Мишель Фуко

Книга — многогранное исследование становления в новоевропейской культуре представления о норме как биологическом, психологическом, моральном и политическом феномене. Центральное место здесь занимает процесс замещения образа монстра как существа, абсолютно нарушающего законы природы и мира, представлением о норме и ненормальном как субъекте, не поддающемся нормативному воспитанию и не вписывающемся в нормативную систему социума. Значительное внимание в лекциях уделено теме сексуальности и эволюции «тела удовольствия» как средства контроля индивида со стороны общественных институтов и одновременно формы его ускользания от давления «власти—знания», что позволяет проследить становление основных идей третьего периода творчества Фуко конца 70-х—80-х гг.

Для психологов, политологов.

Ответственный редактор А. В. ГОВОРУНОВ Научный редактор В. Ю. БЫСТРОВ

Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) проект № 03-03-00292д

Научное издание

Мишель Фуко НЕНОРМАЛЬНЫЕ

Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974-1975 учебном году

Художник П. Палей. Технический редактор ИМ. Кашеварова

Корректоры Ф.Я. Петрова и Е.В. Шестакова

Компьютерная верстка Л.Н. Напольской

Лицензия ИД № 02980 от 06 октября 2000 г. Сдано в набор 14.01.2004 Подписано к печати 20.05.2004. Формат 60х84 1/16. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс Печать офсетная. Усл. печ. л. 25,1. Уч изд. л. 23,6. Тираж 2000 экз. Тип. зак. №4087. С 101

Санкт-Петербургская издательская фирма «Наука» РАН

199034, Санкт-Петербург, Менделеевская лин., 1

main@nauka.nw.ru

Отпечатано с готовых диапозитивов во ФГУП ИПК «Ульяновский Дом печати». 432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14

ТП 2003-II-№51

ISBN 5-02-026849-6 («Наука»)

ISBN 2-02-030798-7 («Gallimard», «Seuil»)

Предисловие

Публикация лекций Мишеля Фуко открывает собой, безусловно, новый этап в восприятии и изучении идейного наследия этого мыслителя в России. Кому-то такое утверждение может показаться чрезвычайно категоричным. Все важнейшие книги Фуко уже переведены на русский язык, а некоторые даже и не один раз. Индекс цитирования Фуко один из самых высоких, а его имя по поводу и без повода упоминается сегодня в большинстве вузовских учебников по гуманитарным дисциплинам.

Все это так, и вместе с тем хочется обратить внимание читателя на два обстоятельства. Во-первых, в странах Запада еще при жизни Фуко научное сообщество пришло к выводу, что его книги сами по себе не дают не только исчерпывающего, но даже и более-менее точного представления о сущности его работы. Многочисленные интервью, появлявшиеся в научных журналах, были не только свидетельством растущей мировой известности, но и попыткой разобраться в его истинных исследовательских интересах. Публикации лекций, семинаров и даже компиляций из его сочинений и интервью предпринимались с той же целью. Все эти материалы по мере их появления в печати позволяли как критикам, так и почитателям его сумрачного гения составить принципиально новое представление о характере исследовательских проектов Фуко. Существуют даже истолкования его работ в герметическом ключе, и иногда довольно убедительные. (Например: Seigel J. Avoiding the Subject: A Foucaultian Itinerary // Journal of the History of Ideas. 51, 1990). В его работах отыскиваются различные тайные знаки, намеки, аллюзии. Все это делается с целью представить перед глазами читателя подлинного, «окончательного» Фуко, Фуко, не раскрывшегося полностью в своих книгах.

Процесс «вторичной» интерпретации его книг во Франции и в англоязычных странах разворачивается с синхронностью, позволяющей увидеть в этом определенную закономерность. Вероятно, и «русского» Фуко ожидает та же участь. По крайней мере, публикация лекций Фуко может рассматриваться как первый шаг в этом направлении.

Во-вторых, лекции 1974—1975 гг. приходятся на период, связываемый почти всеми биографами Фуко с переключением его исследовательских интересов на новый предмет — власть. Их чтение совпадает с завершением работы над книгой «Надзирать и наказывать» и с началом работы над «Историей сексуальности». Обращение к микрофизике власти, к техникам дисциплинирования и к происходящему параллельно формированию дисциплинарных пространств становлению нормативного знания о человеке в полной мере характерно и для лекций о «ненормальных». Поэтому они могут читаться и в качестве своеобразного комментария к книгам Фуко о власти. Вместе с тем непосредственным предметом этих лекций все же остается безумие — область более ранних интересов.

Жиль Делёз в своей рецензии на книгу Фуко «Надзирать и наказывать» говорит, что ее можно читать и как продолжение предыдущих книг, и как нечто новое, знаменующее собой решительный шаг вперед. Этот шаг он связывает с новой постановкой вопроса о власти, направленного и против марксизма, и против господствовавших в официальной политической науке 70-х представлений. Правда, новая концепция власти в «Надзирать и наказывать» излагается лишь конспективно, на нескольких страницах в начале книги. И Делёз предполагает, что эта новая концепция возникла у Фуко не столько в результате теоретических изысканий, сколько в процессе его правозащитной деятельности в рамках «Группы информации по тюрьмам». К тому же и тема новой книги посвящена истории становления тюрьмы как института. Столкнувшись с микрофизикой власти на личном опыте, он в «Надзирать и наказывать» и выразил этот опыт в форме теории.

В предлагаемых вниманию читателя лекциях постулаты теории власти Фуко изложены хотя и не систематически (что противоречило бы формату лекций, посвященных все же не столько власти, сколько безумию), но тем не менее в достаточно развернутом виде. Например, в конце лекции от 15 января 1975 г. читатель может обнаружить критический анализ марксистских кон-

цепций власти, к которым Фуко, как и большинство левых интеллектуалов Франции, еще недавно относился с благосклонностью. Критическое преодоление марксистской политологии «изнутри» является и сегодня для отечественной политической науки столь актуальной и острой задачей, что о ней эта наука предпочитает вообще умалчивать. С этой точки зрения, лекции 1974—1975 гг., рассматриваемые в качестве комментария или даже предварительных набросков к «Надзирать и наказывать», могут оказаться весьма увлекательным и плодотворным чтением.

Но не меньшее любопытство способна вызвать и исходная тема этих лекций — безумие. Заметим сразу же, что все рассуждения Фуко о безумии выстраиваются в рамках непривычно сложной, даже чрезмерно изысканной для отечественной интеллектуальной атмосферы дискурсивной системы координат. Рецепции безумия в России последних двух столетий отличаются бесхитростностью. Все они, от обыденных представлений до специальных теорий, легко располагаются в горизонте между, с одной стороны, сведением психики душевнобольного к статусу телесной субстанции с анонимными атрибутами-симптомами и, с другой стороны, известным высказыванием Льва Толстого о том, что сумасшедшие дома изобретены человечеством с тайной целью уверовать в свою разумность. Иными словами, либо безумие есть, и тогда оно не может быть не чем иным, кроме физического, природного феномена, подлежащего строгому измерению. Либо безумия нет, и оно оказывается культурной фикцией наряду с многими другими, изобретенными человечеством с целью уклониться от программы упрощения и перевоспитания, «распространяемой» из Ясной Поляны. Третьего не предусмотрено, и поскольку давно уже нет в живых ни «зеркала русской революции», ни того, что оно отражало, то представления о безумии как о физическом феномене и психиатрии как отрасли естествознания оказываются у нас в стране безальтернативными. Остался лишь негатив этого представления, и переведенного на русский Фуко уже второе десятилетие гримируют под автора «Исповеди» и «Войны и мира». Нельзя исключить, что окажись Фуко в реальности крестьянским революционером с плугом (пусть и электрическим) и прочим реквизитом, его судьба сложилась бы более благополучно. Однако еще Наполеон, опознанный Львом Толстым как Антихрист, заметил, что великие люди подобны метеорам, сжигающим себя, дабы осветить землю. Так, возможно, и

средств, либо сами дескрипции заведомо недостоверны. Таким образом, безумие нигде не обнаруживает себя как феномен, и поэтому резонно предположить, что в человеческой истории оно появляется без санкции опыта. Понятие безумия не может, следовательно, опираться на эмпирический материал представлений; оно появляется в результате некоего волевого акта, учреждающего границу между нормой и аномалией в духовном мире. Следует заметить, что этот волевой, властный акт учреждения является не столько следствием познания, расширяющего свои границы, сколько результатом самоограничения человеческой природы. Если безумие невозможно в строгом феноменологическом смысле (так как никогда не может быть опытом сознания, точнее сказать, конвенциональным опытом сознания), то то же самое следует сказать и о разуме. Проблема безумия приоткрывает тайну разума, который, несмотря на все декларации о расширяющихся границах познания, генетически связан с ограничением и упрощением опыта.

Здесь следует вспомнить тот пассаж из «Истории безумия», где Фуко говорит о Декарте, о его размышлениях по поводу «гиперболического сомнения». Всемогущий демон Декарта подвергает деконструкции всю привычную человечеству систему мироздания вместе со всеми знаниями и представлениями. Фуко, следуя за всеми аргументами Декарта, задает вопрос: а почему безграничное сомнение не распространяется на рассудок Декарта? Не является ли это ограничение, эта полная уверенность Декарта в своем психическом здоровье симптомом страха перед безумием? Перед нами еще одно подтверждение парадоксального тезиса Фуко: безумие и нормальный рассудок рождаются вместе, в одно и то же время.

Было бы нелогично завершить это предисловие какой-либо оценкой фигуры Фуко и его роли в современной интеллектуальной культуре. Нелогично, так как книга, которую читатель держит в руках, должна еще раз убедить его, что время для такой оценки еще не пришло.

В. ЕЮ. Быстров
Вместо предисловия

Мишель Фуко преподавал в Коллеж де Франс с января 1971 г. и до своей кончины в июне 1984 г., за исключением 1977 г., когда ему было предоставлено право воспользоваться полагающимся каждому профессору раз в семь лет отпуском. Его кафедра носила название «Кафедра истории систем мысли».

Она была создана 30 ноября 1969 г. по инициативе Жюля Вюйемена и по решению общего собрания профессоров Коллеж де Франс вместо кафедры «Истории философской мысли», которой до своей смерти руководил Жан Ипполит. 12 марта 1970 г. то же общее собрание избрало Мишеля Фуко на должность профессора новой кафедры.1 Фуко было 43 года.

2 декабря 1970 г. он произнес свою инаугурационную лекцию.2

Преподавание в Коллеж де Франс подчиняется особым правилам. Каждый профессор обязан прочесть 26 часов лекций в год (не более половины этого времени может быть отдано семинарам 3). Каждый год он должен выносить на суд слушателей оригинальное исследование, в связи с чем содержание курсов ежегодно меняется. Посещение лекций и семи-

1 Мишель Фуко завершил брошюру, составленную перед голосованием для ознакомления профессоров, следующей формулой: «Нужно заняться историей систем мысли» (см.: Foucault M. Titres et travaux // Dits et Ecrits, 1954—1988 / ed. par D. Defert & F. Ewald, collab. J. Lagrange. Paris, 1994. Vol. I. P. 846).

2 Она была опубликована издательством Gallimard в мае 1971 г. под названием «Порядок дискурса».

3 Которые Мишель Фуко вел вплоть до начала 1980-х годов.

наров совершенно свободное; не требуется ни записываться на эти курсы, ни писать итоговую письменную работу. Причем профессор также не волен лишать кого-либо права присутствовать на своих лекциях.4 В уставе Коллеж де Франс сказано, что профессора в нем имеют дело не со студентами, но со слушателями.

Лекции Мишеля Фуко читались по средам с начала января до конца марта каждого года. Аудитория, весьма многочисленная, состояла из студентов и преподавателей, исследователей и просто интересующихся, среди которых было немало иностранцев. Слушатели занимали сразу два амфитеатра Коллеж де Франс. Мишель Фуко часто сетовал на большое расстояние, разделявшее его и «публику», а также на скудные возможности общения, обусловленные формой лекции.5 Он мечтал о семинаре, в котором шла бы подлинная коллективная работа. В последние годы по окончании лекций он посвящал значительное время ответам на вопросы слушателей.

Вот как передал в 1975 г. царившую на этих лекциях атмосферу корреспондент журнала «Nouvel Observateur» Жерар Петижан: «Фуко выходит на арену быстро и целеустремленно, он, словно ныряльщик, рассекает толпу, пробирается к своему стулу, раздвигает магнитофоны, чтобы разложить записи, снимает куртку, включает настольную лампу и, не теряя времени, начинает. Его сильный, внушительный голос распространяют микрофоны, единственная уступка современности в этом зале, который слабо озаряет свет, струящийся из стуковых плафонов. На триста мест приходится пятьсот прижавшихся друг к другу слушателей, довольствующихся малейшим свободным участком. [...] Ни тени ораторских эффектов. Все ясно и чрезвычайно убедительно. Никаких уступок импровизации. У Фуко есть двенадцать часов, чтобы

4 Это правило действует только внутри Коллеж де Франс.

5 В 1976 г., в надежде — в тщетной надежде — сократить число слушателей, Мишель Фуко изменил время чтения лекций с 17.45 на 9 часов утра. Ср. начало первой лекции (от 7 января 1976 г.) курса «Надо защищать общество» (Foucault M. «Il faut defendre la societe». Cours au College de France, 1976 / ed. s. dir. F. Ewald & A. Fontana par M. Bertani & A. Fontana. Paris, 1997).

приимчив к уголовной санкции, нацеленной на их исправление и реадаптацию. Иными словами, заботу о преступном индивиде отныне берет на себя техника нормализации. Этому-то замещению юридически ответственного индивида элементом, коррелятивным технике нормализации, этой-то трансформации и способствовала, наряду с многими другими средствами, психиатрическая экспертиза.33

Именно это появление, возникновение техник нормализации и сопряженных с ними властных рычагов я и хотел бы попытаться исследовать, приняв в качестве принципа исходной гипотезы (я остановлюсь на этом чуть более подробно в следующий раз) то, что эти техники и сопряженные с ними рычаги нормализации не просто стали следствием встречи, композиции, взаимной прививки медицинского знания и судебной власти, но что на самом деле особой разновидности власти — не медицинской и не судебной, а другой — удалось захватить и вытеснить на всех уровнях современного общества как медицинское знание, так и судебную власть; этот тип власти выходит на театральную сцену суда, опираясь, разумеется, на судебный и медицинский институты, но и сам по себе обладает самостоятельностью и собственными правилами. Возникновение власти нормализации, то, каким образом она сложилась, то, каким образом она сумела установиться, никогда не опираясь на один-единственный институт, но вводя в игру разные институты, и то, каким образом она распространила в нашем обществе свое господство, — вот что я хочу рассмотреть.* За это мы и примемся в следующий раз.
Примечания

1 См.: L'Affaire Denise Labbe — [Jacques] Algarron. Paris, 1956 (Bibliotheque nationale de France, Factums, 16Fm 1449). С 1971 г. Мишель Фуко вел семинар, посвященный изучению психиатрической экспертизы; см.: Foucault M. Entretien sur la prison: le livre et sa met-

* В подготовительной рукописи к лекции: «археологией этого я и хотел бы заняться».

hode // Dits et Ecrits, 1954—1988, edition etablie sous la direction de D. Defert & F. Ewald, avec la collaboration de J. Lagrange. Paris, 1994, 4 vol.; I: 1954—1969, II: 1970—1975, III: 1976—1979, IV: 1980— 1988; cf. II. p. 746.

2 Слово «экзистенциализм» употреблено здесь в своем наибанальнейшем значении: это «название, данное в первые годы по окончании Второй мировой войны молодым людям неопрятного вида, безразличным к активной жизни и регулярно посещавшим ряд парижских кафе в квартале Сен-Жермен де Пре» (см.: Grand Larousse de la langue francaise, III, Paris, 1973. P. 1820).

3 Согласно словарю Робера (см.: Le Grand Robert de la langue francaise. Dictionnaire alphabetique et analogique, I, Paris, 1985 [2], p. 237), имя Алкивиада часто используется в качестве синонима «человека, в характере которого сильные качества соединены с множеством недостатков (претенциозность, карьеризм)». В словарях по психиатрическим наукам слово «алкивиадизм» не встречается.

4 См.: Porot A. Manuel alphabetique de psychiatrie clinique, therapeutique et medico-legale, Paris, 1952, p. 149: «Употребляется в связи с легендой о сожжении Геростратом храма Дианы в Эфесе; [П.] Валетт [см.: De l'erostratisme ou vanite criminelle, Lyon, 1903] ввел термин „геростратизм" для обозначения присущего слабоумным сочетания злодейства с аморальностью и тщеславием, а также для характеристики особого вида преступлений, основанных на подобных умственных отклонениях» (определение К. Бардена).

5 См.: Porot A. Manuel alphabetique de psychiatrie... P. 54: «Выражение, вышедшее из знаменитого романа Флобера „Госпожа Бовари" и вдохновившее некоторых философов на то, чтобы превратить его в психологическое понятие», — тогда как Жюль де Готье определял боваризм как «данную человеку способность представлять себя другим, нежели он есть».

6 Тут Мишель Фуко невольно называет имя подвергнутого экспертизе.

7 Согласно словарю Робера (см.: Le Grand Robert, III, 1985 [2], p. 627), термин «донжуанизм» применяется в психиатрии к человеку, склонному к «патологическому поиску новых завоеваний», хотя в словарях по психиатрическим наукам такого слова нет.

8 Имеется в виду второе явление третьего действия комедии Мольера «Дон Жуан или Каменный гость» (см.: Мольер Ж.-Б. Собр. соч. М., 1994. Т. 2. С. 540—542).

9 Речь идет о выдержках из заключений судебно-медицинских экспертиз троих гомосексуалистов, задержанных во Флери-Мерожи

в 1973 г. и обвиненных в организации кражи и шантаже. См.: Expertise psychiatrique et justice // Actes. Les cahiers d'action juridique, 5/6, decembre 1974 —janvier 1975, p. 38—39.

10 Мишель Фуко акцентирует внимание на созвучии между «майотикой» (несуществующим словом) и «майевтикой» — сократическим или, шире говоря, эвристическим методом обнаружения истины.

11 Имеется в виду частый смех, которым сопровождалось чтение психиатрических экспертиз.

12 См. курс 1971—1972 гг. в Коллеж де Франс: «Уголовные теории и институты» (резюме см. в книге: Foucault M. Dits et Ecrits. Il, p. 389—393).

13 См.: Jousse D. Traite de la justice criminelle en France. I. Paris, 1771, p. 654—837; Helie F. Histoire et Theorie de la procedure criminelle. IV. Paris, 1866, p. 334—341n. 1766—1769.

14 M. Фуко имеет в виду ситуацию, обусловленную ордонансами Людовика XIV. Ордонанс в отношении судебной процедуры в 28-и статьях, выпущенный в 1670 г., был кодексом криминального расследования, ибо его утвердили за отсутствием Уголовного кодекса. См.: Serpillon F. Code criminel ou Commentaire sur l'ordonnance de 1670. Lyon, 1767; Helie F. Traite de l'instruction criminelle ou Theorie du code d'instruction criminelle. Paris, 1866.

15 См.: Beccaria С. Dei delitti e delie pene. Livorno, 1764 (trad. fr.: Traite des delits et des peines. Lausanne, 1766); Voltaire. Commentaire sur le Traite des delits et des peines. Paris, 1766; Servan J.-M.-A. Discours sur l'administration de la justice criminelle. Geneve, 1767; [Mercier Dupaty C.-M.-J.-B.] Lettres sur la procedure criminelle de la France, dans lesquelles on montre sa conformite avec celle de l'Inquisition et les abus qui en resultent. [S. 1.], 1788.

16 См.: Racked A. De l'intime conviction du juge. Vers une theorie scientifique de la preuve en matiere criminelle. Paris, 1942.

17 См.: Helie F. Traite de l'instruction criminelle... IV. P. 340 (принцип, сформулированный 29 сентября 1791 г. и утвержденный 3 брюмера IV [1795] г.).

18 Пьер Гольдман предстал перед парижским судом 11 декабря 1974 г. и был осужден по обвинению в убийстве и краже на пожизненное заключение. Поддержка группы интеллектуалов, разоблачивших ряд неправомерных действий в рамках следствия, а также процедурные нарушения, привела к пересмотру дела. Апелляционный суд приговорил Гольдмана к двенадцати годам тюрьмы за три доказанных нападения. См. выдержку из обвинительного акта в кни-

ге: Souvenirs obscurs d'un juif polonais ne en France. Paris, 1975. 20 сентября 1979 г. Пьер Гольдман был убит.

19 См.: Foucault M. La verite et les formes juridiques (1974) // Dits et Ecrits, II, p. 538—623.

20 Прилагательное «убюэскный» было введено в 1922 г. на основе пьесы А. Жарри «Король Убю», вышедшей в Париже в 1896 г. См. «Большой Ларусс» (Grand Larousse, VII, 1978, p. 6319): «Употребляется по отношению к чему-либо, напоминающему своим гротескным, абсурдным или карикатурным характером персонаж Убю»; «Большой Робер» (Le Grand Robert, IX, 1985, p. 573): «Что-либо, напоминающее персонаж короля Убю (комически жестоким, циничным и трусливым, со всевозможными перегибами характером)».

21 Это аллюзия на распространение литературы, вдохновлявшейся противодействием сенаторской аристократии усилению имперской власти. Представляемая, в частности, De vita Caesarum («Жизнью двенадцати Цезарей») Светония, эта литература вводит оппозицию добродетельных императоров (principes) и порочных императоров (monstra), олицетворяемых фигурами Нерона, Калигулы, Вителлия и Гелиогабала.

22 См.: Clastres P. La Societe contre l'Etat. Recherches d'anthropologie politique. Paris, 1974.

23 О трагедиях Шекспира, поднимающих проблему перехода от беззакония к праву, см.: Foucault M. «Il faut defendre la societe». Cours au College de France (1975—1976). Paris, 1997, p. 155—156.

24 См.: Fest J. Hitler. II // Le Fuhrer, 1933—1945. Paris, 1973, p. 387—453 (оригинальное издание: Frankfurt am Main—Berlin—Vien, 1973).

25 Аллюзия на текст Лакана «О субъекте в должности знания». См.: Lacan J. Le Seminaire, livre XI: Les Quatre Concepts fondamentaux de la psychanalyse. Paris, 1973, chap. XVIII.

26 Некоторые из развиваемых здесь идей были также высказаны в ходе «Круглого стола на тему психиатрической экспертизы» (1974). См.: Foucault M. Dits et Ecrits. II, p. 664—675.

27 О создании промежуточных кодексов Великой французской революции (в данном случае «Уголовного кодекса», принятого Учредительным собранием в 1791 г., но также и «Кодекса криминального следствия», утвержденного в 1808 г.) см.: Lepointe G. Petit Precis des sources de l'histoire du droit francais. Paris, 1937, p. 227—240.

28 Мольер Ж.-Б. Лекарь поневоле // Собр. соч. М., 1994. Т. 3. Действие второе, явление четвертое. С. 53—55: «Это затруднение

владеть языком явилось вследствие некоторых мокрот [...], образующихся во впадине диафрагмы [...] случается, что эти пары... Ossabandus, nequeus, nequer, potarnium, quipsa milus. Вот вам действительная причина немоты вашей дочери».

29 В статье 64 Уголовного кодекса говорится: «Нет ни преступления, ни правонарушения, если подсудимый во время совершения деяния был в состоянии помутнения рассудка, или если он был принужден к этому деянию силой , которой не мог сопротивляться». Ср.: Garcon Е. Code penal annote. I. Paris, 1952, p. 207—226; Merle R., Vitu A. Traite de droit criminel. I. Paris, 1984 (6), p. 759—766 (1-re ed. 1967).

30 Речь идет о случае Жоржа Рапена. См. ниже, лекция от 5 февраля.

31 См.: Moi, Pierre Riviere, ayant egorge ma mere, ma s?ur et mon frere... Un cas de parricide au XIX siecle // Presente par M. Foucault. Paris, 1973. Это досье, полный вариант которого разыскал Ж.-П. Петер, было обсуждено на семинаре, проходившем по понедельникам в 1971—1972 университетском году и продолжавшем «изучение судебно-медицинских практик и понятий». См. отчет в приложении к уже цитированному резюме курса этих лет: Theories et Institutions penales // Dits et Ecrits. II, p. 392.

32 M. Фуко вновь затронет эту тему в работе «Эволюция понятия „опасного индивида" в судебной психиатрии XIX века» (1978). См.: Dits et Ecrits. III, p. 443—464.

33 Циркуляр министра юстиции Жозефа Шомье был утвержден 12 декабря 1905 г. Новый Уголовно-процессуальный кодекс вступил в действие в 1958 г. (М. Фуко ссылается на статью 345 Кодекса общего ведения расследования). Схему, использованную Фуко, можно также найти в кн.: Porot A. Manuel alphabetique de psychiatrie.., p. 161—163.