Виталий Задворный

СОЧИНЕНИЯ РИМСКИХ ПОНТИФИКОВ ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ АНТИЧНОСТИ И РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

 

Сочинения римских понтификов эпохи поздней античности и раннего Средневековья. М.: Изд-во францисканцев, 2011. 495 с.

К оглавлению (и варианту в пдф).

Глава 5

Римские понтифики I—IX веков в древнерусской письменности

О, ЧТО ДРЕВНЕРУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА ФОРМИРО- валась в русле традиции византийской письменности, является общеизвестным фактом. Однако исследования, начавшиеся со второй половины XIX века, убедительно показали, что древнерусская литература на протяжении практически всей своей истории, в разные периоды с различной интенсивностью, испытывала влияние также и западноевропейской, прежде всего латинской литературы[1], а также и других литератур, как, например, в XII в. англо-саксонской2, а в XVII в. главным образом польской[2]. Определенный пласт древнерусской агиографической литературы составляют жизнеописания Римских понтификов; что же касается их сочинений, то здесь можно говорить лишь о сочинениях Григория I, которые вошли в состав различных древнерусских сборников.

При этом следует отметить, что переводы житий Римских понтификов, а также сочинений Григория I, проникали на Русь прежде всего из византийских рукописей, но определенное число переводов на славянский язык было выполнено непосредственно с латинского оригинала[3].

Из всех Римских понтификов рассматриваемого периода только четыре пользовались особым почитанием в Древней Руси — Пётр, Климент I, Лев I и Григорий I. Что касается Петра, то в русской традиции прежде всего подчеркивался аспект его апостольского служения, а не служения понтифика. Относительно Льва I можно констатировать, что, несмотря на его достаточно широкое литургическое почитание, все же оно не приобрело никаких особых черт. Об особом культе можно говорить лишь в случае Климента I, ставшего первым небесным патроном Древнерусского государства. Что же касается Григория I, то его сочинения получили значительное распространение в Древней Руси. Поэтому этим двум понтификам, Клименту I и Григорию I, посвящены отдельные параграфы, соответственно 5.2 и 5.3.

5.1. Римские понтифики ?—IX веков в литургическом

почитании и легендах

Сведения о Римских понтификах содержались как в литургических книгах, так и различных литературных сборниках. Имена канонизированных понтификов, живших до разделения Церквей 1054 года, были включены в древнерусские церковные календари. Причем, как следует из анализа, особенно начиная с V века, в связи с постоянно увеличивавшимся отдалением Востока от Запада, число канонизированных Римской Церковью понтификов в православных календарях сокращалось, как это видно из нижеприведенной таблицы. Первая цифра означает число понтификов, включенных в Римский Мартиролог, вторая — число понтификов, включенных в Полный месяцеслов Востока архиепископа Сергия5.
Римский Полный месяцеслов

Мартиролог архиепископа Сергия
I век:
4
4

II век:
10
2

III век:
14
6

IV век:
9
5

V век:
И
2

VI век:
6
1

VII век:
9
3

VIII век:
5
—

IX век:
5
—

 

5 Сергий, архиепископ. Полный месяцеслов Востока. Владимир, 1901, 3 т. (Репринт: М" 1997).

 

Что касается первого понтифика — апостола Петра, то его послания вошли в канон Библии и как таковые были известны древнерусским книжникам. То, что Пётр почитался в русской традиции не только как апостол, но и как первый епископ Рима, нашло отражение, например, в Служебных Минеях: Рима же ты был ecu первый епископ превеликого, слава и похвала, и Церкве, Петре, утверждение[4]. Кроме стихир, кондаков, тропарей, входящих в чин богослужения праздника святых пер- воверховных апостолов Петра и Павла, а также особого праздника, совершающегося в Русской Церкви — Поклонения веригам апостола Петра, имелись и другие тексты. Так, в древнерусских Октоихах XIII— XIV вв. содержится гимнографический цикл в честь св. Петра. Составитель сделал смысловой акцент на символическом истолковании образа камня веры и основателя Вселенской Церкви. Он подчеркивает, что именно Петру дана власть вязати и решати грехи, открывать двери Небесной Церкви; упоминается Рим пречестный с его главной святыней — гробницей св. Петра в Ватиканском соборе. Исследователи не исключают, что автором мог быть Иосиф Гимнограф7.

Второй понтифик, Лин, в русском Церковном календаре почитается как апостол от семидесяти (4 января и 5 ноября). В Великих Минеях Четиях митрополита Макария[5] его память под 4 ноября: святых апос- толъ от 70, Патрова, Лина, Ерма, Гаия и Филолога.

Линь же святымъ апостоломъ Петромъ великого Рима епископъ бысть.

Великие Минеи Четии, вып. 7, с. 98—99

Память третьего понтифика, преемника Лина, Анаклета в Полном месяцеслове Востока архиепископа Сергия под 7 июня[6].

Культу четвертого понтифика — Климента I (память — 25 ноября), в Древней Руси посвящен следующий параграф.

В современный Церковный календарь Русской Православной Церкви включено имя Римского понтифика II века Александра I (16 марта). В Полном месяцеслове Востока архиепископа Сергия имеется также имя Телесфора (22 февраля).

В современный Церковный календарь Русской Православной Церкви включены имена следующих Римских понтификов III века: Антера, под именем Анфир (5 августа), Фабиана, под именем Фавий (5 августа); Стефана I (2 августа); Сикста II (10 августа); Гая (11 августа). В Полном месяцеслове Востока архиепископа Сергия помещено также имя Урбана I (12 февраля).

Особое место среди канонизированных понтификов этого периода занимал культ Стефана I. Его жизнеописание было помещено в Четьи Минеи, причем перевод сделан непосредственно с латинского языка. Славянский текст Мучения св. Стефана, патриарха Римского, и дружины его был издан А.И. Соболевским по августовской Минее XV в. (список Румянцевского музея, собрание Ундольского, № 232)[7]. В этом Житии повествуется и о его преемнике, Сиксте II[8]. Жизнеописание Стефана I, как и житие Сикста II, вошло также в Пролог[9].

В Прологе под «Август в 10 день» — Память святыхъ мученикъ Лаврентия архидиакона, Ксиста [т. е. Сикста] и Ипполита.

В Книгу житий святых Дмитрия Ростовского[10] вошли также жизнеописания Стефана I и Сикста II. Рассказ о Папе Гае Дмитрий Ростовский поместил в Страдании мученицы Сусанны девицы. В Прологе под 18 декабря есть небольшая заметка о Гае:

Блаженный же Гаий епископъ, Маркелина же и Марка самобратца, въ диаконстем учини. Сихъ же отца Трагкилина въ пресвутерский санъ поста- ви. Блаженнаго же Севастиана свободителя церковного учини. (Блаженный епископ Гай посвятил в сан диакона Марцеллина и его брата Марка. Отца же их Транквилина возвел в сан пресвитера. Блаженного же Себастьяна возвел в чин дефенсора).

Что касается понтификов IV в., то в современном Церковном календаре Русской Православной Церкви отмечены дни празднования памяти четырех пап: Марцеллина (7 июня), Марцелла I (7 июня), Сильвестра I (2 января) — жизнеописание Сильвестра I также вошло в Книгу житий святых Дмитрия Ростовского — и Либерия (27 августа). В Полном месяцеслове Востока архиепископа Сергия содержится имя Папы Марка, помещенное под 7 октября. Как уже отмечалось, имя Папы Либерия не включено в Римский мартиролог. В Русской Православной Церкви он почитается как исповедник, который о правоверии много подвизался.

Из понтификов V века в современный Церковный календарь включены имена двух пап, Целестина I (8 апреля) и Льва I (18 февраля). Целестин I в Древней Руси был известен прежде всего как борец с не- сторианством. В Великих Минеях Четиях митрополита Макария о нем помещена небольшая заметка, в которой он прославляется именно как критик этого гетеродоксального учения, в ней же упоминаются и предшественники Целестина I на Римском Престоле:

Зосиму же папе от жития отшедьшу, иже и блаженному Вонифатию великого восприят Иннокентия. Келестин же, от апостольских предании вся и глаголя, и творя, низложи злочестиваго Несториа, [...] Многа же и инна исправлениа словеснаа и памяти достоинаа соделав, с миром от здешних отиде к нестареющему и блаженному преложися животу, с лики апостольскими и отеческими веселяся.

Когда Зосим умер, престол великого Иннокентия воспринял Бонифаций. Целестин же, словом и делом следуя апостольским преданиям, низложил злочестивого Нестория [...] Много же и иного достопамятного соделав, с миром отошел от земных забот к вечной блаженной жизни, где радуется с ликом апостолов и отцов.

Жизнеописание Льва I было хорошо известно в Древней Руси и вошло в Минеи Четии. Оно написано Иоанном Мосхом и вошло в его знаменитый сборник Луг духовный, издателем которого был друг Иоанна Мосха — Софроний, ставший впоследствии патриархом Иерусалимским. Софрония часто называют автором этого жития, в том числе и русские Минеи, так как тексты Иоанна Мосха вошли в составленную им хрестоматию назидательных рассказов Лимонарий. В Луге духовном приводится и знаменитая легенда о Томосе св. Льва:

...Папа, написав свое послание к св. Флавиану, патриарху Константинопольскому, против нечестивых Евтихия и Нестория, положил его на гробницу верховного апостола Петра и, пребывая в молитве, посте и бдении, просил верховного апостола: «Если я, как человек, что-нибудь неосторожно сказал или пропустил, ты, которому вверена Церковь и этот престол от Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, сам исправь написанное мной». По прошествии сорока дней Апостол явился ему во время молитвы и сказал: «Прочитал и исправил». Взяв послание с гроба св. Петра, Папа развернул его и нашел исправленным рукой Апостола.

Луг духовный, 147

О Льве I повествуется также в гл. 148 Луга духовного, где описывается чудесное явление понтифика Феодору, епископу Дарны Ливийской, и в гл. 149, где Папа Лев назван «равноангельским».

Служба Льву I содержится в служебных Минеях за февраль. Служба содержит канон понтифику, составленный Феофаном, в котором он прославляется в том числе и как преемник св. Петра:

Петра верховнаго престола наследник был еси, того имея нрав и ревность, Богомудре, веры.

Канон свЛьву, Папе Римскому, песнь 1

Что касается VI в., то в современный Церковный календарь Русской Православной Церкви включено имя одного понтифика Агапита I (17 апреля). Небольшая заметка об Агапите I содержится в Великих Минеях Четиях митрополита Макария. Помимо легендарного рассказа о двух чудесных исцелениях, совершенных Агапитом I по дороге в Константинополь, в повествовании сообщается о важном историческом факте: смещении им Константинопольского патриарха Анфима и возведении на Константинопольскую кафедру Мины

И по истине достоинъ по своей добродетели всем синклитомъ и от самого царя прият бывъ, и от всего града. И Анфима, епископа Трапезоньскаго, [...] воступльша на столъ Константина града, изверже со стола, занеже мудрству- ющу ему Евтихиева и Севирова, и анафеме сего предасть и благочестиваго прозвитера Мину, святей велицей церкви житием и словом подобна суща и мудростию правук еже по вере того, святивъ и на престоле посадивъ. (По своей добродетели он [Агапит] заслуженно был почтен всем синклитом, самим царем и всем городом. Анфимияже, епископаТрапезундского, [...] взошедшего на престол Константинополя, сместил с престола, потому что он следовал учению Евтихия и Севера, и отлучению его предал. А благочестивого пресвитера Мину, достойного жизнью и словом святой и великой Церкви и мыслящего по правой вере, посвятил и возвел на престол).

Агапит также упоминается в Луге духовном Иоанна Мосха в рассказе о епископе городка Ромиллы (Ките11ит)[11].

Из понтификов VII в. в русских церковных календарях присутствуют имена троих: Григория I (12 марта), Мартина I (14 апреля) и Агафона (20 февраля). Житие Мартина I вошло в древнерусские Прологи [12].

Святый отець наш Мартинъ бяше в Риме. Держа правило святыхъ апос- толъ, патриархь сы в царство Костянтина глаголемого Брадатого, внука Рак- лиева. Се же Костянтин еретикъ бе единоволныя ереси, бе же в Костянтине граде патриархъ Павелъ и то еретикъ. Уведевъ же Мартинъ и созва святый сборъ и прокля самоволную ересь и Брадатаго Костянтина и патриарха Павла и Сергия и прочая еретики иже прилагають божественную страсть. И уведев се царь разгневався. И посла въ Римъ ять патриарха Мартина и приведе в Костянтинъ градъ. И повеле бити его крепко и поругашася ему по граду влачиму. По семь затвори и в темници. И заточи в Корсуньскыи градъ. В немже скончася святый предавъ душу свою Господеви.

[Был в Риме святой отец наш Мартин. Он держал веру святых апостолов, будучи патриархом в правление царя Константина, называемого Бородатым, внука Ираклия. Этот Константин был еретик, приверженец моно- фелитской ереси, был же в Константинополе патриарх Павел, и он тоже был еретик. Узнав же об этом, Мартин созвал святой собор и проклял монофелитскую ересь и Константина Бородатого и патриархов Павла и Сергия и прочих еретиков, которые прилагают к Божеству страсти. Узнав об этом, царь разгневался. И послал в Рим, чтобы схватили патриарха Мартина и привели в Константинополь. И повелел его сильно избить и издевались над ним, влача по городу. После этого его заключили в тюрьму. И сослал его в город Херсонес. В нем и скончался святой, предав душу свою Господу].

Также в Минеях помещен канон Мартину I[13]:

Украсив Петров Божественный Престол и на того камени Церковь неколеблему соблюд, Мартине, с сим прославился еси.

Канон св. Мартину Исповеднику, песнь 8

В Херсонесе вскоре после кончины Мартина I возник его культ, стали составляться его жития и рассказы о совершенных им чудесах[14]. Папа Григорий II в письме Litteras vestrae к императору Льву III Исавру писал, что Мартина I почитает блаженным Град Херсонес, в который он был сослан, и Босфор, и весь Север, и обитатели Севера, стекающиеся к его гробнице и получающие исцеления[15]. Культ Мартина I, также как и Климента I, активизировался после присоединения Крыма к Российской империи[16].

Что касается Папы Агафона, то византийские и древнерусские жития изображают его прежде всего как подвижника, прославившегося до вступления на Римскую кафедру святостью жизни в греческом монастыре на Сицилии. Они повествуют, что за свои добродетели Агафон был удостоен дара великих чудотворений, а после вступления на кафедру он проявил себя пастырем, который добре упасъ стадо свое, чюдесы про- сиявъ ...ив архиерейском достоянии ко Господу отъиде. Об антимо- нофелитских посланиях Агафона к III Константинопольскому собору в Прологе не упоминается.

Агафон является последним понтификом, включенным в древнерусские церковные календари, хотя в древнерусской литературе есть сведения и о других, более поздних понтификах. Имена понтификов IX в., Адриана II и Иоанна VIII, в древнерусской литературе связаны исключительно с началом славянской письменности. Основной источник информации о них для древнерусских книжников представляли пространные Житие Кирилла и Житие Мефодия. Оба памятника были созданы в Великой Моравии в IX в.[17] В этих житиях рисуются образы мудрых и могущественных Римских понтификов, авторитетом которых авторы житий стремятся подтвердить важность миссии Кирилла и Мефодия. Можно сказать, что полная поддержка понтификами славянской миссии является одним из лейтмотивов этих произведений.

А когда дошел он [Константин] до Рима, вышел сам апостолик Адриан навстречу ему со всеми горожанами, неся свечи, ибо узнали, что несет с собой мощи святого Климента, мученика и папы Римского...

И затем повелел Папа двум епископам, Формозу и Гаудериху, посвятить учеников славянских. И когда посвятили их, тогда пели [они] литургию в церкви Святого Петра на славянском языке, а на другой день пели в церкви Святой Петрониллы, и в третий день пели в церкви Святого Андрея, а потом еще у великого учителя народов, Павла апостола, в церкви в ночи пели святую литургию по-славянски над святым гробом, имея себе в помощь Арсения епископа... и Анастасия Библиотекаря.

Житие Константина 17

Когда Константин (Кирилл) умер, Папа Адриан II устроил ему торжественные похороны:

Повелел же апостолик всем грекам, которые были в Риме, и также римлянам всем, собравшись, со свечами петь над ним и такие похороны сделать ему, как делают самому папе.

Там же 18

В Житии Мефодия Папа Николай I, который пригласил братьев в Рим, смешан с Папой Адрианом II, который их принял в Риме после кончины Николая I.

Когда же узнал о таких мужах апостолик Николай, послал за ними, ибо хотел их видеть, как ангелов Божиих, и освятил учение их, положив славянское Евангелие на алтаре [собора] святого Петра Апостола. И посвятил в попы блаженного Мефодия.

Житие Мефодия 6

На просьбу кня^я Коцела направить в Моравию Мефодия, Папа Адриан II ответил:

Не тебе одному только, но всем тем землям славянским посылаю его учителем от Бога и от святого апостола Петра, первого наместника [Христа на земле] и держателя ключей от царства небесного.

Там же 8

Далее следует текст буллы Адриана II. Более краткий вариант списка этой буллы приведен в Похвальном слове Кириллу и Мефодию (см.

гл. 4.4).

В Житии Мефодия Римские понтифики всегда выступают как могущественные покровители архиепископа славян. Когда Мефодий был арестован немецким духовенством, Рим сразу встал на его защиту:

Весть об этом дошла до апостолика. И когда о том узнал, послал на них клятву, чтобы все епископы короля не пели мессы, то есть службы, пока его держат. И так отпустили его, сказав Коцелу: «Если он будет у тебя, не избавишься от нас по-доброму». Но они не избегли суда святого Петра, ибо четыре из этих епископов умерли.

Там же 10

Эпизод встречи Мефодия после его возвращения из Рима, где он встречался с Иоанном VIII, подробно изложен в Житии Мефодия.

Собравшиеся все люди моравские велели прочитать им папскую эпис- толию, чтобы все услышали об его [Мефодия] изгнании. Люди, как это свойственно человеку, все печалились и горевали, что лишаются такого пастыря и учителя, кроме слабых, которых ложь заставила трепетать, как ветер листья. Когда же огласили грамоты Папы, узнали об их содержании: «Брат наш Мефодий святой и праведный и делает апостольское дело. И в его руках от Бога и Апостольского Престола все славянские земли; кого он проклянет, да будет проклят, и кого он благословит, да будет благословен». И, посрамленные, разошлись, как туман с холодом.

Там же 12

В Повести временных лет содержится рассказ об осуждении Папой Римским тех, кто придерживался мнения, что служить литургию можно только на трех «священных» языках — еврейском, греческом и латинском:

Услышав об этом, Папа Римский осудил тех, кто хулит славянские книги, сказав так: «Да исполнится слово Писания: "Пусть восхвалят Бога все народы..."». Если же кто бранит славянскую грамоту, да будет отлучен от Церкви, пока не исправится.

Повесть временных лет, в год 6406 (898)

Житие Мефодия помещено и в Прологе. Там в сокращенном виде содержатся те же сведения об Адриане II, что и в пространном Житии Мефодия.

Адриянъ же папежъ Римскы постави архиепископа блаженнаго Мето- дия на столъ Андроника апостола Паноньскыя области...

Этот же образ мудрого и могущественного Римского понтифика, авторитетом которого подтверждается важность миссии Кирилла и Мефодия, присутствует и в Солунской легенде:

И уведев же епископъ Римски о Философе, посла зань приити в Римъ. Слышавъ же се Папа Римскыи Адрианъ о телеси святаго Климента и о прихождении Философа, срете его съ честию и съ всемъ причетомъ и со свещами, и съ благоуханными кадили...

Таким образом, в древнерусскую традицию вошел образ Римских понтификов как представителей высшей церковной инстанции, которая выступала как покровительница славянской письменности, авторитет которой подтверждал значение развития славянской литературы в христианском мире.

5.2. Климент I — первый небесный покровитель Древней Руси

Климент I, ученик св. Петра и четвертый Римский понтифик, не только стоит у истоков истории Апостольского Престола, но с ним связан также начальный период истории христианства в Древней Руси. Спу-

 

 

стя девять веков после его кончины именно культ Климента I стал символом приобщения Русского государства к европейской христианской цивилизации[18].

Как уже отмечалось в гл. 1.3.2, о Клименте I не сохранилось никаких достоверных исторических сведений, кроме того что он был четвертым епископом Рима, но в конце V — начале VI в. начали появляться сказания о мученической кончине Климента I в Крыму. Особое распространение культа Климента I началось в IX веке и было связано с деятельностью Константина (Кирилла) и Мефодия. В 861 г. будущие просветители славян, возвращаясь из миссии к хазарам, остановились в Херсонесе, где Константин обнаружил мощи понтифика[19]. Им же была тогда составлена «краткая история» их обретения и «торже-

Храм Св. Климента Папы Римского Икона Св. Климента Папы Римского,

в Москве. XVIII в. XVII в.

 

ственное слово» в честь Климента I[20]. В дальнейшем эти сочинения были переведены на славянский язык под названием Слово на прене- сение мощемъ преславнаго Климента историчьскую имуще беседу[21]. Это произведение получило распространение среди книжников Древней Руси[22]. В конце 867 — начале 869 г. часть мощей была принесена Константином и Мефодием в Рим в дар Папе Адриану II, который торжественно поместил их в базилике св. Климента. Несмотря на то что аутентичность этих мощей вызывает обоснованные сомнения у современных исследователей, это положило начало стремительному распространению культа Климента I, особенно в регионах, воспринявших кирилло-мефодиевскую традицию.

Распространению культа Климента I в Древнерусском государстве во многом способствовал поход князя Владимира27 на Херсонес (Кор- сунь)[23]. Владимир, завоевав Херсонес и отпраздновав свадьбу с византийской принцессой Анной[24], сестрой императора Василия II Болгаро- бойцы[25], ...поемъ царицю и Настаса, и попы Корсуньски с мощьми Климента и Фифа, ученика его, пойма сосуды церковных и иконы на благословенье себе 3|. Вернувшись в Киев, Владимир заложил церковь во имя Богородицы, которая в дальнейшем получила название Десятинной (из-за выделенной ей десятины из владений князя), и поручил ее херсонесскому священнику Анастасу Корсунянину. В одном из приделов храма были положены привезенные из Херсонеса мощи Климента I и ученика его Фива. По мысли князя Владимира, эта реликвия — мощи ученика князя апостолов Петра — должна была поднять авторитет его столицы. Безусловно, в средневековой системе ценностей, в которой реликвии имели не только религиозное, но и политическое значение, это не могло не иметь международного резонанса. В 1015 г. немецкий хронист Титмар Мерзебургский[26] даже назвал Десятинную церковь «ecclesia Christi marturis Clementis» (церковь мученика Христова Климента)[27]. В 1048 г. сын и преемник Владимира великий князь Ярослав Мудрый[28]с гордостью показывал мощи Климента I послам французского короля Генриха I33, приехавшим сватать его дочь Анну[29]. В киевском Софийском соборе, воздвигнутом Ярославом Мудрым, была создана мозаика в алтаре, изображающая Климента I[30]. В 1153 г. в Ладоге Новгородский архиепископ Нифонт заложил каменный храм в честь Климента I[31].

Культ св. Климента I во многом противостоял «грецизации» Русской Церкви, которую проводила Константинопольская патриархия. В 1147 г. собор русских епископов поставил главою Климента[32] Киевского митрополита из русских — Климента Смолятича[33]. Но эта попытка освободиться от зависимости от Константинополя не удалась, и прибывший из Византии митрополит Константин I[34], опираясь на поддержку князя Юрия Долгорукого[35], не только проклял Климента Смолятича и инициатора собора 1147 г. князя Изяслава Мстиславича[36], но и стал смещать русских епископов, замещая их греками, чтобы действия собора 1147 г. не могли повториться[37].

В IX в. в славянском регионе было написано не менее пяти оригинальных произведений о Клименте I43. В Древней Руси также были созданы произведения об этом понтифике: Слово на обновление Десятинной церкви (издано в 1850 г. М.А. Оболенским по рукописному сборнику XVI в., первоначальная рукопись не сохранилась) и Чудо св. Климента о отрочати (издано в 1901 г. А.И. Соболевским по рукописи 2-й половины XV в.). Они собраны и перепечатаны в издании П. А. Лаврова[38]. По мнению большинства исследователей, более древним является текст Оболенского, а предположительный первоисточник датируется приблизительно 3-й четвертью XI в.[39] Слово на обновление Десятинной церкви было направлено, как и вставленная в летопись Корсунская легенда, против преувеличения роли Константинополя в христианизации Руси, В нем неизвестный автор стремился прославить христианское Русское государство, имеющее своим небесным покровителем св. Климента I.

... священномученику Клименту от Рима убо в Херсон, от Херсоня в нащю Русскую страну створи приити Христос Бог нашь, преизобильною милое - тию в наше верных спасение [... ]

Присный заступниче стране Рустей и венче преукрашенный славному и честному граду нашему и велицей митрополии же мати градом, тобою рустии князи хвалят ся, святители ликуют, иереи веселят ся, мниси радуют ся [...]

Темже поистине всех град славнее, имея всечестное твое тело, и весело играет хвально воспевая, якоже бо небо другое на земли истинно показа ся, владычня матере церкви божественная, в неиже поистине честное твое тело лежа, аки солнце просвещает вселенную [...]

(... священномученника Климента от Рима в Херсонес, а от Херсонеса в нашу Русскую страну привел Христос Бог наш преизобильной милостью Своей для спасения нас, верующих [...]

О [Климент], постоянный заступник страны Русской, венец преукрашенный славному и честному граду нашему великой митрополии, матери градов. Тобою русские князья гордятся, святители ликуют, иереи веселятся, монахи радуются [...]

Поэтому воистину всех славнее град, имеющий всечестное твое тело, и веселится он, воспевая хвалу, ибо воистину показалось на земле новое небо — божественная церковь Богородицы, в ней же поистине честное твое тело лежит, подобно солнцу, просвещающее вселенную).

Слово на обновление Десятинной церкви

Впоследствии культ Папы Климента I как небесного покровителя Руси был вытеснен введенным князем Андреем Боголюбским[40] культом апостола Андрея Первозванного. Почитание Климента I продолжалось, но уже как одного из многих римских святых, почитаемых Русской Церковью. Его житие постоянно присутствовало в древнерусских Прологах[41]. Также в Прологах появилось и краткое слово на «принесение мощей святаго Климента из глубины моря в Корсунь»[42]. Существовала и особая служба «святаго Климента Папы Римьскаго»[43].

В Великих Минеях Четиях митрополита Макария собрано большое число произведений, повествующих о четвертом епископе Рима, в том числе славянская версия Климентин — Беседы святаго Климента, а также агиографические сочинения, прославляющие чудеса, сотворенные им в Херсонесе: Принесение мощей святаго Климента из глубины моря в Корсунь, Слово о чуде святаго архиепископа Херисоньского Климента, Похвала святому Клименту, патриарху Римскому, написанная Климентом епископом.

Жизнеописание Климента I поместил в своей Книге житий и Дмитрий Ростовский. Следующий подъем культа Климента I пришелся на XVIII в., когда после присоединения Крыма к России в русле увлечения античностью пробудился интерес и к тамошним христианским древностям52.

5.3. Распространение переводов сочинений Григория I в Древней Руси и ею образ в древнерусской письменности

На Востоке, чтобы отличить Григория I от других святых, носящих такое же имя, стали называть понтифика по самому известному его произведению: О'ш1од1, по-гречески: Ашлоуо1: это в результате ошибочного перевода послужило причиной того, что на Руси он получил имя «Двоеслов»: от 8оо («два») и лоуос («слово»).

Сочинения Григория I, переведенные на славянский язык еще в Великой Моравии или в Болгарии, на Руси были известны с самой глубокой древности, став любимым чтением древнерусских книжников, что подтверждает огромное число рукописей его произведений, сохранившихся до наших дней.

Древнейшее жизнеописание архиепископа Мефодия (Житие Ме- фодия) сохранило сообщение, что он незадолго до своей кончины осуществил перевод отеческих книг33. Большинство исследователей под этими отеческими книгами понимают один из патериков. Согласно исследованию А.И. Соболевского, ни один из славянских переводов известных греческих патериков (Синайский патерик, Азбучный патерик и Скитский Патерик) не мог быть осуществлен в Великой Моравии, это мог быть только Римский патерик, т. е. Диалоги о жизни и чудесах италийских Отцов и о бессмертии души, лексика которого содержит несомненные западнославянизмы (моравизмы)[44]. Хотя эта гипотеза, оставаясь очень вероятной, принята не всеми учеными, так как современный уровень изученности источников не позволяет сделать окончательные выводы[45], тем не менее остается бесспорным факт, что перевод осуществлен если не самим Мефодием, то его ближайшими ученикам^, в языке которых прочно присутствовала западнославянская, моравская лексика.

Древнеславянский перевод Диалогов был выполнен с греческого перевода латинского подлинника. Греческая рукопись очень близка к известному Ватиканскому кодексу Vat. gr. 1666, датируемому 800 г. Это самый древний список, лишь на 50 лет отстоящий от перевода, выполненного Папой Захарией[46]. Сохранилось большое количество древне- славянских рукописей Диалогов. Лучшим считается текст Синодальной Библиотеки № 265, датирующийся XV—XVI вв. Григория святейшего и апостольского Папы старейшаго Рима Беседования къ Петру архидиакону тояжде Церкве. О жительстве различныхъ отецъ, иже в Италии обретшимся.

Также в Моравии был выполнен перевод на славянский язык и Гомилий на Евангелие. Несомненные, хотя и немногочисленные моравизмы, по мнению А.И. Соболевского, совершенно определенно решают вопрос о происхождении перевода. Язык перевода Гомилий на Евангелие очень близок к языку т.н. Киевских глаголических отрывков, т.е. фрагментов переводов на древнеславянский язык латинской мессы[47]. Текст перевода Гомилий на Евангелие сохранился в нескольких полных спискахXV-XVII вв., древнейший же (Публичная библиотека № 70), in folio, 325 л. датируется XIII в., а по месту происхождения относится к Юго-Западной Руси[48].

Сохранился еще один перевод на древнеславянский язьж фрагментов Диалогов, а именно второй книги, повествующей о Бенедикте Нурсийс- ком: Жизнь и житие чудное блаженаго оти,а нашего Венедикта игумена и наставника пустыньнаго жития отцемъ, иже по римьскому образу. Перевод сохранился только в одном списке сербского пергаменного сборника XIV в. (Публичная библиотека. Гильферд. № 90, л. 172 об. — 184 об.). Он был выполнен непосредственно с латинского языка, но не с оригинального текста, а с переработки, так как в нем име-

59

ются значительные изменения и сокращения .

С древнейших времен на Руси был известен восточный патерик Луг духовный Иоанна Мосха. На страницах своей книги Иоанн Мосх несколько раз обращается к образу Григория, в том числе приводит рассказ Иоанна Персидского о его встрече с понтификом в Риме. Этот рассказ оказал немалое влияние на образ Григория I, который сформировался у древнерусских книжников.

Рассказ аввы Иоанна Персидского о божественном Григории, Папе Римском

Когда мы прибыли в Келлии к авве Иоанну Персидскому, он рассказал нам о Великом Григории, блаженнейшем епископе Римском.

«Я ходил в Рим на поклонение могилам святых апостолов Петра и Павла. Однажды я стоял посреди города и услышал, что идет Папа Григорий, и решил поклониться ему. Когда Папа приблизился ко мне, заметив мое намерение поклониться ему (говорю как перед Богом, братья), Папа первый бросился передо мной на землю и встал не раньше, как я первый встал на ноги. И, поцеловав меня с великим смирением, из своих рук дал мне три монеты и повелел дать мне и все необходимое. Я прославил Бога, даровавшего ему такое смирение, милосердие и любовь ко всем».

Луг духовный, гл. 151

Отдельные рассказы и фрагменты из сочинений Григория I вошли также в Пролог. Пролог был широко известен на Руси и пользовался большой популярностью. Сохранились его многочисленные списки, древнейший из которых, Хлудовский Пролог, датируется 1262 г.[49] Пролог неоднократно издавался с 1641—1643 гг., когда по повелению царя Ми- хайла Федоровича[50] вышло в свет его первое печатное издание, до 1896— 1898 гг., когда его фрагменты были опубликованы в Памятниках древнерусской церковно-учительной литературы. В нашей работе мы пользовались изданиями 1641—1643 гг. и 1680—1689 гг., а также текстами, опубликованными в Памятниках.

Пролог, как и Минея, включал в себя годичный круг чтений, поэтому жития святых в нем расположены в соответствии с литургическим календарем, что же касается нравоучительных рассказов, то они расположены в более произвольном порядке, но также по числам и месяцам. В Прологе использованы 26 рассказов из сочинений Григория I.

14 января — Слово о погребающихся в церквахъ грешницехъ (Dialogi IV, 51)

15 января — Слово о кладущихся в церквахъ (Dialogi IV, 53) 17 января — О черноризце Мартирии, како Христа носилъ

(In Evangelium II, 39) 23 января — Памяп(ь Павлина епископа иже издая все имение свое в милостыню, и последи самея на продание еда поганым (Dialogi III, 39)

25 января — Память святыя мученицы Филииитаты и седми сынов ея (In Evangelium I, 3)

Слово святаго Папы Римъского о странноприимстве (In Evangelium II, 23)

Слово того же святаго Григория о смерти праведных (In Evangelium II, 15) 29 января— Сказание святаго Григория Двоесловца о мнисе умершемъ въ епитемии и паки служившемъ зань сорокоустие, и прощена быста душа его (Dialogi IV, 55)

1 февраля — Слово о святемъ Венедикте, како искупи нища, у Бога

испросивъ злато (Dialogi II, 27)

2 февраля — Слово святаго Григория Папы Римъского о исходе души от

тела (In Evangelium II, 38) 12 февраля — Слово святаго Григория Папы Римъского о мнисе, иже данъ

бысть эмиеви на снедь греха ради и молитвою братии избавленъ быстъ (In Evangelium 1,19; Dialogi IV, 38) 29 февраля — Слово Григория Двоесловца на подвигъ прочитающимъ

и слышащимъ (Dialogi III, 17) 7 марта — Память преподобного отца нашего Емелиана мниха

(In Evangelium II, 38) 14 марта — Память иже во святыхъ отца нашего Венедикта (Dialogi II) 6 апреля — Страсть святыхъ мученикъ Еремия, Архидия иерия

(In Evangelium II, 28) 11 апреля — Память святую мученику Процешия и Мартина (In Evangelium II, 28) 17 апреля — Память иже во святыхъ отца нашего Агапита Папы

Римского (Dialogi III, 3) 7 мая — Слово отъ Лимониса [ошибка: Григория] о Касияне епископе (Dialogi III, 6; VI, 56)

16 мая — Слово Григория Беседовника о некоей отроковице

(Dialogi IV, 36)

23 мая — Слово Григория Беседовника [Воинъ некий въ семь граде нашемъ от беды мора одоленъ бывъ...] (Dialogi IV, 36) 23 июня — Слово о беседе святаго Григория и Петра (Dialogi IV, 1) 27 июня — Слово отъ беседъ святаго Григория [В странах Турея града

между двою гору во юдолине...] (Dialogi 1,12) 10 июля — Слов о отъ беседъ святаго Григория [Сия же слухомъ прияхъ

о некоемъ в пленении ратныхъ сущу...] (Dialogi IV, 57) 15 августа — Слово Григория Двоесловца о Карпе епископе (Dialogi IV, 56)

17 августа — Сказание Григория Двоесловца о просфире ею же за усопшихъ

душъ в сорокоустии служат (Dialogi IV, 55) 29 сентября — Память преподобного Феофана Милостивого

(In Evangelium II, 56; Dialogi IV, 27) 1 ноября — Память святаго мученика Ерминингельда (Dialogi III, 31) 19 декабря — Слово о святемь Внифатии Милостивемъ (Dialogi I, 9)

В монашеской среде Востока, особенно в Византии, сформировалось негативное отношение к миру с его заботами, недостатками и пороками; другой характерной чертой было сформированное в ожесточенной борьбе богословских учений нетерпимое отношение к еретическим воззрениям. Поэтому эти мотивы часто присутствовали на страницах восточных аскетических сборников: патериков, прологов и др. Древнерусские книжники, составлявшие сборники, наоборот, часто опускали сюжеты о развращенности мирской жизни, как, например, рассказ Скитского патерика о явлении монаху дьявола в образе гермафродита, а также пассажи с обличениями ересей, но они не пропускали ни одного повествования о делах милосердия и сострадания. Поэтому сюжеты из Диалогов Григория пользовались особой популярностью у древнерусских книжников, особенно его рассказы о Феофане Милостивом (29 сентября), Бонифации Милостивом и другие подобные им повествования[51].

Тот же мотив милосердия выделялся древнерусскими книжниками в жизнеописаниях Бенедикта Нурсийского и самого Папы Григория. Очень характерным является проложное Слово о святомъ Венедикте, како искупи нища, у Бога испросивъ злато. Сюжет древнерусского рассказа был заимствован из Диалогов (II, 27), но Григорий упоминает об описываемом там случае в общем перечне чудес, совершенных св. Бенедиктом. В Прологе это краткое сообщение вырастает в особое законченное повествование, предваренное введением, в котором дается характеристика отца западного монашества, где особо подчеркивается как его личное нестяжание, так и нестяжание монахов основанного им Бенедиктинского ордена. Этот рассказ, где изображен идеальный образ монаха, важнейшими добродетелями которого являются евангельская бедность, а также бескорыстное и радостное служение ближним, являлся, по-видимому, одним из аргументов в полемике нестяжателей против иосифлян. Текст приведен по Прологу 1642—1643 гг., по которому выполнен и перевод.

О святомъ Венедикте, како искупи нища, у Бога испросив злато

Бысть в Римстей стране черноризецъ и чудотворец славенъ зело, име- немъ Венедиктъ, святъ и чуденъ, якоже и мертвыя воскрешати ему, за еже отъ юности Христа возлюбивъ и иноческому житию прилежа, милостивъ же зело по премногу и щедръ всякому просящему, и отецъ многимъ мона- стыремъ бывъ и безъименникъ отнюдь, яко и собранней от него братии во убожестве пребывати мнозе и въ раздаянии, и тольма слово Господне со всемъ тщаниемъ творяше съ братиею, яко и златнику не обрестися въ мона- стырехъ его во всехъ. Во единъ же отъ дней мужъ некий веренъ, бедою одержимъ отъ одолжившего, святый же, не имея ничего же вдати ему, скудостию одержимъ, кротким гласом рече ему: «брате, отпусти мне ныне, яко не имамъ, двоюнадесять златнику, ихъ же просиши, но иди и по двою днию паки придеши.» Отшедшу же сему и пребысть святый на молитве, прося у Бога искупа должному. В третий же день прииде должный къ человеку Божию и кланяшеся ему. Сосудъ же бяше въ монастыре, въ нем же сочиво стояте, верху же сочива молитвами святого тринадесять златницъ обретошася, иже вземъ святый даде скорбящему, глаголя: «иди, чадо, и дай одолжившему тя сии, а единъ имей у себя домовныя ради потребы.» Сия же вся уместъ творити всемогущая милостыня и безъименство Христа ради.

О святом Бенедикте, как он уплатил долг бедного человека, испросив золото у Бога

Жил в Римской стране славный чудотворец, монах по имени Бенедикт, и был он свят и такие творил чудеса, что даже мертвых воскрешал. От юности возлюбив Христа, он стал монахом. Он был необычайно милостив и щедр ко всякому просящему и основал много монастырей. Он не только сам не владел никаким имуществом, но и все монахи его жили в бедности. Подавая всем милостыню, они исполняли завет Господа, и не было во всех монастырях его даже ни одной золотой монеты. Однажды пришел к Бенедикту один честный человек, попавший в беду от ростовщика, а святому нечего было подать ему, так как он сам находился в крайней нужде. Тогда Бенедикт кротко ответил ему: «Брат, прости меня, нет у меня сегодня двенадцати монет, которые ты просишь, но приходи через два дня». Когда тот ушел, святой стал молиться, прося у Бога выкупа для должника. На третий день пришел должник к человеку Божьему и поклонился ему. В монастыре был сосуд, в котором хранилось сочиво, сверху же сочива молитвами святого отца оказалось тринадцать золотых монет. Святой взял их и, отдав страждущему, сказал: «Иди, сын мой, и отдай их одолжившему тебе, а одну монету оставь себе на домашние нужды». Так святой отец, сам будучи нищим ради Христа, мог творить великие милостыни.

В таком же ключе трактуется и образ самого Григория I. Образ щедрого и милосердного Римского Папы создан древнерусским книжником в назидание или даже в укор монахам, охваченным жаждой стяжания материальных благ.

Память иже во святыхъ отца нашего Григория Папы Римскаго

Сей бяше при Устиниане царе, первый мнихъ. И игуменъ бывъ обители нарицаемая Склиокамерия. Потомъ врученъ бывъ и архиерейскому престолу. Ему же не по беседе ни по обету словесному, но изволениемъ Божи- имъ архиерейство восприимшу, яко же убо слово имать поведати. Еще бо тому сущу в монастыри и въ своей келии, тростию и черниломъ писание творящу, предъста некто ему яко отъ истопления воднаго прибегая, и пре- подобнаго къ милости призывая. Бяше же появленному не нищь просяй, ниже яко человекъ бяше нужу имый, но яко ангелъ бе Божий, и во образе нища просить сие, иже внезапу пришедъ бяше къ преподобному. И вземъ от него златицъ шесть, и отъиде. Таже паки пришедъ взя и другие шесть. Третий же пришедъ не остави того праздна отъити, ни единой же златицы святому изоставиши. Но вземъ обилнаго тресолника, и тому вжеленно по- даде. Толикъ же бяше къ требующим безъслобивъ, купно и милостивъ, яко и свою златую чащю просящимъ отдаде. Паче же скорбя яще коего тща пустити. Тако убо въ чине архиерействе бывъ, и по обычаю к нищим учре- жати, повелеваше по дванадесяти посаждати и тому самому являшеся третий надесять сними седя. Инемъ же того немогущимъ видети, ниже лица воображению. Яко мнети се преподобному и того посаждающии посажда- ху. Вопрошаше же, кто убо он сица есть, хотя о немъ уведети кто есть, и не бяше кого видете оного, или святому поведати. Бяше бо чюдно, яко ангелъ бяше к нему пришедый, иже первее Богом послан злата ради оного, яко и съ нимъ отъ тогда пребывати, и того сохранити и стрещи повелено ему бяше.

Бысть же преподобный Григорий всякой премудрости и писанию иску- сенъ, многая списания составль, по римскому языку учинена, яко потомъ и на еллиньская преложена, сиречь на греческая, не человеческими смыслы, и словеснымъ мудрованиемъ изложена, но Духомъ Святымъ преложена быша.

Память святого отца нашего Григория Папы Римского

Преподобный Григорий жил при царе Юстиниане [в Прологе 1680 г. — Юстине]. Также он был игуменом монастыря, называемого Склиокамерия [т.е. ЗсЬуий Зсаип]. Потом он был посвящен и на архиерейский престол. О том, что он ни по слову, ни по обещанию словесному, но по Божьей воле принял архиерейский сан, будет рассказано в дальнейшем. Однажды, когда он жил еще в монастыре, он находился в своей келье и писал тростью и чернилами. Пришел к нему некий человек, по виду своему только что избежавший кораблекрушения, и попросил у преподобного милостыни. Но в образе этого нищего, пришедшего с просьбой о милостыне, явился к нему ангел Божий. И, получив от Григория шесть золотых монет, ушел. И пришел еще раз, и вновь получил шесть золотых монет. Пришел он и в третий раз, и тогда Григорий не дал ему уйти с пустыми руками, но так как у него уже не было больше золотых монет, он отдал ему с любовью дорогое блюдо. И настолько был Григорий к просящим незлобив и милостив, что отдал просящим и свою золотую чашу. И очень скорбел, когда отпускал кого- нибудь ни с чем. Будучи уже в архиерейском сане, он установил приглашать обедать с собой двенадцать нищих. Но однажды явился тринадцатый и сел с ними. Только никто не мог, кроме Григория, видеть его, а также образ лица его. Григорий спрашивал, кто этот нищий, но никто не мог сказать, так как никто не видел его. Это было чудо, ибо к нему пришел ангел, тот самый, который еще до этого приходил к Григорию, а был он послан Богом из-за золота, отданного Григорием. И сказал ангел Григорию, что ему поручено охранять и беречь его.

Был же преподобный Григорий исполнен всякой премудрости и искусен в писании. Он оставил многочисленные сочинения, написанные им на латинском языке, которые потом были переведены на эллинский, то есть греческий язык. И были они не произведением человеческого разума, но продиктованы Святым Духом...

Об интеллектуализме древнерусских составителей сборников свидетельствует выбор рассказа Григория I, озаглавленного Слово Григория Двоесловца на подвигъ прочитающимъ и слышащимъ, в котором утверждается нехарактерный для Средних веков тезис: проповедь, а следовательно, литературная и интеллектуальная деятельность, значительно важнее, чем совершение материальных чудес. И это несмотря на то, что в то время совершение чудес считалось высшим достижением и непременным атрибутом святых.

Рече Григорий Двоесловецъ: больше есть чюдо словесное проповеда- ние молитвы, помогающее еже словомъ учения обратити грешныя на пока - яние, ниже восресити мертвеца. В семъ бо восстаетъ плоть и паки умираетъ, в оном же восстаетъ душа, во веки живуща. Аще ли отъ дела разумети хочеши истинно глаголющее: воскреси Богъ Лазаря телесно, что сотвори Лазарь? Помолче Писание о немъ, воскреси Богъ душу в Павле, что сотвори душа Павла? Силы многи учениемъ своимъ.

Говорит Григорий Двоеслов: слово проповеди, которое помогает обратить грешников к покаянию самим словом учения, является большим чудом, чем воскрешение мертвого. Ведь в этом случае воскресает плоть, но затем все же умирает, а в первом случае воскресает душа, живущая вечно. Если хочешь в действительности понять это, то истинно скажу: воскресил Бог Лазаря телесно, чем прославился Лазарь? Молчит Священное Писание о нем. Воскресил Бог душу в Павле, что сделала душа Павла? Много великих дел учением своим.

Одной из причин большого интереса к Диалогам Григория I в Древней Руси была ориентация русского монашества, развивавшегося в русле традиции Сергия Радонежского, предпочитавшей общежительный устав, как у Бенедикта Нурсийского, а не анахоретскую жизнь, которая была предметом идеализации в восточных патериках[52].

В конце XV — начале XVI в., в правление великого князя Ивана III[53], Россия стремится войти в сферу общеевропейской политики и пробуждается интерес к западной культуре. В Москве по приглашению великого князя итальянские архитекторы Аристотель Фьора- ванти[54], Алевиз Новый[55], Пьетро Антонио Солари[56] и др. возводят новые стены и башни Кремля, а также сооружают Успенский и Архангельский соборы. В это время происходит активизация переводческой деятельности, и бывший центр переводов — Новгород сходит со сцены, уступая место Москве. В столице осуществляется большое число переводов с латинского языка. В это время переводится (до 1525 г.) Луцидарий, или Златой бисер — популярная средневековая энциклопедия, составленная на основе сочинения Гонория Отенского[57]Elucidarius sive Dialogus de summa totius christianae fheologiae, где в форме диалога между учителем и учеником изложены различные научные сведения, а также легендарные рассказы. В Луцидарии также содержались выдержки из IV книги Диалогов Григория I[58].

В Великие Четьи-Минеи митрополита Макария вошло еще дополнительно 14 статей из Диалогов и Гомилий на Евангелие по сравнению с Прологом70. Кроме жизнеописаний италийских святых, взятых из этих сочинений и распределенных по числам месяцев во всех томах, под 12 марта помещены полностью Диалоги; О житии святыхъ отеиъ иже в Италии, а также Гомилии на Евангелие7\

После присоединения части земель Украины и Белоруссии к России при царе Алексее Михайловиче72 в русской духовной жизни начинают усиливаться западные влияния, которые особенно возрастают во время правления царевны Софьи[59]. Прибывшее в Москву образованное белорусское и украинское духовенство во многом было воспитано на польской католической культуре, и эту культуру оно несло с собой в Россию. В это время в столице формируется интеллектуальное течение, ориентирующееся на западноевропейскую культурную традицию, приверженцы которой получили название латинофилов. Одними из наиболее выдающихся фигур этого движения были Симеон Полоцкий[60] и Сильвестр Медведев73.

В 1671 г. Симеон Полоцкий перевел на русский язык Пастырское правило, полное название перевода было: Книга пастырского попечения, от иже во святых отца нашего Григория Двоеслова, Папы Римского, диалектом латинским сложенная, а от иеромонаха Симеона Полоцкого на словенский язык, во пользу пастырей словесною стада Христова и разсмотрения ради бремене сана епис- копскаго желателем его, преложенная в царствующем граде Москве в лето создания мира 7179.

Сохранились чистовой экземпляр, написанный Сильвестром Медведевым[61], а также черновик — автограф самого Симеона Полоцкого[62]. Перевод предваряют стихи Симеона Полоцкого.

В это время в Москве появляется и хорошо расходится книга известного украинского писателя и богослова Иоанникия Галятовского[63] Новое небо, изданная во Львове в 1665 г. Составленная преимущественно на материалах западных, католических сборников, она содержала небольшой рассказ о Григории I[64].

В 1674—1677 гг. по желанию и повелению великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича[65] в Посольском приказе под руководством протоиерея Благовещенского собора Андрея Саввича Постникова был осуществлен перевод сборника Великое зерцало. Это русский перевод польской редакции латинского сборника нравоучительных повествований, ближайшим прототипом которого был сборник, изданный в Нидерландах во 2-й половине XV в. под названием Speculum exemplorum ex diversis libris in unum laboriose collectum (Зеркало примеров из различных книг, старательно собранных в одну). Этот сборник неоднократно дорабатывался и дополнялся, его исправленное издание было осуществлено в 1605 г. иезуитом Иоанном Майором под названием Speculum magnum exemplorum. В XVII в. польские иезуиты, расширив его рассказами из польской истории, перевели его на польский, озаглавив Wielkie zwierciadto przykladow. Эта книга, которая и на польском языке получила распространение среди русских интеллектуалов (она была в библиотеке Сильвестра Медведева, Дмитрия Ростовского и др.), с некоторыми редакторскими изменениями и была переведена в Москве.

Великое зерцало сразу же приобрело большую популярность в широкой читательской среде, что подтверждается числом сохранившихся списков, которое значительно превосходит число списков других сборников. Судя по сохранившейся рукописи со специально подготовленными гравюрами, Великое зерцало готовилось к печати, но так и не было напечатано[66]. Это было обусловлено политическими причинами: после свержения царевны Софьи к власти пришла антизападная, антилатинская группировка.

Великое зерцало оказало заметное влияние не только на современную ему русскую словесность, но также и на писателей более позднего времени, предоставив занимательные сюжеты для литературы XIX в.[67]Прослеживая судьбу русского Великого зерцала, необходимо отметить, что оно имело огромный успех у старообрядцев, которые его старательно переписывали, а также включали многие повести в свои синодики, лицевые сборники и цветники.

В состав русского Великого зерцала вошли 23 повествования, заимствованные ив Диалогов и Гомилий на Евангелие. Помимо собственно материалов из сочинений Григория в Великое зерцало вошли также некоторые рассказы, заимствованные из его Жития.

Заключение

Эпоха поздней Античности

Теология

ВОРЧЕСКАЯ, ПИСАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Римских понтификов начинается с самого основания Римской кафедры — в I в. н.э. Вначале это исключительно изложение основ христианского вероучения, составление нравственных наставлений и рассмотрение самых общих организационных вопросов формирования структур Церкви, как это видно из сочинений Петра и Климента I. Однако следующий, II век в истории Римского Престола отмечен полным отсутствием источников — ни одно из сочинений Римских понтификов не сохранилось, хотя раннехристианская литература и упоминает о существовании посланий пап Сотера и Виктора I. III в. представлен посланиями лишь двух понтификов — Корнелия и Дионисия. Послания Корнелия посвящены внутреннему расколу в Римской Церкви, поэтому только начиная с Дионисия можно говорить о включении понтификов в письменную полемику с гетеродоксальными учениями. В целом послания понтификов доконстантиновского периода не позволяют говорить о существенном вкладе Римской кафедры в развитие теологии, они скорее свидетельствуют о «консервативной» позиции понтификов в теологических вопросах.

 

После того как христианство получило в Римской империи статус официальной религии, теологическое творчество Апостольского Престола постепенно активизировалось. И если в начале эпохи патристики, ознаменовавшейся дискуссиями с арианством, отмечая значение позиции Юлия I, все же следует признать, что лидирующая роль в богословской полемике с арианами принадлежала Афанасию Александрийскому, Иларию Пиктавийскому и другим теологам, то уже в дискуссиях с несто- рианством значение Рима было значительно большим, как следует из посланий Целестина I. Что касается полемики с монофизитством, то сформулированное Львом I учение о двух природах Христа стало одним из основополагающих христологических догматов.

Центральной философско-теологической проблемой для Западной Церкви в I тысячелетии, вокруг которой развернулись дискуссии, не стихавшие на протяжении нескольких веков, была проблема предопределения и свободы воли человека. Эти «экзистенциальные» дискуссии, варьируясь и видоизменяясь, приобретая в одну эпоху вид споров о соотношении свободы воли и предопределения, в другую — о детерминизме и индетерминизме, проходят вообще через всю историю западноевропейской философии. В рассматриваемый период они приобрели форму т. н. пелагианских и полупелагианских споров. Апостольский Престол, в целом поддерживая в этом вопросе учение Августина, все же отклонил его крайнюю позицию, ведущую, в сущности, к фатализму. Поэтому понтифики, осознавая сложность и неоднозначность проблемы, а также недостаточную разработанность философско-теологической аргументации в этом вопросе, подчас колебались, особенно в начале пелагианских споров, но в конце концов все же приняли концепцию Августина, хотя и в ее более умеренной форме.

Отражение процесса развития структур Римской Церкви в сочинениях понтификов

С IV в. начинает формироваться новая структура Римской Церкви, а именно система викариатов, которая не только заложила основы вселенской юрисдикции Римских понтификов, но и в значительной степени способствовала созданию единого европейского цивилизационного пространства.

Первым викариатом Римской Церкви был Фессалоникийский (Восточно-Иллирийский), что засвидетельствовано в послании Иннокентия I. Вторым викариатом стал Арелатский в Галлии, основанный Папой Зосимом. Несмотря на то что вопрос создания третьего — Испанского викариата является достаточно спорным, нельзя игнорировать содержание послания Папы Симплиция Plurimorum relatu, в котором речь шла о назначении Севильского архиепископа Зенона викарием Апостольского Престола. Дальнейшее развитие юрисдикционных структур Римской Церкви было связано с миссией, направленной Григорием I в Англию, которая вошла в непосредственную юрисдикцию Римского понтифика, а затем с деятельностью «апостола Германии», легата Римского Престола Винфрида Бонифация, активно поддерживаемого папами Григорием II и Григорием III. Это развитие юрисдикции нашло отражение в учреждении новых архиепископств, непосредственно подчиненных Апостольскому Престолу, как например, Моравского архиепископства, где первым папским легатом стал просветитель славян архиепископ Мефодий.

Римские понтифики и процесс ассимиляции греко-римской культуры

Поэзия

Рецепция античного литературного наследия в творчестве Римских понтификов начинается во второй половине IV в., причем именно с поэзии. Стихи первого поэта на Римской кафедре Дамаса I лежали в русле по- зднеантичной традиции интеллектуальной поэзии. Дамас I не только «христианизировал» античный жанр элогий, но и инициировал процесс активного заимствования стилистики и образов древнеримской поэзии, прежде всего поэзии Вергилия. Творчество Дамаса I преследовало цель прославления нового христианского Рима и лежало в русле т.н. «церковного триумфализма», характерного для эпохи императора Феодосия I.

Латинская христианская поэзия началась в первой половине IV в. стихами «поэтов-пионеров» Константиновской эпохи Лактанция, Ювен- ка и Оптациана Порфирия, а творчество Дамаса I, первого поэта эпохи Феодосия I, стало связующим и переходным звеном к тому богатству и сложности поэтических жанров следующего века, который можно назвать веком латинской христианской поэзии. Однако крушение Римской империи из-за вторжения варваров стало причиной практически полного исчезновения поэзии в VI в. В Риме последним поэтом подходившей к концу эпохи был современник Папы Вигилия субдиакон Ара- тор, в Италии — Венанций Фортунат, эмигрировавший во Франкское королевство Меровингов.

На Западе формирование христианской культуры, начавшееся с ассимиляции образцов древнеримского изобразительного искусства и архитектуры в начале IV века, в середине века продолжилось ассимиляцией древнеримской поэзии. Так же как в изобразительном искусстве и архитектуре, в поэзии доминировали прежние античные формы, однако в этих формах поэты, как показывает анализ стихотворений Дамаса I, стремились формулировать идеи новой мировоззренческой парадигмы.

Каноническое право

Процесс формирования западного канонического права был отмечен существенной особенностью: с самого начала его важнейшей составной частью стали не только каноны соборов, но также и папские декретальные послания, первой из которых была декреталия Папы Сириция Directa ad decessorem.

Правотворческая деятельность Римских понтификов характеризовалась активным заимствованием понятийного аппарата римского права, так как оно воспринималось понтификами как основа любого правового порядка. Вследствие этой осознанной и целенаправленной деятельности каноническое право приобрело черты римского, продлив жизнь самому римскому праву в европейской культуре.

Подлинный расцвет правотворчества римских понтификов пришелся на понтификаты Римских пап Гелазия I, Анастасия II, Симмаха и Гор- мизда, то есть на период с 492 по 523 годы. Этот период получил название «Гелазианского возрождения», во время которого за неполных полвека было создано более пяти сводов канонического права, в том числе и знаменитый свод Дионисия Малого.

Политические учения

Римские понтифики сыграли значительную роль в пересмотре и отходе от доминировавшей в эпоху раннего христианства установки на негативное отношение к государству, а соответственно, и к Римской империи, что означало осознание факта включенности Церкви в исторический процесс. Формирование этих новых взглядов началось в Риме во время понтификата Дамаса I параллельно с процессом христианизации древнеримской символики. Но наибольшее внимание этой проблеме было уделено Львом I, в творчестве которого не только прославлялась особая роль христианского Рима, но и подчеркивалась значимость для христианства истории Древнеримской империи. При этом Лев I указывал на уникальность роли апостола Петра в истории Рима: основав Церковь в Риме и став в нем первым епископом, Пётр стал тем звеном, которое соединило историю Древнего Рима с историей христианства. Рим, покорив различные царства и создав империю, научил народы слушать единую власть: ипит imperium — multa regna. Поэтому возникновение Римской империи, объединившей многочисленные народы, было необходимо для распространения христианства во всем мире. Усвоив мысль, что Рим — это глава мира, Лев I затем инкорпорировал в христианское сознание древнеримское убеждение об особом статусе Рима как Вечного города.

Не меньшее значение для дальнейшего развития политической мысли Западной Европы имела концепция Гелазия I, в которой было сформулировано учение о разделении двух ветвей власти: священной власти Церкви и светской власти государей. Именно эта концепция легла в основу политической доктрины империи Карла Великого. По меткому замечанию кардинала И. Ратцингера (ныне — Папа Бенедикт XVI), это разделение и различение власти «заложило фундамент того, что и является, собственно, типичным для Европы».

Рубеж эпох. Сочинения Григория I

Огромное и уникальное в своем роде для раннего Средневековья эпистолярное наследие Григория I позволяет достаточно полно восстановить его деятельность на Римском Престоле в качестве не только главы Церкви, но также дипломата и государственного деятеля. Обзор этих посланий позволяет проследить, как его понтификат заложил фундамент могущества Римской Церкви. Патримоний св. Петра превратился в экономически эффективное хозяйство, став тем базисом, на котором впоследствии было создано Церковное государство. Большое значение имела и проводимая Григорием I кадровая политика, когда на епископские кафедры и другие церковные должности он стремился возводить не только профессионалов в области религии, но опытных администраторов в области хозяйства, политики и даже военного дела. В дальнейшем эта программа получила развитие в Священной Римской империи, когда князья-еписко- пы осуществляли не только церковную, но и светскую власть в своих епис- копствах. Особенное значение это имело в епископствах, расположенных на границах империи, где миссионерская деятельность была неразрывно связана с обороной рубежей империи. Переписка Григория I со множеством адресатов по всей Европе в определенной степени способствовала объединению Европы, разделенной после падения Римской империи на отдельные, подчас враждовавшие друг с другом королевства.

Не меньшего интереса заслуживает и собственно литературное творчество Григория I, которое оказало значительное влияние на средневековую литературу. Его произведения не только переписывались и читались, их комментировали, цитаты из них становились материалом для составления многочисленных сборников. Сочинения Григория I, прежде всего его Диалоги, во многом способствовали становлению нового литературного жанра — агиографии. Присущее этому жанру описание чудесных событий у Григория обосновывалось прежде всего задачами морализаторского и консоляционного характера. В описываемых им чудесах всегда торжествует добродетель, а зло получает достойное воздаяние. Григорий стремился формировать в современном ему, в значительной мере деградировавшем и варваризованном обществе потребность в цивилизованном и нравственном образе жизни.

Раннее Средневековье

Теология, политика, искусство

В теологии главными проблемами в данный период было преодоление монофизитства в его модифицированном варианте — монофелитстве, а также борьба с иконоборчеством. Как в первом (Мартин I), так и во втором случае (Григорий II, Григорий III, Адриан I) роль Римской кафедры во многом была определяющей, даже несмотря на т.н. «вопрос Гонория», а именно на то, что Гонорий I стал единственным понтификом, осужденным вселенским собором. Однако в этом осуждении во многом доминировали политические мотивы, что подтверждают не только послания самого понтифика, не содержащие явных гетеродоксальных высказываний, но и апологии Гонория I, написанные как западными, так и восточными современными ему авторами.

Немалое значение имела теологическая установка Римских понтификов, теоретически обосновывавшая иконопочитание. Их бескомпромиссная позиция, которая состояла в отстаивании необходимости изобразительного искусства не только в качестве декоративного элемента, но как целостного изображения окружающего мира, включая изображение человека, сыграла решающую роль в истории европейской живописи. Понтифики не только акцентировали педагогический аспект изобразительного искусства («сакральная живопись — Библия для неграмотных»), но и подчеркивали силу его эмоционального воздействия на душу человека. Не случайно в эпоху Возрождения именно Римские понтифики инициировали новый расцвет изобразительного искусства, став самыми крупными его покровителями и меценатами.

Отражение процесса восстановления империи на Западе в сочинениях Римских понтификов

Во многом определяющей была роль Римского престола в процессе формирования новой Европы, образовавшейся после падения Западной Римской империи и Великого переселения народов. Христианизация варварских народов сопровождалась цивилизационными процессами, распространением греко-римской культуры. Становление европейской цивилизации происходило в едином языковом пространстве и на основании единой системы ценностей. Анализ посланий Римских понтификов франкским королям и епископату Франкской Церкви отражает процесс усиления влияния Апостольского Престола во франко-германском регионе. Благодаря союзу двух самых могущественных сил той эпохи — Апостольского Престола и Франкского королевства — осуществилось восстановление Римской империи на Западе. 25 декабря 800 г. в соборе Св. Петра Папа Лев III торжественно увенчал Карла Великого императорской короной. Эта церемония, ставшая традиционной, оказала решающее влияние на формирование идеи, согласно которой именно Римский понтифик сообщает государю нечто сакральное, то, что делает его императором и что он сам по себе легитимно никогда получить не может. Одним из важнейших следствий восстановления империи стал первый ренессанс европейской культуры в эпоху Средневековья — Каролингское возрождение.

Таким образом, папство оказалось готовым к решению сложнейших политических задач в Европе. Усиление экономических позиций Апостольского Престола благодаря формированию Патримония св. Петра, превратившегося затем в Церковное государство, возвышение авторитета Римских понтификов, их активная миссионерская деятельность, идейно-психологическое значение в сознании современников их резиденции — Рима — как Вечного города, а также последовательное отстаивание ортодоксии превратили Римских понтификов в настоящих вождей Запада.

Римские понтифики и славянская письменность

Значительное влияние оказала позиция Римских понтификов на начальный период формирования славянской письменности. Создатели славянской письменности Кирилл (Константин) и Мефодий в своей миссионерской деятельности в Моравии в большей степени были связаны с Римом, нежели с Константинополем, несмотря на то что инициатором их миссии была Византия. Безусловная поддержка папами Адрианом II и Иоанном VIII деятельности Мефодия, возглавившего миссию в Великой Моравии после смерти Кирилла, обеспечила возможность создания первых литературных памятников на славянском языке. Однако изменение позиции Рима в понтификат Стефана V привело к угасанию этой традиции в регионе латинской культуры. Впрочем, следует особо подчеркнуть, что Стефан V наложил запрет только на совершение богослужения на славянском языке, а не на саму славянскую письменность, которая, напротив, им приветствовалась и поощрялась.

Закат славянской письменности в Моравии был обусловлен более глубокими факторами, нежели папский запрет на служение мессы на славянском языке. Элита моравского общества предпочла латинскую мессу, т.к. латинский язык в ту эпоху был языком европейской цивилизации, языком культуры, права и международного общения.

Сочинения Римских понтификов в древнерусской письменности и некоторые аспекты почитания святых Римских пап в Древней Руси

В древнерусской агиографической литературе присутствуют как жития канонизированных Римских понтификов, так и некоторые их сочинения, вошедшие в состав различных сборников. Эти тексты проникали на Русь не только при посредничестве византийских рукописей; определенное число переводов было выполнено непосредственно с латинского языка.

С именем Климента I, ученика св. Петра и четвертого Римского понтифика, связан начальный период истории христианства в Древней Руси. Его культ, установленный крестителем Руси, князем Владимиром, стал символом приобщения Русского государства к европейской христианской цивилизации. Климент I стал первым небесным покровителем Древней Руси, в его честь создавались литературные произведения и произведения живописи, строились храмы. Однако впоследствии культ Климента I как небесного покровителя Руси был вытеснен культом Андрея Первозванного. В Древней Руси получило также распространение почитание и других святых Римских понтификов, прежде всего Петра, Стефана I, Целестина I, Льва I и Мартина I.

Однако наибольшее место в древнерусской литературе в сравнении с другими понтификами занимает образ Григория I, сочинения которого получили значительное распространение в читательской среде. Сочинения Григория I стали излюбленным чтением древнерусских книжников. 26 рассказов из сочинений Григория I вошли в Пролог (XIII—XV вв.). Как следует из анализа Пролога, древнерусские книжники особое внимание уделяли сюжетам милосердия и бескорыстной помощи, содержав- щимся в его сочинениях. Одним из факторов большого интереса к Диалогам Григория I в Древней Руси была ориентация русского монашества, развивавшегося в русле традиции Сергия Радонежского, на общежительный устав, а не на анахоретскую жизнь, которая, как правило, была предметом идеализации в восточных патериках

В Великие Четьи Минеи митрополита Макария (середина XVI в.) вошло на 14 статей из Диалогов и Гомилий на Евангелие больше, чем их было в Прологе. При этом кроме жизнеописаний италийских святых, взятых из этих сочинений и распределенных по числам и месяцам во всех томах, под 12 марта помещены полностью Диалоги, а также Гомилии на Евангелие.

Во 2-й половине XVI в. появились новые переводы сочинений Григория I на русский язык. Симеон Полоцкий, один из лидеров интеллектуального течения латинофилов, перевел на русский язык Пастырское правило Григория I. Заметным событием духовной жизни России стала книга Великое зерцало, которая представляет собой русский перевод польской редакции латинского сборника нравоучительных повествований Wielkie zwierciacUo przykiadSw (Speculum magnum exemplorum). В состав русского Великого зерцала вошли 23 повествования, заимствованные аз Диалогов и Гомилий на Евангелие.

 

 

Однако можно констатировать, что в древнерусскую литературную традицию вошла только агиографическая составляющая сочинений Римских понтификов и повествования об их нравственных и аскетических подвигах. При этом, как отмечала в XIX веке первая исследовательница этого вопроса княгиня Елизавета Волконская, «память о вселенском главенстве Римского епископа понемногу сгладилась со страниц святоотеческих писаний». Вслед за Волконской на эту лакуну в русской церковной традиции указывал и великий русский мыслитель Владимир Соловьев.

*

Подводя итоги, можно констатировать бесспорный факт, что вакуум, образовавшийся после падения Римской империи, был заполнен. При этом и сама Римская империя не умерла совсем, ее «душа в заветной лире» пережила ее прах, трансформировавшись не только в религиозное сообщество, но и вновь обретя форму политического объединения с крепкими внутренними связями.

Римская Церковь, зародившаяся и постепенно окрепшая в эпоху Античности, уже к началу новой эпохи — Средневековью смогла стать способной к формированию идеологической и интеллектуальной основы для реального объединения Европы, которое было совершено Карлом Великим. И хотя Каролингская империя была созданием достаточно эфемерным, просуществовавшим менее ста лет, тем не менее, духовная составляющая империи, заложенная Римскими понтификами, сохранилась и впоследующем, подтверждением чему стала возрожденная в середине X века Оттоном I Римская империя и, как следствие этого, Оттонов- ский ренессанс. Таким образом, Римские понтифики как в начале, так и в последующем сохранили ключевую роль в процессе созидания единой христианской Европы.

' Прежде всего, это многочисленные статьи А.И. Соболевского, многие из которых вошли в его монографию: Соболевский А.И. Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии. СПб., 1910. Также см. Петров Н. О влиянии западно-европейской литературы на древнерусскую. // Труды Киевской духовной академии 5—6; 8 (1872).

[2] Соболевский А. И. Западное влияние на литературу Московской Руси ХУ-ХУП веков. СПб., 1899.

[3] Соболевский А. И. Жития святых в древнем переводе на церковно-сла- вянский язык с латинского языка. СПб., 1904.

[4] Минея служебная. М., 1711. Четвертым епископом Рима, а не третьим после Лина и Анаклета, (т.е. включая Петра) называют Климента I жития Климента: Четверто Римстей Церкви приставникъ бысть Климентъ... (Лавров П. А. Жития херсонесских святых в греко-славянской письменности // Памятники христианского Херсонеса. М., 1911, вып. 2, с. 13). См. также Глаголическое житие Климента: Климентъ... четверти бискуп по блаженем Петре (Соболевский А. И. Глаголическое житие св. папы Климента. СПб., 1912, с. 3).

[5] Макарий (1482—1563) — митрополит Московский (1542—1563). Был инициатором составления Великих Миней-Четий.

[6] Она помещена в IV разделе, то есть там, где память «святых, которые находятся в древних рукописных памятниках восточной Церкви греческих и славянских... но ныне уже не находятся в полных печатных греческих и славянских месяцесловах, не потому, что возникло сомнение в них, но в силу всеизменяющего времени».

[7] Соболевский А.И. Мучение папы Стефана по русскому списку XV века.

СПб., 1905.

[8] Древнеславянский и латинский тексты, а также перевод на русский язык см.:

Задворный, т. 1, с. 106—133.

[9] Пролог. М" 1642-1643.

[10] Дмитрий Ростовский (1651—1709) — митрополит Ростовский, агиограф, проповедник и драматург.

[11] Луг духовный, 150.

[12] По тексту рукописи Пролога № 59 собрания Погодина, опубликованного Лавровым (с. 172), там же приведен текст болгарского Пролога по рукописи Григоровича № 1705.

[13] Минея богослужебная. М., 1985, т. 1, ч. 1, с. 256.

[14] Струков Д.М. Жития святых Таврических (крымских) чудотворцев. М., 1882, с. 24-29.

[15] РЬ 89, 520.

Алексеевская), на месте более древнего, но обветшавшего храма начала XVI в., был воздвигнут величественный собор, один из шедевров русского классицизма. Чтобы подчеркнуть, что храм возведен в честь Римского понтифика, Р. Казаков спроектировал собор так, что в плане он представляет собой латинский крест.

[17] Отметим интересный факт, что все 15 сохранившихся списков жития Мефодия — русского происхождения (подробности см. в кн.: Климент Охридски. Събра- ни съчинения. София, 1970—1973, т. 3, с. 168). Древнейший список жития, датируемый XII—XIII вв., сохранился в составе Успенского сборника (Успенский сборник XII—XIII веков. М" 1971, с. 188-198).

[18] Бегунов Ю. К. Русское слово о чуде св. Климента Римского и кирилло- мефодиевская традиция // Siavia 1 (1974).

[19] Об обретении мощей см. исследование Е. В. Ухановой: Обретение мощей в Византийской Церкви (по материалам Слова Константина Философа на обретение мощей св. Климента Римского) // Восточнохристианские реликвии / Под ред. A.M. Лидова. М" 2003, с. 132-150.

[20] Трифонов Ю. Две съчинения на Константина Философа (св. Кирила) за мощите на св. Климента Римски / / Сборник в чест на проф. Л. Милетич. София, 1933.

[21] Текст опубликован: Лавров П.А. Жития херсонесских святых в греко- славянской письменности / Памятники христианского Херсонеса. М., 1911, вып. 2, с. 127-131.

[22] Уханова. Op. cit., с. 135-137.

[23] А. Л. Бертье-Делагард нашел остров в Казачьей бухте, в непосредственной близости от древнего Херсонеса (совр. Севастополь), где сохранились следы почитания Климента I. (Бертье-Делагард А. Древности Южной России: Раскопки Херсонеса // Материалы по археологии России 12 (1893), 59—63).

[24] О женитьбе Владимира на принцессе Анне и, связанном с этим событием, крещении Руси см.: Poppe A. Rus I Bizancjum ш latach 986—989 // Kwarialnik hisloryczny 1 (1978), 3-22.

[25] Василий II Болгаробойца (958—1025) — византийский император (соправитель с 960, император с 963, фактическое правление: 976—1025). Свое прозвище получил из-за безжалостного подавления сопротивления болгар, при котором он ослепил несколько тысяч болгарских солдат.

[26] Титмар Мерзебургский (Thietmarus Merseburgensis) (975—1018) — епископ Мерзебурга, немецкий хронист.

[27] Chronik VII, 74 // MGH SRG NS 9, 489.

[28] Ярослав Мудрый (ок. 978 — 1054) — великий князь Киевский с 1019, сын Владимира I. Значительно укрепил Древнерусское государство, установил династические связи со многими странами Европы.

[29] К портрету Анны Ярославны // Киевская старина 9 (1884), июль, 556; Тимирязев В. Французская королева Анна Ярославна // Исторический вестник 55 (1894), 198—209; Лихачев Д. С. Русские летописи и их кулътурно-ис- торическое значение. М,—Л., 1947, с. 262—263.

[30] Логвин Г. София Киевская. Киев, 1971, с. 30.

[31] Раппопорт П. А. Русская архитектура X—XVII вв. // Археология СССР: Свод археологических источников. Е 1—47 (1982), 78.

[32] Полное собрание русских летописей. М., 1962, т. 1, стб. 315.

[33] Климент Смолятич (умер после 1164) — митрополит Киевский (1147 — 1155), писатель, эрудит, владел греческим и латинским языками. По свидетельству русских летописей — «книжник и философ».

[34] Константин I — Киевский митрополит (1155—1158).

[35] Юрий Долгорукий (90-е годы XI в. — 1157) — князь Суздальский, впоследствии великий князь Киевский. Вел упорную борьбу за Переяславль и Киев, повторно овладел которым в 1155 г.

[36] Изяслав Мстиславович (ок. 1097 — 1154) — великий князь Киевский с 1146 г.

[37] Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси // Записки Историко-филологического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета (1913), 389—390.

[38] Лавров П.A. Op. cit.

[39] Бегунов. Op. cit., с. 38.

[40] Андрей Боголюбский (ок. 1120 — 1174) — великий князь Владимиро- Суздальский (1157—1174).

[41] Текст жития по Прологу Софийского собора в Новгороде 1-й половины XIII в. опубликован А. Петровым в журнале Странник (СПб., 1895, ноябрь,

415-416).

[42] Уханова. Op. cil., с. 136-138.

">1 Текст опубликован Н. В. Ягичем: Служебные минеи за сентябрь, октябрь, ноябрь. СПб., 1886. Перепечатан П. А. Лавровым: Жития херсонесских святых 8 греко-славянской письменности, с. 177—180.

[44] Соболевский А. И. Римский Патерик в древнем церковно-славянском переводе. Киев, 1904, с. 1—2.

[45] Сказание о начале славянской письменности. М., 1981, с. 169—170.

[46] Диддн K.M. Патерик Римский. Диалоги Григория Великого в древнесла- вянском переводе. М., 2001.

Соболевский А.И. Церковно-славянские тексты моравского происхождения. Варшава, 1900, № 1, с. 153-159.

[48] Соболевский А. И. Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии. СПб., 1910, с. 160—161.

[49] Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1987—1994, с. 376— 377.

[50] Михаил Федорович (1596—1645) — царь с 1613 г. Первый русский царь из Династии Романовых.

[51] Петров Н. О влиянии западно-европейской литературы на древнерусскую // Труды Киевской духовной академии 5—6 (1872), 218—219.

[52] Петров H.H. О происхождении и составе славяно-русского печатного Пролога (иноземные источники). Киев, 1875, с. 49.

[53] Иван III (1440-1505) — великий князь Владимирский и Московский с 1462 г., великий князь всея Руси с 1485 г. В его правление сформировалось централизованное Русское государство.

fo Аристотель Фьораванти (ок. 1415 — ок. 1486) — итальянский архитектор и инженер. С 1475 г. работал в России. Построил Успенский собор в Московском Кремле (1475-79).

[55] Алевиз Новый (сер. XV в. — после 1517) — итальянский архитектор. Прибыл в Москву в 1504 г. В 1505—08 построил в Московском Кремле Архангельский собор.

[56] Солари Пьетро Антонио (ок. 1450 — 1493) — итальянский архитектор. Работал в России с 1490 г. Участвовал в строительстве Грановитой палаты (1487—91), а также стен и башен Московского Кремля.

й8 Гонорий Отенский (Honorius Augustodunensis) (1080 — ок. 1150) — монах-бенедиктинец, богослов, философ и историк. Автор многих сочинений, в том числе Speculum Ecclesiae (Зерцало церковное) и Elucidarium (Светильник), послужившего прототипом популярной в Средние века энциклопедии Lucidarius, хорошо известной на Руси с XVI в. под названием Луцидариус.

[58] Петров Н. И. О влиянии западно-европейской литературы на древнерусскую // Труды Киевской духовной академии 5~6 (1872), 712—713; Он же. О происхождении и составе славяно-русского печатного Пролога (иноземные источники). Киев, 1875, с. 180—181.

[59] Софья Алексеевна Романова — царевна, дочь царя Алексея Михайловича

(1662-1689).

[60] Симеон Полоцкий (1629—1680) — общественный и церковный деятель, писатель, проповедник. С 1664 г. работал в Москве по приглашению царя Алексея Михайловича. Автор богословского трактата Жезл правления, сборника проповедей Обед душевный и других сочинений.

[61] Синод, библ. № 662.

[62] Синод, библ. № 663.

[63] Иоанникий Галятовский (нач. XVII в. — 1688) — церковный писатель, ректор Киево-Могилянской коллегии, архимандрит. Автор сочинений Ключ разумения, Беседа белоиерковская, Мессия правдивый и др.

[64] Петров Н. И. О влиянии западно-европейской литературы на древнерусскую // Труды Киевской духовной академии 5—6 (1872), 510, 712—713.

[65] Владимиров П. В. Великое зерцало. М., 1884, с. V.

[66] Владимиров. Ор. cit., с. V—VII.

[67] Державина O.A. «Великое зерцало» и его судьба на русской почве. М.,