ВВЕДЕНИЕ
В СВЯТООТЕЧЕСКОЕ
БОГОСЛОВИЕ
К оглавлению
После смерти блаженного Феодорита Киррского (466 год) и вплоть
до эпохи императора Юстиниана (527-565 годы) сторонники халкидонского дифизитства
защищались от нападок монофизитов путем пассивной апологетики. Творческих мыслителей
среди них почти не было. Однако при Юстиниане на поверхность всплыла старая традиция
оригенизма, возродившаяся в интересном, но двусмысленном богословии Леонтия Византийского.
Оригенизм представлял собой направление христианской мысли,
ведущее свое начало от Оригена, христианская апологетика которого успешно использовала
эллинистические философские категории, что позволило ему привлечь к христианству
многих языческих философов. Ориген умер в 255 году едва ли не мученической смертью,
в общении с Церковью, а его писаниями пользовались все представители христианского
богословия IV века. Но вскоре отношение к его писаниям постепенно стало меняться.
Неправослав-ность многих взглядов Оригена делалась все более очевидной; стоит
лишь внимательно прочесть его основной труд "О началах". Однако сочинения его
сложны и многословны, их прочтение требует серьезного усилия, а последователи
Оригена, вполне осознававшие уязвимость своего учителя, не стесняясь, сглаживали
все шероховатые места в его сочинениях. Несмотря на их усилия, репутация оригенизма
все ухудшалась. В 400 году Феофил Александрийский добился осуждения Оригена на
соборе и счел возможным использовать обвинение в оригенизме как оружие против
нелюбимого им Златоуста, приютившего монахов-оригенистов.
В начале VI века по соседству со знаменитой Великой Лаврой святого
Саввы, неподалеку от Мертвого моря в Палестине, возник монастырь под названием
Новая Лавра. Он был основан восставшими и отколовшимися монахами старой Лавры,
которые называли себя "исохристы". Вслед за Оригеном исохристы верили, что при
всеобщем воскресении (άποκατάστασις,
апокатастасис) все восстанут в одинаковом состоянии, "равном Христу". Святой
Савва был тогда еще жив и, несмотря на свой чрезвычайно преклонный возраст (ему
было тогда около 100 лет), самолично отправился в Константинополь жаловаться императору
Юстиниану на исохристов (а также на соперничавших с ними оригенистов-"апротоктистов").
В результате после нескольких заседаний синода в 543 году был издан строгий императорский
эдикт против Оригена.
В последующие десять лет, истекшие до Пятого Вселенского Собора,
Юстиниан всеми силами старался примирить халкидонских и монофизитских епископов.
В поисках нейтрального представителя он случайно наткнулся на оригениста Леонтия
Византийского. Когда святой Савва поехал в столицу жаловаться на исох-ристов,
эти последние тоже послали к императору делегацию, в составе которой находился
и вышеупомянутый Леонтий. Здесь следует заметить, что Леонтий Византийский на
самом деле был родом из Иерусалима, и его необходимо отличать от другого богослова
того же периода, Леонтия, прозывавшегося Иерусалимским, хотя на самом деле он
происходил из Византии.
Леонтий Византийский появился на сцене в следующей исторической
ситуации. Император Юстиниан занимался поисками богослова, который сумел бы так
интерпретировать решения Халкидонского собора, чтобы они оказались приемлемыми
для монофизитской оппозиции. Оригенисты же, которые как раз в это время были осуждены,
но не желали уходить со сцены, охотно предложили императору свои услуги в качестве
лучших специалистов по христологии.
До нас дошли три книги Леонтия: "Против нестори-ан и евтихиан";
"30 глав против Севира Антиохийско-го" и "Эпилисис", или "Против монофизитов"
- сочинение, излагающее христологические взгляды автора.
Писания Леонтия были впоследствии использованы рядом богословов,
в частности его цитировал святой Иоанн Дамаскин. Нужно сказать, что богословский
метод Леонтия весьма схоластичен, абстрактен и вполне чужд сотериологической направленности,
столь характерной для христологии святых отцов. Однако достоинство мысли Леонтия
состоит в том, что он ввел несколько полезных концепций и нашел правильные слова
для их выражения. Ему удалось подобрать терминологию, выражающую связь между понятиями
природа, φύσις (фйсис) (= ουσία
(уст), сущность, то есть нечто общее) и ипостась (нечто, выражающее
идею самобытности). Леонтий предложил новый термин войпостасностъ (ένυπόστατον,
энипостатон), применимый в тех случаях, когда усмд сущность, становится
конкретной ипостасью. Такая терминология допускает наличие нескольких сущностей
в одной ипостаси, что, в свою очередь, позволяет говорить о составной (или сложной)
ипостаси, ипостасис сштетос. Говоря формально, Леонтий употребляет тот
же самый термин, что и Севир Антиохийский, который считал, что конкретная реальность
Христа представляет собой составную ипостась (или природу). Но у Леонтия эта терминология
появляется в совсем ином философском контексте, нежели у Севира. По всей видимости,
логика рассуждений Леонтия сводится к тому, что он, как и подобает уважающему
себя оригенисту, верил в пред-существование душ. Душа и составляет человеческую
"природу" (ибо материя-тело есть следствие грехопадения). На христологическом
уровне это означает, что предсуществовавший Логос и предсуществовавшая душа-природа
вместе составляют ипостасное единство.
Поскольку в оригенизме предвечное единство Бога и тварных духов,
расторгнутое грехопадением, но сохранившееся в единственном случае Христа, есть
единство "существенное" (по существу), то и ипостасное единство упраздняло различие
между Творцом и тварью (основная ошибка оригенизма) и вообще лишало Боговоплощение
его православного святоотеческого смысла.
В сущности, христологические проблемы, вероятно, не представляли
особого интереса для оригениста Леонтия, хотя он и пытался услужить Юстиниану,
защищая дифизитство. Единственной причиной, почему его писания не были преданы
забвению, был введенный им термин ένυπόστατον,
"во-ипостасность". Он стал применяться повсеместно, хотя и не в том значении,
которое в него вкладывал Леонтий.
Вкратце этот новый смысл сводится к нижеследующему. Ипостась
Слова именно как ипостась, то есть как личность, восприняла человечество.
Бог не стал человеком по существу, ибо Отец и Дух не воплотились.
Именно поэтому - и только поэтому - воплощенный Сын Божий представляет
собой новое, воспринятое измерение божественной Личности, Логоса, и в нем человечество
становится собственным человечеством Его Личности. В таком контексте термин ένυπόστατον,
"во-ипостасность" можно применить к Личности Христа: человечество в Нем "во-ипостасировано".
Очень скоро Леонтий исчез со сцены, спасаясь от гонений на оригенистов,
которые разразились после осуждения Оригена Пятым Вселенским Собором. Анафемы
этого собора касались наиболее уязвимых моментов учения Оригена, а именно - его
космологии и антропологии, очевидных порождений его платонизма:
Если кто говорит, что все разумные существа были сотворены лишь
в виде бестелесных и совершенно нематериальных духов... что, утратив желание божественного
созерцания, они обратились к дурному... облеклись телами разной степени совершенства
и получили имена; ...и потому одни стали называться херувимами, другие серафимами...
- тот да будет анафема.
(Анафема 2)
Здесь очевидно намерение Церкви отвергнуть понимание разнообразия
и уникальности как чего-то дурного. Напротив, в оригенизме различие "имен" (то
есть разнообразие творения) понимается как результат грехопадения, и такое понимание
представляет собой естественное следствие эллинистической концепции Бога как безличной
силы, поглощающей и растворяющей в себе все.
Восьмая анафема касается непосредственно христо-логических проблем:
Если кто говорит, что Бог Слово... Один из Пресвятой Троицы,
не есть Сам Христос, но является Им путем "использования", осуществленного - утверждают
они -посредством уничижения разума, связанного с самим Богом Словом, который
(разум) собственно и называют Христом; и если кто говорит, что Слово зовут Христом
из-за этого разума и что разум называют Богом из-за Слова, - да будет анафема.
(Анафема 8)
Эта анафема направлена против учения о том, что Слово может
получить имя Христа, но не стать им на самом деле, - идеи, по сути дела отрицающей
Воплощение.
Произнеся анафемы Оригену, Церковь вместе с ним покончила и
со смутьянами в Новой Лавре - уже упоминавшимися выше исохристами ("равные
Христу") и соперничавшими с ними протоктистами ("сотворенные от начала").
Леонтий Византийский лично не был осужден собором 553 года и, прежде чем окончательно
исчез из виду, некоторое время принимал участие в полемике с появившейся тогда
новой ересью, афтарто-докетизмом. Возникновение этой ереси связано с именем
Юлиана Галикарнасского - монофизита и главного оппонента Севира Антиохийского.
Его монофизит-ство не было связано с афтартодокетизмом, так как обе ереси имеют
дело с разными аспектами личности Христа. Известно, что император Юстиниан в конце
жизни сделался сторонником афтартодокетизма, будучи в то же время православным
и приверженцем халкидон-ского богословия.
Ересь эта представляла собой разновидность доке-тизма и утверждала,
что тело Христа было нетленным. Логика этого утверждения основывалась на том,
что, поскольку смерть есть последствие греха, а Христос был безгрешен, постольку
тело Его не было подвержено тлению. Из этого непосредственно вытекает, что действия
Спасителя, по видимости отражавшие падшую (тленную) человеческую природу - голод,
страх, самое смерть - были либо притворством, либо лишь виделись окружающим. На
самом деле, по православному учению, Христос соединился с падшей, тленной человеческой
природой именно для того, чтобы через Свою смерть и Воскресение вернуть ей первозданную
благодать и избавить ее от тления. Хотя на Нем Самом не было греха, Он вольно
восприял последствия грехопадения, чтобы спасти падшего человека, поэтому Он и
называется Новый Адам. Более поздние отцы Церкви, особенно преподобный Иоанн Дамаскин,
также осуждали афтартодокетизм.
Существует мнение, что "зеон" - обряд добавления горячей воды,
"теплоты", к евхаристической чаше, характерный лишь для византийской Литургии,
- был введен при Юстиниане, а возможно, и его стараниями, в связи со спорами о
"нетленности" тела Христова. Самое слово ζέον (зеон) происходит
от греческого ζωή (зой), "жизнь". "Теплота" означает жизнь
и жизнепо-дательность евхаристии как воскресшего тела Христова - нетленного в
Воскресении (а не до Воскресения, как думали афтартодокеты).
|
