Доминик Бартелеми

БОГ И ЕГО ОБРАЗ

К оглавлению

ГЛАВА IV

НАРОД, ОБРЕЧЕННЫЙ НА СВОБОДУ

От персидской эпохи и до наших дней Израиль, рассеянный среди других народов, мучается, ощущая себя замкнутым национальным меньшинством, которое не может с вполне открытым и легким сердцем общаться с народами, среди которых живет. Почему? Все началось с Красного моря. С этого момента Бог поставил перед народом, который освободил,— как непреложное условие его существования,— требование: не признавать никакого владыки, кроме Него, не подчиняться ничьей власти, кроме Его собственной. Этим и объясняется то обстоятельство, что, оказавшись в рассеянии, Израиль не имел права приносить жертвы богам, которым поклонялись другие народы. Известно, что в начале нашей эры евреев и христиан называли в римском мире "атеистами"". Поскольку их вера запрещала приносить жертвы местным богам, а также признавать богов, которым поклонялись другие народы, то эти народы считали их "отрицателями богов"2^ то есть атеистами. Ибо Израиль не должен признавать никакой другой власти, кроме той, которая освободила его от египетского рабства. "Нет бога, кроме Бога". Это исповедание веры предложит позднее Магомет кочевникам-идолопоклонникам, которых он приведет к исламу, то есть "истинной религии", в противовес суевериям идолопоклонства.

Освобождающая власть Творца

Для Израиля ухе нет божества, которое имело бы право повелевать ему, кроме Бога, сотворившего небо и землю3. Это единственная признаваемая Израилем власть над ним. В самом деле, в основе Ветхого Завета лежит постулат, о котором обычно забывают в наше время: если человек не признает над собой власти лишь Одного Того, Кто его творит4, дарует ему жизнь,— очень быстро этот человек потеряет свободу, сам создаст себе псевдо-божества, падет ниц перед другими силами и потеряет себя. Есть одна лишь власть, которая может править всем творением, ни в чем его не неволя,— власть Того, благодаря Кому во всей полноте свободы это творение существует. Если человек перестает признавать эту власть или еще не;

открыл ее для себя, в игру вступают другие силы. Существующие и не существующие, они выходят на сцену, потому что человек испытывает потребность во владыках перед лицом ужаса, ужаса пустоты и неопре-деленности своего существования. Он беззащитен пе-ред всем на свете, не видит никакого пути и остается в нерешительности и безвестности.

Всюду, где человек более не подвластен Тому, Кто его лепит, или, точнее, повсюду, где человек не знает Того, Кому он подвластен, он создает себе силы, кого- рые, не будучи Всемогущим5, могут только порабощать, а не освобождать. Есть лишь одна возможность осознать свою свободу и жить ею: оставаться в руках Того, Кто делает тебя самим собой и Кто освобождает от всякого рабства, подчиняя лишь Своему собственному благоусмотрению. Этому благоусмотрению чужд всякий произвол, прихоть, мучительство, потому что это животворящее благоусмотрение6)— оно утверждает человека в истинной цели его существования, а не в

том, чему его порабощает всякая иная сила, кроме Той, благодаря Которой он существует.

Головокружение от свободы

Все, что исходит из уст7 Всемогущего,— это весть о глубинном становлении твари и тем самым о ее освобождении, потому что свобода — не только сбрасывание цепей, препятствующих подлинному расцвету человека и уродующих его. Последнее лишь предваряет свободу. Оно дает, в числе прочего, возможность человеку реализовать цель своего существования, обрести его смысл. Однако освобождение от самозванных сил^ — лишь дверь, открывающая доступ к свободе, а жизнь в свободе — это становление твари. Истинному же становлению твари позволяет свершиться Тот, Кто ее формирует. Тот, в Чьих руках она переходит от состояния замысла и зародыша к рождению и, наконец, к расцвету и плодоношению. И в тех же руках, в которых человек проходит этот путь, он осуществляет свою свободу. Если он покидает эти руки, он терпит лишения и впадает в уныние. Пусть человек не воображает, что ему необходимо быть хозяином самому себе. Мечтать об этом может лишь тот, кто был под властью лжевладык, даже если их влияние было неприметным, как действия искусителя. В действительности же человек желает быть под властью такого владыки, который имеет на это несомненное право, а не присваивает себе верховное всемогущество. Если человек, прогнав лжевладык, оказывается без властелина, то он вскоре уподобляется сбившейся стрелке компаса и быстро сознает, что пожинает урожай из пустых колосьев. Не зная, какой именно плод ему назначено принести" он снова ищет владык, которые, если и не сделают его существование плодотворным в истинном

и полном смысле этого слова, то хотя бы помогут ему освободиться от обуревающих его тоски и страха перед пустотой и позволят ему, по крайней мере, осуществить нечто, пусть иллюзорное и роковое для него, но что позволило бы ему не оставаться изолированным атомом, а включиться в функционирующий организм, от которого исходят токи, производящие, по-видимому, некую эффективную работу. И этим нечто, которое человек предпочитает одиночеству, может оказаться перемалывающая система тоталитарной власти. Даже если она толчет человека в порошок, она вырывает его из засасывающей тьмы бесполезного ничтожества.

Покорная или беспокойная свобода Израиля

Но перед Израилем вопрос ставится самым решительным образом: у него есть выбор лишь между своим истинным Владыкой и ужасом тьмы. Всякая подмена Божественной власти ему строжайше запрещена. Ибо человек в состоянии голода и страха способен найти своего истинного Владыку. Напротив, человек в состоянии отчуждения,— т.е. отдавший в руки кого-то, кто на то не имеет права, всю сферу своей свободы и пытающийся насытить эрзацами потребность действительно расцвести в руках Всвсемогущего,— такой человек не свободен для Бога, не доступен для благодати, не податлив'водительству Того, в Ком одном может он расцвести. Бог хочет от Израиля одиночества и жажды1^ или же счастливого расцвета в Его руках — другой возможности нет; всякий идол, всякая подмена запрещены. И эта необходимость остаться, если не в свободе расцвета, то, по крайней мере, в той свободе одиночества и лишения, которая позволяет истинному Создателю человека сохранять над ним подлинную власть,— эта необходимость свободы была пережита

Израилем как самое суровое требование Бога. Оно — основа десяти заповедей. И в самом деле, они, как и всякий закон, который служит комментарием к ним, преследуют лишь одну цель: предохранить Израиль от двойного рабства. Того двойного рабства, в которое цивилизации древности и нашего времени без конца впадали и впадают. С одной стороны — от внешнего рабства, порабощенное™ народа другим народом, которая подменяет абсолютную зависимость народа как такового от Всемогущего. С другой стороны — от внутреннего рабства в среде народа, то есть от всяких отношений хозяина и раба, которые могли бы привести к тому, что каждый индивидуум как таковой утратил бы непосредственную зависимость от Единого Всемогущего, если один из его братьев поставит преграду этой зависимости, присвоив себе незаконную власть.

I. НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ ЗАВИСИМОСТЬ НАРОДА ОТ БОГА

Мы различаем три ситуации, ставящие различные проблемы: 1) когда народ живет в мире и процветании; 2) когда приходят скорбные дни; 3) в ходе повседневной жизни. Посмотрим, как в каждом из этих случаев можно сохранять господство Всемогущего Владыки.

Когда все идет ХОРОШО

Когда урожай растет из земли как бы сам собой, а дожди льют вовремя, когда нет врагов, совершающих набеги,— в такие периоды Израиль привыкает смот-

реть на природу, как на надежную кормилицу. Тогда он начинает думать, что все, чем он владеет, он добыл собственными силами и ухищрениями ). Вот почему существует опасность забвения во времена мира и процветания1^. В такие периоды, когда Спасителю нет нужды являть Себя, чтобы вырвать из пропасти Свой народ, последний может забыть, что в действительности каждый день есть день спасения, дар, получаемый заново'^. Он может Счесть нормальным, что колос выходит из зерна, что младенец выходит из чрева матери, что из младенца выходит взрослый, счесть, что все это обычная жизнь: человек становится близоруким. В так называемой нормальной обстановке достаточно небольших ухищрений и кое-каких приемов, чтобы завтрашний день был не хуже сегодняшнего. Пока эти приемы и ухищрения работают, близорукий человек продолжает передвигать рычаги, которые у него перед глазами, и привыкает думать, что благодаря создаваемым им условиям он обеспечивает благосостояние, дает продолжение тому миру, в котором пребывает, тогда как на самом деле он лишь организует условия, отнюдь не являющиеся причинами в собственном смысле слова. В этом ослеплении благополучной жизнью человек уже не обращает взор к истинному Создателю. Это неизбежно: забвение делает свое дело. Если человеку удается, хлопоча на пространстве в несколько метров возле собственного носа, удовлетворить большую часть своих потребностей, зачем ему хлопотать где-то подальше? Таким образом, можно сказать, что состояние мира и благополучия само собой порождает некий материализм (и это относится не только к нашему времени), некую близорукость, из-за чего человек живет между тварей, между тварных перегородок, которые в конце концов становятся непроницаемыми для наших глаз.

Маски недостижимого

Может возникнуть еще одна опасность. Она заключается в том, что люди не приходят к полному забвению Бога. В самом деле, быть может, лучше, чтобы воспоминание о Боге стерлось полностью, потому что, когда благополучие кончится, воспоминание о Том, к Кому надо прибегнуть, могло бы вернуться в неприкосновенности. Но обычно человек не становится атеистом из-за одного благополучия. Он незаметно переходит от веры к суеверию, поскольку человеку не хочется явно отречься и грубо выставить за дверь Того Спасителя, в Которого он искренне веровал во дни печали. Он довольствуется тем, что постепенно искажает облик Всемогущего, превращая Его в покладистого, нетребовательного "Доброго Боженьку", в то, что некогда называлось ваалами и астартами. Нужно быть на страже, иначе неизбежно происходит соскальзывание от истинного Бога, зависимость от Которого человек открывает в минуты озарения, к, простому воспоминанию о Боге, обретающем слишком человеческий облик и характер и мало-помалу становящемся расхожим средством удовлетворить потребность подчиниться, которую человек не может теперь утолить в ее настоящем источнике. Когда-то прозвучал некий голос, и исходил он из такого-то места. Теперь, когда он молчит, трудно сказать, какой тембр был у этого голоса. Мы пытаемся припомнить, но наша память бессознательно путает звуки, и тогда мы уже не знаем, исходил ли он из нашего бренного сердца, или мы подлинно слышали этот голос.

В вере постоянно существует опасность перейти от Бога живого, Который вторгся в нашу жизнь, все в нас перевернул и все заполнил, к Богу, Которого наша верность хочет держаться; но не слыша Его более, мы

спрашиваем себя, не вообразился ли нам Его голос прежде? В Израиле это соскальзывание кончается поклонением лжебогам: это жалкие маски, напяленные на нестерпимое сияние Бога; им, ничтоже сумняшеся, приносят жертвы, люди посвящают им самое дорогое, но они не замещают вполне Того, Кто некогда говорил, Того, Кто ведет Свое творение.

Таким образом, ваалы и астарты становятся сговорчивыми, нетребовательными богами мирных времен в Израиле, и именно этой деградации следует противодействовать, отказываясь делать ставку на ложные образы, которые придумывает себе человек вместо истинного лика Бога, отныне молчащего. Гораздо лучше оставаться в ожидании и молчании или даже в тоске, зная, какому Владыке мы принадлежим.

В дни скообей

Когда приходит опасность, ваалов и астарт, неспособных спасти, быстро ликвидируют1^. Лишь в силу привычки им приписывали урожаи, которые созрели бы, даже если бы их и не было, тогда как если дела идут плохо, в их существовании слишком сомневаются, чтобы прибегать к ним. Тогда, напротив, вспоминают о Другом, с Кем некогда были связаны совсем другими, теснейшими узами. Лишь к Нему одному можно обращаться в дни печали. Но какой ответ ждать от Него? Спасение? Не обязательно, потому что Бог избрал Израиль не затем только, чтобы обогащать и одаривать его. Бог избрал его свидетелем Своей святости, и в зависимости от того, забывает ли Израиль Бога или же, напротив, покорен и податлив в Его руках, он будет свидетелем или истребленным, или же сияющим той же святостью. Эта святость двойственна, она — или благо, дарующее жизнь и расцвет тому, кто с ра

достью пребывает в руках Пресвятого Бога, или же она будет жечь и разрушать изнутри почти до полного уничтожения^ того, кто пытался бежать из рук своего Освободителя. Она не спалит его до конца, она будет жечь его до тех пор, пока не останется один зародыш, крохотный остаток, в котором из этого народа-изменника сможет возродиться верный народ. Таким образом, святость Бога, несомая Израилем, нередко будет уничтожать почти весь народ и оставлять от него лишь этот зародыш, который она способна оживить и возродить в новый народ. Власть Святого Бога над Израилем не только двойственна и двусмысленна. Очень часто она приводит почти к полному уничтожению, для того, чтобы могло произойти настоящее рождение Израиля, и это происходит по законам эволюции человечества, идущего к новому творению.

В повседневной жизни

Для того, чтобы святость Бога, понятая неправильно, не истребила когда-нибудь пЬчти весь народ, необходимо осуществить Его власть над над народом в повседневной жизни, удерживая его в страхе Божием, страхе, который означает, что человек не "испытывает ужас" перед Богом, а "делает на Него ставку", "благоговеет" перед Ним, "принимает Его в расчет". Нужно, чтобы народ прежде всего считался с могуществом Божиим. Чтобы суждение и мнение Бога было важнее всех других суждений и мнений ^) и в особенности важнее суждений и мнений соседа. Это для Израиля вопрос первостепенной важности, и один из самых выдающихся раввинов первого века Иоханан бен Заккай говорил, умирая, своим ученикам, требовавшим от него духовного завещания:"Да р/^ст вам Бог, чтобы страх перед Ним был столь же силен в вас, как страх перед

людьми". Когда ученики нашли неуместным это слово "столь же", он ответил им:"Если человек совершает недолжное, он думает: "лишь бы никто из людей меня не увидел". А нужно, чтобы человек боялся суда Бо-жия по меньшей мере так же, как и суда своей среды. Пусть все упование будет возлагаться на Его могущество, а не на те или иные смутные надежды"17).

"Вы поселенцы v Меня"

Для того, чтобы зависимость от Ягве осуществилась как можно полнее, были сформулированы очень четкие и ясные правила, например то, которое делает людей только земледельцами, а не настоящими землевладельцами. В Израиле нет неотъемлемого права на земельную собственность, и поэтому через каждые шесть лет в течение седьмого года землю надо оставлять незасеянной18^ чтобы она вернулась в руки Творца и тем самым люди ощущали бы свои права на землю временными и преходящими. Библия устанавливает бесспорную связь между этим обычаем и обычаем субботнего покоя, запрещающим в один из семи дней недели участвовать своим трудом в созидательном деле Божием1^, для того, чтобы человек помнил, что именно это созидательное дело Творца придает ценность его труду, украшающему творение. Действительно, в Книге Левит (25,4-6) написано:"А в седьмой год да будет суббота земли, суббота Господня; поля твоего не засевай, и виноградника твоего не обрезывай... да будет это год покоя земли. Сама суббота земли вас пропитает" (*). Иначе говоря, вы будете есть то, что вырастет дикого в этот год, и тем вы пропитаетесь. Действительно, в стихах 20-22 той же главы говорится, что Божие благословение обеспечит народу в шестой год пропитание на три года. Оно обеспечит пропитание

на конец этого шестого года, на седьмой, когда не будут ни сеять, ни жать, на восьмой, когда не будет урожая, потому что не сеяли в предыдущем году, и на начало девятого года до урожая. Один год будет стоить трех, если человек докажет так страх Божий. Это означает, что власть человека над землей является вре-меной, ибо "вы пришельцы и поселенцы у Меня", как говорит Господь в Книге Левит (25,23). Человек должен всегда помнить, что он не настоящий владелец, а поселенец, который должен каждые шесть лет возобновлять договор, а на седьмой год оставлять свое имение в руках настоящего Владельца.

Первенцы и первые плоды

С другой стороны, если человек и считает себя отцом, то не он настоящий отец, а Бог. Он вспоминает об этом, принося в жертву Богу первенца всех животных. Каждого первенца, родившегося от животного, следует принести в жертву (Втор 15,19-20)2" Его можно съесть в семье, но он не должен работать, не должен служить человеку, его нельзя приручать. Его нужно оставлять диким и убивать, чтобы показать, что человек им не пользуется. Это правило относится прежде всего к новорожденным младенцам; только их не закалывают, принося в жертву Богу, а выкупают, то есть обменивают на животное, которое заказывают вместо них. В том же духе право пользоваться землей ограничено принесением в жертву первых плодов всякого фруктового дерева. Это Библия называет "крайней плотью фруктового дерева" (Лев 19,23-25), иначе говоря, начатками его плодородия. Запрещается срывать плоды с дерева первые три года его плодоношения. Наконец, первый хороший урожай, плодами которого хозяева с удовольствием попользовались бы, дол-

жен быть весь принесен только Богу. И лишь следующим урожаем может располагать человек. Кроме того, полагается каждый год на особом празднике приносить Богу первые плоды каждого урожая2-, первую часть от всего — хотя бы символически. И лишь затем человек пользуется урожаем сам. Все права человека, поскольку Богу посвящают самое первое, что пригодно для употребления, воспринимаются как права, переданные человеку Всемогущим. Все эти обряды напоминают Израилю самым настоятельным образом, что всякая власть человеческая дается Всемогущим.

II. НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ ЗАВИСИМОСТЬ КАЖДОГО ИЗРАИЛЬТЯНИНА ОТ БОГА

Как избежать того, чтобы в Израиле очень быстро не возникли отношения хозяина и раба, которые могли бы для всех, находившихся в подчинении, стать преградой для власти истинного Владыки? Мы уже подробно говорили о том, что непосредственная зависимость от Всемогущего есть единственный подлинный залог свободы; отсюда же вытекает и значение этого нового аспекта того же требования. Если не считать такое требование, основой Синайского- Закона, его нельзя понять. Вот некоторые подробности, которые представят Закон в свете, быть может, несколько непривычном, а именно как гарант братства между израильтянами благодаря абсолютному запрету формальных и длительных отношений рабства внутри народа. Отсюда вытекает принцип:"Никто не должен эксплуатировать своего брата". А под эксплуатацией я понимало обращение с братом как с предметом, из которого

извлекают выгоду. Весь Израиль — народ освобожденный. Поэтому его нельзя превратить в народ рабов;

это значило бы исказить его сущность.

Ни труда за долг. ни процентов

Вот как предписывается Книгой Левит поступать, чтобы обеднение не приводило к порабощению (25,35-36):

Если брат твой обеднеет и придет в упадок у тебя, то поддержи его, пришелец ли он, или поселенец, чтобы он жил с тобою (иначе говоря, пусть он станет клиентом богатого израильтянина, который примет его, но в качестве свободного, и постарается не брать в залог его недвижимого имущества и не превращать эти денежные и имущественные отношения в лишение свободы);

и не бери от него ни труда, ни процентов. (*)

Есть два вида эксплуатации: долг погашается трудом (барщина), или же за одолженную сумму взыма-ются проценты (ростовщичество) ); и то и другое запрещено в Израиле по отношению к братьям. Могут возразить: все это с лихвой компенсировалось позволением заниматься ростовщичеством вне Израиля. Да, по отношению ко всем другим народам евреи имеют право давать деньги в рост, но только не в Израиле (Втор 23,20-21). И этот официальный запрет весьма важен, потому что мораль израильтян есть род "морали воздушного пузыря", то есть род морали, которая до времени распространяется обязательно лишь на ограниченную группу людей, группу свободных братьев, и только. Вне ее существуют отношения милосердия, человечности, но не братства в истинном смысле этого слова. И эта мораль, которая устанавливает отгоро-

женное от внешнего мира братство, образующее народ Израиля, легла в основу открытой морали, хотя временно она была замкнута, если говорить языком Бергсона. Социальная мораль Израиля высоко развита, но она имеет в виду "ближних", ближних, которыми пока могут быть лишь члены Синайского Завета: братья-евреи. Только Иисус в притче о добром самаритянине (Лк 10,29-37) научит нас, как нужно становиться ближним человеку, вникая в его нужды и в этот момент открывая, что ближним может быть каждый человек, что каждый человек ждет, когда мы обнаружим свою солидарность с ним, подойдем к нему, и он предстанет пред нами в облике "ближнего", каковым он в действительности и является, хотя это и скрыто до поры. Отметим, однако, что расширение понятия "ближний" подготовлялось уже некоторыми текстами Пятикнижия (Лев 19,34), дух которого значительно опережал предписанное Законом понимание современников.

Рабы Бога Единого

Вот продолжение текста из Книги Левит, в котором, как мы видели, запрещены барщина и ростовщичество израильтян по отношению к израильтянам:

Бойся Бога твоего, чтобы жил брат твой с тобою. Серебра твоего не отдавай ему в рост, и хлеба твоего не отдавай ему для получения прибыли. Я Господь, Бог ваш. Который вывел вас из земли Египетской, чтобы дать вам землю Ханаанскую, чтоб быть вашим Богом (Лев 25,36-38).

Я вывел вас из рабства, Я дал вам все, и вы не должны делать бизнес на том, что Я вам дал. У тебя нет настоящего права собственности, Я дал тебе это как нищему, поэтому ты не имеешь права наживаться

за счет твоего обедневшего брата, пользуясь для этого тем, что Я тебе дал безвозмездно. Этот закон весьма важен! И он составляет основу социальной морали Ветхого Завета.

Когда обеднеет у тебя брат твой и продан будет тебе (ну конечно, он начал с того, что продал все, что имел, а теперь ему нечего продать. Чтобы совсем не оставить поля, которое он нанял, он продаст самого себя, такова логика вещей), то не налагай на него работы рабской. Он должен быть у тебя как наемник, как поселенец... Потому что они — Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской; не должно продавать их, как продают рабов. Не господствуй над ним с жестокостью, и бойся Бога твоего (Лев 25,39-43).

Вот закон, который еще яснее сформулирован в конце той же главы:

Потому что сыны Израилевы — Мои рабы; они -— Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской. Я — Ягве. Бог ваш (Лев 25,55).

Не делайтесь рабами оабов

Из этого принципа вытекают вполне определенные следствия: те, кто продает себя в рабство, не имея возможности заплатить долги, освобождаются от них через шесть лет служения2^. Однако Библия предусматривает случаи, в которых они могли бы отказаться от этого освобождения24' Несмотря на то, что хозяин должен обеспечить их необходимым, чтобы помочь им снова стать на ноги, некоторые из них опасались, что не смогут выпутаться сами, и предпочитали оставаться слугами в зажиточном доме. В этом случае хозяин должен ^.подвести их к двери своего дома и проколоть

им шилом мочку уха, прижав его к наличнику двери (Втор 15,12-17). Иоханан бей Заккай так комментирует этот обычай: Бог хочет сказать этим, что "это ухо заслуживает того, чтобы быть проколотым, потому что не поняло Меня, когда Я говорил на Синае: сыны Израиля — Мои слуги, потому что Я искупил их из Египта. Да не будут они рабами рабов!" По этой же причине запрещено выдавать хозяину беглого раба. Тот, у кого он укрылся, должен оставить его у себя в качестве подопечного, сохранив за ним свободу (Втор 23,16-17). Напротив, тот, кто наложит руку на одного из своих братьев с целью эксплуатировать или продать его, подлежит смерти (Втор 24,7).

Запрет давать деньги в рост имеет целью предупредить увеличение задолженности, что постепенно ведет к лишению свободы. Однако разрешается одалживать под залог. Этот залог может быть лишь символическим: скажем, отдавали одну из своих сандалий^. Поэтому Самуил, когда народ не хочет больше, чтобы он возглавлял его, отвечает:"Разве я получил от кого-либо залог или сандалии?" (*)(! Цар 12,3), а Амос осуждает тех, кто покупает "неимущих за серебро и бедных за пару обуви" (Ам 8,6). Но простое доказательство долга, которое представляет собою обувь, не всегца удовлетворяло заимодавца. Когда он требовал более существенного залога26^, ему тем не менее запрещалось входить в дом должника, чтобы взять его. Должник должен был передать ему залог вне дома, поскольку Библия не позволяет заимодавцу действовать подобно дурному судебному приставу (Втор 24,10-11). Некоторые предметы первой необходимости, вроде жернова, запрещалось брать в залог. И в самом деле, к чему брать в долг зерно, если для этого нужно заложить жернов? Как говорится в Библии, "таковой берет в залог жизнь" (•) (Втор 24,6). Если неимущий вынуж

ден заложить свой плащ, его кредитор должен ему вернуть его при наступлении ночи из опасения, чтобы, продрогнув, он не возопил бы к Мстителю за угнетенных, Который внял бы его голосу (Исх 25-26 и Втор 24,12-13).

Оставляйте долги

Все с той же целью: воспрепятствовать тому, чтобы возрастание долга заставило должника продаться в рабство. Библия предусматривает ликвидацию долгов каждые семь лет путем возвращения всех залогов и долговых расписок (Втор 15,1-3). Но эта перспектива могла сделать заимодавцев менее щедрыми при приближении седьмого года, ибо этот год отнимет у них право на все, что у них хотят одолжить. Поэтому Библия предписывает давать взаймы братьям из чистого сострадания, ожидая лишь благословения Ягве (Втор 15,9-10).

Для того, чтобы человек мог получить поддержку в случае затруднений, нужно, чтобы семья-^ оставалась крепкой, чтобы в городе не монополизировали богатство две или три большие семьи, тогда как другие многочисленные семьи хирели бы и беднели. По этой причине каждые <:орок девять лет должно было совершаться восстановление семейной земельной собственности. Это называется юбилеем28^ и цена продаваемой земли зависит от близости юбилейного года, потому что по сути дела продается то или иное число урожаев (Лев 25,8-16). Даже до наступления юбилея ближайший родственник того, кто вынужден продать дом или землю,— или же сам продающий, если может,— сохраняет право (и обязанность) выкупить проданное имение (Лев 25,25-28).

Все эти предписания свидетельствуют о том, насколько библейские законодатели озабочены искоренением рабства внутри Израиля. Поэтому они открывают все двери, позволяющие выйти из рабства, и ставят преграды на ведущем к нему пути.

Права бедного

Библия старается также облегчить временную судьбу обедневших братьев: плата работнику-^ должна выдаваться ежедневно (Лев 19,13), "ибо он беден, и ждет душа его; чтоб он не возопил на тебя к Господу, и не было на тебе греха" (Втор 24,15). Еженедельный покой, как мы уже говорили, имеет прежде всего целью в один день из семи передавать дела человеческие в руки Бога, творящего Свое главное дело. Но кроме того, этот покой установлен, "чтобы отдохнул вол твой, и осел твой, и раб твой, и раба твоя. И помни, что ты был рабом в земле Египетской" (Втор 5,14-15). Этот обязательный еженедельный отдых для рабов совершенно исключительное явление в древности. Библия предписывает этот отдых даже для волов и ослов (Исх 23,12), точно так же как она запрещает "заграждать рот волу молотящему" (Втор 25,4).

Опять-таки с целью облегчения судьбы бедняков нужно давать им свободное время, чтобы собрать то, что растет на паровом поле в субботний год (Исх 23,11). Даже в обычные годы запрещается сжинать урожай до самого края поля или подбирать колосья после жатвы. Эти остатки предназначаются бедным (Лев 19,9; 23,22). Даже если забыли на поле целый сноп, он предназначается бедным (Втор 24,19). Если собрали маслины, а на дереве остались незрелые ягоды, рвать их нельзя. Они для бедных (Втор 24,20). То же относится и к гроздьям, оставленным виноградаря

ми на лозах, и ко всем скороспелым плодам, падающим с деревьев во фруктовых садах (Втор 24,2; Лев 19,10). Если кто-нибудь проходит через пшеничное поле или виноградник со спелым виноградом, он имеет право есть столько, сколько захочет, разминая колосья и срывая виноград руками, но не должен уносить их в корзине (Втор 23,25-26). Наконец, каждые три года нужно класть на своем пороге десятую часть урожая, чтобы бедные могли насытиться (Втор 14,28-29;

26.12).

Р.линый я.ддгплка. делающий нас братьями

Этими подробными предписаниями, пропитанными духом~глубокой человечности, Ветхий Завет боролся против постепенной пролетаризации, стремясь постоянно поддержать тех, кто оказывался на этом скользком пути. Эти предписания, хотя и рассыпанные по священным книгам, образуют очень четкую • систему права, цель которой — воспрепятствовать тому, чтобы владыкой израильтянина был его брат, и сделать так, чтобы у всех был лишь один Владыка, делающий всех братьями^.

Поэтому та часть человечества, которую представляет собой Израиль, окажется в твердой руке Творца, желающего восстановить в Израиле Свой искаженный образ. Но для этого нужно, чтобы он полностью отказался от попытки представить себе Того, Кто'преобразует его, поскольку он может вообразить Его лишь в карикатурном виде. Именно эту цель и преследует запрет создавать идолов.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Именно этим объясняет Двои Кассий осуждение Домицианом христиан Климента и Домициллы. Аполлоний Молон также обвинял всех евреев в "атеизме" и человеконенавистничестве/

2) Согласно Диону Кассию, "евреи отличаются от остального человечества главным образом тем, что не почитают никаких других богов". По словам Плиния Старшего, иудеи — это народ, "известный своим презрением к богам".

3) "Сотворивший небо и землю" — классическое библейское определение Бога Израиля, черта, отличающая Его от ложных богов: 4 Цар 19,15; 2 Пар 2,12; Неем 9, 6; Пс 113,23; 120,2; 123,8; 133.3; 145. 6; Есф 4,17; Ис 37,16; Иер 32,17; Деян 14,15; Откр 14,7 и тд.

4) Бог есть Творец ("йоцер"— "ваятель") мира (Иер 10,16;

51,19; 33,2; Быт 2,19; Пс 73,17; 103,26; 94,5; Ис 45,7.18;

AM 4,13), событий (4 Цар 19,25; Ис 22,11; 37,26; 46,11;

Иер 18,11), и особенно человека (Быт 2,7-8; Пс 32,15;

93,9; Ис 27,11; 29,16; 43,1.7.21; 44,2.21.24; 45.9.11; 49,5.8;

64,7; Иер 1,5; 18,6; Зах 12,1). Во всех этих текстах употреблен еврейский глагол "йацар" ("лепить"). В греческой Библии слово "пл^ссейч" выражает то же самое понятие:

Быт 2,15; 2 Макк 7,23; Иов 10,8-9; 34,15; 40,19; Пс 89,3;

118,73; 138,5; Притч 8,25; 24,12; Прем 15,11; ABB 1,12;

Рим 9,20; 1 Тий 2,13.

5) Слово "Всемогущий" пришло из латинской Библии, где это слово ("omnipotens") передает греческое "пантократор", которое, в свою очередь, есть перевод таинственного эпитета Божества "цеваот" (буквально: "воинства").

6) Понятие "благоусмотрение" типично для Библии ("хёфец" или "рацон"). В греческом и латинском переводах оно обычно заменяется понятием "воли", которому нет точного соответствия в древнееврейском языке.

7) См. Втор 8,3; Мф 4,4.

8) Бог предстает как Тот, Кто освобождает от рабства твар-ным силам: Лев 26,13; Ис9,3; 10,27; 14,25; Иер 30,8; Иез 24,27.

9) Человечество, отделенное от истинного Бога, испытывает родовые муки, не будучи в силах произвести на свет плод, который оно должно породить (Ис 26,17-18). Напротив, человечество, соединенное с Богом, рождает грядущий народ, прежде чем почувствует боль (Ис 66,7-8). Еще один образ:

неверный народ — это бесплодная смоковница (Лк 13,6-9), тогда как верные — это деревья, приносящие плод двенадцать раз в год (Иез 47,12). И еще один образ: неверный Израиль есть лоза, которая выродилась и приносит кислый виноград (Ис 5,2.5; Иер 2,31).

10) Жажда — это начало обращения: Ис 55,1; Ам 8,11-13; Ин 7,37; Откр 21,6.

11) См. Втор 8,17; Суд 7,2; Ам 6,13.

12) См. Втор 31,20; 32,15; Иер 5,7; Ос 13,6; Притч 30,9.

13) См. Втор 8,12-14; Ос 2,10; Пс 103,27; 135,25; 144,15-16;

Мф 6,26; Деян 14,17.

14) См. Втор 32,37-38; Ис 2,20; Иер 2,27-28.

15) См. Ис 66,15-16; Иез 21,3-4; Ам 7,4-5; Зах 13,9; Втор 32,22; Соф 1,18; 3.8.

16) См. 3 Цар 8,39; 1 Цар 28,9; Пс 7,io; 32,15; 89,8; 138,2-4;

Притч 15,3.11; Иер 11,20; 17,9-10; Евр 4,13; Откр 2,23.

17) См. Пс 145,3-5; Ис 2,22; 31,1-3; Иер 17,5-»8.

18) См. IAT, t. I, pp. 264-267.

19) О субботе см. IAT, t. II, pp. 371-382.

20) О принесении в жертву первенцев см. ИБ, с. 74, примеч. й-

21) См. ИБ, с. 201, примеч. g.

22) О ростовщичестве см. IAT, 1.1, pp. 260-261.

23) О статусе израильских рабов см. IAT, 1.1, pp. 128-130.

24) Обязанность освобождать каждые семь лет рабов-израильтян не соблюдалась строго, как видно из Иер 34,12-14. Несомненно, так же обстояло дело со многими правилами, упоминаемыми нами в этой главе. Тем нс менее они образуют ясную и четкую схему "права" в Израиле, и потому мы здесь на них останавливаемся.

25) См. IAT, 1.1, pp. 258-259.

26) См. IAT, 1.1, pp. 261-263.

27) О социальной роли семьи в Израиле см. IAT, 1. I, pp. 37-43.

28) См. IAT, 1.1, pp. 267-270.

29) О наемных работниках см. IAT, 1.1. pp. 118-119.

30) Зарождающееся христианство не будет бороться с рабством в плане социальных требований, но лишит его содержания, возвестив и рабам, и хозяевам, что отныне у них только один Владыка — Господь (1 Кор 7,20-24; Кол 3,22-41 ;Еф 6,5-9).

ГЛАВА V

ИДОЛЫ И ОБРАЗ

I. ИДОЛЫ

Бог хочет преобразовать по Своему образу ту часть человечества, которую Он взял в Свои руки в Египте. Чтобы сделать возможным это постепенное восстановление Его образа в человеке, Он начинает с того, что принимает охранительные меры. Запрещая Своему народу признавать какую-либо иную власть, кроме Его собственной. Он повелевает подлежащему пересозданию человечеству жить под властью только его Творца. Это первая заповедь Декалога, значение которой мы уже рассмотрели. Вторая заповедь (Исх 20,4-6; Втор 5,8-10), запрещающая делать изображения Бога (идолов), тоже является такой охранительной мерой. Цель ее в том, чтобы помешать извращенному отношению создания к Создателю. Это Богу подобает творить человека по Своему образу, а не человеку творить Бога по своему образу. Рассмотрим, в чем же заключается идолопоклонство.

Скрывать или выражать Бога

Делая себе "идола", человек стремится овладеть воображаемой властью над невыносимым Присутстви-

ем, от которого бежал грешный Адам. Не в силах стерпеть того, что его месит и лепит Незнакомец с непонятными намерениями, не умея быть податливым в руках Того, Кого он в страшном бреду произвольно воображает всемогущим мучителем, человек пытается закрыть этот Лик, который есть огнь пожирающий^, маской, которую может вынести его взгляд. У него нет намерения сделать эту маску карикатурной. Сочиняя ее, он использует все, что может вообразить себе самого высокого, и наделяет Бога совершенствами, которыми не обладает сам, но по которым его сердце тоскует, потому что носит еще в себе остатки образа Бо-жия.

И в самом деле, разве Бог не сотворил человека по Своему образу" Творца и не даровал ли Он самым совершенным из Своих творений шестого дня власть над теми, кто старше их (Быт 1,25-28)3), власть своим умом завершить их сотворение, дав им имена (Быт 2,19), т.е. указав им их окончательное предназначение в мире, созданном для того, чтобы им управлял человек? Разве не имеет права человек, желающий созерцать Бога, пытаться понять образ Творца, который он носит в себе, а затем использовать все свои технические возможности, чтобы выразить в материале, владыкой которого поставил его Бог, так понятые им черты своего собственного Владыки? Есть ли для того, кто правит миром, более высокое дело, чем лепить весь этот порученный ему космос по образу Того, Кто его ему поручил, по тому образу, по которому Владыка создал только его одного? Поэтому религиозный человек мечтает сделать из мира огромного идола, настолько выразительного, насколько это возможно, и напоминающего всем его чувствам Того, Чей образ делает его человеком.

Опасность КРИВОГО зеркала

Почему же Бог отклоняет его намерение? Потому что такое намерение было бы вполне приемлемым для Адама до его грехопадения, для человека, всецело'покорного Божественному Художнику, но оно непригодно для того, кто некогда бежал от руки Божией, и станет возможным лишь тогда, когда подлинный образ Божий овладеет вновь человеком. В самом деле, если грешный человек и не имеет намерения сделать карикатуру на своего Бога, его самая тонкая интуиция не в состоянии помочь ему верно уловить образ Божий, искаженный в нем мятежом. Желать нанести на мир этот искаженный образ Бога, увиденного в кривом зеркале, значит придать реальность своим бредовым вымыслам и стать их боязливым рабом, а вовсе не обнаружить истинный Лик Творца. Поэтому Бог хочет, запрещая изображать Себя4^ оторвать человека от завораживающего созерцания Своего искаженного образа. Он временно держит человека с закрытыми глазами в Своих руках, пока его образ не обретет в нем своего истинного облика. В этот период, если огненная Слава ослепляет человека всякий раз, когда он хочет увидеть ее5^ то это затем, чтобы он понял, что еще нельзя уловить Бога, а надо покорно дать Ему уловить себя.

Объект или субъект?

Существует еще одна скрытая причина, по которой Бог запрещает грешному человеку изготовление идолов. Что есть, в сущности, идолопоклонство для человека, не знающего Бога, как не попытка перевернуть отношение субъекта к объекту, которое определяет отношение Бога к человеку? В этом отношении Бог по природе Своей является субъектом, а человек — объ-

ектом. Тогда как через идолопоклонство человек хочет стать субъектом и превратить Бога в объект. В этом и состоит инверсия. Иначе говоря. Бог есть абсолютный центр всяческой инициативы, а человек является одной из этих инициатив и, несомнено, вершиной творческих инициатив в материальном мире, которым повелевает Бог. Человек — вершина. Но хотя он и со-причастен свободе и создан как центр относительной инициативы, он — всего лишь продукт Божественной инициативы. Поэтому Бог один — абсолютный субъект, а по отношению к Нему человек, даже в качестве свободного субъекта, может считать себя лишь объектом Его творческой инициативы.

А грешному человеку именно это отношение объекта к абсолютному Субъекту представляется невыносимым. Идет ли речь об Адаме, говорящем Богу: "Я убоялся, потому что я наг, и скрылся" (Быт 3,10), или об Иове, восклицающем:"Доколе же Ты не оставишь меня... страж человеков!"(Иов 7.19-20),— человек хотел бы, чтобы Бог исчез, чтобы Он не смотрел на него Своим невыносимым взором, которому он не может противостоять. Это верховное присутствие Бога, могущественное и свободное, постоянно вмешивающееся в то, что человек считает своей свободой, всегда напоминает ему о некогда животворном, а ныне отрицаемом источнике этой свободы. При соприкосновении с Тем, Кто является абсолютным средоточием жизни, человек обнаруживает, что жизнь его уязвима и конечна. И он умоляет Бога отойти, забыть о том, кто Его отверг.

Пересоздать своего Создателя

Однако человек знает, что не сможет всегда бежать, что ему не удастся полностью скрыться от этого

присутствия, что остатки прозорливости будут давать о себе знать в худшие мгновения. Лик Владыки никогда нельзя полностью изгнать из сознания. Тогда человек задумывает другое дело: заменить невыносимое Присутствие его символом, т.е. другим, прирученным, одомашненным присутствием, скроенным по его собственной мерке. Изготовить себе объект, который был бы образом этого абсолютного субъекта. Тем самым человек заменит невыносимое присутствие Существа, абсолютно свободного и всемогущего, другим присутствием, плодом его умения и его мечтаний, сразу уже прирученным, потому что оно рождено субъективностью самого человека. Иначе говоря, ветхий человек в своем стремлении к идолопоклонству хочет объективизировать абсолютный субъект, сделать из него удобный для себя образ, а затем поставить этот образ в религиозном отношении на такое место, чтобы в конце концов он скрыл Того, Кого изображает.

Вместо того, чтобы предоставить рукам Бйжиим лепить себя, зная, что они будут переделывать его, разрывая его и ломая то, что сформировалось неправильно, человек предпочитает моделировать Бога по своему собственному образу. Впрочем, по образу, который будет гораздо выше его, по образу мечты, которую сам он полностью осуществить не в состоянии, но, тем не менее, по такому образу, который остается в своей основе его собственным и никогда не совпадает с тем образом, который хочет воссоздать в нем Бог. Поэтому идолопоклонство есть страстная попытка объективации. замена сотворенным образом Того, Чьим сотворенным образом считает себя человек.

Происходит кощунственная инверсия отношений. Глина стремится стать на место горшечника. Это выражение может показаться странным. Оно даже было бы бессмысленным, если бы человек не был глиной осо-

бого рода, в которой Бог запечатлел не просто пассивный образ Самого Себя, но запечатлел образ активный. И великим искушением человека станут попытки пересоздать по-своему своего собственного Создателя. Будучи не в состоянии принять положение твари, и однако чувствуя, что его интимная связь с Творцом нерасторжима, человек пытается превратить Творца в самое совершенное из своих человеческих творений. Вот это и придает столь драматический смысл изготовлению золотого тельца, что было поистине первородным грехом Израиля.

II. ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕЦ

Первородный грех Израиля

Первородный грех человечества заключался в бегстве из творившей его руки, а первородный грех Израиля был в том, что он создавал Бога по образу одного из Его созданий. Когда Библия говорит, что для этого был избран "телец", этот выбор нам кажется позорно карикатурным. Со времени безоговорочного осуждения, которое Моисей вынес от имени Бога этой попытке, мы все, иудеи и христиане, преисполнены презрения к тельцу®. Хотелось бы мне nqpaccnpocnrb современников золотого тельца и узнать у них, что значил этот телец в их глазах. Они, несомнено, сказали бы, что он не имел ничего общего с тем смирным и несколько томным животным, которого мы себе представляем при слове "телец". Это был молодой бык-производитель в расцвете сил^, яростно бьющий копытами в землю. Почему был избран этот образ? Потому что по крайней мере с середины третьего тысячелетия до

нашей эры он выражал на Ближнем Востоке главные свойства божества: мощь и плодовитость, так как Бог для Своих верных был прежде всего Тем, Кто дает жизнь, и могущественным Защитником.

Поэтому не следует видеть никакого презрения— а лишь весьма наивное восхищение в восклицании народа перед шедевром Аарона:"Вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской! "(Исх 32,4). Этот крик должен был удовлетворить не только артистическое самолюбие Аарона, но и его беспокойную совесть — совесть заместителя своего брата Моисея. Почему, в самом деле, он уступил настояниям тех, кто требовал от него бога, который мог бы идти впереди народа (Исх 32,1)? Поступая так, Аарон не хотел ни присвоить себе роль Моисея, ни отвратить народ от его нового Владыки.

КОМУ предаться?

Моисей привел народ к подножью Синайской горы, следуя за облаком. Но вот прошло уже более месяца, как вождь народа,' призванный Богом, проник вглубь грозового облака, остановившегося на вершине горы, которую оно сотрясало ударами грома, и, казалось, не собиралось оттуда никуда уходить (24,17-18). Народ оставался на некотором расстоянии от горы, близость с которой испепелила бы его (19,24), и уже начинал опасаться, что его привели в пустыню лишь затем, чтобы он присутствовал при непонятном всесожжении того, кто вывел его из Египта (32,1). Тогда, обратившись к брату исчезнувшего, израильтяне попросили его взять в свои руки судьбу народа, "сделав им бога", который мог бы вывести к обитаемой земле эту толпу, столь быстро покинутую ее освободителем. У Аарона нет никакого намерения увлечь народ в ве-

роотступничество, но, видя замешательство толпы, он хочет лишь дать ей предмет для поклонения, более доступный для человеческого воображения, чем грохочущее облако, в котором скрывается невыносимое Присутствие. Он отнюдь не собирается отвращать Израиль от Ягве, он хочет лишь, создав символ, дать пищу вере

в недосягаемого Бога и тем самым избежать вероотступничества обескураженного и растерянного народа, который не знает, кому предать себя.

Бог познанный

Поэтому Аарон старается удовлетворить желание народа, ориентируя его на сохранение верности Ягве: "Выньте золотые серьги, которые в ушах ваших жен, ваших сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне" (32,2). Аарон хотел тем самым ослабить склонность израильтян к роскоши и более тесно связать их с Ягве, побудив их посвятить Ему то, что было у них самого ценного. "И весь народ вынул золотые серьги из ушей своих, и принесли к Аарону. Он взял их из рук их, велел расплавить металл в форме и отлил из него статую" (32,3-4). Когда Аарон ломает форму, с какой радостью он видит, как восхищенный народ сразу признает в золотом изваянии Того, Кто вывел их из Египта!

Результат тем более удивительный, что евреи той эпохи отнюдь не были художниками. Когда они наводнили Палестину, местная цивилизация сразу пришла в упадок97 Чтобы убедиться в этом, достаточно пройтись по залам Палестинского археологического музея в Иерусалиме и обнаружить там резкий спад в искусстве, связанный с переходом от поздней бронзовой эпохи к раннему периоду железного века, совпадающего с приходом евреев. Там это воспринимается как

результат вторжения варварской орды. Среди недавних рабов, использовавшихся на черных работах, редко встречались квалифицированные мастера10'. И Бог не устыдился использовать некультурный народ, чтобы явить Свою волю среди гораздо более утонченных народов, окружавших израильтян. Из археологических данных снова выступают наружу смущающие людей повадки Того, Кто "из брения возвышает нищего, чтобы посадить его с князьями" (Пс 112,7-8).

Техника и богопочитание

Но какова была радость именно для этого неразвитого народа увидеть, как одному из его сыновей удается извлечь из земляной формы что-то соответствующее его замыслу! В наше время знаний и мастерства, нередко лишенного вдохновения, нам трудно представить себе впечатление, производимое трудом первых людей, которым удавалось вылепить из глины некое подобие человека или изготовить из кости лодочку для дальних плаваний воображения. Мы уже утратили эту способность восхищаться, для которой достаточно изменить две буквы, чтобы возник повод для богопочи-тания. Мы ведь являемся прямыми наследниками века, когда искусство, понимаемое как виртуозная точность, долго находилось в застое, ожидая не столько талантливых людей, сколько таких, которые вернули бы ему черты гениальности.

И уж конечно не плоды нашей ловкости в области искусства приобщат нас к богопочитанию. Скорее современный человек ищет избавления от тоски и тревоги в сфере чистой техники, в произведениях строго функциональных. Он ждет от техники, что она непременно приведет его в будущее, которому его планы и проекты придают заманчивые черты, независимо от

того, насколько трудно будет ввести затем в общество, и так недостаточно гармоничное и умиротворенное, новых чудовищ, возникающих одно за другим в воспаленном мозгу этого закоренелого мечтателя. Все более ускоряющийся ритм переворотов в среде обитания человека подцерхивает в нем возбуждение, мешающее ему подчиниться разладу, который он в себе носит, точно так же как безудержное вращение тяжелого маховика образует противовес тем сотрясениям, которые испытывает динамическая система. Поэтому современное человечество обретает в самом наплыве своих технических творений род компенсации потери подлинного абсолюта, обладание которым только одно и могло бы принести ему душевный мир. Именно в этом смысле плоды нашей техники как бы исполняют роль идолов, т.е. подменяют Абсолютное.

Бог. ревнующий к статуе

Но во времена Аарона речи об этом еще не могло быть. Напротив, восхищение самым скромным произведением искусства неизбежно побуждало простираться ниц перед Божеством. Аарон действовал, понимая это, желая развить и укоренить в народе с помощью этого образа веру в Единого Освободителя. Поэтому он построил алтарь перед статуей, в которой израильтяне узнали своего Бога, и возвестил: "Завтра праздник в честь Ягве"(Исх 32,5). В этот вечер Аарон, несомненно, заснул безмятежным сном, радуясь тому, что начертал на вызвавшей восторг статуе Имя, память о котором надо сохранить любой ценой. Ему никак не могло прийти в голову, что в это мгновение Бог резко прервал свою беседу с Моисеем на словах: "Сделали себе литого тельца... и сказали:"вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской...". Итак, ос

тавь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их" (Исх 32,10).

Этот внезапный приступ ревности, показался бы Аарону неоправданным. Почему Бог видит в этом деле что-то дурное? Разве Тот, Кто являет Свою славу, в Своих деяниях10, не знает связи между символом и символизируемым? За исключением нескольких тупиц, которые так никогда и не смогут расстаться с суевериями фетишизма, большинство израильтян видели, несомненно, в статуе Аарона лишь образ Того, Кто вывел их из Египта. Но именно эту двойственность образа и не терпит Бог. Образ, как и всякий символ, одновременно и прозрачен, и предметен. Он может или вводить в реальность, которую он обозначает, или же ее замещать. Вот почему он вызывает у Бога ревность.

Испепеленые мостки

Ягве не потерпит никакого рукотворного идола, потому что Он не может терпеть, чтобы человек переворачивал отношения твари и Творца! Сам Он не даст людям никакого Своего ясного образа из опасения, чтобы образ, вместо того, чтобы играть роль прозрачного символа, не стал скрывающей Его маской. Остается одна возможность: позволить возникнуть в человечестве образу, который не отличался бы от Него, не дублировал Его. Эту возможность осуществит Воплощение...

Но священники всегда испытывают искушение навести мосты между человечеством и Богом. Они могут при этом забыть, что Он терпит только те мосты, которые строит Сам. А Божественный Зодчий как раз и занят был обсуждением со Своим прорабом, какого именно рода мост следует соорудить между Ним и человечеством. Поэтому не следует удивляться, что Он

испепеляет молнией смехотворные мостки, порожденные слишком человеческим воображением Аарона. Род мостков, задуманных Аароном, называется "идолом". Род моста, задуманного Богом, называется "Воплощением". И Бог может перекинуть мост "Воплощения*^ лишь к человечеству, которое откажется перебрасывать к Нему мостки "идола".

Теперь посмотрим, как приступает Бог к наведению моста Воплощения, как Он готовит человечество к возникновению единственного истинного "образа", которым явится Сам Бог, ставший Человеком.

III. ПОЗНАНИЕ БОГА

В ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ ГНОЗИСУ

Обеспечив Свое владычество над человечеством, подлежащим преображению, и запретив ему представлять Себя по изначальному образу, искаженному первородным мятежом. Бог хочет, устраивая сердце человека наподобие Своего собственного сердца, установить между Своими избранниками и Им Самим тайное сходство, которое поможет им узнать Его образ в тот день, когда Он явится среди них. Научая их смотреть на своих братьев Его глазами. Бог стремится создать между людьми и Собой ту тесную близость, то единение серец, которые приготовят их к встрече с Ним лицом к лицу в последний день. Поэтому не следует удивляться тому, что израильские пророки придавали "познанию Бога" смысл, противоположный тому, который придают такому познанию гностики.

Иеремия очень ясно говорит об этом Иоаки-му:"Думаешь ли ты быть царем, потому что заключил

себя в кедр? Отец твой ел и пил, но производил суд и правду, и потому ему было хорошо. Он разбирал дело бедного и нищего, и потому ему хорошо было. Не это ли значит знать Меня? — говорит Господь" (Иер 22,15-16). Как говорит Михей:"0, человек! сказано тебе, что — добро и чего требует от тебя Господь:

действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить перед Богом твоим" (Мих 6,8). Только тот, кто направляет стопы вслед Богу, ходя среди людей, найдет Его. А ходить вслед Богу можно только одним способом: творить правду вокруг себя. Так рождается истинное единение с Ягве, Который "творит правду". "Хвалящийся пусть хвалится тем, что разумеет и знает Меня, что Я — Господь, творящий милость, суд и правду на земле; ибо только это благо-угодно Мне, говорит Господь" (Иер 9,24).

Избранные Всевышнего

Если Бог кажется настолько чуждым грешному человеку, которого Он снова берет в Свои руки, если узы, соединяющие этого человека с Богом, кажутся ему столь тяжкими и если человек, впавший в тревогу, считает себя столь быстро покинутым Своим Спасителем, то это не потому, что:

рука Господа слишком коротка, чтобы спасать, а ухо Его слишком туго, чтобы слышать. Но беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши скрывают лицо Его и мешают Ему услышать вас С") (Ис 59,1-2). Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших (Ис 55,8-9).

Но каковы хе эти высшие пути и запредельные замыслы?

Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно живущий — Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных (Ис 57,15).

Небо — престол Мой, а земля >— подножие ног Моих; где же построите вы дом для Меня, и где место покоя Моего? Ибо все это соделала рука Моя и дала ему быть,— говорит Ягве. А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим (Ис 66,1-2).

Именно потому, что Бог всемогущ. Он не принимает никакого возвеличивания человеков12^ Если человек чуть поднимается над стадом и его окружают льстивыми хвалами, на Бога это не производит никакого впечатления. Такие люди получают на земле награду свою13^ а сердце Бога остается чуждым их радостям. Но если некоторые люди попираются*^ теми, кто стремится возвыситься, и отбрасываются далеко прочь от источников жизни1^ теми, кто хочет упиваться ею, то сердце Бога исполняется жалостью к Своим угнетенным детям, и Он требует вернуть им право на жизнь, потому что Его сердце — это сердце Отца.

Он скажет; "Вот Я"

Где же можно встретить этого Бога Всевышнего, недоступного человеку? У изголовья Его умирающих сыновей, растоптанных своими собратьями, в темнице

для рабов, всеми покинутых в одиночестве. Тот, кто с братской любовью приблизится ко всем этим неузнанным детям Отца, с удивлением обнаружит Того, Кого он напрасно искал всюду, начиная от неба гнозиса и кончая безднами аскезы. В самом деле:

Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодными хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Ягве будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Ягве услышит; возопиешь, и Он скажет:"вот Я!" (Ис 58,6-9).

Тогда ты откроешь, что:

всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога; потому что Бог есть любовь (1 Ин 4,7-8).

Теперь мы понимаем, что хочет сказать Осия, когда свидетельствует, что:

Суд у Господа с жителями земли этой, потому что нет ни верности, ни милосердия, ни Богопоз-нания в стране, и клятвы лживы. Совершаются убийства, кражи и прелюбодеяния; царит насилие, и кровопролитие следует за кровопролитием. Вся страна в трауре, и все жители ее изнемогают;

звери полевые и птицы небесные и даже рыбы морские гибнут... Народ Мой погибает из-за недостатка ведения (*) (Ос 4,1-3 и 6)

Таинственный вожатый

Но когда Бог жаловался так устами Осии, пророки, которых мы цитировали выше, еще не указали Израилю этот путь истинного знания, и предстояло пройти восьми векам, прежде чем сын громов*^ обнаружит, что Бог есть любовь. Почему же Спасителю Израиля понадобилось больше тысячелетия, чтобы открыть людям, кто Он?

Здесь я думаю о юном Товии, которого его слепой отец поручил "брату Азарии"17^ незнакомцу, знавшему путь в Мидию, куда должен был отправиться юноша. Они шли рядом день за днем, а незнакомец не говорил молодому человеку ни слова о том, кто он на самом деле. В пути Товий научился от него, как пользоваться в лечебных целях желчью, сердцем и печенью таинственной рыбы. По его совету он женился на юной Сарре, изгнав ревнивого демона, который из любви к ней уже убил первых ее семерых мужей. Таинственный спутник вызвался сходить в Рати и взыскать причитавшуюся с Гаваила сумму, затем, приведя женатого Товия к его отцу, он научил молодого человека, как вернуть старцу зрение. Наконец, он провел со вновь собравшейся и пополнившейся семьей семь дней брачного пира. Но лишь в момент прощания с ними, отказавшись от подарков, которыми хотел наделить его Товий в благодарность за помощь, он открыл своему юному другу, кто был его спутником все это время. Он оказался Рафаилом, одним из семи служителей Божественного престола1^.

"ЭгьДэ ащер эгьйэ"

Подобным образом Бог вел и Израиль. Так же неведомо имя Того, Кто влечет Израиль в Землю Обето

ванную. В долгие испытательные периоды народ мало-помалу учится следовать за Тем, Кто ведет его за руку. И лишь в конце времен открывается личность таинственного Вожатого.

В самом деле, уже посылая Моисея вывести Израиль из Египта, Бог заботится о Своем инкогнито-9^ Вот как называет Он себя Моисею:"Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова" (Исх 3,6). Это означает всего лишь:"Тот, Кто с тобой говорит, есть Тот, Кто вел твоих отцов". Когда же Моисей спрашивает Его имя. Он отвечает таинственными слова-ми:"эгьйэ ашер эгьйэ"(3,14), которые можно перевести:'^ — Я есмь" или "Я буду Тот, Кто будет"» Эта формула определяет Божественную сущность как тайну, которой владеет один Бог, но которую Он постепенно будет открывать Своему народу на протяжении предстоящих веков близости. А пока Бог дает Себе имя:"Ягве" (6,3), что есть всего лишь слово назывательное, обращение. Оно позволяет призывать Его, но не вызывает в сознании никаких знакомых представлений и поэтому полностью пригодно для очень постепенного раскрытия Его сущности, кульминацией которого явится последняя фраза священнический молитвы Иисуса:"Я открыл им имя Твое и открою" (Ин 17,26).

IV. БОГОЯВЛЕНИЕ В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ

Вначале Бог избегает говорить Своему народу, который выводит из Египта, что Он не один из многих богов, а единый Создатель и Владыка мира. Он еще скрывает от Израиля, что Его настоящее имя —

*В синодальном переводе:"Я есмь Сущий",— Прим. пер.

"Отец", а Его сущность •— "Любовь". Когда Израиль смотрит на Того, Кто его ведет, что он видит? "Стола облачный днем и столп огненный ночью"^. Непостижимая Сущность предстает темной в нашем свете и сияет светом в нашем мраке. Лишь в ходе теофании в трех действиях, отделенных друг от друга 650 годами, возникнет некий образ во Славе.

Действие первое; огонь в буре

На Синае Слава Божия являет себя всему народу. Слово "слава", которое в греко-латинском мире означает престиж2" и великолепие, у евреев2^ значит "заставляющая признать себя сила", поэтому Присутствие Божие Израиль воспринял как нечто невыносимое и гнетущее:

На третий день, при наступлении утра, были громы и молнии, и густое облако над горою (Синайскою), и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ, бывший в стане. И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы горы. Гора же Синай вся дымилась оттого, что Ягве сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась (Исх 19,16-18).

Один Моисей мог проникнуть в облако и разговаривать, как с другом, с Тем, Кто живет в раскаленном пламени (Исх 33,11; Числ 12,6-8). В псалме 17,7-16 (• 2 Цар 22,7-16) есть сходное описание действия Божия в ответ на мольбу о спасении:

И Он услышал от чертога Своего голос мой,

и вопль мой дошел до слуха Его. Потряслась и всколебалась земля,

дрогнули и подвиглись основания гор,

ибо разгневался (Бог). поднялся дым от гнева Его

и из уст Его огонь поядающий;

горячие угли сыпались от Него. Наклонил Он небеса и сошел,—

и мрак под ногами Его. И воссел на Херувимов и полетел, , и понесся на крыльях ветра. И мрак сделал покровом Своим,

сению вокруг Себя мрак вод,

облаков воздушных. От блистания пред Ним бежали облака Его,

град и угли огненные. Возгремел на небесах Ягве,

и Всевышний дал глас Свой,

град и угли огненные. Пустил стрелы Свои, и рассеял их,

множество молний, и рассыпал их. И явились источники вод,

и открылись основания вселенной от грозного гласа Твоего, Ягве,

от дуновения духа гнева Твоего.

Как свидетельствует Моисей, когда Бог говорит среди огня, там нельзя различить никакой формы (Втор 4,12.15). Лишь ослепительный блеск сияет сквозь облако, скрывающее Его, чтобы защитить от нестерпимого света взор нечестивых людей. И именно потому, что в Божественном огне неразличима никакая тварная форма, человеку запрещено искать в какой-либо тварной форме образ, помогающий представить себе Бога.

Действие второе; Фигура человека в радуге

Богоявление на Синае имело место около 1240 года (до Р.Х.). Примерно 650 лет спустя Иезекииль со' общает нам о видении, которое было ему среди пленных на берегах реки Кебар* (Иез 1,4-5).

И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырех животных... Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их... А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В таком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом. Такое было видение подобия славы Ягве (Иез 1,4-5.22.26-28; 2,1).

Каковы новые элементы в этом видении? В основном — два: человеческая фигура и радуга. В то время, как Моисей подчеркивал отсутствие всякой тварной формы в огненной славе, через 650 лет Иезекииль различает в ее центре силуэт человеческой фигуры, источающей алое сияние. Почему такое различие? Потому что возобновилось создание человечества по образу Божию и человеческая форма начинает вновь приобретать изначальные черты облика Божия. Вне

•В синодальном изд. Библии — Ховар.— Прим. пер.

всякого сомнения, запрет кумиров остается в прежней силе. Время плена, когда живет Иезекииль, увидит даже окончательное искоренение пользования образами в Израиле, в чем решающую роль сыграет реформа Иосии. Иезекииль распространит вторую заповедь Де-калога и на идолов, которых человек носит в сердце (Иез 14,3-7). Та часть человечества, вместе с которой этот старец пережил мучительный отрыв от родины, тем самым вновь смогла обрести сходство с Богом, подобно металлу, обретая чистоту в огненной святости горнила славы.

Хотя Божественное явление все еще окружено грозовой тучей, скрывавшей его на Синае, Иезекииль различает в его недрах вокруг пламени, исходящего от человеческой фигуры, радужное сияние. Радуга появляется после потопа как "знамение завета" между Богом и землей (Быт 9,12-13), как знак примирения разгневанного Бога со Своим творением, извращенным мятежом человека. Таким образом, радуга в видении Иезекииля означает обетование всеобщего примирения, которое возвещает всему миру восстановление образа Божия в человечестве.

Действие т1)етье;"Стоял Агнец как бы закланный"

Переступим еще через 650 лет, и вот Божественная слава вновь предстает Патмосскому провидцу. Что видит он? Он различает престол, на котором сидит "Некто", окруженный радугой (Откр 4,2-3), море, прозрачное, как кристалл, четырех животных (6-7). Но он видит также, что "посреди2^ престола и четырех животных... стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю" (5,6).

В Сидящем на престоле Иоанн не различает более человеческого облика, который видел Иезекииль. А в центре всего видения появляется новая фигура, наделенная полнотой Божественного ясновидения (семь очей) и всеми возможностями действия Бога в Его творении (семь духов). Здесь имеет место не только внешняя форма, подобно человеческой фигуре в Славе Иезекииля. Иоанн видит не нечто подобное агнцу, а Агнца как такового, и этот Агнец находится в противоречивой ситуации: он стоит, хотя кажется закланным. Затем возносится вселенская хвала славе Сидящего на троне и вместе с тем Агнца (5,13). Если Агнец имеет право на хвалу такого рода, которую надлежит возносить Божеству, то это потому,— как объясняют небесные почитатели Бога,— что Он был заклан (5,12), и это заклание позволило Агнцу освободить для Бога ценой Своей крови людей "всякого колена, и языка, и народа, и племени" (5,9).

Этот закланный Агнец, стоящий в центре Патмос-ского видения, есть, несомненно, безгласный Агнец, отторгнутый от земли живых. Его образ, начертанный Второисаией (Ис 53, 7-8), за полвека до того привлек к себе внимание евнуха Эфиопской царицы, ехавшего по дорогам южной Палестины, а толкователь Писания, сев в его колесницу, благовествовал ему о неком Иисусе Назарянине, казненном за несколько лет до того (Деян 8,26-35). Таким образом, здесь идет речь об Иисусе, ожившем после предания Его смерти и в силу Своей жертвы разделяющем с Отцом в качестве Освободителя Божественную власть над новым народом, разросшимся до размеров всего мира. Его прослав-леннная человеческая судьба показывается нам в этом последнем Богоявлении не как подобие Божества, а как Воплощение Божества, внезапно происшедшее в недрах Славы. В этом воплощении человеческий об

раз, увиденный Иезекиилем как род выплавляющейся реальности, обретает свои окончательные очертания. В центре Божественной тайны встает закланный и победоносный Страждущий Служитель Книги Исаии.

Таким образом, мы присутствуем, начиная от Богоявления на Синае и до Богоявления на острове Пат-мос, включая Богоявление на реке Кебар, при все более отчетливом проявлении восстановленного образа Божия. Эти три явления Славы Божией, отстоящие друг от друга на равные промежутки времени, позволяют нам постепенно все лучше проникать в тот образ, который возникает по воле Бога в глазах тех, кого влечет Его Слава.

V. ПРЕВРАЩЕНИЕ В ОБРАЗ

Когда Бог вывел Израиль из Египта, Он дал Своему народу в качестве единственного средства призывать Его лишь это загадочное наименование:"Ягве". Моисею, который хочет знать о Нем больше. Он отвечает:'^ буду Тот, Кто будет",— иными словами:"Мои поступки по отношению к вам будут объяснением Моего имени". Первым из этих поступков-пояснений является освобождение из Египта, напоминанием о котором открывается Декалог.

Я Ягве, Бог твой. Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Не ваяй себе никакого образа... Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Ягве, Бог твой. Бог ревнитель..." С") (Исх 20.2-5; Втор 5,6-9).

Я ревную о том, чтобы хранить тебя в Моих руках для Себя одного; Я хочу привести тебя к освобождению твоих братьев, чтобы тем самым ты обрел в силу солидарности со Мной познание Того, Кто освободил тебя, и благодаря тому подобию, которое будет образовано в тебе, смог бы узнать в Освободителе всего человечества точный и окончательный образ, который Я создаю для Себя в человечестве с вечера шестого дня. Лишь тогда, когда "воссияет Евангелие славы Христа, Который есть образ Бога"(*) (2 Кор 4,4), священник сможет "с открытым лицом отражать, как в зеркале, славу Господню" (*), потому что оно преобразуется "в тот же образ от славы в славу, как это подобает действию Господню, Который есть Дух" С) (2 Кор 3,18).

Тогда те. кто "носит образ перстного человека" в силу своего происхождения от "первого Адама", смогут в сиянии славы "Второго Адама" "носить образ человека небесного" <1 Кор 15,45.49), которого увидел во славе Иезекииль. Потому что Он "есть образ Бога невидимого" (Кол 1,15). Именно так человечество, "совлекшись ветхого человека с делами его", "облекается в нового, который вдет к истинному познанию, обновившись по образу Создавшего его"(*) (Кол 3,9-10).

Бог обретает тело в человечестве

Бог запрещает Израилю создавать Его образы по той причине, что народ, который Он избрал для Себя, предопределен "быть подобным образу Сына Его" (Рим 8,29). Поскольку Бог готовится воздвигнуть между Собой и человечеством мост Воплощения, Он запрещает людям пытаться строить мостки из идолов. Подлинным образом станет Сам Бог, обретающий тело в

человечестве, чтобы всё его прославить. Тогда сияние Славы будет преображать, а не ослеплять людей, оно будет животворным, а не гибельным. Поэтому не нужно тратить понапрасну время, пытаясь скрыть за масками нестерпимый облик Славы,— скорее можно встретиться со Всевышним, у изголовья поверженых. Тоща возникает сердечная близость, которая позволит узнать при грядущей встрече Воскресшего, человеческий образ Божественной славы.

"Когда мы р¦здели Тебя?"

Ибо, действительно, узнать Воскресшего Освободителя можно, лишь проникнувшись призванием освобождать угнетенных братьев. Тогда Агнец, ставший Пастырем, Освободитель человечества. Сидящий одесную Того, Чьим образом Он является, действительно придет

во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей. И соберутся пред Ним все народы; и отцепит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его:"приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира. Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне". Тогда праведники скажут Ему в ответ:"Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или на-

гим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?" И Царь скажет им в ответ: "истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне". Тогда скажет и тем, которые по левую сторону Его:"идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть;

жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня;

болен и в темнице, и не посетили Меня". Тогда и они скажут Ему в ответ:"Господи1 когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?" Тогда скажет им в от-вет:"истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне"(Мф 25,31-45).

Узнать, чтрбы быть узнанным

Встреча со Всемогущим Освободителем происходит не только в освобождении угнетенных, когда возникает род тайного устроения Его дела и создается таинственная с Ним близость. С Ним встречаются не только у угнетенного, но в угнетенном, потому что "Он, будучи образом Божиим... уничижил Самого Себя, приняв образ раба^^Флп 2,6-7). Его любовь страдает от одиночества^ тех, кто лишен любви,; и стремится заполнить его, взывая к сокровенной глубине наших сердец. Эта таинственная нужда Всемогущего, выраженная устами бедняка, связана с самой сутью Воплощения. Таким образом, подобие Божие следует искать совсем не там, где мог бы это делать философ или художник. И учиться находить Освободителя в об

лике раба — значит не только готовиться к тому, чтобы в дальнейшем узнать в Прославленном Сыне единственный образ Божий — в действительности речь идет тут о том, чтобы в сердечной близости узнать в Его уничиженном облике Того, Кто в Своем прославленном облике предстанет при встрече как подлинный и единственный образ Отца.

Недостаточно будет узнать Того, Кто есть этот прославленный образ, когда Он явится как таковой. Нужно еще быть узнанным2®. А узнаны Им будут в этот день лишь те, кто узнает Его в дни Его уничижения в облике раба. Участвовать в славе Агнца будут только те, кто разделит2^ Его заклание.

Если верно, что самой надежной пружиной в драматургии является смешение действующих лиц и неузнавание их, то легко понять размеры той драмы, которая происходит в недрах судеб человечества. Запрет идолов имеет целью помешать взорам людей ошибочно обратиться к ложным отблескам Его Славы в те дни, когда Его присутствие достижимо для них лишь в глубокой тьме... помешать сердцам вознестись в блаженных предчувствиях в те дни, когда Его можно встретить лишь в бездне страданий, пригвожденным к орудию пытки.

Теперь, когда мы проследили в общих чертах путь библейского открытия Бога, нам остается последовать за несколькими великими друзьями Бога, в мучительных исканиях познавших сердце своего Владыки: за Моисееем, Давидом, Осией.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Hex 24,17; Втор 4,24; 9,3; Евр 12, 29.

2) См. Бит 1,26-27; 5,1; 9,6; Сир 17, 3; Прем 2,23.

3) См. также Cap 17,4; Прем 9,2-3.

4) См. также Втор 4,15-18; Ис 40,18; Деян 17,29; Рим 1, 23. О невозможности обнаружить в физическом или духовном творении существо, которому можно было бы уподобить Бога, см. Исх 15,11; Пс 85,8; 88,7; Ис 40,25; 46,6: Иер 10.

5) См. Исх 33,18.20; 19,21; Лев 16,2; Числ 4,20; Суд 13,22;

Ис 6,5.

6) См. Пс 105,19-20; Иер 2,11.

7) Образ молодого быка, исполненного силы, встречается в Пс 28,6 и Иер 31,18.

8) Лишь тоща, когда евреи, изгнанные в Вавилонию, смогут вблизи сопоставить свою религию с религией других народов, их презрение к идолам обретет наиболее саркастические формы. См. параллельные места на Ис 40,19-20 в ИБ.

9) См. АР, р. 131.

10) Из-за отсутствия умелых ремесленников имена тех, кто изготовлял культовые принадлежности вскоре после выхода из Египта, заслужили увековечения • памяти потомков (Исх 31,1-6; 35,30 — 36,2). Для строительства храма Соломону пришлось пригласить мастеров-специалистов из Тира (3 Цар 5,20.32); 7,13-14; 9,27).

11) Ягве заявляет о Себе деяниями, которые Он совершает для спасения Израиля с момента Исхода (Исх 15,6; Втор 4,34; 7,19; 11,2-7), затем по возвращении из плена (Ис 41,2-4.20; 42,8-9; 46,9-11; 48,3-7; Иеэ 28,25-26; 34,27.30;

36,11.23.36-38; 37,6.12-14.28). В том же смысле Иисус свидетельствует чудесами о Своем Мессианском достоинстве (Ин 2,11; 6,36; 9,3-4; 10,25.32.37-38; 14,10-11).

12) См. Втор 10,17; 2 Пар 19,7; Нов 34,19; Прем 6,7; Сир 36,11-12; Деян 10,34; 1 Петр 1,17; Рим 2,11; Гал 2,6; Кол 3,25.

13) См. Лк 6,24; 16,25; Пс 16.14; 72,12.17-20.

14) См. Ам 5,11;Пс 35,12.

15) См. Иез 34,17-21.

16) См. Мк 3,17; Лк 9,54.

17) См. Тов 5,4-13; 6.7.14; 6,1.9; 9,1.

18) Тов 12,15-21.

19) См. параллельные места на Исх 13,21-22 в ИБ.

20) См. также Быт 32,30; Суд 13,17-18.

21) По греч. "докса", от глагола "докейн": "казаться".

22) На др.-евр. языке "кавбУ, от "кавёУ, "тяжелый", "давящий".

23) А не "между", как переводится в Иерусалимской Библии. Греческое "эн ласа" означает, что Агнец есть главный персонаж видения. См. Откр 7,17.

24) См. также Мф 20,25-28; Мк 10,42-45; Лк 22,25-27; Ин 13,3-5.12-17.

25) См. Лк 2,7; Мф 8,20; 26,30-33.40.56.69-74; 27,75; 2 Кор 8.9.

26) См. Мф 7,23; 10,33; Лк 9,26; 13,25-27; Ин 10,14; 1 Кор 8,3; 13,12; Гал 4,9; 2 Тим 2,19.

27) См. Мф 10,38; 16,24; Мк 8,34; Лк 9,23; 14,27; Мф 20,22;

Мк 10,38-39; Ин 15,20; Кол 1,24.

ГЛАВА VI

ДВА ПАСТУХА, НАШЕДШИХ БОГА

Бог запрещает идолы, потому что намеревается Сам восстановить Свой образ в людских сердцах. Проследим это на примере двух великих пастырей Израиля: Моисея и Давида.

Оба прошли ученичество в качестве будущих вождей народа как пастухи, пастыри овец. Бог в самом деле любит эту школу созерцательного молчания и деятельного сострадания, где должны получить аттестат зрелости те, кого Он предназначает вести Свой народ. До пылающего куста Моисей, должно быть, много раз молился и размышлял в полном уединении среди ио-форовых овец. Из всех сыновей Иессея править Израилем был избран самый младший, тот, кто нес послушание при стаде (1 Цар 16,11). Действительно, пастухи, по мнению доверенного им народа, более всех способны понимать и объяснять дела Пастыря0 Израиля.

Мы уже проследили судьбу Моисея до момента перехода через Красное море. Теперь рассмотрим один эпизод, запечатлевшийся в народной памяти: его ходатайство за Израиль после изготовления золотого тельца.

О Давиде Библия сообщает нам подробные, полные жизни сведения, собранные очень талантливым летописцем. Поэтому нам надо будет проследить перипетии его жизни, если мы хотим понять, как ведет его Бог, Который при этом Сам раскрывает Себя.

I. МОИСЕЙ

Вопреки предначертаниям Божиим

Когда народ, поклонившись золотому тельцу, "променял славу свою на изображение вола, идущего траву" (Пс 105,20), Бог сказал Моисею:"Я вижу народ сей, и вот, народ он — жестоковыйный2^ Итак, оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя"(Исх 32,9-Ю)^.

Хотя Бог сказал ему:"0ставь Меня" и обещал произвести от него новый народ, Моисей не соглашается с Богом. Он восстает против Его предначертаний и делает это из верности изначальному предначертанию, для исполнения которого призвал его Бог. Моисей предан делу освобождения потомков Иакова и не хочет, чтобы они были заменены его собственными потомками. Будучи призван для исполнения обетовании, данных Аврааму, Моисей не желает принимать новых обетовании.

Очевидная неудача

По сути дела, у потомства Моисея судьба была незавидная. Ни, один из его сыновей не унаследовал роль вождя народа. О потомках Моисея сведения в родословных первой книги Паралипоменон весьма скудны (23,14-17). О них говорится, что они были "смотрителями за сокровищами" (26,24-25). Лишь один из его внуков, молодой левит Ионафан, появляется в библейском рассказе. Речь идет о бродячем священнике, который нанимается к богатому частному липу служить

при его домашнем идоле и затем сопровождает членов колена Данова при их переселении, когда они, похитив идола, предложили ему гораздо более выгодное положение. Служение при идоле за деньги — вот до чего дошел внук того, кто разбил скрижали Закона, увидев золотого тельца. Поэтому не следует удивляться, что израильские писцы, смущенные этим фактом, пытались заменить^ в генеалогическом древе этого идолопоклонника (Суд 18,30) имя Моисея на имя проклятого царя Манассии.

Но Моисей отказался от славы для своего потомства, желая избавить от гнева Божйя все потомство Иакова. Это полное бескорыстие тем удивительней, что Моисей жил в эпоху, когда люди еще не знали надежды на личное блаженство после смерти и могли уповать лишь на то, что имя их сохранится, если его с честью будут носить многочисленные потомки^. Таким образом, писцы из благочестия захотели убрать имя Моисея с генеалогического древа священника при идоле. Согласно критериям того времени, личная судьба Моисея потерпела очевидную неудачу. Но это'произошло потому, что он полностью отождествил свою судьбу с судьбой народа Божия.

Отождествление себя су смуй здяяяей

Всякий другой на месте Моисея затрепетал бы от радости, услышав из уст Бога:"0т тебя произведу великий народ!" Моисею предлагается самая высшая честь: дать свое имя избранному народу... Но что есть Моисей, как не орудие осуществления подобного же обетования, данного пятью веками ранее Аврааму? И кто говорит с ним, как не "Бог отцов, Авраама, Исаака и Иакова", как Он назвал Себя Своему собеседнику

ори первой встрече у неопалимой купины (Исх 3,6.15-16)?

Поэтому Модоей возражает: "Вспомни Авраама, Исаака и Израиля (Иакова), рабов Твоих, которым клялся Ты Собой, говоря: умножая умножу семя ваше, как звезды небесные, и всю землю сию, о которой Я сказал, дам семени вашему, и будут владеть (ею) вечно" (Исх 32,13).

Как нужно понимать эти слова Моисея? Протест пастыря, который не хочет видеть, как Хозяин перережет порученное ему стадо? Несомненно, так. И Моисей предстает здесь как человек, полностью отождествивший себя со своей миссией, исполнением которой он единственно озабочен, из-за чего теряет для него всякий смысл мечта о собственном личном успехе. Он столько пострадал за этот народ и из-за этого народа, когда надо было спасать его вопреки желанию самого народа. Он так близко к сердцу принял спасение Израиля, что его жизнь потеряла бы всякий смысл, если бы Израилю предстояло быть истребленным Тем, Кто поручил ему освободить этот народ.

Призрак Деспота

Но в этой мольбе Моисея есть и другой смысл. Он напоминает Богу сегодняшнему о Боге прежних дней, Тому, Кто хочет сегодня уничтожить потомство отцов, о Том, Кто некогда обещал им, "поклявшись Собою"", умножить их потомство и ввести его в Землю Обетованную — Моисей взывает к Богу обетовании, опираясь на Его обетования. Он не хочет верить, что гнев ревнивого Бога есть подлинное лицо Того, Кто Сам Себя назвал верным Своим обещаниям. В самом деле, чего стоило бы новое обетование, данное его потомству, если бы оно было сделано за счет первона

чального обещания, гарантом которого Бог поставил Самого Себя? Здесь речь идет о тождестве Бога Себе Самому! Ибо верность обещаниям, данным Аврааму, затрагивает самую сущность Того, Кто Сам Себя призвал в свидетели того, что обетование будет исполнено. Или Бог отказывается когда-либо выполнить обещание данное Аврааму, или же вмешательство Ягве в судьбу Моисея есть ложь, исходящая от сил тьмы". И имя Того, Кто исторг евреев из египетского рабства, "чтобы убить их в горах"(32,12), останется проклятым^ у народов, бывших свидетелями Его жестокой силы. Человечество несомненно узнает, что Всемогущий существует. Но это знание наполнит его отчаянием. Оно решит, что было право, когда бежало от лица Его, видя судьбу тех, кто согласился быть ведомым Его рукой. Поэтому Моисей решительно отвергает перспективу стать сомнительным любимцем этого деспота-отступника, чей страшный призрак вызвало перед его взором слово Бога. Его заступничество за Израиль есть мучительное усилие прогнать этот призрак. "Прошу Тебя, прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей" (32,32). Если я ошибся, сочтя себя орудием Бога-Спасителя, если я не могу воззвать к Твоей верности Своему обетованию... если книга, которую Ты пишешь среди людей, не есть книга верности и любви... тогда докажи мне Свое предпочтение, которое, как Ты говоришь, оказываешь мне, тем, что изымешь меня из той книги, насчет смысла которой я ошибся.

Если замысел Ягве не тот, который, как думал Моисей, открылся ему при встрече у купины, Иов прав, завидуя тем, кто никогда не жил^, и Моисей, подобно ему, умоляет Всемогущего забыть о нем и позволить забыть о Себе.

Ходатайство Моисея и жертва Исаака

Таким образом, предпочитая Бога Его дарам, предпочитая Бога обетовании обетованиям Бога, Моисей укрепил свою связь с Богом. Ибо эпизод с заступничеством занимает в жизни Моисея то же место, которое принесение Исаака в жертву занимает в жизни Авраама. И однако оба эти испытания, по-видимому, созревают в обоих Божиих избранниках на основе разных и почти противоположных откровений.

Аврааму Бог уже позволил прежде ходатайствовать за преступный город, обреченный на уничтожение (Быт 18,22-23). Но его заступничество не могло спасти город, потому что у него не было той точки опоры, которую имел Моисей в обещании Бога и которая позволит Моисею свести на нет Божественную ревность с помощью неопровержимого аргумента — его умоляющей веры. Дело в том, что Бог уготовал Моисею это открытие. Аврааму Он предложил первое испытание веры, которое сделает его приверженцем Бога обетовании, а не залога обетования: Бог вынуждает Авраама вернуть Ему залог (Исаака). Согласие пожертвовать Исааком должно стать подтверждением веры Авраама.

В случае Моисея, напротив. Бог обращается к нему со скрытым призывом восстать против принесения в жертву Израиля, хотя по видимости Сам ему предлагает пожертвовать Израилем, чтобы испытать его. Ибо в эпоху золотого тельца Израиль уже больше не был просто залогом обетования, наподобие данного некогда Аврааму. Союз между Ягве и Его народом только что был скреплен кровью у подножия горы (Исх 24,8). Несомненно, Бог, судясь со Своим народом, мог бы сказать, что этот союз был заключен на условии повиновения Израиля десяти заповедям, хартии Завета (24,3.8), и что Он,< следовательно, свободен от Своих

обязательств по отношению к народу, который нарушил свои обязательства, поклонившись золотому тельцу. Но заступничество Моисея свидетельствует о том, что этот союз не есть договор равного с равным, где встретились бы инициатива Бога и инициатива человека. Он скрепляет печатью дело освобождения, инициатива которого принадлежит одному Богу10' В Пасхальную ночь Бог пощадил потомство Израиля без всяких заслуг с его стороны. Замена агнцем первенцев Израиля! !^ понятна лишь в контексте замены овном сына обетованияw во время испытания Авраама. Открываясь верному Аврааму в облике Бога, милующего даром. Бог дает обязательство тем, что обнаруживает Свой характер. И Моисей вправе апеллировать к договорным обязательствам Бога, взывая к пусть и добровольной, но тем не менее неотменимой верности Бога Своему обетованию1^.

рера. которая протестует

Едва заключен Завет, скрепленный Законом, как Бог уже хочет дать понять Моисею, что высшую гарантию Его покровительства следует искать не в этом договоре, который народ будет без конца нарушать, а в идентичности Того, Кто по милосердию Своему уже пощадил несчастных еще прежде, чем дал им заповеди. И с этой целью Он испытывает его веру. Если Он говорит ему об истреблении Израиля, то делает это для того, чтобы услышать из его уст призыв к суровому Судии стать Тем, Кто дал обетования, призыв, который превратит Моисея в доверенное лицо Спасителя Израиля.

Вот каким образом Бог дал Моисею открыть Себя. Не тем, что сказал ему. Кто Он, но заставив его протестовать всею своею верою и тем самым засвидетель-

ствоватъ. Кто Он есть, вопреки тому. Кем Он кажется. Опираясь на свою близость с Богом обетовании, Моисей в силу своей веры сорвал карикатурную маску гневного Судии, которая повергала человечество в ужас со времен драмы, происшедшей в саду Эдема.

IL ДАВИД

Давиду тоже было предназначено проникнуть в Божественную тайну драматическим образом. Бог сказал о Моисее:"0н верен во всем дому Моем: устами к устам говорю Я с ним"(Числ 12,7-8). Но Давиду Он дает такое определение:"муж по сердцу Моему" (1 Цар 13,14).

Длительное УПРЯМСТВО Саула

Чтобы понять, о ком идет речь, сравним его для начала с его предшественником Саулом. В лице Давида Библия показывает нам характер также весьма определенный, но гораздо более гибкий, чем характер Саула. В судьбе Саула, человека цельного, есть-лишь одно событие, единственный поступок, сделанный по собственному почину, когда он рассек волов на части (1 Цар 11,7), что было подготовлено действиями Саула в Рамафаиме (9,22 — 10,8) и в Мицпе (10,20-24). Когда в результате этого поступка Саул обретает личную власть, он становится упрямым, понимая эту власть по-своему, и в силу этого упрямства противится замыслам Божиим. Из-за неверного представления о своей власти он не в состоянии видеть, что она подвергается опасности (13,11-12), и тем самым отказы

вается видеть ее упроченной Богом (13,13). Опять-таки из-за упрямства он старается защищать видимость уже обреченной власти (15,30-31) от Давида, хотя и знает, что тот поставлен Богом заместить его (18,8.15.28-29). Таким образом, Саул, охваченный своей навязчивой идеей, держится как мертвый дуб, ветви которого падают при буре одна за другой.

Три поворота в судьбе Давида

Давид, напротив, кажется тростником по сравнению с дубом Сеулом. Именно поэтому он уцелел в самые жестокие бури — события накладывают глубокий след на его судьбу и гнут его, но не ломают. Три таких важных события отмечают повороты в судьбе Давида:

1. Приветствие женщин Гивеи:"Саул победил тысячи, а Давид — десятки тысяч!"(1 Цар 18,7);

2. Отсылка Давида в Секелаг накануне битвы при Гелвуе (1 Цар 29,10);

3. Прогулка Давида на крыше своего дома в тот вечер, когда он заметил Вирсавию (2 Цар 11,2).

Каждое из этих событий открывает в его жизни новый период испытаний, период успехов, период страсти. Прежде,, чем последовать за Давидом в этих поворотах, постараемся понять, кто такой Давид.

Киннооа для Духа

Если мы оставим в стороне два общеизвестных рассказа: о помазании, совершенном Самуилом (1 Царь 16,1-13), и о победе над Голиафом (1 Цар 17), иллюстрирующие традиционную библейскую тему Бога, Который избирает самые скромные орудия для спасе-

ния Своего народа, то перед нами в первую очередь встает образ молодого гусляра, играющего перед Сау-лом, потому что Давид прежде всего — превосходный музыкант. Он весь гармония. Он от природы настроен на Дух Божий. В своих отношениях с людьми он никогда не подпевает тем, у кого нет слуха и кто негармонично навязывает свою волю, когда ему противоречат. Напротив, он чувствует психологическую ситуацию и гибко с ней сообразуется. Его ошеломительная удачливость не означает — мы сейчас это увидим,— что ему всегда дует попутный ветер и на пути перед ним не встают преграды. Но когда на него обрушивается шквал и останавливает его движение, он, как чайка, умеет так воспользоваться ветром, что не падает на землю, а напротив, подымается еще выше.

Этот рыжеволосый молодой музыкант с прекрасными глазами излучает вокруг себя ту гармонию, которая так для него характерна:"Давид, взяв гусли (киннору), играл,— и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него" (16,23). В Давиде была та тайная сила, те чары, которыми ангел света (добрый дух Ягве) до сих пор воздействует на ангела тьмы (духа-мучителя и вместе с тем духа, мучимого Ягве). Поэтому нет ничего удивительного в том, что Саул очень привязался к Давиду и сделал его своим оруженосцем. В этом качестве он отличился в ряде стычек с филистимлянами, и вскоре... все женщины Израиля уже' мечтали о нем. Если бы они ограничились мечтами, то это не слишком повредило бы его карьере, но, к сожалению, они выразили свой восторг слишком бурно, и вполне понятно, что новый лозунг, который они выдвинули, заставил подозрительного Са-ула схватиться за копье (18,11).

ПЕРВЫЙ ПЕРИОД: ИСПЫТАНИЯ

Эти возгласы в честь победоносного Давида открывают, таким образом, первый большой период в его жизни: период испытаний. Вместо того, чтобы рассказывать о весьма сложных событиях, попробуем набросать психологический портрет Давида этой поры. В нем обнаруживается, ставший на этот раз человеческим типом, мотив, который появлялся раньше в рассказе об Иосифе: избранник, преследуемый из-за того, что получил благословение Божие. Преследуемый завистью1^ того, кого благословение обошло, Давид не совершит ни единого проступка по отношению к Саулу. Он не хочет мстить своему предшественнику, который платит ему злом за добро. Он продолжает чтить в нем божественное помазание и ничего не предпринимает, чтобы занять его место. Поступая так, он завоевывает любовь Ионафана, и сын преследователя становится его горячим сторонником (19,1-7; 20,1-17.30-34). Но ревность старых соратников Саула без труда восстанавливает царя против их слишком даровитого товарища, и жажда преследования только разгорается в Сауле от безупречного поведения Давида. В сущности, преследователь боится преследуемого, тогда как последний чувствует себя в руке Божией.

Победы преследуемого

В этом преследовании победителем неизменно оказывается преследуемый, но его победы носят особый характер, как это видно из нижеследующего текста:

И вышел Давид оттуда и жил в безопасных местах Ен-Гадди. Когда Саул возвратился от Филистимлян, его известили, говоря: вот, Давид в пус-

тыне Ен-Гадди. И взял Саул три тысячи отборных мужей из всего Израиля, и пошел искать Давида и людей его по горам, ще живут серны. И пришли к загону овечьему, при дороге; там была пещера, и зашел туда Саул для нужды; Давид же и люди его сидели в глубине пещеры. И говорили Давиду люди его: вот день, о котором говорил тебе Господь:"вот, Я предам врага твоего в руки твои, и сделаешь с ним, что тебе угодно". Давид встал и тихонько отрезал край от верхней одежды Саула. Но после сего больно стало сердцу Давида, что он отрезал край от одежды Саула. И сказал он людям своим: да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень. И удержал Давид людей своих сими словами и не дал им восстать на Саула. А Саул встал и вышел из пещеры на дорогу. Потом встал и Давид, и вышел из пещеры, и закричал вслед Саула, говоря: господин мой, парь!. Саул оглянулся назад, и Давид пал лицем на землю и поклонился (ему). И сказал Давид Саулу:

зачем ты слушаешь речи людей, которые гово-рят:"вот, Давид умышляет зло на тебя"? Вот, сегодня видят глаза твои, что Господь предавал тебя ныне в руки мои в пещере; и мне говорили, чтоб убить тебя; но я пощадил тебя и сказал: "не подниму руки моей на господина моего, ибо он помазанник Господа". Отец мой! посмотри на край одежды твоей в руке моей; я отрезал край одежды твоей, а тебя не убил: узнай и убедись, что нет в руке моей зла, ни коварства, и я не согрешил против тебя; а ты ищешь души моей, чтобы отнять ее. Да рассудит Господь между мною и тобою, и да отметит тебе Господь за меня; но ру

ка моя не будет на тебе, как говорит древняя притча:"от беззаконных исходит беззаконие". А моя рука не будет на тебе. Против кого вышел царь Израильский? За кем ты гоняешься? За мертвым псом, за одною блохою. Господь да будет судьей и рассудит между мною и тобою. Он рассмотрит, разберет дело мое, и спасет меня от руки твоей. Когда кончил Давид говорить слова сии к Саулу, Саул сказал: твой ли это голос, сын мой Давид? И возвысил Саул голос свой, и плакал, и сказал Давиду: ты правее меня, ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом; ты показал это сегодня, поступив со мною милостиво; когда Господь предавал меня в руки твои, ты не убил меня. Кто, найдя врага своего, отпустил бы его в добрый путь? Господь воздаст тебе добром за то, что сделал ты мне сегодня (1 Цар 24,1-20).

Проценты на проценты в чтении

Парадоксальным образом Давид исторгает благословение у своего врага. Однако Давидову позицию невмешательства, его отказ воздавать злом за зло не следует понимать как. прощение обид. Напротив, он накапливает проценты- на проценты в мщении. Он собирает горящие угли на голову своего врага15^ Поведение весьма ветхозаветное, но именно Давид создает ему прецедент. Отказ мстить воспринимается им как залог Божественного покровительства в будущем. Действительно, месть постоянно уравновешивала бы весы Божественного правосудия, а отказ от мщения неуклонно увеличивает разницу между чашами весов и побуждает Божественное правосудие к вмешательству. С другой стороны, такой образ действий привлекает к Давиду симпатии в лагере его противника, вместо того,

чтобы разжечь ненависть, как это было бы в случае кровавой мести. Тем самым Давид изолирует Саула и доводит его до отчаяния. Наконец, уважая неприкосновенность "помазанника Ягве" даже и в своем преследователе, он заранее обеспечивает прочность своего царствования.

С тем же хладнокровием будет действовать Давид и по отношению к Навалу. Он сдержит гнев, и Сам Бог возьмет на Себя мщение (25,39).

Как спелый плод

Мы не станем углубляться в последовавшие затем события: Давиду, укрывшемуся у филистимлян, доверяют город Секелаг, и там он ведет двойную игру (он не видит ничего дурного в том, чтобы обмануть необрезанных врагов народа Ягве). Он обретает доверие своего сюзерена Анхуса, убеждая его, что занимается грабежом в городах Иудеи. В действительности же он тратит время и силы на то, чтобы завоевать сердца своих соплеменников, освобождая города Иудеи от разбоя бедуинов (27,8-12).

Но филистимская коалиция против Израиля поставит Давида в трудное положение. Если он хочет избежать репрессий, ему надо придти в лагерь филистимлян в качестве верного вассала, или же ему придется остаться в арьергарде и выступить против филистимлян в разгар битвы, как иногда поступали евреи, нанимавшиеся в прежние времена на военную службу (14,21). К счастью, недоверие филистимлян разрешает эту его проблему совести, побуждая его сюзерена Анхуса отослать его в Секелаг, где ему остается лишь принять царствование над Израилем, которое после поражения и смерти Саула и Ионафана падает ему в руки, как спелый плод.

ВТОРОЙ ПЕРИОД: УСПЕХ

С отправки в Секелаг начинается второй этап в жизни Давида — период успеха. Здесь Давид доводит до предела свою абсолютную верность дому Саула и превращает ее в гениальную политику. Он завоевывает любовь народа тремя актами верности тому, кому принадлежала власть прежде него.

Первый и ВТОРОЙ акты верности

Прежде всего Давид казнит амаликитянина, грабителя мертвецов, который приносит ему венец и запястье Саула, утверждая, что он убил того собственными руками, и надеясь получить за это хвастовство хорошую награду (2 Цар 1,5-16). Давид сочиняет великолепную "плачевную песнь" в память Саула и Ионафана (1,19-27).

Затем Иудеи помазывают на царство своего соплеменника, оказавшего им большие услуги (2,1-4), и Давид начинает свое царствование с того, что посылает посла поздравить жителей Иависа с тем, что они избавили от осквернения тело Саула (2,5-7). Тем самым он сразу делает себя наследником памяти своего предшественника.

Два ЗЛОПОЛУЧНЫХ убийства

Но Авенир, бывший начальник штаба Саула, который давно уже видит в Давиде соперника, поднимает на щит довольно незначительного сына Саула — Ие-восфея, и выступает из Заиорданья, где они укрывались, пытаясь привлечь центральные племена на сто-

рону нового царя. Тоща происходит в Гаваоне встреча между Авениром и тремя сыновьями Саруи, сестры Давида,— Иоавом, Авессой и Асаилом. Авенир, к несчастью, убивает молодого Асаила, хотя он и пытался избежать этого убийства, чтобы не навлечь на себя мести Иоава и Авессы (2,8-23).

Затем Авенир, поссорившись с Иевосфеем из-за женщины, решает бросить этого глупца и вступить в союз с Давидом, договорившись с ним о покорении всего Израиля. Как он надеется, это принесет ему почетное положение в новом царстве. Происходит встреча при Хевроне, и переговоры успешно завершаются (3,6-21). Но Иоав узнает об этой встрече, приходит к Авениру и предательски его убивает... очевидно, мстя за своего брата, но в первую голову стремясь избавиться от опасного соперника. Давид оказывается в трудном положении, и его планы расстроены. Несомненно, все сочтут, что это он заманил Авенира в ловушку и велел убить его. И тут снова проявляется его гений, и опять он находит блестящий выход из положения: Давид решительно отмежевывается от поступка Иоава и проклинает его, чтобы кровь Авенира не запятнала его царства. Затем он велит Иоаву и Авессе оплакать Авенира, которому он устраивает пышные похороны, и сочиняет плач по нему. Он продлевает траур сверх положенного срока, чтобы подчеркнуть, что тут имеет место не простая формальность (3,22-37).

Третий акт верности

Поведение Давида вскоре приносит свои плоды. Два начальника военных отрядов Иевосфея убивают последнего во время дневного сна и приносят его голову Давиду, который остается верным своей позиции и

для начала предает их смертной казни как цареубийц, а затем торжественно хоронит голову Иевосфея в гробнице Авенира (4). Тогда весь Израиль, расстроенный и покоренный, попадает в руки Давида (5,1-3).

Такое поведение Давида не может не приводить в смущение. Оно отдает театральным преувеличением. Не есть ли все это скорее политический маневр и мак-киавеллизм, нежели искрения верность? Однако о маневре можно было бы говорить, если бы тут имело место притворство, но верность — настолько глубокая и постоянная черта Давида, что мы не можем сомневаться в его искренности. Давид только преувеличивает и гениально драматизирует эту свойственную ему- искренность.

"Я ПЛЯШУ перед Ягве"

В этот период удачи в поведении Давида появляются новые любопытные черты, раскрывающие характер нашего героя. Известно, какое острое политическое чутье проявил Давид, выбрав себе независимую столицу — Иерусалим, который не входил в состав ни Иудеи, ни Израиля и представлял собой род шарнира между двумя блокировками; тем самым он сумел не задеть ничьих интересов. Затем к открытию столицы он переносит туда палладиум Израиля — Ковчег, что делает Иерусалим местом паломничества народа (а паломничества играют важную роль для сохранения единства племен в мирные времена). Когда процессия с Ковчегом вошла в Иерусалим, "Давид скакал и плясал перед Ковчегом, который возвышался среди кликов толпы и рева труб" (*) (6,14-15). Но когда Давид вернулся домой, его жена Мелхола, дочь Саула, сказала ему:"Как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня перед глазами рабынь рабов своих,

как обнажается какой-нибудь пустой человек!" Но Давид поставил Мелхолу на место:

Перед Ягве, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Ягве, Израиля; пред Ягве играть и плясать буду! Но я еще больше уничижусь и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и перед служанками, о которых ты говоришь, я буду славен"(б,20-22).

МУДРОСТЬ и безумие

Это говорит тот же самый Давид, по-прежнему во всем противоположный Саулу. Когда тот обнажался в Навафе (1 Цар 19,24), он доходил до дна падения: его, гордого и ревнивого царя, Бог швырял нагим к ногам соперника. Напротив, Давид унижается добровольно. Он не держится за свою славу как за что-то хрупкое, непрочное. Он бросает ее к ногам Бога, как дитя, которое играет и которое уверено в верности, даже более — в любви Того, Кто его избрал. Принести в дар Богу свою славу значит умножить ее. Но Давид поступает так не из расчета. Он делает это по гениальной догадке, подобно тому, как он догадался предать преследователя в руки Божественного Мстителя. Здесь снова узнается его характер. От его исступленного танца веет высшей мудростью, шутливой и веселой, мудростью детей Божиих. Его экстаз не имеет ничего общего с беснованием Саула (1 Цар 10,10-13; 11,6; 19,23-24).

ТРЕТИЙ ПЕРИОД: ОТ СТРАСТИ К СТРАСТЯМ

Когда Давид говорил Мелхоле:"Я еще больше уничижусь", он не подозревал, каким образом исполнится для него это пророчество. Это началось на террасе его дома одним летним вечером. Тут его жизнь вступила в третий этап — период страсти. Сначала это была страсть с маленькой буквы, но вскоре она превратилась в Страсти с большой. Нет нужды напоминать фактическую сторону дела: грех, попытку Давида скрыть грех, затем письмо Иоаву и смерть Урии от руки врага (2 Цар 11). Нафан, который знает внутреннюю честность Давида, без труда устыжает его с помощью притчи о бедном и его овечке, и Давид воспринимает смерть ребенка, родившегося от греха, как знак прощения (12). Давид открывает для себя новый вид уничижения: не восторженного уничижения по собственному произволению, которое было ему уже знакомо, а тайное угрызение совести, которое снедает сердце и причиняет ему муку оттого, что он сам разорвал связь с Богом. Но это еще всего лишь начало Страстей Давидовых. Теперь ему предстоит перенести другие страдания, и беда обрушивается на. его собственный дом.

"Если я обрету милость пред Его очами..."

Амнон обесчещивает Фамарь. Авессалом убивает Амнона, мстя за сестру. Затев Авессалом пользуется прощением Давида, чтобы, отторгнув Израиль от своего отца, провозгласить себя царем в Хевроне, и идет на Иерусалим. Давид бежит со своими телохранителями и несколькими верными:

Царь перешел поток Кедров; и пошло все войско по дороге к пустыне. Садок тоже был там, и с ним левиты, несшие Ковчег. Но царь сказал Са-доку:"Вернись с Ковчегом Божиим в город. Если я обрету милость пред очами Ягве, то Он вернет меня тоже и даст мне видеть Ковчег и жилище Его. Но если Он скажет:"Нет Моего благоволения к тебе", то вот я: пусть поступает со мной, как Ему будет угодно"... (*) (15,23-26).

Противопоставление Саул — Давид продолжается:

Давид не цепляется за царствование, которое, по-видимому, ускользает от него. Он не хочет принуждать Бога, забрав с собой Ковчег наподобие магического залога Его покровительства. Пусть будет так, как будет благоугодно Ягве! И на этот раз опять предание себя в руки Божий явится, как он предчувствует, самым бесценным залогом благоволения Ягве. Давид и здесь все тот же, только в более глубоком проявлении.

"Чтобы увидеть себя уничиженным..."

Так же ведет себя Давид и перед лицом своих старых врагов, которые преследуют свергнутого с престола царя и проклинают его:

Когда дошел царь Давид до Бахурима, вот вышел оттуда человек из рода дома Саулова, по имени Семей, сын Геры; он шел и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида;

все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону (царя). Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник! Господь обратил на тебя всю кровь дома Саулова, вместо которого ты воцарился, и предал Господь царство в руки Авессалома, сына твоего; и

вот, ты в беде, ибо ты — кровопийца. И сказал Авесса, сын Саруин, царю: зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? Пойду я и сниму с него голову. И сказал царь: что мне и вам, сыны Саруины? Пусть он злословит, ибо Ягве повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: зачем ты так делаешь? И сказал Давид Авессе и всем слугам своим: вот, если мой сын, который вышел из чресл моих, ищет души моей, тем больше сын Вениамитянина; оставьте его, пусть злословит, ибо Ягве повелел ему. Может быть, Ягве призрит на уничижение мое, и воздаст мне Ягве благостью за теперешнее его злословие. И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его, шел и злословил и бросал камнями на сторону его и пылью (16,5-13).

Преследуемый Ягве?

Здесь Давид предощущает тайное действие уничижения. Он чувствует в проклятии людей тайный залог Божиего благословения. Поэтому не надо мешать Се-мею изрыгать проклятия, как раньше не следовало препятствовать преследованиям Саула. Сердце Божие неизменно. Ничто .не может так тронуть Его, как положение несправедливо преследуемого человека, который отдается Его правосудию. Давидом владела такая уверенность, когда его преследовал Саул. Но остается ли это в силе для того, кто воспользовался своей 'властью, которой теперь лишен, чтобы предательски избавиться от одного из своих самых верных слуг с целью завладеть его женой? Тот, кто так "пренебрег Ягве" (12,9-10), Богом верности, может ли еще рассчитывать на Его помощь в час, когда его сын хочет изба-

виться от него с целью завладеть его царством? Правда, Нафан сказал Давиду :"Госйодь снял с тебя грех твой: ты не умрешь" (12,13). И в самом деле, умерло его дитя, а не он сам. Но на протяжении более девяти лет (13,23.38; 15,7) Давид страдает из-за своих сыновей. Может ли он еще рассчитывать на Бога, как в те дни, когда Тот избрал его, потому что он был "по сердцу Ему"? Не преследует ли его теперь Сам Ягве?

"Кто дал бы мне умереть вместо тебя. сын мой!"

Давиду удается укрыться в Маханаиме в Заиорда-нье, а тем временем Авессалом, совершив акт, утверждающий его владычество над гаремом царя, подымает весь народ против своего отца. Бой происходит в Гала-адском лесу. Иоав, сохранивший верность Давиду, несмотря на свой жесткий характер старого злопамятного солдата, принудил царя остаться в городе во время боя. Речь шла будто бы о том, чтобы не подвергать царя опасности (18,3), но на деле опасались, чтобы переживания Давида в этой войне со своим сыном не подействовали деморализующе на его сторонников. В момент выступления армии Давид перед всем народом обратился к военачальникам с приказом, который так хорошо характеризует его:"Смотрите, ради меня сберегите юного Авессалома!" (*) (18,5). Можно подумать, что царь поручает своего сына одному из своих офицеров перед военным походом, где сыну предстоит впервые испробовать свои силы в бою. Но Иоав думает, что лучше послужит подлинным интересам Давида, если своими руками убьет его сына (18,11-14). Следует сцена с двумя вестниками, которые бегут в Махана-им, думая, что доставят Давиду добрую весть. Ахимаас прибывает первым и сообщает Давиду о хорошем исходе битвы.

— Благополучен ли юный Авессалом?

— Я видел большое волнение, когца Иоав посылал меня. Не знаю, что это было...

— Хорошо, стань здесь. Тогда прибывает эфиоп:

— Господин мой царь, выслушай добрую весть! Сегодня Ягве явил тебе награду, избавив тебя от всех мятежников.

— Но благополучен ли юный Авессалом?

— Да будет со всеми врагами господина моего то же, что постигло его!

Тогда смутился Давид, взошел в свою комнату над вратами и стал рыдать. Он плакал, стёная:"Сын мой Авессалом!.. Сын мой, сын мой Авессалом... О, кто дал бы мне умереть вместо тебя!.. Авессалом, сын мой, сын мой!"(18,28 - 19,1).

Превыше гениальности

Давид не знал, насколько эти его слова попали в точку: копье Иоава, пронзив Авессалома, нанесло и ему смертельный удар. Отныне мы имеем дело лишь с немощным стариком, которого носят по воле волн события и обманывает по очереди каждая партия, пытающаяся завладеть его наследством.

Сохраним лучше образ старого царя, оплакивающего своего мятежного сына. Здесь Давид достигает высшей точки своей жизни. Тут и речи нет о политическом чутье. Говорит сердце, одно сердце, старое сердце, изношенное оттого, что хорошо и плохо любило, а теперь разбилось от любви к врагу. Это уже не имеет отношения к гениальной тактике немстительности, принесшей Давиду его царство. В глазах Иоава, оплакивая мятежника, Давид доказывает свою старческую немощь. По существу, Саул и сыновья Саруи —

тупые животные, вроде Софоклова Аякса, хотя судьба их и трагична на свой лад. Ионафан и Давид, напротив, натуры уязвимые, и грубые люди, их окружающие, никогда не поймут их, если даже они и испытывают благоговение перед ними. Ибо в них раскрывается нечто совершенно новое.

Из сокрушенного сеодпа глянут К^

В Давиде отцовское сердце раскрывает перед нами свои глубины. Мы понимаем, что Спаситель Израиля тоже не сказал Своего последнего слова о Своем мятежном сыне. Давиду нужно было прийти ценой прегрешения к этому полному сокрушению сердца, чтобы уста его могли простонать: "Сын мой, почему не умер я вместо тебя!" И этот стон проникает в сердце Бога, Который видит, как Его сыновья избирают смерть, отрекаясь от Его любви. Киннора молодого музыканта, услаждавшая Бога и людей, еще не могла играть на такой мотив. Сердцу этого сына Адама надлежало сокрушиться, чтобы оно действительно стало подобным' сердцу Бога и могло дать тот пророческий ответ, который обращен Богом к самому Давиду и всем мятежным сыновьям. Иезекииль скажет позднее, что Бог не хочет смерти грешника (Иез 18.23.33.11). Но Ягее уже сказал устами своего alter ego Давида, что Он хочет умереть за Своих мятежных сыновей. И' в самом деле, глашатаи Божий являются устами грешников, чьи сердца были сокрушены и переделаны Им Самим.

Но для того, чтобы дать нам увидеть тайные и нерасторжимые узы, связывающие Бога со Своим народом, Он воспользовался другим сердцем, мучимым ревностью и раздираемым любовью.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) О богатстве библейской темы Пастыря см. ИБ, с. 1172, прим. J}).

2) "Жестоковыйность" означает одновременно и непокорность, и нежелание признавать свои ошибки: Исх 33,3-5;

34,9; Втор 9,6.13; 10,16; 31,27; 4 Цар 17,14; 2 Пар 30,8;

36.13; Неем 9,16-17.29; Притч 29,1; Иер 7,26; 17,23; 19,15.

3) Об этом предложении Ягве Моисею сообщается также во Втор 9,13-14; в Числ 14,12 речь вдет о другом событии, имевшем место, как полагают, в Кадес-Варни.

4) Поскольку в древнееврейском языке пишутся одни согласные, имя Манассия (Менаше) отличается от имени Моисея (Моше) лишь добавлением буквы "нун". Эта буква "нун", добавленная здесь из уважения к имени Моисея, остается "подвешенной", т.е. пишется несколько выше обычной строки в напоминание о том, что ее не было в первоначальном тексте. К сожалению, в большинстве современных изданий древнееврейского текста Библии не соблюдается это указание массоретов,н буква "нун" вводится в текст на равных основаниях с другими.

5) См. Числ 27,4; Втор 25,6-7; 4 Цар 14,7; 18,18; Суд 18,17;

Пс 9,6; 41,6; 109,13; Притч 10,7; Сир 37,26; 39,9; 41,11-12; Ис 48,19; 65,15; 66,22.

6) Эта клятва, о .которой здесь напоминает Моисей (Исх 32,13), была дана вслед за великим испытанием Авраамо-вой веры: требованием принести в жертву сына (Быт 22,16). Ее разъясняет автор Послания к Евреям (6,13-18).

7) Подобное испытание веры было дано Иеремии (см. Иер 15,18). Он говорит Богу:"Неужели Ты будешь для меня как бы обманчивым источником, неверною водою?"

8) Иезекииль особенно наставивает на том, что когда Ягве спасет Израиль, Он сделает это для того, чтобы "освятить великое имя Свое" (36,21-23; 39,25), которое израильтяне "обесславили" в плену (36,10-23), позволив говорить, что

их Бог не был в состоянии защитить их (см. Втор 32,27;

Пс 139,9; Ис 10,12-15). Здесь Моисей развивает не эту точку зрения, но он разовьет ее в сходных обстоятельствах при Кадсс-Варни (Числ 14,13-17; Втор 9,28). Иисус Навин поступает так же после поражения при Гае (7,9).

9) Автор Книги Иова — не единственный библейский автор, сожалеющий о том, что родился на свет (Нов 3,11-16;

10,18-19). Так же обстоит дело с Екклесиастом (Еккл 6,3). Эта тоска коснулась и Иеремни (20,14-18) в минуту упадка.

10) Исх 3,8.10.15.17; 4,13.23; 5,1; 6,6-8.11 и тл.

11) Исх 12,3-14.21-28.43-49.

12) Быт 22,13.

13) Ягве Сам называет Себя верным в Исх 34,6; Ис 65,16;

Мал 3,6.

14) Подобное чувство испытывал Каин по отношению к Авелю (Быт 4,3-8), Исмаил — по отношению к Исааку (Гал 4,28-29), братья — к Иосифу (Быт 37,3-11), Исав — к Иакову (Быт 27,41; см. также Мал 1,2-3 и Рим 9,13), Иисус Навин — к Елдаау и Модаду (Числ 11,28-29), Маркам и Аарон — к Моисею (Числ 12,2).

15) См. Притч 25,21-22; Рим 12,20.