Последняя встреча (8-е сентября 1990 года) .
«Поминайте наставников ваших» (Евр 13: 7).
Нет, я совсем не собиралась ехать в этот день в Новую Деревню. Только накануне, поздно вечером, я вернулась из Франции поездом «Париж – Москва» после более чем месячного паломничества (Тэзэ - Парэ ле Мониаль – Лурд – Лизье – Париж), полная невыразимых впечатлений. Надо было распаковать багаж (сколько книг!.. подарки для сына и его девочек…), собраться с мыслями, чтобы рассказать отцу о поездке, которая оказалась такой успешной. В памяти еще жив был наш разговор в начале лета, когда, попросив у отца благословение на поездку во Францию, я натолкнулась на неожиданное сопротивление:
- И чего Вы не видели в Париже? Во Франции? Тот же асфальт, тот же шум и суета…
- Ничего не видела. И просто хочу отдохнуть, - я растеряна и не знаю, что сказать.
- Мы Вам здесь устроим отдых…
Отец стоит ко мне спиной, лицом к своему иконному уголку в кабинете. И я решаюсь открыть сокровенное:
- Ну хорошо. Я скажу откровенно: я мечтаю побывать в Лизье, в городе Терезы Малой…
Он внезапно прерывает меня, резко обернувшись ко мне, присаживается рядом и доверительно, глядя мне прямо в глаза, говорит:
- Если бы Вы могли пройти только по камням Лизье…как бы это было хорошо…
- Я обещаю Вам, отец, если Вы меня благословите, я попаду в Лизье и не просто пройду по камням…
Отец вдруг радостно соглашается:
- Решено. Благословляю. Поезжайте.
Потом добавляет:
- Подождите. Я дам Вам записочку к Иссе Яковлевне Паниной – она Вам поможет устроиться там.
Он садится за стол и быстро пишет на листке бумаги записку :
«Дорогая Исса Яковлевна! Мне бесконечно дорога мысль и душа Д.П. [Дмитрий Михайлович Панин – покойный муж И.Я.], и я буду рад написать предисловие, если у нас его издадут. Надо серьезно подумать – что именно. Он всегда у меня перед глазами [в кабинете отца среди других висела фотография Д.П. – С.Р.]. Вам же спасибо за него… Спасибо и за Библию. Обо всех деталях Вы можете поговорить с Соней, моей ближайшей помощницей. Если Вы ее там у Вас сориентируете и поможете, буду очень признателен. С любовью. Прот. А. Мень».
Отец дает мне адрес и телефон И.Я. и предупреждает меня о ее трудном характере, но это меня не пугает: я получила его благословение и даже больше. Однако записка очень поможет мне…
Обо всем этом я думаю по возвращении домой, предполагая поехать 9-го, а там еще праздники – 11-го день Усекновения главы Иоанна Предтечи, а 12-го – всеми любимый день памяти благоверного князя Александра Невского – именины отца… Мои мысли неожиданно прерывает сын:
- Мама, отец уже два раза на этой неделе звонил – спрашивал, когда ты приедешь.
Я сразу меняю свои планы:
- Да? Два раза – это на него непохоже. Тогда еду завтра. Распаковаться успею.
И утром, в субботу 8-го, я поехала в Новую Деревню (в шутку мы называли ее Нью-Александрия, с подачи одного прихожанина отца). От уголка-перекрестка – поворот на дорогу к храму – пешком, мимо нашей «плакучей березы» (своего рода символ Новой Деревни). Времени у меня достаточно: начало службы в 7.30, а я, по обычаю, уже в 7 подхожу к воротам. Но отец, словно почувствовав, уже выбежал из сторожки мне навстречу – наверно, так выбежал отец навстречу своему «блудному сыну» из Евангельской притчи, - готовый заключить в объятия:
- Ну, наконец-то Вы приехали! Ну как? Как?..
Он ведет меня в кабинет (каждый раз, приезжая за 30-40 минут до начала службы, мы успевали обсудить с ним разного рода проблемы или новости), и я спешу рассказать ему о поездке в Лизье, где я действительно не просто «прошла по камням», о моей жизни у Иссы Яковлевны, которую я уже знала немного, познакомившись с ней в феврале этого года, когда она приезжала в Москву и в Новую Деревню к отцу. Рассказываю о паломничестве в Тэзэ, в Лурд… Отец, такой радостный, улыбается, кажется, всем своим существом и только повторяет:
- Это замечательно! Как хорошо… Вы так нужны здесь…
Но пора идти на службу: утреня, Литургия, панихида… После службы он снова увлекает меня в кабинет:
- Мы так ждали Вас!.. так скучали… Как хорошо, что Вы снова здесь!..
Эти слова он повторяет снова и снова. Он обнимает меня, прижимая к себе, словно пытается забрать из меня всю не утихающую боль после потери мужа четыре месяца назад, касается губами лба. Я только едва проговариваю:
- Отец! Дорогой! Если бы Вы знали, какое это счастье, что Вы – есть!..
Внезапно он отталкивает меня – лицо серьезно, руки кладет мне на плечи, взгляд – и в меня, и куда-то внутрь себя:
- Ничего… ничего…
Что-то странное звучит в этом «ничего», но он не дает мне задуматься – вновь прижимает к себе и снова радостно улыбается:
- Ну как хорошо, что Вы вернулись… Как Вы нужны здесь…
Я прерываю:
- Отец, Вы не поняли… какое счастье, что Вы – есть!
И снова – он отталкивает меня от себя, тот же, почти суровый, взгляд, руки у меня на плечах, и я опять слышу непонятное утешительное:
- Ничего… ничего…
От этого повторяющегося «ничего», от этого взгляда «в никуда» мне становится не по себе, но отец не дает мне задуматься над этим:
- Как Вы нужны здесь!.. Приступайте же! Приступайте… Мы уже открыли школу. Завтра – Ваш урок.
Я понимаю – речь идет о воскресной школе, о которой мы столько говорили в течение года, но я возражаю:
- Но я еще не готова…
Отец будто не слышит:
- Завтра – в школу… Приступайте, приступайте… Как хорошо, что Вы приехали…
Я рассказываю ему о посещении Кирилла Александровича Ельчанинова, о привезенных от него книгах. Отец радостно реагирует:
- Да, мы очень многим ему обязаны… Это замечательный человек… А на днях приезжает Никита Струве! Да-да, буквально на днях…
И снова:
- Как хорошо, что Вы снова здесь!.. Мы так ждали Вас… скучали… Теперь – приступайте.
За стенами его кабинета в ожидании личной встречи толпится народ. Мне неудобно:
- Отец, Вас там ждут… а я отнимаю Вас у них…
- Ничего… я сейчас выйду…
Мы выходим в комнату-«трапезную», почти забитую людьми.
А спустя какое-то время, он протискивается ко мне (я стою у самой стены, стараясь быть незаметной) сквозь множество жаждущих общения с ним (а его уже ждет машина, чтобы везти в Москву на лекцию), касается моего плеча и – как заклинание:
- Завтра – к детям! К детям!.. Постепенно Вы все расскажете… А пока – к детям.
Он уезжает. Мне так хочется последовать за ним, но через час – всенощная под воскресенье 9-го сентября, и действительно пора «приступать» к своим регентским обязанностям.
Москва. 12.09.1990 – октябрь 2007.
Письмо о.А., вновь обретенное через полгода после его гибели.
(«Дорогая Соня! Не спрашиваю, как у Вас дела, т.к. все равно ответ
не успеет дойти. Просто хочу Вам сказать, что хотя я и выключился -
мысленно и молитвенно – с Вами. Передайте М.В. и N., что их также
помню ежедневно. Приеду в Н.Д. 13 июля. Ваш пр. А. Мень.»)