С. ЧЕРНИЧЕНКО

Чеченский конфликт.
Международные правовые аспекты

Как юрист-международник я хотел бы остановиться на одной проблеме – насколько ситуация в Чечне укладывается в рамки международного права, точнее, в рамки международных обязательств Российской Федерации.
Говоря о соответствии того, что происходит в Чечне, международному праву, я бы выделил три блока вопросов. Первый блок – это вопрос о том, насколько применение вооруженной силы против Чечни соответствует или противоречит положениям международного нрава.
Если исходить из содержания права народов на самоопределение (а это право предусмотрено в Уставе Организации Объединенных Наций), если исходить из толкования этого права, которое дается в двух важных документах, а именно – в Декларации "О предоставлении независимости колониальным странам и народам" 1960 года и в Декларации "О принципах международного права" 1970 года, то мы увидим, что непременным элементом права на самоопределение право на отделение не является. Оно безусловно признается за народами колониальных и зависимых территорий, находящихся вне (40) Европы. (Этот процесс признания практически уже подошел к концу). Оно безусловно признается за субъектами какой-либо федерации, которые по Конституции имеют право на выход (это право было декларировано в Конституции Советского Союза). Во всех остальных случаях приоритет имеет принцип территориальной целостности государства. В Декларации 70-го года об этом достаточно четко говорится, а именно: ничто в настоящих положениях не должно истолковываться как дающее возможность расчленить государство, нарушить его политическую целостность и т.п. Отсюда можно сделать вывод, что в крайних ситуациях, когда мы имеем дело с интенсивным движением сепаратистского характера, – к силовым методам прибегать можно. Все остальное регламентируется внутренним правом государства.
В современном международном праве есть еще одно уязвимое место: не всякое нарушение государством или, точнее, его властями положений внутреннего законодательства данного государства может рассматриваться как нарушение его международных обязательств.
Второе – это вопрос о применимости к данной ситуации второго дополнительного Протокола к Женевским конвенциям 1949 года. Долгое время об этом Протоколе стыдливо не вспоминали. Я абсолютно убежден в том, что наши военнослужащие, которых используют в Чечне, даже не подозревают о существовании этого второго дополнительного Протокола, посвященного вооруженным конфликтам немеждународного характера. Он несомненно применим к ситуации в Чечне.
Есть ли у этого Протокола какие-то уязвимые грани? Да, есть. В Протоколе ничего не говорится о том, что он применяется только в том случае, если объявлено чрезвычайное положение. Отсюда можно сделать вывод, что он может применяться, когда имеет место вооруженный конфликт де-факто, независимо от объявления чрезвычайного положения. Я согласен с тем, что фактически в Чечне действует сверхчрезвычайное положение. Сегодня сложилась обычная норма международного права, согласно которой чрезвычайное положение может объявляться только де-юре – в порядке, предусмотренном ст. 4 Пакта "О гражданских и политических правах" или внутренним законодательством государства. Недопустимо введение чрезвычайного положения де-факто. Могу сослаться на положение итогового документа Московского совещания 1991 года по человеческому измерению. Этот документ (41) рассматривает Россию как продолжателя Советского Союза, как того же субъекта международного права.
Допускали ли федеральные войска, федеральные российские власти нарушения этого факультативного Протокола? Я основываюсь здесь главным образом на том, что можно было почерпнуть из средств массовой информации. Да, федеральные власти допускали грубые нарушения второго дополнительного Протокола.
Третий блок вопросов. И здесь – прямой выход на международное право. Совершаются ли в Чечне грубые и массовые нарушения прав человека? Согласно формуле, принятой в ООН, грубые и массовые нарушения прав человека – это всегда международная проблема. Действия в Чечне представляют собой нарушение принципов уважения прав человека, которые закреплены косвенно в уставе ООН и которые подтверждены прямо в ряде других международных документов, в том числе в Хельсинском заключительном акте 1975 года.
Здесь нужно выделять несколько категорий нарушения таких прав. Первая – это нарушения, совершаемые федеральными властями.
Вторая категория – это нарушения прав человека, которые совершались режимом Дудаева до начала вооруженного конфликта.
И то и другое должно стать предметом тщательного рассмотрения будущего общественного суда.