Уффельман, Дирк. Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской литературе. Том 1. Риторика христологии. Бостон, Санкт-Петербург: Библиороссика, 2010. 408 с.
Трехтомная докторская диссертация 2006 года — образец псевдо-научности. Автор преподает в Эрфурте. Недостаток мысли компенсируется жаргоном, например:
«Ульрих Манц в своих проникнутых гештальтпсихологией рассуждениях выражает мнение, что за мнемонический успех Иисуса ответственна „насыщенность его гештальта“ [Manz 1990: 83]. При этом эффект удостоверения подлинности, который, согласно апостольской истории, приносит выгоду апостолу Фоме (см. 2.6.2.2), позже функционирует лишь условно; и тем не менее далекий гештальт Иисуса порождает все новые гештальты подражателей — в том числе литературные персонажи».
Том начинается с истории канонизации Николая Романова как страстотерпца, далее идёт подробный очерк христологических споров. Затем (в других томах) должен быть анализ «Москва-Петушки» и других авторов вроде Горького.
(Перевод нехорош; вместо «павловы» постоянно «павликианские»).
Если автор всерьёз ставит вопрос о Романове, то весь труд бессмысленен. «Страстотерпец» — чисто средневековое изобретение, не основанное на Евангелии. Не специфически русское — есть отличный очерк о культе английских королей-страстотерпцев, написанный историком, иезуитом о. Ричардом Прайсом (в библиографии Уффельмана отсутствует). Весь смысл понятия — в сравнении убитых королей с Христом по одному признаку: они цари и они убиты, как Иисус был царём небесным, но был убит.
К идее кенозиса, которую исследует Уффельман, идея страстотерпчества отношения не имеет. Кенозис это оппозиция раб/царь, а не «убитый царь/живой царь». Царь, ставший рабом, а не просто убитый. Никто из страстотерпцев рабом не становился, так что основной признак кенозиса («умаления») попросту отсутствует. Типичный текст о страстерпчестве — житие Бориса и Глеба, где сравнение с Христом дано на совершенно другом основании: убитые — точнее, один из них, Глеб — отказались сопротивляться, чем уподобились Иисусу в изображении пророка — барашек, агнец, идущий на заклание без блеяния.
Этот том — краткое предисловие к двум следующим, объёмистый трактат по истории христологии за 2000 лет. Оригинальный концепций нет, попытки увязать историю теологии с Докинзом, постмодерном, Деррида и т.п. производят комический эффект. Автор всерьёз принимает традиционные концепты «ересей», не подозревая, что у историков уже давно не принято говорить об «арианстве», что это «христологические ереси» такие же тропы как «троцкистско-фашистские выродки».