«Он не был свет, но [был послан], чтобы свидетельствовать о Свете» (Ио. 1, 8).
Булгаков в «Мастере и Маргарите» вводит «покой» как нечто среднее между светом рая и тьмой ада, как некую точку зависания для недостойных света, но недостойных и ада. Точка покоя — вот, между Луной и Землёй есть такая точка, где на космический аппарат с одинаковой силой действует притяжение и Земли, и Луны (разумеется, эта точка ближе к Луне, чем к Земле). Булгаков в данном случае, как и в других «случаях» своего романа, не так прост, как хотелось бы его подражателям, завистникам и хулителям. Его покой — это буквально, в старом русском смысле, покой как зало, где пируют друзья. Но что такое пир — выпивка и закуска? Пир — это, прежде всего, беседа. Вот, друзья вылечат Мастера, — и о чём он будет «писать при свечах гусиным пером»? О чём он станет «рассуждать мудро»? На чём успокоится его сердце?
Для материального тела покой — прекращение движения, для человека покой — свободное движение, парение, полёт. Покой не в том, чтобы пристроиться между светом и тьмой, укрывшись в некотором сером царстве-государстве. Покой не в том, чтобы выскользнуть из боя и, пока паны — белый и чёрный — дерутся, пописывать о прелестях возлюбленной. Покой — в Свете. Беспокоится человек, когда считает самого себя светом, а окружающих — тьмой и серостями. Успокаивается человек, когда обретает Бога-Света и становится проводником Света, свидетелем Света, сыном Света.
