МОИСЕЙ, ИЛИЯ И ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОРОЧЕСКИХ ПИСАНИЙ

В конце книги пророка Малахии находится текст, хорошо известный читателю-христианину: в Евангелии от Луки образ Иоанна Крестителя сближается с образом пророка Илии, и его миссия описывается словами этой пророческой книги (Мал 3:22-24[1] – Лк 1:17). Мал 3:22-24 завершает собой не только книгу Двенадцати малых пророков, но и весь корпус пророческих писаний:

Помните закон Моисея, раба Моего, который Я заповедал ему на Хориве для всего Израиля, равно как и правила, и уставы. Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного. И он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, придя, не поразил земли проклятием.

 

Прибавление к Малахии

С очень большой вероятностью можно утверждать, что эти стихи были добавлены к книге Малахии около III в. или в начале II в. до Р.Х. Составитель добавленного отрывка лишь развил весть, содержащуюся в Мал 3:1, где говорится о послании Богом «вестника Господня»[2], который в 3:23[3] ясно отождествляется с пророком Илией[4]. Но зачем завершать книгу такими словами?

Скажем сразу, что вместе с этим кратким, но очень содержательным добавлением книга Малахии становится последним пророческим писанием и, как мы увидим, резюмирует не только слова других пророков, но и Тору, весь Моисеев закон, данный Израилю. И еще: воспринятый Новым Заветом текст 3:22-24[5] становится настоящим открытым окном в Ветхий Завет, позволяющим лучше понять все предшествующие ему библейские тексты, которые этими стихами как бы «сконденсированы».

Отрывок начинается выразительным приглашением не забывать Тору, Моисеев закон. Глагол zakar означает «помнить» в наиболее глубоком значении этого слова: держать в памяти, хранить. Закон Моисеев, таким образом, представляет собой важную часть памяти Израиля. Только в Нав 1:13 глагол «помнить» относится к Закону Моисея. Эта связь с первой главой книги Иисуса Навина имеет исключительное значение, о чем скажем несколько ниже.

Отметим, что уточнение термина «закон» через выражение «правила и уставы» встречается только во Второзаконии: Втор 4:5,8,14[6] – в главе, относимой к последнему этапу композиции книги, возможно, ко времени сразу после вавилонского плена[7]. Заметим также, что упоминание Хорива вместо Синая, как места, где был дан Закон, также указывает на связь Мал 3:22[8] с книгой Второзакония (Втор 5:2. Ср. Исх 19:1). Наконец, когда здесь говорится о Законе, кажется, имеется ввиду Пятикнижие, по крайней мере в его второзаконническом прочтении.

Это чисто технические наблюдения. Гораздо важней отметить, что этот Закон получен от Бога через Моисея, названного «раб Мой» – раб Бога, автора Закона. Это приглашение «помнить», обращенное к общине израильтян, говорит о том, что она может процветать настолько, насколько способна помнить свое прошлое (Закон) и жить им (правила и уставы). В этом Израиль обретает свою идентичность.

Титул «Моисей, раб Мой» особенно интересен. Он дважды появляется в начале книги Иисуса Навина (Нав 1:2,7), где Иисус представлен не столько как преемник Моисея, сколько как его первый последователь: только Моисей назван «рабом Господним», тогда как Иисус – «служителем Моисея» (Нав 1:1). Функция Иисуса – напоминать народу центральность Моисеева Закона. Выражение «Моисей, раб Господень» появляется также в Нав 22:2,4,5. В частности, в последнем случае Иисус, по завершении завоевания Ханаана, призывает народ к верности Моисееву Закону (Нав 22:5).

Вся история Израиля, прочитываемая в девторономической перспективе, предстает как послушание или, чаще, как непослушание Моисееву Закону. В частности, неверность Закону стала причиной падения Северного царства, разрушенного ассирийцами (ср. 4 Цар 18:12); напротив, иудейский царь Иосия восхваляется за свою верность Закону (4 Цар 23:25).

Между Мал 3:22[9] и Нав 1 существует тесная связь: как Иисус получил задание призвать народ к верности Моисееву Закону, так же происходит и у Малахии, который в самом конце пророческих писаний вновь призывает Израиль помнить Моисеев Закон – центральный пункт веры и идентичности народа («для всего Израиля»). Когда добавленный к книге Малахии отрывок, со ссылкой на Нав 1 и в определенном смысле на все девтерономическое богословие, был составлен, Моисеев Закон был уже в сердце жизни Израиля.

Возвращение пророка Илии

23-24 стихи[10] вводят вслед за Моисеем фигуру пророка Илии. Он, как помним, герой длинного и прекрасного рассказа, содержащегося в 3 Цар 17-19, 21 и в 4 Цар 1-2. Расположение Моисея и Илии вместе, несомненно, подсказано тем фактом, что в 3 Цар 19 образ Илии намеренно приближен рассказчиком к образу Моисея. Как и Моисей, Илия встречается с Богом на Хориве после сорока дней странствования по пустыне. Однако эта встреча Илии с Богом необычна и очень отличается от того, какой сам он мог ее себе представить: в противоположность Синайскому богоявлению (ср. Исх 19:16-19) Бог является Илии в «голосе легкого молчания»[11] (3 Цар 19:12).

Выражение «пророк Илия» встречается, в частности, в 3 Цар 18:36, в повествовании о вызове, брошенном Илией пророкам Ваала на горе Кармель. В следующем стихе пророк просит Господа продемонстрировать то, что Он способен обратить сердце народа: «Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердца их!» (3 Цар 18:37). То есть Илия просит Господа открыть народу истину, что Он – единственный для Израиля Бог.

Малахия возвращается к этой идее и развивает ее в свете темы пришествия «вестника», описанного в Мал 3:1. Илия должен вернуться, он – тот вестник, которого ожидает Израиль. Это один из первых моментов развития той традиции, которая в пост-библейском иудаизме станет весьма популярной: учение о возвращении Илии. Цель возвращения Илии – «обратить сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их», то есть примирить новое, вернувшееся из плена поколение, с его собственным прошлым – для того, чтобы Господь не поразил землю проклятием. Здесь Малахия пользуется словами, которые в книгах Второзакония и Иисуса Навина используются для описания уничтожения завоеванных Израилем народов.

Возвращение Илии произойдет «пред наступлением дня Господня, великого и страшного»[12]. Малахия продолжает тему, начатую Иоилем (Иоил 2:11; 3:4[13]. Ср. также Соф 1:14). Окончательное уничтожение, предназначенное Богом для обетованной земли и неверного народа, может быть отменено обращением. Вот задача Илии – подтолкнуть поколения Израиля («отцов» и «детей») к взаимному обращению, для предотвращения окончательной погибели. Но основании текста 3 Цар 18:37, только что нами упомянутого, обращение не может содержаться ни в чем ином, как в обретении веры в единственного Бога Израиля – в Господа. Будущее, описанное в апокалиптических тонах в последней части книги пророка Захарии, здесь растворяется в надежде, возбуждаемой упоминанием двух «канонических» и успокаивающих фигур – Моисея и Илии.

Книга Малахии, таким образом, завершается сближением двух фигур, Моисея и Илии – Закона и Пророков. Это имеет особенную важность, поскольку позволяет перечитать всю Библию Израиля, руководствуясь именно этим текстом. Заметим, что имеется также ясная связь между этими стихами Малахии и заключительным текстом Осии (Ос 14:10): Осия в начале книги Двенадцати пророков напоминает о ценности мудрости; Малахия в конце этой книги напоминает о Законе и Пророках. Так, все три части еврейской Библии – Закон, Пророки и Мудрые – как бы собраны в послании Двенадцати пророков[14].

С одной стороны, совершенно верно, что завершение книги Малахии и всего корпуса пророческих книг подчеркиванием ожидания пророка из прошлого показывает нам, как в Израиле III-II вв до Р.Х. была почти потеряна надежда на будущее: «Написавший это уже не ждет появления нового пророка, но лишь возвращения пророка из прошлого»[15]. С этой точки зрения не остается места никакому ожиданию, кроме ожидания апокалиптического. Однако важно заметить, что упоминание о возвращении пророка Илии, намеренно поставленного рядом с законодателем Моисеем – совершенно ясный способ сказать, что Закон Моисея – не только воспоминание о давно прошедшем времени, не некая охраняемая окаменелость, но для Израиля – вечно живая память, актуализируемая пророчеством, дающим Израилю бессмертную надежду: Илия вернется, а Моисей нет. Но вместе с Илией Моисей останется в памяти Израиля[16]. В то же время сближение Илии с Моисеем в конце пророческого корпуса служит также для того, чтобы показать: пророческое слово, как и слово Моисея – подлинное слово Бога.

Но история этого текста на этом не кончается. Эти стихи Малахии имеют двойную функцию: с одной стороны, они вызывают прошлое (Закон Моисеев), которое пророчество (Илия) сохраняет живым; с другой, именно благодаря введению фигуры Илии говорят о будущем – о возвращении пророка. Именно это измерение больше всего характеризует текст Малахии в каноне христианских Писаний.

Мал 3:22-24[17] и Евангелие от Луки

Когда в Евангелии от Луки приводится наш отрывок из Малахии, то это делается весьма интересным способом. В Лк 1:17 цитируется текст Мал 3:23-24[18], но в него вносятся существенные изменения: третий евангелист упоминает лишь Илию и умалчивает о Моисее. Слова архангела Гавриила, обращенные к Захарии и предвозвещающие рождение Иоанна, предтечи Мессии, звучат так: «И предыдет пред Ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов к детям, и непокоривым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный» (Лк 1:17).

Итак, Лука не использует ту часть текста Малахии, которая говорит о Моисее и его Законе. Так происходит потому, что третий евангелист не рассматривает миссию Иисуса (ни тем более миссию Иоанна Крестителя, предшествующего Ему) как миссию некоего нового Моисея, как если бы Иисус принес людям некую новую Тору. Иоанн Креститель «в духе и силе Илии» ведет народ к будущему обращению. Однако в этом будущем нет больше Закона Моисеева, есть только Христос. В словах Луки, благодаря модификации слов Малахии об Илие и об обращении, будущее становится иным: там примиряется все человечество.

Явление Моисея и Илии рядом с Иисусом в эпизоде Преображения (Лк 9:30 и пар.) говорит не только о подтверждении Законом и Пророками мессианства Иисуса. Моисей – тот, кто привел народ к порогу обетованной Земли, но сам не вошел в нее. А пророк Илия – тот, кто должен вернуться и обратить народ.

Перевод с итальянского: игумен Арсений (Соколов) Оригинал: Mazzinghi L. Mosè, Elia e la conclusione degli scritti dei Profeti. “Parole di vita”, №6 (2009). Р. 42-47.

[1] Автор следует нумерации Танаха. В Синод. пер. – 4:4-6. – Прим. пер.

[2] В Синод. пер. – Ангел Господень. – Прим. пер.

[3] В Синод. пер. – 4:5. – Прим. пер.

[4] Ср.: Scalabrini P.R. Il messaggero del Signore (Ml 2,17-3,5). “Parole di vita”, №6 (2009). P. 35-41.

[5] В Синод. пер. – 4:4-6. – Прим. пер.

[6] В Синод. пер. – «постановления и законы». – Прим. пер.

[7] С атиклем выражение «правила и уставы» встречается также во Втор 5:11; 11:32; 12:1; 26:16.

[8] В Синод. пер. – 4:5. – Прим. пер.

[9] В Синод. пер. – 4:4. – Прим. пер.

[10] В Синод. пер. – 4:5-6. – Прим. пер.

[11] Именно так на самом деле сказано в Танахе: «коль дмама дакка». В Синод. пер.- «веяние тихого ветра». – Прим. пер.

[12] Выражение «великий и страшный» тоже относится к языку Второзакония. Ср. Втор 1:19; 7:21; 8:15; 10:21.

[13] В Синод. пер. – 2:31. – Прим. пер.

[14] Ср.: Petersen D.L. Zacariah 9-14 and Malachi. “Old Testament Library”. London, 1995. P. 233.

[15] Rofé A. Introduzione alla letteratura profetica. Brescia, 1995. P. 136.

[16] Alonso Schökel L., Sicre Diaz J.L. I profeti. Roma, 1989. P. 1398. (Испанский оригинал: Alonso Schökel L., Sicre Diaz J.L. Los profetas. Madrid, 1980. – Прим. пер.).

[17] В Синод. пер. – 4:4-6. – Прим. пер.

[18] В Синод. пер. – 4:5-6. – Прим. пер.