Иоахим Иеремиас

БОГОСЛОВИЕ НОВОГО ЗАВЕТА

К оглавлению

Глава 4

Отсрочка

§ 14. Возглашение горя

J.Wellhausen, Die Pharisäer und die Sadducäer, Greifswald, 1874 = Göttingen, 1967, ²Hannover, 1924.-L.Baeck, Die Pharisäer, in: 44. Bericht der Hochschule für die Wissenschaft des Judentums in Berlin, 1927, 34-71 = (в расширенном варианте) in: Schocken-Bücherei 6, Berlin, 1934. - L Finkelstein, The Pharisees. The Sociological Background of Their Faith, Vol. I-II, Philadelphia, 1938, ³1962. - Jeremias, Jerusalem, II B, Leipzig, 1929, 115-140 = ³Göttingen, 1962, 279-303. - H.Odeberg, Pharisaism and Christianity, Saint Louis, 1964.-A.Finkel, The Pharisees and thè Teacher of Nasareth, AGSU 4, Leiden-Köln, 1964. - R.Meyer, Tradition und Neuschöpfung im antiken Judentum, dargestellt an der Geschichte des Pharisäismus, и H.-F.Weiss, Der Pharisäismus im Lichte der Überlieferung des Neuen Testaments, in: Sitzungsberichte der sächsischen Akademie der Wissenschaften zu Leipzig, philologisch-historische Klasse, Band 110, Heft 2, Berlin, 1965.

1. Горе современникам

Приближаются последние печальные времена. Бог дает самую последнюю отсрочку перед катастрофой. Однако «род сей», последнее поколение живущих перед концом этого мира, отказывается от веры (Мк 9,19). Люди ведут себя подобно поколению, жившему перед всемирным потопом (Мф 24,37-39 пар. Лк 17,26сл), и жителям Содома и Гоморры (Лк 17,28-30); они точно так же беззаботно живут в мире наслаждений земными радостями: позволяют себе пировать, заключают сделки, возделывают землю, строят дома, весело справляют свадьбы, пользуются своими владениями, приглашают друг друга в гости, беспечно смеются, тешат себя признанием, которое оказывают им окружающие (Лк 6,24-26).

Иисус не осуждает их веселье. Он, кого они называют обжорой и пьяницей (Мф 11,19 пар. Лк 7,34), не был мрачным аскетом. Что он порицает - так это легкомыслие, с которым они пропускают мимо ушей предостережения Бога и, как ни в чем не бывало, наслаждаются жизнью перед лицом катастрофы. Они подобны птицам, которые, ничего не подозревая, летят в силок, или детям, которые пререкаются, когда земля горит у них под ногами (Мф 11,16-19 пар. Лк 7,31-35)⁶⁴¹. Они слепы, или, другими словами, они закоснели (Лк 11,34-36 пар. Мф 6,22сл). Потому и возглашает Иисус четырехкратное «Горе вам» (Лк 6,24-26):

Горе вам, богатые!

Горе вам, сытые!

Горе вам, смеющиеся!

Горе вам, самоуверенные!

2. Горе священникам, книжникам и фарисеям

Беспечность и равнодушие толпы - грех бесконечно меньший по сравнению с самоуверенностью ответственных и благочестивых. Иисус выделяет три категории такого рода людей, которых он пытается пробудить: это священники, книжники и фарисеи.

Важно, что различия между этими тремя группами нам известны⁶⁴². Проще всего охарактеризовать священников⁶⁴³. Обязанностью священников было в основном отправление культа в Иерусалиме. Это было родовое сословие. Чтобы стать священником, не требовалось богословского образования, нужно было только удостоверить свое происхождение и не иметь физических недостатков. Богатая иерусалимская священническая аристократия по своему социальному положению сильно отличалась от основной массы священников, рассеянных по всей стране и поделенных на 24 разряда.

Сословие книжников⁶⁴⁴ сформировалось в период после вавилонского пленения. В отличие от священников, они (так же как до них пророки) происходили из всех слоев общества. Как мы уже говорили (с. 97), книжники были образованными богословами и, прежде чем принять посвящение и самим стать книжниками, должны были пройти многолетний курс обучения у учителя. Посвящение⁶⁴⁵, которое производилось энергичным нажимом (samak) обеих рук (его следует отличать от возложения рук легким прикосновением šim / šit при благословении или для исцеления), давало право быть религиозным учителем и судьей и принимать легитимные решения по вопросам религиозных законов и уголовного права⁶⁴⁶. Большой авторитет, которым пользовались книжники, держался исключительно на их богословской учености.

Наконец, фарисеи⁶⁴⁷ были членами движения мирян, сформировавшегося в первой половине II в. до н.э. в борьбе против эллинизации иудейской религии. Среди них были выходцы из всех кругов и слоев населения. В большинстве это были торговцы и ремесленники. Книжниками были только их руководители. Их численность всегда была небольшой. По оценке Иосифа Флавия⁶⁴⁸, во времена Ирода Великого в Палестине при почти полумиллионном населении⁶⁴⁹ фарисеев насчитывалось лишь около 6000. Повсюду в стране они объединялись в тайные собрания. Существовали две главные обязанности, которые налагались на членов фарисейских собраний и соблюдение которых служило проверкой для претендентов, прежде чем их принимали после испытательного срока: скрупулезное исполнение пренебрегаемой в народе обязанности платить десятину и добросовестное следование предписаниям чистоты. Сверх того, они отличались благотворительностью, посредством которой надеялись завоевать благоволение Бога, и пунктуальным соблюдением правила трех ежедневных часовых молитв и двух еженедельных постов, что предположительно делалось от имени Израиля. Задача фарисейского движения яснее всего видна в свете одного из предписаний чистоты, которое должны были соблюдать все его члены, - обязательного омовения рук перед едой (Мк 7,1-5). Омовения были не просто гигиенической мерой; первоначально это была ритуальная обязанность, налагавшаяся только на священников, - всякий раз, когда они ели священническую долю⁶⁵⁰. Будучи мирянами, но налагая на себя обязанность соблюдать священнические предписания чистоты, фарисеи показывали тем самым, что они (в согласии с Исх 19,6) хотят представить себя народом священников, спасаемым в конце времен. Это видно также из того, как они сами себя характеризуют. Они называли себя благочестивыми, праведными, богобоязненными, нищими⁶⁵¹ и, чаще всего, отделившимися, perišajja⁶⁵². О том, какой смысл вкладывался в последнее из этих наименований, говорит следующее наблюдение: в таннаитском Мидраше слова paruš и qadoš употребляются как синонимы⁶⁵³. Следовательно, они хотели быть святыми, истинным Израилем, Божьим народом священников.

Между фарисеями и книжниками следует проводить четкое различие, что, однако, уже в Новом Завете делается далеко не везде. Путаница возникла прежде всего из-за того, что у Матфея в собрании семи возглашений горя в гл. 23 всюду, за исключением ст. 26, они обращены одновременно к книжникам и фарисеям; тем самым он затушевывает различия между этими двумя группами (что, с его точки зрения, отчасти оправдано, так как после 70 г. н.э. фарисейские книжники взяли на себя руководство народом). К счастью, разобраться здесь помогает параллельное предание, представленное у Луки. Тот же материал композиционно делится у него на две части, в одной из которых возглашается горе книжникам (11,46-52, сюда же 20,46сл), а в другой - фарисеям (11,39-44). При этом лишь в одном месте, в 11,43, у Луки в предание вкралась ошибка: тщеславие, приписываемое здесь фарисеям, на самом деле было характерным для книжников, как сам же Лука правильно указывает в другом месте (20,46 пар. Мк 12,38сл). Опираясь на это деление материала у Луки, следует разделить на две части и материал Мф 23: ст. 1-13. 16-22. 29-36 направлены против богословов, ст. 23-28 (и, вероятно, также ст. 15)⁶⁵⁴ - против фарисеев. Аналогичное разделение можно провести в Нагорной проповеди: в Мф 5,21-48 говорится о книжниках, в 6,1-18 - о фарисеях.

В соответствии с различиями между тремя группами - священниками, богословами и фарисеями - Иисус обращается к ним с упреками совершенно разного характера.

То, в чем Иисус упрекал священников, нашло свое выражение в очищении храма (Мк 11,15-17 пар.), ничего похожего на которое не было в истории того времени и которое послужило непосредственным поводом для вмешательства властей⁶⁵⁵. Очищение храма было пророческим символическим действием. Так оно и было понято; на это указывает обвинение Иисуса в лжепророчестве (см. с. 97сл). Этим действием Иисус осуществляет пророчество Зах 14,21: «и не будет более ни одного торговца в доме Господа Саваофа в тот день» (см. выше, с. 128) - и угрожает судом касте священнической аристократии, устроившей спекуляцию на святом месте⁶⁵⁶: ού γέγραπται ότι ό οίκός μου οίκος προσευχής κληθήσεται πάσιν τοίς έθνεσιν [не написано ли: дом мой домом молитвы будет назван для всех народов] (Ис 56,7); ύμεΐς δέ πεποιήκατε αύτόν σττήλαιον ληστών [вы же сделали его вертепом разбойников] (Мк 11,17). Это резкое сравнение идет от Иер 7,11: священники превратили храм в притон, из которого они, подобно разбойникам, вновь и вновь отправляются в разбойничьи набеги. Злоупотребляя своей профессией - отправлять культ в честь Бога, - они используют ее для заключения сделок и получения наживы. Тем самым они делают нечто ужасное: ставят Бога на службу греху. Совсем иные упреки бросает Иисус ученым богословам (Мф 23,1-13. 16-22. 29-36). Они налагают на людей тяжкое бремя, но сами не желают и пальцем пошевелить, чтобы помочь им (ст. 2-4.13). Они хотят, чтобы их уважали, стремятся к почетным местам, к тому, чтобы их приветствовали и именовали почетными титулами, тем самым присваивая себе те почести, которые оказываются Богу (ст. 5-12). В их виртуозном и остроумном манипулировании богословскими аргументами отсутствует благоговение перед Богом (ст. 16-22)⁶⁵⁷. Они всерьез призывают народ воздвижением искупительных памятников искупить вину отцов, которые убили пророков⁶⁵⁸, а сами собираются совершить убийство еще более страшное, чем те, которые совершили отцы (ст. 29-36). Они используют свои юридические познания для того, чтобы обманывать беспомощных (Мк 12,40 пар.). Все эти грехи богословов связаны с их богословским образованием, с их судейскими должностями и общественным положением. Возглашение горя книжникам можно резюмировать одним упреком: они полагаются на свои богословские познания, знают и проповедуют волю Божью, но сами не исполняют ее. Это и есть, в глазах Иисуса, сословный грех богословов.

И опять-таки совершенно иное содержание вкладывается в возглашение горя фарисеям. Иисус упрекает их в том, что они сверхдобросовестно отдают десятину со всех посевов, даже пряностей, но не обращают внимания на более важные требования Бога: требования справедливости, милосердия и верности (Мф 23,23сл); что они педантично исполняют предписания чистоты, в то время как внутренне нечисты, хотя перед Богом имеет значение только внутренняя чистота (ст. 25сл). Чрезмерные добровольные повинности фарисеев столь же мало способны повлиять на приговор Иисуса, как и их миссионерское рвение (ст. 15). Они жертвуют деньги для бедных, тщательно соблюдают молитвенные часы, постятся дважды в неделю за свой народ (Мф 6,1-18), но вся их набожность служит удовлетворению тщеславия и честолюбия и потому является лицемерием. Они подобны гробницам, которые весной окрашивают белой краской, чтобы никто о них не загрязнился: снаружи они блестящи, а внутри наполнены останками мертвецов (Мф 23,27сл). Все упреки фарисеям связаны с их притязаниями на то, что благодаря строгому соблюдению заповедей и тому, что они делают больше, чем предписано, они представляют собой истинный Израиль, общину спасаемых.

Общим для всех трех групп является то, что они имеют дело с Богом, служением Богу и воздаянием ему почестей. И однако, в глазах Иисуса, они подвергаются большей опасности, чем остальные. В чем здесь дело?

3. Набожность, разъединяющая с Богом

В чем усматривает Иисус главное зло, не осознаваемое набожными людьми его времени? Это становится ясным из его речей против фарисеев, с которыми ему приходилось иметь дело больше всего. Он видит серьезность, с какой они добиваются послушания воле Бога. Он видит их щедрость, их посты, денежные пожертвования. Он не возражает, когда богатый юноша уверяет, что исполнил все заповеди (Μκ 10,20). И когда он называет набожных δίκαιοι [праведными] (Мк 2,17; Лк 15,7), то от этого нельзя просто отмахнуться, посчитав, что это сказано в ироническом смысле⁶⁵⁹. Напротив, Иисус тоже считает их порядочными людьми, которые действительно стремятся исполнить волю Бога. Мы не имеем права приписывать ему искаженные представления о фарисеях. Однако же именно набожных Иисус считает находящимися в особой опасности и наиболее далекими от Бога: они несерьезно относятся к греху. На самом деле в древнем иудаизме есть живое сознание греха. В нем господствует глубокий этический пессимизм (см. 3 книгу Ездры). Грех не рассматривается как природная необходимость, каждый человек считается ответственным за свои проступки. У Павла знание о грехе - это лучшее, что он унаследовал из иудаистской набожности. Однако в фарисейском иудаизме серьезность греха преуменьшалась двояким образом: путем казуистики и благодаря идее заслуг.

Казуистика рассматривает каждый отдельный грех изолированно. Утверждается, что грех состоит в нарушении одной или более из 613 заповедей и запретов Торы⁶⁶⁰ или предписаний устного предания, Галахи. Грехи подразделяются на умышленные и неумышленные, тяжкие и легкие. Главное - не делать тяжких грехов. Эта казуистика приводила к тому, что в грехе не усматривали противления Богу.

Идея заслуг ведет к преуменьшению серьезности греха, поскольку она противопоставляется ему как противовес. Заслуги компенсируют грех. Есть множество заслуг, на которые может сослаться любой набожный человек. Во-первых, это заслуги отцов, к которым Израиль причастен благодаря происхождению; во-вторых - собственные заслуги, приобретаемые соблюдением заповедей и дополнительными добрыми делами, ma'aśim fobim, т.е. делами любви⁶⁶¹ и благотворительностью. Заслуга, согласно часто употребляемому сравнению, подобна капиталу, который накапливается на небесах и лежит там наготове для набожных⁶⁶². Дело только в том, чтобы на последнем суде заслуги перевесили прегрешения. Фарисей был убежден, что у него, в отличие от грешников, именно так и будет.

Преуменьшение серьезности греха благодаря казуистике и идее заслуг ведет к ужасным последствиям. Тот, кто не относится к греху со всей серьезностью, имеет слишком высокое мнение о себе. Он становится самоуверенным, убежденным в собственной непогрешимости и бессердечным. Фарисей был убежден в своей принадлежности к истинному народу спасаемых. Он ни на секунду не сомневался в том, что Бог благоволит к нему, и считал себя выше грешников (Лк 18,11сл).

По мнению Иисуса, эта самоуверенность губительна. Человек, имеющий о себе слишком высокое мнение, уже не принимает Бога всерьез. Так как он уверен в положительном решении Бога относительно его жизни, он интересуется лишь тем, что думают о нем люди. Вся его набожность нацелена только на то, чтобы люди считали его благочестивым. В результате она становится лицемерной (Мф 6,1-18). И точно так же человек, слишком хорошо о себе думающий, уже не принимает всерьез своего собрата. Он считает себя лучше и презирает его (Лк 15,25-32; 7,39).

Иисус кладет конец такой недооценке серьезности греха и тем самым в корне пресекает это зло.

Здесь не следует, как это часто бывает, придавать чрезмерное значение тематическому указателю. Слова «грех», «грешить» Иисус употребляет сравнительно редко⁶⁶³. Однако из этого нельзя заключать, что он говорит о грехе лишь мимоходом. И если этими словами он пользуется относительно редко, то сама тема занимает в его речах такое же центральное место, как соответствующие слова у Павла, с той разницей, что Иисус для этого всякий раз использует в своей речи новые образы (испорченные плоды, гробницы, полные костей, заблудшая овца, потерянная драхма, опустившийся сын), в то время как Павел пользуется языком богословия.

Иисус отвергает казуистическое преуменьшение серьезности греха.

Есть, однако, одно место, где Иисус как будто тоже дает градацию грехов: Мф 5,22⁶⁶⁴. Здесь это выглядит так, словно он говорит о проступках нарастающей тяжести (гнев, оскорбление словами ρακά и μωρέ) и о соответствующем ужесточении наказания. Однако смысл логии не в этом. Прежде всего, что касается проступков, то ρακά (арамейское reqa, «болван») и μωρός (арамейское šatja, «дурак») равноценны - это относительно безобидные бранные слова - и у ό όργιζόμενος [гневающихся] равным образом могли служить для выражения гнева. Следовательно, в предшествовавших предложениях, называющих проступки, речь не идет о градации. Что касается следующих за ними предложений, то хотя формально наказания и нарастают (смертная казнь, смертная казнь по приговору верховного суда⁶⁶⁵, ввержение в ад), но фактически здесь мы имеем чистую риторику.

Хотя Иисус намеренно использует здесь форму казуистических законнических положений, он на самом деле кладет конец всякой казуистике, когда учит, что не только убийство, но и сказанное в раздражении оскорбительное слово заслуживает высшего наказания. Кроме того, Иисус вновь и вновь самым резким образом осуждает грех невоздержанности на язык, который его современники считали пустяком. Особенно радикально принципиальное высказывание Мк 7,15: ούδέν έστιν έξωθεν τού άνθρώπου είσπορευόμενον είς αύτόν ό δύναται κοινώσαι αύτόν άλλά τά έκ τού άνθρώπου έκπορευόμενά έστιν τά κοινοΰντα τόν άνθρωπον [Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но то, что исходит из человека, то оскверняет человека]. Это изречение, первую часть которого знает и цитирует в качестве слов Иисуса Павел (Рим 14,14) и которое по своей радикальности не имеет аналогов в иудаизме, означает, что грех невоздержанности на язык - это вообще единственное нарушение чистоты, которое бывает⁶⁶⁶. Такая же радикализация греха имеет место, например, в сфере пола. Малейший проступок, чувственный взгляд на замужнюю женщину тоже является грехом, виновный в котором подлежит Божьему суду (Мф 5,28).

Протест против иудейской казуистики и радикальность представлений о грехе выражаются у Иисуса не только в том, что он серьезно относится даже к малейшему греху, но еще и в том, что он знает только один грех, который не может быть прощен. Раввинистическая казуистика объявляет непрощаемыми ряд тяжелейших грехов: убийство, разврат, измену вере, неуважение к Торе и др. Иначе у Иисуса (Мк 3,28сл):

(28) «Все грехи может⁶⁶⁷ Бог⁶⁶⁸ простить людям, даже⁶⁶⁹ хуления, какими бы они ни были;

(29) но кто произнесет хулу на Духа Божьего, тому Бог вовек не простит».

В чем особенность греха против Духа? Чем отличается прощаемая хула (ст. 28) от непрощаемой (ст. 29)? Ответ будет найден, если вспомнить, что, согласно представлениям того времени, Дух считался угасшим⁶⁷⁰. Иисус, напротив, знает, что Дух Божий снова действует. Это значит, что Мк 3,28 говорит о грехе против пока еще сокрытого Бога, ст. 29 - о грехе против открывающегося Бога. Первый может быть прощен, второй - никогда. Речь идет, следовательно, не о конкретном моральном проступке, как в раввинистической казуистике (однако именно так вновь и вновь ошибочно интерпретируют Мк 3,29), а о том, что непрощаемый грех - это грех против откровения. Не прощается только неприятие прощения (ср. Мф 11,20-24)⁶⁷¹. Казуистика разбивается о Евангелие.

Отвергая казуистику в том, что касается ее суждений о грехе, Иисус пресекает также и идею заслуг. Перед Богом вообще не существует никаких заслуг (Лк 17,10).

Покончив с недооценкой серьезности греха, которая была следствием казуистики и идеи заслуг, Иисус неминуемо делает явной всю удаленность от Бога именно тех, кто считает себя набожными. Ибо набожные, которые недооценивают серьезность греха и имеют слишком высокое мнение о себе, стоят от Бога бесконечно дальше, чем заведомые грешники. В притче о блудном сыне чужим отцу становится сын, оставшийся дома, а не тот, который вернулся домой, став нищим по собственной вине (Лк 15,11-32); фарисей Симон знает о прощении и, однако, не подозревает, что же такое настоящее прощение (Лк 7,36-50). Удивительно, что мы имеем лишь одно-единственное высказывание Иисуса против человека, нарушившего заповедь субботы, переданное к тому же лишь в виде аграфа (Лк 6,5 D)⁶⁷². Однако нам известны самые резкие слова Иисуса, направленные против тех, кто строго соблюдал субботу. Многократно встречающиеся в евангелиях изречения о суде направлены - почти без исключения - не против нарушающих супружескую верность, обманывающих и т.д., но против тех, кто строже всех осуждает эти нарушения и исключает обманщиков из общины. Змеиным отродьем в Мф 12,34; 23,33 называются не грешники, а благочестивые, и в Лк 18,9-14 благоволение Бога обращено не к ревностному фарисею, а к мытарю. В чем здесь причина? В том, что благочестивые вследствие своего богословия и своей набожности отделились от Бога. Ибо набожность, которая склоняет к наглой заносчивости и самоуверенности, - вещь почти безнадежная. Согласно представлениям того времени, покаяние особенно трудно для мытаря, так как он должен прежде всего возместить ущерб и не может знать обо всех, кого обманул. По мнению Иисуса, покаяться труднее всего благочестивому, и именно потому, что с Богом его разъединяют не грубые прегрешения, а собственная набожность. Ничто не отделяет от Бога так радикально, как самоуверенная набожность. Иисус имел здесь столь горький опыт, что в конце концов убедился, что его призыв напрасен: «вы не захотели» (Мф 23,37 пар. Лк 13,34; ср. Мф 21,31 сл).

Таково положение людей перед катастрофой: они равнодушны и невосприимчивы, а набожные живут в самоуверенном ослеплении, что делает их глухими к Евангелию.