Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.
№2
К оглавлению
ХРОНИКА
ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА
НАКАНУНЕ ГЕНЕРАЛЬНОЙ АССАМБЛЕИ В ПУЭБЛЕ
Двадцать две Епископские Конференции [1] Латинской Америки распределены на четыре больших региона :
? Южный Конус : Аргентина, Бразилия, Чили, Парагвай, Уруг
вай;
? Боливарские страны : Боливия, Колумбия, Эквадор, Перу,
Венецуэла;
?Центральная Америка : Мексика, Панама, Коста Рика, Сальвадор, Гватемала, Гондурас, Никарагуа;
- Антильские (или Караибские) острова : Куба, Гаити, Пуэрто-Рико, Сан-Доминго и несколько небольших прибежных территорий и островов, из которых некоторые находятся в большей или меньшей зависимости от других больших стран, образуя вместе одну общую конференцию.
Аргентина
26 миллионов жителей (из них 90% католиков), 56 епархий, 5079 священников (1 на 5 ООО жителей), 12 530 монахинь, 18 делегатов.
На эту страну недавно было направлено внимание всей мировой спортивной общественности в то время, как в ней исчезало несметное число людей. По подсчетам, сделанным Эмнисти Интернэйшнел число это с момента захвата власти военными достигает около 15 ООО. В епископате наблюдаются довольно значительные расхождения. Имеются примерно четыре тенденции : прогрессистское, просоциалисти- ческое течение, немногочисленное и без права голоса; позиция "Ватикана II ", т.е. течение по защите прав человека и справедливости в духе Второго Ватиканского Собора, свыше половины епископов; весьма влиятельное консервативное меньшинство, склонное к некоторому сотрудничеству с властями ; и очень незначительное течение безоговорочно поддерживающее Хунту.
Бразилия
109 миллионов жителей (из них 90 % католики), 217 епархий, 12 691 священник (1 на 8 500 жителей), 38 517 монахинь, 42 делегата.
Хотя в стране вот уже 14 лет господствует военный режим, католичество очень крепко в народе и жизнь Церкви очень разнообразна. Епископат, долгое время занимавший по отношению к властям выжидательную позицию, теперь больше не колеблется противостоять правительству (призыв к политической амнистии, защита прав индейцев Амазонии, а также мелких крестьян), несмотря на угрозы и насилия, которым подвергаются некоторые епископы со стороны крайне-пра- вых вооруженных групп. Наряду с Дон Хельдерой Камарой, Касальди- гой, Лоршайдером все увеличивается число епископов смело утверждающих свои позиции. Но епископат не вполне однороден, поскольку в нем остается еще довольно влиятельное консервативное меньшинство.
Чили
11 миллионов жителей, 25 епархий, 2038 священников (1 на 5 ООО жителей), 3 568 монахинь, 8 делегатов.
Отношения между Церковью и правительством становятся все более натянутыми с 1973 года. Наблюдается постепенное ухудшение отношений между епископатом и правительством Пиночета. Церковь - одно из немногих общественных учреждений, приведенных к молчанию и все чаще навлекает на себя недовольство властей, которые ждали от нее снисходительного нейтралитета, чтобы укрепить свое положение. Однако епископы не колеблются недвусмысленно разоблачать репрессии и посягательства на права человека, социальное неравенство и все увеличивающийся рост безработицы и лишений.
Парагвай
2 700 000 жителей, 11 епархий, 438 священников (1 на 5 000 жителей), 800 монахинь, 3 делегата.
Вот уже 23 года, как страной диктаторски правит генерал Штрес- нер. Прирост населения за 10 лет на 50 %, но из этого числа 1 500 000 эмигрировало. Арестовываются жосисты (члены Союза христианской молодежи), сельские активисты и священники. Высланы из страны все члены Ордена Иезуитов. В 1970 году один из епископов отлучил от Церкви министра внутренних дел.
Уругвай
3 миллиона жителей, 10 епархий, 601 священник (1 на 5 ООО жителей) , 3 485 монахинь, 4 делегата.
С 1977 года диктатурствует Бордаберри. 7 ООО политических заключенных, никаких аграрных реформ, инфляция в 1977 году достигла 89 %. С 1975 года запрещены католическая пресса и чтение епископских пастырских посланий с амвона. Ряд священников (например, француз о. П. Рув) арестован и выслан. Портелли, архиепископ г. Монтевидео имел столкновения с властями.
Боливия
5 800 000 жителей, 10 епархий, 822 священника (1 на 6 600 жителей), 1 600 монахинь, 3 делегата.
Политическая обстановка в стране все время меняется после выборов в июле 1978 года. Фернандес, епископ (делегат города Оруро в Пуэблу) отлучил от Церкви политических руководителей, за насилия над священником — председателем "Общества прав человека". Хотя кардинал Маурер (также делегат в Пуэблу) пытался договориться с тогдашним президентом Бансером, другие епископы, как Манрике (тоже делегат), Прата, Эскиваль, Террасеас занимали твердую позицию в многочисленных конфликтах с правительством в связи с такими событиями как запрещение католических радиопередач, избиение крестьян в Кочабамбе, и горняков в Сигло XX... 19 июля 1978 года епископская конференция вынесла резолюцию, осуждающую социальное неравенство.
Колумбия
25 миллионов жителей, 58 епархий, 5 130 священников (1 на 4 600 жителей), 18 000 монахинь, 18 делегатов.
Церковь Колумбии считается самой консервативной на континенте Южной Америки. В ней имели место самые резкие противоположности. Были священники герильеро (Камильо Торес, Лаин, Перес) и священник агент ЦРУ (П. Векеманс в Центре по развитию и интеграции Латинской Америки). Только несколько епископов (Барранка- бемехский, Картагенский, Калийский) активно защищали бедных и обездоленных. Кардинал Муньоз Дук'е и архиепископ Медельинский весьма близки к правительственным и промышленным кругам.
Эквадор
7 миллионов жителей, 22 епархии, 1 351 священник (1 на 4 ООО жителей), 8 074 монахинь, 8 делегатов.
В августе 1976 года во время пастырского собрания в Риобамбе были арестованы 17 епископов и 30 священников (преимущественно иностранцев из 15 американских стран). Поводом была "подрывная марксистская деятельность". Среди захваченных документов были также и документы Медельинской конференции. Если не считать этого неожиданного применения насилия, поразившего даже Латинскую Америку, Эквадор (с его "либеральным" военным режимом) можно считать все же одной из самых спокойных стран континента.
Перу
16 миллионов жителей, 42 епархии, 2 230 священников (1 на 7000 жителей), 4 395 монахинь, 12 делегатов.
Военный режим с социалистическим уклоном стал еще более жестким после нескольких переворотов. Ухудшение экономического положения вызвало в 1977 году массовые народные манифестации, жестоко подавленные, что заставило перуанский епископат ясно высказаться против репрессий и мероприятий, направленных против неимущих. Это один из первых епископатов, единогласно принявших такое решение в защиту социальной справедливости. Кардинал Ландазу- ри Рикетс архиепископ Лимский сыграл большую роль в Медельине, будучи вице-председателем Ассамблеи.
Венесуэла
12 миллионов жителей, 27 епархий, 1792 священника (1 на 6 000 жителей), 3 485 монахинь, 8 делегатов.
Венесуэла представляет собой как бы островок демократии на континенте военных режимов. Будучи крупным производителем нефти (3-й мировой экспортер) Венесуэла имеет весьма развитую экономику и проводит политику национальной независимости. Однако епископам все же пришлось выступать против социального и экономического неравенства, а также против порождаемого экономическим подъемом морального индифферентизма.
Мексика
63 миллиона жителей, 69 епархий, 9380 священников (1 на 5 900 жителей), 23 400 монахинь, 21 делегат.
В этой стране в 1917 году была принята антиклерикальная конституция, в 1926 году много священников было заключено в тюрьму и даже убито; в 1934 году было запрещено религиозное преподавание. Лишь в феврале 1974 года мексиканский президент нанес визит Папе. Церковь нашла приемлемый модус вивенди, но среди епископов возникли разногласия. Епископ Куэрнавакский Мендес Арсео посетил Гавану, где отдал должное марксистам, что вызвало скандал. Мексиканские епископы выразили ему свое неодобрение. В 1977 году были убиты два священника - Эскамилья и Агиляр - посвятившие себя социальной деятельности в пользу бедных. В феврале 1978 года девять епископов районов Охака и Чьяпаса выступили против безработицы и инфляции; епископ Сан-Кристобальский Руис встал на защиту индейцев.
Панама
1 700 000 жителей, 6 епархий, 265 священников (1 на 5 400 жите- телей) , 430 монахинь, 4 делегата.
В панамской интерамериканской военной базе, в зоне канала, контролируемой Соединенными Штатами, формировались все латиноамериканские военные руководители. Эта страна большого неравенства находится под "левой" диктатурой генерала Торрихоса, который только что заключил договор с США о канале. Очень чтится память в народе колумбийского священника Гектора Галего, арестованного и убитого полицией 7 лет назад. Архиепископ Панамский Мак-Грат пользуется всемирной известностью. Возрастает число панамских семинаристов (16 вместо 3 в 1968 году), но пока только 51 священник - уроженцы Панамы.
Коста-Рика
2 миллиона жителей, 5 епархий, 383 священника (1 на 5 000 жителей) , 900 монахинь, 2 делегата.
Маленькая мирная страна с быстрым приростом населения (намечается 2 900 000 в 1985 году). В 1948 году упразднена армия. 50 % бюджета идет на народное образование. Ей удалось заставить отступить северо-американский концерн "Юнайтед Фрут". Эта самая демократическая страна Латинской Америки вовлечена была против своей воли в события в соседней Никарагуа. Церковь - довольно традиционная.
Сальвадор
4 100 ООО жителей, 6 епархий, 394 священника (1 на 9 600 жителей) , 750 монахинь, 2 делегата.
В условиях жесткого военного режима, непрестанно борющегося с оппозицией крестьян и рабочих, Сальвадорская Церковь испытала ряд гонений : убийства священников, высылки, клевета на епископов. Самый смелый в своих решительных обличениях нарушений прав человека архиепископ Сан-Сальвадорский Ромеро участвовал в делегации в Пуэбле. 300 священников (из 394) и члены Ордена Иезуитов выразили протест против позиции папского нунция, благоприятствующей правительству.
Гватемала
6 300 000 жителей, 13 епархий, 666 священников (1 на 7 500 жителей) , 1 000 монахинь, 5 делегатов.
Страна с одним из самых низких уровней жизни. 2 % населения владеют 70 % всей земли. Полное господство "Юнайтед Фрут". В июле 1977 года епископы, обвиняемые правительством в коммунизме, заявили, что именно это вопиющее социальное неравенство вызывает обострение классовой борьбы. Только кардинал Казарьего разошелся с остальными епископами, запретив у себя священникам общественную пастырскую работу. Он не входил в состав делегатов в Пуэблу.
Гондурас
3 миллиона жителей, 6 епархий, 220 священников (21 на 7 700 жителей), 300 монахинь, 2 делегата.
В июне 1978 года епископы протестовали против решения суда, оправдавших убийц двух иностранных священников руководителей христианских общин в Оланчо в 1975 году. Епископ этого города се- веро-американец, не смог вернуться в свою епархию. 7 августа 1978 года произошел правительственный переворот, но режим остался по- прежнему военным.
Никарагуа
2 300 ООО жителей, 6 епархий, 291 священник (1 на 7 500 жителей) , 700 монахинь, 2 делегата.
Диктатура Сомосы, гражданская война, постоянные репрессии привлекают внимание мировой общественности. Обандо Браво, епископ Манагвы, много раз предлагал свое посредничество и протестовал против репрессий. Епископ Леона, одного из наиболее пострадавших от гражданской войны районов, - делегат в Пуэблу. Многие из руководящих христианских деятелей, как например, монашествующие братья Карденаль, находятся в гражданской или вооруженной оппозиции.
Куба
9 500 000 жителей, 6 епархий, 198 священников (1 на 47 000 жителей), 208 монахинь, 3 делегата.
В 1960 году страна насчитывала 600 священников и 2 500 монахинь, большинство из которых было испанского происхождения и враждебно кастризму. Многие были высланы. Благодаря присутствию в нунциатуре с 1961 по 1975 год исключительного человека епископа Закки, взаимотношения между Фиделем Кастро и Церковью улучшились. В октябре 1977 года Фидель Кастро имел контакт с Советом Церквей в Ямайке, а в январе 1978 года с кардиналом Гантэном. Не все трудности еще урегулированы. Однако половина кубинцев признают себя католиками и 69 семинаристов готовятся стать священниками.
Гаити
4 600 000 жителей, 7 епархий, 403 священника (1 на 12 200 жителей) , 1 000 монахинь, 3 делегата.
Гаити - одна из десяти самых бедных наций мира. "Страна отчаяния" - писал о ней один миссионер; страна семейства Дювалье, "папаши Дока", его подручных "дядюшек макутов" и "леопардов". (35 000 политических убийств и миллион сосланных за двадцать один год). В 1962 году были высланы епископ-француз Робер и три священника, а несколько лет спустя и монашествующие. "Сегодня Церковь как-то оторвана от народа" — заявил в мае 1978 года испанскому журналисту Жорж Фортюне, председатель христианских профсоюзов, вынужденный эмигрировать в Венесуэлу - единственной формой помощи остается только "благотворительная деятельность".
Пуэрто-Рико
3 100 ООО жителей, 5 епархий, 687 священников (1 на 6 ООО жителей) , 1 400 монахинь, 3 делегата.
В связи с возрастанием местного населения (на 30 % за 10 лет) и с переселением 1 500 000 в Соединенные Штаты, страну-протектор, Церковь оказалась лицом к лицу с серьезными проблемами как пастырскими, так и политическими. В 1972 году епископ Парилья Бонилья высказался за социализм и национальную независимость. Остальные епископы за ним не последовали и он оказался без епархии.
Доминиканская Республика
5 миллионов жителей, 6 епархий, 502 священника (1 на 10 000 жителей), 1 000 монахинь, 4 делегата.
Занимающая две трети острова Сан-Доминго, эта республика в течение десятков лет перенесла целый ряд диктатур. Самой известной была диктатура Трухильо с 1930 по 1961 год (дата его убийства). На смену ему пришел его же прислужник Хоакин Баланер (по требованию Соединенных Штатов Америки). В 1978 году епископы выступили против взяточничества, разлагающего всю страну.
Антильские Острова
5 миллионов жителей, 16 епархий, 843 священника (1 на 7 000 жителей), 1115 монахинь, 6 делегатов.
Со своими многочисленными маленькими островами и прибрежными территориями Антильская Епископская Конференция охватывает совокупность территорий, не имеющих ни политического единства (независимые государства, протектораты, колонии и т. п.), ни лингвистического (языки английский, испанский, голландский) . Мартиника и Гваделупа входят в отдельную французскую епископскую конференцию.
КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ
В настоящее время Латинская Америка, обуреваемая многочисленными заботами и проблемами, находится на распутье. В этой части огромного материка, отличающегося своей крайней бедностью, имеются также страны, которые благодаря своему потенциальному богатству с уверенностью смотрят в будущее, но, в то же время, служат объектом зависти, соперничества и борьбы за влияние.
Долгое время находясь под властью колонизировавшей ее Европы, (Испания и Португалия), Латинская Америка в конце концов завоевала независимость, но следы прошлого все еще видны. Захваченная экономической системой, которая чаще всего тяготеет к либерализму и капитализму, она является ставкой огромной ценности в игре между экономической мощью США и стремительно пробуждающимися марксистскими и социалистическими идеологиями, которые часто рождаются в ходе борьбы угнетенных народов Латинской Америки за внешнюю независимость и внутреннюю свободу.
Кроме того, стремление имущих классов вновь вернуться к власти, очень часто приводит к установлению милитаристских и полицейских режимов, против преступлений которых поднялась международная общественность.
Очевидно, что здесь разыгрывается важная партия, имеющая большое значение для будущего всего мира.
Католическая Церковь не могла остаться в стороне от всех этих потрясений. Находясь на этой земле с самого начала ее колонизации, то есть с конца XV века, она совершила здесь несколько самых славных своих миссионерских подвигов.
Глубоко внедрившись в жизнь Латинской Америки, Церковь создала разнообразные формы религиозной жизни, которыми все еще отмечены и образ мышления, и обычаи ее народов. Но важно и то, что долгое время большинство ответственных лиц Церкви способствовало созиданию такого "Христианского Государства", где политическая власть и пышная религиозная жизнь взаимно дополняют друг друга. Однако вот уже несколько десятилетий Церковь занимает более критическую позицию по отношению к наиболее сомнительным сторонам такого рода "христианизации" общества и стремится вновь быть вместе с самыми бедными для того,чтобы поддерживать их в борьбе, которую им пришлось начать во имя своей веры и своего попранного человеческого достоинства.
Новое направление сопровождается, и это очевидно для каждого, внутренней борьбой. Но несмотря на то, что Церковь в своем большинстве претерпела необратимые изменения, остается еще часть Иерархии, как церковной, так и светской, испытывающая ностальгию по по тому времени, когда Церковь была сильной, процветающей и поддерживаемой государством. В результате возник большой спор внутри Латиноамериканской Церкви между теми, кто хотел бы вновь выстроить поистине "Новый Христианский Град" на Земле (как об этом говорит теолог-мирянин Пабло Ришар), и теми, кто решил создать "Церковь бедняков". И этот спор имеет большое значение для верующих всего мира, ибо, с одной стороны, эта ситуация, чрезвычайно ясная и отчетливая, дает возможность верно оценивать аналогичные положения, могущие возникнуть в других районах мира; с другой стороны, Латиноамериканская Церковь, насчитывающая не менее трехсот миллионов верных, составляет уже большую часть христианского мира. Число это продолжает расти, и к концу века каждый второй католик будет латиноамериканцем. Так что можно предполагать, что жизнь всей Церкви будет в значительной мере определяться происходящим именно в Латинской Америке.
За последние месяцы все эти вопросы, с удвоенной силой и со всей неотложностью вновь были поставлены на Западе. Почему ? Совет Латиноамериканских Епископов (СЕЛАМ) организовал в Пуэбле, в Мексике, с 27 января по 11 февраля 1979 года Третью Генеральную Ассамблею Латиноамериканских Епископальных Конференций. С момента созыва Второй Генеральной Ассамблеи, проходившей в Колумбии, в Меделлине, прошло уже десять лет. Тогда Генеральная Ассамблея призвала все христианские общины к созданию настоящей "Народной Церкви". Главным вопросом было — подтвердит ли Ассамблея в Пуэбле такого рода направления или возьмут верх те, кто желал бы "поставить все на свои места" в пользу ортодоксальности более традиционного типа. Особый интерес к Третьей Ассамблее вызвало и присутствие на открытии Иоанна-Павла II : сможет ли Папа, вышедший из совершенно иного мира, понять местные проблемы; на какие направления он укажет, какие директивы даст на ближайшие годы.
Вот почему во время этой знаменательной поездки Папу окружала тесная толпа журналистов - нас было около четырех тысяч человек.
Мне хотелось бы проанализировать события этих дней и сказать нечто о том влиянии, которое они смогут оказать как на страны Латинской Америки, так и на другие страны. Но для этого мне придется сделать маленькое отступление вглубь истории.
Немного статистики
Латиноамериканский субконтинент включает в себя всю Южную Америку, государства Центральной Америки и всю Мексику, он тянется с севера на юг от границы Калифорнии до Огненной Земли, занимая 15 % всей земной поверхности. В Латинской Америке проживает около 350 миллионов человекк (7,3 % населения земного шара).
Католики в этой части света составляют явное большинство. Их история началась в 1492 году, когда испанские конквистадоры открыли эти земли. Как я уже упоминала, сущность местных традиций можно свести к стремлению утвердить и развить ту особую форму отношений между Церковью и гражданским обществом, которую принято называть "Христианским Государством". В таком обществе социальная и политическая власть главенствующих классов или групп является определяющим фактором. Так что можно сказать, что с 1492 по 1808 год понятие "Колониального Христианского Государства" было доминирующим.
XIX век, когда страны Латинской Америки получили независимость, был отмечен глубоким кризисом такого рода государственности.Но теперь можно видеть, как, начиная с 1870 года, церковная иерархия начала предпринимать усилия для установления "Нового Христианского Государства", в котором Церковь опиралась бы на гражданское общество, и ее мощь и власть определялись бы отношениями с этим обществом, а также с социальными и культурными структурами, доминирующими в этих странах.
Но с 1960 года посреди такой христианской государственности начала постепенно зарождаться Церковь совсем иного типа, так называемая "Церковь бедняков", которая хочет существовать независимо от местных политических и военных властей и заявляет о своей — не на словах, а на деле - подлинной солидарности со всеми нищими и угнетенными.
И дело совсем не в оппозиции между официальной Церковью и народом, а в проблеме выбора, затрагивающей все слои Церкви и, не побоимся сказать это, разделяющей даже саму церковную иерархию. И вот почему, повторяю еще раз, встреча в Пуэбле имела такое важное значение.
Хочу привести некоторые важные данные. В целом во всех латиноамериканских странах насчитывается приблизительно 47 тысяч священников (большинство из них — иностранцы), миллион двести тысяч монахинь, и более 400 диаконов (остающихся таковыми всю жизнь). Если учесть общее число католиков, то получается, что на 6 тысяч верных приходится всего один священник. Приходы же, как правило, чрезвычайно обширные : каждый занимает около тысячи кв. км, и в нем проживает приблизительно 15 тысяч человек.
Совет Латиноамериканских Епископов
В Латинской Америке существует организация, подобной которой нет во всем католическом мире, — "Совет Латиноамериканских Епископов", СЕЛАМ. Этот Совет, не обладая никакой законодательной властью, обеспечивает связь и координацию между всеми национальными Епископскими Конференциями, каждая из которых является ответственной в своей стране. В Латинской Америке имеется 22 таких конференции. Они разделены на четыре большие группы.
1 группа — Аргентина, Бразилия, Чили, Парагвай и Уругвай.
2 группа — Боливия, Колумбия, Эквадор, Перу, Венесуэла.
3 группа - Мексика, Панама, Коста-Рика, Сальвадор, Гватемала,
Гондурас и Никарагуа.
4 группа - Куба, Гаити, Пуэрто-Рико, Сан Доминго, несколько
маленьких прибрежных территорий и несколько объединенных островов.
Совет Латиноамериканских Епископов был учрежден на первой генеральной Ассамблее Латиноамериканских Епископов в 1955 году, в Рио-де-Жанейро. Официальный Центр СЕЛАМа находится в Боготе, в Колумбии. В Центр входят председатели Епископских Национальных Конференций (всего их 22) вместе с делегатами от Национальных Епископских Конференций (по одному от каждой).
Структура СЕЛАМа : Президент, два вице-президента, генеральный секретарь, десять отделов, каждый из которых управляется епископом. Вот эти отделы : 1 - общественная работа, 2 — воспитание, 3 — средства массовой информации, 4 — катехизация, 5 — литургическая деятельность, 6 — миссионерство, 7 — работа с мирянами, 8 — пастырская семейная работа, 9 - церковные призвания и служения, 10 - монашество. Имеются также секции экуменическая, молодежная и третья, которая занимается работой с неверующими. СЕЛАМ также организует и вдохновляет работу Коллоквиумов, центров подготовки и исследовательских групп.
СЕЛАМ обеспечивает связь между национальными епископатами и Латиноамериканской Понтификальной Комиссией, которая работает в Риме с 1958 года. СЕЛАМ тесно связан с латиноамериканской Конференцией монахов — КЛАР. Одной из ее важнейших функций является организация и проведение Генеральных Конференций Епископатов субконтинента. После Рио-Де-Жанейро в 1955 году был Медельин в 1968 году и совсем недавно Пуэбла. Известность СЕЛАМу принесли, главным образом, эти три Генеральные Ассамблеи. Но мало кто знает о других сторонах его разнообразной деятельности, про которую я только что говорила.
Положение этой организации вообще-то не совсем ясное. Как уже отмечалось, у СЕЛАМа нет прямой ни доктринальной, ни дисциплинарной ответственности. Но так как он осуществляет связь между национальными Епископатами, а также между этими Епископатами с Ватиканской Латиноамериканской комиссией, его влияние и значение стали очень важными, и это именно потому, что СЕЛАМ играет главную роль в подготовке и проведении Генеральных Конференций Латиноамериканских Епископатов и в проведении в жизнь решений этих Генеральных Конференций.
Медельин
Для Церквей этих стран исходной точкой явилась вторая из этих Конференций, которая проходила в Медельине, в Колумбии, в 1968 году. К решениям этой Конференции Церкви Латинской Америки обращаются еще и сегодня. Так что именно с этого следует начать, если мы хотим понять значение происходившего в Пуэбле.
Главной темой медельинской Ассамблеи была : "Церковь и коренные изменения в современной Латинской Америке в свете Второго Ватиканского Собора". 22 августа 1968 года Павел VI председательствовал на закрытии 29 международного евхаристического Конгресса, проходившего в Боготе; в этот день он рукоположил сто пятьдесят священников и диаконов и выступил с важной декларацией о разных служениях в Церкви. На следующий день 23 августа Папа отправился на встречу с 200 ООО крестьян-кампеэинос. Эта встреча проходила на большом открытом поле недалеко от Боготы. Присутствующие с большим энтузиазмом отнеслись к сделанным Папой разоблачениям несправедливостей и нарушений прав человека, которым подверглись индейцы. Однако многие наблюдатели отметили молчание и разочарование, которые вызвал у присутствующих призыв Павла VI отказаться от насилия при борьбе с несправедливостью и отбросить надежду на революцию и быстрые перемены.
24 августа во время литургии в кафедральном соборе Боготы Павел VI официально открыл Генеральную Ассамблею Епископов. При этом он произнес очень обстоятельную речь, которая во многом повлияла на ход работы и решения Ассамблеи. Ассамблея начала свою работу два дня спустя, в семинарии Медельина, города с населением, насчитывающим миллион жителей и расположенном в 250 км от Боготы. Ассамблея работала с 26 августа по 6 сентября. В работе приняло участие 249 человек. Было 137 епископов, в том числе 6 кардиналов, и 45 архиепископов с правом голоса. Остальные участники обладали правом совещательного голоса : 41 приходской священник, 33 монаха, 7 монахинь и 19 мирян, среди которых было всего лишь 6 женщин. Павел VI назначил всех трех президентов : кардинала Ландазури Рике- ца, архиепископа Лимского (Перу), кардинала Саморе, бывшего в то время председателем Латиноамериканской Понтификальной Комиссии в Риме и епископа Терезинского (Бразилия) Брандао Вилеля. Важный пост секретаря Ассамблеи занял епископ Перонио, генеральный секретарь СЕЛАМа, ныне Префект Конгрегации монахов, находящейся в Риме.
К этой встрече готовились долго. Широкий анкетный опрос дал возможность, правда, не без споров и борьбы, составить рабочий документ, легший в основу как всей работы Ассамблеи, так и ее итоговых документов. Сформулированный в духе широкой социальной и пастырской свободы, он подвергся сильной критике со стороны консервативной части Ассамблеи.
Прения проходили очень бурно, и даже от прессы никто не скрывал усиливавшихся разногласий. После рассмотрения выступлений, содержащих социологический и теологический анализ положения на субконтиненте, участники приступили к разработке рабочего документа, о котором я говорила выше. Результаты долгих дискуссий были зафиксированы в окончательном документе, довольно значительном по объему (124 страниц большого формата). Каждая часть этого документа выставлялась на отдельное голосование и, как правило, принималась почти абсолютным большинством. Этот текст стал известен под названием "медельинского документа". Он вдохновил Церкви Латинской Америки на настоящую пастырскую работу. Дух этого документа действует еще и сегодня. Он был постоянно в центре дебатов при подготовке к встрече в Пуэбле.
Документ состоит из 16-ти текстов, сгруппированных в три главы ; Часть первая : Борьба за человеческое достоинство. 5 текстов, касающихся юридических проблем, проблем мира, демографических и семейных вопросов, проблем воспитания и, наконец, тексты, посвященные молодежи.
Часть вторая : Евангелизадия и укрепление веры. Тексты, касающиеся пастырской работы в народе и в привилегированной части общества, вопросы катехизиса и литургии.
Часть третья : Видимая структура Церкви. В этой части собраны последние семь текстов, в которых рассматриваются разные движения мирян, священство, монашество, подготовка клириков, церковное нестяжание, пастырская работа вообще и, наконец, средства массовой информации.
Для разработки каждой из этих тем, так же как соотношений между тремя частями документа, был использован так называемый "индуктивный метод", который вкпючает в себя три последовательные ступени : во-первых, рассмотрение конкретных ситуаций, их анализ и социологическое описание, затем собственно богословское размышление и, наконец, принятие таких решений, которые можно использовать в пастырской работе.
Павел VI оказал доверие Ассамблее, разрешив обнародование этих текстов без предварительной апробации их в Ватикане.
Победил "дух Медельина" — его сила и спокойная открытость миру. Все те, кто испугались, что Церковь явно стала переходить на сторону бедных, пожалуй, без должного внимания отнеслись к следующему факту : решительные разоблачения несправедливостей - политических, социальных, культурных в жизни латиноамериканских народов отнюдь не ведут только к возникновению революционной ситуации. Нет, в действительности Медельин призвал к серьезной работе по воспитанию народов, их "сознательности", и к тому, чтобы каждая община сама распорядилась бы и своей судьбой, и своим будущим. Во многих районах Латинской Америки — читаем мы в этих декларациях, — существует положение, которое можно определить, как "узаконенное насилие". Церковь должна противоборствовать всем этим экономическим, политическим, социальным и культурным формам насилия, прежде всего своим собственным очищением и изменением образа жизни. Ей давно пора услышать по-новому призыв Христа, пребывающего посреди всех этих насилий, к бедности и более полному совлечению "ветхого человека". Ей необходимо "воплощать этот дух нестяжания в жизни, во всех ее сторонах, ибо только так она сможет стать ясным и истинным знаком нашего Господа".
Богословие свободы
Тексты, оказавшиеся наиболее действенными, были посвящены справедливости, миру и возвращению Церкви к нестяжанию. В этих текстах сосредоточена вся суть того опыта, теоретического и практического, которым определялась жизнь Церквей Латинской Америки в в годы, предшествующие Медельину. Этот опыт вновь приобрел всю свою актуальность, благодаря тому, что во время дебатов все осознали его сущность, а также и благодаря тем указаниям, которые решилась сделать Ассамблея : это учение и этот опыт известны теперь под названием "богословие свободы".
Полное, настоящее освобождение как отдельного человека, так и всех людей заключено в самом сердце Евангелия : "Истина сделает вас свободными". Но реальная свобода не должна сводиться только к внутреннему, пассивному принципу, провозглашаемому в чисто "духовном" смысле, без включения в себя всего того, что составляет сущность наших ежедневных свобод : в плане работы, условий жизни семьи, возможности приобщения к культуре, уважения личности и достоинства каждого, пробуждения духа солидарности всякого рода. Христианская вера станет бездейственной и рискует превратиться в иллюзию, если она не будет внедряться во все области жизни, обновляя и преобразуя их всей, скрытой в ней, мощью.
Эта идея, ставшая очевидной для всех благодаря тому вниманию, которое стали обращать на запросы бедных, оказалась созвучной одному простому, но основополагающему открытию некоторых теологов, размышлявших о Священном Писании и Откровении. "Таким образом, — пишет отец Винсент Космао, французский доминиканец, знаток этих проблем, — и родилось богословие свободы".
Христианские группы, которые прониклись библейской динамикой, открыли, перечитывая Библию, что она - плод размышлений о свободе, продолжавшихся несколько столетий, размышлений народа, открывшего в Боге источник и смысл своего освобождения. Следовательно, речь идет о теологии "не академической, но выражающей и вырабатывающей сознание целого народа". Объединяя учение с конкретной деятельностью, такая "теология" — которая является одновременно и опытом, и размышлением над этим опытом, поскольку он поддается проверке Словом Божьим, — такая "теология" привела к явному обновлению и оживлению как самой веры, так и ее понимания.
Это мировоззрение — одновременно созерцательное и действенное — привело уже к появлению важных трудов в области богословской мысли. Впервые, пожалуй, Церкви, основанные западными миссионерами, сумели по-своему взглянуть на Откровение. Такие мыслители как Густаво Гуттьерез или Пабло Рикардо стали известным за пределами своих стран. Они по настоящему способствовали рождению того нового мировоззрения, которое приоткрывает новый лик верующих и в то же время в состоянии вдохновить верующих на борьбу за достоинство человека и всеобщую справедливость.
Первичные общины
Для такого течения самое существенное, как ясно видно из сказанного, — это способствовать появлению и развитию "Церкви, рожденной народом". Выше уже подчеркивалось, что данное положение не противопоставляет внутри одной Церкви бедных богатым, не противопоставляет и церковный народ иерархии Церкви; по сути своей, это новый тип восприятия и новая форма деятельности, причем их решились принять не только простые христиане, но и члены клира, включая множество епископов, а также интеллектуалы.
Есть и другое течение, которое стоит за сохранение или обновление "Христианского Государства", опирающегося на политические и военные силы, течение, для которого понятие порядка является самодовлеющим. Ясно, что такое течение поддерживается главным образом имущими классами. Однако сторонники первого течения, в своей вере целиком отдавшиеся преобразованию мира, надеются, что сумеют когда-нибудь убедить других в том, что Церковь "может и должна способствовать выходу из тупика, ясно противопоставляя себя официальной государственной системе или беспорядку, с тем чтобы вернуть народу (и народным объединениям) право на решение своих исторических судеб".
Учение, выражаемое "богословием свободы", лучше всего воспринимается в так называемых "первичных общинах". Почему ? Дело в том, что христиане, часто очень простые люди, погруженные в свою тяжкую трудовую жизнь, а часто и в изнурительную борьбу за свои человеческие права, начинают все чаще объединяться для совместного чтения Библии. И именно такие совместные чтения, по сути дела, приводят к зарождению "первичных общин". И естественно, что желание применить к жизни Священное Писание приводит участников таких собраний к свободному обсуждению и условий жизни, и своих забот, и своей общественной деятельности, и своих надежд.
Иногда некоторые из таких групп переходят на следующую, решающую и более ответственную ступень своего развития; теперь они уже не ограничиваются простым словесным общением, но объединяются для совместной жизни. Они живут под одной крышей, отдав все свои средства общине и во всем помогая друг другу. Эти живые начатки свободы, эти "первичные общины", в которых каждый несет свою долю ответственности, несомненно, являются наилучшим местом для зарождения и последующего развития "Церкви бедняков", о которой я уже говорила выше.
В Пуэбле, по ходу Конференции, члены таких общин, посланные сюда своими группами, рассказывали о своем опыте. Я, в частности, встретилась с французским священником, Домиником Барбе, инвалидом труда, который 12 лет назад помог основанию одной из таких "первичных общин" в пригороде Сан-Пауло. Он дал сокращенное изложение своего опыта в книжке под названием "Будущее за первичными общинами". Он говорил, насколько важным является для него момент, когда эти группы, исходя из своих размышлений о вере, открывают для себя необходимость конкретных дел, часто очень скромных, и начинают помогать людям, находящимся в нужде и несчастиях. Нарпимер, они привели в порядок жилье одной бедной семьи, а недавно отремонтивовали дом многодетного семейства, потерявшего кормильца.
Углубленная духовная жизнь, обогатившаяся благодаря совместному размышлению над Священным Писанием, и конкретная помощь ближним отличает этих людей, которые способствуют, и я об этом свидетельствую, формированию человеческих личностей огромной ценности, людей, очень близких всему сущему и способных, в конце концов, не только самим решить свою судьбу, но и помочь в этом другим".
Между Медельином и Пуэблей
Вот несколько составных частей той новой деятельности, к которой пришла Латиноамериканская Церковь и которую она стала поддерживать и развивать.
Ясно, что деятельность такого рода не могла не столкнуться с серьезными затруденниями и сильным сопротивлением. Одни затруднения пришли извне, со стороны представителей бюрократического, военного и полицейского аппаратов, которые были обеспокоены "поворотом" Церкви в сторону бедных и угнетенных. Другие затруднения были вызваны — и в этом необходимо признаться — излишней горячностью, всегда сопутствующей подобным начинаниям; ибо некоторые формы "богословия сободы" - по сути надо было бы всегда употреблять этот термин во множественном числе и говорить о разных бого- словиях данного типа — вылились в гуманизм, забывший о своих духовных корнях. Отдельные лица, как и целые группы, отчаявшиеся или из-за слишком медленного процесса социальных изменений, или из-за насильственного возвращения реакционных режимов, сами встали на путь насилия и настоящей революционной борьбы. Наконец, число клириков, стоявших в этот переходной период в первых рядах сильно уменьшилось; полагают, что за десять лет, прошедших после Медельина, из каждых пяти священников один прекратил свое пастырское служение; более того, многие другие — приблизительно 850 священников - лишились свободы, подверглись пыткам, а иногда даже поплатились жизнью за свою оппозицию государственным и полицейским в ластя, которые не питают особого уважения к правам человека.
Многие верующие были взволнованы тем, что новое движение забыло об истинно религиозных обоснованиях и пришло к компромиссу, используя такие методы, которые, как казалось многим, находились в полном противоречии с Евангелием.
Съезд СЕЛАМа, прошедший в 1972 году в Сукре, в Боливии, решил постараться взять все (в известных пределах) в свои руки. И говорят, что с тех пор СЕЛАМ, тесно связанный с Римом, пытался поддерживать консервативные тенденции значительной части епископов. Это не могло не повлиять на подготовку съезда в Пуэбле. Ситуация на этот раз оказалась противоположной той, которая была перед Медельином : так что прогрессивные силы заволновались из-за относительной "узости" подготовительных документов, выработанных перед встречей в Пуэбле.
Тема Ассамблеи в Пуэбле была одобрена Папой Павлом VI и носила название "Настоящее и будущее евангелизации в Латинской Америке".
Явилась ли эта формула отходом от принципов Медельина, которые всегда связывали евангелизации) с освобождением человека ? Многим так и показалось. Во всяком случае, первая редакция рабочего документа, который должен был послужить основой деятельности Ассамблеи, несла явные черты консерватизма. Критика была настолько сильной, что этот документ пришлось заново переработать в духе большей широты. Безусловно, в тексте осуждалось как "либерально- капиталистическое", так и "коллективистко-марксистское" общество. В нем также защищалось право Церкви участвовать в рождении новой цивилизации, принося ей все свое богатство. В этой концепции "христианской культуры" борьба за справедливость остается одним из наиболее существенных элементов. Но, хотя эта борьба происходит во имя бедных, создается впечатление, что самим бедным в ней больше не отводится ответственной роли. Ясно, что в этом пункте была сделана сознательная и многозначительная уступка.
Концепция "христианской культуры" связана с очень иерархичной екклезиологией. Для творцов этой концепции идея власти является важнейшей, но, как нам кажется, они особенно сопротивляются проникновению "левых христиан" в общины и группы. Можно было отметить и недоверие ко всем видам "богословия свободы", а также и недооценку опыта первичных общин. Наконец, в области политики, была сделана попытка оправдать военные режимы, указывая на то, что "применение силы в дезорганизованных государствах казалось неизбежным". Что же касается нарушений прав человека, то хотя им и было дано разоблачительное определение ("плачевное злоупотребление властью"), на деле смешали антинародные репрессии с революционным насилием. Это и привело, в конечном счете, к тому, что доктрина "национальной безопасности" быда охарактеризована не без благосклонности, несмотря на то, что как теперь стало точно известно, ее создали теоретики, вдохновившиеся нацистским опытом. Доктрина "национальной безопасности" оправдывает все формы внутреннего насилия под прелогом реальной или мнимой опасности заражения этих стран марксистской идеологией. Таким образом, дебаты по этим вопросам оказались немаловажными.
В Латинской Америке и в других странах все понимали, что решения, которые будут приняты по этим вопросам, окажут решающее влияние на направления пастырской работы в ближайшие десятилетия. Весьма показательна, например, позиция "Постоянного Совета Конференции Французских Епископов", который направил "Латиноамериканским епископам, собравшимся в Пуэбле", яркое послание, где выразил свое "полное с ними единодушие в вере". Французские епископы заявили ; "Множество бедствий, проистекающих из слабого развития и экономической зависимости, от которых страдают ваши страны, объясняются непропорционально большими привилегиями наших богатых, так называемых развитых стран, - и это несмотря на наши старые христианские традиции". Таким образом, французские христиане должны бы быть особенно внимательны к тому, как будут решаться тяжелые социальные проблемы в латиноамериканских странах, тем более, что французы также несут свою долю ответственности. Мало того, французские христиане вправе ожидать помощи от латиноамериканских Церквей и в решении своих собственных проблем. "То,что вы переживаете в эти дни - пишут французские епископы - затрагивает нас как пастырей. Из вашего опыта и ваших трудностей мы с большим рвением стараемся извлечь пользу для наших Церквей. За последние годы и в богословии, и в пастырской работе ваши Церкви уже принесли большую помощь и Европе, и Франции. Будущее Латиноамериканских Церквей все в большей и большей мере становится будущим всего христианства".
Первичные общины, уменьшение числа клириков, общая ответственность всего "Народа Божьего" за евангелизацию — вот то, в чем опыт Церквей Латинской Америки опережает опыт наших Церквей и указывает на будущие возможности. Вот почему французские епископы заключают свой текст следующими словами : "Евангелизация в ваших странах является одновременно Благовествованием для наших древних христианских обществ, ибо все мы должны нести свет Божий и сохранять юность нашей Церкви для настоящего и будущего наших народов".
Иоанн-Павел II в Мексике
Предполагалось, что Ассамблея в Пуэбле, созванная Павлом VI начнется в октябре 1978 года. Эта дата, утвержденная Иоанном-Павлом I в первые дни его короткого понтификата, была перенесена в связи с его смертью. Новый Папа Иоанн-Павел II, выбранный 16 октября 1978 года, решил, что Ассамблея пройдет с 28 января по 11 февраля 1979 года. Подобно Павлу VI в 1968 году, он пожелал прибыть в Мексику, чтобы возглавить церемонию открытия встречи в Пуэбле, и председательствовать на первых рабочих заседаниях.
Присутствие Иоанна-Павла II придало особое значение этому событию. Можно даже сказать, что в известной мере пребывание Папы затемнило и отодвинуло на второй план саму Ассамблею, настолько внимание всего мира было приковано к триумфальной поездке этого столь открытого и, вместе с тем, собранного польского Папы, с его всегдашней приветливой улыбкой.
Накануне его прибытия в Мехико никто не мог даже и предполагать, какой огромный резонанс вызовет его стремительная поездка по стране, так что для правильной оценки необходимо прибегнуть к символам : Папа - знамение единства, Папа — собиратель народов. Никто не мог представить себе, что по всему этому огромному городу с двенадцатимиллионным населением всюду на витринах ресторанов и кафе будут висеть его портреты; так же удивительно было видеть огромные транспаранты с надписью "Добро пожаловать".
Толпа, собравшаяся в кафедральном соборе Мехико, который стоит на прекрасной площади Зокало, ожидала Папу. В этом соборе Иоанн-Павел II отслужил свою первую на мексиканской земле литургию, после чего он произнес проповедь о Божьей Матери. Мужчины и женщины, старики, дети и молодежь, бедные и богатые - все с бурным и все возрастающим энтузиазмом приветствовали Папу, медленно проезжавшего в открытом автобусе, покрытом белой материей. Иоанн-Павел II распростер над толпой руки со словами : "Я здесь прежде всего ради обездоленных, болящих и дряхлых". Благодаря этим словам все присутствующие "приняли" Папу. Затем Иоанн-Павел II удалился в город.
На другой день Папа служил в базилике Гваделупской Госпожи нашей Пресвятой Девы Марии. Это святое Богородичное место, находящееся на краю города, в разные эпохи привлекало и до сих пор привлекает массы паломников. В этот день с утра невозможно было передвигаться по городу в машине из-за огромного стечения людей. В сослужении епископов-участников Ассамблеи в Пуэбле Папа совершил литургию, которая одновременно ознаменовала открытие работ, начавшихся на следующий день.
К сожалению, немногим из простого народа удалось проникнуть в базилику, которая была заполнена чиновными и влиятельными людьми города, а также теми, кто заранее зарезервировал места. Так что на площади перед базиликой скопилось огромное количество людей, ожидавших появления Папы, чтобы протянуть ему своих детей для благословения.
Это было первое соприкосновение Иоанна-Павла II с народом, бедность которого проглядывала во всем. Но что говорить тогда о впечатлениях, полученных от поездки Папы в Пуэбле в воскресенье 28 января ! Он ехал в открытой машине, в сопровождении вереницы корреспондентских автобусов. Папа и мы, иностранные корреспонденты, за эти пять часов путешествия по 130-ти километровой дороге от Мехико до Пуэблы, увидели неописуемую нищету жителей этой страны. Папа встретился лицом к лицу с крайней нищетой мужчин, женщин и маленьких детей, живущих в жалких лачугах, почти на уровне земли. Иоанн-Павел II был потрясен тишиной, которой ответствовала ему толпа, когда в своей проповеди он говорил о единстве семьи и благодати чадородия. Он был потрясен этим настолько, что отказался от заранее подготовленных проповедей, которые должен был произнести перед индейцами Оаксака, перед бедняками Гвадалахары и, в последний день своего пребывания, перед рабочими Монтеррея.
"Я хотел бы, чтобы мое присутствие среди вас показало миру заботу Церкви обо всех людях", сказал Папа в Оаксаке. "Рабочие, продолжал Папа, обливающие потом свое отчаяние, не могут больше ждать настоящего признания своих исконных прав. Рабочий имеет право и на уважение, и на защиту своего имущества от таких действий, которые по сути своей являются настоящим грабежом".
В бедном районе Святой Цецилии, в Гвадалахаре, Папа обратился "ко всем тем, кто имеет влияние и чувствует себя христианином", с призывом "послужить бедным со всей щедростью настоящей христианской любви, той любви, которая пребывает в Истине и отвергает всяческую неправду". Но достаточно ли этого ? "Для христианина - сказал Папа, выступая перед рабочими, собравшимися в огромном количестве 1 500 ООО человек на стадионе Жалиско в Монтеррее — недостаточно просто обличать несправедливости. Нет ! Христианин должен быть проводником Правды!".
В этой стране, — говорил мне позже бразильский епископ Падин, — Папа благодаря своей исключительной близости к народу оставил о себе прекрасную память". Мексиканский же инженер, с которым я встретилась в столице Мексики, сказал мне между прочим : "Сильные и насыщенные слова, с которыми Папа обратился к нашему народу, будут иметь большие последствия и окажут глубокое влияние на изменение в будущем социального климата в нашей стране". Сопоставляя некоторые факты, можно понять всю важность сказанного мексиканским инженером : страна, которая планирует свое будущее на основе недавно открытых больших запасов нефти, тем не менее еще и до сих пор, в целом, остается страной очень бедной. Кроме того, при огромном социальном неравенстве, ее 150-ти миллионное население разрастается в очень быстром темпе. 20 % населения до сих пор неграмотно.
Многоженство и детская смертность являются настоящим социальным бедствием. На окраине Мехико находится самый большой в мире район трущоб, где обитает два миллиона шестьсот тысяч жителей, и где 50 % детей не доживают до двухлетнего возраста.
Можно утверждать, что все мексиканцы - католики. Но здесь Церковь полностью отделена от государства, а политический строй — антиклерикальный. В памяти всех еще живы сильные гонения на Церковь, происходившие 50 лет назад. Несмотря на все это, мексиканская Церковь все еще не может решиться окончательно повернуться лицом к бедным. Вот почему дух выступлений Иоанна-Павла II, столь близкий Евангелию, оставил глубокое впечатление в сердце народа. "В стране возникла новая ситуация, — сказал мне тот же мексиканский инженер. Будущее нашей страны зависит от этой новой ситуации".
Конференция в Пуэбле
Воскресенье 28 января 1979 года. Пуэбла де Лос Анджелес. Две тысячи метров над уровнем моря, исторический город, сохранивший остатки романтического колониального прошлого. "Принцесса с темно-синими глазами". "Прекрасный город, славящийся гостеприимством, кухней своих бабушек и талаверанскими вазами из оникса и простой глины, наполненной поэзией; город, план которого, по преданию, был начертан ангелами".
В этом городе Иоанн-Павел II открыл работу Генеральной Конференции латиноамериканского епископата. На этой Конференции Папа встретился с 250 епископами, делегатами от 900 епископов, объединенных в 22 епископские конференции, входящие в СЕЛАМ, и с 150 экспертами и наблюдателями. Ватикан назначил трех вице-президентов : президента СЕЛАМА бразильского кардинала Алоизио Лоршай- дера, председателя римской епископальной Конгрегации и президента латиноамериканской Понтификальной Комиссии кардинала Баггие, и наконец, архиепископа Мехиканского монсиньера Коррипио. Генеральным секретарем был назначен колумбийский епископ Альфонсо Лопес Трухильо.
Трения между участниками Ассамблеи и различия в их позициях оказались как бы продолжением тех трений и различий, которые существуют между латиноамериканскими епископами - что и было отмечено всеми наблюдателями.
Образовались четыре главных направления, которые можно охарактеризовать следующим образом : традиционалистское, юридическое, пастырское и профетическое. Но я скажу только о тех тенденциях, которые выявились в ходе голосований Ассамблеи. Из 187 деле- тов, обладающих правом голоса, около 50 оказались упорными консерваторами (именно они настояли на удалении того, в общем совершенно безобидного места в заключительном документе, где признавалась ценность некоторых положений "богословия свободы"). Около 50 человек старались точно придерживаться линии Медельина и хотели пойти еще дальше в этом направлении, желая, чтобы Церковь приняла более активное участие в борьбе (без употребления насилия) за права и достоинство человека вместе с теми, кто уже борется за это. Наконец, остальные — около 80 колеблющихся — составили центральное ядро. Один французский наблюдатель назвал их "сырым тестом", ибо их могли убедить в своей правоте как одни, так и другие.
И вот к такого рода собранию обратился со своей вступительной речью Иоанн-Павел II.
Первые две ее части были выдержаны в очень традиционном духе. Вы, — сказал Папа, обращаясь к Ассамблее, — учители истины (истины о Христе, о Церкви, о человеке); вы должны быть также и строителями единства. Третья часть речи, о которой говорили, что она оказалась в совершенно ином "ключе", свелась к энергичной защите человека и призыву признать, наконец, его права. И как засвидетельствовал на следующий день бразильский епископ Дон Хельдер Камара, с этого момента наиболее передовые епископы "профетического" направления попытались переосмыслить содержание рабочего документа и пришли к заключению, что Церковь должна включиться в борьбу за всего человека и за всех, без исключения, людей, ибо человек в свете Истины Христовой обладает бесконечной ценностью. Эта речь позволила кардиналу Лоршайдеру, председательствовавшему на следующий день на первом пленарном заседании Ассамблеи, произнести речь, которая показала, что большинство епископов находятся в полном единодушии с Папой и готовы работать с помощью "индуктивного метода", согласно которому необходимо сначала изучить действительность и только потом сопоставлять ее с Откровением. "Вот видите, — говорил мне Дон Хельдер Камара, — у наших епископов самые разные мнения. И слава Богу, что мы не представляем из себя нечто застывшее ! С другой стороны, среди нас присутствует великая госпожа, которая помогает нам с самого начала работы и будет помогать и в дальнейшем : я имею в виду нашу латиноамериканскую действительность. Она побуждает нас к действию, учит и торопит нас. Даже самые консервативные из нас неизбежно подчиняться ей".
Вокруг Ассамблеи
В начале работа происходила в подкомиссиях, в которых каждый участник мог изложить свое мнение. В отличие от практики Медельина, дебаты не выходили за пределы подкомиссий, так что пресса, отчасти справедливо, жаловалась на недостаток ежедневной информации. Поневоле ее внимание обратилось к происходящему вокруг Ассамблеи, ко всем, кто мог дать хоть какую-то информацию о ходе дебатов, — к активистам различных христианских движений, к делегатам от первичных общин, к экспертам-специалистам по "богословию свободы", которые не принимали участия в дебатах. В перерывах между заседаниями многие епископы, подобно корреспондентам, обращались за консультациями к этим экспертам.
По окончании первого этапа работ епископы каждой подкомиссии сделали свои заключения. Но во время заключительного этапа, когда все участники собрались вместе, выяснилось, что группа наиболее консервативных будет всячески препятствовать оформлению текстов в духе более открытом и более "профетическом". Все поняли, что это общее собрание участников слишком запоздало, и скрепя сердце пошли на ряд компромиссов. Заключительный документ был выработан в течение трех последних дней. Можно сказать, что опасения многих, связанные с ним, оказались напрасными, хотя и не все возлагавшиеся на него надежды были удовлетворены. 80 или 85 % прогрессивной части Ассамблеи выразило свое удовлетворение по поводу заключительного документа — как декларации, так и данного в ней анализа, ибо он не исказил "духа Медельина" и не оказался шагом назад, хотя пришлось смириться с тем, что не произошло и продвижения вперед, о котором мечтали многие. Прежде чем сказать нечто о решениях, вынесенных на Ассамблее, мне хотелось бы вкратце упомянуть об инициативе, параллельной ходу работ Ассамблеи, некоторых епископов, принадлежащих к профетическому направлению. Эти епископы, осознав, что некоторые из их решительных и кардинальных пожеланий не будут включены в официальный документ, написали письмо, с выражением своей солидарности с архиепископом Сан-Сальвадорским Оскаром Ромеро, членом СЕЛАМа. Этот текст был подписан 115 епископами (из 187 имеющих право голоса) . Так что, письмо это было одобрено не только прогрессивным меньшинством, но также и почти всеми епископами (в числе 80-ти) , колеблющимися между прогрессивным и консервативным направлениями. Конечно, это письмо не носило никакого официального характера, но оно очень важно потому, что позволяет нам оценить подлинную духовную чуткость большинства членов Ассамблеи. Необходимо сказать, что это письмо является свидетельством огромной внутренней силы и возвышенности мыслей авторов. Некоторые не побоялись сравнить это письмо с "посланиями", которыми обменивались христианские общины первенствующей Церкви и с наиболее замечательными святоотеческими текстами.
Для того, чтобы оценить всю весомость тех отрывков, которые я хочу зцесь привести, необходимо коротко охарактеризовать положение в Сальвадоре. Сальвадор - маленькая страна в Центральной Америке, одна из тех стран, в которых военная диктатура со всей полнотой проводит в жизнь теорию "национальной безопасности" в самой беспощадной форме. Полицейским репрессиям в этой стране подвергаются по преимуществу христианские общины, поскольку большинство из них решительно выступают в защиту бедных и угнетенных. Монсиньер Ромеро был назначен архиепископом Сальвадорским 3 февраля 1977 года. Вскоре после этого было убито четыре священника и несколько мирян. Более десяти других выгнали из страны. Было совершено несколько террористических актов, направленных против церковных учреждений. Сама жизнь архиепископа оказалась под угрозой : "Бедный люд, служению которому прежде всего отдает себя Церковь, подвергается все большему угнетению, В течение этих двух последних лет, — писали епископы, — мы с чувством глубокой солидарности следили за развитием твоей деятельности в пользу бедных. Ты все теснее и теснее связываешь свою жизнь с тяжелой жизнью крестьян и рабочих, ведущих борьбу с меньшинством, которое не предоставляет им равенства и не хочет разделить с ними ни богатства, ни власти. Ты постоянно выступал в их защиту, и ни в чем другом обвинить тебя нельзя. Ты бесстрашно отстаивал право народа на организацию собственных общин и объединений. Ты вдохновлял народ и поддерживал его. И мы видели, как во всем этом все больше и больше укреплялась твоя верность пастырским обетованиям, данным нами в Медельине. Мы знаем, что работа, которую тебе необходимо выполнять, постоянно сопровождается крестом. Но наша верность Евангелию выявляется именно посредством страдания. Через тебя мы обращаемся ко всем христианам, живущим в твоей епиархии, и ко всем тем беднякам, которым ты в их повседневную жизнь приносишь Благую Весть Христову. И как ты объяснил в своем пастырском послании, именно они есть тело Христово в истории. Твой голос донес их сюда в Пуэблу. Мы энаем, что пасомые тобой — люди достойные и благородные, в поте лица добывающие хлеб свой насущный. Это народ угнетенных, страдания которых постоянно побуждают тебя к поистине христианскому протесту : "Довольно !", говоришь Ты, "Так больше продолжаться не может !". Это народ, который по сути своей является служителем Ягве, Ягве живущего и страдающего и сегодня. Благодаря своим страданиям, благодаря готовности отдать свою жизнь за честь и достоинство других, этот народ творит общность, в которой находятся семена новой жизни для настоящего и для будущего, для того нового общества правды, солидарности, свободы, братства, в котором братский мир будет знаком любви Отца и осуществлением его Царства, залогом окончательного примирения и единства. ... Постоянно молимся за тебя и братски обнимаем".
Заключительный документ
Радоваться ли тому, что процитированное выше письмо было подписано 115 епископами, или сокрушаться по поводу того, что 72 епископа отказались подписать его ? Во всяком случае в этом письме есть нечто такое, чего нельзя найти в заключительном документе Ассамблеи.
Имеется заключительное послание епископов Ассамблеи к народ- дам Латинской Америки и собственно "заключительный документ".
В своем послании епископы во имя Евангелия призывают прекратить насилие над душой и телом человека, а также экономическое угнетение и злоупотребление властью. В этом послании епископы искренно признаются в том, что они не всегда делали то, что им надлежало делать, и просят прощения за недостаточность своей деятельности. Они говорят о своем желании измениться и действовать таким образом, чтобы структура христианских общин (приходы, объединения, епархии) не препятствовала бы евангелизации. Наконец, они выражают в этом послании свою веру в то, что и "сегодня Бог, в Иисусе Христе Освободителе, пребывает среди народов Латинской Америки". "Мы верим, - пишут они, — в мощь Евангелия, в силу Евангельских ценностей, способных создать подлинные сопричастность и единство, новый опыт и новый образ пастырской работы".
Сам же "заключительный документ" (около 240 страниц) после единогласного принятия всеми — за исключением одного воздержавшегося — был передан на утверждение Папе. Папа, внеся некоторые, весьма незначительные изменения, утвердил его, но официально обнародован он был только 23 марта 1979 года.
Документ состоит из десяти главных статей, Время для детального анализа этого документа еще не наступило. Все же отметим очень ясное осуждение всех "узаконенных насилий", под которыми составители документа понимают все нарушения прав человека, как в результате государственной самозащиты, так и в результате государственных репрессий. С другой стороны, латиноамериканская Церковь вновь подтверждает свою решимость поддерживать защиту личных и социальных прав человека.
В документе выражено решительное неприятие как либерального капитализма, так и марксистского коллективизма. Эти две "идеологии", — говорится в документе, — "инспирированы гуманистическими мировоззрениями разного рода, закрытыми для всего трансцендентного. Закрытость первой по отношению к трансцендентному обусловливается ее практическим атеизмом, а закрытость второй — ее теоретическим и воинствующим атеизмом" ; таким же точно образом отбрасывается и доктрина "национальной безопасности", ибо "она обладает структурой — экономической и политической - характеризующейся вертикальным элитаризмом, и упраздняет широкое участие народа в политической жизни. Эту доктрину пытаются оправдать, указывая на необходимость защиты христианской цивилизации. Она порождает появление репрессивных систем в соответствии с концепцией "перманентной войны".
Иоанн-Павел II в разных выступлениях ясно выразил свою решимость не поддаваться влияниям такого рода идеологий. Говоря о марксизме и капитализме, он выразил пожелание разработать учение о некоем "третьем пути", более соответствующем евангельским требованиям. Но в заключительном документе слишком мало говорится о возможном содержании доктрины "третьего пути". Все же документ дает возможность почувствовать очертания и дух этой новой доктрины ; "Церковь уверена, что совместное братское существование нуждается в уважении и поддержке справедливого социального порядка, при котором каждый может выполнять свою миссию на общее благо ; Церковь требует, чтобы органы по охране и защите социального и государственного порядка контролировались независимой властью, способной приостанавливать нарушения законов и обеспечи- чивать исправление этих нарушений".
Конференция в Пуэбле постепенно уходит в прошлое. Однако ее результаты еще только начинают чувствоваться. Вся будущая пастырская работа латиноамериканских Церквей будет отныне определяться и вдохновляться заключительными текстами этой Конференции. "Священник в белых одеждах", не довольствуясь вызванным им у мексиканцев энтузиазмом, сумел также укрепить их надежды и вдохновить их на христианскую деятельность. Вернувшись в Рим, Папа в своих обычных выступлениях по средам не раз говорил о правах человека, о справедливости, о борьбе за достоинство человека и о свободе. Он говорил на эти темы с большой силой и, отстаивая права человека, пошел в этом дальше епископов, собравшихся в Мексике. И не подтвердил ли он, что "богословие свободы" - если не сводить его к политической деятельности, а понимать его во всей присущей ему религиозной полноте - должно стать богословием не только Латиноамериканской, но и вообще всей Церкви ? Несомненно, что "мексиканский опыт" Папы еще больше укрепил его убежденность в необходимости защиты прав человека, и многие страницы недавно вышедшей энциклики "Искупитель Человека" подтверждают это.
Конечно, не вся церковная деятельность после Пуэблы развивается в этом направлении. Никто прямо не идет против "духа Медельина", но, безусловно, многие латиноамериканские епископы несколько сторонятся, а отчасти и побаиваются пастырских нововведений, возникших после Пуэблы. И не попытался ли Совет СЕЛАМа приостановить это движение, назначив президентом СЕЛАМа вместо отличавшегося большой широтой кардинала Лоршайдера консервативного епи- скопа-коадъютора Медельина ЛопесТрухильо, о котором говорили, что он пытался проводить в жизнь более жесткую церковную дисциплину?
В один из пасхальных дней в Риме Иоанн-Павел II выйдя в очередной раз на балкон, был приятно удивлен, увидев приветствующую его группу мексиканцев, одетых в пончо и сомбреро : это были рабочие Монтеррея, специально приехавшие, чтобы поблагодарить Папу по мексиканскому обычаю за ту поддержку, которую он оказал всем беднякам Мексики.
И так тоже строится Царствие Божье.
Г. Ярчик
НЕ БОЙТЕСЬ ! ХРИСТОС ЗНАЕТ ЧТО ЕСТЬ ЧЕЛОВЕК
И ТОЛЬКО ОН ЭТО ЗНАЕТ +
ТОЛЬКО У НЕГО СЛОВО ЖИЗНИ ЖИЗНИ ВЕЧНОЙ Иоанн-Павел II
ЧЕЛОВЕК В СВЕТЕ УЧЕНИЯ ХРИСТОВА
Христологическая антропология энициклики "Искупитель человека"
После каждого исторического кризиса присутствие Христа, с тех пор как он пришел на Землю, ощущается все более явственно, Его слово становится все более весомым и распространяется все шире.
Первая энциклика каждого нового Папы становится в известном смысле программой его понтификата. "Искупитель человека" Иоанна- Павла II представляется нам именно такой программой. Вот почему этот документ должен сыграть исключительно важную роль в жизни католической Церкви последней четверти XX века.
Все богатство этого насыщенного, сложного, обладающего многими нюансами текста нельзя усвоить с первого раза. Но все же можно сразу выявить главные темы этой энциклики в соответствии с названиями четырех ее главных частей.
1. Наследие.
2. Таинство искупления.
3. Искупленный человек в современном мире.
4. Миссия Церкви и судьба человека.
Перед тем, как углубиться в текст энциклики Иоанна-Павла II, отметим одну ее интересную особенность, ускользнувшую от внимания большинства наблюдателей. Первые слова энциклики, кладущей начало новому понтификату, обыкновенно указывают на ее общее направление.
Известно, что Павел VI назвал свою первую энциклику "Церковь Свою"; второе слово этого названия ("Церковь Свою", то есть "Церковь Иисуса Христа") — не менее важно для Павла VI, чем первое, ибо Церковь абсолютно всем обязана именно Христу и может обновиться только через обращение к Нему.
Видно, что Иоанн-Павел II считает себя не только преемником предыдущих Пап - Иоанна XXIII, ПавлаУ1,Иоанна-Павла I, но также устанавливает вполне определенную связь с первым документом Павла VI и, подобно ему, настаивает на точном определении тех сфер общения, внутри которых, по словам Павла VI, необходимо вести "диалог" о спасении со всем человечеством, выполняя тем самым миссию Церкви, возложенную на нее Христом.
"Церковь Свою" цитируется еще трижды в ключевых местах энциклики Иоанна-Павла II, а также и в ее заключении, где новый Папа совершенно недвусмысленно говорит о путях, "которые Павел VI ясно указал нам в первой энциклике своего понтификата". Это показывает, что новый Папа желает продолжать в том же духе все начатое Павлом VI и довести до конца программу того, кто столь много сделал для успешного завершения Второго Ватиканского Собора и для воплощения в жизнь решений этого Собора.
Прямая и беспристрастная оценка положения Церкви после Второго Ватиканского Собора
В первой части своей энциклики, многозначительно названной "Наследие", Иоанн-Павел II ясно определил положение Церкви при начале его понтификата. В каком положение находится Церковь спустя 15 лет после II Ватиканского Собора (1962 — 1965 гг.), созванного Иоанном XXIII (1958 - 1963), завершенного и широко внедренного в жизнь при Павле VI (1963 - 1978), после того, как Господь призвал к себе Иоанна-Павла ] после одного из самых коротких в истории тридцатитрехдневнего понтификата ?
Иоанн-Павел II начал с того, что дал двойную оценку внутреннему кризису, потрясшему католическую Церковь в период после Собора.
Он констатировал, что этот кризис не помешал Павлу VI открыть миру подлинный облик Церкви; Иоанн-Павел II отметил также, — и это очень важно, — что значительная часть человечества все больше и больше возлагает надежду на Церковь, и эта растущая надежда оказалась сильнее кризиса. В будущем она должна стать весомее "разного рода враждебных нападок, идущих изнутри Церкви, нападок и на нее саму, на ее учреждения и структуры, на ее членов и их деятельность."
Эта постоянная критика, исходящая от самих же христиан, как отметил Иоанн-Павел II, была обусловлена разными причинами, и часто вызывалась подлинной любовью к Церкви". Но, если Церковь действительно следует примеру своего Учителя, который был "смирен сердцем", и, подобно ему, утверждается на смирении, и если она действительно способна критически отнестись ко всему тому, что составляет ее характер и ее человеческую деятельность, и если правда, что она всегда крайне требовательна к себе самой, — то, равным образом, и критика должна иметь свои законные пределы. В противном случае эта критика перестает быть конструктивной и не может выявить ни истины, ни любви, ни благодарности за ту благодать, которая даруется нам во всей полноте прежде всего в Церкви и посредством Церкви. Кроме того, дух критики выражает не столько стремление послужить Церкви, сколько желание управлять мнениями других, принимая в расчет только собственное мнение, порой "утверждаемое слишком опрометчиво и неразумно".
Все на благо тем, кто по-настоящему любит Церковь, и новый Папа констатирует также, что благодаря Божественному Провидению последствия критики, которой Церковь подверглась изнутри после Второго Ватиканского Собора, оказались положительными. У Церкви и в настоящее время (1979 г.) безусловно имеются затруднения и известная внутренняя напряженность. "Но в то же время она стала внутренне более стойкой по отношению к крайностям критики, могущей исходить изнутри самой Церкви; можно сказать, что она стала более осмотрительна по отношению к тем, кто ее опрометчиво и необдуманно критикует. Ныне Церковь более устойчива в отношении разных "новшеств"; она стала более зрелой, и она более проникнута благодатью различения добра от зла, лучше сознает свою тайну и свою исключительную миссию в мире, и, следовательно, "более готова к свободной самоотдаче делу спасения всех людей, ибо, как говорит совершенное и непреходящее слово : "Бог хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины" (1 Тим 2, 4) .
Положение Церкви в настоящее время, внутреннее и внешнее состояние ее, оценка которого была дана новым Папой, вызывает сугубое требование ее единства. Это требование двойного характера: принцип епископальной коллегиальности, точное определение которого было дано на Втором Ватиканском Соборе, и непрестанные экуменические усилия, направленные на объединение всех христиан. Эти две проблемы, о которых настойчиво говорил Иоанн-Павел И, показывают, по какому руслу направит Папа управление Церковью в ближайшие годы. И можно предположить, что он пожелает укрепить епископские Синоды и будет бесстрашно продолжать замечательные начинания Павла VI на стезе экуменизма. В этой области позиция нового Папы особенно ясна. "Есть люди, - пишет Иоанн-Павел II — которые, сталкиваясь с затруднениями, начинают отрицательно относиться к первым результатам экуменической деятельности и хотят вернуться к старому. Некоторые выражают даже мнение, будто бы экуменизм вредит делу Евангелия, ведет к новому расколу в Церкви, вызывает путаницу в понятиях, связанных с вопросами веры и морали, и ведет к определенному религиозному индифферентизму. Может быть, и хорошо, что выразители подобных мнений высказывают свои опасения, однако и здесь необходимо придерживаться известных пределов. Очевидно, что этот новый этап в жизни Церкви требует от всех сознательного, глубокого и ответственного отношения к вере. Подлинная экуменическая деятельность означает открытость, сближение, готовность к диалогу, общие поиски правды во всей полноте евангельско-христи- анского духа; но такая деятельность не означает и никоим образом не может означать нанесения ущерба сокровищам божественной истины, постоянно исповедуемой и проповедуемой Церковью, - или отказа от этих сокровищ. Всем тем, кто хотел бы по каким-либо мотивам отвлечь Церковь от поисков универсального единства христиан, необходимо повторить еще раз : Имеем ли мы право не делать этого? Можем ли мы, несмотря на все наши человеческие слабости и несовершенства, накопившиеся за прошедшие века, не надеяться на благодать нашего Господа, ту благодать, которая недавно проявилась через Слово Духа Святого, услышанное нами на Втором Ватиканском Соборе."
Так Бог любит человека !
Вторая часть энциклики Иоанна-Павла II называется "Тайна искупления". Это название возвращает нас к общему названию энциклики — "Искупитель человека" и является несомненно центром и основой того богословского видения, которое вдохновляет мысль Иоанна- Павла II. Отметим, что богословское видение Иоанна-Павла II в связи с его избранием на престол апостола Петра теперь уже не только личная концепция Папы относительно тайны христианства, но, в каком- то смысле, оказалась особенной благодатью, дарованной Богом всей Церкви в этот переломный момент ее истории, когда Церковь готовится торжественно отпраздновать две тысячи лет со дня Воплощения Иисуса Христа, "Искупителя человека", "центра космоса и истории".
Для полного понимания и темы, и смысла этой первой энциклики необходимо оценить всю важность точного и торжественного отчета об обстоятельствах своего избрания, данного Папой в ее начале. "К Христу Искупителю вознеслись мои мысли и чувства, когда 16 октября прошлого года, после канонического избрания, ко мне был обращен вопрос : "Согласен ли ?" Я ответил : "Повинуясь в вере Христу, моему Господу, и возлагая свою надежду на Его Матерь и Матерь Церкви, невзирая на столь великие трудности, я согласен". Я хотел бы, чтобы этот мой ответ стал известен всем без исключения и все поняли бы, что мое согласие принять на себя служение на кафедре апостола Петра в качестве его наследника и Римского Епископа стало моим особым долгом и связано с главнейшей и основополагающей истиной Воплощения, уже упомянутой нами".
В свете этой начальной декларации обстоятельно развитая христо- логия, содержащаяся во второй части энциклики "Искупитель человека", становится исключительно рельефной. Эта христология есть прежде всего провиденциальный призыв ко всем христианам нашего времени углубиться в тайну Христа и размышлять вместе со своим верховным пастырем об этой тайне, которая является основой миссии Церкви и Христианства. Опираясь, главным образом, на важнейшие слова апостолов Иоанна и Павла, Иоанн-Павел II рассматривает главные следствия спасительного Воплощения, как со стороны Бога, так и со стороны человека.
Утверждаясь на центральной мысли Евангелия от Иоанна : "Слово стало плотью и обитало с нами", Папа раскрывает все содержание этой фразы, касающееся Бога, Его Отцовства, глубины и верности Его любви с начала сотворения мира до изумительного крестного подвига Христа.
Двумя примерами проиллюстрируем эту любовь, не останавливающуюся ни перед чем. Первый из Св. Иоанна : "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал сына своего единородного, дабы всякий, верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную" (Ин 3 16). Второй текст из Св. Павла, схожий с текстом Св. Иоанна, еще больше выявляет коренную непознаваемость Любви Божьей, Любви не знающей никаких пределов. Сыну, "не знавшему греха, Бог вменил грех нас ради". Не находись эти последние слова в Священном Писании, и не будь они приняты Церковью как Слово Божье, кто из нас посмел бы, хотя бы отчасти, даже помыслить такое ? Но, несмотря на это, слова апостолов, приведенные нами, освещают и как бы в зеркале показывают человеку, какой ценностью он обладает в глазах Божьих и в какой глубине укоренено присущее ему достоинство. Вот что Иоанн-Павел II называет человеческим аспектом тайны Искупления. Человек, который хочет понять самого себя до конца, не должен при оценке своей собственной сущности удовлетворяться критериями и мерами субъективными, пристрастными и часто поверхностными, а иногда даже обманчивыми и иллюзорными; нет, для этого он должен приблизиться к Христу, приблизиться к Нему со всем своим непокоем, своими сомнениями, слабостями, грехами, со своей жизнью и смертью. Он должен, если так можно выразиться, внедриться во Христа всем своим существом, он должен "присвоить" и усвоить себе всю реальность Воплощения и Искупления, чтобы найти самого себя. Если он решится на это глубочайшее изменение, то станет способным не только в истине почитать Бога, но и изумиться Его замыслу о себе самом. Какой же ценностью обладает человек в глазах Творца, если он удостоился и такого Искупления, и такого великого Искупителя, если "Бог отдал своего Сына", чтобы он, человек "не погиб, но имел бы жизнь вечную".
Так как Церковь обосновывает свое видение человека (или, как говорять — "антропологию") на христологии, или, другими словами, на богочеловеческом уровне, она ясно видит суть своего Служения : "Главнейший долг Церкви в каждую эпоху, и особенно в наше время - направлять взор человеческий, а также сознание и опыт всего человечества к тайне Христа, помогать всем людям приблизиться к глубине Искупления, которое осуществляется во Христе Иисусе. Тем самым человек касается сокровенных глубин своего существа, своего сердца, своей совести и жизни".
Значит ли это, что видимая Церковь снимает разницу между хрис- тологией и антропологией, отождествляя их, и значит ли это, что она должна только давать, ничего не получая взамен, внешним по отношению к ней людям, с которыми она встречается ? Нет ! Ибо, как уточняет и формулирует Папа (и о чем уже говорил Ньюман) : "Миссионерское отношение начинается всегда с чувства глубокого уважения к тому, "что в человеке" (Ин 2 25), к тому, что он сам в глубине своего духа выработал в отношении самых глубоких и важных проблем; речь идет об уважении ко всему тому, что в создал Дух, который "дышит, где хочет" (Ин 3 8). Миссия никогда не есть разрушение, но всегда новое созидание; она принимает все ценности, даже если действительность не всегда соответствует столь возвышенному идеалу. И обращение, берущее начало из этой миссии, совершается, согласно Церкви, по благодати, в которой человек полностью находит себя самого.
Любовь Божья в современном мире и ее социально-политические последствия
"Искупленный человек и современный мир" — вот название третьей части энциклики Искупитель человека, в которой Папа развивает некоторые главные последствия соединяющей теорию с практикой христианской веры в искупительное дело Иисуса Христа.
Наше внимание с самого начала привлекает то, что новый Папа вновь и во всей полноте возвращается к социальному учению не только своих ближайших предшественников Павла VI и Иоанна XXIII,но также и к учению Пия XI и Пия XII. Уже в своей вступительной речи на Конференции в Пуэбле Иоанн-Павел II настаивал, следуя в этом
Павлу VI, на актуальности социального учения, разработанного Папами последних ста лет. Все возможности и богатство этого учения еще и до сих пор используются в недостаточной мере. Несмотря на то, что оно в последние годы для большинства оставалось почти неизвестным, а некоторые вообще считали его устаревшим, оно очень точно соответствует, и это можно установить даже при самом небольшом усилии, новым тенденциям (даже тех, кто сопротивляется этому папскому учению) "развития" или "борьбы за человеческое достоинство", подлинного "политического богословия" или "богословия свободы". Эти темы разработаны в энциклике "Искупитель человека" по трем направлениям : экономическому, политическому и идеологическому.
Во-первых, Папа подробно рассматривает экономические, социальные, международные, национальные и просто человеческие диспропорции, возникшие из-за безудержного стремления людей к овладению природой и из-за экономического прогресса, при котором этические соображения часто игнорировались. Это очень компетентное, объективное и одновременно реалистическое описание современной ситуации является своего рода призывом ко всем христианам исполниться решимости и взять на себя ответственность за все. Папа также твердо напоминает о тех принципах, которыми они должны руководствоваться во всех областях : приоритет этики над техникой, примат личности над созданным ею, главенство духа над материей.
Во-вторых, энициклика представляет особый интерес в плане политическом, так как Иоанн-Павел II актуализирует папское социальное учение, обращаясь к самому существенному в опыте своих предшественников. И он делает это не только из-за мировой ситуации, характерной для конца XX века, но и благодаря своему опыту епископского служения в государстве с тоталитарным режимом.
Иоанн-Павел II применяет метод более индуктивный, чем его предшественники, и его отношение к проблеме прав человека можно свести к трем выдвигаемым им требованиям : 1) серьезное отношение к ООН и настоящая ее поддержка. 2) Реалистический подход к защите прав человека, при постоянном соотнесении теории с практикой, то есть сравнение реального положения вещей в области прав человека с формально выдвигаемыми в том или другом государстве принципами. И, наконец, настоящее, а не только формальное, уважение того целого, обычно именуемого "нацией", с которым человек неразрывно связан как бы семейными узами".
Третье направление социального учения Иоанна-Павла II связано с идеологией, или, точнее, с той очень тонкой гранью, где идеологию теоретически и практически уже трудно отделить от политики, - мы имеем в виду проблему религиозной свободы. Иоанн-Павел II, касаясь религиозной свободы в плане политическом, совершенно ясно говорит не об общей проблеме религиозных преследований, но о невиданном и присущем исключительно нашему столетию феномене атеизма, "запрограммированного, организованного, структурно входящего в политическую систему". Не отбрасывая надежды на тех, кто проводит в жизнь такую идеологию, Иоанн-Павел II считает, что "трудно, даже с точки зрения "чисто человеческой", принять такое положение, при котором только атеизм имеет право гражданства в общественной и социальной жизни, тогда как верующих - как бы из принципа - тер- пять с трудом, относятся к ним как к гражданам низшей категории, а иногда - что уже и случалось — и вовсе лишают их гражданства".
Тем, кто склонен недооценивать социальное учение Церкви вообще, и социальное учение нового Палы в частности, нельзя дать лучшего ответа, нежели тот, который дал он сам по поводу одной конкретной проблемы, мы имеем в виду отношение Церкви к продаже оружия : "... Церковь, однако, не располагая иным оружием, кроме оружия духа, слова и любви, не может отказаться от заповеданного ей : "проповедуй слово... во время и не во время" (2 Тим 4 2). И поэтому она не перестает умолять каждую из двух сторон, умолять всех во имя Бога и во имя человека : Не убий ! Не готовьте людям уничтожения и истребления ! Подумайте о ваших братьях, которые страждут от голода и нищеты ! Уважайте достоинство и свободу каждого человека !".
Власть стать сыном Божьим
В последней части энциклики "Искупитель человека" трактуется именно та тема, которая обозначена в ее заглавии : Миссия Церкви и судьба человека.
Судьба человека. В начале последней части энциклики Папа еще раз в согласии с сильными словами евангелиста Иоанна : 'Тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, (Слово, ставшее плотью) дана власть быть чадами Божьими" (Ин 1 12) — соотносит судьбу человека с центральным событием Воплощения. Эта божественная участь и это призвание уготованы всем людям, независимо от того, знают они об этом или нет, как о том свидетельствует "творческое томление, которое испытывает в глубине своего сердца каждый человек в своих поисках истины, в ненасытимой потребности блага, жажде свободы, устремленности к прекрасному, в голосе своей совести",
Церковь уже живет этой реальностью божественного усыновления человека, тесно связанного с верой в Воскресение Христово. Она "живет этой истиной о человеке, истиной, которая позволяет ей переходить границы временного, но при этом с особой любопью и заботой думать обо всем том, что - в пределах этой временности запечатлевается в жизни человека, в жизни человеческого духа, в которых выражается вечное томление, переданное в словах Блаженного Августина: "Ты создал нас для себя, Господи, и душа наша дотоле томится, не находя себе покоя, доколе не успокоится в Тебе "(Исповедь 1, 1).
Папа настойчиво соотносит все, связанное с последней судьбой человека, с дарами Св. Духа и со стяжанием Св. Духа, обещанного нам воплощенным Искупителем : "Призывание Св. Духа посредством Св. Духа есть не что иное как постоянное приникание к полноте таинства Искупления : Христос, соединенный с Отцом и с каждым человеком, постоянно посылает нам Св. Духа, Который дает нам ощущение Сы- новства и возвращает нас к Отцу".
Иоанн-Павел II подчеркивает также, что не только видимая Церковь жаждет Духа, но и вся наша эпоха характеризуется этой жаждой. "Нужду" в Духе ощущают также и те, кто находится вне видимых пределов Церкви.
Миссия Церкви
Церковь, причастная к тройному Служению — священническому, пророческому и царскому — своего Учителя и Искупителя, несет свое универсальное служение как для каждого человека, так и для всего человечества. Можно также отметить одну интересную особенность : для определения миссии всей Церкви Иоанн-Павел II обращается к тройному служению Христа, о котором говорится в главе Конституции "Свет народов", посвященной не епископам, священникам и монахам, а мирянам. Так же интересно и то, что составные части этого тройного служения, определяющие последовательность текста энциклики, даны в другом порядке, не в том, который использовался на Втором Ватиканском Соборе. Папа ставит на первое место пророческое служение, или, другими словами, — ответственность Церкви за сохранение истины. Наконец, в параграфе, посвященном царскому служению, Папа настаивает на верности всех христиан Церкви и верности христианина, члена Церкви, своему призванию.
Разработка учения о тройном служении Церкви дает Папе повод напомнить о некоторых конкретных церковных требованиях, а также сообщить о темах своих будущих наставлений.
Разрабатывая учение о пророческом служении Церкви, Иоанн- Павел II обращается ко всем христианам, но особенно к богословам, указывая на те слова, которые Христос сказал о Себе самом : "Слово, которое вы слышите от меня, не мое, но Отца, пославшего меня" (Ин 14 24). Если Он, Сын, Господь и Учитель, покорился правде, тем более богословы должны остерегаться смешивать истину со своими субъективными идеями или, что еще хуже, облекать их в одежды истины. Новый Папа, говоря об этом, пользуется случаем, чтобы объявить о ближайшей публикации понтификального документа о катехизисе, представленного ему на рассмотрение членами епископского Синода 1977 года.
Касательно Евхаристии Иоанн-Павел II напоминает о необходимости "неукоснительного соблюдения литургических правил и всего того, что знаменует собой соборное почитание Бога, тем более что в Евхаристии — этом священнодейственном знаке — Господь доверяется нам, как бы забывая о наших человеческих слабостях, о нашем недостоинстве, о нашей окаменелости и косности и даже о возможном святотатстве".
Ответственность за это лежит прежде всего на епископах и священниках, но также и на всех верных.
Также очень важны те места энциклики, которые посвящены таинству покаяния. После признания того, что "за последние годы многое было сделано для выявления соборного аспекта таинства покаяния, — что и соответствует древнейшей традиции Церкви", — Папа долго доказывает всю важность многовековой практики индивидуальной церковной исповеди. Папа обосновывает эту практику на высочайшем христианском представлении о личной совести, указывая при этом на то, что обращение является делом такой глубины, что "человек не может быть подменен другим", ни замещен "общиной, которая, в свою очередь, не может предоставить человеку алиби и освободить его от личной встречи с Искупителем в таинстве покаянии".
Но Папа не останавливается только на священной стороне Евхаристии и покаяния, но подчеркивает неразрывную связь этих таинств с "необходимостью доброделания", то есть он хочет, чтобы эти таинства воздействовали на житейскую мораль — как социальную, так и индивидуальную — всех тех, кто считает себя христианами, но порой по своей жизни уже не могут считаться таковыми.
"Этот второй аспект пишет Иоанн-Павел II — нашел свое выражение в апостолической конституции Павла VI "Покайтесь". Одной из из задач Церкви является претворение в жизнь заключающихся в ней поучений. Несомненно, они должны стать для нас предметом совместного размышления, объектом многих дальнейших решений в духе пастырской коллегиальности, при уважении к разным традициям и разным обстоятельствам жизни человека нашего времени".
Развивая учение о царском служении христиан, следующих в этом Христу, Папа размышляет о персональном призвании каждого члена Церкви и напоминает, в частности, о свободном и сознательном принятии целибата священниками латинской Церкви, проводя при этом некую параллель между обетом безбрачия и супружеским обещанием.
Вот схематическое обозрение первой энциклики Папы Иоанна- Павла II. Энциклика завершается размышлением о Приснодеве Марии, Матери Христа и Матери Церкви.
Как я уже говорил, этот капитальный документ должен сыграть вдохновляющую роль в жизни католической Церкви в последние годы второго тысячелетия. Так что, каждому сознательному христианину следует не только читать этот текст, но также работать, молитвенно размышлять над ним и поверять его светом и движения своей совести и выборы, которые поставит перед ним его общественная и частная жизнь.
Есть уверенность в одном: "На фоне быстро движущихся исторических процессов, которые, как кажется, становятся в нашу эпоху ка- ким-то особенным образом все более многочисленными и разнообразными при разных системах, мировоззрениях и режимах, присутствие Иисуса Христа начинает ощущаться как-то по-иному, несмотря на кажущееся Его отсутствие и вопреки всей ограниченности присутствия Церкви в мире и вопреки каким бы-то ни было недостаткам се деятельности как социального института. Иисус Христос стоит посреди нас, мощью той правды и милости, которые выразились в Нем с единственной и неповторимой полнотой, хотя Его земная жизнь была короткой, а Его общественное служение — еще короче".
Мишель Саль
ПРОБЛЕМЫ ЭКУМЕНИЗМА
АВТОРИТЕТ В ЦЕРКВИ
Декларация совместной комиссии Англиканской и Римско-Католической Церквей.
Венеция, 1976 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Отчет, составленный общей предварительной комиссией Англиканской и Римско-Католической Церквей, заседавшей на Мальте в 1968 году, подчеркнул широкое согласие в вере между двумя Церквами, а затем отметил три пункта расхождений в вероучении, которые комиссия в своем отчете предлагает в качестве тем для дальнейшего общего изучения.
К уже достигнутым соглашениям в вопросах о Евхаристии (Виндзор, 1971 г.)и о пастырском служении (Кентербери, 1973 г.) мы прибавляем теперь еще и новое — о власти в Церкви (Венеция, 1976 г.). Наша комиссия с разрешения созвавших ее властей предлагает результат своей работы вниманию наших Церквей.
С давних пор вопрос о церковной власти и о церковном авторитете считается решающим в деле роста единства между Римско-Католической и Англиканской Церквами. Грустная история наших распрей началась с разногласий о первенстве Папы, и поэтому, каким бы значительным ни было наше согласие в учении об Евхаристии и о пастырском служении, если при этом не разрешен спор о природе и осуществлении авторитета в Церкви, то опыт единства, которым характеризуются наши нынешние отношения, будет замедляться в своем развитии.
Мы полагаем, что настоящая Декларация внесла существенный вклад в разрешение этих вопросов. Согласие наше весьма широко, несмотря на то, что мы все еще не смогли разрешить некоторые затруднения, возникающие у ангпикан в связи с верой католиков во все, что относится к положению и роли Римского Епископа, но мы надеемся и уповаем на то, что наши исследования придают этим проблемам более верное освещение.
И в этом документе, как и в прежних, во многом мы исходили из представления об идеальной Церкви, такой, какой ее желал видеть Христос. Общеизвестно, как в прошлом Церковь отклонялась от этих идеалов. Поэтому нам необходимо постоянно сознавать разницу между идеалами и реальностью. Лишь при этом условии, читая этот документ, возможно понять метод рассуждений, избранный нами.
Если найденные нами соглашения будут приняты и нашими общинами, то последствия проистекут отсюда — мы настойчиво подчеркиваем это — самые серьезные. Признание первенства Римского Епископа повлечет за собой перемены не только в Англиканской Церкви, но также и в Римско-католической. И той и другой понадобится проявить много смирения, много любви и готовности для принятия нового. Такие отношения необходимы для достижения более широкой соборности ("Коинония"), принимаемой с верой, а не со страхом. Общение с римским престолом откроет перед Англиканской Церковью не только более широкую "Коинония", но и придаст большую силу осуществлению ее традиционной идеи единства в разнообразии, а с другой стороны обогатятся и римские католики — в единении с оригинальной духовно-культурной традицией, прежнее отдаление которой лишает Римско-Католическую Церковь важного элемента общехристианского наследства. Римская Церковь многому сможет научиться в синодальной традиции ангпикан, включающей мирян в жизнь и деятельность Церкви. Мы убеждены в том, что степень единства, достигнутая в нашем соглашении, зовущем ширить и углублять общение между Церквами, внесет немалую лепту в дело подлинно христианского свидетельства в современном обществе.
В таковом настроении и ожидании мы представляем наши заключения избравшим нашу комиссию Церквам, веруя, что труд наш — впрочем, обязанный не одним нашим усилиям,но подкрепленный помощью из многих источников — что этот труд послужит с пользой не топько нам, но и христианам других традиций в общем стремлении достичь единства Церкви Христовой.
Сопредседатели комиссии: А. С. Кларк, еп. Истанглий-
ский.
X. Р. Мак-Адоо, еп. Оссо- рийский.
АВТОРИТЕТ В ЦЕРКВИ
Введение Владычество Христа
Сущность христианской веры - исповедание Христа как Господа. Ему Богом дана вся власть на небе и на земле. Как владыка Церкви он дарует Святого Духа ради сооб- щности людей с Богом и между собой. Довести эту сооб- щность ("Коинония") до совершенства — таков предвечный замысел Божий. Церковь живет служа его осуществлению, пока Господь не будет весь во всех.
1. - ХРИСТИАНСКИЙ АВТОРИТЕТ Дух и Слово
Даром Духа Святого апостольская община признала в словах и делах Иисуса спасительное действие Бога и свою миссию нести людям благую весть о спасении. И начала проповедывать Иисуса, явившего собой миру окончательное слово Божье. С Духом Святым члены этой общины передали человечеству все, что видели и слышали о жизни и речах Иисуса и как осознали Его искупительные дела. С тех пор боговдохновенные книги, излагающие все это, приняты Церковью как напоминание о подлинных основоположениях веры. В них Церковь черпает вдохновение для жизни и деятельности, на них ссылается Церковь в своем учении и практике, через эти писания передается авторитет Слова Божьего. Обладая этими книгами, христианская община с помощью Духа Святого может утверждать в жизни Евангелие и таким образом быть руководимой всей полнотой истины. Поэтому христианам возможно оценить жизнь и веру и говорить людям в мире именем Христа.
Общение в вере и служении способствует созданию общего духа в готовности единого понимания Евангелия и послушания ему. Полагаясь на эту общность в вере, всякий человек измеряет ею и свое верование.
Действие Духа
Дух воскресшего Господа обитает в христианской общине. Им продолжается бережение Божьего Народа в послушании воле Отца. Он охраняет верность всех откровению Иисуса Христа и придает сипы их деятельности в мире. Действием Святого Духа авторитет Господа проявляется в Церкви. Христиане, будучи членами тепа Христова и живя в послушании Ему, таким образом, содействуют друг другу и тем осуществляют взаимные обязательства. Владычество Христа универсально, и община христиан ответственна перед всем человечеством, что требует ее соучастия во всем, способствующем благу общества, и ее отклика на нужды современного человека. Общая жизнь в Теле Христовом дает общине и каждому из ее членов все необходимое дпя осуществления взятой на себя ответственности, то есть возможность жить так, чтобы авторитет Христа проявлялся через каждого из них. Таков христианский авторитет, и когда христиане живут и говорят надлежащим образом, мир воспринимает авторитетное слово Христа.
2. - АВТОРИТЕТ В ЦЕРКВИ Авторитет в сипу святости
Церковь есть община, сознательно стремящаяся подчинить себя Иисусу Христу. В той мере, в какой община живет в Духе Святом, ее члены находят в "Коинония" средства быть верными Откровению Господнему, и при этом некоторые из них глубже и отчетливее отвечают на этот призыв. Они обретают внутренним достоинством своей жизни особое общее уважение, дающее им право авторитетно говорить во имя Христа.
Авторитет в сипу особых даров
Некоторым людям и общинам даруются Святым Духом, на пользу Церкви, особые дары, благодаря которым они обладают властью проповедывать и правом быть услышанными (Еф. 4,11,12; 1 Кор . 12, 4-11).
Среди даров Духа Святого, дающихся для устроения Церкви, есть и "эпископе" — попечительство рукоположенных лиц: Дух Святой через рукоположение уполномачивает некоторых из верующих на служение всей общине. Их авторитет проявляется в исполнении пастырских функций, в проповеди апостольского учения, в устроении братской жизни в общине, в преломлении хлеба и в молитве (Деян. 2,24). Пастырский авторитет дан прежде всего епископу, депо которого печься о сохранении и росте полноты "Коинония", способствуя ответу, который должна дать Церковь Христову владычеству и ее активности в исполнении своей миссии. Так как епископу поручен общий надзор в общине, то епископ может требовать послушания, необходимого ради сбережения веры и любви в повседневной жизни этой общины. Но действует не он один. Все, кому дарован тот или иной пастырский авторитет, призваны сознавать меру своей ответственности наряду с мерой взаимозависимости. Такое служение Церкви поручено лишь рукоположенным пастырям и неотъемлемо от церковного устройства по завету Христа, всецело признанному общиной. Но существует и другой род авторитета.
Духовное восприятие общины и ее ответ
Восприятие Божьего замысла о Его Церкви принадлежит не топько рукоположенным служителям, оно разделяется всеми членами Церкви. Живущие в верности внутри "Коинония" могут тоньше воспринимать внушения Духа, углублять учение Евангелия, понимать его актуальные требования в разнообразных культурных и изменчивых житейских ситуациях. Рукоположенные служители, кому надлежит различать эту изменчивость в ее разнообразных формах и авторитетно выражать суждения, сами живут в общине, разделяя с ней поиски евангельского понимания в послушании Христу применительно к нуждам и интересам всех. Со своей стороны, община должна идти навстречу взглядам и учению пастырей, сознавая все их значение. В постоянном процессе приятия и ответа, которым выражается вера и входит в жизнь Евангелие, Святой Дух проявляет авторитет Господа Иисуса Христа так, что верующий может свободно жить,принимая послушание дисциплины Евангелия.
Непопнота авторитета человеческого
Так сберегает Святой Дух Церковь во владычестве Христовом, который, видя слабость человеческую, обещал никогда не оставлять Народ Свой.
Авторитет церковной иерархии никогда не сможет полностью воплотить авторитет Христа, поскольку она подвергнута ограничению и греховности человеческой природы. В сознании такого несоответствия постоянно возникают и призывы к реформам.
АВТОРИТЕТ В ОБЩНОСТИ ЦЕРКВЕЙ Общение между Церквами
"Коинония" осуществляется не только в местных общинах, она существует в общении этих общин между собой. Единство местных общин в подчинении авторитету епископа составляет то, что в наших вероисповеданиях обычно называем "поместной Церковью", хотя выражение это иногда употребляется и в ином смысле. Каждая из поместных Церквей корнями уходит к свидетельству апостолов и к порученной ей апостольской миссии. Следуя Евангелию, совершая одну и ту же Евхаристию, служа одному Господу, онаесть Церковь Христова. Несмотря на некоторые различия, все поместные Церкви признают своими главные качества других Церквей и свою подлинную сродность с ними.
Деятельность и авторитетная проповедь к миру Народа Божьего не есть обособленное дело одной из поместных Церквей, их ответственность совместна. Духовные дары одной способны вдохновить другую. Поскольку каждый епископ должен заботиться об истинном христианстве вверенной емуобщины, он же должен направлять ее внимание на поиски универсального единства, часть которого воплощена в ней. Епископ и выражает единство своей Церкви с другими, и символом этого служит участие других епископов в его хиротонии.
Соборность
С времен Иерусалимского Собора (Деян 15) Церкви сознают необходимость являть и усиливать "Коинония", собираясь для обсуждения проблем общего интереса и для противостояния искушениям времени. Такие собрания могут быть или местными или всемирными. Ими Церковь выражает свое решительное желание быть послушной Христу и своему призванию и утверждает правила веры и жизни. На таких Соборах, составленных или из одних епископов или из епископов, клириков и мирян, решения, принятые ими, приобретают авторитет, когда выражают общность веры и дух Церкви. Решения собраний, традиционно называемых "Вселенскими Соборами", обязательны для всей Церкви. Решения поместных Соборов или Синодов непреложны только для этих Церквей, но должны быть принимаемы ими как выражение мысли всей Церкви. Такое осуществление авторитета не есть злоупотребление по отношению к поместной Церкви, но ставит целью усиление жизненной активности поместных Церквей и их членов в выполнении христианской миссии.
Становление первосвнщенничества
История Церкви знает, как рано епископам крупных христианских центров поручалось попечительство над другими епископами в их областях, что объясняется заботами о сохранении Церкви в верности воле Христа. Такая практика существует и до сего дня. Этот вид "эпископе" является служением на благо Церкви и исполняется сообща всеми епископами данной местности, ибо во время своего посвящения каждый епископ принимает ответственность за свою местную Церковь и одновременно — обязательство хранить ее в живом сознании и в практическом служении другим Церквам.
Церковь Божия одновременно в каждой из них и в их "Коинония".
Авторитет первосвященничества
Цель "Коинония" в осуществлении воли Христа. "Отче Святый ! соблюди во Имя Твое тех, которых Ты мне дал, чтобы они были едино, как и Мы". "Да уверует мир, что Ты послал Меня". (Ин 17. 11,21)
Долг епископа первого престола каждой из областей - искать осуществление воли Христа в Церквах его округа, помогать другим епископам, наставлять в учении, в святости жизни, в братском единстве, блюсти миссию Церкви в мире, а когда возникает опасное уклонение в жизни или миссии одной из Церквей, его долг обратить на это внимание местного епископа и в нужном случае предложить помощь. В иных случаях его долг состоит также и в том, чтобы искать и находить общее согласие или общее решение, когда в этом затрудняются все другие епископы его области. Такой взаимный и активный обмен общими заботами необходим для того, чтобы Церкви действительно могли отвечать Христу подлинным свидетельством.
Римское первосвященство
В течение известного исторического развития Римский престол, главенство которого толкуется как восходящее к апостолам Петру и Павлу, умершим в этом городе, стал в конце концов главным центром в делах, касающихся всемирной Церкви.
Значение Епископа Рима между другими епископами, его братьями, рассматривается как аналогичное положению Петра между апостолами и толкуется как воля Христа о Его Церкви.
Опираясь на эту аналогию. Первый Ватиканский Собор для единства всей Церкви утвердил необходимость такого служения.
Не вторгаясь в права авторитета епископов в их епархиях, такое служение Рима принималось как постоянная опора в их миссии опеки паствы. Второй Ватиканский Собор утвердил это служение, расширив мысль об ответственности разделяемой всеми епископами.
Учение Собора показывает, что общность с Римским
Епископом не заключает в себе подчинение авторитету, разрушающему своеобразие поместных Церквей. Замысел епископской деятельности Римского Епископа — расширить и усилить христианское братство, оставаясь верным апостольскому учению.
Богословское истолкование Римского первенства и административные видоизменения, путем которых оно приобретало настоящий вид, испытывало много перемен в течение веков, однако ни теория, ни практика до сих пор не выразили всей полноты идеала. Бывало, что Римский престол осуществлял функции, не прямо связанные с авторитетом Первого Епископа, бывало, что возведенный в сан оказывался его недостоин или само понятие о должности оказывалось затемненным временными толкованиями, или, наконец, давление извне затрудняло и делало почти невозможным подлинное служение.
Верное понятие о первенстве подразумевает попечение Римского Епископа о сохранении и распространении верности всех Церквей Христу и друг другу. Общение с ним принимается как залог кафоличности каждой местной Церкви и как знамение общения всех Церквей между собой.
АВТОРИТЕТ В ВОПРОСАХ ВЕРЫ Единство в истине
Поместная Церковь верна Христу, лишь когда она стремится к всемирному общению и воплощению того единства, о котором молился Христос и которое основано на вере в Иисуса Христа, Сына Божия, воплотившегося, распятого, воскресшего, восшедшего на небеса и Духом своим живущего ныне в Церкви. И дело каждой поместной Церкви постоянно стремиться к углублению понимания и более ясному выражению этой общей веры, но и то, и другое подвержено опасности, если Церкви обособлены расколом.
Вы ражение истины
Цель, проповедуемая Церковью, - склонить человечество к приятию спасительного действия Бога через Иисуса Христа, для чего необходимо не топько мысленное согласив, но и личный ответ всей жизнью. Длн ясного знания и передачи того, во что и как верует, для упрочения и сохранения христианской жизни Церковь определила символы веры, постановления Соборов и другие обязательные документы веры. Все эти документы остаются инструментами в служении истине, которую они должны представлять.
Передача истины
Существование и труд Церкви оформились в течение ее истории, совершенствуются дальнейшим опытом и новыми усилиями, которые она постоянно предпринимает, внушая каждому поколению непреходящую ценность Евангелия.
Путем размышлений о Слове, евангельской проповеди, в крещении и в других таинствах, особенно через таинство Евхаристии, Божий Народ живо помнит Иисуса Христа, опыт и свидетельство апостольской общины. Эта память поддерживает Божий Народ и ведет его к поискам новой речи, нужной для успешной и сильной передачи смысла Евангелия.
Людям разных поколений и различных культур надо помочь понять, что и к ним направлена благая весть о спасении. Мало теперь только повторять апостольские слова, в устах Церкви они должны звучать новым пророчеством, чтобы сегодняшние люди в их сегодняшней жизни внимали и отвечали. Но всякая новизна должна быть созвучна и апостольскому свидетельству, выраженному в Писании. Ибо в этом свидетельстве должны обрести свои основы и незыблемость как проповедь и учение пастырей, так и определения местных и всемирных соборов. И хотя ряд соборных уточнений вызван к жизни известными историческими условиями, их смысл может быть важен и ныне. В этом процессе Церковь яснее и яснее видит смысл исходящий из Евангепия. Поэтому Церковь узаконила как истинные выражения своего свидетельства некоторые определения, подлинное значение которых выходит за пределы условий и времени, породивших их. Отсюда не следует, что это были единственно возможные формулы, или даже, что они преимущественно выражают веру и не могут быть улучшены. Даже когда одно из положений вероучения рассматривается христианской общиной как ее непреложная часть - и тогда не исключены дальнейшие уточнения формулировок. Хотя категории мышления и способ выражения стареют со временем, тем не менее новая формулировка способствует более глубокому восприятию истины, которую имело в виду первоначальное определение, и никак не противоречит ей.
Соборный авторитет
Начиная со второго века на поместных Соборах определился состав Нового Завета и дан был Церкви канон, незыблемый доныне. Деяния Собора, принимающего решения и рассуждающего о столь серьезных предметах, уверенно подразумевают, что Сам Господь присутствует среди Своего Народа, собравшегося "во имя Его" (Мф 18.20), и что Собор обладает правом сказать: "Ибо угодно Святому Духу и нам" (Деян 15.28). Тот же способ соборного авторитета, с помощью которого выработан церковный канон, применим был и для решения многих вопросов из области основ вероучения и дисциплины. Когда определения касаются всей Церкви и затрагивают проблемы, уже широко и глубоко обсужденные, как, например, на Никейском Соборе 325 года, то необходимо предполагается, что уже установлены критерии признания и приятия Соборных определений и решений о цер- ковно-общинном устройстве. В процессе приятия существенная часть — определение предмета вместе с ответом, данным верующими. Часто этот процесс постепенен и идет по мере уяснения всего ряда прежних решений, благодаря постоянному содействию Духа Святого всей Церкви.
Историческое значение Римского престола
Между решающими факторами истории, влияющими на признание решений Соборов, значительная роль принадлежит подтверждениям главных престолов, особенно Римскому. Уже в раннехристианские времена поместные Церкви прибегали к помощи и подтверждению Римской Церкви, и затем, далее, одобрение Римского престола почиталось необходимым для общего принятия синодальных решений в важных вопросах, превосходящих круг интересов поместной Церкви, и в конце концов для утверждения ее канонической действительности. Выражая согласие или несогласие, поместная Церковь Рима и ее Епископ проявляли ответственность по отношению к другим поместным Церквам и епископам, сохраняя всю Церковь в истине. Римским Епископам доводилось выступать как посредникам и в спорах по вопросам веры, обычно отвечая на вопрошения, но также изредка и по своей инициативе.
Сохранение Церкви в истине
В задаче возвещать и оберегать Евангелие Церкви надлежит законно решать вопросы, касающиеся веры. Вместе с Церковью в деле утверждения и разъяснения вероучения участвует весь Божий Народ, в среде которого некоторые люди могут ярче или сильнее других заново открывать или воспринимать те или иные положения спасительной истины, что может вызвать большие или меньшие несогласия в обсуждениях...
Разница обычаев, позиций и представлений, практика и формулировки, новшества и перетолкования могут несо- ответствовать Евангелию или даже впадать в несовместимость с Ним, и когда конфликт опасно колеблет единство или угрожает искажениями, Церковь должна обладать действенным путем разрешения.
В наших двух традициях существуют: обращение к Писанию, к Символу Веры, к книгам отцов церкви и к решениям первых соборов - здесь мы находим основы и нормы. Причем Епископы обладают особой ответственностью и властью в толковании веры и в распознавании заблуждений. В обоюдном и действенном понимании епископа и паствы заложено бережение христианской жизни и верности. Проповедь веры и попечение о жизни христианской общины нуждаются в постоянном проявлении этой ответственности, хотя нет окончательной гарантии, что наделенные правом и властью раз и навсегда избавлены от ошибок, ни в чем не допустят злоупотреблений, никогда не исказят истину. И все-таки в христианском уповании мы твердо верим в то, что никакие отклонения и колебания не могут нарушить дело Церкви: возвещать Евангелие и утверждать христианскую жизнь, так же как верим в то, что Христос не оставит свою Церковь и что Дух Святой наставит ее на всякую истину.
Вот почему, несмотря на слабости, Церковь неколебима.
СОБОРНЫЙ И ПЕРВОСВЯЩЕННИЧЕСКИЙ АВТОРИТЕТ
Вселенские соборы
Во времена кризисов ипи споров, когда затрагиваются важнейшие положения вероучения. Церковь может провозгласить суждения, которые, будучи в согласии с Писанием, служат авторитетом. Церковные решения, принятые на Вселенском Соборе, исключают все, что можетсодержать ошибку в существенных вопросах веры. Святым Духом Церковь воплощается в своих решениях, утверждая, что верные Священному Писанию, согласные с традицией, решения эти Святым Духом предохранены от заблуждений и, ничего не прибавляя к Истине и не будучи совершенством, способствуют выяснению позиции Церкви. Епископы, осуществляя эти функции, проявляют особый дар, данный Христом своей Церкви, и каковы бы ни были далее толкования или уточнения, внесенные Церковью будущего, выраженная Истина пребывает вовеки. Не всякое соборное определение обладает таким обязывающим авторитетом, но лишь те, в которых речь идет о сущности истины Спасения. Обе наши традиции признают такой обязывающий авторитет за решениями Вселенских Соборов первых веков христианства.
Осуществление Первосвященнического авторитета
Епископы несут совместную ответственность в обере- гании апостольской веры. Признанное главенство одного епископа предполагает, что он после консультаций с епископами-братьями может говорить от их имени и выражать их мнение. Признание его полномочий паствой подразумевает возможность для него говорить в иных случаях от имени всей Церкви. И слово его есть лишь один из способов, при посредстве которых Дух Святой содержит народ Божий в верности истине Евангелия.
Авторитет первого епископа и плюрализм
Поскольку первенство неискаженно выражает "эпископе", постольку оно способствует "Коинония", являясь помощью другим епископам в их служении, как в поместных Церквах, так и во всей Церкви. Тем и укрепляет себя первенство, что помогает поместным Церквам внимать друг другу, совершенствоваться в любви и единении, тяготея к полноте христианской жизни и истинному свидетельству. Первенство уважает права свободы и помогает христианскому почину. Оно не требует единообразия там, где разнообразие естественно и уместно, и не центрапизует администрацию в ущерб поместным Церквам. Первоепископ не исполняет своего служения в одиночестве, но в братстве с епископской коллегией. И касание его до дел и жизни поместной Церкви не должно затрагивать полномочий ее епископа.
Авторитеты и равновесие
Первенство и соборность обоюдно дополняются в "эпископе", однако нередко случались перевесы вплоть до серьезных нарушений необходимого равновесия, а вследствие разделения Церквей эта опасность значительно увеличилась. "Коинония" Церквей подразумевает соблюдение надлежащего равновесия между первенством и соборностью при ответственном соучастии всего Народа Божия.
Универсальное первенство
Для исполнения замысла Божьего о единстве всей христианской общины в любви и истине образ взаимной дополнительности между первосвященническим и соборным аспектами "эпископе" для служения "Коинония" Церквей должен осуществиться и на универсальном уровне. Но единственно Римский престоп отстаивает свои права на универсальное первенство, которое осуществлял прежде и осуществляет ныне в городе, где окончили свои земные дни апостолы Петр и Павел.
Кажется разумным,что и вбудущем,при всякой возможности
соединения, универсальное первенство каким оно описано здесь, естественно исполнять этому престолу.
ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Проблемы
Изложенное в этом документе можно рассматривать как соглашение в вопросе об авторитете в Церкви и особенно в вопросе об основоположных принципах первенства. Соглашение имеет центральную важность и, полностью не разрешая все проблемы, связанные с первенством Римского Папы, оно все же открывает ясный путь. Но когда, исходя из этих существенных принципов, мы приступаем к рассмотрению специфически римского понимания первенства и мер его осуществления, тогда возникают новые проблемы, серьезность которых оценивается различно.
Во-первых - оправдывая первенство Римского престола ссыпались обычно в прошлом на слова об апостоле Петре (Мф 16, 18-19; Лк 22, 31-32; Ин 21, 15-17) и придавало им значение,более определенное в глазах многих, чем это есть в текстах. Но многие богословы Римско-Католической Церкви не считают нужным сегодня во всем и буквально придерживаться прежних толкований.
Во-вторых, Первый Ватиканский Собор 1870 года говорит о "божественном праве" преемников апостола Петра, а в современном Римско-Католическом богословии это понятие не имеет однозначной интерпретации. Если в существе утверждения первенства папства усматривается промысел Божий, пекущийся об универсальности "Коинония", нет почвы для расхождений. Если же из понятия о "божественном праве" преемников апостола Петра выводить, что находящаяся вне общения с Епископом Рима некая Церковь в силу этого является,на взгляд католической Церкви,не вполне Церковью, то в этом сложность данного случая, которая, впрочем, для одних легко упразднима фактом возобновления общения, но для других как раз и есть препятствие этому общению.
Е-третьих, ангпикан затрудняет утверждение о непогрешимости Папы в его учении, однако следует иметь в виду.
что доктрина о "непогрешимости" оговорена весьма точными условиями на Первом Ватиканском Соборе, и условия эти исключают мысль о Папе как об оракуле, возглашающем новое откровение или говорящем в самовольной независимости от братьев-епископов и от Церкви, или если речь тем паче идет о предметах, не относящихся к вероучению и морали. В сознании Римско-Католической Церкви догматические определения Папы, согласные с критерием непогрешимости, безошибочны, непреложны и передают исключительно мысль Церкви в вопросах о Божественном Откровении. Особые осложнения вызвали новые догматы о Богоматери Деве Марии: представители Англиканской Церкви выразили сомнение в их надобности и в самой возможности принять их как необходимые для христианской веры.
Е-четвертых, утверждение прямой универсальной юрисдикции Папы, границы которой отмечены неточно, вызывает опасение англикан, видящих в этом возможности ее беззаконного и бесконтрольного применения, но определения Первого Сатиканского Собора гласят, что первенство Папы применяется топько для сохранения и никогда не для разрушения устройства поместных Церквей. Римско-Католическая Церковь стремится ныне заменять преимущественно пастырским подходом юридические понятия XIX века об авторитете в Церкви.
Перспективы
Несмотря на все перечисленные трудности, мы думаем, что декларация об авторитете в Церкви символизирует общее стремление к цели, достижение которой повлечет за собой далеко идущие последствия. Долгое время богословы двух наших традиций работали над одним и тем же вопросом, причем сходными методами, не выходя за рамки своей конфессиональной принадлежности. Е процессе труда древние понятия открылись им в новом освещении, и тогда произошло удивившее теологов богословское совпадение.
Е трех наших соглашениях мы старались превозмочь и оборонительные, и супротивные установки прежних споров. Мы хотели подвергнуть переоценке новые вопросы - их еще предстоит разрешить... Часто мы старались не пользоваться лексиконом давних распрей, но не для того, чтобы затемнить мысли и положения, их возбудившие, а для того, чтобы показать, как привычный круг чувств, рожденных словами этого языка, способен исказить истину. Доктринапьное совпадение, которое мы испытали, вселило надежду на возможность устранения в будущем сотрудничестве и остальных существующих между нашими Церквами преград.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Будущее
Мальтийский доклад 1968 года, имен в виду усилия к единству Римско-Катопической и Англиканской Церквей, размышлял о поэтапном развитии единства... Теперь уже осуществлены соглашения об Евхаристии, о служении - с некоторыми оговорками - и об авторитете. Однакосогпа- сие в толковании вероучения - выводы богословских комиссий - само по себе еще не есть достижение иепи. Цепь - христианское единство.
Итак, мы предлагаем наши положения на рассмотрение авторитетам, создавшим нашу комиссию, и просим высказаться. Считают пи они, что эти положения о стопь важном предмете выражают такое единство в вере, которое не только оправдывает, но и требует дальнейших мер и действий, сближающих наши общины в жизни, богослужении и христианской миссии.
ДИСКУССИИ.
ВОСТОЧНАЯ МЕДИТАЦИЯ И ХРИСТИАНСКАЯ МОЛИТВА
В момент, когда на христианский Запад, и в частности в монастыри, стали проникать разные способы восточной медитации, христианам необходимо подойти к этому весьма значительному религиозному феномену строго по-христиански. Так поступали отцы Церкви и монахи первых веков по отношению к методам созерцания, практиковавшихся неоплатониками.
Тот же святой Августин, как и платоники, хорошо знал, что "тайный путь" к познанию Бога ведет "вовнутрь" и что первым необходимым шагом является собранность в простоте души. Но, он, будучи христианином, знал также какая огромная опасность грозит тому, кто ограничивается только этим : опасность остаться в себе самом.
Бог находится за пределами любого опыта внутреннего "я". Лишь через некий "прыжок веры" (как говорит святой Бонавентура и греческие отцы Церкви) можно Его достигнуть. Христианская медитация развивалась в течение многих веков и претерпела на своем пути множество различных изменений. Но знаем ли мы еще эту традицию или уже не хотим ее знать ? Неужели мы потеряли вкус ко всему, что является специфически христианским. Или же мы потеряли ту интеллектуальную силу, необходимую для критического осваивания, которой обладали наши отцы и без которой невозможно подлинно христианское постижение других культурных и религиозных феноменов.
Методы восточной медитации
Первое, что нам нужно принять во внимание, это то, что методы посточной медитации не могут быть отделены от определенной философии. Они задуманы и разработаны как пути к достижению спасения - как его понимала эта философия — для человека, затерянного в мире, блуждающего вдали от божества. Как методы они настолько подчинены определенной цели и, так сказать, настолько пропитаны ею, что их логичность и приспособленность к ее достижению совершенно поразительны. В настоящей статье мы не будем делать различий между разными видами восточной религиозности - брахманизма, буддизма, санкхья, например, не считая уже ряда буддийских сект - ибо для нас здесь важнее видеть их известную общность, которая в известном смысле, простирается на родство этих систем с мистическими концепциями конца эллинистической эпохи, и, частично, с мистикой мусульманской.
Можно понимать эту восточную религиозность как последнее, изощренное выражение естественной потребности человека в религии, человека, стремящегося выйти за пределы ограниченности и безбо- жественности видимого мира. Такой естественный порыв, идущий от конечного к бесконечному, глубоко укоренен в сердце человеческом, о котором святой Августин сказал, что оно "неспокойно, пока не успокоится в Боге". Следовательно, нельзя, подобно Карлу Барту, огульно осуждать такой титанический порыв или притязание построить Вавилонскую башню, как попытку взять небо штурмом и присвоить собственными силами опыт Божественного и Абсолютного. Но не должно забывать, что на деле такой естественный порыв всегда при- частен в какой-то мере и греху и совсем не легко различить, что идет в этом методе от искренней тоски по Богу и что от горделивой претензии овладеть плодом Древа Жизни только собственными силами. Ни одно создание не бывает априори свободно от некоей двусмысленности такого рода.
Какова бы ни была степень взаимопроникновения "природного" и "греховного" в методах восточной медитации, они все же свидетельствуют о потребности человека выйти из мира, чтобы найти Бога. Так как, согласно восточной философии, бытие ограниченной твари не имеет никакого отношения к Абсолютному, оно есть полная противоположность Бытию чистому и подлинному. Оно лишь видимость, которую необходимо преодолеть. И если упорно продолжать именовать "бытием" то, что есть субстанция мира, то следует именовать Асолют- ное "небытием" (нирваной). Ограниченное бытие должно превзойти свои пределы, отвергнуть их, оставить позади если оно хочет соединиться с Абсолютным. И именно для этой цели задуманы и разработаны все методы восточной медитации.
В этом смысле они являются языческими, или, точнее сказать, принадлежат к концу язычества, к тому периоду истории, когда язычество уже избавилось от наивной иллюзорной веры в существование личных божеств, входящих в сношение с людьми, охраняющих их и зачастую в какой-то мере могущих подвергаться человеческому влиянию, с помощью молитв, часто совершенно магического характера.
Иллюзия эта рассеялась и от всего остались только лицом к лицу конечное и бесконечное во всей их наготе. Эта крайняя ситуация, когда есть настоящее желание перешагнуть пропасть, принуждает принять и радикальное решение, а именно отвергнуть мир ради обретения Абсолютного. Таково решение принимаемое всяким последовательным буддистом.
Встреча с Богом, который стал человеком
На этой стадии эволюции языческая религиозность и не может знать, что не "конечное" идет навстречу к некоей неподвижной Бесконечности, но что Живой Бог Авраама, Исаака и Иакова исключительно по милости своей отправляется в путь к человеку, затерянному в "конечном". Он открывает Моисею тайное имя Свое и заключает союз с народом, который Он Сам избрал. Он лично учреждает этот союз. Таким образом между Богом и человеком нет больше ни противоречий, ни противостояния, есть только родство.
Вот почему уже в древнем Израиле религиозная направленность, а следовательно, и сами методы медитации совершенно обратны технике восточной медитации. Еврейская медитация направлена только на то, что идет от Бога к человеку : наставления и заповеди Его, милосердие и суд Его, дивные и чудесные, великие дела и обетования Его. То.что Бог предлагает столь велико и так утоляет жажду человека, что идея восхождения человека к Богу (так же как и понятие "бессмертия"), были еще чужды Древнему Израилю. Бог сам поставил Свой шатер посреди стана народа Своего.
Это движение Бога к человеку, всякую человеческую тоску по Богу утоляющее, полностью осуществляется только в "Воплощении Слова Божьего". Христос — это Бог, окончательно пришедший к человеку. Он обращается к нему не сверху, не извне, а на "гы", как человек к человеку. Он передает языком человека всю тайну божественной жизни, вечной любви вплоть до "безумия Креста". Он принимает на себя людскую оставленность, упраздняет противостояние Богу, то есть грех мира. Наконец, после пребывания по ту сторону смерти и воскреснув, Он посылает в наши сердца Свой Божественный Дух, который дает нам в вере предчувствие высшей тайны Бога.
Вот почему христианское созерцание, как это показывает пример святых, состоит в неустанном восхищении перед тайной "нового и вечного союза", в погружении в нее. При этом восхищение это подобно не восхищению зрителя перед некиим прекрасным зрелищем, а тем высоким восторгом, который захватывает того, кто сам принимает участие в исполнении Божественной драмы . При Евхаристии и у подножия Креста христианское созерцание является не простым переживанием события, происходящего с кем-то, кого мы, может быть, даже очень любим, но все же другим человеком, а охватом им всего нашею существа, как это было с Девой Марией, живым образом Вселенской Непорочной Церкви, матерью и невестой, стоящей у подножия Креста. Именно так, а не как-либо иначе должен стоять на молитве христианин. Только в свете этого события""Брака Агнца" (Откр 19 7), вечно продолжающегося, заслуживает созерцание все остальное : земная жизнь Иисуса, во всех се подробностях, вся история спасения и все, что в мире и в личной жизни людей напоминает нам о Божьей благодати, превышающей всякое человеческое воображение.
Это овладение Богом христианской душой может иногда показаться "темной ночью наших чувств и разума". Но именно в этом и есть дар Божий, наша сопричастность в оставленности Распятого. Это совсем не иллюзорная "ночь" нехристианина, представляемая им в его медитации, как некий космический полет к Абсолютному, когда как бы стираются контуры всех конечных вешей. Он оставляет позади только то, что кажется ему неважным, то есть чувственный мир. Сын же Божий и христианин, удостоенный страдать вместе с Ним, - оставлен Тем, Кто важнее всего — Богом, о Котором Он сказал : "моя пища есть творить волю Его". Он умирает от любви, потому что любовь отнята от Него.
Подлинная христианская молитва, христианская медитация как бы вращается на орбите пламени вечной троичной любви, выраженной в приходе Христа. Не та или иная техника медитации (будь то восточная, или какая-либо другая) помогает человеку достигать Бога и находить доступ к миру Духа. Духа Святого невозможно иначе как водою и кровью обрести (1 Ин 5 6) . В той мере, в какой христианская медитация исходит всегда от исторической конкретности, чтобы идти к тайне, в ней прояляющейся, ее можно назвать "трансцендентной", но ни п коем случае "трансцендентальной", в кантианском или буддийском смысле этого слова.
Когда медитация становится изменой
Через вхождение в Тайну Христа Церковь, во всей совокупности познала "новое рождение" Отныне она не может иметь иного исходного пункта для видения и понимания мира. Она во всех своих членах "сообразна" Единому Христу. Апостол Павел, высказав эту мысль, продолжает : "Боюсь, чтобы как змий хитростью своей прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе. Ибо, если бы кто, придя, начал проповедывать другого Иисуса, которого мы не проповедывали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили, или иное благовестие, которого не принимали, то вы были бы очень снисходительны к тому" (2 Кор 11 3-4). То, что апостол хочет разъяснить всей христианской общине, относится прежде всего к тем, кто на протяжении веков имеют своей миссией представлять Церковь у подножия Креста рядом с Марией Девой и святыми женами : а именно монашествующим и в особенности монашествующим созерцательно.
Если монашествующие ордена и общины будут оставлять порученный им от имени Церкви мира "опасный пост", чтобы укрываться под комфортабельным кровом медитации нехристианской они нанесут Церкви самую глубокую и смертельную рану. Такое оставление поста нельзя назвать иначе как изменой, в отношении к распятой любви Божьей. Именно потому что дело идет о воплощенной любви, такую измену нельзя назвать иначе как "прелюбодеянием", в смысле еще более ужасном, чем в Ветхом Завете, когда там говорится об измене Израиля по отношению к Ягве (Иез 16).
Добавим, что согласно испытанным учителям системы Дзен, настоящие христиане неспособны усвоить подлинную медитацию Дзен, так как они глубоко затронуты милостью и любовью Христа, которые носят "личностный" характер. Весьма комично дилетантство многих христиан и вообще европейцев, претендующих освоить за каких- нибудь несколько часов то, что азиаты приобретают лишь многолетним опытом. Шарлатанская смесь из якобы учения Дзен со всякого рода разрозненными элементами психоанализа и системы так называемой "групповой динамики" была бы просто смехотворной, если бы в результате не утрачивалась сама субстанция Церкви, если бы оно не оказывалось на деле изменой в самом Граде Божьем, каким является Церковь, и прежде всего в ее цитадели — монашестве. И вот нам уже не до смеха, хочется просто закрыть лицо, чтобы скрыть краску стыда. Конечно, "Еву" всегда нетрудно соблазнить, в особенности, когда Змий провозглашает свое "новое евангелие" под прикрытием так называемой "культурной ассимиляции", когда строятся мосты между Шанкарой и Мейстером Экхартом, между Юнгом и святым Хуаном де ла Крус. И, несмотря на это, есть христианские круги, превозносящие восточную медитацию, уверяя, что они, очистив ее, сделали из нее нейтральное орудие, пригодное для любой медитации.
Совершенно очевидно, что христианская духовность в течение веков непрерывно обогащалась мистикой нехристианской. Но влияние этой последней являлось всегда как бы своего рода "вызовом", на который тут же следовал специфически христианский ответ. Иначе грозит впадение в опасный синкретизм, утверждающий, что в основе всего "все сводится к одному и тому же" : улыбающийся Будда и человек Иисус, оставленный Богом и умирающий на кресте, являются лишь выражением одной и той же духовной реальности, той же глубины бытия. Это совсем не так : Крест, Воскресение и Евхаристия Христовы — не сравнимы ни с чем и не приспособляемы ни к какой другой реальности. Все должно лишь критически и всегда соотносить уникальному соотношению : Христос-Церковь.
То, что делается сегодня во многих монастырях нельзя назвать иначе, как издевательством. Говорят о "гигиене души", потому что практикуемые там упражнения, имеющие целью создание "пустоты в себе", - "нам" "весьма полезны". Такая точка зрения не что иное как чистый эгоизм, диаметрально противоположный целям медитации христианской, как ее понимали и практиковали все святые. Дело не в том, чтобы искать того, что "весьма полезно" "нам", а в том, чтобы искать того, "что необходимо для искупления мира", - и, если на то будет Воля Божья, в молитве оставленное™ и покинутости уподобиться Христу на кресте. Богатый с его набитым кошелем и эгоизмом не может войти в узкие врата Любви Распятой, и можно себя спросить, не являются ли эти методы восточной медитации в еще большей степени, чем деньги, опасной и утонченной формой богатства. В Писании же сказано "Блаженны нищие духом", нищие, стучащиеся у Врат Господних, которые для них открываются и пропускают их как детей Отца их
Ганс Урс фон Бальтаэар
РЕЦЕНЗИИ
Христоф фон Шонборн: "Теологические обоснования иконографии Христа" (в период между Первым и Вторым Никейскими Соборами 325 — 787 годов). в. д.: Фрибург, Университет, 1976, 248 с. "Парадо- зис".
Вот уже несколько лет, как перед христианским Западом открывается не топько художественное значение иконы, но также и ее духовное и теологическое содержание. В этих областях традиционная византийская и православная иконология является тем удобным перекрестком, на котором лучше всего происходит взаимное духовное обогащение христианских Востока и Запада. Ибо вопрос о законности или даже о возможности художественного изображения лика Христа возник очень рано в связи с теми теологическими проблемами, с которыми христиане латинского Запада почти никогда не сталкивались. Задачей диссертации, представленной профессором фон Шонборн, было увязать так называемый иконоборческий кризис восьмого и девятого веков и догматические и дисциплинарные определения Второго Никейского Собора со всей христологической проблематикой, возникшей в связи со спорами, вызванными учением Ария.
Для Ария любое изображение Христа - неудовлетворительно. И это потому именно, что Христос по определению апостола Павла "есть образ Бога неизобразимого", следовательно, неизбежно, по мысли Ария, Христос будет ниже Бога. Святой Афанасий, отвечая ему, говорит, что Отец, совершенный во всем, может иметь только совершенный образ. Сын же является образом Бога, так как он Сам есть Бог.
Каппадокийцы, углубляя это учение, создают предпосылки для нового подхода к "способу существования" Божественных Ипостасей. Максим Исповедник в седьмом веке продолжил разработку христологических проблем и показал, что Христос - "живая икона Божественной любви". Страницы (105-141), посвященные учителю Церкви Максиму Исповеднику, кажутся нам одними из самых интересных в этой книге и позволяют лучше понять мысли святого Максима Исповедника. Теперь стала ясна та прочная антропологическая структура, которая лежит в основе мыслей святого Максима и которая позволила ему сделать важнейшие выводы из излюбленной темы Кирилла Александрийского: "Во плоти Бога узрили".
С другой стороны, параллельно этой христопогии продолжала развиваться и арианская христология. По мнению автора, наиболее влиятельным представителем арианского направления был Евсевий Кесарийский. Истоком иконоборчества (богословское обоснование которому было дано Синодом, созванным в 754 году императором Константином V) как раз и явилось это арианствующее направление. Защитники икон нескоро и с трудом нашли удовлетворительные ответы : ни Герман Константинопольский, ни Георгий Кипрский, ни даже Иоанн Дамаскин не справились с этой задачей. Разработка правильного ответа была начата Никифо- ром и Феодором Студитами. Было найдено более точное понятие о соотношении образа и той ипостаси, которую этот образ должен представлять. Заслугой Феодора Студита и является установление такого понятия, выработанного в соответствии с учением Максима Исповедника. Е подобном изображении действительно созерцается личность; но единственность личности Христа в том, что она есть "сложная ипостась", одновременно божественная и человеческая. Созерцая человеческий пик Христа, мы поистине видим не- изобразимого Отца.
"Духовная жизнь", № 621, 1977.
И. Дальме
МЕЖДУНАРОДНЫЕ КАТОЛИЧЕСКИЕ ЖУРНАЛЫ
"КОММУНИО"
На очередной международной встрече богословов в 1970 году возникла мысль создать новый международный католический журнал под названием "Коммунио"(|) .
Ниже будет дано объяснение, почему мы пришли к этому решению, но сначала я постараюсь коротко изложить все, что последовало вслед за этим.
В 1971 году была устроена новая встреча в Париже у ныне покойного монсиньера Фернана Гиме. На собрании присутствовало около пятнадцати человек, в том числе отцы де Любак, Буйе, Буйяр, Ле Гию, аббат Туане, Г. Ириней Марру и несколько представителей немецкой группы. На этом собрании выступил Пьер Эммануель с блестящим, всех нас вдохновившим докладом о значении символа в христианской жизни и богословии.
Однако, создать редакционный комитет нового журнала оказалось гораздо труднее, чем предполагалось, и переговоры затянулись. Тогда немецкая группа решила самостоятельно выпустить свой первый журнал в 1972 году. Вскоре после этого свой журнал выпустили также и итальянцы. Немецкое издание было переведено на английский язык и распространилось по всему миру и даже за "железным занавесом".
В 1974 году стали выпускаться американские тетради, в 1975 - французское издание, и в 1976 - фламандское и голландское.
Скоро к нам присоединились югославы, но им пришлось преодолевать различные препятствия : нехватка бумаги, цензура и так далее. Но, кажется, сегодня положение там улучшилось, благодаря основанию богословского общества, признанного государством.
I) Идея создания журнала "Коммунио" принадлежит о. фон Бальтазару. Здесь мы публикуем краткий обзор положения многоязычного журнала в конце 1978 г.. данный о. фон Бальтазаром. Более подробное геологическое развитие этих чем дано им же в передовой первого номера всех изданий под названием "Программа Сопричастность".
Поляки, очень желавшие принять участие в нашей работе, делали все, чтобы получить официальное разрешение на это. Но до сего дня, не добившись такого разрешения от государства, не могут включиться в нашу работу. Недавно учрежденный испанский комитет предполагал начать свое издание в начале 1979 года, с тем, чтобы затем распространять его по всей Латинской Америке.
Намечены и другие издания журнала, португальское, например.
На внешний взгляд все эти журналы, со своими самостоятельными редакционными комитетами, независимой юридической и финансовой организацией, могут показаться чем-то разрозненным. Они напоминают скорее цепь, составленную из звеньев, очень непохожих друг на друга. Но именно идея "общности" ("коммунио") лежит в основе всех наших изданий, определяя как их содержание, так и их форму.
Теперь попробую коротко дать объяснение трем терминам, входящим в название всех наших изданий : "Общность" - католический международный журнал.
Что значит для нас слово "католический" ? Вот его точное значение : всеобъемлющий, стремящийся к универсальной доступности. Почему ? Потому что, согласно католической вере, — для верующего, или точнее, для каждого человека, — нет иного примера, (которому должно следовать) кроме примера Человека по-преимуществу, Человека открывшего нам смысл существования, познавшего и понесшего все человеческие страдания, и Воскресением которого Бог засвидетельствовал, что этот человек — совершенное выражение Его Истины и Его Воли. Согласно и Библии и нашей вере, Христос освобождает от всех идеологий : мы более не находимся ни под иудейским законом, регламентировавшего отношения между Богом и человеком, ни, по слову апостола Павла, под "космическими силами", которые доминировали в языческих религиях, силами, которыми можно было бы легко объяснить все эволюционистские идеологии, а значит, и коммунистические. Христианин — человек поистине освобожденный. Для нас только христианство обладает "целостным гуманизмом", следовательно, оно пригодно для всех, следовательно. - универсально, следовательно каюлическое.
Это объяснение слишком KpaiKO, чтобы быть по-настоящему доходчивым (прошу меня простить за это), и требует дополнения : то есть объяснения термина "общность"
Для нас, католиков, подлинная объсдиненность людей, которые решились жить согласно норме освобожденного человека — каким и является Христос — есть сопричастность, общность, обмен во всех областях жизни — духовных и материальных, и ничем другим быть не может.
Церковь Божья, по духу Нового Завета есть сопричастность во Христе - Христу всех освобожденных им людей, которые в обоюдной сопричастности, продолжают освобождать друг друга. Из сказанного следует, что Церковь — это гибкий организм, состоящий из частей, каждая из которых является неповторимой личностью. Эти личности отличающиеся друг от друга подобно тому, как ухо отличается от глаза, а рука от ноги, исходят из единого живого начала, и определяются этим началом во всех своих функциях. Следовательно, есть две опасности, которых католики должны избегать : с одной стороны, окостенелый юридизм, подменяющий христианскую свободу механическим законом и мертвым догматизмом, опирающимся исключительно на наследство прошлого. С другой стороны, — расплывчатый плюрализм, который предоставляет фантазии каждого члена интерпретировать по-своему явление Христа, на котором основывается церковная сопричастность. Такого рода плюрализм грозит мгновенно разрушить укрепленное единство христиан, освобожденных самим фактом Воскресения Христова, и приводит их к обоюдному отчуждению. Таким образом, в Церкви подлинной Общности нет места ни для плюрализма, ни для какого бы то ни было униформиэма. Ибо эти две крайности уничтожают христианскую свободу, так как там, где существует противоположное понимание Христа, не может быть по-на- стоящему глубокого обмена : или Человек Христос Бог, или Он просто человек; действительно ли он взял на себя наши грехи, или — нет, и так далее.
Но, с другой стороны, не может быть настоящего глубокого обмена, если Христос, — наша Жизнь, — превращается нами в некую абстрактную и мертвую догматическую формулу.
По смыслу всего сказанного, третий термин — международный, — приобретает значение более определенное и рисунок более отчетливый, чем в обычном употреблении этого слова. Для нас наши международные журналы являются органами до известной степени частными, выражающими менталитет или своей области, или какой-то определенной нации, или района, или совокупности людей, образованной общим языком, например, французским, немецким, английским, голландским и так далее. Безусловно, могут возникать какие-то второстепенные проблемы, например, совсем не обязательно, что журнал, издающийся в Соединенных Штатах дойдет до Британских островов, так что стоило бы подумать об его британском издании. Но самая главная наша забота в том, чтобы живое общение между христианскими общинами, принадлежащими к разным культурам мира, происходило без всяких ограничений, и мы могли бы обмениваться важнейшими статьями наших изданий, оставляя при этом свободу каждой национальной или лингвистической редакции организовать издание журнала в соотвествии с духовными потребностями своей собственной культурной области.
Все это - как вы хорошо понимаете - требует от нас большей гибкости и больших усилий в работе, чем для издания одного журнала на десяти языках. Но нам кажется, что эти усилия компенсируются и вознаграждаются более глубоким и интенсивным влиянием, которое позволит всем прочувствовать, что такое истинная католическая со- причастность.
о. Ганс Урс фон Бальтазар
АРХИВ
СЛАВЯНСКОЙ БИБЛИОТЕКИ
Мы продолжаем публикацию переписки князя Ивана Сергеевича Гагарина, основателя Славянской Библиотеки в Париже, с его другом Ю. Ф. Самариным. Поводом для этой переписки послужила книга А. Н. Муравьева "Правда Вселенской Церкви о римской и прочих патриарших кафедрах", изданная в Петербурге в 1841 году. В то время И. С. Гагарин жил в Париже и готовился к переходу в Католическую Церковь.
Довольно резкие и недостаточно обоснованные нападения Муравьева на Католическую Церковь сыграли, по собственным словам Гагарина, значительную роль в его решении стать католиком.
Мы даем здесь "Второе письмо" Гагарина и ответ Самарина на это письмо ("Третье письмо"). Остается еще одно письмо Гагарина, а также письмо Киреевского Гагарину, находящееся в архиве Славянской Библиотеки, которые мы надеемся опубликовать в самом ближайшем будущем.
Г'
Хотя и нет точных доказательств того, что И. С. Гагарин предполагал опубликовать эту переписку, тем не менее, эта возможность кажется нам правдоподобной. Дело в том, что Гагарин собственноручно переписал все письма. Получилась довольно толстая тетрадь, в которой остались чистые листы между пятым и десятым письмом. Так что вполне возможно, что публикуя эти письма, мы тем самым исполняем желание основателя Славянской Библиотеки.
ПИСЬМО 2-е
Париж, 26 февраля 1842.
В первом письме я сообщил тебе мои примечания на предисловие Правды и изложил некоторые мысли о взаимном положении двух Церквей.
Ты помнишь цепь, которой я уподобил ряд доказательств, приводимых Католическою Церковью. Сегодня мне предлежит обязанность рассмотреть мысли нашего автора о первом звене этой цепи, о первенстве Апостола Петра и об обещаниях, сделанных ему Иисусом Христом.
Но прежде нежели приступить к этому вопросу я должен тебе напомнить, что я здесь не беру на себя обязанности доказывать справедливость притязаний Римской Церкви. Я ограничиваюсь разбором книги Г. Муравьева. Он нападает, он отрицает, я рассматриваю, прав ли он в своих нападениях. Может быть, если бы даже он разрушил все доказательства, о которых он упоминает, осталось бы довольно тех, о которых он умалчивает, чтобы утвердить законность прав, которые себе приписывает Римская Церковь. Может быть, также, есть другие доказательства против Римской Церкви, о которых он не говорит, и которые непобедимы. Об этом я рассуждать не могу и поставляю себе пределами те пределы, которые он сам поставил.
Наш автор будет часто приводить свидетельства из Св. Отцов. По сему поводу он делает рассуждение, которое я не могу пропустить без примечания.
На второй странице он говорит : "Доколе какое-либо лжеучение не вкрадывалось в чистый догмат Веры, Св. Отцы говорили о нем с большой свободой, не подозревая, но при малейшем покушении затмить истину, они становились чрезвычайно осторожными и пр."
Что все это значит ? Лжеучение не может вкрадываться в чистый догмат Веры, потому что чистый догмат Веры, в который бы вкралось лжеучение, не только не был бы чистым догматом Веры, но вовсе перестал бы быть догматом, а Св. Отцы не стали бы говорить о нем с осторожностью, а предали бы его анафеме, потому что всякая примесь лжи в истине есть ложь, а лжи в догмате не может быть никакой.
Наш автор остался бы в пределах истины, и лжеучение не вкралось бы в его предложение, если бы он сказал, что должна признавать постепенное развитие во внешнем исповедании Веры. Но это совсем иное, и я постараюсь как можно ярче осветить эту истину, потому что она чрезвычайно важна.
Церковь в разные времена определяла догматы Веры, но из этого не следует, что она прибавляла новые догматы, не существовавшие прежде. Они всегда были, но только не были определены. Вера не арифметическое сложение некоторых истин. Истина, принесенная на землю Иисусом Христом, проповедуемая и хранимая основанною Им Церковью, есть нечто единое, самостоятельное, к которому ничего прибавить, от которого ничто отнять нельзя. Но она находится среди мира, а в мире обитает ложь, беспрестанно восстающая на Истину. Всякий раз, что является ложное учение, Церковь объявляет оное ложным, и, так сказать, определяет грань между Истиною и Ложью. Истина едина, но ложь бесчисленна, и при каждом нападении лжи, Церковь не определяет истины в особенной предмете; но "при малейшем покушении затмить истину" - чтобы говорить словами нашего автора - Церковь рассматривает новое учение, сравнивает оное с сокровищем Божественной истины, порученным ее бдительному хранению, и определяет : что истина и что - ложь, в особенном предложении. Ложь отрицает, Церковь в ответ утверждает. Вся история ересей служит ясным доказательством тому, что я говорю. Учение Ария не было положительно осуждено Церковью до Ария, но до Ария и прежде нежели кто- либо помышлял проповедывать его ересь, она была противна Учению Церкви. Таким образом, истина всегда пребывает единою, а между тем беспрестанно развивается, но только в отношении внешнем; и так так можно доказать, что в таком-то веке такой-то догмат не был развит, не был определен Церковью, но из этого нельзя заключить, что он он ложный. Напротив, нельзя сказать, чтобы какой-либо догмат, некогда определенный Церковью, когда-либо перестал быть истинным.
После этих предварительных примечаний рассмотрим что автор доказывает касательно первенства Апостола Петра и особенных, сделанных ему Иисусом Христом обетовании. Но здесь я остановлен немаловажным затруднением : я не знаю, что хочет доказать Г.М. То он признает первенство Апостола, то старается оспаривать у него оное, но нигде ясно не выражает своей мысли. Однако, иэ некоторых слов его могу догадаться, что он признает первенство, но отличает оное от господства, в котором отказывает Апостолу. Не знаю в каком смысле Г. М. принимает слово господство, но знаю то, что Католической Церкви нужно только доказать, что Св. Петру дано было более нежели другим Апостолам, и что мыслию первенства была сопряжена мысль власти и мысль неколебимости в вере.
Г. М. из многих мест Евангелия, приводимых Католической Церковью, приводит только два, одно из Евангелиста Матфея о камне, основании Церкви, и ключах царствия, и другое из Евангелиста Иоанна о пасении стада. Ограничусь и я зтими двумя местами.
Вот слова Матфея.
"Пришед же Иисус во страны Кесарии Филипповы, вопрошаше ученики своя, глаголя, кого мя глаголют человецы быти, сына челове- ческаго ? Они же реша, ови убо Иоанна Крестителя, инии же Илию : друзии же Иеремию, или единого oi пророк. Глагола им Иисус, Вы же кого мя глаголете быти ? Отвещав же Симон Петр рече ты ecu Христос, сын Бога живаго. И отвещав Иисус рече ему : блажен ecu Симоне, бар Иона, яко плоть и кровь не яви тебе, но Отец мой, иже на небесех. И аз же тебе глаголю, яко ты ecu Петр, и на сем камени созижду Церковь мою, и врата адова не одолеют ей. И дам ти ключи царства небесного : и еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех; и еже аще разрешиши па земли, будет разрешено на небесех. "(Мф 16 13-19)
Я привел слова так, как они напечатаны в Московском издании Библии на славянском языке. Греческие слова "оти су ей Петрос" гораздо ближе переведены "яко ты ecu Петр" нежели "Ты Петр".
По прямому смыслу сего места Христос обещает, что Церковь Его будет нерушимою во веки, основанием ей полагает Апостола Петра, и в утверждение Он изменяет имя Симон в имя Петр, что значит камень. Сверх того обещает ему дать ключи царства небесного с такого властью, что то, что он свяжет на земле, будет связано на небесах, и что он разрешит на земле, будет разрешено на небесах.
Г. М., кажется, разумеет сис место иначе. По его толкованию выходит, что основанием Церкви полагается не Петр, а исповедание Веры в Господа Иисуса Христа (стр. 4) или Христос, Сын Бога Живого, исповедуемый Петром (стр. 9), о перемене имени и наложении на Апостола Симона Иисусом Христом имени Петра, а власть ключей он изъясняет общею всем Апостолам.
Но я знаю, что мое личное толкование не имеет более веса, нежели толкование Г. М.; посмотрим же, как толковали Св. Отцы, приводимые в свидетельство Г. Муравьевым.
Он начинает с Златоуста, Выпишем собственные слова автора, чтобы показать, как он иногда странно рассуждает.
"Продолжая изъяснять обещание ключей царства небесного тому же Апостолу" (Петру) — говорит наш автор на странице 4, — "Златоуст, хотя и называет его верховным, не домогается однако же доказывать сим текстом, как Западные писатели, преимущество Петрово над прочими учениками, а только власть Сына Божия, равного во всем Отцу, ибо сие было главною целью проповедника, лицо же Петрово смешивает он с другими Апостолами."
Если бы Западная Церковь оспаривала власть Сына Божия, равного во всем Отцу, я понял бы силу этого текста. Но о власти Сына Божия нет спора. Спор о первенстве Апостола Петра, и Златоуст, по собственному признанию автора, имея здесь главной целью власть Сына Божия, говорит о первенстве Апостола Петра как бы мимоходом. Если сие первенство не главною целью Златоуста, это вероятно потому, что тогда не было о том спора, и не было нужды о сем распространяться. Мы не знаем, что бы сказал Златоуст, если бы первенство Петра было главною его целью в сем месте, но когда внимание его обращено на совсем другую сторону, вот что он говорил.
"Господь обещает ему даровать то, что собственно принадлежит единому Богу, а именно : разрешать грехи, сделать Церковь неколебимою среди всех волнений, и простого рыбаря явить крепчайшим всякаго камня, когда восстанет вселенная. Подобным образом и Бог Отец сказал, беседуя с Пророком Иереимею, что полагает его как столп медный и как стену (Иер 1 18), но Иеремия поставлен был для единого народа, а Петр для целой вселенной. Хотелось бы мне спросить тех, которые унижают Сына, какие больше дары : те ли, которые дал Отец, или те, которые дал Сын ?" (Бесед, на Матф. 54\Правда, стр- 4 и 5).
Хотелось бы и мне спросить тех, которые унижают Петра, как они понимают смысл этих слов Златоуста ? Он так мало сомневается в величии даров, данных Иисусом Христом Св. Петру, что он их приводит в свидетельство величия Сына Божия. Великолепные выражения Златоуста остаются славным памятником древней веры Восточной Церкви, какой бы паутиной не старался Г. М. затмить их блеск !
Г"
Но поучительно послушать и Г. М. Что он говорит ? Что вслед за обещанием, данным Петру, Христос говорит вообще о проповеди всех Апостолов ! Но я доселе не слыхал чтобы кто-либо оспаривал, что были другие Апостолы кроме Петра, и что Господь послал их проповедывать свое Евангелие. Я никак не могу видеть тут противоречие ; но наш автор хотел чтобы Господь тут стал говорить о господстве Петра над Апостолами. Дело не о том, какие бы слова Г. М. желал слышать от Иисуса Христа, но о том, как можно разуметь те
слова, которые Христос произнес, как их разумела Церковь и как их толковали Св. Отцы.
Далее наш автор утверждает, что Златоуст употребляет равносильные выражения и о других Апостолах и обещает нам их показать. Увидим. Но заметим однако, что здесь не простые выражения почитания и удивления Златоуста об Апостоле, но слова Христовы, положительные обетования Христовы, толкованные в этом смысле Златоустом.
Наш автор делает еще одно довольно странное примечание. "Спаситель — говорит он — не сказал даю тебе, но дам тебе ключи царствия небесного." Конечно, надобно было чтобы Господь искупил мир от греха Своею смертью прежде нежели дать власть вязать и решать грехи, "но", как превосходно изъясняется Боссюэт, "обетования Христовы непреложны как и дары его." И обетование имеет такую же силу как и дар. И если по воскресении Своем, Христос сказал всем Апостолам : "якоже посла мя Отец и аз посылаю вы; и сие рек, дуну и глагола им : приимите Дух Свят; имже отпустите грехи, отпустятся сим и имже держите, держатся" (Ио 20 21-23), то здесь нет противоречия и вторые слова Господни не разрушают первых.
Должно однако же заметить, что здесь не упоминает Христос о камне, основанием Церкви. Петр не один апостол и не один составляет Церковь, но она на нем зиждется. В сем месте Апостолы представляют всю Церковь и Петр с ними, а прежде один Петр знаменовал всю Церковь, представляя ее единство.
Посмотрим теперь, что говорит блаженный Августин. Г. М. довольно полно привел выписки из его творений, хотя, мне кажется, превратно понял их смысл. У Святого Августина встречаются два толкования о сем месте Евангелия и он сам говорит о них : " из сих двух толкований пусть избирает читатель". В одном он изъясняет, что камень есть Петр и видно не находит в сем толковании никакого затруднения, потому что позволяет читателю избрать оное. В другом он говорит, что сей камень не Петр, а Христос, Сын Бога живого, которого исповедал Петр, а причиною он приводит то, что Симону не сказано было : ты еси Камень, но : ты еси Петр.
В изъяснение уже приведено было, что Св. Августин не знал сирийского языка, на котором говорил Христос и на котором кифа значит камень, следовательно ты еси Камень или ты еси Петр — одно и то же. Но не будем спорить об этом. Положим, что второе толкование Августина удовлетворительнее первого и посмотрим как изъясняя его, он говорит о Петре.
"По обильнейшей благодати он один и вместе первый апостол. Но когда ему сказано было : "тебе дам ключи царствия небесного и пр.", тогда знаменовал он вселенскую Церковь, которая... потрясается и не падает, поелику основана на камне, от коего Петр получил имя. Не от Петра камень, но от камня Петр, так как не от христианина именуется Христос, но от Христа — христианин. Господь сказал : " на сем камне созижду Церковь мою" поелику Петр сказал : "ты еси Христос, Сын Бога живого", т.е. на сем камне, который ты исповедал, созижду Церковь мою, "камнем же был Христос, на каком основании утвержден и сам Петр, ибо никто не может положить иного основания кроме положенного, которое есть Христос". И так Церковь, утверждаемая на Христе, от него приемлет в лице Петровом ключи царствия, т.е. "власть вязать и решить грехи "(стр.4). Итак Петр, от сего камня названный, образует собою лицо Церкви, основанной на камне, и приемлет "ключи царства." (стр.9)
Сими словами Августин не только свидетельствует первенство Петра, но даже, что он образует собою лицо Церкви, что он приемлет имя свое от камня, на котором основана Церковь и что ему вручаются ключи царствия, что одно и то же, только другими словами. А что Христос есть основание Церкви, о том не может быть спора, потому что и по другому толкованию, что камень есть Петр, он все полагается основанием не иначе, как по исповедании : ты еси Христос, Сын Бога живого, и несомненно, что он не мог бы быть камнем, если не исповедывал бы Христа.
В другом месте Августин сравнивает Петра и Иоанна. Его слова так примечательны, что я спишу вполне все, что приводит из этого места Г. М.
"Никто да не разделяет сих двух именитых Апостолов, ибо и то, что знаменовал Петр, оба они были, и то что знаменует Иоанн, оба имели быть. Знаменательно следовал за Христом Петр и оставался Иоанн; веруя же оба терпели бедствия настоящего убожества и ожидали благ грядущего блаженства. И не они одни, но то же исполняет и вся Святая Церковь, обуреваемая здешними бедами, сохраняемая для будущих благ. Петр и Иоанн образовали собою две жизни, временную и вечную. Оба истинно и знаменательно ходили верою во времени и оба наслаждаются ею в вечности. Таким же образом для всех Святых, нераздельно принадлежащих к телу Христову, ради управления бурной сей жизни, принял с ключами Царствия небесного власть вязать и решить первый из апостолов, Петр; и для сих же Святых, ради сладостного покоя той таинственной жизни, возлежал на персях Христовых Евангелист Иоанн. Посему не Петр один, но вся Церковь вяжет и решит грехи, и не один Иоанн почерпнул на истинном лоне Господнем тайну о безначальном пребывании Слова у Бога, и о Божестве Христове, и троичности и единстве Божества, но сам Господь излил свое Евангелие по всему миру, дабы каждый черпал из него по своей удобоприемлемости" (Правда, стр.8).
Я с Г. М. восклицаю : какое великолепное сравнение и толкование ! Но когда он прибавляет чуждое всякой мысли властительства Римского, я принужден сказать, что он не понял ни мысли властительства Римского, ни мысли Блаженного Августина.
Великий Епископ Гиппонский не говорил, чтобы Петр был Иоанном, а Иоанн Петром, это просто было бы нелепо. Он изъясняет нам Церковь. Собрание Святых, заключающую в себе и Церковь видимую на земле, и Церковь невидимую, торжествующую на небесах и раскрывает нам таинственные узы, которыми отдельная жизнь каждого сливается в одну общую жизнь Церкви. Сию высокую мысль он нам толкует примером. Не все Святые действительно возлежали на лоне Господнем на вечери тайной, возлежал один Иоанн, но в лице его и все Святые вяжут и решат грехи, держит ключи Царствия небесного один Петр, но в лице его все Святые, и Петр действует один как представитель и орудие всей Церкви, видимой и невидимой. Вот ясный и высокий смысл слов Св. Августина, вот также учение Католической Церкви о власти Петра и его преемников. Если бы Г. М. вникнул в глубокий смысл этого учения, власть Римского Епископа перестала бы казаться ему так чудовищной, и он постиг бы всю Божественную гармонию устройства Церкви.
Другое заключение, которое можно вывести из приведенного места Св. Августина есть то, что ничего не доказывает, чтобы Петр был больше Иоанна в Царстве небесном, они оба велики в глазах Божьих. В чем же состоит первенство Петра ? в первенстве власти, и так падает различие, сделанное Г. М. , между первенством и господством. Ничто также не доказывает чтобы преемники Св. Петра были больше других Епископов или других верных, сопричтенных к лику Святых. Они больше единственно властью, и то единственно, пока пасут стадо Христово, видимую Церковь на земле, но зато на них и большая ответственность и больше от них будет требовать Верховный Судия.
Все это мне кажется так ясным, что я почитаю излишним рассматривать отдельно все другие тексты, на которые опирается наш автор, и к которым легко применяется все уже сказанное мною.
И так, любезный друг, я кончаю здесь это длинное письмо и надеюсь в следующем окончить нее, что касается до первенства Апостола Истра.
(И. С. Гагарин)
ПИСЬМО Зе
Измалково, 13/25 августа 1842 г.
Любезный друг, ты отнесся ко мне с возражениями на книгу Муравьева и этим, некоторым образом наложил на меня обязанность за нее вступиться. Не могу принять ее безусловно, не могу и отказаться. Итак, позволь мне наперед определить мое отношение к книге Муравьева. Я никак не берусь защищать ее во всем и отвечать на каждое возражение. Г. Муравьев стоит за наше общее дело и в сущности я совершенно с ним согласен; но мое убеждение основано не на тех данных, которые изложены в Правде. Вопрос о Папе и о разрыве в Церкви лежал в стороне от моих занятий; я не считаю его существенным вопросом, по крайней мере, не первым по порядку, и не этот путь я избрал бы для его решения. Итак, если даже тебе удастся опровергнуть все доказательства содержащиеся в Правде, я откажусь от этой книги; но не поколеблется мое убеждение. Далее, мне будет невозможно пускаться в истолкование отдельных текстов из творений Св. Отцев и в критическое исследование фактов. Я не изучал их, и не имею под рукой материалов. Многое, по моей вине, может остаться без ответа. Предваривши тебя, я приступаю к делу.
Начинаю с первого упрека и буду продолжать по порядку. "Зачем Муравьев приписал разрыв в Церкви властолюбивым притязаниям Римских Первосвятителей ? Такое обвинение ничего не доказывает и может быть легко обращено против самих обвинителей."
Бесспорно; но автор употребил его не как доказательство. Оно стоит в предисловии, в котором он является частным лицом, членом той Церкви, которую он исповедует как православную. Далее, в самом рассуждении, он слагает с себя свое определение как лица и является безпристрастным судьею. Там, он не употребит подобного слова, не доказавши его.
Иначе, почему бы не оспаривать самое заглавие ? - Правда !... почему же правда ? я еще не знаю на какой стороне правда. Может быть автор скажет ложь, а противники правду ? — Вселенская Церковь ? почему же Греческая Церковь названа Вселенской ? Этот предикат принадлежит Церкви единой, святой, апостольской, одним словом Церкви истинной, а я еще не знаю которая из двух Церквей есть истинная ? и т. д.
Все эти вопросы имеют одинаковую силу и метят на один недостаток — предположение недоказанного. Но таково свойство всякого предисловия, всякого заглавия, таков вообще закон мысли человеческой. Оправдание предположения есть цель ее стремления и венец ее развития.
Далее, ты говоришь, что обвинение в властолюбии легко может быть обращено на обвинителей.
Не только может, даже должно пока длится спор между двумя Церквами и каждая из них выдаст себя за истинную церковь, т.е. за Церковь в самом деле, а не по одному притязанию.
Ставши на точку зрения Греческой церкви, на которой стоит автор, ты необходимо будешь рассуждать следующим образом : Церковь одна и едина по своей сущности; следовательно, отпадение одной ее части от целого и выраженное ей притязание быть Церковью, не может быть условлено внутреннею необходимостью самой Церкви. Как противоречие существенному ее определению, разрыв необходимо предполагает действие извне, начало зла. Следовательно, отпавшая часть Церкви покорилась этому началу.
Итак, признание Церкви на одной стороне, условливает признание господства враждебного ей начала на другой — страсти человеческой, какой бы то ни было, в этом случае, — властолюбия; ибо дело идет о власти незаконно усвоенной Римскими первосвятителями. Впрочем, я не стану распространяться об этом вопросе, тем более, что в твоем первом письме нахожу совершенно удовлетворительный ответ на первое твое возражение. Я разумею место, начинающееся словами : "согласно с различными их точками зрения, Западная Церковь взирает на Восточную как на мятежницу, и т.д."
Оправдавши Муравьева, я не могу в свою очередь не обвинить его в другом. Упрек в властолюбии, падающий на частные лица, слишком слаб. Их должно оставить в стороне, как явления случайные, преходящие и определить идею, которой они служили. Властолюбие, не как личный порок, переходит в наследство в целом ряду Епископов, а власть государственная, внешняя, всемирное господство являлось искони идеалом Латинского Запада и было целью всех его стремлений, основным побуждением всех его подвигов. Блистательным осуществлением этой мысли закрылся древний мир; Римская Империя пала, но мысль пережила ее, и облеклась в формы христианские. Народы Западные по своему почтили Церковь, признавши в ней Государство. Иначе они не могли понять ее. В основание Католицизму легла та мысль, что единство веры необходимо влечет за собой единство политическое, или лучше, что Церковь должна явиться Государством. Но Церковь, по сущности своей едина, следовательно и Государство должно быть одно. Свойство Вселенскости исказили до понятия о всемирном обладании, религиозная пропаганда приняла характер завоевательного стремления. Все историческое развитие Западной Церкви или лучше Церковного Государства было только осуществлением, и приложением на деле этой основной мысли. В ней лежит оправдание всех так называемых притязаний и притеснений Римских первосвятителей. Итак, должно очистить эту мысль, понять и поразить ее в самом отвлеченном ее выражении. Протестанты, так долго находившиеся под игом чуждого им начала, не могли изучить его бесстрастно; мы понимаем их негодование, падающее на внешнюю сторону, на частные приложения, оттого, что от них Протестанты страдали; но в наше время, обвинения устремленные на частности и оставляющие в стороне идею в них проявляющуюся, корень, из которой они заимствуют жизнь, вовсе неуместны и пора от них отказаться. Поэтому, слово осуждение католицизму, произносимое от лица Церкви, получит особенный характер.
Вырывать из целой Боговловской системы один догмат, из целого ряда великих деятелей одно лицо, отвлекать от полного строя жизни ее темные стороны и выставить их на всеобщий позор нечестно и неприлично православному человеку. Не будем упрекать в властолюбии ни Григория VII, ни Иннокентия III. Боссюэт, Фохт, Ранке, Гюр- тер оправдали этих великих мужей и доказали ясно, что их поступки были согласны с убеждением всего Запада. Право было беэпорно на их стороне; против того не может спорить кто прочел замечательную книгу : Sur le pouvoir des Papes au Moyen-Age.
Итак, все эти явления мы примем за проявление одного общаго начала, которому служил весь Западный мир Европы. Но, то самое в чем найдут оправдание частные лица, падет тяжелым осуждением на жизнь, которая их условливала, на Церковь, которая управляла жизнью. Властолюбие, не лица, но властолюбие, как одно из проявлений формализма, в другой сфере исказившего Христианство как учение, в догматах, вошло в склад Западной жизни. Таков был и будет Латинский Запад; не дано ему было иначе отразить в себе Христианство...
Но я увлекся в сторону; перехожу к другому вопросу.
Муравьев объясняет равнодушием Римской Церкви оставление Символа без прибавления у новообращаемых из Православной Церкви. Отвергнув это объяснение, ты предлагаешь другое.
Во первых, ты говоришь, что "Восточная Церковь не имеет права отвергать прибавление, ибо она никому не воспрещает веровать, что Дух Святой исходит и от Сына. Нет ни одного канона, ни одного определения Восточной Церкви, который обязывал бы верить, что Дух Святой не исходит от Сына и т.д. Это свободное мнение и пр."
Я возразил на это тем, что чего нет в Символе, того прибавлять не должно, но ты предвидел возражение, и сказал в другом месте "умалчивать не значит отрицать, и [де Церковь молчит, нельзя еще приводить ее молчание в свидетельство юю, что она отрицает. Итак, между Восточной и Западной Церковью может быть спор только о праве прибавления слов к Символу, но не о сущности дела".
Во вторых, ты говоришь, что "Западная Церковь, признав за собой право прибавить слово filioque, признает также за собой право дозволять, когда почитает не нужным не произносить оных, но из сего не следует, чтобы она дозволяла не принимать догмата".
Рассмотрим эти два положения.
Во-первых, умолчание имеет ли силу отрицания.
Неоспоримо, не все догматы содержаться в Символе explicite\ спрашивается, может ли в догмате об исхождении Святого Духа, подразумевать filioque 7 Не в одно время все богословские вопросы пришли к сознанию Церкви. По мере того, как они возникали и созревали к разрешению, Церковь давала на них ответы. Поэтому я могу допустить, что не все вопросы решены в Символе; но не могу допустить, чтобы хотя один вопрос получил решение неполное, одностороннее. Если не принять этого различения, под предлогом недосказанных истин, предположениям не будет конца. Почему бы тогда не предположить четвертого Божественного лица, также от Отца исходящего ? Символ этого прямо не отрицает 1
Скажут, Церковь упоминает в Символе об одном крещении, между тем признает семь таинств; но в этом нет противоречия. В десятом члене решается не вопрос о таинствах, а вопрос о крещении, который подняли анабаптисты. Не сказано "исповедую едино таинство, а едино крещение"; следовательно другого крещения не может быть, а другие таинства могут, и должны быть.
Итак, если восьмой член заключает в себе ответ на вопрос : исходит ли Дух Святый от Отца или нет, а не на вопрос о Духе Святом вообще, тогда argumentum a silentio - не будет иметь силы. В таком случае, я скажу, что только такое прибавление может быть подразумеваемо в Символе, которое признавала искони вся Церковь, и должны будут Католики доказать из Писания, предания, и Св. Отцов, что действительно Дух Святой исходит от Отца. До тех пор, наша Церковь, строго придерживаясь символа, останется правой.
В настоящем случае, не пускаясь в многосложный догматический спор, я хочу только предложить на твое рассуждение одно обстоятельство в пользу доказательства от умолчания. Оно недавно пришло мне на ум, при чтении истории второго Вселенского собора. Он был созван, как известно, против Ариан и Македония. Определение в подробностях, и в связи учения древних ересиархов в наше время представляет почти непреодолимые затруднения; между тем, в этом случае, вопрос нас занимающий, может быть решен только тогда, когда мы узнаем, в чем именно заключалась ересь Македония против которого прибавлены слова об исхождении Святого Духа. Fleury говорит, что он расходится с Арианами в признании Сына единосущным Отцу, но, с другой стороны (цитирую слова Fleury) il пе tenoit le St. Esprit que simple creature. Следовательно вопрос был о том, равен ли сущностью Дух Святой Отцу и Сыну, Бог ли он или нет. Вот основание спора. Итак, не было вопроса о том, исходит ли Дух Святой от Отца или нет, но вообще вопрос о Духе Святом. Если так, то я утверждаю, что вопрос этот решен вполне, и мы не имеем никакого права подразумевать, чтобы то не было.
Если Католики возражат мне на это, что Македоний, вследствие своего основного положения о неравенстве Святого Духа Отцу и Сыну, должен был необходимо отрицать и его исхождение от Отца (как условливающее Божественную сущность Святого Духа) и потому вопрос о сущности Святого Духа связывался тесно с вопросом о Его исхождении от Отца, то я спрошу их : почему же Македоний отрицал только исхождение от Отца, а не отрицал вместе с тем исхождение от Сына ? Македоний допускал равенство Сына Отцу; следовательно исхождение Духа Святого от Сына, как от Бога, исхождение Котораго Македоний не отрицал, могло быть против его учения о неравенстве Святого Духа, таким же сильным опровержением, каким и исхождение от Отца; почему же он не обеспечил себя со стороны первого, таким же отрицанием исхождения от Сына ? Очевидно потому, что он его не боялся, а не боялся потому, что никому бы оно не пришло в голову, и не могло придти. Потому что никто не верил в исхождение Святого Духа от Сына. Итак, мы имеем в свою пользу ясное свидетельство всей Церкви во втором веке. Поэтому я думаю, что argumen- tum a silentio имеет полную силу.
Далее, каким бы образом могла быть первая половина ответа на вопрос об исхождении Святого Духа "иже от Отца исходящаго" обязательным для всех членов Церкви догматом, а другая половина — и Сына свободным мнением. Ужели первое важнее второго ? Если так, и иначе быть не может, то, так как Дух Святой один, неравенство в степени важности не будет ли относиться к лицам от которых Дух Святой исходит ? Обвинение в Арианизме падет на всю Церковь !..
Не могу не обратить твоего внимания на другое обстоятельство. За догматом об исхождении следуют слова : "иже со Отцем и Сыном споклоняема". Почему в этом случае упоминается об Отце и Сыне ? Разве не достаточно было сказать "со Отцем" ? Я знаю, что ты имеешь полное право отрицать такой вопрос и держаться строго слов Символа, не спрашивая почему то, или другое, употреблено там или здесь, но но мне кажется трудно, внутри себя защититься от того действия, какое то место приводит на убеждение, непосредственно обнаруживая намерение Церкви. Не ясно ли, что она хотела отличить равенство Божественных лиц по единой их сущности, условливающее совокупное поклонение, от личной принадлежности Св. Духа, заключающейся в исхождении от одного Отца ? Итак, вопрос решен вполне, и нет ничего недосказанного.
Далее, ты говоришь, что Церковь Восточная не имеет права отвергать прибавление оттого, что нет против него Вселенского решения. Этот вопрос связан с другим : почему так давно не было Вселенских Соборов и столько лжеучения оставлено Церковью без осуждения; поэтому этот вопрос требует общего ответа на все подобные случаи. Скажу кратко : Церковь отвечает только на те вопросы, осуждает только те мнения, которые возникают в ней самой. На те, которые возникают вне ее, она молчит. Итак, опровержение и ответы на заблуждения людей не признающих Церкви и следовательно находящихся вне ее, предоставляется частным лицам, членам Церкви. Сама же она совокупляется на Соборах Вселенских, когда обнаруживается в ней самой два мнения о предмете догматическом и то и другое выдает себя за Церковное, за истинное. Тогда Церковь Вселенским решением утверждает за собою одно мнение, возводить его на степень догмата, а другое исключает, ставит вне себя. Вот значение анафемы. Замечу притом, что если одна из сторон до Вселенского решения, откажется от своего мнения и согласие само собою восстановится, Вселенского Собора не бывает.
Этим объясняется молчание Церкви в вопросе об исхождении Святого Духа и вообще во всех спорных догматах между Католиками и нами. Вопрос об исхождении был одной из причин разрыва. Отпавши от Церкви (я говорю с точки зрения Православной Церкви) Католики поставили себя вне сферы ее действия и этим сами себя осудили. Они вне Церкви, следовательно вне истины, а что вне Церкви, того она не знает. Так не было ни одного решения против Протестантов, потому что ересь их возникла от ложного семени, в зараженной атмосфере не Церкви.
Отличительной чертой нашей Церкви, кажется, должно признать то, что она ограничивает круг своего действия своей сферой, собой, т.е. своими членами и за эти пределы ни слова, ни власти своей не распространяет. (Обращение неверных есть дело частных лиц в Церкви.) Это очень важно; поэтому Церковь себя не доказывает, не имеет системы и не воюет, не заключает договоров - не есть Государство.
Я сказал об этом вкратце; знаю, что это может показаться странным и неясным, но я предоставляю себе развить эту мысль в другом рассуждении.
Если не было об исхождении Святого Духа Вселенского решения, за то во все времена догмат об исхождении Святого Духа, ставимый во главе спорных догматов между Православными и Католиками, решения многих частных Соборов, Символические книги нашей Церкви, наконец формула, по которой определено принимать Католиков в нашу Церковь, свидетельствуют ясно о постоянном, единодушном предании, которого держался и держится весь православный мир.
Теперь о Католической Церкви. Во-первых, можно бы, кажется, оспаривать у Папы право дозволять читать Символ без прибавления; ибо каким образом узнает Церковь вдруг своих членов, если допустить возможность не безусловного тождества того, что выражается устами, что принимается умом и сердцем ? Чувствуешь, что Церковь поступает неискренно ?
Был ли хоть один пример, чтобы Церковь позволила кому бы то ни было читать неполный ею принимаемый Символ; например, после второго Вселенского Собора и давала право упускать то или другое слово именно тем, которые оспаривали мысль под ним заключающуюся, тем, против которых это слово прибавлено ? Наконец третий Вселенский Собор запретил под анафемой частным лицам прибавлять или убавлять что бы то ни было от Вселенского Символа. Я знаю, что Католики исключают Папу, как определителя догматических вопросов, из сферы частных лиц; но дело не о Папе, а об Униатах; Епископ Римский усвоил себе право разрешать их от правила Вселенского Собора, т.е. от непогрешимого определения самого Папы. Очевидное противоречие.
Но допустить даже, что Епископ Римский мне позволит читать Символ без упущения, с тем, чтобы произносящие принимали догмат в упускаемых словах содержащийся, я не поверю в искренность этой снисходительности.
Нет, приобщая Униатов к Римской Церкви, Папа знал, что не прибавленное слово, а ложное, произвольно внесенное понятие положило вечную преграду к восстановлению союза, знал, что Униаты уступку в слове принимали за уступку догмата.
Католики объясняют прибавление как развитие самого догмата, как ближайшее определение истины, как успех в общественном сознании, а между тем наружному воссоединению они жертвуют словом по внушению самого Духа Святого начертанному в Символе, словом, с которым неразрывно связана одна из тех торжественных минут Церковной жизни, когда ее осеняет вдохновение свыше ? При этом была другая мысль и мы поймем ее, когда проследим целый ряд тайных и гласных дипломатических и религиозных сношений Западной Церкви с Россией, когда вспомним, что прежде всего, от наших Князей требовалось повиновение и подчинение Государственной власти Пап, о догматах же упоминалось на конце, после всего и что не обетованием жизни вечной, а королевским титулом, союзом с Западом и другими приманками властолюбия действовали на них легаты и посланники Папские...
Не могу не согласиться с Муравьевым.
Перехожу к другому вопросу; о том, что разумеет автор под важными различиями в совершении таинств.
О форме крешения через погружение или обливание здесь не может быть дела; ибо обе формы крещения наша Церковь принимает за равносильные. Об этом написан Феофаном Прокоповичем целый трактат, после которого не может быть спора. Итак, автор разумеет здесь, кроме причащения под одним видом, чин совершения миропомазания и разницу в понимании права отпущения грехов, очень важную.
Далее, ты обвиняешь Муравьева в том, что он не определяет в чем именно заключается спор о Папе : с этим я вполне согласен; ты пополняешь этот недостаток и поставил вопрос. Здесь мы разделяемся.
Во-первых, мне кажется, должно различить вопрос о власти духовной и о власти светской, к pouvoir spirituel et le pouvoir tempore!. Если ты признаешь вторую власть за случайную, за основанную на условном договоре, а не на божественном праве, de droit conventionnel, поп de droit divin, тогда вопрос о ней отстранится совершенно. Если же нет, то должно будет и им заняться. Власть Духовная также имеет две стороны -догматическую и практическую; потому должно рассмотреть власть Папы как непогрешительного определителя предметов веры и как верховного Судии над всей Церковью, как имеющего верховную власть в управлении и судопроизводстве церковном, le pouvoir de juri- diction. Ты ограничился показанием разницы в вопросе о Папской власти, в определении предметов веры и, мне кажется, выводишь эту власть, как делают то многие из другой судебной власти Папы, как верховного Судии и правителя; т.е. из того, что все споры между членами Церкви судятся Папой, выводишь, что определения его в вопросах догматических непогрешимы.
Из дальнейшего спора я увижу так ли я тебя понял и верен ли вывод. Теперь замечу только одно : ты полагаешь всю разницу между Католическою и Православною Церковью в том, что первые приписывают непогрешимость одному лицу, а вторые Вселенским Соборам. Мне кажется, что существенная разница заключается не в количественном определении. Православные признают непогрешимость постоянно присущей Церкви, как способность, как возможность ей проявиться. Католики, самый орган проявления этой способности признают постоянно присущим в Церкви в лице Папы. Другими словами — Церковь не всегда является совокупленной в Собор Вселенский, Папа восседает всегда на кафедре Св. Петра. Вот, как я думаю, самая важная сторона вопроса.
В Католической Церкви полное сознание и непогрешимость символизированные в лице Папы, переселяются из одного наместника Св. Петра в другого в равной степени полноты и совершенства; следовательно откровение Духа в Церкви признается за факт совершившийся. Проявление этого Откровения в декретах и буллах есть случайное и условливается внешними обстоятельствами. Следовательно, Церковь неподвижна. Наоборот, Вселенский характер предполагает откровение постоянно совершающееся, развитие. На это следует обратить внимание. Впрочем, этим только в моих глазах придается более важности вопросу; средства же для ее решения остаются те же.
Наконец, в заключении первого письма, ты спрашиваешь : "По каким несомненным признакам узнается Вселенский Собор и как вообще определить что такое Вселенский Собор". Признаюсь, если бы я услышал этот вопрос от Протестанта я бы не удивился; но как мог Боссюэт, Ламене и многие другие признающие вообще жизнь Церкви предлагать его Православным как возражение, этого я не могу понять; недоумение многих Православных, например Иннокентия, странные их ответы, на этот вопрос, между прочими решение Стефана Яворского, кажутся мне необъяснительными. Католики, допустивши, что тот Собор есть Вселенский, на котором присутствует Папа, пови- димому решают вопрос, но на самом деле, они только переносят его на Папу. Разве я не в праве спросить их также : по каким несомненным признакам признается Папа ? Кто мне скажет, что такой-то Папа избран и посвящен правильно ? Что избран он, а не кто другой ? До сих пор не было спора о Вселенском Соборе, а Пап самозванцев являлось по многу и не раз. Какой ответ дадут Католики ? Сошлются ли они на общее предание всей Церкви; но такое свидетельство, как не непогрешимое, ибо оно вне Папы, недостаточно; я мог бы с большим правом оставаться на нем для определения какой Собор действительно Вселенский и какой нет.
Вероятно, Католики скажут, что вера в непогрешимость Папы и притом одного Папы, необходимо предполагает веру в Промысл Божий над Церковью, веру в то, что не Папа никогда не воссядет на верховную Кафедру Церкви и что действительно Папа, т.е. правильно избранный и поставленный, несмотря на все препятствия и мнимые невозможности, всегда на нее вступит.
Точно так и я скажу от имени православной Церкви, что вера в непогрешимость Вселенского Собора предполагает необходимо веру же, что ни один Собор не прослывет в Церкви за Вселенский, который не заслуживает этого названия, и что наоборот ни один действительно Вселенский Собор не утаится от Церкви в ряду многочисленных Соборов поместных. В том и другом случае, убеждение основано не на внешних признаках, а на вере, и следовательно исключает
всякую критику, всякий вопрос и не нуждается в доказательствах.
Ты говоришь в одном месте, что Церковь Католическая легко и удобно может осудить всякую ересь, а Церковь православная не может.
Ты был бы совершенно прав если б дело шло о том, как бы нам удобнее устроить средство проявления Святого Духа в Церкви, но вопрос не об удобстве. Наша Церковь исповедует словом и жизнью, что Дух, идеже хощет веет, и что какие бы не были препятствия, какие бы трудности не представляло расстояние и воля людей, а не от Бога, то причиной этому едва ли была не эта мысль об удобстве и пользе.
Я привязался к этому слову не для того, чтобы поспорить, а потому что оно, мне кажется, вполне выражает мысль всего Латинского Запада; за такое я его принимаю, а не за твое личное слово. Может быть я и ошибаюсь...
В конце твоего письма, я читаю "что Церковь Восточная, со времени последнего Вселенского Собора, не вмещает в себе живой власти и почитает ее ненужной, что она основывается исключительно на Писании и писанном предании и т.д.".
Что это значит ? то-ли, что Церковь не может созвать Вселенского Собора и считает его навсегда ненужным, оттого что в продолжении многих веков не созывала его ? Но это очевидно не доказательство. Мало-ли возникло в наше время нелепых учений и философических систем, которые Католическая Церковь не почла за нужное осуждать. Церковь никому не отдает отчета в долгом молчании и кто допускает факт Церкви, тот не должен его и требовать. Повторяю опять, долгое молчание не есть доказательство; буду ждать других.
Точно так не понимаю, на чем основано мнение, будто Церковь Православная основывается на двух книгах и допускает яичное истолкование. Церковь все нужное для спасения определила, высказала и истолковала; чего же еще от нее требовать ? Не может она отвечать на всякий вопрос частного лица; не может предвидеть такое-то нелепое мнение и напередь осудить его. Мне кажется должно отличить право личного исследования и истолкования, которое несовместно с понятием о Церкви и понимание догматов Церкви, их усвоение, которое бывает в каждом се члене и не может не быть личным. Каждый человек понимает как лицо. Скажи мне, когда и в чем Восточная Церковь признала личный разум способным — не понять Церковные догматы — а постигнуть Божественную истину вне Церкви, не через ее посредство, иначе выдумать догматы ? Одним словом, когда Церковь сложила с себя свою власть, свои прапа, отрицала себя...
Буду ждать примеров.
(Ю. Ф. Самарин}
SOMMAIRE
Editorial ... 3
CATPXII! SI
Message du Synode de 1977 au Peuple de Dicu 7
Cardinal W1LLEBRANDS, Catechese ct Oecuinenisinc 22
Cardinal W1LLEBRANDS, Catechese ei Judaismc . 28 Cardinal OTOUNGA, Un Evangilc enracine dans la vie ai'ricainc .32 Soeur Ruth DUCKWORTH, La formation des cytcchistcs
dans le mondc pluralism d'aujourd'liui (Lumen Vilac) ... 36
H. FIESSINGER, Ma foi a travers une experience de catcchesc (Cateehese, 68) . 46
T, de VILLETTU, 1'aire 1c calcchisme a Paris (Eaux Vivcs) ... 53
M-T CHAMOT, Apprenez-nous a prier (Points de repere)............................... 60
N. FABRL, Le reste apparticnl a Dieu (Points de repere) ............................. 65
Mgr van CAUVELAERT, L'ordination de laics a des mimsteres
dans l'Eglise (Lumen Vitae) .................................................................... 68
G. PLANTE, La parole donnee aux pauvres du Honduras (Spiritus) 78
CHRONIQUE
L'Amerique Latine a la veillc de I'Assemblee de Puebla (La Croix)...................... 93
G. JARCZIK, L'Eglisecatholique en Amerique Latine........................................ 101
M. SALES, L'homme a la lumiere du Christ - L'anthropologie christologique
de «Redemptor Hominis» (Communio)................................................... 123
PROBLEMES OECUMENIQUES Declaration anglicane-catholique sur l'autorite dans I'Eglise (Doc, Cath.) .... 135
CONTltOVI RSI
H. URS von BALTHASAR, I 'echniques de nicdilalion oricntalc
ct oraison chrcticnnr <( aliicrs pour I'uraisun) 152
К I С I N S I () N S
C. von SCHOLNBORN, 1 ,'konc du Christ, I ondiaiitiKs llu;4l(ign|iu-> cliiljiiit-s
entre le [er ct le IK Concilc de Nicee (I Dalnmis, I vh- ?spiriim N4) 1 V)
Les revues internationales «Communio» (llans Urs von HullIi.imii ) Ifil
ARCHIVES DE LA BIBLIOI III <Д'1 SI AVI
Lettre du prince I S. Gagarine a lou Th. Samarine I f»S
Reponse de lou Samannc a I Gagarine ... 1 /
[1] "Епископская конференция сеть своего рода собрание, в котором Епископы определенного народа или территории совместно выполняют свое пастырское служение для большего возрастания благ, которые Церковь предлагает людям, и прежде всего посредством форм и методов апостольства, соответственно применяемых к современным обстоятельствам." (Второй Ватиканский Собор, Декрет о пастырской должности Епископов в Церкви, гл. 3.)
Епископские конференции существовали во многих странах еще до Второго Ватиканского Собора. Но именно в течение соборных работ выявлялось значение таких институтов для того, чтобы в собраниях всемирного характера учитывались как нужды, так и вклады поместных Церквей Собором было рекомендовано создание Епископских Конференций во всем католическом мире и в вышеуказанном декрете определены правила их функционирования.
