ГЛАВА ШЕСТАЯ

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

«ВАРВАРСКОГО» ЗАВОЕВАНИЯ

История вандалов до завоевания ими африканских провинций требует специального исследования. Однако для выяснения характера влияния, которое оказало вандальское завоевание на социально-экономическое развитие Северной Африки, необходимо дать хотя бы краткий анализ общественных отношений у вандалов к моменту их вторжения в Африку.

С середины II до начала V в. н. э. вандалы проделали под давлением сначала готского, а затем гуннского нашествия длинный путь по Европе: от среднего течения Одры до Пиренейского полуострова. В 30-х годах IV в. вандалы были поселены Константином на правах федератов в Паннонии. В начале V в. они вторглись в Галлию. В 409 г. вместе с аланами они вступили в Испанию и захватили значительную часть страны. По договору между вандальским королем Годигисклом и императором Гонорием вандалам была предоставлена для поселения часть испанского диоцеза 1.

Насколько позволяют судить данные источников, уже в III в. первобытно-общинный строй у вандалов находился на стадии разложения. В «Истории вандалов» Шмидта суммированы археологические данные, относящиеся к районам, которые населяли вандалы. Судя по этим данным, вандалы торговали с римлянами еще задолго до III в. В III—IV вв. значительного развития достигла имущественная дифференциация: могилы рядовых членов племени отличаются от могил знати — в последних находят много ввозных {249} предметов 2. Интересные данные об общественном строе вандалов в конце III в. сообщает Дексипп Афинский, рассказывая о переговорах с вандалами императора Аврелиана. По его словам, цари и старейшины (βασιλεΐς καί ρχοντες) варваров, выделявшиеся своим почетным положением и богатством, предоставили римлянам в качестве заложников своих детей. При этом Дексипп характеризует знатных вандалов как лиц, мало отличающихся по своему положению от царей 3. Перед нами предстают, таким образом, отношения, характерные для развивающейся из родового строя военной демократии. Король — пока только военный предводитель. Дексипп с трудом отличает королей от представителей выделившейся уже из состава племени и отличающейся своим богатством родовой знати.

Усилению власти вандальских королей способствовало присоединение к вандалам под влиянием общих военных интересов племен аланов и свевов 4.

Ко времени завоевания Испании у вандалов уже установилась наследственная королевская власть. После смерти короля Годигискла власть унаследовали его сыновья Гонтарис и Гейзерих (внебрачный сын Годигискла). Впоследствии Гейзерих узурпировал единоличную королевскую власть. Гонтарис был или умерщвлен Гейзерихом, или (по более поздней официальной вандальской версии) погиб в войне с вестготами 5.

Важным толчком к дальнейшему развитию у вандалов государственной власти, по-видимому, явилось их поселение в Испании. Исследуя образование государства у германцев, Энгельс писал, что германские народы, завоевавшие римские провинции, не могли господствовать над римлянами с помощью родовых организаций. «Органы родового строя должны были поэтому превратиться в государственные органы, и притом, под давлением обстоятельств, весьма быстро» 6. Описанные Энгельсом условия создались в ре-{250}зультате завоевания вандалами Испании. Под властью вандалов оказались значительные массы местного романизованного населения 7. Земли и имущество состоятельных римлян были, по сообщению Орозия, разделены по жребию между вандалами 8, причем можно предположить, что представители вандальской родоплеменной знати стали собственниками крупных римских имений. В результате войн вандалов в Испании было захвачено большое количество пленных, которые превращались в рабов 9. Очевидно, в крупных вандальских имениях, образовавшихся в завоеванной стране, использовался труд рабов и римских колонов. Все эти изменения в общественном строе вандалов должны были способствовать быстрому созреванию государственной организации. Одним из признаков того, что в период пребывания вандалов в Испании у них сложились основы государственной организации, является принятие Гейзерихом арианства в качестве официальной религии 10. Это было вызвано, очевидно, потребностью в особой государственной идеологии, не связанной с санкционировавшей власть Римской империи ортодоксальной церковью.

Несмотря на сравнительно быстрое развитие у вандалов под влиянием завоевания Римской Испании классов и государства, в вандальском обществе к моменту вторжения в Африку далеко еще не были изжиты черты военной демократии. Главы знатных родов занимали в этот период независимое положение по отношению к королевской власти, функции короля только начинали выходить за рамки военного предводительства. Превращение родоплеменной знати в королевских подданных, связанное с внутренней борьбой в среде господствующей верхушки, относится к более позднему времени — к периоду укрепления вандалов в Африке. По сообщению Орозия, вандалы, завоевав Испанию и разделив между собой земли богатых римлян, «обратились к плугам (ad aratras) и к остальным римлянам благоволили как к друзьям и союзникам, так как {251} находились среди них некоторые римляне, которые предпочитали бедную свободу среди варваров податным тяготам среди римлян» 11. Это сообщение, по-видимому, показывает, что большинство вандалов возделывали землю самостоятельно или с помощью немногочисленных рабов. Эксплуатация римского населения, в частности бывших колонов, очевидно, была развита слабо.

При изучении влияния вандальского завоевания на социально-экономическое развитие Северной Африки необходимо учитывать, что его последствия были неодинаковыми в различных районах страны.

По сообщению Виктора Витенского, Гейзерих выделил в наследственное владение войску Зевгитану, или Проконсульскую провинцию, а за собой сохранил Бизацену, часть Нумидии, а также Абаритану и Гетулию 12. Районы, разделенные между вандальскими воинами-общинниками, составляли в административном отношении особую область — sortes Wandalorum 13. Прокопий Кесарийский, посетивший Африку в VI в. уже после изгнания вандалов, сообщает, что в его время земли, разделенные между вандальским народом, еще назывались «наделами вандалов» (κλροι Βανδίλων) 14. Поскольку массовое наделение землей вандальских воинов было осуществлено Гейзерихом в Проконсульской Африке, очевидно, именно в этой провинции «варварское» завоевание привело к наиболее резким и значительным изменениям структуры земельной собственности и социального состава землевладельцев.

Какие слои местных земельных собственников лишились своих владений в результате вандальского завоевания? Несомненно, в их числе была значительная часть крупных африканских землевладельцев-сенаторов. По сообщению Прокопия, Гейзерих отдал тех африканцев, которые отличались знатностью и богатством, вместе с их землями и имуществом в рабство своим сыновьям Хунирику и Гензону 15. Виктор Витенский говорит об известных и почтенных людях, которые являются рабами вандалов 16. По {252} словам Проспера Аквитанского, Гейзерих «особенно сильно свирепствовал против знати и религии» (praecipue nobilitati et religioni infensus) 17. В составленной в Африке в VI в. биографии Фульгенция, епископа города Руспе, рассказывается, что Гейзерих, захватив Карфаген, вынудил многих сенаторов отплыть в Италию, отняв у них все имущество. В числе этих эмигрантов был дед Фульгенция Гордиан 18.

Репрессии, проведенные Гейзерихом против части африканской земельной знати, очевидно, объяснялись не только стремлением к захвату ее богатств, но и определенными политическими соображениями. Римские аристократы, потерявшие свои владения в результате вандальского завоевания, в условиях незавершенной борьбы вандалов с Римской империей за Африку могли оказаться опасным противником еще неокрепшего вандальского государства. Вместе с тем сообщения Виктора и Прокопия о порабощении знатных африканцев, несомненно, крайне преувеличены 19. Подавляющее большинство африканских аристократов сохранили личную свободу и имели возможность эмигрировать в другие провинции. Об этом свидетельствует приведенное выше сообщение биографа Фульгенция, а также содержащиеся в кодексах и письмах Феодорита Киррского упоминания о знатных людях, вынужденных покинуть Африку вследствие вандальского нашествия 20.

Несмотря на то, что земельные конфискации Гейзериха значительно подорвали крупное римское землевладение (главным образом в Проконсульской провинции), они не привели к его полному уничтожению. Виктор Витенский рассказывает о выдающихся людях (insignes viri), которые, оставшись в провинциях, разделенных Гейзерихом между вандалами, обратились к королю с просьбой о разрешении отправлять католический культ 21. По-видимому, это {253} означает, что даже в Проконсульской провинции, где были расселены вандалы, римские землевладельцы сохранили определенные позиции. Данные Виктора Витенского свидетельствуют о том, что при Гейзерихе и его преемниках многие знатные римляне занимали различные видные посты при дворе вандальских королей, в вандальской армии и в провинциальном управлении 22. Римские сенаторы сохранялись в вандальском государстве как особое сословие. В направленном против католицизма декрете преемника Гейзериха короля Хунирика (477—484 гг.) сенаторы упоминаются как одна из категорий лиц, подлежащих штрафу за отказ от перехода в арианство 23.

Виктор Витенский упоминает о знатных римлянах, состоявших на службе у вандальских королей, главным образом в связи с преследованиями, которым они подвергались из-за своей приверженности к католицизму. Очевидно, среди крупных римских землевладельцев было много и таких, которые сохранили свое имущество и различные посты ценой перехода в арианство. Виктор рассказывает о некоем Прокле, который по приказу Гейзериха преследовал католических клириков Проконсульской провинции 24. При короле Тразамунде (496—523 гг.) в Карфагене было немало римских поэтов, которые воспевали в своих стихах вандальского короля и носили титул viri clarissimi, т. е. принадлежали к сенаторскому сословию: Люксорий, Коронат, Флавий Феликс и др. 25

Приведенные факты показывают, что вандальские, короли вовсе не исходили в своей политике из какого-то принципиально враждебного отношения к римской аристократии, как это считает, например, Гзель 26. В период завоевания Африки противоречия между вандалами и римской земельной знатью порождались потребностью вандальского короля, знати и рядовых общинников в земле и борьбой за эту землю с ее собственниками — римскими землевладельцами. Для решения вопроса о земле вандалам ввиду обширности завоеванной ими страны не было {254} необходимости сгонять всех ее прежних владельцев. Вместе с тем вандальские короли нуждались в поддержке римского бюрократического аппарата и правящего слоя африканского общества для организации своего господства над завоеванным населением. Этим, очевидно, в значительной мере объясняется сближение части римской знати с «варварской» верхушкой, которое, как правильно подметила З. В. Удальцова 27, должно было усиливаться по мере развития вандальской земельной аристократии 28.

Какой же слой африканских землевладельцев оказался наиболее пострадавшим в результате расселения нескольких десятков тысяч вандалов 29 на территории Проконсульской Африки?

Прокопий отмечает две категории африканских землевладельцев, экспроприированных Гейзерихом: наиболее знатных и богатых, земли которых были переданы сыновьям короля, и «остальных африканцев», у которых Гейзерих «отобрал их многочисленные и лучшие земли (τος γρούς, οί πλεΐστοι τε σαν κα ριστοι) и разделил их между народом вандалов» 30.

При определении социального состава второй — наиболее многочисленной — категории землевладельцев, лишившихся своих имений в результате завоевания, необ-{255}ходимо учитывать, что Проконсульская Африка была наиболее урбанизированной областью африканских владений Римской империи. В условиях этой провинции Гейзерих мог производить наделение землей вандалов главным образом за счет территорий, приписанных к городам. Этот вывод подтверждается материалом источников, относящихся к периоду завоевания вандалами Северной Африки. По сообщениям ряда авторов, Гейзерих конфисковал имущество всех богатых горожан Карфагена — крупнейшего города Римской Африки, в котором имелась наиболее широкая прослойка состоятельной муниципальной знати 31. Феодорит Киррский рассказывает в нескольких письмах об африканце Целестиане, принадлежавшем к верхушке карфагенских куриалов. Он обладал большими деньгами и поместьями, был членом городского совета. Лишившись всего имущества в результате вторжения вандалов, Целестиан был вынужден переселиться в Восточную империю 32. О массовом разорении африканских куриалов в результате вандальского завоевания свидетельствуют также некоторые посвященные регулированию их экономического положения указы Валентиниана III. В 440 г. африканские посессоры, изгнанные из своих имений, были освобождены от уплаты сбора за рекрутов 33. В 443 г. императорское правительство призвало провинциальные власти оказывать помощь африканцам, лишенным врагами своих состояний 34. В 451 г. Валентиниан III предписал выделить африканским посессорам, ограбленным в результате вражеского опустошения, земли из состава императорских владений в Мавретании и Нумидии, а также выдавать им ежегодное денежное пособие. В указе говорится, что эти мероприятия относятся к honorati, т. е. к представителям городской знати Проконсульской провинции и Бизацены, которые были лишены своих имений и изгнаны «варварами» из собственных домов 35.

Выше приводились данные, которые показывают, что уже до вторжения в Африку в вандальском обществе интенсивно проходил процесс классообразования. Естествен-{256}но, что различия в имущественном положении между основной массой членов племени и знатью должны были сказаться при разделе африканских земель между вандалами, осуществленном при Гейзерихе. Из данных Прокопия можно заключить, что имения наиболее крупных римских землевладельцев, экспроприированных вандалами, достались членам королевского рода.

Крупными землевладельцами стали, очевидно, и другие представители родоплеменной знати. Данные Виктора Витенского свидетельствуют, что уже при втором вандальском короле — Хунирике — в Африке имелась значительная прослойка богатой вандальской знати, представители которой занимали различные посты в королевском государственном аппарате. Так, Виктор сообщает, что Хунирик лишил служивших при его дворе вандалов, заподозренных в приверженности к католицизму, обычной анноны и стипендии и посылал «знатных и до того времени изнеженных людей на ужасные поля, где они... собирали урожай под палящим солнцем» 36.

Виктор упоминает в своем труде некоего милленария (так назывались командиры подразделений вандальской армии — «тысяч»), у которого было много скота, рабы (familia). Среди его рабов были поместные ремесленники, в том числе оружейник (armifactor). Одна из рабынь — Максима — была домоправительницей 37. Очевидно, этот милленарий был крупным землевладельцем.

В стихах африканских поэтов конца V — начала VI в. говорится о крупных имениях знатных вандалов, где были расположены прекрасные сады, а иногда даже воздвигались амфитеатры и устраивались пышные представления 38.

По словам Прокопия, вандалы вели самый роскошный образ жизни по сравнению со всеми известными ему народами. Многие из них жили в садах, имевших хорошие бассейны, проводили время в театрах, на ипподромах, устраивали роскошные пиры 39. {257}

В результате экспроприации владений католической церкви и имений епископов крупными собственниками, очевидно, стали также и представители вандальского арианского духовенства. В биографии Фульгенция рассказывается об арианском священнике одного из имений в районе г. Сикки в Проконсульской провинции, который обладал большими богатствами 40.

Укреплению вандальской земельной знати способствовало то обстоятельство, что в период существования Вандальского королевства, как показывают данные источников, в основном сохранились торговые связи, установившиеся между Африкой и различными странами Средиземноморья во времена империи. Рыночный спрос на африканские продукты должен был даже увеличиться в связи с прекращением поступления в Италию натуральных податей с африканского населения. Об оживленной внешней торговле Вандальского королевства свидетельствует тот факт, что в Карфагене имелся целый район, населенный местными и иностранными купцами 41.

Центром транзитной торговли с Африкой были Сиракузы. Когда во время экспедиции византийского флота в Африку Прокопий был направлен Велизарием в Сиракузы, чтобы собрать сведения о вандалах, он встретился там с уроженцем своего города, который жил в Сицилии, ведя морскую торговлю. Этот сиракузский купец поддерживал постоянные отношения с вандальской Африкой, благодаря чему Прокопий смог получить интересующие его сведения 42.

Африканские сельскохозяйственные продукты сбывались в Италию и Испанию. Король Вестготского государства в Испании Тевдис узнал о вторжении византийской армии в Африку раньше, чем вандальский король Гелимер успел направить к нему посольство с просьбой о помощи. Это, известие передали Тевдису испанские купцы с торгового судна (олкады), прибывшего из Карфагена 43. Регулярные торговые отношения поддерживались также между Африкой и Восточной империей. Об этом свидетельствует сообщение Прокопия, что Гелимер преследовал некоторых {258} восточных купцов, обвиняя их в том, что они побудили Юстиниана к войне с вандалами 44.

Вандальские короли, обладавшие крупным земельным доменом, были заинтересованы в сбыте сельскохозяйственных продуктов и поэтому покровительствовали внешней торговле. Судя по сообщению византийского историка Малха, во время мирных переговоров посольства Хунирика с императором Зеноном в 478 г. одним из основных был вопрос о возмещении убытков, которые понесли карфагенские купцы, во время войны вандалов с Византией 45.

Приведенные данные, характеризующие внешнеторговые связи Вандальского государства, свидетельствуют, что африканское сельское хозяйство в исследуемый период, как и во времена Римской империи, в значительной мере ориентировалось на внешний рынок. Это обстоятельство не могло не оказывать влияния на ход социально-экономического развития Северной Африки в период вандальского господства. В частности, оно способствовало быстрому обогащению вандальской земельной знати и усилению эксплуатации зависимого от вандалов трудового населения. Эта особенность африканской экономики была подмечена Прокопием Кесарийским во время его пребывания в Африке. Останавливаясь на источниках богатства вандалов, Прокопий пишет, что, поскольку Африка — «страна богатая и в высшей степени обильная необходимыми продуктами, то денежные доходы, собранные от произведенных там благ, не тратились в других странах для покупки продуктов, но владельцы имений копили их все 95 лет, в течение которых вандалы господствовали в Африке» 46.

Мы располагаем лишь крайне незначительными данными о производственных отношениях в крупных имениях короля, вандальской и римской земельной знати. Императорские имения перешли в собственность вандальских королей и сохранили свою прежнюю организацию и способы эксплуатации непосредственных производителей. В передаваемом Виктором декрете Хунирика фигурируют conductores regalium praediorum 47. Тот же король, выслав часть {259} католических епископов из их городов, предоставил им для обработки землю на основе колоната (colonatus jure) 48. Таким образом, вандальское государство, подобно Римской империи, очевидно, эксплуатировало труд колонов не только на уже освоенной территории фискальных поместий, но и для разработки пустошей.

Декрет Хунирика подвергает штрафу посессоров, прокураторов и кондукторов, не преследующих католиков, находящихся в их имениях, т. е. рабов и колонов. Поскольку декрет относится к территории Проконсульской Африки (sortes Wandalorum), где было в основном сосредоточено вандальское землевладение, речь здесь может идти о крупных имениях вандальской знати. Упоминание о кондукторах свидетельствует о сохранении римской системы использования крупных имений — сдачи их в аренду крупным съемщикам, эксплуатировавшим труд колонов. В то же время данные источников говорят о массовом использовании в Вандальском королевстве рабов из числа военнопленных (см. ниже). Исходя из сказанного, можно думать, что для крупных имений вандальской Африки было характерно сочетание различных форм колоната и рабства, подобное тому, какое имело место и в Поздней Римской империи.

Рост богатств у владельцев крупных имений увеличивал имущественные различия и углублял социальные противоречия между вандальской знатью и рядовыми членами племени. Вряд ли можно считать обоснованным мнение ряда исследователей, что все вандалы в Африке являлись собственниками более или менее крупных римских поместий 49. Для суждения о размерах земельных наделов рядовых воинов мы вообще не имеем сколько-нибудь определенных данных. С большей уверенностью можно судить о характере рабочей силы, использовавшейся в их хозяйствах. Во время вторжений вандалов в Сицилию и Италию они захватили там громадное количество пленных. Эти пленные превращались в рабов и делились между вандалами и союзными с ними берберскими племенами 50. По сообщению Малха, {260} посол императора Зенона Север попросил Гейзериха освободить пленных римлян. Король согласился освободить тех из них, которые достались ему и его детям, но заявил, что не может принудить отпустить на свободу даже за выкуп пленных, доставшихся на долю войску 51. Из этого рассказа следует, что рабы в качестве военной добычи разделялись между всеми воинами-вандалами. По-видимому, в хозяйствах рядовых вандальских воинов в большем или меньшем объеме использовался труд рабов.

На основании проведенного исследования мы можем сделать некоторые выводы относительно тех изменений, которые внесло вандальское завоевание в структуру земельной собственности в Проконсульской Африке. Эти изменения произошли в основном за счет экспроприации средних слоев землевладельцев — главным образом рядовых куриалов, а также городской верхушки — honorati. Часть наиболее крупных римских имений перешла к вандальской знати, часть осталась в руках прежних собственников. В связи с наделением землей вандальских воинов широкое распространение получили неотчуждаемые частные владения, уже никак не связанные с античной городской формой собственности, но сохранявшие в известной мере рабовладельческий характер.

Указанные изменения в аграрных отношениях имели место на территории Проконсульской Африки. Остальные районы Римской Африки, поскольку они не были захвачены берберами, вошли в результате завоевания в домен вандальского короля. В этих районах не произошло массового расселения племен завоевателей. В Мавретании, Нумидии, Бизацене и Триполитании имелись лишь небольшие вандальские гарнизоны, размещенные в наиболее важных в стратегическом отношении городах 52. Положение этих провинций в системе Вандальского королевства определялось тем, что они являлись поставщиком денежных и натуральных податей, в то время как sortes Wandalorum, {261} совпадавшие с территорией Проконсульской Африки, обладали налоговым иммунитетом. Такой вывод можно сделать на основании рассказа Виктора Витенского об антикатолических мероприятиях вандальских королей. По данным этого автора, королевские законы, издаваемые против католиков, относились только к территории sortes Wandalorum 53. В то же время Виктор рассматривает как выходящее за рамки обычных антикатолических мероприятий вандалов преследование Гейзерихом тех католических священников, которые находились в районах, плативших подати королевскому двору (etiam illis sacerdotibus, qui in his regionibus versabantur, quae regiones palatio tributa pendebant) 54. Очевидно, в этом случае речь идет о районах, находившихся за пределами sortes Wandalorum. Верховное право собственности вандальского короля на эти районы, видимо, и выражалось в основном во взимании с них налогов.

Мы располагаем некоторыми данными о положении различных слоев африканских землевладельцев в провинциях, составлявших домен вандальских королей. Наиболее интересный в этом отношении материал содержится в биографии Фульгенция.

Как упоминалось выше, дед Фульгенция сенатор Гордиан из-за преследований Гейзериха был вынужден эмигрировать в Италию. После его смерти двое его сыновей, в том числе отец Фульгенция Клавдий, надеясь получить наследство, вернулись в Африку. По распоряжению короля им была возвращена часть их владений в Бизацене. Имение Клавдия было расположено в районе города Теллепте 55. Рассказывая об основании Фульгенцием монастыря в одном из плодородных районов Бизацены, биограф отмечает, что многие достойные люди (plurimi honesti), остававшиеся в соседних имениях (per vicinas possessiones), часто делали приношения монахам 56. Город Руспе в Бизацене, где Фульгенций был епископом, характеризуется в биографии как nobile oppidum clarissimis habitatoribus illustre 57. {262}

Относящиеся к Бизацене данные биографии Фульгенция показывают, что в этой провинции многие крупные африканские землевладельцы фактически сохранили собственность на свои имения. Тот факт, что высшим собственником территории Бизацены считался вандальский король, не означал какого-либо коренного переворота в имущественных отношениях.

Имение Фульгенция рассматривается в биографии как его патримоний 58. Даже те крупные римские землевладельцы, которые потеряли свои владения в результате крайних мер, предпринятых Гейзерихом непосредственно после захвата Африки, могли, как показывает пример Клавдия, при условии сохранения лояльности по отношению к вандальскому королю получить их обратно.

Данные, содержащиеся в биографии Фульгенция, очевидно, относятся к экономически наиболее состоятельному слою африканских землевладельцев. Иначе характеризуется в источниках положение средних муниципальных землевладельцев-куриалов в провинциях, вошедших в домен вандальского короля. Хотя в этих провинциях не было произведено массового расселения вандалов, однако и здесь одним из наиболее существенных результатов «варварского» завоевания был упадок городов и подрыв городского землевладения. Многие города были захвачены и разграблены вандалами в период их продвижения на восток по территории Мавретании и Нумидии 59. Из декрета Валентиниана III от 445 г., посвященного налогообложению Ситифенской Мавретании и Нумидии, можно сделать вывод, что города этих провинций в результате войны с вандалами обезлюдели, советы городских землевладельцев (ordines) во многих случаях фактически прекратили свое существование. Декрет устанавливает, что муниципальные акты имеют законную силу, если их заверяют хотя бы три куриала, «так как благодаря общественному бедствию к немногим свелась численность ordinum» 60.

В указе Валентиниана III от 451 г., наряду с нуждающимися в помощи куриалами Проконсульской провинции, ограбленными вандалами, упоминаются также honorati {263} Бизацены 61. Отсюда видно, что массовая экспроприация состоятельных горожан приводила нередко к тому, что муниципальные землевладельцы покидали свои имения даже в тех случаях, когда они не переходили непосредственно в собственность вандальской знати или рядовых вандальских воинов. Помимо грабежей вандалов, упадку городов способствовало также принятое Гейзерихом решение срыть все городские стены, кроме карфагенских 62. Это мероприятие Гейзериха облегчило военные набеги берберских племен (под угрозой которых постоянно находились многие города Африки) и разграбление городов этими племенами.

«Многочисленные города,— пишет Виктор Витенский,— или совсем не заселены, или заселены немногими обитателями» 63. Это сообщение нельзя считать чрезмерно преувеличенным, оно подтверждается, например, данными о судьбе города Лептис Магна, который еще в период Поздней империи был одним из наиболее крупных городских центров африканских провинций. Когда берберы в конце V в. или в начале VI в., тесня вандалов, подошли к Лептису, город был уже давно заброшен жителями и в значительной своей части засыпан песком 64.

Косвенным свидетельством подрыва городского землевладения может также служить тот факт, что в вандальский период почти совершенно прекратилось сооружение городских памятников с надписями. Те слои городского населения, которые были связаны с торговлей, прежде всего купцы и судовладельцы (negotiatores, navicularii) портовых городов, по-видимому, пострадали от завоевания меньше, чем средние землевладельцы-куриалы.

Подрыв городского строя и обезземеливание средних муниципальных землевладельцев явились одним из важнейших последствий вандальского господства в Северной Африке. Историческое значение этого процесса заключалось в разрушении земельной собственности античного типа, игравшей сравнительно большую роль в поздней Римской Африке. {264}

Для выяснения влияния «варварского» завоевания на социально-экономическое развитие бывших римских провинций чрезвычайно важно проследить, какие отношения возникали в Северной Африке в результате разложения городского землевладения. Поскольку во всех африканских провинциях, кроме Проконсульской, отсутствовал такой сильный «внешний» фактор, как раздел земли между «варварами», первостепенное значение в социально-экономическом развитии этих районов в вандальский период имело изменение общих социально-политических условий, прежде всего изменение характера политической надстройки.

«Варварское» государство, возникшее в Северной Африке в результате вандальского завоевания, по своей структуре и социальной сущности представляло иной тип политической надстройки по сравнению с Римской империей. Вандальское королевство, которое защищало классовые интересы земельной знати, эксплуатировавшей труд рабов и зависимого сельского населения и приближавшейся по своему положению к римским крупным землевладельцам, восприняло многие черты римской политической организации. Сходные с римскими эксплуататорские отношения обусловили сохранение ряда старых политических институтов 65. Однако необходимо учитывать, что основной социальной опорой вандальского государства, в отличие от Римской империи, являлось войско свободных крестьян-дружинников.

Поздняя Римская империя была вынуждена компенсировать отсутствие сколько-нибудь прочной общественной поддержки мобилизацией в своих руках громадной массы материальных средств — денежных и натуральных, что позволяло ей содержать оторванную от народа армию и громоздкий бюрократический аппарат. Поэтому Поздняя империя не могла существовать без чрезвычайно жестоких форм фискальной эксплуатации.

Разумеется, государство вандалов также нуждалось в деньгах и натуральных поступлениях, которые использова-{265}лись как в военных целях (например для постройки и содержания крупного флота), так и для оплаты королевских чиновников. Однако для Вандальского королевства, располагавшего войском, состоявшим из обязанных королю службой за пользование землей крестьян и не требовавшим больших расходов на свое содержание, налоговая эксплуатация не могла играть столь важной роли, как для позднеримского государства.

Для характеристики налоговой системы при вандалах значительный интерес представляет следующее сообщение Прокопия, которое недостаточно учитывается в литературе. Рассказывая о фискальных мероприятиях византийских властей в Африке после разгрома вандалов, Прокопий указывает, что было невозможно определить размеры налогов с африканских земель по документам, в которые в прежние времена записывали их римляне, так как Гейзерих с самого начала все уничтожил 66.

Уничтожение цензовых документов Гейзерихом свидетельствует о важном отличии вандальской фискальной системы от римской: вандальское государство не ставило своей целью максимальное выжимание податей путем строгого учета всех сельскохозяйственных площадей, находившихся на различном статусе: земель городов, экзимированных имений и т. д. Как известно, в период Поздней империи взимание налогов с тех категорий земель, которые рассматривались как объект собственности коллективов (в первую очередь, с городских земельных владений), было тесно связано с такими явлениями, как коллективная ответственность налогоплательщиков перед фиском и вытекающие из нее прикрепление куриалов к курии и консервация городской земельной собственности. Налоговая система Вандальского королевства носила значительно более примитивный характер; она представляла собой скорее нерегулярный сбор «дани» с завоеванного населения, чем тщательно разработанную организацию выжимания податей. Судя по данным биографии Фульгенция, сбор налогов осуществляли прокураторы, которые назначались по отдельным городам из числа состоятельных римлян. Таким прокуратором был одно время сам Фульгенций. Биограф упоминает также о прокураторе-католике в г. Руспе 67. {266}

Поскольку вандальское завоевание разрушило римскую податную систему, в которой величина фискальных платежей землевладельца определялась размерами его хозяйства, произвол и диспропорция в распределении налогов, имевшие место уже в римский период, должны были принять особенно большие масштабы. Вандальское государство, видимо, не вмешивалось в порядок сбора податей прокураторами. Крупные землевладельцы, из числа которых назначались прокураторы, имели полную возможность переносить тяжесть фискальных платежей на экономически более слабых земельных собственников. Можно думать, что сообщение Прокопия о поглощении всего дохода владельцев имений податными повинностями 68 отражает положение средних городских землевладельцев тех провинций, в которых производилось налогообложение.

Изложенные соображения позволяют, как нам кажется, объяснить, почему данные о полном упадке городов сочетаются в источниках времени Вандальского королевства со сведениями о процветании крупных частных имений.

В условиях фактического невмешательства государственной власти во внутреннюю жизнь бывших римских провинций процесс развития частного землевладения протекал более свободно, чем во времена Римской империи, заинтересованной в сохранении муниципального землевладения.

Выше отмечалось, что вторжение вандалов в западные африканские провинции (несколько позже вновь вошедшие на известное время в состав Римской империи) сопровождалось массовым разорением городских землевладельцев.

Любопытно вместе с тем отметить, что земельные магнаты Мавретании и Нумидии, по-видимому, не только сохранили свои владения, но и значительно расширили их за счет подорванной вандальским нашествием земельной собственности городов. Об этом свидетельствует содержащееся в декрете 445 г. упоминание о том, что отдельные частные лица используют собственные вооруженные отряды для захвата и грабежа чужой собственности. Декрет требует возвращения нумидийскому городу Цирте захваченных у него в частное пользование системы водоснабжения и {267} городских земельных участков (loca publica) 69. В другом указе Валентиниана III, относящемся к 451 г., говорится о захвате «после вандальского опустошения» императорских земель в Нумидии и Мавретании частными лицами 70.

Поскольку столь характерная для позднеримского законодательства забота о сохранении городских ordines была чужда вандальскому государству, средние и мелкие землевладельцы — куриалы оказались беззащитными перед лицом крупных земельных собственников. Одно из произведений Драконция, африканского поэта времени вандальского господства, представляет собой рассуждение на тему о могуществе богатых граждан в городе. «Богатство,— пишет Драконций,— всегда делает тиранов..., богача окружают слуги, друзья, к его услугам толпа клиентов... Что за свобода? Требуют, чтобы гражданину было позволено разорять граждан,... лишать жен мужей, а отцов — их детей... Другом домов могущественных людей (potentes) будет тот, кто, являясь свободным, захочет быть сателлитом». Это рассуждение Драконция, отражающее картину имущественного расслоения в африканских городах при вандалах и рост могущества крупных городских землевладельцев, свидетельствует о тяжелом положении, в котором находились в этот период средние африканские собственники. Произведение Драконция обращено к главе римского самоуправления в Карфагене,— proconsul almae Carthaginis — и ставит своей целью доказать опасность усиления власти богатых и необходимость поддержки бедняков. «Незначительного бедняка надо любить»,— говорит Драконций 71. Видимо, Драконций выражал в данном случае настроения среднего слоя городских землевладельцев, протестовавших против засилья potentes.

Для выяснения характера влияния вандальского завоевания на аграрные отношения в африканских провинциях ценный материал дают «Таблички Альбертини» — архив документов, датированных 493—496 гг. (царствование короля Гунтамунда) и фиксирующих главным образом продажу земельных участков 72. {268}

Бóльшая часть актов, содержащихся в «Табличках Альбертини», регистрирует продажу небольших земельных участков. Один из наиболее интересных вопросов, встающих перед исследователем этих документов, заключается в определении владельческих прав продавцов земли на отчуждаемые ими участки. С одной стороны, они свободно совершают акт продажи земли, причем право каждого из них на данный участок квалифицируется в документах как право habere, tenere, possidere. Вместе с тем все участки находятся, как специально отмечено в документах, sub dominio третьего лица, не принимающего никакого участия в акте купли-продажи. Это третье лицо — Флавий Геминий Катуллин — является собственником определенного земельного комплекса — fundus Tuletianensis, в который входят все продаваемые участки. Некоторый свет на юридическое положение мелких землевладельцев, фигурирующих в «Табличках Альбертини», проливает определение их земельных участков как culturae mancianae. Это обстоятельство, естественно, наводит на мысль о какой-то связи их правового статута с lex Manciana или consuetudo Manciana, известным по африканской эпиграфике II в.

В научной литературе последних лет высказывалось мнение, что владельческие права обладателей «манциевых участков», согласно данным «Табличек Альбертини», вытекают из положений lex Manciana 73. Однако, как мы пытались показать выше, в надписи II в. из Хенхир-Меттиха, содержащей устав крупного имения, составленный по образцу lex Manciana, мы не найдем подтверждений этому выводу. Наименование земельных участков, о которых идет речь в «Табличках Альбертини», culturae mancianae свидетельствует о том, что их владельцы в римское время были колонами 74, т. е. принадлежали к категории населе-{269}ния, которая в условиях Поздней империи не обладала какими-либо собственническими правами и тем более правом отчуждения земли. Очевидно, развитие владельческих прав колонов, с которым мы встречаемся в «Табличках Альбертини», каким-то образом связано с крушением римского господства в Африке и завоеванием ее вандалами.

По мнению одного из издателей «Табличек Альбертини» — Куртуа, земельные участки, фигурирующие в документах, были захвачены в собственное владение колонами имения после того, как собственник имения Флавий Геминий Катуллин был изгнан во время вторжения вандалов. Впоследствии потомки Геминия Катуллина вернулись в Африку, воспользовавшись смягчением политики вандальских королей по отношению к римлянам. Застав свою землю в чужой собственности, они постепенно начали скупать крестьянские участки и таким образом восстанавливать свое имение 75.

Рассмотрим данные документов Альбертини 76. Приводимая ниже таблица показывает соотношение между количеством покупок земельных участков, осуществлявшихся различными покупателями.

Покупатели земельных участков                         Количество покупок

Геминий Феликс ...........................            20

Геминий Кресконий и Крескония ..............                             4

Юлий Викторин и Доната ....................                             2

Бальзамий и Максима .......................                           1

Мы можем констатировать, что в подавляющем большинстве случаев (в 24 из 27) в качестве покупателей земли вы-{270}ступают представители семейства Геминиев, главным образом Геминий Феликс, а также Геминий Кресконий и его жена Крескония 77. Предположение Куртуа о том, что эти Геминии были потомками и наследниками собственника имения fundus Tuletianensis Флавия Геминия Катуллина, опровергается следующим соображением. Флавий Геминий Катуллин именуется в документах flamen perpetuus. Отсюда следует, что он сам и его потомки принадлежали к сословию куриалов. Архив Альбертини был найден примерно в 100 км к югу от Тебессы и в 65 км к западу от Гафсы 78. Этот район расположен невдалеке от крупного римского города провинции Бизацены Телепте. Возможно, что «пожизненный фламин» Флавий Геминий Катуллин принадлежал к муниципальной знати этого города. Что касается Геминия Феликса, скупавшего в конце V в. земельные участки in fundo Tuletianensi, то он не был куриалом. Это видно из одного документа, где он именуется civis Tuletianensis 79. Мы можем заключить, что Геминий Феликс был по своему происхождению сельским жителем и принадлежал к населению деревни, расположенной in fundo Tuletianensi.

Совпадение nomen Геминия Феликса с родовым именем «пожизненного фламина» Флавия Геминия Катуллина, очевидно, объясняется тем фактом, что сам Феликс или, скорее всего, один из его предков был вольноотпущенником либо клиентом семейства Геминиев, владевшего землей in fundo Tuletianensi. По-видимому, уже предки Феликса значительно отличались по своему имущественному положению от большинства местных сельчан, а к концу V в. представители этой семьи, несомненно, превратились в богатых людей, располагавших крупными денежными суммами и большим количеством земельных участков. Можно думать, что «Таблички Альбертини» представляют собой архив документов семьи Геминиев (наиболее влиятельным членом которой был Геминий Феликс). Об этом свидетельствует тот факт, что Геминии являются покупателями подавляющего большинства земельных участков, упоминаемых в документах, а также наличие в архиве списка при-{271}даного Геминии Януриллы и акта, регистрирующего покупку раба Геминием Феликсом 80. Приданое Геминии Януриллы наиболее полно характеризует имущественное положение этой семьи. В состав приданого входит ряд дорогих предметов туалета, ткацкий станок на общую сумму 3500 фоллисов и, кроме того, 8500 фоллисов деньгами. Общая сумма приданого достигает, таким образом, 12 тыс. фоллисов 81. По подсчетам Куртуа, основанным на данных таблиц о продаже участков, засаженных оливами, эта сумма составляла цену примерно 750 оливковых деревьев 82.

В документах Альбертини регистрируется продажа небольших земельных участков, возделанных главным образом под оливы, а также под финиковые пальмы. На одном из продаваемых участков находилось 35 олив 83, в остальных случаях количество олив на участке не превышало 20, а чаще всего не достигало и десятка. Акты продажи земли позволяют проследить процесс постепенного обезземеливания и разорения отдельных крестьянских семей. Так, Процессан продал 17 октября 493 г. Геминию Феликсу участок своего поля (particella agri). Через год — 16 ноября 494 г.— он был вынужден продать тому же лицу другой участок, а затем пресс для выжимки оливкового масла. Через некоторое время Процессан умер, материальное положение его семьи после этого, очевидно, резко ухудшилось. 18 февраля 496 г. вдова Процессана Сиддина и двое его сыновей продали Геминию Феликсу сразу шесть земельных участков 84.

Другой житель села Тулетианензис Юлий Викторин в течение пяти месяцев — с ноября 493 г. по март 494 г.— продал Геминию Феликсу и Геминию Кресконию восемь земельных участков. За такой же срок — с января по май {272} 494 г.— продала два участка вдова Сербуна Адеудата 85. Семья Кводвультдевса и Юлия Реститута продала 19 ноября 493 г. участок своего поля Геминию Кресконию. После смерти одного из членов семьи (Кводвультдевса) Юлий Реститут только в январе 494 г. продал три земельных участка 86.

Данные «Табличек Альбертини» позволяют, как нам кажется, представить в общих чертах историю отношений, сложившихся в крупном имении состоятельного городского землевладельца Флавия Геминия Катуллина в период вандальского завоевания. Можно думать, что Геминий Катуллин или его наследники в период составления документов сохраняли известные права на землю in fundo Tuletianensi. Земледельцы, сидевшие на этой земле, были колонами и выполняли по отношению к собственнику имения определенные повинности в соответствии с традиционным поместным уставом lex или consuetudo Manciana. Если бы земледельцы, как думает Куртуа, по каким-либо причинам действительно отторгли занимаемые ими участки в свою собственность, то было бы трудно объяснить упоминание во всех документах Флавия Геминия Катуллина в качестве dominus fundi и наименование крестьянских держаний culturae mancianae. Вместе с тем в одном из документов мы встречаем прямое указание на оброчные повинности, которые обязуется платить покупатель земли. Эти повинности вносятся согласно условию держания, записанному в описи поместья и в соответствии с количеством финиковых и оливковых деревьев, растущих на данном участке (... ita placuit, ut secundum quod est in conditionem, quod in polepticos clarit: 87 fici arbores qui(n)decim annos quinque et olibe arbores quindecim ut exsudet solvat) 88.

Несмотря на сохранение собственником имения некоторых прав на оброчные повинности колонов, колонатные отношения в имении Тулетианензис претерпели весьма значительные изменения по сравнению с римским временем. Колоны свободно отчуждают свои участки. Собственнические права dominus fundi приобрели, таким образом, в значительной мере формальный характер. {273}

Как отмечалось выше, одним из важных результатов образования Вандальского королевства был небывалый для римского времени упадок городов и деградация сословия муниципальных землевладельцев. Очевидно, в условиях вандальского государства многие даже наиболее состоятельные и не подвергшиеся экспроприации куриалы не имели возможности сохранить в неприкосновенности в своих поместьях те отношения крепостной зависимости колонов от землевладельцев, которые были характерны для Поздней империи. В римской период муниципальная знать использовала для защиты своих интересов на городских землях вспомогательные вооруженные отряды городских курий. Обезлюдение городов, о котором сообщают источники вандальского времени, видимо, в ряде случаев делало невозможным функционирование таких отрядов. Римский государственный аппарат был дезорганизован вандальским завоеванием, а вандальское государство мало вмешивалось во внутреннюю жизнь провинций, лежавших вне пределов sortes Wandalorum.

На основании данных «Табличек Альбертини» мы можем констатировать, что в результате ослабления социальных позиций муниципальных землевладельцев и слома власти бюрократического Римского государства в Африке в вандальский период значительно расширились реальные владельческие права некоторых групп колонов 89. Вместе с тем отношения, сложившиеся in fundo Tuletianensi, показывают, что известное укрепление мелкого землевладения сопровождалось развитием имущественной дифференциации среди сельчан и быстрым обезземеливанием наиболее бедных семей. В этом сказывалось влияние на мелкое земледельческое хозяйство товарно-денежных отношений, проникших сравнительно глубоко в экономику Северной Африки. Основу хозяйств сельчан Тулетианензиса составляло производство оливкового масла, которое, очевидно, шло главным образом на продажу. Повинности в пользу юридических собственников земли и вандальского государства, {274} трудности сбыта, неурожаи, наконец, смерть одного из работников — все это в любой момент могло поставить семью земледельца перед необходимостью продажи отдельных участков своего поля или превращения в должника более крупного землевладельца.

Мелкие участки беднейших земледельцев в Тулетианензисе скупала семья Геминиев. Согласно предположению Альбертини, в основе этих продаж лежали ростовщические ссуды Геминия Феликса находящимся в затруднительном положении земледельцам 90. Это предположение представляется вполне вероятным. Возможно, что один из документов, который издатели «Табличек» рассматривают как какой-то счет 91, на самом деле представляет собой список долгов сельчан Тулетианензиса Геминиям. Против различных денежных сумм, обозначенных в этом документе, стоят имена лиц, многие из которых совпадают с именами продавцов земельных участков (Процессан, Реститут, Адеудата, Викторин и др.) 92. Задолженность этих земледельцев Геминиям, возможно, приводила к передаче их участков в собственность этой семьи.

Концентрация земли в руках зажиточных сельчан Геминиев отражает, с нашей точки зрения, интересную закономерность в развитии аграрных отношений в Северной Африке. Геминии постепенно скупают участки, формально находящиеся в собственности муниципального землевладельца Флавия Геминия Катуллина либо его наследников. Таким образом, на городской земле, в имении одного из представителей городской знати, создается крупное хозяйство, принадлежащее лицам, не связанным с коллективом городских землевладельцев-куриалов, возможно, вчерашним колонам или отпущенникам. Если городские Геминии и сохраняли какие-то права на мелкие участки своих колонов, то по мере присоединения таких участков к земле сельских Геминиев эти права, очевидно, превращались в фикцию.

Разрушение последних пережитков коллективной собственности на землю античного города вело к развитию мелких свободных владений, из среды которых постепенно выделялись сравнительно крупные и зажиточные хозяйства. {275} Мы можем, таким образом, констатировать, что «варварское» завоевание значительно ускорило процесс вытеснения античных форм собственности более развитой и полной частной собственностью на землю.

Сделанный выше вывод о значительных изменениях в положении африканских колонов в результате вандальского завоевания подтверждается также данными более позднего времени. В двух относящихся к Африке распоряжениях Юстиниана предоставляется свобода колонам, вышедшим из-под колонатной зависимости во времена вандалов 93. Землевладельцам запрещалось возвращать в положение колонов земледельцев, ушедших из имений до завоевания Африки Византией, а также их потомков. В одном из распоряжений Юстиниана специально указывалось, что общие положения имперского законодательства о колонате не должны распространяться на такого рода колонов. Для нарушителей этого постановления устанавливался штраф в пять фунтов золота.

Основываясь на данных декретов Юстиниана об африканских колонах, З. В. Удальцова приходит к справедливому выводу о серьезном улучшении положения непосредственных производителей Африки в результате вандальского завоевания 94. Несомненно, что издание этих декретов объяснялось опасениями, которые испытывало византийское правительство за прочность своих политических позиций в Африке. В связи с этими опасениями оно было вынуждено пойти на уступки тем слоям сельского населения африканских провинций, которые добились во времена вандалов освобождения от колонатной зависимости.

В декретах Юстиниана речь идет о колонах, бежавших из имений, к которым они были приписаны. Очевидно, особенно широкие возможности для бегства колонов создались в первые годы господства вандалов в Африке, когда экспроприации и высылки крупных римских землевладельцев приводили к фактическому освобождению зависимых работников их имений. Вместе с тем, освобождению колонов и рабов способствовали общие социально-политические условия, сложившиеся на большей части территории Ван-{276}дальского королевства: ослабление позиций средних муниципальных землевладельцев, изменение характера политической надстройки по сравнению с римским временем. Землевладелец недостаточно крупный и влиятельный, чтобы обладать собственными средствами принуждения, видимо, часто не мог задержать своих колонов, желавших уйти из имения. Такой уход мог вызываться чрезмерно жестокой эксплуатацией со стороны собственника земли, которая побуждала колонов искать других мест для поселения. Вместе с тем данные «Табличек Альбертини» показывают, что расширение владельческих прав колонов на занимаемые ими участки часто приводило к их обезземеливанию. Мелкий землевладелец, продавший свою землю или лишенный ее за долги, очевидно, предпочитал бегство из своей деревни кабале у более крупного местного собственника.

На основании одного из указов Юстиниана (App. const. dispers., VI) можно заключить, что многие колоны, ушедшие из имений после вандальского завоевания, превратились в свободных людей (inter liberos commorati sunt). Некоторые группы беглых колонов, возможно, поселились на незанятых землях, некоторые искали других способов освобождения от эксплуатации. Юстиниан запретил африканским землевладельцам возвращать в свои поместья в качестве колонов клириков, выполняющих церковные должности (Арр. const. dispers., IX). Из этого видно, что многие беглые колоны становились клириками католической церкви.

Освобождение зависимых категорий сельского населения зачастую носило временный характер 95. Можно думать, что многие беглые колоны или их потомки попадали в конце концов в зависимость от крупных римских или вандальских землевладельцев. По-видимому, одной из целей декретов Юстиниана было закрепление за крупными африканскими земельными собственниками колонов, которые перешли под их патроциний в период господства вандалов. По мнению Соманя, Юстиниан запрещал возвращать землевладельцам лишь тех колонов, которые продали свои участки и сохранили положение свободных, а беглые колоны, осевшие на земле, возвращались прежним владель-{277}цам. В этом смысле он толкует положение одного из декретов Юстиниана (Арр. const. dispers., VI) о том, что те, кто будет пренебрегать своей землей и стремиться к чужой земле, должны быть возвращены 96. Однако здесь речь идет лишь о тех колонах, которые покидают имения после восстановления в Африке власти Римской империи. Это следует из другого декрета (Арр. const. dispers., IX), который прямо разрешает возвращать колонов, ушедших после прихода в Африку римского войска. Очевидно, многие африканские колоны в вандальский период попали в зависимость от наиболее крупных земельных собственников. Византийское правительство, запрещая старым владельцам возвращать себе колонов, тем самым закрепляло то положение, которого добились при вандальском господстве некоторые группы римских земельных магнатов.

Относящиеся к африканскому колонату мероприятия Юстиниана показывают, какое глубокое влияние оказало вандальское завоевание на социально-экономический строй Северной Африки. С его последствиями вынуждено было считаться даже проводившее в целом реставраторскую политику византийское правительство.

К середине V в. Вандальское королевство превратилось в сильнейшее государство Среднеземноморья. В 455 г. вандалы захватили Рим, откуда они вывезли громадное количество золота и рабов. В 468 г. они разгромили большой флот, направленный против них Восточной империей. В 476 г. восточно-римский император Зенон официально признал за Гейзерихом права на Африку, Сицилию, Корсику, Сардинию и Балеарские острова. Однако, добившись крупных успехов в борьбе с империей, Вандальское королевство все же не смогло обеспечить себе сколько-нибудь прочные позиции в Северной Африке. В последних десятилетиях V в. основную угрозу вандальскому господству составляла уже не разваливавшаяся Западная империя и не византийский флот, а растущий натиск берберских племен на сухопутные границы королевства.

В период правления Гейзериха многие берберские племена выступали как союзники вандалов в борьбе против Римской империи. Данные источников говорят о массовом участии берберов в походе Гейзериха на Рим в 455 г. и в {278} других экспедициях вандалов в Италию 97. Аполлинарий Сидоний в панегирике в честь Майорина перечисляет маврские племена, участвовавшие в походах вандалов (V, 335 слл.) и обитавшие в различных районах Африки. Он упоминает гарамантов и арзугов, населявших южную часть Триполитании и Бизацены, автололов, живших в Мавретании, гетулов 98. В основе союзных отношений между вандалами и берберами лежала взаимная заинтересованность в борьбе с Римской империей, в которой и те и другие видели своего главного врага. Однако, когда в результате войн 439—485 гг. вандалы окончательно укрепились в Африке и фактически стали преемниками власти Римской империи, военная активность берберских племен, естественно, направилась против новых властителей наиболее плодородных районов страны.

В царствование короля Хунирика (477—484 гг.) вспыхнуло крупное восстание берберского населения, населявшего горный район Нумидии 99. В дальнейшем наступление берберов на территорию африканских провинций приняло чрезвычайно широкий характер. При Тразамунде (496—523 гг.) вандалы были наголову разбиты племенным вождем Каваоном в Триполитании 100. По данным биографии Фульгенция, большая часть провинции Бизацены была захвачена берберами (tota paene provincia captivitatem sustineret horribilem) 101. Берберы полностью вытеснили вандалов из Ситифенской и Цезарейской Мавретаний, а также со значительной части территории Нумидии 102. Нумидийский город Багаи был совершенно опустошен в результате вторжений берберских племен. Такую же судьбу испытали, по-видимому, Тевесте, Тамугади, Ламбесис 103.

Мы обладаем лишь крайне скудными сведениями о внутренней истории берберских племен в V — начале VI в. Несомненно, что вторжение вандалов в Африку и участие туземного племенного населения в войнах Гейзериха {279} с Римской империей значительно усилили процесс разложения родоплеменного строя у этих племен. В результате этих войн у берберов значительного развития достигло рабовладение: множество пленных италийцев было разделено между вандалами и союзными им племенами 104. Множество пленных из числа местного населения уводилось берберами во время их набегов на территорию провинций 105. Вандальские короли передавали союзным племенам в качестве рабов население целых монастырей 106.

В основе войн берберов с вандалами лежала не их «страсть к грабежам», как утверждают некоторые авторы 107, но стремление к заселению наиболее плодородных земель, захваченных сначала римлянами, а потом вандалами. Судя по данным Корипа, африканского поэта времени Юстиниана, большинство мавретанских племен уже перешло в это время к земледельческому хозяйству. Корип пишет, что все они обрабатывают бесплодную почву в гористых местах. Каждый мавр-земледелец (Maurus arans) дважды в год вспахивает поле под ячмень, но сухой песок не приносит урожая. Набеги берберов Корип прямо связывает со скудостью земли, которую они населяют 108.

Захват берберами значительной территории романизованных областей Африки, очевидно, сопровождался их расселением на этих землях и дальнейшим развитием органов государственной власти. Эти органы возглавлялись разбогатевшей племенной аристократией. По сообщению Прокопия, богатства одного из племенных вождей — Иауды — были настолько велики, что на захваченные у него деньги византийские власти построили укрепления для многих африканских городов 109.

Некоторое представление о характере берберских «государств», возникших в Мавретании и Нумидии в V—начале VI в., дает эпиграфический материал. Надпись из Алтавы (Цезарейская Мавретания) воздвигнута в 508 г. в честь {280} «царя мавров и римлян» Масуны — reg(is) Masunae gent(ium) Maur(orum) et Romanor(um). Она сообщает о постройке укрепленного лагеря, которую осуществил префект Сафара и прокуратор Масигивин, назначенный Масуной в Алтаву 110. В другой надписи, опубликованной и комментированной Каркопино, восхваляется Мастиес, вождь (dux) в течение 67 лет, император в течение 40 лет, который никогда не совершил клятвопреступления и не нарушил верности ни по отношению к римлянам, ни по отношению к маврам 111. В недавно опубликованной Куртуа надписи из Berrouaghia (Цезарейская Мавретания) говорится о закладке церкви, которую осуществил в 474 г. префект Югмена. В надгробной надписи из Albulae, как и в надписи в честь Масуны из Алтавы, упоминается префект Сафара 112.

Об одном из берберских «государств», расположенном в Цезарейской Мавретании, рассказывает Прокопий. Его возглавлял Мастигас, который обложил всю страну налогом 113. Представителями власти берберских «королей» на местах были, как и в вандальском государстве, прокураторы, назначавшиеся, подобно Масигивину, из среды предводителей (префектов) отдельных племен.

Титулатура Масуны и Мастиеса отражает двойственный характер их власти. Они являются одновременно племенными вождями и преемниками власти римских императоров над романизованным населением («rex gentium Maurorum et Romanorum», «dux» и «imperator»). Здесь нельзя не видеть определенной политической тенденции к слиянию римлян и берберов в единую массу подданных берберского «короля». Римляне рассматриваются не как завоеванные данники, но как группа населения, равноправная с завоевателями — маврами. Эта тенденция особенно явно выступает в надписи в честь Мастиеса.

Очевидно, переход Мавретании и Нумидии под власть берберов проходил, подобно восстанию Фирма, при поддержке определенных слоев местного населения. С одной стороны, это могло быть зависимое крестьянство, которому вандальское {281} завоевание не принесло освобождения. В то же время развитие берберской земельной знати создавало известную почву для сближения между родоплеменной верхушкой и некоторыми группами римских землевладельцев. Можно предполагать, что в областях, занятых берберами, происходили процессы, сходные с теми, которые были отмечены для вандальского королевства: значительное повышение удельного веса мелкого крестьянского землевладения благодаря поселению «варваров» на бывшей римской территории и вместе с тем дальнейшее укрепление позиций крупных земельных собственников.

Наступление берберских племен на завоеванные вандалами территории чрезвычайно ухудшило внешнеполитическое положение Вандальского королевства. Уже Хунирик отказывается от всяких претензий к Римской империи и добивается дружественного союза с императором Зеноном. Византийский историк Малх объясняет политику Хунирика тем, что вандалы боялись войны 114. В дальнейшем все силы Вандальского королевства уходят на борьбу с берберами, его активность во внешнеполитических делах больше не возрождается. Король Тразамунд пытался компенсировать ослабление политических позиций своего государства союзом с Остготским королевством Теодорика в Италии. Союз был закреплен браком Тразамунда с сестрой Теодорика Амалафридой 115.

Вандальские короли пытались упрочить свою власть в Африке путем более тесного союза с господствующим слоем романизованного населения. Уже преемник Хунирика Гунтамунд (484—496) прекратил преследования католической церкви 116. Он разрешил вновь открыть церкви, закрытые при Хунирике, и вернул из ссылки католических клириков 117. При Тразамунде арианство продолжало оставаться официальной религией, однако он, по словам Прокопия, не преследовал католиков, но убеждал их переменить {282} веру, прельщая почестями и деньгами. Прокопий характеризует Тразамунда как человека, отличавшегося разумом и величием духа 118. Очевидно, эта оценка отражает политику покровительства римским элементам населения, проводившуюся Тразамундом более последовательно, чем его предшественниками. Тразамунд в какой-то мере возобновил приемы приобретения политической популярности, известные в Римской империи: он организовал в Карфагене римскую школу, строил термы в городах 119.

В царствование преемника Тразамунда Хильдерика (523—530 гг.) берберы разгромили вандалов в Бизацене. В условиях крайне напряженного внешнеполитического положения вандальского государства Хильдерик пошел на значительные уступки Римской империи. Полностью была восстановлена свобода вероисповедания для католиков. Союз с Остготским королевством был разорван, а Амалафрида заключена в тюрьму 120. Хильдерик начал выпускать монеты с именем императора Юстина 121, что, очевидно, означало признание вассалитета Вандальского королевства от Византии. Политика Хильдерика вызвала отпор со стороны вандальской знати и войска, видевших в ней ущемление своих привилегий в интересах римлян. Хильдерик был свергнут, а королевский престол занял следующий по возрасту член королевского рода Гелимер. По словам Прокопия, власть Гелимера поддерживала вандальская знать (ε τι ριστον ν) 122. Переворот Гелимера означал оживление в Вандальском королевстве тенденций к самостоятельной политике, что не могло не встретить сопротивления со стороны укрепившейся при Юстиниане Византии. В 534 г. в результате военных действий византийской армии Вандальское королевство было полностью разгромлено. {283}

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основное содержание истории Северной Африки IV— V вв. н. э. составляют кризис и разложение античного рабовладельческого строя в тех его модификациях, которые были характерны для общества Римской империи. Еще во II в. этот строй находился в африканских провинциях на высокой стадии своего развития: рабовладельческое хозяйство и основанные на землевладении города получали здесь все более широкое распространение. Но в течение всего лишь нескольких десятилетий эта картина относительного подъема сменяется хозяйственным застоем и упадком античных форм общественной организации.

Было бы неправильно, как это делают многие историки, объяснять это явление исключительно политическими условиями Поздней империи. В основе кризиса муниципального землевладения и городского строя лежали те процессы имущественной и социальной дифференциации внутри городских общин, которые образуют характерную закономерность определенной стадии развития любого античного города. Вместе с тем уже в эпоху Ранней империи в Северной Африке сложились условия, определившие особенности ее социально-экономического развития в более поздний период. Эти условия были созданы специфическим характером римской колонизации африканских провинций. Помимо поселений солдат и ветеранов, создававших предпосылки для развития муниципального землевладения, в этот период здесь возникали многочисленные крупные экзимированные имения сенаторской аристократии и императоров. Наиболее простое и выгодное средство хозяйственного использования этих громадных владений состояло в эксплуатации жившего на их территории либо поселенного на ней туземного населения. Крупное экстерритори-{284}альное землевладение и колонат развивались в Африке параллельно с интенсивным ростом городов и характерным для них рабовладельческим хозяйством. Рано или поздно оба эти процесса должны были прийти в столкновение друг с другом. Туземные земледельческие поселения составляли основную питательную среду муниципального развития, но включение все большего числа этих поселений в состав крупных имений, разумеется, исключало перспективу их превращения в города. Если императорские сальтусы и имения римской знати ограничивали возможности возникновения новых муниципиев, то владения сенаторов, вышедших из муниципальных кругов, сокращали объем сельскохозяйственной территории уже существовавших городов. Самое наличие крупных имений на границах городской территории или в ее пределах создавало ситуацию, неблагоприятную для городов: собственники таких имений располагали различными возможностями оказывать давление на города и расширять свои владения за счет их общественных земель и земельных имуществ мелких и средних муниципальных поссессоров. Таким образом, уже в период Ранней империи в Римской Африке создались условия, ограничивавшие развитие муниципального землевладения и городских форм жизни. Во второй половине III в. и в период Поздней империи эти условия придавали дополнительную остроту кризису городов, вызванному внутренними процессами их развития.

Крупное императорское и частное землевладение вызвало к жизни характерную черту социально-экономического строя Римской Африки: широкое распространение здесь уже в сравнительно ранний период колонатных отношений. Эксплуатация рабов сочеталась в Африке с эксплуатацией масс туземных земледельцев, приобретавшей все больший охват по мере проникновения римлян в новые районы. Ко времени Поздней империи в африканских провинциях, если исключить их окраинные районы, практически не осталось свободного сельского населения. Основная масса тружеников оказалась оттесненной в ряды эксплуатируемых и закрепощенных работников имений. Их эксплуатация принимала особенно разорительный характер благодаря влиянию товарно-денежных отношений, возможности вывоза африканских сельскохозяйственных продуктов на внешние рынки. {285}

Основу экономического расцвета античных обществ составляли средних размеров рабовладельческие хозяйства, обычно связанные с городской земельной собственностью, либо мелкое крестьянское землевладение. Но в поздней Римской Африке оба эти типа хозяйства находились в условиях, делавших их экономическое положение крайне непрочным и исключавших их дальнейшее развитие по восходящей линии. Признаки экономического упадка, с которыми мы встречаемся в памятниках III—V вв.,— и прежде всего сокращение обрабатываемой сельскохозяйственной территории — являются естественным результатом этих условий.

Из всего этого видно, насколько неоправданными и односторонними являются представления о «благотворной роли» римского влияния в Северной Африке и сожаления по поводу упадка «римской цивилизации». Несомненно, на первых порах римское завоевание создало дополнительные стимулы для роста производства в африканском сельском хозяйстве и ремесле, для развития товарно-денежных отношений и городской культуры. Но именно это завоевание превратило Африку и ее население в объект растущей эксплуатации со стороны сил, находившихся за пределами африканского общества — сенаторской аристократии и Римского государства, что привело к тяжелым формам экономического и социального угнетения широких масс трудящихся, создало определенные рамки для развития городов античного типа и вызвало в течение относительно краткого периода явления упадка в африканском хозяйстве.

Состояние экономики Северной Африки в значительной мере зависело от общей социально-экономической и политической ситуации в Римской империи, для которой африканские провинции были одним из важнейших источников продовольственных ресурсов. Кризис империи, начавшийся в III в., изменения в ее политической и военной организации в период домината, внешние и внутренние войны — все это самым отрицательным образом влияло на экономическое положение африканских провинций. В IV—V вв. непомерная налоговая эксплуатация Африки Римским государством резко ухудшила положение трудящихся масс и мелких и средних собственников и в конечном счете сделала невозможным какое-либо поступательное развитие экономики. {286}

В тех социальных условиях, которые сложились в Римской Африке, можно видеть и предпосылки относительно узкого распространения здесь римской культуры и латинского языка. Основным проводником романизации были города, но образование уже в ранний период римского господства многочисленных экзимированных сальтусов ограничивало влияние городских форм жизни на широкие слои сельского населения. Кроме того, эксплуатация, которой подвергали берберов Римское государство и крупные землевладельцы, способствовала быстрому созреванию в их среде настроений резкого протеста против римского господства и связанного с ним социального строя. В этом кроются причины интенсивного распространения христианства в широких слоях туземного сельского населения и той массовой поддержки, которую впоследствии они оказывали оппозиционной империи донатистской церкви.

Падение власти Римской империи в Северной Африке было неразрывно связано с малочисленностью и слабостью тех общественных сил, которые готовы были оказать ей активную поддержку. О настроениях трудящихся слоев достаточно отчетливо свидетельствует их участие в донатистском движении, поддержка, которую они в той или иной степени оказывали восстаниям Фирма и Гильдона и вторжению вандалов, наконец, стихийные вооруженные выступления колонов и рабов против власти империи и социального гнета. В городах императорская власть опиралась главным образом на наиболее состоятельный слой куриалов. Средние и мелкие муниципальные землевладельцы, хотя они и редко выступали в качестве самостоятельной политической силы и, несомненно, опасались варварских вторжений, все же не могли быть активными сторонниками разорявшего их Римского государства. И даже отдельные группы крупных землевладельцев — слоя, наиболее тесно связанного с римским господством,— проявляли все большее стремление освободиться от обременительной власти империи.

Отмечая причины и особенности кризиса античного общества в Северной Африке, мы можем в то же время сделать некоторые заключения относительно степени этого кризиса и его социально-экономических последствий в IV—V вв. Рабовладельческие отношения продолжали в данный период играть значительную роль в мелком и сред-{287}нем землевладении, которое еще не было полностью вытеснено крупной земельной собственностью. Несмотря на явную деградацию классического городского строя и муниципального землевладения, эти институты все же сохраняли большое значение в социально-экономическом строе африканских провинций Поздней империи и были далеки от полного разложения. Их консервированию до известной степени способствовала политика, проводимая позднеримским государством.

Мелкие и средние хозяйства, расположенные на городских землях, испытывали растущий упадок, но крупные имения сенаторской и муниципальной знати и христианской церкви продолжали приносить большие доходы своим владельцам. Очевидно, именно эти крупные имения обладали в условиях Поздней империи известными возможностями экономического развития. По мере того, как их собственники в большей или меньшей степени освобождались от обременительного налогового гнета, давившего на другие категории земельных владений, они могли организовать эксплуатацию колонов и посаженных на землю рабов в таких размерах, которые не подрывали окончательно их хозяйств и не уничтожали полностью условий, стимулировавших развитие производства. В наиболее независимых от фиска имениях создавались максимально возможные для той исторической эпохи предпосылки развития феодальных отношений.

Было бы, однако, неверно переоценивать значение экзимированных имений и колоната как форм феодализации социально-экономического строя. Организация и структура крупного землевладения во многом еще определялись условиями, сложившимися в античном рабовладельческом обществе. Наиболее распространенной формой использования различных категорий имений была крупная аренда, которая препятствовала концентрации земельной собственности и увеличивала объем эксплуатации непосредственных производителей. Полный налоговый иммунитет был, скорее, исключением, чем правилом, и фискальные сборы, идущие на содержание громоздкого государственного аппарата, армии и римского плебса, продолжали поглощать значительную часть дохода большинства крупных собственников и разорять работников их имений. Все это в большой мере ослабляло те преимущества колоната перед рабством, {288} которые создавало наличие у работника производства его личного хозяйства.

Падение римского господства в Северной Африке и переход ее под власть вандалов и берберов не устранили форм эксплуататорских отношений, характерных для времени Поздней империи. В связи с развитием рабства у племен-завоевателей роль рабовладельческих отношений в Северной Африке в этот период, по-видимому, даже увеличилась. В условиях Вандальского королевства сохранились крупные имения, сдававшиеся в аренду и обрабатывавшиеся колонами и рабами. Однако эти имения были освобождены от обременительного налогового гнета, подрывавшего заинтересованность непосредственных производителей в труде. Одним из важнейших результатов падения власти Римской империи было более полное и интенсивное, чем раньше, разложение античных форм земельной собственности, связанных с муниципальным строем.

Результаты массового разорения городских землевладельцев были неодинаковыми в различных районах и, видимо, определялись в каждом конкретном случае соотношением социальных сил, прежде всего ролью крупного землевладения. С одной стороны, наиболее крупные земельные собственники получили возможность более свободно расширять свои владения за счет земель куриалов. Вместе с тем подрыв социально-политических позиций городских землевладельцев способствовал известному укреплению мелкого крестьянского землевладения, В том же направлении действовали и другие факторы: освобождение части африканских колонов и рабов в период борьбы вандалов с Римской империей, а также раздел земли между вандалами, осуществленный в Проконсульской Африке.

Укрепление мелкого крестьянского хозяйства способствовало выделению из среды сельского населения новой социальной группы более или менее крупных земельных собственников, уже не связанных генетически ни с римской рабовладельческой аристократией, ни с муниципальным землевладением. Таким образом, в этот период в Северной Африке начали проявляться те же процессы социального и имущественного расслоения крестьянства, которые вели в Европе к развитию феодальных отношений. При этом в Африке эти процессы, вероятно, отличались сравнительно большей интенсивностью, поскольку в данный период {289} здесь не играла заметной роли земельная община, столь характерная для Западной Европы в эпоху, последовавшую за германским завоеванием.

Мы имеем основания думать, что берберские племена Северной Африки переживали в этот период разложение общинных отношений и превращение родоплеменной знати в класс феодализирующихся крупных собственников. Однако наши данные об истории образовавшихся в V—VI вв. независимых берберских государств слишком ограничены, чтобы можно было настаивать на каких-либо определенных выводах по данному вопросу.

В целом те изменения, которые были внесены в социально-экономическое развитие Северной Африки «варварским» завоеванием, можно рассматривать как один из этапов распада рабовладельческой и генезиса новой феодальной формации. Но и к началу VI в. этот процесс был еще далек от своего завершения. {290}