«Но Он сказал им: это Я; не бойтесь» (Ин 6:20).
«Это Я» на греческом — знаменитое «эго эйми». Знаменитое тем, что это одно из имён Божиих. Точнее, это может быть и Имя Божие, и обычное человеческое «это я».
Раймонд Браун полагал, что тут Иоанн может намеренно допускать двусмысленность:
«Это выражение может здесь просто означать: «Это я, т. е. кто-то, кого вы знаете, а вовсе не сверхъестественное существо и не призрак». Укажем, однако, на то, что ветхозаветным теофаниям часто сопутствует такая словесная формула: «Не бойся; я Бог твоих предков». В Ин 6.20 евангелист передает сцену епифании, используя, вероятно, и обычное, и сакральное употребление «ego eimi».
Намеренная двусмысленность — отличный литературный приём, если он не самоцель. Ученики испугались, что Иисус утонул и превратился в призрака? Или они испугались, что Бог их бросил?
Почему люди так боялись призраков, а с конца XIX века стало наоборот: появился спиритизм, стали искать возможности пообщаться с призраком? Боялись, что умерший не все дела окончил на земле, а стали бояться, что будет после окончания земных дел. Потом оба невроза прошли. Слава Богу! Бог может и через невроз явиться, но зачем?
Библия рассказывает, что Бог явился Исааку и благословил его, сказав: «Я Бог Авраама, отца твоего; не бойся, ибо Я с тобою; и благословлю тебя и умножу потомство твое, ради Авраама, раба Моего» (Быт 26:24).
А что может быть благословением для человека, который вполне сознательно не хочет заводить потомства? Для монаха? Или для человека, который не видит в своих детях своё продолжение, любит их именно за то, что они сами по себе?
Не бойся быть одним. Жизнь — не море, цель жизни не доплыть. Цель жизни — быть. Это может лишь Бог — и образ Божий, если перестанет бояться. Бояться можно лишь Бога, но как «бояться»? Бояться можно и нужно лишь того, что Бог уйдёт, растворится, исчезнет. И ты останешься на роскошной, надёжной яхте с кучей друзей и слуг, а Бога не будет. Бог может уйти, обычно даже должен — где человек эгоист, трус, мещанин, лжец, распутник, там Богу не быть. А Он всё-таки есть — приходит. Приходит и не даёт фыркает, не стирает в порошок, как следовало бы, а говорит: «Я тут». Он тут — значит, греху тут не быть. Где только не оказывается Бог! Всюду, куда скатится или поднимется человек, там и Бог. Страшновата такая доброта, такая любовь. Иногда хочется спрятаться за плинтус. Но мы и так за плинтусом, Христос это Бог, просунувшийся за плинтус. Не надо бояться, надо учиться у Бога быть там, где я просто таюсь, словно огрызок или таракан. Вот выбор — не быть или не быть, а бояться и тараканиться или не бояться и быть.
