Михаил Шполянский
Священник украинской части МП, рукоположен в 1990 г. См. персоналии.
Страница в сети, 2005: http://www.livejournal.com/users/shpol/
Его же: о проблемах внутрицерковного устройства.
Из статьи на http://www.zerkalo-nedeli.com/nn/show/525/48659:
Священник: молебен на Майдане
Как раз в то время, когда Михаил Рыхальский давал интервью «Зеркалу недели», другой николаевец правил молебен
в Киеве, около Майдана, во временной часовенке. Отец Михаил Шполянский — человек, известный в Прибужье многим.
Во-первых, он много лет был настоятелем Свято-Никольского храма в Старой Богдановке, построенного полтора столетия
назад адмиралом Аркасом. Во-вторых, ширится добрая слава о созданном им и его женой, матушкой Аллой, детском
доме семейного типа, где вот уже второе десятилетие находят приют и душевное тепло сироты, дети из трудных семей.
В-третьих, после второго тура президентских выборов о. Михаил принял участие в телемарафоне «5 канала», где
недвусмысленно высказался о позиции руководства УПЦ Московского патриархата.
Сойдя ранним утром с киевского поезда, о. Михаил излучал покой и взвешенность, лишь оранжевая лента на чемодане
напоминала, откуда, из каких бурь он вернулся домой.
— Спрашиваете, что меня привело на Майдан? Миряне наши, сотни тысяч стоят там, как же священнику быть в стороне?
— Но ведь, отче, высшие иерархи УПЦ не очень спешат на это многолюдье.
— Такова уж логика их действий. Сначала велась неприкрытая агитация за «едино православного» кандидата. Нужно
сказать, что была она далеко не безрезультатной. Не все прихожане ориентируются, где Афон, а где Иерусалим,
но то, что, как сказал Виктор Янукович, его благословили старцы, сработало. Впрочем, ситуация меняется. Такой
вывод делаю не только исходя из обращения Синода УПЦ, где говорится, что для церкви нет ни оранжевых, ни бело-голубых,
но и из затеянного недавно крестного хода по Киеву. Свезли в Киево-Печерскую лавру тысячи священников и мирян,
заплатили им деньги, а самого крестного хода не было.
— Похоже, УПЦ ожидают серьезные катаклизмы.
— Я скажу так: сегодня есть расхождения в мыслях и поступках иерархов и верующих. И вместе с тем — сколько
единения! Одна киевлянка, стоя на Майдане, спросила меня: «Отче, наверное, так и в раю — благовестная атмосфера,
радостные и добрые люди, открытые души?». Знаете, я верю, что Бог — на Майдане, что он поддерживает украинцев.
Кстати, единение распространяется на всех — православных, мусульман, иудеев, католиков. Много говорилось о том,
что «Наша Украина», взяв власть, будет притеснять церковь. Я на Майдане общался с руководителем штаба Виктора
Ющенко Александром Зинченко, таким же, как и я, верующим УПЦ Московского патриархата. Свидетельствую: никакого
разлада в церковные дела новая власть вносить не собирается.
Имея ныне статус нештатного священника Николаевской епархии, я служу Богу и за пределами Прибужья, последние
полгода — часто в Киеве, в Свято-Екатерининской церкви, что в Липском переулке, за пару кварталов от Верховной
Рады. Там вместе с отцом Петром Зуевым молимся за добро, мир и согласие в нашем доме. А с недавних пор — и в
часовенке, которая временно появилась на Крещатике возле мэрии. В первые дни сюда приходили один-два священника
УПЦ, сейчас уже не менее десяти.
Сегодня в Старой Богдановке я расскажу мирянам, жене, многочисленным детям (кровным и названным), что происходит
в Киеве, чем живет и дышит Майдан. Медлить некогда: наверное, на следующий день снова поеду в столицу. Там не
политики с политиками борются, там сошлись в поединке добро и зло. Нужно нести Божье слово праведникам.
Всеволод ИЛЬИН (Николаев)
М., «Отчий дом», 2004.
Вступление
К священнику, тем более — священнику приходскому, всегда обращаются с вопросами о воспитании детей. Наиболее
часто и настойчиво с жалобами: ребенок растет «не такой», не слушает родителей, водится с дурной компанией,
увлечен вредными привязанностями, пренебрегает обязанностями церковного человека... При этом родитель сам, как
правило, находится в крайне немирном состоянии в отношении ребенка: в душе бурлят раздражение, какие-то обиды.
Но христианин не может забывать, что ребенок — это поприще, дарованное нам Богом. И более того: в наше духовно
ущербное время воспитание детей осталось одним из немногих видов спасительного и в то же время вполне общедоступного
духовного делания. Этот труд, совершаемый ради Господа, есть подлинный христианский подвиг, и трудности на этом
пути — тот спасительный Крест, на котором искупаются наши собственные грехи. Это наш путь в Царствие Божие.
И потому ребенок — это дар Божий; не только в смысле радостей, но и в смысле скорбей — как дарованный нам крестный
путь спасения. Это дар, данный нам всегда сверх наших заслуг, дар милости Божией. Тяжело принять такой взгляд,
особенно родителям, столкнувшимся с проблемами в воспитании. Для понимания того, что грехи ребенка — это отражение
наших грехов и слабостей (непосредственное — как продолжение наших грехов, или опосредованное — как искупление
наших грехов), необходимы особая рассудительность и смирение.
И при этом — с какими проблемами в воспитании ребенка мы ни сталкивались бы — всегда ли все плохо? Ведь в любом
ребенке всегда есть и положительные качества: неотъемлемые явления образа Божиего в человеке, а также обретенные
в Таинстве Крещения или дарованные особым промыслом Божиим, и присутствуют всегда — проявления падшей человеческой
природы. Но разве редко мы принимаем блага как само собой разумеющуюся данность и тяжело сокрушаемся из-за каждого
недостатка! Ребенок здоров? Да, но жаль, что он не хватает звезд в учении. Ребенок разумен?
Да, но почему нам не дано сына послушного и скромного... А ведь христианину приличествовал бы другой взгляд:
в первую очередь — благодарить Бога за данное благо.
Как привить ребенку христианское мироощущение, как вложить в его сердце семена веры так, чтобы они принесли
добрый плод? Эта великая проблема для всех нас. Жена спасется чадородием (См.: 1 Тим. 2,14-15), но чадородие,
следует думать, не только и не столько физиологический процесс. Души наших детей — наша ответственность пред
Господом. Много необходимого и вразумительного написано об этом как святыми отцами (Иоанном Златоустом, Феофаном
Затворником и др.), так и в наши дни — духовно опытными людьми, прекрасными педагогами: Н.Е. Пестовым, протоиереем
Митрофаном Зноско-Боровским, С.С. Куломзиной... Однако, к великому сожалению, однозначного рецепта решения всех
проблем воспитания ребенка нет. И быть не может. Результаты не всегда соответствуют усилиям. И причина того
— ее только наши ошибки, но и тайна промысла Божиего, тайна Креста и тайна подвига.
Так что дело христианского воспитания детей — всегда подвиг благодатный и благодарный. Если видимо наши усилия
дают благой результат (что при верных подходах бывает с высокой степенью вероятности) — это радость о милости
Божией; если наш труд кажется сейчас неуспешным — и это попущение Божие, которое должно принимать смиренно,
не отчаиваясь, но уповая на конечное торжество Его благой воли, «...ибо в этом случае справедливо изречение:
один сеет, а другой жнет» (Ин. 4, 37).
Труд родителей: Крест и спасение
И все же, ребенок растет «не такой»: не такой, как нам хочется, каким ему должно быть по нашему представлению.
Иногда это представление вполне обоснованно, иногда — крайне субъективно. Субъективные и неоправданные претензии
родителей к своему чаду не только сводятся к очевидным случаям несоответствия ребенка родительским амбициям
или самодурству, но чаще всего — непониманием родителями как специфики роста и развития ребенка, так и промысла
Божиего над его жизнью. Еще сложней ситуации, в которых ребенок, как кажется, вполне объективно оказывается
не на высоте не только христианских, но и общечеловеческих норм жизни, — склонен к воровству, патологически
лжив и т.п. Как понять родителям (особенно — родителям, воспитывавшим ребенка в категориях религиозного мировоззрения),
— почему возможно такое, как с этим жить и что предпринимать?
В первую очередь, следует понять, что ничего не происходит случайно, по дурному и бессмысленному стечению обстоятельств.
Вновь повторим — любой ребенок, дарованный нам Богом, — это поприще нашего труда, подвига ради Господа, это
наш Крест и наш путь ко спасению. А любое спасительное крестоношение как условие предполагает смиренное устроение
души. И здесь нам нужно осознать самое главное: все, что есть в ребенке, — это непосредственное или опосредованное
отражение нас самих. Мы передали ребенку наши страсти и наши немощи уже в момент его зачатия. По лени и неразумию
мы не даровали ему полноты блага тогда, когда он, будучи во чреве матери, как губка впитывал все происходящее
в мире его родителей. И мы не имели и не имеем должной высоты духа, чтобы поделиться с нашим чадом радостью
благодатной жизни в Боге, чтобы своей добродетелью изменить в нем худшее и привить лучшее. Разве не видим мы
всего этого, не осознаем? А если осознаем, что же мы требуем добродетели от ребенка, не требуя ее в той же полноте
от себя самих?
Итак, Господь даровал ребенка, над которым надо трудиться. Его недостатки — это наше «производственное задание».
Или они (недостатки ребенка) есть прямое отражение и продолжение наших грехов (и тогда безропотно трудиться
над их искоренением — наша естественная обязанность: сами посадили этот сорняк, мы сами должны его выполоть),
или же это искупительный Крест, возводящий нас от ада наших страстей через Голгофские страдания к нашему Небесному
Отцу. В любом случае от нас, как от родителей и христианских воспитателей, требуется умирение души, смирение
перед дарованным Господом поприщем и готовность самоотверженно трудиться на нем — несмотря на видимую успешность
или неуспешность результата. Эта задача — всей жизни, и даже с неба любящие сердца продолжают молить Господа
о милости к своим проходящим земной путь близким. Начало же этому труду должно быть положено осознанием его
смысла и необходимости. А уж дальше — прилагать возможные усилия. Часто кажется, что результат — отрицательный.
Но для верующего сердца — и это не тупик. Скорбишь о неспособности своей утвердить благо — скорбь при должном
устроении души возрастает в христианское покаяние; покаяние рождает смирение, смирение же открывает возможность
Господу Своей благодатью привнести необходимое благо в детскую душу. Таким образом, первое, что мы должны (и
что можем) дать нашим детям — это сделать все возможное (осознать, пожелать, совершить усилие воли), дабы приблизить
нашу душу к Богу. Невозможно успешно бороться в ребенке с теми грехами, которые мы попускаем себе. Это понимание
— ключевое в деле христианского воспитания детей. Понять это — начало пути, но это же и сам путь. И не нужно
смущаться тем, что сам процесс борьбы с грехом есть спутник всей жизни человека на земле. Для нас важно направление
наших усилий, но результат — в руках Божиих.
Следует осознать, что воспитание ребенка — во всей полноте именно духовное делание, и как в каждом образе этого
делания, нужно правильно определить задачи и методы их разрешения. Свои методы предлагает аскетика — духовная
наука о борьбе со страстями, свои — литургика, школа молитвенного богообщения, свои же методы предлагает и наука
о христианском воспитании ребенка. Укажем же на некоторые, самые на наш взгляд существенные, элементы этого
делания.
Иерархия ценностей
Мы уже сказали о том, что основным воспитующим фактором является не что иное, как внутренний мир родителей.
Как точно сформулировала этот принцип Софья Сергеевна Куломзина, главное, что передается детям, — это иерархия
ценностей в душе родителей. Поощрение и наказание, окрики и самые тонкие педагогические приемы имеют значение
неизмеримо меньшее, чем иерархия ценностей. Сразу подчеркну: речь идет о христианских ценностях, о том, чем
живут родители в своем духовном мире. Именно это оказывает определяющее действие. Решимся утверждать: в деле
воспитания важен не только и не столько личный пример — ведь пример может быть создан искусственно, смоделирован,
сколько именно устроение души воспитателей. Мы слишком часто преувеличиваем значение внешних форм. Однако для
воспитания гораздо важнее то неощутимое воздействие, которое может оказать на окружающих даже парализованный
человек с гармоничным и одухотворенным внутренним миром, человек, чья душа открыта Господу. Естественно, умалять
значение личного примера в воспитании невозможно», но действенен он только тогда, когда является реализацией
и воплощением иерархии ценностей в душе воспитателей. Это фундамент. И уже на нем должна строиться практика
воспитания — конкретные действия, мероприятия, идеи.
Таким образом, в основе методики христианского воспитания лежит задача духовного совершенствования. Конечно,
поставить задачу — далеко не то же самое, что ее разрешить. Ведь по сути дела духовное совершенствование — цель
всей христианской жизни. К сожалению, реально соответствовать этой задаче мы в нашей немощи можем только в самой
малой степени. Но не забудем — «сила Моя (Божия) совершается в немощи» (2 Кор. 12, 9). Главное же для нас —
осознание задач труда, усилие в его совершении, покаяние в его недостаточности, смиренное и благодарное принятие
попущенных Богом результатов. И тогда, по слову Господню, — «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18, 27)
— благодать Божия восполнит наши немощи.
Итак, первое на потребу — задача осознания — требует, что бы мы глубоко прочувствовали главный постулат христианского
воспитания. Не уговоры, разговоры, наказания и пр. воспринимаются ребенком преимущественно как опыт жизни, но
именно иерархия ценностей в душе его близких. И дети не поверхностно, не на поведенческом уровне, а в глубине
сердца примут религиозное мировоззрение родителей только тогда, когда у тех самих в сердце будет главенствовать
заповедь: «Аз есмь Господь Бог твой ... Да не будут тебе бози инии разве Мене» (Исх. 20, 2, 3).
Можно констатировать, что лучший способ привести ребенка к Богу — самим возрастать в близости ко Господу. Трудная,
но благодарная и благодатная задача для родителей.
Воистину, «стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи» — эти слова преподобного Серафима Саровского должны
стать девизом каждого воспитателя.
Родители как наместники Бога
Далее. Одна из главных задач воспитания — сформировать в душе ребенка твердые критерии добра и зла. Хотя, по
слову Тертуллиана1, душа по природе своей христианка, но изначальная иоврежденность человеческой природы первородным
грехом глушит голос совести в неукрепленной воспитанием душе. Очевидно, что ребенок сам по себе далеко не всегда
способен различить добро и зло; более того, чаще всего он не способен должным образом извлекать те уроки и вразумления,
которые Господь посылает человеку в жизненных обстоятельствах. То, что взрослый может обрести и осознать непосредственно
как плод своих отношений с Богом, для ребенка должны являть родители: во-первых, быть явным и очевидным источником
любви, во-вторых, быть наглядным примером нравственного императива2. Человек взрослый и живущий полноценной
религиозной жизнью сам ощущает, что зло возвращается сторицей злом, а добро и в этой жизни возвращается полнотой
добра, в первую очередь — миром в душе. Ребенку же должны дать это почувствовать родители. Ведь детская непосредственная
реакция проста! Удалось тайком съесть банку сгущенки, несмотря на запреты, — приятно, значит, добро. Не получилось
стащить полтинник из кошелька — не купил себе жвачки, неприятно — значит, зло. И здесь необходимо вмешательство
родителей. Именно родители должны быть для ребенка проводниками вразумления Божиего, должны постараться донести
до детского сознания в простых и очевидных житейских проявлениях великий принцип монотеизма: зло в конечном
счете всегда наказуемо, добро всегда оправдано. Эта задача требует постоянной сосредоточенности и трезвенности
в воспитательном процессе, здесь серьезный практический труд — контроль3, поощрения, наказания4. И чем младше
ребенок, тем наглядней и, так сказать, массированней родители должны демонстрировать ему и свою любовь, и различие
добра и зла5.
Конечно же, в этом деле исключительно важно постоянство. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы хороший поступок
был оставлен без внимания из-за взрослых хлопот или усталости, а причиной наказания стал нервный срыв. Ведь
нет ничего хуже ситуации, когда проступки ребенка как бы накапливаются раздражением в душе родителей и затем
выплескиваются по ничтожному поводу; также и наоборот, когда поощрения связаны не с реальными делами, но только
с настроением родителей. Отсюда следует необходимость строгого соблюдения принципа справедливости в воспитании,
невозможность зависимости от симпатии или от настроения. Конечно, выдержать этот принцип в полной мере трудно,
но главное — осознать его необходимость, ошибки же исправит покаяние.
Слышат ли нас ?
В воспитательном процессе необходимо учитывать, что ребенку можно передать только то, что он способен и готов
принять. Определяется это индивидуальными особенностями ребенка, а также мерой его открытости и доверия к воспитателю.
Если то, что вы хотите донести до ребенка, им категорически отвергается, то пытаться навязать это силой совершенно
бесполезно6. В таких случаях нужно уметь признавать свое поражение и молиться об общем вразумлении и смягчении
сердец. При этом никак не следует путать это состояние с бесхребетностью и уступчивостью: напротив, здесь нужно
много воли и ума, подлинной христианской рассудительности, дабы разумно определять характер отношений с ребенком
и уметь сдержать свою властность и эмоции тогда, когда они бесполезны для дела воспитания7. Казалось бы, очевидно
— и в этом убеждается каждый — излишняя настойчивость, тем более агрессивность, совершенно бесполезна, особенно
в отношениях со старшими детьми. Тем не менее постоянно приходится сталкиваться с тем, что, назойливо ломясь
в едва приоткрытую дверь детского доверия, родители добиваются лишь того, что она захлопывается наглухо. А ведь
какая-то мера доверия наличествует всегда, и всегда есть возможность ее приумножить. Отчаиваться в труде воспитания
не должно ни в какой ситуации — даже в самой разобщенной семье есть минимальная мера того, что ребенок согласен
принять от родителей, пусть на самом бытовом уровне — только нужно эту меру чутко и молитвенно определить. Даже
малейшую возможность воспитательного воздействия следует использовать терпеливо и неуклонно. Ни в коем случае
нельзя метаться от пораженческого «пусть идет как идет» к шумным скандалам. Только оправдав доверие ребенка,
мы сможем добиться большей открытости. Над этим и будем работать — с терпением, любовью и надеждой. Будем совершать
то малое, что в наших условиях возможно, не соблазняясь тем, что не достигаем желаемого идеала. Как говорится:
«Лучшее — главный враг хорошего». Максимализм в воспитании неуместен: мы делаем то, что можем, восполняя немощи
и ошибки покаянием, а результат в руках Божиих. Мы твердо верим, что Господь в угодное Ему время восполнит Своей
благодатью то, что мы не могли совершить человеческими силами.
Возраст ребенка
Скажем несколько слов о возрасте ребенка. Понятие это не биологическое. По сути дела, это комплекс духовных,
душевных и физиологических категорий. Но определяющим в этом комплексе является чувство ответственности. Можно
сказать, что возраст определяется тем грузом ответственности, которую человек принимает на себя. Вспомним исторический
факт: двести лет назад 16-17-летние молодые люди занимали немалые чины в действующей армии, брали на себя ответственность
за жизни сотен и тысяч людей. И кто из нас не знает совершенно взрослых, и тридцати— и пятидесятилетних мужчин,
которые не отвечают даже за самих себя. Так вот, иногда приходится напоминать родителям: если сын или дочь в
определенной мере уже сами отвечают за себя перед Господом и людьми, то они уже могут выбрать, какую меру опеки
родителей принять, а какую ответственность нести самим. Об этом было сказано выше, но это столь важно, что вновь
напомним: помочь сформироваться самостоятельной личности ребенка — определенная Богом обязанность воспитателей.
Успех в этом — успех в воспитании, и ошибка воспитателей — пытаться пролонгировать свое довлеющее влияние в
бесконечность. Но как определить ту меру зрелости, когда мы можем сказать, что наш ребенок стал взрослым? Наверное,
когда появляется не только способность к самостоятельным действиям, но, главное, способность к трезвой самооценке.
И тогда, если взросление ребенка идет нормально, то родителям следует вспомнить слова Иоанна Крестителя: «Ему
должно расти, а мне умаляться» (Ин. 3, 30), — и отступить в сторону, перестать быть «воспитательным орудием
Бога». Конечно, в любом возрасте, родители всегда должны оставаться примером жизни в Боге — ведь на этом пути
нет предела взрослению, и родители всегда будут здесь обгонять свое чадо. А еще родители должны стать для ребенка
воспитующим и благодарным поприщем приложения его любви по заповеди Божией, школой самоотверженной христианской
любви к ближнему. И именно в этом роль престарелых родителей постоянно возрастает.
Итак, правильно определить возраст воспитанника — один из залогов успеха. А определяется возраст той мерой
ответственности, которую человек готов понести. Взрослым является тот, кто несет всю полноту ответственности
за себя и за тех, кого даровал ему Господь. Только понимая это, можно правильно ориентироваться в постановке
задач воспитания.
Церковное воспитание
Обратимся теперь к практической задаче воспитания в христианской семье — воцерковлению ребенка. Об этом, вновь
скажем, написано более чем достаточно; мы же остановимся на некоторых, как нам кажется, не достаточно освещенных
вопросах.
Естественным и общепринятым способом религиозного воспитания в семье прежде всего является посещение церкви,
участие в богослужениях и Таинствах, созидание христианской атмосферы во внутрисемейных отношениях и воцерковленности
жизненного уклада. Необходимые элементы последнего — совместная молитва, чтение8, общесемейные мероприятия.
Все это достаточно очевидно.
Однако считаем необходимым особо обратить внимание на один из существенных аспектов жизни воцерковленной семьи.
Широко распространено мнение, что сам факт рождения и воспитания ребенка в религиозной обстановке как бы автоматически
обеспечивает его воцерковление. При этом множество известных случаев, когда в религиозной семье вырастали дети
не только нецерковные, но даже богоборцы, воспринимаются как случайность. На бытовом уровне часто если и не
оглашается, то подразумевается осудительное мнение, что, мол, такова духовность в этой семье. Мы оставим вне
рассмотрения теоретическое объяснение таких явлений, осознавая, что в них есть неизъяснимая тайна, тайна свободы
— промысла Божиего и Его попущений. Остановимся только на нескольких практических соображениях и рекомендациях.
Прежде всего, по нашему убеждению, главный объективный воспитующий фактор в воцерковленной семье — участие
ребенка в Таинствах; практически — это регулярное Причастие. По нашему опыту следует крестить малыша как можно
раньше (желательно — на восьмой день после рождения), и затем причащать как можно чаще. При благоприятных условиях
можно причащать ребенка от момента Крещения до лет пяти-семи — до возраста сознательной исповеди — каждый воскресный
и праздничный в Церкви день. Ради этого стоит пожертвовать не только своими житейскими интересами, но даже и
религиозными обязанностями — например, желанием отстоять всю продолжительную службу. Принеся младенца на Причастие,
не грех и опоздать на службу, и уйти раньше по немощи9 — только не лишить бы малыша возможности принять в полноте
Дары Господни. И это благодатное действие будет тем непоколебимым фундаментом, на котором будет созидаться духовная
жизнь вашего чада.
Далее. Необходимо учитывать то, что в детях становление религиозного Мировоззрения происходит совершенно иным
образом, чем это было в нашей жизни — жизни тех, кто сейчас стали родителями и воспитателями. В нынешнее время
в нашей стране большинство членов Церкви старшего поколения пришли к вере, живя в атеистической среде. Мы выстрадали
нашу веру и сознательно приняли ее как основополагающий принцип жизни. Причем в определенном смысле это касается
всех в Церкви — и пришедших к вере в зрелом возрасте, и воспитанных в вере изначально. Ведь и те немногие, кто
воспитывался в церковной среде с детства, в возрасте становления самосознания переосмысливали свое мировоззрение
и, оставшись в лоне Церкви — остались сознательно. Но это — вопрос духовного совершеннолетия. Мы же говорим
сейчас о детях, об их восприятии церковной жизни. Так вот, дети, измлада растущие в атмосфере церковности, воспринимают
ее как естественный элемент окружающей жизни — значимый, но, тем не менее, внешний, еще не укорененный в душе.
И как каждый росток при укоренении нуждается в бережном отношений, так и чувство церковности в ребенке должно
бережно и трепетно взращивать. Конечно, самое главное на этом пути — духовная жизнь: молитва, богослужение,
воодушевляющие примеры житий святых, и, более всего, всемощная благодать Таинств. Однако не будем забывать,
что лукавый также борет детские души, как и взрослых христиан, но должного опыта противостояния этой борьбе
у детей нет. Здесь необходимо тактично оказать ребенку всяческую помощь, быть терпеливым, рассудительным, и,
главное, всегда во главу угла ставить любовь и молитву. Мы убеждены, что никакие правила и нормы церковной жизни
не должны быть над ребенком довлеющими в букве. Пост, чтение молитвенного правила, посещение богослужений и
т.п. ни в коем случае не должны становиться тягостной и неприятной обязанностью — здесь воистину должно иметь
простоту голубя, но и мудрость змия (См.: Мф. 10,16). Нельзя механически изолировать ребенка от всех радостей
и удовольствий светской жизни: музыки, чтения, кино, светских празднований и пр. Во всем должно искать золотую
середину, соблюдать разумные компромиссы10. Так, телевизор можно использовать для просмотра видеофильмов, вне
эфирного беспредела. Это дает возможность контролировать поток видеоинформации, и в то же время позволяет избежать
появления синдрома запретного плода. Аналогично, при пользовании компьютером — необходимо категорически устранить
игры и строго контролировать пользование интернетом. И так во всем.
Таким образом, еще раз подчеркнем, что в деле воспитания детской души во Христе, как и в любом христианском
делании, во главу угла должно ставить рассудительность и животворящий дух любви, но не мертвящую букву закона.
Только тогда можно надеяться на то, что дело наше, с Божией помощью, будет иметь благополучный результат.
И наконец скажем о столь очевидном, что особо говорить об этом, как кажется, нет необходимости. Но о чем и
не упомянуть нельзя. О молитве. О молитве детской и молитве родительской. В любое время и во всех формах — молитвенное
воздыхание в сердце, сугубые молитвословия, церковная молитва — все на потребу. Молитва — самое сильное (хотя
промыслом Божиим не всегда сразу очевидное) воздействие на все обстоятельства жизни — духовные и практические.
Молитва вразумляет и направляет детей, молитва очищает и возвышает наши души. Молитва спасает — чего же более?
Итак, главный и всеобъемлющий принцип христианского воспитания: молиться! Молиться вместе с ребенком, если семья
хоть сколько-нибудь благополучна, и молиться за ребенка в любом случае и всегда. Молитва, безусловно, является
самым действенным элементом воспитания. Есть твердое правило христианской семьи: молитва должна сопровождать
ребенка с его появления на свет (более того, усиленная молитва должна сопровождать ребенка с момента его зачатия).
Не нужно думать, что следует дожидаться времени, когда ребенок встанет в красном углу с текстом молитвы в руках.
Душа способна воспринимать молитву независимо от рассудка. Если семья гармонична, то старшие члены семьи, как
правило, читают совместно семейное молитвенное правило; младенец при этом может спать или играть в люлечке,
но уже своим присутствием он участвует в молитве. Есть прекрасная поговорка, которая полностъю относится и к
младенцам: «Ты не понимаешь, зато бесы все понимают». Душа как бы впитывает даруемую молитвой благодать богообщения,
даже если сознание, по той или иной причине, не способно вполне воспринимать ее содержание (что для младенца
состояние естественное).
Когда же ребенок подрастает, его уже следует привлекать к молитве осознанно. Впрочем, не любой ценой: ни в
коем случае молитва не должна становиться экзекуцией. Тут есть существенное отличие от молитвенного делания
взрослого человека. Для того молитва — прежде всего подвиг. Если молитва для взрослого превращается в удовольствие,
стоит обеспокоиться — не признак ли это духовной прелести11. Но для малыша молитва должна быть привлекательной,
а значит — быть посильной, не превращаться в зубрежку или невыносимое состояние неподвижности. Пути привлечения
ребенка к активной молитве могут быть разнообразны. Сошлюсь на свой опыт. Когда младших детей как-то не взяли
на вечернюю службу, они были весьма рады. У семьи сельского священника есть свои проблемы, и не так часто дети
могут вдоволь наиграться на улице. Но когда старшие дети вернулись со службы, малыши увидели с их стороны...
сочувствие и жалость (признаемся, срежессированные родителями): «Ах, бедные вы, бедные! Наверное, вы себя так
плохо вели, что вас в церковь не пустили? «. В результате на следующий день предложение остаться дома и поиграть
было отвергнуто: «Мы хотим со всеми в церковь идти!» Приучая ребенка к молитвенному деланию, можно пользоваться
всем арсеналом педагогических приемов — разными видами поощрений и наказаний. Впрочем, в любом случае, как уже
сказано, наилучший способ прививания навыка молитвы — совместная молитва семьи (но для ребенка — строго с учетом
его сил!). Сознаю, что многие родители могут оказаться в той печальной ситуации, когда никакие усилия не приносят
видимого результата, — взрослеющий или уже взрослый ребенок наотрез отказывается от молитвы (во всяком случае,
в традиционном для православного виде утреннего и вечернего правила); может быть, достигнув некого возраста,
категорически не желает посещать церковь, участвовать в богослужениях. Но не будем отчаиваться, — для родительской
молитвы место есть всегда, даже в самых крайних и тяжелых случаях воспитательных провалов; более того, именно
в этой ситуации от нас ожидается наиболее усиленная молитва. Прекрасный пример — жизнь Моники, матери блаженного
Августина. Напомню, что Моника, будучи женщиной праведной, тем не менее воспитать сына христианином по промыслу
Божие-му не смогла. Юноша вырос совершенно ужасный: нечистоплотность поступков, половая распущенность, и более
того — из христианской семьи он ушел в зловредную секту манихеев, в которой достиг высокого иерархического положения.
Трагедия. Но вот что совершенно поразительно — Моника всюду следовала за сыном. Скорбела, плакала, но не прокляла
его, не отреклась от него — и никогда не оставляла его своей любовью и молитвой. И вот в том исторически знаменитом
событии — обращении на берегу моря будущего великого святого Церкви Августина — видим мы явление непостижимого
промысла Божиего, но видим и плоды молитвенного самораспинания его матери, плоды подвига ее неуничтожимой любви.
Молитва матери, молитва родителей, молитва близких, молитва любящих сердец всегда услышана, и — я убежден —
нет молитвы неисполненной. Но время и образ исполнения — в руках Божиих. Неустанность в молитве несмотря ни
на что, кем бы ни стал наш ребенок, мне кажется залогом того, что не все потеряно до самого конца — до Страшного
Суда. И еще следует помнить родителям: не надо никогда ждать механического исполнения молитвы. Если мы сегодня
молимся об уходе ребенка из дурной компании, то ожидаем, что это произойдет через неделю или не позже чем через
месяц. Если не ушел — молитва бесполезна. Но мы не знаем, когда и какой ответ Господа на нашу молитву принесет
ребенку наибольшую пользу, — не должно торопить Господа, не нужно навязывать Ему свою волю, свое понимание блага.
Я всегда пытаюсь объяснить: по большому счету, мы просим у Бога только одного — спасения, спасения нашей души,
души ребенка, спасения наших близких. И это прошение обязательно услышано. Все остальное — лишь пути ко спасению,
и прочие жизненные обстоятельства имеют значение только в этом контексте. Вот ты молишься, чтобы сейчас исполнилось
желание и сын ушел бы из плохой компании. И это правильно, это необходимо. Более того, нужно предпринимать и
все разумные действия, дабы изменить эту печальную ситуацию. Мы обязаны прилагать все усилия, дабы утвердить
то благо, которое требует от нас наша христианская совесть. Но смиренно признаем: результат — в руках Божиих.
Понимаем ли мы пути Господни12? Ведаем ли Его благой промысл? Знаем ли будущее нашего ребенка? Но у него впереди
жизнь, полная событий. Кто знает — может быть, ему, дабы восстать, следует пройти через горнила жизненных страданий
и падений? И если мы верим, что Господь призирает на родительскую любовь и молитву, то как мы можем не верить,
что в ответ на нашу молитву Он ниспошлет Свою благую помощь тогда и тем образом, который необходим для спасения
нашего ребенка13? Вот эта доверчивость, возложение всего на Господа — и есть краеугольный камень христианской
жизни во всех ее аспектах, в том числе и как важнейший принцип христианского воспитания.
Светское образование
При всем желании оградить ребенка от тлетворного влияния секуляризованного мира, практически — без опасного
для психики ребенка экстремизма — это невозможно. Приходится принимать те правила жизни, которые попущены нам
Господом. Неизбежным следствием этого является самый широкий контакт ребенка с окружающим миром, и особенно
в сфере образования. Но так ли уж все плохо? Если в обычной ситуации оградить ребенка от не— (а часто анти-)
религиозной среды невозможно, то не следует ли попытаться использовать во благо ее положительные аспекты? В
этом смысле светская культура может стать вполне реальным трамплином к освоению религиозных истин — бескультурье
же часто ведет в конечном счете к духовной индифферентности (как-то в наше время святые простецы стали редки).
Таким образом, мы убеждены в необходимости самого разностороннего светского образования, естественно, в контексте
христианской истории и культуры. Пытаться же ограничитъ образование ребенка сугубо церковной тематикой не возвысит
его духовно, но, по нашему убеждению, скорее всего, обеднит — ведь в этом случае решающее значение приобретает
духовное устроение воспитателей, уровень которого запрограммировать невозможно. Но не будем забывать, что все
явления человеческого духа — музыкальная и художественная культура, высокие образцы прозы и поэзии, достижения
исторической и философской мысли — в основе своей несут неистребимый образ Божий. Все прекрасное на земле заключает
в себе крупицы Божественной Красоты и Премудрости. Это богатство — та молочная пища, которая дает возможность
человеку приблизиться к Высшему Сокровищу, и, в конечном итоге, позволяет обрести подлинную глубину религиозного
мировоззрения — а не начетническую, бытовую или фольклорную его форму. Раскрыть эту перспективу перед ребенком
должны его воспитатели.
И еще. В вопросе воспитания детей значимость полноценного светского образования и в том, что, существуя в недрах
секулярного мира, оно, как прививка, вырабатывает иммунитет от его соблазнов, как низменных, так и утонченных.
Впрочем, еще раз повторим, что приобщение к светской культуре должно совершаться рассудительно, с выявлением
ее христианской составляющей. Это труд родителей-воспитателей14.
Неполная семья
В заключение скажем несколько слов о той печальной ситуации, в которой, к великому сожалению, в наше время
оказывается множество, если не большинство детей: неполные семьи. Неполные как в смысле физическом, так и в
смысле духовном: когда между родителями нет даже минимального согласия в вопросах воспитания ребенка. Естественно,
мы говорим сейчас именно о религиозном воспитании, ибо именно этой теме посвящена наша беседа. Таковое положение,
безусловно, исключительно сложное. Естественное стремление падшей человеческой природы к минимализации духовных
усилий и умножению плотских удовольствий делает конкуренцию между религиозным и внерелигиозным воспитанием в
такой семье почти невозможной. Но и здесь отчаиваться не должно. Опять же будем неустанно напоминать себе, что
все реалии этого мира попущены нам Господом как поприще духовного труда, как возможность реализовать свои христианские
убеждения; скорби же даны для вразумления и искупления наших грехов. Будем делать то, что нам под силу в сложившихся
условиях, и уповать на милость Божию. Главное — делать наше дело в смирении и любви, терпеливо и рассудительно.
В первую очередь следует попытаться найти компромисс в вопросах воспитания с другими старшими членами семьи
— родителям между собой, с бабушками и дедушками и другими родственниками. Лучше сойтись на минимальных взаимоприемлемых
нормах воспитания, чем воевать из-за них на глазах ребенка. Я был свидетелем того, как еще в советские времена
замечательный духовник благословил нам и нашей подруге совершенно разные образы воспитания детей. Нам, живущим
в условиях семейного согласия, благословил полноту практического воцерковления: причащаться всей семьей два
раза в месяц, малышам — как можно чаще, организовать православную обстановку в быту. Нашей подруге, жившей с
крайне враждебно настроенными к религии родителями, посоветовал хранить свою веру сокровенно в сердце, не раздражая
окружающих, а ребенка причащать хотя бы раз в год — так, чтобы не вызывать этим скандалов. Она смиренно приняла
эти наставления, и плоды ее воспитания оказались вполне благополучны. Итак, лучше в мире и согласии дать ребенку
минимум религиозного воспитания и образования, чем враждой и скандалами пытаться отвоевать его душу. Только
при достижении такого компромисса с близкими нужно и самим быть на высоте — собрав волю в кулак, не пытаться
вторгнуться туда, где нет семейного согласия, сколь бы важным это ни казалось, — например, в проблему телевизионную,
музыки, друзей и т.п.
И это не пораженчество! Не забудем — только у нас есть тот инструмент воздействия на душу ребенка, который
абсолютно действенен и абсолютно не подвержен никаким ограничениям извне. Это молитва, это самоотверженная любовь
о Господе, это мирный дух христианской души. Опять же вспомним чудный пример матери блаженного Августина — и
утешимся этим в самых скорбных и, как иногда кажется, безнадежных обстоятельствах.
Наконец еще раз отметим значимость участия в Таинствах. Все-таки крайне редки случаи, когда в семье возникают
препятствия к крещению ребенка или его хотя бы весьма редкому причащению15. Но вновь утешительно вспомним —
«сила Моя (Божия) совершается в немощи» (2 Кор. 12, 9). Тогда, когда мы видим, что уже ничего не можем сделать
человеческими силами, вверимся Господу, и, способствуя приобщению ребенка Великим и Животворящим Тайнам Христовым,
вложим душу его в руки нашего Небесного Отца. И с любовью, надеждой и верой в сердце скажем: «Слава Богу за
все!»
Детская Литургия
Эту главу следует считать вставной, дополнительной, ибо касается она только узкого круга читателей — в основном
священников, настоятелей храмов. Однако опыт, которым я хочу поделиться, настолько важен, что я посчитал нужным
ввести эту главу в состав книги, обращенной в основном к мирянам.
Мое более чем десятилетнее настоятельство в сельском храме, расположенном в крайне малолюдном приходе (примерно
четыреста жителей), дало весьма неутешительный опыт устроения на та-ком приходе воскресной школы. Имеется в
виду воскресная школа, условно говоря, «классического типа». И думаю, этот опыт не случаен.
В середине 90-х годов при нашем приходе существовала многопрофильная воскресная школа. Было соответствующим
образом оборудовано просторное помещение в пустующем сельском клубе. Кроме Закона Божиего, который, естественно,
преподавал священник, регулярно проводились уроки изобразительного искусства, музыки; одно время даже и спортивные
занятия. Не реже раза в месяц организовывались поездки детей в город: экскурсии в музеи, посещения городских
церквей, театров и концертов, зоопарка и др. На занятиях разыгрывались призы; за усердие в учебе дети поощрялись.
Все мероприятия оплачивались из средств прихода. Зимой занятия проводились по субботам, иногда и по воскресеньям
после богослужений; во время летних каникул — также и в будние дни. Как правило, дети участвовали в воскресных
и праздничных богослужениях: мальчики пономарили, девочки пели в хоре. Посещаемость занятий — от 10 до 30 (летом
за счет детей дачников) человек. Дети из церковных семей (в нашем случае это семья священника и одна семья воцерковленных
прихожан) на занятия ходили с удовольствием и свои знания Священной Истории, безусловно, углубили — однако не
ради этого создавалась школа. Из семей же нецерковных никто из детей так по-настоящему и не воцерковился. Таким
образом, эффект — нулевой. Причем, нужно сказать, предсказуемый. В нецерковных семьях детей не только не поощряли
к посещению занятий, но и всячески противодействовали: «Чего тебе идти попу руку лизать? Вон, дома сколько работы».
А тут еще река и роща, футбол и дискотека, телевизор, посиделки; зимой же грязь и холод, немалая нагрузка в
школе. Свою негативную роль играли также насмешки (и более) хулиганистых сверстников.. Заманить на занятия детей
из нецерковных семей можно было только чрезвычайными мерами. С некоторого времени я как законоучитель стал ощущать
себя персонажем прочитанного в детстве фантастического рассказа. Героиня рассказа, школьная учительница, попадает
в предельно демократизированную компьютерную школу, в которой статус преподавателя и зарплата зависели от интереса
учеников к занятиям. Учителя рассказывали на уроках анекдоты, демонстрировали фокусы. На каждом занятии приходилось
придумывать нечто новенькое, дабы привлечь внимание «учащихся». Мое положение было похожим. Обязать я никого
ни к чему не мог. Все сверхусилия принимались снисходительно-одобрительно; на занятия дети ходили или тогда,
когда им нечего было делать, или когда рассчитывали на получение награды. Впрочем, все хорошо знали, где родился
Христос, кто такой святой Николай и как в церкви нужно ставить свечи. Пока не слишком наскучило, с прохладцей
исповедались, причащались. Чуда не произошло. Никто из них не воцерковился.
Впрочем, ничего неожиданного в этой ситуации нет. В селе с населением менее чем в 400 человек статистически
не могло быть ни одного благополучного ученика воскресной школы (реальных прихожан Церкви в нашей стране по
статистике примерно 1,5%, воскресные школы посещают примерно 0,1% от всего населения). Его и не было. То есть,
конечно, были воцерковленные дети, четверо человек — из семей священника и прихожан. По нашим статистическим
расчетам — и это много! Но при таком положении существование громоздкой структуры воскресной школы в ее классическом
виде было абсолютно бессмысленно. Дети из церковных семей более всего воцерковля-лись в семье и в церкви; дети
из семей нецерковных так по-настоящему к церкви и не прилепились. В результате воскресная школа классического
типа в нашем селе после трех лет экспериментов закономерно прекратила свое существование.
Естественно предположить две возможные реакции на вышесказанное.
Первая: батюшка не справился с задачей, не смог быть на той духовной высоте, которая необходима, дабы открыть
чистым детским сердцам красоту Православия. Теперь он прикрывает свою неудачу фиговым листком статистики. В
определенной мере, так оно и есть, и я это осознаю. Но — «Все ли Апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все
ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?» (1 Кор. 12, 29-30).
И разве апостолы окормляют наши сельские приходы? Описанная история — не только мое фиаско. Беседы со многими
сельскими (и не только) священниками подтверждают наши наблюдения. Так что ситуация является вполне характерной.
Впрочем, бывают и исключения. Широко известны случаи, когда духовно и педагогически одаренные батюшки создают
в сельском приходе вокруг себя активную христианскую общину и в ее среде полноценно функционирующую воскресную
школу. Но харизматические исключения рекомендовать как систему невозможно. Как правило, в малолюдных сельских
приходах эффективно действующих воскресных школ или вообще нет, или они существуют формально. Там же, где традиционные
воскресные школы действуют неформально, контингент учащихся за редким исключением состоит из детей, уже в той
или иной мере воцерковившихся в своей семье. А это возможно по сути дела только в достаточно больших населенных
пунктах, где насчитывается не менее сотни реальных прихожан.
Вторая возможная реакция на описанную ситуацию: «Зачем мудрствовать? Нужно трудиться; нужно сеять, собирать
будут другие». Эта точка зрения, безусловно, имеет право на существование. Действительно, ознакомить детей со
Священной Историей, с жизнью Церкви, привить мысль о естественности религиозного мировоззрения — дело доброе
и вполне необходимое. Только нам кажется, что классическая приходская воскресная школа и для этой цели не является
оптимальной структурой. Гораздо продуктивнее было бы наладить добрые отношения с местной общеобразовательной
школой (что в нынешних условиях вполне реально) и проводить в ней соответствующие беседы факультативно. Это
весьма эффективный способ распространения религиозной информации. Мы же говорим о методах более интенсивного
воздействия на детей, о решении задачи их воцерковления.
Примерно полгода назад, осмыслив негативные итоги работы с сельскими детьми, я попробовал пойти далее совершенно
иным путем: создать литургическую воскресную школу. Я прекрасно понимаю, что сам по себе этот путь не является
открытием. И воскресные школы такого типа существуют давно (правда, в основном в больших городских приходах),
и опыт служения «детских Литургий» также успешно опробирован много раньше. Я же только хочу обратить внимание
на исключительный успех этого начинания именно в малолюдном сельском приходе, где практически нет вполне воцерковленных
семей, воспитующих в своем лоне детей — потенциальных посетителей воскресных школ.
Что же было предпринято? Очень простое действие — начали служить Литургии специально для детей. Службы совершаются
по субботам, начало не рано — в 9 часов; продолжительность службы не более полутора часов, опущено все, что
вне необходимости затягивает службу (поминания на ектений, заупокойная ектения и т.п.). Проповедь во время Литургии
не произносится; вместо этого — краткая беседа с детьми после отпуста: сидя, за чаем с булочками, в свободной
форме. В богослужении участвуют практически только дети: пономарят (под руководством одного старшего пономаря),
поют. Хора как такового нет, всем детям роздан распечатанный текст богослужения, и все поют под руководством
старшей девочки (в нашем случае — дочери священника). Молитвы священник читает вслух, громко и четко, так, чтобы
они были понятны присутствующим. Перед службой после краткой беседы проводится общая исповедь (индивидуальная
— в особом порядке в свое время), и на каждом богослужении все дети причащаются. Естественно, что в дни больших
церковных праздников дети присутствуют на общих праздничных богослужениях. Как вторичные мероприятия стали праздновать
дни рождения маленьких прихожан, организовывать экскурсии.
Эффект этих служб был выше всякого ожидания. Не только никого не приходилось загонять или зазывать на богослужение
— но более того, в случае, если по каким-то причинам в какую либо субботу Литургию не служили, дети настойчиво
спрашивали: «Когда же наконец будет наша служба?» И пошли дети из села, в том числе дети, которые раньше никогда
в церковь и не заглядывали. И даже родители, что-то прослышав, стали приводить своих детей16, и часто сами стали
оставаться на службах. В последних детских Литургиях участвовало до 20 детей — тем, кто знает религиозную обстановку
в наших разоренных, люмпенизированных селах, тот понимает, что значит 20 маленьких прихожан в селе с населением
400 человек.
Конечно, наш опыт не абсолютен. В каждом конкретном случае могут быть свои нюансы; в некоторых ситуациях, возможно,
он окажется категорически неприменим. Однако он есть, он реален, и мы будем рады, если кому-то он принесет практическую
пользу, поможет организовать живое воцерковление детей в приходе и в семье.
Приемные дети
Вкратце, остановимся еще на одном весьма узком по своей применимости вопросе — приемных детях. Но некоторый
опыт нашей семьи17 призывает к тому, чтобы им поделиться.
С одной стороны, взять на воспитание сироту — подлинно христианский подвиг, мы верим, душеспасительный: «Чистое
и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях...» (Иак.1, 27.)
С другой стороны, подвиг во Христе необходимо должен быть посильным, ибо подвиг не по разуму приводит сначала
к гордыне, а затем к тяжелейшим падениям и отречениям.
Как найти правильное решение в подобных ситуациях? Естественно, это вопрос более чем сложный. По своей значимости
принятие решения о призрении сирот в своей семье сопоставимо с немногими основополагающими решениями в жизни
человека, как-то: брак, монашество, священство. Назад дороги нет, а если и есть — то дорога эта не что иное,
как духовная, нравственная и житейская катастрофа. Единственный способ избежать этого — предпринять все возможное,
дабы согласовать свои благие пожелания с волей Божией. В этой связи напомним общую рекомендацию — ведь по сути
дела осознанный христианский выбор требуется от нас во всех жизненных обстоятельствах — прочитайте книгу святителя
Иоанна Тобольского (Максимовича) «Илиотропион, или сообразование человеческой воли с Божественною волею»18.
Что может помочь нам принять решение? Начнем с очевидного. Естественно, что сирот на воспитание не следует
брать в семьи, не имеющие опыта воспитания собственных детей; неблагополучны также в этом смысле и неполные
семьи. Очень осторожно следует быть в том случае, когда семья так или иначе потеряла ребенка и хочет (осознанно
или нет) новым чадом «заменить» потерю — но каждый ребенок неповторим, и постоянное сравнение (всегда не в пользу
приемного ребенка) может привести к катастрофе. Далее. Должно внимательно следить за обстоятельствами жизни:
в числе прочего благоприятным признаком являются случаи прихода сирот в семью за помощью. И еще раз повторим
— этот подвиг (как и любой о Господе) ни в коем случае не должен быть «самоизмышленным». И потому жизненно важны
благословение, усиленная молитва, непоспешность в принятии решений. Господь умудрит.
Есть два способа принятия сироты на воспитание: усыновление или удочерение (при этом ребенок может знать о
своем происхождении, а может и не знать), и официальное оформление опекунства на ребенка (в развитии своем —
создание фостерной семьи19 или детского дома семейного типа). Каждый из этих путей имеет свои достоинства, но
ориентироваться (в случае принятия решения и благословения на то) следует не на абстрактные пожелания или представления,
но на конкретные условия и обстоятельства.
Как уже сказано, оптимальной является ситуация, при которой принятие детей на воспитание в семью (и тем более
— организация семейного детского дома) начинается с самостоятельного прихода сирот. В этом есть удостоверение
Божиего промысла, а также освобождение приемных родителей от бремени выбора. Сама по себе необходимость выбора
— ситуация почти катастрофическая. Самовластный выбор нескольких детей из многих кандидатов — действие страшное
и почти безнравственное. В нашем случае Господь устроил так, что все пришедшие к нам дети приведены были Божиим
промыслом и, слава Богу, мы ни разу не стояли перед необходимостью выбирать из нескольких детей кого-то одного.
При этом промысл Божий проявлялся в самой разнообразной форме: как бы случайной встречи, просьбы знакомых, рекомендации
представителей органов опеки и др. Однако ни в коей мере не следует считать любую встречу с сиротой или просьбу
о принятии в семью автоматически проявлением воли Божией. Важнейшим условием расширения семьи является ее готовность
к этому, как практическая, так и душевная. Более того, как нам кажется, первичным должно быть состояние созревания
соответствующего решения в семье, и затем — молитвенное обращение ко Господу с просьбой явления Его благой воли.
И, конечно же, как и в любом деле о Господе, не следует ни в чем проявлять спешки.
При этом все вышесказанное ни в коей мере не отменяет необходимости родителей-воспитателей рассудительно подходить
к вопросу вхождения детей в семью. Наш опыт (опыт детского дома семейного типа) подсказывает, что наиболее благоприятно
брать детей маленьких, в возрасте не более 5 лет, по возможности парами одного пола и близкого возраста. В большую20
семью, как правило, следует с осторожностью брать детей с тяжелыми хроническими заболеваниями, в т.ч. психическими
— для их лечения требуются специализированные учреждения21.
И вновь повторим — молитва должна быть основой всех принимаемых семьей решений. Движущая сила — любовь; не
горячечный энтузиазм, но выстраданное и осознанное желание послужить Господу и близким?
Какова специфика воспитания приемных детей (сказанное далее относится к тем детям, которые прибыли в семью
в сознательном возрасте и помнят свое прошлое)? Одним из самых распространенных заблуждений в отношении детей-сирот
является мнение, что они чрезвычайно страдают от своей сиротской, часто бродяжнической жизни. Исходя из этого
предположения, взрослые ожидают определенного отношения воспитанников к своему новому положению, ожидают благодарности.
Но, даже не говоря о том, что таковое отношение чуждо христианскому духу, эти ожидания оправдаться не могут.
Дети старше лет шести-восьми, как правило, осознают свое прошлое как некую вольницу, в которой хотя временами
и было плохо (а ведь плохое быстро забывается!), но была свобода, были многочисленные приключения, «крутые»
развлечения и своеобразные удовольствия. Воровство, попрошайничество, бродяжничество не воспринимается ими в
перспективе прошлого как нечто унизительное и неприятное. То же самое, в несколько иной форме, относится и к
детям «интернатского» воспитания. Учитывая это, воспитателям не следует рассчитывать на особое «рвение» детей
в устроении новой жизни; ни в коем случае не стоит из педагогических соображений пугать их возможностью отправки
обратно в интернат (можно нарваться на спокойное: «Ну и хорошо, там мне лучше»). Более того, нужно суметь завоевать
доверие и в конечном итоге любовь детей, их согласие считать вас папой и мамой — это при том, что они нередко
помнят своих родителей, и память эта часто не имеет негативного содержания.
Сказанное здесь, естественно, относится к детям подросткового возраста. Однако с малышами ситуация вполне аналогичная.
Обычно они быстро отстраняются от своей прошлой жизни, разумом ее забывают. Приемные родители очень быстро становятся
для них папой и мамой. Однако рассчитывать на педагогический эффект подхода: «Вы должны ценить то, что Бог вам
послал новую семью» — также не приходится. Новую семью они воспринимают как явление само собой разумеющееся
(и это ощущение нужно только укреплять!). И они такие, какие они есть, — какими сформировали их гены родителей,
условия предыдущей жизни, но и — не забудем этого! — промысл Божий.
Немаловажным является вопрос отношения с родственниками ребенка. Этот вопрос должен решаться индивидуально
в каждом конкретном случае. Наше же понимание ситуации таково: у ребенка должна быть одна семья, у него есть
папа и мама, есть братья и сестры, родственники, и никаких «дополнительных» родственников ему не нужно. Не говоря
уже о том, что интерес кровных родственников к попавшему на воспитание в благополучную семью ребенку часто носит
корыстный характер, можно утверждать, что любые контакты с людьми из прошлой жизни ведут к раздвоению сознания
воспитанника и мешают его полноценному вхождению в новую семью. Исходя из этого, мы решительно пользуемся законодательным
правом пресекать неполезные для ребенка отношения с окружающими.
В духовной и нравственной сфере специфической проблемой приемной семьи является некоторая двойственность ее
внутреннего устроения. С одной стороны, безусловным является равное положение в семье детей «своерожденных»
и приемных. Родителям-воспитателям должно всеми силами стремиться являть всем детям полноту любви о Господе,
а в случае появления неких эмоциональных пристрастий (что в естественном порядке особенно свойственно женщинам)
в них каяться и с ними решительно бороться. С другой стороны, очевидно, что воспитатели не могут нести одинаковой
ответственности пред Господом за внутренний мир и судьбы приемных детей в той же мере, как и за рожденных в
лоне своей семьи. «Своерожденные» дети дарованы нам Господом, приемные — посланы: это разница сущностная. Есть
разница и практическая: пришедшие к нам дети приносят слишком много своего, вложенного в них вне воли и ответственности
приемных родителей. Если не осознавать этого, то от неспособности желаемым образом сформировать души своих подопечных
недолго впасть и в уныние; следствием может быть отпадение от избранного поприща. Выход из этого мнимого противоречия
достаточно очевиден. Ко всем детям, действительно, следует относиться с равной любовью. А вот плоды своей воспитательской
деятельности должно оценивать по-разному. В отношении детей «своерожденных» — нести всю полноту ответственности
пред Господом за их души. В отношении детей приемных — нести всю полноту ответственности за свой труд воспитателя,
но плоды этого труда принимать смиренно: как Божие попущение, если они неблагополучны, и как дар Божий, если
они радостны.
Заключение. Стяжи дух мирен
Итак, подведем итог всему вышесказанному. Внимательный читатель, надо думать, заметил, что в нашей небольшой
статье мы постоянно возвращаемся к мысли: главное в воспитании ребенка — спокойствие. Таковое состояние — плод
веры, нашего доверия ко Господу. И это есть необходимое условие христианского воздействия на душу ребенка. Вновь
напомним знаменитые слова преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи».
Главное для верующего человека — творить свое дело на дарованном Господом поприще христианского воспитания ребенка
с упованием на то, что все происходящее в руках Божиих и все, что будет в дальнейшем, — в Его благой воле.
Стяжание мирного устроения души естественно предполагает в первую очередь гармонизацию своего внутреннего мира..
Созидание подлинно христианской атмосферы в семье начинается с каждого из нас — и зависит от каждого из нас.
И не следует оглядываться на то, как при этом ведут себя другие члены семьи, — пред Богом мы только за себя
в ответе: «Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает» (Рим. 14, 4).
Что мы можем сделать, дабы утвердить мир о Господе в своей душе? Конечно, это не вопрос данной книги; это,
по сути дела, тема всей церковной душеспасительной литературы — аскетики, агиографии и пр. Но особо обратить
внимание на те аспекты духовной жизни, которые значимы именно в деле христианского воспитания ребенка, — возможно
и необходимо. Подытоживая нашу небольшую работу, вновь кратко повторим основные мысли, изложенные выше.
Первое — правильная иерархия ценностей в душе родителей (воспитателей). В той или иной мере этого не хватает
всем нам. Однако осознать значимость именно этого фактора в нашем труде воспитания и сделать соответствующие
выводы — наша возможность и обязанность. Должно серьезно вглядеться в свой внутренний мир, трезво осознать его
состояние, покаяться в наших немощах и неисправностях духовного устроения, наконец, приложить сознательные волевые
и молитвенные усилия для гармонизации внутреннего человека — с этого начнется и воспитание.
Второе — следует приложить усилия к правильной организации порядка жизни:
начиная от режима дня и гигиены и кончая воцерковлением быта. В распорядке дня жизни семьи, как нечто само
собой разумеющееся, должны присутствовать утренние и вечерние молитвенные правила, молитвы перед и после еды,
утром употребление святынь (частиц освященной просфоры, глотка святой воды), ежедневное чтение Священного Писания
и душеполезной литературы, соответствующие беседы с детьми и т.п.
Третье — регулярное посещение богослужений и максимально возможное участие в Таинствах. Привить ребенку ощущение
естественности и необходимости этой стороны жизни желательно как можно раньше. При этом мы с некоторым скептицизмом
относимся к представлению о посещении ребенком воскресной школы или участии в детском хоре как к панацее в этом
деле. Часто таким образом ребенку прививается не столько вкус к церковной духовности, сколько этакое панибратство
с тайной Церкви. Впрочем, это никак не общая рекомендация — только совет внимательно наблюдать в ребенке за
плодами таковой учебы.
Четвертое — нужно не только учить молиться наших воспитанников, но в первую очередь — учить молиться самих
себя, учиться искренне и внимательно
предстоять пред Господом в молитве общей и в молитве сокровенной. Учиться самим быть примером молитвы, учиться
быть первыми ходатаями за наших детей пред Небесным Отцом. Молитва — универсальное и всемощное средство воздействия
на душу и судьбу наших чад, и действенность ее простирается в вечность.
Пятое — следует мудро подойти к проблеме отношений ребенка с внешним миром. В определенных вопросах (особенно
связанных более не с сутью веры, но с традициями) можно идти на уступки ребенку, дабы не выработать в нем комплексов
запретного плода или неполноценности, тем паче отторжения от навязываемой строгой системы жизни. Вновь повторим,
что, по нашему убеждению, очень важно привить ребенку основы подлинной культуры: знание истории, литературы,
поэтики, музыкальное и художественное образование и пр. Созидая в душе ребенка вектор движения от плотского
к душевному, мы тем самым ориентируем его и на возрастание к духовному.
Далее. В деле воспитания крайне необходима христианская добродетель рассудительности. «Будьте мудры, как змии...»
(Мф. 10, 16) — чтобы суметь определить меру строгости и попущения, меру благочестивой упорядоченности и свободы,
меру контроля и доверия. Никогда не следует пытаться навязать ребенку то, что принять от нас он категорически
не желает (точнее сказать, учитывая бессознательные мотивы поведения, не может). В такой ситуации следует искать
обходные пути (убедительного для ребенка авторитета, иные условия жизни); естественно, должно усиленно молиться,
возлагая на Господа то, что мы не можем совершить своими силами. И в любом случае, не отчаиваясь при видимом
неуспехе нашего труда, смиренно примем происходящее как Божие попущение. Смирение нужно во всякой добродетели.
Несмиренное состояние духа становится стеной между нами и благодатью Божией; без смирения ни храмины своей души
не создать, ни детскую душу к Богу не привести. Смирение необходимо для того, чтобы осознать труд воспитателя
не как обузу, или, напротив, источник земных благ, но как поприще, дарованное нам Господом, как нашу задачу
и наш подвиг. Только при таком устроении можно иметь трезвенное рассуждение в отношении любой, связанной с вопросами
воспитания ситуации.
И наконец. Повторим вслед за апостолом: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них
больше» (1 Кор. 13, 13). Однако признаемся: нам, к великому сожалению, далеко не всегда хватает подлинной христианской
жертвенной любви в отношениях с ребенком. Родительская любовь, конечно, одно из самых сильных чувств. Но всегда
ли она свободна от эгоизма, самоволия? Печальные плоды «любви для себя» очевидны. Ребенок растет или подавленный,
или бурно протестующий против «семейного тоталитаризма». Что в такой ситуации делать? Ведь человек любит как
может; как говорится, сердцу не прикажешь. Но нет, приказать можно. Именно этому учит нас опыт святых отцов:
очищать сердце от низменных состояний и возносить его горе, к высотам духа. Есть святоотеческий опыт и в деле
стяжания духа любви. Видишь в себе страстные или эгоистичные состояния? — кайся в этом. Тебе недостает именно
христианского духа в любви? — но святые отцы учат: «Не имея любви, делай дела любви, и Господь ниспошлет в твое
сердце любовь». И, конечно же, молитва — о нашем чаде и о ниспослании нашему сердцу подлинной христианской любви.
Тогда вселит Господь в наше сердце любовь самоотверженную и смиренную, и только тогда обретем мы совершенную
радость родительского труда и подвига.
Эта радость придет — как бы ни тяжело было в иные моменты жизни. Будем верить в это непоколебимо и спокойно,
смиренно созидая то, что дает нам совершить Господь, и благодарно принимая попущенные Им результаты нашего труда.
Даже если вы будете сеять, а собирать будут другие (См.: Ин. 4, 37) — труд ваш не бесполезен. А жатва в руках
Господних, и времена, пути и сроки ведомы только Ему Возможно, плоды нашего сеяния мы увидим только в вечности,
но то, что они не пропадут всуе, — в этом вера наша, наша надежда, наша любовь.
Будем самоотверженно, но при этом спокойно, терпеливо и смиренно совершать наш труд, труд сотворчества с Творцом
в созидании христианской души, труд, дарованный нам Господом ради нашего же спасения. В этом труде и обретем
мы «дух мирен», дух жизни во Христе на земле и в вечности.
Примечания
1. Тертуллиан (Квинт Септимий Флоренс) — крупнейший христианский богослов и апологет (защитник христианства
от критики язычников) начала III века от Рождества Христова.
2. Императив (лат. imperativus — повелительный) — категорический императив в этике Канта — всеобщий обязательный
нравственный закон.
3. Позволим себе поделиться с читателем своим частным опытом в этом деле. Весьма эффективным оказался такой
прием: для ребенка (или детям) вычерчивают таблицу, в которой против его имени (их имен) в некотором количестве
клеток последовательно ставятся (перекрывая друг друга) крестики и нолики. Родители определяют условный минимальный
критерий поступка хорошего или плохого — за них ставится соответственно крестик или нолик. За особо хороший
поступок ставится два или более крестика; то же и за плохой. Удобнее всего такую таблицу «закрывать» в конце
недели (в конкретных случаях это следует определять родителям по их обстоятельствам — ежедневно, еженедельно
или по «закрытию» некого фиксированного числа клеток) и по ее результатам — по преобладанию крестиков или ноликов
и по их количественному соотношению — организовывать детям некоторое поощрение или же наказание. Поощрение должно
быть привлекательным; наказание ощутимым, но не пугающим (лишить чего-либо, может быть, даже в углу постоять
и пр.) Конечно же, следует быть очень внимательными к справедливости выставляемых «оценок», а также к регулярности
и тщательности заполнения таблицы — в противном случае игра очень быстро теряет смысл. И еще «тактический» совет
родителям: нужно несколько «подыгрывать» детям, организовывая так, чтобы заполнение таблицы шло с небольшим
преобладанием то ноликов, то крестиков, и чтобы «победы» и «поражения» соотносились друг с другом как 2 к 1.
Это дает наибольший воспитательный эффект игры.
4. По нашему мнению, допустимы самые разные виды наказания, вплоть до физических — строгие выговоры, ограничение
развлечений, «штрафные» работы, «угол» и даже в разумных пределах — «ремень». Однако применимость наказаний
ограничена характером их восприятия ребенком: наказания ни в коем случае не должны подавлять ребенка как личность
и оскорблять его. В одном случае, в одной системе отношений (в семье более патриархального уклада), отец может
дать затрещину великовозрастному сыну, и это только пойдет ему на пользу; в другом случае не следует физически
наказывать даже и маленького ребенка. И конечно же, само собой разумеется, что наказания не следует совершать
в страстном состоянии — в гневе, обиде на ребенка и пр. Впрочем, и в полном бесстрастии наказывать тоже невозможно
— в этом есть некая холодная бесчувственность, что ощущается ребенком и очень его обижает. Должно стараться
наказывать сознательно, в подлинную меру проступка, с чувством некоторого справедливого гнева и в то нее время
c состраданием к ребенку. Если же чувствуешь свою крайнюю пристрастность, то лучше отложить наказание (даже
если это — только устный выговор) или даже вообще его отменить, чем дать волю своей страсти. Воспитательного
эффекта такое наказание все равно не даст, скорее наоборот.
5. Что, к сожалению, чаще всего бывает наоборот. Малыша более кормят, одевают да балуют, а настойчиво воспитывать
начинают лишь тогда, когда характер ребенка уже в значительной степени сформировался.
6. Конечно, нужно учитывать возраст и развитие самосознания ребенка. Младенец вручен нам Господом «от чрева
матери» (т.е. с момента зачатия) как чистый лист бумаги — не в смысле отсутствия мистической и генетической
заданности (то — вне нашего влияния), а в смысле определенного нам как воспитателям поля деятельности. По мере
взросления ребенок все более формируется как самостоятельная личность, образуется волевая и сознательная сфера
самоидентичности, и с этим происходит неизбежное умаление возможностей воспитателей. Эта сфера постоянно растет:
сначала, в раннем детстве, она возникает из зародыша чувственной жизни и постепенно обретает форму нравственных
альтернатив с их волевым (хотя чаще всего несознательным) разрешением: нравится — не нравится, обмануть — признаться,
обида — ласка и пр. Затем наступает период вычленения своего «Я» в отношении с близкими: «А я так хочу!» Наконец,
в отрочестве приходит время определения своих отношений с внешним миром; в конечном счете обретается полнота
ответственности за свою жизнь. В душе ребенка, вне растущей с возрастом сферы самоидентичности, наш пример и
воспитательные усилия могут иметь решающее значение. Внутри сей сферы ребенок принимает только то, что согласен
от нас принять, и здесь проявляют себя уже плоды нашего «первичного» воспитания. В конечном итоге приходит время,
когда мы навязать не можем ничего, можем только поделиться. В случае доброго и доверительного отношения с воспитателями
— это благо, ибо это есть мера зрелости ребенка; в случае тотального отторжения — это беда, результат предыдущих
ошибок в воспитании (впрочем, некий период отторжения, что хорошо известно психологам и педагогам, ребенок закономерно
проходит в возрасте 13-18 лет). В любом случае процесс этот неизбежен; учитывать его необходимо — именно это
требует от нас максимум воспитательных усилий (не только над ребенком, но и над собой) с младенчества и максимум
терпения в отрочестве.
7. Впрочем, вполне может быть — и очень часто бывает именно так, что ребенок ждет твердости от воспитателя.
Тогда вразумление может иметь весьма жесткую форму, вплоть до самого серьезного наказания. Однако, если и под
таким давлением ребенок не вразумляется (лукавая покорность или сломленность никому не нужны), то остается терпеливо
и молитвенно нести это попущение Божие, возлагая на Господа наши печали и надежды.
8. Очень сближают вечерние семейные «посиделки», желательно совмещенные с чтением вечернего правила. В нашей
большой семье очень хорошо зарекомендовала себя традиция по вечерам собираться для чтения вслух (как душеполезной
литературы — в не обременительном для детского сознания объеме, так и светской, в том числе поэзии); дети при
этом занимались несложным рукоделием. Также практиковались спокойные игры, викторины и пр. Можно совместно просматривать
какие-либо телевизионные программы, желательно по видеомагнитофону. Очень сближает общее пение. Еще важно создать
традицию совместного празднования семейных и церковных праздников.
9. Конечно, это не может становиться поводом к сознательному манкированию своими религиозными обязанностями:
подобные отступления могут происходить только со скорбью, как вынужденное и временное состояние.
10. «Мне кажется, что очень важная необходимость для воспитателей — самим соединять твердость с неупрощенньм
подходом... Разговаривая с нашим временем, разговаривая с молодежью, для начала нужно задуматься, что мы готовы
молодежному умонастроению, современному состоянию Цивилизации, не погрешая против своей совести, уступить...
и затем твердо знать, что дальше мы никогда и ни за что не уступим. Но все уступки, которые мы можем сделать,
которые нам наша вера и наша совесть разрешает сделать, необходимо сделать, не дожидаясь того, пока эти уступки
нас сделать заставят, а потом будут воображать, что мы просто дали слабину» (С.С.Аверинцев).
11. Безусловно, имеет место и радость молитвы. Но это состояние (если оно от Бога) — не плотское, но даруемое
Господом как благодатное состояние. Даруемое как особое, ограниченное во времени, состояние призыва к духовной
жизни, или как Божие посещение души смиренной и чистой (что, как правило, не про нас сказано).
12. «Все вообще создал Живущий во веки; Господь один праведен. Никому не предоставил Он изъяснять дела Его.
И кто может исследовать великие дела Его? Кто может измерить силу величия Его? И кто может также изречь милости
Его? Невозможно ни умалить, ни увеличить, и невозможно исследовать дивных дел Господа» (Сир. 18, 1-5).
13. Принять же эту помощь, реализовать во благе даруемую благодать — это уже в воле того, кому она ниспосылается.
И здесь вновь есть место нашей любви и молитве.
14. Как пример отношения даже к «экстремальным» (для православного) явлениям нехристианской по своему духу
культуры приводим выдержку из опубликованного в «Вестнике пресс-службы УПЦ (МП)» интервью известного миссионера
диакона Андрея Кураева: «Проблема не в том, хороша сказка или плоха, а в том, в какой культурный подтекст она
попадает. Если бы «Гарри Поттера» написали сто лет назад, то она никакого вреда не принесла бы. Тогда преобладала
христианская культура, а волшебная палочка — антураж любой сказки. Тогда была христианская культура, Христианское
государство. Сегодня — не так: дети о Христе не знают, христианская традиция неведома даже взрослым. Вот Живой
пример: захожу я в Издательский отдел Московской Патриархии, встречаю знакомого священника, который рассказывает,
что его дочь не просто увлеклась чтением «Поттера», а, увидев объявление, заявила, что хочет записаться в школу
волшебства». Таким образом оккультисты пытаются использовать моду на Гарри Поттера для того, чтобы вовлечь ребенка
в реальную Оккультную практику, выманив его из пространства сказки — вполне законного литературного жанра. И
выход здесь один — читать эту сказку вместе с детьми, для того, чтобы христианский педагог или родитель мог
вовремя расставить акценты. Нужно, чтобы ребенок не боялся обсуждать прочитанное с родителями. Ведь даже если
попробовать жестко отгородиться от этого явления, все равно большинство детей, даже в православных семьях, будут
это читать и смотреть. Но тогда ребенок не будет приходить к отцу и советоваться. А если мы будем вместе идти,
у нас будет право на поправку».
15. В таких исключительных случаях следует искать сове та духовно опытного наставника: своего духовника ил!
приходского священника.
16. Впрочем, все это произошло далеко не сразу. В нашем случае это было облегчено все-таки многолетней работой
священника с детьми, многодетностью семьи самого батюшки. Однако эффект «детских Литургий», по нашему мнению,
неизбежно должен сказаться — только следует иметь терпение.
17. На протяжении многих лет в нашей семье воспитываются, кроме троих «своерожденных» детей, дети-сироты, обретшие
в нашем доме свою новую семью. С 1999 года мы получили и официальный статус — детский дом семейного типа.
18. См. также Приложение II. «К вопросу о познании воли Божией» в книге: Священник Михаил Шполянский. Пред
дверьми храма Твоего. М., «Отчий дом», 2003.
19. В «фостерной» семье сироты находятся на воспитании при полном государственном обеспечении, но такая организация
не ограничена формальными (по количеству детей и пр.) и юридическими рамками детского дома семейного типа.
20. В семье, где воспитывается несколько маленьких детей, трудно уделить кому-либо особо много индивидуального
внимание.
21. На такой шаг можно пойти только при наличии особого благословения, соответствующих условий и твердой решимости.
|
