«и если сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришел конец его» (Мк 3:26)
Нечастый случай, когда у Марка есть текст, отсутствующий у других евангелистов: «пришел конец его».
Впрочем, есть и одно разночтение, возможно, более важное: у Матфея и Луки вместо «не может устоять» — «как устоит царство его?»
Важно, что вообще-то Библия не говорит ни о каком «царстве сатаны». Нет у него отдельного «царства». Сатана — «князь мира сего», но «князь»— это «архонт», «старейшина», «начальник», но не царь.
У Марка Иисус говорит, что сатана не может изгонять сатану, потому что если царство или дом разделятся, то погибнут. Но это очевидная риторическая фигура, очевидная уже потому, что подряд даны два сравнения — царство и дом. У сатаны нет царства, как у сатаны нет дома. Ну, кроме военного министерства. Шутка. Человек — последнее убежище сатаны, оно же первое.
В греческом тексте примечательно для русского уха, что «восстал» — это тот же глагол, который переводится как «воскрес», «анесте». Восстания, как и воскресения, разные бывают. Бывают Христовы, бескровные, бывают и другие.
Так что же, сатане конец не пришел?
А как же «смертию смерть поправ»?
Какую победу празднуем на Пасху?
Над сатаной, над ним, бедолагою.
А почему же мы так живем?
Потому что мы люди.
Человек звучит гордо, а живет паршиво.
Христос воскрес, победив смерть, но человека не победил и даже задачи такой перед Собой не ставил. «Победить человека» — ужас какой… Бррр…
Нельзя победить нечеловеческое, животное, бесчеловечное в человеке, не победив человека.
Изгнать сатану из человека — и что дальше? Жизнь с этого только начинается. К счастью, вечная, иначе бы мы вечно бегали по кругу, так потихонечку, полегонечку, с Божьей помощью, безо всяких восстаний, а просто тут вот так, там вот так, глядишь, и по стеночке, по стеночке да и восстанем восстанием Христовым. Сатана искушает восстанием ради свободы, Бог утешает свободой ради восстания.