СХИИГУМЕНИЯ СОФИЯ — НАСТОЯТЕЛЬНИЦА
ПОКРОВСКОГО МОНАСТЫРЯ В КИЕВЕ.
1873—1941
ДВЕ ВСТРЕЧИ С ИГУМЕНЬЕЙ СОФИЕЙ
Оп.: Стрижев А. Сергей Нилус. Тайные маршруты. М.: Алгорит, 2007. Номер страницы после текста.
Матушку игумению Софию я имела счастье встретить дважды в жизни. О ней я предварительно много слышала от моей тетушки Е. А. Нилус, ее близко знавшей. Но мое личное впечатление превзошло все мои ожидания.
Первая встреча с ней была в 1917 году в самом начале лета. Матушка приехала к своим старым друзьям С. А. и Е. А. Нилусам. только что переехавшим из Валдая Новгородской губернии в имение «Линовица», принадлежавшее князю В. Д. Жевахову; будущему епископу Иоасафу.
Матушку сопровождал о. Димитрий Иванов, молодой священник ее Покровской обители1. Он только недавно принял сан священства. До этого он служил по судебному ведомству, был судебным следователем. Будущий знаменитый проповедник и мученик.
Какими словами описать и передать то светлое обаяние, которое исходило от облика матушки Софии?
Конечно, я была подготовлена рассказами моей тети. Да, все это было так, когда тетя ее знала молодой настоятельницей общины «Отрада и Утешение». Но теперь ей 44 года, она духовно созрела, возросла, возмужала и предстояла во всем
1 Священник Димитрий Иванов (7.2.1883-4.3.1930)—духовник Покровского монастыря в Киеве, известный проповедник и молитвенник, был духовно близок епископу Дамаскину (Цедрику, 29.10.1877-10.9.1937), епископу Глуховскому, находившемуся в оппозиции к митр. Сергию (Страгородскому).
302
своем великолепии, Божия избранница. Это был самобытный, неповторимый человек, ни с кем не сравнимый... Она была совершенно не похожа на типичную монастырскую игумению, но ни светского, ни мирского в ней не было ничего. Она была воплощением простоты, такая, какую ее создал Бог: воплощение ума и доброты, при том редкой изящности, с тонким вкусом, талантливая. Она сотрудничала в духовных журналах стихами и прозой и подписывалась: «И. С».
Она была цельной натурой, вождем, с ярким волевым характером. Но это совмещалось с женственностью, с нежностью души. За ней можно было идти без колебаний... Во !f мне загорелось желание отдать в ее руки свою жизнь, стать s ученицей1.
В этот момент м. София была важной, влиятельной ки-^ веской игуменией. Но сюда она приехала, чтобы хоть на миг 1быть самой собой, сбросить с плеч лежащую на ней тяжесть управления огромным монастырем со всеми его учрежденивми, и прежде всего повидать дорогих ее сердцу людей, с которыми ее связывала память об Оптиной Пустыни и тамошних старцах, память о блаженных днях, когда она была дастоятельницей, созданной ею обители в честь иконы Божь-Матери «Отрада и Утешение». Она торопилась возможностью встречи с друзьями перед наступлением худших времен. Эти времена были уже не за горами...
Перед моим взором навеки запечатлелась картина: , София сидит на диване, на полу сидит молодой батюшка X Димитрий, скрестив по-турецки ноги. Они веселы, шутят, «еются... Мать София рассказывала о забавных случаях из
-
1 Матушка согласилась принять меня послушницей. Условились, что, . немцы покинут Белоруссию, я со всей семьей переберусь в Киев, где Матушка нас приютит в Покровском монастыре. Когда же вскорости наступил этот ожидаемый момент, мы сели на пароход и поплыли по 'Днепру в направлении Киева. Ночью стала река. Затрещал лед. Пришлось возвращаться назад поездом и путь взять на Запад. Так что мы очутилась ла в Польше, оттуда попали в Западную Европу. К великому горю, желанию моему не удалось сбыться.
303
жизни приютских детей, про мальчика, который, запыхавшись, прибежал, чтобы сообщить: «Цыпленок выскочил из чулана и бегает без чулана!» Но, несмотря на такое благодушное настроение, все они отлично знают, что «день грядущий» не пощадит их, что надо быть готовыми ко всему. Но твердая вера в Бога не давала им падать духом и потому они были такие радостнме и веселые...
С тех пор прошло более 50 лет, но я их вижу как будто вчера... Матушка мне казалась молодой и прекрасной с ее чудными голубыми глазами на ее милом лице. С Нилусами ее связывала, как уже сказано, «оптинская» дружба, создавшаяся, когда она приезжала в Оптину Пустынь к старцам. Бе собственная мать и сестра долгие годы от нее отрекались в досаде на нее за принятие монашества. В лице же Нилусов она нашла сердечное понимание. Особенно же в лице Елены Александровны. Но самое главное, с Нилусами ее связывало единство взглядов и чаяний.
Не помню, ночевали ли м. София и о. Димитрий в Лино-вице, или отбыли в тот же день вечером?
В течение этого же лета 1917 года в жизни «садового дома» в Линовице произошло большое событие: Архиепископ Феофан Полтавский дал Нилусам разрешение на устройство домовой церкви, посвященной преп. Серафиму и Покрову Божией Матери. Игумения София приняла в этом деле деятельное участие. Для устройства этого храма и освящения его прибыл о. Димитрий — с монахинями. Угол комнаты во 2-м этаже был отделен перегородкой, образуя алтарь. Перегородка была обтянута синим атласом с позументами по краям. Этот же позумент обрамлял иконы Спасителя и Божией Матери. Над ними висели лампады. Царских врат не было, висел лишь голубой атласный занавес. По бокам стояли подсвечники. Обо всем этом позаботилась Матушка, прислав все нужное из Киева. За престолом висела дивная семейная икона С. А. Нилуса, изображавшая Спасителя в терновом венце. Отец Димитрий освятил церковь. Монахини
304
пели. Церковь эта просуществовала 8 лет и имела немалое значение. Туда съезжались люди отовсюду. Из писем Елены Александровны стало известно, что однажды к ним съехалось ко дню памяти преп. Серафима 17 священников. Одно время при церкви этой нашел себе приют схиархимандрит Иоасаф, изгнанный из Густынского монастыря, где он жил на покое.
Революционный дух в начале революции коснулся даже монастырей... Изгнанный Схиархимандрит был благодат-вым старцем и удостоился перед кончиной духовных видений.
Вторичная моя встреча с игуменией Софией была крат-вой. Мне пришлось быть в Киеве 2 дня, и я останавливалась в Покровском монастыре. Это было летом 1918 года. Глубо-кой осенью того же года мне пришлось навсегда покинуть пределы родины и очутиться в Западной Европе.
Прошло 17 лет. Я была замужем, и мы жили в Париже. В церкви на улице Дарю муж мой встретил сестру м. Софии I Марию Евгеньевну Попову1. Узнала его она, т.к. жила в Харькове, где неоднократно видела моего мужа в начале войны в студенческой форме, прислуживавшим в церкви праведному Харьковскому протоиерею отцу Николаю Загоровскому2. С М. Е. Поповой у нас завязались дружеские отношения. Ма-' рия Евгеньевна вручила мне тетрадь с записью о детстве и ^Юности игумений Софии. О ее монашеской жизни Мария ! Евгеньевна ничего не могла сказать, т.к. в этой области она ;не разбиралась. Она послала Матушке в Россию мой адрес, [ и я получила от нее следующее письмо:
1 Автор воспоминаний: Игумения София Покровского монастыря го-[ рода Киева. Рассказ ее родной сестры Марин Евгеньевны Поповой (урожд. ': Гриневой)// Православная жизнь. Джорданвилль. 1939. № 1. С. 10-15.
2 Протоиереи Николай Михайлович Сангушко-Загоровский (в монашестве — Серафим, 27.7.1872-30.9.1943) — старчествовать начал по благословению Оптинского старца Анатолия (Потапова). См. его жизнеописание, составленное его духовным сыном И. М. Концевичем в его кн. :«Оптина пустынь и ее время» (С. 437-451).
305
«Дорогая, далекая Леночка,
Что это за неожиданность такая? Откуда принесся ко мне этот краткий звук о тебе? Каким образом после стольких лет молчанья и разлуки, похожей на смерть, опять встал передо мной твой милый образ, туманный абрис которого я ловлю и ищу через разделяющую нас даль?
Вспоминается прошлое в связи с твоими тетей и дядей. Воскресают в памяти знакомые картины и лица... Звучат давно замолкшие голоса... Леночка! Деточка! А ты жива и встретилась с моей сестрой и ее горем, которое она день и ночь носит в своем сердце. Я слышу от сестры, что кто-то из вас узнал ее, подошел и сразу протянул ей руку своей помощи... Спешу сказать тебе несколько слов по этому поводу: я бесконечно рада вашей Встрече и благодарю за нее Господа! И я прошу тебя и твоего друга; поддержите Манюшу нравственно, согрейте ее сердце вашим участием! Я прошу вас об этом во Имя всего Святого... Теперь в глазах моих посветлело при взгляде на Запад, при думах о родной мне душе... Какими-то счастливыми судьбами вы подошли к ней. Я вас знаю... Я вам верю... я на вас надеюсь... Помощью и милостью Божи-ею вы утешите мою дорогую страдалицу скорбящую...
Усердно и сердечно вам кланяюсь, желаю всего самого прекрасного. Будьте здоровы и счастливы. Храни вас благодать Божия. С любовью ваша Бабушка».
Мы побоялись ответить Матушке Софии. Она вскоре умерла.
ЖИЗНЬ СОФИИ ЕВГЕНЬЕВНЫ ГРИНЕВОЙ ДО ЕЕ ВСТУПЛЕНИЯ В МОНАШЕСТВО
Род Гриневых древний. Их предки были людьми служилыми. И за военные подвиги были награждаемы земельными угодьями. Все в роду были помещиками в средней России.
Софья Евгеньевна родилась в 1873 году в Москве, где ее отец в то время кончал университет. Вскоре он получил мес-
306
в Тульском Окружном Суде в качестве кандидата права. Тулы семья Гриневых переехала в Белев Тульской губ., куда их отец -— юрист был переведен по службе. На одной сессии Суда он простудился и умер. Его похоронили в Белеве. > В самом начале осиротевшие дети были помещены в Бе-' левском монастыре, где игуменией была мать Евгения, быв-шая гувернантка в семье Гриневых. Она очень любила всю семью. Дети, живя в Белеве, часто бывали в монастырской церкви и в покоях настоятельницы. Возвращаясь домой, Соня Гринева в играх любила изображать игумению. Она облачалась в длинную пелерину, становилась на возвышение, в то время как ее брат и сестра ей кадили, размахивая и, привязанными на нитках. Маленькая игумения благословляла, они же ей низко кланялись. Из Белева семья Гриневых переехала в Воронеж, где их родовое имение. Брат поступил там в кадетский с, а Соню мать отвезла в Москву в Александро-Мариинский институт. Однако свое среднее образование она окончила в Киеве, поступив в последний класс Фундуклеевской гимназии.
У бабушки Гриневых было имение в Калужской губ., в верстах от Оптиной Пустыни. В одну из поездок туда Гриневых во время обедни стояла отдельной группой. Оптинский старец. Можно предположить, что это о. Анатолий (Зерцалов), ибо о. Амвросий по состоянию :го здоровья в это время давно прекратил служение в хра-обители. Это было в 1885 году. «Служба кончилась, — [ет Мария Евгеньевна, — старец вышел с крестом». ^(Пропустите игумению», — сказал он, обращаясь в нашу ну. Мы недоумевали, пока не выяснилось, что он зовет сестру Соню. Он подал ей крест, чтобы она приложи-ъ, погладил ее по голове и сказал: «Какая игумения бу-!» «В то же время там в Оптиной, — продолжает Мария Евгеньевна, — был схимник, живший в лесу в отдельном домике. (Не старец ли Амвросий? — Е.К.) Имени его не пом-
307
ню.- Он ничего никому не сказал, но сестре поклонился в ноги. Когда сестра поступила в монастырь, все эти случаи пришли нам на память».
Был еще подобный случай. Однажды Софья Евгеньевна была с матерью в овине на молотьбе. Вдруг подходит к ним калека-крестьянка, много лет лежавшая неподвижно, и говорит ее матери: «Ты свою дочь замуж не выдавай. Л сегодня сон видела. В иконостасе вместо иконы Божьей Матери была твоя дочь». Известно, что игумения считается наместницей Божией Матери. Таковы были предвещания о дальнейшей судьбе игумений Софии. Но пока время шло и еще не наступило исполнение предсказаний.
Закончив среднее образование, София Евгеньевна поступила в Киевскую консерваторию по классу пения. Ее профессора были очень высокого мнения о ее голосе и даровании и предвещали ей блестящую будущность оперной певицы. Голос ее был необычайной красоты. Жизнь Сони Гриневой походила в это время на непрерывный праздник: балы чередовались со спектаклями, живыми картинами. Но среди этого веселья Софья Евгеньевна внезапно становилась серьезной, задумчивой, молчаливой. Она прекращала светские выезды и принималась ходить по церквам, молиться, поститься. Потом это настроение проходило, она снова принималась за веселье. Тем не менее зов Божий в ее душе не прекращался, пока Господь не призвал ее окончательно оставить мир.
Первым толчком в этом направлении оказался случай встречи с волком, происшедший еще в пору ее ранней молодости. Это произошло в Калужской губернии, где она гостила в имении своей тети. Там она познакомилась с Анной За-харьевной Знаменской, дочерью помещика Тарусского уезда Калужской губ.: Анна Захарьевна служила учительницей и устраивала собеседования для сельских молодых девиц. София Евгеньевна пожелала присутствовать на одной из этих бесед. Вот как рассказывает об этом случае Мария Евгеньев-
308
на: «Соня пошла одна за две версты. Зима была необычайно : снежная, суровая. В поле ни души. Кругом рыщут стаи голо-; дных волков. Там местность лесистая и водится множество псов. Один молодой офицер приехал на праздники навес-тить своих в деревню, поехал прогуляться верхом. Но оказалось, что стая волков напала на него и растерзала его и ло-шадь. Нашли его сапоги со шпорами. И в такую зиму сестра 'отправилась одна к приятельнице! Вдруг к ней подбежал огромный волк и остановился. Она рассказывала, что у нее не ¦ было сомнения, что она погибнет. Она широким крестом пе-[ рекрестила волка и читала молитву. Пока она читала, волк .стоял, как бы слушал, потом медленно отошел и скрылся в ргораге». Мать София говорила позднее Е. А. Нилус, что, не ;Ьидя ниоткуда спасения, она дала Богу обет принять мона-f шество, если останется жива. И хотя исполнение этого обета оюсь, но Провидение вело её неотступно по пути, ей [назначенному Свыше.
Окончательным поводом для разрыва с миром послу-по следующее обстоятельство. Привожу слова Марии Ев-яьевны:
«Случилось это так: почти перед самым окончанием энсерватории, когда сестре было 22 года, она после урока ения не побереглась. Полагалось полчаса не выходить на эзный воздух. Но Соня сразу же после урока поспешила <ой. По дороге встретила знакомых, весело с ними разго-ривала. Пришла домой радостная, раскрасневшаяся от эза. Но скоро ее юная веселость обратилась в печаль: эня через два дня заболела дифтерийной ангиной в очень I,Сильной форме, после которой она совершенно лишилась го-роса. Девять месяцев сестра не могла говорить. Свои про-рсьбы или вопросы должна была писать. Очень сожалели про-вссора в консерватории о ее болезни. Вернуть ей голос о невозможно, несмотря на все усилия самых знамени-киевских и московских докторов. Моя сестра впала в ^полное отчаяние. Нельзя было узнать прежней моей веселой
309
сестрицы! С каждым днем ей становилось все хуже и хуже и, наконец, ей стало совсем плохо. Врачи предполагали у нее туберкулез горла и советовали послать ее в Швейцарию в Давос. Ничего иного не оставалось делать, как согласиться на это далекое путешествие. Но Господь готовил ей иное место, где она силою Божественною получила исцеление.
Приятельница моей сестры, о которой речь уже была выше, Анна Захарьевна Знаменская, наша соседка по имению, в это время успела уже осуществить свое пламенное желание послужить Богу в иноческом чине. Ее отец выделил ей часть имения, где ею первоначально была создана маленькая община с пятьюдесятью сестрами, помещавшимися первые месяцы в шалашах. В описываемое время община успела возрасти в Свято-Троицкую обитель. Настоятельница мать Анна пригласила свою любимую подругу отдохнуть перед дорогой за границу в чудесной местности и набраться сколько возможно сил. Сестра приняла это приглашение и прибыла в обитель. Но вопреки ожиданиям, ее не поправил сосновый воздух. Ее здоровье стало ухудшаться быстрым темпом и дело дошло до того, что стали опасаться, что приближается роковой исход. Настоятельница поспешила пригласить к тяжело больной духовника обители, старенького священника для напутствия милой моей сестрицы в иной, лучший мир. На глухой исповеди больная говорить не могла, Соня плакала на груди добрейшего старца, который ободрял ее и утешал. После причастия моя сестрица, потрясенная и усталая, тихо заснула. Подле нее дежурила монахиня. Ночь прошла спокойно. К утру Соня проснулась и, к радости и удивлению дежурившей сестры, она вдруг обратилась к ней с несколькими словами. Настоятельница с сестрами, узнав о чуде, поспешили в келью к больной. Соня заговорила с ними и попросила позвать батюшку и отслужить благодарственный молебен. Здоровье сестры стало быстро восстанавливаться».
Всякая мысль о возвращении в мир с этого момента отпала. Жизнь в миру Софии Евгеньевны была окончена.
310
МОНАШЕСКОЕ СЛУЖЕНИЕ ИГУМЕНИЙ СОФИИ. ОБИТЕЛЬ «ОТРАДА И УТЕШЕНИЕ»
Когда именно имело место пострижение м. Софии в ря-софор, осталось неизвестным. Вероятнее всего, что это про- изошло в Свято-Троицкой обители, где она положила нача-1 до, где была настоятельницей ее добрая подруга в миру мать Анна.
Окончив епархиальное училище, м. Анна загорелась же-ием создать обитель. Своими беседами и лекциями она брала вокруг себя группу девиц. Она выпросила у отца-ромещика подарить ей 80 десятин земли и начала созидать ь. Сначала были поставлены из досок шалаши, где на яето поселились послушницы в ожидании постройки тепло-п> дома. Этих первых сестер прозвали «шалашницами». Мо-; настырь бысто начал процветать. Построили церковь, создан был приют и возникло два подворья в обеих столицах. Но деятельная игумения, очевидно мало знакомая с аскетической литературой, с Добротолюбием, поддалась духовному '«соблазну. Не желая подчиниться увещанию епархиального эископа, она навсегда покинула созданную ею обитель и умерла вне ее стен.
. Мать София недолго пробыла в Свято-Троицкой обите-i ли. Она перешла в Николаевскую обитель. Можно предположить, что причиною этого перехода была смута, связанная с куходом м. Анны. Но и в новой обители м. София не нашла [желанного мира. Ее полюбили сестры, которым она в своей • келье читала духовную литературу. За это ее невзлюбила [ казначея. Тогда она, совместно с м. Екатериной Метцендорф, I которая также ушла из Троицкой обители, стали вместе искать, где бы они могли обосноваться самостоятельно. ' Место, которое они выбрали, — Дугнинский завод; он крайне нуждался в духовном просвещении. Это был самый незадачливый угол в прекрасной Калужской губернии. На Дугнинский завод ссылали из Калужской и соседних губерний бывших арестантов, отбывших тюремное заключение.
311
Место, где жили эти рабочие, имело очень непривлекательный вид, но того нельзя было сказать о чудесной, окружающей его природе. Местность была холмистая. На одной из гористых возвышенностей стояла заброшенная церковь во имя Иоанна Милостивого. Окна были выбиты, крыша провалилась, царило полное запустение. Вокруг разрослась кудрявая березовая роща, внутри церкви находился образ Божи-ей Матери «Отрада и Утешение». Вид с холма был восхитительный. Внизу виднелась красивая долина, покрытая ковром полевых цветов, за ней вилась река Ока, раскинувшаяся далеко причудливыми зигзагами. С другой стороны холма образовался отвесный обрыв, на дне которого змеится речушка Дугна, впадающая в Оку. Отсюда вид на огороды местных обывателей. Возле церкви было расположено кладбище. Обе монахини были главным образом привлечены действительной красотой заброшенного храма. Икона «Отрада и Утешение» стала покровительницей их будущей обители.
Вначале обе монахини поселились недалеко от церкви в доме заводского рабочего. В то время местные жители Дуг-ны были духовно одичавшими, грубыми. Вследствие этого монахиням пришлось от них вынести много оскорблений и потому не трудно себе представить, что должна была вынести юная мать София, привыкшая с детства к общей любви. Здесь она очутилась среди подонков человеческого общества, поставившего себе целью вынудить монахинь бежать из Дугны. Однако Господь послал им помощь и поддержку в лице священника о. Владимира Лебедева из села Солопенки, прилегающего к этому месту со стороны Алексинского уезда Тульской губернии. Он дал им указания в деле хождения по сборам.
К сожалению, нет ни устных, ни письменных преданий, указывающих на столь быстрое возникновение новой обители в честь иконы «Отрада и Утешение». Откуда явились средства для полного ремонта церкви, постройки скромных монастырских зданий, как собралось полторы сотни монахинь и возник детский приют? Все это совершилось в крайне короткий срок времени. Теперь среди Дубнинской непри-
312
глядности возник духовный центр, духовная лечебница, живой образец истинной христианской жизни.
Отныне, по словам писателя Быкова, для плывущих на (.(Пароходе вдоль р. Оки, после крутого поворота, появляется .церковь во имя св. Иоанна Милостивого уже не в виде руины, ню как некая труженица в белом одеянии, покрытая изумрудным апостольником, озаренная розовыми лучами заходящего солнца, нося проповедь о глубоком смысле личного подвига в служении Христу и нашему исконному Православию.
М. Екатерина недолго оставалась в обители «Отрада и Утешение». Произошло следующее: она, как старшая годами стала настоятельницей, но сестры больше любили мать Софию и тем возбуждали ее недовольство. Ради сохранения мира м. София решила удалиться в Белевский монастырь Тульской губ., где был похоронен ее отец и где были вложены и семейные вклады. Уход м. Софии сильно огорчил сестер новосозданной обители. Была среди них одна юродивая, так называемая «Марьюшка-блаженная», прозвавшая м. Софию Серафимой. Она взбиралась на дерево и взывала к ней: ' «Серафима, Серафима!» Наконец, м. Екатерина написала , м. Софии, что без нее жизнь обители расстроилась и что ради ее сохранения м. София должна вернуться, а она, ]Н. Екатерина, покинет обитель. Так они и сделали. Впоследствии м. Екатерина основала около г. Бологое Новгородской губ. общину, где и скончалась 95 лет от роду. ,
Итак, м. София приняла на себя крест настоятельства в беднейшей до крайности обители, где даже постройки не были основательными и большей частью сырыми и холодными. Но молодая настоятельница жила твердой верой в '7 Бога, в Его помощь и эту веру умела передать и сестрам. Рассказывает писатель Быков': «Очень часто бывали и бывают
' Бывший спирит, обращенный м. Софией, В. П, Быков, автор книги «Тихие приюты для отдыха страдающей души». Москва, 1913. Этой книгой, ныне библиографической редкостью, мы отчасти пользуемся, как источником. М. София направила Быкова в Оптику Пустынь и к , старцу Герасиму и настояла на закрытии журнала «Спирит». [Ныне книга В. П. Быкова переиздана (Изд. Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, 1993)].
313
моменты, когда в течение дня предстоит предложить трапезу 170 инокиням и 30 приютским детям, а у доброй, отягощенной постоянной заботой о сегодняшнем дне казначеи матушки Марфы всего 25-30 рублей денег и несколько писем с требованием уплаты денег то за дрова, то за разные произведенные работы. Приходят к м. Софии удрученные заботами старшие монахини с докладом об истинном положении дел. М. София убеждает их, говоря, что Господь не может не придти к ним на помощь и напоминает им все предшествующие случаи Свыше пришедшей чудесной помощи. Зажигается большая, поставная свеча у Распятия, находящаяся в келье у Матушки. Растроганные инокини напоминанием о многих прежних случаях помощи, посланной им от Бога, становятся на молитву вместе с Матушкой и уходят умиротворенные. Искренняя их вера не оставалась посрамленной».
Об особом случае чудесной помощи после общего моления рассказывала нам Е. А. Нилус. Матушка неожиданно получила указ из консистории о том, что обитель в честь иконы «Отрада й Утешение» является обязанной в самый короткий срок приобрести в собственность те 40 десятин вокруг церкви св. Иоанна Милостивого, которые обитель занимала и которые ей не принадлежали. По закону монастырь не мог существовать на не принадлежащем ему лично участке земли. Был поставлен Матушке ультиматум немедленно внести в епархиальное управление требуемые им 6 тысяч рублей.
Но откуда ваять такой капитал? Ведь бедная обитель жила буквально по Евангельской заповеди: «Довлеет дневи злоба его» (Мф. 6,34). Прошел у них день и слава Богу!
Матушка немедленно созвала всех сестер, объяснила им то критическое положение, в котором находилась обитель. Можно себе представить волнение сестер! Начался молебен с акафистом преп. Серафиму, к которому они всегда прибегали в тяжелых обстоятельствах. Сестры молились со слезами, а по окончании службы они, плача, стали обнимать друг дру-
314
га. Какова же была радость, когда на следующий день пришел странник и подал Матушке конверт, в котором было 6 тысяч рублей. Оказалось, что он присутствовал на служении акафиста, но никто не обратил на него внимания. Он сразу же обратился к лицам, его знавшим, и, очевидно, глубоко его почитавшим, которые, не задумываясь, вручили ему и доверили столь большую сумму денег. Странник был несомненно не простым человеком, а Божиим странником. В память этого чудесного события каждую Пятницу во время всенощного бдения служился с пением акафист преп. Серафиму Саровскому.
По поводу подобных случаев непрестанной надежды на помощь Божию Быков говорил так: «Матушка София всей ¦ своей сущностью понимает, что только такие уроки, а ничто другое, поднимают в ее инокинях прежде всего любовь к Богу, непоколебимо укрепляют веру в Него и этим заставляют их с радостью служить Ему и исполнять Его великие заветы.
А как неотразимо воспитательно действует это на пре- бывающих около этой обители мирян, трудно себе представить!
Я знаю многих людей, принадлежавших к цвету интел- лигенции, проживавших временно в этой обители, которые приезжали туда абсолютно неверующими, но после близкого наблюдения внутренней жизни обители делались искренно верующими. Матушка же никому ничего не навязывала и никого не стесняла».
Быков неоднократно наблюдал, с какой тоской и грустью уезжали лица, которым удалось погостить в обители некоторое время. Они говорили:
«Ведь это рай земной. Ведь только здесь поймешь смысл и полноту счастья исполнения великих заветов Христовых». «Дух, который вносила мать София в жизнь своей маленькой обители, невольно напрашивается на сравнение с
315
жизнью первохристиан, когда Евангельские заповеди буквально исполнялись в повседневной жизни. Один стихотворец восклицает:
Если хочешь здесь на земле увидеть небесную правду, Скорее, скорее спеши в дивный храм Утешенья, В святую обитель небесной Отрады.
«Все это истина, — говорит Быков, — и никто не дерзнет сказать, что это неправда».
Далее Быков рассказывает, как посетившая обитель по его совету некая серьезная и глубокая особа решила присоединиться к лику сестер монашествующих. Многие лица из простого народа поселились при монастыре в качестве труд-ников. «Вот некто, — говорил Быков, — Василий Иванович, ремеслом столяр, человек богобоязненный и дитя душой, живший раньше в Москве и служивший в одном из магазинов столярных изделий. Побывав в «Отраде», он ликвидировал все свои дела, пришел сюда и остался навсегда жить при обители, за трапезу и помещение, исполняя все столярные работы в обители...
Вот глухонемой мужичок Алеша, который отказался от полученного в деревне наследства, от манящей жизни зажиточного мужика и предпочел остаться работником при доме Божием, под покровом Царицы Небесной «Отрада и Утешение». Но эти люди не были единственными...
Обладая недюжинным даром слова, прекрасным слогом и стильностью, мать София чрезвычайно часто устраивала собеседования со своими сестрами, избирая своими темами, или жизнь великих подвижников, или Евангельские изречения, или какой-нибудь из обительской жизни эпизод. Собеседования заканчивались роскошным пением монастырского хора под управлением матушки Евгении. На собеседова-
316
ме допускались и миряне. И не хотелось уходить из этого чудного во Христе братства!
А какие чудные богослужения совершаются в этой оби-пи вообще!
Каждый двунадесятый или иной большой церковный шраздник бедная, но изумительной чистоты и большого вку-еа церковь украшается самыми затейливыми гирляндами из пени, венками из чудных цветов цветника обители.
Всенощная... Храм переполнен молящимися... Справа и рлева стройными рядами стоят монашествующие сестры. Впереди, на месте настоятельницы, стоит олицетворенное ение — мать София, рядом с ней ее келейница, сестра Екатерина. Более преданного и более любящего человека я никогда и нигде не встречал. Она за Матушку и ради Матуш-ки готова пойти и в огонь и в воду... Мне приходилось видеть [такие факты ее самопожертвования, перед которыми я благо-Iговею и посейчас...
Чистенький, замечательной художественной работы эностас. Налево, напротив иконы Царицы Небесной «От-рада и Утешение», выстроены приютянки. Их в обители до ?30 человек. Самая маленькая из них трехлетняя Маня Тури-рцына, поражает и своим ростом и своей серьезной выдер-жанностью. Все девочки в сапожках и чистеньких чулочках, ¦ одного цвета платьях, с белыми платочками на головах... Отворяются царские врата, из алтаря выходит О.Алек- с дьяконом. Хор поет «Хвалите имя Господне». Все молящиеся зажигают розданные им заранее свечи.
Удивительно хорош этот обычай, строго выполняемый в обителях Калужской губернии. Когда взглянешь на это море огней—тогда сердцем почувствуешь какую-то непонятную, но в то же время очевидную связь между этим пением и меж-I ду этими огоньками, которые, как пылающие сердца великой Слюбовью к Промыслителю, рвутся, колеблются, стремятся в \ высь! Нет! этот обычай положительно неоценим!
317
И вдруг сзади престола в алтаре перед вами озаряется каким-то неземным светом и оживает лучезарная фигура Божественного Спасителя со знаменем Воскресения!
Сама любовь подсказала Матушке устроить хорошее освещение позади образа Воскресения Христова, написанного на стекле алтарного окна.
Еще не умрут в памяти моей души два факта, тоже происходящие во время всенощной.
Матушке подают на блюде частицы благословленных на литии хлебов, она берет блюдо и им обносит ряды своих прихожан. О, какая близость к простому народу!
Недаром Матушку так любит местное население, недаром идут к ней со всякой нуждой, со всякой скорбью. Делают ее и судьей в своих человеческих отношениях, и поверенным всех своих тайн, невзгод и переживаний. И как Матушка сказала, так уже и кончено.
Кроме того трогательно наблюдать прощание с Матушкой приютских детей, которых уводят спать до конца службы. Матушка благословляет каждую из девочек, и те также осеняют ее крестным знамением, для чего она склоняется к каждой из них, как любящая мать.
Такое прощание с детьми перед их сном происходит каждый вечер».
Таково впечатление от пребывания в обители «Отрада и Утешение» В. П. Быкова, бывшего редактора журнала «Спирит», спасенного игуменией Софией от его погибельного заблуждения.
Если любовь Матушки Софии привлекала под сень обители разнообразных мирских лиц, то эта любовь коснулась и забытых могил на старинном кладбище, расположенном вблизи церкви св. Иоанна Милостивого. Вот как об этом повествует в письме к Братству преп. Германа Аляскинского о. архимандрит Герасим (1886-1969), спасавшийся как отшельник в течение 35 лет в скиту преп. Германа на Еловом
318
эве: «В 1914 году, в конце апреля, я посетил женский энастырь «Отрада и Утешение». Он был построен на высоком берегу реки Оки и вид с балкона гостиницы был прекра-I. Вечером, сидя на балконе, я увидел множество огоньков, »сияли за кустами сирени и за березками. Меня потянуло 1. Я спустился, прошел недалеко и увидел чудную кар-/: на монастырском кладбище сияло много, много цвет-; лампад. Господи! какая то была красота! Помню, мне и хотелось даже покидать тот дивный уголок!» Правда, 1. Софии в 1914 году уже не было там, но в ее любимом «це свято соблюдалось все, что было ею заведено, все щии. (Не был ли тот вечер днем Родительской Суббо-• — Е.К.)
0 тяжелом" испытании, выпавшем на долю м. Софии во вмя ее настоятельства в обители «Отрада и Утешение»
[ поведала Е. А. Нилус. М. София, будучи духовной доче-
1 Оптинских старцев, когда только могла, ездила в Опти-г Пустынь и при встречах с Еленой Александровной делись с ней своими переживаниями. Произошло следующее: в
эитель долго не назначали священника. Наконец, к великой пюсти Матушки и сестер, они узнали, что батюшка к ним цет. Собрались все сестры с Матушкой для торжественной *и. Подъезжает тарантас и из него, к всеобщему ужасу, ходит совершенно пьяный священник. Матушка спокой-э, точно ничего не случилось, проводит встречу. Затем со-i сестер, взволнованных и разочарованных, и твердо им ia, что раз произошло таковое попущение Божие, что к [ послан этот священник, то их долгом является почитать и не соблазняться его слабостями. Сестры^ как всегда, эиняли ее слова с полным доверием, а для Матушки нача->сь жестокое испытание. Характер у этого священника ока-эался ужасным. Оказалось, что его собственная семья от
319
него сбежала. Он бил приставленную к нему старушку-послушницу, во время богослужений возмутительным образом громко бранил пономарок и клирошанок.
Вся обитель была в отчаянии, но Матушка умоляла всех терпеть. Она видела во сне, что она поднималась по воздуху все выше и выше, ведя за собой этого священника: из этого она сделала заключение, что он неспроста к ней послан. Между тем положение делалось все труднее и труднее. Священник ее возненавидел. Он отыскал среди ее послушного и мирного стада двух-трех паршивых овец, не смевших доселе проявлять открыто свое недовольство. Он составил против настоятельницы партию и начал писать против нее жалобы, что было до тех пор неслыханно в ее мирной обители. Но м. София твердо стояла на своем: молилась за него Богу и настойчиво требовала от возмущенных сестер, чтобы они почитали его ради его сана.
Было, однако, у этого священника одно великое достоинство: он искренно молился и старался не пропустить дней, когда полагалось совершение Божественной Литургии.
Однажды ночью Матушка внезапно заболела и так сильно, что пришлось волей-неволей позвать обительского священника для напутствования на случай фатального исхода ее недомогания. До тех пор она никак не могла заставить себя исповедоваться у него. Между тем произошло неожиданное: идя к игумений по подмосткам, положенным от ее кельи в церковь, священник споткнулся и пролил св. Дары.
Этот несчастный случай вызвал со стороны Матушки чувства самого глубокого сожаления и сочувствия. Священник увидел ее в истинном свете, у него открылись глаза. По уставу он должен был доложить архиерею о случившемся. Епископ его послал к духовнику. Но вернулся в обитель он совсем другим человеком и заявил, что он едет к о. Герасиму на исправление.
320
. Отец Герасим1 был необычайным явлением — он был целителем душ человеческих. В его обитель стекалось все то, что не годилось в обыкновенной житейской обстановке: оди — физические инвалиды и полукалеки, а также люди, Г требующие морального исправления.
С молодых лет о. Герасим был учеником старца Герасима, отчасти юродствовавшего и жившего вне монастыря. Старец сказал о нем:
«Миша, — так звали его тогда, — будет меня выше». Эти слова сбылись.
После смерти своего наставника о. Герасим, по предсказанию своего старца, в том месте, которое им было названо ? «прекрасным» и где по его словам возникнет монастырь, I, построил шалаш. К нему присоединился второй. Вскоре здесь действительно возник благоустроенный монастырь под покровительством Палестинского Общества, коего представителем был Вел. Кн. Сергий Александрович, родной брат Императора Александра III. Обитель эта была посвящена преп. Сергию Радонежскому, имя которого носил Великий Князь. Это был самый энергичный, волевой человек в Царской Семье. Он служил опорой для своего племянника
1 Игумен Герасим (ск. 31.7.1918) — будучи мальчиком, был келейником пользовавшегося большой известностью в Калужской губернии старца Герасима (ск. 1898). Постриженик Тихоновской пустыни. Основатель Сергеева скита, находившегося в 12 верстах от Калуги и бывшего в ведении Калужского отдела Императорского Палестинского Общества, председателем которого был Вел. Кн. Сергий Александрович (ск. 1905). Небесным покровителем его был преп. Сергий Радонежский. Вместе с супругой Вел. Княгиней Елизаветой Феодоровной они покровительствовали обители старца Герасима. В последней был домик Великой Княгини. О. Герасим принимал в свою обитель «исключительно только бездомных и совершенно неправоспособных калек», обладал даром прозорливости. Тесная духовная близость существовала у старца Герасима с м. Софией (Гриневой), пославшей к нему бывшего спирита В. П. Быкова, описавшего посещение Сергеева скита в своей книге «Тихие приюты для отдыха страдающей души» (М. 1913. С. 79-105).
321
Императора Николая II. Убийство Великого Князя нанесло тяжелый удар по строю государства Российского.
Великий Князь недаром покровительствовал обители отца Герасима, в лице которого соединилась подлинная свй-тость вместе с поразительной энергией и хозяйственными способностями. Монастырь был благоустроен и его настоятель прекрасно управлял 400 десятинами земли. Была устроена ферма, сдавались дачи благочестивым дачникам. Перед монастырем был пруд с фонтаном и были насажены цветники. Все это благоустройство было создано для опекаемых больных и калек. Лежащие из них пользовались хорошим уходом, а те, которые могли двигаться, были приспособлены каждый к подходящему ему занятию.
Любвеобильность старца отца Герасима была поразительная, она не имела предела и имела дар перерождать человеческие сердца.
С м. Софией у них существовала духовная близость, и они посылали друг к другу своих духовных чад.
По данной ему благодати, о. Герасим старчествовал и давал прозорливые указания и ответы на задаваемые ему вопросы, волновавшие толпившихся вокруг него посетителей.
Вот в эту «лечебницу» и пожелал определиться на покаяние священник из обители «Отрада и Утешение». Вскоре он совершенно вылечился от алкоголизма и попросился вернуться к Матушке. Но она в то время была уже в Киеве.
Когда же совершилось назначение м. Софии игуменией Киевской Покровской обители? Согласно сохранившемуся церковному журналу «Русский инок» (1911 год. Февраль. Вып. 3. С. 66) сказано, что 23 января в Киево-Покровском монастыре произошли выборы новой игумений на вакантное место за смертию игумений Валентины. Выбрана была игумения Магдалина Абабковского монастыря Нижегородской губернии. Она была ранее главной сестрой больничных бесплатных учреждений в Покровском монастыре. Акт избрания был послан в Петербург митрополиту Киевскому и Галицкому Флавиану для утверждения.
322
Остается открытым вопрос — был ли выбор иг. Магдалины утвержден м. Флавианом? Если и был, то иг. Магдалина пробыла в Киеве на этой должности всего лишь около года. Быков пишет в своей книге, что он еще застал м. Софию игуменией в «Отраде и Утешении» в 1912 году. Но в следующем 1913 г. там была уже игуменией м. Евгения. Следовательно, м. София была назначена игуменией Покровского монастыря или в конце 1912 года, или в начале следующего года.
МОНАШЕСКОЕ СЛУЖЕНИЕ ИГУМЕНИЙ СОФИИ. ПОКРОВСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Скажем несколько слов о том, что из себя представлял Покровский монастырь1 в начале этого века. Он был основан I Вел. Кн. Александрой Петровной, в монашестве м. Анаста-
1 Покровский общежительный женский первоклассный монастырь был основан в 1889 г. Примерно за полвека до этого блаженный киевский подвижник и прозорливец иеросхимонах Феофнл (Горенковский, 1788— 28.10.1853) предсказал основание обители: «Место, на котором мы стоим, — свято, здесь воссияет благодать Божня, и на том месте, на котором . мы стоим, будет воздвигнут храм Божий. Дуб же сей будет срублен и послужит местом построения церковного престола, а весь сад будет обращен в девичий монастырь, а царственная жена будет строителъницей и правительницей его». Сохранялось предсказание и святителя Феофана Затворника: «Будут пчелки, да еще какая матка!» Место построения монастыря было освящено 11.1.1889. Благословение на устройство обители от Св. Синода было получено 10.7.1889. В монастыре был принят устав преп. Фео-* дораСтудита.
В период с конца 1912 г. до начала 1920-х годов (т.е. до самого закрытия монастыря) его настоятельницей была схиигумения София (Гринева, 1873-4.4.1941) — основательница известной женской обители «Отрада и Утешение» Калужской епархии, близкая знакомая Нилусов.
Монастырь был вновь открыт в годы немецкой оккупации. Духовником Покровского монастыря стал в 1941 г. духовный сын оптинского старца Нектария о. Адриан Рымаренко. О. Адриан создал при обители дом для престарелых и увечных, больницу, помогал всем нуждающимся. В этот период на Страстной седмице скончалась в Ромнах мать о. Адриана. В память о ней он построил церковь во имя Владимирской иконы Божией Матери, а при ней «старческий дом». О. Адриан эвакуировался из Киева на Запад в 1943 г. В настоящее время Покровский монастырь — действующая обитель.
323
сией1, 20 июля 1889 года. Это был как бы самостоятельный городок в Лукьяновской части города Киева на склоне Кудрявой горы. Площадь, занимаемая монастырем, была обшир: ная, на ней прежде всего помещались обительские здания, вмещавшие келлии для 1200 монашествующих сестер обители. Затем настоятельские покои и здание больницы и лечебницы имени Императора Николая II. При этих двух зданиях были две церкви: 1) во имя преп. Агапита-врача и 2) во имя Божьей Матери [Всех] Скорбящих Радости. Кроме этого был детский приют и богадельня. Между домами росли сосны, всюду были разбиты цветники, и общий вид имел вид парка.
Главный монументальный храм во имя Святителя Николая Мирликийского был заложен в 1896 году и строился почти 20 лет и, хотя был закончен, но из-за войны не был расписан и освящен. Вследствие этого другой храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы с приделами во имя Св. Пророка Илии и другого придела во имя Всех Святых — служил для совершения всех богослужений в обители. Еще была трапезная церковь во имя Архангела Михаила.
Кроме того с 1894 года в ведение Покровского монастыря поступил Межигорский Преображенский монастырь, находящийся на берегу р. Днепра, в нескольких верстах выше Киева, в долине, окруженной с трех сторон горами. Межи-
1 Великая Княгиня Александра Петровна (2.5.1838-13.4.1900)—дочь принца Петра Георгиевича Ольденбургского, супруга Вел. Кн; Николая Николаевича (Старшего, 1831-1891), брата Императора Александра П. Приняла Православие 25.1.1856. Занималась широкой благотворительной деятельностью в Петербурге, основав в Галерной гавани Покровскую общину сестер милосердия, больницу, клиническую амбулаторную лечебницу, училище для подготовки фельдшериц, впоследствии преобразованное в женскую гимназию. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на личные средства организовала санитарный отряд. Тяжело заболев, в 1879 г. она уехала лечиться за границу. С 1881 г. постоянно жила в Киеве, где основала Покровский женский монастырь, в котором приняла иночество с именем Анастасия. Постриг, совершенный 3.11.1889, до самой ее смерти остался тайным.
324
горский монастырь был основан не позже XII века. Он подвергался много раз опустошениям, после которых восстанавливался. С XVII века считался казацким монастырем. С 1687 года получил от патриарха Иеремии, своего бывшего постриженника, права ставропигии. В царствование Екатерины II был обращен в военный госпиталь и до последнего времени находился в большом запустении. Попав в ведение м. Анастасии, он стал восстанавливаться и украшаться.
Таким образом Покровский монастырь был огромнейшим учреждением. Со смертью его основательницы ни одна из назначаемых на ее место игумений не могла справиться с возложенной на нее задачей. Ведь помимо духовной стороны, здесь требовались и практические способности, особая тактичность и наблюдательность. Игумений приходилось иметь дело с различными деловыми людьми, как со строителями собора, с докторами больницы, с членами городского управления, да мало еще с кем! Великокняжеский дом считал этот монастырь своим наследием, и здесь требовалась особая тактичность. Одна бухгалтерия чего стоила! Какие суммы проходили через монастырскую кассу!
Огромная ответственность лежала на настоятельнице такой огромной обители! Заурядному человеку такая задача была бы не под силу. Помимо всего, населышцы монастыря, привыкшие к управлению мудрой и святой старицы, какой была покойная мать Анастасия, часто бывали недовольными порядками той или другой игумений, и в епархиальное управление текли непрерывные жалобы. Переменилось несколько настоятельниц...
Назначение матери Софии игуменией Покровского монастыря вышло совершенно случайно: она поехала в Петербург хлопотать по делу своей обители. Между тем в этот самый момент киевский митрополит Флавиан, находившийся в Синоде, тщетно искал подходящую игумению для Покровского монастыря.
Теперь перед его глазами стояла умная, толковая, молодая игумения скромной, небольшой, но ее руками созданной
325
обители. Она внушала доверие, и выбор на ней остановился. Никто не подозревал тогда, какой ими был богатый улов сделан, какую жемчужину выловили. Это показало время! Таков слышанный нами рассказ из уст Е. А. Нилус.
Этот неожиданный поворот судьбы причинил Матушке невыразимое горе. Она срослась душой со своей «горкой», как она называла свою обитель. И вот, приходилось теперь вместо привычной мирной ладьи пересесть на огромный океанский корабль, чтобы пересекать бурные житейские волны... Горе ее усугублялось при мысли о разлуке с монашествующими сестрами, с райским уголком, ею созданным, с детьми ею призреваемыми, с мирянами, около нее поселившимися, с простым народом, ей доверившим свои невзгоды, со всем тем, что с помощью Божией ею было создано! Матушка проплакала всю ночь! Ее вырвали, как вырывают дерево с корнями!
Возведение матери Софии в сан игумений и перед этим ее пострижение в ангельский образ очевидно произошло в Петербурге в Новодевичьем монастыре. Оно не могло иметь место в Киеве, т.к. ей невозможно прибыть в Киев в чине рясофорной монахини. Ей оставили ее прежнее имя, оттого, что была спешно составлена бумага о ее назначении, где она была названа Софией. Так рассказала об этом Е. А. Нилус.
Итак, мать София оказалась поставленной на высокий свешник и, как яркий огонь, она горела и светила до тех пор, пока не погас всюду свет и не наступила повсеместная тьма. Имя Софии-мудрости она носила провиденциально от рождения и до смерти.
Вот как описывает ее сестра Мария Евгеньевна прибытие Матушки в Покровский монастырь: «Было получено известие о дне и часе прибытия новой игумений. Все сестры и духовенство стали готовиться к торжественной встрече настоятельницы... У монахинь и причта была одна мысль: какова будет новая игумения? Монахини, послушницы, духовенство вышли встречать мою скромную сестру. Дорога от игуменских покоев до собора была устлана коврами. Тор-
326
жественно загудели могучие обительские колокола — и вот показалась карета! В силу какой-то необъяснимой причины, дверцы кареты, из которых должна была выйти игумения София, никак не могли открыть при всем усилии. Все ждали, волновались, недоумевали... А моя сестрица перекрестилась и сказала: «В этом как бы предсказание тюрьмы!» Так впоследствии и случилось: большевики вывезли мою сестру из монастыря в тюрьму. Игумения София вышла из противоположной стороны, и ей пришлось обойти карету.
Со страхом приняла новая настоятельница свой ответственный пост. Но своей необычайной добротой, смирением и простотою она, как и в «Отраде и Утешении», приобрела сердца сестер. Полюбили все смиренную игумению. Много добра творила игумения София. Дар исключительной любви к Богу и людям имела она: щедрой рукой благотворила она бедным. Никто из нуждающихся не уходил без помощи, никому не отказывала она в поддержке. Ко всем относилась она с лаской и любовью. Игумения София не забывала ни на минуту и дорогой ее сердцу обители «Отрада и Утешение». Помогала ей непрестанно, заботясь о ее нуждах и всяческих печалях».
Такая возможность приходить на помощь «Отраде», этому детищу ее души, служила утешением для Матушки, а также переход под ее крыло наиболее ей близких сестер из прежней обители. Из этих сестер особенно была ей близка бывшая казначея инокиня Марфа. Мария Евгеньевна говорит: «Это была святая, родная душенька. Сорок лет она была неразлучна с сестрой, горячо ее любя. Впоследствии ее посвятили в великую схиму с именем Маргариты. Она разделяла с сестрой все ее скорби, все мытарства при большевиках и отошла к Господу на вечный покой».
Елена Александровна Нилус бывала у Матушки в Покровском монастыре в Киеве и описывала картину, ею виденную, общей любви к Матушке со стороны как и старого, так и малого. Ее любили и капризные старушки, и приютские
327
дети, которые кидались к ней с радостными криками. Ее приход вызывал всюду восторг и ликование.
В нашей памяти сохранился из жизни иг. Софии в киевский период ее жизни случай, ставший известным нам, конечно, со слов Е. А. Нилус: одна дама-помещица, соседка Гриневых по имению, знавшая м. Софию еще в ее ранней молодости, умоляла ее оказать влияние на умозрение ее единственного сына, который был совершенным атеистом. Этот человек, исключительно блестящий, талантливый, редкого ума, делавший завидную карьеру инженера, не поддавался никаким убеждениям, что причиняло его верующей матери глубокое горе.
Мать София попробовала на него подействовать, но дело оказалось очень трудным: они тщетно спорили. Однако м. Софии удалось его уговорить побывать в Сарове. И сама там была вместе с ним. Поединок между игуменией Софией и атеистом был нелегкий.
Но случилось, по ее молитвам, какое-то необыкновенное чудо, которое потрясло инженера до мозга костей. Он стал не только верующим, но как бы родился вновь. Прежняя жизнь ему опостылела совершенно, он не мог уже более ее продолжать. Он бросил службу, надел крестьянскую одежду и ушел на Валаам, в Соловки. Бывший атеист стал странником...
Во время игуменства м. Софии в Киеве произошли следующие события общего характера: приближалась война и на горизонте собирались черные тучи. С наступлением рокового 1914 года началась война с немцами. В Покровском монастыре был открыт лазарет. Его посетил в первые годы войны Государь Император. В 1917 году последовало отречение Государя от престола. Осенью того же года был убит митрополит Киевский Владимир. Настало смутное время, бесправие. Весной Киев заняли немцы, и с ними началось призрачное украинское управление во главе с гетманом Павло Скоропад-
328
ским. С уходом немцев осенью того же года свирепствовали разные банды, пока Киев не заняла добровольческая армия... С ее отступлением утвердились большевики... Это наступило с начала 1920-х годов... Покровский монастырь был закрыт ранее других. Прежде всего арестовали игумению Софию. Мария Евгеньевна пишет: «Увезли мою сестру в тюрьму (как она это раньше предчувствовала). Увезли в открытом автомобиле, посадив между двумя комиссарами. При виде этой тяжелой картины бедные, осиротевшие сестры с воплем и слезами бежали за машиной. Они теряли в лице игумений нежную, любящую мать. «С этого момента, — продолжает Мария Евгеньевна, — начались страдания м. Софии. Ее переводили из одной тюрьмы в другую». Это же самое теми же словами подтверждает мать игумения Ангелина, бывшая монахиня Покровского монастыря, уехавшая в Сербию в 1926 году в письме от 21 ноября 1950 года. Она пишет: «Господь посреде нас, дорогая госпожа Елена. Письмо ваше я получила и все поняла, что вы спрашиваете. Я жила в Киеве до 1926 года. Игумения София много страдала все время, ее водили из тюрьмы в тюрьму. После этого игумения София получила свободу и жила 25 верст за Киевом. После этого вернулась в Киев, поместилась у своей родственницы, у близини монастыря Покровского.
Когда я верталась на свою родину, м. иг. София меня благословила. Последную, т.е. при разлучении, напоила меня чаем с печением, прекрестила и поцеловала меня в горьких слезах, мы расстались, разлучились. Долго прошло времени, что я ничего не знала об любимой Матушке и любимом Покровском монастыре. Я решилась и написала письмо у Покровский монастырь. Ответ скоро получила. Пишет мне новая игумения Е., что м. София умерла.
Теперь я пишу от себя: я жила у игумений Софии 13 лет. Очень много научилась от нее. Игумения София была просто святая душа, полна духовных подвигов и милосердия.
329
Игумения София каждого скорбящего утешала, помогала. Было когда я возьму св. богослов1 и поцелую ручку иг. Софии, а в этот день, как на крилах, полна духовной радости. Я очень уважала и духовно любила иг. Софию, а иг. София меня также, всегда меня жалела, что я так далеко от своей родины. Имела бы еще писать о доброй, мудрой иг. Софии, но кончаю. Бог милосердный принял И. С. у вечность, там на небе, где правда живьет.
Вечная успомена и духовечная память доброй, духовной, мудрой мученице иг. Софии.
Остаюсь грешная игумения Ангелина.
21. XI. 1950».
Сколько раз арестовывали м. Софию, сколько времени она провела в тюрьмах — этого мы не знаем. Известно, что настоятель храма в Покровском монастыре о. прот. Дмитрий Иванов, так же, как и м. София, долго просидел в заключении. Но то был их личный исповеднический подвиг. Главный же исторический их подвиг развернулся уже гораздо позднее. Это было тогда, когда митрополит Сергий официально отказался быть защитником Церкви и объявил открыто, будто церковные интересы вполне совпадают с интересами безбожного правительства: «Ваши радости — наши радости».
Здесь надо сказать, что церковные нестроения начались сразу после революции. Возникла «Живая церковь», образовавшая раскол. В Киеве «живисты» расположились прежде всего в Покровском женском монастыре, из которого в первую очередь были выселены все монахини, а больница национализирована. Так как среди местных архиереев живцам не удалось завербовать кого-нибудь в свои ряды, то епископов начали присылать из других городов с тем, чтобы они насадили в Киеве живизм. Одним из первых прибывших туда был митрополит Тихон. На его первое объявленное богослу-
330
жение в большом соборе Покровского монастыря собралось довольно много женщин. Обедня прошла спокойно. Но когда митрополит в белом клобуке и знаменитой голубой мантии вышел благословлять народ, он получил незабываемый урок. Первая подошедшая как будто под благословение женщина быстро с гримасой бросила: «Сколько взял?» — и плюнула на поднятую для благословения руку митрополита. Следующая за нею, заглядывая умильно в глаза Тихону, быстро подхватила: «Золотом или советскими?» — ив свою очередь плюнула. Плевки продолжались, пока растерявшийся митрополит не вышел из состояния окаменения и не скрылся поспешно в алтаре. Больше он не служил и очень скоро уехал из Киева. Года через два стало слышно, что он скончался в Курске, принесши покаяние еще при жизни Святейшего Тихона.
Один из архиереев-исповедников, проведший всю жизнь после революции в тюрьмах и ссылках и там ее закончивший (епископ Дамаскин. — Е.К.), случайно попал на короткий срок на свободу, с горечью высказался до этому поводу: «Если не женщины, то кто же будет защищать Церковь? Пусть хоть они защищают как могут»1.
Возникновение «Живой церкви» внесло большое неустройство в церковных делах... Положение все ухудшалось и со смертью Патриарха Тихона. Церковь была так стеснена, что не было возможности собрать собор для избрания нового патриарха. Заранее предвидя такое положение, Патриарх Тихон указал на трех кандидатов, которые, не будучи в тюрьме, ни в изгнании, могли бы быть временными заместителями Патриаршего престола. Из этих кандидатов только митр. Петр Крутицкий оказался на свободе. Его избрание было подписано 50 епископами. Митрополит Петр, в свою очередь, назначил на случай своего ареста или смерти трех лиц,
1 Елена Л[опушинская. — Е.К.]. Русские Мироносицы// Православная Русь. 1948. №20.
331
как заместителей престола. В их числе были м. Иосиф Ростовский и м. Сергий Нижегородский. Митрополит Петр продержался у власти всего несколько месяцев, т.к. он отказался подписать требуемую правительством декларацию и был сослан на край света, в полярную зону. Требование большевиков исполнил м. Сергий, выпущенный ими из тюрьмы, где побыл несколько месяцев. Это была полная капитуляция, отказ от самозащиты. М. Сергий стал во главе управления Церковью, подобрав и посвятив себе послушных членов Синода. Остальные же, не примкнувшие иерархи, оказались вне покровительства Церкви и отданными на расправу советской власти1.
Один из первых опротестовавших декларацию м. Сергия был митрополит Иосиф, бывший Ростовский, в тот момент Петербургский-Ленинградский. С его стороны это был героический жест. Он знал, что за свое стояние за Истину он заплатит кровью. Такие исключительные герои в истории Церкви являются Божиими избранниками, не «наемниками». И потому, будучи «пастырем добрым», митрополит Иосиф в этот критический момент решил действовать решительно, объявив себя вождем малого стада Христовых овец, будущих мучеников. Церковь, им возглавленная, стала назы-
1 Нами в свое время было получено письмо от Елены Александровны Нилус, в котором она, заменяя церковные слова медицинскими, старалась объяснить нам сущность церковной катастрофы. Она пишет:
«У нас никто из наших не имеет ничего общего с докторами Сергеева и в его лечебницах не лечимся. Он совершенно незаконно действовал, т.к. старик д-р Петров его только назначил своим заместителем для текущих дел, когда должен был уехать, а он незаконно без пленума всех докторов выбрал управление, которое всеми делами правят. Старики Петров и Кириллов это управление не признают и оба в гонениях и скорбях. Муж мой был сильно возмущен действиями д-ра Сергеева, в т.к. все ревнители истинной Гомеопатии [Православия] лишены возможности лечиться, ибо все аптеки в руках тех, которые все захватили. Трудно тебе объяснить, но если все знаешь, то неприемлемо. Одно тебе скажу: я все время в Чернигове была без доктора и ездила в Киев [к м. Софии] когда нужно было, т.е. раз или два в год. Здесь тоже: дети не лечились [т.е. не причащались]. Я была в последний раз в Киеве к Покрову, т.е. в 1933 году».
332
ваться иосифлянской, а впоследствии катакомбной. Он в ссылке был расстрелян. Ему мы обязаны тем, что в России до сих пор сохранилась «Истинная Церковь», хотя и в потаенном, скрытом состоянии. И мы верим, что будет день, когда Церковь эта выйдет на свет Божий, как незапятнанная невеста Христова и займет принадлежащее ей место.
В своих неизданных записках архиепископ Леонтий Чилийский1 оставил нам, как очевидец того времени, важное свидетельство о событиях, происходивших в это время в Киеве. Он говорит: «Владыка Иосиф принял на себя, как митрополит, всех отколовшихся от митрополита Сергия и потому их стали называть иосифлянами, а оставшихся сергиана-ми. Как в Петербурге были отколовшиеся, так были и в Киеве. Среди них протоиерей Димитрий Иванов, наш Покровский монастырь, мать игумения София с приближенными 20 сестрами, о. прот. Виктор, настоятель Александро-Невс-кой церкви, О.Анатолий Жураковский2, о. Л(еонид Гее?), на- стоятель Покровской церкви и один профессор Академии. He откладывая, сестры Покровского монастыря себе избрали в игумений мать казначею, старицу 75 лет Антонию, а м. София приобрела себе дачу вблизи Киева в дачном месте Ирпень, там устроила церковь и при ней находились остав-
1 Архиепископ Леонтий (Филиппович, 7.8.1907-2.7.1971), Буэнос-Айресский и Аргентинский, Чилийский, Парагвайский и Уругвайский — принял постриг в Китаевской пустыни под Киевом (1925). Трижды был в тюремном заключении. Война застала его в Почаевской Лавре. В 1941 г. хиротонисан во епископа Житомирского (до ноября 1943). За его время рукополагает свыше 300 священников, несколько епископов, открывает сотни храмов. Путь его изгнания пролегал через Варшаву, Вену, французскую зону оккупации Германии, Мюнхен. Был епископом в Австрии и Германии. С 1969 г. — в Аргентине. Сохранились воспоминания владыки Леонтия, частично опубликованные.
Об архиепископе Леонтии см.: «Православная Русь». Джорданвнлль. 1971. № 14. С. 2—3; «Православная жизнь». Джорданвилль., 1971. Декабрь. С. 18-20.
2 Священник Анатолий Жураковский (1897—10.10.1939) — окончил Киевский университет Св. Владимира (1915). Рукоположен во иереи (1920). Был сослан в Краснококшайск (1923).
333
шиеся сестры и о. Димитрий Иванов1. В остальных монастырях отдельных не замечалось, кроме Троицкого монастыря о. иеромонаха Феодосия».
В этом своем свидетельском показании архиепископ Ле-> онтий запечатлевает факт исторического подвига протбиерея о. Димитрия Иванова и м. Софии в их решительном отметании от сергианства и вступлении в ряды иосифлян. Таким образом, в Ирпени образовался некий центр.
О. Адриан Рымаренко2, ныне архиепископ Андрей, сообщил нам лично подробности о жизни м. Софии в Ирпени. В той же вилле жил и о. Димитрий Иванов со своей семьей. Вилла, принадлежавшая г-же Бабенко, в прежнее время была собственностью польского магната. Стены были увешаны гобеленами. В зале висело огромное изображение препо-
' Валентина Николаевна Яснопольская вспоминала (6.2 и 16.3.1990): «В августе или в начале сентября 1923 г. я хлопотала в ОПТУ за священника женского Покровского монастыря в Киеве отца Димитрия Иванова. Были собраны подписи под прошением об освобождении. Через некоторое время сообщили, что отца Димитрия отпускают на поруки. И вот я пошла встречать его к тюремным воротам. Вскоре вышли отец Димитрий и С. А. Нилус. Нилус показался мне интеллигентным, скромным, худым, изможденным. Он был похож на портреты Владимира Соловьева. Нилус рассказал, что «Протоколы» ему принесли студенты. Была целая цепочка, пока они дошли до Нилуса. Перед одним из арестов киевская газета писала, что арестован Сергей Нилус, написавший бульварный роман «Протоколы сионских мудрецов». Нилусы поселились на даче в Ирпени (ул. Высокая, 4). Здесь же устроили церковь. Престол складной. Служил отец Димитрий по Оптинскому уставу. На службах часто бывали игумения София (Гринева) и другие монахини. Нилусы были очень церковны. Какие были службы! Это было лучшее время моей жизни» (Сергей Александрович Нилус (1862—1929). Жизнеописание. / Сост. С. Половинкин. М., 1995. С. 221-222). По воспоминаниям киевских старожилов, С. А. Нилус во время пребывания в Киеве особенно часто ходил в Ольгинскую церковь (в Печерске), ныне разрушенную.
2 О. Адриан Рымаренко (15.3.1893—12.7.1978) — впоследствии архиепископ Андрей Рокландский, основатель монастыря «Новое Дивеево» в США. Духовный сын Оптинского старца Нектария (Тихонова), умершего под епитрахилью о. Адриана. Покинул Россию во время Великой Отечественной войны.
334
эного Серафима, молящегося на камне, в вышину всей ргены. Там же висел прекрасный образ Божий Матери и сто-[ крест. Но зала имела вид салона. Ночью в 3 часа зала пре-зазовывалась и превращалась в церковь. Пел чудесный ^юнашеский хор. Монахини жили в частных домах и собира-йись ночью к богослужению.
Из книги прот. М. Польского «Новые мученики Россий-$Ские» мы почерпаем дальнейшие сведения о судьбе насель-(иков этой дачи.
Несмотря на всю конспиративность, монашеская общи-была обнаружена в ежовское время (1937). Монахинь естовали и вывезли в оленеводческий совхоз, на Крайний ввер, на какой-то остров в сторону Камчатки. Г-жа Бабенко эислала об этом телеграмму Покровским монахиням, про-живавшим потаенно в Киеве. Они написали туда и послали шенег, но ответа никогда не было получено. В своей теле-грамме г-жа Бабенко сообщала, что их везли на пароходе.
На даче в Ирпени в монашеской общине настоятелем ! потаенного храма был о. прот. Димитрий Иванов. Он был #звестен в Киеве как замечательный священник и проповед-. В начале революции он долго просидел в тюрьме и был точен в Темниковском концлагере. Во время разгрома энашеского общежития он был вторично арестован, под-эгся в тюрьме истязаниям, а затем его, истерзанного, из-?#ученного, отправили в Архангельск. Он прибыл туда со своей женой, но уже не мог держаться на ногах. Его подоб->рал проходивший мимо врач-еврей, отнес его на свою квар-iirapy, окружил заботой и уходом. И на его руках о. Димитрий I умер. Об этом рассказала его жена. По словам о. Адриана /Рымаренко, ныне архиепископа Андрея, он скончался 4 марта. Мать иг. София при разгроме Ирпенского общежития не была захвачена. Очевидно в это время она находилась в другом месте.
Из писем Е. А. Нилус видно, что она ездила причащать- ся в Ирпень в 1933 году. Можно думать, что в это время Ма-
335
тушка жила в Ирпени. Было небезопасно упоминать ее имя в письмах.
В последнее время до нас дошли сведения, относящиеся к последним годам жизни м. Софии. Во-первых, что она была пострижена в схиму епископом Дамаскиным. Во-вторых, что она жила в колхозе в центральной части России, близ города Серпухова, где она и умерла.
Пострижение м. Софии в схиму могло произойти исключительно только в 1934 году. Ибо как раз в это время епископ Дамаскин прибыл в Киев из Соловецкой ссылки и пробыл там несколько месяцев. Вскоре еп. Дамаскин был снова арестован и выслан на Восток, к границам Азии. Оттуда он уже не вернулся обратно. Следовательно, постриг матери игумений Софии в схиму мог произойти только в 1934 году. Естественно и понятно, что между этими подвижниками существовало особое взаимное понимание: оба они прошли через тюрьмы и заключения и оба были борцами за правду. Но к этому моменту еп. Дамаскин пришел к заключению, что время борьбы за церковную правду уже миновало. Осталось одно: уйти в молитву и умозрительную духовную жизнь. Такому его настроению соответствует и пострижение игумений Софии в схиму. Мать схиигумения София прожила семь лет после принятия великого ангельского образа.
О ее последних минутах жизни Мария Евгеньевна получила письмо, которое во время войны пришло через Швейцарию во Францию. Оно написано 6 апреля и получено 15 июня 1941 года. Мария Евгеньевна заказала сорокоуст. Вот копия письма И. А. Григорьевой:
«Многоуважаемая Мария Евгеньевна! Пишет вам одна из дочерей вашей сестры Софьи Евгеньевны. Она поручила мне еще года два тому назад в случае ее смерти известить вас об этом. И вот этот страшный момент наступил! Наша ненаглядная София Евгеньевна скончалась 4 апреля нового стиля в 1 час 25 мин. дня. Последние три года она страдала мучительной болезнью. У нее была бронхиальная астма, которая вначале выражалась легкими припадками, затем они стали
336
учащаться, прибавилось еще и заболевание сердца. Несмотря на то, что она неоднократно обращалась к лучшим московским врачам и аккуратно исполняла их советы, болезнь
: ь нисколько не уступала лечению. В последние три дня своей - жизни она пила только боржом и все боялась, что вообще скоро не сможет больше пить. Исхудание у нее под конец было ужасное. Как и всю свою жизнь, она была окружена любящими ее душами и так под конец ее окружали преданные и бесконечно ее любящие дети и окружали ее самой нежной заботой и лаской. Материально она не нуждалась, и в этом отношении ее обстановка жизни была хорошая.
Смерть ее наступила неожиданно, несмотря на то, что ожидать это горькое событие можно было каждый день. С утра она чувствовала себя не хуже обычного. Она попросила одну из любимых ею книжек и, отправив бывших при ней детей, осталась одна... Из соседней комнаты было слышно, как она переворачивала страницы книжки и вдруг она закашлялась. Ей стало трудно дышать... Это продолжалось три часа... Дыхание становилось все труднее, все реже, глаза были ясные, все понимающие, они смотрели на иконы, потом она перевела в другой угол, на любимый свой образ, потом быстро и крепко закрыла их и больше эти дорогие, ясные глазки уже не открывались... |
