Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы: Российская империя в 20 в.
К оглавлению
1.5. Церковная культура советского Крыма
Словосочетание «традиционные ценности», широко используемое современными политиками и культурологами, долгое время воспринималось исключительно в негативном аспекте. Мысль о значимости Церкви в контексте культурного строительства с трудом находила отклик в общественном сознании.
Все, что было связано с церковным искусством, будь то иконы, церковное пение, архитектура, да и само богослужение в целом, воспринималось чиновниками Совета как конкуренция тогдашней массовой культуре.
«Если валовой сбор от зрелищных предприятий (кинотеатры, драматические театры, театр кукол и цирк) выразился в 1956 г. в 81010000 руб., то общая сумма поступлений в церковь в 1956 г. — 5448039 руб., или 6,7% к валовому сбору от зрелищных предприятий», — читаем мы в одном из отчетов.1
В этой связи понятно, почему так ревниво власти реагировали на появление новых росписей и хоров, препятствовали реставрационным работам: «Церковный совет Николаевской церкви села Зуя обратился с заявлением — разрешить им надстроить (восстановить) на церкви купол. Архиепископ Лука ходатайство поддержал, в соответствии с разъяснением Совета № 534 от 23/2—54 данная надстройка мною не разрешена.
С аналогичным заявлением обратился церковный Совет Александро-Невского молитвенного дома в пос. Советский разрешить пристроить к зданию молитвенного дома притвор и на нем колокольню, данная постройка мною не была разрешена».2
Регентов и певчих выгоняли с работы, прикрепляли к ним для бесед партийных активистов, грозили лишением пенсии. К примеру, севастопольского регента Е.С. Васильева в 1953 г. перевели на менее оплачиваемую работу. В письме к правящему архиерею он пишет: «Меня в течение последних двух лет неоднократно вызывали сначала в райком, а затем в горком КПСС для морального воздействия для прекращения пения. Более тридцати лет пою в церкви, церковное пение я впитал в свою кровь вместе с молоком матери, это мое любимое и приятное занятие. Никакие уговоры на меня не воздействуют и угрозы не устрашат».3 Несладко приходилось и сотрудничавшим с церковью художникам.
Многие архитектурные памятники Крыма разрушались, несмотря на настойчивые попытки церкви сохранить их для будущих поколений. Так, в Севастополе Братское кладбище «сильно заросло травой, много мусора. Часовня — верх архитектурного искусства — сильно разрушена бомбежкой, не восстанавливается».4
В послевоенные годы был уничтожен древний армянский храм XIV века, стоявший на дороге из Симферополя в Старый Крым. Власти объявили, что здание находится в аварийном состоянии и реконструкции не подлежит. Архиепископ Лука немедленно нашел специалистов, подтвердивших, что храм может служить еще два-три столетия. Несмотря на это, памятник архитектуры был разобран в кратчайшие сроки.
В 1961 г., в разгар гонений, был «утвержден к снятию с учета список бывших церковных зданий в количестве 23, числящихся археологическими и историческими памятниками, так как эти сооружения не имеют ни археологической, ни исторической ценности».5
Власти ревниво следили за тем, чтобы светские праздники не имели никакой конкуренции с праздниками церковными. Поэтому колокольный звон на Первомай и 7 ноября был «не рекомендован», богослужения передвигали на неудобное время, а традиционный новогодний молебен и запрещенное хождение верующих с колядками противопоставляли «культурному» празднованию атеистов: «Во всех городских театрах, клубах, в избах-читальнях, библиотеках устраивались новогодние вечера, вечера вопросов и ответов на естественнонаучные и антирелигиозные темы. Например, интересно провели встречу Нового года жители поселка Нижнегорский.
В районном Доме культуры 31 декабря состоялся праздничный бал-маскарад. В зале стояла красиво убранная елка, зал был украшен снежинками. Комиссия по проведению вечера торжественно встречала гостей, которых зал еле-еле вместил. Среди вечера были проведены игры, аттракционы, конкурс на лучшего певца, чтеца. Коллектив художественной самодеятельности дал большой содержательный концерт.
Особое внимание зрителей привлекло «местное обозрение», составленное учителями школы. В 24 часа был показан оригинальный аттракцион «Выстрел из пушки». В проведенном параде маскарадных костюмов первую премию получил костюм, отражавший развитие в районе садоводства и виноградарства. За исполнение песен и за участие в обозрении были розданы премии. Вечер длился до 4 часов утра.
Все эти мероприятия много отвлекали верующих от молитвенных домов и церквей».6
Церковная культура воспринималась чиновниками от атеизма как абсолютно чуждая советским людям. И все-таки иногда в отчетах встречаются описания, не лишенные некоторого изящества и резко контрастирующие со стилистикой новояза.
Таков, например, рассказ «товарища Жданова» о всенощной под праздник святителя Николая: «Когда началась архиерейская служба, церковь была полна молящимися до отказа; даже на паперти был народ. Из алтаря епископа вели под руки два диакона, вслед шли священники и поставили Луку около паперти. Прислуживали два мальчика в церковных одеждах и старушка. Мне кажется, что вид престарелого, слепого, беспомощного архиепископа произвел на верующих сильное впечатление. Священники, протодиаконы и хор служили до самозабвения».7
Примечания
1. Ф. 6991, оп. 1, № 1596, л. 55.
2. Ф. 6991, оп. 1, № 1139, л. 50.
3. Ф. 6991, оп. 1, № 1032, л. 79.
4. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 31.
5. Ф. 6991, оп. 1, № 1897, л. 40.
6. Ф. 6991, оп. 3, № 1184, л. 30, 31.
7. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 36, 37.
