ИСТОРИЯ РОССИИ В САМОМ СЖАТОМ ОЧЕРКЕ
Чем российское отличается от русского. Руссофобия. - Армейский ум России. - Российская присяга: начальство как Бог.
Россия как государство существует с конца XV века. В это время русские не просто "освободились" от "татаро-монгольского гнёта", но начали превращать свою страну в мощную военную машину, где всё приспособлено под завоевание окружающих. Прежде всего, приспособлен язык, так что завоевание именуется освобождением ближних, или централизацией, или созданием "русского мира".
К счастью, кроме военной России, жизнь которой строится как жизнь огромной казармы (хотя солдаты маскируются под рабов, снимая с себя ответственность за свои военные дела), есть и мирная Россия. Строго говоря, история есть лишь у мирной России, у войны - у любой войны - не может быть истории. История там, где созидание, а завоевание всегда есть разрушение, разрушение свободы, и не только свободы завоёванного, но прежде всего - свободы завоевателя.
Вопрос о том, как соотносятся Русь и Россия, легче обсуждать, чем вопрос о том, как соотносятся Россия и СССР.
Проще всего, как это часто делается, говорить об истории "Руси, России и СССР" (см., к примеру, лекции
Д.Поспеловского по церковной истории).
Представляется, однако, принципиальным для исследователя (в том числе, студента или ученика) понимать, что
возможно и отождествление России и СССР. По-моему, это не только возможно, но и необходимо: миф о том, что "СССР"
- некая особая страна или особое государство, отличное от России, существовавшее и распавшееся, есть миф не
только опасный, но и ложный.
*
КРАТКИЙ КУРС РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ ПОСЛЕ 1917 ГОДА
См. библиографию.
Несколько империй существовало в мире в начале ХХ века. У них были общие черты, но у каждой были и черты оригинальные. Российская империя была похожа более всего на Оттоманскую своей военизированностью. "Государство-гарнизон", "государство-орда" угрожало соседям и подавляло всякие свободы внутри страны во имя победы. Личное начало подавлялось на всех уровнях, как и в любой казарме. Как и всякий милитаризм, российский или оттоманский считал себя спасителем мира (начиная с соседей) от зла.
Общим для этих империй было неприятие идеи нации, в Европе Нового времени ставшей рамочной для развития свободы. Национализм неприемлем для орды, растворящей в себе словно в царской водке любые индивидуальные черты - групповые или личные. Идея нации осталась в зародыше, что проявилось в раздвоенности обозначений: "русский" и "российский". В Турции этому соответствовало "турецкий" и "оттоманский". "Российский" и "оттоманский" подавляло "русское" и "турецкое". Напротив, противопоставление "английского" и "британского" в Англии скрывало за собой рост "английского" и умаление безличного "британский".
Российская империя стала резко отличаться от Оттоманской в результате политики Петра I: уменьшилась роль религии, были введены западные культурные модели. Европеизация не затронула сути российской жизни, она преследовала заимствовать западные экономические достижения, чтобы не отстать в военном отношении.
В начале ХХ века две империи поменялись местами. Турецкая империя пошла по пути европеизации, причём достаточно глубокой. Имперская идея была ликвидирована, началось формирование турецкой нации в сугубо западном значении термина. Был упразднен халифат и с ним религиозные обоснования милитаризма и империализма.
Российская империя не только не прекратила своё существование, но сумела победить европеизацию. Народные движения 1905 и 1917 года были немыми, говорили и распоряжались от имени народы люди, использовавшие языки западных идеологией. Но победил не "социализм", победил XVII век. Окончательно это стало ясно в начале XXI века. Ленин, Сталин и так далее до Путина, - не деятели модернизации, подобные Ататюрку. Это вожди низовой реакции, подобные Хомейни или Ахмениджаду.
Западные термины прикрывали возвращение восточного коллективизма. Даже уничтожение крестьянских общин привело к победе русской крестьянской общины, этой первичной ячейки российского милитаризма. Просто тысячи общин слились в одну, численностью в 140 миллионов человек, равнодушие к личности и праву остались те же, что и в крестьянской общине. "Коллективизация" была именно тем, что заключено в слове - страна превратилась в один огромный коллектив. Военный.
Процесс, конечно, далеко не завершён, но с каждым годом эскалация его ускоряется. С правления Путина произошло расставание и с западными словечками, орда, гарнизон возобладали уже не только на поведенческом, но во многом и на словесном уровне, возвратилось религиозное (квази-православное) обоснование милитаризма как мессианизма.
* * *
В течение всего ХХ столетия, как и ранее, русские на первое место ставили военные победы. Победы жаждали больше, чем счастья и успехов в личной жизни.
Милитаризм проявлялся прежде всего не в словах. На словах русский милитаризм, как и любой другой, оправдывал себя желанием защитить детей, семью, ближних. Военная риторика в России, однако, никогда не была сильно развита, она может быть названа «бульдожьей»: именно сила, с которой сомкнуты челюсти, свидетельствует о намерениях лучше лая.
Россия в принципе страна не слишком развитой культуры речи, она тяготеет к бесконечному воспроизведению штампов, не к новизне в монологе и уж, тем более, не к диалогу. Самое главное не произносится, а проявляется в мимике, жестах, поведенческих стереотипах.
Жажда победы проявилась прежде всего в отношении к власти. Народ лишал поддержки ту власть, которая не обеспечивала побед. Поражение от Японии, поражения от Германии привели к свержению монархии. Крепостное право терпели, военных неудач не вытерпели. Большевики доказали своё право на престол военной победой над своими противниками, потом победой 1945 года. Неудачная война в Афганистане более, чем обнищание, привела к падению большевизма.
«Распад СССР» был воспринят как величайшее зло, прежде всего, на личном уровне. Необходимость брать визу для поездки в страны, которые завоевали («освободили от фашизма») рассматривалась как величайшее унижение. (При этом «прописка», «регистрация», когда герой войны не мог просто переехать в Москву, воспринималась нормально, как часть армейского распорядка). Механизмы падения русских «главковерхов» столь же бессловесны и глубинны, как и механизмы русского милитаризма. Не прямой бунт, а шевеление огромной массы, недовольство и нежелание повиноваться («терпеть» в русской терминологии) приводят к хаотической дрожи социального организма, который сбрасывает главнокомандующего как бык ковбоя.
Бессловесные механизмы не совершенны. На место сброшенного Горбачёва пришёл Ельцин. Он оказался и не самым удачным военным лидером (хотя новое завоевание Чечни начал), и не слишком хорошим главкомом. Слишком пьющий, дающий слишком много свободы, не «строящий» всех на плацу. Русский организм зашевелился, посылая усиленные, хотя по-прежнему малоразборчивые воющие сигналы в спинной мозг («номенклатуру»), и тот постепенно выдавил наверх последний ресурс – тайную политическую полицию. Бряцание оружием в адрес Украины, Америки, Прибалтики успокоило страну, нарастание военной риторики, возрождение прежних штампов, обсасывание идеи о том, что завоевания России это спасение мира, - наполнили страну тихой радостью. Маленькая победоносная война с Грузией, завоевание Абхазии и «Южной Осетии» подтвердило, что выбор удачен. Народное тело успокоилось, готовое хотя бы и зачахнуть под гнётом нарастающей нищеты. Двум смертям не бывать, одной не миновать, зато живём в победившей стране.
Основа власти Путина, как и предыдущих правителей России, — это военная сила. Они любят говорить, что они внушили, что они убедили, что народ идет за ними, потому что они красиво говорят. Но они знают, что, начиная с Ленина, они - люди, пришедшие к власти в результате военного переворота. И вся их пропаганда и агитация не стоят выеденного яйца.
Не потому Сталин убил миллионы людей, что он красиво говорил. Он плохо говорил. И все они плохо говорили. О некоторых из большевиков была молва, что они говорят красиво - Троцкий, Луначарский - но "красиво" и "красивость" вещи разные. Луначарский был просто пошляк, Троцкий же так говорил, что ему приходилось сотнями расстреливать собственных солдат, чтобы те не дезертировали. Кто шёл за красными, шёл не потому, что они красиво говорили, а потому что белые говорили ещё хуже.
Хороший оратор — это человек, защищающий хорошую идею. Люди идут за такими. Человек — не скотина, которая ориентируется только на интонацию. Поэтому речи ни Гитлера, ни большевиков не пользовались никаким эффектом — это большой обман. Гитлер, в конце концов, прибегнул к насилию, а большевики — еще раньше.
Так что и в этом случае Путин прекрасно знает, что те, кто за ним идут, делают это не потому, что он сказал, что он православный. И если есть люди, которые считают Путина православным и идут за ним, потому что он назвал себя православным, то это их проблема — у них что-то крепко не в порядке с головой. Грех овладел ими и мешает им видеть реального Путина.
Русская провинция не пассивнее русской столицы. Русская провинция дала всех выдающихся русских мерзавцев, включая Сталина, Ленина, Хрущева и прочих — они не в столицах родились. Путин — глубоко провинциальное явление. Его хитрость, его лживость и лукавство — это классические черты провинциала. И, наконец, главная черта провинциала — агрессивность. Столичный человек менее агрессивен хотя бы потому, что вокруг него много конкурентов во зле.
Основную поддержку Путин имеет среди провинциальных людей, военных и прочих, потому что армия — это как бы законсервированная провинция. И то, что сейчас часто говорят, что сегодня происходит одичание — это не одичание, это провинциализация России, то есть ее столичный небольшой элемент исчезает.
Революция совершилась в Петербурге, но совершили ее 200 тыс. призывников из провинции, которые в тот момент находились в городе. И революция продолжилась и победила в провинции прежде всего. В столицах бы загасили эту заразу.
Провинция прекрасно знает, чего она хочет. К сожалению, ее хотелки больше, чем ее нравственные установки.
Провинция очень цинична. А уже то, что мы теперь называем провинцией — после революции — это ведь после коллективизации и репрессий, когда остались худшие — полвека их выбивали. Раньше в провинции были и предприимчивые крестьяне, и деловые купцы, а теперь в провинции все это было выбито. И остались только законченные конформисты, законченные лжецы, такие же как Путин. Им для того и нужно Православие, чтобы прикрыть свою внутреннюю пустоту.
* * *
Ликвидация бесплатного всеобщего образования и бесплатной медицины - вот, если отбросить новояз, суть новых законов. В XVII веке три урока в день - огромный шаг вперёд, в XXI веке - обнуление достигнутого. Представляется лицемерием попытка это скрыть, смягчить происходящее - чтобы попытаться заключить компромисс с властью, спасти хотя бы что-то. Представляется цинизмом попытка объяснить происходящие корыстолюбием власти. Сознательное понижение культурного уровня - абсолютно разумная политика всякого деспотизма. Этот деспотизм исходит не сверху, а снизу, из той части всякой души, которая ставит покой как безопасность выше покоя как мира и свободы. Для животного в человеке важнее поддерживать гомеостаз ("меньше знаешь - лучше спишь"), для человеческого в животном важнее развитие, а она всегда - риск, всегда - знание
Образование даёт человеку знание о мире, знание, выводящее его за пределы непосредственного наблюдения. Конечно, само по себе это не делает человека лучше. Однако, несомненно, что вырастают ожидания человека, потому что он узнаёт, что можно жить лучше, не в нищете и унижении. К агрессии против власти, к бунту склонны вовсе не "необразованные толпы", а именно те, кто образован, но при этом лишён возможности приложить свои знания и умения. При деспотизме же такие возможности резко сужены, потому что деспотизм стремится заменить конкуренцию и творчество повиновением и единообразием. Он отбирает из образованных наиболее беспринципных, готовых предать идеалы, заключённые в образовании, и вербует их в элиту. Другие образованные ему не нужны.
Деспотизму легче справляться с необразованной массой, даже если она бунтует, исповедует фашизм или коммунизм. Такого рода агрессия абсорбируется тоталитаризмом без большого труда. Настоящая угроза для него - широкое распространие образования, особенно в эпоху информационную и персоналистическую, каково наше время.
Самое же страшное для деспотизма - образованность высшего уровня, которая противостоит деспотизму не оружием и революцией, а отказом от насилия личного и от соучастия от насилия власти. Невежественный человек бунтует, но бунт его безрезультатен. Человек с образованием среднего уровня - а таков уровень современной европейской культуры - совершает успешные революции, но оставляет нетронутыми глубинные основы общества насилия. Пока ещё очень мало людей, которые начинают догадываться о высшем знании (не путать с мистическим) - которое не даётся, кстати, без знания "среднего", или, во всяком случае, без этого обычного знания бесполезно. Это знание о творчестве, свободе, ненасильственном преображении жизни и диалоге как высшей форме человечности и политической активности.
*
Западная Европа невероятно пестра благодаря тому, что в ней многочисленные волны переселенцев («завоевателей») никогда не уничтожали подчистую предыдущее население. Происходила ассимиляция – самый яркий пример мощный пласт латыни во всех европейских языках. Оставались островки коренного населения (баски). Создавались самые причудливые сочетания. В огромном Китае верхом плюрализма считается расцвет ста цветов, то в наполовину меньшей Европе «цветов» не один миллион. Это не очень бросается в глаза в наши дни из-за стандартизации потребления, урбанизации, но под стандартизацией материальной жизни сохраняется и, кажется, даже нарастает разнообразие. В России же – в отличие от Украины, кстати, в этом отношении вполне европейской – налицо полный плац. Колонизация начисто стёрла коренное население. Следы его остались (в виде высоких скул), но сугубо материальные. От языка остались лишь названия рек и некоторых селений (в том числе, Москвы), от культуры не осталось ничего. Более того: эта однородность, очень серая и безликая, распространяется и на завоёванных землях.
Россия напоминает чан с серной кислотой, в котором всякий новый человек, всякая новая культура постепенно теряет своё лицо и превращается в часть желеобразной серой массы. Подобно фантастическому океану протоплазмы, этот чан может для внешней среды создавать подобия людей – даже очень ярких и оригинальных, но эти подобия предназначены для обмана соседей. Внутри же себя всякая пестрота воспринимается как угроза. Так ведёт себя не полноценное общество, так ведут себя отдельные социальные институты – армия, чиновничество. Россия и есть армия (и чиновничество как часть военного аппарата), которая съела общество и заменила его.
«Закат Европы» - пустая фантазия, помогающая, впрочем, европейцам не дремать. Реальностью является «закат европейца». Европеец свободен закататиться, и закатывается он на восток – в Россию. Сюда бегут от конкуренции, от напряжённости, от обязанности быть человеком изнутри. Так лишённые средств дети английской аристократии отправлялись делать карьеру в Индии и делали - правда, при этом иногда приходилось угождать капризам раджей, и об этих капризах в мемуарах не рассказывали.
Россия любит европейцев и с самого начала своего существования (XV столетия) посасывает из Западной Европы. Максим Грек, Аристотель Фиораванти… Впрочем, основной массив европейцев, востребованных Россией – военные, бесчисленные генералы и полковники, штабные и полевые, оберы и унтеры. Военным в России хорошо, они просто исполняют свой долг, штатские же европейцы, чтобы преуспеть в России, должны так или иначе растоптать своё европейство, предать что-то очень важное – человечность, рациональность, что составляет саму суть «западности», восходя, как известно, к римскому праву, греческой философии и еврейской вере. Впрочем, после 1917 года этот подсос почти прекратился и Россия стала стремительно ориентализироваться, превращаясь в недоступный для Запада бастион наподобие Китая или Пакистана, только более агрессивный.
*
Русский всё делает своим через ласкательные суффиксы. "Чайничек", "огурчик", "войнушка"...
Кажется, всё важное для русской души суффиксиально обласкано. Ан нет. Не говорим "откровеньице", "ветхий заветик", "новый заветушка".
"Иисусик" - есть, но однозначно оскорбительное, как и "церквушка". "Боженька" - значит, ухудшенный, упрощённый вариант Бога.
Не обласкали Бога, что ж удивляться, что Богом не обласканы. Он зовёт: "Расеюшка!", а мы стоим вокруг самих себя как часовой и ждём пароля: "Русь святая!"
