Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы: Российская империя в 20 в.
К оглавлению
3.7. Религиозная «борьба за мир»: ее положительные и отрицательные аспекты
«Мир» в современном русском языке — слово многозначное. Даже, пожалуй, чересчур многозначное. В зависимости от контекста оно означает состояние души, противоположное «смятению», отсутствие вооруженной борьбы между государствами, внутренний порядок, организующий общину в единое целое и, конечно, обитаемую вселенную, Землю. На гербе СССР был изображен земной шар, а точнее — восточное полушарие. Тот самый «мир», за который сражались подданные бывшей сверхдержавы.
Пока «прогнивший Запад» вел холодную войну, советские люди, прямо как в романе Джорджа Оруэлла «1984», боролись за мир. Слова «холодная война», впервые произнесенные Черчиллем в его знаменитой фултоновской речи в марте 1946 г., проникли в язык советской пропаганды как факт заведомо враждебного говорения. «Борьба за мир» как своя, советская формула «холодной войны» действовала не только на сознание. В то время как по Европе и США катились волны страха перед ядерной катастрофой, победители гитлеровского вермахта по-настоящему боялись совсем другого — того, что пережитая война не окончилась, что она может продолжиться в любой момент. Симптоматично скупое замечание Луки по поводу заявления Идена: «События разворачиваются с приближением к войне».1
1948 год считается во многом поворотным во внешней политике СССР. Советское руководство отказалось от наступления и пошло по пути укрепления сил восточноевропейского лагеря. С изменением политического курса церковь перестала играть одну из главных ролей в «большой политике». Но у нее появляется новая роль миротворца.
Советское руководство было заинтересовано в международных акциях Московской патриархии. В 1949 г. родился контролируемый Советским Союзом «Комитет защиты мира», в работе которого активное участие принимал митрополит Крутицкий Николай.2 В СССР зачастили многочисленные миротворческие делегации. Некоторые из них после приема в белокаменной приезжали во всесоюзную здравницу — отдохнуть, пообщаться с «низами». Среди религиозных деятелей, посетивших полуостров в составе официальных делегаций, — представители православных и протестантских церквей. Если учесть, что в Крым ежегодно приезжали на отдых десятки тысяч зарубежных гостей, можно смело утверждать, что курортные города стали перекрестком разных религий.
Приезд делегаций имел свои положительные и отрицательные аспекты. С одной стороны, Крымская епархия и руководство ЕХБ укрепляли свой авторитет. С другой — у власти появились дополнительные поводы вторгаться в жизнь религиозных обществ. К тому же миротворческая риторика не могла не поселить в сердцах тоску партийных собраний.
В 1956 г. У. предложил Луке подобрать священников для встречи высоких гостей. Священников патриотичных и культурных, «чтобы они смогли правильно ответить на вопросы иностранцев, иногда вопросы каверзные», «чтобы они по своей малограмотности не наговорили таких "истин", которые со смаком могут помещать иностранные газеты».3
Лука подобрал 13 человек, а в сельские храмы, находящиеся на пути следования иностранцев, направил письмо: «Вполне возможно, что в Крым будут приезжать иностранные делегации. Я считаю необходимым предупредить вас, что в разговоре с этими иностранными представителями надо быть очень осторожными и опасаться наговорить им того, что может послужить во вред нашей Родине и Советскому правительству».4
Через год чекисты уже сами решали, кому можно, а кому нельзя общаться с иностранцами. Совет по делам РПЦ дал указание своему представителю: «По вопросу подбора священников в Ялтинский собор и в другие церкви, которые чаще всего посещаются иностранцами, вам необходимо связаться с областным управлением КГБ и добиваться через Луку назначения туда тех священников, которые будут рекомендованы органами».5
Лука, как опытный политик, постарался увязать международные и церковные проблемы. В беседе с представителем Совета он как бы мимоходом бросает: «Как отвечать делегации, если они зададут вопрос «Как у вас обстоит дело с церковными книгами?» Ведь книг у нас нет... Несмотря на то, что в свое время Сталин обещал типографию для печатания книг. Патриархия приобрела печатные машины, а вот помещения нет». Уполномоченный (зело хитер) отвечает, что выходит «Журнал Московской Патриархии» и что «едва ли иностранные делегации будут задавать вопросы о книгах». Лука сделал следующий заход: «Как быть с такими людьми, как бывший председатель ревкомиссии Сошников, которого я недавно выгнал из двадцатки за клевету на священника и разные кляузы. Таких Сошниковых, к сожалению, много имеется в Ялте, Джанкое, Красногвардейске и самом Симферополе. Сошниковы всеми силами постараются очернить священников в глазах иностранцев». Иностранцы, понятное дело, только повод для свободного проведения хирургических операций на приходах.6
И вот дорогие гости появляются в Ялте. 19 мая 1956 г. «в 20 часов на трех автомашинах ЗИМ к собору подъехали члены парламентской индонезийской делегации во главе с господином Зайкел Абидин Ахмаданом, а также представители Крымского облисполкома.
Делегацию встретил на паперти протоиерей Михаил Семенюк. Семенюк пожал руку председателя, сделав ему поясной поклон, сказал: "Рад приветствовать вас в преддверии этого храма как представителя дружественного к Советской стране народа"».7
Господин Зайкел Абидим Ахмадам сказал, что они «решили посетить Вашу церковь, узнать, как удовлетворяются религиозные чувства вашего народа», и попросил разрешения зайти в храм. В Александро-Невском соборе тем временем совершалась всенощная, и было около трехсот человек. «Зайдя в собор, делегация поместилась в центре перед царскими вратами. Первое время в соборе был полумрак, церковь освещали только свечи у образов. После включения электричества собор был залит ярким светом. В течение 15—20 минут делегация присутствовала в церкви. Когда верующие узнали, кто пришел в церковь, то стали окружать делегацию, разглядывая гостей. На прощание Зайкел Абидим Ахмадам спросил, бывают ли в церкви дети вот такие: (показал рукой на метр от земли, потом на полтора метра). Семенюк сказал, что бывают. Затем господин Зайкел Абидим Ахмадам спросил: "Обучают ли детей Закону Божию?" На этот вопрос Семенюк не ответил. Так гости, пожав руку священнику, пошли к машинам».8
Среди дорогих гостей встречались и не очень дорогие гости, вроде штундиста-англичанина, посетившего ялтинский Александро-Невский собор вместе с группой французских туристов. Англичанин спросил: «Будет ли построен в России коммунизм?» Священник Семенюк ответил, что будет, а из Англии и Франции следует убрать американские военные базы, с чем штундист не согласился.9
Между тем о. Михаил по простоте душевной стал переписываться с Америкой и Парижем. И тут же попал в число неблагонадежных. У. пишет председателю Совета Карпову: «Прошу через имеющиеся у Вас возможности оказать мне содействие в удалении из Ялты Семенюка и замене его священником, отвечающим требованиям города-курорта».10 И отца удалили.
Несанкционированное общение с иностранцами, естественно, не приветствовалось властями. После того как о. Порфирий Клягин из Алушты выехал в Ялту и сделал «попытку включиться в службу Пражского и всея Чехословакии митрополита Иоанна», архиепископ вынужден был объявить ему выговор. Митрополит Иоанн между тем находился в Ялте под бдительным присмотром. Когда он захотел послужить в Алупке, Евпатории и Керчи, настоятель Турбин сообщил куда следует, и были приняты соответствующие меры.11
Основательно готовились к приему высоких гостей крымские баптисты. Молитвенные дома белились, обновлялись вывески. В Евпатории, поскольку община располагалась в здании бывшей мечети, был снесен минарет. Некоторое беспокойство у властей вызывали не согласные с политикой руководства ВСЕХБ верующие. У. спрашивал у пресвитера симферопольской общины: «Как ведут себя оппозиционеры и знают ли они, что прибудут заграничные гости?» Тот ответил, что, мол, волноваться не стоит, что «будем своих людей расставлять» и «оппозицию от гостей изолировать».12
Кто же были эти высокие гости, посетившие Крым в 1955-м? Президент Всемирного Союза баптистов Теодор Адаме, генеральный секретарь Арнольд Эрн, председатель Северной конвенции баптистов США Карни Хагинс и председатель Негритянской конвенции баптистов США Джозеф Джексон.
Два автомобиля ЗИМ, на которых возили американцев, сопровождал милиционер на мотоцикле. Прибывшие участвовали в богослужениях. Трапезничали под пение хора («пресвитер сакского молитвенного дома Шоха отобрал десять человек молодых хористов»). Посетили на катере всесоюзный пионерский лагерь «Артек», директор которого любезно принял гостей, угостил фруктами. Правда, пообщаться с подрастающим поколением, как ехидно пишет У., не удалось, поскольку «дети после обеда отдыхали».
Несколько страниц отчета посвящено еде и питью: «Завтракали в Ливадии... Обедали на перевале между Алуштой и Симферополем, ужинали на квартире у пресвитера бахчисарайского общества».
На богослужениях везде было битком народа. Особенно привлек внимание жителей Крыма негр Джексон. В Симферополе посмотреть на него собралась огромная толпа, которая провожала гостей аплодисментами.
По ходу дела приехавшие задавали немало «скользких» вопросов: «Имеются ли воскресные школы? Как проходит воспитание детей? Имеются ли разъездные проповедники?» У хозяев были готовые ответы на все вопросы, и гости, по мнению сотрудников КГБ, пришли к ясному выводу: свобода верований налицо.
Любопытно, что один из гостей — Карни Хагинс — выпал из намеченного сценария: он прихворнул и остался в Симферополе. К нему немедленно прикрепили врача и — по рекомендации бойцов невидимого фронта — переводчицу. Когда Хагинс немного оклемался, то решил осмотреть столицу полуострова. «Часть города осматривали вместе с переводчицей, а потом под каким-то предлогом переводчицу отправил домой... Карни многие места сфотографировал, в том числе у собора группу нищих, разрушенный старый собор, какие-то развалины, наблюдал кое-где за очередями у ларьков и магазинов, где люди толпились за овощами и другими продуктами». Поскольку высокий статус гостя у властей не вызывал сомнения, одинокая прогулка Карни прошла без эксцессов и пленку никто не засветил.13
В конце 50-х в Крым довольно регулярно приезжали американские баптисты, посещали молитвенный дом, спрашивали: «Не запрещают ли власти собираться на молитвенные собрания? Кому разрешается посещать молитвенное собрание? Кому принадлежит здание молитвенного дома? Достаточно ли имеется священных книг? Не притесняют ли за сбор на молитвенное собрание?»14 Судя по характеру вопросов, гости плохо понимали реалии советской действительности. Ведь, по существующим правилам игры, никто им сказать толком ничего не мог. Даже о том, что здание, в котором они беседуют, местные власти намереваются забрать. Правда, благодаря визитерам, чтобы «не дать им пищу», общество все-таки не тронули.
О степени открытости «хозяев» можно судить по одной достаточно показательной беседе. В I960 г. Ялту посетила супружеская пара из США, которая до этого встречалась с руководством ВСЕХБ в Москве. Туристов в молитвенном доме «случайно» встретил старший пресвитер Крыма и между ними состоялся разговор. Вот некоторые выдержки из вопросно-ответной его части. «Вопрос: Имеются ли в СССР учебные богословские заведения у баптистов? Ответ: Нет. В этом нет необходимости, т.к. Иисус нигде не учился, а был проповедником слова Божьего, мы опираемся на самородков и для нас учебных заведений не надо. Вопрос: Встречаетесь ли Вы с руководством православных церквей, и нет ли между вами вражды? Ответ: Если когда есть необходимость, то встречаемся, а вражды нет. Вопрос: Не находите ли Вы, что центральное руководство православной церкви руководит сверху и этим зажимает демократию? Ответ: Не думаю, что в православной церкви зажимается демократия. (Скрытый комизм ответа в том, что старший пресвитер руководит авторитарно. — Б.К.) Вопрос: Вы являетесь старшим по области, а сюда в Ялту как попали, не специально ли приехали встречать нас? Ответ: Нет, не специально. Мы не знали о Вашем приезде. Вчера было богослужение, я был на нем, собрался ехать в Симферополь, но повстречался с вами».15
На первых порах гостям — в соответствии с общепринятой практикой — разрешали выступать с кафедры, петь псалмы. Но уже в 1956 г. Совет рекомендует У. «через старшего пресвитера не допускать подобных выступлений».16
Жестко берутся под контроль «дары данайцев»: «О подарках, переданных иностранцами, немедленно извещать Уполномоченного Совета. Все печатные издания сдавать Уполномоченному. Полученную общиной инвалюту также сдавать».17Благодаря усилиям пропаганды на иностранцев в сталинской империи поглядывали косо, прямо сказать, с опаской. За «железным занавесом» лежали земли, где рано или поздно засияет заря коммунизма. А пока там царила тьма, буйствовали пороки. Так говорило радио. Так говорили пропагандисты и вожди. И в нищий, полуголодный послевоенный быт врастала страшная сказка о капиталистическом мире. Мало кто из граждан СССР сомневался в том, что мир капитализма исторически обречен и что победа над ним будет победой добра над злом. Но после развенчания «культа личности» в умах и сердцах подданных страны советов что-то изменилось. Встреча с жителями западного зазеркалья способствовала крушению многочисленных мифов. Вот и верующие Крыма вдруг увидели людей «оттуда» не с песьими головами, а вполне нормальных, таких же верующих, как и они сами. И вдобавок ко всему — свободных. Эта тяга к чужой свободе оказалась неожиданно заразительной. Она проявлялась даже на телесном уровне — подойти поближе, если можно, заговорить, коснуться рукой «сакрального» тела. Это удалось сделать симферопольским иудеям в 1956 г., когда посол Израиля Авидор посетил синагогу. «Большое количество верующих евреев здоровались за руку с послом, многие из них беседовали. Посол рассказал, что у них суббота священный день, никто не работает, даже поезда останавливаются. Многим посол дал свои монеты по десять и больше копеек».18
Свободно общаться с иностранцами, правда, удавалось редко, тех «пасли». Но, несмотря на это, в сознании жителей СССР рос убийственный не только для одних марксистских идеологов, но и для тех, кто видел реальные горизонты развития государства, миф о странах с молочными реками и кисельными берегами. Запад превращался в объект слепого поклонения, в золотого тельца.
Идеология агрессивной «борьбы за мир» подразумевала включение религиозных деятелей в скрипучие механизмы советской пропаганды. Но простые верующие далеко не всегда соглашались играть отведенные им роли. Это отмечает У., рассказывая о реакции на речь председателя ВСЕХБ Житкова. Житков участвовал в 1952 г. в конференции всех церквей и религиозных объединений СССР, посвященных защите мира. Стенограмма его выступления зачитывалась во всех молитвенных домах во время богослужения. В Симферополе «при начале чтения присутствовало до 370 человек, но когда были зачтены слова: "Необходимо проснуться от спячки, быть не пассивными, а активными борцами за мир", демонстративно поднялось 50 человек и ушли. После приступили к чтению обращения конференции к т. Сталину и другим организациям — снова поднялись более 100 человек и ушли».19
По сообщению У., «эта группа считает, что поскольку церковь отделена от государства, то правительство совершенно не имеет права вмешиваться в дела церкви. Эта группа в 1951 г. во время чтения письма ВСЕХБ "О вкладе в дело защиты мира" также покинула молитвенное собрание. Они не желают активно вести борьбу за мир».20
Благодаря «защите мира» библейский идеал мира, понимаемый как плод Божией правды, а не как результат политических союзов, оказался глубоко под спудом.21 Библейские выражения переиначивались, приспосабливались под «нужды момента». Ареной борьбы сил добра и зла стал даже язык Писания. Чиновник Совета с филологической точностью фиксирует разные значения «мира», наличие/отсутствие идеологически правильного контекста. В Ялте ряд активистов в своих проповедях открыто призывали: «Кто еще не последовал за Господом, то спешите, чтобы вам не погибнуть с этим гибнущим миром. В их проповедях и в выступлении пресвитера Лысенко не было сказано ни одного слова об активной борьбе за мир, все они, руководители этой общины, настроены враждебно к проводимым мероприятиям Советским правительством».22
Так традиционно церковное использование слова «мир» в значении «мир сей» в условиях «борьбы за мир» ставило человека в положение лингвистического вражеского агента, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Миротворческие усилия в одночасье превращались в идеологическую дубину. А чтобы паче чаяния борьба с «поджигателями войны» не спровоцировала христианского движения, Совет спустил ценное указание: «Не допускайте активизации верующих в связи с вопросом конференции как путем широких обсуждений, так и массовых разъездов старшего пресвитера с докладами».23
Борьба за мир в Крымской области протекала с переменным успехом. Верующие слали приветственные послания на мирные конференции, принимали сторонников мира и даже купались с ними в море. Но мир, тот, что не принадлежал шестой части суши, становился все дальше и заманчивей. Окутывался «в цветной туман» (А. Блок).
Примечания
1. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 56.
2. Поспеловский Д.В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М.: ББИ, 1996. С. 314.
3. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 6.
4. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 6, 7.
5. Ф. 6991, оп. 1, № 1596, л. 16.
6. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 11.
7. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л. 48.
8. Ф. 6991, оп. 1, № 1389, л.л. 49, 50.
9. Ф. 6991, оп. 1, № 1497, л. 4.
10. Ф. 6991, оп. 1, № 1497, л. 15.
11. Ф. 6991, оп. 1, № 1700, л. 11.
12. Ф. 6991. оп. 3, № 1179, л. 5.
13. Ф. 6991, оп. 3, № 1179, л.л. 16—22.
14. Ф. 6991, оп. 3, № 1186, л. 160.
15. Ф. 6991, оп. 3, № 1181, л. 13.
16. Ф. 6991, оп. 3, № 1187, л. 30.
17. Ф. 6991, оп. 3, № 1187, л. 32.
18. Ф. 6991, оп. 3, № 1181, л. 54.
19. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 99.
20. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 100.
21. О библейском понимании словосочетания «борьба за мир» см.: Словарь библейского богословия. Брюссель: Жизнь с Богом, 1990. С. 578.
22. Ф. 6991, оп. 3, № 1176, л. 101.
23. Ф. 6991. оп. 3, № 1176, л. 110.
