«И дивились Его учению, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мк. 1, 22).
«Учение» в русском языке, к сожалению, имеет один смысл: то, чему учат. Это не очень хорошо, потому что смысл этот — пассивный. Даже «наука» — слово, которое в романских языках звучит как «знание» (и живёт в душе рядом со словом «совесть», «со-знание») — в русском языке имеет тот же пассивный привкус: не то, что человек узнает через эксперимент, дерзновение, мысль, а то, чему его научили. Хотя наука отличается от архаических систем знания именно тем, что науке нельзя научить, это не раз и навсегда определённый объем сведений (когда ученик не может быть больше учителя), а бесконечно расширяемый учёными простор.
В греческом слово «дидахе», которое употреблено в аналогичном месте у Марка и Луки, где говорится, что люди изумлялись учение Иисуса, означает и пассивное учение, и активное познание. Впрочем, евангелисты большого значения этому различию не придавали, употребляли термин то в одном смысле, то в другом: «учение Иисуса» это и «новый учебник» (Мк. 1, 27) Бога, но это и новое ученичество людей — ученичество, при котором ученик сидит, раскрыв рот (так перевели «изумились учению Его» на язык кечуа). А раз рот раскрыт — значит, парадоксальным образом, человек ничего не говорит, он даже ничего не в силах от изумления подумать (с закрытым-то ртом очень даже можно думать, и думать скептически). Так что христианин похож на выуженную рыбу еще и тем, что рот у него открыт.