«Иисус сказал: Это небо прейдет, и то, что над ним, прейдет, и те, которые мертвы, не живы, и те, которые живы, не умрут. В (те) дни вы ели мертвое, вы делали его живым. Когда вы окажетесь в свете, что вы будете делать? В этот день вы — одно, вы стали двое. Когда же вы станете двое, что вы будете делать» (евангелие Фомы, 11).
Прямая перекличка с тремя «синоптическими» евангелиями:
«И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк. 9,1).
Трофимова разбила этот текст на два, и некоторые комментаторы тоже видят тут два изречениях, объединённых, правда, одной темой. Но Трофимова провела границу своеобразно, начав второй абзац со слов про «ели мёртвое». Между тем, ось симметрии проходит ниже.
Четыре фразы. Первая — о будущем (пройдут небеса), третья — о будущем (окажетесь в свете). Вторая о поведении в будущем (еда), четвёртая о поведении в будущем (количество).
Трудность в том, что текст может быть испорчен, во всяком случае, вторая фраза точно. Это известно благодаря тому, что это изречение сохранилось у Ипполита Римского в исправном виде:
«Если вы ели мертвое и делали его живым, чего же вы добьетесь, когда будете есть живое!»
Традиционное евангельское «кольми паче», «насколько же более». Если человек уже сейчас способен съесть свёклу — которая всё-таки не совсем живая, или соль, которая уж точно камень, и всё-таки внутри человека соль включается в органическую жизнь, то насколько в будущем, когда человек будет питаться благодатью, изменится вся его жизнь, всё его существо?!
Правда, последняя фраза всё равно остаётся не очень понятной. Она, оказывается, построена точно по той же схеме, что слова о мёртвой и живой еде, но что имеется в виду под «одним» и «двумя»? Понятно, что опять какой-то качественный скачок, но какой? «Вы одно» — это о том, что сейчас («в этот день») произошло нечто столь же замечательное, как превращение мёртвого в живого — что?
Евангелие подсказывает — разъединённые между собой люди стали единым целым, стали согласны друг с другом. Это великолепно, но — в вечности (в свете) будет нечто лучшее, «вы станете двое». Ясно, что это не возврат к разъединению, но что?
Может быть, подсказка как раз в различии первой и третьей метафоры. Первая фраза говорит о конце света как об исчезновении неба — точнее, первого и второго неба (на третьем небе — рай). Затем мысль о конце повторяется, но говорится о конце тьмы — будет свет. Небо, которое у нас ассоциируется со светом, тут — символ как раз тьмы, и Солнце со звёздами — лишь жалкие светящиеся точки, а настоящий свет это свет Божий, и в сравнении с Богом наш свет это тьма, как в сравнении с жизнью от Бога любой шашлык — несъедобное гнильё. Наступит свет — и будет «двое». Кто же второй? Человек? Или Бог? Бог, конечно.
Здесь мы стремимся к единству между собой, и это прекрасно, замечательно, но это единство не цель, а средство оказаться вторыми — перед Богом. Слиться с Ним, стать единым с Единым? Зачем! Мы же люди, мы — человечество, образ и подобие, зачем же уничтожать то, что создано Богом — нашу отдельность от Него. Мы — вторые, и это замечательно. Будет замечательно, когда мы дорастём до радости, что человечество не только не одиноко, не только не цельный кусок, а что мы — вместе и порознь — «всего лишь» образ и подобие Божие, вечные вторые — но лучше быть вторым в вечности, чем первым в смерти.
