В 1954 году Витторио де Сика снял изумительную новеллу, вошедшую в фильм «Золото Неаполя». Женщина хоронит ребёнка, только и всего.
Женщину играет Тереза де Вито — это её единственное появление на киноэкране. Она немного похожа на мою мать внешне и очень похожа мимикой тела. На афише фильма её имя даже не значилось.
Новелла следует сразу за новеллой о прекрасной булочнице, которую играет «сама» Софи Лорен и вполне может быть прочитана как продолжение: вот белая часть, вот чёрная. Начало пути, конец пути.
Я был в Неаполе в 1998 году, проходил и по той улице, где Софи Лорен, и по набережной, где похороны. Солнце, веселье, на набережной бензоколонка, где заправщик пел во всё горло словно для туристов, но пел, безусловно, исключительно для собственного удовольствия. Песня была абсолютно незнакомая, но абсолютно неаполитанская уже в силу места исполнения.
У женщины есть старшая дочь лет семи, умер младенец (гроб крошечный), но мужа нет. Живёт она в трущобе, но похороны роскошные. Это минуты её триумфа: конные полицейские останавливаются и почтительно салютуют, священники и дети из приюта образуют почётное сопровождение.
Апофеоз фильма, почти целиком бессловесного, в одной фразе, причём фоном идёт гудок парохода: «Больше не имею». Вспоминаются слова, которые на весь мир звучат в случае избрания папы римского: «Имеем папу». Слова женщины относятся — формально — не к ребёнку. А к чему? Посмотрите новеллу, 12 минут жизни потратите не зря.
Новелла называется «Фунералино», что на русский переведено как «похороны ребёнка», но, конечно, это несколько выразительно. «Похоронюшки»?
В 2017 году на севере Италии, в пещере Альп (точнее, предгорье Альп, Арма Верана, популярное место прогулок километрах в ста к северу от Сан-Ремо; в километре от пещеры есть церковь во имя св. апостола Петра) нашли погребение VIII тысячелетия до р.Х.
Столь ранних погребений в принципе известно очень мало, а это погребение ребёнка. Более того, анализ показал, что это девочка (точнее, с высокой степенью вероятности это девочка, судя по низкому уровню протеина AMELY — название показывает, что учёным не чуждо чувство юмора) — это древнейшее из известных истории захоронений девочки.
Анализ костей установил ещё два факта: девочка умерла 50 дней от роду и на 7 месяце беременности мать (и плод) пережила сильнейший шок, из-за которого прекратилось нарушилось развитие плода. Определили и гаплогруппу (U5b2b), обычную для этого региона Европы.
С останками нашли две дюжины бусин из ракушек и несколько подвесок из камня.
Имеющиеся интерпретации склонны рассматривать находку в категориях власти. Исходная посылка: обычного ребёнка не стали бы хоронить с такими украшениями, значит, родители пользовались каким-то авторитетом. Но эта исходная посылка проецирует на прошлое современные стереотипы. Предположение о любви не выдвигается вообще; любовь не рассматривается как форма исторического бытия в целом и коммуникации в частности. Что методологически вряд ли оправданно.
Похороны — это общение или сообщение? Общение настолько, насколько похороны — сообщение себе, участникам похорон и (если есть надгробие) тем, кто будет читать надпись на надгробии. Отложенные ответы — всё равно ответы. Элемент общения затухает, измерение сообщения — одностороннего, не рассчитывающего на ответ — возрастает. История кажется набором сообщений, но это при условии, что мы считаем отсутствующих/умерших исчезнувшими: взгляд вполне «естественный», «рациональный», но человек настолько человечен, насколько не принимает такое «вполне» как доказанную полноту.
