Епифаний Премудрый
- письмо Кириллу Тверскому, 1413;
житие Стефана Пермского; о нём Ключевский;
ЕПИФАНИЙ ПРЕМУДРЫЙ (2 я пол. XIV—1-я четв. XV в.) — агиограф, эпистолограф,
летописец. Судя по его “Слову о житии и учении” Стефана Пермского, можно думать,
что, как и Стефан, он учился в ростовском монастыре Григория Богослова, так называемом
Затворе. Он пишет, что нередко “спирахcя” со Стефаном и бывал ему иногда “досадитель”,
и это наводит на мысль, что если Стефан и был старше Е. П., то не намного. Изучал
же там Стефан славянский и греческий языки. Огромное в сочинениях Е. П. количество
по памяти приведенных, сплетенных друг с другом и с авторской речью цитат и литературных
реминисценций показывает, что он прекрасно знал Псалтырь, Новый завет и ряд книг
Ветхого завета и был хорошо начитан в святоотеческой и агиографической литературе,
а по приводимым им значениям греческих слов видно, что в какой-то мере он выучил
и греческий язык. В этом ему могло помочь то, что в Ростове, как мы знаем это
из Повести о Петре, царевиче ордынском, церковная служба велась параллельно по-гречески
и по-славянски.
Из надписанного именем Е. П. Похвального слова Сергию Радонежскому (см. ЖИТИЕ)
следует, что автор побывал в Константинополе, на Афоне и в Иерусалиме. Как бы
в подтверждение этого сохранившееся с именем какого-то “Епифания мниха” “Сказание”
говорит о пути из Великого Новгорода к Иерусалиму, но оно совпадает большей частью
с текстом “Хождения” некоего Аграфения. Поскольку составленное Е. П. Житие Сергия
Радонежского редактировал в XV в Пахомий Серб, не исключено, что слова о путешествиях
принадлежат ему. По крайней мере, константинопольского храма cв. Софии Е. П.,
кажется, сам не видел, ибо он писал о нем в 1415 г. с чужих слов (“Неции поведаша”).
В заглавии Похвального слова Сергию Радонежскому Е. П. назван “учеником его”.
Пахомий Серб в послесловии к ЖИТИЮ Сергия говорит сверх того, что Е. П. “много
лет, паче же от самого взраста юности”, жил вместе с Троицким игуменом. Известно,
что в 1380 г в Сергиевом монастыре грамотный, опытный книжный писец и график по
имени Е. П. , наблюдательный и склонный к записям летописного характера человек,
написал Стихирарь (ГБЛ, собр Тр.-Серг. лавры, № 22/1999) и сделал в нем ряд содержащих
его имя приписок, в том числе о происшествиях 21 сентября 1380 г., тринадцатого
дня после Куликовской битвы (приписки изданы И. И. Срезневским).
Написанное как будто под свежим впечатлением от смерти Стефана Пермского в
1396 г сочинение Е. П. о нем — “Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана,
бывшего в Перми епископа” принято датировать теми же годами, хотя твердых оснований
для такой датировки нет Е. П. пишет, что он старательно собирал повсюду сведения
о Стефане, составлял собственные воспоминания и взялся за работу над “Словом”,
“желанием одержим... и любовью подвизаем”, и это подтверждают очень живая и хроматически
богатая тональность произведения и авторская щедрость на разные, казалось бы,
необязательные экскурсы (например, о месяце марте, об алфавитах, о развитии греческой
азбуки). Местами в его тексте сквозит ирония (над собой, над церковными карьеристами,
над волхвом Памом). В свою речь и в речь своих персонажей, в том числе язычников,
Е. П. обильно включает библейские выражения. Иногда в тексте Е. П. встречаются
как бы пословицы (“Видение бо есть вернейши слышания”, “акы на воду сеяв”). Во
вкусе Е. П. игра словами вроде “епископ “посетитель” наречется,— и посетителя
посетила смерть”. Он очень внимателен к оттенкам и смысловой, и звуковой стороны
слова и иногда, как бы остановленный вдруг каким-то словом или вспыхнувшим чувством,
пускается в искусные вариации на тему этого слова и как бы не может остановиться.
Используя прием созвучия окончаний, откровенно ритмизуя при этом текст, Е. П.
создает в своем повествовании периоды, приближающиеся, на современный взгляд,
к стихотворным. Эти панегирические медитации находятся обычно в тех местах, где
речь касается чего-то возбуждающего у автора невыразимое обычными словесными средствами
чувство вечного. Подобные периоды бывают перенасыщены метафорами, эпитетами, сравнениями,
выстраивающимися в длинные цепи.
Яркое литературное произведение, “Слово” о Стефане Пермском является также
ценнейшим историческим источником. Наряду со сведениями о личности Стефана Пермского,
оно содержит важные материалы этнографического, историко-культурного и исторического
характера о тогдашней Перми, о ее взаимоотношениях с Москвой, о политическом кругозоре
и эсхатологических представлениях самого автора и его окружения. Примечательно
“Слово” и отсутствием в его содержании каких бы то ни было чудес. Главное, на
чем сосредоточено внимание Е. П.,—это учеба Стефана, его умственные качества и
его труды по созданию пермской азбуки и пермской церкви.
Живя в Москве, Е. П. был знаком с Феофаном Греком, любил беседовать с ним,
и тот, как он пишет, “великую к моей худости любовь имеяше”. В 1408 г., во время
нашествия Едигея, Е. П. со своими книгами бежал в Тверь. Приютивший его там архимандрит
Кирилл спустя шесть лет вспомнил и спросил его письмом о виденных им в Евангелии
Е. П. миниатюрах, и в ответ на это в 1415 г. Е. П. написал ему Письмо, из которого
единственно и известно о личности и деятельности Феофана Грека. Из этого письма
мы знаем и то, что его автор тоже был “изографом”, художником, по крайней мере,
книжным графиком.
В 1415 г. Е. П. уже не жил в Москве. Скорее всего, он вернулся в Троице-Сергиев
монастырь, так как в 1418 г. закончил требовавшую его присутствия там работу над
житием основателя обители Сергия Радонежского.
“Житие Сергия Радонежского” еще больше по объему, чем “Слово” о Стефане Пермском.
Как и “Слово” о Стефане, повествование о Сергии состоит из множества главок с
собственными заголовками, например: “Начало житию Сергиеву” (здесь речь идет о
его рождении), “Яко от Бога дасться ему книжный разумъ, а не от человЬк” (тут
говорится о чудесном обретении отроком Варфоломеем — это светское имя Сергия—способности
“грамотЬ умЬти”), “О началЬ игуменьства святаго”, “О съставлении общего житиа”,
“О побЬдЬ еже на Мамаа и о монастырЬ, иже на ДубенкЬ”, “О посЬщении Богоматере
къ святому”, “О преставлении святого”.
По своей стилистике и тональности оно ровное и спокойное. Здесь нет экскурсов
“в сторону”, “меньше иронии; почти нет ритмизованных периодов с созвучными окончаниями,
гораздо меньше игры со словами и цепочек синонимов, нет “плачей”, есть в конце
лишь “Молитва”. Однако же у “Жития” и “Слова” много и общего. Совпадает ряд цитат
из Писания, выражений, образов. Сходно критическое отношение к действиям московской
администрации на присоединяемых землях. Иногда Е. П. обращает здесь пристальное
внимание на чувственно воспринимаемую сторону предметов (см., например, описание
хлебов и перечисление роскошных дорогих тканей). Это “Житие” тоже является ценнейшим
источником сведений о жизни Московской Руси XIV в. В отличие от “Слова о житии
и учении” Стефана Пермского оно содержит описания чудес. В сер. XV в. Пахомий
Серб дополнил “Житие” новыми посмертными чудесами, но и в чем-то сократил и перекомпоновал.
“Житие” дошло до нас в нескольких редакциях: подвергалось неоднократным переделкам
и после Пахомия Серба. В XVI в. оно было включено митрополитом Макарием в ВМЧ.
Помимо заканчивающей “Житие” похвалы Сергию Радонежскому, Е. П. приписывается
и вторая похвала Сергию под названием “Слово похвално преподобному игумену Сергию,
новому чудотворцу, иже в последних родах в Руси возсиявшему и много исцелениа
дарованием от Бога приемшаго”.
Многими чертами близко к “Слову о житии и учении” Стефана Пермского и к “Житию
Сергия Радонежского” (но особенно к “Слову”) “Слово о житии князя Дмитрия Ивановича”.
Вполне вероятно, таким образом, что в число написанных Е. П. литературных портретов
(Стефана Пермского, Сергия Радонежского, Феофана Грека) входит и мемориальный
портрет Дмитрия Донского. Не надписал же его Е. П. своим именем, очевидно, потому,
что “Слово” предназначалось для летописи, произведения безымянно-коллективно-авторского.
В тексте “Слова” о князе сохранилось случайно в него попавшее Письмо автора к
заказчику, в котором есть штрихи автопортрета (автор пишет о себе как о человеке,
которому суетность и “строптивость” его жизни не дают “глаголати” и “беседовати...
якоже хощется”).
Явные стилистические параллели этому “Слову” отмечены в общерусской (Новгородской
IV) летописи — в “Повести о нашествии Тохтамыша”, в философско-поэтическом сопровождении
Духовной грамоты митрополита Киприана (1406 г.), в сообщениях о болезни и смерти
тверского епископа Арсения (1409 г.) (здесь тоже автор играет словом “посетитель”)
и в предисловии к рассказу о преставлении тверского князя Михаила Александровича.
Замечены также стилистические параллели между надписанными произведениями Е. П.
и московской летописью (характеристика Дионисия Суздальского, Повесть о Митяе).
А кроме того, обнаружен случай специфического для Е.П. использования слова “посетитель”
в грамоте митрополита Фотия, отличающейся по своему стилю от других его грамот
и заставляющей вспомнить “плетение словес” Е. П.
Вероятно,таким образом, что причастный к московскому летописанию Е. П. выполнял
литературные заказы составителя общерусского летописного свода, какого-то “преподобства”
(монаха, очевидно, игумена), написав для него, в частности, “Слово о житии и о
преставлении великого князя”. По-видимому, Е. П. же оплакал в общерусской летописи
и разоренную при нашествии Тохтамыша Москву, и избитых горожан подобным же образом
там же оплакал двух своих выдающихся современников — митрополита Киприана и епископа
Арсения Тверского.
Как признанный мастер своего дела, Е. П., по всей видимости, служил двум русским
митрополитам — Киприану и Фотию: одному как публицист-летописец, другому как анонимный
соавтор одного из его посланий.
Сравнивая произведения Е. П., можно заметить, что манера его письма отражала
не только нормативы его времени и свойства его собственной личности, но каждый
раз также личности того, на кого был направлен его мысленный взор. Будучи прекрасно
образованным и начитанным писателем-профессионалом, имея свои приемы и привычки,
Е. П. владел множеством литературных форм и оттенков стиля и мог в своих произведениях
быть и бесстрастным фактографом, не позволяющим себе лишнего слова, и изощренным
“словоплетом”, впадающим в долгие стихообразные медитации; и ликующим или горестным,
и сдержанным или ироничным; и прозрачно-ясным, и прикровенно-многоплановым — благодаря
чему и мог дать почувствовать личность того, о ком писал.
Умер Е. П. не позже 1422 г.— времени открытия мощей Сергия Радонежского (об
этом он как будто еще не знает).
Изд.: Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия чудотворца и Похвальное ему слово, написанные учеником его Епифанием
в XV в / Сообщил архим Леонид. Печатаются по Троицким спискам XVI в с разночтениями из Синодального списка Макарьевских
Четьих Миней — СПб , 1885 (ПДПИ, № 58), Житие ев Стефана, епископа Пермского, написанное Епифа нием Премудрым
— СПб , 1897, Житие Сергия Ра донежского / Подг. текста и комм. Д. М. Буланина, Перевод М. Ф. Антоновой и Д.
М. Буланина // ПЛДР XIV—середина XV века—М, 1981— С 256—429 570—579, Письмо Епифания Премудрого к Кириллу Тверскому
/ Подг. текста, перевод и комм. О. А. Белобровой // Там же — С 444— 447, 581—582.
Лит.: Адрианова-Перетц В. П. Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия
Ивановича, царя русьскаго//ТОДРЛ—1947— Т 5 — С 82—89, 3 у б о в В. П. Епифаний
Премудрый и Пахомий Серб К вопросу о редакциях Жития Сергия Радонежского // ТОДРЛ
— 1953—Т 9—С 145—158, Лихачев Д. С.; 1) Человек в литературе Древней Руси—М, 1970
— С 72—92; 2) Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец
XIV— начало XV в ) — М., Л. 1962, Соловьев А. В. Епифаний Премудрый как автор
“Слова о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича царя русьскаго” // ТОДРЛ—1970—
Т 25 — С 81—104 Антонова М Ф Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия
Ивановича, царя русьскаго (Вопросы атрибуции и жанра)//ТОДРЛ—1974 — Т 28 — С 140—
154, Прохоров Г М 1) Памятники перевод ной и русской литературы XIV—XV вв — Л
, 1987—С 88—154, 2) Епифаний Премудрый// Словарь книжников — Вып 2, ч 1—С 211—220.
Г М Прохоров
Духанина А.В. Особенности употребления перфекта в сочинениях Е.П. // Древняя Русь. - №2(20). - Июнь 2005. -
С. 72-84. Согласна с тем, что епифаниевский текст Жития Сергия заканчивается главой "О худости порт Сергиевых". |