Каждому епископу, каждому священнику, да просто любому христианину случалось минуту «слабости», когда он всерьёз подумывал не ходить более в церковь, ни в какую, забыть про свой сан, а молиться дома и ждать, пока найдётся храм, куда можно ходить без боязни быть обманутым.
Ничего стыдного и нехристианского в этом нет. Люди, которые не ходят в церковь, потому что «вера в сердце», «церковь не в брёвнах, а в рёбрах» (пословица зафиксирована уже в XVII веке), совершенно правы.
Только есть две маленьких подробности.
Во-первых, не ходить в церковь означает взять на себя огромный дополнительный груз. Человек, который не ходит в фитнес-центр, должен больше делать упражнений дома. Намного больше — ведь снаряды в фитнесс-центре продуманы так, что можно за единицу времени добиться большего, чем в квартире.
На практике, не ходить в церковь — верный путь к потере сперва навыков молитвы, а потом и веры. Ожесточится ли сердце? Станет ли человек хуже морально? Это совершенно другой вопрос. Однако, думать, что церковь мешает, а не помогает сохранить веру, просто неверно. В 1918-1990 годах многие люди вынуждены были не ходить в церковь, просто потому, что церкви уничтожались, а за хождение в храм наказывали. Большинство теряли веру, лишь единицы, невероятным усилием её сохраняли в одиночестве. Обычно, однако, этому способствовали те навыки, которые были приобретены до ухода в «катакомбы». В наши же дни не в «катакомбы» уходят, а просто расслабляются.
Во-вторых. «Не ходить в церковь» обычно говорят люди, не задумывающиеся над тем, откуда берётся церковь. Им кажется, как детям, что церковь как магазины, хлеб, папа с мамой, есть всегда. Она часть природы. Можно звонить родителям, можно не звонить, они от этого не исчезнут. Можно ходить в лес, можно не ходить, он не исчезнет, не кот Беркли.
Неправда. Даже лес как место отдыха исчезнет, если о нём не заботиться. Огорчённые родители умрут немного пораньше — каждый незвонок отнимает 5-10 минут минимум. Исчезают и церкви. Брёвна отреставрировать — не проблема. Сгорит или сгниёт — восстановим. Если красивая. Памятник. Но богослужение — не восстановимо. Общинная жизнь — не восстановима. Их просто не станет. Исчезнет то, без чего и твоей веры не было бы. Если в одном поколении все будут молча Богу молиться, то в следующем поколении никто не будет подозревать, что можно молиться, что Бог, возможно, есть. Бог, конечно, тоже не дремлет, но начинать заново, с нуля, в каждом поколении роман с человечеством даже Богу может надоесть. Но Бог напряжётся. Вот напрягутся ли люди?
Благоразумие и благодарность требуют, с одной стороны, требовать уничтожения любой государственной поддержки церкви и религии — даже если ты верующий, особенно, если ты верующий — а с другой, усиливать свою собственную поддержку церкви. К культуре, искусству, свободе это, между прочим, тоже относится, это одна и та же история. Убил Будду — роди Будду обратно. Разрушил государственную церковь — построй негосударственную церковь. Так ведь нет — уходят из государства как на пенсию, на пляж, но оказываются не на пляже, в духе нет пляжей, а в духовной и культурной коме.
