«Когда же Он говорил это, одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! А Он сказал: блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк. 11, 27-28).
Марии в православном богослужении посвящают не те эпизоды Евангелия, где говорится прямо о Марии, а совсем другие, в том числе, даже несколько оскорбительный для Матери Божией о том, как слушательница восклицает: «Счастлива утроба, которая Тебя выносила, и груди, которые Тебя кормили!» — а Иисус отвечает, что счастливы слышавшие и соблюдающие Слово Божие.
Грубовато по отношению к Матери Божией.
Только вот евангелист был не прост. Эпизод есть и у Марка, и Матфея, а Лука взял и удвоил эпизод. В кратком виде в главе 8 (19-20), а здесь с добавлением именно про «утробу»и «сосцы». За этим вариантом он помещает изречение, в котором Иисус сравнивает Себя с пророком Ионой, и другое знаменитое, ставшее идиомой изречение про свечу под спудом, и, наконец, третье — о горшках, которые моют лишь снаружи, а внутри гадость. Более того, Лука удваивает и фразу о свече, которая у него в 8 главе сразу перед эпизодом с Марией.
Тут ведь логика образа, и образ этот — образ полости, матки, пещеры. Желудок Левиафана. Иона рождается из Левиафана, заново рождается. Левиафан вовсе не враг Ионе, левиафан Иону спасает и вынашивает. Свеча в горшке — символ того, что невозможно, немыслимо вечно удерживать своего ребёнка при себе, под своим попечением. Сгниёт! Роды — как мытьё женщины изнутри. Тут много можно нарисовать схемок различий и сходств, но сила образа в том, что он как раз не схема.
Проблема с роженицами, что они не всегда рожают до конца. Родить человека означает родить не тело, а именно человека — свободного, независимого. «Айн идише мом», легендарная гипер-заботливая «еврейская мамочка» — она никак не может родить.
То же самое с «отцами». Настоящий отец тот, кто перестаёт быть сыну или дочери отцом и становится просто близким человеком.
Вот где разгадка «в рождестве девство сохранила». Девственность — это же не физиология, это целомудрие духа. Когда мужчина теряет девственность? Спросите в военкомате. Когда идёт в армии, тогда мальчик «становится мужчиной». Когда превращается в угрозу. Когда способен «я тебя породил, я тебя и убью». Целомудрие и девственность теряет тот, кто относится к другому как объекту, как части себя. Разврат властолюбия. Но и соглашаться быть объектом, игрушкой в чужих руках — тоже нецеломудренно.
Целомудрие, девственность состоят из двух свобод — своей и чужой. Противоречит целомудрие не секс и не деторождение, а гордыня и власть, которые накрывают чужую жизнь словно горшок, отсекая кислород. Вот почему мало выносить, надо ещё родить — и кормить, кормить бескорыстно, не как свой будущий пенсионный фонд, чтобы за моим альцгеймером ухаживал, а чтобы — вперёд, открывай Америку или Голгофу.
В наше время часто противопоставляют хорошее, открытое общество — закрытому. Но закрытое общество может быть очень открытым — как мышеловка. Задушить в объятьях. Дать безопасность в могиле, где похоронят тебя как самостоятельного, свободного человека.
На самом деле, быть открытым означает быть открытым тому, кто вне тебя. Открытым его свободе и независимости. Не пытаться проглотить его.
Мария отпустила Сына. Она шла за Ним — как подсвечник за свечой. Гордыня ищет себе подсвечник, смирение само становится подсвечником. Часто — без свечи. Свеча сгорела. Или не родилась. Или была убита — и воскресла, и вознеслась, а нам до вознесения ещё жить и умирать. Нужно успеть до Успения смириться со свободой людей и Бога. Быть беременным в одиночестве, быть матерью и отцом в отсутствие детей. Вынашивать других, кормить других — но не навязываться другим.
«Блаженна выносившая» — и ответ: «блаженны выносившие в себе Слова Божии, заповеди, Закон». Беременные Богом. Вынашивающие в себе то, что невозможно вынести. Блаженны кормящие детей — блаженны кормящие Бога, кормящие собой, чтобы Он мог действовать в мире, не ради меня, для других.
Мы любим запускать в других когти, а вот Бог в нас — никогда. Он нас отпустил, снабдив всем необходимым. Вот Сына — не «отпускает». Они — одно. И вот тут мы Богу подобны не будем никогда, всегда будет зазор, потому что нам Бог дал любить, не жертвуя близкими. Отпустить — не означает пожертвовать, а означает освободить. В Боге же нет ни тени гордыни и господства, поэтому Он и Сын уникальное одно.
Иисус вполне рождается для людей, когда воскресает. «Гроб не удержал». Когда мы празднуем Успение, мы празднуем рождение, празднуем то, что и нам предстоит, потому что мы ещё не до конца родились — и любая смерть есть рождение из пещеры нашей жизни на волю вечности.