Иоахим Иеремиас

БОГОСЛОВИЕ НОВОГО ЗАВЕТА

К оглавлению

§ 6. Передача откровения

Dalman, Worte Jesu², - W.L.Knox, Some Hellenistic Elements in Primitive Christianity. Schweich Lectures, 1942, London, 1944. - F.Hahn, Christologische Hoheitstitel, FRLANT 83, Göttingen, 1963, ²1964, 319-333. - Jeremias, Abba, 47-54 (излагаемое ниже близко примыкает к этому материалу). - Дополнительная литература в G.Schrenk - G.Quell, πατήρ κτλ., ThW V, 1954, 946-1016: 993f.

Второе место, позволяющее нам догадываться о том, что предшествовало выступлению Иисуса, - это Мф 11,27 (пар. Л к 10,22):

πάντα μοι παρεδόθη ύπό τού πατρός μου

καί ούδείς έπιγινώσκει, τόν υίόν εί μή ό πατήρ,

ούδέ τόν πατέρα τις έπιγινώσκει εί μή ό υίός

καί ώ έάν βούληται. ό υίός άποκαλύψαι

[Все мне передано Отцом моим,

и никто не знает Сына, кроме Отца;

и Отца не знает никто, кроме Сына,

и кому хочет Сын открыть].

1. Логия Мф 11,27 (пар. Лк 10,22):

откровение иоанновско-эллинистической мистики

или первоначальное предание?

Историку Церкви из Йены К. фон Газе принадлежит известное высказывание о том, что эта синоптическая логия производит «впечатление метеорита, упавшего с иоанновского неба»²⁸³. Иоанновским кажется прежде всего а) взаимное знание²⁸⁴, которое воспринимается как terminus technicus эллинистической мистики, и б) то, как Иисус называет себя, используя слово ό υίός [сын] как самодостаточное понятие, что характерно для христологии Иоанна²⁸⁵, тогда как до него встречается лишь в единичных случаях²⁸⁶.

Эти аргументы постоянно повторяются. Долгое время считалось окончательно решенным, что Мф 11,27 пар. - это более позднее образование, возникшее в эллинистической общине. Однако в последние четыре десятилетия критика изменила свое направление на противоположное²⁸⁷.

В самом деле, характеристика нашей логии как «специфически эллинистических слов откровения»²⁸⁸ невозможна ввиду явно семитского характера как ее лексики, так и стиля. Что касается лексики, то звучащее не по-гречески ούδεις / εί μή или ούδέ / εί μή - это перевод выражения /et / 'ella, которое в арамейском является перифразой слова «только»; άποκαλύπτειν в значении «открыть» - это тоже не по-гречески²⁸⁹; только конструкцию παρεδόθη ύπό можно считать грецизацией²⁹⁰. В отношении стиля следует прежде всего указать на структуру Мф 11,27 пар. Перед нами четверостишие, композиция которого в точности аналогична Мф 11,25сл пар.: первая строка задает тему; вторая и третья поясняют ее посредством параллельных тезисов (причем в обоих четверостишиях вторая строка, несмотря на то что формально здесь паратаксис, подчинена третьей); четвертая строка дает акцентированное заключение. Кроме того, в Мф 11,27 пар. обнаруживается асиндетон в начале, неблагозвучное для греческого уха (и потому ликвидированное у Луки) повторение глагола второй строки в третьей и замена отсутствующих в семитских языках взаимных местоимений синтетическим параллелизмом второй и третьей строк (см. ниже).

Таким образом, анализ особенностей языка однозначно показывает, что наша логия возникла в семитскоязычной среде. Этот же анализ лишает доказательной силы и оба упомянутых в начале этого раздела аргумента в пользу эллинистически-иоанновского происхождения логии («мистическое» знание и употребление слова ό υίός в качестве титула).

Что касается «мистического» знания, то хотя в эллинистической мистике и можно отыскать сопоставимые выражения с двукратным (έπι)γινώσκειν в активном залоге, но точной параллели до сих пор не найдено. Однако таковые легко обнаруживаются в еврейской литературе:

Эта фраза употреблена в контексте повседневной речи: Товия должен потребовать обратно деньги, отданные его отцом на сохранение, и говорит, что задание неисполнимо, так как доверенное лицо и он незнакомы. Соответственно цитированную фразу следует переводить «мы не знаем друг друга». Чрезмерно обстоятельный для нашего восприятия оборот речи, выражающий отношение взаимности: «Он не знает меня, и я не знаю его», является в семитских языках идиоматическим - по той простой причине, что в них отсутствуют взаимные местоимения. Если семит хочет выразить отношение взаимности, он должен прибегнуть либо к перифразе²⁹², либо, как в нашем случае, к повтору²⁹³. Точно так же и в Мф 11,27, как установил Г.Дальман²⁹⁴, монотонность параллельных стихов,

ούδείς έπιγινώσκει τόν υίόν εί μή ό πατήρ,

ούδέ τόν πατέρα τις έπιγινώσκει εί μή ό υίός -

это не что иное, как по-восточному обстоятельное выражение взаимного отношения: только отец и сын по-настоящему знают друг друга.

С учетом этого обстоятельства сомнительным становится также и второй аргумент в пользу происхождения нашей логии из иоанновско-эллинистической сферы религиозной мысли: употребление слова ό υίός в качестве титула. Здесь мы снова сталкиваемся со своеобразием семитских языков: в образных выражениях, сравнениях и притчах семиты охотно употребляют определенный артикль с родовыми понятиями, как это можно видеть, например, в Мк 4,3-8²⁹⁵. В случае если и в Мф 11,27 артикль первоначально указывал на родовое понятие, ст. 2 и 3 следовало бы переводить так:

«только отец знает своего сына,

и только сын знает своего отца»,

т.е. в этом случае мы имели бы весьма общее по смыслу высказывание, основанное на опыте: только сын и отец по-настоящему знают друг друга. Совершенно аналогичное общее высказывание мы находим в Ин 5,19-20а, если прав Ч.Г.Додд, утверждающий, что это место - «скрытая притча», а именно заимствованное из повседневной речи образное уподобление сына ученику²⁹⁶. Понимание безотносительного ό υίός как титула в таких случаях является лишь вторичным.

В самом деле, если бы иоанновская логия в виде Мф 11,27 пар. вкралась в синоптический корпус, то это был бы уникальный случай. Против того, что эта логия является иоанновской по своему характеру, говорит также и то, что έπιγινώσκειν [знать] (так у Матфея) и αποκάλυπταν [открывать] - это не иоанновская лексика²⁹⁷ и что слово παραδιδόναι [передавать] никогда не используется у Иоанна, если речь идет о Боге. Напротив, нетрудно представить себе, что логия Мф 11,27 пар. - когда безотносительно употребленное ό υίός впервые было понято как титул - могла дать важный импульс иоанновской христологии с ее изречениями о познании. Возможно, здесь мы имеем дело с одной из логий Иисуса, от которой берет начало богословие Иоанна. Ведь если бы оно не было подготовлено синоптическим преданием, его возникновение оставалось бы совершенной загадкой.

Итак, у нас нет аргументов против подлинности Мф 11,27 пар., зато есть решающий аргумент в ее пользу: внутренняя связь этой логии с обращением Иисуса к Богу 'Abba²⁹⁸.

2. Смысл логии Мф 11,27 (пар. Лк 10,22)

Мф 11,27 пар. Лк 10,22, как мы видели, представляет собой четверостишие²⁹⁹. Первая строка называет тему: «Все мне передано Отцом моим». παραδιδόναι (masar / mesar) - это terminus technicus, означающий передачу учения, знания и высшей мудрости³⁰⁰. Следовательно, πάντα [все], точно так же, как и ταύτα [это] ст. 25, указывает на тайну откровения, и первая строка означает: «Мой Отец мне все открыл».

Вторая и третья строки поясняют тему с помощью синтетического параллелизма. Если принять во внимание, что перед нами случай формального паратаксиса при логическом гипотаксисе³⁰¹ и что форма с определенным артиклем употреблена в значении родового понятия³⁰², перевод должен быть следующим: «И как только отец (по-настоящему) знает своего сына, так только сын знает (по-настоящему) своего отца»³⁰³.

Четвертая строка - «и кому хочет сын открыть» - акцентируется. Так как только сын по-настоящему знает своего отца, только он в состоянии передать это знание другим.

Таким образом, Иисус объясняет случившееся событие - передачу откровения (строка 1), - сравнивая его с тем, что происходит между отцом и сыном (строки 2, 3). Подобное встречается и в других текстах. «Все тайны открыл я (Бог) ему (Метатрону³⁰⁴) как отец»³⁰⁵. - «Он (Метатрон) сказал мне: „Приди, я хочу показать тебе завесу Божью, разложенную перед Святым (хвала ему!)... сотканную из всех колен мира и всех его дел. И... он показал мне пальцами рук своих - как отец, обучающий сына буквам Закона"»³⁰⁶. Сравнение передачи откровения с ситуацией «отец-сын» древнее датируемой IV-V вв. еврейской редакции Книги Еноха. Об этом свидетельствует Ин 5,19-20а, где сын изображается как ученик (согласно предполагаемому первоначальному смыслу этого текста³⁰⁷): «Истинно, истинно говорю вам: Сын (= сын³⁰⁸) ничего не может делать сам от себя, (но) только то, что видит, как его отец делает. Ибо, что тот делает, в том подражает ему сын. Ибо отец любит сына и посвящает его во все, что сам делает». Было общепринятым, что сын обучался ремеслу своего отца. Многие ремесла имели свои секреты, которые тщательно оберегались и в которые отец посвящал сына. Следовательно, образ ученика говорит о том, что Отец посвятил Иисуса в свою тайну посредством откровения³⁰⁹. В полном соответствии с этим Иисус в Мф 11,27 пар. поясняет тезис «все мне передано Отцом моим» (строка 1), используя для сравнения взаимоотношения отца и сына (строки 2,3): «только отец и сын по-настоящему знают друг друга». Облекая свои слова в образы, заимствованные из повседневной жизни, Иисус говорит: подобно тому как отец беседует со своим сыном, учит его букве Торы, посвящает в охраняемые от посторонних тайны ремесла, ничего от него не скрывает, открывает ему, как никому другому, свое сердце - так Бог дал мне узнать себя.

Четвертая и последняя строка: «и кому хочет сын открыть» - остается в рамках повседневного опыта (так как только сын, по-настоящему понимая намерения и действия своего отца, может сделать их понятными для других) и предоставляет слушателям делать выводы относительно миссии, на которую притязает Иисус.

Мф 11,27 - это главное свидетельство о призвании Иисуса. Отец Иисуса даровал ему откровение о себе с такой полнотой, с какой только отец раскрывается перед сыном. Поэтому только он, Иисус, может открыть другим действительное знание о Боге.

Высказанное в Мф 11,27 понимание Иисусом своей миссии - как единственного в своем роде получателя и посредника знания о Боге - обнаруживается не только у Иисуса и не только в этом месте. Независимо от фундаментального различия в том, что возвещается³¹⁰, оно есть у Учителя праведности³¹¹ - яркая аналогия из области палестинской религиозной мысли. Кроме того, его следы можно найти во многих других местах евангелий, а именно в логиях, принадлежность которых к древнему преданию устанавливается по отсутствию высоких христологических титулов: Мк 4,11 (ученикам открывается μυστήριον τής βασιλείας [тайна Царства]); Мф 11,25 пар. (ταΰτα [это] - то, чем обладает и чему учит Иисус, Бог открывает это через него); Мф 13,16сл пар. Лк 10,23сл (ученики могут видеть и слышать то, в чем отказано было пророкам и праведникам [Лука: царям]); Мф 5,17 (Иисус несет завершающее откровение³¹²); Лк 15,1-7. 8-10. 11-32 (действия Иисуса отражают позицию Бога по отношению к грешникам³¹³) и т.п.

Мы не знаем, когда и где было воспринято Иисусом это откровение, в котором Бог открыл ему себя, как отец сыну. Некий намек содержится тем не менее в аористе παρεδόθη, указывающем на какое-то однократное событие. Это бросается в глаза, поскольку (как, например, в Ин 5,19-20а) здесь скорее ожидается настоящее время. Есть основания предполагать, что аорист можно отнести к крещению Иисуса.

Что же касается содержания выпавшего на долю Иисуса откровения, то на это Мф 11,27 пар. дает лишь намек. Он заключен в словах «Отцом моим». На этих словах мы должны остановиться подробнее.