«Войти в царство Божие» это как? Рисовали это часто, в кино тоже наладились изображать сияющий луч, куда возносятся праведники, элементарный спецэффект.
А для Лазаря? Для самого Иисуса? Крохотная пещера в скале и вдруг — выход. Никакой не луч, а просто узкая дверка. Никакое не сияние небесное, а просто пасмурное небо проглянуло через расширяющуюся полосу между прорубленным входом и камнем, заслонявшим вход.
Для умершего где жизнь, там и Царство Божие. Царскость и божественность не размером меряется, а жизненностью. В качество не на бульдозере или мерседесе въезжают, а протискиваются, как только показалось, чтобы поскорее, пока не Бог не передумал.
Не ворота, а узкая дверка, это у Господа Иисуса постоянно мелькает.
Кажется, что дверь в счастье только для тебя и только, пока ты маленький, потому что взрослых в мире счастья был не может, они всё испортят своим всезнанием, уверенностью, поучениями. Что ж, освободись от уверенности и опытности, будьте как дети, и пропавшая дверка в счастье обнаружится там, где мы сто раз ходили и не замечали, и это есть вход в Царство.
Конечно, вряд ли можно рассчитывать на то, что мы пройдём в Царство как проходили в детстве, словно облизал нитку и вдел в иголку. Взрослого никто облизывать не будет, придётся всю нашу раздёрганную, растопырившуюся лохмотья жизнь протискивать с трудом.
Протискиваться это даже не «раздай имение». Для милосердного самаритянина из притчи враг-еврей на дороге оказался дверью в Бога, для еврея, ненавидевшего самаритян, путь в Бога оказался — на осле самаритянина, прямо въезд в Иерусалим, да он тебя ещё и обмоет, и перевяжет, словно снятого с креста Иисуса.
Маленькая дверка в Царство Христово это и кусочек хлеба с глотком вина — если этот хлеб и это вино в память о том, что Бог не только пироги и пышки тебе, нам, человечеству, но и синяки и шишки Ему, Его Сыну. Господь протискивается через нашу память в человечество и вдыхает в нас Дух, и воцаряет нас в Царстве. Главное — не залезать на престол Божий с ногами.
