Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы.

Николай Арсеньев

СОВРЕМЕННЫЕ ТЕЧЕНИЯ В КАТОЛИЦИЗМЕ И ПРОТЕСТАНТИЗМЕ В ГЕРМАНИИ

Арсеньев Н. Современные течения в католичестве и протестантизме в Германии // Путь.—1925.— № 1 (сентябрь).—С. 161—168.

Усиление религиозного интереса явилось в Германии одним из следствий войны и связанных с нею потрясений. Христианство для многих опять вдвинулось в центр поля духовного зрения и потребовало владычества над жизнью. Раскрылось опять для взора многих, что оно не традиционный пережиток, не часть унаследованного уклада, а мощная сила, творящая жизнь и дающая жизнь. Это оживление религиозных запросов, это углубление, интенсификация религиозной жизни коснулось и католических и протестантских кругов. В частности протестантство оказалось в Германии в особенно тяжелом положении. Его расщепление, дезинтеграция, распадение на отдельные, мало связанные между собой единицы достигло своего апогея. Когда кончилась несколько деспотическая опека государства над протестантскими церквами, этот внутренний распад, ясный вполне, уже и раньше, встал особенно ярко перед глазами. Дальше в разрозненности верующих между собою, в безмерной субъективизации религии, в обмирщении веры, в капитуляциях ее перед так называемым «научным миросозерцанием» идти было нельзя. Показательна в этом отношении нестройная неразбериха протестантского либерального богословия (которое до совсем недавнего времени было господствующим), этот высший предел религиозного оскудения и рационалистической банализации религии. Плоские банальности, не требующие веры, не требующие подвига, подъема над уровнем эмпирически — житейской среды, но не могущие поэтому и захватить душу — вот к чему нередко сводились протестантские проповеди и самодовольные вещания многих корифеев протестантской богословской науки. С высоты своего величия с оскорбительной и тупой снисходительностью судили некоторые из них напр. об ап. Павле, считая его суеверным и с современной точки зрения, конечно, наивным и отсталым евреем, полным раввинистических или эллинистических предрассудков. Современность, das «Moderne» — вот новый идол, которого выдвинуло это чахоточное, упадочное поколение, уверенное почему-то, что сход­ство с ними, с представителями этой «современности» есть что-то само по себе положительное, заслуживающее похвалы, могущее быть мерилом оценки. Смешное cамомнение! С высоты этого либерального самомнения ученейший Harrnack покровительственно треплет по плечу Афанасия Великого или в словах, полных глубокой нетерпимости, осмеивает священнейшие основы миросозерцания и веры Восточной Церкви, (срв., напр. его «Dogmengeschichte», Bd. 11, 1909, стр. 59).

 

Но что же? Прошла волна, подули ветры, перевернулась страница, и гордое здание либерального богословия во многом, именно, в своем горделивом миросозерцании, выдавшем себя за последнее слово мудрости человеческой (не говорюо научных заслугах его, ибо невозможно отрицать великих, чисто-научных заслуг его) оказалось похожим на кучу опавших листьев. Смешная ирония судьбы! Те, которые обоготворяли «современность» одряхлели и сморщились под влиянием новой «современности», нового времени, нового духа*)·

 

Но не одна лишь мода сменила другую (конечно, есть и мода в поверхностном увлечении религиозной фразеологией и в склонности к экстатичности — сенсационной религиозности), проснулись с большой силой вечные ключи, бьющие в человеческой душе, и которые пытались было завалить рационалистически — либеральным мусором, проснулась жажда живой и могучей веры. И оказалось, что не устарела еще проповедь, которая всегда останется камнем преткновения для мудрецов и совопросников века сего — древне — христианская проповедь не только о распятом Учителе, но и о

_________________

*) Срв. напр. еще типичные мысли в этом духе; в книжке О. Piper'а Weltliches Christentum, 1924, стр. 6, 7.

 

161

 

 

Воскресшем Господе, разорвавшем оковы смерти, проповедь из которой родилось христианство.

 

Человеческому усмотрению или настроению, крайнему субъективизму, субъективизации и распылению религии противополагается Объективное, Исконни-данное, Божественное и Превосходящее, То, или вернее Тот, Кто абсолютно превосходит человека, перед Кем ему остается только смиренно склониться и принять Его как высшее, как единственный источник жизни, как нечто безмерно несоизмеримое и абсолютно данное. Этот трепет ощущенной близости Божией, подобный трепету Моисея при купине, дает смысл всей религиозной деятельности Канта Вагth'a («DerRomerbrief»), 2-ое изд. 1923 г. «DieAuferstehungderToten», 1924), Turneysen'a иGogarten'a; стремящихся изнутри возродить протестантство. Почти ветхозаветной пророческой силой веет со страниц Gogarten'a (см., напр. его статью «Der protestantische Mensch» в «Der Luther». Jahrbuch der Schule der Weisheit», 1924)

 

Человек-червь и прах перед Богом. Это — не гордое, титаническое — «я», стремящееся обнять весь мир, творческое, горделивое человеческое «я» романтиков, идеалистов и декадентов. Это — тварное «я», подчиненное, зависящее, обусловленное, сотворенное, ничтожное. Но в этом и его достоинство, его высшее достоинство и ценность: оно— творение Божиe («Wasesist, istesnichtauchsich,nichtausdervermeintlichenSchopferischenKraftdesIch. Was es ist, ist es ganz allein aus dem Schaffenden, es durch sein Wort ins Leben rufenden Du Gottes. Es ist also nicht das schopferische Ich. Aber es ist mehr als das: es ist das von Gott geschopfene Ich». — «Der protestantische Mensch», стр. 59). И еще более: оно есть падшее творение. Поэтому лишь одно остается ему: сознать, безпрерывно сознавать свое падение и грех и вину и безпрерывно трепетать и склоняться и смиряться перед Богом и перед безмерным таинством Вочеловечения и Прощения.

 

Это есть возвращение к истокам протестантизма. Но нечто осталось закрытым для этой глубокой религиозности: понимание космического значения христианства и дух вселенскости. Сознание, что не одни мы идем к Богу, а вместе с братьями — более того, вместе со всею тварью. Сознание, что воскресение Христово есть начало новой твари, нового миропорядка, уже совершившийся прорыв вечной жизни, семя вечной жизни, победы над смертно, уже заложенное в мир и материю. Религия Гогартена узко индивидуалистична; освящение твари и мира для него неприемлемо: от космических горизонтов он отворачивается (космическое значение воскресения Христова ощутил отчасти Karl Barth см. его «DieAuferstehungderToten»); дух Церковности ему непонятен.

 

Между тем после веков крайнего развития религиозного индивидуализма все сильнее и сильнее пробуждается и в Зап.-европейском человечестве сознание с одной стороны космичности христианства, а с другой важность великого общения, великого союза любви, важность Церкви. Это соответствует как раз и стремлению нового времени воспринять и осмыслить все богатство мира, вырваться из оков однобокого, абстрактного спиритуализма или сухого кантовского идеализма, раздвинуть рамки бедного человеческого «я», не игнорировать высокомерно мир, тело и материю (а антиподом этой отвлеченности является безудержный материализм масс), но и их осмыслить, обосновать религиозно. Эта тенденция нового времени — стремление к живому, конкретному, объективному, к живой великой органической жизни целого, сознание метафизической ценности мира и красоты мира, восторг перед просторами великой жизни мировой, в которой укоренено и наше «я», пафос космического, конкретного, органического живого, пафос реабилитации материи и природы — эти тенденции нового времени, глубоко законные и неискоренимы из глубин человеческого духа, но проснувшиеся теперь с особой силой, находят себе выражение и в новой виталистической окраске естествознания, и в органической философии Driesch'a и в учениях различных последователей Bergson'a, и в ярко-космическом чувстве новой поэзии и — с особенной силой в так называемой «Jugendbewegung» с ее стремлением реабилитировать и идейно, нравственно осветить значение тела и видимой природы. Эти естественные тенденции человеческого духа идут навстречу тому, что можно назвать «христианским реализмом» и что есть исконная черта христианства. Господь есть Спаситель всего естества нашего, Он не

 

162

 

 

возгнушался приять плоть нашу: «Слово плоть бысть», Он воскрес Своим прославленным телом, «первенец мертвых бысть», он есть «Спаситель и тела». Не однобокого, урезанного человека спасает Он, а всего человека, весь мир, всю тварь, которая до ныне стенает и томится, ожидая грядущего откровения, «свободы славы сынов Божиих». Этот дух христианского реализма, почти отлетевший совершенно от протестантства, еще живет не только в Православии, но и в Католицизме. Отсюда понятен усиленный интерес к католицизму в протестантских кругах, утомленных субъективностью и самозамкнутостью и сухой отвлеченностью религиозного субъекта, понятно, наряду с этими интересами пробуждение так сказать (хотя это не точное обозначение) «католицирующих тенденций» (вернее было бы сказать: тенденций к христианскому реализму) в среде этого самого протестантства *), и наконец, в связи с мощно нарастающими потребностями времени, понятен и сильный подъем религиозной жизни и усиленное пробуждение «реалистической», космической, вселенской идеологии в недрах и самого католичества.

 

О внешних успехах, завоеваниях католицизма, главным образом в Германии наприм. статистику необычайно быстрого роста монашеского движения («dermonastischeFruhling») в связи с отпавшими теперь запретами и ограничениями со стороны государства, или беглую характеристику движения среди католической, в частности университетской, молодежи — дает поучительные сведения, очень ценная, но написанная в довольно кисло-сладком тоне, не без прорывающейся порою протестантской нетерпимости, книжка проф. Н. Hermelink'a «KatholizismusundProtestantismusinderGegenwart».

 

Характерен повышенный интерес к изучению католичества, проявляемый протестантами. Ответом на этот интерес является между прочим фундаментальная книга проф. F. HEILER'a «Der Katholizismus, seine Idee und Seine Erscheinung», München, 1923. 704 стр. Сам бывший католик, но перешедший в протестантство, Heiler знает католицизм не только извне, но и изнутри, ибо вырос в нем, и это дает большую объективность, размах и религиозную ценность его изложению. Характеризуя отрицательные, неприемлемые для нас стороны католического духовного уклада (легализм, юридизм, стремление к излишней рационализации веры и. т. д.) он сочувственно и проникновенно изображает внутреннюю красоту церковной жизни, духа церковности — стройную законченность годового круга праздников церковных, освящение быта и жизни через таинства и обряды, духовную красоту монашества, мистику католичества в ее высших представителях, величие и святость таинства Евхаристии, этого центрального нерва жизни Церкви. Книга Heilera написана необычайно ярко, читается она с захватывающим интересом, с чувством эстетического удовлетворения: при большом знати и богатом использовании материала поражает свободное мастерство изложения, незагроможденность, умение всегда выдвинуть и провести основную нить мысли.

 

Однако ставится вопрос: не есть ли это скрытый отказ от характеристики самой внутренней, основной сущности католицизма — характеризовать его лишь как «complexio oppositoram» (соединение разнородных элементов)? Не есть ли это несколько внешний подход к делу. Нет ли, может быть, одной идеи, одного внутреннего жизненного центра, объединяющего всю эту разнородную пестроту явлений? Не есть ли это идея великого стройного здания Церкви, или еще вернее великого живого богочеловеческого принципа (а не только «организации», как у нас и иногда принято определять католицизм), правда, с нашей православной точки зрения, пережившего и переживающего известную деформацию, известное преобладание внешнего юридически скованного строя над внутренней свободно дышущей жизнью духа Церкви?

 

Далее, как примирить глубокое христианское благочестие, которым согрета вся книга (особенно напр. глава об Евхаристии, где, — кстати — автор с особым сочувствием говорит о нашей восточной литургии) с весьма либеральным, я сказал бы обыденно-либеральным взглядом на историю ранней проповеди апостольской и на личность Христа?

___________________

         *) Из пробудившегося более живо интереса к идее Церкви выросло между прочим и исследование Fraugott Schmidt'a Der Leib Christi (об учении ап. Павла о Церкви).

 

163

 

 

        Во всяком случае, это — глубоко значительная книга, которая многому может научить, много мыслей пробудить и которая свидетельствует (как и прочие работы Heiler'a: «DasGebet», 4-ое изд. 1921 г. 594 стр. «DiebuddistischeVersenkung» 2-ое изд. 1921 г. «SadbhuSundarSingh. EinAposteldesOsten, undWestens», 1924., «DieMystikderUponishaden», 1925.) не только об изумительной эрудиции, но и о широте научного размаха, и о силе синтеза, и о крупной талантливости автора. Превосходный и живой стиль и большая легкость, я сказал бы блестящесть изложения (удивительным образом сочетающееся с эрудицией) делает чтение ее особенно привлекательным. Эта книга одно из крупнейших явлений научно-религиозной литературы последних лет.

 

        Перехожу к тому, что пишут католики о себе, или вернее что они пишут не столько об эмпирическом состоянии католицизма, сколько о смысле Церкви, смысле Церковности и благодатной жизни Церкви.

 

        Церковь есть живой, великий организм — вот основная мысль, проходящая, чрез работы аббата I. Herwegen'a, R. Guardini Th. Michels'a, H. Platz'a и других представителей этой мощной религиозной волны, связанной с так называемым «литургическим движением», мысль, глубоко близкая и дорогая и нам. В великом организме Церкви осуществляется освящение твари, во всей ее полноте — в ее духовной и телесной природе. Пафос христианского реализма, признание ценности и материи и тела, освященных воплощением Богочеловека, проникает поэтому все это глубоко-церковное направление католической мысли. «Христос освятил материю», пишет напр Hans Andre в своей замечательной книжке «DieKirchealsKeimzellederWeltvergöttlichung» (Leipzig, 1920), «через восприятие ее в человеческую природу Своей богочеловеческой Личности. Таким образом Он стал «Главою всего космоса», трансцендентной «энтелехией», в которой органически объединена вся природная действительность, покорная воле Господней» (стр. 84). Здесь мы имеем космический размах религиозной мысли, близкий и понятный духу Православия.

 

        Итак, Церковь освящает всего человека, не только его дух, но и тело: в этом — смысл внешних церковных обрядов, в которых участвует и телесная сторона человека. Это — как бы школа просветленной телесности, все тело человека воспитывается таким образом в одухотворенности к истинному благообразию, в церковном обряде и таинстве оно становится послушным орудием, проводником и носителем высших благодатных сил; это есть своего рода «литургическое воспитание» («liturgischeBildung» по Guardini), в этом педагогическое значение, в этом смысл литургии, стремящей привести к Богу всего человека, во всей полноте естества его, во всем его жизненном богатстве, a в нем и через него и всю тварь. *)

 

        Высшее же проявление этого освящения тварного, земного божественным и небесным есть таинство Евхаристии **). В таинстве Евхаристии мистическая жизнь Церкви как великого вселенского, всеобъемлющего организма проявляется с наибольшей силой. Недаром поэтому оно — центр жизни Церкви. Недаром поэтому так проникновенно, с таким трепетом и любовью, говорят о таинстве Евхаристии и Ildefons Herwegen, и R.

_________________

         *) Обэтомтакпишет Romano Guardini: «Liturgie ist kein blosses Denken, kein blosses Fühlen; es ist in erster Linie Werden, Wachsen, Reifen, Sein. Liturgie ist ein Werden zur Fulle, ein wachsen zur Reife. Alle Natur soll hier erwachen von der Gnade ergriffen, überbildet, verklärt werden»... иеще: «Die Gesamtheit der Schopfung, hereinbezogen in das Gebetsverhaltnis zu Gott; die Fülle der Natur, geweckt und verklärt durch die Fülle der Gnade; organisiert durch des dreieinigen Gottes Lebensgesetz........... das ist Liturgie.

 

         Liturgie ist die erloste, betende Schopfung denn sie ist die betende Kirche» («Vom Sinn der Kirche», 1923, стр. 17, 18. срв. егоже «Liturgische Bildung», 1923); далеестатью Alfons'a Adams'a «Die Gestaltung des Lebens durch die Liturgie» всборнике «Das Siegel» (ein Jahrbuch Katolischen Lebens)» 1925.

 

         **) Такнапр. говоритобэтом Hans Andre: «Irdischer Mittelpunkt dieses mystischen im Weltloges verbundenen Universums ist die Eucharistie, durch die der Gottmensch selbst in eine entelechetlsch-organische Verbindung mit uns tritt»... (Die Kirche als Keimzelle der Weltvergottlichung», стр. 85).

 

164

 

 

Guardini, и Hans André, и Thomas Michel, ибооно —СвятаяСвятыхихверыимиросозерцания. Недаром поэтому весь этот религиозный подъем, все это движение, связанное теснейшими узами с бенедиктинским монастырем Maria Laach (около Бонна), одним из значительнейших и привлекательнейших центров религиозной жизни Германии и с его аббатом I. Herwegen'oMii, носит название «литургического»: ибо оно родилось из литургии и благоговейного созерцания таинства Евхаристии и питается им. И приникнув здесь к своим истокам, католицизм ощутил себя прежде всего как великий мистический организм, как Церковь живую, а не как юридическую организацию. Отсюда определенный контраст этого движения к тому, что можно назвать политическим или иезуитским, дипломатически - завоевательным аспектом католицизма. Отсюда и горячее сочувствие ряда представителей этого движения к миросозерцанию нашего Православия, с его космической установкой зрения, со всем его духом древнего христианства и древнехристианского реализма, с его несравненной радостью о Воскресшем Господе и о победе над смертью, с красотой наших древних литургий, в которых ярче еще выступает дух всеединства, дух соборности, дух древней Церкви.

 

        Так молодой ученый монах бенедиктинского ордена Dr. phil. P. THOMAS MIGHELS из аббатства Maria Laach пишет в своей статье в «LiterarischeBeilagederKolnischenVolkszeitung» (11 дек 1924 г. по поводу моей книжки «OstkircheundMystik»): «Мы иногда, может быть, слишком мало думаем о том, какие незаменимые ценности утратил Запад через разрыв свой с первой наследницей древнего эллинистически-христианского духовного мира, т. е. с Восточной Церковью. Зрело взвесив все моменты, мы склонны думать, что Запад больше нуждается в Востоке, чем Восток в Западе. Ибо, тогда как западный человек по всей своей духовной структуре более склоняется к подчеркиванию практически-нравственного и в области религии, восточный христианин, по самой природе духа своего, гораздо легче подымается к высотам созерцательно-мистической жизни, которая как раз глубочайшим образом питается из богослужебно-тайноводственной жизни Церкви... Запад с тех пор, как он перестал испытывать восполняющее и углубляющее воздействие Востока все больше стал отходить от собственного прошлого своего в первом тысячелетии. Особенно в области литургической жизни можно раскрыть это с неопровержимой убедительностью. Ныне, когда Запад, после беспримерного заострения в течение последних веков субъективно-индивидуалистического начала во всех действиях духовной жизни, снова начинает искать сверхлично-объективной действительности взоры его опять обращаются на Восток». В разбираемой книжке о духе Восточной Церкви находят себе определенное подтверждение идеи литургического возрождения, как они в течение уже ряда лет представлены ныне аббатом монастыря Maria Laach Ildefons’ом Herwegen'-ом, и удивить это может лишь того, который не видит, в какой высокой степени Восточная Церковь, равно как и бенедиктинская община, сохранили богослужебное наследие раннего христианства.»

 

        Если представителям этого органическо-церковного направления в католицизме слышатся столь привлекательные для них и родственные тона в миросозерцании и жизни Православной Церкви, то неудивительно, что и православному сердцу чуются глубоко-родственные веяния в писаниях этих представителей католической мысли. Разве не близкие нам тона слышатся в словах Н. Platz'a, когда он определяет основную тенденцию католического миросозерцания как «theozentrischerRealismus» или, когда он говорит, что католик старается взглянуть на мир, исходя «от Вышнего и Всеобщего», т. е. от Бога и от органического объединения всех в Боге («mankannsagen,dassderKatholikdieWeltvonobenundvomGanzenherzusehenundzugestaltensucht» в его статье «KatholizismusalsAufgabe» в «DerLeuchter», 1924 г. стр. 82). IldefonsHerwegen пишет о Царстве Христа в литургии (статья «ChristiKönigreichinderLiturgie» в сборнике его статей «AlteQuellenneuerKraft», 1920), и мы ощущаем в цитируемых им латинских церковных гимнах и его проникновенных комментариях к ним дыхание того же духа, который живет и в наших дивных литургических песнопениях и возгласах: «Се бо входит Царь Славы,

 

165

 

 

се жертва тайная совершена дориносится», «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа»... Акогда R. Guardini пишетоЦеркви: «in dem Mass bin ich christliche Personlichkeit, als ich Glied der Kirche bin, und die Kirche in mir lebendig ist*) Spreche ich zu ihr, dann sage ich in einem ganz tiefen Verstande nicht «Du», sоndern «Ich» *). Sind diese Dinge mir aufgegangen, dann ist mir die Kirche nicht mehr geistige Polizei, sondern Blut von meinem Вlut , Fulle, aus der ich lebe» *) («Vom Sinn der Kirche», стр. 33),тонеродственныелиэтонашемудухутона, некажетсяли,будтомыслышимвдохновенныесловаХомякова, чтоЦерковьдлянасневнешнийавторитет,авнутреннийпринципжизни, потокобъемлющейнасблагодатнойжизни? И с этой точки зрения знаменательны призывы, доносящееся с этих страниц, — отказаться от выдвигания на первый план внешне-юридической, организационной стороны в восприятии Церкви, в ущерб жизненному, органическому началу, от выдвигания на первый план внешних форм и схем в ущерб внутренней, живой сущности. Кажется еще один шаг — и католическая юридизация Церкви преодолена и преграды между нами пали. Поэтому так близки нам эти духовные течения в Католичестве. Замечательная книжка Hans'a Andre с ее всепроникающей идеей вселенскости, космичности спасения, освящения, более того — «обожения» твари (он употребляет как раз это излюбленное понятие восточных наших отцов и учителей Церкви) могла бы быть всецело написана и православным. Но тем не менее и сторонники литургического движения продолжают с ревнивой преданностью держаться за авторитет Рима и вместе с тем за представление о Церкви как об авторитете, как о чем-то, чему подчинена отдельная личность, т. е., стало быть, как о чем-то для нее внешнем. * *)

 

        Знаменательны во всяком случае эти с такой силой проснувшиеся, глубоко-церковным духом исполненные веяния в католицизме. Назревают, по-видимому времена ко взаимному пониманию. Если дух жизни преодолеет в католицизме дух юридизма и если движение это распространится, то все живее и все с большей полнотой сможем мы ощущать друг друга братьями по духу.

 

        Хотелось бы привлечь внимание еще на некоторые книги, связанные с этим движением. Так на весьма содержательный и привлекательный духовный ежегодник «Das Siegel (einJahrbuchdesKatholischenLebens» издаваемый друзьями аббатства Maria Laach под ред. Р. Thomas'a Michels'a (пока вышел первый том — 1925) Здесь интересны превосходные ритмические переводы ряда древнехристианских греческих молитв — гимнов Григория Богослова, молитвы вечерней «Свете Тихий Святыя славы» и две особенно значительные статьи — вступительная («DasSiegel.ZurEinführungindasJahrbuch», дающая весьма тонкую и меткую характеристику современного духовного состояния Германии и статья A. Adams'a о воспитательном значении литургии. Далее очень ценна серия популярных и популярно-научных работ по литургике, издаваемых при аббатстве Maria Laach под ред. аббата Herwegen'a

_________________

        *) Со времен Тридентского собора, пишет R. Guardini, вместо более древнего представления о Церкви как мистического организма «corpus mysticum», «tratderKirchenrechtlicheBegriffeinergeordneten «Gesellschaft»dochpasstervonderKirchlichenSeinsfüllenurdasAussere. Auch besitzt er geringere religiöse Fructhbarkeit. Er stellt wohl die srtarken Kräfte des Politischen und Rechtlischen der Zucht und Treue in das Reich — Gottes — Verhältnis ein, lasst aber die tiefsten religiosen Krafte nicht recht aufkommen. So lang er vorherrscht, fehlt im Kirchenbewusstsein gerade jenes Lebendige, das liturgisches Verhalten tragt. Anzeichen sind aber da, dass auch diese Zeitweise zuruckgedrängte Vorstellungsreihe Samt dem zu ihr gehörenden Lebensgefühl wieder erwacht. Die aufs Lebendige und Organische gestellte Geistesrichtung, unserer Zeit und ihr starkes Gemeinschaftsbewusstsein deuten darauf hin. Und Bücher wie Andres «Kirche als Keimzelle der Weltvergöttlichung» «verheissen Grosses» (Lit. Bildung и passim) стр. 59.

 

        **) Срв. напр. R. Guardini, «Vom Sinn der Kirche»: «Die Kirche hat В e f e h l s g e w a l t  gegenüber dem Einzelnen. Sie ist Autorität. Und so sehr die einzelne personlichkeit sich Gottunmittelbar Weiss trozdem ist der Kirche untergehen als wie Gott». (стр. 29, 30; курсив мой).

 

166

 

 

«Ecclesia orans» (y Herder'a, в Фрейбурге), где особенно значительны с научной точки зрения книжки P. Odo Casd'a проф. Baurastark'a, посвященные таинству Евхаристии и развитию литургии. При аббатстве выходить и интересная cepия: «LiturgischeVolksbüchlein» избранные (в немецком переводе) места из католических богослужебных текстов, относящихся к освящению церковному отдельных важнейших моментов в жизни человека, под след. заглавиями: «MutterundKind», «FroheundernsteTage», «AufdemWegedesFriedenseinReisebüchlein», «DieheiligeTaufe», «DasheiligeSacramentderEhe» и. т. д. Идея церковного освящения жизни во всех ее отдельных проявлениях является вообще вдохновляющей струей всего этого «литургического» движения).

 

        В связи с этими усилившимися стремлениями к органической церковности, как в католическом, так и в протестантском мире, все яснее обрисовывается возможность благотворного воздействия духа Православия, православного восприятия Церкви и мистической жизни Церкви – на западный христианский мир. Особенно явственно выступает это на одном движении глубоко близкого нам по своим устремлениям, зародившегося из недр протестантизма, но стремящегося вернуться в недра Вселенской Церкви: к ее иерархическому строю с апостольским преемством рукоположения, к ее жизни таинств, к ее освящению жизни и также и тела, к ее христианскому реализму, к космическому, соборному размаху ее миросозерцания, к ее радости о Воскресении Господа и чаянию избавления и обожения всей твари. Идея или вернее мистическая данность Церкви, объединяющая горнее и нижнее, ближнее и дальнее, ставится этим движением («Hochkirchlich —OekumenischerBund» называется он и органом своим имеет в высшей степени замечательный и высоко интересный журнал «Una Sankta») *)во главу угла, но понимается эта церковность отнюдь не как нечто связанное с внешним подчинением одному авторитетному центру – Риму, а близко к православной точке зрения. **) Ибо Церковь до ее разделения является нормой для их стремлений.

 

        Интересна та определенность и смелость, с которой констатируется этим движением основной недуг протестантизма: безграничный индивидуализм: «HiermussdieReformeinsetzen; dasVerständnisfürdieKirchemusswiedergeweckt,dieHochschutzüngderKirchealssichtbarergöttlicherHeilsanstaltmusswiederbelebtwerden»….. (Вот тут-то и должно произойти обновление: опять должно быть пробуждено понимание значения Церкви, опять оживлено высокое почитание ее как видимого божественного установления, домоустроительницы спасения нашего»… - «Una Sankta», 1925, №4, стр. 59.). В связи с этим основным заданием своим, Hockirchlich – Oekumenischer Bund считает своей обязанностью «выступить за восстановление достояния древней нераздельной Церкви там, где оно подвергалось забвению, именно:

 

        1. За восстановление авторитета Христом установленного священноначалия церковного (heil. Anites der Kirche) и епископского строя с апостольским преемством.

 

        2. За признание объективного характера св. таинств и за тщательное подготовление верующих к принятию их во спасение и на пользу.

 

        3. За восстановление древне-христианской литургии, в особенности же за восстановление значения таинства Евхаристии как центра и основы всей богослужебной жизни христианской». («Una Sankta», № 1, стр. 3)

 

        Недаром поэтому в том же первом № своем печатает «Una Sankta» выдержки из 95 тезисов пастора Hanssena (протестанта) по вопросу о реформации протестантизма (обнародованных им в 1917 году – год 400 летнего юбилея реформации) и всецело присоединяется к ним. Приведу некоторые, наиболее характерные из этих тезисов:

____________________

 

         *) Выходит в Германии с января 1925 г., пока (июнь 1925 г.) вышло 5 №№, адрес конторы журнала: Berlin, Charlottenburg. 4, Kantstr. 9-A, Geschaftstelle des Hochkirchlich — Oekum. Bundes;адресредакции: prof. Dr. v. Martin, Munchen, Parzivalstr.19

         **)Некоторый уклон к католич. Точке зрения или некоторая неясность ощущается нами в тех местах, где говорится о Церкви как о авторитете.

 

167

 

 

        4. Реформация может по праву быть названа деформацией, ибо ее добрые намерения в значительной степени закончились фиаско.

 

        5. Реформация Церкви была тогда необходима, но происшедшая была неудачна.

 

        8. Существенный признак Церкви Иисуса Христа— ее кафоличность (соборность).

 

        10. Поскольку протестантские церкви потеряли сознание кафоличности (соборности), постольку отпали они от истинной Церкви Христовой.

 

        19. Истина, доверенная Церкви, может быть лишь одна и не меняется в течение времен, как и Источник ее непреложен, что давало спасение первым христианам то и нам даст спасение.

 

        20. Все, что для нас сделал Божественный Спаситель, имеет не индивидуальное лишь значение, а соборное и всеобщее.

 

        22. Церковь есть тело Господне; кто не член Церкви, тот не член тела Христова.

 

        27. Признавать Священное Писание за единственный источник познания и за единственную норму есть односторонность». и. т. д. (см. «Una Sankta» №1, стр. 10-11).

 

        Однако и на положительную роль протестантизма в пробуждении и углублении религиозного чувства не закрывают глаз участника.

 

        Но не столько полемическая сторона, меткая и убедительная с точки зрения Православия, интересна и привлекательна в этом движении, сколько, повторяю, его. положительный пафос объективности, пафос соборности, космического понимания христианства. В связи с этим углубляется понимание Воскресения Христова. «Мы усматриваем в пасхальном событии тот пункт истории, в котором только и открывается весь смысл истории*)». В воскресшем Христе падший мир в потенции уже восстановлен, уже достиг совершенства... А как последняя отдаленная цель всего земного развития раскрывается нам в пасхальном событии претворение (не только) всего земного через Христа и полное его объединение с Божественным **) путем смерти и воскресения.

 

        Более ясно определяется для нас эта цель творения через факт полного, т.е. телесного воскресения Иисуса, факт, который отжившим теперь поколением не мог быть более понять во всем центральном значении его, ныне же опять воспринимается как самое важное во всем этом событии*) Лишь духовно-телесная жизнь заслуживает с точки зрения Божия плана, в полном смысле слова названия жизни. Лишь если Христос в полном обладании человеческого существа вернулся к ученикам своим , лишь тогда истинно восстал Он от мертвых. «(Pfarrer G. Glinz, Mülheim (Schweiz): «Ostern» «Una Sankta» 4.

 

        Отсюда важность объективно данного, важность принципа видимости и телесности и в жизни Церкви: MitdersichtbarenKircheetrlischt — manhabeeswahrodernicht —weistauchdieunsichtbare. Sosehrist, einemnichtaufzuhebendengöttlichenGesetz».

 

        Направление христианской мысли, сделавшее, подобно рассматриваемому, центром и исходным пунктом своих чаяний и устремлений воскресение Господа во плоти, говорит нам близким и дорогим для нас языком. Из этого краткого обзора ряда современных течений в западном христианстве вырастает надежда, что, как воскресение Христово явилось основой всей апостольской проповеди, основоположным камнем всего христианства, так и теперь эта вера в воскресение Господа во плоти может явиться той центральной базой, тем жизненным нервом, из которого вырастает сближение между собою в духе тех, кто готовы восклицать Воскресшему словами Церкви: «Поклоняемся святому Твоему воскресению». Ибо воскресение Христово стало и есть основа нового миропорядка, нового миросозерцания — из воскресения Христова органически вырастает спасение и освящение твари и жизнь Церкви.

 

Николай Арсеньев

_________________

         *) Курсив автора.

 

168