Сергей Жаба

ОБ ИСПАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Жаба С.П. Об испанской революции. Журнал "Новый Град" №2

Духовный облик Испании, быть может, сложнее, своеобразнее облика других европейских государств. Один из «властителей дум» современной Испании, Сальвадор Мадариага, объясняет душу испанца из сочетания свойств баска и андалузца: сосредоточенности с формой, силы с грацией... Но Испания несравненно сложнее по составу, и в подсознании ее ропщут души различнейших предков. И великий расцвет культуры и государственности и последовавший трагический многовековой упадок тесно связаны с особенностями души Испании.

В первые дни революции, вся Испания повторяла крылатую формулу: «Расплата за Вайалар». В битве при Вайаларе, в апреле 1521 г., габсбургский абсолютизм раздавил испанские вольные города. А в апреле 1921 года испанские города, на исторических коммунальных выборах, покончили с монархией. Так замкнулся исторический цикл — и стало революционной модой утверждать, что испанская монархия была чужеродным телом, а не национальным учреждением. Преувеличение несомненно, но верно одно: XVI-XVII века разрушили уравновешенность испанской культуры. Синтез мистики с реализмом, созерцательности с действенностью был разбит — и габсбургской монархией, бившей нещадно по лучшим традициям и творческим силам испанского народа, «испанской церковью, потерявшей духовное равновесие и заболевшей недугом, в существе своем, жутко-противо-христианским.

Религиозное воодушевление, находившее исход в пламенной мистике, обернулось темным фанатизмом. Культура потеряла свой мировой размах, ослабел вкус к труду и творчеству, замерло чувство гражданственности. Эпоха духовной спячки, государственного упадка, хозяйственного запустения проходила под знаком клерикализма и абсолютизма.

Испанское «освободительное движение», зародившееся в борьбе с Наполеоном, имело глубокий и значительный смысл преодоления национального упадка, всестороннего возрождения Испании. До конца XIX века движение это, многократно вспыхивавшее, не проникало вглубь нации, не изжившей векового оцепенения. Затем наступил перелом. В стране началось возрождение хозяйственное; в культурных верхах с удвоенной силой совершалось духовное. Хинер де Лос Риос, «возродитель испанской культуры», «святой, в миру», преобразовал высшее образование и оказал решающее влияние на духовный облик интеллигенции. Теперешние вожди ее — его ученики и друзья. Под воодушевленным воздействием культурной элиты, сочетавшимся с пробуждением страны, создалось новое национальное сознание.

Но образ этой возрождающейся Испании запечатлен всем ее своеобразием, и недаром Мигуэль Унамуно (гордость современной Испа-

нии) противопоставляет религиозный идеал своей родины, проникнутый героической любовью, этико-научному идеалу Европы. И даже у воинствующих атеистов, у крайних «западников», духовные основы, в существе своем, не меняются. С наибольшим приближением к истине, можно назвать религиозным индивидуализмом основную стихию испанской души.

Нельзя разобраться в испанских событиях, не уяснив себе испанского национального характера и не поняв, что происшедшая революция вызвана национально-возродительным движением громадного воодушевления, глубины и волевого упора. Слыша о волнениях, сотрясающих Испанию, должно помнить, что существенна не только энергия нападения, но и сила отпора.

Опирающееся на Учредительные Кортесы, ярко-волевое правительство республиканской коалиции, располагающее всем аппаратом власти, вооруженное законом о защите республики, имеет за собой поддержку нации (большинство интеллигенции, средних классов, пролетариата, крестьянства).

Но страна в брожении. Враги — справа и слева. Возможна ли реставрация монархии или победа экстремистов?

Монархия могла бы уцелеть, приобщившись к возрождению страны. Но она приобщилась к диктатуре... По верному замечанию С. Мадариаги, король нарушил конституцию, и Примо де Ривера взял власть не вследствие банкротства испанского парламентаризма, а вследствие быстро совершавшегося выздоровления его. И когда, за несколько месяцев до революции, вождь консерваторов Санчес Герра заявил, выражай общее настроение: «Я потерял доверие к королевскому доверию», это значило, что страна бесповоротно осудила не только институт монархии, но и носителя его. В этом объяснение ненужного суда кортесов над королем.

Опасность справа? Первая мысль в применении к Испании — пронунциаменто. К счастью, армия не участвовала в совершении революции. Политическая роль потеряна ею. В наши дни реформа Асаньи реорганизовала ее, дисциплинировала, привела к должной норме командного состава. Из 280 генералов осталось на действительной службе 48. Из 22.000 офицеров — 9.000. Добровольно ушедшие в отставку сохранили полностью содержание.

Недовольство части средних классов (неприятно жить в беспокойные времена) порождает, совместно с фрондой аристократии, слабое, изолированное от народа монархическое течение.

Протесты государственных служащих против плана сокращения штатов? Но страна одобряет эту крайне необходимую реформу. Пример чудовищного избытка чиновников: когда Примо де Ривера однажды предписал им всем явиться на службу в определенный день, то стульев еле хватило для половины. Сокращение штатов, и военных и

гражданских, вытекает из задачи возрождения упадочной, бездеятельной Испании.

Недовольство католиков? Здесь молодая республика наделала ошибок. Революцию возглавили верующие католики, Алкала Самора и Мигуэль Маура. Значительная часть низшего духовенства высказалась на апрельских выборах за республику. Сказался в поведении рядового духовенства и общенациональный порыв, и, быть может, отклик на новую тактику Ватикана: сближение с демократией. Но специфическая роль испанской церкви вызывала тяжелое чувство у большинства в-верующих. Интимное воздействие на государственное управление, хозяйственное засилье бесчисленных орденов, с обходом закона, невыносимое давление на все стороны общественной жизни, исполненное обскурантской нетерпимости 1) — все это умножало неверие в широких народных массах, а верующим казалось не исполнением, а искажением церковной миссии.

Верхи иерархии вознамерились резко пресечь либеральный уклон в духовенства, и примас Испании, кардинал Сегура, призвал церковь на монархические позиции, разнуздав этим антиклерикальные страсти во всей стране (одна из причин безобразных поджогов монастырей) и помешав тактическому ходу иезуитов, стремившихся, по упорно ходившим слухам, создать католическую республиканскую партию.

Закон, принятый в октябре Учредительными Кортесами, вызвал своими крайностями уход Саморы и Мауры из правительства. Они считали правильным отделением Церкви от государства и отмену бюджетной поддержки церкви, но Кортесы пошли гораздо дальше. Упраздняются ордена, не ограничивающееся в своих статутах «тремя каноническими обетами». Имущества их конфискуются на благотворительные и учебные цели. Остальным орденам, по закону, который надлежит выработать, будет запрещено заниматься учебной деятельностью, промышленностью и торговлей. Имущество их сводится к необходимому минимуму. Провинции и городам воспрещается субсидировать церковные учреждения.

В патриархальных провинциях севера, Бискайе и Наварре, негодование охватило народные массы. Большинство депутатов этих провинций, не согласившихся даже на отделение церкви от государства, отказалось участвовать в выработке конституции и начало широкую кампаний за пересмотр закона. Монархисты возлагают упование на восстание на севере, Но от митингов протеста далеко да восстания. Есть надежда на смягчение закона. Шансы усиливаются избранием А. Саморы в президенты республики. Во всяком случае, так силен всенародный революционный порыв, и так велико застарелое недо-

[1]) Когда в 1909 году премьер-министр Каналехас предполагал установить свободу совести, 75 епископов подписали торжественный протест против оскорбления католической церкви.

верие к церкви, что даже столь несправедливый закон не изменил политических симпатий большинства верующих. Враги справа республике не опасны, и малейшая попытка их захватить власть подняла бы на ноги всю страну.

Велика ля опасность слева? — Прежде всего, следует подчеркнуть, что влияние коммунистов остается ничтожным. Борьба внутри пролетариата ведется между социалистическим «Генеральным Союзом Работников» и анархо-синдикалистской «Генеральной Конфедерацией Труда». Большая часть рабочего класса, социалистически настроенная, вложилась в дело национального возрождения. Социалистический вождь, Фернандо де Лос Риос, выразил настроения этой части рабочих, говоря о новом явлении миру великого образа Испании, о грядущем расцвете ее культуры, о неразрывности свободы с социальным переустройством. У рабочих, идущих за анархистами, мы не найдем ни широкой программы, ни конкретной цели, если не считать «забастовочной гимнастики». Для новой революции недостаточно опьянения свободой и смутно-бунтарских настроений. Объединяя лишь меньшинство рабочих, анархо-синдикалисты остановились в своем росте, и за ними нет идущего из народных глубин движения большого стиля. Принятое кортесами широкое рабочее законодательство и закон о рабочем контроле дают пролетариату возможность ограждать свои права и интересы и воздействовать на народное хозяйство.

Недовольство среди крестьян? Трагично положение полунищих земледельцев Андалузии и Эстремадуры, арендующих землю у владельцев латифундий, при участии двух-трех посредников, переарендовывающих друг у друга, Кортесами обсуждается план аграрной реформы, с выкупом за землю и возможностью непосредственного сговора с крестьянами, но означающей, во всяком случае, переход латифундий в крестьянские руки. Пока же принят ряд временных мер в защиту крестьянства. Отрадный признак: андалузские мелкие арендаторы и батраки, объединенные до сих пор преимущественно анархо-синдикалистским союзом, начинают переходить в синдикаты социалистические. Но положение омрачается наличностью в Андалузии сотен тысяч полу-бродяг, полу-батраков с психологией итальянских лаццарони, неустойчивых и озлобленных. Поэтому нет полной уверенности в том, что удастся избежать волнений, пусть неопасных для республики, но трагичных по необходимости подавлять их вооруженной силой.

Еще один сложный вопрос — об автономии областей. Но с Каталонией удалось договориться, а остальные провинций, согласно конституции, также могут получить самоуправление, если выразят желание в установленной форме. Такое решение умиротворяет, как «левую» Каталонию, так и правую» Баскайю, не говоря уже о лояльных Арагоне и Галисии.

Наконец, ценный показатель внутренней уравновешенности революции: не «изнашиваются» умеренный партии и вожди, как бывает при революциях, обреченных стать добычей экстремистов.

Принятая Кортесами конституция укрепляет новый строй на основе твердой государственности. Испания выходит из революции демократической, парламентской республикой, основные черты которой: сильная власть президента, однопалатное представительство, народный референдум, «трибунал конституционных гарантий», широкая автономия областей. Все богатство страны, кто бы ни был собственником его, подчиняется интересам народного хозяйства (право на координацию предприятий и индустрии, на национализацию и т. д.). Республика обещает обеспечить каждому работающему необходимые условия для достойного существования. Испания включает универсальные нормы международного права в свое положительное право и отказывается от войны, как средства национальной политики. Установлено женское равноправие. Наряду с глубокими социальными реформами, готовится реформа судопроизводства, уголовного и гражданского кодексов, семейного права.

Преодолевается рутина и бездеятельность во всех частях государственного аппарата; ведется борьба с касикизмом — язвой старой Испании. 2)

Конституция, провозгласив труд основным началом государства, выразила характерную настроенность движения, возрождающего Испанию. «Мы присутствуем, говорит Фернандо де Лос Риос, при жизненном порыве, идущем из расовых глубин испанского народа». В порыве этом ярко переживается единство всех народов испанской речи; ставится целью их культурное единение и даже единение обще-иберийское. Согласно конституции, граждане испано-американских республик, а также Португалии и Бразилии, пребывающие в Испании, могут, на началах взаимности, получать испанское гражданство, не теряя своего. Автономия областей мыслится связанной с цветением своеобразных языковых культур, традициями своими уходящих в золотой век Испании.

Впереди еще много трудных дней. Мировой кризис не пощадил и Испанию. Возможны еще обострения, пока не обретет полного равновесия потрясенная страна. Не одно несогласие возникнет в республиканской коалиции, пока минует в ней надобность, не одна ошибка может быть совершена; неожиданные события могут опрокинуть многие предвидения. Но перед величавой картиной народного воодушевления, перед пафосом национально-культурного творчества и социальной справедливости не должно быть мелкой, недобросовестной критики.

2) Касики — местные хищники, мелкие и крупные мироеды. Они же были неофициальными агентами правительства для устройства выборов и т. п.

Скорбный опыт России не прошел даром для Испании. Испанские события не малое утешение для друзей свободы и демократии, для сторонников коренного социального переустройства.

С. Жаба.