Яков Кротов. Путешественник по времени.- Вера. Вспомогательные материалы.

Григорий Трубецкой

Его: ответ евразийцам, Путь, №2.

Спор о монархии // Путь. - №4. - Июнь-июль 1926. - С. 157-165.

КАТОЛИЧЕСКИЙ БОГОСЛОВ О РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Трубецкой Г. Католический богослов о русской религиозной психологии // Путь.— 1925.— № 1 (сентябрь).— С. 171—176.

 

Orientalia Christiana. №1.1. Septembre-Novembre 1924. — Michel D'Herbigny, Président de L'Institut Pontifical Oriental. L'âme religieuse des russes d'après leurs plus recentes publications.— № 12. Décembre 1924— Februario 1925. — Informations sur 1'orthodoxie russe à l'étranger.

 

О. Д'Эрбиньи имеет в Католической Церкви официальное признание лучшего знатока Православной Церкви. Его перу принадлежат многочисленные сочинения и статьи, свидетельствующие о большой начитанности в этой области. Место, которое он занимает — президента Восточного Понтификального Института в Риме указывает на авторитетность его отзывов, которые мы мо-

 

172

 

жем принимать, как весьма близкое отражение взглядов правящих крутов Католической Церкви. Ученый богослов, автор фундаментального труда: Theologica de Ecclesia (2 тома), Д'Эрбиньи получил и литературное признание. Его книга: «Un Newman russe. Vladimir Soloviev», выдержавшая три издания, удостоена премии Французской Академии.

 

Интерес Д,Эрбиньи к Русской Православной Церкви не ограничивается областью богословия. Он принадлежит к числу тех представителей Католической Церкви, которые проявили самую большую сердечность по отношению к русским эмигрантам. Его обширные связи во Франции, в Бельгии и в Риме позволили ему оказать воздействие на самые влиятельные католические круги и побудить их оказать различные виды помощи. Стараниями его мы между прочим обязаны открытию русского студенческого общежития в Лилле в доме, предоставленном иезуитом о. Бондюэлем, и где русским студентам разрешено было устроить домовую православную церковь. Ни одна просьба, обращенная к о. Д'Эрбиньи о содействии отдельным русским семьям, находящимся в бедственном положении, никогда не оставлялась им без внимания. Этот ученый богослов и церковный деятель, у которого каждый час расписан, находит всегда время для тех, кто нуждается в его помощи и поддержке.

 

Мне приятно здесь выразить дань самой искренней и глубокой благодарности о. Д.Эрбиньи за все добро, которое он делает, в духе такого истинно христианского милосердия. И мне жаль, что, переходя теперь к предмету настоящей заметки, к новейшему этюду о. Д'Эрбиньи о русской религиозной психологии, я вынужден дать отзыв несколько иной, чем тот, которого ожидает читатель после этих вводных слов.

 

Очерк начинается прекрасным изложением идеологии большевизма применительно к религии и воспитанию. Автор пользуется для этого советскими изданиями, в коих теория коммунизма изложена Бухариным, Преображенским и Мининым. Он приводит длинные выдержки оттуда, а также из «Известий», далее ссылается на письма из России и статьи Саролеа. В результате получается живое и потрясающее изображение деморализации, вносимой большевиками в население школой и пропагандой.

 

Этой мрачной и верной картине автор, из желания быть безпристрастным противопоставляет несколько страниц о тех кто пребывают в вере. Но тут мы сразу видим, как мало одного желания быть безпристрастным, чтобы проявить действительную объективность, если душа не лежит к тому, что хочешь похвалить.

 

Уже читая большевистские выдержки, вь коих указывается каким прекрасным

орудием атеистической пропаганды является вскрытие мощей, автор в примечании считает нужным подтвердить, что по-видимому в нескольких случаях содержание рак православных мощей не соответствовало тому, что о них говорило духовенство*) Очевидно, автор считает возможным верить большевикам, когда дело касается православных святых. В противовес этому, он приводит протокол, составленный большевиками при вскрытии мощей Бл. Андрея Боболы, почитаемого католиками, удостоверяющий нахождение тела святого. Одно это противопоставление до­статочно характеризует объективность изследователя. — Далее, указывая на число жертв большевистского гонения на церковь, автор отмечает кажущееся ему противоречие, приводимых нашими Церк. Ведомостями. Сам он приводит, однако, имена 25 убитых и трех погибших в тюрьмах епископов. Этому списку автор считает возможным предпослать лишь следующее замечание: «Если повод к обвинению был порою обоснован, все же часто убийц вооружала антихристианская ненависть».

 

Что сказать по поводу такой оценки наших мучеников?

 

Осенью 1923 года в русском православном приходском Собрании в Париже защитник убиенного Митрополита Петроградского Веньямина на советском суде г. Гуревич делал доклад об этом процессе. Еврей-адвокат нашел ноты для выражения благоговейного уважения к мученику Православной Церкви, которых к сожалению мы тщетно стали бы искать в отзывах католического знатока нашей Церкви.

 

Даже в главе, посвященной тем,

_________________

*) Orientala Christiana, № 11, p. 9.

 

173

 

кто пребыли твердыми в своей вере, мы с сожалением встретили повторение с чужих слов инсинуации на патриapxa Тихона по поводу известного акта признания советской власти.

 

В результате, в описании положения в Советской России создается впечатление одной безпросветной ночи и впечатление это не ослабляется тусклыми колебаниями светлых полутеней, которые набрасывает автор, полагающий, что этим он отдает должную дань безпристрастно. О. Д'Эрбииьи охотно приводит выдержки писем из России. Письма безспорно являются драгоценным источником осведомления о настроениях в советской России; но этим источником надо пользоваться с большой осторожностью, ибо освещение фактов в них, конечно, субъективное. О. Д'Эрбиньи попались письма, в которых наводилась критика на патриарxa. Но видно он не читал или не придавал значения многочисленным свидетельствам об обновлении икон и куполов, о небывалом религиозном подъеме, порою охватывающем массы, напр. хоть бы после освобождения Патриарха. То, что нам известно по многочисленным свидетельствам, как письменным, так и устным от лиц, приезжающих из России, указывает на то, что силою вещей в области религиозной и моральной люди разслоились там на две, конечно, неравные группы: лагерь большевиков и серая безразличная масса людей, подчинивших им разум и совесть; — и люди, сохранившие и то и другое, прошедшие и готовые пройти через огненные испытания. Иначе и быть не может в присутствии той гигантской борьбы Добра и Зла, ареной коей сделалась Россия. Не тусклые тени колеблющихся людей, а подвижники, слуги Христа (хотя бы их было меньшинство) вот, что противополагается слугам антихриста. В первые века христианства истинная Церковь была в катакомбах, в наше время в России в тюрьмах и изгнании, кроме тех, кто чудом и промыслом Божиим остались еще на свободе, и живут в безпрерывном ожидании ареста и заточения. Нельзя считать это меньшинство какой-то quantite negligeable. Историю делает всегда меньшинство, а не серые массы.

 

Чтобы не быть голословным я сошлюсь на того же г. Саролеа, которого цитирует наш автор. — Мне лично пришлось слышать на одном Собрании в Париже, как г. Саролеа говорил о совершенно исключительном религиозном настроении в России, подобно коему он никогда и нигде не наблюдал.

 

Все такие факты о. Д'Эрбиньи считает очевидно преувеличенными, ибо его мнение о православии давно составлено. Оно выражается его заключительными словами в главе о пребывших твердыми в вере. Призывая православных к возсоединению со Вселенскою Церковью, он добав­ляет: «Московский Кардинал был бы самым деятельным органом воcстановления духовной и национальной жизни дорогой России»! (!)

 

Вторая часть очерка о. Д'Эрбиньи посвящена религиозной психологии русского беженства, на основании русских книг, сборников, журналов и газет, издаваемых за границей.

 

Здесь автор обнаруживает отличающую его обширную начитанность. Едва ли среди русских найдется много людей, которые могли бы с ним соперничать в этом отношении. *)

 

Все эти познания, эта большая, проделанная автором работа — помогает ли ему действительно найти ключ к русской душе, понять, чем она страдает, что ей дорого?

 

К сожалению, мы должны сказать — мало помогает. О. Д'Эрбиньи жалуется, что «восточные диссиденты» не могут понять внутренней сущности духовной жизни католиков **), и мы готовы признать, что он по своему часто прав, но тот же упрек может быть обращен к нему нами. Так, разбирая сборник: «Православие и культура» (Берлин, 1923) он находит «утомительными» повторяющиеся утверждения авторов о великом значении православия в мире. «Беженцы нуждаются в другой пище. Их надо наставлять» (курсив подлинника). Мы можем легко себе представить, что разумеет автор под этими наставле-

_______________

*) Конечно попадаются, несмотря на это некоторые промахи напр. упоминание одним мальчиком в мемуарах Н. Н. Львова иконы Георгия Победоносца заставляет автора предполагать, что мальчик назвал Св. Георгия Победоносцевым, спутав его имя с знаменитым Обер-Прокурором Синода.

 

**) И 11, р. 102.

 

174

 

ниями»: очевидно ему не показались бы утомительными восхваления католической религии. Это и естественно со стороны католика. Но может ли он ожидать того же от православных писателей?

 

Излагать подробно эту часть очерка о. Д'Эрбиньи было бы трудно: пришлось бы вместе с ним подвергать разбору отдельные статьи и книги. Мы предпочитаем остановиться на некоторых упреках, которые он делает и которые мы признаем заслуживающими серьезного внимания. о. Д'Эрбиньи, к сожалению с полным основанием упрекает нашу церковную организацию в беженстве, в чрезмерной легкости, с которой даются разводы. Нам тяжело слышать этот упрек из уст неправославного духовного лица, но мы признаем, что злоупотребление разводами есть несомненно печальное и соблазнительное явление, на которое пора обратить внимание; нельзя допускать, чтобы Церковь извлекала источник доходов, потворствуя распущенности нравов и разложение семьи. *)

 

Нам уже приходилось отметить доверчивость, с которой автор относится порою к слухам, неблагоприятным Православной Церкви. И здесь мы снова вынуждены предостеречь его от этого слишком легкого повторения непроверенных россказней, des «on dit», о разногласиях между епископами и междуцерковных трениях **). Конечно, в этой области человеческих отношений, к сожалению, часто бывает неблагополучно, но постороннему «благожелательному» наблюдателю всего естественнее казалось бы воздерживаться от суждения в домашних дрязгах. К тому же он должен знать, как часто самый благополучный по внешности фасад таит не меньше слабостей и человеческой немощи. В свое время последователи модернизма воспламенились было рвением к очищению Католической Церкви от ее скрытых недугов, но движение это было тотчас же прекращено запретом папы. Наши грехи велики. За то, по крайней мере, никакой внешний авторитет не покрывает их, и каждый из нас, оставаясь верным сыном Православной Церкви, может безстрашно указывать на те или иные язвы церковной жизни и предлагать средства для их лечения.

 

Еще один упрек, делаемый автором, справедлив, и заслуживает полного нашего внимания: это завзятое и огульное осуждение католичества со стороны некоторых писателей наших и иерархов. Пусть о. Д'Эрбиньи сам порою грешит против безпристрастия, ***) не менее того он прав, когда упрекает православных писателей во внешнем отношении к католичеству. Ведь прочли же мы в одном русском сборнике аналогию между католичеством и... большевизмом! Что подобные утверждения могут серьезно высказываться, это свидетельствует только о крайней впечатлительности и не меньшем недостатке элементарного знакомства с предметом, о котором высказы-

________________

*) Католическая Церковь, как известно, не признает разводов, но на практике допускается обход — аннулирование брака, признание его несостоявшимся. Нам известен такой случай признания недействительности брака, после нескольких лет супружеской жизни и появления на свет детей. Taкиe фокусы являются не меньшим злоупотреблением, чем развод без законных оснований.

 

**) Впрочем сам автор, хотя и посвятил целую главу «братским ссорам», предлагает на них не останавливаться, и отдает должное набожности русских православных людей, которые умеют отличать сан духовного лица от его личного характера и воздавать должное и таким пастырям, которым лично не сочувствуют. (р. 82).

 

 

***) В виде примера приведем отношение о. Д'Эрбиньи к Достоевскому. Мы понимаем, что он может восставать против резких и чрезмерных выпадов Достоевского против католичества. Но сам он в силу этого, теряет всякую меру в критике нашего писателя. Он считает направление Достоевского не только антикатолическим, но и «антигуманным», «антирусским, антимонархическим, и антихристианским». Он ждет того русского писателя, который обличит в этом Достоевского (11, р. 91).-Мы можем с своей стороны поставить автору вопрос: может ли русская душа быть понятна тому, кто настолько не понимает Достоевского? Почтенный автор книги о Вл. Соловьеве, которому он так сочувствует, мог бы почерпнуть иные рассуждения в его «Трех речах в память Достоевского».

 

175

 

вается подобное суждение. Такие рассуждения расчитаны на полуобразованную среду, в которой возбуждены национальные струны, но чувство ответственности за печатное слово должно побуждать нас к большей осторожности в суждениях. Православному русскому человеку дол­жно быть оскорбительно такое ненавистничество к Католической Церкви. Ведь в нем чувствуется какой-то суеверный страх перед соблазном пропаганды и желание во что бы то ни стало от него отгородиться. Неужели нам так приходится опасаться за крепость своей веры? За эти пять лет беженства, или семь лет со дня водворения большевистской власти, могут ли католики похвастаться большими победами в области пропаганды среди беженцев? Да, кое-кто перешли в католичество — одни по убеждению, и в этом им судья их совесть, другие по впечатлительности или из материальных видов. Мы можем жалеть тех, кто от нас отделились, но проиграла ли Церковь от их ухода? Не желая никого обижать, мы можем быть совершенно спокойны на этот счет. Другое дело — дети. Здесь, к сожалению приходится наталкиваться иногда на случаи, когда благотворительность служит целям пропаганды. Пусть в этом неповинны такие высокочтимые иepapxи, как кард. Мерсье, но даже и в его епархии не все исполнители стоят в этом отношении на той же высоте христианской терпимости. Конечно, для убежденного ка­толика спасение схизматика является богоугодным делом, но в наших глазах цель не оправдывает средства, и недопустимо злоупотребление доверием родителей, вынужденных, в силу недостатка средств, вверять воспитание детей католической благотворительности.

 

Эти единичные прискорбные явления не могут умалить нашего благодарного чувства к безкорыстной помощи, которая спасла стольких из наших соотечественников. Ответственность родителей не снимается с них, когда они отдают детей в школы. В крепких религиозных семьях дети едва ли легко изменят вере отцов.

 

Если мы будем сами крепко и стойко блюсти эту веру, то никакая пропаганда не может быть страшна для нас или для наших детей. Оставаясь твердыми в своей вере, мы можем с должным уважением относиться к католичеству. Мне пришлось как-то слышать от о. Д'Эрбиньи: «Соединение Церквей может быть только делом святых». Нельзя не примкнуть всецело к этому взгляду. А пока этого нет, нам слабым людям и православным и католикам , надо вооружиться той истинной терпимостью и желанием понять друг друга, которые исключают внешние способы «обращения» и помогут каждому выискивать все светлое и доброе у другого, а не тот сучек в глазе брата, который заставляет забыть о бревне в собственном глазу. «Знание надмевает, а любовь назидает»-эти слова Ап. Павла должны руководить всеми, кто стремится к восстановлению единства Церкви.

 

Кн. Григорий Трубецкой.

 

Мы закончили эти строки, когда нам удалось ознакомиться с новым выпуском Orientalia Christiana № 14 — Aprili-Maio 1925. В нем заключается талантливо и горячо написанный о. Д'Эрбиньи отчет о помощи Папской Миссии голодным русским детям. Отчет иллюстрирован многочисленными фотографиями, которые производят потрясающее впечатление. В нем развернуты все ужасы переживавшиеся советской Россией в 1922 — 23 годах, и приведены красноречивые цифры. Одна ежедневная раздача обедов, начавшись с 10:000 достигла до 160.000 человек. Рядом с этим дети получали одежду и обувь. Помощь распространилась и на взрослых, и на православное духовенство. При этом большевиками воспрещено было малейшее оказательство культа, а с своей стороны Папа исключал всякую пропаганду. Двенадцать духовных лиц, получив благословение Папы, выехали в Россию и там работали с изумительной энергией и самоотвержением; они наладили огромную организацию, потребовавшую привлечения персонала до 2.500 человек для обслуживания. Все это делалось на пожертвования, стекавшиеся в Рим от католиков со всего мира, при том часто от людей далеко небогатых. Папа Бенедикт ХУ не дожил до осуществления этого задуманного им дела, но он так близко принимал его к сердцу, что в ночь перед кончиной трижды справлялся, при-

 

176

 

шли ли советские визы для тех, кто должен был ехать в Россию.

 

Нельзя не преклониться перед этой силой идеализма и милосердия, которая творит такие чудеса в Католической Церкви, послушная зову своего Верховного Пастыря. Я счастлив, что свою заметку я могу кончить так же, как и начал, выражением глубокой искренней признательности Католической Церкви, во главе с Е.С. Папой и таким благородным ее представителем, как о. ДЭрбиньи. «Знание надмевает, а любовь назидает».

 

Г.Т.

176