В. КОГАН-ЯСНЫЙ

Несколько слов о легитимности органов власти Чеченской республики Ичкерия

Как известно, очень многие территориальные образования бывшего СССР провозглашали свой государственный суверенитет в период 1990–1991 годов, используя для этого избранные в соответствии с советской процедурой органы представительской власти, чья легитимность после 1917 года не ставилась у нас под сомнение.
Верховный Совет Чечено-Ингушской республики в ноябре 1990 года принял декларацию о ее государственном суверенитете. Декларация была выдержана в точных международно-правовых формулировках и не была никем оспорена, однако ее принятие не имело в тот момент политических последствий по чисто политическим причинам.
Одностороннее провозглашение Чеченской республики в сентябре 1991 года с последующим переходом – от де-факто к де-юре – к приданию самостоятельного статуса республике Ингушетия и невнятный механизм формирования органов реальной власти Чеченской республики в октябре–ноябре 1991 года не отменяет и не ставит под сомнение продолжение действия по отношению к Чеченской республике Декларации Верховного Совета Чечено-Ингушетии.
После неудачной попытки изменить политику и правовую ситуацию в Чеченской республике путем введения там чрезвычайного положения в ноябре 1991 года федеральные власти России заняли позицию молчаливого признания де-факто как легитимного характера власти Дудаева, так и независимой Чеченской республики.
Де-юре вопрос решался неоднозначно. С одной стороны, съезд народных депутатов России провозгласил Чеченскую республику субъектом Российской Федерации, с другой стороны, в Дагомысе и в Грозном уполномоченная российская делегация вела переговоры с чеченской делегацией суверенного государства, (63) что является одним из важных международных атрибутов признания независимости.
Конституция РФ провозгласила Чеченскую республику субъектом Российской Федерации. Однако раздел "Федеративное устройство", ст. 66 и последующие статьи трактуют понятие субъекта Федерации таким образом, что за ним остается фактически определение уровня его международно-правового статуса.
Статья 73 Конституции России гласит: "Вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации субъекты Российской Федерации обладают всей полнотой власти".
Итак, Конституция признает за субъектами Федерации государственный уровень, а значит, и их право быть субъектами международного права.
Раздел "Федеративные отношения" составлен в форме международного договора. Следовательно, отказ российского руководства, начиная с марта 1994 года, допускать признание международного статуса Чеченской республики и противопоставление понятий "субъект Федерации" и "субъект международного права" носит чисто политический, а вовсе не конституционный правовой характер.
Мы были свидетелями того, как вопрос о суверенитете Чечни плавно дрейфовал в сторону политической интриги и подменялся вопросом "а хорош или плох режим генерала Дудаева" и "выгоден ли он федеральной власти России". Такой вопрос имеет право на существование так же, как и вопрос "а хорош или плох российский федеральный политический режим?" Однако ни тот ни другой вопросы не имеют отношения к международно-правовому статусу России или же Чечни.
Теперь о легитимности различных структур, претендующих ныне на власть в Чечне. Полной легитимностью ни одна из них не обладает. Понятие частичной легитимности более чем спорно, и всегда сопутствует революционным процессам, выходам за пределы правового поля, что крайне отрицательно сказывается на правовом сознании народа, на моральной атмосфере страны. Однако в отношении существующих сегодня в Чечне структур, претендующих на власть, можно говорить только либо о полной нелегитимности, либо о частичной нелегитимности. И то и другое определяется фактом и мерой признания со стороны народа Чечни. С этой точки зрения, ни (64) только либо о полной нелегитимности, либо о частичной нелегитимности. И то и другое определяется фактом и мерой признания со стороны народа Чечни. С этой точки зрения, ни одна претендующая на власть структура, кроме власти Чеченской республики Ичкерия, не носит сколько-нибудь легитимного характера ввиду того, что является властью, навязанной и насажденной извне. Это полностью относится как к различным прямым российским федеральным представительствам в Чечне, так и к так называемому правительству национального возрождения под руководством Саламбека Хаджиева.
В отсутствии полноценного правового поля прежде всего в самой Российской Федерации структуры Чеченской республики Ичкерия имеют право именоваться структурами, органами власти, по крайней мере на переходный период – по той простой причине, что лишь они имеют хоть какую-то меру самостоятельного, не навязанного извне, признания самим народом Чечни. И вопрос мирного урегулирования в Чечне сейчас состоит не в том, чтобы найти каждому место под солнцем и провести выборы без выборов по таджикскому варианту (даже если на это согласен Дудаев), а в том, чтобы на переходный период передать власть в Чечне в одни руки. А затем внятно и на взаимоприемлемой основе определить весь строй и характер переходного периода и, наконец, осуществить то, что не было сделано в продолжение всего прошедшего четырехлетнего периода, а именно – провести референдум о статусе Чечни и свободные выборы ее новых органов власти.
Все процессы должны сопровождаться гарантированным прекращением огня и прямым наблюдением со стороны международных наблюдателей. (65)