Жан Ванье

КОРНИ НАСИЛИЯ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ СЕРДЦЕ

Оп.: Совесть и свобода, №1, журнал Международной ассоциации религиозной свободы (вышел один номер), Тула, 1992 (издательство адвентистов).

См. ненасилие.

Номер страницы перед текстом.

Когда в 1945 году на Хиросиму и Нагасаки были сброшены бомбы, для человечества открылась новая эра. Конфликты и войны сегодня стали особенно опасны, поскольку больше не стоит вопрос о победителях и побежденных. Мы все проиграем в таком случае, ибо это будет концом человеческого рода.

На сегодняшний день существуют две противостоящие друг другу политико-экономических теории. Одна из них поддерживает и стимулирует частное предпринимательство, либерализм, индивидуальную свободу. Все это, как мы видим, порождает соревнование и конкуренцию индивидов и наций, стремящихся достичь успеха , изобилия и благосостояния. Каждый должен одержать победу. И, стремясь к ней, надо оттеснить других с дороги. Это, в свою очередь порождает мир угнетения и ужасающего неравенства.

Другая теория состоит в рационально планируемой экономике, которая призвана осуществлять оптимальное распределение богатств, но, под разными предлогами, не допускает частного предпринимательства и индивидуальной свободы, вызывая апатию и страх, подавляя дух творчества и личную заинтересованность.

Если ли выход из этой дилеммы? Существует ли какой-либо другой путь, которым мы могли бы воспользоваться?

Сегодня я хочу поделиться с вами моим личным опытом, касающимся того, как можно умиротворить людей глубоким уважением и любовью. Я поделюсь с вами своими соображениями о взаимозависимости между защитными механизмами личности и агрессией, возникающей главным образом из страха при столкновении с другим человеком, и защитными механизмами и вооружением наших обществ с их военными силами.

Макрокосм есть отражение микрокосма. Вооруженные силы общества есть отражение личных защитных механизмов индивида. Если нам удастся обнаружить способы прекращения агрессии на индивидуальном уровне, то, возможно, мы сможем идентифицировать и нейтрализовать силы ненависти, страха и предубеждения, которые зачастую захлестывают наши общества и противостоят культурам и народам...

В течение 25 лет я жил вместе с умственно-ущербными людьми. В мире существует 90 других сообществ, подобных нашему. Эти сообщества основаны на глубоком уважении к личности, призваны помочь расти и развиваться всякому человеку, невзирая на степень его слабости в чем-либо. Такая жизнь помогла мне найти новое видение нашего мира, основанное на любви и ненасилии плюс на знании того, что и в моем собственном бытии пребывают ненависть и страх, который иногда прорывается из сокровенных тайников моей души. Этот внутренний мрак и насилие, обнаруживающие свой источник в детских обидах каждого человека, могут обратить людей к самим себе, вызывая депрессию, апатию, вплоть до отказа жить, или, напротив, стать толчком к стяжанию власти и карьеры. Однако, у нас есть возможность более глубоко проникнуть в сущность этих обид, принять и умиротворить их любовью и ненасилием.

Чтобы помочь вам уяснить себе, как обнаруживаются корни ненасилия в уязвленном человеческом сердце, позвольте мне рассказать об Эндрю, которого я встретил несколько лет назад в тюрьме строгого режима в Канаде.

Меня попросили выступить перед группой в несколько сот человек в тюремной гимназии. Я рассказал им о страстной потребности в любви, которая скрыта в сердцах умственно-ущербных людей. О насилии и депрессии, возникающих, когда эта потребность остается неудовлетворенной. По окончании моей беседы Эндрю вскочил и пронзительно закричал: "Вы ничего не знаете о нашей жизни, здесь все не так просто!" Затем он, крайне взволнованный, поведал мне историю своей жизни.

"Когда мне было четыре года, прямо на моих глазах изнасиловали мою мать. Когда мне исполнилось семь лет, старик (его отец, ЖВ) продал меня гомосексуалистам, чтобы получить деньги на выпивку. Когда мне стало тринадцать, человек в голубом (полицейский) забрал меня". А закончил он свой тяжелый монолог следующими словами: "Если еще кто-нибудь придет в эту тюрьму, чтобы говорить о любви, я расквашу ему физиономию и вышвырну отсюда".

Потом он уселся на место. Воцарилось напряженное молчание. Мое сердце бешено билось, но я пытался отвечать спокойно.

"То, что вы только что рассказали мне, чрезвычайно важно, - сказал я, - ведь очень многие осуждают людей, находящихся в тюрьме. Они не понимают их боли и страданий. Не разрешите ли вы мне повторить ваш рассказ людям, которые находятся на свободе?" Он ответил утвердительно, и я продолжал: "Если люди чувствуют потребность выслушать и понять вас, может быть, и вам тоже важно выслушать тех, кто мог бы прийти побеседовать с вами в тюрьме. В один прекрасный день вы выйдете отсюда. Для вас важно знать, что происходит за этими стенами". И я закончил свою речь просьбой: если, допустим, я вернусь в этот район, не позволит ли он мне поговорить с ним и другими людьми, находящимися в этой тюрьме? "Да, -ответил он. - Да". Таким образом контакт был установлен.

Когда все кончилось, я подошел к нему, пожал руку, спросил его имя и откуда он. Затем поинтересовался, женат ли Эндрю. Он ответил утвердительно, и я попросил, чтобы он рассказал о своей жене. Его глаза наполнились слезами.

Внезапно защитные механизмы спали с него, и он стал похож на маленького мальчика. Было ясно, что все его существо томилось по нежности, общению и любви. Он рассказал мне о своей жене, которая живет очень далеко и страдает, прикованная к инвалидной коляске. Его неприятие меня в течение нашего разговора скрывало сверхранимое сердце, желание отношений, построенных на основе любви. Чтобы понять его как личность, я должен был выйти за пределы насилия, стать столь же ранимым, столь же уязвимым, как он.

Теперь я расскажу вам об Эрике, молодом человеке, который сильно повлиял на меня и принес мне надежду. Он показал мне, как люди могут излечиться, перейдя от ненависти к себе и насилия к самоприятию и миру.

Когда я впервые встретил Эрика в психиатрической клинике, ему было 16 лет. Он был слеп, глух и страдал некоторыми умственными отклонениями. Его мать была не в состоянии удовлетворять потребности сына из-за плохой материальной обеспеченности. Она вынуждена была поместить его в госпиталь, который находился так далеко, что она практически не могла его навещать. Контакт между сыном и матерью был нарушен. Ее сердце было разбито, но сердце Эрика было уязвлено еще глубже. Возможно, вы зададите вопрос: "Знал ли Эрик о своей ущербности? Действительно ли он страдал?" Чтобы понять страдания сердца Эрика, давайте сначала присмотримся к нему - малышу.

С рождения младенец хрупок и раним, но хорошо знает, любим он или нет. Ребенок ничего не может сделать сам. Если он голоден, ему холодно или он запачкался, то ведь самостоятельно он не может найти себе пищу, взять теплое одеяло или вымыться. Все, на что он способен, это позвать свою мать. Когда ребенок ощущает себя любимым и желанным, чувствует себя источником радости для родителей, то даже несмотря на свою ранимость, он глубоко спокоен. Общение между матерью и ребенком, поток любви между ними, доверие, игра и нежность являются источником обоюдной радости. Ребенок чувствует свою нужность, он желанен, защищен и в безопасности.

Но что происходит, если ребенок чувствует себя нежеланным? Что происходит, когда он чувствует себя лишь источником беспокойства и боли для своих родителей? Если потребность в любви и общении, которая конституирует саму природу ребенка, остается неуслышанной, и ребенок оказывается в изоляции, в сердце его приходит боль и мучение. Одиночество и страх оскорблений и агрессии со стороны окружающих тяжело переносятся любым человеком, но когда люди располагают интеллектуальными или физическими способностями, они могут найти себе компенсацию и облегчить страдания. В нашем случае, когда такой возможности нет, внутренняя боль быстро превращается в сокрушенный образ "я" и чувство вины.

Если я не любим, значит, я нехорош, во мне сокрыто зло - вот логика рассуждений такого ребенка. В его сердце может возникнуть ужасное чувство раздражения, мести и даже желание причинять боль своим родителям. Ребенок ощущает силу ненависти, потребность ломать и крушить. Как будто нечто животное вселяется в него. Это создает в ребенке еще более мучительный страх и смущение.

Я привел в качестве примера крайний случай. Все дети различны. Каждый ребенок реагирует на ситуацию по-разному, в соответствии со своим окружением и генетическими данными. Конфликты и чувства, от которых дети могут страдать, бывают различны. Гнев, ненависть к себе и депрес-' сия могут доходить до различного уровня. Но вот на чем я буду настаивать: каждый ребенок испытывает эту боль в то или иное время из-за того, что его родители устали, больны, перетрудились или просто не способны ответить на потребность ребенка в любви и общении.

Дети пытаются сделать все возможное, чтобы забыть эти ужасные ощущения. Они отключаются от них, подавляют их и вытесняют в скрытый потаенный мир, из которого постепенно образуется то, что мы называем "бессознательным". С развитием эти дети погружаются в мир снов, игр-фантазий и тайного отчаяния.

Темный мир не исчезает. Он остается скрытым в аффективной памяти - памяти сердца и плоти. Ощущение

вины и насилия продолжают повелевать ребенком, а затем уже и взрослым, на бессознательном уровне. Ребенок больше не взыскует любви и общения. Он хочет забыть этот темный мир, но тот незаметно перерастает в мощный импульс, заставляющий маленького человека оттеснять других, чтобы самоутвердиться в поощрении и известности, достичь ощущения власти.

Человек настолько подвержен страху небытия и так боится не быть любимым, что постоянно стремится продвинуться по какой-нибудь лестнице вроде карьеры. С другой стороны, если человек не может свободно творить и испытывать индивидуальной заинтересованности в известности и богатстве, он рискует быть затянутым в мир скорби и подавленности. Подобные люди тяготеют к алкоголю и наркотикам в жажде ослабить внутреннюю боль и заполнить ужасное чувство пустоты.

Когда для человека эта тьма выступает как плацдарм для восхождения, и происходят события, угрожающие его славе или препятствующие самореализации, личность часто подпадает под власть раздражения или уходит в глубокую депрессию.

В клинике Эрик почувствовал себя потерянным. Его сердце было сокрушено. Он замкнулся в своем мире мучений и самонеприятия. У нянечек и попечителей было много трудностей с ним. Они не могли принять его неспособность общаться, отсутствие у него чувства сотрудничества и фактический отказ от жизни. Он отвечал на их агрессию агрессией встречной.

Мы пригласили Эрика в наше сообщество. Я жил с ним в маленьком доме в течение года. Каждое утро я купал его, учась относиться к нему с уважением, пытаясь понять его потребности и муки. Мы учились общаться с ним на основе любви и доверия, стараясь коснуться глубин нашего бытия, разобраться в том, что стоит сверх и за пределами его ненависти к себе. Постепенно мне удалось добиться его отклика, он открыл мне свою потребность в любви. Он начал отвечать. Он утратил свою агрессивность по отношению к себе и другим. Он начал улыбаться, и его лицо перестало омрачать

страдание, которое раньше так явно читалось на нем.

Совместная жизнь с Эриком пробудила во мне мою собственную глубочайшую потребность в любви и нежности. Люди, подобные Эрику, выявили во мне целый мир мрака, жестокости и ненависти. Я был потрясен, когда впервые реализовал способность причинять боль слабым. У меня было ощущение, что их страдания вызывают мои собственные. Но это открытие было столь же исцеляющим для меня. Я должен был окунуться в свою собственную тьму, чтобы утвердить свет и истину. Я должен был спуститься с вершины власти, чтобы увидеть собственную надломленность и научиться принимать ее. Только через этот опыт я смог прийти к внутреннему выздоровлению и целостности.

Таким образом мне стало ясно, что в каждом из нас существуют мощные силы, препятствующие нашему созидательному развитию, истоки которых лежат в нашем детстве. Эти силы скрывают темную сторону каждого из нас - горечь вины, страдания и сокрушенный образ "я". Мы оказываемся напуганными и поистине неспособными раскрыть сердца, умиротвориться и стать уязвимыми, особенно перед лицом людей, которые отличны от нас и каким-то образом угрожают нам. Мы находим безопасность, льстящую нам, в понукании близкими. Мы боимся быть отвергнутыми, униженными или раздавленными морально, боимся боли, которую нам могут причинить, если мы откроемся в истине.

Мы боимся внутренней боли. Но если мы осмеливаемся стать уязвимыми перед другими, если опускаем свои барьеры и принимаем себя такими, какие мы и есть на самом деле, с нашими пределами надломленности и тьмы, то и страхи тех, с кем мы общаемся, начинают рассеиваться. Они также начинают снимать искусственные барьеры. И тогда мы начинаем общаться на гораздо более глубоком уровне - на уровне

сердца.

Но умиротворить себя таким образом отнюдь не легко. Это возможно только при условии, что мы примем духовную помощь. А до того - мы бьемся в самих себе между светом и тьмой, истиной и ложью, смирением и гордыней, любовью и эгоизмом. Свет может проникнуть во тьму и вести к внутрен-

нему исцелению, если только мы признаем прежде, что в нас эта тьма присутствует, и если мы лично взываем к свету, хотим, чтобы он открыл нам, кем мы являемся на самом деле.

Совместная жизнь в микросообществах мира с людьми, имеющими умственные недостатки, помогла мне понять этот процесс умиротворения. Все преодолевает Любовь. Я все больше верю, что в новом мышлении, которое вырабатывается для нашего мира, человечество призвано открыть новые формы сообществ, в которых самые бедные и самые слабые займут свое место, где люди смогут преодолеть барьеры и научатся любить друг друга, несмотря на свои различия.

Но когда же мы поймем, что нужна необычайная сила, чтобы умиротворить себя перед лицом других и поверить им? Эта сила есть внутренняя власть, мягкая или жесткая, которая исходит из самых потаенных глубин нашей души -каждой души, независимо от ее принадлежности к определенной культуре или религии. Эта сила также и вера в Бога, чей свет истины и чья любовь проникают в нас и преобразуют каждого. Присутствие в нас этой внутренней власти позволяет нам предстать перед лицом бесчестия, неприятия, внешними и внутренними неудачами, будь то тюремное заключение, пытка или даже смерть. Эта великая сила позволяет нам оставаться миролюбивыми и честными перед лицом откровенной грубости. Она укрепляет нашу веру в то, что любовь преодолевает ненависть и страх, истина побеждает ложь, а смертью приходит новая жизнь.