и безыскусным играм, как постоять за себя, отстстоять себя, быть первым, не осознавая того, передаем им и первые уроки соревнования, обособления, противостояния.

Домик лесника.

Дети, совершая путешествие в летний лес на природу, дошли до домика лесника и, как дети, начали играть в войну. Половина группы определили себя в партизаны, другая половина нехотя стали немцами. Начался условный бой. Партизаны пошли в атаку и выгнали, выбили немцев из домика, затем немцы, взяв реванш, изгнали из домика партизан. Так продолжалось долго, дети играли в войну изгоняя поочередно друг друга… Война вдруг закончилась быстро и в одночасье: пришел лесник и повыгнал всех оттуда трехэтажным матом, как «немцев» так и «партизан».

Переговоры между враждующими церквами зайдут в тупик. Нам не дано силы воли и зрелости сознания поступиться своими амбициями. Очищением, наведением порядка в Церкви займется рано или поздно сильное государство. Сильная рука, сильная государственная власть со временем все равно появится. Разрозненным религиозным группировкам(как детям в домике лесника) злобствующим, проклинающим, враждующим, отнимающим храмы друг у друга, по всему видно это не под силу. Порядок можно навести только через страх сильной тиранической власти.

«И умолкла земля пред ним» Маккав.1:4.

Вот только неизвестно чью сторону займет в будущем новая сильная власть. Сторону Украинской идеи и Украинской Церкви или сторону Москвы. Поживем, увидим. Многое зависит от политического исхода выборов, да и те не на вечно, а всего лишь на какой то срок… опять же таки все временно, переменно, изменчиво. Мы славяне сколько живем сколько и междоусобимся друг на друга и

друг от друга и конца этому не предвидится.

А может пора бросить политические дрязги и чвары, или по крайней мере перестать быть их заложниками?

Может быть нам верующим пора бросить это политическое одеяло востока и запада, которое тянут на себя политики Америки и России, или, ближе к дому, Украины и России и начать ориентировать себя, ежели мы религиозные люди, мыслить Церковно-вселенски, в каком то смысле космополитично? Ведь и призыв Христа это верх космополитизма: «Итак, идите и всему миру несите Благую Весть!» Мыслить с позиций не поместной, местечковой церкви(церквей), но с позиций Великой Христовой Вселенской Церкви!? Вот вопрос вопросов, который со временем все больше будет занимать умы мыслящих не поместно, не местечково людей. Ведь мир сегодня делается все больше и больше глобальным.

Перед вселенской Православной Церковью встанет в дальнейшем вопрос единства, первенства, вселенскости. Да, этого очень не хочется национальным церквам, с их мелкими чварами, распрями, превозношением сильного. С этими презрительными шуточками о «турецком патриархе», «турецкой церкви», которые то и дело слышатся в разговорах между нашим духовенством необходимо кончать.

В них обнаруживается лишь наша очень низкая духовность. Если в дальнейшем встанет вопрос выживания Православия в мире, все равно будет укрепляться идея целостности, вселенскости. И эти примитивные штучки-шуточки в адрес Константинопольского патриарха будут обнаруживать в нас лишь невоспитанных, недисциплинированных детей.

Жить поместно, но мыслить вселенски! Мне кажется Церковь накануне очистительного взрыва. Дай Бог что бы он был мене травматичен для простых людей в нашей Церкви. «Смотри! Если бьешь в человеке диавола гляди не задень Бога!» Перефразировав его можно сказать: «Если бьешь в человеке диавола, смотри, не задень самого человека!» Но, реально ли это осуществить? Ведь Русская церковь такая же поместная и тоже, давайте вспомним, долго, очень долго и упорно боролась за свою автокефалию.

Ей помогли исторические бури и вихри. Я думаю, Украинской Церкви помогут тоже...

ВРЕМЯ СМИРЯЕТ ЦЕРКОВЬ

Мир уцелел, так как смеяться умел. Нечто, уж совсем близкое к анекдоту… Но!!!

Архиерейские богослужения, вернее дополнительные «подъобряды» около них, это отдельная тема для обсуждений, в том числе и для искрометного жизненного юмора. Это тема и также проблема гордости человеческой, кича со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Как сказал однажды владыка Хризостом Виленский и Литовский, ныне здравствующий, давая интервью на радио ВВС: «Архиерейство восточноправославное - это диагноз, по очень и очень многим психопатологическим параметрам. Иногда человек в архиерействе, потерявший через властолюбие социальное равновесие, часто через любоначалие и тщеславие вымещает на других трагизм своих жизненных неудач, несбывшихся амбиций, боль собственного ущемленного самолюбия».

Вспомнив владыку Хризостома, я открыл недавно, в один из вечеров, Литовский церковный календарь 1992 года выпуска и там, под 10 февраля, на глаза мне попалась статья отечественного церковного историка и публициста Сергия Фуделя. Прочел, вспомнил, и мысль побежала…

Там пишется: «Конечно, в обрядовой практике нашей церкви есть какое то наследство Византийской империи в чистом виде, и чем скорее от него освободится церковь, тем лучше. Помню, что когда после нескольких лет пустынной жизни (лагерей) я увидел в столичном храме, как отрок несет за архиереем шлейф его великолепной шуршащей мантии, в моем свежем восприятии возникла только одна ассоциация: образ когда то прочитанного описания великолепного выхода Екатерины. Причем я заметил один еще более тревожный факт: именно молодые архиереи принимают в наше время эту внешность и пышность не только совсем мирно, но и с явным удовольствием. А в одном дореволюционном церковном журнале я прочел недавно открытое письмо очень известного тогда архиерея: «С ужасом прочитал я сейчас в вашей газете, что мне готовят в этом текущем году 25-летний юбилей… У нас, архиереев, юбилей каждое воскресенье: нас встречают в церкви, водят под руки, провожают, приветствуют: и по-славянски, и по-русски, и по-гречески. Довольно этого!» А один старый архиерей на докладе консистории о том, «когда владыке угодно будет назначить юбилей?» написал резолюцию: «когда сойду с ума.»(Это из дореволюционного журнала 1910 года.)

Надо осознать то, что мы должны входить в какую то уже не византийскую эпоху Церкви, что мы должны возвращаться к простоте в обряде, к простоте во Христе».

Очень удачное замечание из прошлого века, не потерявшее своей злободневности в наши дни 21го, да что там не потерявшее, можно с полным правом утверждать, что эта злободневность усилилась, всемерно обострилась и явственно заявляет, звонит о себе во все колокола. Злоба дня.

Когда архиерей или иерей совершают воскресные богослужения в храме, который еще лет 20 назад был наполнен, а сейчас люди стоят лишь по углам, или кучкой столпились, сгрудились посредине. Я имею в виду как свой соборный храм, в котором служу, так и другие храмы. Цвет, свет, блеск облачений, звон колоколов, пение великолепного (нанятого! большинство из певцов никогда не исповедуется и не причащается) хора, и трагизм ситуации – кучка людей, церковь полупуста или пуста. И становится ясной и наглядной та истина, что шикарными облачениями, колоколами в наше время уже никого в храм не завлечешь и не привлечешь. В городских церквях еще кое как люди хоть по большим праздникам да набираются, но тревожно-пустынно в сельских приходах, где на воскресных литургиях стоят 10-15 человек и это заметим, в селах, где имеется сто или даже двести дворов.

Как бы мы ни бодрились, что Церковь возрождается, восстанавливается, отстраивается, все же глядя правде в глаза приходится все чаще и чаще говорить о кризисе христианства не только в западной Европе, но вот уже и на востоке, на наших таких до боли родных просторах СНГ. Речи о возрождении, уже успевшие стать дежурными и проевшимися можно еще в изобилии слышать на освящении вновь открывшихя, вновь отстроившихся, воздвигнутых храмов, где бывает, и это действительно так, большое скопление народа, приезд архиерея, собор духовенства, приезд голов районных и областных администраций. Все торжественно, пышно и чинно. Но когда остается батюшка в таком храме один, несущий чреду тяжелых сумрачных будней при вялой, малочисленной, малосильной общине, он вспоминает эти произнесенные речи как нечто светлое, промелькнувшее в его жизни и тут же скрывшееся навсегда. Вновь отстроенный храм и в нем служащего священника окружает стена равнодушного, обмирщенного сельского, да и городского общества.

И вот, вот – сам анекдот! Так его надобно и воспринимать, и не более…

Был у нас такой владыка Леонтий (Гудима) Крымский и Симферопольский, управляющий Днепропетровской епархией в советский период. Так ему, после всего облачения, после очков, выносили также на подносе большую расческу архиерейскую размером под стать ему. А на голове у него было, ну, сущие тебе три волосины. Он их бережно этой же самой большой архиерейской расческой-гребнем возьмет несколько раз по лысине, там, ветер погоняет, ну и расческу назад положит.

Иподиакон, Николай, бывший у владыки Леонтия некоторое время в услужении рассказывает:

Очередное было праздничное многолюдное богослужение. Очередная какая то торжественность. Вот выносят на подносе одежду-облачения. Под высокоторжественное пение хора при помощи иподиаконов одели. Я, накрытый полотенцем и как у него было заведено поднося воду в умывальнике сказал: «Умый свои руце высоко преосвященнейший владыко». Леонтий высокоторжественно умыл руки и удовлетворенно утер их полотенцем через плечо. Затем вынесли очки, то я думаю, что это владыка будет, молча очки одевать, как то не торжественно. Дай думаю я добавлю «урочистості» или торжественности, как по русски, архиерейскому чину, и провозглашаю: «Надень очки высоко преосвященнейший владыко!» Он, смотрю, как то странно глянул хмурясь, с недовольным видом надел, ничего не сказав. Аж тут подоспел и поднос с почти полметровой архиерейской расческой. Я, думаю, приговорю и к расческе слово, и так себе торжественно вполголоса, но так что бы слышала добрая половина церкви, провозглашаю: «Расчешись высокопреосвященнейший владыко!» Тут терпение у Леонтия лопнуло. Он как ухватит эту расческу, совсем не по архиерейски как крикнет: «Болван!!» и бум меня этим гребнем по «кумполу!» У меня аж искры-огоньки в голове засветились. Ну, думаю, теперь буду молчать, хоть что и положено по чину будет говорить ( иподиаконы ничего и не говорят)…

Эти анекдотичные случаи с расческой и очками приписывали и другим владыкам.

***

Мне кажется времена византийской примитивной торжественности близки к завершению.

Что приличествует делать нам в данной ситуации. Повторюсь: взять на вооружение опыт западных церквей. Кое какой у нас есть и свой из прошлого века, времени гонений, когда архиереи и священники в лагерях и ссылках служили литургии в бараках, лесах в первоапостольской простоте и стесненности. Православная Церковь должна больше и больше внимания уделять социальному служению, стирать надо грани между духовенством и мирянами – апостольство мирян. Отказаться от пышно-красочных облачений, от этого стилизованного театра с дорогими декорациями. Этим уже никого в храмы не привлечешь, это уже на сегодня не проповедь, а антипроповедь. Надобно учесть - эпоха царя Алексея Михайловича с его жезлами, бармами и торжественностями и пышностями уже давным давно прошла. Сейчас уважающие себя представители церквей и правительств цивилизованных стран предпочитают строгую, без излишеств протокольную одежду. Католическая церковь, знаем, со времен папы Иоанна 23 пошла на упрощение, как обрядов, так и облачений. Золотая тиара папы со множеством бриллиантов была распилена, продана и средства пошли на детские приюты города Рима.

Разве что вожди отсталых африканских стран сегодня еще позволяют себе перья, камешки и

бусы, яркие ткани, ну и мы все еще уподобляемся им! И сверлит вопрос: до каких пор мы будем подражать отсталости и примитивизму?

Чувствую, что я безнадежный идеалист, но тяну свою волынку, тяну… Начнем постепенно, я говорю постепенно, освобождаться от детскости и пышности. И! И! - средства появятся на благотворительность, на миссионерство, не липовое, внутреннее, как сейчас, а на настоящее, международное. Ведь ни для кого не секрет, что львиная доля денег, оборачивающихся в Церкви, идет на непомерно дорогостоящие оформления храмов и облачений духовенства, такой себе театр с дорогими декорациями. Ежели такая ситуация продлится, то ни о каком миссионерстве, ни о каком активном социальном служении Церкви в современном мире не стоит вести речь, разве что в плане юмора и анекдотов. Нас уже давно раскусили и поняли, а журналисты-коршуны жадно присматриваются. Вот где лакомый кусок разоблачительной информации отхватят!

***

Примером для нас может послужить только что ушедший патриарх Сербской Православной Церкви Павел. Не буду говорить о его шагах в политике. Но, он пользовался уважением, славился своей личной скромностью в быту. При нем были отменены частые архиерейские торжественные встречи, величания, песнопения связанные с ними. По городу он, в большинстве случаев, ходил как простой монах в одной рясе, часто ездил в собор просто в трамвае, незаметно для окружающих заходил в собор, тихо облачался и начинал службу. Некоторые горделивые сербские архиереи были им очень недовольны, даже возмущались, что, мол, монах в патриархе Павле заслоняет в нем иерарха церкви.

Но, он был тем, чем был - скромным тружеником на ниве Господней. Я думаю со своим уходом, этот дух первоапостольской скромности, монашеской аскетичности он кому то из архиереев передаст. Как говорится в паремии: «Скончавшуся мужу праведну, не погибнет надежда!»

ДВЕ ЦЕРКВИ ВСЕГДА

Человек по своей природе неисправимо конфликтен и разделителен.

Один моряк потерпел кораблекрушение и попал на необитаемый остров. Ему довелось провести там пять лет. Он построил хижину, наладил быт, но постоянно думал о большом мире. А вокруг царил полный покой... Моряк и не подозревал, что на свете есть такие мирные уголки. Но остров был совершенно необитаем, ни единой живой души — это была единственная беда, во всем остальном жизнь там была чудесна. Красивые ручьи, фруктовые деревья: вдоволь еды, полный покой, никаких тревог и опасностей, никаких бед. Рай первозданный да и только! Прежде моряк только мечтать мог о таком счастье — и вот оно свалилось ему на голову! Но тишина была нестерпима. Тишину вообще трудно вынести, ее нужно уметь выдерживать, иначе она может убить. Факт – для человека нигде нет чувства Рая.

Через пять лет появился наконец-то корабль. Он бросил якорь в заливе. Моряк был вне себя от счастья. К берегу причалила спасительная шлюпка. Наш робинзон выскочил из хижины и помчался по песку — он уже предвкушал возвращение в большой мир. Впрочем, сказал он спасающему его человеку, прежде чем ты заберешь меня на большую землю, давай погуляем. Я хочу показать тебе свой город, выстроенный моими руками в эти трудные для меня одинокие годы».

И он показал приплывшему капитану построенный город. Больше всего гостя поразила вторая церковь: «Одна церковь — это я еще понимаю, но зачем вторая?»

«Я хожу только в эту, а в ту другую — ни ногой, она еретическая, раскольниче, отступническая», — богословски-деловито, со знанием дела, пояснил моряк.

Человек биологически и психологически запрограммирован на разделение. Нам, человеческому обществу, всегда нужны две церкви, по меньшей мере две веры, ведь разум требует двойственности, объекта ненависти, отрицания, порицания, козла отпущения наконец. Человек биологически расколо-конфликтно-разделителен. Эту церковь ты одобряешь, а в ту — ни ногой. То ложная вера, туда ходят только заблудшие души, ты с ними ничего общего не имеешь. Ты же в правой, спасительной вере, те все остальные неверные, неспасительны и погибшие, сатанисты, служители дьявола, даже почти и не люди.

Тот моряк был на острове один, но создал в своей душе целый наш человеческий мир, модель людского общества в миниатюре, по образу и подобию своему, со всеми его конфликтами и противоречиями. Так было всегда и так будет дальше. С этим ничего не поделаешь и сие надобно принять как должное. Жить и Бога хвалить...

АТЕИЗМ КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ МОНОТЕИЗМА

Умер академик Виталий Гинзбург. Я думаю, Творец вселенной примет его, потому что он был честным человеком. Он честно говорил, что с Богом невозможно иметь каких-то отношений, каковы есть между нами, земными людьми, на нашем уровне. Он говорил обычное у атеистов: как Бог относится ко мне, так и я к Нему… Он не предпочитал писать о нем несуразицы типа: «Раздражи Господа грешный»Пс.9:25, «И раскаялся Господь, что создал человека на земли и восскорбел в сердце своем» Быт.6:6, «Восстани, вскую спиши Господи, воскресни и не отрини до конца…» Пс.43:24. «И возстал яко спящий Господь, яко силен и шумен от вина»Пс.77:65.

Эти антропоморфизмы, скажете, не карикатура ли, не богохульство ли на Творца вселенной, даже в самом Священном Писании? В такого Бога, «раздражающегося, раскаивающегося, спящего, шумного от вина» и мы верующие христиане не верим. Современный человек и современная мысль повзрослели. Необходима модель более взрослой религиозности. Нужно быть не то, что атеистом, я к этому не призываю, но, просто благоговеть перед великой Тайной Божией, вместо того что бы писать о Нем всякие детские нелепости.

Посему не осуждаем великого ученого, который полагался лишь на то, что ему открыл Творец. Он был объективист. Повторюсь. Атеизм есть высшая ступень монотеизма. Это конечно моя придумка, а может быть я банально кого то копирую, но логическая... Я прекрасно понимаю, что как священник противоречу сам себе, но диалектика бытия такова, что мир есть игра, вихрь, борьба противоречий, противоположностей из которой появляется искра полыхающей жизни… Все в мире устроено по степеням: от самого низшего химизма до самых высоких проявлений духа. Примитивные языческие культы, табу, магизм, тотемизм, анимизм, политеизм, деизм, пантеизм, монотеизи и наконец – атеизм. Бог невидим, не исследим непознаваем. Это из апофатического богословия. О Боге за свою многовековую историю человечество написало много, и живописно(иконно) и словесно, но Он так и остается неописуем. Превыше Он того, что люди приписывают Ему.

ЕСТЬ БОГ, НЕТ БОГА, ТАЙНА

Отказ от борьбы, миссионерства, пустых словопрений, не агрессивность, благоговение пред вечной тайной Бога и есть высочайшая духовность мира, великих Богопросветленных людей.

Интересная особенность бытия: история оставляет, записывает нам только примеры конфликтов, войн, страха и жестокости. Мирное течение созидательной жизни остается вне ее летописей. Страх смерти, уничтожения – вот что фиксирует история! Миссионерство – это конфликт, посягание на духовный мир, на духовный уклад другого человека или общества. Это вызов, война устоявшимся ценностям и только так его можно и воспринимать. Поясню это притчей.

Однажды Будда пришел в деревню. Было раннее утро и солнце только собиралось появиться на горизонте. К нему подошел человек и сказал.

-Как думаешь ты есть ли Бог? Я, вот борец, весь в борьбе! Я просветитель, борюсь с религиозной тьмой и думаю победить ее!

Будда сказал:

-Я верю - есть Бог. Нет во вселенной ничего, кроме Бога Творца.

-Но мне сказали, что ты атеист, - сказал человек.

-Наверное, тебе сказали неправильно, - сказал Будда, -Я верующий. Теперь ты услышал это из моих собственных уст. Я убежденный верующий. Есть Бог и ничего, кроме Бога!

Человек остался стоять под деревом, чувствуя себя неловко и пристыжено в своем безбожии, в своей ребяческо-миссионерской прыти. А Будда тем временем пошел дальше своей дорогой.

Днем к нему подошел другой человек и с фанатизмом, жаждой той же борьбы сказал:

-Я верующий! Я абсолютно верую в Бога! Я враг безбожников и насадитель истинной веры. Я пришел тебя спросить, что ты думаешь о существовании Бога?

-Бога нет! Нет, и никогда не было! Нет в этом мире абсолютно никакого Бога.

Человек не мог поверить своим ушам и отошел весьма озадачен и опечален.

-Что ты говоришь? - воскликнул он отходя. - Я слышал, о тебе, что в эту деревню пришел великий религиозный человек, человек высокого сознания и я пришел спросить, есть ли Бог. И это такой твой ответ?

-Я, религиозный человек? Верующий Богу? Пустяки! Повторяю я величайший в мире атеист. Как Бог относится ко мне, так и я к нему – никак, не всяких проявлений.

Человек остался в полном замешательстве. Мы можем понять замешательство этого человека. Ответы Будды опережали намного то время, в которое они жили.

Но, Ананда, ученик Будды, был в еще более ужасном недоумении; он слышал оба диалога. Oн, пришел в большое беспокойство; он не мог понять, что происходит. Утром все было в порядке, но днем появилась проблема. «Что случилось с Буддой? - спрашивал себя Ананда. - Если утром он был самым убежденным в мире верующим, то днем сказал, что он убежденнейший в мире атеист». Он решил вечером, когда Будда останется один, пойти к нему за разъяснениями. Но, к вечеру Ананду ждал еще один сюрприз, вообще сразивший его своей очередной новизной.

К вечернему времени, когда сгустились сумерки, к Будде пришел еще один человек и сказал:

-Я не знаю, есть ли Бог. Что ты скажешь? Что ты о нем думаешь?

-Если ты не знаешь, - ответил Будда, - я тоже не знаю. Было бы лучше, если бы мы оба молчали и, не ставя неумных вопросов, благоговели бы пред насквозь божественным миром, миром проникнутым творческими замыслами, энергиями и потенциями, с его глубоким звездным небом, смиряясь пред вечной тайной бытия!

Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев на поставленный ему в советское время провокативный вопрос о Боге, мудро сказал: «Как нельзя доказать, что Бог есть, то точно также нельзя доказать и противоположное, что Бога нет. Истинная духовность вне всяких теорем, аксиом и доказательств». Так есть!

Святитель Василий великий писал: «Если к тебе подойдет человек с пытливо лукавым умом и спросит: каков Бог, какова его мера - вес, длина, ширина, высота? Упорно молчи. Удвой шаги и избегай встречи!»

Идея знания истины, обладания ею, стояния в ней, монополии на нее – опасна в генезисе. В ней заложены ростки экстремизма, фундаментализма. Идея единой богоизбранности сквозит потенциально миссионерством, агрессивностью, войной: Мы – избранный народ Божий. Истина одна и исключительно только у нас, только наша и больше ничья. Есть только один Бог, одна истинная вера и больше на всем белом свете истин никаких нет. А что тогда произойдет с вашей, но иной верой, иными но, вашими богами? Вы другие? Тогда вы – неверный, иноверец, грешник. Тогда вас следует изменить, переубедить, обратить в истинную веру и истинного Бога. Если вы легко согласитесь поломать себя, отказаться от себя, своих корней, тогда все в порядке. Иначе вас следует принуждать, ломать, заставлять, что бы вы отказались от ложных богов, древних заблуждений своих предков. Упорствующим должно «не быть», их нужно убивать! Если такая мысль придет в голову примитивному и агрессивному уму маленького амбиц-человечка – бедствия не избежать.

А в Библии, не поможет и обращение в истинную веру. Там оно не то, что не нужно, но просто, напросто запрещено. Даже пленных в рабы брать нельзя, куда уж там об обращении говорить: «Мы избранный народ Божий. Единственный истинный. Бог дал нам эту землю. Она наша, обетованная Богом нам, и только нам. А что делать с другими народами? Коренные народы, живущие на данной земле неверные и должны - «не быть!» Их нужно просто убить, уничтожить!» Таким образом – Библия чистой воды политика: страшная, кровавая и дикая программа выживания одного народа за счет уничтожения других, коренных. Какие уж там нормы международного права? Дабы не быть голословными, обратимся к Библии:

«И сказал Самуил Саулу: Господь послал меня помазать тебя царем над народом Его, над Израилем; теперь послушай гласа Господа. Так говорит Господь Саваоф: вспомнил Я о том, что сделал Амалик Израилю, как он противостал ему на пути, когда он шел из Египта; теперь иди и порази Амалика и Иерима и истреби все, что у него; не бери себе ничего у них, но уничтожь и предай заклятию все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла». (1Цар.15:1-3)

И это говорит тот Бог, который сказал на Синае - «Не убий!» Тот самый. Можно куцо и глупо пояснить - Десять Заповедий даны были там и тогда одному лишь народу избранному и они, никоим образом, не распространяются на остальные народы – не поимевшие счастья попасть в избранные счастливчики.

Человеческая природа таковых фентези-измышлений наглядна и очевидна.

Скажем: нет – миссионерству, борьбе, экстремизму, нет – фанатизму, нет - богоизбранности. Бог, как солнце велик и молчалив на высотах своих и вечно дает жизнь всем народам, нациям, племенам и языкам, без всяких глупых предпочтений, предизбранностей и миссионерств.