Виталий Задворный

СОЧИНЕНИЯ РИМСКИХ ПОНТИФИКОВ ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ АНТИЧНОСТИ И РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

 

Сочинения римских понтификов эпохи поздней античности и раннего Средневековья. М.: Изд-во францисканцев, 2011. 495 с.

К оглавлению (и варианту в пдф).

 

глава 1 Теология и экклезиология

в сочинениях Римских понтификов I—VI вв.

1.1. проблема подлинности сочинений ранних Римских понтификов

ПРОБЛЕМА ПОДЛИННОСТИ СОЧИНЕНИЙ РИМСКИХ понтификов, еще в XIX в. обсуждавшаяся достаточно горячо, в настоящее время утратила полемическую заостренность. Даже Ж.-П. Минь[1], указывая на апокрифичность некоторых сочинений понтификов, все же помещал их в своем издании Patrologia Latina. В настоящее время практически установлен круг аутентичных сочинений ранних понтификов, прежде всего доконстантиновского периода.

Что касается основателя Римского Престола и первого понтифика — св. Петра[2], то ему атрибутируются два послания. Подлинность Первого послания ап. Петра[3] в Ранней Церкви никем из христианских писате
лей не подвергалась сомнению. Это подтверждают Ириней Лионский[4], Тертуллиан[5], Климент Александрийский[6] и Ориген[7]. Критика аутентичности послания появилась только в XVIII в. и была высказана немецким исследователем И. 3. Землером[8]. В Х1Х-ХХ вв. сомнения в подлинности Первого послания ап. Петра разделяли некоторые протестантские библеисты, например, Б. Вайс9, и католики-модернисты, например, А.-Ф. Луази[9]. Более взвешенную позицию занял У. Хольц- майстер11. Как на один из главных аргументов противники подлинности
послания указывали на хороший греческий язык, а также на его литературную связь с посланиями апостола Павла[10]. Однако эти возражения критиковались как недостаточные. Так, хороший греческий язык можно объяснить тем, что это послание было записано или отредактировано Силуаном, о чем сообщается в самом послании (1 Петр 5,12), а влияние Павла также могло иметь место, в том числе благодаря тому же Силуану, прежде бывшему спутником Павла. Подробный обзор аргументов за и против авторства Петра приводит Д. Гатри[11], который в заключение приходит к следующему выводу: « Результаты обзора различных теорий не оставляют у нас никакого сомнения в том, что традиционный взгляд на авторство Петра более обоснован, чем любая альтернативная гипотеза»[12].

Относительно Второго послания ап. Петра[13], то, хотя оно и надписано именем Петра (2 Петр 1,1), уже в первые века христианства вопрос его аутентичности не был столь однозначным. Евсевий Кесарийский16 и Иероним[14] относили его к спорным книгам. Каноничность его была признана лишь в IV в., как каноническое оно присутствует в списке библейских книг, который содержится в послании Иннокентия I[15] к епископу Тулузскому Экзуперию[16] (см. Приложение 8). В настоящее время многие исследователи рассматривают Второе послание ап. Петра как изложение проповедей апостола, составленное в кон. I — нач. II в. и отражающее различные традиции, в том числе библейский материал (2 Петр 2, 4~8), послания Павла (2 Петр 3,15—16) и др. Кроме того, во Втором послании an. Петра отражено время, когда мысль о скорой Парусин уже не разделялась всеми христианами (2 Петр 3,4), а эпоха апостолов рассматривалась как уже прошедшая (2 Петр 3, 2). Поэтому Второе послание an. Петра атрибутируется с большой долей вероятности ученику апостола Петра. При этом некоторые ученые, как, например, Л. Монлубу[17] и Ф. М. Дю Бюи[18], не только категорически отрицают его принадлежность ап. Петру, но и допускают возможность, что его автор не был даже и учеником Петра[19]. С именем Петра также связан огромный блок апокрифической литературы: Евангелие Петра, Апокалипсис Петра и др. (см. главу 1.6).

Существовали ли какие-либо послания преемников Петра — Лина[20]иАнаклета[21], неизвестно. Приписывавшееся Лину сочинение Martyrium beati Petri Apostoli (Мученичество святого апостола Петра), критически изданное А. Салониусом[22] в 1926 г., которое представляет собой латинский перевод с греческого оригинала и повествует о заключении Петра в Мамертинской тюрьме и его мученической кончине около обелиска Нерона, значительно более позднего времени и Лину не принадлежит. Салониус датировал Martyrium beati Petri Apostoli IV веком; согласно новому исследованию Дж. Н. Веррандо датировка перевода отнесена к еще более позднему времени: V—VI вв.[23]. Это же относится и к подписанному именем Лина сочинению Martyrium beati Pauli apostoli, изданному в Bibliotheca hagiographica Latina[24].

Что касается посланий четвертого понтифика — Климента I[25], то подлинным признается только первое из посланий подписанных его именем. Подлинность т.н. Второго послания Климента к коринфянам оспаривалась уже древними писателями: Евсевием Кесарийским (Historia ecclesiastica. III, 38), Иеронимом, и в настоящее время это послание никем из исследователей аутентичным не признается. Это же относится к целой группе сочинений, представляющих Климента I их автором и получивших условное название Климентины, или Псевдо- Климентины[26].

Существует также обширное собрание декретальных посланий, подписанных именами ранних понтификов (Анаклета, Эвариста[27], Александра I[28], Сикста I[29], Телесфора33, Игина34, Пия I[30], Аницета[31], Соте- ра[32] и др.). Появление этих апокрифических декреталий ранних понтификов связано с т.н. Лжеисидоровыми декреталиями[33] — сборником подлинных и подложных документов церковного права, созданных в каролингскую эпоху во Франции между 847—852 гг. в кругах, враждебных архиепископу Гинкмару Реймсскому[34]. Целью Лжеисидоровых декреталий было укрепление власти епископата и охрана его материальных интересов от притязаний со стороны архиепископов и светских феодалов, поэтому с целью придания особого веса этим документам они были подписаны именами древних римских пап. Сомнения в подлинности этих декреталий высказывались уже в Средние века Гинкмаром Реймсским, Петром Коместором[35], а затем и в эпоху Возрождения Марсилием Па- дуанским[36], Николаем Кузанским[37]. Аутентичность свода целиком была поставлена под сомнение в Магдебургских центуриях (1559), а окончательно подложность этих документов была доказана в XVII в. Давидом Блонделем[38].

Однако определенные сомнения в подлинности имеют место и при атрибутировании сочинений более поздних понтификов, так, например, не закончились споры о подлинности некоторых гомилий и посланий Льва I[39]. Так, К. Сильва-Тарука[40] отрицал подлинность 55 посланий Льва[41]. Однако последующие исследования показали, что не все эти послания являются неаутентичными. Высказывалось также достаточно радикальное мнение, что Проспер Аквитанский[42], бывший некоторое время секретарем Льва I, является автором его посланий, в том числе и знаменитого Томоса, однако эти гиперкритические суждения в настоящее

о ая

время уже никто из исследователей не разделяет .

Вопрос об аутентичности не решен до конца и в отношении посланий понтификов, сохранившихся в корпусе сочинений других авторов, как в случае Либерия[43], четыре письма которого приводит Иларий Пиктавийский[44] (?х opere historico fragmenta или Collectanea antiariana parisina). Их подлинность в XVI в. отрицал Ч. Бароний51. В дальнейшем аутентичность этих писем также оспаривалась. Историки XIX — XX вв., такие как К. Гефеле[45], Л. Сальте[46], П. Батиф- фоль[47] и Ф. Ди Капуа[48], считали эти письма поддельными или, по меньшей мере, содержащими арианские интерполяции, в то время как Л. Дюшен[49], А. Вильмар57, А. Федер (подготовивший их критическое издание)58, О. Барденхевер, Э. Каспар59 и Э. Аман[50] считали их аутентичными. В настоящее время большинство исследователей все же склонны считать их подлинными письмами Либерия, так как нет оснований считать их интерполяциями в текст Илария, который цитирует их без малейшего подозрения, что они могут быть арианской фальшивкой, равно как и ситуация, которую эти письма описывают, соответствует информации, приводимой другими источниками того времени. Последнее на сегодняшний день резюме в этих дискуссиях подвел М. Симонетти[51], Однако вопросы датировки посланий, а также их интерпретации по-прежнему остаются спорными.

Отдельную проблему составляет авторство литургических книг, составление которых приписывается Римским понтификам Льву I, Гела- зию I[52] и Григорию I, С именем Льва I и Гелаэия I традиция связывает составление т. н. Sacramentanum Leonianum (Сакраментарий Льва) и Sacramentanum Gelasianum (Сакраментарий Гелазия), а с именем Григория I трех богослужебных сборников: Liber Sacramentorum (Сакраментарий), Liber Anliphonarum (Антифонарий) и Liber responsalis (Респонсал). Все эти книги в дальнейшем подвергались редактированию и дополнениям, сохранившись в значительно более поздних редакциях, самые ранние из которых датируются кон. VIII — нач. IX в. Поэтому не представляется возможным определить, принимали ли участие Лев I, Гелазйй I или Григорий I в составлении этих книг.

1.2. Греческий и латинский язык в ранней Римской Церкви

Первыми членами основанной в середине I в. Римской Церкви были преимущественно проживавшие в Риме греки, поэтому первые памятники римской христианской литературы были написаны на греческом языке. Сохранились два подлинных послания Римских понтификов, написанных на греческом языке, — это Первое послание an. Петра и Первое послание Климента к коринфянам. Смена языка началась только в конце II в., во время понтификата Виктора I[53]: Римская Церковь стала осознавать себя как латинская, и греческий язык, прежде бывший ее языком, начал сменяться латинским.

Однако при этом греческий язык сохранял свое значение в качестве литературного языка вплоть до понтификата Корнелия[54]. Римский священник и первый антипапа Ипполит Римский (ум. 235 г.) писал еще на греческом языке. В настоящем исследовании мы не касаемся проблемы Ипполита Римского и корпуса его сочинений, вокруг которых после публикации исследований П. Нотена [55] сложилась поистине драматическая ситуация. По образному выражению М. Ришара, «следует констатировать настоящую анархию в области суждений как о его творчестве, так и о самой его личности» [56]. Идентификация Ипполита Римского с автором сочинений Syntagma contra omnes haereses (Обличение всех ересей) или Философумены (в найденной рукописи подписанное именем Оригена), Contra Noetum (Против Ноэта), De Daniele (О Данииле), De Christo etantichristo (О Христе и антихристе) и ряда других, предпринятая немецким историком И. Дёллингером [57] в середине XIX в., а вслед за ним А. Гарнаком 68, подверглась критике со стороны французского исследователя П. Нотена в середине XX в. Нотен на основании вскрытия существенных богословских расхождений в разных сочинениях, приписывавшихся Ипполиту, высказал убедительную гипотезу о том, что Ипполит и автор Философуменов — это два разных человека. Нотен разделил корпус соч. Ипполита на две части, одну из которых (De Christo et antichristo, Traditio apostolica) атрибутировал en. Ипполиту из Азии. Об этом Ипполите сообщают Евсевий Кесарийский (Historia ecclesiastica. VI, 20, 22) и Иероним (De viris illustnbus, 61). Вторую часть (Syntagma contra omnes haereses. De universo и др. )Ho- тен приписал авторству римского схизматического священника Иосипо- са. Однако не все исследователи приняли гипотезу П. Нотена об Иоси- посе, а последующие исследования показали всю сложность и неоднозначность проблемы авторства этих сочинений.

Первым римским теологом, писавшим на латыни, был современник Папы Корнелия — священник Новациан[58], который выступил с критикой понтифика с позиций этического ригоризма и, обрадовав свою схизматическую общину, стал антипапой. Сочинения Новациана не сохранились, отрывки из них дошли до нас в корпусе сочинений Киприана Карфагенского70. Главное сочинение Новациана — De Trinitate (написано до 250 г.) посвящено изложению христианского вероучения. Возражая гностикам, Новациан подчеркивает, что Бог Отец является Творцом всего мироздания, опровергая докетизм, он утверждает, что Иисус Христос был настоящим человеком, опровергая адопционизм71, утверждает, что Он был истинным Богом. В сочинении De cibis judaicis (О иудейской пище), в сохранившихся манускриптах подписанном именем Тертуллиа- на, но в настоящее время атрибутируемом Новациану, дано аллегорическое толкование запрета Ветхого Завета на использование в пищу «нечистых» животных.

Современная критика атрибутирует Новациану два других сочинения — De spectaculis (О зрелищах) и De bono pudicitiae (О благе целомудрия), которые подписаны именем Киприана Карфагенского. Сохранились также два письма Новациана, адресованные Киприану Карфагенскому.

Греческий язык оставался также в надписях на надгробных плитах вплоть до конца III в. Греческие надписи были обнаружены на надгробиях следующих Римских понтификов: Урбана I72, Антера73, Фабиана74, Луция I75,

Киприан Карфагенский (Cyprianus Carthaginensis) (кон. II — нач.Ill — 258) — епископ Карфагена, богослов, писатель. Автор многих писем и сочинений, в т.ч. De Catholicae Ecclesiae imitate (О единстве Католической Церкви). Cyprian: Traite, Concordance, Documentation lexicale et grammaticale / Ed. P. Bouet. Zurich, 1986, 2 vol.

Адопционизм (от лат. adoptio — усыновление) — гетеродоксальное учение о природе Иисуса Христа, согласно которому Он был не Богом, а только человеком, «усыновленным» Богом Отцом.

Урбан I (Urbanus) — Папа Римский (222—230). В его понтификат продолжалась схизма в Римской Церкви, инициированная Ипполитом (Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica. IV, 21, 2; 23, 3; 43, 6).

Антер (Antherus) — Папа Римский (21.11.235—3.01.236). В его понтификат был положен конец схизме в Римской Церкви, вызванной Ипполитом (Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica. VI, 29).

Фабиан (Fabianus) — Папа Римский (236—20.01.250). В его понтификат были реорганизованы структуры Римской Церкви. Он назначил для семи районов города соответствующее число диаконов-регионариев. Погиб мученической смертью во время гонений императора Деция (Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica. VI, 29,1-4; 36, 4; 39,1; 43, 6).

Луций I (Lucius) — Папа Римский (июнь или июль 253 — 5.03.254). О деятельности Луция I ничего не известно, сохранилось лишь адресованное ему послание Киприана Карфагенского (Cyprianus Carthaginensis. Ер. 58), а также упоминание о нем в другом послании Киприана (Epistola 67).

 

г*

1. Надпись на саркофаге Папы Антера. III в. Катакомбы Св. Каликста, Рим

 

Евтихиана[59], Гая[60]. Древнейшая из сохранившихся надгробных плит понтификов на латинском языке найдена на могиле Корнелия, т. е. относится к тому времени, когда латинский язык стал литературным языком Римской Церкви[61].

Значительно дольше, чем в официальной переписке и литературе, греческий язык удерживался в богослужении Римской Церкви. Раннехристианская латынь, испытывавшей сильное влияние разговорного языка, несомненно, рассматривалась римлянами как неподходящая для сакрального использования. Лишь в IV в., когда начался процесс ассимиляции архаического языка древнеримской религии, латинский язык вошел в христианское богослужение. В каноне мессы и молитвах стали употребляться многие древнеримские сакральные термины (вместо распространенного в разговорной речи христиан глагола orare «молиться» стал употребляться древнеримский глагол precari, древнеримский термин pontifex стал использоваться по отношению к Римскому Папе вместо episcopus и др.). Это было связано с тем, что для священного языка всегда необходим другой, малоиспольэуемый словарный состав, другая структура предложений и стиль, не употребляющийся в повседневной жизни. Древние сакральные термины и стилистические приемы, прежде отвергаемые раннехристианскими общинами из-за их связи с язычеством, стали восприниматься как особо торжественные элементы, соответствующие молитвам Церкви.

1.3. Истоки: изложение основ христианского вероучения

Внеправовое положение Церкви в Римской империи в первые века н.э. вызывало репрессии по отношению к христианам со стороны государства. Религия, не имевшая изображений божеств, считалась безбожием. Эсхатологические ожидания христиан, их готовность принять смерть, а также неучастие в некоторых состязаниях и языческих обрядах воспринимались современниками как презрение к общественной жизни, фанатизм и даже «ненависть к человеческому роду» (odium humani generis). Эти обвинения нашли отражение в сочинениях Тацита[62], Эпиктетаао, Марка Аврелия[63] и др. авторов. Таинственные собрания, неясные сведения об употреблении в пищу Тела и Крови были почвой для подозрений в причастности христиан к всевозможным преступлениям и иэвра- щениям. Определенную роль в формировании негативного образа христиан играли различные гностические секты, так или иначе ассоцируемые с христианской Церковью. Как писал Евсевий Кесарийский, гностики предоставили

... возможность хулить слово Божье: основываясь на толках о тех людях [гностиках] они [язычники] поливали клеветой весь христианский народ. Поэтому главным образом и распространилось среди язычников нечестивое и нелепейшее подозрение о том, что мы вступаем в недозволительную связь с матерями и сестрами и вкушаем ужасную пищу.

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica IV, 7,10—11

Вследствие преследований государство и связанная с ним культура рассматривались христианами как враждебные силы. Такая ситуация не могла представлять благоприятную почву для ассимиляции Церковью греко-римской культурной традиции. В наметившимся уже во II в. противостоянии культурологических установок Тертуллиана и Татиана[64], отвергавших эту культуру, с одной стороны, и Климента Александрийского и Оригена, стремившихся ее ассимилировать, — с другой, позиция Римских понтификов остается неясной из-за скудости сохранившихся источников.

Литературная деятельность Римских понтификов I—III вв. не выходила за рамки исключительно религиозной тематики и заключалась в изложении и объяснении христианского вероучения и нравственных наставлений, а также в рассмотрении некоторых организационных вопросов формировавшейся в эту эпоху структуры Церкви.

Начальный период истории епископских кафедр, в том числе и главных, ставших впоследствии значительными культурными центрами и получивших название патриарших, характеризуется практически полным отсутствием сохранившихся источников. Что же касается Римской кафедры, то, в отличие от других, она уже в I в. представлена подлинными сочинениями двух понтификов — Первым посланием an. Петра и Первым посланием Климента Iк коринфянам.

1.3.1. Первое послание ап. Петра

Римская Церковь была основана апостолом Петром, который стал ее первым епископом, и, соответственно, первым Римским понтификом. Об этом сообщают все сохранившиеся раннехристианские источники, причем ни один из них не сообщает что-либо противоречащее этому факту.

Наиболее древним и непосредственным свидетельством являются слова самого Петра: Приветствует вас избранная, подобно вам, Церковь в Вавилоне, и Марк сын мой (I Петр 5, 13). В том, что под «Вавилоном» метафорически понимается Рим, а не настоящий город Вавилон, никто из библеистов в настоящее время не сомневается, так как не существует ни одного, даже косвенного, свидетельства о возможном пребывании Петра в Месопотамии. В этом не сомневались и древние:

Пётр упоминает о Марке в Первом послании, которое, говорят, он составил в самом Риме. Город этот он метафорически называет Вавилоном.

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica II, 15

Так как Папа Климент I и Игнатий Антиохийский[65], говоря о мученической смерти апостола Петра, не упоминают о месте его кончины, то следующим свидетельством об основании Петром Римской Церкви в хронологическом порядке можно считать свидетельство Иринея Лионского:

Петр и Павел благовествовали и основали Церковь в Риме

Irenaeus. A ?versus haereses III, 1,1; см. также III, 3, 2

Этот факт подтверждает и Тертуллиан:

... если у тебя поблизости Италия — то Рим, откуда исходит авторитет и для нас. Сколь счастлива эта Церковь! Все учение ее апостолы напитали кровью, в ней Пётр сравнялся с Господом в страдании...

Tertullianus. De praescriptione haereticorum, 36

Вот события, написанные кровью: Пётр распят, Стефан побит камнями, Иаков умерщвлен, Павел обезглавлен... Нерон [66] первый в Риме окровавливает колыбель веры. Тогда-то Пётр, приговоренный к кресту, препоясан был чужою рукою.

Tertullianus. Scorpiace, 15

Целый ряд свидетельств о пребывании Петра в Риме и основании им Церкви приводит Евсевий Кесарийский в своей Церковной истории.

 

Коринфский епископ Дионисий[67], современник Папы Сотера:

Вот и вы этим напоминанием соединили питомники, насажденные Петром и Павлом в Риме...

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica II, 25

Римский клирик Гай[68], современник Папы Зефирина[69]:

Я могу показать тебе победный трофей апостолов. Если ты пойдешь в Ватикан или по Остийской дороге, ты найдешь трофей тех, кто основал эту [Римскую] Церковь.

Ibid. II, 25

Климент Александрийский:

Пётр, будучи в Риме и проповедуя Евангелие...

Ibid. IV, 14

От себя Евсевий о Петре рассказывает следующее:

В правление Клавдия[70] всеблагой и человеколюбивый Промысел привел в Рим... мужественного и великого апостола Петра, за свое мужество именуемого первым среди остальных апостолов. Он как благородный вождь Божий, облеченный в Божественные доспехи, принес с Востока жителям Запада драгоценное сокровище духовного света...

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica II, 14, 6

А далее Евсевий Кесарийский говорит о мученической кончине апостола Петра.

Итак, этот первый среди властителей богоборец [Нерон] горделиво поднял руку на апостолов. Рассказывают, что Павел при нем был обезглавлен в самом Риме, а Пётр распят. Этот рассказ подтверждается именами Петра и Павла, уцелевшими на кладбищах этого города.

Ibid. II, 25

Более поздний автор, Иероним, сообщает об апостоле Петре следующее:

... во второй год правления императора Клавдия для посрамления Симона Волхва Пётр прибыл в Рим и там занимал епископскую кафедру до последнего года правления Нерона, то есть до четырнадцатого. Им же распятый на кресте, он был увенчан мученичеством, причем был повешен на кресте головою, обращенной к земле, и ногами, поднятыми кверху, считая себя недостойным быть распятым так, как его Господь... Погребенный в Риме у Триумфальной дороги, он прославляется благоговейным чествованием всего мира.

Hieronymus. De viris illustribus, 1

Согласно новозаветному канону, Петру атрибутируются два послания. Что касается Второго послания an. Петра, то, как было сказано выше, его авторство подвергается сомнению современными исследователями, и это послание предположительно датируется концом I — началом II в. Возможно, его автором был ученик апостола Петра. Вследствие того что в настоящее время большинство ученых считают его более поздним псевдоэпиграфическим сочинением, его рассмотрение в настоящем исследовании опущено.

Первое послание an. Петра было написано в Риме до 67 г. Авторство Петра подтверждают Ириней Лионский, Тертуллиан, Климент Александрийский и др. раннехристианские писатели. Евсевий Кесарийский относит Первое послание an. Петра к тем сочинениям, относительно подлинности которых в христианском мире не было сомнений:

 

Послание Петра, называемое Первым, признается подлинным, и на него ссылаются в своих сочинениях древние святители. Так называемое Второе не числится, как мы слышали, среди книг Нового Завета, но многие считают его полезным и прилежно читают его вместе с другими сочинениями.

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica III, 3

Несколько позже, когда Евсевий перечисляет канонические книги Нового Завета, он вновь повторяет свою позицию в отношении Первого и Второго послания апостола Петра:

...перечислим уже известные нам книги Нового Завета. На первом месте поставим, конечно, святые четыре Евангелия, за ними следуют Деяния апостолов, потом Послания Павла, непосредственно за ними — Первое Иоанна и бесспорное Петра... Среди оспариваемых, но большинством принятых: Послания, называемые одно Иакова, другое — Иуды и Второе — Петра...

Ibid. III, 25

Иероним утверждает, что оба послания, как первое, так и второе, принадлежат Петру:

[Петр] написал два послания, которые называются католическими... Но и Евангелие от Марка, который слышал и излагал [слова] Петра, называют Петровым... Однако книги, одна называемая Деяния Петра, другая — Евангелие [Петра], третья — Проповеди, четвертая Апокалипсис [Петра], пятая — Суд [Петра], считаются апокрифическими сочинениями.

Hieronymus. De viris illustribus, 1

Как отмечалось выше, большинство исследователей не видят оснований отрицать подлинность Первого послания. Однако некоторые воздерживаются от окончательного решения, допуская авторство Силу- ана — секретаря Петра, в этом случае послание датируется от 64 г. до 95 г.

Первое послание an. Петра адресовано Асийским Церквям. Первая глава содержит проповедь, раскрывающую требования к христианскому призванию. Во второй главе следует обширное размышление о поведении христиан перед лицом гонений. В третьей главе это рад- мышление продолжается и высказывается мысль о том, что Христос должен быть образцом для жизни христиан. В четвертой содержатся некоторые советы по организации общин и жизни в окружении враждебного христианам мира. Пятая глава посвящена рассмотрению взаимоотношений между пастырями и мирянами. Во многом послание вдохновлено Нагорной проповедью. Красной нитью через послание проходит мысль о том, что страдания Иисуса Христа были не следствием нелепой случайности, но выражением глубинной константы человеческого бытия.

В какой-то степени Пётр, вероятно, принимал участие и в составлении Евангелия от Марка[71], о чем свидетельствуют Папий[72], Ириней Лионский, Фрагмент Муратори9^ и Климент Александрийский.

Также Матфей на еврейском языке написал Евангелие, в то время как Пётр и Павел проповедовали в Риме и основали Церковь. После же их кончины Марк, ученик и переводчик Петра, то, что было возвещено Петром, донес до нас в своем сочинении.

\rtnaeus.Adversus haereses III, 1,1

Следет учесть, что епископ Иерапольский Папий, по свидетельству Иринея Лионского, был учеником апостола Иоанна Богослова и другом

Поликарпа Смирнского[73] (Irenaeus. Adversas haereses. V, 33, 4). Однако Евсевий утверждает, что Папий только собирал сведения о словах апостолов у тех, кто их непосредственно слушал (Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica. III, 39, 2). Сочинения Папия не сохранились, Евсевий приводит лишь некоторые фрагменты:

Марк был переводчиком Петра. Он точно записал все, что запомнил из сказанного и содеянного Господом... Позднее он сопровождал Петра... Марк ничуть не погрешил, записывая все так, как он запомнил, он заботился только о том, чтобы ничего не пропустить и не передать неверно.

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica III, 14

Евсевий приводит также свидетельство Климента Александрийского:

Евангелие от Марка возникло при таких обстоятельствах. Пётр, будучи в Риме и проповедуя Христово учение, излагал, исполнившись Духа, то, что содержится в Евангелии. Слушавшие, а их было много, убедили Марка, как давнего спутника Петра, помнившего все, что он говорил, записать его слова.

Ibid. VI, 14

Сам Евсевий, основываясь на свидетельствах Папия и Климента Александрийского, не сомневается в том, что Марк написал свое Евангелие со слов Петра (Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica. II, 15).

Некоторые современные критики оспаривают эти традиционные утверждения на том основании, что свидетельство Папия ненадежно, а все остальные внешние свидетельства можно отвергнуть, так как они позаимствованы у него. Другие критики обосновывают свои возражения тем, что предание спутало упоминаемого в Новом Завете Иоанна Марка с автором Евангелия. Разбор всех основных гипотез и аргументом приводит Э. Прайк[74].

1.3.2. Первое послание Климента I к коринфянам

Климент I был четвертым Римским понтификом после Петра, Лина и Анаклета. Тертуллиан сообщает, что Климент был поставлен в епископы самим апостолом Петром:

Так... Церковь Римская [называет своим епископом] Климента, поставленного Петром

Tertullianus. De praescriptione haereticorum, 32

Это подтверждает также и Епифаний Кипрский:

...Климент, современник Петру и Павлу, о котором Павел упоминает в Послании к римлянам. И пусть никто не удивляется, что прежде него другие были преемниками апостолов в епископстве... впоследствии, когда скончались Лин и Клет [Анаклет] ... Климент принужден был снова принять епископство.

Epiphanius. Рапапоп omnium haeresium XXVII, 6

Ириией Лионский пишет, что Климент знал апостолов Петра и Павла:

... на третьем месте от апостолов получает епископство Климент, видевший блаженных апостолов и обращавшийся с ними, еще имевший проповедь апостолов в ушах своих и предания их пред глазами своими...

Irenaeus. Adversus haereses III, 3

Ориген отождествляет Климента с сотрудником апостола Павла, о котором тот говорит в Послании к филиппинцам (Флп 4, 3):

... Климент, о котором следующим образом свидетельствует Павел: « По- могай им, подвизавшимся в благовествовании вместе со мной и с Климентом и с прочими сотрудниками моими, имена которых в книге жизни»

Origenes. Expositio in Evangelium Ioannis VI, 36

Об этом пишет также и Евсевий:

... Анаклета, бывшего двенадцать лет епископом Римской Церкви, сменил Климент, которого апостол Павел в Послании к филиппийцам называет своим сотрудником...

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica III, 15

Ранние источники не говорят о Клименте как о мученике, но с конца IV в. появляются сообщения о его мученической кончине. Об этом говорит Руфин Аквилейский[75], а также Папа Зосим[76] в послании 417 г.

... в тот день, когда разбиралось дело, мы находились в базилике св. Климента, который, будучи исполнен учения святого апостола Петра, [...] веру, которой научился и научил других, освятил мученичеством.

Magnum pondus (Ер. 2: ad Aurelium et universos episcopos per Africam constitutos)

СТО|КЛ)М>«>|0'! Л**»Н-1 "1 VlllfVUI'lUICUV

" • ОуСМ'Л! М)уОЛ»

^ищ-тф^

>иу«йеу< iftwuil

«1 К'ГП.1К»1>АВ<ЛМ л«!у(|<;и:'Л10мим:|<:|1<||

ЯШКЦТИ««!

i\4<.MOi:n АХГ-с •

1 «Afryft «*.А< :<: г» ;)ч»1 uti^yt 1ДЛЛППОу>ЧЦМ» Р|ОТОИЛ1|(>1 ГГО« «11» ни Xt^ll y(hut4 |»ю-н :*ч» mi )и i-i,kusm«t

. диогрлмио!; л

"'?"try»:ле t(iNitk-я г'•V''»"nfe*n'{ • »»Л', осежот^И 1'Ап4Н<!<1

^.mclmlttwr <к!.у(лнл(;!«

. атто» ><?.•¦«mtwrrt*.. . -»>

^ ^ ..v.".—Lb. I 4 .1

I «»«A«»« ( ГД, ... »¦-. A .. i

"

i «ттжмзд^и^! iMitij^i]

' ндисA>.enc- o-tiMkt;:n»-ir'

/nMJUMii«iu*ii»iiin:«>Mim кдик*»>ин:«» mi уттиг»')*^«*^!««,,

Послание Климента I к коринфянам. Александрийский кодекс, V в. Библиотека Британского музея, Лондон

Утверждение о мученической кончине Климента повторяет и Везон- ский (совр. Перигё, Франция) собор 442 г. А уже в конце V — начале VI в. получают широкое распространение сказания о его мученической смерти в Крыму (Passiо sancli Clementis и др.), которые, обрастая различными легендарными подробностями, появляются не только в Италии и Византии, но и впоследствии в Древней Руси. Особый всплеск культа Климента и, соответственно, появления новых легенд, был связан с обретением его мощей Кириллом и Мефодием[77] в Херсонесе и переносом части их в Рим. Подлинность мощей сомнительна, однако культ Климента, на что указал Ю. Бегунов[78], стал одной из важнейших составных частей кирилло-мефодиевской традиции.

Иероним, говоря о Клименте, сообщает как о его подлинном послании, так и приписываемых ему апокрифических сочинениях.

Климент, о котором апостол Павел говорит в Послании к Филиппий- цам, ... был четвертым после Петра епископом в Риме. Ибо вторым был Айн, третьим Анаклет, однако многие латиняне считали, что Климент был вторым [епископом] после Петра. Он написал от лица Римской Церкви очень полезное Послание к коринфянам, которое читается и в некоторых местных собраниях [христиан] и которое, мне кажется, по своему характеру напоминает Послание к евреям, подписанное именем апостола Павла. Ведь многие слова из этих посланий употребляются не только в одном смысле, но и в том же порядке. Очень велико сходство между ними. Сообщается также и о втором послании, подписанном его именем, которое древние отвергали. Имеется также и пространно изложенный Спор Петра с Апионом, подлинность которого Евсевнй в третьей книге «Истории» отвергает.

Hieronymus. De viris illustribus XV

Послание датируется, вероятно, 90-ми гг. I в. и написано на греческом языке. Послание имело очень широкое распространение в ранней Церкви; по сообщению Евсевия Кесарийского, оно читалось во время богослужений.

Существует одно большое и удивительное послание Климента, всеми признаваемое подлинным. Оно написано от имени Римской Церкви к Церкви Коринфской, ибо в Коринфе тогда произошел раздор. Мы знаем, что это послание издавна читали народу во многих церквях, читают его и теперь.

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiaslica III, 16

Еще в эпоху Античности и раннего Средневековья оно было переведено на латинский, сирийский и коптский языки. Наиболее древними из сохранившихся списков послания являются греческие: Александрийский кодекс V в. и Иерусалимский кодекс 1056 г.; коптские (перевод, по-види- мому, был выполнен во II в.: папирус IV в. из Белого монастыря и другой папирус VII в.) и сирийские (рукопись Нового Завета 1170 г.)[79].

В послании не только приводится изложение христианского вероучения, но и формулируются основополагающие моменты экклезиологии, которые получат дальнейшее развитие в резолюциях соборов и папских декреталиях.

Во-первых, Климент свидетельствует об апостольском преемстве епископата, которое восходит к основателю Церкви Иисусу Христу:

Христос был послан Богом, а апостолы — Христом... Проповедуя по различным странам и городам, они первых из верующих после духовного испытания поставляли во епископы и диаконы для будущих верующих.

Ad Corinthios, 42

Во-вторых, Климент утверждает, что изначально в христианской Церкви сакральные функции принадлежали исключительно священникам, а также что статус священства как института, совершенно отличен от статуса светских лиц:

Первосвященнику дано свое служение, священникам назначено свое дело, и на левитов возложены свои должности, светский человек связан постановлениями для народа.

Ibid., 40

В-третьих, примат Римской кафедры, который, хотя и не формулируется дефинитивным образом, тем не менее, отчетливо прослеживается в директивном стиле послания (например, гл. 57, 59 и др.). Оно написано понтификом, имеющим власть над всей Церковью. По образному выражению П. Батиффоля, это послание стало эпифанией примата Рима".

Итак, вы, положившие начало возмущению, покоритесь пресвитерам и примите вразумление к покаянию...Научитесь покорности, отложив тщеславную и надменную дерзость языка...

Ibid., 51

Посланных от нас Клавдия Эфеба и Валерия Витона с Фортунатом, немедленно отпустите к нам в мире с радостью, чтобы они скорее известили нас о желаемом и вожделенном для нас мире и согласии вашем...

Ibid., 59

Послание является также важным историческим источником, подтверждая факт мученической кончины апостолов Петра и Павла.

Пётр,... претерпев мученичество, отошел в подобающее место славы. Павел. .. мученически засвидетельствовал истину перед правителями.

Ibid., 5

Послание насыщено ветхозаветными цитатами, которые приводятся по Септуагинте. Новозаветные цитаты встречаются значительно реже, и совершенно отсутствуют цитаты из греческих и римских авторов. Единственным исключением может служить рассказ, помещенный в 25 главе, о мифической птице Феникс, который приводит Геродот[80] в своей Истории (II, 73).

Взглянем на необычайное знамение, бывающее в восточных странах, то есть около Аравии. Есть там птица, которая называется Феникс. Она рождается одна и живет в одиночестве по пятьсот лет. Приближаясь к своему разрушению смертному, она нз ливана, смирны и других ароматов делает себе гнездо, в которое по исполнении своего времени входит и умирает. Из сгнивающего же тела рождается червь, который, питаясь влагой умершего животного, оперяется. Потом, придя в крепость, берет то гнездо, в котором лежат кости его предка, и с этой ношей совершает путь из Аравии в Египет, в город, называемый Гелиополь, и, прилетая днем, на виду у всех кладет это на жертвенник Гелиоса...

Ш., 25

Есть еще одна священная птица под названием Феникс. ...Он редко прилетает в Египет: в Гелиополе говорят, что только раз в 500 лет. Прилетает же феникс только, когда умирает его отец.... Феникс прилетает будто бы из Аравии и несет с собой умащенное тело отца в храм Гелиоса, где его и погребает.

Геродот. История II, 73

Все исследователи послания подчеркивали, что одной из основных его целей было утверждение института пресвитерата. По мнению В. Бауэра[81], послание было направлено против гностически настроенной части Коринфской общины, выступавшей против пресвитеров. А. Линдеманн[82] делал акцент на том, что актуальность послания заключалась в том, что институт пресвитерата не был в то время укоренен в Церкви. Э. Норелли, говоря об этой проблеме, подчеркивал, что основным лейтмотивом послания было утверждение института пресвитерата, который был уже в это время установлен в Риме[83].

1.4. Место Римских понтификов в теологических спорах эпохи патристики

Эпоха патристики — это время формирования христианского вероучения. Основные богословские дискуссии этого периода имели вначале трини- тарный, а затем христологический характер. В доконстантиновский период преобладающей была тринитарная тематика: христианская догматика началась с формирования учения о Св. Троице. С IV в. доминирующей темой богословия стала разработка учения об Иисусе Христе — христо- логия. Первым из христологических споров, потрясших весь христианский мир, стала полемика с арианством, утверждавшим сотворенность Сына Божия и его неравенство Отцу. Следующей проблемой для ортодоксальных мыслителей стало опровержение несторианства, утверждавшего, что рождение Иисуса Христа было лишь рождением человека, а не Бога (поэтому и Деву Марию можно называть лишь Христородицей, а не Богородицей). Но самой продолжительной по времени и самой далеко идущей по своим последствиям стала дискуссия о двух природах Иисуса Христа.

Особое направление в богословских спорах представляли дискуссии о свободе воли и предопределении, инициированные Пелагием[84] и ставшие одной из доминирующих тем западноевропейской философской мысли.

1.4.1. Римская теология доконстантиновского периода.

Первые сохранившиеся теологические фрагменты

Что касается II века, то ни одно из сочинений Римских понтификов не сохранилось, однако литературная деятельность в Римской Церкви не прекратилась. Согласно анонимному раннехристианскому памятнику, т. н. Фрагменту Муратори, Пий I был братом Ерма[85], автора Пастыря, одного из наиболее известных раннехристианских сочинений. Во время понтификата Аницета в Риме в христианской среде началось сильное соперничество между христианством и гностическими учениями[86]. В это время для борьбы с главными проповедниками гностицизма Валентином и Маркионом в Рим приехал Поликарп Смирнский:

Прибыв в Рим при Аиицете, он многих отвратил от вышеупомянутых еретиков [Валентина и Маркиона].

?гепаеив. А^екиз каегеъеь V, 3, 4

О распространении в Риме другого гностического течения, во главе которого был Карпократ, сообщает Епифаний Кипрский[87]:

... пришла уже обольщенная этими еретиками [карпократианами] некая Марцеллина и многих совратила во времена Аницета, бывшего епископом в Риме.

Epiphanius. Panarion omnium haeresium XXVIII, 6

Однако роль самого Аницета, а также его преемников на Римской кафедре в полемике с гностическими учениями неизвестна. Но так как ни один раннехристианский писатель не упоминает о сочинениях Римских понтификов против гностиков, и при этом, учитывая значение Римской кафедры в Древней Церкви (если бы какие-либо сочинения существовали, то они были по крайней мере упомянуты), можно признать как факт, что понтифики не принимали участие в литературной полемике с гностиками. В богословской дискуссии с первым гетеродок- сальным учением Римская кафедра, если не считать упоминания о спорах апостола Петра с Симоном Волхвом, не создала ни одного полемического сочинения.

Евсевий Кесарийский сообщает о некоем послании Папы Сотера к Коринфской Церкви, подчеркивая, что послание Папы будет читаться в храме в воскресенье, подобно вошедшему уже в обычай чтению послания другого Римского понтифика, Климента I.

Есть у Дионисия [епископа Коринфского] и послание к римлянам, обращенное к современному ему епископу Сотеру... «Сегодня день Господень, и мы прочитали ваше послание. Будем всегда читать его в наставление себе, как читаем и то, которое послал нам еще раньше Климент».

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica IV, 23, 11

В трактате Praedestinatus, авторство которого атрибутируется Арно- бию Младшему[88], сообщается, что Сотер написал полемическое сочинение против монтанистов:

Святой Сотер Папа Города Рима написал против них [монтанистов] книгу, а также [против них писал] и Аполлоний, епископ Эфеса. Против них писал карфагенский священник Тертуллиан, который вначале все хорошо и правильно писал, но единственное, в чем он в дальнейшем запятнал

 

себя, — стал защищать Монтана, действуя против Сотера, вышеназванного Папы города Рима...

Praedeslinatus I, 26.

Послание Сотера, о котором говорят Евсевий и Арнобий Младший, не сохранилось. Также не сохранились и сочинения Виктора I, о существовании которых сообщает Иероним:

Виктор, тринадцатый епископ города Рима, написал о дне празднования Пасхи и некоторые другие сочинения...

Hieronymus. De viris illustribus, 34

Это его послание о дне празднования Пасхи сыграло решающую роль в том, что во всем христианском мире Пасха стала отмечаться в воскресный день; во время Виктора I это уже было укоренившейся традицией Римской Церкви, зафиксированной в источниках, начиная с понтификата Аницета. Восточные (Асийские) Церкви праздновали Пасху в 14-й день месяца нисана по еврейскому календарю, вне зависимости от дня недели[89]. Когда Восточные Церкви приняли римский обычай, точно не установлено, но дальнейшая полемика по этому вопросу в среде ортодоксальных христиан неизвестна. Евсевий Кесарийский приводит фрагмент письма епископа Эфесского Поликрата[90] к Виктору I (Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica III, 31, 2—3).

Следующим сохранившимся свидетельством литературной деятельности Римской кафедры после полуторавекового перерыва являются два послания Корнелия, сохранившиеся в составе эпистолярия Киприана Карфагенского, а также фрагменты послания Корнелия к Фабию Анти- охийскому[91], которые приводит Евсевий Кесарийский в Церковной истории. Однако существовали и другие послания, которые не сохранились. Так, Евсевий пишет:

До нас дошли письма Корнелия, епископа Римского, к Фабию, епископу Антиохийскому, со сведениями о Римском соборе и постановлениях, принятых в Италии и Африке... К этим письмам было присоединено другое письмо Корнелия, о том, что было постановлено на соборе, и еще одно о поведении Новациана

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica VI, 43, 3—4

Еще одно письмо было написано Корнелием к Дионисию Александ-

112

риискому :

... он [Дионисий Александрийский] писал и в Рим Корнелию, когда получил от него письмо о Новациане

Ibid. VI, 46, 3

Иероним сообщает как о посланиях Киприана к Корнелию, так и о посланиях Корнелия к Фабию:

Корнелий, епископ города Рима, к которому обращены восемь посланий Киприана, написал послание к Фабию, епископу Антиохийской Церкви, о соборах Римском, Италийском и Африканском, а также другое послание о Новациане и о падших, третье послание о соборе [Римском, 251 г.], четвертое послание к тому же Фабию, весьма обширное и содержащее опровержение и анафему новацианской ереси...

Hieronymus. De viris illustribus, 66

Сократ Схоластик[92] упоминает о циркулярном послании Корнелия ко всей Церкви:

Между тем как этот вопрос [о падших] был предметом исследования, появилось послание епископа Корнелия, в котором возвещалось прощение всем согрешившим после крещения.

Socrates Scholasticus. Historia ecclesiastica IV, 28

Сохранившиеся послания Корнелия посвящены проблеме раскола Новациана, который выступил с критикой понтифика с позиций этического ригоризма. Новациан полагал, что все падшие (lapsi), т. е. отрекшиеся от христианства во время гонений и совершившие смертный грех, не могут быть приняты обратно в Церковь даже после покаяния. Новациан, образовавший свою собственную схизматическую общину, стал вторым антипапой в истории Римской кафедры. Основанная им община просуществовала до VII в. Созомен[93] в Церковной истории приводит остроумное замечание императора Константина 1,ь о ригоризме последователей Новациана:

Во времена императора Константина у них был епископ по имени Аке- сий, который был приглашен на Никейский собор. Согласившись с соборным вероучением, он отказался войти в общение с Церковью и стал излагать свои ригористические воззрения на человеческие грехи. Тогда император Константин прервал его, сказав: «Акесий! Поставь лестницу и взойди на небо один».

Sozomenus. Historia ecclesiastica I, 22

Послания Корнелия не содержат в себе рассмотрения никаких богословских проблем. Единственной темой посланий является стремление убедить Киприана Карфагенского и Фабия Антиохийского в нелегитимности Новациана. Тем не менее, во втором послании к Киприану Quantam sollicitudinem имеются некоторые интересные моменты, которые заслуживают упоминания. Так, Корнелий, говоря о том, как был посвящен Новациан, не упоминает о епископах, а только об исповедниках, о сане которых вообще он ничего не сообщает, а также о священнике Максиме.

Они [исповедник и священник Максим, а также исповедники Урбан и Сидоний] утверждали [...], что только ложью были вовлечены в схизму, став причиной ереси, когда согласились возложить руки на этого якобы епископа.

Quantam sollicitudinem (Ер. 6: ad Cyprianum Carthaginensem episcopum), 1

В послании же к Фабию, наоборот, приводится рассказ о епископах из некой глухой итальянской местности, которые посвятили Новациана:

... Этот блистательный человек [Новациан], страшными клятвами заверявший, что совсем не стремится к епископству, вдруг является епископом, как «бог из машины» в театре. Этот толкователь догматов, этот поборник церковной наукн, решив ухватить и похитить епископство, которое ему не было дано свыше, нашел себе двух помощников, отчаявшихся в своем спасении. Он отправил их в глухой уголок Италии обмануть ловкой выдумкой тамошних трех епископов — людей необразованных и простоватых, уверить их и настоять на том, что они должны срочно ехать в Рим и там, при посредничестве этих людей, уладить все несогласия с другими епископами. Когда прибыли эти, как мы сказали, простецы, [...] их заперли [...] В десятом часу, когда они напились, их, совершенно захмелевших, Новациан силой заставил через возложение рук дать ему мнимое, ложное епископство [...]

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica VI, 43, 7—9

Однако оба послания имеют и много общего. Так, далее в послании Киприану Корнелий приводит слова священника Максима и других исповедников, раскаявшихся в посвящении Новациана:

Мы признаем Корнелия епископом святой Католической Церкви, которого избрал Бог Всемогущий и Христос Господь наш [...] Мы знаем, что есть один Бог, один Христос Господь, Которого мы исповедали, один Святой Дух, и один должен быть епископ в Католической Церкви

Quantam sollicitudinem (Ер. 6: ad Cyprianum Carthaginensem episcopum), 2

В послании к Фабию Антиохийскому Корнелий говорит от своего имени:

Этот страж Евангелия [Новациан] разве не понимает, что в Церкви Католической должен быть один епископ?

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica VI, 43,11

Как видно, послания написаны в полемическом ключе и, вероятно, содержат риторические преувеличения с целью придать образу Новаци- ана особо негативный характер. Следует отметить, что ни Киприан Карфагенский, ни автор трактата Ad Novatianum, также убежденный противник Новациана, не подтверждают этих обвинений. Сократ Схоластик говорит, что епископы, посвятившие Новациана, были просто его единомышленниками, что более вероятно, так как в Церкви того времени был достаточно распространен ригористический взгляд на падших.

Новациан был пресвитером Римской Церкви и отделился, когда епископ Корнелий принял в общение верных, принесших жертву идолам во время гонения на Церковь, предпринятого императором Децием. Отделившись по этой причине, он своими единомышленниками-епископами был посвящен в сан епископа, и писал ко всем Церквям, чтобы принесших в жертву идолам не допускать к таинствам, но подвергать наказанию, а разрешение [грехов] их предоставить Богу...

Socrates Scholasticus. Historia ecclesiastica IV, 28

В послании Корнелия Киприану Quantam sollicitudinem впервые встречается упоминание о собрании пресвитеров (presbyterium), представлявшем собой некий административный орган при Римском понтифике.

После того как все дело было передано мне, я решил созвать собрание пресвитеров[... ]

Quantam sollicitudinem (Ер. 6: ad Cyprianum Carthaginensem episcopum), 2

Собрание пресвитеров стало тем начальным ядром, из которого со временем сформировался административный аппарат Римского понтифика. Хронологически следующее упоминание о нем датируется серединой IV в. и содержится в послании Либерия Quia scio, 1. В XII в. этот административный аппарат получил название Curia Romana (Римская Курия). В послании Корнелия к Фабию содержатся также первые сведения о структуре Римской Церкви:

В ней имеется... 46 священников, 7 диаконов, 7 субдиаконов, 42 аколи- та, 52 экзорцистов, чтецов и остиариев...

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica VI, 43,11

В этом послании сообщается также о благотворительной деятельности Римской Церкви, приводятся данные о числе обездоленных, которые находились на содержании Римской Церкви: больше полутора тысяч вдов и калек, которых питает благодать Христова (Ibid.).

Первое послание Корнелия к Киприану Ne quid имеет меньшее значение для истории Римского Престола, в нем речь идет о сообщниках Новациана, среди которых был Новат, один из главных противников Киприана, ставший инициатором раскола в Карфагенской Церкви. Корнелий выдвигает против них обвинения, в том числе в отношении некоторых из них — в расхищении достояния Церкви. Однако интересно отметить, что ни в одном из своих посланий Корнелий не называет Новациана по имени, заменяя его имя либо местоимениями, либо такими характеристиками, как этот блистательный человек, этот диковинный человек, этот злодейский человек, этот «страж Евангелия». В дальнейшем это желание не называть по имени создателей гетеродоксальных учений станет традиционным литературным приемом папских посланий.

О посланиях Луция I, сменившего на Римской кафедре Корнелия, ничего не известно. Сохранилось только письмо, направленное Киприа- ном Карфагенским понтифику с поздравлением в связи с его возвращением из ссылки:

[... ] Господь удостоил почтить тебя особой честью в деле служения своей Церкви, сделав и исповедником, и епископом [...]

Cyprianus Carthaginensis. Ер. ad Lucium Рарат

Во время понтификата преемника Луция I, Папы Стефана I[94], вспыхнул сильный конфликт между ним и Киприаном Карфагенским по вопросу принятия в Церковь еретиков. Суть конфликта излагает Евсевий Кесарийский:

Киприан, пастырь Карфагенской епархии, первым из людей того времени решил, что следует принимать [еретиков] не иначе, как очистив сначала от заблуждений «баней водной». Стефан же, считавший, что не следует вводить ничего нового, нарушающего обычай, установившийся исстари, пришел в негодование.

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica VII, 3

Стефан I настаивал на том, чтобы в вопросах сакраментальной дисциплины была единая практика во всей Церкви и таковой должна быть практика Рима. Киприан же считал, что единство веры совместимо с различиями в церковной практике, при этом он утверждал, что в вопросах веры необходимо поддерживать единство с главной Церковью — Римской, поэтому он не порывал отношений с Апостольским Престолом. Он писал, что Карфагенская Церковь будет и впредь направлять послания Римским понтификам и принимать их представителей, если таковые к ней приедут. Таким образом, в отношениях между Римом и Карфагеном сложилась парадоксальная ситуация, разрешившаяся лишь со смертью Стефана I.

Этот конфликт, осложнившийся из-за проблемы низложения двух испанских епископов, обвиненных в отступничестве, которые обратились с жалобой к Стефану, а их обвинители — к Карфагенскому собору, известен также из писем самого Киприана Карфагенского, но никаких посланий Стефана или их фрагментов не приводят ни Киприан, ни Евсе- вий. Киприан лишь отправил послание к Стефану, в котором подтверждается факт мученической кончины предшественников Стефана, Корнелия и Луция.

Должна быть хранима славная честь предшественников наших, блаженных мучеников Корнелия и Луция, память которых и мы почитаем, тем более и ты, возлюбленный брат, должен почитать и хранить своим авторитетом и властью, потому что ты стал их викарием и преемником.

Cyprianus Carthaginensis. Ер. ad Stephanum Рарат

Еще одно письмо, а именно Дионисия Александрийского, адресованное Стефану, привел Евсевий Кесарийский. В нем Дионисий сообщает об окончании расколов и наступившем мире в Восточных Церквях (Historia ecclesiastica VII, 5).

Конфликт между Римом и Карфагеном был урегулирован во время понтификата преемника Стефана I, Сикста II[95], который хотя и поддерживал позицию своего предшественника о принятии раскаявшихся еретиков без повторного крещения, однако не высказывался столь категорично. Руфин Аквилейский на основании того, что в древнем житии Сикста II, т. н. Passio vetus, он назван философом, атрибутировал ему анонимное сочинение Sententiae Sexti (Сентенции Секста), которое представляет собой собрание максим пифагорейского происхождения, приписываемых Сексту Эмпирику, со значительными христианскими интерполяциями. О том, что это сочинение не принадлежит понтифику, было известно уже в древности: так, оно без атрибуции было включено в т. н. Декрет Гелазия (см. гл. 1.6). Сиксту II также приписывалось авторство еще двух трактатов Псевдо-Киприана — Ad Novatianum (К Новациану) и Adversus Iudaeos (Против иудеев). Две изЛжеиси- доровых декреталий также подписаны его именем.

Первым из сохранившихся собственно богословских сочинений Римских понтификов можно считать фрагмент послания Дионисия[96], приведенный Афанасием Александрийским[97] в сочинении De decretis Nicaenae synodi. Этот фрагмент посвящен одной из первых богословских проблем, вставших перед христианскими мыслителями, а именно идее о Боге, изложение которой в Новом Завете представляло значительную трудность для осмысления в категориях логики. В Новом Завете говорится о едином Боге Творце и Отце Иисуса Христа, а также о существовании Бога как Отца и Сына и Св. Духа. Поэтому одной из первых проблем стал вопрос, как соединить вместе единство и триаду. В ранней Церкви образовались два гетеродоксальных течения: с одной стороны — савеллианство, отрицающее различие Божественных Лиц, а с другой — так называемый тритеизм.

Более сложным является вопрос о монархианстве. Монархианство (от греч.fiovapx'ia — единовластие) — общее название ряда раннехристианских учений II—III вв., общим для которых было подчеркивание главенства Бога Отца. Впервые термин monarchiani встречается у Тертул- лиана (Adversus Praxeam 10, 1).

Современные исследователи'относят к монархианству такие гетеро- доксальные течения, как адопционизм, модализм и патрипассионизм. Согласно адопционизму, Иисус Христос был не Богом, а человеком, возвышенным, «усыновленным» (adoptio — усыновление) Богом Отцом. Этот акт усыновления заключался в получении Иисусом особой благодати в определенный момент Его жизни (при крещении или, согласно позднему адопционизму, при воскресении). Модализм, исходя из единства Бога, отрицал Божество Сына, рассматривая Сына как имя или способ (modus) проявления Отца в мире. Название «патрипассионизм» происходит от лат. Pater — Отец и passio — страдание. Патрипассионизм получил распространение в первые десятилетия III в. (Эпигон, Клеомен, Праксей). Затем это учение было воспринято Савеллием[98] и получило особое распространение в Египте под названием «савеллианство».

Первым известным проповедником монархианства в кон. II в. был живший в Риме Феодот из Византия (Феодот Кожевник, или Феодот Старший). Евсевий Кесарийский сообщает, что он был отлучен от Церкви Папой Виктором I, однако никаких текстов Виктора I, как уже отмечалось, не сохранилось. Феодот Кожевник имел последователя в лице Феодота Менялы (Феодот Младший), который сумел сплотить вокруг себя группу единомышленников. Между 230~250 гг. монархианские идеи развивал Артемон, однако наибольшее распространение они получили в учении Павла Самосатского[99] между 260—270 гг. В середине IV в. в русле монархианства развивалось богословие Маркелла Анкир- ского[100] и Фотина Сирмийского121. Влияние монархианства в определенной степени испытал также Ориген. Группа христиан, направивших Папе Дионисию обвинение против Дионисия Александрийского, также находилась под влиянием монархианства.

Позиция Дионисия Римского в полемике с Дионисием Александрийским, которого он подозревал в тритеизме, свидетельствует о нарастающем расхождении западной и восточной теологии. На Востоке были богословы, отважившиеся искать новые решения этой проблемы. Дионисий Римский не имел амбиций представить лучший способ рационального объяснения Св. Троицы. Он ограничился лишь указанием на некоторые моменты учения Дионисия Александрийского, которые ему представлялись особо опасными. Осознавая ограниченность радикальной мо- нархианской теории, Дионисий Римский хотел осудить Савеллия и его последователей, однако в теоретическом изложении он сам недалеко ушел от них, так как в то время отсутствовала терминология, позволявшая сформулировать ортодоксальное учение лучше, чем концепция монархии. Он не имел в своем распоряжении теологического инструментария для описания различия между Божественными Личностями, поэтому ограничился их перечислением, при этом подчеркивая, что необходимо говорить о Трех Личностях одновременно.

Папа Дионисий в своем послании, не называя Дионисия Александрийского по имени, осудил его неосторожные высказывания против са- веллианства, в которых тот выступил с позиций жесткого субординацио- низма, отрицая единую природу и сущность Отца и Сына:

Мне стало известно, что у вас некоторые из тех, кто проводит катехизацию и обучает слову Божьему, распространяют это учение, которое, так сказать, диаметрально противоположно мнению Савеллия. Тот богохульствует, утверждая, что Сын есть то же, что и Отец, и наоборот [Отец то же, что и Сын], те же некоторым образом проповедуют трех богов [...]

Adversus Sabbellianos fragmentum (Athanasius.

De decretis Nicaenae synodi, 26)

Далее Дионисий излагает учение о Троице и рождении Сына, приводя ветхозаветные и новозаветные цитаты. Заканчивается послание примечательно: в нем только констатируется принцип троичности и, несмотря на то что оно содержит критику монархианства, вновь используется термин «монархия»:

Итак, не следует ни разделять чудесное и Божественное Единство на три божества, ни словом «сотворение» устранять достоинство и все превосходящее величие Господа. Но, наоборот, следует верить в Бога, Отца Всемогущего, и в Иисуса Христа, Сына Его, и в Духа Святого, веровать, что Слово пребывает в единении с Богом всего. Ибо Он говорит: «Я и Отец — одно» (Ин. 10, 30) и «Я в Отце, и Отец во Мне» (Ин. 14, 11). Таким образом будут сохранены и Божественная Троица, и святое учение о Монархии.

Ibidem

Как показал X. Пиетрас, Римская Церковь большую опасность видела в разделении Троицы, чем в монархианстве[101]. Дионисий Римский для изложения ортодоксального учения не стал использовать подозрительный в его время термин «ипостась», хотя дважды упомянул его, но скорее в негативном, чем позитивном смысле.

По порядку следует сказать и против тех, кто разрушает досточтимую проповедь Церкви Божьей, кто разделяет и рассекает Монархию на некие три силы, на три раздельные ипостаси и на три божества... разделяя на три чуждые и во всем раздельные ипостаси святую Единицу.

Ibidem

Чтобы термин «ипостась» прочно вошел в теологический словарь Церкви, нужно было дождаться богословских разъяснений Илария Пик- тавийского и учения об ипостаси Каппадокийских Отцов[102].

Следующее известие об эпистолярном наследии Римской кафедры связано с именем Феликса I[103]. Авторству Феликса I, святейшего епископа Рима и мученика, атрибутируется послание Александрийскому епископу Максиму и его клиру. Из этого утраченного текста сохранился фрагмент краткого исповедания веры, который дважды процитирован Кириллом Александрийским[104]. Этот фрагмент затем был включен в инспирированный Кириллом Флорилегий и зачитан на Эфесском соборе 431 г.[105]. Впоследствии фрагмент был включен в другие, более поздние флорилегии, прежде всего сирийские, по своему происхождению моно- физитские. Начиная с VII в. это краткое исповедание веры было признано аполлинаристской фальсификацией, то есть восходящей к последователям Аполлинария Лаодикийского[106], защитника монархианской христологии IV в., оппозиционной теологическим воззрениям Павла Са- мосатского. Однако П. Нотен, признавая явный аполлинаристский оттенок фрагмента, считает, что он может восходить к подлинному письму

Феликса I, которое впоследствии было переработано в соответствую-

130

щем ключе .

Что касается воплощения Слова и веры, то мы веруем в Господа нашего Иисуса Христа, рожденного от Девы Марии, веруем, что Он есть вечный Сын Божий и Слово, а не человек, воспринятый Богом, так чтобы [человек] был другой, нежели Он. Потому что не так воспринял человека Сын Божий, чтобы быть иным от него [существом], но, будучи совершенным Богом, сделался и совершенным человеком, воплотившись от Девы.

Фрагмент приведен по русскому изданию Деяний Вселенских собо- рое[107].

О какой-либо литературной деятельности ближайших преемников Феликса I ничего не известно. Сохранились подложные декреты, подписанные именами Евтихиана и Гая, но именами следующих понтификов — Марцеллина[108], Марцелла I[109], Евсевия[110] и Миль- тиада[111] — не были подписаны даже апокрифы. Во время их понтифика - тов Римская Церковь вступила в тяжелый период последнего и самого жестокого преследования христиан в Римской империи, развернутого императором Диоклетианом[112]. Вскоре после его отречения от трона в 305 г. началась гражданская война, закончившаяся лишь с победой Константина I над Максенцием[113] в 312 г.

1.4.2. Арианский кризис. Юлий I иЛиберий

Император Константин I, провозгласивший в знаменитом Миланском эдикте 313 г. христианство легитимной религией и начавший политику его официальной поддержки, надеялся, что этим он достигнет мира в империи, так как преследования христиан показали, насколько широкое распространение получила новая религия, а также насколько глубоко было противостояние граждан империи — христиан и язычников. Христианство воспринималось Константином как некая единая идеология, но сразу же, как только оно получило официальный статус, стало ясно, что о единстве вероучения говорить не приходится. Наставленный западным епископатом, прежде всего Осием Кордубским[114], Константин вначале не представлял, как христианство понимают на Востоке. Для согласования вопросов вероучения в 325 г. был созван I Никейский собор[115], но его решения не были приняты всеми, и в среде христиан началось не менее острое противостояние, чем в прошлом между христианами и язычниками. Главным выразителем противников ортодоксии стал Арий'40, от имени которого получила название субордициони- стекая христологическая концепция — арианство. Особый накал страстей вызвал термин единосущный [Отцу], использование которого по отношению к Иисусу Христу отвергал Арий. Уже в последние годы правления Константина арианство стало доминирующей силой на востоке империи, а впоследствии, уже после смерти Ария, ариане с помощью государственной власти начали преследования ортодоксальных епископов. Арианские императоры, прежде всего Констанций II[116], а позднее Валент[117], развернули жесткую политику гонений. Император Юлиан[118], прозванный Отступником за отход от христианства и желание возродить греко-римскую религию, с целью дискредитации христианства возвратил из ссылки всех ортодоксальных епископов на их кафедры, уже занятые арианами, чтобы между епископами, претендовавшими на одну кафедру, завязалась борьба. Однако, несмотря на все драматические события, ортодоксальная вера, во многом благодаря позиции Рима, все же одержала верх над арианством. Хотя арианство сразу не исчезло, перейдя вследствие проповеди Вульфилы[119] к германским народам, но все же, потеряв там связь с традицией греко- римской культуры, оно стало маргинальным течением и полностью исчезло к VIII в.

Ортодоксальное учение было догматически закреплено на I Никей- ском соборе, акты которого не сохранились и известны лишь из изложения современных событию и более поздних авторов. Папа Сильвестр I143, в понтификат которого состоялся собор, не присутствовал на заседаниях, как об этом пишет Феодорит Кирский146: Римского [епископа], по причине глубокой старости, не было (Theodoretus. Historia ecclesiastica. I, 7). Папу Сильвестра I представлял легат Осий Кор- дубский, руководивший работой собора. О сочинениях Сильвестра I ничего не известно, хотя сам он стал героем многочисленных легенд, а имя его было соединено с подложным юридическим документом, так называемым Constitutum Constantini, или Donatio Constantini (Константинов дар), призванным обосновать легитимность и древность традиции светской власти Римских понтификов. Особенное распространение апокрифической литературы о Сильвестре I имело место в период формирования Церковного государства в конце VIII в., что дало повод немецкому историку Э. Эвигу даже предложить иронический термин «Сильвестр-Ренессанс»[120]. Сохранились два подлинных послания, адресованных Сильвестру I: Арелатского собора 314 г. (анализ послания у И. Маццина[121]) и Антиохийского 324 г.

О каких-либо сочинениях преемника Сильвестра I — Марка[122] неизвестно, приписывавшееся ему послание к Афанасию Александрийскому является позднейшей фальсификацией.

Сохранились два послания Папы Юлия 1ъо в составе Apologia contra Arianos (Апологии против ариан) Афанасия Александрийского, а также один фрагмент — в актах Эфесского собора, который привел Кирилл Александрийский.

Позиция Юлия I заключалась в сохранении учения Никейского собора и неизменной поддержке Афанасия Александрийского, дважды в его понтификат изгонявшегося арианами со своей кафедры и приезжавшего за помощью в Рим. В 341 г. Юлий I созвал в Риме собор, на котором подтвердил, что Афанасий является единственным легитимным епископом Александрии. Тогда противники Афанасия созвали в том же году свой альтернативный собор в Антиохии, где отвергли правомерность вмешательства Римского понтифика, направив ему «напыщенное послание, исполненное множества насмешек и не чуждое сильнейших угроз» (Sozomenus. Historia ecclesiastica III, 10).

На Антиохийском соборе не было и епископа великого Рима Юлия, и никого другого от его имени, между тем как по церковным канонам никакого постановления в Церквях без согласия Римского епископа вводить не следует.

Socrates. Historia ecclesiastica II, 8

Юлий I написал ответное послание епископам Антиохийской Церкви, утверждая незыблемость решений Никейского собора. Оно не касается анализа вопросов догматики и полностью посвящено оправданию Афанасия Александрийского. Начальная фраза послания подтверждает сообщение Созомена о тональности письма епископов Антиохийского собора:

Прочитал я письма, доставленные моими пресвитерами Элпидием и Фи- локсеном, и удивился, потому что мы писали с любовью и сознанием истины, а вы отвечали с враждою, а не согласно приличию. Письмо показывает надменность и высокомерие тех, кто его писал, а это чуждо христианской вере.

Legi litteras (Ер. 1: ad Antiochenos), 1

В послании содержится интересная деталь — констатация факта начавшихся изменений в церковном суде после того, как Церковь все больше приобретала статус государственного института.

Суды церковные не по Евангелию уже производятся, но устраиваются для вынесения приговоров к ссылке и смертной казни [...] Если пало какое- либо подозрение на епископа этого города [Александрии], к сей [Римской] Церкви следовало бы написать.

Ibidem, 22

Если в Ранней Церкви самым большим наказанием за гетеродок- сальные воззрения было отлучение, то уже в IV в. восторжествовал принцип необходимости привлечения к уголовной ответственности лиц, проповедовавших гетеродоксальное вероучение. Это убеждение разделялось не только в ортодоксальных кругах империи (особенно после того как эдиктом 380 г. император Феодосий I1'1 приравнял постановления соборов к государственным законам), но в полной мере относилось и к ариан-

151 Феодосий I (ТЬескк^шв) (ок. 346 — 395) — римский император (379—395). Он созвал I Константинопольский собор (381 г.), на котором было вновь осуждено арианство и принят Никео-Константинопольский символ веры. Покровительствуя ортодоксии, Феодосий I устранил сторонников арианства с епископских кафедр.

4 Сочинения Римских понтификов ской Церкви, которая, в свою очередь, рассматривала католическое учение как еретическое. Интересно отметить, что призыв к государственной власти преследовать язычников впервые прозвучал на страницах трактата De errore profanarum religionum (О заблуждениях языческих религий, между 346 и 350 гг.) арианского писателя Фирмика Матерна[123], требовавшего не только разрушать языческие храмы, но и (на основании книг Ветхого Завета: Второзаконие 13, 7—11) казнить язычников. Возможно, этот трактат, если принять первую датировку, повлиял на эдикт 346 г., запрещавший языческие жертвоприношения и предписывавший закрытие языческих храмов.

Таким образом, послание Юлия I Legi litteras является одним из первых свидетельств о появлении той тенденции в Церкви, которая привела к созданию инквизиции, понимаемой в широком значении этого слова как репрессивный аппарат преследований за религиозные убеждения. И не случайно ее зарождение на Востоке, где, во-первых, постоянно возникали новые богословские интерпретации христианского учения, порождавшие ожесточенные споры, а во-вторых, церковные иерархи пытались использовать государственную власть для подавления идеологических противников и укрепления своих позиций.

После возвращения Афанасия на его кафедру Юлий I написал послание священникам и народу Александрии:

Поздравляю и я вас, возлюбленные братья, потому что перед очами у себя видите наконец плод вашей веры... Бог возвращает вам [Афанасия] за чистоту его жизни... Возвращается он теперь к вам более славным, чем удалился от вас. Ибо если чистота драгоценных металлов, золота и серебра проверяется огнем, то что можно сказать о достоинстве такого мужа, который, победив опасности стольких скорбей, возвращается вам, признанный невиновным...

Gratulor et ipse (Ер. 2: ad presbyteros, diaconos et populum Alexandriae), 1—3

В то время как Западная Церковь во главе с Римом отстаивала ортодоксальное учение I Никейского собора, среди восточного епископата доминировали арианские или близкие арианству взгляды. Тогда по инициативе Юлия I с целью преодоления религиозного кризиса императорами Константом I[124] и Констанцием II в 343 г. в Сардике (ныне София) был созван собор. В связи с тем что соборы 341 г., состоявшиеся в Риме и Антиохии, заняли диаметрально противоположные позиции, местом проведения общего собора Западной и Восточной Церквей был избран в качестве компромисса город Сардика, который хотя и входил в состав Западной Римской империи, но был расположен у границ Восточной Римской империи.

На Сардикский собор прибыло около 100 западных епископов и около 70 восточных. Председателем был, как и на Никейском соборе, Осий Кор- дубский. Юлия I представляли легаты — пресвитеры Архидамий и Фи- локсен. Восточные епископы, предвидя, что собор намерен поддержать прибывшего на заседания Афанасия Александрийского, уехали из Сардики и открыли свой в Филиппополе (ныне Пловдив, Болгария) альтернативный собор, на котором приняли проарианскую догматическую формулу, соответствующую 4-й формуле Антиохийского собора 341, а также предали анафеме Юлия I, Осия Кордубского и др. участников Сардикского собора.

Оставшиеся в Сардике епископы продолжили работу, подтвердив вероучение Никейского собора. В догматических определениях собор использовал в то время еще не получивший окончательно зафиксированного значения богословский термин «ипостась». Сардикский собор провозгласил одну ипостась Отца и Сына, что придало его учению, с современной точки зрения, некий монархианский оттенок. Мы уже отмечали, что Римская Церковь видела меньшую опасность в монархианстве, чем в тритеизме. Однако следует иметь в виду, что под термином «ипостась» Отцы собора понимали субстанцию, или природу. Разделение понятий сущность (substantia — субстанция) и ипостась (persona — личность) было сформулировано лишь Каппадокийскими Отцами во 2-й половине IV в. Сардикский собор реабилитировал Афанасия Великого, Маркел- ла Анкирского и Асклепия Газского, утвердил пасхалию на ближайшие 50 лет и обнародовал 20 дисциплинарных канонов, наиболее важными среди которых, с точки зрения темы нашего исследования, были каноны 3~5, установившие, что епископ, осужденный на провинциальном соборе, имеет возможность апелляции к Римскому понтифику, который вправе кассировать решения провинциальных соборов[125]. Из-за отъезда восточных епископов из Сардики собор не только не смог разрешить вероучи- тельный кризис, но и положил начало разрыву во взаимоотношениях между никейской и ортодоксальной Западной Церковью и антиникейской и проарианской Восточной Церковью.

После этого собора те и другие уже не общались как единоверные... Вся Западная Церковь догматы Отцов сохраняла в чистоте и относительно их чуждалась споров и разногласий. Ибо хотя и эту часть Римской империи Медиоланский епископ Авксентий, Валент и Урзаций Паннонские старались склонить к арианской ереси, но их усилия, при тщательном наблюдении предстоятеля Римского Престола и прочих священнослужителей, истреблявших семена этой ереси, не имели желаемого успеха. Напротив, Церковь Восточная после Антиохийского собора пришла в смятение и явно отошла от Никейской веры.

Sozomenus. Historia ecclesiastica III, 13

Драматические события для Римского Престола начались во время понтификата преемника Юлия I Либерия, с приходом к власти в Константинополе (после убийства в 350 г. императора Константа, а затем поражения узурпатора Магненция) убежденного арианина Констанция II, так как арианство должно было, по замыслу нового императора, стать государственной религией империи. Церкви Востока подчинились воле императора. Победоносное наступление Констанция в Иллирике, Северной Италии и Галлии означало начало подчинения арианству и Западных Церквей. Начиная с 351 г., когда Констанций установил свою власть в Иллирике, при нем находились сирмийские епископы — Валент, епископ Мурсыь5, и Урзаций, епископ Сингидуна (совр. Белград)[126], давние враги Афанасия Александрийского, которые возглавили проведение императорской проарианской политики. По распоряжению Констанция в 353 г. был созван собор галльского епископата в Арелате, на котором сразу было предложено осудить наиболее активного сторонника Никейского собора — Афанасия. Тщетно папские легаты предлагали сначала обсудить доктринальные вопросы — Афанасий был осужден (Sulpicius Severus. Historia sacra II, 39). Либерий в письме, написанном в конце 353 — начале 354 гг. к Осию Кордубскому, изливает свою боль о поведении своих легатов:

[...] Я уполномочил быть моими легатами Винцентия Капуанского и Мар- целла, епископа из Кампании. На него [Винцентия] я возлагал большие надежды, ибо он отлично знает дело и не раз вместе с твоей святостью выступал судьей в этом деле; я был уверен, что при его посольстве Евангелие Господа сможет сохраниться неповрежденным. [Однако] он не только ничего не добился, но и сам был уведен в это заблуждение. После чего, удрученный сугубой скорбью о таковом факте, я решил, что мне лучше

 

Фреска с изображением Папы Либерия I. IV в. Катакомбы Претекстата, Рим

умереть за Бога, чем оказаться последним предателем или же согласиться с суждениями против Евангелия.

Quia in nullo (Ер. 1: ad Osium episcopum Cordubensem)

Аналогичное письмо Либерий направил и Сполетанскому епископу Цецилиану (Nolo te). В 354 г. в Рим приехал еще один непримиримый борец с арианством — епископ Люцифер Кальярийский[127]. Либерий решил обратиться к императору, написав ему очень осторожное и исполненное необычайной почтительности послание, в котором все же настаивал на двух принципиальных моментах: во-первых, нельзя однозначно признать вину Афанасия, когда многие епископы выступили в его поддержку, а во-вторых, необходимо восстановить вероучение, принятое на Никейском соборе. Это послание (Obsecro, tranquillissime Imperator) передали в том же году Констанцию папские легаты епископ Люцифер Кальярийский, священник Панкратий и диакон Иларий.

Затем понтифик написал два послания другому своему единомышленнику, епископу Евсевию Верчелльскому[128], на которого он возлагал большие надежды в противостоянии арианству, и стремился убедить его вместе с Люцифером Кальярийским создать оппозицию для противодействия проарианской партии.

Поскольку Винцентий [после возложенной на него] миссии легата был увлечен в [известное] заблуждение, прочие епископы Италии на общем соборе вынуждены были подчиниться суждению восточных [епископов]. [Однако] Бог позаботился о том, чтобы пришел брат и соепископ наш Люцифер из Сардинии, который, когда понял скрытые причины [спора], пришел к выводу, что еретики, воспользовавшись как поводом делом Афанасия, захотели испытать это [собрание], и, побуждаемый ревностью по вере, решил взять на себя надлежащий труд и отправился ко двору благочестивого императора [...]

Me, frater canssime (Ер. 2: ad Eusebium Vercellensem episcopum)

A так как я уверен, что твой несломленный дух верно исполняет то, что повелевает Бог, то я вверяю тебе брата и соепископа нашего Люцифера и возлюбленных сынов моих пресвитера Панкратия и диакона Илария, которые в [это] бурное время с мужественной душой и богоданной силой выступили за благополучие Церкви против ее врагов, которых Бог уничтожит духом уст Своих [Ср. 2 Фес 2, 8. Я знаю, что ты выступишь вместе с ними, так как в тебе есть пламенеющий дух Божий.

Remeante filio (Ер. 4: ad Eusebium Vercellensem episcopum)

В третьем послании Евсевию Либерий благодарил его за добрый прием и поддержку Люцифера Кальярийского, а также сообщал о своем обращении к епископу Аквилеи Фортуниану (Фортунациану)[129]. В этом письме уже отчетливо видна тревога Либерия по поводу сложившегося положения, а также предчувствия драматических событий в ближайшем будущем:

Я обратился с письмами также к брату и соепископу нашему Фортуниану, о котором я знал, что он не взирает на лица людей и более помышляет о награде в будущем веке, чтобы, ради искренности души и ради веры, которую он сумел сохранить с опасностью для нынешней жизни, и он соблаговолил ныне пребыть с вами.

Sciebam, domine (Ер. 5: ad Eusebium episcopum Vercellensem)

Либерий хотел созвать собор в Аквилее, где епископскую кафедру возглавлял его друг Фортуниан. Однако император настоял на созыве собора в Медиолане, который состоялся в начале 355 г. На соборе Афанасий был осужден, папские легаты Люцифер Кальярийский и Евсевий Верчелльский, а также поддержавший их Медиоланский епископ Дионисий [130] были низложены со своих кафедр и сосланы на Восток. Напротив, друг Либерия Фортуниан Аквилейский принял сторону большинства. Либерий, узнав об этом, направил послание своим единомышленникам, которые отправлялись в изгнание. Понтифик восхищался их мужеством в отстаивании веры и стремился их утешить, прекрасно понимая, что скоро разразится настоящая буря.

Я не могу найти слов [...], чтобы описать заслуги вашей добродетели. Единственно, что могу сказать вам в утешение: я тоже, наверное, вскоре буду отправлен в ссылку. Ведь я доселе пребываю в некоем состоянии ожидания и сильно печалюсь, что более суровая необходимость пока разлучает меня с выпавшим вам жребием. Благочестивые братья, мне бы хотелось, чтобы я раньше всех вас понес наказание, чтобы любовь ваша через меня последовала примеру славы. Но пальма первенства была отдана вам, чтобы вы первыми по причине постоянства веры достигли великой славы исповедания. Итак, прошу любовь вашу, чтобы вы считали, что я пребываю с вами, чтобы не чувствовали, что я отсутствую сердцем, и чтобы помнили, что я очень скорблю, что пока еще отделен от вашего жребия. Наконец, вы лучше можете знать, сколь великой славы вы достигнете, ибо если кто был увенчан во время гонений, то претерпевал лишь жестокость меча преследователей. Вы же, благочестивые воины Бога, несмотря на то что ваши братья оказались врагами, одержали победу над вероломством; настолько их нечестие в нынешнем веке смогло возрасти, насколько оно принесет святым епископам награду хвалы в веке будущем.

Quamvis sub imagine (Ер. 6: ad Eusebium, Dionysium et Luciferum in exilio constitutes)

Хорошо понимая, что для победы арианства необходимо вовлечь в свою политику Рим, Констанций направил в Рим евнуха Евсевия, чтобы тот заставил понтифика подписать осуждение Афанасия. Встречу и разговор Либерия с евнухом приводит Афанасий (Historia Arianorum ad monachos, 35—40). Не добившись согласия, евнух увез Либерия к императору в Медиолан. Созомен пишет:

[Констанций] убеждал его придти к единомыслию с окружавшими его епископами [...], атак как Либерий не соглашался и утверждал, что никогда не сделает этого, то приказал отправить его в ссылку в Берею Фракийскую.

Говорят, вместе с этим причиной ссылки Либерия было и то, что он не хотел отказаться от общения с Афанасием, но мужественно защищал его перед императором [...] За это неповиновение своим распоряжениям император приказал Либерию готовиться ехать во Фракию, если он не передумает в течение двух дней. Но мне не о чем думать, государь, отвечал Либерий, это у меня давно уже обдумано и решено, и я теперь же готов отправиться в путь. Говорят, что, когда отправляли его в изгнание, император прислал ему пятьсот золотых, но он не принял их, а тому, кто их принес, сказал: Иди и скажи пославшему тебя, чтобы он отдал это золото окружающим его льстецам и лицемерам, которые по своей ненасытности мучаются постоянной и ежедневно возрастающей жаждой, так как всегда желают денег и никогда не насыщаются.

Sozomenus. Historia ecclesiastica IV, 11

Разговор Либерия с императором и евнухом Евсевием еще более подробно, чем Созомен, описывает Феодорит Кирский. Он приводит реплики сторон, постоянно подчеркивая спокойное и мужественное поведение Либерия (Theodoretus. Historia ecclesiastica II, 17).

Таким образом, против Римского Престола были предприняты репрессивные меры: Либерий был арестован и отправлен в ссылку. На Римскую кафедру по приказу императора был возведен диакон Феликс[131]. Описание ареста Либерия сохранилось у многих историков, в том числе у Аммиана Марцеллина162, язычника, не принимавшего участия в полемике о христианском учении.

Либерий, увещеваемый императором подтвердить своей подписью вместе с другими низложение Афанасия с епископской кафедры, упорно отказывался это сделать и не раз публично заявлял, что считает величайшей несправедливостью осудить человека, не увидев и не выслушав его. Таким образом, он явно сопротивлялся воле императора. Хотя император, всегда настроенный воаждебно по отношению к Афанасию, знал, что он уже низложен, однако он настойчиво желал, чтобы это низложение было подтверждено высшим авторитетом епископа Вечного города. И все-таки он этого

не добился, а Либерий с большими сложностями был увезен из города среди ночи из страха перед народом, который пылал к нему любовью.

Ammianus Marcellinus. Historia XV, 7, 9—10

Иларий Пиктавийский пишет, что, находясь в изгнании в Берее Фракийской, где епископом был один из самых убежденных противников Никейского вероучения, Демофил[132], Либерий уступил императору, отрекшись от Афанасия и подписав так называемую Сирмийскую формулу (то есть формулировку вероучения, принятого на Сирмийском соборе). Однако в связи с тем что в Сирмии состоялось два собора, один в 351 г., а второй — в 357 г. (причем только этот собор 357 г. и был собственно арианским), вопрос, какую Сирмийскую формулу подписал Либерий, приобретает принципиальное значение (об этом ниже).

В подтверждение этого своего утверждения Иларий в сочинении, получившем название Ex opere historico fragmenta, привел четыре послания Либерия. Последний издатель этого сочинения, А. Федер, предложил более точное название Collectanea antiariana Parisinam. Эти письма, написанные, вероятно, в 357 г., адресованы восточным епископам, Урзацию, епископу Сингидуна, и Валенту, епископу Мурсы, — главным советникам Констанция, а также Герминию Сирмийскому[133] и Вин- центию Капуанскому[134]. Письма содержат несколько путаное объяснение причин, по которым Либерий перестал поддерживать Афанасия, равно как и просьбу о заступничестве перед императором, чтобы ссылка была прекращена. Так, в письме восточным епископам он объясняет причину осуждения Афанасия — его отказ прибыть в Рим для рассмотрения выдвинутых против него обвинений.

Возлюбленным братьям нашим в епископате, во всем Востоке находящимся, Либерий, епископ города Рима, желает вечного спасения.

Стремясь к миру и согласию Церквей, получив письма вашей милости об Афанасии и других, адресованные доброй памяти предшественнику нашему Юлию, я, следуя преданию отцов, послал пресвитеров города Рима Луция, Павла и Элиана в Александрию к вышеупомянутому Афанасию, при - зывая его прибыть в город Рим, чтобы постановить по его делу то, что требует церковная дисциплина. Также послал ему письма через вышеназванных пресвитеров, в которых указал, что, если он в Рим не прибудет, пусть знает, что он отлучен от общения с Римской Церковью. Вернувшись, пресвитеры сообщили, что он не пожелал прибыть [...] Знайте, что этими письмами, которые я вам послал, я провозглашаю, что я пребываю в мире со всеми вами и со всеми епископами Католической Церкви, вышеназванного же Афанасия считаю не пребывающим в общении со мной, то есть с Римской Церковью.

Studens pad (Ер. 7: ad Orientales episcopos)

В послании к Винцентию Капуанскому Либерий просит его, воспользовавшись расположением к нему Констанция, умолить императора, чтобы тот освободил его от великой скорби (de tristitia magna).

Тебе хорошо известны козни злых людей, из-за которых постигли меня эти страдания, поэтому и прошу Бога, чтобы Он дал мне терпение. Возлюбленный сын мой, диакон Урбик, который доставлял мне прежде утешение, отнят от меня [... ]

Non doceo (Ер. 10: ad Vincentium episcopum Capuanum)

В другом послании Либерий говорит о принятии им вероучительной формулы Сирмийского собора и подтверждает отказ от общения с Афанасием:

По причине страха Божия святая вера ваша известна Богу и людям доброй воли. Как говорится в Законе, «Правдою судите, сыны человеческие» (Пс 57, 2). Я Афанасия не защищаю, но почему его принял блаженной памяти предшественник мой епископ Юлий? Я боялся, как бы я не был кем-нибудь сочтен лицемером. Но, узнав, когда Богу было угодно, что вы его осудили справедливо, тотчас же дал согласие на ваши суждения и письма о нем [то есть о его осуждении] через брата нашего Фортунациана, чтобы они были доставлены императору Констанцию. Итак, удалив от общения со всеми нами Афанасия, от которого я не принимаю даже посланий, я говорю, что я со всеми вами и со всеми восточными епископами, то есть со всеми церковными провинциями имею мир и единодушие.

Ибо, чтобы вы точнее знали, я с истинной верой в этом письме это говорю, что господин и брат мой Демофил, который соблаговолил по своей доброте изложить мне вашу и католическую веру, которая в Сирмии многими братьями и соепископами нашими была трактована, изложена и принята [это есть арианское нечестие, это я отметил, не будучи отступником, идущим вослед Либерию] всеми, кто там присутствовал, и я со всей душой ее принял, и ни в чем ей не противоречу [...].

Pro deifico timore (Ер. 8: ad presbyteres et episcopos Orientales)

Эти послания, как видно из текста, содержат в себе глоссы, принадлежащие не Иларию Пиктавийскому, а более позднему переписчику.

Подлинность писем, приводимых Иларием, как уже было сказано выше, оспаривалась многими исследователями по разным причинам, в том числе и из-за несоответствия стиля этих посланий стилю других посланий Либерия (отсутствие в них так называемого cursus velox), как было показано Ф. Ди Капуа[135]. Но, даже признавая подлинность этих посланий, можно утверждать лишь одно: из них следует, что Либерий подписал Сирмийскую формулу 351 г., которая была ортодоксальной, а не арианскую 357 г.168 Это вытекает из рассказа самого Илария, так как он приводит имена составителей формулы, подписанной Либерием, в том числе имя умершего до 357 г. Феодора Гераклейского[136]. Хотя некоторые исследователи, например Г. Бреннек, пытались доказать, что Либерий подписал все же формулу 357 г.[137], эта точка зрения не нашла поддержки у других ученых[138]. Проблема осложняется также и тем, что точно не установлена датировка ссылки Либерия. Согласно Афанасию (Apologia contra Arianes, 89; Historia Arianorum, 41), а также анонимному Cesta inter Liberium et Felicem episcopos, 1, ссылка продолжалась два года. Однако началась ли она в конце 355 г. или же в начале 356 г., неизвестно. Поэтому нельзя сказать, когда она завершилась, то есть получил ли Либерий разрешение вернуться в Рим до или после того, как была опубликована формула Сирмийского собора 357 г.

Послание Либерия, приведенное Сократом Схоластиком, наоборот, подтверждает его приверженность Никейскому вероучению.

Католической и апостольской верой мы признаем ту, которая от времен бывшего в Никее собора доныне соблюдается чистой и непоколебимой... Эта вера, заключающаяся в Ипостаси и Имени Единосущного, как твердый и неодолимый оплот разрушает и отражает все нападения и ухищрения Ария. Поэтому, когда епископы Запада съехались в Аримин, куда созвало их арианское нечестие, чтобы каким-либо убеждением или же, говоря правду, светской властью уничтожить или косвенно отвергнуть то, что было изложено в вере самым надежным образом. Хитрость ариан не принесла им никакой пользы, потому что все бывшие в Аримине епископы, в то время обольщенные и обманутые, ныне образумились и, анафематствовав Ари- минскую формулу, подписали католическую и апостольскую, обнародованную в Никее веру...

Socrates Scholasticus. Historia ecclesiastica IV, 12

Историки — современники событий описывают по-разному причины возвращения Либерия из ссылки: Сократ Схоластик и Феодорит Кирский утверждают, что Констанций был вынужден вернуть Либерия по требованию народа.

Первый, кто не согласился принять эту веру [проарианскую], Римский епископ Либерий был сослан в ссылку, на его место [...] был возведен Феликс, бывший диакон Римской Церкви [...] Спустя немного времени Либерий вызван был из ссылки и опять занял свой престол, потому что римский народ, возмутившись, выгнал из церкви Феликса и император, хотя и против своей воли, вынужден был согласиться на это.

Socrates Scholasticus. Historia ecclesiastica II, 37

Итак, победоносный поборник истины [Либерий], согласно распоряжению, жил во Фракии. Между тем по прошествии двух лет Констанций прибыл в Рим и супруги знатных людей стали уговаривать своих мужей, чтобы они попросили императора вернуть пастыря пастве. Если вы не сделаете этого, говорили они, то мы оставим вас и переселимся к великому пастырю. Но мужья отвечали, что они боятся императорского гнева [... ]Тогда достохваль- ные жены пришли к императору... и стали умолять его, чтобы он сжалился над столь знаменитым городом, зачем лишен он пастыря, сделавшись добычей волчьего коварства. Но Констанций отвечал им, что город не имеет нужды в другом пастыре, что в нем есть пастырь, который может о нем заботиться. Ибо после великого Либерия рукоположен был [в епископы] один из его диаконов по имени Феликс, который хотя изложенную в Никее веру соблюдал, однако свободно вступал в общение с отступниками, а потому никто из жителей Рима не входил в церковь, когда в ней был Феликс. Упомянутые жены сказали об этом императору, который, склонившись к их просьбам, повелел возвратить того достойного во всех отношениях мужа... Божественный Либерий вернулся, а Феликс стал жить в другом городе.

Theodoretus. Historia ecclesiastica II, 17

О том, что Либерий был возвращен из ссылки под давлением римлян, свидетельствует и Сульпиций Север[139]:

Либерий Римский и Иларий Пиктавийский также были отправлены в изгнание [...] Либерий немного времени спустя был возвращен в Город из- за бунта римлян. Впрочем прославленные изгнанники широко были известны, и им собрали много денег на пропитание, а также часто приходили к ним посланцы от католического народа почти из всех провинций.

Sulpicius Severus. Chronici II, 39

Иларий, как уже говорилось, наоборот, утверждает, что Либерий был возвращен из-за того, что он уступил императору. Хотя сам факт возвращения из ссылки при жизни императора-арианина ни о чем не свидетельствует. Так, например, сам Иларий Пиктавийский возвратился из ссылки в 360 г., также при жизни Констанция, умершего в 361 г. Афанасий о возвращении Либерия пишет следующее:

Заточенный Либерий через два года изнемог в силах и, страшась смерти, которой ему угрожали, подписался. Но этим доказывается как их насилие, так и в Либерии ненависть его к ереси и справедливость его в пользу Афанасия, когда он имел свободное произволение...

Athanasius. Historia Ananorum admonachos, 41

Но при этом Афанасий ничего не говорит о том, под чем именно подписался Либерий: Сирмийской формулой 351 г., Сирмийской формулой 357 г., осуждением самого Афанасия или же под каким-либо другим документом. В другом своем сочинении, Apologia contra Arianos (Апология против ариан), новую редакцию которого Афанасий подготовил ок. 360 г. (во всяком случае, не позднее 361 г., когда умер император Констанций), о Либерии он пишет еще более неопределенно:

Мы имеем на нашей стороне большое число епископов, и это не епископы маленьких городков. Большинство епископов остались верными нам, несмотря на ссылку, как, например, епископ Рима Либерий. Конечно, он не смог до конца перенести страдания, однако он оставался верен общению с нами в течение двухлет, так как знал тайну заговора, предпринятого против нас.

Athanasius. Apologia contra Arianos, 89

Иероним, основываясь на свидетельстве Илария, повторяет его обвинения в адрес Либерия. Говоря об Аквилейском епископе Фортунациа- не, он пишет:

Фортунациан [...] в том повинен, что Либерия, епископа города Рима, отправленного в ссылку из-за [защиты] веры, первым уговорил, склонил и принудил к подписанию [вещей] еретических.

Hieronymus. De vins illustribus XCVII

Эту же точку зрения на возвращение Либерия Иероним излагает и в своей Хронике под 352 г.:

В Римской Церкви тридцать четвертым был поставлен епископ Либерий. Когда он был отправлен в ссылку за веру, все клирики поклялись, что они никого другого не примут. Однако когда на [Римское] епископство ари- анами был поставлен Феликс, многие нарушили клятву и по прошествии года были изгнаны вместе с Феликсом, потому что Либерий, будучи побежден тяготами ссылки и подписавшись под еретическим нечестием, вошел как победитель в Рим.

Hieronymus. Chronicon (An. Dom. 352)

Руфину Аквилейскому были известны обе версии о возвращении Либерия:

Либерий, епископ города Рима, был возвращен при жизни Констанция. Произошло ли это вследствие того, что он смирил свою волю, подписавшись, или же благодаря римскому народу, умолившему Констанция проявить снисходительность, я точных сведений не имею.

Rufinus. Historia ecclesiastica I, 27

Вокруг имени Либерия развернулись жаркие споры, причем сами ариане стремились представить его своим единомышленником. Ариан- ская партия, сознавая, что возможность победить у нее будет только в том случае, если на их стороне будет епископ Рима, предприняла активную кампанию, чтобы убедить всех, что Либерий принял их позицию. Об этом пишет Созомен:

Они [епископы Василий, Евстафий и Элевсий] собрали тогда в одно сочинение все, что было определено против Павла Самосатского и Фотина Сирмийского, присоединили и изложение веры, составленное при освящении Антиохийской церкви, пользуясь тем предлогом, будто некоторые под видом учения о единосущии распространяют собственную ересь, и к принятию этого учения успели склонить, наряду с Аиберием, африканских епископов Афанасия, Александра, Северина и Кресценция ... А от Либерия они получили даже особое исповедание, в котором не признающих Сына подобным Отцу по существу и по всему он отлучал от Церкви. Поэтому Эвдоксий и другие вместе с ним в Антиохии, защищавшие ересь Аэция, получив послание Осия, разглашали, будто и Либерий отверг слово «единосущный» и признает Сына подобным Отцу.

Sozomenus. Historia ecclesiastica IV, 15

Позднее в этом стремился убедить своих читателей арианский историк Филосторгий[140], сочинение которого дошло до нас в изложении патриарха Фотия[141].

Сам же он [Констанций] в это время проживал в Сирмии, где по настоятельной просьбе римлян вызвал из ссылки Либерия и возвратил его просителям. При этом случае Либерий, по словам Филосторгия, подписал приговор против единосущия и против Афанасия...

Сокращение церковной истории IV, 3

Таким образом, многие вопросы, связанные с тем, как изменялась позиция Либерия по отношению к бушевавшим в его время арианским спорам, остается открытой. В ту начальную эпоху формирования христианской догматики многие не могли понять смысл разворачивавшихся у них на глазах богословских баталий и примкнуть к борцам за ортодоксию, как это образно описал Сократ Схоластик.

Сделав слово «единосущный» предметом своих бесед и исследований, они возбудили междоусобную войну, и эта война не отличалась от ночного сражения, потому что обе стороны не понимали, за что одна ругает другую. Одни, уклоняясь от слова «единосущный», полагали, что сторонники его вводят ересь Савеллия и Монтана, а потому называли их хулителями, как бы отвергающими личное бытие Сына Божьего. Другие, защищавшие еди- носущие, думали, что противники их вводят многобожие, и отвращались от них, как бы от вводящих язычество.

Socrates Scholasticus. Historia ecclesiastica I, 24

Двойственное отношение к Либерию, которое было у современников, продолжало сохраняться и впоследствии. Так, Папа Сириций говорит о нем как о «блаженной памяти предшественнике»[142], а Папа Анастасий I ставит его в один ряд с главными борцами с арианством:

Ради нее [веры Никейского собора] добровольно претерпели ссылку святые и испытанные епископы, а именно просвещенный божественным учением Дионисий, ставший оттого слугой Божьим, или последовавшие его примеру блаженной памяти епископ Римской Церкви Либерий, а также Евсевий из Верчелли, Иларий из Галлии.

Dat mihi (Ер. 3: ad Venerium episcopum Mediolanensem)

В V в. имя Либерия было включено в так называемый Мартиролог Иеронима[143], где указан день его памяти как святого — 23 сентября. Также и Православной Церковью он почитается святым, в том числе и в настоящее время Русской Православной Церковью (день памяти — 27 августа)[144]. Но в более поздних западных календарях имя Либерия не встречается, что стало следствием распространившейся в начале VI в. легенды С esta inier Liberium el Felicem episcopos, представляющей его не только как отступника, но даже как преследователя ортодоксальных христиан. Эта легенда попала затем в Liber Ponlificalis, из-за чего Либерий стал первым Римским понтификом, не канонизированным Католической Церковью. Причем подозрения в отступничестве, видимо, были очень сильны, так как позже ни один из Римских пап не взял себе имени Аиберий, в отличие от имени Гонорий, которое носили еще трое понтификов, хотя Гонория I[145] пытался представить еретиком III Константинопольский собор[146].

Сменивший Либерия на Римском престоле Дамас I[147] уже не испытывал столь жесткого давления со стороны государственной власти, так как расстановка политических сил в империи изменилась. Арианин Валент правил только в восточной части империи, тогда как императорами Западной Римской империи были приверженцы ортодоксального вероучения Валентиниан I181, а затем Грациан[148]. Для утверждения Никейского вероучения Дамас I созывал соборы в Риме в 368, кон. 371 г. — нач. 372 г. и в 378 г. Три соборных послания Дамаса I приводит Феодорит Кирский. Первое из них, адресованное иллирийским епископам, посвящено Ариминскому собору (Historia ecclesiastica II, 22), второе содержит критику взглядов Аполлинария Лаодикийс- кого и его ученика Тимофея (Historia ecclesiastica V, 10). Третье приводимое им послание, т. н. Tomus Damasi (Томос Дамаса), посвящено отвержению догматических установок ариан и наиболее радикальных из них — евномиан, а также савеллиан, македониан и последователей Аполлинария Лаодикийского (Historia ecclesiastica V, 11). Томос сохранился в двух версиях, латинской и греческой. В нем содержатся две группы анафематствований, первая из которых начинается выражением anathematizamus, а вторая начинается выражением si quis, а заканчивается haereticus est.

Так как после Никейского собора возникло заблуждение и некоторые скверными устами дерзнули говорить, что Святой Дух был сотворен Сыном, то:

Анафематствуем тех, кто не проповедует с полной свободой, что Святой Дух одной власти и сущности (substantia) с Отцом и Сыном.

Анафематствуем также тех, кто, следуя заблуждению Савеллия, говорят, что Отец и Сын суть одно [...]

Анафематствуем и тех, которые утверждают, будто есть два Сына, один существовавший прежде веков, а другой — после принятия плоти от Марии.

Анафематствуем и тех, которые говорят, что вместо разумной и мыслящей души в человеческой плоти обитало Слово Божье, ибо Сам Сын и Слово Божье не заменил в своем теле разумной и мыслящей души, но воспринял и спас нашу (то есть разумную и мыслящую) без греха душу.

Tomus Damasi (Confessio fidei catholicae)

27 февраля 380 г. император Феодосий I издал эдикт Cunctos populos (Codex Theodosianus XVI, 1,—2), в котором повелел, чтобы все народы, подчиненные его власти, приняли ортодоксальную веру, которой является вера «божественного апостола Петра, которую он передал римлянам и которой следует Папа Дамас и Александрийский епископ Петр». Точку в арианских спорах на территории империи поставил I Константинопольский собор[149], созванный императором Феодосием I. Однако после победы ортодоксии встал вопрос о принятии в Церковь людей, добровольно или невольно находившихся в юрисдикции арианского епископата. Послание Дамаса I Антиохий- скому архиепископу Павлину[150], написанное после собора в 382 г., было посвящено этому вопросу.

[...] Они вначале должны подписать исповедание веры, утвержденное благочестивой волей Отцов в Никее. Но так как никто не мог заранее врачевать грядущие раны, то нужно [теперь] с корнем вырвать ту ересь, которая, как утверждают, позже [Никейского собора] появилась на Востоке, то есть необходимо исповедать, что Сама Божественная Премудрость, Слово, Сын Божий воспринял человеческое тело, душу, чувства, иными словами, всего Адама, а говоря более сильно — всего нашего ветхого человека, кроме греха. [...] Каждого, кто захочет подписаться под этим посланием, так, однако, чтобы он прежде подписался под церковными канонами, которые тебе хорошо известны, и под Никейской верой, ты должен принять без всяких колебаний.

Perfd'ium теит (Ер. 3: ad Paulinum episcopum Antiochenae civitatis)

Это послание свидетельствует о том, что кризис, имевший место в Риме во время понтификата Либерия, Дамасу I удалось быстро преодолеть. В нем впервые Римский понтифик настаивал на необходимости подписи под своим письмом для признания ортодоксальности подписанта. О необходимости быть в согласии с верой, возвещаемой Дамасом I, как условии вступления в управление Церковью сообщает Феодорит Кирский: ...прими с любовью учение Дамаса и возьми священные храмы (Historia ecclesiastica V, 3). В дальнейшем, после преодоления Ака- киевой схизмы[151], подпись под посланием Папы Гормизда[152] станет обязательной для всех епископов империи (см. гл. 1.4.6).

После осуждения арианства на I Константинопольском соборе Фео- досий I изгнал ариан из пределов империи. Однако арианство получило широкое распространение среди германских народов благодаря проповеди Вульфилы, который создал готский алфавит и перевел на готский язык часть книг Священного Писания. Арианство стало господствующей религией в королевствах вестготов в Испании, остготов в Италии, бургундов в Галлии, вандалов в Северной Африке, а затем лангобардов в Италии. Но за стремительным распространением арианства последовал его достаточно быстрый закат, что было обусловлено многими факторами. Военно-политические причины привели к падению Бургундского королевства, завоеванного франками — единственным из германских народов, сразу принявшим католичество, а также Вандальского и Остготского королевств, завоеванных императором Юстинианом I[153] соответственно в 534 и 536 гг. Что же касается Вестготского королевства в Испании и Лангобардского в Италии, то в их отходе от арианства доминирующим был скорее культурный и собственно религиозный фактор.

1.4.3. Анастасий I и споры о наследии Оригена

Споры о наследии одного из самых выдающихся раннехристианских мыслителей — Оригена, развернувшиеся на рубеже IV—V вв., явились, в определенном смысле, логическим следствием только что завершившихся доктринальных споров с арианством. Хотя богословская мысль Оригена значительно шире, однако все же субордиционистская концепция Ария лежала в русле мысли Оригена.

Ориген, исходя из принципа согласия между Откровением и эллинской философией, использовал философское понятие Логоса как посредническое звено между Богом и человеком. Поэтому Ориген принял, что

 

не Бог-Отец, а Сын-Логос является непосредственным Творцом мира, включив Христа в иерархическую систему мира как этап эманации мира из Бога. Разделяя библейское положение о сотворении мира из ничего, он все же полагал, что мир вечен, как и Бог, то есть с тех пор как существует Бог, должно существовать и поле Его деятельности.

С критикой учения Оригена выступили Иероним и Епифаний Кипрский. На латинском Западе проблема Оригена приобрела актуальность после того, как Руфин Аквилейский выполнил перевод его сочинения Ие рппарт (О началах). Этот перевод получил распространение во время понтификата Анастасия I[154].

Послание Анастасия I посвящено не столько проблеме сочинений Оригена (хотя его учение понтифик в принципе осуждает), сколько личности переводчика. Иерусалимский архиепископ Иоанн спрашивал, должен ли быть отлучен от Церкви Руфин за выполненный им перевод. В своем ответе понтифик рекомендует занять взвешенную позицию: необходимо оставить все подозрения и тщательно исследовать, что побудило Руфина сделать перевод, одобряет ли Руфин автора, соглашается ли с ним или, наоборот, осуждает. А далее Анастасий говорит о необходимости толерантного отношения к Руфину, выступая против каких-либо преследований за его литературную деятельность:

Относительно же того, что жалобы народа побудили тебя преследовать Руфина необоснованными подозрениями, от этой ошибки я хотел бы удержать тебя [...] Поэтому, возлюбленный брат, отложив все подозрения, испытай Руфина собственным умом, одобрил ли он те сочинения Оригена, которые перевел на латынь [...] Однако я желал бы, чтобы ты не сообщал нам о том, где он и что делает, ибо мы предпочитаем этого не знать. Пусть сам решит, где ему искать отпущения грехов.

РгоЬа1ае дшёет (Ер. 2: ас11оаппет ер18Сорит ]егозо1ушогит), 6

Сочинениям Оригена посвящено и второе сохранившееся послание Анастасия I, адресованное Медиоланскому епископу Симплициану[155]. Оно значительно более краткое и содержит напоминание пастырю о том, что он должен охранять вверенную ему паству от увлечения сочинениями Оригена:

Великую заботу и попечение должен проявлять пастырь по отношению к своему стаду. Подобным образом бдительный страж денно и нощно наблюдает из высокой башни ради [блага] города, а заботливый капитан корабля в час бури и опасности переживает большое душевное волнение, чтобы бури и жестокие волны не выбросили судно на скалы. Так и святой и досточтимый муж Феофил, брат и соепископ наш, не перестает бдить о нашем спасении, чтобы народ Божий в различных Церквях, читая Оригена, не впал в великие богохульства.

Сгап(1ст ?оШсйискпет (Ер. 1: ас1 ЭтрКаапит ер15Сорит Мес1ю1апеп8ет), 1

Учение Оригена еще долгое время вызывало споры; официально оно было осуждено на местном Константинопольском соборе 543 г., осуждение подтвердил и V Вселенский собор (II Константинопольский, 553 г.).

Сохранилось еще одно послание Анастасия I, посвященное оригенист- ским спорам. Это послание преемнику Симплициана на Медиоланской кафедре — Венерию[156], в котором подчеркивается несогласие всех епископов с учением Оригена и утверждается вера Никейского собора. Твердая позиция Анастасия в вопросе Никейского вероучения вызывала восхищение Иеро- нима, который даже увидел в скорой кончине понтифика знак Божественного Провидения, не желавшего сделать Анастасия свидетелем взятия Рима ордами вестготов под предводительством Алариха[157] в 410 г.:

Некоторое время спустя вступает на епископство знаменитый муж Анастасий, которого Рим не удостоился иметь долго, чтобы глава мира не была усечена при таком епископе.

Hieronymus. Ер. 127 (ad Principiam virginem), 10

1.4.4. Несторианство и Целестин I

Появление нового гетеродоксального учения — несторианства ознаменовало начало следующей фазы богословских дискуссий: переход от три- нитарных споров к христологическим. Когда в среде ортодоксальных христианских мыслителей более не подвергалась сомнению Божественность Иисуса Христа и Его единосущность Богу Отцу, встал вопрос о том, как в Нем соединены Бог и человек. Именно по этому вопросу началось противостояние двух ведущих богословских школ того времени — Антиохийской и Александрийской.

Антиохийская школа исходила из того, что человеческая природа Христа пребывает автономной. Божественная и человеческая природы не соединены, а только связаны подобно двум кускам дерева. Из этого делался вывод, что человеку Иисусу нельзя приписывать атрибуты Логоса. Акцент в этом случае ставился на человеческой природе Христа. Александрийская школа исходила из обратного постулата, настаивая на подлинном соединении двух природ в Иисусе Христе. Однако в дальнейшем полемика против акцентирования человеческой природы Христа привела многих представителей Александрийской школы к учению о слиянии Его человеческой природы с Божественной, т. е. к появлению еще одного гетеродоксального христологического учения — монофизитства.

Распространение доктрины, названной несторианством по имени Нестория[158], ученика главы Антиохийской школы Феодора Мопсуэс- тийского[159], началось во время понтификата Целестина I[160], когда Не- сторий стал Константинопольским архиепископом и в своих проповедях начал утверждать, что Деву Марию нельзя называть Богородицей, но только Христородицей. Главным оппонентом Нестория стал архиепископ Александрийский Кирилл.

Несторий и Кирилл для разрешения спора обратились с письмами к Римскому понтифику. Целестин 1, без колебаний встав на сторону Кирилла Александрийского, направил послание Несторию, в котором осудил его позицию и призвал признать правоту Кирилла. Послание понтифика Несторию датировано 11 августа 430 г. Оно выделяется своим литературным стилем, для которого характерен драматический накал, использование сильных образов и сложных метафор. Понтифик, обращаясь к своему адресату, преднамеренно прибегает к эмоционально окрашенным обличениям, а также к яркой патетике:

Среди многого нечестивого, проповедуемого тобой и отвергаемого Вселенской Церковью, оплакиваем то, что от Символа веры, переданного от апостолов, были [тобой] отняты слова, обещающие нам надежду всей жизни и спасения.

Aliquantis diebus (Ер. 13: ad Nestorium), 4 Целестин I, не будучи тонким и глубоким богословом, не дает детального и скрупулезного анализа положений учения Нестория, однако подмечает особенности стиля, характерного для полемики Нестория:

Прочитали мы и вникли в смысл [твоих] писем и книг, доставленных нашим славным сыном Антиохом. Мы в них проследили твою мысль, уличили и поймали тебя, [хотя] ты стараешься ускользнуть от нас, каким-то многословием, темнотой скрывая истину, когда стараешься смешать то и другое, утверждая прежде отрицаемое или же отрицая прежде утверждаемое.

Ibidem, 2

Послание изобилует вопросами, которые понтифик ставит перед своим адресатом и на которые иногда он сам дает ответы. Поэтому послание более напоминает обличительную речь прокурора в судебном заседании, чем рассуждения богослова по поводу отвлеченных проблем христианской догматики.

А почему все так произошло, объясняют сами письма твои, относительно которых нет сомнения, что ты сам их послал. Лучше бы они вообще не попали в наши руки, тогда мы не были бы вынуждены судить о таком преступлении.

Ibidem, 4

Добрый пастырь полагает жизнь свою за овец, а наемник бросает их, оставляя волкам (Ин 10, И). Каким же пастырем ты намереваешься стать, если сам вместо волков расхищаешь стадо Господне? В каком убежище укроется стадо Господне, если его закалывают прямо в овчарне Церкви? Кто же защитит его, если оно видит в тебе вместо сторожа хищника?

Ibidem, 5

Пробудись же наконец — ведь нельзя назвать бодрствованием время, используемое тобой не для несения стражи, а для хищения. Как бы нам хотелось, чтобы ты спал в том, что ты проповедуешь, а бодрствовал в том,

 

Мозаика с надписью в честь Папы Целестина I. V в. Базилика Св. Сабины, Рим

на что ты нападаешь. Конечно, мы легче бы перенесли, если бы ты спал в том и другом.

Ibidem, 1

Но все попытки убедить Нестория отказаться от его учения оказались тщетными. Понтифик уполномочил председательствовавшего на I Эфес- ском соборе (431 г.) Кирилла Александрийского представлять Апостольский Престол[161]. Целестин I утвердил акты собора и направил послание клиру и народу Константинополя Ad eos qui faciunt (Ер. 14: ad clerum et populum Constantinopolitanum), в котором он хотя не представил развернутого христо- логического учения, однако ясно выразил главную ошибку Нестория, а именно разделение во Христе человеческой и Божественной природы.

После осуждения на соборе несторианство, вытесненное за пределы империи, продолжило свое существование уже как маргинальное явление в пограничных районах, прежде всего в Сирии, а также проникло в страны Востока — Индию, Китай и др.

Однако Эфесский собор не только не ослабил, но, наоборот, усилил конфликт Александрийской и Антиохийской богословских школ. Этот конфликт подогревался противостоянием между Александрийской кафедрой, которая была основана апостолом Марком, учеником апостола Петра, и не имевшей апостольского основания, но являвшейся кафедрой столицы империи Константинопольской кафедрой.

Преемник Целестина I Сикст III[162] сумел урегулировать конфликт между Кириллом Александрийским и Антиохийским архиепископом Иоанном[163], которого Кирилл обвинил в близости к воззрениям Несто- рия. Понтифик снял отлучение, наложенное Кириллом на Иоанна, запросив его исповедание веры. После того как из Антиохии пришло исповедание веры, которое одобрил и Кирилл, мир между двумя богословскими школами был восстановлен. По этому случаю Сикст III 15 сентября 433 г. написал два послания, адресованные, соответственно, Кириллу и Иоанну, в которых выразил свою радость по поводу их примирения. Так, он писал Кириллу:

И вот нас, проявляющих заботу и не желающих, чтобы кто-либо погиб, святость твоя в своих письмах известила о восстановлении единства Церкви [...] Не поддался влиянию ссыльного вашего [Нестория] святой брат наш Иоанн, не был обольщен его богохульной проповедью, ибо, как показывает исход дела, он отложил свое суждение, а не отрекся [...] Ликуй, возлюбленный брат, ликуй, победитель, что снова вернулись к нам братья [...]

Magna sumus laetitia (Ер. 5: ad Cyrillum Alexandrinum), 1, 4 et 5

В том же ключе выдержано и послание к Иоанну Антиохийскому.

Если о славе тела Церкви и его целостности соблаговолит любовь твоя размыслить, то, конечно же, не будет искать истолкования нашей радости. Ибо и само дело очевиднейшим образом свидетельствует о том, что слово святого брата Кирилла тотчас обратило нашу печаль в радость. И радует нас то, что прошла наша тревога, после того как виновному в грехе против веры нашей твое здравие послужило к раскаянию [...] Ты добавляешь Церкви денницу, освещающую все своим светом. Ныне вас, как и всех, имеющих на челе знак этого света, мы признаем денницами.

Si ecclesiastici corporis (Ер. 6: ad loannem Antiochenum), 1 et 3

Эти послания не содержат богословских размышлений, только в одном месте Сикст III говорит об учении Нестория, но делает это подчеркнуто метафорически:

И Несторий тоже был бы денницей, но он тот, о котором написано: Пал денница, взошедший утром (Ис 14,12). Пал, пал, возгордившись, низринут был, когда вздумал взойти на небо и над звездами установить престол свой и обещал уподобиться Всевышнему. Тот хотел себя уподобить Всевышнему, этот же именовал Всевышнего подобным себе [человеком].

Ibidem, 4

Но и в этом случае, говоря о Нестории, понтифик не хочет менять тональность послания, исполненного умиротворения и спокойствия:

Но не время сейчас сражаться, когда враг повержен; нам лучше оставить то, что вызвало войну, ведь во время победы неуместно рассуждать о сражениях.

Ibidem, 4

1.4.5. Монофизитство и «Томос»Льва I

Как отмечалось выше, монофизитство было вызвано чрезмерной и неадекватной реакцией на несторианство. Именно под знаменем борьбы с несторианством архимандрит одного из монастырей под Константинополем Евтихий[164] и архиепископ Диоскор[165], преемник на Александрийской кафедре Кирилла, героя сражения с несторианством, рассуждая о соединении Божественной и человеческой природы во Христе, пришли к следующему выводу: единение обеих природ во Христе настолько глубоко, что они не только обеспечивают единство личности Христа, но и происходит поглощение человеческого начала Божественным. Таким образом, в Иисусе Христе остается одна Божественная природа (отсюда и название учения: греч. цоуос — один, фиац — природа). Когда Константинопольский архиепископ Флавиан[166] отлучил Евтихия от Церкви, тот обратился с жалобой на него к Римскому понтифику Льву I и Равеннскому архиепископу — знаменитому богослову Петру Хризоло- гу[167]. В ответном письме Пётр Хризолог написал ставшую знаменитой фразу: Святой Пётр, который жив и возглавляет свою кафедру, подаст ищущим истину веры (Ер. 25: Ad Eutychem presbyterum, cap. 2). Мысль о том, что сам апостол Пётр действует в своих преемниках, Римских понтификах, была широко распространена не только на Западе, но и на Востоке. На Халкидонском соборе[168], созванном в 451 г. для определения учения о природе Иисуса Христа, послание Льва было встречено восторженными восклицаниями: Устами Льва говорит Пётр.

Забегая несколько вперед, отметим, что три века спустя эта позиция была доведена до своего логического завершения: Папа Стефан II[169], находясь в критическом положении из-за вторжения лангобардов, угрожавших захватить Рим, написал письмо франкскому королю Пипину Короткому[170] как бы от имени самого св. Петра.

Однако монофизиты, заручившись поддержкой императорского двора, добились признания своего учения сначала на Константинопольском соборе в 448 г., а затем на скандально известном Эфесском соборе 449 г., который в дальнейшем получил название разбойничьего собора. На нем в качестве папского легата присутствовал диакон Илар[171], впоследствии ставший преемником Льва I. Он выступил с критикой монофизитства, а также протестовал против низложения Константинопольского архиепископа Флавиана. Из-за угроз со стороны участников собора Илар был вынужден спасаться бегством из Эфеса. Впоследствии он писал об этом императрице Пульхерии[172]:

Однако, уповая на помощь Христа, Господа нашего, я сохранил себя невинным и непорочным от осуждения со стороны достопочтеннейшего и святейшего мужа [Диоскора]; хотя никакие бичи и никакие мучения не могли бы заставить меня согласиться с его суждением. Оставив все, я удалился оттуда и, пройдя сквозь места дикие и непроходимые, прибыл в Рим...

Studium mihi (ad Pulcheriam Augustam), 2

В случае споров с монофизитством, в отличие от споров с предыдущими гетеродоксальными учениями, арианством и несторианством, когда главные позиции защиты ортодоксии занимала Александрийская кафедра, ключевой фигурой в формировании ортодоксального учения о двух природах Иисуса Христа стал Римский понтифик Лев I Великий. Хотя и в посланиях предшественников Льва I также шла речь о богословских вопросах, однако собственно теологическими их можно назвать лишь условно. Они, скорее, предписывают определенную богословскую норму, то есть положение вероучения, догмат, но не содержат богословских рассуждений. Поэтому Лев I может рассматриваться как первый богослов на Римской кафедре. Формулирование и богословское обоснование догматов, принимавшихся на вселенских соборах, вообще говоря, не относилось к обязанностям понтификов, им скорее принадлежала роль ответственного редактора, утверждавшего текст, чем автора самого текста. На

.Г.:-.... .,<.1?:...t-.,V.vSv..1,,i.

?Г, i'iiisr ?Ж

•с,

?r?r.;iJ.:! 'г

» srvvjj'™'.: (

Eto.viff

Послание Папы Льва I к архиепископу Флавиану. Манускрипт VII в. Библиотека капитула. Верона (Италия)

IV Вселенском соборе ситуация была совершенно иная: в основу постановления собора было положено послание Льва I.

Теологическое учение Льва I изложено в его письмах, и прежде всего в знаменитом Томосе (Послание к Константинопольскому епископу Флавиану), который был написан в июне 449 г. при участии секретаря понтифика Проспера Аквитанского. В Томосе изложение вероучитель- ных положений соединено с обширными толкованиями как Символа веры, так и Священного Писания. В нем было сформулировано учение о двух природах Иисуса Христа, Божественной и человеческой, а также об их соединении в одном Лице:

... при сохранении свойств двух природ и субстанций и при соединении их в одном лице восприняты величием унижение, могуществом немощь, вечностью смертность [...] Истинный Бог родился в подлинной и совершенной природе истинного человека, будучи полностью в Своем и полностью в нашем. Нашим же называем то, что Творец положил в нас в начале и что Он воспринял, чтобы восстановить [...] И хотя Он сделался причастным человеческим немощам, отсюда не следует, что Он стал участником и наших грехов.

Leclis dilectionis tuae (Ер. 28: Tomus ad Flavianum), 3

Каждый из двух образов в соединении с другим действует так, как ему свойственно: Слово вершит свойственное Слову, а плоть исполняет присущее плоти. Слово сияет чудесами, плоть же подвержена страданию. И как Слово не отпало от равенства в славе с Отцом, так и плоть не утратила природы нашего рода. Ибо один и тот же [...] есть истинно Сын Божий и истинно Сын человеческий.

Ibid., 4

Томос стал одним из важнейших вероучительных документов, вследствие чего значительно возрос авторитет Апостольского Престола на Востоке. Большое значение, которое придавали Томосу богословы и
иерархи, вскоре породило легенды о его почти сверхъестественном происхождении. Легенда о том, как Папа положил Томос на гробницу св. Петра, попросив его исправить, если там есть ошибки, и через сорок дней получил ответ от апостола: прочитал и исправил через Иоанна Мосха[173] получила большое распространение на всем христианском Во- стоке, в том числе и в Древней Руси.

Разъяснению учения о двух природах Христа посвящены послания Льва, направленные им по этому вопросу и другим адресатам, например, послание Licet per nostros, адресованное Цензенскому епископу Юлиану[174].

В послании к Халкидонскому собору Лев, предвидя возможность возрождения несторианства, реакцией на которое и было собственно моно- физитство, подчеркивает, что осуждение монофизитства не является реабилитацией несторианства.

Постановления же первого Эфесского собора, на котором председательствовал блаженной памяти епископ Кирилл, направленные специально против Нестория, должны оставаться в силе, чтобы осужденное тогда нечестие не льстило себя какой-либо надеждой из-за того, что Евтихий справедливо предается анафеме.

Oplaveram quidem (Ер. 93: ad synodum, quae ...

Chalcedone congregate est), 3

Лев I является также автором многочисленных гомилий, написанных на праздники литургического года, которые тоже носят отчетливо выраженный теологический характер. Во всех них содержится изложение вероучения, в том числе все они касаются, в той или иной степени, главной богословской дискуссии эпохи — монофизитства.

В том пришествии, в котором Бог соединился с человеком, Сын неравен Отцу не в том, что было взято от Отца, а в том, что было взято от человека. Природа же человеческая не повредила того равенства, которое имеет непоколебимая Божественность; и сошествие Создателя к творению есть также и восхождение верных к вечности.

/п Nativitate Domini sermo V, 4

Тот, Кто принял истинного и всецелого человека, также принял и истинные чувства тела и побуждения души. И хотя в Нем все было исполнено таинств и чудес, однако это не означает, что плакал Он ненастоящими слезами, или из-за кажущегося голода принимал пищу, или спал ненастоящим

сном. Но именно в нашей ничтожности был повержен, нашей скорбью был опечален и с присущим нам страданием был распят.

De passione Domini sermo VII, 4

Небезынтересно отметить одно из положений пневматологии Льва I, а именно вопрос об исхождении Святого Духа, ставший впоследствии одной из важнейших причин богословских расхождений между Римской и Константинопольской Церквями, которые привели к расколу 1054 г. Как следует из ниже приведенного фрагмента, вопрос Filioque[175] имеет достаточно долгую историю.

И когда в свойствах Аиц иной есть Отец, иной Сын, иной есть Святой Дух, то ведь в них не иное Божество и не различная природа. Ибо как единородный Сын от Отца и Святой Дух — Дух Отца и Сына (Patris Filiique), а не как какое-либо творение Отца и Сына, но вместе с обоими живя, и господствуя, и существуя, Он вечно из Того, что есть Отец и Сын (Pater Filiusque).

De Penlecosle sermo I, 3

Гомилии Льва I отмечены изысканностью стиля, чистотой латинского языка, лаконичностью выражения и ясностью своих идей. Художественные приемы изложения в них гармонически сочетаются с тематическим и духовным содержанием, а отличительной чертой творчества Льва I является умение объяснить христианские идеи в стиле римской литературной традиции. Эта преданность Льва I римской традиции предопределила и то, что он стал создателем новой христианской историософской концепции, что рассмотрено в главе 2.3.1.

1.4.6. «Генотикон»: первая схизма между Востоком и Западом

Несмотря на видимый триумф Халкидонского собора, его решения не были повсеместно приняты в Византийской империи. Особенное преобладание монофизиты, естественно, сохранили в Александрийской Церкви. Стремясь привести к согласию и единству в вере ортодоксальных христиан, сторонников Халкидонского собора, и их противников — мо- нофизитов, религиозный сепаратизм которых грозил перерасти в сепаратизм политический, Константинопольский патриарх Акакий[176] и император Зенон[177] составили компромиссную вероучительную формулу, которая, будучи опубликованной в 482 г. в догматическом императорском эдикте Генотикон (Объединительный [указ]), стала обязательной для всех подданных Византийской империи. Акакий и Зенон исходили из убеждения, что объединение должно происходить на основании общего наследия; все то, что разделяет, они решили опустить. Поэтому в документе признавались вселенскими соборы I Никейский, I Константинопольский и Эфесский, а также т.н. Двенадцать глав Кирилла Александрийского; о Халкидонском соборе эдикт вообще не упоминал. При этом запрещались всякие дальнейшие теологические споры и новые догматические определения. Но успех, представлявшийся авторам Генотикона столь несомненным, оказался в действительности очень скромным. Александрийская Церковь, где доминировали монофизиты, а привлечение которой к единству, собственно, и было главной задачей Генотикона, встретила императорский эдикт очень сдержанно, интерпретировав его в своем смысле, т.е. противоположном догматике Халки- донского собора[178]. Изданный с целью достичь объединения, Генотикон на самом деле вызвал обратное, став причиной первого раскола между Востоком и Западом, который продолжался в течение 35 лет и получил название Акакиева схизма (484—519 гг.).

Начало полемики вокруг Генотикона пришлось на понтификат Феликса III (II)[179], когда на вакантную Александрийскую кафедру были избраны сразу два кандидата: ортодоксальный Иоанн Талайя[180] и моно- физит Петр Монг[181]. Последнему в конце концов при поддержке Константинопольского патриарха Акакия удалось получить кафедру. Иоанн Талайя уехал в Рим, где был радушно встречен Феликсом III, принявшим живое участие в его судьбе. Папа пытался добиться восстановления Иоанна на кафедре, но, когда осознал тщетность борьбы с монофизитами, поддерживаемыми императорской властью, назначил его епископом Нолы.

Предпринимая последнюю попытку урегулировать отношения с Константинополем, Феликс III направил в столицу империи своих легатов — епископов Виталия и Мизена и дефенсора Феликса. Но в Константинополе легатов сначала заключили в тюрьму, а затем щедрыми дарами склонили признать Генотикон. Узнав об этом, Феликс III созвал в Риме собор и 22 июля 484 г. предал экскоммуникации патриарха Акакия и своих легатов. Акакий, в свою очередь, ответил тем же, вычеркнув имя Феликса III из диптихов. Епископы трех главных кафедр империи — Акакий Константинопольский, Пётр Монг Александрийский и Пётр Гнафевс Антиохийский[182] подписались под Генотиконом. Как отметил византийский историк Феодор Чтец[183]:

Тогда как все прочие патриархи согласились с Генотиконом Зенона, один Римский епископ Феликс ... не хотел иметь с ним общения.

Извлечение из Церковной истории ... в изложении Никифора Каллиста II, 50

Послания Феликса III свидетельствуют о мужественности его характера и несгибаемой воле. В то время когда Западная Римская империя пала под ударами варваров и когда на Византию в Италии взирали как на последнюю надежду гибнущего Orbis Romanus, Феликс III нашел в себе смелость противостоять давлению императора, не подчинившись ему в вопросах вероучения. Послания Феликса III к Акакию продолжают традицию обличительных посланий Целестина I, обращенных к Константинопольскому архиепископу Несторию. Напоминая о прошлых достижениях Акакия в борьбе с гетеродоксальными учениями, Папа стремится вернуть его к вере Церкви, подчеркивая, что он не хочет верить тому, что Акакий стал отступником. Послание написано патетическим, местами тяжелым слогом.

Где же, брат Акакий, твой труд, из-за которого ты обливался потом во времена еретической тирании? Потерпишь ли, чтобы из-за сего повреждения совести твоей погибла такая награда? Вспомни слова апостола, который говорит: Вы хорошо бежали, кто вас обворожил? (Гал 5, 7). Почему же, брат, нынче прекращаешь искать свои прежние стези? Почему не бодрствуешь в пастырском служении и не противостоишь врывающимся в овчарню Господню волкам, но равнодушно и безмятежно наблюдаешь, как раздирают и уничтожают вверенное тебе стадо?

Postquam sanctae memoriae (Ер. 1: ad Acacium Constantinopolitanum )

Интересно отметить один из терминологических аспектов послания Феликса III, а именно использование им терминов catholicus — католический (т. е. вселенский) и orthodoxus — православный (т. е. ортодоксальный). Известно, что в ту эпоху эти слова употреблялись как синонимы. В послании Феликса III, во время которого произошла первая схизма между Восточной и Западной Церквями, термины catholicus и orthodoxus настолько неразличимы по своему значению, что соседствуют как слова, совершенно идентичные по смыслу в одной и той же фразе, например:

...наследовать [умершему епископу] должен только кандидат из числа католических клириков, проверенный ученик веры православной, со всеми Церквями находящийся в общении и католиками поставленный.

Ibidem

После смерти Феликса III понтификом был избран его ближайший сотрудник, архидиакон Римской Церкви Гелазий I, который был очень плодовитым писателем, сформулировавшим, в том числе, одну из важнейших политических концепций Средневековья (см. гл. 2.3.2). Как сообщает Геннадий Массилийский[184],

Гелазий, епископ города Рима, написал замечательное и обширное по объему послание против Евтиха и Нестория, а также трактат о различных сочинениях и таинствах, написанный изысканным языком, и составил послания против Петра и Акакия, которых и ныне держится Католическая Церковь. Он сложил и гимны по подобию гимнов епископа Амвросия.

Gennadius Massiliensis. De scriptoribus ecclesiasticis, 94

Позиция Гелазия I по отношению к Генотикону была столь же твердой и неуступчивой, как и у его предшественника, и поэтому отношения с Востоком оставались по-прежнему напряженными. Хотя все участники конфликта, вызванного изданием Генотикона, уже умерли (Акакий в 489 г., Пётр Монг в 490 г. и Зенон в 491 г.), тем не менее единства в вере достигнуто не было. Следующий византийский император, Анастасий I[185], продолжал политику покровительства монофизитам, а новый Константинопольский архиепископ Евфимий[186] хотя и придерживался халкидонской догматики, однако следовал в русле императорской политики, отказываясь осудить своего предшественника, на чем настаивал Гелазий I. Таким образом, схизма продолжалась. Из полемических сочинений против монофизитства, написанных Гелазием I в связи со схизмой Акакия, наиболее известны Cesta de nomine Acacii (Деяния об имени Акакия) и De duabus naturis in Christo (О двух природах во Христе). Этой проблематики Гелазий I касается и в своих посланиях. Понтифик, излагая христологию Халкидонского собора, обращается к Томосу Льва I, используя ставшее уже классическим сравнение двух природ Иисуса Христа с душой и телом человека. Однако, увлеченный этой полемикой, он постоянно искал более убедительные образы и метафоры для объяснения догмата Халкидонского собора о двух природах Иисуса Христа и в одном из своих трактатов привел пример Евхаристии. Использованные им аналогии дали повод некоторым позднейшим исследователям для обвинения Гелазия I в ложном изложении учения о пресуществлении. Гелазий I, основываясь на положении Льва I о сохранении в Иисусе Христе двух природ и субстанций и соединении их в одном лице (Tomus ad Flavianum, 3), перенес это положение на евхаристический хлеб и вино.

Очевидно, что Св. Дары, которые мы принимаем, [т. е.] Тело и Кровь Христа, это Божественная вещь (divina res), потому что через нее мы становимся причастниками Божественной природы, однако же субстанция или природа хлеба и вина не перестают в них быть. И действительно, образ и подобие Тела и Крови Христа прославляются в совершении таинства. Ведь достаточно явлено в Господе Иисусе Христе то, что в Его образе мы исповедуем, прославляем и вкушаем, ибо, как они переходят (transeunt) в Божественную субстанцию под действием Святого Духа, пребывая, однако, в свойствах своей природы, тем самым объясняют нам и главное таинство [Воплощение] в его действенности и силе, которое являет нам одного Христа, и что это две природы [Божественная и человеческая] пребывают обе во Христе.

De duabus naturis in Christo

Хотя понтифик использует, также как Феодорит Кирский и анонимный византийский писатель, т. н. Псевдо-Златоуст, термины imago (образ) и similitude (подобие) по отношению к Телу и Крови Христовой, тем не менее он не рассматривает Св. Дары как символы или знаки, лишенные какой-либо реальности. Он говорит о переходе хлеба и вина под действием Св. Духа в Божественную субстанцию (divina res), используя глагол transire, который, даже при самом критическом отношении, не может быть лишен значения «переходить», т. е. превращаться. Смысл рассуждений Гелазия I в том, что хлеб и вино под действием Св. Духа переходят в Божественную субстанцию, хотя сами по себе в то же время сохраняют присущие им материальные свойства, таким же образом, как и в Иисусе Христе, Который сохраняет все человеческие свойства и в то же время является Богом. Эта метафорическая христологи- ческая аргументация не имела продолжения в истории католической теологии, оставшись единичным, изолированным фактом.

Следующий же понтифик, Анастасий II[187], был человеком совершенно иного склада, чем его предшественники Феликс III и Гелазий I. Тон его послания к византийскому императору Анастасию I, тон человека мягкого и кроткого, заметно отличался от властного и жесткого тона предшественников. Послание совершенно очевидно свидетельствовало о стремлении понтифика восстановить мир с Константинопольской Церковью. В послании к императору Анастасию I он использует традиционное положение католической теологии для обоснования своей внешней политики. Так, Анастасий II пишет о том, что действенность таинств не зависит от личных качеств совершающего их священника:

Да знает священнейшее сердце сиятельства твоего, что, согласно обычаю Католической Церкви, никого из тех, которых или крестил Акакий, или рукоположил в священники или диаконы в соответствии с канонами, не коснулось какое-либо повреждение от имени Акакия, в силу которого, возможно, благодать таинства, переданная от нечестивого служителя, покажется менее прочной. Ибо и крещение... даже если будет совершено прелюбодеем или вором, дар к принимающему передаст невредимым. [...] Ведь когда лучи этого видимого солнца, даже проходя через места зловонные, не пачкаются соприкосновением со скверной, тем более сила Того, Кто сотворил это видимое солнце, не может быть уменьшена каким-либо недостатком служителя...

...Нерушимое таинство, которое через него [недостойного служителя] было преподано, сообщило другим совершенство своей силы.

Exordium pontificatus mei (ad Anastasium imperatorem)

Аллегорически сравнив благодать с лучами солнца, которые остаются чистыми, проникая даже через самые грязные места, Анастасий проецирует теологическую предпосылку в область церковной политики: посвящения, совершенные недостойным патриархом Акакием, действительны, и теперь, после его смерти, есть все основания для восстановления общения между Римской и Константинопольской Церквями.

В 497 г. Анастасий II возобновил отношения с Фессалоникийским архиепископом Андреем, которого Гелазий I осудил как сторонника патриарха Акакия. Анастасий II принял его диакона Фотина, а затем направил в Константинополь, чтобы он присутствовал на диспутах с представителями Александрийской Церкви. Такое поведение понтифика в Риме ужаснуло многих, а сам факт принятия Фотина был воспринят как окончательное предательство веры. Когда Фотин и папские легаты вернулись из Константинополя, кризис достиг апогея, но в это время Анастасий II внезапно скончался. Его противники в Риме увидели в этом несомненный знак Божественного суда.

Имя Анастасия II не было включено в мартирологи: даже тени подозрения в том, что он в вопросах вероучения мог пойти на соглашение с гетеродоксальными византийскими властями, было достаточно для того, что он стал вторым в списке неканонизированных Римских пап, хотя его предполагаемая вина осталась недоказанной, как и в случае с Либерием. Средневековая легенда, которой следовал и Данте, помещает его могилу в аду. На гробнице Анастасия II воображение поэта начертало следующую эпитафию:

Здесь Папа Анастасий заточен, Вослед Фотину правый путь забывший.

Данте. Ад I, 8-9

Византийский император Анастасий I, несмотря на сильное сопротивление, не оставлял надежды добиться единства в вере на основе Гено- тикона. Новый Константинопольский патриарх Македоний[188] не поддавался на уговоры и, по свидетельству Феодора Чтеца, заявлял:

... без Вселенского собора, на котором председательствовал бы епископ великого Рима, он ни на что не решится.

Извлечение из Церковной истории ... в изложении Никифора Каллиста II, 17

Поэтому император, раздосадованный тем, что не в силах сломить упорство Римских понтификов, и не имея возможности оказывать на них силового давления, как на Константинопольских епископов (Македоний в 511 г. был смещен с кафедры и отправлен в ссылку), так как власть над Италией принадлежала Остготскому королю Теодориху[189], ожидал подходящего случая воздействовать каким-либо другим образом, и такой случай вскоре представился.

После кончины Папы Анастасия II римский сенатор Фест с помощью императорского золота подкупил часть римского духовенства с целью избрания провизантийски настроенного архипресвитера Лаврентия[190]. Но большинство избрало понтификом Симмаха[191], являвшегося признанным лидером ортодоксальной партии противников монофизит- ства. Противостояние между Симмахом и антипапой Лаврентием вскоре переросло в яростную вооруженную борьбу с захватом церквей и уличными столкновениями. Вмешательство короля Теодориха, решившего, что Папой должен считаться тот, кто избран большинством, и направившего в Рим воинский гарнизон, остановило кровопролитие. Лаврентий был поставлен епископом в Нуцеру, и волнения стихли.

Но в 501 г. противники Папы, сенаторы Фест и Петроний Пробин, выдвинули против Симмаха ряд обвинений, в том числе что он совершает Пасху не по Александрийскому календарю, принятому в Византийской империи. Собор, состоявшийся 23 октября 502 г., вынес решение: Сим- мах — законный Папа, а право судить Папу находится не во власти людей, но только во власти Бога (prima sedes a nemine judicatur)[192]. После этого большая часть оппозиционного Симмаху духовенства примирилась с Папой и перешла в его юрисдикцию. Однако вернувшийся в Рим поздней осенью 502 г. Лаврентий захватил Латеран и противостояние продолжалось еще четыре года. В конце концов Теодорих решил положить конец противостоянию и поддержать Симмаха. Определенное значение имело и охлаждение отношений между Теодорихом и Византией, поддерживавшей Лаврентия.

Мощным орудием в политической борьбе во время противостояния Симмаха и антипапы Лаврентия стала литературная полемика. Известный поэт и писатель Эннодий[193], в то время диакон Медиоланской Церкви, а впоследствии еп. Павийский, составил апологию примата епископа Рима. Его идеи были развиты в ряде анонимных произведений, получивших в исторической науке название Apocrypha Symmachiana (Апокрифы Симмаха), представляющих собой документы, которые с целью придания им весомости были представлены как подлинники IV в., т. е. как принадлежащие к периоду общепризнанного формирования учения Церкви. К ним относятся: Sinuessanae synodi gesta de Marcellino papa (Акты Синуэс- ского собора о Папе Марцеллине), Constitutum (Canon) Silvestri (Конституция (Канон) Папы Сильвестра I), Cesta Libera (Деяния Папы Либерия), Gesta de Xysti purgatione et Polychronii accusatione (Деяния no оправданию Папы Сикста III и обвинению Полихрония). Эти сочинения переносили реалии понтификата Симмаха в более древнее время, изображая, как действовали бы в этих ситуациях его предшественники. Наиболее известными политическими памфлетами, направленными против Симмаха, являются т.н. Fragmentum Laurentianum (Фрагмент Лаврентия) и Libellus contra synodum absolutions incongruae (Книга против неправильно завершенного собора)[194].

Император Анастасий I, не имея возможности до конца сломить сопротивление халкидонской партии в самой империи, предпринял еще одну попытку привлечь на свою сторону Римского папу, написав Симмаху послание с предложением созвать под его председательством вселенский собор в Гераклее Фракийской. Посольство для переговоров о предстоящем соборе было направлено уже преемником Симмаха, Гормиздом, однако жесткая позиция Рима, настаивавшего на безусловном признании Халкидонского собора, была неприемлема для императора Анастасия I и переговоры зашли в тупик[195].

9 июня 518 г. внезапно (от удара молнии, если верить византийским источникам) Анастасий I скончался. Во всяком случае, смерть импера-

 

Алтарная надпись в честь Папы Гормизда. VI в. Базилика Св. Климента. Рим

тора была столь неожиданной, что он не успел назначить себе преемника, и византийским императором был провозглашен Юстин I[196], убежденный сторонник Халкидонского вероучения. Обстановка в Константинополе резко изменилась: Юстину I был необходим мощный авторитет, подтверждающий в глазах подданных правильность его веры, и таким авторитетом мог быть только Апостольский Престол. Новая делегация, направленная Гормиздом в Константинополь, была встречена императором с большим почетом[197].

Многочисленные послания Гормизда свидетельствуют, что он был увлечен одной главной целью, на достижении которой он сосредоточил все свои усилия, — добиться всеобщего признания учения, принятого на Халкидонском соборе. Особое значение в его наследии имела вероучи- тельная формула, т.н. ЬгЬеНив Ногты<1ае (Формула Гормизда), в которой подтверждалась истинность догматики Халкидонского собора, вычеркивались из диптихов имена патриарха Акакия, императоров Зе- нона и Анастасия I, а также утверждалось, что истинная вера сохраняется в Риме с апостольских времен. 28 марта 519 г. она была подписана патриархом Константинополя и духовенством столицы. Для подтверждения ортодоксальности своих взглядов эту формулу должен был подписать каждый епископ.

Первое, что необходимо для спасения, — это хранить правило истинной веры и не отступать от постановлений Святых Отцов. Никто не может обойти молчанием слова Господа нашего Иисуса Христа: Ты Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою [и врата ада ее не одолеют. И дам тебе ключи Царства Небесного; а что свяжешь не земле, то будет связано на небесах, а что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах] (Мф 16, 18—19). Сказанное Им проверено жизнью, потому что Апостольский Престол всегда хранил незапятнанной веру католическую...

Мы поддерживаем и одобряем послание святого Папы Льва, обращенное ко всему христианскому миру, следуя, как уже говорили, во всем Апостольскому Престолу и проповедуя все его постановления. И поэтому надеюсь, что буду достоин войти в общение с вами как представитель Апостольского Престола, который неповрежденную и истинную христианскую веру твердо сохраняет, обещая в последующем времени при совершении священных таинств не поминать между святыми тех, кто отделен от общения с Католической Церковью, то есть тех, кто не пребывает в общении с Апостольским Престолом. Если же я соблазнюсь в чем-либо отойти от моего исповедания, то сам объявлю себя соучастником тех, кого осудил.

Настоящее исповедание я собственноручно подписал и направил тебе, Гормизду, святому и досточтимому Папе города Рима.

Libellus Hormisdae

Это означало победу Рима после 35-летней борьбы: Акакиева схизма закончилась и восторжествовала Халкидонская догматика. Несмотря на то что позиция монофизитов в Византии была только поколеблена, но не сломлена, а борьба по этим теологическим вопросам столетие спустя разгорелась с новой силой и более драматическими событиями (глава 4.1), Libellus Hormisdae имела долгую историческую судьбу, оказав решающее влияние на принятие на I Ватиканском соборе конституции Pastor aeternus, определившей безошибочность Папы Римского в вопросах вероучения, когда он учит ex cathedra.

1.4.7. Спор о «Трех главах»: проблема осуждения post mortem

При преемнике Юстина I, императоре Юстиниане I, Византийская империя достигла апогея своего могущества: было разгромлено и присоединено к империи Вандальское королевство в Северной Африке, та же участь вскоре постигла и Остготское королевство в Италии. После взятия Рима был смещен Папа Сильверий[198], который умер в ссылке 2 декабря 537 г. Причины его смещения не совсем ясны, одной из них, по- видимому, была его резкая критика резни мирных жителей, учиненной полководцем Юстиниана Велизарием[199] в Неаполе[200]. На место Силь- верия по приказу Юстиниана I был возведен Вигилий233, который был апокрисиарием[201] Апостольского Престола в Константинополе и сумел добиться расположения императрицы Феодоры[202]. Однако, несмотря на военный и политический триумф, религиозная ситуация в империи оставалась сложной, что потребовало от императора Юстиниана I издать эдикт, получивший в дальнейшем название О Трех главах (544 г.). Появление этого эдикта было вызвано, в сущности, теми же причинами, что в свое время и издание Генотикона — разделением и ожесточенной борьбой среди духовенства Византийской империи из-за отношения к догматическим определениям Халкидонского собора. В разгар полемики вокруг халкидонских догматов возник вопрос об ортодоксальности трех лиц: Феодора, епископа Мопсуэстийского, Феодорита, епископа Кир- ского, и Ивы, епископа Эдесского[203]. Все они умерли в V в., но из-за того, что их неоднозначные высказывания, которые можно было истолковать в несторианском духе, не были осуждены Халкидонским собором (хотя собор мог бы это сделать), монофизиты обвинили Церковь в приверженности несторианству. В эдикте Юстиниана I каждому из этих трех лиц посвящена отдельная глава или параграф. Отсюда и произошло название эдикта О трех главах, но вскоре о параграфах забыли и главами стали называть собственно три лица: Феодора Мопсуэстийского, Феодорита Кирского и Иву Эдесского.

Указ, осудивший Феодора, Феодорита и Иву и рассчитывавший этим снять препятствия, мешавшие, как считал император, монофизитам присоединиться к Церкви и таким образом положить конец расколу в Византийской Церкви, не только не привлек монофизитов к ортодоксии, но даже не внес умиротворения в жаркие дискуссии, а, наоборот, всколыхнул новую волну споров.

Восточные патриархи проявляли нерешительность, Константинопольский патриарх Мина[204] под давлением императора подписался под указом, но тут же выдвинул условие, что он признает свою подпись недействительной, если Папа Римский откажется подписывать[205]. В связи с таким поворотом событий Юстиниан I, будучи убежден в покорности Папы Вигилия, так как он был ставленником императора на Римской кафедре, в 547 г. потребовал от него немедленно прибыть в Константинополь.

Приехав в столицу империи, Вигилий, осознавая всю сложность и неоднозначность проблемы, решил придерживаться того мнения, что если Вселенский собор не осудил этих лиц, то и сейчас этого делать не следует. Юстиниан, видя, что понтифик не собирается подчиняться императорской воле, приказал его арестовать, но Вигилий нашел убежище в одном из храмов. Тогда император направил вооруженный отряд в церковь, однако и здесь понтифик не сдался. Воины стали тащить Вигилия, но он, будучи человеком могучего телосложения, схватился за столбы, поддерживавшие сень над алтарем, вследствие чего они рухнули вместе с ним. Смятение народа в храме заставило воинов уйти.

Вскоре о нападении на Папу стало известно во всем городе, и Юс- тиниан решил отказаться от применения силы. Император дал письменное обещание Вигилию не причинять ему никакого зла, просил покинуть церковь и вернуться во дворец Плакиды, который был предоставлен ему в качестве резиденции. Понтифик, положившись на слово императора, вернулся во дворец, но сразу же вокруг дворца была выставлена стража. Оказавшись на положении пленника, Вигилий решил совершить побег и ночью 23 декабря 551 г. бежал в Халкидон, где нашел приют в храме Св. Евфимии, где в свое время проходили заседания IV Вселенского собора.

За это время в Италии произошли существенные изменения. Королем остготов стал Тотила[206], которому удалось оттеснить византийские войска и взять Рим. Это обстоятельство заставило Юстиниана I пойти на примирение с Вигилием, так как поставить другого Папу в Риме, занятом остготами, он не мог. Вигилия вновь уговорили вернуться в Константинополь. Император решил созвать Вселенский собор, в чем нашел поддержку у преемника Мины — Константинопольского патриарха Евти- хия. Вигилий, не возражавший против созыва собора, предложил в качестве места его проведения Италию или Сицилию, чтобы и западные епископы могли принять в нем участие. Однако император настоял на своем, и собор был созван в Константинополе. Вигилий отказался прибыть на заседания, так как он осознавал, что западные епископы не смогут приехать в Константинополь и их голос не будет услышан.

Вигилий направил Юстиниану I документ, в котором изложил свои воззрения по вопросу о Трех главах — Inter innumeras sollicitudines, датированный 14 мая 553. В нем понтифик осудил гетеродоксальные места из сочинений Феодора Мопсуэстийского. От осуждения Феодорита Кирского, сочинения и поступки которого он подверг тщательному анализу, а также Ивы понтифик уклонился. Он высказал даже возражения против этого, настаивая на том, что они осудили несторианство на Хал- кидонском соборе и приняли Томос Льва I. Но император не принял папского посла, и заседания собора, на котором не было зачитано послание Вигилия, прошли без участия кого-либо из епископов Запада.

На соборе присутствовало три патриарха: Константинопольский, Александрийский и Антиохийский. В первом заседании принимали участие 150 епископов, в заключительном — 164. Перед рассмотрением эдикта О Трех главах участники собора рассмотрели возможность наложения церковного отлучения на уже умерших людей. Этот вопрос был решен положительно. После этого были анафематствованы Феодор Мопсуэстийский и его сочинения, некоторые сочинения Феодорита Кирского и письмо Ивы Эдесского к Мари Персу. В заключении был ана- фематствован и Ориген.

На соборе было решено низложить Вигилия и имя его было вычеркнуто из диптихов. Понтифик был отправлен в ссылку. 8 декабря 553 г. Вигилий декретальным посланием Scandala quae, направленном Константинопольскому патриарху Евтихию, утвердил решения собора, после чего он получил статус вселенского. Император разрешил понтифику вернуться в Рим, но, доехав до Сицилии, Вигилий скоропостижно скончался 7 апреля 555 г.

Главной темой сочинений Вигилия был вопрос о Трех главах. В разгоревшейся полемике он стремился занять как можно более сдержанную и осторожную позицию, отчетливо осознавая, что желание пересмотреть дела давно минувших дней при столь бескомпромиссной позиции противоборствующих сторон может привести к новой схизме между Восточной и Западной Церквями, единство между которыми после Акакиевой схизмы было восстановлено всего лишь 30 лет назад. Чтобы предупредить возможные опасения, что в Константинополе его могут склонить к отказу от веры вселенских соборов, Вигилий написал ряд посланий западным епископам, в том числе своему викарию в Галлии Арелатскому архиепископу Аврелиану[207].

И все же нам необходимо успокоить озабоченность вашей милости краткой беседой, насколько нам позволяет время. Будьте совершенно уверены в том, что мы не допустили ничего, что противоречило бы постановлениям наших предшественников (чего да не будет) или святой вере четырех соборов, то есть Никейского, Константинопольского, Эфесского первого и Халкидонского, которая является одной и той же... Итак, брат, ты, как известно, являясь через нас викарием Апостольского Престола, оповести всех епископов, чтобы они не смущались никакими ложными сочинениями или лживыми словами и известиями...

ие5(гае (Ер. 2: ас1 АигеНапит АгеЬ^епвет)

... Враги Божьи выдумали, будто в нашем решении (чего да не будет) осуждены личности епископов Ивы и Феодорита, но те, кто все же сомневается, пусть прочитают, что мы определили в послании к брату нашему Мине, епископу города Константинополя, о деле, которое здесь поднято, и тогда же убедятся, что при помощи Божьей нами не допущено и даже не было в намерении ничего, что оказалось бы против веры и учения четырех достопочтенных соборов, то есть Никейского, Константинопольского, Эфесского первого и Халкидонского...

Рга1егпИаИ5 Шае ге1е§еп1е$ (Ер. 3: ас! Уа1епишапит ер1зсорит Тоткапит)

Опасения Вигилия оказались небеспочвенными: многие западные епископы восприняли это осуждение как кощунство по отношению к памяти людей, умерших в общении с Церковью. На Западе решения собора вызвали негативное отношение. В Северной Африке против собора выступили Виктор Туннунский[208], Репарат Карфагенский[209], Либе- рат[210] и др. Только благодаря постоянным разъяснениям Апостольского Престола смысла решений, принятых на V Вселенском соборе, он был постепенно признан на Западе. Хотя без раскола не обошлось: Акви- лейская Церковь не приняла собор и началась т. н. Аквилейская схизма, закончившаяся только в конце VII в.

Действительно, дилемма, вставшая перед Вигилием, была непроста: с одной стороны — совершенно явные гетеродоксальные высказывания, а с другой — люди, их высказавшие, ранее не были осуждены Церковью, причем Феодорит Кирский и Ива Эдесский подписались под актами IV Вселенского собора. Более того, Феодорит был восстановлен на кафедре именно этим собором. Для Вигилия как епископа Рима переписать историю заново было немыслимо, так как он, будучи преемником апостола Петра, являлся носителем традиции Апостольского Престола, заключавшейся именно в том, чтобы сохранять в неизменном виде то, что было завещано прежде жившими Святыми Отцами. Сохранение верности этой традиции было предметом его постоянных размышлений и переживаний:

.. .просим Божие милосердие, чтобы всем нам, твердо хранящим это исповедание и предания отцов, явиться достойными нашего служения и в день суда Божия не оказаться виновными ни в каком нарушении отеческих постановлений.

Repletum est gaudio (Ер. 1: ad Eutychium)

Убеждение в том, что одним из важнейших аспектов служения Римского Понтифика является сохранение традиции, часто встречается на страницах папских посланий. Так, например, об этом писал Либерий:

Следуя обычаю и порядку, установленному предшественниками, я ничего не прибавил и не убавил от епископата града Рима, и, храня ту веру, которая пришла к нам через преемство стольких епископов, среди которых было множество мучеников, желаю соблюсти ее неповрежденной.

Obsecro, tranquillissime imperator (Ер. 4: ad Constantium imperatorem), 3

Отсюда неоднократные колебания Вигилия, сомнения и постоянно преследовавший его вопрос: можно ли отлучать от Церкви того, кто уже давно предстал перед судом Бога? Вигилий, вначале вступивший в конфликт с собором, затем все же принял и утвердил его решения, так как они не изменяли решений предшествующих соборов, осуждали лишь некоторые сочинения Феодорита Кирского и Ивы Эдесского, но память о последних как о людях, подписавших акты Халкидонского собора, осталась чиста.

...осуждаем ... то, что написано Феодоритом против правой веры и против Двенадцати глав святого Кирилла, и против первого Эфесского собора... осуждаем послание к еретику Мари Персу, которое, как говорят, написано Ивой [Эдесским], в котором тот отрицает, что Христос Слово, воплотившись от святой Богородицы и Приснодевы Марии, сделался человеком, а утверждает, что от Нее родился простой человек, которого он называет храмом, так что из этого дается понять, что иной есть Бог Слово и иной — Христос.

Scandala quae (Epistola decretalis)

Изменение своей позиции Вигилий объяснил, как и все люди той эпохи, ссылаясь на общепризнанный авторитет, в данном случае он сослался на авторитет Августина, особо значимый для Запада:

... Отцы наши, и прежде всего блаженнейший Августин, прославившийся знанием Священного Писания, учитель римского красноречия, пересматривали собственные сочинения, исправляя сказанное ими и добавляя опущенное и найденное впоследствии. Подобным образом и мы, побуждаемые такими примерами, в споре об упомянутых Трех главах никогда не переставали исследовать, что более истинного об этом вопросе может быть найдено в сочинениях наших Отцов.

Ibidem

В полемике О Трех главах принимал активное участие и преемник Вигилия — Пелагий I[211]. Еще будучи еще диаконом Римской Церкви, он также колебался в решении этого вопроса, и позиция его изменялась. Вначале выступив в защиту Трех глав, он, после того как решения собора были утверждены Вигилием, принял их. Кроме Аквилеи, епископ которой не только отделился от Рима, но и провозгласил себя патриархом, решения собора не приняли также большинство епископов Северной Африки. Епископы Галлии очень настороженно восприняли сообщения из Константинополя, а король франков Хильдеберт I[212], обращаясь к понтифику за паллием для Арелатского митрополита, бывшего викарием Апостольского Престола в Галлии, даже, в завуалированной форме, выразил сомнения в ортодоксальности Пелагия I. Папа в посланиях к Хильде- берту I Rufinus vir magnificus (Ер. 9: ad Childebertum) и Humani generis (Ер. 15: ad Childebertum) вынужден был оправдываться, убеждая короля, что II Константинопольский собор ни в коей мере не нарушил решения первых четырех вселенских соборов. В связи с этим Пелагий I написал свое исповедание веры, где старательно подчеркнул верность учению Льва I, подозрение в отступлении от которого особенно тревожило короля:

Итак, один и тот же Иисус Христос есть истинный Сын Божий, и Он же есть истинный Сын Человеческий, совершенный по Божеству, и Он же самый совершенный по человечеству, так как Он всецело существует в своей природе, и Он же всецело существует и в нашей [...] Поэтому мы

верим, что Он из двух природ и в двух природах, остающихся нераздельными и неслиянными.

Fides Рарае Pelagii

Проблематика Трех глав освещалась и в посланиях Пелагия II[213]. Особенно обширно третье послание к Аквилейскому патриарху Элии и епископам Истрии, которое преемник Пелагия II, Григорий I, в письме к епископам Ирландии назвал даже книгой. Хотя это послание подписано именем Пелагия II, вероятно, в большей степени оно принадлежит самому Григорию I, на что указывал Павел Диакон[214]. Современная критика на основании анализа стиля послания приняла авторство Григория, вначале с определенными колебаниями[215], затем как доказанный факт[216]. В этом послании понтифик вновь подчеркивает, что он принимает учение всех четырех вселенских соборов, а Томос Льва I является для него основной вероучительной формулой. Поэтому он не видит никаких оснований отделяться от Апостольского Престола людям, которые отстаивают догматику Халкидонского собора:

Я вижу в вас не ветви, лишенные плодов, но ветви, оторванные от корня. Я вижу, что вы трудитесь в поте лица, но мне небезызвестно, что вы трудитесь вне виноградника. И вот, поскольку приближается конец: все вокруг опустошается, земля превращается в пустыню, воды потопа, так сказать, обрушиваются на мир, а ваше братство бежит с ковчега. [...] Вот во всех частях мира святая вселенская Церковь сияет лучами своего единства, и, однако же, до сего дня терпит тень вашего разделения. Повсюду она в вере пребывает; но радоваться ей о своем спасении мешает рана, которую она терпит из-за вашего отделения. Не весела здоровая глава, если больны руки; и не веселится сердце и не ощущает себя здоровым, когда разделяет боль своих членов...

Virtutum mater chantas (Ер. 5: ad Eliam et episcopos Istriae), 1

Далее подробно разбираются все возражения Истрийских епископов с приведением цитат из их послания и излагаются контраргументы, которые могли бы убедить их принять решения II Константинопольского собора.

Ареал Аквилейской схизмы постепенно сокращался. В 607 г. Акви- лейский патриарх Кандиниан[217] отрекся от схизмы. Тогда епископы территорий, находящихся под властью лангобардов, избрали своим патриархом аббата Иоанна[218], убежденного противника II Константинопольского собора. Так образовалось два патриархата: Новая Аквилея (или Градо) с центром в Градо (в 1451 Папа Николай V переместил патриархат Градо в Венецию) и Старая Аквилея (или просто Аквилея) с центром в Кормонсе, а затем Чивидале. Патриархи Старой Аквилеи оставались в схизме вплоть до конца VII в., когда патриарх Пётр[219] восстановил общение с Римом. Патриархат Старой Аквилеи был упразднен Бенедиктом XIV в 1751 г., а на его месте основаны архиепископства в Удине и Гориции.

Схизму, вызванную спором о Трех главах, удалось преодолеть, однако этот спор, инициированный монофизитами, так и не снял противоречий между ортодоксальной Церковью и монофизитами: новая фаза столкновений развернулась в VII в., приобретя форму споров о монофе- литстве (глава 4.1).

1.4.8. Римские понтифики против пелагианства

Центральной философско-теологической проблемой для Западной Церкви в I тысячелетии, вокруг которой развернулась дискуссии, не стихавшие на протяжении нескольких веков, была проблема предопределения и свободы воли человека. По-видимому, в определенной степени это было обусловлено практической, а не спекулятивной ментальностью римского сознания, для которого христианство не представляло собой некую умозрительную философию, а прежде всего рассматривалось как нравственная философия жизни. Это во многом объясняет, почему регион римской культуры оставался практически безучастным к спекулятивным размышлениям о единосущии и подобосущии, о соотношении Божественной и человеческой природ во Христе и другим подобным проблемам, которые охватили христианский Восток. Центральное место в теологической полемике западного христианского мира вплоть до конца первого тысячелетия занимал, если можно так выразиться, «экзистенциальный» вопрос: достаточно или нет человеку собственных сил для спасения своей бессмертной души. В конце IV — начале V века этим были вызваны т.н. пелагианские (названные по имени учения английского монаха Пела- гняЪ}), а затем и т. н. полупелагианские споры. Эти «экзистенциальные» дискуссии, варьируясь и видоизменяясь, приобретая в одну эпоху вид проблемы соотношения свободы воли и предопределения, в другую — проблемы детерминизма и индетерминизма, проходят вообще через всю историю западноевропейской философии.

Согласно учению, сформулированному Пелагием, человек имеет естественную склонность к добру и наделен способностью самостоятельного и ответственного выбора между добром и злом — свободой воли, то есть «быть тем, кем он захочет». Благая природа человека не уничтожена грехопадением, а в склонности к греху люди скорее похожи на Адама, нежели унаследовали его грех. Воля к добру не связана ни с первородным грехом, ни с благодатью свыше. Сама природа человека такова, что она достаточна для обретения совершенства, и каждый может стать безгрешным и достичь святости благодаря лишь силе своей воли. Таким образом, земная жизнь и смерть Иисуса Христа была не искуплением первородного греха человека, но лишь замечательным примером для подражания, который Он подал всем людям. Поэтому в концепции Пелагия Божественная благодать оказывалась совершенно не необходимым условием для обретения человеком вечной жизни. Во многом такая позиция определялась аскетическим, и даже можно сказать, героическим идеалом Пелагия: следование Христу, а следовательно, и надежда на спасение — удел немногих, способных на подвиг безупречной нравственной жизни.

Наиболее непримиримым и последовательным критиком взглядов Пелагия выступил Августин, которого размышления о человеческой жизни привели к мысли о том, что собственными силами человек не может не только жить в соответствии с Божественным законом, но даже и уверовать в Бога. Способность к праведным делам не принадлежит человеку, а дается ему по благодати. Причина же, по которой Бог, имеющий силу спасти все человечество, проявляет по отношению к одним милость, а к другим — только справедливость, остается непостижимой для человеческого разума. В позднем творчестве Августина концепция Божественного предопределения приняла еще более жесткий и бескомпромиссный характер[220].

Оппозицией августинизму стало учение, в исторической науке условно получившее название полупелагианства, хотя оно, собственно, не опиралось на доктрину Пелагия, но не соглашалось с Августином в вопросе предопределения и свободы воли237. Эта оппозиция Августину оформилась в монастырях Южной Галлии, прежде всего Массилии (совр. Марсель) и Лерина (совр. о. Лерен). Идейным лидером этого движения вначале стал известный аскет, один из основателей западного монашества, Иоанн Кассиан[221]. Он, задавшись вопросом о «начале доброй воли», констатировал, что первый шаг по пути добра человек способен сделать самостоятельно, а благодать ему воспоследует. Такое утверждение фактически означало, что Иоанн Кассиан соглашается с тезисом, согласно которому основание спасения заложено в самом человеке. Таким образом, его позиция приблизилась к пелагианской. Эти мысли были восприняты его последователями.

Апостольский Престол, в целом поддерживая учение Августина, все же отклонил его наиболее радикальные выводы, ведущие, в сущности, к фатализму. Поэтому понтифики, осознавая сложность и неоднозначность проблемы, а также недостаточную разработанность философско-теологической аргументации в этом вопросе, подчас колебались, особенно в начале пелагианских споров, и в конце концов все же приняли концепцию Августина, но в ее более умеренной форме.

Первьгм документом, где высказана позиция Апостольского Престола по отношению к пелагианству, было послание Иннокентия I от 27 января 417 г. 1п гецшгегкИь (Ер. 29), в котором он утвердил решение Карфагенского собора 416 г., обвинившего в ереси Пелагия и его ученика Целестия239. В этом послании понтифик подчеркнул необходимость благодати для направления свободной воли человека к добру.

Однако после кончины Иннокентия I в марте 417 г. Целестий обратился к новому понтифику Зосиму с просьбой о повторном рассмотрении его дела, представив ему свое сочинение Libellus appellationis (не сохранилось), в котором он несколько смягчил позицию в вопросе первородного греха. Зосим принял к рассмотрению его прошение и во главе комиссии выслушал прибывшего в Рим Целестия, который совершенно определенно отмежевался от положений, послуживших основанием для его осуждения на Карфагенских соборах. Тогда понтифик направил послание Magnum pondus (Ер. 2: ad Aurelium et universos episcopos per Africam constitutos) в Карфаген, в котором пригласил обвинителей Целестия прибыть на синод в Риме; в том же случае, если они не приедут, Целестий будет признан невиновным.

Второе послание Зосима от 22 ноября 417 г. Postquam a nobis (Ер. 3: ad Aurelium et universos episcopos per Africam constitutos) сообщает, что второй римский синод, созванный по делу Целестия, признал его невиновным. Ответ североафриканских епископов последовал в ноябре 417 г. Они настаивали на осуждении Пелагия и Целестия и присоединили два обличительных документа: Volumen Concilii Africani и Libellus Павлина Медиоланского[222]. После изучения этих документов Зосим в послании Quamvis Patrum (Ер. 12: ad Aurelium ас caeteros, qui in concilio Carthaginensi adfuerunt), датированном 21 марта 418 г., счел их доводы убедительными и решил вновь рассмотреть это дело. 1 мая 418 г. собор в Карфагене принял 9 канонов о природе и передаче первородного греха и необходимости благодати для спасения. Эти каноны были направлены в Рим. Понтифик пригласил Целестия на публичную дискуссию, однако тот тайно уехал из Рима. В результате этих событий появилось обширное послание ЗоскмаТraciona (июль—август 418 г.) , которое было адресовано всем Церквям. В нем санкционировано осуждение Пелагия и Целестия. Само послание не сохранилось, дошли лишь его отдельные фрагменты у Августина[223]. Название Tractoria этому посланию дал Марий Меркатор[224]. Зосим здесь делает акцент на том, что в человеке существует внутренняя благодать в виде интеллектуального озарения, указывающего, как ему следует поступать.

Эфесский собор, осудивший пелагианство, ссылался на учение, содержащееся в Tractoria. Его цитирует т. н. Indiculus (ок. 440), являющийся собранием решений Апостольского Престола и соборов (Миле- вийского 417 г. и Карфагенского 418 г.) по вопросу о роли благодати в спасении индивидуальной человеческой души. Это собрание, направленное против полупелагианства, под названием Capitula Coelestird, или Praetenorum Sedis Apostolicae episcoporum auctoritates, было присоединено Дионисием Малым[225] к посланию Целестина I от 15 мая 431 г. До XVI в. Indiculus приписывался этому понтифику, в настоящее время, согласно принятому в современной исторической науке мнению М. Каппуэна, он атрибутируется Просперу Аквитанскому[226].

Сикст III, еще будучи священником, также как и Зосим, колебался в своем отношении к учению Пелагия, но под влиянием Августина, с которым он находился в переписке, принял его сторону263.

Позиция Гелазия I, время понтификата которого отстоит почти на целое столетие от начала пелагианских споров, в этом вопросе была уже твердой и однозначной. Проблеме пелагианства посвящен его трактат Adversus Pelagiariam haeresim (Против пелагианской ереси), а также несколько посланий, наиболее значительное из которых — Barbaricis hactenus (Ер. 7: ad omnes episcopos per Picenum). В трактате понтифик делает упор на том, что человек наследует первородный грех, который заставляет его стремиться совершать зло.

Они [пелагиане] утверждают, что некоторые люди уже в этой жизни могут достичь такого совершенства, что не испытывают никаких чувств, присущих человеческой слабости, и не обуреваемы недолжными телесными влечениями. И если кто-либо полагает, что всего этого человек может достичь собственными силами и решением собственной воли, то сам себя обманывает...

Adversus Pelagianam haeresim, 1

Точку в пелагианских спорах поставил II Оранжский собор[227], созванный в Южной Галлии, где пелагианство получило наибольшее распространение. Феликс IV[228] направил своему викарию Цезарию Аре- латскому[229] т. н. Capitula — подборку цитат в 25 пунктах из сочинений Августина и Проспера Аквитанского, которые посвящены проблеме соотношения благодати и свободы воли и направлены против сочинений Пелагия и его последователей Целестия и Юлиана Экланского[230], а также в некоторой степени и против Фауста Леринского[231]. Capitula были зачитаны на заседании II Оранжского собора, а затем опубликованы как каноны этого собора[232].

Решения II Оранжского собора были утверждены Папой Бонифацием

Ц 272

посланием Per {ilium nostrum (Ер. 1: ad Caesarium Arelatensem) от 25 января 531 г. В этом послании Бонифаций II подверг критике тех, кто считал, что все благие деяния должны быть приписаны благодати, за исключением веры, которая, как они полагают, ей предшествует, указав на непоследовательность их позиции, ибо в таком случае и благодать следует приписать вере, без которой она не дается, а вслед за этим и все благие поступки. Но все же если любое благое деяние атрибутировать благодати, то ей же следует, и это более логично, приписать и веру. В этом послании еще раз подтверждалась приверженность Римского Престола учению Августина, что специально подчеркнуто:

В ответ на твою просьбу, чтобы была устранена двусмысленность, ваше исповедание, в котором вы, собравшиеся из разных регионов, засвидетельствовали правую веру во Христа согласно католической истине через предваряющую благодать Божью, просветившую разум каждого из вас, мы авторитетом Апостольского Престола утверждаем.

Итак, поскольку об этом предмете писали не только многие Отцы и прежде всего блаженной памяти епископ Августин, но также и выдающиеся наши предшественники на Апостольском Престоле, и настолько широко обсудили его, что всякому должно стать ясно, что вера наша также проистекает из благодати, мы считаем излишним пространный ответ.

Per {ilium nostrum (Ер. 1: ad Caesarium Arelatensem), 1—2

Хотя в конце VI века тема соотношения благодати и свободы воли не была столь актуальной, к ней обращался и Григорий I в книге Гомилии на пророка Иезекииля:

Истина заключается в том, что нашими являются только дурные дела, а хорошие — одновременно и нашими и Бога Всемогущего, потому что, вдохновляя нас, Он делает так, чтобы мы хотели их, а затем помогает нам, чтобы не тщетным было наше желание и мы смогли бы исполнить то, что хотим. Таким образом, благодаря предваряющей благодати и доброй воле то, что является даром Бога Всемогущего, становится нашей заслугой. Это хорошо поясняет Павел в своей краткой сентенции: «... я более всех их потрудился» (1 Кор 15, 10). Но, чтобы не показалось, что он себе присваивает силу, которая в нем действует, добавляет: «не я, впрочем, но благодать Божья, которая со мной». Он признает свои добрые дела как бы чужими, потому что им предшествовал небесный дар: «не я, впрочем». Предваряющая благодать в его свободной воле действовала к добру, потому что он своей свободной волей последовал в своей деятельности предваряющей благодати: «но благодать Божья, которая со мной». Он словно говорит: в добром деле работал не я, но в то же время и я. Не я в том, что был предварен даром Бога, но я в том, что своей свободной волей последовал дару. Вот что можно кратко сказать против Пелагия и Целестия...

Homiliae in Ezechielem prophetam I, IX, 2

Новый накал споров по этим вопросам имел место в IX веке, будучи инициированным доктриной «двойного предопределения» (gemina praedestinatio) Готшалька[233], которая развивала положения крайнего ав- густинизма: Бог предопределил одних людей к спасению, других — к осуждению.

1.4.9. Гелазий I и луперкалии: христианизация языческих праздников

Несмотря на то что во многих посланиях Римских понтификов высказывается определенная позиция по отношению к языческой религии, отдельных сочинений, посвященных этому вопросу, понтификами создано не было. Исключение составляет сочинение Против сенатора Андромаха (Adversus Andromachum senatorem caeterosque Romanos qui Lupercalia secundum morem pristinum colenda constituebant), которое традиционно атрибутируется Гелазию I. Оно написано в виде послания, обращенного к Андромаху, который в то время возглавлял сенат и выступил как сторонник возобновления праздника луперкалий.

Луперкалии — празднество в честь Луперка, божества, охраняющего от волков. Его священным местом была пещера у подножия Палатин- ского холма. По легенде, аркадец Эвандр посвятил ее богу полей и в этой пещере волчица вскормила Ромула и Рема. Празднество луперкалий происходило главным образом у этой пещеры и совершалось 15 февраля (15-й день до мартовских календ), после чего 18 февраля следовала феб- руация, или очищение города от злых духов. В этот день юноши, входившие в состав жреческой коллегии луперков, обнаженные, прикрывшись только специальным фартуком, надеваемом при совершении жертвоприношений, бегали по улицам Рима с кожаными ремнями в руках. Нанося ремнями удары женщинам в правую руку, они, как считалось, сообщали им дар плодородия. Празднование собирало много народу и, по-видимому, завершалось совместной трапезой.

Гелазий I писал, что возобновление луперкалий не может привести к обретению прежнего величия Рима, падение которого было обусловлено не оставлением почитания римских богов, а пороками народа и забвением добродетелей.

Разве их [луперкалии] не праздновали, когда Рим был захвачен галла- ми[...]? Разве не было луперкалий, когда Рим был разграблен Аларихом? А недавно при Антемии и Рицимере Рим был охвачен гражданской войной, где же были луперкалии? Почему же они не помогли?

Adversus Andromachum

Однако, осознавая приверженность народа к традиционным праздникам, Церковь иногда преднамеренно заменяла языческие праздники данного дня на христианские, особенно в тех случаях, когда не существовало точной датировки событий, отмечаемых в этих христианских праздниках. Так было с Рождеством Христовым, празднование которого 25 декабря было выбрано в большей степени исходя из символичности самой даты, с которой начинает увеличиваться световой день. Так и в случае луперкалий этот праздник уступил место празднику Сретения[234]. Использование подобной аккомодации рекомендовал в последующем и Папа Григорий I, обращаясь к миссионерам, направленным им в Англию273.

В заключение, однако, следует отметить, что послание Против сенатора Андромаха, традиционно атрибутируемое Гелазию I, некоторые исследователи приписывают его предшественнику Феликсу III[235].

1.5. Первые викариаты и начало формирования новой структуры юрисдикции в Католической Церкви

Особое место среди папских посланий занимают послания к своим викариям, так как в них затрагивается тема начавшей формироваться в IV в. новой системы юрисдикции Римской Церкви — системы викариатов. Викарием являлся архиепископ, который помимо власти над собственной епархией получал от понтифика власть над другими епархиями определенной митрополии, включавшую право совершать визитации, созывать соборы, вершить суд, а также управлять митрополией от имени Папы Римского.

В середине IV века в непосредственную юрисдикцию Римского понтифика входила лишь территория Центральной и Южной Италии. Первым викариатом Римской Церкви был Фессалоникийский (Восточно- Иллирийский) викариат.

Мнения исследователей относительно времени образования Фесса- лоникийского викариата расходятся. После выхода в свет исследования Аенена де Тиллемона[236] господствующей стала его точка зрения об учреждении апостольского викариата Дамасом I. Однако существуют и другие точки зрения.

Всестороннему исследованию этой проблемы и критике тезиса о создании викариата Дамасом посвящена работа В. Грумеля[237]. Он указал, во-первых, на то, что оба послания Дамаса Фессалоникийскому митрополиту Ахолию не содержат каких-либо прямых указаний относительно его полномочий викария. Во-вторых, в посланиях преемников Дамаса, Сириция и Иннокентия I, новоизбранный архиепископ Фессалоник получал подтверждение своих полномочий, то есть викариат носил персональный характер, а не имел принадлежности к Фессалоникийской кафедре, статус викариата которой впервые засвидетельствован лишь в послании Бонифация I[238]. В целом выводы данного исследования принимают Е. Кавальканти280 и А. Полластри[239], авторы последней публикации на эту тему, которая изложена в Энциклопедии Римских пап, высказывая точку зрения о возникновении викариата во время понтификата Иннокентия I.

Процесс становления Фессалоникийского викариата отражен в целом ряде папских посланий, начиная с Дамаса I. Первыми в этом ряду стоят два сохранившиеся послания Дамаса Фессалоникийскому архиепископу Ахолию[240], Decursis litteris и Ad meritum. Действительно, в них понтифик не называет его своим викарием, но только побуждает его использовать свое влияние, чтобы низложить с Константинопольской кафедры недостойного кандидата.

... я весьма опечалился, в то самое время, когда [...] [узнал, что] неизвестные люди, пришедшие из Египта, пожелали вопреки правилам церковной дисциплины возвести в сан епископа города Константинополя чуждого нам по убеждениям философа-киника.

Decursis litteris (Ер. 5: ad Acholium et alios Macedoniae episcopos)

Мне не нравится, что неизвестного мне некоего пришедшего из Египта Максима Власатого, наружность которого, согласно Апостолу, достойна порицания, решили возвести в епископы города Константинополя. Правильнее бы поступила святость твоя, если бы ты приложил усилия к тому, чтобы впредь в епископы посвящали католика, с которым мы, с Божьей помощью, могли бы хранить вечный мир.

Ad meritum (Ер. 6: ad Acholium Thessalonicensem episcopum)

Также сохранились два послания преемника Дамаса I Сириция, направленные преемнику Ахолия Фессалоникийскому митрополиту Анизию[241] (Сириций в своем первом послании пишет, что им до этого были направлены и некоторые другие письма Анизию). Во время понтификата Сириция возникла первая юрисдикционная проблема Фесса- лоникийского викариата. Это произошло в связи с тем, что в 379 г. император Западной Римской империи передал императору Восточной Римской империи провинции Македонию и Дакию, которые до этого входили в состав Западной Римской империи. Изменение государственного подчинения вызвало стремление Константинопольской кафедры перевести эти области в свою юрисдикцию. Эту проблему затрагивает Сириций в послании к Фессалоникийскому митрополиту Анизию.

Уже давно, возлюбленный брат, через Кандиниана епископа, который предварил нас в Господе, мы послали тебе подобные письма, чтобы никто не считал себя вправе без твоего согласия посвящать епископов в Иллирике.

Eliam dudum (Ер. 9: ad Anysium Thessalonicensem episcopum)

Именно на это послание будет ссылаться Лев I как на прецедент существования Фессалоникийского апостольского викариата.

Итак, после того как через сына нашего Николая пресвитера нам было доставлено твое прошение, чтобы и тебе от нас была дана власть, как и предшественникам твоим в Иллирике, получавшим ее от нашего имени, ради хранения правил, мы даем согласие и нашим увещеванием побуждаем, чтобы никакое невнимание и никакое небрежение не имело места в отношении управления Церквями, находящимися в Иллирике, которые тебе от нашего имени поручаем, следуя примеру блаженной памяти Сириция, который предоставил власть блаженной памяти Анизию, предшественнику твоему. Ему Апостольским Престолом заслуженно (и это подтвердил последующий ход событий) вверено было впервые это служение, чтобы он помогал Церквям этой провинции сохранять то, что относится к дисциплине.

Omnium quidem (Ер. 6: ad Anastasium Thessalonicensem episcopum)

Иннокентий I, избранный Римским понтификом после Сириция, направил в Фессалоники четыре послания, причем митрополиту Анизию адресовано уже первое послание понтифика Cum Deus, в котором он информирует Фессалоникийского митрополита о своем избрании, а также подтверждает его полномочия как митрополита и викария Апостольского Престола.

...Предшественники мои епископы, то есть святой памяти Дамас, Сириций и вышеупомянутый муж [Анастасий I] дали тебе [такие полномочия], чтобы обо всем, что в этих регионах совершается, сообщалось твоей святости, которая исполнена праведности, и ты должен знать, что и смирение мое придерживается этого решения.

Cum Deus (Ер. 1: ad Anysium Thessalonicensem episcopum)

 

Преемнику скончавшегося в конце 406 или начале 407 г. Анизия Руфу [242] адресовано три послания. Первое из них, Lectissimo et gloriosissimo Moysi, является одним из важнейших по вопросу Фессало- никийского викариата. В нем Иннокентий впервые использовал термин «викарий» по отношению к митрополиту Фессалоникийскому, предоставив ему полномочия primatus primus в его регионе, в котором он осуществляет свою власть как викарий Апостольского Престола (nostra vice). Послание начинается очень торжественно, с примеров из Библии. Как Моисей установил судей Израилевых, как апостол Павел доверял своим ученикам основанные им Церкви, так и Иннокентий доверяет Руфу Иллирийскую Церковь:

[...] по воле Божьей, милость Господа, проявляющая заботу о сем, наставляет меня вверить твоей заботе находящиеся от меня на большом расстоянии Церкви [...]

Lectissimo et gloriosissimo Moysi (Ер. 13: ad Rufum Thessalonicensem episcopum), 1—2

Иннокентий I очерчивает границы Фессалоникийской митрополии, перечисляя входящие в ее состав регионы:

[...] а также вверить твоему благоразумию и серьезности и те дела, которые возникнут в Церквях Ахайи, Фессалии, Старого Эпира, Нового Эпира, Крита, Средиземноморской Дакии, Прибрежной Дакии, Мезии, Дарда- нии и Превала. Да будут они вверены тебе, чтобы ты решал [эти дела] с помощью Господа Иисуса Христа.

Ibidem, 2

При этом понтифик прямо указывает, что в данном вопросе он не принимает какое-то новое решение, но действует в русле того, что было определено его предшественниками, а также, что очень важно, он свидетельствует о том, что эти полномочия были уже у Фессалоникийского митрополита Ахолия. Поскольку Ахолий умер в 383 г., то есть еще во время понтификата Дамаса I, то этот викариат при Дамасе должен был уже существовать.

[...] действуя таким образом, мы не впервые так постановляем, но следуя примеру наших апостольских предшественников, которые блаженным Ахолию и Анизию пожелали вверить таковое попечение ради их заслуг.

Ibidem, 2

Иннокентий I подчеркивает также, что митрополит Фессалоникий- ский, возглавляя эту провинцию, управляет от имени Римского понтифика, которому принадлежит в ней верховная власть.

Итак, прими, возлюбленнейший брат, от нашего имени заботу о вышеназванных Церквях, за исключением их примата.

Ibidem, 3

Спустя несколько лет Бонифаций I28' столкнулся с новой юрисдикцион- ной проблемой Фессалоникийского викариата, когда император Восточной Римской империи Феодосий II издал рескрипт, согласно которому Иллирия переводилась под управление лишь местных епископов и передавалась под опеку Константинопольского архиепископа, так как считалось, что Константинополь наследовал права Древнего Рима: ...urbis Constantinopolitanae, quae Romae veteris prerogativa laetatur (Codex Theodosianus, librumXVI, 2. 45).

Бонифаций I энергично выступил против этого рескрипта и через императора Западной Римской империи Гонория добился его отмены.

В послании Beatus apostolus к митрополиту Фессалоникийскому Руфу он побуждал его мужественно восстать против необоснованных изменении церковной юрисдикции. Послание к Руфу торжественно начинается с утверждения примата Римского Престола:

Святой апостол Пётр, которому гласом Господа была вверена твердыня епископства, испытывает безграничную радость каждый раз, когда видит, что сыны неоскверненного мира являются стражами данной ему от Господа чести. И может ли быть у него большая радость, чем знать, что права принятой [им] власти соблюдаются нерушимыми? Ибо воистину он требует [наличия] недвижимого основания, куда направлялось бы всякое вопро- шание, на которое отвечает тайна этого престола, явно вознесенного достоинством духовного камня [Петра].

Beatus apostolus (Ер. 4: ad Rufum), 1

Далее Бонифаций I пишет, что он делегирует полномочия управления митрополией Фессалоникийскому архиепископу:

[...] письма к тебе, возлюбленный брат, как свидетельствуют документы [хранящиеся] в нашей скринии [т. е. архиве], проистекают из того же источника, из которого забота о Церквях, находящихся в Македонии и Ахайе, тебе, брату [нашему], о ком мы знаем, что ты хранишь церковную дисциплину канонов, достоверным образом вверена.

Ibidem, 2

В послании к епископам Фессалии понтифик убеждал их оказывать полное подчинение митрополиту Фессалоникийскому [Institutio universalis (Ер. 14: ad episcopos Thessaliae)].

На основании сравнительного анализа вышеприведенных посланий гипотеза В. Грумеля о том, что о Фессалоникийском викариате в полном смысле этого слова можно говорить лишь со времени понтификата Бонифация I, с нашей точки зрения, не выглядит более убедительной, чем традиционное мнение о создании викариата Дамасом I. Ведь к реалиям IV в. нельзя подходить с точки зрения современного канонического права, предусматривающего статус викариата только для кафедры. Тем более следует учитывать, что это был первый прецедент создания викариата и никакой нормативной базы по его созданию еще не существовало. А, как уже отмечалось выше, наличие особых полномочий у Фессалони- кийского митрополита Ахолия, современника Дамаса I, засвидетельствовано в послании Иннокентия I Lectissimo et gloriosissimo Moysi.

При этом начиная именно с Дамаса I понтифики находятся в постоянной переписке с митрополитами Фессалоникийскими и уже его преемник, Сириций, пишет как иерарх, осуществляющий высшую власть над этой митрополией.

Что же касается сообщения Льва I о том, что впервые служение викария было вверено Анизию Папой Сирицием, то можно сказать следующее. Время понтификата Льва I от указанных событий отстояло почти на 70 лет, в отличие от Иннокентия I (утверждавшего о викарных полномочиях не только митрополита Анизия, но и Ахолия), понтификат которого отстоял от этих событий только на 20 лет. Иннокентий I мог даже быть клириком Римской Церкви уже во время понтификата Дамаса I и владеть той информацией, документы о которой не сохранились во время понтификата Льва I. Но в любом случае послание Сириция Etiam dudum свидетельствует о том, что Фессалоникийская митрополия была уже в его понтификат викариатом Римской Церкви.

Даже если признать первоначально персональный характер викариата, то все равно фактом остается то, что кафедра викариата ни разу не изменялась, т.е. никто из других епископов Восточной Иллирии не получал от понтификов персональный статус викария.

Проблема юрисдикции Фессалоникийской митрополии впоследствии неоднократно провоцировала кризис между Римом и Константинополем вплоть до 732 г., когда византийский император-иконоборец Лев III окончательно включил его в состав Константинопольского патриархата.

Что касается Западной Иллирии, т.е. Далмации, то там не был образован викариат, хотя известны обращения в Рим по различным вопросам канонического права епископов Салоны. Так, епископ Гезихий (Иси- хий)[243] обратился с вопросом о процедуре посвящения мирян и монахов в епископский сан. В ответном послании Exigit dilectio (Ер. 9: ad Hesychium episcopum Salonitanum), датированном февралем 418 г., Папа Зосим указывает на необходимость прохождения кандидатом на епископскую кафедру всех ступеней церковной иерархии. Это послание также вошло в состав декреталий в собрании Дионисия Малого. Другим заслуживающим внимания фактом является вмешательство Григория I в вопрос замещения кафедры Салоны (см. гл. 3.1.3).

Второй викариат Римской Церкви, т.н. Арелатский, был создан Папой Зосимом в Галлии (этот вопрос рассмотрен подробнее в главе

4.3.2).

Третий викариат был образован Папой Симплицием[244], назначившим своим викарием Зенона епископа Севильского:

...мы сочли подобающим наделить тебя властью викария нашего Престола, силой которого укрепленный, ты никоим образом не позволишь преступать апостольские установления или пределы учения Святых Отцов...

Plurimorum relatu (Ер. 1: ad Zenonem Hispalensem episcopum)

Вопрос создания Испанского викариата является достаточно спорным. Некоторые исследователи, не придававшие значения вышеприведенному посланию, считали, что этого викариата не существовало.

Однако, признавая, что назначение Зенона викарием Апостольского Престола было в большей степени номинальным, чем реальным, нельзя игнорировать содержание послания РЬлптогит ге1аШ, представляющего собой, как и любое подлинное послание, исторический источник. Контакты Католической Церкви в Испании с Апостольским Престолом, безусловно, были затруднены в связи с завоеванием Испании вестготами. Вторгшись на Пиренейский полуостров в эпоху Великого переселения народов, вестготы основали свое королевство со столицей в римском городе Толетанум (совр. Толедо). Ко времени завоевания Испании вестготы уже приняли христианство, но в форме арианства. Начавшееся в 535 г. завоевание Италии Юстинианом I практически прервало отношения между Римом и Испанией. Вестготы, составляя меньшинство (около 150 тысяч на 7 млн. иберо-римлян), толерантно относились к вере и правам местного населения.

Возобновление отношений между Испанской Церковью и Апостольским Престолом произошло во время понтификата Григория I. В вопросе, продолжал ли существовать Испанский викариат, мнения исследователей расходятся.

Король Леовигильд[245] попытался достичь религиозного единства на основе арианства. Однако арианское духовенство, глубоко враждебное к греко-римской культуре, не смогло долго выдерживать конкуренции с Католической Церковью, епископат которой отличался своей образованностью. Под влиянием Аеандра Севильского католичество принял сын короля Аеовигильда Герменегильд[246]. Вступив в конфликт с отцом, он погиб в 586 г. Но взошедший на испанский трон после смерти Аеовигильда его второй сын Реккаред[247], также находившийся под влиянием Леандра Севильского, в 587 г. последовал примеру старшего брата и обратился в католическую веру. Два года спустя, в 589 г., на соборе в Толедо[248], весь народ вестготов обратился в католичество. Получив известие об обращении вестготов, Григорий написал королю Реккареду:

Мне не хватает слов, чтобы выразить восхищение твоими делами и твоей жизнью, мой возлюбленный сын. Ведь я узнал о свершившимся в наши

дни новом чуде: тобой, славнейший государь, весь народ готов выведен из арианского заблуждения и приведен в твердое убежище истинной веры... Твон дела пробуждают во мне негодование по отношению к себе самому, потому что, ленивый и бесполезный, я цепенею в праздности, когда короли трудятся для пользы душ ради награды небесной отчизны. Что же я скажу на том Страшном суде грядущему Судье, если с пустыми руками явлюсь туда, куда ты, славнейший государь, приведешь столько верующих [...]?

Explere verbis (Lib. IX, ер. 122: ad Recharedum Visigitorum regem)

Леандру Севильскому Григорий направил паллий, сопроводив его посланием:

... По благословению св. Петра, верховного апостола, посылаем тебе паллий для ношения во время торжественных богослужений. Посылая его, я должен был дать тебе наставление, какой ты должен вести образ жизни, но воздерживаюсь от слов, потому что нравы твои опережают слова.

Sanctitatis tuae (Lib. IX, ер. 121: ad Leandrum Hispalensem episcopum)

Следует отметить, что Григорий направил паллий епископу Севиль- ской кафедры, то есть той, которую в свое время занимал Зенон.

Дальнейшее развитие юрисдикции Апостольского Престола было связано с миссиями в Англии Григория I[249], а также с миссиями в Германии Григория II и Григория III, которые активно поддерживали деятельность «апостола Германии» Винфрида Бонифация[250].

1.6. Римский Престол и апокрифы: сочинения, подписанные именами Римских понтификов

В VI в. в Римской Церкви появился весьма важный документ, составление которого впоследствии было приписано Гелазию I, вследствие чего сам документ получил название ОесгеШт Се1айапит с1е ЬЬт гесщеп&з е1 поп геарктйъ (Декрет Гелазия о принимаемых и не принимаемых [Церковью] книгах)[251]. На самом деле Декрет ему не принадлежит и его окончательная редакция, вероятно, датируется началом 20-х годов VI в., временем понтификата Гормизда. Местом

Км. *4вм«4

Ю пи о»

Декрет Гелазия. Манускрипт X в. Ватиканская Апостольская библиотека

составления Декрета является, предположительно, Северная Италия или Южная Франция293. Декрет состоит из двух отдельных документов: пролога, содержащего фрагмент послания о Римском соборе, состоявшемся при Дамасе I, и двух списков, один из которых содержит перечень подлинных сочинений с указанием авторов, а второй — апокрифической литературы.

В прологе обосновывается главенство Римской Церкви и ее право принимать решения о книгах, которые должны быть признаны Церковью как подлинные, и тех, которые следует считать апокрифическими.

После [всех этих] пророческих и апостольских [перечисленных нами выше] писаний, которыми Католическая Церковь по благодати Божьей основана, считаем также нужным сказать, что хотя по всему миру распространенные католические Церкви составляют один [брачный] чертог Христа, однако святая Римская Церковь возвышена над прочими Церквями не какими-либо постановлениями соборов, но гласом Господа в Евангелии: Ты еси Пётр, и на сем камне созижду Церковь Мою...

Что касается апокрифов, подписанных именами Римских понтификов, то в Декрете приведены названия сочинений, приписывавшихся трем из них — Петру, Клименту I и Сиксту II:

Itinerarium nomine Petri Apostoli, quod appellatur sancti Clementis (Путешествие, приписываемое апостолу Петру, которое называют [написанным] Климентом)

Actus nomine Petri Apostoli (Деяния, приписываемые апостолу Петру)

Evangelia nomine Petri Apostoli (Евангелие, приписываемое апостолу Петру)

Liber proverbiorum ab haereticis conscriptus, et sancti Xisti nomine praesignatur (Книга притч, написанная еретиками и подписанная именем святого Сикста).

О существовании апокрифических сочинений, подписанных именем Петра, было известно уже Евсевию Кесарийскому:

«Деяния» же, «Евангелие», «Проповедь» и «Апокалипсис», называемые по его [Петра] имени, совсем, как мы знаем, не включены в сочинения католические, и ни древние, ни современные писатели не пользуются их свидетельством.

Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica III, 3

Евангелие Петра, вероятно, было создано в Сирии в 1-й половине II в. Сохранился фрагмент рукописи на греческом языке, который был обнаружен в Египте в 1886 г. По мнению многих исследователей, в нем присутствуют элементы докетизма. Приверженцы этого учения отрицали реальность материального тела Иисуса Христа и вследствие этого считали, что страдания, которые претерпел Иисус Христос на кресте, были мнимыми. В Евангелии Петра подчеркнуто противопоставлялись еврейский народ, склонный к раскаянию за совершенную казнь Иисуса Христа, и упорствующая правящая иудейская верхушка, т.е. царь Ирод и каста священников. Характерным моментом является присутствие различных фантастических элементов. Предположительно это Евангелие получило распространение в среде эбионитов [252].

Деяния Петра созданы в 180—190 годах. В сочинении повествуется о пребывании Петра в Риме, когда Павел отправился в Испанию. Приводятся диспуты с Симоном Волхвом на Римском форуме; содержится описание многочисленных чудес. Здесь же приводится и знаменитая фраза, обращенная Петром к Иисусу Христу, когда Пётр решил покинуть Рим во время гонений на христиан и на пути встретил Иисуса Христа: Quo vadis, Domine? (Этот эпизод лег в основу знаменитого романа Г. Сенкевича). Деяния Петра, первоначально написанные на греческом языке, сохранились в двух списках: коптском и латинском[253]. Апокалипсис Петра, а также т. н. Керигма Петра в документе не упоминаются.

Что касается Климента I, то в Декрете его сочинение названо Itinerarium nomine Petri Apostoli (Путешествие, приписываемое апостолу Петру). Вообще с именем Климента I связана целая группа апокрифических повествований, получивших в современной науке название Климентины (лат. Clementina, греч. та К/лцд?v-rta), или Псевдо-Кли- ментины (Pseudo-Clementina). Евсевий Кесарийский сообщает о них следующее:

Следует знать, что Клименту приписывается и другое послание, но мы знаем, что оно не так известно, как первое, и в древности его не знали. С недавнего времени стали приписывать ему многословные длинные диалоги Петра с Апионом. Никто из древних о них не упоминает, и нет в них чистого апостольского ортодоксального учения.

Eusebius Caesariensis. Hisloria ecclesiaslica III, 38, 5

В широком смысле к Климентинам относят: Егпато/.Г| Петрои лрод 1ака>Роу (Послание апостола Петра к апостолу Иакову), ЕяштоЛг] КЯгцнЕУтои Tipoq Гакоороу (Послание Климента к апостолу Иакову), Aia^aptupia (Свидетельство)-, ОцЛ(а1 (Гомилии), Avayvcoasiq (Встречи, или Узнавания) и Epitomae de gestis s. Petri (Сокращение из деяний св. Петра). К неаутентичным произведениям Климента относятся также два Послания к девам (Epistolae duae ad virgines) и т. н. Второе послание Климента I к коринфянам.

Под Климентинами часто подразумеваются только Гомилии и Встречи, представляющие собой две независимые версии, местами текстуально совпадающие, одного источника, составленного и получившего распространение в иудео-христианской среде во II — нач. III в. Скорее всего, источник Климентин сложился в начале или середине II в., до окончательного установления новозаветного канона. В дальнейшем текст Климентин подвергался многочисленным изменениям, в том числе и с целью придания ему более ортодоксального вида. В этой связи прежде всего следует отметить латинский перевод Встреч Руфина Аквилей- ского. В качестве возможных прототекстов для Климентин исследователи называют ряд не дошедших до нас сочинений иудеохристиан, а также мистико-астрологическую Книгу Елкесаи и сочинения сирийских гностиков. Прослеживается связь Климентин с иудейской межзаветной (Книга юбилеев, 1 Енох), и апокрифической новозаветной (Вознесение

Иакова, Деяния Петра, Апокалипсис Петра) литературой, а также с

298

кумранскими текстами .

В Климентинах рассказывается о путешествии Климента, его встрече с апостолом Петром, приводятся диспуты апостола Петра с Симоном Волхвом, Апионом и др. Климент выступает как спутник и ученик апостола Петра в его путешествиях, участвует в диспутах, принимает от него крещение, а также находит своих родителей и братьев, о которых он долгое время ничего не знал и которые становятся христианами. Если в Гомилиях больше внимания уделено догматической, вероучительной и полемической проблематике, то во Встречах — повествовательному агиографическому сюжету, что в жанровом отношении дает основание называть это сочинение первым христианским романом.

Вопрос о времени создания К,шментин и их авторстве продолжает оставаться не до конца проясненным. Компилятивный характер памятника, многочисленные позднейшие интерполяции и разновременность редакций отдельных его частей не позволяют в целом датировать его более определенно, чем конец II — середина IV в. Скорее всего, базовый текст Климентин возник в грекоязычной среде иудеохристи- ан в Сирии, причем не на арамейском, а на греческом языке. Более ранняя редакция Климентин — Гомилии также была создана в Сирии в начале IV в. (до I Никейского собора). Позднейшая редакция Климентин, Встречи, имеющая более ортодоксальную обработку, датируется серединой IV в., а местом ее создания является Сирия или Палестина.

Многие детали сближают автора базовой версии Климентин с воззрениями эбионитов, гностические элементы Климентин (дуализм, учение о проточеловеке) могут быть результатом позднейших интерполяций. В Климентинах прослеживается т.н. антипаулинистская тенденция, особенно очевидная в Гомилиях (например, в XVII, 13—19), позволившая ученым Тюбингенской богословской школы считать Кли- ментины произведением т. н. иудеохристиан-«петринистов», выступавших против деятельности Павла, «апостола язычников», и его приверженцев-«паулинистов». В Климентинах могли найти отражение как свойственные иудеохристианству настроения гностического толка внутри различных раннехристианских общин на территории Сирии и Палестины конца I — начала II в., так и полемика с более поздними ересями, прежде всего с учением приверженцев Мар-

298 Подробнее см.: Cullmann О. Le probleme litteraire et historique du roman Ps. Clementin. P., 1930 и Sanders L. Lhellenisme de saint Clement de Rome et le paulinisme. Louvain, 1943.

299

киона , которые занимали резко антииудаистские позиции и признавали из апостолов только Павла как своего учителя.

Гомилии (не полностью), Послания, Свидетельство и Сокращение сохранились на греческом языке. Встречи сохранились только в латинском переводе Руфина. Существуют также фрагменты переводов на сирийский, эфиопский и арабский языки.

Древнеславянская версия Встреч была включена в Великие Минеи Четии митрополита Макария (XVI в.). Материал, содержащийся в Сокращении из деяний апостола Петра, использовал Дмитрий Ростовский в Житиях святых.

Что касается Сикста 11 и приписывавшегося ему Liber proverbiorum, то, как мы уже отмечали выше, это сочинение представляет собой философский труд Sententiae Sexti (Сентенции Секста) и является собранием максим пифагорейского происхождения, приписываемых Сексту Эмпирику, со значительными христианскими интерполяциями.

Издание Декрета Гелазия, содержащего перечень апокрифических произведений, свидетельствовало о критическом подходе, существовавшем в Римской курии, к многочисленной религиозной литературе, анонимные авторы которой для придания весомости своим сочинениям стремились скрыться под именем авторитетного писателя.

299 Маркион (кон. I в. — ок. 160) — гетеродоксальный богослов, один из представителей гностицизма. Утверждал различие богов Ветхого и Нового Завета (сИуегзиав с1еогиш). Первый — судья, тиран, сильный в войнах, второй же кроток, ласков и добр. Сочинения Маркиона не сохранились, взгляды его известны лишь в изложении критиков его учения — Иринея Лионского, Тертуллиана, Епифания Кипрского и др. Разбор их сообщений о Маркионе в кн.: Поснов М. Э. Гностицизм II века. Брюссель, 1991, с. 372—433.

s

' Минь (Migne) Жак-Поль (1800—1875) — французский священник, издатель. В 1833 г. основал издательство, в котором были изданы сочинения латинских и греческих христианских теологов, историков и писателей (Patrologias Latinae cursus completus и Patrologiae Graecae cursus completus).

[2] Пётр (Petrus) — первоверховный апостол, князь апостолов (princeps apostolorum), первый Папа Римский (ум. 64 или 67). Согласно Евангелию от Матфея, Пётр получил от Иисуса Христа особые прерогативы: «Ты еси Петр и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи от Царства Небесного, и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16, 18—19). Этот текст является одним из главных аргументов в обосновании примата епископа Рима как преемника апостола Петра.

[3] Первое Послание апостола Петра — книга Нового Завета.

[4] Ириней Лионский (Irenaeus Lugdunensis) (ок. 130 — ок. 200) — епископ Лиона (древнеримский Лугдунум), богослов, один из ранних Отцов Церкви. Автор сочинения Adversus haereses (Против ересей) в пяти книгах (критическое издание в SCh 62, 100, 152-153, 210-211, 263-264, 293-294), где приведен древнейший из дошедших до наших дней списков Римских понтификов, который оканчивается понтификатом Элевтера. Однако, по-видимому, существовал и более древний список, составленный первым историком Церкви Эгезиппом (ок. 130 — после 180), сочинение которого Достопамятности в 5 книгах, написанное предположительно ок. 180 г., сохранилось только во фрагментах и дошло в изложении Евсевия Кесарийского в его книге Historia ecclesiastica (Церковная история).

[5]Тертуллиан (Tertullianus) (ок. 150 — ок. 215) — один из наиболее известных христианских латинских апологетов. Родом из Северной Африки. Ок. 195 г. принял христианство и стал активно выступать против язычества и гностицизма. Впоследствии стал ревностным приверженцем монтанизма, а в конце жизни, по-видимо- му, основал собственную секту. Автор многочисленных сочинений, наиболее известными из которых можно считать Apologeticus (Апологетик), De praescriptione haereticorum (О прескрипиии против еретиков), De resurrectione carnis (О воскресении плоти) и др. См. также: Тертуллиан. Избранные сочинения. М., 1994.

[6] Климент Александрийский (Clemens Alexandrinus) (ок. 150 — ок. 215) — христианский греческий апологет, философ и богослов, автор многих богословских сочинений, в том числе Протрептик (Увещание к эллинам), Педагог и Строма- ты. На русском языке о его философских взглядах см. монографию: Афонасин Е.В. Философия Климента Александрийского. Новосибирск, 1997.

'Ориген (Origenes) (ок. 185 — 254) — священник, богослов, экзегет, один из основоположников Александрийской богословской школы. Некоторые богословские суждения Оригена были осуждены на II Константинопольском соборе (553 г.).

[8] Землер (Semler) Иоганн Заломо (1725—1791) — протестантский богослов, провозвестник либеральной теологии XIX в. Автор фундаментального исследования Abhandlung von freier Untersuchung des Kanons (О свободном исследовании канона Священного Писания, 1771—1/75).

[9] Луази (Loisy) Альфред-Фирмен (1857—1940) — французский экзегет, историк, философ, богослов, один из главных представителей богословского модернизма.

[10] Павел (Paulus) (5/10 н.э. — 64/67 н.э.) — один из апостолов. Автор ряда апостольских посланий.

[11] Гатри Д. Введение в Новый Завет. СПб., 1996, с. 585—604.

[12] Op. cit., с. 603.

[13] Второе Послание апостола Петра — книга Нового Завета.

[14] Иероним (Hieronymus) Стридонский (ок. 347 — 420) — священник, богослов, переводчик, один из четырех западных Отцов Церкви. Он перевел большинство книг Ветхого завета с древнееврейского языка на латинский, а также отредактировал другие книги Ветхого и Нового Завета с учетом греческих списков. Эти тексты легли в основу классического латинского перевода Библии, получившего название Вульгаты. Иероним составил также многочисленные комментарии к библейским книгам.

[15] Иннокентий I (Innocentius) — Папа Римский (22.12.401—12.03.417). Сохранился обширный корпус его посланий, посвященных преимущественно вопросам канонического права, которые рассмотрены в главе 2.2.2.

[16] Экзуперий (Exsuperius) Тулузский (сер. IV — нач. V в.) — епископ Тулузы. Иероним, восхвалявший его ученость, посвятил ему книгу Commentarius in Zachariam (Комментарий на пророка Захарию). Сохранилось адресованное Экзуперию письмо Папы Иннокентия I от 20.02.405, в котором он отвечает на ряд вопросов, заданных ему Тулузским епископом. См. гл. 2.2.2.

[17] Монлубу (Monloubou) Луи (род. 1924) — французский библеист, доминиканец (ОР), профессор древнееврейского языка и экзегетики Тулузского университета.

[18] Дю Бюи (Du Buit) Мишель (1915—1977) — французский библеист, доминиканец (ОР), автор многих монографий и словарей.

[19] Monloubou L" Du Buit M. Dictionnaire biblique universel. P., 1984, p. 580.

[20] Лин (Linus) — Папа Римский (68—79), ученик и преемник апостола Петра на Римской кафедре. Никаких достоверных сведений о его понтификате не сохранилось.

[21] Анаклет (Anacletus) — Папа Римский (80—92). Никаких достоверных сведений о его понтификате не сохранилось.

[22] Martyrium beati Petri apostoli a Lino conscriptum / Ed. A.H. Salonius. Helsinki,

1926.

[23] Verrando G.N. Osservazioni sulla collacazione cronologica degli apocrifi Atti di Pietro dello Pseudo-Lino // Vetera cristianorum, 20 (1983), 391-426.

[24] Bibliotheca hagiographica Latina. Bruxelles, 1901, t. 2, № 6570.

[25] Климент I (Clemens) — Папа Римский (92—99), ученик апостолов Петра и Павла. Его подлинное сочинение Первое послание к коринфянам рассмотрено в главе 1.3.2.

[26] Климентины (Clementinae) — группа апокрифических произведений, авторство которых приписывалось Клименту I (см. глава 1.6).

[27] Эварист (Evaristus) — Папа Римский (99 или 96—108). Никаких достоверных сведений о его понтификате не сохранилось.

[28] Александр I (Alexander) — Папа Римский (108 или 109—116 или 119). Никаких достоверных сведений о его понтификате не сохранилось.

[29] Сикст I (Sixtus) — Папа Римский (117 или 119—126 или 128). Никаких достоверных сведений о его понтификате не сохранилось.

[30] Пий 1 (Pius) — Папа Римский (142 или 146—157 или 161). Согласно т. н. Фрагменту Муратори, он был братом Ерма, автора Пастыря, одного из наиболее известных раннехристианских сочинений (Frammento muratoriano / Ed. H. Leitzmann. Bonn, 1921, p. 8-11).

[31] Аницет (Anicetus) — Папа Римский (150 или 157—153 или 168). Во время его понтификата вспыхнул конфликт между Римской и Асийскими Церквями по вопросу о времени празднования Пасхи (Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica.

IV, И, 7; V, 24).

[32] Сотер (Soter) — Папа Римский (162 или 168—170 или 177). Евсевий Кеса- рийский приводит фрагмент письма еп. Дионисия Коринфского, адресованного Сотеру, в котором тот высоко оценивает благотворительность Римской Церкви и особо благодарит самого понтифика (Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica. 4,

19; 22, 2-3).

[33] Сборник получил название от имени автора, именовавшего себя Исидором Меркатором. Лжеисидоровы декреталии (Decretalia Pseudo-Isidonana) составляют часть собрания Collectio Pseudo-Isidoriana, другие части собрания — Collectio Hispana Gallica Augustodunensis, Capitula Angilramni, Capitularia Benedicti Levitae. Издание: Decretalia Pseudo-Isidoriana el Capitula Angilramni / Ed. P. Hinschius. Leipzig, 1863 (repr. Aalen, 1963).

[34] Гинкмар Реймсский (Hincmarus Remensis) (ок. 806 — 882) — архиепископ Реймса (с 845), канонист и теолог. Один из самых влиятельных иерархов своего времени. Наиболее полное исследование его деятельности и творчества см.: Devisse J. Hincmar, archeveque de Reims 845—882. Geneve, 1975—76, 3 t.

[35] Пётр Коместор (Petrus Comestor) (ок. 1100 — ок. 1180) — французский теолог, экзегет и историк, ученик Петра Ломбардского, канцлер Парижской кафедральной школы.

[36] Марсилий Падуанский (Marsilius Patavinus) (ок. 1275 — 1343) — итальянский философ и правовед. Выступив на стороне Людовика Баварского в его борьбе против Папы Иоанна XXII, в 1327 г. был отлучен от Церкви.

[37] Николай Кузанский (Nicolaus Cusanus) (1401—1464) — кардинал, философ и теолог, дипломат. На русском языке см.: Николай Кузанский. Сочинения.

М., 1979-1980. 2 т.

[38] Блондель (Blondel) Давид (1590—1655) — французский историк, кальвинистский пастор.

[39] Лев I (Leo) — Папа Римский (29.09.44-10.11.461). О нем см. гл. 1.4.5 и

2.3.

[40] Сильва-Тарука (Silva Tarouca), Кароль (1883—1958) — чешский историк, иезуит (SJ).

[41] Silva Tarouca С. Ecclesia in impero Romana-Byzantino (sec. IV—XI). R., 1934, p. 136.

[42] Проспер Аквитанский (Prosperus Aquitanus) (кон. IV в. — после 455) — теолог и поэт, сотрудник пап Целестина I и Льва I. Главной темой его творчества, в т. ч. поэтического (поэма De ingratis carmen), стала полемика с пелагианством (см.: Gennadius Massiliensis. De vins illustribus, 85).

[43] Либерии (Liberius) — Папа Римский (17.05.352—24.09.366). На его понтификат пришелся пик арианского кризиса в Церкви; его биография и послания рассмотрены в гл. 1.4.2.

[44] Иларий Пиктавийский (Hilarius Pictaviensis) (ок. 315 — 367) — епископ Пиктавия (совр. Пуатье, Франция), богослов, Учитель Церкви. Критическое издание сочинений в SCh 19bis, 254, 258, 334, 347.

[45] Гефеле (Hefele) Карл Йозеф (1809—1893) — епископ, историк Церкви. Среди многочисленных работ Гефеле наибольшую известность ему принесло многотомное исследование Conciliengeschichte (История соборов).

[46] Сальте (Sahet) Луи (1828—1907) — французский историк Церкви, священник, профессор кафедры церковной истории Тулузского университета.

[47] Батиффоль (Batiffol) Пьер (1861—1929) — французский историк Церкви и литургики, священник.

[48] Ди Капуа (Di Capua) Ф. — итальянский историк и правовед.

[49] Дюшен (Duchesne) Луи (1843—1922) — французский историк и археолог, священник. Наиболее известный его исторический труд: Histoire ancienne de l'Eglise. P., 1906—10, 3 t. и его продолжение LEglise au VI siecle. P., 1924.

[50] Amann E. // DThC, 9, 631-659.

[51] Simonetti М. // ЕР 1, 342-346.

[52] Гелазйй I (Gelasius) — Папа Римский (1.03.492—21.11.496), подробнее о нем см. гл. 1.4.9, и 2.3.2.

[53] Виктор I (Victor) — Папа Римский (186 или 189 — 197 или 201), о его роли в конфликте по вопросу дня празднования Пасхи см. гл. 1.4.1.

[54] Корнелий (Cornelius) — Папа Римский (6 или 13.03.251 — июнь 253), подробнее о его сохранившихся посланиях см. гл. 1.4.1.

[55] Нотен (Nautin) Пьер — французский историк раннего христианства. Начало острой полемики вокруг личности и сочинений Ипполита Римского положила его монография Hippolyte et Josipe: Contribution a l'histoire de la litterature chretienne du Ille siecle. P., 1947. Резюме инициированной им полувековой полемики см. Saxer V. // DHGE 24, 627-635, а также Saxer V. // DHGE 28, 273-274.

[56] Richard M. // DSp 7, 534.

[57] Дёллингер (Dollinger) Иоганн Игнац фон (1799—1890) — немецкий историк Церкви и богослов, один из инициаторов движения старокатоликов. Его монография об Ипполите Римском Hippolytus und Kallistus, oder die romische Kirche in der ersten Halfte des dritten Jahrhunderts. Regensburg, 1853.

[58] Новациан (Novatianus) — римский священник, затем антипапа (III в.). Подробнее см.: Ales A. d'. Novatien: Etude sur la theologie romaine au milieu du ?Ile siecle. P., 1925.

2 Сочинения Римских понтификов

[59] Евтихиан (Eutychianus) — Папа Римский (4.01.275—7.12.283). Никаких достоверных сведений о его жизни и деятельности не сохранилось.

[60] Гай (Cajus) — Папа Римский (17.12.283—22.04.296). Подлинных фактов биографии Гая не сохранилось.

[61] Плита достаточно хорошо сохранилась (отсутствует лишь незначительный Фрагмент) и на ней отчетливо читается надпись: CORNELIUS MARTYR EPISCOPUS . Inscriptions christianae urbis Romae: Nova series, 1-Х / Ed. G. B. de Rossi et al. Roma, 1922-1992, t. 4, nr. 9367; см. также: Simonetti M. // EP 1, 271-

[62] Тацит (Tacitus) Корнелий (ок. 55 — после 117) — римский историк, автор сочинений Annales (Анналы), Hisloriae (История) и др.

[63] Марк Аврелий Антонин (Marcus Aurelius Antoninus) (121—180) — римский император (161—180), философ-стоик. Автор книги К самому себе. Усматривал в пафосе христианских мучеников противоречие с разумной человеческой природой. На русском языке три современных перевода — А. К. Гаврилова (СПб., 1993); В. Б. Черниговского (М., 1998) и С. М. Роговина (СПб., 1999).

Татиан (Тайапив) (И в.) — христианский апологет, автор сочинения Слово к эллинам, в котором защищает христианские идеи. Впоследствии отделился от Цер- кви, приняв гетеродоксальное учение энкратитов.

[65] Игнатий Антиохийский (Ignatius Antiochenus) (сер. I в. — ок. 107) — епископ Антиохии, богослов, мученик, один из ранних Отцов Церкви, автор семи посланий (в т.ч. к Римлянам), написанных по пути из Антиохии в Рим, к месту казни. Ruis-Camps J. The Four Autentic Letters of Ignatius the Martyr. R., 1979.

[66] Нерон Тиберий Клавдий (Nero Tiberius Claudius) (37-68) — римский император (54-68), последний из рода Юлиев Клавдиев. Обнародовал указ, поставивший христиан вне закона. Традиция связывает с гонениями при Нероне смерть апостолов Петра и Павла.

[67] Дионисий Коринфский (Dionysius) (II в. н.э.) — епископ Коринфа, современник Папы Сотера. Упоминается в Церковной истории Евсевия (IV, 23).

[68] Трофей Гая — упоминание о гробнице св. апостола Петра в Ватикане и фобище св. апостола Павла на Остийской дороге, содержащееся в письме священника Гая, современника Папы Зефирина, адресованном священнику Проклу из провинции Асия (ср. Eusebius Caesariensis. Historia ecclesiastica. II, 25 и 1П, 31).

[69] Зефирин (Zephyrinus) — Папа Римский (198 — 217 или 218). Время его понтификата отмечено началом тринитарных споров (Eusebius Caesariensis. Historia

Eclesiastico V, 28).

[70] Клавдий Юлий (Claudius Julius) (10 до н.э. — 54) — римский император (41-54).

[71] Евангелие от Марка — книга Нового Завета, одно из трех синоптических Евангелий. Предание приписывает авторство Марку, ученику ап. Петра. Большинство исследователей считает, что местом написания Евангелия от Марка является Рим.

[72] Папий (ок. 70 — ок. 140) — епископ Иераполя, автор книги Истолкование Господних изречений, от которой сохранились лишь небольшие фрагменты.

[73] Поликарп Смирнский (ок. 80—167) — епископ С мирны, мученик. Сохранилось письмо Игнатия Антиохийского, адресованное Поликарпу, и послание самого Поликарпа, адресованное филиппийцам.

[74] Pryke E.J. Redaclional Style in the Marcan Cospel. Cambridge, 2005.

[75] Руфин Аквилейский (Rufinus) (345 — ок. 410) — церковный писатель. Перевел на латинский язык ряд книг греческих христианских авторов, в т. ч. сочинения Оригена и Евсевия Кесарийского. О нем имеется монография: Murfy F.X. Rufinus of Aquileia. Washington, 1945.

[76] Зосим (Zosimus) — Папа Римский (18.03.417—26.12.418). О его роли в пелагианских спорах см. в главе 1.4.8.

[77] Кирилл (ок. 827—ок. 869) и Мефодий (ок. 815—885) — солунские братья, миссионеры среди славян, создатели славянской письменности. См. гл. 4.4.

[78] Бегунов Ю.К. Русское слово о чуде св. Климента Римскою и кирилло- мефодиевская традиция // Slavia 1 (1974).

[79] Quastin J. Patrologia. R" 1983, vol. 1, p. 52-53.

[80] Геродот (ок. 490 — ок. 425) — древнегреческий историк, «отец исторической науки».

[81] Bauer W. Rechtglaubigkeit und Ketzerei im altesten Christentum. Tubingen, 1934, S. 99-109.

[82] Lindemann А, A. Die Clemensbriefe. Tubingen, 1992.

[83] Moreschini Cl., Norelli E. Storia della letteratura cristiana antica greca e launa.

Brescia, 1995, vol. 1, p. 161-166.

[84] Пелагий (Ре^шв) (ок. 360 — 418) — английский монах, аскет, гетеродок- сальный богослов. Отрицал необходимость благодати Божьей для совершения добрых дел. См. глава 1.4.8.

[85] Ерм — христианский писатель II в., автор сочинения Пастырь, снискавшего большую популярность среди ранних христиан (русский перевод: М., 1997).

[86] Гностицизм — собирательное название эзотерических учений первых веков н.э., которые претендовали на обладание тайным знанием (гнозисом, откуда и происхождение термина) о Боге, мире и духовной природе человека. Большинство гностических учений так или иначе было связано с христианством. См.: Поснов М.Э. Гностицизм II века и победа христианской религии над ним. Киев, 1917 (Брюссель, 1991).

3 Сочинения Римских понтификов

[87] Епифаний Кипрский (ок. 315—403) — епископ, богослов, автор многих полемических и экзегетических сочинений, среди которых наиболее известны Panarion omnium haeresium (Перечень всех ересей) и Ancoratus (Стоящий на якоре).

[88] Арнобий Младший (Arnobius Junior) (ок. 400 —после 460) — римский церковный писатель, полемист, автор сочинения Conflictus cum Serapione (Спор с Серапионом), посвященного опровержению монофизитства.

[89] Bardy G. L'Eglise Romaine sous le pontificat de S. Anicet // Recherches de science religieuse 17 (1927), 481-511.

[90] Поликрат Эфесский (II в.) — епископ Эфеса. Сохранилось его письмо, адресованное Папе Виктору I, в котором обсуждается время празднования Пасхи. Текст письма сохранился в Церковной истории Евсевия Кесарийского (Historia ecclesiastica V, 24)

1,1 Фабий Антиохийский (кон. II в. — ок. 250) — епископ Антиохии, претерпевший мученичество в гонение императора Деция. Сохранилось послание Папы Корнелия к Фабию (Eusebius. Historia ecclesiastica VI, 43, 5—21), в котором Папа убеждает Фабия проявлять большее милосердие в вопросе о принятии в лоно Церкви т. н. «падших».

ш Дионисий Александрийский (кон. II в. — ок. 264) — епископ Александрии, богослов, ученик Оригена. Фрагменты письма Дионисия Александрийского, адресованного Римскому понтифику Дионисию I, цитируются в трактате Афанасия Александрийского De sententia Dionysii (О суждении Дионисия).

[92] Сократ Схоластик (Socrates Scholasticus) (ок. 380 — ок. 450) — историк Церкви, автор книги Historia ecclesiastica (Церковная история), являющейся продолжением Церковной истории Евсевия и охватывающей период с 306 по 439 гг.

[93] Созомен (Sozomenus) (кон. IV в. — после 450) — историк Церкви, автор книги Historia ecclesiastica (Церковная история), начинающей описание событий с 324 г. и обрывающейся на 421 г.; события, произошедшие после 421 г., упоминаются, но систематически не описываются, что дает исследователям основание полагать, что данное сочинение по каким-то причинам осталось незавершенным.

1,5 Константин I (Constantinus) Флавий Валерий (272—337) — римский император (306—337), первый император-христианин. В 313 г. совместно с Лицинием издал Миланский эдикт, признавший свободу вероисповедания для христиан. В 325 г. созвал в Никее I Вселенский собор, на котором было осуждено арианство.

ш Стефан I (Stephanus) — Папа Римский (12.03.254 - 2.08.257). Во время понтификата Стефана I в Галлии и Карфагене начались споры о допустимости повторного крещения еретиков. Стефан I утверждал, что кающихся еретиков надо принимать через миропомазание, вступив в данном вопросе в полемику с Киприаном Карфагенским. См.: Hall S.G. Stephen I о/ Rome and the Baptismal Controversy of 256 // Miscellanea historiae ecclesiasticae. Louvain, 1987, vol. 8, p. 78—82.

1,7 Сикст II (Syxtus) — Папа Римский (30.08.257 - 6.08.258). Восстановил отношения с Карфагенской Церковью, прерванные во время понтификата Стефана I.

[96] Дионисий (Dionysius) — Папа Римский (22.07.259 — 26.12.268). Кроме фрагмента его послания епископу Дионисию Александрийскому, никаких других его сочинений не сохранилось.

[97] Афанасий Александрийский (ок. 295 — 373) — епископ Александрии, богослов, учитель Церкви. Участник I Никейского собора, деятельный противник арианства.

[98] Савеллий (кон. II — сер. III в.) — гетеродоксальный богослов.

[99] Павел Самосатский (III в.) — епископ Антиохии, сторонник адопционизма; в 268 г. был низложен.

1 2 Маркелл Анкирский (кон. III в. — ок. 375) — епископ Анкиры, богослов, участник I Никейского собора. Был впоследствии обвинен в ереси адопционизма.

[101] Pietras H. La difesa delia monarchia divina da parte del papa Dionigi // Archivum histonae pontificias 28 (1990), 337—342.

[102] Каппадокийские Отцы — богословы IV в., жизнь и деятельность которых связаны с византийской провинцией Каппадокия. Наиболее известные из Каппадокийских Отцов — Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Назианзин.

[103] Феликс I (Felix) — Папа Римский (5.01.269 - 30.12.274).

[104] Кирилл Александрийский (ок. 378 — 444) — архиепископ Александрии, богослов, Учитель Церкви. Один из главных инициаторов созыва I Эфесского собора, осудившего несторианство.

[105] Эфесский собор — III Вселенский собор, состоявшийся в 431 г. в г. Эфес (Малая Азия). На этом соборе было осуждено несторианство, а Дева Мария провозглашена Богородицей.

[106] Аполлинарий Лаодикийский (ок. 315 — ок. 392) — епископ Лаодикии, гетеродоксальный богослов. Отрицал наличие у Иисуса Христа человеческой разумной души.

[107] Деяния Вселенских соборов. Казань, 1892, т. 2, с. 34.

[108] Марцеллин (Marcellinus) — Папа Римский (30.06.296 - 25.10.304). В его понтификат имели место самые массовые и жестокие гонения на христиан, начатые В 303 Г. императором Диоклетианом. Погиб мученической смертью.

[109] Марцелл I (Marcellus) — Папа Римский (306 — 16.01.309). Скончался в ссылке.

[110] Евсевий (Eusebius) — Папа Римский (18.04.309 - 17.08.309). Умер в ссылке. Эпитафия ему была написана Дамасом I (см. гл. 2.1).

[111] Мильтиад (Miltiades) — Папа Римский (2.07.311 - 11.01.314). Во время его понтификата произошел перелом в истории Церкви: в 313 г. император Константин I и его соправитель Лициний издали Миланский эдикт, объявивший христианство religio licita (разрешенной религией).

[112] Диоклетиан (Diocletianus) (ок. 245 — между 313 и 316) — римский император (284—305). Произвел реформы, стабилизировавшие положение империи. Он разделил империю на четыре части, назначив себе трех соправителей. В 303 г. предпринял самое массовое преследование христиан, а в 305 г. отрекся от власти.

[113] Максенций (Maxentius) Марк Аврелий Валерий (ок. 280 — 312) — римский император (306—312). Будучи соправителем Константина I, он потерпел поражение от войск последнего на Мильвийском мосту (28.10.312).

[114] Осий Кордубский (Osius Cordubensis) (ок. 257 — 358) — епископ Корду- 6ы (совр. Кордова, Испания), богослов. Во время гонений Диоклетиана прославился как исповедник. Принимал участие в I Никейском соборе в качестве папского легата. Убежденный противник арианства, он под давлением императора Констанция II, покровительствовавшего арианам, все же вынужден был подписать т.н. Вторую сирмийскую формулу, от которой перед смертью отрекся. См.: De Clercq V.C. Ossius of Cordoba. Washington, 1954.

[115] I Никейский собор — I Вселенский собор, созванный императором Константином I в Никее в 325 г. для урегулирования арианского кризиса. Собор постановил, что Сын Божий Иисус Христос единосущен Отцу.

[116] Констанций II (Constantius) (317—361) — римский император (337—361). Покровительствовал арианам, отправил в ссылку Папу Либерия за верность ортодоксии.

[117] Валент (Valens) (ок. 328 — 378) — римский император (364—378), соправитель Валентиниана I. Покровительствовал арианам.

Юлиан (Julianus) (331—363) — римский император (361—363). Получил христианское воспитание; став императором, объявил себя сторонником язычества, за что получил от христиан прозвище Отступник.

[119] Вульфила (Wulfila) (ок. 311 — ок. 383) — арианский епископ, проповедник христианства среди дунайских готов.

[120] Ewig Е. Das Bild Konstantins des Crossen in den ersten Jahrhunderten des abendlandlichen Mittelalters // Historisches Jahrbuch 75 (1956), 1-46.

[121] Mazzin I. Lettera del Concilio di Arles (314) a papa Siluestro tradita dal Codex Parisinus latinus 1711 // Vigiliae christianae 27 (1973), 282-300.

[122] Марк (Marcus) — Папа Римский (18.01.336 — 7.10.336). Краткий понтификат Марка пришелся на время реванша ариан, когда они, пользуясь поддержкой при дворе императора Константина I и объединившись на соборе в Тире, начали занимать епископские кафедры, смещая сторонников I Никейского собора.

[123] Фирмик Матерн (Firmicus Maternus) (IV в.) — арианский писатель и богослов, автор полемического сочинения De errore profanarum religionum (О заблуждениях языческих религий). Новейшее издание: De errore profanarum religionum / Ed. С.F. Forbes. NY., 1970.

принять участие в Сардикском соборе (343 г.). Покровительствовал Афанасию Александрийскому, способствовал его возвращению из ссылки в 346 г. Убит заговорщиками.

[125] Подробнее см. Hess Н. The Canons of Sardica. Oxford, 1958.

,56 Урзаций (Ursacius) (IV в.) — епископ Сингидуна (совр. Белград), убежденный сторонник арианства.

[127] Люцифер Кальярийский (Ьии{егш Са1ап1апиз) (нач. IV в. — ок. 370) епископ Кальяри (о. Сардиния), богослов, убежденный противник арианства.

b8 Евсевий Верчелльский (Eusebius Vercellensis) (кон. III в. — ок. 370) — епископ Верчелли, богослов, убежденный противник арианства.

[129] Фортуниан, или Фортунациан Аквилейский (Fortunianus sive Fortunatianus Aquileiensis) (нач. IV в. — до 368) — епископ Аквилеи, сторонник компромисса в споре с арианами.

[130] Дионисий Медиоланский (Dionysius Mediolanensis) (IV в.) — епископ Медиолана (совр. Милан), убежденный противник арианства. Умер в ссылке.

[131] Феликс II (Felix) (нач. IV в. — 365) — антипапа. Избран епископом Рима в 355, когда Папа Либерий по приказу императора Констанция II был отправлен в ссылку. По возвращении Папы Либерия из ссылки некоторое время продолжал исполнять обязанности Римского епископа, являясь как бы соправителем Либерия, но затем под давлением римлян был вынужден покинуть Рим.

[132] Демофил (нач. IV в. — после 383) — епископ Береи, затем Константинополя (с 370), арианин. Склонил Папу Либерия подчиниться требованиям императора Констанция II и осудить Афанасия Александрийского. В 380 отказался подписать Никейское исповедание веры, в результате чего был низложен с Константинопольской кафедры.

[133] Герминий Сирмийский (нач. IV в. — ок. 376) — епископ Сирмия (совр. Сремска-Митровица, Югославия), умеренный арианин.

Винцентий Капуанский (IV в.) — епископ Капуи, подписался под осуждением Афанасия Александрийского на соборе в Арелате (совр. Арль, Франция) 353 Г. По -видимому, ходатайствовал перед императором Констанцием II о возвращении Папы Либерия из ссылки.

[135] Di Capua F. Il ritmo prosaico nelle lettere dei Papi e ne i documenti della cancelaria romana dal IV al XIV secolo. R" 1939, p. 240.

[136] Феодор Гераклейский (кон. III в. — ок. 355) — епископ Гераклеи, один из лидеров антиникейской партии, возглавлявшейся Евсевием Никомедийским. За приверженность арианству отлучен от Церкви на Сардикском соборе (343 г.).

Brennecke H.-Ch. Hilarius von Poitiers und die Bischofsopposition gegen Konstantes II. Berlin, 1984, S. 108-177, 265-297.

[138] Simonetti M. / EP 1, 343-344.

[139] Сульпиций Север (Sulpicius Severus) (ок. 360 — ок. 420) — агиограф, историк. Его главные произведения — Vita Sancti Martini (Житие св. Мартина Турского) и Chronici (Хроники).

[140] Филосторгий (ок. 368 — после 425) — церковный историк, приверженец арианства. Его основное сочинение — Historia ecclesiastica (Церковная история), задуманное как продолжение Церковной истории Евсевия Кесарийского, сохранилось лишь во фрагментах,

[141] Фотий (ок. 820 — 891) — патриарх Константинопольский (858—867; 877—886), историк, богослов, автор многих сочинений, в т.ч. Bibliotheca (Библиотека), в котором он цитирует фрагменты многих ныне утраченных книг.

[142] Siricius. Directa ad decessorem (Ер. 1) // PL 13, 1133.

[143] Мартиролог Иеронима — один из древнейших мартирологов, долгое время приписывался Иерониму Стридонскому (отсюда название). Предположительно он был составлен в Северной Италии между 431 и 450 гг.

[144] Под именем Ливерий. См. гл. 5.1.

[145] Гонорий I (Нопойив) — Папа Римский (27.10.625 - 12.10.638).

[146] См. гл. 4.1.

[147] Дамас I (Оатайив) — Папа Римский (1.10.366 - 11.12.384). Подробнее о нем см. гл. 2.1.

[148] Грациан (СгаПапиз) — римский император (375—383), соправитель императора Валентиниана II. Под влиянием Амвросия Медиолаиского сделался ревностным защитником ортодоксии и противником арианства. Был убит заговорщиками.

[149] I Константинопольский собор 381 г. — II Вселенский собор. Созван императором Феодосием I. Собор низложил арианского епископа Константинополя Максима Киника и утвердил Никейский символ веры в расширенной редакции.

[150] Павлин Антиохийский (нач. IV в. — ок. 388) — епископ Антиохии, ревностный противник арианства. Назначение Павлина на Антиохийскую кафедру спровоцировало раскол в Антиохийской Церкви, преодоленный лишь в 398 г.

5 Сочинения Римских понтификов

[151] Акакиева схизма — первая схизма между Восточной и Западной Церквями (с 484 по 519). Подробнее см. гл. 1.4.6.

[152] Гормизд (Ногш15с1а8) — Папа Римский (20.07.514 - 6.08.523).

[153] Юстиниан I ^ивПшапиб) (ок. 482 — 565) — византийский император (527—565). При нем Византийская империя достигла пика своего могущества.

[154] Анастасий I (Anastasius) — Папа Римский (27.11.399 - 19.12.401).

[155] Симплициан Медиоланский (ЗтрИаапиэ Мес1ю1апеп515) (нач. IV в. — ок. 400) — епископ Медиолана (Милана), преемник Амвросия на Миланской епископской кафедре.

[156] Венерий Медиоланский (Уепепив Ме<1ю1апеп51з) (нач. IV в. — после 406) — епископ Медиолана (Милана), преемник Симплициана на Миланской епископской кафедре. В 404 Иоанн Златоуст обратился к Венерию с письмом, в котором жаловался на свое несправедливое изгнание с Константинопольской кафедры.

[157] Аларих (370—410) — король вестготов (395—410). 24 августа 410 г. вестготы, возглавляемые Аларихом, взяли приступом и разграбили Рим.

[158] Несторий (2-я пол. IV в. — ок. 450) — архиепископ Константинопольский (428—431), один из главных представителей гетеродоксального учения, названного по его имени несторианством. Осужден на Эфесском соборе (431), умер в ссылке.

[159] Феодор Мопсуэстийский (ок. 350 — 428) — гетеродоксальный богослов, представитель Антиохийской богословской школы. Посмертно осужден на II Константинопольском соборе (553).

[160] Целестин I (СаеквШшв) — Папа Римский (10.09.422 - 27.07.432).

[161] Адамов И. Христология западных писателей накануне и в эпоху несто- рианских споров // Труды Киевской духовной Академии 1 (1911), 30—62.

[162] Сикст III (Sixtus) — Папа Римский (31.07.432 - 19.08.440).

[163] Иоанн Антиохийский (2-я пол. IV в. — ок. 442) — архиепископ Антиохии (с 428). Пытался убедить последователей Нестория принять решения Эфесского собора. Вместе с тем критиковал Кирилла Александрийского за жесткость к оппонентам, в результате чего между Александрийской и Антиохийской Церквями в 431 г. было прервано общение, которое было восстановлено до 433 г.

[164] Евтихий (ок. 372 — 454) — гетеродоксальный богослов, один из главных представителей монофизитства. Осужден на Халкидонском соборе.

[165] Диоскор Александрийский (2-я пол. IV в. — 454) — архиепископ Александрии (444—451), гетеродоксальный богослов, один из идеологов монофизитства. Осужден на Халкидонском соборе, умер в ссылке. Почитается святым в Коптской Церкви.

[166] Флавиан Константинопольский (2-я пол. IV в. — 449) — архиепископ Константинополя (446—449), противник монофизитства. На «разбойничьем» II Эф есском соборе незаконно осужден и низложен. Пытаясь спастись бегством, был избит толпой фанатиков-монофизитов и вскоре скончался от побоев. Ему адресовано догматическое послание Папы Льва I Тотиэ ас1 Р1атапит.

[167] Пётр Хризолог (кон. IV в. — до 458) — архиепископ Равенны (с 425 или 429), экзегет и писатель.

[168] Халкидонский собор — IV Вселенский собор, состоялся в 451 г. На соборе было осуждено монофизитство и принят догмат о двух природах в Иисусе Христе, пребывающих в Нем «неслиянно и нераздельно».

[169] Стефан II ферЬапив) — Папа Римский (26.03.752 - 26.04.757). Подробнее о нем см. гл. 4.3.

[170] Пипин Короткий (ок. 714 — 768) — король франков (с 751), отец Карла Великого. Его военные экспедиции в Италию с целью защиты Апостольского Престола положили начало созданию Церковного государства. Подробнее см. гл. 4.3.

[171] Илар (Шашз) — Папа Римский (19.11.461 - 29.02.468).

[172] Пульхерия (399—453) — византийская императрица (с 450), супруга императора Маркиана. Способствовала созыву Халкидонского собора, на котором лично присутствовала, способствуя осуждению монофизитства.

[173] Иоанн Мосх (ок. 550 — 642) — византийский монах, писатель и богослов.

[174] Юлиан Цензенский (Косский) (кон. IV в. — после 451) — один из легатов Льва I на Халкидонском соборе. Впоследствии представитель понтифика при императорском дворе в Константинополе.

[175] ТШодие (лат. и от Сына) — добавление к Никео-Константинопольскому символу веры, подчеркивающее исхождение Св. Духа от Иисуса Христа. Введенное впервые на соборах в Толедо (589, 633 и 675 гг.), оно было принято в империи Карла Великого; утверждено Римом ок. 1013 г. В 1054 г. оно стало одной из формальных причин разрыва отношений между Римом и Константинополем.

[176] Акакий (1-я пол. IV в. — 489) — Константинопольский патриарх (472— 489). Вначале был солидарен с Римом в противостоянии монофизитам, но затем стал одним из главных идеологов компромиссной политики императора Зенона по отношению к монофизитам.

[177] Зенон — византийский император (474—475; 476—491).

Duchesne L. LEmpereur Anaslase et sa politique religieuse // Melanges d'archeologie et d'histoire 32 (1912), 305.

Феликс III (Felix) — Папа Римский (1.03.483 - 21.11.492). Порядковый номер Феликса III на самом деле должен был быть II, так как понтификат Феликса II, поставленного на Римскую кафедру во время ссылки Либерия, не может быть признан легитимным. Дело в том, что Феликс II, хотя и был возведен на кафедру императором Констанцием, проводившим проарианскую политику, тем не менее не вводил арианского вероучения, а потому долгое время считался законным Папой Римским и включался в список понтификов.

[180] Иоанн Талайя (1-я пол. V в. — после 492) — патриарх Александрии (482— 483), с 492 епископ Нолы. Будучи изгнан с Александрийской кафедры, апеллировал к Апостольскому Престолу. Получил поддержку Римских понтификов Сим- плиция, а затем и Феликса III, однако не смог вернуться на свою кафедру. (См.: Liberatus. Breuiarium 17, 121).

[181] Петр Монг (1-я пол. V в. — 490) — патриарх Александрийский (477—490), противник халкидонской христологии. Будучи избран на Александрийскую кафедру антихалкидонской партией, он поначалу не был признан Акакием Константинопольским и Симплицием. Однако после опубликования Генотикона (482) Акакий признал его избрание, что привело к разрыву между Римом и Константинополем.

[182] Пётр Гнафевс Антиохийский (1-я пол. V в. — 488) — первый монофизит- ский патриарх Антиохии (471, 476—77, 485—88). Пользовался поддержкой императора Зенона.

[183] Феодор Чтец (VI в.) — византийский историк, автор Historia tripartita (Трех- частная история) — компиляции из сочинений Созомена, Сократа Схоластика и Феодорита Кирского, в которой описаны события от Константина I до Феодосия H, а также Historia ecclesiastica {Церковная история), описывающей период с 439 по 518. Оба сочинения сохранились лишь во фрагментах.

2,8 Геннадий Массилийский (Gennadius Massiliensis) (1-я пол. V в. — ок. 500) — священник, историк, богослов, автор книг De scriptoribus ecclesiaslicis (О церковных писателях), Liber ecclesiasticorum dogmatum (Книга церковных догматов) и др.

[185] Анастасий I (ок. 430 — 518) — византийский император (491—518). Покровительствовал монофизитам. Акакиева схизма при нем продолжалась.

Евфимий (1-я пол. V в. — 515) — архиепископ Константинопольский (489—495). Будучи сторонником восстановления отношений с Римом, он был низложен императором Анастасием I и сослан в Эвхаиту (495), где и умер.

6 Сочинения Римских понтификов

[187] Анастасий II (Anastasius) — Папа Римский (24.11.496 - 19.11.498).

[188] Македоний II (1-я пол. V в. — 516) — Константинопольский патриарх (496-511). Подписал Генотикон, но отказался осудить решения Халкидонского собора, за что был низложен императором Анастасием I и сослан в Эвхаиту (515), где и умер.

[189] Теодорих (Theodoricus) (ок. 453—526) — король Остготского королевства в Италии.

[190] Лаврентий (Laurentius) (сер. V в. — после 506) — антипапа. На выборах Римского понтифика, последовавших после кончины Анастасия II, Лаврентий был кандидатом провизантийской партии, стремившейся склонить Рим к принятию Ге- нотикона. Однако легитимным понтификом был признан избранный большинством Симмах.

[191] Симмах (Symmachus) — Папа Римский (22.11.498 - 19.07.514).

[192] Vacca S. Prima Sedes а nemine judicatur. R., 1993, р. 33—78.

[193] Эннодий (Ennodius) (474—521) — латинский христианский писатель и поэт, епископ Павии. Дважды исполнял функции легата Папы Гормиэда в Константинополе. Автор Панегирика императору Теодориху и др. произведений.

Подробнее см.: Townsend W. Ennodius and Pope Symmachus // Classical and Medieval Studies in Honor of EX. Rand / Ed. W. Jones. NY., 1938; Sardella T. Societa, Chiesa e Stato nell'eta di Teodorico: Papa Simmaco e lo scisma laurenziano. Soveria Mannelli, 1996.

[195] Capizzi C.Sul fallimento diun negoziato di pace ecclesiastica fra il papa Ormisda e l'imperatore Anastasio I (515-517) // Critica storica 17 (1980), 23-54.

[196] Юстин I (Justinus) (ок. 450 — 527) — византийский император (518—527). Император Зенон назначил его гипостратегом, а затем начальником императорской гвардии. После провозглашения императором заключил мир с персами, положив конец затяжной и кровопролитной, но безрезультатной войне, а затем заключил мир и с др. соседними народами.

[197] Blet P. Histoire de la representation diplomatique du Saint Siege: De origins a l'aube du XIX siecle. Citta del Vaticano, 1982, p. 36-37.

[198] Сильверий (Silverius) — Папа Римский (8.06.536 — 537).

[199] Велизарий (ок. 505 — ок. 565) — византийский полководец, проводил в жизнь политику императора Юстиниана I, направленную на восстановление Римской империи. Сокрушил Вандальское королевство в Северной Африке, а затем приступил к завоеванию Италии.

[200] Подробнее см.: Задворный, т. 2, с. 92—95.

[201] Апокрисиарий — название должности постоянного представителя Апостольского Престола при дворе византийских императоров в VI—VIII вв. Впоследствии должность постоянного представителя Апостольского Престола при главах государств получила название «нунций».

[202] Феодора (497—548) — византийская императрица, жена императора Юстиниана I.

[203] Ива Эдесский (кон. IV в. — 457) — епископ Эдессы (435—449; 451— 457). Был низложен II Эфесским («разбойничьим») собором, но восстановлен на своей кафедре Халкидонским собором.

[204] Мина (кон. V в. — 552) — Константинопольский патриарх.

[205] Лебедев А.П. История Вселенских соборов. Сергиев Посад, 1896, с. 40.

[206] Тотила — остготский король (541—552). После того как Велизарий покинул Апеннинский полуостров, Тотила покорил Северную Италию, восстановив Осготское королевство. После возвращения Велизария небезуспешно сражался с его армией и взял Рим (548). Погиб в сражении с византийской армией в битве при Тегине.

[207] Аврелиан Арелатский (Aurelianus Arelatensis) (кон. V в. — до 553) — епископ Арелата (совр. Арль, Франция). Избран на кафедру в 546.

[208] Виктор Туннунский (Victor Tunnunensis) (кон. V в. — до 566) — епископ, историк. За отказ признать решения II Константинопольского собора был заключен в один из константинопольских монастырей, где и скончался. Находясь в заточении, написал исторический труд Chronicon (Хроника), который охватывал период от сотворения мира до начала правления императора Юстина II.

[209] Репарат Карфагенский (Reparatus Carthaginensis) (кон. V в. — до 563) — архиепископ Карфагена (535—551). За отказ признать решения II Константинопольского собора был смещен с кафедры и сослан в Эвхаиту (551), где и скончался.

[210] Либерат Карфагенский (Liberatus Carthaginensis) (кон. V в. — до 566) — Диакон Карфагенской Церкви. С целью оправдать несогласие Карфагенской Церкви с осуждением Трех глав между 560—566 написал сочинение Breviarium causae Nestorianorum et Eutychiorum (Краткое описание дела несториан и евтихиан).

[211] Пелагий I (Рек^ш) — Папа Римский (16.04.556 - 4.03.561).

[212] Хильдеберт I (СЫЫеЬеЛив) (498—558) — король франков (511—558) из Династии Меровингов, сын Клотильды и Хлодвига I.

[213] Пелагий II (Pelagius) — Папа Римский (26.11.579 - 7.02.590).

[214] Paulus Diaconus. De gestis Langobardorum III, 10.

[215] Bognetti G.P. L'eta longobarda. Milano, 1966, vol. 2, p. 21-235.

2,1 Meyvaert P. A Letter of Pelagius II Composed by Gregory the Creat / / Gregory the Great / Ed. J.C. Cavadini. Notre Dame (Ind.), 1995, p. 94-116.

[217] Кандиниан (Candinianus) — Аквилейский патриарх (606—612). В 607 г. примирился с Папой Бонифацием III — этим завершился первый этап Аквилейской схизмы.

[218] Иоанн (Ioannes) — схизматический Аквилейский (Фриульский) патриарх с 607, избранный противниками Кандиниана. Избрал местом своей резиденции Фриули, город, расположенный на территории, контролируемой лангобардами.

[219] Пётр (Petrus) — Аквилейский (Фриульский) патриарх. В 700 г. созвал собор во Фриуле, принявший постановления II Константинопольского собора.

[220] Учение о свободе воли и благодати является одной из противоречивых тем в творчестве Августина. См. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. М., 1979, с. 321—323 и фундаментальную работу Э. Жильсона: Gilson Е. Introduction a l'etude de saint Augustin. P., 1949; a также специальное исследование: Huftier M. Libre arbitre, liberte et peche chez saint Augustin. Louvain, 1968.

[221] Иоанн Кассиан (Ioannes Cassianus) (ок. 360 — ок. 435) — священник, аскет, один из основателей западного монашества. Около 415 г. он основал монастырь св. Виктора в Массилии (совр. Марсель, Франция). Свои воззрения, касающиеся проблемы свободы воли и благодати, изложил в сочинении Viginti quattuor collationes Patrum (Двадцать четыре собеседования отцов). Хотя некоторые из его тезисов были осуждены на II Оранжском соборе (529), сам он не был осужден и авторитет его остался очень высок даже у его противников.

[222] Павлин Медиоланский (Paulinus Mediolanensis) (ок. 370 — ок. 429) — писатель, автор жизнеописания Амвросия Медиоланского, известен как критик пелагианства.

[223] Augustinus. Ер. 190 // PL 33, 857-867.

[224] Marius Mercator. Commonitorium III, 1 // PL 48, 90.

[225] Дионисий Малый (Dionysius Exigius) (кон. V в. — до 556) — монах, канонист, создатель используемой в настоящее время почти во всем мире системы летосчисления от Рождества Христова. В Средние века был известен прежде всего как издатель канонов, в т.ч. собрания декретов Римских понтификов Collectio decretorum (Собрание декретов), которое включает папские документы от времени понтификата Сирицня до Анастасия II.

[226]Cappuyns M. Lorigine des capitula pseudo-Celesiiniens contre le semipelagianisme // Revue benedictine 41 (1929), 156-170.

[227] [] Оранжский собор — собор Галльской Церкви, состоявшийся в 529 г. в Арузии (совр. Оранж, Франция) под председательством Цезария Арелатского. Ча соборе были осуждены некоторые тезисы Иоанна Кассиана и Фауста Лерин- ского.

[228] Феликс IV (Felix) — Папа Римский (12.07.526 - 22.09.530). Новое издание писем понтифика, адресованных Цезарию Арелатскому: S. Caesarii Opera omnia. / Ed. G. Morin. Maietioli, 1942, t. 2, p. 17 sqq.

[229] Цезарий Арелатский (Caesarius Arelatensis) (ок. 470 — 24.08.542) — архиепископ Арелатский (совр. Арль, Франция), богослов и писатель. Его главное сочинение De gratia (О благодати) посвящено защите тезиса Августина о необходимости благодати для спасения. См.: Riche P. Cesaire d'Arles. P., 1958.

[230] Юлиан Экланский (Julianus Aeclanensis) (ок. 380 — до 455) — епископ Эклана (416—418), известен своей активной полемикой с Августином. В 418 г. отказался подписать доктрину, изложенную в послании Папы Зосима Tractoria, в котором было осуждено пелагианство, за что был смещен с кафедры, умер в ссылке. Refoule F. Julien d'Eclane, theologien et philosophe // Recherches de science religieuse 52 (1964), 42-84, 233-247.

[231] Фауст Лерииский или Риецский (Faustus Reiensis) (ок. 400 — 490) — аббат Леринского монастыря (433—457), с 457 г. епископ Риеца (совр. Динь, Франция), богослов. Проблеме свободной воли человека посвящено его сочинение De gratia Dei et libero arbitno (О Божественной благодати и свободе воли). На II Оранжском соборе некоторые его тезисы его были осуждены как полупелагианс- кие, однако сам он осужден не был. Tibiletti С. Libero arbitrio е grazia in Fausto di Riez II Augustinianum 19 (1979), 259-285; Id. Fausto di Riez nei giudizi delia critica II Augustinianum 21 (1981), 567-587.

[232] Cappuyns M. Lorigine des "Capitula" d'Orange 529 // Recherches de theologie ancienne et medievale 6 (1934), 121—142.

[233] Готшальк (Gottschalk), Годескальк (Godescalcus) (ок. 803 — 869) — монах-бенедиктинец (OSB), ученый, поэт, богослов. В 848—849 гг. на соборах в Майнце и Кьерси его учение о «двойном предопределении» было осуждено, а сам он приговорен к пожизненному заключению. Умер Готшальк не раскаявшись, в надежде на триумф своих воззрений. Его учение было поддержано современниками, прежде всего Ратрамном Корбийским и, частично, Серватом Лупом. Оппонентами доктрины «двойного предопределения» стали его учитель Рабан Мавр, Гинк- мар Реймсский, Флор Лионский, а также Иоанн Скот Эриугена. См.: Vielhaber К. Сottschalk der Sachs. Bonn, 1956.

[234] Грегоровиус, т. 1, с. 238—239.

[235] Несмотря на то что этот трактат подписан именем Гелазия I (Eiusdem рарае Gelasii adversus Andromachum senalorem), П. Нотен высказал мнение, что местоимение eiusdem относится к предыдущему понтифику, т.е. Феликсу III, а имя Гелазий приписано позднейшими переписчиками (Nautin Р. // DHGE 16, 894).

[236] Le Nain de Tillemont L.S. Memoires pour servir a l'histoire ecclesiastique des six premieres siecles. P., 1693-1712, t. 8, p. 415-416.

[237] Grumel V. Les origines du Vicariat apostolique de Thessalonique d'apres les premiers documents pontificaux / / Actes du Congres international d'etudes byzantines 2 (1961), Belgrad, 1964, p. 451-461.

[238] Grumel V. Op. cit., p. 460-461.

[239] Pollastri A. // ЕР 1, 385.

[240] Ахолий (Acholius) (нач. IV в. — 383) — архиепископ Фессалоникийский, противник арианства. Участник I Константинопольского собора.

[241] Анизий (Anysius) (сер. IV в. — ок. 407) — архиепископ Фессалоникийский, ученик и преемник Ахолия на Фессалоникийской кафедре.

[242] Руф (Rufus) (сер. IV в. — ок. 432) — архиепископ Фессалоникийский, преемник Анизия.

[243] Гезихий (НеэусЫш), Исихий (сер. IV — после 418) — епископ Салоны с 405 г.

[244] Симплиций (БтрПаш) — Папа Римский (3.03.468-10.03.483). Во время его понтификата прекратила свое существование Западная Римская империя. В 476 г. предводитель германских наемников скиф Одоакр сместил императора Ромула, сослав его в Неаполь, где тот и скончался. Номинально признав главенство византийского императора Зенона, Одоакр стал править в Италии в качестве короля.

[245] Леовигильд (Leovigilclus) (нач. VI в. — 586) — король вестготов (568— 586), арианин.

[246] Герменегильд (Негтег^Шиз) (сер. VI в. — 586) — сын вестготского короля Леовигильда.

[247] Реккаред I (ЯессагеёшХсер. VI в. — 601) — король вестготов (586— 601), сын и преемник короля Леовигильда.

[248] Толедский III собор — местный собор в Испании, состоявшийся в 589 г.

[249] См. гл. 3.1.

[250] См. гл. 4.2.

[251] Критическое издание: Das Decrelum Gelasianum de libris recipiendis et поп recipiendis / Ed. E. von Dobschiitz. Leipzig, 1912.

2% Свенцицкая И. С. Тайные писания первых христиан. М., 1980, с. 94—101.

8 Сочинения Римских понтификов

141 Grech Р. // ЕР 1, 192-193.