Абрам Ранович

ВОСТОЧНЫЕ ПРОВИНЦИИ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ В I—III вв.

К оглавлению

Номер страниц после текста на этой странице.

ПОНТ И ВИФИНИЯ

Cапрыкин С.Ю. Понтийское царство: Государство греков и варваров в Причерноморье. М.: Наука, 1996. 348 с.

Провинция Понт и Вифиния — искусственное соединение. Вифиния отошла к Риму, как и начальное ядро Азии, «по завещанию». В 74 г. до н. э. вифинский царь Никомед IV оставил Рим наследником своего царства. После победы над Митридатом Помпеи, по словам Страбона (XII, 3, 1), «то, что относится к Армении и Колхиде раздал династам, воевавшим на его стороне, остальное он разделил на одиннадцать городских общин (тгоХьте^а?) и присоединил к Вифинии, так что из обеих областей образовалась одна провинция. Часть лежащих посредине внутренних областей Пафлагонии он передал царям из потомков Пилэмена, как и галатов — родовым тетрархам. Позднее римские правители производили все новые и новые переделы, назначая царей и династов, освобождая одни города, подчиняя другие династам, а иные оставляя в непосредственном подчинении римского народа».

Учрежденная в 65 г. до н. э. новая провинция при Августе досталась сенату. Но императоры активно вмешивались в управление провинцией, занимавшей важное стратегическое положение, и назначали туда своих представителей либо наряду с сенатским проконсулом (так, в 49 г. Юний Цилон был прокуратором Понта одновременно с проконсулом Кадием Руфом), либо вместо проконсула; такими были Плиний Младший (1е-gatus Augusfci consulari potestate), вскоре после него Юлий Кор-нут Тертулл (legatus Ponti et Bithyniae), Юлий Север после победы над Бар-Кохбой (136—137 гг.). Помимо того, императоры назначали прокураторов для выполнения специальных поручений — по заготовке провианта, по надзору за транспортом и др. В правление Марка Аврелия провинция Понт и Вифиния окончательно стала императорской и управлялась legatus pro р гае to re до реорганизации ее при Диоклетиане.

Мы не знаем деталей lex Pompeia, на который ссылается Плиний в своих письмах к Траяну (79, 80, 112, 114, 115). 70

До словам Диоаа Кассия (XXXVIII, 20, 3), Помпеи в общем при конструировании нового порядка в Азии считался с местными законами и государственным устройством. Но постепенно и здесь проводилось уравнивание населения. Первоначально римляне опирались на существующие на местах установления; Помпеи насаждал царьков и династов, оставляя в неприкосновенности храмовые территории, прочие земли распределил между одиннадцатью городами (evSsy.a ¦коктлгТ.ал), которых, к сожалению, Страбон не перечисляет. По всей вероятности, это были важные стратегические пункты и экономические центры; важную роль, надо полагать, отвел Помпеи новым городам — Помпейополь, Магнополь (б. Евпатория), Неаполь (б. Фаземон) и др. Но в основном эллинизованные и эллинизующиеся города были опорой римской власти, как и в других восточных провинциях. Ведь именно города получили в первую очередь выгоду от включения в состав империи, а «величие Рима» зиждилось на блеске городов.

Города распределялись в основных частях провинции неравномерно. В суровой, малонаселенной и отсталой области Понта их было относительно меньше, чем в Вифинии. Главным городом, метрополией провинции и резиденцией проконсула и легата была Никомедия. С ней соперничала Никея, также именовавшая себя на монетах «первой». Речи Диона Хризостома, уроженца и общественного деятеля города Прусы в Вифинии, свидетельствуют о серьезных конфликтах на почве соперничества между Никомедией и Никеей, Апамеей и Прусой. В Понте значение имели города приморские или связанные с популярным храмом — Гераклея, Синопа, Амиса, Зела. Судебные округа (conventm iuridici) существовали в Никее, Апамее, Ге-раклее, Амастриде, Амисе.

Некоторые города сохранили или получили вновь кое-какие формальные привилегии. В Дигестах (L, 15, 1, 10) указывается, что Апамея и Синопа пользовались ius italicum. Ряд городов — Халкедон, Никомедия, Никея, Киус (Prusias ad mare), Гераклея Понтийская, Синопа, Амис, Кесарея — чеканили монеты с самого начала их включения в империю. Некоторые города были частично колонизованы римлянами (Гераклея, Апамея), другие преобразованы (Гордиу Коме превратилась в Юлиополь, Кабира— в Себасту, а затем в Неоке-сарию).

Роль городов и городской жизни в Понте и Вифинии до их включения в состав римского государства была не всюду одинакова. Понт представлял отсталую страну, населенную в некоторых местах еще варварскими племенами. В горах восточной части Понта, прилегавшей к Малой Армении и Колхиде, ¦«все горцы — совершенные дикари, но больше всего — гепта-

кометы; некоторые из них живут на деревьях и в башенках... Они питаются звериным мясом и жолудями, нападают на путешествующих, спрыгивая на них со своих подмостков» (Str. XII, 3, 18). При описании Понта Страбон чаще всего говорит об укрепленных местечках (^шрЕос Ipujxva XII, 3, 16; eputxvov TCoAiajxa, XII, 3, 17; xaivov ^cupsov, XII, 3, 31; ypoupiov ipu^vov, XII, 3, 38; в одном месте названо ^tXioxcupov («тысячеселье», XII, 3, 39). Помпеи распорядился разрушить tppoupia, он же начал политику создания городов греческого типа в Понте. Таким образом, даже после Митридата VI, за исключением районов прибрежных городов, втянутых в морскую торговлю, и древних греческих колоний, Понт представлял еще полуварварскую страну с «нерасчлененным единством города и деревни» по типу неразвитых древневосточных обществ. Включение Понта в состав Римской империи означало для него движение вперед. Что касается Вифинии, то здесь успела создаться в эпоху эллинизма городская жизнь, как и в других эллинистических странах Малой Азии.

В системе империи провинция Понт и Вифиния занимала очень важное место, так как являлась естественным путем связи между Азией и Европой, что символизировалось между прочим тем, что Византии на европейском берегу входил в состав провинции Понт и Вифиния. Вместе с тем эта провинция занимала важную стратегическую позицию по отношению к Армении и Парфии. Поэтому римляне уделяли провинции особое внимание, строили в ней дороги, содержали гарнизоны, назначали туда императорских легатов.

Понт и Вифиния не сохранили большого количества надписей, да и сохранившиеся мало выразительны — большей частью надгробия. Но зато дошла до нас переписка Плиния, в бытность его легатом Понта и Вифинии, с императором Трая-ном и речи Диона Хризостома из Прусы. Эти два источника позволяют близко ознакомиться с подробностями городской жизни в провинции в начале II в.

В провинции Понт и Вифиния, как и в других провинциях, городам были присвоены различные почетные звания. Никоме-дия в надписи III в. (IGRR III, 6) титулуется: «Величайшая метрополия, первая в Вифинии и Понте Адрианова Северова Никомедия, дважды неокор, священная, азильная, друг и верный союзник исстари римского народа». Некоторые города — Халкедон, Византии, Гераклея, Амис, Киус — считались «свободными», но, повидимому, недолго; это видно из того, что Византии вторично получил свободу от Нерона, отнятую затем Веспасианом. Но все эти привилегии были иллюзорны. Когда; Плиний захотел взять под свой контроль финансы «вольного» города Апамеи, апамейцы заявили протест, ссылаясь на свои 72

старинные привилегии; но Траян отклонил протест, и Плиний' стал осуществлять надзор над внутренними делами города» Вообще Плиний, как видно из его переписки с Траяном, вмешивается во все мелочи городской жизни. Едва вступив в . управление провинцией, он принимается за взыскание долгов частных лиц городу Прусе; даже вопрос о постройке бани в-этом городе и об изыскании средств на эту постройку Плиний считает относящимся к его компетенции. В Никомедии Плиний вмешивается в постройку водопровода, в которую вложены уже большие средства, и наместник опасается, как бы здесь не было затрачено слишком много денег. В Никее он предлагает законсервировать строительство театра, на которое затрачено уже больше 10 млн. сестерциев; между тем театр строился, повидимому, за счет частных пожертвований; здесь •; же, в Никее, Плиний приостанавливает постройку гимнасия *" взамен сгоревшего, находя проект гимнасия слишком роскошным для Никеи. В Клавдиополе наместник вмешивается-в вопрос о постройке бани, находя выбор места для бани неудачным.

О всех таких случаях мы знаем потому, что Плиний считал их важными и заслуживающими консультации у императора.-А сколько, надо думать, было случаев вмешательства в повседневные мелочи городского быта, о которых Плиний не видел надобности запрашивать императора!

Как и в других провинциях, в Понте и Вифинии местные органы управления либо упраздняются, либо лишаются реальной власти. Народное собрание, повидимому, перестало существовать как регулярно действующее учреждение. В Прусе оно было, надо полагать, запрещено, и Дион Хризостом считает нужным выразить благодарность проконсулу Варену Руфу «как вообще за проявленную им благосклонность к этому городу, так и за то, что, когда захотели устроить народное собрание, он вновь (uaXiv) разрешил это не только с готовностью, но и удовольствием» (Or. XLVIII). Из речей Диона мы узнаем, что для созыва собраний требовалось предварительное разрешение римских властей, которые могли запретить на неопределенное время всякие собрания. Но в тех случаях, когда собрание созывалось, оно представляло митинг, на котором выслушивали риторов, но не принимали обязательных для кого бы то ни было решений.

Постоянно действующими учреждениями оставались буле (советы) и герусии (сенаты).

О жалком состоянии буле свидетельствует одно из писем Плиния к Траяну (117): «Кто принимает мужскую тогу, устраивает свадьбу, вступает в должность или освящает общественное сооружение, созывает обычно всю буле, а также немалое

количество людей из плебса и раздает каждому по два или по одному денарию». Интересно при этом, что такие чисто семейные торжества представляются Плинию подозрительными, и он запрашивает Траяна, можно ли разрешать такие опасные сборища.

Что касается функций герусий и буле и городских магистратов, то, во-первых, самое их существование, конечно, зависело от воли императора. Во-вторых, от воли императора и его представителей зависит конституция и состав выборных учреждений. В Вифинии руководствовались конституциями Помпея и Августа, но и Плиний активно вмешивается в дело пополнения местных герусий, руководствуясь положением, что «лучше пополнять ряды сенаторов детьми почтенных граждан, чем допускать в курию выходцев из народа» (ер. X, 79). Наконец, как и всюду в провинциях, функции сенатов, советов и магистратов сводились к заботам о благоустройстве, финансировании и содержании гимнасиев, бань, театров, организации культа, посылке делегаций к императорам для выражения верноподданнических чувств. Впрочем, даже ив этом последнем пункте права городов были ограничены. В ин-¦ тересах экономии Плиний и Траян запрещают посылки делегаций в Рим, предлагая ограничиться поздравительными письмами.

Должности носили характер литургий, должностные лица выполняли свои функции не только бесплатно, а с конца II в. даже в обязательном порядке, но и несли расходы, связанные с их должностью. В первый период империи литургии для высшей знати не были обременительны; напротив, местные богачи домогались общественных должностей, обильно жертвовали на всякого рода сооружения; ведь в этом был единственный выход для их честолюбия. При вступлении в должность магистраты и члены герусии или буле вносили обычно пожертвование (summa honoraria), за что удостаивались более или менее пылких похвал, в зависимости от размеров пожертвованной суммы. Для богатых людей литургии были даже желанны, поскольку давали им почетное положение, популярность и смягчали ненависть к ним бедноты. Но для людей среднего достатка литургии становились все более тяжелым бременем по мере того, как римские власти превращали должности в повинности. Из письма Плиния к Траяну (112) мы узнаем, что как раз проконсул Вифинии, Аниций Максим, впервые, по-видимому, сделал summa honoraria обязательным взносом. Как показывает текст Dig. L, XII (de pollicitationibus), no крайней мере с Траяна всякого рода обещания магистратов пожертвовать на нужды городского строительства рассматриваются как обязательства, по которым, в случае их невы-74

полнения, взыскание производится даже с детей и внуков неосторожного жертвователя. С середины II в. начинает складываться сословие декурионов, несущих службу и связанные с ней расходы в обязательном порядке. Так совершается сначала уничтожение традиционного жизненного уклада и упразднение политической жизни провинции, а затем превращение населения в бесправных подданных, в податные и обязанные повинностями сословия.

В Вифинии существовало обычное в восточных провинциях объединение — xoivov, резиденцией главы объединения — вифиниарха — была Никомедия. Понт имел свое отдельное xoivov в Амастриде. Возможно, что в Понте было несколько таких организаций, так как надписи называют понтарха в Амисе ив Гераклее. Функции этих объединений заключались главным образом в обслуживании культа, особенно императорского, в представительстве по случаю каких-либо торжеств, в подаче петиций императорам.

Римская власть была в провинции гнетущей силой. Римляне здесь принимали меры к строительству дорог, благоустройству городов, «римский мир» содействовал подъему торговли; но все это достигалось за счет эксплоатации трудящихся и проводилось путем подавления всяких попыток к самодеятельности, а тем более -—к протесту. Плиний был человек образованный и порядочный, а его владыка Траян — человек туманный. Но и его рука тяжело давила провинцию. А ведь Плиний или Юлий Север были приятными исключениями. Дион Хризостом, очень богатый человек, будучи членом буле у себя в Прусе, естественно, держал руку римлян против своих сограждан и не склонен был выступать с обличением римских правителей. Но и из его речей можно видеть, сколь жестоким было владычество римлян. В одной из своих речей он защищает себя от обвинения в потворстве тирании: «Дион-де виновен в том, что не почитает богов ни жертвоприношениями, ни гимнами, нарушает отечественные праздничные процессии, склонил злодея правителя * мучить народ, изгнать кого только может, а некоторых убить, вынудив их наложить на себя руки, так как они, будучи стариками, не могли уйти в изгнание и перенести разлуку с родиной» (Or. XLIII, И). В другой речи, уговаривая никомедийцев прекратить спор с никейцами, Дион говорит:'«А как обстоит теперь с правителями, надо ли вам напоминать? Ведь вы это сами хорошо знаете»; он указывает, что распрями между городами умело пользуются правители,

* Имеется в виду, вероятно, Юлий Басc или Варен Руф (между 100 и 105 гг.), привлеченные затем к суду по жалобе населения.

чтобы безбоязненно осуществлять тираническую власть (Oiv XXXVIII, 36).

Притеснения проконсулов и их вымогательства иной раз: приводили к судебным процессам. Между 100 и 105 гг. были1 привлечены к ответственности Юлий Басе и Варен Руф. При Тиберии к суду привлекли Марцелла Гранин, при Клавдии — Кадия Руфа." Но добиться отдачи проконсула под суд можно было только в редких случаях и лишь по истечении срока его полномочий, когда от этого населению было уже мало пользы.

Немало притеснений чинили провинциалам расквартированные в провинции и проходившие через нее войска, фуражиры, сборщики налогов. В этом отношении интересно письмо Плиния и ответное письмо Траяна (77, 78) по поводу просьбы маленького города-колонии Юлиополя поставить там отряд воинов во главе с центурионом. Как видно из ответного письма Траяна, юлиополиты хотели иметь регулярную воинскук> часть для защиты от произвола солдат, проезжающих через город.

Вифиния и особенно Понт принадлежат к районам Малой Азии, позднее других подвергшимся эллинизации и не имевшим, следовательно, длительных традиций самостоятельного полисного устройства. Поэтому здесь Риму было легче проводить последовательную политику подавления политической и общественной жизни. Характерно, что до сих пор не найдено в провинции надписей коллегий ремесленников, столь частых в Азии. Две надписи —из Никомедии (IGRR III, 4) и Ама-стриды (BGH XXV, 36, № 184) касаются имущества (участка и дома) судовладельцев (vauxXirjpoi).

Именно вследствие относительной отсталости Вифинии и Понта их включение в состав Римской державы означало для внегородских территорий переход на более высокую ступень общественного развития, а для городов — возможность более полного и рационального использования производительных сил страны. Но все возрастающий гнет римского государства довольно быстро положил предел вызванному новой фазой развития росту и подъему.

Понт и Вифиния была провинция, богатая естественными ресурсами. Основными занятиями населения были земледелие, садоводство, разведение оливок, виноградарство. Стра-бон так описывает равнину, орошаемую Ликом и Ирисом и прилегающую с одной стороны к морю, с другой — к горам: «Равнина постоянно изобилует влагой и зеленеет и способна прокормить стада быков и коней; она обильно, скорее даже непрерывно, растит ?Хи[ло<; и просо; ибо хорошее орошение преодолевает всякую засуху, так что голод никогда не пости-76

гает тамошних людей; к тому же горы доставляют такое множество самородных дикорастущих плодов — винограда, груш, яблок, орехов, что входящие в лес могут в любое время года набрать их вдоволь; плоды висят на деревьях или лежат на толстом слое опавшей листвы или под ней. Благодаря обилию корма здесь и охота на разного рода дичь очень богата» (XII, 3, 15).

Хорошие пастбища давали возможность практиковать в широких размерах скотоводство. Особенно хорошие пастбища были в районе Клавдиополя (Вифиниум); здесь разводили коз. Страбон хвалит производившийся здесь салонский сыр, лучший и дорогой сорт (XII, 4, 7). Синопа славилась своими садами и обильными уловами рыбы. Прекрасные леса Понта доставляли строительное, в частности корабельное, дерево. Амастрида славилась судостроением. Рыба и лес составляли основной предмет вывоза из провинции. NauxXirjpoi и xujbsp-vvjToa из Никомедии встречаются в надписях Ликии, Кили-кии и даже в Неаполе.* В эдикте Диоклетиана о ценах на основные товары упоминаются понтийские ковры и краски.

В провинции были и полезные ископаемые. Правда, медные копи Халкедона, от которых город, повидимому, получил свое название, были уже исчерпаны во времена Плиния Старшего. Но Понт был богат железом. Плиний Младший (ер. X, 41) упоминает мраморщика (marmarius), в надписи из Пице-нума упоминается Хь&ёрторск;, в надписи из Рима — ттрпто? **

|p;

Включение Вифинии и Понта в состав Римской империи оживило и укрепило связи городов провинции с тогдашней ойкуменой. Рост городов особенно сказался в Вифинии, население которой, по исчислению (довольно,впрочем, проблематичному) Broughton'a, составляло 1 500 000 при общем населении провинции примерно 2 500 000.*** Никомедия — величайший город провинции — и его окрестности были, по словам Плиния Младшего, густо населены. Местоположение Никомедии на пути, связывающем Азию с Европой, ее значение как порта побудили Плиния, вообще очень осторожного и скуповатого, разработать проект сооружения канала, который расширил бы порт Никомедию и соединил ее с внутренними районами (письма к Траяну 41, 42, 61, 62). Город непрерывно застраивался общественными зданиями и после постигавших его стихийных бедствий — землетрясения, пожары—вновь ¦отстраивался и украшался. Диоклетиан сделал Никомедию

* L.Robert, Hellenica, Journ. Phil. XIII (1939), стр. 171. ** Ibid., стр. 170.

Т. R. S. Brought on, ук. соч., стр. 815.

своей резиденцией. Никомедийцы имели обширные связи, и их надписи встречаются в самых отдаленных от Вифиник городах Римской империи.*

С Никомедией соперничала Никея, где в 325 г. император Константин созвал первый христианский вселенский собор. Небольшой сравнительно город Пруса также тянулся за крупными городами и благодаря щедротам богачей, в частности Диона Хризостома, обзавелся портиком, водопроводом и различными общественными сооружениями, что вызвало, впрочем, протест населения, нуждавшегося больше в хлебе насущном, чем в разукрашенных портиках.

Города Понта развивались и росли не столь быстро, но и здесь сказались новые условия, сложившиеся в империи. Римское правительство уделяло большое внимание строительству дорог, связывающих Восток с северными пределами империи. Об этом строительстве свидетельствуют многочисленные милевые столбы, начиная с Нервы. Л. Робер, обследовавший перед войной участок дороги от Тиея до Амастриды, обнаружил здесь милевые столбы и надписи Антонина Пия и Септимия Севера.** Это строительство содействовало росту прежде всего старых городов. В частности, Гераклея Понтий-ская, тесно связанная не только со своей колонией, Херсо-несом Таврическим, но и с другими городами Северного Причерноморья, расширила, повидимому, свой порт. По убедительному предположению Л. Робера, на монетах Гераклеи периода Гордиана и Галлиена изображение многоэтажного пирамидального сооружения с пылающим огнем наверху представляет не костер, какполагают все нумизматы, а маяк;*** таким образом, Гераклея построила в своем порту маяк. Кое-какое строительство происходило в Амастриде (Плиний, Письма к Траяну, 98, 99), в Синопе (ibid., 90, 91).

Но в глубине страны городская жизнь в Понте не развилась. Да и в Вифинии наряду с крупными приморскими городами вдали от побережья возникали лишь небольшие торговые пункты (ёрлгбркх); например, в надписи указывается «проживающий в эмпории Прекрасное Поле» (olxcov Ь ёр-порЕш КосАй 'Аурй).**** Об известной самостоятельности сельских поселенийсвидетельствуют надписи IGRRIV, 11, 14 и др.,где штраф за нарушение покоя могилы устанавливается в пользу

* См. список W. Ruge в RE под словом «Nikomedeia», стр. 483— ¦485, и дополнение L. Robert, ук. соч., стр. 170.

** L. Robert, Etudes Anatoliennes, стр. 291 ел. *** Ibid., стр. 249 ел.

**** Ibid., стр. 243 ел. В соответствии с этим ёртор^рх?)? (ВСН, 1900, 407, № 91) надо понимать как титул высшего должностного лица в эмпории.

фиска, Никомедии, а также сельской организации хш^ Хг\-aavwv и т. п.).

О внешних связях городов провинции можно судить по сравнительно малочисленным эпитафиям чужеземцев, похороненных в провинции, и по вифинским и понтийским монетам, найденным в других областях империи.* Естественно, наиболее тесные связи существовали с городами Северного Причерноморья, о чем свидетельствуют надписи, упоминающие Никею, Халкедон, Прусу, Амис, Синопу, Амастриду, Гераклею, Никомедию, Византии (IOSPE Р 35, 40, 41, 174, 79, 351, 352, 357, 359, 362, 364, 544, 545; II 42, 21, 39, 44, 43, 2, 285, 286, 287, 298, 299). Интересна надпись IOSPE P, 40, где перечисляются города, увенчавшие ольвиополита Феокла: Оль-вия, Никомедия, Пикея, Гераклея, Византии, Амастрида, Тией, Пруса, Одесс, Томы, Истра, Каллатис, Милет, Кизик, Апамея, Херсонес, Боспор, Тира, Синопа. Очевидно, Феокл был дельцом крупного масштаба, имевшим солидные связи во всех городах Понта и Вифинии.** Некоторые дельцы этого рода были даже известны лично императорам, и в Прусиаде у Ипия (Бруса) отмечено даже прозвание аграатбууикттос (ср. IOSPE I2, 42: icpoyovuw <je(3aaToyvcoc7TU)v; 43: yevou? ае[Ьастто-; II, 43: as^aaToyvojo-T...; I, 79: [ле^Р1 T?-? T"v E3

рф)

В Бриксии, в Цизальпинской Галлии, найдена посвятительная надпись (CIL V, 4206) богу Surgastes; Zeus Surgastes был богом города Тиум в Вифинии. Очевидно, здесь были выходцы из Вифинии.***

Конечно, из таких единичных случаев было бы неосторожно делать общие выводы. Изменения коснулись главным образом городов; страна в основном оставалась земледельческой, и это отчасти послужило одной из причин некоторой устойчивости этой части Малой Азии в период великих потрясений IV—V вв.

Аграрные отношения в провинции не были одинаковы во. всех ее районах. Страбон передает сообщение о марианди-нах, что. «милетцы, первые основатели Гераклеи, заставили: мариандинов, ранее владевших этими местами, стать у них илотами, так что они могли быть проданы ими, но не за границу (на этот счет состоялось соглашение), как на критян работали так называемый класс мноитов, на фессалийцев —пенесты» (XII, 3, 4). Сохранилось ли такое примитивное рабство позднее, мы не знаем. Поскольку сельские территории по воз

* Материал собран у Broughton, ук. соч., стр. 372 ел. ** L. Robert, ук. соч., стр. 228. *** С. Е. F. Ghilver, Cisalpine Gaul, Oxf. 1941, стр. 194—195.

можности приписывались к городам, в них устанавливались обычные для полиса отношения; городская земля сдавалась в аренду (Плиний, Письма к Траяну, 108). Но еще во II в. были не замиренные племена, ?0v»), не приписанные к полисам и сохранившие, вероятно, общинный строй.

Существовали и храмовые земли, на которых работало зависимое население, которое Страбон называет iepoSouXoi — храмовыми рабами. В Комане их было не менее шести тысяч в самом городе (Str. XII, 3, 34). Джонс справедливо возражает против преувеличения Рамсэем роли. храмового землевладения.* На первых порах римляне в Понте опирались на местных династов и храмы, и Помпеи сохранил строй Команы без изменений, посадив лишь на место верховного жреца своего ставленника Архелая. Такая политика имела и экономическое значение ввиду того, что храмы служили экономическими центрами. «Комана,— пишет Страбон (XII, 3, 36),— густо населена и представляет знаменитый торговый пункт (eiuropwv) для прибывающих из Армении. К выходам богини сюда стекаются на процессию отовсюду из городов и из деревень мужчины и женщины». Но с течением времени римляне брали бразды правления в свои руки и к середине I в. почти повсеместно отказались от услуг местных правителей.'Возможно, что храмовые земли частично были конфискованы.

Надписи с упоминанием прокураторов или императорских вольноотпущенников или рабов свидетельствуют о наличии императорских имений. Интересна надпись IGRR III, 17: ...о 8-/}[loc, XocpfuSeavuSv e^eip-Tjaev AupvjXtov AioSotov 2ej3at7T5v arceXeu&epov хтХ. Повидимому, здесь императорское имение расположено было на земле, принадлежавшей раньше некоему Хармиду и от него получившей свое название.

Крупные частные землевладения засвидетельствованы надписями, упоминающими экономов. В одной надписи (середина' II в.) мы читаем: Ail 'OXujJwciw xal 'Аатратас-.ы xal Дг'^7]тр1 Кар-тго^оры (D'iAyjtoi; eu^vjv rrspl tiov Sscttcotwv xtX. Здесь интересно, что местные боги — земледельческие боги: Зевс Грозовой и Деметра Плодоносица.** В надписи SEG VI, 673 землевладелец из AuppwTcov y.MfAYj завещает матери в пожизненное пользование, а после ее смерти — богу Аполлону fiovaypiov и скот в разных местах. Вообще здесь, как и в Ликии и Азии, землевладельцы приобретали землю одновременно в разных районах. Дион Хризостом владел, по его словам, обширным имением, на котором тяготел крупный долг, не менее 400 000 де-

* А. Н. М. Jones, Greek cities from Alexander to Justinian, 1940, стр. 309.

** L. R о b e г t, Etudes Anatoliennes, стр. 243.

.HO

париев; но в Прусе было много землевладельцев богаче Диона (Or. XLVI, 5 ел.).

У нас нет данных о том, в какой мере в сельском хозяйстве применялся труд рабов. В городах рабов было, повидимому, много. Городские рабы выполняли черные работы, несли обязанности полицейских и тюремной стражи (Р 1 i п., ер. X, 31, 32). Проблему составляло положение так называемых $рЕтгто1, т. е. подобранных подкидышей, обращенных в рабов. Плиний в письме к Траяну (65) указывает, что это «важный вопрос, относящийся ко всей провинции».

Литературные памятники свидетельствуют, что жизнь в провинции далеко не была спокойной и внушала тревогу римским властям. Римское владычество и вытекающие из него изменения в материальных условиях жизни порождали крупные имущественные различия, обогащали богатых, доводили до нищеты бедных. Этим создавались напряженные отношения к римской власти и острая борьба между богатыми и бедными. Гетерии — разного рода объединения граждан — внушали императорской власти страх. .Когда Плиний захотел учредить в Никомедии пожарную дружину в 150 человек, Траян ему написал (письмо 34): «Мы помним, что эта провинция и, особенно, эти Города были взбудоражены подобного рода партиями. Какое бы название по какому бы то ни было поводу мы ни дали тем, кто объединится в одно целое, они вскоре превратятся в гетерию». Траян поэтому запретил организацию пожарной дружины. Плиний боится (и его опасения разделяет Траян) разрешать устройство больших приемов с раздачей подарков по случаю какого-либо семейного торжества. В письме к Траяну (92) Плиний передает на усмотрение императора прошение вольного города — civitas libera et foederata — Амиса разрешить ему организацию кассы взаимопомощи (Ipavo?). Траян отвечает (письмо 93), что поскольку Амис пользуется особыми привилегиями, ему можно разрешить Ipavo^, «если собираемыми таким образом средствами они пользуются не для организации мятежей или каких-либо неразрешенных собраний, а для поддержания наиболее бедных своих сограждан. Однако ничего подобного не следует разрешать ни в каком другом городе, живущем по нашим законам». Как видно из письма Плиния по поводу христиан (96), он по распоряжению Траяна издал декрет, запрещающий гетерии. Из речей Диона можно заключить, что гетерии действительно иной раз давали организационную форму для выражения «мятежных» настроений.

Классовая борьба между богатыми и бедными приняла резкие открытые формы. Дион Хризостом сам принадлежал к эксплоататорскому классу, наживался на голоде, взвин-

6 А. Рапович 81

чивая цены на хлеб, спекулировал торговыми помещениями. Он, однако, не отказывался от демагогических речей, выставляя себя другом народа. И вот даже этой лицемерной демагогии ему не хотели простить его классовые друзья. Дион оправдывается перед ними: «Если я пожалел народ (8т](ао-тиои?), когда он был достоин сожаления, и пытался насколько возможно успокоить его, то это отнюдь не доказывает, что он мне ближе» (Or. L, 3).

Обращаясь к демосу, Дион убеждает его, что «камни и огонь никому не страшны», что «сила народа — в другом, прежде всего в разумном поведении и справедливости». Дион сам едва не испытал на себе действия «камней и огня». Городская беднота в Прусе, возмущенная дороговизной хлеба, еще более взвинчиваемой спекулянтами, выступила против богачей и привилегированных групп населения. В частности, она пыталась поджечь дом Диона, а его самого побить камнями. Дион возмущается: «Чтобы разгневанные (справедливо или несправедливо — об этом умолчу) не давали и не требовали объяснений, а прямо етали бросать камни и поджигать дома, чтобы, если удастся, сжечь их вместе с детьми и женами,— какого рода люди способны на это?» (Or. XLV, 11). К счастью для Диона, толпа, попав в узкий проход (otsvcotto?), испугалась, что ее легко можно будет поодиночке разбить, и разбежалась. Дион, впрочем, заблаговременно укрылся с женой и детьми. XXIX речь Диона озаглавлена: «О согласии в Никее вследствие прекращения мятежа»; подробностей и обстоятельств этого мятежа мы не знаем, но дело, повидимому, было серьезное, так как Дион, льстя по своему обыкновению ни-кейцам, говорит, что, «когда настает мятеж и смута (атавеюс, ¦/ai ior.pa.yfic,), то опасность тем больше, чем сильнее и резвее кони» (XXIX, 15). Речь XLVIII также произнесена по случаю мира после подавления народных волнений, на этот раз в Прусе. В Прусиаде у Ипия (Бруссе) существовала особая полицейская должность филарха для поддержания внутреннего мира и согласия (oi tyJ? 6(aovoioc<; fjpvjpivoi — или aito&s-SeiYjiivoi —<pv»Xapxoi, IGRR IV, 60, 65, 67, 68, 1421).

Неоднократное назначение в сенатскую провинцию императорских легатов также служит показателем того, что внешнее процветание провинции в период «римского мира» скрывало под собой углубление классовых противоречий, обнищание масс трудящихся, которые выражали иной раз свои революционные настроения в прямых действиях.

Повидимому, христианство получило широкое распространение в Понте и Вифинии. Плиний в знэменитом письме к Трая-ну (X, 96), если даже учесть, что это письмо подверглось впоследствии христианской обработке,свидетельствует, что в его

время христиан в его провинции было много.* Из Понта вышел один из крупнейших христианских деятелей середины II в., «штурман Эвксинского моря» Маркион. К началу IV в. Нико-медия была наполовину христианским городом. Когда в 305 г. Диоклетиан и Галерий издали указ против христиан, некий знатный христианин в Никомедии, резиденции Диоклетиана, сорвал указ со столба и уничтожил его. В те же дни возник пожар в императорском дворце, и в поджоге заподозрили христиан — возможно, не без основания, так как вскоре дворец был подожжен вторично.,

В замечательном произведении Лукиана «Александр, или лжепророк», рассказывается, что когда этот шарлатан и лжепророк в Абонутейхе, небольшом городке Понта, приступал к своим мистериям, которыми успешно морочил людей, он возглашал: «христиан — вон», а толпа отвечала: «вон эпикурейцев». Отсюда мы узнаем, что в небольшом городе Абонутейхе были и эпикурейцы; можно думать, что греческая культура проникла и в далекие углы провинции. Из Вифинии вышли философ и оратор Дион Хризостом, софист Квирин, историки Арриан и Дион Кассий.

В течение III в. провинция сильно потерпела от военных действий, происходивших на ее территории. Уже в конце II в. ряд городов, примкнувших к Песценнию Нигеру, были сурово наказаны Септимием Севером. Крупные земельные владения были конфискованы, и таким образом возросли императорские имения. На города были наложены тяжелые контрибуции; отдельные лица и целые города должны были внести вчетверо против того, что они дали Нигеру (Dio Gass. LXXV, 8, 4; SHA, Sev., 9, 7). Византии был разграблен и разрушен. Никея, открыто примкнувшая к Нигеру, также пострадала, хотя вскоре оправилась. Зато Никомедия, не признавшая Нигера, пользовалась милостями Северов.

В середине III в. нашествия скифов и готов обрушиваются на Понт и Вифинию. В 257 г. готы опустошили Понт, в 258 г. они взяли, сожгли и разорили Халкедон, Никомедию, Никею, Прусиаду морскую, Апамею, Прусу (Zos. I, 31—35). Римская власть оказалась уже неспособной оказать реальную защиту городам, которые начинают вновь возводить стены (Никея IGRR IV, 39, 40). Возрастающая угроза со стороны новопер-

* Конец письма от слов «зараза этого суеверия» представляется мне явно христианской интерполяцией. Преувеличение численности христиан (прекращение жертвоприношений богам, запустение храмов) вполне в духе христианской пропаганды того времени, но совершенно немыслимо и неуместно в официальном письме к императору такого осторожного политика, как Плиний.

6* 83

с адского царства, хотя не затрагивавшая непосредственно Ви-финию и Понт, отражалась на тяготах, какие несла провинция от военных постоев и поборов.

Для этого периода кризиса, охватившего всю империю, источники, освещающие историю провинции, иссякают. Отсюда было бы неосторожно делать какие-либо выводы. Такие источники, как надписи, могут быть еще обнаружены в ходе дальнейших археологических исследований. Все же симптоматично, что, по имеющимся материалам, исчезают надписи, восхваляющие щедроты магистратов; повидимому, закрепощаемое сословие декурионов не видит больше интереса в тратах на муниципальные нужды, да и строительство замирает. С середины III в., как видно по описаниям монет у Head'a, все большее количество городов, выпускавших ранее свою монету, не представлено в имеющихся собраниях; надо полагать, сокращение торговых оборотов, все возрастающая натурализация хозяйства делали чеканку монеты ненужной.

Первые три века существования империи произвели в провинции Понт и Вифиния существенные перемены. Исчезли пережитки общинного строя и формы древневосточных аграрных отношений; этому содействовал рост крупных императорских имений, где, надо полагать, утверждались колонат-ные отношения. Благоприятное положение приморских городов в системе империи дало возможность некоторым из них (Никомедия, Никея) укрепиться и сохранить кое-какую торговлю, о чем свидетельствует тариф Диоклетиана. Римское владычество, приводившее все к одному уровню, и здесь сыграло свою историческую роль, подготовив почву для ликвидации рабовладельческого строя общества. Те три рычага, которые, по выражению Энгельса, действовали с огромной силой,— военная власть, налоговый пресс, судебный аппарат — действовали и здесь, и общественные отношения в провинции приближались к типу отношений, существовавших в других частях империи. Но провинция сохранила в неприкосновенности свои богатые естественные ресурсы, и в период наступившей к концу империи разрухи это дало ей некоторое преимущество перед областями бедными, нуждавшимися в привозе жизненно необходимых товаров извне.